Глава 12

Солнце уже медленно опускалось в океан, когда Рэнди остановил машину у дома на Семьдесят восьмой авеню. Молли повернулась к нему и немного печально произнесла:

— Вот и приехали. Как быстро день закончился. Спасибо, Рэнди. Мне было очень приятно кататься с тобой.

Он немедленно откликнулся:

— Давай повторим!

Но Молли качнула головой.

— Не-а. А то я могу привыкнуть к праздной жизни в удовольствиях и развлечениях. Мне все же надо найти работу. Скоро занятия начинаются…

Однако Рэнди отказывался сдаваться.

— Тогда, может, займешься этим завтра? У меня рейс во Флориду, а послезавтра снова выходной. — Собственно говоря, это было не совсем так, но он был уверен, что сможет договориться, чтобы его подменили. — Ну, что скажешь? — И, видя, что она заколебалась, добавил:

— Соглашайся. Ну хотя бы на вторую половину дня. Пожалуйста…

Он накрыл ладонью ее руку, слегка сжал.

Молли заметно вздрогнула. Это простое прикосновение потрясло ее как разряд электрического тока.

Господи, как давно никто не прикасался к ней… Как давно никто не относился к ней с такой нежностью и в то же время сдержанной страстью, как этот мужчина… Ей захотелось припасть к нему и утонуть в его объятиях, раствориться в его поцелуях, забыв обо всем на свете… И все же… все же она сдержалась. Рано, еще слишком рано… Ей нужно время, чтобы забыть Кларенса… время, чтобы полюбить Рэнди…

Полюбить? Значит, она готова? Снова готова рискнуть отдать мужчине свое сердце? О да, да, готова… Но не кому угодно… А ему, Рэнди, так долго стремившемуся к ней…

Молли улыбнулась и кивнула.

— Позвони мне завтра, когда вернешься, и мы договоримся. Телефон знаешь? — Не дожидаясь ответа, потому что и так была уверена в нем, она выскочила из машины и помахала рукой. — Пока!

Рэнди еще долго смотрел ей вслед, даже после того, как захлопнулась дверь. Потом завел двигатель и поехал в сторону дома с глуповато-счастливой улыбкой.

— Барри! Барри! Ты дома? Послушай, что я тебе расскажу! — закричала Молли, влетев в квартиру.

— Дома-дома, — послышался с кухни его голос. — Что у тебя стряслось?

— Ты даже представить себе не можешь! — возбужденно продолжала она. — Я сегодня вышла и наткнулась… Как думаешь, на кого?

Барри усмехнулся.

— Полагаю, на твоего летчика. По крайней мере, я, когда уходил, видел именно его.

— Правда?

— Истинная. Я же говорил, этот парень так просто не отступится. Так что ты хотела рассказать?

— Он предложил отвезти меня, и дело кончилось тем, что мы с ним прокатались целый день. Поехали на юг, дальше Монтерея. Какие там места роскошные, Барри!..

— Я рад.

— Признаться, я тоже. Не понимаю, почему я избегала его? Мы с ним проговорили все это время. Он… он чудесный, Барри, просто чудесный! — Она задыхалась от переполняющих ее эмоций.

— А я что тебе говорил?

— Ох, Барри, ты даже не представляешь, как я довольна!

Он выключил огонь под кастрюлькой с каким-то ароматным и аппетитно побулькивающим соусом, еще раз помешал и негромко сказал:

— Значит, у тебя день прошел наилучшим образом.

Тут только Молли заметила, что ее друг, несмотря на старания казаться веселым, находится в довольно-таки подавленном состоянии.

— Д-да… — неуверенно протянула она. Уж не ее ли ликование тому виной? Вдруг она напомнила ему о неверном возлюбленном? — А как твои дела, Барри? Где ты был? Нашел работу?

— Можно сказать, да. В одном месте попросили зайти завтра, но я убежден, что они уже решили взять меня. А в другом согласились сразу, но я как-то не уверен, что мне там понравится. Хотя денег предложили больше…

— Барри, но ведь это просто здорово! Надо же, вот так сразу устроиться. Да не просто, а иметь возможность выбирать! Я и не подозревала, что ты настолько ценный специалист!

— Да в общем, если без ложной скромности, то первоклассный.

— А почему же ты тогда такой…

— Такой? Какой — такой?

— Ну, грустный, я бы сказала… Что-нибудь неприятное произошло?.. — Она растерянно замолчала.

— Да нет, малышка, ничего не произошло.

Не обращай внимания. Просто… я подумал, что пора мне возвращаться к себе. Сколько можно прятаться? От себя, от… от всех… — Барри вздохнул, повернулся к плите, попробовал спагетти и взялся за дуршлаг.

Молли потупилась. Ей стало стыдно, невыносимо стыдно. Как она могла так бестактно радоваться, позабыв о его утрате? Уж не принял ли он ее слова за намек, что пришла пора освобождать место?

— Но как же так, Барри? Нам же хорошо вдвоем… — начала было она, но он прервал:

— Не надо, Молли, пожалуйста. У тебя вид побитой собаки. Будто ты виновата в чем-то. А это ведь совсем не так… Давай-ка лучше есть, пока все горячее.

Молли села к столу, и Барри разложил по тарелкам дымящиеся спагетти и полил тем самым соусом, что едва не свел ее с ума своим ароматом.

— У-у, божественно, — пробормотала она, с набитым ртом.

— Ешь-ешь, не болтай, — отозвался он, разливая вино по бокалам. — Проголодалась, наверное?

— Угу, — не переставая жевать, подтвердила Молли. — Хотя мы днем останавливались перекусить в ресторанчике на берегу. — Она улыбнулась воспоминанию, потом смутилась, что снова вернулась к разговору о Рэнди, о своей радости.

— Ну, давай расскажи мне, как вы развлекались, — приветливо предложил ее друг.

Она успокоилась и начала говорить.

— Так-так-так, — шутливо заметил Барри минут через десять, — смотрю я, ты обо всем на свете позабыла с ним. Это хорошо. — Он легонько похлопал Молли по руке, заметив разлившийся по ее лицу румянец. — Эй-эй, малышка, чего ты так застеснялась? Дело самое естественное. Все отлично. Как и должно быть.

И поэтому тоже, между прочим, я должен выметаться. Тебе необходима определенная свобода… времени, жизненного пространства, да вообще всего. А я, как сторож какой-то, постоянно рядом, постоянно…

Он не договорил, и молодая женщина помрачнела. С одной стороны, она не желала даже думать о возможности вот так сразу лишиться постоянной опеки, заботы, внимания человека, на которого привыкла полагаться, за которым была как за каменной стеной. Снова начать вести самостоятельную, вернее, одинокую жизнь? Нет-нет, ни за что! Она еще не готова!

Нет, нет и еще тысячу раз нет!

Но, с другой… О, с другой — она, безусловно, понимала справедливость слов своего друга.

Пора, пора возвращаться к прежнему, считавшемуся нормальным распорядку. Более того, пора дать возможность ему привести свои личные дела в порядок. Она не имеет права и дальше висеть у него на шее, цепляться за него, как за спасательный круг. Барри — взрослый мужчина со всеми вытекающими из этого последствиями. Значит, она должна, просто обязана освободить его от добровольно взятой на себя обязанности присматривать за ней…

— Хорошо, Барри, — произнесла Молли, приняв это похвальное решение, — может, ты и прав… Но где же ты будешь жить? Ведь твоя квартира… — Она замолчала.

— О, не волнуйся. Моя квартира свободна. — Барри кривовато усмехнулся. — Джош освободил ее. Переехал к этому… этому грязному типу…

Забрал все вещи. Так что ничто не мешает мне вернуться.

— Да… — Молли кивнула и понурилась. Ей невыносимо больно было видеть печаль в его глазах. — Ничто…

— Тогда давай закончим этот разговор. Решено, завтра я переезжаю. Но, учти, это не означает, что ты окончательно избавилась от меня.

Я рассчитываю видеться с тобой если и не каждый день, то уж по крайней мере не меньше трех раз в неделю.

— Угу, — отозвалась Молли.

На этом они и закончили обсуждение болезненной для обоих темы.

Уже на следующий день Молли поняла, что принятое решение было ошибочным. Она провела почти восемь часов в поисках нового места работы, посетив четыре колледжа и один университет, но положительного результата не добилась. И вовсе не потому, что производила дурное впечатление, а потому, что голова ее была занята мыслями о Рэнди. Ей никак не удавалось сосредоточиться на собеседовании, и все же в одном из колледжей она получила предложение прийти еще раз через два дня и поговорить с ректором, а в другом — оставить свой адрес и номер телефона, чтобы секретарь мог связаться с ней и известить о времени собеседования с деканом факультета. До начала очередного учебного года оставалось около недели, и Молли следовало поторопиться, но…

Но сосредоточиться на мыслях о работе, а тем более представить себя снова в аудитории, окруженной десятью, а то и двадцатью совершенно незаинтересованными в скучном предмете студентами, оказалось почти невозможным.

Особенно в такой прекрасный, теплый, солнечный день, который она могла бы провести вместе с молодым летчиком, катаясь по шоссе, гуляя по пляжу, купаясь в океане, сидя за столиком в прибрежном ресторанчике…

Вернувшись домой, Молли первым делом кинулась к телефону и прослушала оставленные ей сообщения. Барри говорил, что сегодня проведет вечер дома, приводя квартиру в жилое состояние, что дела у него идут нормально и настроение неплохое. Второй звонок был от брокера, управляющего ее скромными финансами, с предложением обсудить в ближайшее время новые возможности вложения капитала.

Третий же заставил ее вздрогнуть и попятиться, как от ядовитой змеи.

— Молли, дорогая, любимая моя Молли, здравствуй! Соскучился безумно! Позвони как можно скорее. Мой номер… — Далее следовали цифры, которые она не собиралась запоминать.

Молодая женщина долго и недоверчиво смотрела на аппарат, потом тряхнула головой, пытаясь уверить себя, что это ей только послышалось. Наконец, решив, что ей это удалось, перемотала пленку и тут же убедилась, что это не слуховая галлюцинация. Прозвучавший голос принадлежал Кларенсу, неверному любовнику, бросившему ее на произвол судьбы, с легкостью променявшему чувство, если и не свое, то, по крайней мере, ее, на успешную карьеру.

Молли прижала пальцы к дрожащим губам, не зная, что предпринять в такой ситуации. Но по мере того, как текли минуты, исчезал и испуг. На его место пришли негодование, гнев, ярость, постепенно тоже начавшие улетучиваться. И ее захлестнула тоска, острая и едкая, тоска женщины, лишенной любви, нежности, ласки и, наконец, секса…

Она ощутила физическое томление. Господи, как же давно Кларенс любил ее в последний раз! Два месяца назад? Нет, почти три.

Не может быть! Она еще слишком молода, чтобы довольствоваться жизнью, приставшей монахине.

А как же Рэнди? — немедленно напомнил голос подсознания. Ты забыла о нем?

Ничего я не забыла, покраснев, возразила ему Молли. Он очень хороший парень, очень.

Но Клар… С Кларом мы шесть лет занимались любовью. Любовью, а не просто сексом. И он не может за такой короткий срок стать мне совершенно чужим и безразличным.

С Рэнди ты тоже занималась любовью, напомнил ее докучливый собеседник. К тому же в отличие от твоего драгоценного профессора он не скрывался, а разыскивал тебя. До тех пор, пока не нашел. Вспомни вчерашний день!

Вспомнила? Тебе было хорошо?

О да, очень! Но с Кларом все совсем иначе…

Вот именно! Кларенс принес тебе боль, разочарование и отчаяние.

Не правда! Ну, не совсем… По крайней мере, не только их и не с самого начала… Мы были счастливы. Полностью и совершенно счастливы.

Чушь! Ну что за чепуху ты несешь? А еще считаешься умной. Счастье тайком, украденное у другой женщины… Да разве это счастье? Это позор, это боль, это разочарование и отчаяние.

То есть все то самое, что и дала тебе связь с Кларенсом.

Молли ничего не оставалось, как признать справедливость последнего утверждения. Она решительно подошла к автоответчику, нажала кнопку и стерла растревожившее ее с трудом обретенное равновесие сообщение, даже не прослушав еще раз. После чего упала в кресло и разрыдалась, поняв, что сама лишила себя связи с бывшим возлюбленным. Какой же номер он назвал? Двести двенадцать — это точно. Это код Нью-Йорка. А дальше? Как же дальше?

— Три-воеемь-четыре? Три-шесть-семь? Нет, не так. Но первая точно тройка… Три-пять-шесть? Черт, не помню! Не помню! — в отчаянии выкрикнула несчастная молодая женщина, готовая рвать на себе волосы.

И именно в этот момент раздался звонок.

Молли схватила трубку и крикнула:

— Клар! Кларенс, наконец-то! Я… — Она остановилась, услышав, вернее, осознав, что на другом конце провода воцарилось гробовое молчание. Сердце ее провалилось куда-то в желудок. Ее затошнило. Это Рэнди, наверняка он. И она с трудом выдавила:

— Алло… — И еще раз, громче:

— Алло!

— Привет, малышка, — послышался такой знакомый голос Барри. — Я, похоже, не вовремя.

— Нет-нет-нет, — отозвалась Молли. Сердце ее туг же вернулось на свое законное место, а тошнота прошла, как и не было. — Я просто… просто недавно вернулась, и… — Она не закончила, не зная, что сказать, как объяснить свои слова.

— И?

— О, Барри, — простонала она, — мне так тебя не хватает! Я знаю, что у тебя полно дел.

Но, может, выберешь полчасика и заглянешь ко мне, а? Я чувствую себя… О, не знаю даже, как сказать…

— Ну-ну, малышка, успокойся. Я, конечно, приеду. Но сначала ты должна сказать, что случилось.

— Пока меня не было, звонил Кларенс; Он оставил сообщение на автоответчике…

— И что же он сказал? — с еле уловимой иронией в голосе спросил Барри.

— Что ужасно соскучился и просит сразу же позвонить ему.

— Да? И что же ты, позвонила?

— О, Барри… — она чуть не плакала, — я такая дура, ты даже не представляешь!

— Значит, позвонила. — Ирония стала явственнее, но Молли была в таком состоянии, что не заметила.

— Нет… Я стерла, ., стерла запись, не записав номер телефона…

Барри даже не обратил внимания на донесшийся до него всхлип.

— Ай да молодец, девочка моя! — воскликнул он. — Умница!

— Молодец? — недоверчиво повторила Молли. — Что ты такое говоришь, Барри? Ты, ставший мне почти братом! Ты радуешься, что я выбросила в помойку свой последний шанс стать счастливой?

— О нет, малышка, конечно нет. Я радуюсь, нет, ликую, что ты дала себе шанс стать по-настоящему счастливой. Потому что, извини за откровенность, но как бы классно твой Кларенс ни трахал тебя, счастье — это последнее, что он способен дать тебе. Скажу даже больше, Молли, это последнее, что он намерен дать.

Потому что таких кларенсов интересуют в жизни только собственные удобства и удовольствия, ничего больше. Он использовал тебя, пока ему это было приятно и удобно, а потом бросил, как фантик от съеденной конфетки, не оглянувшись и не задумавшись.

Барри говорил горячо и убедительно, и Молли постепенно начала успокаиваться, вслушиваться в его слова и понимать их справедливость.

— Спасибо, Барри, ты… ты настоящий друг, истинный старший брат. Ты возвращаешь меня к жизни! — воскликнула она, но сразу же застеснялась высокопарности своих слов и поправилась, перейдя на нормальный тон:

— Приезжай, если есть время, я приготовлю что-нибудь вкусное. Специально для тебя.

— Договорились, сестренка. Но с одним условием.

— Каким?

— Ты не подходишь к телефону до моего приезда. Независимо от того, кто звонит.

— Идет!

Они провели вместе спокойный вечер, не нарушенный ни единым звонком. Молли, поначалу постоянно поглядывавшая в сторону аппарата, вскоре позабыла о нем и увлеклась рассказами Барри. Только провожая его к машине, она вернулась к разговору о Кларенсе.

— Знаешь, думаю, я так среагировала просто от неожиданности. И еще по привычке… Да, я просто не отвыкла слушаться его, вот и все.

Мне даже кажется, что я больше не люблю его.

Я почти уверена, что не люблю.

— Почти?

Молли молча кивнула. Потом усмехнулась и сказала:

— На девяносто девять процентов. Но как я могу ручаться за сотый, пока не проверю?

— Очень надеюсь, что сможешь. Кстати, а как твой симпатичный летчик?

— Обещал позвонить сегодня, если его рейс не задержится. Но, судя по всему, не смог. Мы договорились завтра снова отправиться на прогулку.

— Ты не передумала? После этого звонка?

Ты как-то не представляешься мне женщиной, крутящей одновременно два романа.

— Никогда не пробовала, — фыркнула она. — Но полагаю, ты прав. Нет, я не передумала. Рэнди… он нравится мне. Да, нравится. Мне легко разговаривать с ним. Почти как с тобой.

— Почти, но все же не так? — спросил Барри. — Почему же? — Его «младшая сестра» вместо ответа залилась краской. — Судя по твоей реакции, могу сделать единственный вывод: он привлекает тебя как мужчина. Верно?

Молли кивнула, обняла его и звонко чмокнула в щеку.

— Очень уж ты проницательный, аж жутко делается. Кстати, как у тебя с работой? Ты уже определился, куда пойдешь? И когда приступаешь?

— Да, определился. Завтра начинаю. Работа непыльная, деньги неплохие. А там посмотрим.

— Уже завтра? — ахнула Молли. — Быстро же ты. Вот что значит хороший специалист.

— Угу. А у тебя как?

Она поморщилась.

— Так себе. Один колледж и один университет как будто проявили определенный интерес к моей скромной особе. Пока не знаю, какой мне больше нравится и нравится ли вообще. Но я, пожалуй, не буду капризничать и соглашусь на первое, что подвернется. В конце концов, это же не на всю жизнь, верно?

— Если ты так чувствуешь, то безусловно.

Поступай так, как тебе лучше. Если сейчас тебя не увлекает карьера, значит, что-то этому мешает. Я прав?

Она засмеялась и снова поцеловала его.

Загрузка...