Дом сбывшихся грез

2

Стоило Джейн переступить порог офиса, выйти на тротуар и бросить долгий взгляд на главную улицу, уходящую к океанскому берегу, как все недавние обиды мгновенно рассеялись.

В ясный солнечный день побережье представляло собою незабываемое зрелище. Сверкающая голубизна моря, чистый белый песок на пляже под тенью знаменитых сосен, которые росли только здесь, острые утесы, по спирали набегающие один на другой, – все это наводило на мысль о совершенстве без малейшего изъяна. Джейн провела в этих краях уже много лет и с трудом могла вообразить себе жизнь где-то еще.

Вздохнув полной грудью, она обогнула здание конторы и направилась к стоянке, пожелав единственное: чтобы Сэм Обри обитал в другом городе. Сегодня этот человек, до того причинявший лишь мелкие неудобства, внезапно превратился для нее в серьезную проблему. Джейн еще не придумала, как с ним поступить, но одно знала твердо: в этом месяце он не вырвется вперед в профессиональной сфере. Нет, сэр, дудки. Пусть даже это станет ее последним делом в фирме, но показатели Джейн Эйкерс за ноябрь не уступят октябрьским.

Ее решение посмотреть этим утром дом О'Брайена вовсе не было попыткой бегства от домогательств Сэма или пустой тратой времени. Теперь ей ничего не оставалось, как найти способ продать это архитектурное чудовище. Последний месяц фирма получила не так много предложений о продаже, и Джейн просто не могла себе позволить упустить возможность, которая сама шла ей в руки.

Следовало бы поблагодарить провидение, остановившее ее сегодня утром: она могла бы наговорить этому мистеру Денежному Мешку лишнего, и он чего доброго и. вправду потребовал бы другого агента. Джуди скорее всего предложила бы ему как раз Сэма. От последней мысли Джейн стало не по себе.

Пятью минутами позже ее «шевроле-импала» свернул с шоссе на узкую грязную боковую дорогу, ведущую к дому О'Брайена, и мигом взметнувшееся из-под колес облако пыли накрыло свежепокрашенный кузов. Так. Ко всему прочему придется везти мистера Бенфорда на «смотрины» на грязном автомобиле. Дурной знак!

Джейн автоматически сняла ногу с акселератора, и как раз вовремя, потому что ослепительно-зеленый цвет ее машины на глазах превратился в рыжий. Мысль о том, что придется оправдываться перед клиентом ссылками на плохую дорогу, была малоприятной, но Джейн тотчас забыла об этой проблеме, как только взору ее предстала пара самых древних, самых высоких и самых ржавых железных ворот, какие только можно было себе вообразить.

Невероятно! Майкл ничего не говорил о воротах. И о крошившейся каменной стене. Их не было и на фотографии, которую она недавно рассматривала. Джейн понимала, почему: стоящее перед нею здание было и само по себе отвратительно, а в сочетании с этими «вратами графа Дракулы» вызывало просто нервную дрожь.

Покачав головой, Джейн вышла из машины и начала подниматься по проржавевшим металлическим ступенькам. Под ярким ноябрьским солнцем дом выглядел не так мрачно, как на снимке, но и сейчас его трудно было назвать привлекательным. Некогда белые стены поражали мрачной серостью, краска на них местами облупилась. Что-то зеленое и грибкообразное почти сплошь покрыло собой черепицу на крыше, а валявшийся в саду (если это можно было назвать садом!) мусор вызывал в памяти картины стихийного бедствия.

При мысли о том, что скажет мистер Бенфорд, увидев предложенный ему «дом на выходные», из груди Джейн вырвался только короткий нервный смешок. Хотя два основных пожелания клиента формально соблюдены. Совершенно очевидно, что из окон второго этажа виден океан. И где-то рядом, Майкл заверил ее, должна находиться укромная бухточка, к которой ведет тропинка между скалами.

А поскольку деньги для мистера Денежного Мешка ничего не значат, пусть и займется благоустройством и дома, и территории. По-настоящему, при наличии воображения, место может показаться не таким уж плохим. Сам дом несомненно обладал каким-то своим еле уловимым нравом, которого так не хватало современным строениям. А что касается земли… в конце концов ее-то здесь предостаточно!

Конечно, не всякий согласится жить под одной крышей с парой привидений, одернула себя Джейн. Их, вероятно, теперь даже трое – вместе с тенью старой миссис О'Брайен, которая также недавно покинула этот мир.

Когда Джейн распахнула ворота, они предупреждающе заскрипели, и она в который раз похвалила себя за то, что не верит в призраки. В противном случае вообще не стоило приезжать сюда одной.

По правде сказать, она не чувствовала себя спокойно, пока подруливала к воротам и поднималась по ступенькам к входной двери на веранде. Особенно смущали ее эти маленькие темные окна: все время казалось, что в одно из них кто-то пристально наблюдает за непрошеной посетительницей.

Отогнав от себя недостойные мысли, Джейн решительно направилась к двери. Но когда нога ее коснулась последней ступеньки, та внезапно треснула, вызвав в девушке волну животного ужаса.

Немедленно прекрати психовать, жестко приказала она себе и, преодолев страх, подошла к двери. Подавив инстинктивное желание подергать за колокольчик и тем самым спугнуть кого-то, кто мог прятаться за дверью, Джейн вставила в замочную скважину большой медный ключ и внутренне приготовилась дать отпор невидимому обитателю дома.

Когда ключ подозрительно легко совершил положенное число оборотов, она напомнила себе, что по крайней мере до последнего времени дом был обитаем. Только из-за того, что внешне он производил впечатление давно заброшенного и нежилого, совсем не следовало делать вывод о том, что так оно и было. Стараясь больше не поддаваться малодушию, Джейн рывком отворила дверь.

На нее так и навалилась темнота, а в нос ударил затхлый запах. Но стоило включить свет, как холл окрасился в мягкие теплые тона, отчего даже порванный ковер на полу стал смотреться вполне приветливо. Ощущение уюта только усилилось, когда Джейн прошла внутрь, и по мере того, как она обходила помещение за помещением, в ее душе росло ожидание приятных, а отнюдь не мрачных сюрпризов.

Первая дверь вела из холла налево, в гостиную, в которой ничто не наводило на мысль об антикварной ценности, но в то же время она смотрелась странно привлекательно.

Проведя рукой по спинкам кресел, обтянутых ситцем, и стараясь не замечать паутину под потолком, Джейн проследовала в комнату, которую иначе как утренней – или солнечной —назвать было нельзя. Она оказалась на удивление светлой, с огромным окном и сверкающим паркетом. Старинный овальный письменный стол занимал место у одной стены, а потертый от времени дубовый буфет – у другой. Солнечные лучи падали прямо на стоящий под окном круглый деревянный стол, и Джейн почему-то пришло в голову, что завтрак в такой комнате был бы прекрасным началом дня.

Она продолжила осмотр, войдя в длинную прямоугольную и совершенно ужасную кухню, где, пожалуй, только древняя газовая плита могла бы претендовать на то, чтобы именоваться «современным кухонным оборудованием». Отсутствовал даже холодильник. Бог знает, как бедная старая женщина справлялась без него.

Из кухни путь вел в столовую, расположенную уже на другой стороне дома, а из столовой—в библиотеку-студию, которая производила наилучшее впечатление – хотя ковер на полу почти истерся, шелковые занавеси покрылись плесенью, кожа на креслах была местами порвана, а на полках было больше пыли, чем книг.

Во всем этом что-то есть, решила Джейн, взбираясь по лестнице на второй этаж. Какой-то шарм. Ей-то дом нравился, но вот вопрос, понравится ли он кому-то еще?

Левую часть второго этажа занимала спальня, но комната была пуста, если не считать огромной кровати, покрытой связанным вручную покрывалом. Совершенно очевидно, старая миссис О'Брайен не пользовалась этой комнатой, хотя Джейн не почувствовала в ней характерного для остальных помещений затхлою запаха. Более того, она уловила едва заметный аромат лаванды. Джейн нагнулась над подушками. Да… определенно лаванда.

Ванная, находившаяся на этом же этаже, была столь же древней, что и кухня. Джейн покачала головой, едва увидев облупившуюся эмаль на ножках ванны и проржавевшие трубы. К счастью, в туалетной комнате все же присутствовало устройство для спуска воды. Однако в результате осмотра губы Джейн тронула ироничная улыбка: именно мелочи делали продажу этого дома задачей почти невыполнимой.

На втором этаже располагались еще две комнаты в правом крыле, образующие своего рода небольшую галерею в виде буквы Г.

Повинуясь какому-то странному влечению, Джейн подошла к ближайшей комнате и открыла дверь.

Без сомнения, то была спальня старухи, хотя какие бы то ни было признаки, хранящие печать личности хозяйки, отсутствовали. Мебель была темной и тяжеловесной, огромную кровать, наводящую на мысль о вымерших гигантах, покрывал плед, а стеганое одеяло явно знавало лучшие дни. Что за унылая комната, подумала Джейн и рывком захлопнула дверь.

Оставалась последняя. Джейн быстро пересекла коридор, влекомая неосознанным желанием побыстрее покончить с осмотром, и только взялась за дверную ручку, как снова ощутила необъяснимый ужас. Она отдернула руку. Но что-то, какая-то неведомая сила, заставила ее, преодолевая страх, приоткрыть дверь.

Собственно, она приоткрылась сама, стоило Джейн лишь коснуться ручки. Чувствуя, как ее сердце проваливается куда-то, Джейн сделала мучительный шаг вперед, пытаясь одновременно восстановить дыхание и быстро оглядеть помещение.

Это была детская.

На ватных ногах Джейн прошла в комнату, трясущимися пальцами коснулась белой детской кроватки-качалки. В груди у нее все болезненно сжалось при взгляде на чистейшие белые простыни, на изящный розовый и белый орнамент, покрывающий подушку. А когда она увидела самодельные игрушки, выполненные мастерски и с великой любовью, Джейн показалось, что она разрыдается. Открывая лежавший на груде выглаженных ползунков дневник, куда родители обычно заносят все события в жизни младенца, Джейн уже знала, что увидит.

Страницы дневника оказались чистыми.

И это было красноречивей любых слов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в детской никто никогда не жил. Не было здесь ни царапин на светлой мебели, ни карандашных каракулей на обоях, ни поломанных игрушек.

Волна симпатии к старой миссис О'Брайен охватила Джейн. Что за несбывшиеся мечтания хранила эта комната? Какую невысказанную сердечную боль?

Неожиданно глаза молодой женщины наполнились слезами. Она постаралась сразу же взять себя в руки и подошла к огромному окну, из которого открывался прекрасный вид на залив и далее на всю океанскую синь до самого горизонта. Даже сквозь стекло солнце грело нещадно, и она расстегнула пуговицы пиджака, буквально купаясь в ласкающей взор красоте и мечтая о том, чтобы голову ее посетили более приятные мысли.

Однако ничто не могло отвлечь от переполнявшего ее душу чувства горечи. В конце концов Джейн удалось справиться с навалившейся слабостью, и она обнаружила, что не отрываясь смотрит на старомодное войлочное кресло, придвинутое к самому окну. А точнее – на характерную вмятину, оставленную на сиденье человеческим телом.

Боже, подумала Джейн с содроганием, именно на этом кресле старая женщина провела большую часть последних лет жизни. Сколько часов она просидела вот так, уставившись взглядом вдаль? Сколько раз касалась этого приметного углубления на кресле?

Странно, но Джейн внезапно почувствовала, что это она, а не старая миссис О'Брайен, сидит сейчас в этом кресле, только спиной к деревянным оконным рамам, а ее зеленые глаза покрываются дымкой воспоминаний, следуя за взглядом тех старушечьих глаз… в прошлое.

Только на сей раз это прошлое ее, Джейн…

В тот день Боб, как всегда, встал вовремя и собирался идти на работу. В полицейском мундире он казался Джейн еще более красивым и самоуверенным, чем всегда. Она наблюдала за ним, лежа на постели, едва прикрывшись простыней и все еще не веря тому, что произошло у них прошлой ночью.

Не то чтобы Боб никогда не бил ее. Бывало и так – но только ладонью, и не более одного раза.

А прошлой ночью…

Боже, даже вспоминать об этом невыносимо. Джейн все еще чувствовала боль, которая и теперь, по прошествии суток, казалась нестерпимой.

Когда он подошел и присел на край постели, она инстинктивно попыталась отодвинуться.

– Не надо, Джейн, – попросил он. – Я не виноват, ты же знаешь. Ты вывела меня из себя. Почему ты не сказала мне, куда ездила вчера днем? Я же понял, что не по магазинам, – слишком много миль накрутил спидометр. Тебе бы просто признаться, что ты ездила навестить сестру. Я не против твоих визитов к Софи, но тебе следовало бы спросить моего разрешения. Если бы ты это сделала, у тебя не было бы причин лгать мне, а у меня – наказывать тебя.

Джейн смотрела на него глазами, полными ужаса.

– Обещай, что в следующий раз ты попросишь у меня разрешения, – сказал Боб, мягко поглаживая ей шею.

Сердце Джейн готово было выпрыгнуть из груди.

– Я… я обещаю, – еле ворочая языком, выдавила она.

– Хорошая девочка.

Когда он нагнулся, чтобы слиться с ней в непристойно глубоком поцелуе, а его руки под простыней начали ласкать ее груди, Джейн почувствовала себя совершенно больной. Потом губы их наконец разомкнулись, и он стал сильно сжимать ее сосок, хладнокровно наблюдая, как она страдает от боли, и в этот момент Джейн хотелось его убить.

– Это просто маленькое напоминание о том, что тебя ждет, если ты и дальше будешь обманывать меня, – сказал он на прощание, а затем резко встал и вышел из комнаты. – Не смей отсутствовать, когда я вернусь, – были его последние слова.

Она так никогда и не узнала, что произошло бы в случае ее непослушания, потому что Боб домой не вернулся. В тот день во время полицейской погони он был убит. Спустя несколько часов один из его коллег принес ей горькую весть. Слезы, захлестнувшие Джейн, он принял за вполне естественное проявление горя, но оказался не прав. То были слезы освобождения.