Драгоценности

Глава 1

Нью-Йорк, осень 1984 года

– Постойте, мисс д'Анжели…

Пет пробиралась между столиками, за которыми элита ожидала вручения призов от Дома моды Коти, когда ее остановил один из фоторепортеров.

– Великолепно, – сказал репортер из «Тайме» и передернул затвор фотоаппарата. – Еще одну, пожалуйста…

Зал Института моды наполняли роскошно и стильно одетые люди, но Петра д'Анжели сразу привлекала к себе внимание, хотя облегающее серебристо-белое платье от Камали не выделялось на фоне других. Бросались в глаза ее ожерелье и серьги, состоящие из огромных, покрытых бриллиантами снежинок.

Интерес к собственной персоне обычно смущал Петру – она делала украшения на продажу, а не для себя, но на этот раз Джесс уговорила ее быть немного смелее.

– Не робей, малышка, – сказала Джесс, – долой ложную скромность. Покажи всем свою работу.

Пет была названа в числе соискателей специального приза за дизайн ювелирных украшений, и, если ей повезет и она получит его, лучше выглядеть достойно.

Пет подошла к столику, за которым сидели Стив и Анна. Несколько мест рядом были свободными, и, поцеловав Анну, Пет расположилась рядом с отцом.

– Вы довольны? – спросила она.

– Прекрасный вечер, – улыбнулась Анна. Стив шутливо подмигнул дочери.

– Мы ужасно огорчимся, если ты проиграешь.

– Пап, дадут мне награду или нет, я все равно не проиграю. Быть номинированной – уже большая честь. И больше всего на свете я хотела бы разделить свою радость с тобой…

Лицо Стива застыло. Он опустил глаза – значит, догадался, о чем Пет хочет попросить, и отказывается даже слушать ее.

Пет надеялась, что на этом вечере отец и дед забудут о былой вражде. Когда она пригласила Стива, он согласился только на том условии, что его не посадят рядом с Джозефом и не вынудят разговаривать с ним. Стив до сих пор не примирился с тем, что старик скрыл от него правду о Беттине. Сейчас, годы спустя, Стив по-прежнему считал, что его хитростью заманили в обреченный на неудачу брак, и отказывался простить тестя. Джозеф же держал обиду на зятя за то, что тот бросил Беттину и не дал денег на ее лечение.

Непримиримая вражда самых близких людей грозила испортить, Пет все удовольствие от вечера. За ее столиком сидели Джозеф, Чарли, Лотти и Джесс с Фернандо. Оставались еще два свободных места, которые Пет приберегала для Стива с Анной, решив попытать счастья еще раз.

– Пап, пожалуйста, – попросила Пет. – Церемония начнется через пару минут, и я хочу, чтобы ты был рядом. Забудь о прошлом. Вы с Анной…

– Пет, – оборвал ее Стив, – я имею право считать, что меня использовал и предал человек, которому я доверял и которого даже любил. Ты просишь слишком многого.

Пет взглянула на Анну, молча умоляя ее вмешаться, но та покачала головой.

«Да, для него это слишком много», – со вздохом подумала Пет. Слушая отца, она внезапно осознала, что его реакция на предательство связана не только с Джозефом. Ведь Стива предали и до того – и кто? Его собственный брат!

– Хорошо, папа. На этот раз я сдаюсь. Но надеюсь, в другом ты мне не откажешь. Мама несколько раз просила, чтобы ты навестил ее. По-моему…

И снова Стив оборвал дочь:

– Петра, неужели мы должны обсуждать это сейчас?

– Я не могу забыть о маме… потому что ее здесь нет.

– Это не твоя вина. И не моя. Пожалуйста, оставь подобные разговоры для другого раза. Сегодня ведь намечался праздник, не так ли?

– Намечался, – с иронией отозвалась она.

– Тогда не превращай его в мирную конференцию. Пет, кивнув, встала.

– Я просто хотела, чтобы всем было хорошо, независимо от того, достанется мне награда или нет.

– Она тебе достанется. – Стив улыбнулся. – Уверен, ты победишь.

Пет вернулась к своему столику и села между Джесс и Чарли, напротив деда. Не поняв, почему Пет расстроена, они начали заверять ее, что она обязательно получит награду.

Однако Пет и без всякой награды понимала, что достигла вершины. Через восемь лет после ухода из «Дюфор и Иверес» она вошла в весьма узкий круг художников, чьи имена были известны далеко за пределами мира моды. Стоило только оглядеться, чтобы понять, как высоко она взлетела. За столиком справа сидел Ральф Лаурен, загорелый, с густыми серебристыми волосами и ослепительной улыбкой. Слева устроились Грейс Мирабелла из «Вог» и Диана Вриланд. Лиз Клайборн, Мэри Макфадден, Джефри Бин и Кельвин Кляйн – все эти люди больше не были для нее именами в модном журнале. Эльза Перетти, Палома Пикассо и Анджела Каммингс – за последние годы многие из них стали коллегами и даже друзьями Пет.

Расставание с Люком, хоть и очень болезненное, ознаменовало для Пет начало новой жизни. Кратковременная известность после создания «Глаза любви» сменилась настоящей славой. Борясь с пустотой, Пет перестала ждать, пока работа свалится на нее. По совету Чарли она наняла опытного агента. Прекрасно ладя с журналистами, тот следил, чтобы Пет приглашали на все благотворительные вечера и балы, и она таким образом была постоянно на виду. Теперь Пет с головой окунулась в ту жизнь, которую ненавидел Люк и от которой она с легкостью отказывалась, когда они были вместе. Одиночество сыграло немалую роль в ее восхождении. Из уважаемого, но малоизвестного и почти разорившегося дизайнера Пет превратилась в знаменитую особу из мира моды. Украшения от Петры д’Анжели всегда замечали, часто фотографировали и еще чаще упоминали в газетах.

Вскоре один из созданных Пет гарнитуров заставил говорить о ней весь свет. К Пет обратилась молодая жена техасского миллиардера и попросила создать что-то очень дерзкое, привлекающее внимание окружающих. И она сделала ожерелье в виде паутины, нежное и воздушное, как настоящее творение природы. Переплетения золотой проволоки, отделанные мельчайшими жемчужинами и бриллиантами, закрывали шею. Там, где ожерелье касалось ключицы, притаился «паук» с золотыми лапками и тельцем из сдвоенных рубинов поверх огромного граната. Ожерелье «Черная вдова» сразу стало классикой ювелирного искусства.

Для другой клиентки Пет придумала «бабочек» из платины, украшенных тысячами мельчайших бриллиантов. Скоро она снискала известность тем, что часто использовала природные формы – листья, снежинки и перья. Заказы сыпались как из рога изобилия. Пет не успевала исполнять их, так что желающим приходилось ждать месяцами. Кое-кто из богатых или знаменитых клиентов обижался, но ни один не отменил заказа и не остался недоволен результатом.

Церемония началась. Знаменитости из мира моды подлетали к микрофонам, с триумфом размахивали наградами и благодарили своих матерей, жен и любовников.

В конце концов пришло время объявить победителя за лучшее украшение.

Чарли взял Пет за руку и ободряюще пожал ее. Их дружба крепла с годами, и он часто сопровождал ее на светские мероприятия. Конечно, у Пет были и другие мужчины – она пережила множество романтических приключений. Одни длились недели, другие – месяцы. Ее приятели, всегда привлекательные и удачливые, удовлетворяли Пет в постели и умели развеять грусть. Каждый раз ей казалось, что она нашла настоящую любовь, однако огонь быстро угасал, и Пет вновь оставалась одна.

Она даже не услышала своего имени, но тут раздались аплодисменты, и Чарли подтолкнул ее, побуждая встать. Подняв голову. Пет увидела, что все улыбаются ей.

Она приняла награду и выразила всем благодарность, надеясь, что не выглядит полной идиоткой.

– …Поставщикам, ювелирам, делящим со мной труды, постоянным клиентам и моему первому работодателю Марселю Ивересу. И наконец, я хотела бы поблагодарить моего дедушку, мистера Джозефа Зеемана, ибо именно он дал мне в руки первый бриллиант и научил меня ценить его красоту. Спасибо тебе, дед.

Джозеф кивнул ей, своей любимой ученице, и смахнул слезы, навернувшиеся на глаза.

Сжимая в руках награду, Пет оглядела собравшихся – элиту общества.

И она была одной из них.

Церемония закончилась, но вокруг Пет все еще толпились люди, желавшие лично поздравить ее или договориться о деловых встречах. Производители текстиля, заключавшие миллионные сделки с Кляйном, Блассом и Донной Карен, предлагали перенести рисунки Пет на ткани и постельное белье, агент крупнейшего изготовителя японских наручных часов просил ее разработать для них эксклюзивную новую линию. Без сомнения, утром в понедельник телефон будет трещать не переставая. Пет переадресовала своих собеседников к Лотти и пошла попрощаться со Стивом и Анной.

Только подходя к отцу, она вспомнила, что не упомянула его в своей благодарственной речи, а сказала лишь о Джозефе – едва ли разумный шаг к их примирению.

– Папа, прости, в этой суматохе я забыла сказать о тебе.

– Обо мне? – Стив пожал плечами. – Честно говоря, я не заслуживаю благодарности. Я всегда был против твоих игр с драгоценностями. Это Джозеф всячески поощрял тебя. Хоть я и в ссоре с этим старым негодяем, но должен отдать ему должное. – Стив обнял Пет и добавил: – Если мы когда-нибудь и помиримся с ним, то только потому, что если бы не его ложь, у меня не было бы такой дочери.

– Сегодня вечером, папа, – взмолилась Пет, бросив взгляд на свой столик, где Джозеф лениво потягивал шампанское. – Поговори с ним сейчас.

Стив посмотрел на старика.

– Не могу. Извини.

Анна поддержала другую просьбу Пет.

– Если ты так горд своей дочерью, пора сказать об этом и ее матери…

Стив кивнул:

– Я съезжу к Беттине. Эта ночь заставила меня осознать, как многим я ей обязан.

Попрощавшись с отцом и Анной, Пет как на крыльях пролетела по огромному залу, чувствуя себя более счастливой, чем когда получила награду. Надежда на то, что ее родители вновь соединятся, о чем она мечтала в начале болезни матери, давно умерла. И все же Пет не сомневалась, что даже краткая встреча поможет залечить старые раны.

Погруженная в свои мысли, она чуть не столкнулась с высоким мужчиной в смокинге.

– Мне не хотелось, чтобы эта ночь закончилась без моих поздравлений.

И только тогда Пет поняла, что это Марсель.

– Очень любезно, что ты упомянула меня в своей речи.

– Это не любезность, а констатация факта. Ты дал мне мою первую работу.

Марсель пристально посмотрел на нее.

– А что еще я мог бы тебе дать? Иногда я думаю, есть ли малейшая возможность… – Он легонько провел пальцами по ее обнаженной руке.

– Может, стоит спросить об этом Андреа? – иронически заметила Пет.

– Мы расстались, – бросил он.

Пет была поражена. Она не следила за жизнью Марселя и Андреа, но всего пять или шесть недель назад видела, как они танцевали на благотворительном балу.

– Что случилось?

– Во всем виноват бизнес, – сказал Марсель. – Андреа все больше и больше не нравилась моя манера заниматься делами. Она считает, что я должен сделать ее президентом компании, а сам уйти на пенсию. Представляешь?

Пет рассмеялась.

– Конечно.

Марсель бросил на нее косой взгляд.

– Мне слышится нотка симпатии в твоем голосе.

– Как бы ни сложились мои отношения с Андреа, я всегда считала ее замечательным приобретением «Дюфор и Иверес».

Марсель кивнул:

– И я тоже. Вот почему и поручу Андреа заняться новым магазином на Беверли-Хиллз. Я не могу отпустить ее, хотя мы слишком часто ссоримся, чтобы жить вместе.

Улыбнувшись, Пет направилась к Чарли и деду. Они стояли у столика – одни из последних оставшихся в зале. И тут Марсель схватил ее за руку:

– Пет… поскольку я сейчас один… и так часто думал… Глядя на него, она не могла решить, стоит ли принять это недвусмысленное приглашение. В ту ночь, когда Пет признали все ее кумиры, а ее дело было признано достойным награды, она снова ляжет спать одна.

Кроме того, прежнее влечение к Марселю до сих пор не исчезло. Иногда Пет размышляла, как все обернулось бы, если бы она держалась более раскованно в ту далекую ночь, когда Марсель пригласил ее на ужин.

– Куда ты едешь сейчас? – Марсель явно заметил ее колебания.

– Домой.

– Эта ночь должна завершиться праздником. Позволь мне пригласить тебя в ресторан. Или на танцы – мы ведь никогда не танцевали.

Разум убеждал ее отказаться. Но много лет назад она послушалась голоса разума и потом часто жалела об этом.

Пет бросила взгляд на Чарли. Она попросит его отвезти деда домой. Чарли поймет.

– Хорошо, – сказала она Марселю. – Подожди, я попрощаюсь с моими гостями.

Как только Пет отошла от него, ее охватили сомнения. И все же, попрощавшись с дедом, она вернулась к Марселю.

Пет не хотелось стоять одной на вершине, а Марсель был с ней, когда она только начинала восхождение.

Марсель отвез Пет к «Регине», где они выпили бутылку шампанского. Он развлекал ее, рассказывая забавные истории о работе своего отца лет сорок – пятьдесят назад, когда было так мало ювелиров, что они выбирали себе самые лучшие камни, как только их поднимали из шахт. Пет танцевала с Марселем, хотя рваный ритм диско не слишком соответствовал ее воспоминаниям.

Потом они вышли из ресторана и сели в «роллс-ройс», Марсель велел шоферу ехать в город.

– Мы отправляемся в новый клуб в Требеке, – весело объявил он.

– Я бы хотела вернуться домой, – сказала Пет.

– Но тебе понравится, – настаивал Марсель. – Андреа обожает это место…

Холодно взглянув на него, Пет дала понять, что ей плевать на Андреа.

Машина направилась к дому Пет, и Марсель рассыпался в извинениях.

– Прости меня за бестактность. Я ведь хочу доставить удовольствие тебе, а Андреа здесь ни при чем.

– Ты уверен, Марсель, что она тебе больше не нужна?

– Нужна только в бизнесе. – Он взял Пет за руку. – Но есть и другие вещи…

В полутьме машины она внимательно разглядывала его. Сомнения так и не покинули ее. Можно ли дважды войти в одну реку?

Внезапно Марсель наклонился и нежно коснулся губами ее рта. Почувствовав ответное движение, он прижался сильнее.

Пет давно не была близка с мужчиной, и ее тело отозвалось мгновенно. Забыв обо всем прочем, Пет думала лишь о том, что случилось бы, если бы она отдалась Марселю в тот раз…

Марсель положил руку ей на бедро и мягко скользнул вверх, под подол серебристого платья. Его губы коснулись ее груди.

– Сейчас, cheri? – нетерпеливо прошептал он. – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо сейчас?

Это был совсем не ее стиль.

– Нет, – прошептала Пет. – Подожди…

Но возбужденный Марсель уже не мог остановиться и просунул руку ей между ног.

– Нет, – повторила Пет. – Пойдем ко мне.

– Конечно, у нас впереди целая ночь. Но позволь мне взять тебя сейчас.

Ее словно окатило холодной водой. Пет хотелось не просто трахаться, она желала любви. Возможно, Марсель не видел в этом особой разницы, но Пет осознавала ее слишком ясно.

Ощутив какую-то перемену в Пет, Марсель не стал упорствовать.

Когда машина остановилась перед подъездом. Пет кивнула Марселю.

– Разве мы не идем к тебе? – удивился он.

– Я иду, а ты нет. Прости меня. Я думала, мы вернемся назад и вновь найдем потерянную дорогу.

– Я тоже так думал.

– И ошибался. Мы выбрали единственно верный путь, когда разошлись.

– Откуда ты знаешь?

– Это женская интуиция.

– Пет… Петра… минуту назад ты была в моих объятиях и жаждала близости. Не отрицай! Уверен, всему виной твоя скованность, а интуиция здесь ни при чем. – Марсель снова потянулся к ней. – Надеюсь, сегодня ночью мы поймем…

Пет улыбнулась, но его чары уже утратили власть над ней. Оттолкнув Марселя, она взяла сумочку и открыла дверцу машины.

– Моя интуиция говорит мне еще кое-что. – Пет повернулась к нему. – Нужная тебе женщина – та, которую ты выбрал с самого начала.

– Андреа? Но я же сказал тебе, что все кончено.

Пет покачала головой:

– Сомневаюсь. Ты не найдешь никого лучше, чем Андреа.

Марсель нахмурился, и Пет не поняла, раздосадован он или обдумывает ее совет.

– Позвони ей, – добавила она, вылезая из машины. – И отвези Андреа в один из тех клубов, а по пути домой… Убеждена, она захочет, чтобы ты взял ее прямо на заднем сиденье машины.

Марсель на мгновение задумался, а потом разразился смехом.

– Машины, эскалаторы, столы, пол… Андреа готова трахаться где угодно, лишь бы не в постели. И мне это всегда в ней нравилось.

– Чего же ты ждешь? Да и для бизнеса это большое приобретение. – Пет решительно захлопнула за собой дверцу.

Марсель открыл окно.

– Спасибо, Пет! – крикнул он.

Заметив, что у него горят глаза, Пет поняла, что он отправится прямиком к Андреа. И если даже она лежит в постели с другим мужчиной, это не остановит Марселя.

– Последний совет, – сказала она. – Хотя бы раз попробуй любить ее.

– Если вспомню, что это такое, – рассмеялся Марсель и дал знак шоферу трогать.

В прихожей горела лампа. Пет всегда оставляла ее включенной, когда уходила, чтобы не возвращаться в кромешную тьму.

Ее квартира занимала четыре комнаты в доме на Пятой авеню, всего в квартале от музея Гугенхейма. Она сняла ее сразу после разрыва с Люком по той причине, что арендованное жилье легко бросить, когда изменится жизнь. Но жизнь не изменилась, и Пет так и осталась в этом здании из красного кирпича с услужливыми консьержками и спокойными соседями. Комнаты она обставила мебелью в раннеамериканском стиле.

Этим вечером Пет внезапно подумала, что скоро придется уехать отсюда. Она должна найти место, более соответствующее имиджу удачливого дизайнера.

А может, ей просто подсознательно хочется перемен?

Пет подошла к окну, выходившему на Пятую авеню. Внизу проносились машины, мелькали белые и красные огоньки. Один из автомобилей принадлежит Марселю. Он мог бы быть сейчас с ней…

Пет охватило чувство одиночества, и она повернулась в другую сторону, посмотрев через темный провал Центрального парка на запад. Именно там, далеко за горизонтом, остаюсь часть ее сердца.

Интересно, где проводит эту ночь Люк?

Глава 2

Пет подняла глаза от пачки писем, которые принесла с собой, отбросила со лба прядь волос и оглядела пляж.

Она увидела их примерно в пятидесяти футах отсюда. Они стояли полуобернувшись друг к другу… ее мать слушала, а отец говорил, скрестив руки на груди. Был солнечный день, необычно теплый для начала марта, их пальто были расстегнуты. «Они очень хорошо смотрятся рядом, – подумала Пет, – как обычные мужчина и женщина средних лет, наслаждающиеся прогулкой по берегу». На мгновение ее охватили сожаление и гнев. Ну почему родители не могут жить вместе?

Потому что в мире есть зло, и мать стала одной из его жертв. Другого ответа не было.

Пет удивилась и обрадовалась, когда увидела, что Беттина широко улыбнулась, а потом, слегка наклонив голову, засмеялась вместе со Стивом.

Этот смех окончательно убедил Пет, что она правильно поступила, уговорив родителей встретиться. Стив пообещал ей навестить Беттину, но долго откладывал свой визит, и Пет пришлось уговаривать, молить, а потом и обвинять отца в том, что он не держит слово. В конце концов Стив уступил.

– Ну что я ей скажу? – спрашивал он Пет по дороге в клинику. – Если она начнет расспрашивать меня, должен ли я признаться, что счастлив? Я не могу ведь сказать Беттине об Анне и о том, что, если она когда-нибудь выйдет отсюда, для нее не будет места в моей жизни.

– Папа, она знает это. У меня было время подготовить маму к вашей встрече… и она понимает, что нет никакой надежды на твое возвращение.

– Тогда в чем же смысл визита? Чего она ждет от меня? И чего ждешь ты?

– Только того, что ты не станешь убегать. Вы не виделись очень давно, и все это время мама пыталась примириться с реальностью и забыть об ужасах войны. Я думаю – и мамин врач согласен со мной, – она лучше разберется в себе, увидев тебя и поняв, что ты настоящий. Ведь для нее ты был чем-то очень хорошим, единственным достойным человеком, который ее любил…

И сейчас, следя за родителями, Пет решила, что лекарство сработало. Родители вели себя естественно и казались довольными и умиротворенными.

Приподнятое настроение сохранилось и после того, как они вернулись в клинику и сели пить кофе. Они рассказывали смешные истории из прошлого, сознательно оставляя в стороне все тяжелое и дурное. Беттина вспомнила и о расческе с русалкой, подаренной ей Пет.

– Это моя самая дорогая вещь. Я храню ее под подушкой. – Она взглянула на Стива. – Когда наша маленькая девочка подарила мне эту расческу, мне и в голову не пришло, что она будет делать украшения для самых известных женщин в мире.

– Если бы я мог заглянуть в будущее, – весело ответил Стив, – то не вел бы себя так глупо и не твердил бы ей, что игры с камнями – пустая трата времени.

– Я ни о чем не жалею, – тихо сказала Беттина.

В конце дня она проводила их к машине. Солнце зашло, и снова стало по-зимнему холодно. Пет показалось, что родители не знают, как попрощаться, но тут Стив нежно обнял Беттину и прикоснулся губами к ее шелковистым волосам. Пет задержала дыхание, опасаясь, как бы мать не сделала чего-то неразумного. Но они разомкнули объятия легко, будто старые друзья, полагающие, что скоро снова увидятся.

– Я рада, что ты приехал. – У Беттины предательски заблестели глаза.

– И я тоже, – ответил Стив.

Он устроился на заднем сиденье машины, а Пет села за руль. Они отъехали, а Беттина все еще стояла у дороги и махала им рукой.

Стив молчал. Пет включила радио и нашла легкую музыку, не желая докучать отцу вопросами. Она понимала: ему нужно обдумать встречу с Беттиной.

– Она отлично выглядит, – внезапно заговорил Стив. – Удивительно, но ничуть не постарела.

– Мама всегда была красивой женщиной, к тому же время для нее давно уже остановилось.

Стив кивнул и уставился в окно.

– Не жалеешь, что приехал? Ты ведь говорил правду, что рад?..

– Я рад, потому что это следовало сделать. Но я беспокоюсь, что мы потревожили Беттину больше, чем помогли ей.

– Потревожили? Но я видела, как она сегодня смеялась, что случается с ней очень редко. О чем вы так оживленно беседовали?

– Я напомнил ей о нашем первом свидании. Она увидела на витрине туфли и захотела купить все. Конечно, в те дни я не мог себе такого позволить. Но мы тут же зашли в лавку, и я выбрал пару отделанных мехом ботинок и тапочки. Сегодня я сказал ей – впервые, – что за это выложил почти всю зарплату. Думаю, – грустно добавил он, – я уже тогда любил ее.

– Почему же ты полагаешь, что твой сегодняшний визит причинит маме боль? Она казалась такой счастливой…

– Ты просила меня не скрывать от Беттины правды, Пет. Я так и сделал. Но, наверное, она была к этому не готова. Беттина слышала от тебя об Анне и сказала, что понимает… и, разумеется, все эти годы не вправе была ожидать, что я веду жизнь монаха.

– Похоже, она смирилась.

– Вовсе нет. Беттина сказала еще, как будет замечательно, когда мы снова соединимся, и выразила надежду, что та, другая женщина проявит понимание к этому.

– О нет, – прошептала Пет.

– Я должен был сказать ей, я должен был объяснить, что мы больше никогда не соединимся… что я навсегда останусь ее другом, но надеяться не на что. Может, стоило соврать, позволить Беттине и дальше мечтать о несбыточном?

Внезапно Пет поняла, что не может следить за дорогой. Она съехала на обочину и остановила машину. Положив руки на руль, Пет опустила на них голову.

– Петрина? – встревожился Стив. Она выпрямилась и посмотрела на отца:

– Я верила, что когда-нибудь маме станет лучше. Иначе я потеряла бы ее. Но после твоих слов я окончательно поняла, что мама никогда не выздоровеет. Только безопасный мирок, окружающий маму сейчас, позволяет ей справляться с жизнью. Но стоит Беттине оказаться в других условиях, и она погибнет.

– Мне следовало солгать? – спросил Стив.

– Не знаю. – Пет взяла отца за руку. – Люди доверяют друг другу, если между ними нет тайн. Думаю, все сложилось бы лучше, если бы дед не скрыл от тебя правду о маме… а ты не спрятал от них свое сокровище. Я тоже виновата – в том, что не продала нашу половинку флакона и не использовала эти деньги на лечение мамы. Возможно, все сложилось бы иначе… – Пет снова взялась за руль. – Но сейчас уже поздно думать об этом.

Они выехали на дорогу. Только негромкая музыка нарушала тишину в салоне.

Впереди уже показались огни Нью-Йорка, когда Стив вдруг выключил музыку.

– Я скрывал от тебя еще кое-что, – сказал он, – потому что боялся причинить тебе боль. Но, обдумав твои слова, я понял, что пора покончить с тайнами.

Миссис Хуберт Крозиер, Каролина – для знакомых и Каро – для близких друзей, ведущая колонки светских новостей, жила в доме на Восемьдесят шестой стрит, над апартаментами Джекки Онассис. Через десять дней после поездки в Коннектикут Пет и Стив стояли перед квартирой миссис Крозиер. Слуга-англичанин открыл дверь и провел их в гостиную с роскошным видом на Центральный парк. Комната была обставлена дорогой английской и французской мебелью.

– Мадам Крозиер будет через минуту, – сообщил слуга и удалился.

Пет присела на подлокотник кресла, а Стив отошел к окну. Он явно нервничал.

«Неужели он передумал, – встревожилась Пет, – и жалеет, что вновь взялся за поиски? Или опасается, что это очередной тупик? Возможно, отца подвела память, и ожерелье, которое он увидел пять лет назад на фотографии, совсем не то, что держала в руках Ла Коломба во время войны?»

Стив сказал дочери, что, по его мнению, на аукционе Хейнц было продано ожерелье из коллекции Ла Коломбы. Пет вспомнила, что именно из-за этого ожерелья разгорелось ожесточенное сражение между Андреа и Антонио Скаппой. Однако Пет уже забыла, кто из них приобрел его. Но, порывшись на полке, она нашла каталог аукциона со своими заметками о ценах и покупателях. На странице с изображением ожерелья было помечено: «Д и И – 250 тыс.». Значит, его купила Андреа – на деньги Марселя.

Пет сразу позвонила Марселю, чтобы узнать дальнейшую судьбу ожерелья.

– Так уж и быть, скажу тебе, Пет, потому что ты мой друг и последний раз дала мне хороший совет.

– Я всегда даю тебе хорошие советы, – усмехнулась она. – Но самый лучший ты получил в вечер нашей первой встречи, после чего принял меня на работу.

– Да, хотя я не сразу следовал твоим советам. – И тут Марсель сказал, что они с Андреа снова вместе.

– Это замечательно, Марсель. Теперь ты должен жениться на ней.

– Ох, Пет, – с шутливым разочарованием отозвался он, – ты ведь утверждала, что даешь только хорошие советы.

Пет перевела разговор на ожерелье.

По словам Марселя, это ожерелье поручил ему купить недавно умерший банкир Хуберт Крозиер. Пет попыталась связаться с его женой, но оказалось, что та гостит на яхте друзей и вернется через две недели. Пет вновь позвонила ей и изложила свою просьбу. Каролина Крозиер неохотно согласилась на встречу.

Стив и Пет прождали десять минут, прежде чем к ним вышла хозяйка дома. Интересная женщина, с тщательно уложенными седыми волосами, она всем своим видом давала понять, что готова уделить им лишь несколько минут. Пет с радостью отметила, что она принесла с собой зеленую бархатную шкатулку.

– Ваша просьба несколько необычна, – сказала мадам Крозиер. – Такие истории обычно сочиняют грабители, чтобы проникнуть в дом.

– Миссис Крозиер, – сказала Пет, – заверяю вас…

– О, я знаю, кто вы такая, мисс д'Анжели. Иначе никогда не откликнулась бы на вашу просьбу. У меня нет привычки показывать самые ценные предметы из моей коллекции, однако я собиралась встретиться с вами, чтобы обсудить заказ.

– Все что угодно. – Пет не желала сейчас отвлекаться и обсуждать новые ювелирные изделия.

– Что ж. – Миссис Крозиер подала Пет зеленую бархатную шкатулку.

Пет дрожащими руками подняла крышку. На шелке цвета слоновой кости лежало ожерелье. Сапфиры и изумруды, отражая яркий солнечный свет, наполнили комнату зеленым и голубым сверканием.

Она передала шкатулку отцу.

– Это оно, папа?

Стив осторожно дотронулся до выложенной бриллиантами буквы «К» на застежке.

– Коломба, – пробормотал он, и его глаза заблестели. – Да, я уверен в этом.

Пет взглянула на хозяйку ожерелья.

– Миссис Крозиер, это единственный след коллекции драгоценностей, когда-то принадлежавших моей бабке…

– Но я приобрела ожерелье законным путем! – оборвала ее миссис Крозиер.

– Я не оспариваю этого, – заметила Пет. – Однако если вы знаете что-нибудь еще об этом ожерелье…

– Извините, мисс д'Анжели. Я знаю только то, что Марсель Иверес купил его на распродаже имущества Дороти Фиск-Хейнц и продал мне – за весьма солидную сумму. Это одно из моих самых любимых украшений.

Пет глубоко вздохнула.

– Позвольте мне спросить вас: не продадите ли его мне?

Ошеломленный Стив уставился на дочь.

Как только слова сорвались с ее губ. Пет ужаснулась. Без сомнения, Марсель продал ожерелье с выгодой для себя, а за эти годы цены на рынке драгоценных камней поднялись до небес. Сейчас ожерелье могло стоить до восьмисот тысяч долларов.

И все же Пет заложила бы все свое имущество, лишь бы получить единственное связующее звено с ее украденным прошлым. В обмен на ожерелье она бесплатно сделала бы для миссис Крозиер десятки других украшений.

Однако Пет испытала облегчение, а не только разочарование, когда ее собеседница покачала головой.

– Это последний подарок моего мужа. Я буду хранить его до самой смерти.

Перед уходом Пет попросила миссис Крозиер позволить ей сфотографировать ожерелье. Она принесла с собой портативную камеру со специальными линзами и сделала несколько снимков с близкого расстояния, стараясь не пропустить даже мельчайшей детали. Возможно, когда-нибудь эти фотографии помогут ей выйти на след.

Пет и Стив направились в Центральный парк. Несмотря на неудачу, Пет охватило странное возбуждение.

– Я испугался, когда ты выразила желание купить ожерелье, – сказал Стив. – Бог мой, а если бы она согласилась?

– Я бы нашла деньги!

Стив внимательно посмотрел на дочь.

– Не сомневаюсь. Но именно это и пугает меня – твоя погоня за мечтой выходит за пределы разумного.

– Мне еще до этого далеко, – улыбнулась Пет.

– Впрочем, мы так ничего и не узнали. Это ожерелье принадлежало моей матери, но след потерян…

– Только в этом направлении.

– Что ты имеешь в виду?

Пет подняла глаза к яркому апрельскому солнцу.

– Есть и другой путь.

Все последующие недели Пет искала связь ожерелья с тем, кому продал его Витторио д'Анжели. Если бы отец рассказал все, когда увидел аукционный каталог, ее задача была бы легче. Поверенные Дороти Фиск-Хейнц, передавшие ее драгоценности в аукционный дом Кристи, могли бы пролить свет на происхождение коллекции. Но у Дороти не осталось наследников, и все ее имущество было полностью распродано. Этот след уже остыл.

Сделав копии фотографий. Пет отослала их в отдел драгоценностей аукционного дома Кристи в Лондоне. В сопроводительном письме она просила сообщить имена и адреса лиц, связанных с коллекцией Хейнц. Другие экземпляры Пет отправила самым пожилым покупателям, значившимся в ее личных архивах, спрашивая, не предлагал ли им кто-нибудь это ожерелье перед тем, как его купила Дороти Хейнц. Такие же запросы она разослала известным во всем мире ювелирам. Вспомнив, что Антонио Скаппа выказал особый интерес к этому ожерелью, и понимая, что расширяющийся бизнес связывает его со многими европейскими аристократами и коллекционерами, Пет послала фотографии и ему, попросив показать их другим ювелирам.

Вначале казалось, что все ее усилия ни к чему не привели. Одни из тех, к кому она обратилась, не ответили, другие сообщили, что ничем не могут помочь. Дружелюбное письмо Скаппы обескуражило Пет.

«Моя дорогая синьорина д'Анжели. Признаюсь, я уже забыл об ожерелье Хейнц. Судя по вашим словам, прошло очень много лет с тех пор, как оно появилось на рынке, так что, боюсь, вам не удастся найти предыдущего владельца. Разумеется, я понимаю ваш сентиментальный интерес и при первой же возможности попробую что-то выяснить».

«Любопытно, – подумала Пет, – неужели Антонио Скаппа действительно забыл драгоценность, за которую так яростно сражался со своей дочерью? А может, именно в этом причина столь необычной забывчивости?»

По той же причине Скаппа скорее всего ничего не сделает, чтобы помочь ей. Несмотря на любезность, в его письме чувствовался холодок. Поскольку когда-то Пет работала на Марселя, которого Скаппа ненавидел, он считает врагом и ее. Что ж, печально, но это не остановит ее поисков.

В середине мая Пет получила первую заслуживающую внимания информацию. В письме из аукционного дома Кристи ей сообщали, что поверенным миссис Хейнц был адвокат Роджер Перки не Энфильд. Пет также указали его адрес и телефон в Лондоне.

Она попросила Лотти немедленно заказать междугородный разговор.

– Разница во времени почти пять часов, Пет. Мистер Энфильд скорее всего обедает…

– Тогда узнай, где он обедает, и позвони туда. Я не хочу терять ни минуты, Лотти. Я и так уже опаздываю на пять лет.

Когда на столе зазвонил телефон, Пет схватила трубку. Она услышала хорошо знакомый голос:

– Здравствуйте, Пет.

Доктор Хафнер замолчал, и Пет охватил безумный страх. Она догадалась, о чем он сообщит ей.

Хафнер сказал, что сегодня на рассвете Беттина покончила с собой.

– Как это случилось?

– Она оделась и спустилась на пляж. В этот час там нет охранников. Ворота были заперты, но ваша мать перелезла через забор… и вошла в воду. Мне очень жаль, Пет. Нам следовало бы лучше следить за ней.

– Вы не виноваты, доктор. Сейчас она наконец-то обрела покой.

По щекам Пет потекли слезы. Перед ее глазами неотступно стояла Беттина, медленно бредущая к воде.

Глава 3

Кладбище находилось неподалеку от клиники – несколько акров на лесистом склоне холма, обращенном к океану. Солнце время от времени закрывали облака, свежий ветерок шелестел в листве и доносил сюда еле уловимый йодистый запах воды.

«Хорошее место для вечного покоя», – думала Пет, слушая, как над гробом на родном языке ее матери читают Двадцать третий псалом.

Кроме Джозефа, Пет и Стива, здесь были доктор Хафнер, персонал клиники и несколько больных, с которыми дружила Беттина.

Гроб опустили в землю, каждый бросил пригоршню земли, потом все попрощались с Пет и спустились с холма к своим машинам.

– Не вздумайте обвинять себя, – сказал Хафнер, подойдя к Пет. – Беттина никогда не вернулась бы из ада. Никто не мог бы сделать для нее больше, чем вы. Только вы скрашивали жизнь Беттины.

Пет поцеловала его, и он ушел к своей машине.

Стив и Джозеф стояли по разные стороны могилы, с ненавистью глядя друг на друга. За все это время они не обменялись и дюжиной слов.

Мужчины уже собирались уходить, но Пет остановила их.

– Папа, дед. Вы – все, что осталось от нашей семьи. Много лет обвиняя и ненавидя друг друга, вы предоставили нас с мамой самим себе. Но сейчас я хочу, чтобы у меня была семья. Поэтому ваша война должна закончиться. – Стив и Джозеф застыли. – Вы оба нужны мне. Оба!

Помедлив, они подошли к ней.

– Она права, Стив. Мы должны помириться, – сказал старик.

Стив кивнул, и мужчины впервые за многие годы без презрения посмотрели друг на друга.

– Оставьте меня на минуту одну, – попросила Пет. Подождав, пока отец и дед спустятся с холма, она повернулась к могиле, чтобы сказать последнее «прости».

И тут Пет увидела еще одного мужчину. Она вздрогнула, словно перед ней появился призрак.

– Самолет опоздал, – объяснил Люк. – Извини, я не успел на церемонию, но, надеюсь, ты не против моего приезда?

Пет растерянно покачала головой. «Не против?» Да она никогда еще не была так рада видеть его.

– Мне позвонил доктор Хафнер. Он знал, что тебе придется несладко, и хотел видеть рядом с тобой кого-то из твоих старых друзей.

«Старых друзей». О да, Люка можно назвать другом… и даже больше. В другое время Пет обрушила бы на него град вопросов. Откуда он приехал? Долго ли здесь пробудет? Один ли он… или кто-то ждет его возвращения? Но она улыбнулась и сказала:

– Я рада видеть тебя.

Когда он подошел ближе, Пет заметила, что у него появились новые морщины, а волосы тронула седина. И все же Люк выглядел не старше, а только солиднее.

Он поцеловал ее в щеку, и Пет едва удержалась от того, чтобы не обвить руками его шею.

Люк взял ее под руку и повел к машинам. Идти рядом с ним казалось Пет так же естественно, как дышать.

Он снова извинился за опоздание.

– Нас слишком долго мариновали в аэропорту Кеннеди. Я бы добрался быстрее, если бы летел сам.

– У тебя все еще остался твой самолет?

Воспоминания нахлынули на нее: полеты вдвоем, приключения, смех… Как они могли с такой легкостью отказаться от всего этого?

– Несколько лет назад я прибрел двухмоторный самолет, – сказал Люк. – Правда, редко использую его для развлечений, только для бизнеса. – Он украдкой взглянул на нее. – Это напоминает роскошный костюм, который некуда надеть.

«Неужели он хочет сказать, что у него никого нет?» Они спустились к шоссе, где стояли лимузины, нанятые Пет для церемонии. В одном приехала она и Джозеф, в другом – Стив. Пет увидела, что отец и дед что-то оживленно обсуждают.

Прервав разговор, они поздоровались с Люком.

– Стив сказал, что ты нашла украшение, принадлежавшее его матери. Жаль, что ты не показана мне фотографии, возможно, я был бы полезен тебе. – Старик посмотрел на внучку.

– Конечно, дед. – Пет обрадовалась, хотя и не верила, что Джозеф поможет ей. Однако его предложение было знаком полного примирения. Деда всегда возмущало, что Стив хранит драгоценный флакон. Старик до последнего времени даже не желал говорить об этом. К сожалению, Пет нечего было сообщить ему. Поверенный миссис Хейнц оставил свою лондонскую практику много лет назад и уехал в теплые края. Но Лотти все еще пыталась найти его.

Вдохновленная словами деда, Пет предложила ему поехать в одной машине со Стивом.

– Мы с Люком так давно не виделись, я очень хотела бы поговорить с ним.

Джозеф и Стив, настороженно посмотрев друг на друга, кивнули и забрались в машину.

Пет устроилась рядом с Люком на заднем сиденье автомобиля. Внезапно ее охватила усталость. Она старалась не показывать своего горя даже родным, но как только машины выехали за ворота кладбища, Пет разрыдалась.

Люк молча подал Пет носовой платок и притянул ее к себе.

Выплакавшись, она решительно вытерла слезы, и они завели ничего не значащий разговор. Люк рассказал, что Робби женился на девушке из Калифорнии и сейчас они ждут второго ребенка.

– Пет, сейчас самое неподходящее время… поэтому пойми меня правильно… но увидеть тебя вновь – словно залечить старую рану. За эти годы я тысячу раз собирался позвонить тебе.

– Почему же не позвонил? Он криво усмехнулся.

– Боялся. Ведь это ты выгнала меня, и я не знал, как все обернется. Ты же могла выйти замуж и уже родить тройню. Я не хотел рисковать.

– Значит, если бы не звонок Хафнера, ты не приехал бы?

– Нет, я все равно постарался бы увидеться с тобой и выразить соболезнования, но мне было бы труднее, если бы я не надеялся на примирение.

– Откуда ты знаешь, что оно возможно? Впрочем, близнецов действительно нет, – весело добавила Пет.

Люк пожал плечами.

– Хафнер не позвонил бы, если бы тебе было на кого опереться. К тому же я прямо спросил у него. Он сказал, что ты приезжала почти каждые выходные и всегда одна… И что Беттина ни разу не упоминала о появлении на горизонте зятя. Это придало мне смелости.

Пет тронуло его признание. Она все еще любила Люка и теперь понимала, что это взаимно. И все же Пет не забыла, как он относится к ее работе.

Однако сейчас Пет не хотелось думать об этом, к тому же вскоре она заснула, положив голову на плечо Люка.

Она проснулась, когда они были в нескольких кварталах от ее дома.

– Может, поужинаем вместе? – спросил Люк.

– Спасибо, но я не голодна. – Пет помедлила. – Поедем ко мне и перекусим там.

Дома Пет быстро собрала газеты и тарелки, которые последние дни оставляла где придется. Она наполнила ведерко льдом, спросила Люка, что он хочет выпить, а потом, не ожидая ответа, полезла в холодильник, размышляя, чем угостить гостя.

Люк захлопнул дверцу холодильника и, схватив Пет за руку, развернул к себе.

– Я не голоден. Поэтому перестань суетиться.

И тут Пет сделала то, о чем мечтала последние часы: обвила руками его шею и страстно поцеловала Люка. Он отвечал на каждое движение Пет, потом его губы скользнули к ее груди. Застонав, она потянулась к поясу его брюк, но вместо этого сунула руки внутрь и погладила плоский твердый живот.

Внезапно зазвонил телефон. Пет не хотела брать трубку, но тут подумала, что это срочный звонок, и подбежала к телефону.

– Пет, с тобой все в порядке? – Это была Лотти.

– Все отлично. Но сейчас не самое подходящее время…

– Я займу тебя только на секунду. Я нашла твоего мистера Энфильда.

– Правда? – Оправив одежду, Пет взяла карандаш. – Расскажи подробнее.

Записав все, что сказала Лотти, она попросила ее немедленно заказать билет на самолет.

– Нет, не сейчас, – Пет бросила взгляд на Люка, – но на ранний утренний рейс.

Опустив трубку, Пет увидела, что Люк заправляет рубашку в брюки.

– Кратковременное помешательство? – иронически спросил он.

– Люк, неужели нам помешал телефонный звонок? Я все еще…

– Ты все еще готова отказаться от всего ради бизнеса.

– Но это был не деловой разговор, – рассердилась Пет. – Я нашла ниточку, ведущую к сокровищу моей бабки. Я не могу потерять ее…

– Да.

– Но это не должно влиять на наши отношения.

– Не должно, но влияет. Я приехал к тебе, пытаясь начать с того, на чем мы кончили. И как же ты относишься ко мне, если готова променять меня на дурацкую горстку бриллиантов?

– Не в этом дело, черт побери! Эти вещи были украдены у моего отца. И вообще, моя цель – найти связь с прошлым и установить правду…

– И ради этого ты готова пожертвовать любовью?

– Нет! – вскричала она. – Почему ты заставляешь меня делать такой выбор?

Люк, помолчав, спросил:

– Куда ты летишь завтра?

– В Монте-Карло.

– И с кем там встретишься?

Пет объяснила ему, как необходимо ей увидеть Роджера Энфильда, возможно, располагающего ценной информацией, но Люка это не убедило.

– А если мистер Энфильд не знает ответа на твои вопросы, ты станешь искать новый ключ к загадке?.. Затем еще один? И каждый раз будешь бросать все, лишь бы найти след.

– Ты можешь поехать со мной, – предложила Пет. Люк надел пиджак.

– Меня не интересует погоня за сокровищами, Пет. Я приехал сюда в поисках чего-то более важного.

Пет опустила глаза.

– Я должна найти коллекцию бабки. Но поиски не будут длиться вечно. Если я не найду того, что ищу, то… сдамся.

– И скоро ли это произойдет?

– Не знаю.

– Что ж, – Люк грустно улыбнулся, – вот тогда я постараюсь оказаться рядом. Потому что я не хочу любить тебя в твое свободное время.

Пет разрывалась на части, желая сказать те единственные слова, которые удержали бы Люка, но не могла отказаться от сверкающей мечты своего детства.

– Что-то мы уже потеряли, – тихо сказал Люк. – Ты знаешь, где меня искать. – С этими словами он ушел.

Пет сидела на террасе виллы, расположенной в самой высокой части Монте-Карло, и смотрела на гавань, где покачивались роскошные белые яхты. Вспомнив, что предложила Люку отправиться сюда с ней, Пет грустно улыбнулась. Трудно найти место, которое Люк презирал бы больше, чем этот рай для богатых бездельников.

Через открытые двери балкона она видела, как Роджер Энфильд звонил своим бывшим знакомым в страховых компаниях, пытаясь выяснить, когда и где его бывшая клиентка Дороти Хейнц приобрела ожерелье из сапфиров и изумрудов. Он занимался этим почти час.

Пет прибыла в Монако, когда Роджер Энфильд заканчивал завтракать. Он удивился, увидев американку из Нью-Йорка, но принял ее весьма любезно, угостил завтраком и тут же пошел к телефону.

Пет села в плетеное кресло. Возможно, она поступила глупо, не позвонив адвокату, прежде чем отправиться сюда, но Пет опасалась потерять эту тонкую ниточку. В свое время Витторио д'Анжели не жалел денег, чтобы замести следы. Интересно, чем он занимается, если еще жив? И с какими темными личностями связан? Пет не хотела рисковать.

Наконец на террасу вышел мистер Энфильд. Высокий, худой, он носил усы в стиле колониального офицера эпохи великой империи, хотя это впечатление несколько искажали белые фланелевые брюки и свитер для крикета.

– Нашел! – Адвокат потряс стопкой бумаг. – Замечательная вещь – техника! С помощью компьютеров страховой компании я распечатал полный список этой проклятой коллекции.

– Можно посмотреть? – возбужденно спросила Пет.

– Разумеется. – Он подал ей бумаги.

Пет проглядела список из нескольких десятков ювелирных изделий, каждое с подробным описанием и указанием источника, из которого было получено, датой покупки и ценой.

Посередине страницы Пет наткнулась на хорошо знакомое ей ожерелье. Миссис Хейнц приобрела его в октябре 1963-го в «Дрюо» – старинном аукционном доме в Париже. В сноске указывалось, что предмет был выставлен на продажу неким джентльменом. Пет знала, что такая формулировка часто встречается в каталогах, и ее огорчило отсутствие более точных указаний.

– Здесь нет имени предыдущего владельца, – заметила она.

– Сомневаюсь, что его легко узнать. Попытайтесь получить эти сведения в «Дрюо».

Пет вздохнула. С тех пор прошло более двадцати лет. Согласятся ли владельцы аукционного дома поднять архивы? Ее глаза вновь вернулись к строке: «собственность некоего джентльмена». Может, это был сам Витторио?

Вряд ли он поступил бы так легкомысленно с ожерельем, путь которого легко проследить.

– Спасибо за помощь, – сказала Пет.

– Не за что. Пребывание на пенсии – довольно скучное занятие, так что «игра в детектива» развлекла меня. Собираетесь в Париж, поговорить с владельцами «Дрюо»?

Пет кивнула.

– Отличный город Париж. Мы могли бы исследовать его вместе, поужинать в приличных местах…

Пет улыбнулась столь откровенному предложению.

– В следующий раз.

Вода омывала блестящий черный гранит небольшого фонтана перед современным зданием, в котором помещался «Дрюо», один из самых крупных аукционных домов Парижа.

Перелет из Ниццы занял у Пет не слишком много времени, и уже к трем часам дня она оказалась здесь. За год аукционный дом «Дрюо» проводил до двух тысяч торгов, на которых предлагалось все – от битой посуды и стульев без ножек до Ренуара, Гогена и бесценной мебели, принадлежавшей французским королям.

Пет вошла в холл и огляделась. Телевизоры под потолком показывали расписание торгов, на столиках среди стопок пригласительных билетов валялись потрепанные каталоги. Молоденькая женщина за конторкой выслушала вопрос Пет и направила ее в офис одного из директоров, мсье Рене Вагилланде.

Ожидая в приемной, Пет просмотрела газету аукционного дома «Дрюо», которая выходила с 1891 года. На июнь был назначен аукцион драгоценностей. Пет подумала, что ей стоит отслеживать все подобные продажи, но тут же поняла, насколько это бессмысленно. Едва ли Витторио рискнет раскрыть себя таким образом. Появление ожерелья на открытом рынке много лет назад было исключением – ошибкой, которую Витторио больше не повторял.

– Мсье Вагилланде сейчас примет вас, мадемуазель. – Секретарша провела Пет в офис.

Пет встретил полноватый пожилой мужчина. Предложив ей сесть, он закатил глаза, выражая восхищение ее красотой. Его галантность, однако, исчезла, как только Пет объяснила причину своего появления.

– Поймите, мадемуазель д'Анжели, – голландец пожал плечами, – найти в архивах сведения о том далеком времени очень сложно.

– Но вы не утверждаете, что это невозможно, – заметила Пет.

– Мадемуазель, наш дом ведет дела сто тридцать лет. Архивы переполнены документами.

– Я не прошу вас проглядывать все. Только те, что были заведены двадцать пять лет назад. К тому же я могу дать вам дополнительные сведения. – Пет вытащила распечатку мистера Энфильда. – Я знаю точную дату аукциона.

Мсье Вагилланде взял у нее листок и внимательно просмотрел его.

– Вижу, вы уже получили всю возможную информацию. Я ничем не могу вам помочь.

– Почему?

– Ожерелье названо собственностью некоего джентльмена. Мы используем подобную формулировку, когда владелец настаивает на анонимности, и даже по прошествии времени не разглашаем его имени.

– Мсье Вагилланде, – взмолилась Пет, – своим молчанием вы покрываете вора, возможно, даже военного преступника. Неужели вы ничего мне не скажете?

– Вы полагаете, что ожерелье было продано преступником?

– Я не вполне уверена…

Голландец развел руками:

– Прошу прощения, мадемуазель, но дом «Дрюо» обязан держать слово, данное клиентам.

Пет умоляла, уговаривала, упрашивала, пустив в ход все свое обаяние. Наконец Рене Вагилланде пообещал узнать имя продавца, обратиться к нему и спросить, не согласится ли тот раскрыть себя.

Пет не знала, даст это что-то или нет. Если таинственный продавец – сам Витторио, то, поняв, что его ищут и Пет близко подобралась к нему, он спрячется еще глубже.

– Когда можно ждать ответа? – спросила она.

– Кто знает, мадемуазель?

Покинув офис, Пет решила немного погулять по улицам Парижа. Ее охватила тоска: пожертвовав столь многим, она получила так мало. Ничего не изменилось бы, если бы она осталась с Люком.

И все же, представься ей еще раз такая возможность, Пет поступила бы так же.

В тот же день она вернулась в Нью-Йорк, ибо была слишком разочарована, чтобы наслаждаться красотами Парижа.

Глава 4

– Где он? – прорычал Антонио Скаппа.

– Не знаю, синьор, – испуганно ответил управляющий «Тезори – Женева». – Ваш сын сегодня не появлялся на работе.

– Выясни, с кем он провел эту ночь. – Скаппа взмахом руки отпустил подчиненного.

Оставшись один, Антонио с раздражением снял черную шляпу и швырнул ее в угол. Вернувшись из двухдневного путешествия в Барселону, ой сразу же обнаружил, что касса не сдана, телефонные звонки от одного из самых состоятельных клиентов остались без ответа, а несколько других важных дел не выполнены. Если бы Антонио отсутствовал неделю, то его дорогой сын Франко вдвое сократил бы прибыль магазина! Ну почему мальчишка интересуется только гоночными машинами и дешевыми шлюхами?

Сеть магазинов «Тезори» продолжала расти как на дрожжах. Антонио отправился в Барселону, чтобы подвести итог недельной работы нового магазина. Ему казалось, что он легко победил бы всех конкурентов, если бы не приходилось самому заниматься всеми делами. Миллионы людей на земле голодают, но есть и такие, кто тратит деньги на роскошные дома, антиквариат, яхты… и драгоценности. Две недели назад Антонио попросили доставить самые лучшие образцы в замок немецкой баронессы – молоденькой жены старого богача, владеющего таким количеством драгоценностей, что они занимали в специально оборудованной комнате все полки с пола до потолка. Баронесса приобрела почти все, что ей привез Антонио, однако эти выгодные «посещения на дому» требовали долгих отлучек. Сменив имя, Антонио первые десять лет старался не покидать Швейцарию, чтобы не подвергаться опасности при проверке документов. Со временем, однако, он решил, что может позволить себе рискнуть.

Время пощадило семидесятилетнего Антонио; он оставался таким же бодрым и полным сил, как в те годы, когда покинул Италию и начал новую жизнь. Страх разоблачения обострил в нем радость успеха, и Антонио считал, что обязан этим успехом прежде всего своему уму. Он постоянно укреплял свое дело и мало-помалу завоевывал европейский рынок драгоценностей.

В последнее время Антонио все чаще думал о том, что у него нет наследника, того, кому он передал бы свою империю. Этот глупый Франко очень скоро спустит все. Мысли о будущем так расстраивали Антонио, что он иногда даже думал, не допустил ли ошибку, расставшись с дочерью. Но тут же уверял себя, что у него не было выбора. Андреа сразу же побежала к Ивересу, а это означало, что она предательница и шлюха, унаследовавшая худшие черты своей бабки.

Нахмурившись, Антонио сдвинул картину, которая скрывала сейф, набрал шифр и открыл тяжелую дверь. Он потянулся было за стопкой швейцарских франков, приготовленных для зарплаты служащим, но тут заметил конверт, лежавший в самом дальнем углу вместе с другими документами. Антонио почти забыл о нем, но сейчас письмо всплыло в его памяти так ясно, словно он выучил его наизусть. Взяв конверт, Антонио вынул из него листок бумаги и несколько фотографий ожерелья. Забавно, его племянница, не подозревавшая об их родстве, прислала ему снимки и просила установить происхождение этой драгоценности.

Впрочем, Антонио было не до шуток. Хотя Петра д’Анжели писала, что до сих пор ничего не узнала, возможно, когда-нибудь ей повезет. Вначале Антонио был уверен, что коллекция Ла Коломбы надежно спрятана. Но со временем его одолели сомнения. Предположим, Петра не сдастся… Не исключено, что ум и удачливость позволят ей пойти по следу до самого конца. Конечно, едва ли… И все же, допустив, чтобы ожерелье на аукционе ушло в чужие руки, разве он не успокаивал себя тем, что оно бесследно исчезнет в чьей-то шкатулке?

Антонио написал любезное, но ни к чему не обязывающее письмо Петре. Он не знал, как поступить. Поинтересоваться, много ли она узнала, означало привлечь к себе ненужное внимание. Петра наверняка запомнила, как он стремился приобрести ожерелье на распродаже имущества миссис Хейнц. Антонио преследовал страх, что, выдав себя, он закончит свои дни в тюрьме. Необходимо узнать планы Петры. Но как это сделать, не вызывая ее подозрений?-

Внезапно его осенила блестящая мысль. Следовало додуматься до этого раньше! Так он не только защитит себя, но и развлечется, а что еще лучше, увеличит свои доходы.

Пет сидела за столом, глядя то на пустой лист бумаги, то на моросящий дождь за окном офиса.

За последние несколько недель ей не удалось создать ничего достойного. Она делала наброски, раздраженно комкала бумагу и правила рисунки до тех пор, пока линии не превращались в грязные полоски. Пет забрасывали сотнями заказов, десятки людей с нетерпением ожидали ее эскизов. Отделанные драгоценными камнями наручные часы, созданные ею для одного японского производителя, мгновенно стали классикой, и Пет умоляли сделать еще, обещая удвоить гонорар. Но в голове не возникало ни одной свежей идеи.

Пет все больше и больше задерживала выполнение заказов, и Лотти по собственной инициативе отказывала новым клиентам, говоря, что ждать им придется не меньше года.

– Ты слишком долго работала на износ, – не раз повторяла она Пет. – Сделай перерыв, поезжай куда-нибудь, полежи на солнышке. Подзаряди свои батарейки…

Но Пет не слушала Лотти. Если она оставит работу, ее ждет пустота. Только работа помогала пережить все трагедии и утраты.

Она догадалась, что Лотти, старая дева, в такой завуалированной форме советует ей найти себе мужчину.

«Если я и поеду куда-нибудь на солнышко, – думала Пет, – то только в Калифорнию». Она знала, что Люк там и пока – один. Время от времени он звонил и говорил, что ждет ее. Услышав его голос, Пет всегда испытывала неудержимое желание признаться, что готова отправиться к нему сию же минуту. Но Люк спрашивал, по-прежнему ли она надеется найти драгоценности Ла Коломбы и сколько предметов роскоши создала для богатых мира сего. После чего все заканчивалось ссорой.

– Я не могу поступиться всем в жизни ради мужчины, – говорила Пет.

– А я и не требую этого, – отвечал Люк. – Но думаю, что любовь сильнее всего остального.

Пет не спорила. Но ведь он уже пытался заставить ее сделать выбор между ним и тем, что Пет считала самым значительным в жизни. Их ссоры не прекратятся до тех пор, пока она не откажется от своей работы… и не похоронит мечту найти коллекцию Ла Коломбы.

Возможно, пора уступить Люку. Ее поиски ничего не дали, и Пет уже не надеялась найти драгоценности. Из аукционного дома «Дрюо» пришло вежливое письмо от мсье Вагилланде. Он сообщал, что они, к сожалению, не могут удовлетворить ее просьбу. «По зрелом размышлении, – писал голландец, – мы решили сохранить анонимность нашего клиента». Пет написала ему, что тот, кто выставил ожерелье на продажу, скорее всего получил его незаконно и, возможно, во время войны помогал фашистам. Ответ Вагилланде был весьма сух. «Мы не раскроем имени нашего клиента, но, уверяю вас, он очень уважаемый человек и не мог быть связан с фашистами».

Пет сердилась, но не имела доказательств того, что ожерелье краденое. А даже если бы и имела, ей никогда не удалось бы выиграть судебное дело против аукционного дома.

Прервав свои размышления, Пет вновь посмотрела на лист бумаги. А вдруг она никогда уже не придумает ничего достойного? Не лучше ли уехать к Люку?

В дверь тихо постучали. Вошла Лотти. Взглянув на лист бумаги, она смущенно сказала:

– Я не хотела беспокоить вас, но звонят из Швейцарии. Этот человек обругал меня, когда я попросила позвонить позже. Он уверяет, что вы обрадуетесь этому сообщению. Теперь понятно, от кого его дочь набралась таких манер.

– Его дочь? О ком речь?

– Это Антонио Скаппа.

Пет попыталась вспомнить, что ей написал Скаппа. Да, пообещал навести справки. Неужели что-то узнал?

– Соедини меня с ним.

Разговор длился менее пяти минут, поскольку Скаппа наотрез отказался говорить по телефону о причине своего звонка.

– Я готов ответить на все ваши вопросы, – сказал он, – но сделаю это только при личной встрече. – Скаппа добавил, что оплатит ее поездку в Европу.

Пет не видела причин отказываться. Она и так подумывала, не бросить ли работу.

– Я буду в Женеве завтра к вечеру.

– Нет, не в Женеве. В Барселоне, – возразил Скаппа.

На часах столицы испанской Каталонии пробило десять, когда Пет вошла в самый роскошный отель – «Ритц» на Гран-виа. По нью-йоркскому времени, правда, было еще пять, так что путешествие выдалось утомительным, и Пет хотелось отдохнуть, однако оживленная атмосфера вечерней Барселоны наполнила ее энергией.

В гостинице Пет проводили в номер, зарезервированный для нее Антонио Скаппой: огромная гостиная, спальня и ванная римских пропорций с мраморным бассейном. На столике в гостиной стояла ваза с огромным букетом желтых роз и белых ирисов. Под ней лежала карточка от Скаппы. «Жду встречи завтра утром». Он предлагал позавтракать в ресторане при гостинице в десять утра.

Разглядывая всю эту роскошь. Пет поняла, что Скаппа не стал бы так обхаживать ее, если бы собирался сообщить только сведения об ожерелье. «Я наверняка получу деловое предложение, и он таким образом решил подготовить меня. Возможно, Скаппа предложит мне разрабатывать украшения для „Тезори“, как Палома Пикассо – для „Тиффани“».

Пет полагала, что отвергнет предложение, хотя вовсе не из стремления к независимости. После всех этих бесплодных недель она сомневалась, что справится с нагрузкой, неизбежной для такой работы. Сообщив все по телефону, Скаппа сэкономил бы на ее путешествии в Испанию.

Пет вновь вспомнила Люка. Неужели после стольких лет неимоверных усилий она пожертвует карьерой?

И действительно ли Люк готов принять ее как дар?

Чтобы отвлечься, Пет оделась и пошла прогуляться по городу. Как бы она наслаждалась этим вечером, если бы здесь был Люк…

Бесцельно бродя по улицам, Пет неожиданно набрела на странное здание. Табличка на нескольких языках сообщала, что это церковь Святого семейства. Пет вспомнила, что несколько лет назад читала об архитекторе Антонио Гауди, проявившем свой гений в воссоздании таких природных форм, как волны, снежинки, сталактиты и сталагмиты. Перед этим зданием Пет простояла очень долго, наслаждаясь каменными улитками и ящерицами на каменном фасаде и уносящимися в ночное небо спиралями. А потом в гостинице, вдохновленная архитектурой Гауди, набросала рисунки новых украшений. Наконец-то к ней вернулась способность творить!

Сразу заметив Антонио Скаппу в полупустом зале ресторана, Пет вспомнила, как он был разгневан в их последнюю встречу, когда Андреа перебила его ставку на ожерелье Ла Коломбы. Сейчас Скаппа улыбался, более того, он был сама любезность, однако Пет почти решила, что откажет ему в просьбе. Утром она заказала билет домой, надеясь, что все-таки уладит отношения с Люком. Скаппа встал и протянул ей руку.

– Дорогая синьора д'Анжели, спасибо, что согласились приехать.

В старомодной континентальной манере Скаппа склонился в поцелуе над ее рукой, и Пет хорошо разглядела его. Как и во время их встречи в Женеве, ее охватило странное ощущение, что они давным-давно знакомы.

– Не благодарите меня, синьор Скаппа, – сказала она, усаживаясь. – Мне нужна была передышка от дел, и вы предоставили мне ее.

К ним подошел официант. Пет заказала фрукты и кофе, а Скаппа – бифштекс, омлет и пирожные. Он явно не следил за собой, но выглядел на удивление моложаво. Ему можно было дать лет пятьдесят, однако Пет знала, что он гораздо старше. Она с ехидством подумала, что синьор Скаппа, человек, без сомнения, тщеславный, потратил немало денег на пластическую хирургию.

– Я проделала этот путь, желая узнать, что у вас на уме, – проговорила она. – Долго вы будете держать меня в неведении?

– Ровно столько, чтобы вы успели выслушать заслуженные вами комплименты. Я наблюдал за вашей карьерой несколько лет, мисс д'Анжели, и считаю вас одной из лучших в нашем деле. Когда же я вижу что-то лучшее, то стараюсь сразу заполучить его. Я нанимаю великолепных художников, предоставляя им отменный материал для создания шедевров… а потом продаю их по самым высоким ценам. Я стремлюсь к совершенству во всем.

Пет кивнула, уже не сомневаясь, что Скаппа предложит ей работать только на «Тезори».

– У меня созрел план, – продолжил Скаппа, – касающийся нового дерзкого предприятия. Но боюсь, мне не справиться без посторонней помощи. Я хочу, чтобы вы употребили свои таланты мне на пользу.

Пет насторожилась. Она более чем когда-либо сознавала, что Скаппа, человек напористый и негибкий, ради своих интересов готов на все. Поскольку сама Пет всегда проявляла открытость и честность, их ждут серьезные столкновения.

– Сеньор Скаппа, спасибо за комплименты. Но многие другие дизайнеры умеют создавать веши не хуже моих…

Скаппа кивнул и подался вперед, словно собираясь поведать ей что-то секретное.

– Но я не прошу вас стать моим дизайнером, сеньора д'Анжели.

– Нет? Но что же тогда… – Пет в недоумении посмотрела на него.

– Я хочу, – торжественно объявил Скаппа, – чтобы вы стали моим партнером.

Пет подумала, что ослышалась. Никто не станет строить огромную империю для того, чтобы потом отдать половину чужаку.

– Я имею в виду не всю сеть магазинов, – пояснил Скаппа, словно угадав ее мысли. – Речь идет о новом предприятии. Я и не задумывался о нем, пока не понял, что только вы способны возглавить его.

– И что же это?

– Большой магазин, который я хочу открыть в следующем году в Нью-Йорке. Это будет достойный соперник его старших собратьев, таких как «Картье» или «Тиффани». Я готов на все, лишь бы сделать «Тезори» первым. Возглавьте его. Если согласитесь, то с сегодняшнего дня будете все решать сами – его местоположение, интерьер, ассортимент. А в свободное время займетесь созданием самых дорогих и эксклюзивных изделий.

На мгновение Пет лишилась дара речи. Скаппа давал ей шанс совершить неслыханный скачок в карьере. Она станет одним из самых значительных лиц в мире ювелиров, возможно, не менее известным, чем Клод Иверес. Однако она не понимала, почему его выбор пал именно на нее.

– Заманчивое предложение, – сдержанно заметила Пет, – но, как вам известно, синьор Скаппа, я не слишком подходящая кандидатура. Маркетинг и реклама не занимают серьезного места в моей работе… а ведь есть люди, чрезвычайно осведомленные в этой сфере деятельности. Почему ваш выбор пал на меня?

Когда официант поставил тарелки и ушел, Скаппа вновь заговорил:

– Я же объяснил, что всегда ищу все самое лучшее. Разве ваш президент Кеннеди не говорил, что нельзя доверять экспертам? Меня не смущает то, что вам придется многому научиться. В конце концов, на что тогда нужны помощники? Главное, что у вас есть врожденный вкус, воображение и отвага. Я вижу это по вашим работам, Петра. Вы действительно любите камни.

Последние слова тронули Пет. Если Скаппа хочет, чтобы его магазину придали неповторимый облик, тогда ему и следовало обратиться к дизайнеру, а не менеджеру. Антонио Скаппу считали тяжелым человеком, к тому же не наделенным вкусом. Естественно, что он ищет способ облагородить свое дело.

Как же поступить? Согласившись, Пет распрощается с положением независимого преуспевающего дизайнера, которого так долго добивалась.

Это также означает, что она полностью уйдет в работу и примирение с Люком Сэнфордом станет невозможным.

– Позвольте мне подумать, – попросила Пет.

– У вас не так много времени.

– Один день.

– Хорошо.

«Мне всегда удавалось, – с удовлетворением подумал Скаппа, – найти уязвимое место человека». Глядя на Петру д’Анжели, свою племянницу, Антонио понял, что она более чем заинтересована. Да, эта женщина готова принять вызов судьбы.

После завтрака Антонио повел Пет осмотреть свой магазин – по этой причине он и предложил встретиться в Барселоне. Пет сразу увидела, что Скаппа подобрал отличное место – вдоль широкого бульвара располагались дорогие магазины и роскошные рестораны. Сам магазин показался Пет слишком современным и броским – розовый мрамор, зеркальные стекла и сверкающая бронза заметно отличались от истинной элегантности «Дюфор и Иверес». Но Скаппа явно не пожалел денег. Если она примет его предложение, ей не придется трястись над каждым центом.

– Бриллианты здесь. – Антонио провел Пет через магазин. – Цветные камни там. Сзади отдел с изделиями подешевле – золотыми браслетами и цепочками, нефритовыми медальонами и другими мелочами, привлекающими в наш магазин покупателей среднего достатка. Не все одобрили бы это, но убежден: если мы поможем юноше купить сувенир для своей первой девушки, он вернется через десять лет, чтобы приобрести кольцо с бриллиантом для невесты, а еще через десять лет мы продадим ему рубины для любовницы.

Пет не сказала бы этого с такой грубой прямотой, но ей понравилось, что Скаппа не пренебрегает простыми людьми.

Он провел ее мимо отдела с серебром и секций, где торговали антиквариатом.

– Bellissima? – гордо спросил Скаппа, когда они закончили обход.

Пет улыбнулась и ответила по-итальянски:

– В Нью-Йорке будет не хуже. – Она еще не приняла окончательного решения, но ей захотелось поддразнить Скаппу.

– Ваш итальянский превосходен, синьорина. Откуда вы его знаете?

– Мой отец родом из Милана.

– Ну конечно, мне следовало догадаться по вашей фамилии. Милан, говорят, красивейшее место. К несчастью, я не успел как следует его осмотреть.

– Там можно открыть еще один ваш магазин.

Скаппа кивнул с таким видом, будто внезапно заметил что-то опасное или подозрительное. Пет огляделась, но не увидела ничего необычного.

Но Скаппа тут же вновь сосредоточился на ней.

– Что ж, пока вы обдумываете мое предложение, я охотно поведу вас куда-нибудь. Барселона – удивительный город.

– Спасибо, синьор Скаппа, но я должна очень быстро принять решение, поэтому, пожалуй, вернусь в Нью-Йорк.

Скаппа проводил Пет до гостиницы, где она собрала вещи, а затем отвез ее в аэропорт. Пет просила его не ждать отправления самолета, но он остался и угостил ее кофе.

Пока они ждали объявления о посадке, Скаппа расспрашивал Пет о ее личной жизни, семье и отце. Это навело Пет на мысль о том, что у него не такой уж тяжелый характер. Возможно, они сработаются.

Наконец пассажиров пригласили пройти на посадку.

– Есть еще один вопрос, – сказала Пет. – Он касается вашей дочери…

Скаппа окаменел.

– Синьорина, я не хотел бы обсуждать…

– Выслушайте меня, пожалуйста. Нас с Андреа нельзя назвать друзьями, но я восхищаюсь ее способностями. Мне известно, что вы в ссоре с дочерью, но сейчас появилась прекрасная возможность для примирения. Андреа знает американский рынок и имеет опыт именно в том, в чем я новичок. Может, вам стоит предложить эту работу ей?

Скаппа чуть было не рявкнул, что только через его труп, но вовремя сдержался. Он уже догадался, что Петра д’Анжели исключительно порядочная женщина, но сейчас это уже не оставляло сомнений. Лучше объясниться сразу же.

– Я пытался несколько раз помириться с дочерью, – солгал он, – но она отвергла мои попытки. – Скаппа развел руками. – Более того, я не хотел бы становиться между ней и человеком, которого она любит…

Пет кивнула. Действительно, Андреа могла бы работать на отца, только порвав с Марселем. Они обменялись рукопожатием.

– Завтра я сообщу вам свое решение, синьор Скаппа. Arrivederci.

Казалось, он не заметил ее итальянского.

– Прощайте, мисс д'Анжели.

Глядя ей вслед, Скаппа готов был поручиться, что выиграл. Направляясь к кассам, чтобы взять билет в Женеву, он поздравил себя. Теперь работа займет все время и силы Петры, и это отвлечет ее от поисков сокровищ Ла Коломбы. И даже если девчонка проявит упорство, ему теперь легче будет следить за ней. Кроме того, Антонио извлечет из всего этого двойную пользу. Он не расточал пустые комплименты, расхваливая мисс д'Анжели, – она обладает всем необходимым, чтобы создать филиал «Тезори» в Нью-Йорке.

«Что за ирония судьбы? – думал Антонио. – Мой бедный глупый братец и так многое отдал мне. Теперь дочь Стефано сделает меня еще богаче. – Он усмехнулся. – А моя никчемная дочь позеленеет от злости».

Пет рассеянно смотрела на пелену облаков под крылом самолета. Чем дольше она обдумывала предложение Скаппы, тем больше убеждалась в том, что оно – знак свыше. Придется многому научиться, но это не пугало Пет – она хорошо знала, что нужно покупателям. Если Скаппа, человек сильный и проницательный, готов рискнуть, то чего ей бояться?

А как же Люк? Предположим, она сейчас отправится к нему и они станут жить вместе. Сможет ли Пет отказаться от всего остального? Едва ли. Ее всегда снедала жажда творчества, а сейчас она страстно хотела попытать счастья в новом деле.

Готов ли Люк примениться к ней? Если он презирал побрякушки для богачей, проявит ли Люк большую терпимость к тому, что Пет откроет магазин, полный этих самых побрякушек?

Нет. Люку претит ее дело вовсе не из-за его старомодного мужского шовинизма. Для него это вопрос принципа. Люку внушает отвращение все, что должно радовать сильных мира сего. И с этим ничего не поделаешь. Хорошо это или плохо, но неприятие лицемерия, лени и активное стремление приносить пользу людям – неотъемлемые черты характера Люка, которые Пет высоко ценила.

Они смогут соединиться, когда будут готовы полностью принять друг друга, без всяких условий. Любовь должна стать победой для них обоих, а не сдачей своих позиций.

Пет решила не говорить с Люком, пока не ответит Антонио Скаппе. Она не хочет просить разрешения или приносить себя в жертву. Пет последует за мечтой, поселившейся в ее душе еще до встречи с Люком.

Глава 5

В бесчисленных книгах по ювелирному делу, прочитанных ею за последние годы, Пет нашла рассказ о турецком паше, который страдал бессонницей. Чтобы заснуть, он опускал руку в шкатулку с изумрудами и перебирал камни. И это не было вымыслом – шкатулка и ее бесценное содержимое находились в музее Топкапи, бывшем дворце османских султанов.

Именно эта история вдохновила Пет, когда она создавала образ нового магазина. Магия драгоценностей таится в порожденных ими фантазиях. Ведь когда-то драгоценности принадлежали королям и королевам, позволяли завоевать любовь женщины и даже были эксцентричным способом успокоить нервы. Пет решила, что эти фантазии должны найти воплощение в «Тезори». В своем магазине она сможет продать даже золотую шкатулку, полную изумрудов!

Встретившись с архитекторами, Пет остановила выбор на молодом человеке по имени Брент Лоуэлл. Он окончил Йельскую школу архитектуры и уже завоевал некоторое признание. Привлекательный, атлетического сложения, кареглазый и светловолосый, он был буквально помешан на работе. Брент и Пет прекрасно поняли друг друга. Он работал без устали, воплощая в жизнь ее идеи и создавая то, что отвечало бы представлениям о «дворце, библиотеке для эстетов и будуаре известной куртизанки». Последнее требование Пет выдвинула не случайно. Спросив отца, как выглядела вилла ее бабки, Пет включила многие детали в интерьер магазина.

Вскоре чертежи были готовы, и Пет с радостью обнаружила, что Антонио Скаппа и не думает вмешиваться в ее дела. Он перечислял деньги, каждый месяц звонил и осведомлялся, как идут дела, но, убедившись, что Пет поглощена работой, оставил ее в покое. Скаппа не откликнулся даже на просьбу Пет прилететь на неделю в Нью-Йорк перед открытием магазина.

Итак, через год после памятной встречи в Барселоне «Тезори – Нью-Йорк» открыл свои двери на углу Пятой авеню всего в нескольких кварталах от «Дюфор и Иверес». Внутри стены были отделаны панелями красного дерева; на них висели ковры и картины. Пол из черных плит гранита напоминал скорее о соборе, чем о дворце. По всему залу располагались витрины, созданные Пет с помощью Лоуэлла, – не квадратные стеклянные ящики, а причудливые емкости, отделанные металлом. Стекло, расположенное в виде сот, превращало эти емкости в подобие огромных драгоценных камней.

В отличие от других ювелирных магазинов в «Тезори» царил нарочитый, но только кажущийся беспорядок. Он создавал у посетителей впечатление, будто они зашли не в магазин, а в сокровищницу короля… Впрочем, продавцы в серебристо-серых костюмах и темно-синих сорочках знали, как проводить покупателя к любой вещице.

Но главное, «Тезори» наполняли удивительные сокровища, окруженные атмосферой сказки, как, например, шкатулка с изумрудами. Она стояла в отдельной витрине, и на табличке значилось: «Средство от бессонницы». Там же был приведен рассказ о турецком паше, а под ним стояла цена – девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов и девяносто девять центов. На продажу была выставлена еще дюжина подобных «забав», легкомысленных, дорогих и способных удовлетворить самые причудливые вкусы. Про огромный алмаз на платиновой подставке сообщалось, что он предсказывает будущее – именно так использовали его древние индийские раджи. Отделанному сапфирами бивню слона викинги приписывали способность врачевать любые болезни. Золотая корона, украшенная рубином размером с голубиное яйцо, как считали в древности, наделяла владельца безграничной мудростью, в чем не сомневались персидские шахи. Эти и другие сокровища требовали немалых мер безопасности, но Пет полагала, что дополнительные расходы окупятся за счет потока покупателей.

Расчет оказался правильным. Со дня открытия в «Тезори» толпились бесчисленные зеваки. Разумеется, лишь малая часть из них что-то покупала. Но даже тех, кто прежде предпочитал другие магазины, влекло сюда любопытство, и увиденное не обманывало их ожидания.

«Тезори» не лишил «Картье» или «Дюфор и Иверес» их традиционных клиентов – богатых вдов, но Пет и не делала ставки на это. Ее покупатели принадлежали к современному поколению, их интересовало только что-то новое и дерзкое.

Они приходили… и покупали. За первый месяц работы «Тезори – Нью-Йорк» получил самую большую прибыль из всех ювелирных магазинов мира. Миллиардер, сделавший состояние на торговле недвижимостью, купил шкатулку с изумрудами, а потом написал Пет, что она помогла ему избавиться от бессонницы!

В последний субботний день сентября, более чем год спустя после открытия «Тезори – Нью-Йорк», Пет и Брент Лоуэлл сидели за ленчем в ресторанчике неподалеку от магазина. Популярность его была так велика, что перед входом часто возникали заторы, и Пет решила сделать еще одну дверь. За ленчем они обсуждали вопросы архитектуры, но порой касались и личных тем.

Когда магазин строился и они часто засиживались допоздна, внося последние изменения за бутербродами и чашкой кофе, их отношения становились все более интимными. Приняв предложение Антонио Скаппы, Пет похоронила надежду помириться с Люком Сэнфордом, а легкий, ни к чему не обязывающий роман был самым эффективным способом защиты от тревожащих воспоминаний. Связь с Брентом продолжалась и после открытия магазина, но когда Лоуэлл занялся другой работой, она оборвалась без взаимных упреков и разочарований. Пет и Брент остались друзьями. Она даже рассказала ему о Люке и нередко советовалась с Брентом, как это было после покупки апартаментов в пентхаусе рядом с магазином. Сейчас Пет предложила ему спроектировать новый вход в магазин. За ленчем Брент намекнул, что не прочь возобновить отношения, но Пет сделала вид, что не поняла намека, а он, казалось, принял ее отказ.

После еды они вернулись к магазину и остановились неподалеку от входа, обсуждая проект перестройки фасада. Внезапно Пет увидела в толпе два знакомых лица – Андреа и Марселя.

Они не пришли на предварительные просмотры, организованные ею для прессы, знаменитостей и коллег по ювелирному бизнесу. Пет не обиделась. Андреа, без сомнения, обиделась на Пет, которая заняла место, по праву принадлежавшее ей. Марсель же никогда не решился бы выказать интерес, опасаясь ревности Андреа. Недавно он сделал ее президентом фирмы, а сам стал председателем правления.

Но сейчас любопытство возобладало над прочими соображениями, и они пробирались в магазин вместе с толпой, стараясь остаться незамеченными. Пет удовлетворенно улыбнулась.

– Брент, мне пора. – Она поцеловала его в щеку. – Попытайся сделать чертежи к следующей неделе. Я буду ждать тебя.

– Но не так, как я хотел бы, – сказал он, когда Пет уже сделала шаг в сторону.

– Эй! – Она остановилась. – Зачем мутить воду? Мы пережили нечто очень приятное, но будь это чем-то серьезным, оно не лопнуло бы как мыльный пузырь. Если тебе трудно работать со мной, я приглашу другого архитектора.

– Я просто думал… если тебе удастся забыть… определенные моменты в прошлом… мы могли бы время от времени встречаться.

Пет улыбнулась.

– Мне приятно твое общество, Брент. Я готова проводить с тобой сколько угодно времени – за обеденным столом или кульманом.

Он кивнул и помахал ей рукой.

В магазине Пет поискала глазами Андреа и Марселя. Они стояли перешептываясь и, очевидно, обменивались впечатлениями. Увидев их вместе, Пет испытала легкий укол зависти, но тут же напомнила себе, сколько им пришлось преодолеть препятствий, чтобы сохранить отношения. Пет подошла к ним.

– Позвольте мне послушать, о чем вы говорите, – сказала она вместо приветствия. – Слишком поздно вносить исправления, но в следующий раз я учту вашу критику.

– Ничего не меняй, Пет. – Андреа приветливо улыбнулась. – Впрочем, ты и сама знаешь, что создала нечто восхитительное. Посмотри только на цифры продаж.

– А Клод одобрил бы? – Пет лукаво взглянула на Марселя.

– Думаю, да, – усмехнулся Марсель, – хотя не стану утверждать наверняка. Но если бы мой дорогой папа был жив, возможно, я бы поспорил с ним.

– Мы все не вполне совершенны, – игриво заметила Андреа.

Пет видела, что Андреа изменила стиль. Ее волосы стали длиннее и темнее, и она пришла в классическом красном костюме от Валентине Получив признание, Андреа уже не стремилась выглядеть тигрицей.

– Жаль, что вы раньше не выбрались сюда, – весело проговорила Пет. – Мы конкуренты, но, думаю, это не препятствие для дружбы.

– Вообще-то мы частенько заглядываем к тебе, – признался Марсель, – ты просто не замечаешь нас в толпе.

– Чтобы украсть идеи, – пошутила Андреа, – мы идем к самым лучшим.

Это явно был комплимент. «Вот отличная возможность, – решила Пет, – наладить отношения с ней». Она опасалась случайно задеть старые раны, но многим восхищалась в этой резкой, умной женщине и была бы рада подружиться с ней.

– Видишь ли, – начала Пет, – прежде чем принять предложение Антонио, я напомнила ему, что у него есть дочь…

– Неужели? – сухо отозвалась Андреа. – И что же на это ответил мой дорогой папочка?

– Что он не хочет вставать между тобой и Марселем.

Андреа расхохоталась:

– Старый ублюдок! Можно подумать, это остановило бы его.

– Но по-моему, Антонио огорчило твое равнодушие.

– Равнодушие? – Андреа, казалось, искренне недоумевала. – Я была бы счастлива открыть свой магазин под маркой «Тезори». Я не злюсь на тебя за это, – добавила она, – но никогда не отказалась бы…

– Он сказал, что написал тебе, а ты не ответила.

– Отец ни разу не пытался поговорить со мной и, возможно, никогда не попытается. Я знаю отца, Пет, и уверена, он очень доволен, что дал эту работу не мне. – Андреа умолкла, явно не желая выказывать разочарование и боль.

Пет с сочувствием взглянула на нее.

– Если бы я предполагала…

– В любом случае все хорошо, что хорошо кончается. – К Андреа вновь вернулся уверенный тон. – Я не смогла бы сделать все так, как ты. – Она взяла под руку Марселя. – И я потеряла бы нечто более важное, а мне предстоит еще многому научиться.

Марсель посмотрел на нее с притворным испугом.

– Ох нет, малышка! Неужели ты придумала, как бы половчее отстранить меня от дела?

– Ты понял, что я имела в виду, – нежно сказала Андреа. Они ушли, а Пет вернулась в свой офис. Она немного посидела, раздумывая о том, почему Скаппа солгал ей, когда предлагал работу. Что изменилось бы, если бы она знала, что Андреа не предлагали это место? Ничего.

И все же ее насторожила лживость Скаппы. Пока их деловые отношения казались безоблачными. Хотя Антонио был равноправным партнером, он, как ни странно, не давил на Пет. «Следует быть осторожнее с Антонио Скаппой, – подумала она. – Вполне возможно, есть и другая ложь, еще неизвестная мне».

Дождливым утром две недели спустя в офис к Пет зашла Джесс. Лотти была теперь доверенным лицом и помощницей Пет, но по-прежнему занимала стол у дверей ее офиса. Она знала, что Джесс – одна из тех, кому всегда открыт доступ к ее шефу.

Пет в это время разговаривала по телефону. Бросив взгляд на подругу, она увидела, что та промокла до нитки, но вид у нее возбужденный, поэтому спокойно закончила разговор с туристическим агентством. Недавно Пет поняла, что, как великие ювелиры прошлого, должна выбирать камни ближе к месту добычи, а не покупать у посредников. Вследствие чего решила посетить сапфировые копи в Бирме и Шри-Ланке, рубиновые копи в Таиланде и опаловые – в Австралии.

Как только подруга положила трубку, Джесс воскликнула:

– Угадай, что случилось!

Заметив, что Джесс сияет, Пет мгновенно обо всем догадалась, но решила не портить ей удовольствия.

– Ты выиграла в лотерею… стала финалисткой конкурса «Мисс Вселенная»… Фернандо победил на национальном чемпионате…

– Нет, нет и снова нет, – засмеялась Джесс.

– Сдаюсь.

– Я беременна!

Так Пет и предполагала. Вскочив, она обняла подругу.

– Я так рада за тебя! Как эту новость принял Фернандо?

– Он еще не знает. Я примчалась к тебе сразу от врача. – Джесс вдруг задумалась. – Фернандо обрадуется, он ведь должен обрадоваться, правда?

Пет показалось, что этот вопрос был не праздным: Джесс что-то беспокоило.

– Конечно, он обрадуется, – заверила она Джесс. – Он любит тебя и будет любить вашего ребенка.

Джесс кивнула, но не слишком уверенно. Пет подозревала, что они с Фернандо ни разу не говорили о детях.

– Скажи ему сразу же, – посоветовала она подруге. – Позволь ему разделить с тобой радость. Иногда мужчине нужно время, чтобы привыкнуть к будущему отцовству.

Джесс улыбнулась.

– Это ведь ничего не изменит, верно? Фернандо очень хочет, чтобы ничего не менялось.

– Я не решусь утверждать этого, – весело отозвалась Пет. – Но пусть он знает, что изменения будут очень приятные.

Они договорились обязательно позавтракать вместе на днях, и Джесс отправилась искать Фернандо. Вскоре к Пет заглянула Лотти.

– Надеюсь, не сердишься, что я впустила ее? – Она положила почту на стол Пет.

– С чего бы это? Да Джесс и не стала бы ждать. Она только что узнала, что беременна.

– Замечательно! – восхитилась Лотти. – А теперь взгляни еще на один сюрприз. – Порывшись в стопке бумаг, она вытащила плотный красивый конверт и подала его Пет.

Это было приглашение на свадьбу Андреа Скаппы и Марселя Ивереса. Сообщалось, что торжество состоится через три недели в семейном замке жениха в долине Луары.

На отдельной карточке было написано:

«Пожалуйста, приезжай. Он рассказал, как ты отправила его ко мне. И если мы с Марселем не слишком поздно решили пожениться, то и нам с тобой не поздно стать друзьями».

Пет решила обязательно поехать. Раз уж так сложилось, она полетит в Азию прямо из Франции.

Пет с улыбкой откинулась на спинку стула. Сейчас она поняла шутку Андреа о возможности многому научиться.

Внезапно ее охватила тоска. У Джесс будет ребенок, Андреа стала женой Марселя. Пет была счастлива за них.

Но при этом еще сильнее ощущала пустоту в душе. Впереди ее ждали только работа и поиск драгоценных камней – красивых, но безжизненных.

Глава 6

«Умеют же французы создать атмосферу праздника», – думала Пет, наблюдая за толпой, собравшейся возле шато Иверес в долине Луары, недалеко от Тура. Возможно, семья Марселя занимала не такое уж высокое место в аристократических кругах, но ему все же удалось собрать множество титулованных гостей, часть которых были его родственниками, а часть – давними клиентами. Съехавшиеся сюда известные ювелиры, друзья и коллеги Марселя из Парижа и Нью-Йорка, а также собравшееся здесь население маленькой деревушки Санпе представляли собой весьма живописное зрелище.

Такой была свадьба Марселя Клода Кристофа Ивереса с Андреа Джульеттой Скаппой в октябре 1988 года.

На время свадьбы Андреа вернулась к старому вызывающему стилю. Считая, что ей не подходит традиционное платье из девственно-белого шелка и кружев, она надела длинную, тонкую тунику из светло-вишневого атласа, с короткими рукавами и глубоким декольте, в котором сверкал подаренный Марселем рубин, обрамленный бриллиантами.

По мнению Пет, Андреа выглядела потрясающе.

Следуя французским законам, Марсель и Андреа сначала зарегистрировали брак в мэрии, затем вернулись к шато и, проехав через украшенные розами ворота, направились к часовне, чтобы обвенчаться.

Пет старалась избегать таких церемоний после свадьбы Джесс и Фернандо, ибо они напоминали ей о ссоре с Люком, похоронившей все мечты о будущем.

И все же она радовалась тому, что приехала в замок И верес. Общество собралось на лужайке под полосатым шатром. Огромные столы ломились под тяжестью изысканных яств и вин с виноградников, принадлежащих Марселю.

Пет, знакомая лишь с немногими гостями, прохаживалась по дорожкам розария. На мягком осеннем ветерке развевались разноцветные шелка, а разноязычные голоса сливались в единый гул.

Проходя мимо одной из лужаек, превращенной в площадку для танцев, Пет увидела Рене Вагилланде и не раздумывая направилась к нему. Она тут же решила попытать счастья еще раз.

– Мсье Вагилланде, очень рада видеть вас здесь. – Пет широко улыбнулась голландцу.

Поклонившись, он слегка нахмурился, ибо явно предпочел бы избежать этой встречи.

– Как хорошо, что могу снова поговорить с вами, – продолжала Пет. – Тогда в вашем офисе несколько лет назад мы оба слегка нервничали.

– Да? Я не помню.

– Увы. Иначе мне удалось бы лучше объяснить, какое значение имеет для меня моя просьба.

– Мадемуазель д'Анжели, вы же получили мои письма. Пожалуйста, мы же собрались здесь на торжество…

– Кажется, я не сказала вам, мсье, – прервала его Пет, – что сапфировое ожерелье, купленное у вас миссис Хейнц, принадлежало моей бабке. Исходя из личных причин, которые никоим образом не повредят фирме «Дрюо», я должна узнать, кто продал его.

– Мадемуазель д'Анжели, – нетерпеливо возразил голландец, – вы же знаете, что я связался с этим джентльменом, и он просил не открывать его имени.

– Почему вы так срезали меня? – перешла в наступление Пет.

– Срезал? Не понимаю…

– Мадемуазель имеет в виду то, что вы отказались ей помочь, – раздался голос за спиной Пет.

Обернувшись, она увидела японца лет сорока с бокалом в руках. Пет удивил его огромный, под два метра, рост. Японец говорил на прекрасном английском. Несмотря на дружелюбную улыбку, в нем ощущались властность и уверенность в себе.

– Мистер Киосаки! – с подобострастием воскликнул Вагилланде. – Вот уж не предполагал встретить вас здесь.

– Марсель Иверес – мой друг и клиент.

– Понимаю, – энергично кивнул Вагилланде. – Что же касается леди… – Он взглянул на Пет.

Японец оборвал его движением руки.

– Хироши Киосаки. – Он поклонился Пет. Его имя было знакомо ей.

– Жемчужный Принц. Я слышала о вас. А я…

– Петра д'Анжели. У меня преимущество перед вами, я не только слышал о вас, но и видел вашу фотографию… и давно восхищаюсь вашими работами. – Он посмотрел на Вагилланде. – Вы вели себя не слишком учтиво с самой очаровательной женщиной в мире.

– Я не хотел обидеть леди. Я просто сказал ей…

– Я знаю, что вы сказали. – Японец оглядел Пет с ног до головы и явно остался доволен. – Информация, которую вы ищете, важна для вас?

– Чрезвычайно.

Японец обратился к голландцу:

– Вагилланде, касательно тех вещей эпохи Ренессанса, что я думаю продать…

Глаза голландца вспыхнули.

– Мы будем счастливы выставить их на аукцион, мистер Киосаки. Могу заверить вас, что «Дрюо» назначит самую высокую цену…

– Я только что разговаривал с Ричардсоном из «Кристи». Он сделал мне весьма заманчивое предложение.

– Мы дадим больше, – быстро сказал Вагилланде.

– А если я поставлю условие, чтобы вы помогли мисс д'Анжели?

– Мы обещали джентльмену полную конфиденциальность и считаем это право священным, мсье.

Киосаки отпил из бокала.

– Полагаю, вам удастся найти ключик к этому джентльмену.

Голландец кивнул:

– Я подумаю об этом, мистер Киосаки.

– Буду весьма признателен вам. Давайте отложим разговор о продаже моих вещей до тех пор, пока вы не закончите с этим маленьким делом.

– Разумеется, мсье. – Пробормотав «au revoir», Вагилланде ушел.

– Думаю, вы получите необходимые сведения через неделю, максимум через две. – Киосаки улыбнулся Пет.

– Это чудо. Как мне вас отблагодарить?

– Потанцуйте со мной, мисс д'Анжели.

– С удовольствием, мистер Киосаки.

– Хиро, пожалуйста.

– Пет, – сказала она и взяла его за руку. Площадку для танцев устроили рядом с прудом. Скользя с Киосаки в вальсе под аккомпанемент медленной баллады Шарля Азнавура, Пет внимательно разглядывала своего партнера: темные глаза, иссиня-черные волосы, высокие скулы и сильный квадратный подбородок.

Она попыталась вспомнить, что слышала или читала о человеке, прозванном Жемчужным Принцем. Еще подростком он собирал всякую всячину и обменивал ее на другие вещи. В послевоенные времена жемчуг не пользовался спросом, однако Киосаки занялся именно им: Собрав большую партию, он открыл маленький магазинчик во второсортной гостинице в Токио. Затем еще один и еще… Когда Япония стала выходить из кризиса и у людей появились лишние деньги, Хиро Киосаки расширил дело. Сейчас он был одним из двух самых крупных в мире производителей жемчуга.

– Как жаль, что мы раньше не встречались, – заметил Киосаки.

– Я покупала ваш жемчуг для своего магазина через американских дилеров, – сказала Пет. – Насколько мне известно, Принц больше интересуется созданием жемчуга, чем его продажей.

– Вам, как художнице, следовало обратиться прямо ко мне и выбрать жемчуг, более всего отвечающий вашим замыслам.

– Я редко использую жемчуг в своих работах.

– Следует исправить это. Готов показать вам образцы, которые вдохновят вас.

– Спасибо.

Киосаки был искусным танцором. Из разговора с ним Пет узнала кое-что о его жизни. Хиро Киосаки, сын торговца макаронами, сейчас жил один, курсируя между Токио и островом, где находились плантации жемчужных моллюсков, и любил путешествовать.

Киосаки поймал ее одобрительный взгляд.

– Вы думаете, – тихо сказал он, – что я совсем не похож на японца.

– Вы читаете мои мысли, – призналась Пет. Хиро рассмеялся:

– Об этом думает каждая женщина при первой встрече со мной. Даже японки.

– Вам это неприятно?

– Когда-то было неприятно. В детстве я хотел походить на других детей, но мать объяснила, что несколько поколений назад в нашем роду появился приток европейской крови – от одного матроса адмирала Пири. Со временем я понял, что быть особенным – преимущество, и стал ценить уникальность превыше всего. Поэтому я и занимаюсь жемчугом – единственным камнем, который создают живые существа. – Его ониксовые глаза внезапно сверкнули. – Поэтому я хотел бы всю ночь протанцевать с вами.

Его признание поразило, но ничуть не рассердило Пет. Оркестр умолк, но Хиро не выпустил руки Пет.

– Расскажите мне о том ожерелье, судьба которого вас так интересует.

И Пет поведала ему обо всем.

– Как мудро вставить жемчуг в плечи фигурки, – заметил Хиро. – Вы видели фигурку Тритона?

Пет знала, что он имеет в виду фигурку мифического существа, принадлежавшую лондонскому музею Виктории и Альберта.

– Да, это очень похоже, – согласилась она, – хотя флакон моей бабки был создан на четыре века раньше. Именно этот флакон побудил меня стать ювелиром.

– Тогда мы должны благодарить судьбу за то, что ваш корыстный дядя не украл его целиком. Мир стал бы беднее без ваших творений. Думаю, наша встреча не случайна. Вы наверняка могли бы создавать замечательные произведения искусства из моих жемчужин. Это ведь самые чувственные камни в мире.

Пет все больше нравился этот обаятельный мужчина.

– Мне стоит подумать о жемчуге, – согласилась она.

– Утром я возвращаюсь в Токио на своем самолете. Почему бы вам не отправиться со мной? Посмотрите мои плантации.

– К сожалению, утром я вылетаю в Таиланд, в Чантабури, чтобы купить рубины для своего магазина.

– Жаль. Тогда в другой раз. – Судя по улыбке Хиро, он не сомневался, что «другой раз» наступит очень скоро.

Между тем начался фейерверк. Небо расцветили яркие огни, похожие на драгоценные камни.

Торжество закончилось. Марсель и Андреа сели в «ягуар» и уехали. Перед отъездом Андреа взяла свадебный букет роз, оглядела всех, нашла Пет и бросила букет ей.

Хиро проводил Пет до ее машины.

– Мы еще встретимся, – убежденно сказал он.

Жара в Бангкоке была удушающей. Именно о таких местах Ноэл Ковард писал: «Бешеные собаки, и англичане сидят под полуденным солнцем». Но Пет не собиралась задерживаться в номере старинной гостиницы, где в свое время останавливались Джозеф Конрад и Сомерсет Моэм. Надев самую тонкую хлопковую блузку, брюки и широкополую шляпу, она вышла на улицу.

Пет прилетела в Таиланд, ставший ныне центром добычи рубинов, но встречу с местным дилером назначила только на двенадцать часов. У нее было время погулять по Бангкоку.

Шумные моторикши везли пассажиров, влившись в поток машин и обгоняя тяжело нагруженных слонов. Монахи в черном и женщины в ярких платьях выделялись в толпе на тротуарах. Аромат благовоний, орхидей и апельсинов смешивался с запахом выхлопных газов.

Пет направилась к Ват-Фра-Кео, замку изумрудного Будды, и долго смотрела на огромного, выточенного из камня бога, излучавшего спокойствие. Затем в небольшом ресторане съела цыпленка в кокосовом супе, жареную рыбу и манго.

В офисе торговца камнями царила благословенная прохлада. Хозяин поставил перед гостьей поднос с рубинами.

Перенеся поднос к столику у окна, где на него падал солнечный свет, Пет внимательно осмотрела камни.

– Слишком коричневый. – Она отодвинула камень величиной в три карата. – Слишком фиолетовый, – вынесла Пет приговор другому. Третий был ярким и красивым, но плохо ограненным.

– Мне не подходят эти камни, мистер Тун. Боюсь, вы меня не поняли. Я хочу видеть самые лучшие камни с чистым цветом и хорошей огранкой.

– Разумеется, мадам. – Дилер направился к шкафу. Пет сталкивалась с подобной ситуацией каждый раз, когда впервые знакомилась с торговцами камнями. Они считали, что женщина, к тому же относительно молодая, купит второсортный товар, потому что плохо разбирается в нем, или постесняется настоять на своем.

Новые камни были лучше, а следующие за ними – просто превосходны. Пет выбрала два камня величиной в три карата и один шестикаратный овал для ожерелья.

– Отлично, мистер Тун. – Она подписала чек.

– Да-да, мисс, – обрадовался он. – А завтра вы увидите шахты.

На следующий день маленький самолетик перенес Пет на сто двадцать пять миль к югу, к Чантабури, и опустился на крохотный аэродром, находившийся возле одной из самых больших в мире шахт по добыче рубинов.

В иссушенном и раскаленном Чантабури примитивные методы добычи ничем не отличались от тех, что применялись тысячи лет назад. Шахты, точнее, ямы, пробитые в бесплодной земле, были закрыты от огненного солнца плетеными бамбуковыми циновками. Раскопки велись вручную.

Пет почти час выбирала самые крупные из добытых рубинов. Камни переправят в Бангкок, где она за них заплатит.

Пет подошла к ближайшей яме, где работала одна семья. Отец спустился в яму десяти или пятнадцати футов глубиной и начал своими примитивными инструментами счищать крупицы желтой земли. Мать и дети промывали ее, глядя, не мелькнет ли что-то красное.

– Хочешь попробовать? – обратился к Пет глава семейства.

Сняв туфли и закатав рукава, она осторожно спустилась к нему в яму. Через несколько минут, когда глаза привыкли к полутьме, Пет начала осторожно счищать землю, перекладывая ее в корзинки. Так она работала почти полчаса, прежде чем таец показал на что-то в пыли. Пет посмотрела вниз и увидела маленький, красный, как кровь, кристалл.

– Я нашла рубин! – закричала она в восторге.

Ее донимала жара, волосы слиплись, а блузка промокла от пота. Пет радостно рассмеялась. Она работала с драгоценностями много лет, но впервые нашла камень сама. Маленький, в полкарата, но настоящий!

Пет вылезла из ямы и торжественно вручила его жене старателя.

Потом вытерла руки, поправила волосы и потянулась.

За ее спиной раздался негромкий смешок, но Пет не обернулась, решив, что это кто-то из местных рабочих. Однако на ее плечо опустилась чья-то тяжелая рука.

– Вы цвета желтой жемчужины, – услышала Пет и, обернувшись, увидела Хиро Киосаки.

– Хиро! Что вы тут делаете?

– Вы не могли поехать в Токио, поэтому я сам прилетел к вам. Я подожду, пока вы закончите свои дела, а потом мы отправимся в Токио.

– Я уже закончила, – улыбнулась Пет.

Через два часа они уже сидели в личном самолете Хиро. Приняв душ и надев зеленое шелковое платье, Пет присоединилась к Хиро в кабине.

– Здесь у меня сокровища, которые я хочу вам показать.

Он поманил ее к столику. На нем лежали покрытые бархатом планшетки с жемчужинами – огромными сгустками мерцающего света.

– Этот жемчуг, – объяснил Хиро, – преимущественно с Карибских островов. – Он поднял неровный шар размером с кулак ребенка. – Найден в заливе Морро, к югу от Сан-Франциско. Триста двадцать пять карат. Стоит почти четыре миллиона.

– Фантастика! – Пет погладила пальцем чуть шероховатую поверхность.

– Что бы вы сделали из него?

Она подняла камень к свету, поворачивая то в одну, то в другую сторону.

– Кулон, я думаю. Без добавления цветных камней или золота. Платиновая оправа, очень тонкая, возможно, с небольшим вкраплением бриллиантов, чтобы придать гармонию неправильной форме.

Хиро одобрительно кивнул.

– Вот это жемчуг из Южного моря.

Он подтолкнул к ней планшетку с большими сверкающими черными жемчужинами.

– Они будут отлично смотреться с сапфирами и бриллиантами. Или с черными опалами из Австралии.

Хиро вытащил другие планшетки с мелким речным жемчугом из Миссисипи и таитянским, зеленым, как нефрит, нежно-розовым, желтым и даже синевато-серым. Пет, дав волю фантазии, предположила, что желтоватой жемчужине подошел бы покрытый эмалью цветок, а синевато-серая хорошо смотрелась бы с аметистом.

– Вы действительно знаток своего дела, – сказал Хиро.

– Мне предстоит еще многое узнать о жемчуге.

– Я хороший учитель. – Хиро внимательно посмотрел на нее.

– Не сомневаюсь.

Самолет приземлился в аэропорту Нарита.

– Я выйду у гостиницы «Империал», – сказала Пет, когда они подошли к лимузину с шофером, ожидавшему их налетном поле. – Если там нет свободных мест, я позвоню в другой отель.

– Гостиница вам не понадобится.

Хиро помог ей сесть в машину и что-то быстро сказал шоферу по-японски.

– Хиро, я не думаю…

– Не нужно думать. Просто останьтесь со мной, потому что… здесь жемчуг. – Он взял ее за руку.

Его пальцы были сильными и мягкими, а улыбка теплой и нежной.

– Хотя, возможно, – добавил Хиро, – вы прилетели в Токио вовсе не за жемчугом.

– Нет. Не за жемчугом.

Глава 7

Дом Хиро казался оазисом спокойствия и простоты среди сверкающего стеклом и хромом города. Их встретила невысокая пожилая женщина в кимоно. Поклонившись, она приняла их обувь и вместо нее подала табис.

– Это Тоши, – сказал Хиро, и женщина снова поклонилась. – Она постарается, чтобы вам здесь было уютно.

Пет улыбнулась и поклонилась в ответ, а потом Хиро провел ее в самое удивительное место на земле: стены цвета охры, белые панели, бежевые татами и белые бумажные лампы под потолком. На одной стене была нарисована акварелью ветка яблони, в углу в вазе стояли розовато-коричневые орхидеи. В центре комнаты был низенький черный лакированный столик. И все.

– Здесь так просторно.

– Я рад. Мой офис такой же тесный, как и в любой западной фирме, с компьютерами, полупустыми кофейными чашками и жемчужинами в пепельницах. Это дань Оксфорду, Нью-Йорку и Гонконгу. Но без этой комнаты я не могу жить. Здесь я японец.

Вошла Тоши с подносом, накрыла столик для чая, поклонилась и беззвучно вышла. Хиро налил дымящийся зеленый чай в маленькие чашечки без ручек и подал одну Пет.

– Добро пожаловать в мой дом.

Когда они допили чай, Хиро взял у нее чашечку. Потом вытащил заколку из ее волос, и они рассыпались по плечам.

– Пошли, – тихо сказал Хиро. – Наша ванна готова. – Он сдвинул одну из панелей и через маленький коридор провел Пет в комнату, похожую на сауну и отделанную деревом. Пол был тоже деревянный, а в середине стояла огромная квадратная ванна, над которой клубился пар.

Хиро расстегнул платье Пет, и оно соскользнуло на пол. За ним последовало белье, и через мгновение Пет стояла перед ним нагая. Его глаза ласкали ее тело, впитывая каждый изгиб, каждую впадинку.

– Садись. – Он указал на низкий деревянный стул. Все казалось Пет нереальным. Она перенеслась в другой мир, совершенно чужой и очень красивый.

Хиро набрал горячую воду в отделанное медью деревянное ведро и вылил ей на плечи, затем намылил руки и провел ими по телу Пет. Легонько приподняв груди Пет, Хиро переместился к животу и бедрам.

Вновь окатив ее водой из ведра, он помог Пет опуститься в ванну. Хиро быстро разделся, и она увидела сильное тело, широкую безволосую грудь и смуглую кожу. Намылившись и ополоснувшись, он опустился в ванну рядом с ней.

– Вот так встречают почетных гостей в Японии.

– Весьма польщена.

– Правда, у японок совсем не кудрявые волосы. Здесь, – Хиро откинул ей прядь со лба, – и здесь. – Он опустил руку под воду и провел внизу ее живота.

Улыбаясь, они заговорили о людях, которых знали, о тех местах, где бывали, и об исторических реликвиях, восхищавших их. Пет чувствовала себя с Хиро так же свободно, как с Люком.

Когда вода остыла, Хиро помог Пет встать и поцеловал ее. Ожидая этого с того момента, как вошла в его дом, она приоткрыла рот, и язык Хиро скользнул внутрь. Их тела соприкоснулись. Но Хиро внезапно отпустил ее.

Он накинул на Пет белое с голубым кимоно и надел сам такое же. После чего они вернулись в комнату.

Сейчас столик был накрыт для ужина, а рядом с ним появились два пуфика с шелковой обивкой. Сдвинутые панели открывали вид на внутренний дворик, освещенный несколькими лампами. Пет увидела дорожку из гладкой серой гальки, ствол дерева, часть бамбукового навеса. Где-то в темноте журчала вода.

Как только они сели, появилась Тоши и, опустившись на колени у столика, разлила горячее саке по маленьким стаканчикам. Потом поставила неизвестные Пет блюда.

– Вот это называется тороро-имо. – Хиро подал ей овощ желтого цвета. – Похож на ямс, но несладкий.

Когда Тоши исчезла, они чокнулись и, выпив саке, принялись за еду.

Через два часа они вышли в садик.

Свет лампы отбрасывал тени на ветки кустарников. Хиро провел Пет к маленькому деревянному мостику над прудом. Там они остановились, прислушиваясь к звукам капель, которые падали из бамбуковой трубки.

– Восхитительно! – прошептала Пет, наслаждаясь покоем этого места и наполняясь его простотой и цельностью.

– Так же как и ты. – Хиро повернул Пет к себе, развязал пояс кимоно, и оно распахнулось. Его пояс был уже развязан, поэтому, когда он притянул Пет к себе, их обнаженные тела соприкоснулись.

– Пошли, – сказал Хиро по своему обыкновению. Пет полюбила потом это слово, всегда предшествовавшее какому-то удивительному сюрпризу.

Они вернулись в дом. Следы ужина исчезли, а там, где стоял столик, теперь лежал толстый матрас с хрустящими белыми простынями, мягкими подушками и бело-синим покрывалом. Свет был приглушен.

Не отрывая глаз друг от друга, они разделись и опустились на колени. Пет потянулась к Хиро. Его кожа была гладкой как шелк и слегка влажной от пота. Она сомкнула пальцы на его восставшем мужском орудии.

Хиро скользнул рукой к ее груди, коснулся языком губ Пет, и она с радостью ответила ему.

Опустив ее на матрас, Хиро начал целовать ступни Пет, потом переместился к впадинке у основания шеи. Он касался ее совсем не так, как западные мужчины, и Пет подумала, что это одна из тайн Востока. И когда она была готова – более чем готова – умолять его, Хиро вошел в нее и задвигался в ритме, древнем, как Вселенная.

Его движения были медленными и изысканно сладостными, но напряжение росло, и когда наконец наступило освобождение, ее тело взорвалось мириадами огней.

Потом Хиро сказал:

– Ты совершенна. Я понял это с того мгновения, как увидел тебя рядом с тем глупым голландцем.

После этого они заснули.

Следующие четыре дня Хиро показывал ей Токио – город хрома и неона, цемента и стекла. Он водил Пет в свои сверхсовременные выставочные залы, где продавались жемчужины всех размеров, цветов и форм. А потом отвез в старые кварталы Асакузы с маленькими магазинами, торгующими бумажными веерами, зонтиками и палочками из слоновой кости. Он провел ее мимо массивных красных колонн у входа в замок Сенсоджи, основанный в VII веке.

Они посетили театр кабуки, очаровавший Пет, хотя она не поняла ни слова.

А ночами в ванной, в саду, на прохладном матрасе Хиро напоминал Пет, что, несмотря на самобытность Японии, любовь там такая же, как в остальном мире.

Время перестало существовать. Пет не думала о том, что Лотти не знает, где она, что ее ждут дела и поиски драгоценностей бабки. Сейчас для Пет не было ничего важнее Хиро и волшебного мира, окружающего их. Пет не любила его, но это тоже не имело значения.

– Позволь показать тебе мой сад, – сказал Хиро на пятый день.

– Я уже видела его.

– Есть еще один сад. Пошли.

Когда Хиро хотел показать ей что-нибудь восхитительное, он протягивал руку и говорил: «Пошли».

Пет удивилась, когда он усадил ее в машину, ибо предполагала, что этот сад рядом. Хиро привез ее в аэропорт. Они сели в его самолет и взлетели.

Через два часа Хиро поманил Пет к иллюминатору и указал вниз. Там в сероватой дымке, в сердцевине бесконечной синевы, лежала маленькая зеленая капелька.

– Мой сад. – Хиро лукаво улыбнулся.

Маленький островок Капингоро в составе Каролиновых островов, почти незаметный на карте, оказался атоллом с бирюзово-синей лагуной. Именно здесь Хиро выращивал жемчуг.

– Я приезжаю сюда три или четыре раза в год и провожу здесь месяц, иногда больше. Стараюсь сам проследить за всем.

Пет улыбнулась, увидев, как приближается остров.

– Это работа для одиночек, но кто-то ведь должен ею заниматься, правда?

– Да уж, не всякий согласится трудиться в раю. Густой аромат тропических цветов наполнял воздух. Сев в джип, они приехали в дом Хиро – белый, в колониальном стиле особняк, окруженный верандой.

После ленча из вареной рыбы и фруктового салата Хиро показал Пет свои плантации. В ячейки клеток помещались раковины моллюсков. Затем клетки опускали в теплую воду лагуны.

– Различные виды дают разные по форме и цвету жемчужины, – объяснил Хиро.

Он показал Пет помещение, где женщины осторожно вскрывали створки раковин и вставляли туда маленькую песчинку, которой предстояло превратиться в драгоценную жемчужину. Через пять – семь лет ныряльщики доставали эти раковины, и жемчуг попадал в руки ювелиров.

Больше всего Пет поразила сортировка жемчуга – она впервые увидела такое огромное количество переливающихся маленьких шариков света.

– Как их много, – прошептала она.

– Ты слышала историю о жемчужном ковре Гаэквара? – спросил Хиро.

– Это сказка?

– Нет. В начале века одному человеку в Индии принадлежал ковер размером шесть на десять футов, сделанный из настоящих жемчужин. Они были подобраны так искусно, что казалось, по его поверхности проходят волны, розовые, кремовые и белые. Я очень хотел бы посмотреть на это чудо.

– И я, хотя история похожа на вымысел.

– Ты просто не представляешь себе, что хранилось в сокровищницах махараджей.

Пет опустила руки в миску с жемчугом.

– Если проглотишь жемчужину, то проживешь немного дольше, – сказал Хиро. – Микимото, усовершенствовавший технику культивирования жемчуга, каждое утро проглатывал по одной жемчужине и прожил более девяноста лет.

– Я, пожалуй, не последую его примеру.

– Завтра мы осмотрим дно моря там, где лежат раковины. А сейчас я покажу тебе место, где расположимся мы.

Пет нравилось заниматься любовью с Хиро. Это напоминало ей удивительное путешествие с неожиданными сюрпризами по дороге.

На следующий день Хиро подарил ей парео – кусок ткани, который обматывали вокруг себя. Сам он тоже надел нечто похожее.

– Кроме этого, тебе ничего не понадобится.

Они смотрели, как ныряльщики спускаются за раковинами. В такой прозрачной воде они за несколько минут достигали дна.

– А мне можно нырнуть? – спросила Пет. Хиро усмехнулся.

– Пошли.

Вода оказалась очень теплой. Пет нырнула, собрала полдюжины раковин, поднялась на поверхность и бросила их в плавающий на воде специальный деревянный бочонок.

– Мне нравится! – крикнула она Хиро. – Иди сюда.

– Не сейчас. Позже я опущусь в место, закрытое от других.

Первую половину дня Пет ныряла за раковинами. После обеда они сели в катамаран и, обогнув остров, направились к уединенной бухточке, где, надев маски, обследовали подводный мир.

Под водой время замедлило бег. Хиро подплыл к Пет и, лаская местечко между ее ног, погрузил пальцы в теплое лоно.

День сменялся ночью. Солнце, вода, разговоры, любовь, еда и снова любовь.

– Называй меня Евой. – Пет оглядела свое загорелое тело. – Это рай.

Порой, когда Хиро не было рядом, Пет невольно сравнивала его с Люком. Другие не выдерживали сравнения. Все, кроме Хиро. Может, именно он заставит ее забыть Люка Сэнфорда?

Хиро возвращался, и Пет действительно забывала о Люке.

Через неделю Хиро сказал:

– Оставайся со мной.

Они сидели на террасе, наблюдая за собирающимися на горизонте тучами.

Пет ждала этих слов с нетерпением и страхом. Это, конечно, Эдем, но готова ли она вечно жить в раю?

– Оставайся со мной, – повторил Хиро. – Здесь. Навсегда.

– Ты серьезно?

– Помнишь, где мы встретились?

– Еще бы. На свадьбе Марселя и Андреа.

– А о чем ты тогда думала?

Тогда она думала, что скучает по Люку.

– Я думала, как счастливы Марсель и Андреа и как долго они не решались сделать последний шаг!

– Вот видишь. Не стоит тянуть, Пет. Давай сделаем это.

– Что именно?

– Поженимся.

Пет хотела бы согласиться и прожить до конца жизни в этом бездумном и чувственном мире. Но ее тут же захлестнули сомнения. Что будет, когда в рай вторгнется реальность? Любит ли она Хиро? Сможет ли прожить с ним всю жизнь, а не несколько дней, полных света и тепла?

– Я должна подумать.

– Помнишь, – с улыбкой спросил Хиро, – как в день приезда в Токио я помешал тебе думать? Разве плохо получилось? Не думай, Пет. Отдайся ощущениям.

«Нет, это не для меня», – внезапно поняла Пет. Слишком долго она подчинялась чувствам.

– Для этого надо знать, что это за ощущения. – Пет, наклонившись, поцеловала его в щеку. – Пойду погуляю.

Пет бродила по берегу, размышляя. Выйти замуж за Хиро? Почему бы и нет? Он ей нравится, она почти влюблена в него. Но достаточно ли этого?

Возможно, из-за болезни матери Пет более чем другие боялась пустоты. Она всегда заполняла свою жизнь работой, чувствами, впечатлениями, переживаниями, стараясь узнать как можно больше и не бояться риска.

Не потому ли она и вступила в связь с таким необычным и экзотическим мужчиной? Желание испытать что-то новое, очередной вклад в ее банк ощущений? Или Хиро – лишь ее фантазия, избавляющая от эмоциональной пустоты? Пет взглянула на небо. Она не жалела о времени, проведенном в постели Хиро, но его вселенная вращается вокруг жемчуга, а это хоть и порождение живых организмов, но все же камень. «Может быть, – думала Пет, – я, как и мать, предпочитаю мечты реальности. Люк был реальностью, и что с нами случилось? Все это как дым рассеялось навсегда».

Каждая минута все более отдаляла Пет от острова. Он по-прежнему был ярким и праздничным, однако она стала другой.

– Прости меня, Хиро, – сказала Пет, вернувшись в дом. – Я не могу остаться с тобой. Это не мой мир.

– Люди создают свой собственный мир, Пет.

– Это верно, но не для нас. За последние недели я узнала о себе то, о чем не подозревала раньше. Нельзя отгораживаться от реальности, Хиро. Рано или поздно она настигнет тебя. Ты дал мне чудесный дар, научив принимать себя такой, какая я есть. Но я бы хотела уехать завтра.

В аэропорту Нарита, ожидая самолет на Нью-Йорк, Пет впервые за две недели подошла к телефону.

Она рассталась с Хиро на Капингоро, где он должен был завершить работу. Хиро явно не хотел прощаться с Пет в реальном мире.

– Здесь все сошли с ума от волнения! – воскликнула Лотти, услышав голос Пет. – Я собиралась звонить во все наши посольства в Азии. Где ты была?

– Я уезжала на две недели, – уклончиво ответила Пет, решив никому не говорить, где провела это время.

– Ты раньше никогда не забывала позвонить. У меня для тебя куча информации. – Лотти сказала, что Пет ждут сообщения от поставщиков, от Брента Лоуэлла, от строительной компании, предлагающей Пет открыть отделение «Тезори» в новом жилом комплексе в Лос-Анджелесе. Секретарь первой леди Америки просила Пет сделать ей колье. Из аукционного дома «Дрюо» звонил Рене Вагилланде.

Только ему Пет позвонила сразу.

– Я готов назвать вам имя интересующего вас человека, мадемуазель, – сухо сказал он.

Закончив разговор с ним, Пет поспешила к терминалу. Ей рано возвращаться домой.

Глава 8

Четырнадцатый граф Амберлей жил в старинном георгианском особняке, расположенном на зеленых холмах Дорсета. Пока такси преодолевало долгий подъем к огромному дому, Пет размышляла о том, что ее ждет там.

Лорд Амберлей, как сообщил Вагилланде, в 1963 году выставил на продажу сапфирово-изумрудное ожерелье. Пет подозревала, что он едва ли расстался бы с недавним приобретением. Должно быть, граф купил его за несколько лет до этого, и, возможно, ему первому предложили ожерелье вскоре после войны. Из этого следовало, что граф мог знать Витторио д'Анжели или кого-то, связанного с ним.

У массивных дубовых дверей Пет встретил пожилой слуга с военной выправкой. Он провел ее через огромный мраморный холл в уютную, обитую дубовыми панелями библиотеку. За столом Пет поджидал седой человек с худым лицом.

– Милорд, – объявил слуга. – Мисс Петра д'Анжели. Пет увидела, что граф сидит в инвалидном кресле. Вагилланде сообщил ей, что лорд Амберлей, в прошлом военный летчик, был сбит и тяжело ранен, после чего стал затворником. Заметив, что одна нога у него ампутирована до колена. Пет сочла это следствием ранения.

– Добрый день, лорд Амберлей, – сказала она. – Спасибо, что согласились принять меня.

– Что вы, мисс д'Анжели, – сердечно ответил он. – Это дело с ожерельем заставило вас проделать долгий путь.

Позавчера Пет позвонила ему из Токио и договорилась о встрече.

– Я боюсь упустить время, сэр.

– Отлично. Мсье Вагилланде сообщил мне, что вы уже много лет охотитесь за ожерельем. – Несмотря на увечье, лорд сохранил прекрасную осанку и уверенность в себе. Пет сразу прониклась симпатией к нему, но удивилась, почему он не хотел ей помочь.

– Вообще-то я пыталась связаться с вами более года назад, – заметила Пет.

– Знаю. Получилось очень глупо. Я скорее отозвался бы на вашу просьбу, если бы знал подробности. Написав мне первый раз, мсье Вагилланде спросил, можно ли раскрыть мое имя, но не дал никаких объяснений. Я не видел причин соглашаться. Иногда я довольно упрям. – Он улыбнулся и указал Пет на кресло у камина. – Хотите, Баннермэн принесет вам что-нибудь выпить?

Усаживаясь, Пет заметила, что слуга стоит у двери.

– Нет, спасибо.

Легким кивком лорд Амберлей отпустил слугу.

– Скажите, чем я могу вам помочь.

– Мне нужно знать все об обстоятельствах покупки этого ожерелья.

– Все? – Густые брови лорда Амберлея поползли вверх. – Непростой вопрос. Я купил его… почти сорок лет назад. В те дни я проводил в Лондоне больше времени. Однажды я сидел в клубе, когда вошел мужчина и спросил меня. Он казался довольно респектабельным… отличные манеры. Вытащив из кармана ожерелье, этот человек сказал, что хочет продать его и Реджи Леммингтон посоветовал ему обратиться ко мне, так как моя жена любит драгоценности. Что ж, оно мне сразу понравилось. Я хорошо разбираюсь в камнях, поэтому понял, что эти – настоящие. Реджи – человек надежный, а уж Касси обожала побрякушки. – Его взгляд обратился вверх.

Проследив за ним, Пет увидела на стене большой, писанный маслом портрет красивой женщины в синем атласном платье и с диадемой. Она стояла рядом с тем самым креслом, на котором сидела Пет, и ее стройную шею украшало ожерелье Ла Коломбы.

– Это моя Касси, – сказал лорд Амберлей. – Ожерелье было самым любимым ее украшением. Поэтому я и продал его, как только она умерла. Такую красивую вещь грех прятать, а я никому больше не позволил бы надеть его.

– Тот, кто продал ожерелье, сказал вам, откуда оно у него? – спросила Пет.

– Сказал, что оно из семейного наследства, с которым он вынужден расстаться. Я сразу понял, что ему нужны деньги. Одежда хорошая, но слегка потрепанная, а каблуки стесались. В те времена многие люди с континента потеряли все имущество, кроме драгоценностей, зашитых в подкладку пальто. Звучит глупо, но это действительно так. Тогда можно было приобрести хорошие вещи за разумную цену. Не то что сейчас, когда выкладываешь миллионы за пустяки.

– По вашим словам, этот человек приехал из Европы. А из какой страны? – Пет затаила дыхание.

– Точно не помню… Я не спрашивал.

– Но у него был акцент?

– Конечно.

– Итальянский?

– Нет. Скорее, одной из северных стран – Дания, Швеция, возможно, даже Германия, хотя он, разумеется, пытался его скрыть. Явно не итальянец. Блондин. Кроме того, его имя ничуть не похоже на итальянское…

– А как его звали?

– Не помню его имени, а вот фамилия – Фармер. Мне это запомнилось, потому что звучит по-английски, хотя его никто не принял бы за англичанина.

Имя, конечно, выдуманное, решила Пет. Волосы, возможно, покрашены, акцент подделан. Но Амберлей быстро распознал бы самозванца, так же как легко узнал бы фальшивый камень. Возможно, мистер Фармер все-таки не был Витторио д'Анжели.

– Лорд Амберлей, не знаете ли вы, куда отправился этот человек после того, как продал вам ожерелье? Это очень важно.

– Не знаю, куда отправился, но я случайно узнал, где он находился несколько лет спустя. И это крайне удивило меня.

– Что именно?

– Я увидел его фотографии в газетах. Оказалось, что он преступник и его посадили в тюрьму.

– В тюрьму?!

– Да. Я испугался, что арест связан с ожерельем, поэтому постарался подробнее разузнать о нем. Но ничто не указывало на то, что оно ворованное. Это чрезвычайно обрадовало меня, потому что Касси очень любила это украшение.

– Лорд Амберлей, я должна найти Фармера! – воскликнула Пет. – Вы не помните название тюрьмы? – «Даже если его там нет, – подумала она, – можно отыскать какие-то сведения о нем».

– «Уормвуд скрабз», – сказал Амберлей, – но без медиума вам не удастся поговорить с ним. Он там умер.

Пет охватило горькое разочарование. Ниточка оборвалась.

Пет встала.

– Вы были очень терпеливы, лорд Амберлей. – Она протянула ему руку. – Спасибо.

– Не за что, не за что. Всегда буду рад вас видеть.

Уже собираясь выйти, Пет задала ещё один вопрос:

– Лорд Амберлей, а за что этого Фармера посадили? Его обвиняли в воровстве?

– Нет, мисс д'Анжели. Его посадили как фальшивомонетчика.

В вагоне поезда, направлявшегося в Лондон, Пет обдумывала то, что узнала от графа Амберлея.

Витторио забрал коллекцию Ла Коломбы из швейцарского банка, представив подделку верхней половинки флакона. Тот, кто сделал эту фальшивку, очевидно, был одаренным мастером. Мог ли взяться за это человек, занявшийся впоследствии изготовлением фальшивых денег?

Без сомнения! Фармер навел бы ее на след Витторио. Но он мертв.

Пет охватило отчаяние. У нее нет времени на поиски потерянного сокровища. Она вспомнила слова Лотти: «Вам лучше вернуться домой до конца недели, мисс. Иначе лишитесь работы. А вместе с вами и я, а мне мое место очень нравится».

Пет знала, что Лотти права. Она провела в отъезде почти месяц, вдвое дольше, чем планировала. Сейчас, когда рядом не было Хиро, Пет знала, что ее влечение к нему несопоставимо с чувством к другому человеку.

Решив покинуть Жемчужного Принца, Пет больше не хотела прятаться от того мира, который выбрала для себя.

Толкая перед собой багажную тележку в аэропорту Джона Кеннеди, Пет шла мимо газетного киоска. Ее глаза автоматически скользнули по заголовкам газет и внезапно остановились на первой странице «Дейли ньюс». Она увидела фотографию женщины с закрытыми глазами, лежащей под капельницей. Статья называлась «Живой труп».

В женщине она узнала. Джесс.

Пет начала лихорадочно шарить по карманам в поисках мелочи и тут же заметила фотографию в «Пост»: Фернандо де Моратин в наручниках заходит в полицейский участок.

Купив газету, Пет выяснила, что Джесс лежит в больнице Ленокс-Хилл без сознания в результате приема большой дозы инсулина. Пет похолодела, прочитав, что, по мнению врачей, мозг поражен и кома необратима.

Но почему арестован Фернандо? Ее глаза скользнули вниз по колонке…

«Так как миссис де Моратин страдала диабетом и находилась под постоянным наблюдением, вначале ничего не заподозрили. Однако родители миссис де Моратин потребовали расследования, в результате которого полиция арестовала ее мужа. Не углубляясь в детали, детектив Джон Терасси сообщил репортерам, что, по мнению полиции, мистер Моратин ввел жене смертельную дозу инсулина. Он арестован по обвинению в умышленном убийстве».

Оцепенев от ужаса, Пет быстро покатила тележку к выходу из аэропорта.

В залитой светом комнате Джесс казалась особенно бледной. К ее телу тянулись многочисленные трубочки. Рядом попискивали и гудели электронные приборы и аппарат для искусственной вентиляции легких. Возле дочери сидела резко постаревшая Салли Уолш.

Когда вошла Пет, Салли повернула к ней голову:

– Она проснется, Пет. Ты знаешь, она уже была в коме. Она проснется.

Пет кивнула, хотя знала, что прогноз крайне неблагоприятный. Врачи сказали ей, что уровень инсулина у Джесс катастрофически низкий, а энцефалограмма практически не выявляет активности мозга.

– Я всегда боялась за нее, – тихо сказала Салли. – Всю жизнь боялась чего-то такого.

«Поэтому старалась держаться подальше и лишила Джесс своей любви?» – подумала Пет, но промолчала.

Глядя на неподвижную подругу, она вспомнила последнюю встречу с ней за обедом в «Плаза-Палм-Корт» – как раз перед тем, как Пет отправилась на свадьбу Андреа. К тому времени Джесс уже сообщила Фернандо о будущем ребенке и сказала, что он очень обрадовался…

Предположим, Фернандо не был рад. Но достаточное ли это основание для убийства?

– А что с ребенком? – спросила Пет.

Салли Уолш сделала вид, будто не слышала вопроса.

– Ребенок, Салли, – повторила Пет чуть громче, – он?..

– Погиб, – безжизненным голосом отозвалась та. – Плод удалили вчера вечером.

Слова падали как камни. Пет безмолвно смотрела на подругу.

«О, Джесс, – взмолилась она, – неужели я предала тебя? Могла ли я что-то сделать?»

Внезапно на нее нахлынули воспоминания о свадьбе Джесс и ссоре с Люком, который презирал Фернандо и не верил ему. Пет вспомнила его слова: «Фернандо почти признал, что женился на Джесс ради ее денег…»

А она обвинила Люка в предвзятости. Джесс была страстно влюблена в своего испанца, и Пет пыталась полюбить его, поверить ему и оправдать перед Люком.

Но Люк оказался прав.

– Салли, отдохни немного и выпей кофе. Я побуду здесь. Салли кивнула и вышла.

Пет присела на край кровати и взяла Джесс за руку. Повинуясь внезапному импульсу, она тихо заговорила:

– Хорошо же ты отметила мое возвращение домой, малышка. Я так надеялась… стать крестной матерью… Черт побери, Джесс, я не могу потерять тебя. Как ты думаешь, сколько у меня друзей? Что он сделал с тобой, Джесс? Неужели так боялся потерять даже часть денег, что убил жену и ребенка?

В дверь заглянула медсестра.

– Извините. Вы мисс д'Анжели? Вас к телефону. Пройдите к посту…

Пет опустила руку Джесс на простыню.

– Он заплатит за это, Джесс!

Пет ожидала услышать голос Лотти, единственной, кто знал о ее возвращении. Только она могла догадаться, что Пет первым делом отправится в больницу.

Но это была не Лотти.

– Я так и знал, что ты здесь.

Мгновенно узнав этот голос, Пет потеряла дар речи.

– Эй, – позвал он, – ты еще здесь?

– Здесь, – выдавила Пет.

– Мне хотелось поддержать тебя, – с сочувствием сказал Люк. – Сейчас тебе несладко.

– Настоящий ад. Но мне легче, когда я говорю с тобой.

– Есть ли шансы?

– Не думаю. Ее поддерживает аппаратура.

– Держись, Пет. Я понимаю, как много значила для тебя Джесс.

– Помнишь, о чем мы спорили в день их свадьбы?

– А как же! Временами я даже спрашивал себя, не допустил ли страшную ошибку, открыв рот. Если бы я промолчал, то мы…

– Нет, ты был прав. У меня не хватило здравого смысла прислушаться к тебе и смелости поговорить об этом с Джесс…

Впервые с того момента, как Пет узнала страшную новость, она расплакалась. Но плакала Пет не только об умирающей подруге, но и о том дне, когда потеряла любовь Люка.

– Пет… Я могу приехать… Если я нужен тебе…

– Нужен мне? Я так давно жду тебя… – Она больше не сдерживала чувства, с которыми боролась много лет. – Приезжай, дорогой! Приезжай.

Люк молчал. Неужели передумал?

– Люк?

– Я здесь. Какими же мы были дураками! Сколько лет потеряли из-за гордости, страха и…

– Мы потеряли только время, но, слава Богу, не друг друга, – оборвала его Пет. – Собирай вещи. Ты нужен мне здесь.

– Дай мне время до завтра. И, Пет…

– Да?

– Скажу, когда приеду.

Пет улыбнулась и положила трубку. Она уже знала, что скажет ей Люк.

И следующий день Пет провела в больнице. Утром она зашла в «Тезори», чтобы решить накопившиеся за время ее отсутствия вопросы или по крайней мере отложить их еще на один день. Пет ни о чем не договорилась с Люком, но знала наверняка, что он приедет в больницу.

Он вошел в палату уже на закате. Высокий, загорелый, сильный и прямой человек, с которым хорошо быть рядом.

Пет поднялась. Они немного постояли, обнявшись и глядя на Джесс.

– Поехали домой, – сказал Люк. Казалось, он никогда не уходил.

В такси они обменялись последними новостями. Робби обратил внимание Люка на статью в «Пипл», посвященную невероятному успеху американского филиала «Тезори». И все же Люк с удовольствием слушал все подробности. Это разительно отличалось от его былого отношения к работе Пет. «Надолго ли? – подумала она, но тут же одернула себя: – Сомнениям уже нет места».

Люк сказал, что продает свое дело большой компании, где найдется место и Робби. Ничто теперь не мешало ему переехать на запад.

– Мне нужно несколько недель, чтобы закончить переговоры. А потом я могу поселиться здесь.

– Ты приедешь ко мне?

– Ну ты же не можешь руководить магазином по телефону.

Казалось, он готов на любые уступки. Как только дверь квартиры закрылась за ними, они упали друг другу в объятия.

– Я люблю тебя, Петра д'Анжели, – сказал Люк. – Я люблю тебя такой, какая ты есть.

Глава 9

Проходили месяцы, но Джесс по-прежнему была в коме, что крайне удручало Пет, хотя все остальное, казалось, наладилось.

Люк почти год ездил в Калифорнию, а потом обосновался в Нью-Йорке. За свою компанию он получил почти сто миллионов долларов. Эти деньги и те, что достались ему в наследство, он вложил в фонд, финансирующий различные проекты, начиная от спасения амазонских лесов до строительства больниц в странах Африки. Люк часто путешествовал, но, возвращаясь домой, проводил все время с Пет.

«Тезори – Нью-Йорк» процветал. Пет была все так же увлечена работой, но Люк больше не осуждал ее за то, что она служит привилегированному меньшинству. Чтобы предотвратить размолвки, Пет помещала большую часть своего жалованья в различные благотворительные фонды.

Когда прибыль стала расти, Пет предложила расширить американский филиал «Тезори», но этому неожиданно воспротивился Антонио Скаппа.

– Ты и так слишком занята, – сказал он ей по телефону и категорически отказался открывать новые магазины в Чикаго, Беверли-Хиллз или Нью-Йорке.

Это очень удивило Пет, поскольку в Европе сеть «Тезори» расширялась и сам Скаппа не раз говорил ей, что хочет стать первым в своем деле. «Дай мне волю, – думала Пет, – и я уничтожила бы конкурентов по эту сторону Атлантики». Со временем ее недоумение сменилось гневом. Достигнув успеха, она считала, что заслужила право определять стратегию развития филиала. Несколько раз Пет звонила в Женеву и предлагала Скаппе встретиться, но он ссылался на занятость. Этот человек явно избегал ее.

Пет была разочарована и неудачными поисками драгоценностей Ла Коломбы. Вначале, правда, все выглядело не так удручающе. Пет поручила частному детективу отыскать следы Фармера. Проштудировав тюремные записи, детектив обнаружил, что одним из свидетелей по делу Джеральда Фармера выступал его сын Джон. Это же имя значилось в списках посетителей тюрьмы. После смерти отца Джон забрал останки и собирался перевезти их на родину, в Амстердам.

Узнав об этом, Пет поехала к деду в надежде, что он вспомнит таинственного мистера Фармера.

– Он изготовил половину бутылочки, дед, и сделал это блестяще. Должно быть, этот человек отличался недюжинным талантом и был известен в своем деле.

Но Джозеф покачал головой:

– Прости меня, Пет, но я не помню никого с такой фамилией, по крайней мере в Роттердаме.

– Фармер родом из Амстердама. Перед войной было немного таких, как он. Наверняка коллеги помнят его… – Восьмидесятилетний Джозеф не жаловался на здоровье, но вот память стала слабеть. – Подумай. Может, один из твоих друзей…

– Бесполезно, Пет. Ты сама сказала, что имя, возможно, вымышленное. Джеральд Фармер – не голландское имя. Твой лорд мог не расслышать, или это была английская версия голландской фамилии, например, Фермер, Фроммер, Ферне… – таких имен дюжины в Голландии.

Пет сразу же послала детектива в Голландию, но тот ничего не нашел.

Фернандо де Моратина судили зимой. Обвинение было построено на свидетельствах о том, что муж Джесс втайне закупал инсулин. Кроме того, он сообщил дюжине своих беспутных собутыльников, что скоро унаследует деньги жены. И Пет, и Люк выступали свидетелями обвинения. Люк сообщил о словах Фернандо в день свадьбы, а Пет рассказала, что Джесс узнала о беременности всего за несколько недель до покушения на убийство. По мнению прокурора, Фернандо испугался, что ребенок уменьшит его шансы на получение денег. Фернандо осудили на восемь лет.

Вернувшись домой после суда, Пет подошла к небольшому сейфу в стене.

Люк сидел в гостиной, когда она положила на стол свою половинку флакона. Он впервые увидел эту реликвию.

– Так вот эта маленькая часть головоломки, которая заставляет тебя столько лет надеяться и искать! Красивая.

– Красивая, но незаконченная. Как и моя жизнь сейчас. – Пет села рядом с Люком.

– Такова жизнь. Не все заканчивается как в сказках. Тебе придется привыкнуть к этому.

– Не могу. Думая о недостающей половинке и вспоминая, что ее украли у меня… у моего отца, я понимаю, что вместе с ней у меня похитили покой и веру. Справедливость не восторжествует, пока я не найду виновного и не заставлю его вернуть то, что он взял.

– Это было так давно, Пет. Скорее всего твой дядя Витторио мертв, а драгоценности разошлись по рукам.

– Нет. Я знаю, что это не так.

– Знаешь? – удивился Люк. – Откуда?

– Я чувствую это. – Пет прижала руку к сердцу.

– Пет… пока есть возможность найти след, надо пытаться. Но это слишком похоже на наваждение. Однако навязчивые мысли очень опасны.

Пет улыбнулась.

– Не волнуйся. Сегодня меня осенила блестящая идея. Я подманю синьора д'Анжели, как бы далеко он ни находился. – Пет взяла половинку флакона. – Я перестану прятаться. Завтра принесу эту вещь в магазин и выставлю на самом видном месте… – Охваченная возбуждением, Пет встала и начала ходить по комнате. – Я представлю историю моей семьи как часть экспозиции и предложу вознаграждение за информацию – миллион долларов или даже два. Поднимется шум, его подхватят газеты во всем мире. А ведь рассказ о Ла Коломбе вполне соответствует общей идее моего магазина. Это история о поисках сокровищ. – Она взглянула на Люка. – А как ты думаешь?

– Ты права, шумиха вдвое увеличит приток клиентов. Но боюсь, ты не справишься с наваждением. – Он поднялся и взял Пет за руку. – Мы должны пожениться. Пет, и завести детей. Для меня это и есть истинное сокровище.

– Если это предложение руки и сердца, я согласна.

– Я рад. Но боюсь, как бы ты не бросила меня у алтаря, внезапно решив проследить еще один путь к радуге.

– Но ведь перед свадьбой мы объявим о помолвке, поэтому у меня останется немного времени до нашей встречи у алтаря. Если я не найду свой «горшочек с золотом», то навсегда откажусь от поисков.

– Я не люблю, когда помолвки затягиваются, – заметил Люк.

– Мы уже и так ждали слишком долго. Как насчет… трех месяцев?

– Идет.

Люк поцеловал ее, и через мгновение они забыли обо всем на свете.

Утром Пет взяла флакон для духов на работу.

Она собрала дизайнеров по интерьерам и оформителей витрин, помогавших ей создать знаменитую атмосферу «Тезори». Когда они расселись за столом, Пет сказала:

– Мне нужна самая сногсшибательная идея, которая подчеркнет значимость уникального сокровища, не похожего на то, что мы раньше видели.

– И что же это? – Все с любопытством поглядывали на вельветовый мешочек, лежащий перед Пет.

Она показала собравшимся верхнюю половинку флакона. Фил Ростон, старший дизайнер, сказал:

– Вещица восхитительна, Пет, но для чего она использовалась? Это… заколка… медальон?

– На данный момент ее нельзя использовать, – ответила Пет, – потому что отсутствует другая половинка.

– Трудно продать незаконченную вещь, – заметил один из художников.

– На этот раз я не продаю, а покупаю, – улыбнулась Пет.

Она рассказала им о сокровище и своих надеждах на то, что оно привлечет в магазин новых покупателей. – Мне нужна самая лучшая экспозиция, – закончила Пет. – Я хочу, чтобы как можно больше людей увидели флакон и узнали его историю. Их нужно уведомить и о том, что они получат небольшое состояние, если сообщат мне необходимую информацию.

– Почему бы вам не отдать эту историю в газеты? – спросила Пет молодая помощница.

– Это не должно стать сенсацией-однодневкой. Пусть моя половина флакона находится там, где постоянно толпятся люди. Тогда об этом напишут во всем мире.

– Трудное задание, Пет.

– Помните о вознаграждении. Я дам два миллиона долларов любому, кто сообщит мне сведения о второй половинке и позволит выйти на след Витторио д'Анжели. Подготовьте витрину к следующей неделе.

Вернувшись в свой офис, Пет положила половинку флакона в сейф.

– Тебе звонил дедушка, – сообщила Лотти. – Похоже, что-то срочное.

– Джозеф не заболел? – встревожилась Пет.

– Не думаю. Он просто был очень возбужден. Я сказала, что ты на совещании, а он ответил, что выезжает немедленно.

Это удивило Пет. Джозеф жил так же неторопливо, как обрабатывал камни. Он проводил утро за чтением газет, а день – в голландском клубе.

Пет вдруг подумала, что он нашел след Фармера, узнал что-то от друзей.

– Пусть сразу пройдет ко мне, – попросила она. Лотти холодно известила Пет, что второй звонок был от миссис Иверес.

– Тебе придется когда-нибудь простить Андреа, Лотти. Она очень изменилась с тех пор, как была твоей начальницей.

– Она никогда не была моей начальницей, – сухо возразила Лотти.

Пет позвонила Андреа:

– Мне хотелось бы встретиться, Пет, и обсудить одно деловое предложение.

Андреа сказала, что заглянет к Пет в конце недели.

Не успела Пет повесить трубку, как в офис вошел Джозеф. Он был явно взволнован: его голубые глаза горели, а щеки покрывал неровный румянец.

– Что случилось, дед? Я очень встревожилась, услышав, что ты хочешь немедленно увидеться со мной.

– К кому же еще мне обратиться в случае необходимости?

– Необходимости?

– Я должен срочно купить кольцо с бриллиантом.

Это не имело отношения к Фармеру. Но зачем Джозефу кольцо?

– Дед, разве бриллианты покупают в спешке? Сядь, отдышись и объясни, что случилось.

– Я не хочу сидеть. В моем возрасте нельзя терять ни минуты, когда хочешь жениться.

– Жениться? Ты шутишь?

– Ничуть! Неужели я похож на шутника?

– Сядь, – попросила Пет. – Я должна прийти в себя. Джозеф устроился в кресле.

– Все очень просто, – сказал он так терпеливо, что Пет снова почувствовала себя шестилетним ребенком. – Я познакомился с одной женщиной, вдовой по имени Мэри Стоун. После смерти ее мужа мы проводили много времени вместе, а вчера вечером я попросил ее выйти за меня замуж. Утром она согласилась. И вот я здесь… чтобы купить кольцо.

– Дед… ты серьезно? Ну ведь это важный шаг… Джозеф рассмеялся:

– Конечно. Полагаешь, мне стоит подождать и подумать?

Пет развела руками:

– Но… мы с этой женщиной никогда не встречались…

– Я не спрашиваю твоего разрешения, Пет. И Мэри не станет просить у тебя моей руки.

– Нет, я имела в виду…

– Вы обязательно познакомитесь, – заверил внучку Джозеф. – Но она собирается на неделю в гости к сестре, в Огайо. Подумав об этом, я понял, как сильно ее люблю. И решил купить кольцо до ее отъезда, потому что Мэри будет приятно показать его своим родным.

Пет покачала головой.

– Ты знаешь, я всю жизнь был таким рассудительным. – Джозеф пожал плечами. – Может, стоило меньше думать. Поможешь мне, малышка? Я хочу купить своей невесте самое красивое кольцо в мире, но нужна скидка…

– Ты получишь самую большую, дед. Выбери, что тебе нравится, и заплати мне доллар – просто на счастье.

Джозеф начал было спорить, но Пет настояла на своем.

– Ты такая хитрая лиса, – заметила она. – Все это время я думала, что ты ходишь в голландский клуб…

– Но так оно и было! Там мы и встретились с миссис Стоун. Она и ее покойный муж часто туда заходили. Они голландцы.

– Мэри Стоун – не голландское имя.

– На самом деле ее зовут Марика ван Стин. Но когда они с мужем приехали сюда, им приходилось заполнять множество документов, а американцы не могли выговорить правильно Марика или Джуп. Поэтому они стали Мэри и Джо. А так как они хотели начать новую жизнь, то и фамилию сделали американской. Стин по-голландски означает «камень», а Стоун – по-английски. Ладно, пойду поищу кольцо.

Пет вдруг подскочила как ошпаренная и выбежала из комнаты.

Джозеф склонился над витриной со скромными двухкаратными камнями, когда к нему подбежала внучка.

– А что будет с Фармером, дед? Он удивленно посмотрел на нее.

– Ты сказал Стин стал Стоуном, – объяснила она. – А что с Фармером? Если голландец в Англии стал «фермером», то как его звали в Голландии?

Подумав, Джозеф дал ответ.

Они прибыли в Амстердам на следующий день.

Вначале Джозеф был категорически против этой поездки. По его мнению, глупо лететь через океан, чтобы искать новый ключ к загадке. Кроме того, слову «фермер» могли соответствовать несколько имен – Ландман, Берман, Кеутербер, Фоккер, Патчер или что-то в этом роде. Невозможно проверить всех.

– Мне будет намного легче, если ты поможешь с переводом, – сказала Пет. – Мы уедем на несколько дней, так что ты вернешься домой еще до того, как Мэри приедет из Огайо. Неужели тебе не хочется побывать на родине перед тем, как остепениться?

Джозеф уже почти согласился, но последнее замечание все испортило. Ему было тяжело вернуться туда, где он так много потерял.

Но Пет знала, что дед постоянно читает голландские газеты, посещает голландский клуб и, похоже, скучает по родине. В конце концов ей удалось уговорить его.

Как только они оказались в Голландии, Джозеф почувствовал себя дома. Он отказался снимать номер в большом трехзвездочном отеле, а выбрал маленький домик на одном из grachten – концентрических каналов, благодаря которым Амстердам называли «Северной Венецией». Как только они распаковали вещи, Джозеф сразу же потянул Пет в город. И хотя она сгорала от желания поскорее начать поиски, но все же уступила.

– Я ведь родился здесь, ты знаешь, – сказал Джозеф, когда они шли мимо королевского дворца на Дэме, – а переехал в Роттердам только после женитьбы на твоей бабке. Она хотела быть поближе к своей семье.

Он показал дом, где жил, свою школу и мастерскую, где впервые научился обрабатывать алмазы. Они послушали шарманку на углу, бросили несколько монет в банку шарманщика, а потом проехались на лодке по каналам.

– А сейчас, – сказал Джозеф, когда они причалили, – прежде чем мы отправимся искать мистера Фармера, ты должна поесть poffertjes.

Он завел ее в весело раскрашенное здание, и вскоре перед ними появились тарелки с маленькими оладьями, пропитанными расплавленным сахаром и посыпанными сахарной пудрой.

Джозеф с удовлетворенным вздохом отставил пустую тарелку.

– Если ты закончила, то приступим к тому, ради чего приехали сюда.

Джозеф составил список слов, означающих «фермер». Имя сына фальшивомонетчика по-английски звучало как Джон, значит, в Голландии он Ян или Иоханнес.

Через час центральная телефонная станция сообщила им номера.

Пет уже обзвонила человек тридцать, прежде чем набрала номер Яна Берсмы, владельца картинной галереи.

– Да, я говорю по-английски, – сказал он, когда Пет представилась. Она объяснила причину своего звонка. Последовала короткая пауза, а потом Берсма признался, что Джеральд Фармер – его отец, и согласился встретиться с Джозефом и Пет.

Галерея Берсмы занимала первый этаж огромного старого здания, выходящего на Херенграхт – один из самых красивых каналов. Владелец, невысокий лысеющий мужчина пятидесяти лет, открыл дверь и провел приезжих в заднюю часть треугольного помещения, где висели абстрактные работы молодых неизвестных голландских художников.

– Менхер Берсма, я знаю, что ваш отец был прекрасным мастером, – проговорила Пет.

– Лучшим. Не было камня, который он не мог обработать. Мой отец знал все об искусстве ювелира. Но, занявшись подделкой денег, потерпел неудачу. – Берсма покачал головой. – Он не был искусным гравером.

Пет вытащила из сумки вельветовый мешочек и показала Берсме половинку флакона Ла Коломбы.

– Мог ли он сделать нечто подобное?

– Это его работа, – сказал голландец, – или по крайней мере он сделал точную копию этой вещи.

– Вы уверены? – спросил Джозеф.

– Разумеется. – Оглядев половинку флакона, Берсма вернул ее Пет. – Такую вещь нельзя забыть. Мне было одиннадцать, когда он начал работу, а всего он корпел над ней почти два года.

– Пожалуйста, это крайне важно. – Пет подалась вперед. – Вы помните человека, который заказал ему эту подделку?

– Да. Он был здесь несколько раз. Этот человек мне не нравился – очень грубый, с плохим характером. Но отец тогда не мог найти другой работы.

– Een collaborateur, – с презрением сказал Джозеф.

– Да, он был коллаборационистом, – согласился Берсма, – но искренне верил, что нацисты несут Голландии добро. А потом ему пришлось работать на того человека.

– Как его звали? – быстро спросила Пет. Берсма задумался.

Я никогда не слышал его имени. Мой отец называл его «итальянец».

Пет уже не сомневалась, что это был Витторио.

– Пожалуйста, подумайте как следует, менхер.

Берсма покачал головой:

– Извините.

– А куда он отвез флакончик? – осведомился Джозеф.

– Он был доставлен в Лугано, в Швейцарии. Я помню, потому что мне пришлось ехать на поезде вместе с отцом. В те дни это было довольно опасно. А из Лугано мы отправились в Женеву, в банк. Потом вернулись домой и через месяц уехали в Англию.

Больше Ян Берсма ничего не знал.

Уже стемнело, когда они вышли из галереи и Джозеф отвел Пет на ужин в кафе «Амстердам», где в свое время известная шпионка Мата Хари праздновала свою свадьбу. Но Пет было не до веселья.

– Это конец, дед. – Она с силой сжала бокал. – Он слишком хорошо замел следы. Я могу поехать в Лугано, но ничего там не найду.

– Хотел бы я сказать, что ты ошибаешься, но увы…

Когда Пет приступила к десерту, Джозеф сказал, что ему надо позвонить, и отсутствовал довольно долго. Пет подумала, что он звонит Мэри, так неожиданно скрасившей его жизнь.

Джозеф вернулся, широко улыбаясь.

– Завтра мы будем дома, дед, если ты так скучаешь по своей невесте. Нет причин оставаться здесь.

– Для тебя нет, – возразил Джозеф. – Я отвезу тебя в аэропорт.

– Меня?..

– Пет, я не поеду в Нью-Йорк. Сейчас, вернувшись на родину, я понял, как скучал по ней.

– А как же Мэри?

– Я позвонил ей. Она завтра же летит сюда. – Джозеф просиял. – Я хочу быть рядом с ней, когда она поймет, что мы принадлежим этой стране.

– Принадлежите? Ты хочешь остаться здесь?

– Да. Ведь хорошо жить там, где знают, как правильно произнести имя моей жены – Марика. Тебе не кажется, что это намного поэтичнее, чем Мэри?

Пет расхохоталась:

– Ты замечательный человек, дед!

– Я весьма романтичен, не так ли? Не случайно говорят, что жизнь начинается в восемьдесят.

Вернувшись в Нью-Йорк, Пет поняла, что драгоценности Ла Коломбы впервые не кажутся ей такими важными.

«Возможно, – подумала она, – стоит сказать Люку, что можно сократить срок помолвки».

Глава 10

Андреа предложила Пет позавтракать в ресторанчике «Ла Гренуй».

Пет прибыла ровно в час, но Андреа уже ждала ее, ослепительно элегантная в ярко-голубом костюме.

Настроение у обеих было приподнятым, и ничто не напоминало о напряжении, так часто возникавшем между ними прежде. Андреа спросила Пет, как дела, и та сказала, что уезжала с дедом в Голландию и что он собирается жениться.

– Да, никогда не поздно начинать жизнь заново. – Андреа подняла бокал. – Кстати, мы с Марселем тоже подумываем уехать отсюда. Поэтому я и хотела поговорить с тобой.

Марсель никогда не чувствовал себя уютно в Америке, объяснила Андреа. Он приехал сюда только по распоряжению Клода, а после его смерти решил не возвращаться в Париж, где ему все напоминало бы об отце. К тому же Марсель признался, что не имеет призвания к ювелирному делу.

– Он готов отдать мне все, чего я и добивалась. Но ирония судьбы в том, что без него это не доставит мне удовольствия. Главным для меня всегда была борьба с ним, понимаешь?

– Да.

– Поэтому мы решили закрыть магазин.

– Закрыть?

– Только в Нью-Йорке. «Дюфор и Иверес» останется в Париже, где всем будет заправлять кузен Марселя. А мы поселимся за городом. Представляешь, я – мадам Иверес, хозяйка фамильного замка!

– Ты добьешься успеха в любом деле, – уверенно сказала Пет.

Глаза Андреа вспыхнули.

– Знаешь, в замке есть винокурня. Вино всегда было неплохим, но не более того, и со времен Наполеона в поместье, как правило, заготавливали пару тысяч бутылок в год. – Андреа подалась к Пет. – Я переверну там все с ног на голову. Вот увидишь, лет через пять я превращу «Шато д'Иверес» в лучшее вино Франции и буду зарабатывать сорок миллионов на экспорте.

– Одной тебе под силу такое…

– Только не говори Марселю. Он надеется, что я готова осесть в захолустье и растить детей, а не виноград.

– Не выдам твоего секрета и на гильотине, – пообещала Пет. – Но думаю, Марселя этим не удивишь.

В конце концов Андреа сказала то, ради чего просила о встрече.

– Может, тебя заинтересует наше оборудование? Парижский магазин в нем не нуждается, и сомневаюсь, что нам удастся быстро распродать обстановку. В отличие от «Тезори» «Дюфор и Иверес» – слишком консервативная фирма, и мне так и не удалось изменить ее образ.

Пет не сомневалась, что Андреа не заломит цену. Получив оборудование, она, возможно, уговорит Антонио Скаппу открыть новый магазин.

– Хорошо. Давай зайдем ко мне в офис после ленча. Я предупрежу банк, что придется провести оплату, и мы подпишем протокол о намерениях.

В офисе Пет поджидали сотрудники, готовые представить ей план экспозиции флакона Ла Коломбы. Чтобы закончить дела с Андреа, Пет попросила их вернуться через полчаса.

– О какой особой выставке они говорят? – поинтересовалась Андреа.

Раньше Пет не так доверяла ей, чтобы говорить о пропавших драгоценностях. Даже поездку в Амстердам она назвала сентиментальным путешествием следом. Но сейчас Пет подумала, что Андреа с ее связями может оказаться небесполезна в поисках Витторио.

Пет вынула из сейфа вельветовый мешочек и положила на стол половинку флакона.

– Вторая половинка, – сказала она, – у моего пропавшего дяди, как и коллекция драгоценностей стоимостью от тридцати до сорока миллионов.

– Интересная история, – равнодушно заметила Андреа. – Прости меня, Пет, но я тороплюсь. Может, займемся протоколом?

– Конечно.

Пет положила флакон в сейф, подошла к столу и позвонила в банк.

Ее удивила реакция Андреа. Никто и никогда так равнодушно не смотрел на этот шедевр, правда, у ее собеседницы голова, очевидно, занята другими проблемами. Кроме того, очаровательная Андреа Скаппа всегда прежде всего преследует свои цели.

Вплоть до выходных Пет размышляла о том, как лучше выставить половинку флакона Ла Коломбы. Она не верила, что это поможет найти Витторио, но надеялась привлечь новых покупателей. Потом, убедившись, что сделала все возможное. Пет выйдет замуж за Люка.

Субботним вечером она отправилась домой… где Люк подарил ей обручальное кольцо.

А через несколько часов завыла сирена сигнализации.

В понедельник полиция частично восстановила картину происшедшего. Взлом был произведен профессионалами, которые украли единственную по-настоящему дорогую вещь, хранившуюся в личном сейфе Пет. Вор знал о ее существовании.

Список подозреваемых включал Лотти, художников-оформителей и даже продавцов. Все они были допрошены полицией.

– Эти люди не вызывают подозрений, – сказал следователь. – Все они преданы вам, мисс д'Анжели, и мы не располагаем сведениями о том, что кто-то из них связан с криминалом. Может, это был случайный посетитель?

Пет знала, что никто из посторонних не видел флакона. И только после ухода детектива она вспомнила об Андреа.

Вначале Пет отмела это подозрение. Андреа не нужны драгоценности – у нее самой их пруд пруди. Может, Андреа привлекла уникальность флакона? Но здесь была только половина.

«Абсурдно даже думать об этом, – говорила себе Пет. – Если даже Андреа захотела бы украсть флакон, как она могла это сделать?»

С помощью профессионалов.

Пет, как любой владелец ювелирного магазина, знала: полиция и страховые компании постоянно рассылают циркуляры с фотографиями воров, чтобы их могли опознать в любом месте. Имея на руках такой список, не трудно войти в контакт с любым «специалистом».

Но зачем это Андреа?

Пет набрала номер «Дюфор и Иверес», но услышала, что миссис Иверес нет в офисе.

– Это Петра д'Анжели. Попросите ее позвонить мне, когда она вернется.

– Она не вернется сегодня, мисс д'Анжели. Миссис Иверес уехала по делам.

– А мистер Иверес?

– Соединяю.

Марсель взял трубку и тут же рассыпался в благодарностях – оказывается, Андреа уже сказала ему, что Пет покупает их оборудование.

– Марсель, – осторожно спросила Пет, – а где Андреа?

– Ей пришлось уехать за границу.

– Одной?

– Она поехала к отцу, Пет. Меня там вряд ли встретят с распростертыми объятиями.

– Я думала, что и ее тоже.

– За все эти годы Андреа натерпелась от старика, но решила поговорить с ним последний раз. Она была так взволнованна, будто считала, что он скоро умрет. Ее поездка – полная неожиданность для меня.

– Марсель, здесь произошла кража. Кое-что очень ценное извлекли у меня из сейфа. И… я хотела спросить Андреа, не знает ли она об этом.

– О чем ты? Как она может знать…

Внезапно все подозрения показались Пет абсурдными.

– Забудь, Марсель. Мне не стоило беспокоить тебя по таким пустякам. А когда Андреа вернется?

– Завтра или послезавтра.

Пет положила трубку.

Отъезд Андреа и кража флакона – просто совпадение.

К старости Антонио Скаппа спал все меньше. И лежа без сна и уставившись в потолок, он вспоминал о жизни Витторио. Антонио вставал ни свет ни заря, чтобы заняться делом, которое стало для него спасением и давало ему возможность скрыться.

Неудачник Витторио имел репутацию преступника и сообщника убийцы. А Антонио многого достиг, поэтому именно этот образ был для старика предпочтительнее.

Туман еще не рассеялся, когда Антонио подъехал к «Тезори». Он поднял защитные панели, выключил сигнализацию, отпер дверь, а потом запер ее за собой. До открытия оставалось еще несколько часов. Обычно в это время он просматривал доклады своих агентов в других городах или переставлял экспонаты на витринах.

Если Антонио приходил совсем рано, то спускался в огромный подвал и открывал сейф, шифр которого знал только он, и смотрел на драгоценности Ла Коломбы. За исключением ожерелья и ряда мелких изделий, отданных им Берсмой, вся коллекция осталась в целости. Антонио использовал ее как гарантию, чтобы получить кредит, необходимый для строительства первого магазина. Стоило только показать пару вещичек банковским работникам, и те тут же подписывали бумаги.

Этим утром, однако, он не спустился в подвал, хотя давно уже не делал этого. Обладание сокровищем принесло ему мало радости, поскольку Антонио не мог показать его никому другому.

Он направился к офису. Из-под двери выбивался луч света. Похоже, кто-то забыл выключить лампу на столе.

Это действительно была лампа, но в кругу света Антонио увидел верхнюю половину флакона Ла Коломбы – ту часть, которую он подделал.

– Какого черта!

Он бросился вперед, чтобы схватить и спрятать ее. И в этот момент из темноты выступила фигура. Антонио замер.

– Значит, это правда. Антонио Скаппа – это Витторио д'Анжели, вор и военный преступник.

– Ты?! – с ненавистью воскликнул он и схватил половину флакона. Сжимая ее в руке, он повернулся к дочери. – Как ты сюда попала? Как вытащила это из сейфа…

– Да уж, ты сделал все, чтобы я никогда не могла прийти сюда. Но ты дал Франко ключи. Вначале я отправилась к нему, и как только я сказала ему, о чем речь… сказала, кто наш отец, он сразу согласился помочь.

Антонио молча смотрел на Андреа.

– Кстати, то, что ты держишь в руках, вовсе не из сейфа. Я украла это у твоей племянницы в Нью-Йорке. Слышишь, дорогой папочка? Я украла вещицу… Я такой же вор, как ты. – Губы Андреа скривила горькая усмешка.

Антонио глубоко вздохнул. В словах дочери он не услышал угрозы. Теперь он понял, почему она здесь.

– Значит, ты обнаружила правду. Что ты хочешь за свое молчание? Долю в моей фирме? Хорошо, ты доказала свое умение, а мне и так тяжело одному.

Андреа покачала головой.

– Нет, папочка, – с издевкой ответила она, – я не хочу этого.

– Тогда – что? – нетерпеливо спросил Антонио. – Говори. Ты знаешь, что я хочу сохранить свое имя в тайне и готов заплатить за это. Назови цену, я заплачу, и мы снова будем жить каждый своей жизнью.

– Жаль, что я узнала об этом так поздно. Мне было бы гораздо легче ненавидеть тебя.

– Говори! Мне наплевать, что ты думаешь обо мне. Ты шантажируешь меня, и я готов платить. Давай быстрее покончим с этим делом.

Андреа долго смотрела на него. «Как ужасно иметь такого отца», – подумала она. А потом внезапно поняла, что он ей не отец. С этим человеком ее связывает лишь одно незавершенное дело.

– Хорошо, – сказала Андреа. – Вот мои условия…

Пет осенило в середине ночи. Именно во сне ей открылась вся правда, и она вскочила как ужаленная.

Ее возглас разбудил Люка. Сквозь окно пентхауса на обнаженное тело Пет падал яркий лунный свет, и Люк сразу заметил, что она дрожит.

– Что случилось, дорогая?

– Антонио, – прошептала Пет, глядя в темноту. Затем повторила громче: – Это Антонио. Андреа украла флакон и повезла к нему.

– Зачем ей это нужно?

– Потому что Андреа похожа на меня… она никогда не забывает.

Люк удивленно покачал головой.

– Андреа видела флакон много лет назад и вспомнила об этом. Кроме того, она могла сопоставить и другие факты. То, как ее отец бился за ожерелье на аукционе, или, возможно, она слышала какие-то рассказы матери… Андреа поняла, что ее отец – Витторио д'Анжели. Только это и побудило Андреа похитить флакон.

– Что ж, – сказал Люк, – наконец-то ты поняла, кто твой дядя… И что собираешься делать?

Пет задумалась. Сможет ли она заставить Антонио отказаться от коллекции Ла Коломбы, не располагая доказательствами того, что он получил ее незаконно? Как доказать, что он Витторио? Даже если она обратится в суд, дело скорее всего ничем не кончится. Главная улика находится в другой стране и надежно спрятана. Понадобятся годы усилий.

А ведь Пет – партнер Антонио! Она брала у него деньги, чтобы создать процветающее предприятие – и теперь нападет на него со странным, ничем не подтвержденным обвинением. Это станет газетной сенсацией. Женщина, охваченная жаждой мести, и солидный бизнесмен, вынужденный защищаться от проходимцев.

– Не знаю, что делать, – призналась Пет. – Но по крайней мере у меня есть время подумать.

– Да, – согласился Люк. – Время есть.

Он обнял ее и привлек к себе. Его ласки успокоили Пет.

– Странно, – прошептала она, – но это уже не так важно для меня. Когда-то я не могла жить без драгоценностей, но это было до того, как ты дал мне все, что нужно.

Люк тихо рассмеялся и еще крепче обнял ее.

Глава 11

На следующий день Пет сказала полицейским, что знает вора, но не станет выдвигать обвинения, поэтому отказывается от возбуждения дела.

– Не понимаю, вы собираетесь спустить все на тормозах? – спросил один из них.

Пет насмешил его жаргон.

– Именно это я и хочу сделать.

Полиция не любит людей, которые «играют в игры», заявили Пет, однако она стояла на своем, и к пяти часам дело закрыли. Магазин уже убрали, систему сигнализации восстановили, окна вставили, так что «Тезори» был готов снова принимать покупателей.

Пет уже собралась уходить, когда зазвонил телефон.

– Привет, кузина, – сказал голос.

– Где ты? – спросила Пет, оправившись от изумления.

– В аэропорту Кеннеди.

– А флакон…

– Увидишь. – Андреа сказала, что будет в городе через час и хочет встретиться.

– Жду тебя.

– Отлично. Ты не попросишь приехать моего дядю? – Андреа повесила трубку.

Они собрались в гостиной к шести часам – Люк и Пет, Стив и Анна. Стив ходил из угла в угол, говоря о Витторио, вспоминая его предательство, твердя, что брата нужно призвать к ответу, раз известно, где он сейчас.

Прошло еще полчаса, но Андреа так и не появилась.

– Очередные игры, – предположил Люк.

– Нет, – возразила Пет. – Она приедет.

Десять минут спустя позвонил привратник и сообщил, что приехали мистер и миссис Иверес.

Пет открыла дверь, но не увидела ни Марселя, ни Андреа. Все пространство занимали огромные кожаные чемоданы с золотым тиснением.

Андреа стояла чуть в стороне.

– Это все твое, – сказала она. – Твое… и твоего отца. Примите мои извинения.

Это были кофры с драгоценностями Ла Коломбы.

И, попивая шампанское, Андреа рассказала о своем договоре с Витторио. Чтобы не потерять репутацию и дело, Витторио согласился расстаться с коллекцией и передать Пет свою долю в американском отделении «Тезори».

Сначала Стив заявил, что этого мало. Витторио должен ответить за убийства партизан в деревне, в которую привел своего тестя-нациста.

– Папа, тебе решать, – сказала Пет, – стоит ли открывать эти кровоточащие раны.

Стив взглянул на Анну, и она молча взяла его за руку.

– Пожалуй, нет, – проговорил он. – Может, Витторио и не был виноват, а я обвинял его, потому что хотел найти виновного.

Они открыли кожаные чемоданы, и комнату наполнило сверкание сотен драгоценных камней. Женщины, как дети, мерили одно украшение за другим, а мужчины аплодировали им. Глядя, как любовно перебирают вещи Анна и Андреа, Пет решила обязательно подарить им кое-что. И вообще, коллекцию необходимо поделить с Андреа. Здесь слишком много драгоценностей для одной женщины – любой, кроме Ла Коломбы.

Пет смотрела на себя в зеркало. Единственной ее одеждой было длинное ожерелье из великолепных бриллиантов – самое роскошное украшение из всей коллекции бабки. Пет казалось, что Ла Коломба где-то рядом, возможно, даже в ней. «Без сомнения, – думала Пет, – прекрасная куртизанка иногда вот так любовалась своим отражением».

– Иди сюда, – позвал ее Люк.

Пет направилась к нему, и при каждом ее шаге бриллианты дрожали и переливались. Люк потянулся к ней.

Но перед тем как отдаться желанию, Пет сняла ожерелье. Ей не нужны украшения, когда ее обнимают руки любимого, и никогда не будут нужны.

«Ла Коломба тоже знала об этом», – размышляла Петра д'Анжели, лежа рядом с Люком. Свет, блеск и красота стали частью их любви, частью того, что всегда будет объединять их.