Глава 2

– Нет, так часто мыть пол я не согласна, – сказала Пеппи. – Конечно, это весело, не спорю, но каждый день все же утомительно.

А. Линдгрен

Как всякому идейному неряхе, Кангрему было искренне начхать, что о нем подумает готичная красотка, с таким трепетом ожидаемая его гостями. И если бы кто-то спросил его мнения, он бы ответил, что и пальцем не пошевелит ради того, чтобы впечатлить ее чистотой и блеском своего жилища. Согласно его убеждениям наводить красоту и уют следовало исключительно по вдохновению, по зову души, в тех (скажем прямо, очень редких) случаях, когда этой самой душе вдруг захочется чего-то большого и чистого. Или же в безвыходной ситуации, когда нет возможности противостоять моральному насилию в лице начальства или санитарной инспекции. А метаться с тряпкой, подобно буйнопомешанному зайцу, лишь для того, чтобы впечатлить гостей, Витька почитал за очковтирательство и недостойные понты. Тем более когда и так чисто.

И он бы все это высказал доступно и понятно – опять же если бы его кто-то спросил.

Но его не спросили. И даже не стали слушать, когда он все же попытался высказаться в одностороннем порядке. Как оказалось, вежливый волшебник обладал удивительным свойством организовать и озадачить всех окружающих, да так, что они и очухаться не успели, как обнаружили себя уже занятыми делом, с ведрами и тряпками в руках.

Явившийся в разгар этого бедствия убас Кетмень был шокирован не меньше самого Витьки.

– Морковка, ты рехнулся, что ли? – изумленно вопросил он, разгоняя ладонью клубы пара, поднимавшиеся от ошпаренного кипятком пола.

– Да мы тут это… – Кангрем и сам чувствовал себя по-идиотски, но признаться в этом не посмел и попытался выкрутиться: – Предписание санитарной инспекции пытаемся исполнить… Насчет тараканов…

– Да это я вижу, но на кой ты написал на дверях «Закрыто на дезактивацию»? Соседи в панике носятся по улице и пакуют вещи!

– Я написал «на дезинфекцию»! – возмутился Кангрем.

– Иди сам прочти, дикарь безграмотный! Вроде изъясняешься как образованный человек, а буквы до сих пор путаешь! Если бы я к тебе сейчас не зашел, сюда бы скоро патруль вызвали!

Витька огорченно чертыхнулся. Местные письмена действительно давались ему тяжко. В отличие от устной речи, владение которой обеспечивал лингводекодер, писать приходилось учиться естественным путем, и образу «безграмотного дикаря» Морковка полностью соответствовал.

– Давайте я посмотрю, – немедленно вызвалась Ллит, на ходу хватая с прилавка уголек. – Я умею писать правильно, сейчас все поправлю…

Судя по энтузиазму, с каким она бросилась к двери (а полчаса назад столь же рьяно принялась помогать с уборкой), ее любимым занятием и увлечением являлась как раз всяческая помощь ближнему.

– А это еще что? – потрясенно вопросил убас, разглядев ее целиком. – Как она сюда попала? Кто ее в город пустил? Или ты мне сейчас начнешь рассказывать про расу четвероногих существ, обитающих в соседних мирах?

– Не знаю, – огрызнулся Кангрем. – Это не ко мне. Это на воротах спрашивайте.

В лавку протиснулся Жак с двумя ведрами воды, едва не столкнувшись в дверях с девушкой. Все еще ошарашенный убас шустро изучил его с головы до ног и безошибочно остановил профессиональный взгляд на злополучных ботинках.

– Чего так долго? – не обращая внимания на происходящее недоразумение, окликнул его маг. – Забирайте ведро, давно закипело, давайте следующее…

Он не только не понимал, что говорит вошедший господин в черном мундире, но даже не обращал внимания на то, что в настоящий момент сжимает ладонями ведро с водой и вода эта кипит.

Убас обернулся на голос и, похоже, на время забыл о подозрительных ботинках.

– Это еще что за?..

– Да не хватай, горячее… – Мыш повертел головой и как ни в чем не бывало обратился к новому не охваченному руководством лицу: – Сударь, будьте добры, подайте во-он ту тряпку…

– Ну вы ж сами говорили, что нам нужны более опытные специалисты, – попытался объяснить Кангрем, сам бросая требуемый предмет, так как убас, разумеется, ни слова не понял. – Вот он, специалист. Взрослый и образованный. Видали, воду голыми руками кипятит. Этот парень с ведрами – один из тех самых потерянных друзей, которых мальчишка зеркалом искал. А где они мутантов насобирали – это уж я не знаю. Они только что явились и первым делом взялись за моих тараканов, потому что сейчас Мафей притащит еще одного… одну… Словом, на тараканов она реагирует примерно так же, как доктор Хаши…

Кетмень еще раз окинул взором творящийся беспредел и изрек:

– Наверное, я зря всю свою жизнь не верил в чудеса. Полеты по воздуху и путешествия между мирами – это еще ладно, но чтобы заставить тебя отдраить твой сарай – тут без волшебства явно не обошлось…

– Господа, будьте любезны!.. – донеслось от прилавка. Уже избавившийся от ведра Мыш призывно махал рукой, второй вцепившись в край неподъемной конструкции, которую не двигали, наверное, со времен возведения. – Помогите мне отодвинуть этот прилавок. Втроем мы наверняка справимся. Мне не хотелось бы прибегать к левитации…

– Да прилавок-то зачем трогать?! – простонал Кангрем. – Пусть бы себе стоял! Как будто ваша эта дама станет под ним проверять… Его отродясь с места не сдвигали!

– А вот и зря! – уверенно заявил волшебник. – Под ним наверняка находится главный оплот вашего тараканьего королевства! Жак, отойди. Ллит, бери ведро. Приготовься, как только мы отодвинем – сразу же лей!

– Бежали б вы отсюда, – вполголоса посоветовал Витька, неловко оглядываясь. – Сейчас он и вас припашет… Он же не понимает, кто вы такой!

Кетмень ухмыльнулся в усы:

– По-моему, если бы и знал, его бы это не остановило. Но оставаться в этой парилке я и вправду не собираюсь, посему будем считать, что я не понял, к чему меня призывают, и ушел работать. То есть объяснять твоим соседям, что ничего страшного не случилось и что не надо всерьез воспринимать все, что пишет у себя на дверях неграмотный дикарь. Когда вы все это закончите?

– Где-то через полчасика.

– А что будете делать с этими парящими лужами?

– Да наш идейный руководитель обещал высушить. Хотелось бы верить…


Весь свой законный выходной, а также половину следующего дня агент Рельмо посвятил всевозможным противоправным деяниям. Он бессовестно подделывал документы, участвовал во взломе архивов родной лавочки в качестве заказчика, давал и вымогал взятки, злоупотреблял служебным положением, намеренно вводил в заблуждение и один раз даже не погнушался прибегнуть к низменному шантажу. В результате он обрел единокровного младшего брата, недавно приехавшего с Беты погостить у родственников. Спасибо покойному папе с его всемирно известной репутацией и обилием неучтенного потомства, которое до сих пор случайно обнаруживается в разных местах обоих миров.

Кантор в свою очередь благодаря родительской заботе обрел удостоверение личности со всеми необходимыми отметками, медицинскую страховку и удобную легенду.

Санька с Настей обрели кучу хлопот и тяжкий ломоть ответственности, но по сравнению с тем количеством хлопот, от которых они теперь были избавлены, куча казалась совсем маленькой и даже незаметной.

Оставалось только переговорить с Толиком – предупредить, чтобы не показывал свою зеленую физиономию в местах обитания товарища Кантора, да выслушать отчет о его визите в Таккат, куда инспектор был снаряжен вместо самого Макса. Ибо у бедного агента, катастрофически занятого всяческой неблаговидной уголовщиной, не было ни минуты свободного времени, а Киру и прочих беженцев требовалось срочно предупредить о нескольких важных вещах. Например, о том, что у них в конюшне стоит мэтр Хирон собственной персоной, а за Александром скоро явится солидная делегация от северных соседей, которой показываться на глаза не то что нежелательно, а просто-таки недопустимо.

Встретиться договорились в посольстве у Амарго, и, поскольку Толик, по обыкновению, опоздал часа этак на полтора, уставший от беготни и суеты Макс успел немного отдохнуть в уютном кресле и рассказать коллеге Мануэлю все, что успел на этот момент узнать и чем считал нужным поделиться.

Товарищ Амарго сначала обрадовался, узнав о чудесном спасении Кантора, потом огорчился, услышав о печальной судьбе Ольги, а под конец ужаснулся:

– Бедные девочки…

Это было сказано с таким неподдельным сочувствием, что Макс не сразу понял, о ком идет речь. Как-то не вязалась в его понимании оторва Санька с термином «бедная девочка».

– Ты о племяшке, что ли? – наконец догадался он. – Нашел тоже кому сочувствовать. Видел бы ты это маленькое чудовище – все твое сострадание мигом бы улетучилось.

Амарго печально пожевал недокуренную сигару, размышляя над ответом.

– Знаете, шеф… на правах человека, имеющего опыт присмотра за вашим непутевым сыном, я могу обозвать «бедным» любого товарища по несчастью, будь то юная девушка или взрослый мужик с многолетним воинским стажем. Так как они действительно достойны сочувствия.

– Зная мою племянницу, я бы скорей Кантору посочувствовал, – хмыкнул Макс. – Это стихийное бедствие, сравнимое разве что… как бы тебе попонятнее описать… Ну вот, например, если бы у Шеллара были магические способности…

– Кстати, что там с Шелларом? – тут же перескочил на другую тему Амарго, не желавший продолжать спор о незнакомой ему малявке, способности которой теоретически должны превосходить его собственные. – Тут лондрийская разведка доносила, Горбатый чуть его насмерть не зашиб. Все в недоумении – не то его опять разоблачили, не то в чем другом прокололся…

– Да нет. – Макс поморщился, ибо обсуждать Шеллара не собирался, а речь о нем все-таки зашла. – Он случайно наместнику под горячую руку попал, тот как раз пребывал в расстройстве и на нервах, а Шеллар нашел момент позанудствовать. Вот и вылетел вместе с дверью. Можешь не переживать, этого лося лопатой не убьешь, уже опять бегает по дворцу и капает всем на мозги. Да где же этот Толик?!

– Или пиво пьет, или с новой своей прелестью никак не расстанется. Он там себе кого-то подцепил в этом Таккате…

– Кого? – заинтересовался Макс.

– Не знаю. Я, честно говоря, боюсь даже спрашивать, какого пола эта самая прелесть.

– Там же люди! – с искренним недоумением упрекнул Рельмо. – Разве я тебе не говорил, что с людьми Толик исключительно гетеросексуален? Это он только с эльфами чудит.

– Не говорили, – уверенно заявил Амарго.

– Да наверняка говорил, просто ты все равно опасаешься по привычке.

– Вот нечего мне больше опасаться, кроме Толика! Нет ничего в мире страшнее и опаснее лопоухого зеленого раздолбая, и грядущее пришествие Скаррона перед ним меркнет! Вы уже думали, что будем делать, если наша тайна все-таки всплывет? Куда будем перепрятывать четырех баб с младенцем, если в кабину им теперь ходу нет?

– Пожалуйста, не нервничай раньше времени. Если так случится, что их обнаружит поморская делегация, то вместе с ней они и уедут. Прятать уже не получится, но здесь или в Поморье они будут в относительной безопасности. А уж в самом-самом крайнем случае напряжем Толика, чтобы переправил к моей родне на Бету. Хотя это и нежелательно…

– Я так и знал! – насмешливо провозгласило возникшее в комнате зеленое облачко. – Стоит на минутку отлучиться, как против меня тут же устраивается заговор – как бы меня еще напрячь!

– Минутку? Ты опоздал на час с четвертью! И сколько тебе раз говорить – не телепортируйся куда попало! Тебя когда-нибудь за вражеский десант примут! Есть специально отведенное место для прибытия, туда и прибывай!

– А вообще, – добавил Амарго, – подняться из подвала можно и пешком. Тебе полезно будет… Куда?! Куда с ногами на кресло?! Только что по варварским степям пыль месил!..

– Ой, да какие все нервные! – Толик изучил свои пыльные мокасины, даже задрал ногу и осмотрел подошву. Потом все-таки сел в кресло по-человечески. – А я ведь еще ничего и не рассказал.

– Если б ты не таскался по бабам, ты бы все рассказал еще час назад.

Толик закинул ногу на ногу (насколько позволяла его комплекция) и добродушно откликнулся:

– По бабам у нас шляешься ты, а я существо моногамное и больше одной женщины одновременно не завожу!

– А что, с Раэлом ты уже все? – коварно поинтересовался Макс.

Толик посмотрел на него как на убогого дурачка, над которым грех насмехаться, и пояснил:

– Раэл не женщина. И даже непохож. И вообще, чего вы на меня взъелись? Ну подумаешь, опоздал немного. Я пироги кушал, между прочим, а вовсе не то, что вы подумали. С вишневым вареньем. Которые Дана сама напекла лично для меня.

Судя по лицу товарища Амарго, сам факт, что Дана умеет печь пироги, был для него шокирующей новостью, перед которой меркло раскрытие загадки касательно Толиковой «прелести».

– Ты и без пирогов скоро в дверь не пролезешь… – проворчал он.

Макс же, напротив, слегка смягчился:

– Да, конечно, обижать даму пренебрежением нельзя… Но все-таки можно же было жевать побыстрее! Кстати, мне она с творогом пекла.

– Так я и знал, – беззлобно хохотнул Толик. – Макс, есть в мире хоть одна женщина, которую ты по случайности пропустил?

– Только час назад ты общался сразу с четырьмя. И кстати, не торопишься докладывать.

– Так ведь это я вас издалека готовлю, чтобы не шокировать, а то вы хрычи старые… то есть люди пожилые, мало ли до чего вас может довести такой стресс…

– Ну?! – хором рявкнули оба мистралийца, одновременно приподнявшись в креслах – с откровенным намерением как следует стукнуть нахала, если не получат ответа сию секунду.

– В Таккате поселился дракон, – быстро и коротко доложил Толик, почуяв серьезность их намерений.

– Какой дракон?

– Наша пропавшая Аррау приблудилась. Что нашлась, это хорошо, но она страшным образом демаскирует убежище наших беглых королев. Уже все окрестные племена в курсе, что у Даны есть дракон и не просто так болтается, а по дружбе. История о том, как мыржуки хотели воевать Таккат и обломались на дружеских чувствах дракона, ходит по степям как поучительная притча о проблеме выбора союзников. Делегации от дружественных и не очень племен ездят к Дане с официальными визитами, как дети в зоопарк. И Кира везде мелькает со своей примечательной одноглазостью. Рано или поздно все эти степные новости доползут до остального мира, и кто-то обязательно что-то заподозрит. Убирать нашу компанию оттуда надо. Не срочно, но придется. Их обнаружение – только вопрос времени.

Макс тихо выругался, стараясь не смотреть на Амарго.

– А в остальном все в порядке, – предпринял слабую попытку их утешить Толик. – Принц жрет, как маленький дракончик, и уже держит головку. Кира целыми днями торчит на тренировочных площадках и упорно отказывается верить, что ее чадо еще сто раз похорошеет и не останется на всю жизнь похожим на обезьянку. Уверена, что Шеллар страшно расстроится, увидев, что у них получилось, и очень по этому поводу страдает. Эльвира с видом великомученицы учится обходиться без служанки и все пытается разобраться, не беременна ли она. Твой пацан чудесно прижился среди варварских детей и уже ничем от них не отличается, кроме мистралийской чернявости. Стелла с Терезой торчат в местном лазарете и делятся опытом с коллегами – ну у них такая профессия, что без дела нигде не останутся. Аррау стенает, что ей надо домой, что муж без нее яйцо не высидит и вообще оставлять мужчину на хозяйстве больше чем на сутки – недопустимое легкомыслие, он непременно нажрется листьев, забудет о ребенке, загадит всю пещеру, полетит по девкам… Вот по этому вопросу мы все в непонятках – как нам поступить и что ей посоветовать? Теоретически добраться домой она может и своим ходом, без порталов, хоть это и займет какое-то время. Но по пути ей придется где-то садиться, чем-то питаться, опять же пролететь незаметно никак не получится. Вот вы, умники-интриганы, помозговали бы – что делать бедной дракоше? Как оно будет лучше для дела и для нее? Стоит ей лететь домой или лучше туда не показываться? Что там вообще у Хрисса, все ли в порядке с яйцом, не нужна ли помощь? Тебе Шеллар ничего полезного на эту тему не сообщал?

Макс выругался еще раз.

– Скажи Аррау, что у Хрисса все нормально. Сидит он в своей пещере, нянчит яйцо и ни о каких листьях не помышляет, потому что взять их негде. Еду ему пригоняют регулярно. Орден его пока не трогает. Шеллар популярно объяснил Харгану, почему этого делать не следует, а Шеллар, сам знаешь, объяснить умеет. До вылупления детеныша в пещеру никто не сунется, а после туда отправится сам Шеллар. Якобы разъяснить Хриссу текущие задачи. На самом деле задача там будет одна – дитя в зубы и драпать. Аррау туда прилетать нельзя ни в коем случае, все испортит. Одним из главных аргументов, навешанных на уши наместнику, было утверждение, что, пока дракон сидит на яйце, он не может никуда отлучиться из пещеры и потому на благо ордена его использовать никак нельзя. Если вдруг драконов станет два, одного тут же припашут для каких-нибудь карательных гадостей. А это не нужно ни нам, ни самим драконам.

– М-да… так что, пусть сидит в Таккате?

– А что делать… пусть сидит. Все равно она уже засветилась сама и всех, кого могла, засветила. Теперь в случае чего сама же и будет исправлять, что натворила.

– Не понял?

– Что непонятного? В случае какого шухера все наши бабы, дети и монахи быстро прыгают ей на спину и летят на север.

– А Дана?! – возмутился Толик.

– А Дана сама о себе прекрасно позаботится. Плохо ты ее знаешь, если спрашиваешь. Улыбка до ушей, парадная юрта, церемониальная простокваша, ой, здравствуйте, гости дорогие, ой, всегда рады помочь, ай-ай-ай, а мы и не знали, но уж теперь-то мы завсегда, если только они вернутся – так мы сразу же… Вот разве что тебе с этого крупный облом выйдет – твои зеленые уши по части экзотики ни в какое сравнение не идут с хвостом господина наместника. Сменяет тебя Дана на разноглазого демона, косу на отрезание даю.

– Ты серьезно? – Толик слегка опешил. – Ей что, правда может понравиться… такое?

– Если оно будет вести себя прилично, разумеется. Если не будет хамить и оскорблять. А что тебя удивляет, она от Шеллара в свое время была без ума, только он, балбес, этого не заметил. И с Торнгримом у нее был роман, а по Гиппократу она по сей день вздыхает, ибо никак, а интересно же.

– А, ну можешь свою косу сразу… – Повеселевший Толик изобразил пухлыми пальчиками ножницы. – Дождешься ты, как же, чтобы наш хвостатый диктатор не хамил и вел себя прилично, ага.

– А вот не разевай рот заранее. На этот счет Шеллар его строит так ловко, что тот сам не замечает.

– Однако морду он Шеллару расквасил.

– Ну, знаешь ли, такой стресс его в некоторой степени извиняет. Если бы у меня вдруг умер… ну, скажем, ты… я бы тоже расстроился и кому-нибудь по морде съездил.

– Макс! – ужаснулся Толик. – Не сглазь!

– Успокойся, глазят не так.

– Ага, Шеллару это расскажи. Знал бы он, что ты про его нос говорил!

– Толик, если он это узнает, я тебе твой собственный нос расквашу!

– Нет чтоб чего завлекательного пообещать за молчание, – принялся кривляться эльф, – сразу начинаются угрозы… Опасный бизнес у шантажистов, что ни говори…

– Перестань дурака валять, лучше послушай внимательно, я тебе важную вещь собираюсь сказать.

– Ну? – Толик охотно изобразил на рожице выражение готовности услужить.

– Чтоб в ближайшие три-четыре месяца тебя в Твери не видели!

– А что случилось? А как же папа?

– К папе ходи прямо в квартиру, и желательно, чтоб там гостей не было. А Саньке ни в коем случае на глаза не показывайся. И на улице не мелькай, мало ли.

– Да в чем дело-то? Что такого случилось? Кому я вдруг понадобился?

– Ты со страшной силой понадобился Кантору, который сейчас сидит дома у Витьки и ждет твоего появления, чтобы вернуться сюда. И ждать он должен до тех пор, пока я не скажу «можно».

– Понятненько… – Толик вдруг посуровел, подобрался и некоторое время изучал собеседника с откровенной неприязнью. – Ты опять за свое? Тебе прошлого раза мало показалось?

Амарго только вздохнул.

– Вот именно потому, что мне прошлого раза хватило с головой, – начал заводиться Макс, – я и не хочу повторения! Нечего делать на войне всяким депрессивным и утратившим смысл жизни! Нам нужны солдаты, а не страдающие барды с самоубийственными наклонностями! Кантор вернется домой только в том случае, если Дэн меня заверит как профессионал, что пациент адекватен и способен о себе позаботиться в экстремальной ситуации! Ты все понял?

– Да я-то что… – хмыкнул Толик, ничуть не удовлетворенный объяснением. – Я-то сделаю, как ты скажешь. Но спорим, что Кантор очень быстро сообразит, откуда вонь, сам найдет способ вернуться и очень на тебя обидится?

– Что до второго – могу поспорить. Или ты думал, я забыл заглянуть в посольство и предупредить Раэла?

– Да нет, – кисло усмехнулся инспектор. – Я думаю, что рано или поздно они с Санькой договорятся, и тогда… тогда мы с тобой узнаем о каких-нибудь новых способах перемещаться между мирами, о каких даже эльфы не слышали. Так на что спорим?


Мыш удовлетворенно оглядел результаты авральной уборки и бодро изрек:

– Вот видите, не так уж и сложно. Между прочим, все это можно было проделать и без магии, если приложить чуть больше труда и затратить немного больше времени. Теперь и гостей принимать не стыдно…

Тут его взгляд упал на Витькину застиранную майку и замызганные штаны, вобравшие в себя часть отмытой с пола грязи, и его энтузиазм несколько поутих. Уже не столь уверенно маг оглядел остальных, затем себя и огорченно охнул, обнаружив, что во время трудового свершения все они изгваздались по уши, и теперь вместо приличных людей в заросшей грязью хибаре мэтрессу Морриган будут встречать четыре чумазых поросенка в сверкающей чистотой комнате.

– Может, мы еще умыться успеем? – сочувственно предложил Жак. – Мэтр, да не огорчайтесь вы так, можно подумать, мэтресса никогда не видела вас грязным! Наверняка ведь во времена ваших геройских приключений вам доводилось щеголять перед ней и в пыли, и в грязи, и в крови, и в останках всяческих монстров.

Это у вас что, профессиональное? – поинтересовался Кангрем, воздержавшись от злорадного напоминания, что он с самого начала был против этой дурацкой затеи с уборкой. – Вот только в понедельник мы выгребали из этой самой комнаты «останки монстров», которых нам от души навалил на пол ваш ушастый приятель…

– Ах вот почему вы в этот день решили помыть пол! – мигом догадался сообразительный волшебник. – Наверное, стоит делать это почаще…

Так ничего и не понявший убас толкнул в бок нерадивого переводчика, но объяснить ситуацию Витька не успел. Так же как не успел привести себя в порядок бедный Мыш.

– Кажется, на этот раз попали правильно, – донесся из серого облачка виноватый голосок юного эльфа.

– Что? – перебил его дрожащий от возмущения женский голос. – Ты не домой направился, а продолжил искать? Мафей, я оборву твои уши вместе с бестолковой головой, которая, похоже, является исключительно держалкой для ушей, а не вместилищем для мозгов! Ты сам не мог догадаться, что, прежде чем продолжить путешествие, нам не помешало бы вымыться?

– А, ерунда, – отозвался мальчишка, – сейчас вы увидите это место и сами поймете…

Туман рассеялся, и долгожданные гости предстали перед встречающими.

– И стоило так надрываться… – вполголоса проворчал Кангрем, делая шаг назад, чтобы не вступить в стремительно растекающуюся по полу грязную лужу. Краем глаза он заметил, как убас непроизвольно выпрямился, втянул живот и торопливо застегнул верхнюю пуговицу на мундире. – Ну ты даешь, парень! То ты в гнездо жвальников вываливаешься, то в какое-то кишащее крокодилами болото… Куда! Сиди где сидел!

Игнорируя его крик и оставляя на чистом полу зеленоватый ручеек, Мафей взлетел с кресла и метнулся к вновь обретенному приятелю.

– Жак! Жак нашелся! А где же Кантор? И кто это с то…

Он замер на полуслове, уставившись на Мыша взглядом безумного сектанта, узревшего во плоти объект своего поклонения, и, к счастью, надолго заткнулся, подыскивая достойные слова для выражения восторга.

– Несносный мальчишка… – покачала головой его спутница, небрежно помахивая оторванным хвостом крокодила. Судя по размерам фрагмента, целиком сей зверь был в длину метра три, и у Кангрема с трудом укладывалось в голове, как хрупкая женщина и покалеченный подросток ухитрились обзавестись таким впечатляющим трофеем. – Прошу прощения, господа, мы здесь немного наследили… Куда бы это пристроить?

– Морковка, – прошипел над ухом Кетмень, – прекрати прихорашиваться и переводи!

Только тут Витька заметил, что одна его рука судорожно нашаривает пуговицы на куртке, чтобы застегнуться и прикрыть позорную майку, а вторая безуспешно пытается пригладить рыжие кудри. Нет, что ни говори, бывают же на свете женщины, которые умудряются оставаться величественными и неотразимыми даже с крокодильим хвостом в руках и капающей с подола болотной жижей… Они, заразы, как-то воздействуют на подсознание, и, кстати, для этого им совсем не обязательно разбираться в магии…

Мыш смущенно улыбнулся и сделал шаг вперед:

– Давай я выброшу…

– Куда «выброшу»?! – спохватился Кангрем. – Ты что, такой шмат мяса! Если не будете есть, давайте сюда!

– Вообще-то я не собираюсь ни выбрасывать этот уникальный образец местной фауны, ни раздавать голодающим, – отозвалась черноволосая красавица. – Думаю, мэтр Силантий будет в восторге, и такой подарок отвлечет его от переживаний о загубленном кресле. Кстати, он еще просил привезти ему пару экземпляров тех невероятных тараканов, которые, как уверяет Мафей, размером с мышь…

– Но это же… – наконец выдавил Мафей, задыхаясь от переполняющих его чувств. – Это же сам…

– Да, совершенно верно. – С мягкой улыбкой мэтресса шагнула вперед и протянула свободную от добычи руку. – Рада тебя видеть, Вель.

Судя по тому, каким счастьем полыхнули глаза молодого волшебника и с какой нежностью он поднес к губам нежные пальчики дамы, он тоже был очень, очень рад.

– Мэтр Вельмир! – дрожащим от благоговения голосом произнес вдруг Мафей, который нашел нужные слова аккурат в самый неподходящий момент, но от полноты чувств то ли не понял, как он не вовремя, то ли побоялся, что если не сказать сейчас, то через минуту все забудет. – Нижайше прошу вас, хотя бы ненадолго, пока не найдется мой пропавший наставник… хотя бы пару уроков…

Ллит, которая все это время пристально изучала смазливую мордашку ушастого недоучки, вдруг с сожалением покачала головой и произнесла:

– Нет, это не тот…

– Ну и как я должен все это переводить?!! – взвыл Кангрем, получив очередной тычок от господина начальника. – Давайте так: сначала познакомимся, потом кто-то один – повторяю, один! – объяснит ситуацию, чтобы я мог адекватно перевести это всем остальным. А потом дружно займемся поисками решения нашей общей проблемы.


За две недели сценической… то есть помостной деятельности Ольга, по словам новых коллег, «всему научилась», и теперь они могли выпускать ее на публику, не нервничая и не переживая за судьбу представления. Это не значило, что до сих пор она смиренно наблюдала за действом со стороны, оттачивая мастерство, – из-за острой нехватки артистов ее выпускали на помост с самого первого представления. Но при этом, соответственно, переживали и нервничали – а не случится ли из-за ее неопытности провала, позора или еще какого профессионального несчастья?

Не случилось.

Выучить несложные тексты реприз, половину из которых, кстати, она сама же и сочиняла в соавторстве с доном Мигелем, не составило труда даже для Пако, а уж для Ольги это и вовсе было проще простого. Не сравнить с уроками маэстро Карлоса.

Отстукивать три-четыре простейших ритма на барабане тоже с грехом пополам удалось. Несмотря на то что с чувством ритма у Ольги всегда были проблемы и во время выступления она хоть раз да сбивалась, наставники остались довольны. Судя по звукам, которые извлекал из раздолбанной гитары Хулио и насвистывала на флейте Инес, требования к музыкальному сопровождению в этом коллективе были… ну сказать, что минимальные, – это еще польстить. Во всяком случае, Диего от такого исполнения либо пережил бы внеочередной приступ, либо убил бы кого-нибудь. А может, и то и другое.

Прыгать по сцене с размалеванной физиономией, изображая то неграмотного пастушка, то безмозглую барышню, то сурового конферансье, над которым потешается клоун, тоже не тянуло на тяжкий физический труд и вполне было доступно даже беременным. Правда, мадам Катрин уже задавалась вопросом, что делать, когда у «пастушка» начнет слишком заметно выпирать живот, но дон Мигель легкомысленно отмахивался, обещая что-нибудь придумать, а Ольгу этот вопрос не волновал вовсе. Она не рассчитывала путешествовать с цирком дальше Даэн-Рисса, а если кто считает, что она не всерьез или там передумает, – это его проблемы.

Только одно действительно давалось адски тяжело и требовало напряжения всех душевных сил.

Смех.

Собственно, смеяться Ольгу никто не заставлял, большая часть ее персонажей как раз говорили и делали свои глупости совершенно серьезно. Все было гораздо хуже. Требовалось вызывать смех у публики. Нарочно. Специально. Валять дурака. Играть. Выкрикивать звонко и жизнерадостно несусветную чушь, сверкая фальшивой, словно приклеенной улыбкой, и стараться при этом, чтобы улыбка такой не казалась хотя бы зрителям. Не позволять голосу даже дрогнуть, когда от всеобщего веселья хочется разреветься – настолько чудовищным кажется это веселье, ведь любимый муж и друзья как раз сейчас, может быть, страдают, а может, и вовсе…

Лишь в тот благословенный момент, когда Инес и дон Мигель спускались с протянутыми шляпами в толпу, можно было наконец забиться в фургон и дать волю слезам. Все уже привыкли к этому как к непременному этапу представления и некоторое время в фургон не входили. Хулио разок попытался было предложить свой вариант утешения, но после одного краткого разъяснения попытки прекратил.

Сегодня Ольга оказалась лишена даже этого эфемерного укрытия – труппу пригласил в свой замок местный сеньор, виконт Бакарри, и представление происходило в замковом зале, где благородные господа изволили отмечать помолвку хозяйской кузины с кем-то из его же приятелей. Торжественная часть к тому моменту уже завершилась, и праздник перешел в стадию пьянки, не предназначенной к лицезрению порядочным девушкам, поэтому кузину и прочих дам спровадили с глаз долой, и единственной женщиной за столом оставалась увешанная метательными ножами тетка, которая, судя по всему, за даму не считалась. Во время выступления жонглера они с Хулио так неприкрыто выражали взаимный интерес, что заметила даже Ольга, а дон Мигель с монсиром Бертильоном шепотом побились об заклад: почуяла ли воительница родственную душу и знает, на что идет, или же ее ждет страшное разочарование.

Остальную публику составляли подвыпившие рыцари, и Ольга, помимо всего прочего, чувствовала себя ужасно неуютно под взглядами нескольких десятков заинтересованных мужчин. Так как труппа выступала в этих краях уже не первый раз, красотка Инес водила давнее и плотное знакомство с хозяином и после выступления намеревалась оное продолжить, о чем виконт наверняка предупредил гостей. Гости были люди с понятием, поэтому все их внимание сосредоточилось на оставшихся женщинах. Следует заметить – очень неравномерно, ибо сценический костюмчик мадам Катрин бестактно подчеркивал все то, что в ее возрасте уже стоит скрывать, и успеху у противоположного пола это не способствовало. Конечно, Ольге вряд ли угрожало что-то страшнее похабных шуточек или непристойного предложения, от которого можно отказаться, но ощущение, что на нее пялятся с определенными намерениями, здорово нервировало. До такой степени, что ей казалось – слепой старик с завязанными глазами тоже пялится именно на нее и именно ее обсуждает, склонившись к уху виконта Бакарри. Глупо, конечно, воображать себе такие страсти, да и старик очень быстро ушел куда-то – и правда, что ему в этом представлении, которого он даже видеть не может, а уж слушать, как Хулио не попадает по струнам, сомнительное развлечение…

Но все же Ольгу не покидало тревожное ощущение надвигающейся опасности. Возможно, просто перенервничала – и так каждое представление было для нее испытанием на выдержку, а тут еще эти мужики, да и обязательной разрядки после насильственного веселья она оказалась лишена. Когда шоу закончилось, Ольга готова была мчаться бегом к спасительному фургону, чтобы поскорей забиться в темный угол, но щедрые хозяева не могли отпустить бедных артистов без подобающей благодарности. Инес виконт тут же усадил рядом с собой, а прочих пригласили спуститься на кухню, где для них уже приготовлено угощение. Ясно, что никуда они из этого замка не двинутся, пока дон Мигель не утратит способности стоять на ногах, а вечно голодный тролль не набьет брюхо.

Но и это еще было не все!

Когда Ольга, смирившись с судьбой, в очередной раз проглотив слезы и приготовившись терпеливо ждать, двинулась вслед за мадам к выходу, ее вдруг аккуратно придержали за локоток и попросили задержаться.

Ольга подняла глаза, подыскивая повод для отказа (что было затруднительно, так как причину ей не объяснили и подбирать возражения было не к чему), и застыла в растерянности. Над ней возвышался лично виконт Бакарри, продолжая бережно удерживать за локоть и не отводя пристального, хотя и безукоризненно почтительного взгляда. Вблизи он казался еще крупнее, чем издали, хотя до Элмара ему недоставало где-то с пол-локтя в высоту, а в ширину и того больше.

– Нижайше прошу вас уделить мне несколько минут, – очень серьезно произнес он вполголоса. – Нам необходимо поговорить.

Оторопевшая Ольга затравленно оглянулась, ища взглядом Инес – вдруг та сможет хоть знаком дать понять, что это значит? Однако танцовщица выглядела не менее удивленной и только глазами хлопала в ответ на безмолвный вопрос подружки.

Виконт уловил двусмысленность момента и поспешил добавить:

– По делу.

– Как, прямо… так? – Ольга беспомощно развела руками, намереваясь выиграть хотя бы время на переодевание, чтобы употребить его для более практических целей: посоветоваться с доном Мигелем и позаимствовать на всякий случай один из кинжалов Хулио.

– Не извольте беспокоиться. – Виконт наклонился к ее уху и уже шепотом добавил: – Не бойтесь, маэстрина Ольга. Вам здесь ничто не угрожает.

Ольга без лишних слов сунула кому-то свой барабан, даже не взглянув, кому именно, так как ее взор теперь не мог оторваться от серьезных серых глаз гостеприимного хозяина. Вопрос, угрожает ли ей что-либо, даже не возникал – таким мелким и незначительным он казался рядом с возможностью (пусть даже эфемерной) что-то узнать о судьбах близких.

– Откуда вы меня знаете? – не удержалась она, едва за ними захлопнулась огромная двустворчатая дверь зала.

Виконт жестом пригласил следовать по лестнице вверх и пояснил:

– Я видел вас при дворе. Вы меня вряд ли помните, но не запомнить вас невозможно. А всяческие экзотические одеяния вовсе не скрывают вашу персону, а, напротив, лишь делают более узнаваемой. И даже клоунский грим, к сожалению, не поможет вам замаскироваться от людей, знающих вас в лицо.

Кабинет виконта мало напоминал привычный Ольге королевский – сходства в них было не больше, чем между Элмаровой оружейной и гримеркой маэстро Тарьена. Скорее, так мог бы выглядеть кабинет ее величества Киры, если бы он у нее был. Среди этого начищенного, выстроенного и сверкающего чистотой порядка Ольга сразу же почувствовала себя неуместной пестрой кляксой на парадном ковре.

– До меня доходили слухи о вашей трагической гибели, – продолжал между тем хозяин, пододвигая для нее кресло. Небольшой столик у окна был уже накрыт – предусмотрительный виконт успел подготовиться к предстоящей беседе. – И я был изумлен, увидев вас живой и невредимой, да еще в такой странной компании. Более того, вид благородной дамы в столь бедственном положении меня глубоко шокировал. Именно поэтому я взял на себя смелость предложить вам свою защиту и покровительство.

Ольга неожиданно для себя вдруг заметила, как отступает вечное желание укрыться в темном углу и расплакаться, словно сама собой выпрямляется спина и приподнимается подбородок… Наверное, так и должно быть – когда совершенно незнакомый мужчина, сильный, красивый, уверенный и вообще аристократ в надцатом поколении, говорит с тобой как с равной, поневоле возникает потребность хоть немного соответствовать подобному обращению…

В кресло она опустилась с достоинством и грацией, каких отродясь в себе не подозревала и нипочем не смогла бы изобразить нарочно.

– Какое вино вы предпочитаете?

– Благодарю вас, я не пью вина… Компот или сок, можно просто воды. – Из всех замеченных на столе угощений Ольге приглянулись только моченые яблоки, но как их подобает есть благородной даме согласно этикету, она не имела понятия, а вгрызаться привычным способом, шумно всасывая сок, брызгая им во все стороны и вообще всячески роняя достоинство, она бы теперь не решилась даже под угрозой голодной смерти. – Простите, а какие-нибудь еще интересные слухи до вас не доходили? О судьбе моего мужа, например? Если вы меня помните, вы ведь, наверное, помните и его? Или хотя бы скажите, что стало с королевской семьей, уж это вы должны знать точно?

– О да… – И без того суровое лицо виконта Бакарри помрачнело еще больше, отчего сразу же утратило смутно уловимое сходство с кем-то знакомым, которое не давало Ольге покоя с того самого момента, как она впервые увидела хозяина замка. – К сожалению, мои сведения вряд ли можно назвать утешительными… Я узнал о судьбе ваших спутников из тех же источников, что поведали мне о вас. Ваш муж, его высочество и королевский шут были доставлены из Мистралии в Даэн-Рисс, и с тех пор о них ничего не слышно. Если их казнили, то в полной тайне, а если спрятали, то очень качественно. О королеве известно лишь то, что она исчезла. Просто исчезла, не оставив следа. Поверьте, нас тоже интересует судьба всех этих людей, и наши агенты делают все возможное, чтобы их найти.

Ольга удивленно подняла глаза от бокала:

– А вы?..

– Да, сударыня, здесь не просто собралась компания веселых друзей с целью поразвлечься. Сюда стягиваются все, кто считает себя истинным патриотом и готов сражаться за свободу, что бы ни думал по этому поводу наш бывший король.

– А что он думает по этому поводу? – живо заинтересовалась Ольга.

Стремления «истинных патриотов» были ей близки и понятны, но за долгое время знакомства с королем она привыкла, что его идеи, планы и просто мнение касательно всевозможных вопросов бытия неизменно оказываются правильными, как бы дико и парадоксально ни смотрелись они на первый взгляд.

Виконт вздохнул, и его грустный взор приобрел немного виноватый оттенок.

– Мне тяжело вам это говорить, мне известно, как близки вы были с его величеством и как его уважали… Но факты говорят сами за себя. Он предал свой народ и изменил своему долгу. Не знаю, из каких побуждений он действовал, но его поступки видны и понятны каждому. Вместо того чтобы бороться против захватчиков, Шеллар Третий позорно капитулировал, сложил с себя корону и отдал страну на растерзание врагам. Более того, добровольно облачился в бело-голубую рясу и стал прислужником и пособником узурпатора. Согласитесь, что, учитывая все упомянутое, его рассуждения о «бессмысленных жертвах» и «эффективности дипломатических методов» выглядят не более чем жалкими оправданиями собственной трусости.

– Король никогда не был трусом! – не удержалась Ольга.

– Однако вы сами знаете, что ему не впервой предавать и обманывать.

– До сих пор он обманывал только тех, кого следует.

– К сожалению, теперь у него иная концепция касательно того, кого именно «следует». Не далее как несколько дней назад он выдал своим новым хозяевам мистралийского агента. Это достоверные сведения из первых рук, ошибка или двоякое толкование исключены. Мне очень жаль, сударыня. Но таковы факты. Если вы рассчитывали добраться до столицы и искать помощи у старого друга, вам стоит пересмотреть свои намерения.

– Благодарю вас за предупреждение, но я и не намеревалась являться во дворец. Горбатый тоже знает меня в лицо, и, попадись я ему на глаза, политическая позиция короля вряд ли будет иметь хоть какое-то значение для моей дальнейшей судьбы. Простите, здесь можно где-нибудь умыться?

– О, разумеется, но зачем же здесь? Сейчас я пришлю сюда вашу новую служанку, она проводит вас в вашу комнату и поможет умыться и переодеться. Боюсь, с одеждой возникнут проблемы, но на первое время можно позаимствовать что-нибудь из гардероба моей кузины, а потом мы изыщем способ…

Ольга аккуратно поставила на столик пустой бокал. Похоже, гостеприимный хозяин был настолько уверен в себе, что даже мысли не допускал о возможном отказе. И надо объяснить ему это как-то так, чтобы не обидеть…

– За ваше любезное предложение тоже от души благодарю. Однако принять его не могу. Я должна ехать дальше. У меня есть неотложные дела в столице.

Несокрушимая уверенность разом покинула отважного защитника потерпевших девиц, сменившись беспомощной, почти детской растерянностью.

– Это действительно важно, – заверила Ольга, не дожидаясь, когда хозяин начнет ее уговаривать. – Поверьте, я очень ценю ваше благородство и готовность помочь даме в трудный момент, но именно сейчас мне в самом деле необходимо добраться до столицы.

– Даже если вам удастся узнать что-либо о судьбе дорогих вам людей, останется только смириться с услышанным. – Виконт совладал с изумлением и пустил в ход любимый метод его величества – логические доводы. – Даже если они еще живы, даже если вам удастся узнать, где они находятся, помочь им вы ничем не сможете. Подумайте сами – возможно ли женщине в вашем положении скитаться по дорогам, подвергая себя опасностям, мерзнуть, голодать и унижаться, развлекая толпу хохочущих простолюдинов? Будьте же благоразумны! Едва вы появитесь в Даэн-Риссе и начнете свои поиски, кто-нибудь из ваших столичных знакомых обязательно на вас донесет! Оставьте эти опасные игры специалистам. Рано или поздно мы обязательно выйдем на связь со столичным подпольем и попросим их заняться вашим вопросом. Вам вовсе не нужно делать самой то, чего вы даже не умеете, рискуя при этом жизнью. Подумайте о ребенке!

Ольга неторопливо поднялась, бросив прощальный взгляд на моченые яблоки. Ах, как же это соблазнительно – мягкая постель, горячая ванна, относительная безопасность и никакой ответственности… Так легко и просто – переложить все заботы на чужие плечи, расслабиться… и потом до конца жизни уверять себя, что ты «ничего не могла сделать».

– Обещаю вам, – произнесла она, пережидая головокружение, прежде чем двинуться к выходу, – я буду очень осторожна и благоразумна. Если вас это хоть немного успокоит, могу даже пообещать, что оставлю свою затею и вернусь к вам, как только смогу убедиться в бесполезности дальнейших действий. Я понимаю, как мало у меня шансов на успех, но хотя бы ту малость, что в моих силах, я сделать должна. Иначе мне будет очень стыдно, когда мой ребенок вырастет и спросит об отце. Надеюсь, вы не станете пытаться удержать меня силой?

– Нет, – качнул головой виконт Бакарри. – Хотя следовало бы, ибо, видят боги, вы не ведаете, что творите!

– О, в таком случае вам надо было заранее договориться с Пако, – Ольга символически развела руками, изобразив беспомощную улыбку, и сделала шаг к двери. – Боюсь, он не поймет ваших благородных намерений. А он бывает весьма шумным в своем… непонимании.

– Как все тролли… – невесело усмехнулся виконт и тоже поднялся. – Я заметил, он очень к вам привязан. Можно полюбопытствовать почему?

Излагать долгую историю знакомства с Пако у Ольги не было настроения – главным образом из-за того, что ей не терпелось закончить этот неприятный разговор и поскорей покинуть замок, пока хозяин не передумал.

– Потому что все обращаются с ним как с троллем, – коротко пояснила она. – А я – как с человеком.

– Поразительно. – В голосе мужчины мелькнуло удивление пополам с восхищением. – После всего, что вам довелось пережить, вы можете общаться с троллем без страха и отвращения, более того – как с товарищем? Кстати, я так и не спросил… если это не покажется вам нескромным с моей стороны… Как вам удалось спастись?

Ольга пожала плечами:

– Когда я пришла в себя, тролли спали. Тихонько выбралась из пещеры и убежала. За мной никто не гнался и не искал. У них еще половина солдата оставалась недоеденная.

Почему она решила соврать – сама не поняла. Словно кто-то за язык дернул. Вроде бы и не было ничего подозрительного в поведении великодушного виконта Бакарри, но непонятно откуда возникло убеждение: доверять ему все свои тайны не следует. Ольга прямо сама себе удивилась – до сих пор она не отличалась выдающейся интуицией, из-за чего часто страдала. А тут вдруг – на тебе…

– Невероятно… – опять восхитился виконт. – И вы так просто об этом говорите… Вы действительно отважная женщина, маэстрина. Я искренне желаю вам удачи и не смею далее задерживать. Позвольте мне проводить вас. И… если вы действительно решите покинуть столицу, вам будут всегда рады в этом доме.

– Спасибо. Я буду помнить об этом.

Тепло попрощавшись с радушным хозяином, Ольга отправилась на кухню, где уже начинал нервничать Пако, а мадам Катрин пыталась воззвать к совести почтенных донов и отобрать у них очередную бутылку, кою считала уже лишней.

Что же касается виконта Бакарри, то он вовсе не направился к гостям, а вернулся в тот самый кабинет, где уже поджидал его давешний старик, покинувший вечеринку в разгар веселья.

– Знаете, виконт, – насмешливо произнес он, сдвигая набок свою повязку и выглядывая из-под нее одним глазом, – я считал вас более решительным человеком.

– Не мог же я в самом деле принудить ее силой! – раздраженно отозвался хозяин замка, падая в кресло и наливая себе полный бокал вина. – Можете представить, какой знатный скандал из этого получился бы? Не настолько уж нам необходима эта девица, чтобы ради ее приятного общества так позориться.

– О нет, – столь же насмешливо отозвался его собеседник, тоже протягивая руку к бутылке. – Конечно, нам бы не помешало иметь ее в своем распоряжении, но необходимости в этом действительно нет. Меня огорчило другое. Какой из вас получится король, если вы даже не сумели уболтать эту наивную простушку и позволили ей вертеть вами, как…

– Аккуратнее со сравнениями, – угрожающе перебил виконт. – И с определениями тоже. Мне эта дама не показалась наивной простушкой. Отнюдь.

– Да уж, фиалок она вам насовала знатных. Готов биться об заклад на что угодно: о своем чудесном спасении она вам наврала и без этого грамотного тролля там не обошлось. А вы и растеклись. Подумать только, не суметь уговорить женщину и отпустить ее на верную смерть!.. У вас что, язык отнялся или вы нежданно-негаданно втрескались в этот ходячий скелетик?

Виконт залпом опрокинул бокал, прислушался к своим ощущениям и неожиданно признался:

– Примерно так.

– Что? – Его собеседник, то ли от удивления, то ли чтобы лучше рассмотреть невиданное чудо, стянул повязку полностью. Второго глаза, точнее, второго зрячего глаза под ней не оказалось, зато она потянула за собой седой парик, обнаружив истинное лицо и истинный возраст фальшивого старика.

– У меня именно что отнялся язык, – подтвердил виконт, сам удивляясь своей уступчивости. – И знаете, мастер… О любви, конечно, речь не идет, но… я чувствую себя так, словно меня околдовали. Поверьте, мне случалось пережить это ощущение, и я ни с чем его не спутаю. Звучит глупо, я сам знаю, что никакой магии в этой женщине нет и быть не может, ибо ее не стало вовсе, но… именно это со мной произошло. И я был бы рад, если бы мне кто-то объяснил, что, демоны дери, творится!

– Вот даже как… – Мастер прищурил единственный глаз, заинтересованно выглядывая из-под сползшего парика. – Любопытное дельце выходит… А вам случайно не показалось, что наша благородная донна сегодня сама на себя не похожа? При дворе она вела себя так? Может, я просто чего-то не знаю или наблюдал ее не в той среде?

Растерянный кавалер тоже призадумался:

– Я с ней не общался, видел всего несколько раз, да и то издали. Однако не припоминаю, чтобы тогда она давала какой-либо повод восхищаться своей персоной или вызывала желание поставить ее в пример моей беспутной кузине.

– Вот именно. И я ничего такого не заметил. Простодушная, непосредственная и вечно перепуганная – такое впечатление она произвела на меня тогда. А тут вдруг нате вам принцесса неописуемая! Благородные кавалеры дар речи теряют и в ноги падают! Неспроста это, нюхом чую… Вызнать бы, где она шлялась эти три недели и каким образом свои новые способности приобрела! Жаль, ни мага, ни ведьмы поблизости нет…

– Ну и чем бы этот маг нам помог? – раздраженно отозвался виконт, поглядывая на дверь. Видать, вспомнил, что в трапезном зале его дожидается другая дама.

– Хотя бы теоретическими рассуждениями. У меня есть несколько гипотез, но проверить ни одну я не в состоянии. Только гадать – то ли наша маэстрина в тролльей пещере нашла какой-то артефакт, на неклассической основе работающий, то ли это пропажа из мира классической Силы так на ней сказалась, то ли дело в ребенке, которого она носит…

– А ребенок-то тут при чем?

– Если его отец действительно Кантор, как все полагают, то почему бы внуку неклассического мага не унаследовать дедушкину Силу и почему бы этой Силой не поделиться с любимой мамочкой?

– Так бывает?

– С классическими магами – нет, а вот от мэтра Максимильяно любой пакости можно ожидать. Ну да ладно, носиться по Мистралии в поисках отгадки – дело долгое и опасное, лучше подождать, пока эту работу не проделают за нас дружинники кабальеро да Косты. Как раз перед моим побегом у наместника наметились подвижки в поисках артефактов для хозяина. Шеллар, скотина, опознал по описанию один из них и доложил, что этим кубиком в последнее время игрался его шут. После чего лично обыскал дом и, не найдя искомого, предположил, что болван мог прихватить игрушку с собой в Мистралию. По поручению патрона я расспросил выживших участников операции, которые заявили: кубик видели, а прикарманил его все тот же несчастный Хосе Игнасио, на которого и так свалили все, что могли. Значит, в ближайшее время патрон организует поход на поиски логова троллей, где теоретически и лежит теперь бесценный артефакт. Будь я сейчас там, это поручили бы мне, а я бы уж постарался и кристалл не найти, и о нашей беглянке все толком выяснить. Но теперь придется подождать, пока все сделают другие, а уж потом выловить нужных людей и задать пару вопросов…

Одноглазый Астуриас поправил парик и повязку, вновь превращаясь в слепого старика, и добавил:

– Вот будет потеха, если выяснится, что тролли этот артефакт попросту сожрали…

Загрузка...