Довольно милое наследство

Глава 38

Мы ждали, пока судья вынесет решение относительно завещания бабушки Пенелопы. Мне уже успели посоветовать, что делать с картиной, в случае если я окажусь единственной наследницей.

Лично я считала, что все в руках судьбы, и не собиралась ничего просчитывать заранее. Суд постановил, что картина действительно оригинальная. Сначала эта новость породила шепот и сплетни, а также несколько небольших газетных статей. Затем ко мне стали стучаться в двери незнакомые люди, иногда даже ломиться. Телефон не замолкал целыми днями. Частные коллекционеры, представители музеев и аукционных домов – все надеялись купить у меня картину.

Затем у меня состоялся долгий разговор с родителями и Джереми. После злополучного ограбления квартиры мы решили, что дома картину оставлять не стоит. Но не хотелось и прятать ее подальше в погреб, как это делала бабушка Пенелопа. И мы решили, что стоит продать картину в музей или галерею.

Деньги я решила разделить на четыре части – мне, Джереми, родителям и четвертую часть поделить между тетей Шейлой и дедушкой Доменико. Однако родители категорически отказались взять у меня и цент.

– Дорогая, – сказала мама, – мы прекрасно знаем, что ты и так позаботишься о нас в старости. А что мы будем делать с этими счетами в банке? А когда мы умрем – а это обязательно когда-нибудь произойдет, – ты замучаешься бегать по инстанциям и платить разные налоги. Нет уж, возьми лучше все себе.

Тетя Шейла тоже отказалась, сказав, что «ей и так хорошо», а дедушка Доменико не захотел брать что-либо от родственников, которых ни разу в жизни не видел. Джереми убедил меня, что от него дедушка обязательно примет подарок, но нужно выждать время.

– Получается, друг мой, что все это наше, – сказала я.

– Сначала деньги получи, а потом уже распоряжайся ими, – прервал мои мечтания Джереми.

Картину должны были оценить специалисты самого покупателя. Я уж думала, что этот процесс никогда не закончится. После бесконечных исследований и споров большинство специалистов пришли к заключению, что «Мадонну с младенцем» написал ученик Леонардо. Многие полагали, что сам мастер не писал ее целиком, хотя некоторые говорили о возможности, что это полностью работа Леонардо. Но я-то знала, что даже частичное вмешательство великого художника поднимало стоимость картины до небесной высоты.

Доктор Матео сделал для меня свою оценку, указав, в каких именно местах, по его мнению, полотна касалась кисть Леонардо. Большинство экспертов полагали, что это потерянное произведение Леонардо либо работа его ученика Фабрици, «менее популярного художника женского пола», которому помогал сам мастер.

Я показала картину Эрику и Тиму, которые возвращались домой через Лондон. Они выглядели вполне удовлетворенными своей поездкой в Италию. Им безумно все понравилось, поскольку я устроила им настоящее английское чаепитие и провела экскурсию по квартире бабушки Пенелопы, включая гардероб бабушки с ее шикарными платьями, при виде которых они застонали от зависти.

– Выходи за меня замуж, – тут же предложил Тимоти, – и я буду окружен этим шоколадом на всю свою жизнь.

– Точно, ты женишься на ней, а я на Джереми, – поддержал его Эрик.

К моему сожалению, фотографию Джереми, которую я им показала, они обсуждали гораздо оживленнее, чем картину. Джереми в это время был в Брюсселе, но я обещала их познакомить при первой же возможности.

Когда Эрик и Тим наконец соизволили сказать свое мнение по поводу «Мадонны с младенцем», взгляды их посерьезнели и они отозвались о ней как профессионалы. Они думали, так же как и я, что именно Фабрици сделал набросок и был создателем идеи в целом.

– Возможно, Леонардо поправил ее в нескольких местах тут и вот тут, – предположил Тимоти. – Но картина действительно хороша. Я, пожалуй, никогда подобного не видел.

– Дорогая, оставь это дело экспертам, – посоветовал Эрик, – в конце концов, именно они могут наполнить твой карман до отказа. Если они думают, что это Леонардо, ради Бога, пусть думают.

Все эти коллекционеры с мешками денег и уймой свободного времени оказались просто помешанными, если не маньяками. Они готовы были убить друг друга, но приобрести то, на что нацелилось их маниакальное естество. С этими людьми было очень тяжело сотрудничать, поскольку они не привыкли слышать в ответ «нет», и когда я говорила, что мне нужно подумать над их предложением, я наталкивалась на стену агрессии и непонимания.

Пару раз мне даже пришлось вызвать полицию. Но их напугала только возможность упустить новый шедевр Леонардо.

Музеи поступали несколько иначе: сначала они предлагали сравнительно небольшую сумму, видимо, рассчитывая, что это заинтересует меня. Потом они повышали цену до тех пор, пока она не становилась больше, чем предлагали частные коллекционеры. Но чаще меня беспокоили странные ночные звонки от людей, предлагавших мне тысячи фунтов, если я продам картину им лично и прямо сейчас.

Большие деньги – большое искушение. Но когда получаешь огромную сумму, она кажется нереальной и даже пугает. Появляется ощущение, что неудачи преследуют одна за другой. Как-то раз мне приснился кошмар, что один из покупателей сказал, что я специально обманула его, он пришел ко мне забрать свои деньги и утопить меня в Темзе.

Конечно, с такими деньгами я могла бы нанять мускулистых парней типа Ролло. Но я заметила, что люди, окруженные телохранителями, вовсе не защищены от страха и паранойи, они часто оглядываются. Нет уж, спасибо, я достаточно насмотрелась на этот мир богачей и не хочу иметь с ним ничего общего.

Кроме того, мне хотелось точно знать, где будет храниться картина. И в конце концов больше всего мне понравилось предложение музея на Ривьере в Италии. Они пообещали, что поместят картину в стеклянной галерее, где посетители смогут смотреть на нее непосредственно изнутри и из расположенной рядом чайной комнаты, где можно отдыхать, непринужденно беседовать, а заодно и любоваться шедевром через стеклянные стены.

Мне понравилось то, что картина будет находиться в том месте, куда я смогу прийти и взглянуть на нее в любое время. Джереми тоже понравилась эта галерея, особенно когда он узнал сумму, которую предложил музей.

– Двадцать миллионов фунтов, – довольно произнес он, – нам остается лишь убедить судью, что бабушка Пенелопа была в здравом уме и трезвой памяти, когда писала это завещание.

Глава 39

Чтение французского завещания бабушки Пенелопы проходило в Ницце, куда съехались все родственники и подручные – мои родители, Гарольд, Руперт, Северин, Луис, Джереми, я… и Ролло со своими адвокатами. Не было лишь тетушки Дороти, она плохо себя чувствовала и была не в состоянии посмотреть, как денежки уходят от нее.

Между нами все было уже давно улажено, оставались лишь формальности. Мы договорились, что Ролло не будет оспаривать свою долю наследства, а мы не будем писать в полицию заявление о краже, тем самым ограждая его от тюрьмы. Конечно, не обошлось без помощи одного из подельников Ролло, который «донес» на него, как выразился Джереми.

– Ну, так кто же говорит как полицейский? – шутливо спросила я, когда мы заняли места в зале суда.

– Тихо, – шикнул на меня Джереми. – Французы не любят разговорчивых в зале суда.

Я оглянулась на родителей, они неодобрительно смотрели на меня. Я взяла себя в руки и присмирела, словно маленькая девочка, которая не хочет показать близким, как сильно ей нравится парень рядом с ней.

Судья, серьезный, но довольно подвижный мужчина лет шестидесяти, оглядел всех присутствующих внимательным взглядом, прежде чем заслушать наше дело. Завещание было зачитано на французском, затем на английском. После этого судья уверенно огласил решение.

Он сказал, что все будет так, как и записано. Помогло письмо, в котором бабушка объяснила, почему она относилась особо к Джереми и считала его членом семьи. Документ был датирован и подписан ею и свидетелем. Итак, Джереми получил виллу, Ролло мебель, которую следовало вывезти из дома и больше не возвращать ее, а я получила «драгонетту», гараж и все, что в нем, включая картину. Судья удалился, и лишь старина Гарольд облегченно вздохнул, вытирая лоб платком.

Ролло только тяжело вздохнул, услышав, что картина досталась мне. Он поднялся, повел плечами и, не оглядываясь, вышел из здания.

– Ты, конечно, понимаешь, что мы не должны выпускать Ролло из виду? – спросила я Джереми. – Он все-таки член нашей семьи.

Джереми прекрасно понял, что я имела в виду, более того, был со мной согласен, но все же, выпучив глаза, воскликнул:

– О Боже! Только, прошу, не посвящай его в свои планы.

Родители решили остаться в Ницце еще на неделю. Когда мы вышли из здания суда на залитую солнцем улицу, мама с папой предложили сводить нас в ресторан. Я посмотрела на Джереми, он разговаривал с Гарольдом и Рупертом. Те светились от счастья, словно он хвалил их за что-то. К их компании подошли Северин и Луис, такие же счастливые, как и все остальные.

Ко мне подошел Гарольд и, официально пожав руку, сказал:

– Ну, мисс Николс, что такая молодая девушка будет делать с таким подарком?

– Поделюсь с тем, кому больше всего доверяю, – усмехнулась я.

– Прекрасно, – бросил он в ответ.

Наверное, я была слишком искренна с ним. Он отправился дальше разговаривать с Рупертом и Луисом. Я заметила, что Северин поцеловала Джереми, и далеко не дружеским поцелуем. Джереми виновато оглянулся.

Северин повернула голову и внимательно посмотрела на меня, потом снова перевела взгляд на Джереми, будто вдруг поняла что-то очень важное. Когда она снова посмотрела на меня, лицо ее явно выражало любопытство.

«Ого», – только и смогла подумать я, заметив, что Северин направилась в мою сторону.

– Примите мои поздравления, мисс Николс, – сказала она.

Джереми подошел к нам, он выглядел несколько обеспокоенным.

– Мы должны поблагодарить Северин, она действительно много сделала для того, чтобы все вот так закончилось, – заметил Джереми.

– Большое спасибо, – сказала я, не сводя взгляда с Северин.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, она первая отвела взгляд, будто не выдержав моего напора. Мы быстро обменялись рукопожатиями, и я обрадовалась, что она вновь присоединилась к Луису, Руперту и Гарольду.

– Ну я же поблагодарила ее, – сказала я как ни в чем не бывало.

Джереми засмеялся и потрепал меня по волосам. Северин, словно кобра, почувствовав что-то, бросила на нас неприязненный взгляд и продолжила свой разговор.

– Пенни, – обратился ко мне Джереми, – знай, что в любой момент можешь поменять свое решение насчет денег.

– Нет, – сказала я. – Я говорила с родителями. Они поняли меня и согласились.

– Нет, ну надо же. Ты снова заставляешь меня защищать тебя, и от меня в первую очередь.

– Сделка есть сделка, – сказала я. – Мы разделим все, что оставлено нам по французскому завещанию, пополам, включая деньги, которые я получу за картину. Заметь, отсюда следует, что я могу пользоваться виллой, а ты водить мою машину.

– Ты просто невыносима. – Джереми посмотрел на меня, будто хотел поцеловать, но мама и папа видели нас и помахали, приглашая присоединиться к ним.

Джереми молча взял меня за руку и повел к родителям.

– Джереми, – мама обратилась в первую очередь к нему, – ты, случайно, не проголодался? Мы просто умираем от голода.

Я собиралась пообедать с родителями, оставить их в Ницце на очередной медовый месяц и думала, что Джереми тоже к нам присоединится. Но он сказал, что Гарольд нашел клиента из Техаса, который настаивает на встрече сегодня вечером, и потому, возможно, завтра днем они вместе с Гарольдом вылетят в Лондон.

Джереми уверил меня, что с адвокатами моего отца уже просмотрел бумаги, которые я должна подписать, и что если понадобится его помощь, то завтра с утра он будет в офисе.

– Ладно, увидимся завтра утром, – согласилась я.

Мама поцеловала Джереми в щеку, отчего он смутился. Он пожал руку отцу и довольно официально поцеловал меня, так как рядом стояли родители. Подъехал Руперт и в своей обычной манере сообщил, что уже заказал мне билет до Лондона на сегодня…

Глава 40

Когда на следующее утро я вошла в офис Джереми, то сразу поняла: что-то произошло. Седовласый секретарь провел меня в кабинет Джереми, где я обнаружила большой новый стол, кожаное кресло и прекрасный вид из окна… не было лишь Джереми. Секретарь сказал, что Руперт будет с минуты на минуту и все мне объяснит. Объяснит он, надеюсь, и отсутствие Джереми. Адвокат отца уже выслал по электронной почте подтверждение, что все документы о моем законном наследовании в полном порядке и я спокойно могу их подписывать.

В дверях появился Руперт и нервно, в своей манере, сказал, что Джереми не только вышел из здания раньше, чем ожидалось, но и будет отсутствовать за границей дольше, чем предполагал. Клиент, видите ли, попросил его задержаться на пару недель, потому что после остановки в Канаде ему понадобятся услуги Джереми в Техасе.

– Не понимаю, – сказала я, глядя, как Руперт выкладывает бумаги мне на подпись. – Джереми обычно сам сообщает подобные новости. Но он не звонил.

– Не звонил? – удивленно спросил Руперт. – Ну, все произошло в такой спешке. Частный самолет клиента вылетал в Канаду рано утром. К тому же этот парень хотел, чтобы Джереми отправился с ним на рыбалку в его владениях где-то на острове, куда можно попасть только на вертолете. Там, конечно, нет ни телефонов, ни других удобств цивилизации.

Секретарь кивнул на дверь, давая Руперту понять, что тот должен поговорить по телефону. Выходя из кабинета, Руперт сделал мне знак, чтобы я устраивалась поудобнее.

Вот так я и сидела в офисе Джереми, в кресле Джереми, смотрела в окно Джереми… а самого Джереми не было.

Я уже держала наготове ручку, чтобы подписать бумаги, как почувствовала, что кто-то пристально на меня смотрит. Северин стояла прямо у двери в кабинет и разговаривала с секретарем. Подписывая документы, я кожей ощущала, как Северин наблюдает за каждым моим движением.

«Я схожу с ума», – подумала я, когда она наконец ушла.

Секретарь собрал все мои документы и бросил как бы невзначай:

– А, кстати, ваш жених здесь. Приехал забрать вас. Он здесь уже давно и спустился позавтракать в ресторан. Он попросил позвонить, когда вы закончите с бумагами. Он ждет вас в приемной. Мне его пригласить?

– Мой – кто? – не выдержала я.

Пол был не из тех, кто привык ждать в приемной, и уже стоял позади секретаря. Быстрыми, даже агрессивными шагами, с уверенным блеском в глазах, по обыкновению слегка наклонив голову, он подходил ко мне все ближе и ближе. Единственное, что было необычным в его обличье, – это теплая сияющая улыбка на лице. Никогда не видела его таким.

– Пенни Николс, привет, – сказал он приглушенным голосом и крепко обнял меня за талию, видимо, рассчитывая на поцелуй. – «Пентатлон продакшнс» просто не узнать, если тебя нет рядом.

– Пол?! – воскликнула я. – Что ты делаешь здесь, в Лондоне?

Казалось, сбывается какой-то ночной кошмар. Пол в Лондоне. Более того, в офисе Джереми. Две абсолютно разные стороны моей жизни – Нью-Йорк и Лондон – каким-то умопомрачительным образом перемешались. Паника охватывала меня все больше и больше. Я прекрасно знала Пола, каким он становится, когда преследует намеченную жертву и она вот-вот попадет в его руки.

– Я здесь по делу и ради удовольствия, – многозначительно сказал он, сверкнув глазами. – Я приехал забрать домой единственную женщину, которую всегда любил.

Никогда не слышала подобные речи из уст Пола. Признание в любви для воинов вроде него больше походило на признание поражения. Не представляя, что говорят в подобных случаях, он позаимствовал речь из сценария «Пентатлон продакшнс». Мне стало неловко за нас обоих.

Из-за угла появилась голова Руперта. Он выглядел виноватым. За его спиной стояло еще несколько зевак из офиса.

Я отодвинулась от Пола.

– Мм… прекрасно, Пол, присаживайся. Я скоро приду, – пробормотала я, вылетела из кабинета и схватила Руперта в полной решимости выпытать у него все, что он знает.

– Ну, выкладывай, – сказала я, – что происходит. Откуда Пол узнал, что я буду здесь? И кто пропустил этого монстра в офис?

– Он давно пришел, – прошептал Руперт, – возможно, он и звонил тебе, но твои звонки до сих пор переведены на линию офиса. Кто-то, видимо, сказал, что ты приедешь утром, и пропустил его сюда.

– Пол говорил с Джереми? – испуганно спросила я.

– Твой жених сказал, что приехал забрать тебя обратно в Америку.

– Прекрати называть его моим женихом! – выпалила я. – Неужели ты можешь хоть на минуту представить себе, что я хочу выйти замуж за этого человека? Господи! Да я лучше гвоздей наемся.

– Пожалуй, я даже рад, – весело отозвался Руперт.

– Но как же вы все поверили ему? – настаивала я, хотя знала, каким убедительным может быть Пол.

Будучи хорошим лжецом, он сам начинает верить в то, что говорит.

– Ну… – нехотя начал Руперт. – Гарольд сказал, что ты сообщила ему, что поделишься своим наследством с единственным мужчиной в мире, которому доверяешь больше всех. Твои слова?

– Чтоб он провалился, этот Гарольд! – в негодовании проговорила я. – Всегда выходил сухим из воды. До сегодняшнего дня.

– И когда этот тип пришел, то нам всем показалось, что вы распишетесь, как только дела улягутся и ты получишь деньги.

Точно. Деньги. Это многое объясняет. Эрик предупреждал меня, что Пол знает о причине моего пребывания в Лондоне. А историю с картиной печатали в газетах. Боже мой! Будто ты выиграла главный приз в лотерее. Сразу же появились родственники и знакомые и начали тобой восхищаться.

– Джереми говорил что-нибудь обо мне, когда уходил? – спросила я.

Руперт взглянул на меня исподлобья, будто решил выдать мне все, что знает, но еще не мог посмотреть мне прямо в глаза.

– Знаешь, – сказал он, – Джереми уходил, бормоча что-то про женское предательство. Но ты не думай, мужчины иногда болтают всякую чушь, но это ничего не значит, – заверил меня Руперт. – Мне показалось, Джереми по-настоящему симпатизирует тебе, но выглядело все так, будто ты получила от него все, что хотела, и ушла обратно к своему парню. Джереми сказал, что тот парень разбил тебе сердце и ты до сих пор боготворишь его. Так ты не приглашала сюда этого человека?

– Конечно, нет! – нетерпеливо воскликнула я. – Снова принять этого подлеца в свою жизнь? Да еще делиться с ним деньгами? Никогда! Он приехал по собственной инициативе.

– А, понятно, – сказал Руперт, будто пытался немедленно прекратить разговор. – Все понятно.

– А мне нет, – продолжала я, – во-первых, кто сказал Полу, что я буду здесь? И кто пропустил его?

Что-то заставило меня поднять глаза. И конечно же, в конце коридора я увидела Северин, которая в упор смотрела на нас. Поняв, что я заметила ее, она тут же направилась в дамскую комнату.

– Прости, Руперт, – сказала я, – подожди, я скоро приду. И займи чем-нибудь Пола, чтобы он не болтался без дела.

Я застала эту хитрую женщину в дамской комнате, где она непринужденно поправляла прическу и подкрашивала губы ярко-красной помадой. Все время, которое мы с ней разговаривали, она смотрела не на меня, а на отражение в зеркале.

– Ну? – решительно начала я.

Не услышав больше ничего от меня, она сказала:

– Поздравляю с обручением.

– Нет никакого обручения! – пылко сказала я. – И Джереми вдруг куда-то делся. Скажи мне, пожалуйста, с какой стати ты берешь на себя такую ответственность и устраиваешь всю эту комедию?

По выражению ее лица я прекрасно поняла, что она играла не последнюю роль в этом представлении.

– За Джереми не беспокойся, – ласково сказала она, – он привык получать от женщин все, что хочет. – Ее глаза слегка затуманились.

Она наверняка имела в виду, что Джереми потерял к ней интерес. Мне было даже жаль ее, но только до того, как она продолжила:

– Особенно сейчас, когда у него есть вилла, да еще и твой щедрый подарок. Слишком просто для него. Сейчас он чувствует себя вполне свободным, и от тебя тоже, – сказала она, направляясь к выходу из дамской комнаты.

Несколько секунд я стояла, не в силах пошевелиться. Да, кто-то должен был открыть мне глаза, сказав, что мужчина соблазнил меня из-за денег. Вот уж действительно новый для меня опыт.

Выйдя из дамской комнаты, я увидела Пола в вестибюле, он ждал момента наброситься на меня.

– Ну что, Пенни, давай поищем какой-нибудь красивый и дорогой ресторан. Время обедать. – По его тону я поняла, что он уже принял решение за нас обоих. – Нам двоим столько нужно обсудить.

Я уставилась на него. Я вспомнила время, когда такое его поведение очень развеселило бы меня. Но сейчас… я видела в его глазах блеск, мысли его сводились к тому, что он наконец нашел богатую женщину, о которой мечтал всю жизнь. Я была все той же милой Пенни Николс, которая будет хорошей, покладистой, верной женой.

– Извини, Пол, – спокойно сказала я, – мне нужно разыскать одного адвоката. Да, кстати, – добавила я, – прекрати представляться моим женихом. Мы с тобой прекрасно знаем, что наша совместная жизнь под ярким солнцем закончилась давным-давно.

На выходе я встретила Руперта, который направлялся обедать.

– Это Северин заварила суматоху, поставив Джереми и Пола в одинаково неприятное положение, – сказала я ему.

– Правда? Удивительно, – сказал Руперт, – я считал Северин профессионалом своего дела. Зачем она все это устроила?

– Начнем с того, что она влюблена в Джереми, и мне кажется, у них был роман.

Руперт ответил, что если у Джереми с Северин и были отношения, то задолго до того, как он пришел в компанию.

– Слушай, Руперт, – продолжала я, – мне нужно поговорить с этим болваном Джереми. У тебя должен быть номер телефона, по которому его можно застать.

– Вообще-то нет, – ответил Руперт, будто удивляясь самому себе. – Этот парень из Техаса – скрытный малый. Он заключает сделки в каких-то уединенных местах, где нет никакой связи и телефонной тоже. Джереми сказал, что постарается найти какой-нибудь местный телефон, но пока от него ничего не слышно. Не волнуйся, он непременно позвонит.

– Очень надеюсь, – сказала я. – Ладно, сейчас я лечу в Италию, в музей, куда продала картину, чтобы одобрить место ее хранения.

– Понял. Как только Джереми позвонит, я ему обязательно сообщу, – пообещал Руперт.

Глава 41

Я сидела на скамейке в музее, любовалась «Мадонной с младенцем» и размышляла, чем же я буду заниматься оставшуюся жизнь. День был удивительно солнечным, и сад внутри музея, где я отдыхала, благоухал ароматами апельсиновых деревьев.

Меня проводили в отдельную комнату в дальнем крыле здания к моей картине, для которой была подготовлена специальная ниша с миниатюрным термометром, чтобы постоянно наблюдать за атмосферой, температурой и прочими параметрами, необходимыми для правильного хранения таких произведений.

Хранитель музея был очень внимателен ко мне и заметил, что я несколько подавлена. Как только повесили картину на место, меня оставили наедине с моими мыслями.

Так я и сидела, пристально вглядываясь в картину. Мадонна смотрела на меня материнским, успокаивающим взглядом. Она будто говорила мне: «Возьми себя в руки… ты все еще молода… ну более или менее».

Я только начала успокаиваться и собираться с мыслями, как вдруг какой-то мужчина бесцеремонно сел на скамейку рядом со мной и зашуршал газетой. Ужас. Я вспомнила, что музей уже открылся и, разумеется, принимает всех, кто желает полюбоваться картиной. Мне так хотелось побыть одной, а этот мужчина, казалось, просто не может сидеть спокойно – он кашлял, шумно сморкался, пока наконец не заговорил.

– Пенни Николс, для детектива ты довольно невнимательна в ответственные моменты. – Я услышала задорный голос Джереми.

Подняв голову, я увидела его довольное лицо.

– Поверить не могу, – пробормотала я, – ты же должен быть на борту чего-то там. В Техасе.

– А я думал, что ты уже отправилась в Америку с этим твоим женихом, – сказал в ответ Джереми. – По словам Северин, Пол все еще твой босс.

– Никто и никогда не будет больше моим боссом, – сказала я.

– И все же, знаешь, – продолжил Джереми, – когда он со своей довольной физиономией появился в проеме моей двери, да еще заговорил о женитьбе, клянусь, я был готов свернуть ему шею. И тебе, кстати, тоже. Я вспомнил, с каким лицом ты рассказывала о нем.

– Причина вовсе не в моей к нему любви, – пробормотала я.

– Ну, короче, я едва не стал убийцей. – Джереми криво ухмыльнулся. – Слава Богу, мне нужно было ехать в эту чертову глушь в Канаде. Я ничего не видел перед собой, кроме лица этого твоего «жениха», но чем больше проходило времени, тем яснее мне становилось, что меня обвели вокруг пальца, как полного идиота.

– Точно, – подтвердила я. – Пол, конечно, лгал. Но именно Северин подстроила все таким образом.

– А-а, – протянул Джереми, – значит, вот кого я должен задушить. Или может, ты сделаешь это за меня? Какие же вы все-таки женщины… – Он шумно выдохнул. – Так вот, я добрался до офиса и наткнулся на крайне противоречивые сведения. Северин сказала, что ты подписала все документы и уехала с этим верзилой в Америку. А Руперт сказал, что ты выгнала вон этого парня и велела передать мне, где тебя можно найти. И вот я здесь.

– А как же твой клиент? – полюбопытствовала я.

– Насколько я знаю, он все еще в Канаде, но я сказал, что у меня срочное дело и я не могу оставаться с ним.

– Так ты вернулся только ради меня?! – тихо спросила я. – Никто никогда не совершал таких поступков ради меня. Пересечь океан и тому подобное…

Джереми посмотрел на меня взглядом, который согрел мое сердце.

– В общем, да. Я только представил, на что будет похожа моя жизнь без Пенни Николс. Она будет просто невыносимой, Я не мог отдать тебя без боя. Как видишь, ты сделала из меня совершенно нового человека. Безрассудного. Никогда раньше так не поступал. Спасибо тебе, – спокойным голосом сказал он.

– Да, пожалуй, и мне было бы неуютно без тебя, – призналась я. – Давай пообещаем друг другу, что подобные сплетни и пересуды никогда не встанут между нами.

– Обещаю, – уверенно заявил Джереми и поцеловал меня.

Это был долгий, долгий, долгий поцелуй. Казалось, будто нам не хватит времени, даже всей жизни, чтобы рассказать, как сильно мы любим друг друга.

Благословенная Италия! Нам никто не мешал, пока мы сидели крепко обнявшись. Люди и хранители музея, будто не замечая, обходили нас. И никто не подумал, что для двух счастливых людей такое поведение неприемлемо или не соответствует нормам поведения. Пока не настало обеденное время. Охранник подошел к нам и сказал, что музей закрывается на пару часов. Мы поднялись со скамьи, и я попрощалась с картиной, кивнув ей напоследок.

Мы шли к выходу, и Джереми с сожалением сказал:

– Мне придется ехать в Лондон, забрать кое-какие бумаги.

– У тебя большие проблемы или маленькие трудности? – спросила я.

– Да, в основном все нормально, – ответил Джереми и добавил более серьезным тоном: – Я много думал о том, что написала нам бабушка Пенелопа в том письме. Я имею в виду, чтобы мы не позволяли праздным разговорам и слухам сбить нас с истинного пути, увести от той жизни, которую мы сами выбираем. Я хочу сказать, что, конечно, могу продолжать работать адвокатом в фирме, найти партнера – очередную подлую крысу, преуспевшую в крысиных бегах. Но тогда я не смогу заниматься тем, к чему лежит моя душа, и у меня бы даже не возникло такого шанса, если бы не бабушка Пенелопа.

– Я поняла тебя, – нетерпеливо отозвалась я. – Мне нравится работать с Тимом и Эриком, но мне не хочется стать пленником «Пентатлон продакшнс» на всю оставшуюся жизнь. Если честно, Пол наверняка уже понял, что я осталась для него лишь частью прошлого. У Эрика есть и другие клиенты, но…

– Пенни, дорогая, – несколько удивленно сказал Джереми, – думаю, ты не совсем поняла. Ты сейчас женщина с приличным состоянием. И если захочешь, сможешь организовать свою собственную компанию.

– Хм. А ты прав. Я просто еще не привыкла к новому статусу.

– Видишь, в чем дело, если мы продолжим жить как сейчас, мы так редко сможем видеть друг друга, – сказал Джереми. – Деловые встречи, перелеты… Мы будем счастливы, если на минутку встретимся в аэропорту. Мне кажется, мы сможем придумать что-то получше.

Я с любопытством посмотрела на него:

– И что же ты придумал, мой друг?

– Мы сможем открыть свою компанию, – он довольно улыбнулся, – в конце концов, я известный, уважаемый международный адвокат.

– Не скрывающий своих достоинств, – подчеркнула я.

Не обратив внимания на мое замечание, Джереми продолжал:

– Ты профессиональный историк, к тому же прирожденный сыщик. И должно же найтись занятие, чтобы мы соединили наши умения вместе. Но нужно обязательно дать друг другу время принять решение, чем мы действительно хотим заниматься и что это значит для нас.

Мы проходили от зала к залу, оглядывая предметы антиквариата, статуи римских богов, выставку средневекового оружия; в зале эпохи Возрождения со стен на нас внимательно смотрели чьи-то портреты. Я вздохнула. Я понимала: мир открывает передо мной все пути, даже те, о которых я и не мечтала. Я понимала, что моя жизнь кардинально перевернулась. Будто занавес поднялся, и я впервые увидела все своими глазами. Я не знала точно, что все это значит и куда в конце концов приведет, но я была уверена, что я уже ступила ногой на новую тропу.

Вдруг в животе у меня громко заурчало.

– Это у тебя? – спросил Джереми.

– Слушай, я не могу думать о будущем на голодный желудок, – сказала я. – Посмотри на часы, в Италии все производство встало, чтобы пообедать. Может, и мы перекусим чего-нибудь перед вылетом?

У меня тоже был обратный билет на сегодня.

– Ну конечно, – согласился Джереми. – А вечером давай встретимся у меня дома, после того как я улажу дела в офисе. Портье пропустит тебя, если меня еще не будет. Я принесу шампанского, и мы по-настоящему отпразднуем наш успех.

– Здорово! – воскликнула я. – А я, когда приедем в Лондон, пробегусь по рынку и куплю что-нибудь вкусненькое.

Глава 42

Нужно отметить, что я выглядела неприлично счастливой, появившись на пороге квартиры Джереми с огромными пакетами, наполненными продуктами. Когда я вошла, невысокий портье средних лет приподнял кепку и приветливо улыбнулся. Я не ожидала никакого подвоха и сказала, что поднимусь к Джереми и подожду его. Мужчина удивленно посмотрел на меня и спросил:

– Вы? Тогда что за женщина ждет его наверху?

Я будто рухнула на землю без парашюта.

– Должно быть, произошла какая-то ошибка, – пробормотала я, – именно меня Джереми просил пропустить.

Портье вышел из-за стойки и несколько раздраженно нажал кнопку лифта. Дверь открылась.

– Давайте поднимемся и все выясним, – сказал он, – вы, юная леди, поедете со мной.

Пока мы поднимались, он все время ворчал себе под нос:

– Приходят, уходят… слоняются туда-сюда по этажам.

Это бормотание действовало мне на нервы, и я с трудом сдерживалась, но лифт наконец остановился.

Я шла по коридору, рядом недовольно плелся бормочущий портье. Он постучал в дверь, а затем сунул ключ в замок. Как только дверь распахнулась, женщина, находившаяся внутри, испуганно вскрикнула.

– Добрый вечер, – нежным голосом пропела она.

Не услышав ответа, девушка встала с дивана и направилась к нам. Это была стройная блондинка в коротком черно-красном шифоновом платье. Мы стояли не двигаясь. Так что она решительно продолжила:

– Вы, наверное, ошиблись дверью, – обратилась она к портье.

– Эта леди говорит, что мистер Джереми Лейдли ожидает именно ее, а ошиблись именно вы, – вежливо сказал портье. – Ее зовут… Кстати, как ваше имя, милочка?

– Пенни Николс, – сказала я и тут же обратилась к женщине: – А как вас зовут?

– Я миссис Лейдли, – уверенно произнесла она.

Она вновь повернулась к портье, а я, кажется, узнала ее милое личико. Я видела ее на фотографиях у тети Шейлы.

И только сейчас я начала понимать, с кем мне и Джереми придется иметь дело. Деньги, снова деньги! Со всех сторон сбегались наши самые близкие друзья и любимые родственники, готовые предъявить свои претензии. А кто сказал, что будет легко?

Девушка одарила меня холодным взглядом и сказала:

– Боюсь, вам придется уйти.

Ну что же, настало мое время действовать. Я не знала, с чего начать, поэтому просто вошла в квартиру, положила пальто и сумку на диван и произнесла:

– Вы, наверное, хотели сказать, что вы бывшая миссис Лейдли. Не так ли?

Эту настольную игру моя мама нашла на чердаке где-то в шестидесятые годы. Когда я была маленькой, она изредка доставала ее, когда я болела или когда в дождливый день приходили друзья и нечем было заняться. Игра была старая и называлась «Барби, королева выпускного бала». Чтобы выиграть, нужно было всего три вещи: стать президентом школьного клуба, приобрести официальный наряд и обзавестись молодым человеком, который бы везде тебя сопровождал. Чтобы выиграть, не нужно было ни много ума, ни особой красоты, ни денег, нужна была лишь удача. Мы бросали кубик и передвигали фишки по доске, пока не получали все три вожделенные вещи.

Если честно, я никогда не хотела стать президентом чего-либо. И от Джереми, похоже, будут лишь проблемы. Тем не менее от бабушки Пенелопы мне достались роскошные платья, великолепная квартира в Лондоне, удивительная старинная и уже отремонтированная машина и даже счет в банке.

Похоже, черт возьми, жизнь начинается. Не правда ли?