Дракон и жемчужина

Глава 6

В самом удаленном уголке сада, скрытый густыми ветвями плакучих ив, стоял небольшой белый павильон, со всех сторон окруженный искусственными каналами.

Подойти к нему можно было только по узкому горбатому мостику. С первого взгляда Стэнтон Вэр согласился с Цзываной: это место было создано для любви.

Стены павильона украшала изысканная чугунная решетка. По углам крыши сидело по грифону — птице, призванной отгонять злых духов.

Вода в каналах, окружавших удивительный павильон, почти скрывалась цветущими лотосами, которые уже начали раскрывать свои прелестные бело-розовые лепестки.

Внутри было всего две комнаты. Первая, побольше, вполне могла служить гостиной. Однако дальний ее конец был отделен розовыми шторами, расшитыми пышными цветами магнолии. Они очень украшали скромную комнату и в то же время скрывали широкую, мягкую кровать, покрытую стеганым пуховым покрывалом.

Вторая комната, меньшая, была украшена и обставлена более сдержанно. Но зато в ней хранилась великолепная коллекция нефрита.

Многие верили, что этот удивительный по разнообразию оттенков и чрезвычайно любимый в Китае камень обладает магическими свойствами.

— Здесь мы сможем познать счастье, — негромко проговорила Цзывана.

Стэнтону Вэру потребовалось сделать над собой немалое усилие, чтобы ответить достаточно твердо:

— Прежде всего мне необходимо принять ванну. К тому же мы оба умираем от голода.

Он взглянул на Иня, и слуга поспешил в кухню готовить обед, а Стэнтон направился в свою комнату.

Действительно, последние два дня они боялись заходить в деревни, чтобы купить какой-нибудь еды. Им удалось раздобыть в крайнем домике одной деревни лишь немного риса и овощей. Хозяйка казалась испуганной и торопилась спрятаться в дом. Люди ждали начала страшных событий и хотели припрятать припасы на черный день. По многу часов молодые люди проводили в седле. Лошади устали и шли медленно и вяло, поездка по жаре оказывалась очень утомительной. Поздно вечером, едва добравшись до ночлега, оба падали и мгновенно засыпали. Даже во сне Стэнтон Вэр крепко, словно защищая, обнимал свою подругу, но он всеми силами гнал от себя мысли о любви.

Так же, как Цзывана, Стэнтон Вэр ни на минуту не сомневался, что священник, обладавший даром предвидения, не отправил бы их в путь, если бы не был уверен в его безопасности.

Во время путешествия мысли Стэнтона Вэра время от времени возвращались к служителю далекого горного храма, а иногда он ощущал его присутствие настолько явственно, что не сомневался: в этот момент святой отец молится за успех их путешествия.

Однажды ночью, лежа без сна на душистом сене, Стэнтон Вэр задумался о том, что же ждет Цзывану. Неожиданно девушка положила голову ему на плечо и проговорила:

— Не волнуйся и не мучь себя понапрасну: ведь наша судьба в руках Просветленного.

Стэнтон Вэр даже не удивился, что возлюбленная с такой легкостью разгадала его мысли. Души их уже так тонко настроились друг на друга, что иногда общались без помощи слов.

В голосе Цзываны сквозила спокойная уверенность. Стэнтон молча нежно поцеловал подругу. Но она уже спала.

Оставшись один в небольшой комнате в белоснежном павильоне лотосов, Стэнтон Вэр первым делом принес благодарственную молитву всевышнему за избавление от опасностей и за благополучное возвращение.

Цзывана всю дорогу волновалась гораздо меньше, чем Стэнтон. А ему пришлось преодолеть немало приступов леденящего душу страха. Он понимал, что не только необычная красота девушки может стать источником опасности. Их вполне могли принять за китайцев, принявших христианство.

В разных провинциях страны «боксеры» уже убили сотни христиан. Трудно было точно подсчитать число жертв, к тому же эти убийства не получали широкой огласки, поэтому в иностранных представительствах о них почти не было известно.

К счастью, многие из молодых бандитов были настолько невежественны, что полагали единственным признаком обращения в христианство крест, нарисованный на лбу.

Теперь, когда наконец Цзывана была в безопасности, Стэнтон Вэр, лежа в душистой ванне, отогнал от себя изнуряющий душу страх.

Когда он появился в комнате Цзываны, девушка уже переоделась и ждала его.

В нежно-розовом платье она казалась хрупкой и беззащитной. В волосах ее сверкали бриллианты и сапфиры, а тонкие запястья украшали изящные золотые браслеты с рубинами. Рубины поблескивали огненными искрами и на защитных чехольчиках для ногтей, которые положено было носить богатой китайской девушке.

Сейчас они были лишь данью традиции. Холеные длинные ногти девушка остригла сразу же, как только переоделась в простой китайский костюм.

Стэнтон Вэр остановился в дверях, глядя на возлюбленную, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово.

Глаза их встретились, и, даже не касаясь друг друга, они почувствовали, какими близкими сделали их узы любви.

Наконец Цзывана оторвала взгляд от глаз любимого.

— Ты куда-то уходишь! — разочарованно воскликнула она.

Стэнтон Вэр был одет вовсе не в парадную одежду мандарина, которой снабдил его Цзэнь-Вэнь.

Этот роскошный китайский гардероб ожидал его прибытия в павильоне вместе с европейской одеждой, которую Стэнтон оставил в Пекине. Инь, который пришел помочь господину одеться, рассказал, что, как только слуги принца бросились в горы ловить беглецов, он сам развернул повозку с багажом и направился в Пекин.

— Ты поступил, как всегда, мудро, — с улыбкой признал Стэнтон Вэр.

— Ничего не пропало, кроме той одежды, которую пришлось засунуть в щель между камнями, — гордо сообщил слуга, — но и за ней я обязательно съезжу, как только страсти утихнут.

Стэнтон Вэр надел простую хлопковую рубашку, которую достал из сундука все тот же услужливый Инь.

В ней мог бы ходить и владелец небольшого магазинчика, и мелкий служащий. В таком виде на улице легко было остаться незамеченным.

В возгласе Цзываны прозвучало и сожаление, и даже страх, но Стэнтон Вэр подошел к ней и нежно обнял.

— Люблю тебя! — проговорил он. — Уже совсем скоро настанет время, когда я смогу доказать тебе всю глубину и необъятность моего восторга. Но прежде всего мне необходимо исполнить свой долг.

Девушка негромко вздохнула, словно смиряясь с неизбежным, и едва слышно прошептала:

— Ты же знаешь, я все прекрасно понимаю.

Он поцеловал ее в лоб. В эту минуту на мостике послышались шаги Иня — расторопный слуга нес им обед, — и влюбленным пришлось прервать свои ласки.

Они удобно уселись на низком, обитом дорогим шелком диване и принялись за еду, которая казалась молодым людям особенно вкусной, так они были голодны.

Инь подал им свежую рыбу с кисло-сладким соусом, который так любил Стэнтон Вэр, дичь, сочные ломтики свинины, жареных цыплят, черепаховый суп.

Путешественники ели почти целый час и только после этого почувствовали, что сыты.

Стэнтон Вэр откинулся на подушки и взял бокал с золотистым вином.

— Кажется, я снова начинаю чувствовать себя человеком, — признался он.

Цзывана рассмеялась:

— И я тоже. Должна признаться, что сегодня весь день мысли мои возвращались к еде.

— А я вот думал лишь о тебе, — улыбнулся в ответ Стэнтон Вэр. — Но не скрою, милая, я тоже умирал от голода.

Девушка взяла возлюбленного за руку.

— Все это так удивительно, — почти прошептала она, — быть здесь… с тобой…

Он сжал ее тонкую руку и неожиданно спросил:

— Радость моя, как ты хочешь выйти за меня замуж? Как китаянка, русская или уступишь английским традициям?

На мгновение его подруга оцепенела, словно он испугал ее. Но довольно скоро глаза девушки засияли.

— Это не важно… как именно… я выйду за тебя замуж, — прошептала она. — Главное… что я стану твоей женой…

— Умница! — воскликнул Стэнтон. — Такого ответа я и ждал. — Он поднялся и заключил ее в объятия. — Я вернусь очень быстро, моя дорогая, — пообещал он. — И как только вернусь, мы все решим насчет нашей завтрашней свадьбы. Обещаю тебе, что церемония не окажется ни слишком длинной, ни слишком шумной.

— Единственное, что имеет значение, это твое присутствие на ней, — с улыбкой ответила девушка.

— И твое! — Их объятие оказалось таким долгим и жарким, что павильон закружился вокруг молодых людей. А потом, не оглядываясь, Стэнтон Вэр вышел из комнаты, зная, что если еще раз посмотрит на любимую, то уже не сможет уйти.

Стэнтон Вэр сидел в гостиной американского представительства напротив Герберта Сквайерса.

— Вы получили мое сообщение?

— Когда ваш слуга передал мне все, что вы велели ему сказать, я настоял, чтобы посланник как можно скорее встретился с сэром Клодом Макдоналдом.

— И что же?

— Все как обычно. После того, как первого июня прибыл военный контингент, иностранные представительства впали в привычную летаргию.

— Так все-таки войска подошли? — воскликнул Стэнтон Вэр.

Это произошло, потому что по прибытии в Китай он собственноручно послал в министерство иностранных дел срочную телеграмму.

Герберт Сквайерс кивнул:

— Контингент достаточно небольшой: семьдесят пять русских, столько же — англичан и французов, пятьдесят американских морских пехотинцев, сорок итальянцев и тридцать пять японцев.

— Но этого недостаточно! — быстро возразил Стэнтон Вэр.

— Я это понял, когда получил ваше сообщение. Поэтому сэр Клод Макдоналд, по настойчивой рекомендации моего посланника, отправил срочную телеграмму адмиралу сэру Эдварду Сеймуру.

— Который в то время находился на военном корабле в Дагу.

— Верно. В тот же день почти две тысячи человек выехали поездом из Тяньцзиня, но на полпути к Пекину они столкнулись с «боксерами».

— Был бой?

— Значительные силы «боксеров» напали на поезд. Эти невежды считали, что пение и заклинания предохранят их от иностранных пуль и мечей.

— Они сами оказались жертвой собственных фокусов! — словно про себя заметил Стэнтон Вэр.

— Войска открыли огонь и сразу уничтожили больше пятидесяти мятежников. Остальные просто разбежались. Но вдовствующая императрица узнала, что западные войска подходят к столице.

— «Боксеры» появятся здесь не далее как завтра, — проговорил Стэнтон Вэр.

— Императорская армия сделает все, что в ее силах, чтобы не позволить адмиралу Сеймуру прийти нам на помощь.

— Это вполне очевидно, — согласился Стэнтон Вэр. — Мне кажется, что те, кто находятся в иностранных представительствах, даже не смогут выйти из своих зданий. — Он вспомнил о том видении, которое посетило его в храме, и прибавил: — Как вы, наверное, знаете, лучше всего защищено именно британское представительство. Предчувствую, что именно в его стенах вы все окажетесь в осаде.

На лице мистера Сквайерса отразилось изумление, но Стэнтон Вэр спокойно добавил:

— Очень важно, чтобы вы имели там достаточный запас продуктов и воды.

— Вы правы, — согласился секретарь. — Даже если адмиралу Сеймуру удастся прибыть до начала осады, глупо не принять всех мыслимых мер предосторожности.

— Именно так!

С этими словами Стэнтон Вэр поднялся, но прежде, чем попрощаться, он спросил:

— Вы не знаете, как бы я мог встретиться с русским священником?

— Мне кажется, что сейчас вам не удастся выманить его за стены российского представительства. Слишком уж заметны здесь его черная ряса и длинная борода, — с сомнением ответил Герберт Сквайерс. — Сегодня на окраине города сгорело много церквей. А если завтра здесь появятся «боксеры», то же случится с остальными.

Стэнтон Вэр возвращался из представительства по запруженным толпой улицам, над которыми словно веяли дурные предчувствия. Да, трудно будет исполнить заветный замысел и жениться на Цзыване немедленно.

Не отдавая себе в этом отчета, он в глубине души послал к Небесам просьбу о помощи. Так он всегда поступал в трудную минуту.

Как ему хотелось, чтобы Цзывана стала его женой! Когда это случится, он сможет защищать ее куда надежнее, чем сейчас.

Стэнтон быстрым шагом преодолевал улицу за улицей, но даже сейчас, в сумерках, то там, то здесь мелькали красные повязки. Он понял, что многие из бунтовщиков решили, не дожидаясь сигнала принца Дуаня, войти в город.

В воздухе уже ощущался запах гари, а в толпе все чаще и чаще попадались люди с узелками под мышкой. Начались грабежи.

Стэнтон Вэр знал, что скоро загорятся лавки иностранных купцов, а вместе с ними сгорят и китайские магазины.

Неожиданно прямо на Стэнтона Бэра, едва не сбив его с ног, из переулка выскочил человек. В руках он нес что-то тяжелое.

Незнакомец тут же отскочил, в темноте юркнул за угол, а Стэнтон Вэр почувствовал, как прямо под ноги ему что-то упало, и машинально нагнулся, чтобы рассмотреть, что это.

В тусклом уличном свете он не сразу разглядел, что это императорская эмблема, изображавшая дракона. В острых когтях он держал жемчужину.

Когда-то этот дракон символизировал плодородие земли, орошаемой благодатным дождем. Но потом императорская династия сделала его символом своего могущества. И с тех пор этот символ украшал почти все комнаты дворца, превратившись в герб самого Китая, стремящегося овладеть жемчужиной знания и могущества.

Та вещица, которую держал сейчас в руках Стэнтон, представляла собой лишь маленькую копию огромных драконов, смотревших со всех стен Запретного города и украшавших большинство государственных зданий.

Стэнтон Вэр положил дракона в карман и поспешил дальше, стараясь держаться самых тихих переулков. Он уже подходил к дому Цзэнь-Вэня, когда почти у порога услышал громкий крик и увидел дерущихся людей. Стэнтон попытался обойти их, но потом понял, что это двое дюжих «боксеров» напали на пожилого человека и сбили того с ног.

— Христианин! Христианин! — как оглашенные кричали они, добавляя к этому самые грязные слова на диалекте провинции Шаньдун.

Не думая о собственной безопасности, Стэнтон Вэр сделал молниеносное движение, и через секунду парни бросились прочь, спотыкаясь и падая.

Наклонившись, майор помог их жертве подняться с земли. Тот застонал и произнес по-китайски с сильным акцентом:

— Благодарю за то, что помогли старику.

В темноте трудно было разглядеть лицо человека, но дышать ему было трудно, а на земле блестел брошенный нож.

— Мой дом совсем близко, — обратился Стэнтон Вэр к старику. — Пойдемте, там вы сможете укрыться от опасности и прийти в себя.

Он постучал в заднюю дверь, и та почти сразу открылась. На пороге показался Инь и с удивлением посмотрел на человека, которого его господин почти нес на руках.

— «Боксеры»! — коротко пояснил майор.

Он помог пострадавшему войти, а Инь запер дверь и задвинул все засовы.

На служебной половине дома в маленькой комнате горел свет. Стэнтон Вэр помог человеку сесть на стул. Старик был одет в плащ с капюшоном, но сейчас капюшон откинулся, и, увидев высокие скулы, темные, широко поставленные глаза, длинную бороду, майор понял, что спас русского священника!

Он подумал, что Небеса откликнулись на его мольбу о помощи. Стэнтон отер кровь с лица священника, а тот, выпив сладкого вина, обрел способность говорить и принялся горячо благодарить своего избавителя.

— Могу ли я заметить, что весьма неразумно с вашей стороны ходить по улицам в такое время? — обратился к нему Стэнтон. — «Боксеры» уже наводнили город, а завтра здесь появятся тысячи бандитов. Они будут жечь церкви и убивать не только иностранцев, но и китайцев-христиан.

— Сегодня сожгли мою церковь, — ответил священник, — но мне удалось и своих товарищей, и прихожан-китайцев спрятать в подвале, недалеко отсюда. Там они в безопасности. Но беда в том, что у нас мало еды и почти нет денег. — Он горько, безнадежно вздохнул. — Я пытался добраться до российского представительства, чтобы попросить помощи. Но теперь я понимаю, что сейчас уже ничего не поделаешь. Надо было все предвидеть заранее и запасти продовольствие.

— Не кляните себя, вы не одиноки. В городе многие боялись посмотреть правде в глаза. А теперь уже действительно вы не сможете добраться до своего представительства.

— Понимаю, — печально вздохнул священник.

— Но я могу вам помочь, — продолжал Стэнтон Вэр, — я дам и денег, и немного еды. А потом вы отправите кого-нибудь из своих китайцев, чтобы купить все необходимое. Но если дорожите жизнью, ради всего святого, не выходите из подвала до прихода западных войск!

Священник с удивлением взглянул на него:

— Почему вы хотите нам помочь?

— Я тоже христианин. — Помолчав с минуту, Стэнтон Вэр заговорил снова: — Прежде чем вы уйдете, могу ли я попросить вас об одолжении?

— Вы спасли мне жизнь, сын мой, — ответил священник, — так что требуйте от меня всего, что в моих силах.

— Я очень хочу жениться на девушке, крещенной в православной вере.

— С удовольствием обвенчаю вас, — просто ответил священник.

— Только сначала я хотел бы умыться и переодеться, — попросил Стэнтон Вэр и позвал Иня.

— Будь добр, отведи этого святого человека к своей госпоже и объясни ей, что наша свадьба состоится сейчас же, через несколько минут.

— Хорошие новости, благородный сэр, очень хорошие новости! — с восторгом отозвался Инь.

Стэнтон Вэр поспешил в павильон лотосов.

Еще с мостика он увидел, что в комнате Цзываны горит свет. Девушка ждала своего возлюбленного, но Стэнтону не хотелось предстать перед ней в той простой одежде, которая помогла ему спокойно пройти по улицам города. Он чувствовал себя грязным, особенно после встречи с «боксерами».

Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы умыться, и теперь он стоял в нерешительности, не зная, что лучше надеть. Ему хотелось жениться в своей одежде, но появился Инь, неся какой-то удивительно красивый наряд.

— Сэр, это традиционный китайский свадебный наряд, — пояснил он. — Его надевал мой благородный господин Цзэнь-Вэнь в день своего бракосочетания. Я уверен, что господин будет рад, если вы наденете его, чтобы жениться на леди, которая так близка его сердцу.

Трудно было не согласиться с его доводами, и невозможно было не удивляться восхитительной вышивке, состоящей из символов счастья и удачи.

— Может быть, это и к лучшему, если священник будет считать меня китайцем, — вслух подумал Стэнтон Вэр.

— «Риск без необходимости может оказаться обоюдоострым кинжалом», — процитировал Инь древнюю мудрость.

— Ты прав, как всегда, — согласился его господин. — Госпожа уже знает о предстоящем венчании?

— Она очень счастлива, сэр, — улыбнулся Инь, — и сразу занялась приготовлениями, хотя, боюсь, времени у нее совсем немного.

Войдя в комнату Цзываны в роскошном маньчжурском свадебном облачении, Стэнтон Вэр сразу понял, что означали те приготовления, которыми занялась его возлюбленная.

Стены павильона украшали мерцающие свечи. На полу стояли высокие вазы с благоухающими лилиями. В темном канале за окнами павильона плавали маленькие «лодочки счастья» — зажженные свечи, привязанные к бамбуковым палочкам. В Китае их всегда зажигают в особенно торжественные минуты, считая, что это приносит удачу.

Все это было необыкновенно красиво, но, взглянув на невесту, Стэнтон Вэр едва устоял на ногах от восхищения и удивления.

Цзывана изменилась до неузнаваемости. На ней было белоснежное, спускающееся до самого пола платье, украшенное на талии и на груди разноцветной вышивкой, изображающей бабочек. У каждой бабочки на каждом крыле было по драгоценному камню.

Волосы Цзываны украшали сверкающие жемчуг и бриллианты, а шею — длинная нитка великолепного жемчуга.

В предчувствии великого таинства глаза ее казались огромными, темными и бездонными. В них светились и счастье, и предчувствие великих перемен.

Жених подошел к невесте, и она доверчиво протянула ему руку. Так, держась за руки, они и подошли к священнику, который стоял в дальнем конце комнаты в торжественном ожидании.

Молодые опустились перед ним на колени, и он по-русски провел весь ритуал венчания.

У Стэнтона Вэра не было кольца, которое он должен был надеть на палец любимой, но Цзывана отдала ему одно из своих, самое красивое.

Он торжественно надел его на нежный пальчик, твердо помня, что этот замкнутый круг символизирует их жизнь, которую теперь им предстояло пройти вместе. Отныне они стали неразрывным целым, а каждый в отдельности — лишь частью другого.

Священник благословил молодых, и пальцы Цзываны крепко сжали руку возлюбленного. Души их в эту минуту словно покинули тела и в восторге воспарили в бесконечность божественного простора.

Жизнь могла принести им еще немало бед, лишений и испытаний, но им нечего было бояться, потому что любовь теперь надежно защищала обоих.

Они поднялись с колен, а священник, словно желая оставить их наедине в эту святую и торжественную минуту, отвернулся. Инь проводил его через мостик, через сад, через внутренний дворик к дому, где случайного, но столь дорогого гостя ожидало угощение, а также обещанные припасы и деньги для прихожан.

Влюбленные остались в павильоне одни. Их окружало торжественное, исполненное восторга и нежности молчание.

— Ну вот, наконец-то ты стала моей женой, — произнес Стэнтон чуть удивленно, словно он не мог поверить в то, что произошло.

— А ты мой муж, — негромко ответила девушка.

— Я люблю тебя, — заговорил майор. — Я поклоняюсь тебе, ведь ты для меня святая. Я боготворю тебя, ведь ты не только часть этого мира, а принадлежишь еще и иному, божественному.

Говорил он очень медленно, словно раздумывая.

Цзывана, взглянув на мужа полными слез глазами, опустилась перед ним на колени и коснулась лбом пола у самых его ног.

— Нет-нет! — быстро возразил Стэнтон Вэр и, наклонившись, поднял любимую и заключил ее в объятия.

— Я просто хотела выразить свои чувства к тебе. Ты так чудесен! И я ощущаю ту самую покорность, которую должна испытывать перед своим повелителем китайская женщина.

— Мое драгоценное, смешное сокровище! — растроганно проговорил Стэнтон Вэр. Он нежно и властно обнял принадлежащую ему женщину и припал к ее губам долгим поцелуем.

Он целовал ее медленно и требовательно, словно стремился сквозь слегка разомкнутые губы выпить ее душу, отдав взамен свою.

— Люблю тебя! — умудрилась между поцелуями пролепетать Цзывана. — Люблю так, что боюсь, как бы все это не оказалось сном. Боюсь проснуться и обнаружить, что нам все еще угрожает страшная опасность и до дома еще далеко-далеко.

— Нет, это не сон, но я боюсь, что ты не просто женщина, а воплощение всего совершенства китайского искусства. Ты сродни магии нефрита, прозрачности фарфора, значительности китайской живописи. — И он снова поцеловал возлюбленную.

Цзывана неожиданно возразила:

— Но мы поженились по русскому обряду!

— Это еще одна, пока совсем неизвестная мне, твоя сторона. Ее я собираюсь постичь чуть позже.

Стэнтон Вэр ощутил, как по телу девушки волной прошла легкая дрожь. Он понял, что его страсть находит живой отклик и в ней.

— Но на самом деле я теперь жена английского джентльмена.

— Тебе это очень не нравится? — почти испугался майор.

— Ну что ты! Ничуть! — горячо воскликнула девушка. — Напротив, я горда и счастлива оттого, что принадлежу тебе! Если ты типичный представитель своего народа, то Англия — это самое совершенное место на белом свете!

Нельзя было не рассмеяться, услышав столь необычное и пылкое признание в любви.

— Сегодня наша первая брачная ночь, моя милая, а мне совсем нечего тебе подарить! Даже то кольцо, которым мы обручились, и то уже принадлежало тебе еще до венчания! — вздохнул с сожалением Стэнтон Вэр.

— Разве это имеет какое-нибудь значение? — искренне удивилась молодая супруга.

— Ни малейшего! — ответил муж. — Но подожди! Я кое-что вспомнил! — Он сунул руку в карман и вытащил императорский герб, который не забыл переложить в карман свадебного наряда.

Теперь, на свету, он мог разглядеть свою находку и понять, что это очень ценная вещь. Он не ошибся, решив, что «боксеры» уже начали грабить самые зажиточные кварталы китайской столицы, в которых сосредоточились лавки антикваров, ювелирные магазины и художественные салоны.

Императорский герб, который он поднял из уличной грязи, был выполнен в технике тончайшей эмали и финифти. Голова дракона и когтистые лапы были отлиты из золота. Держа дракона на раскрытой ладони, Стэнтон Вэр видел, как сияет розовым светом восхитительная, безупречная по форме жемчужина мудрости и могущества. Такого совершенства он не встречал еще даже в Китае.

— Где же ты взял это чудо? — Цзывана даже застыла от удивления.

— Оно валялось в грязи на дороге, — просто ответил Стэнтон Вэр.

— Этот герб у кого-то украли?

— Скорее всего. Наверное, ограбили кого-нибудь из богатых ювелиров, а может быть, частный дом. Но у кого бы его ни украли, мы все равно уже не сможем вернуть эту дивную вещь хозяину.

— И поэтому ты решил подарить ее мне.

— Это мой свадебный подарок.

— Более подходящий подарок трудно себе и представить, — несколько загадочно произнесла молодая жена.

На секунду Стэнтон Вэр задумался, но тут же все понял.

— Разумеется, — с радостью согласился он, — ведь ты Безупречная Жемчужина, а я тот самый дракон, который готов обладать тобой и оберегать тебя от любого зла.

— Это на Небесах было решено, что ты должен найти этот герб именно сегодня.

— О моя драгоценная, безупречная маленькая жемчужина! — растроганно прошептал Стэнтон Вэр.

С этими словами он одной рукой обнял свою возлюбленную, а другой вынул из ее волос шпильки, украшенные драгоценными камнями, и небрежно бросил их на диван. Блестящие черные волосы девушки волной рассыпались по плечам, доставая почти до пояса. Стэнтон спрятал в них лицо.

— Вот об этой секунде я мечтал долгими бессонными ночами. Я жаждал увидеть тебя во всей красе с той самой секунды, когда впервые поцеловал — там, в храме на вершине горы, в статуе Будды, — еле слышно прошептал он.

— Так что тебе… мешало раньше? — наивно удивилась девушка.

Ей было трудно говорить: страстное чувство волной захлестнуло все ее существо, с силой сжало горло.

— Я не мог себе это позволить, — неожиданно твердо ответил молодой супруг, — но, должен признаться, это было совсем нелегко при твоей красоте!

Он снова принялся целовать возлюбленную, губами ощущая шелк юной кожи.

— Я так боялся напугать тебя! Боялся, что ты подумаешь, будто я хочу воспользоваться тем положением, в котором мы оказались. Но вот наконец ты и душой, и телом принадлежишь мне, и я могу любить тебя так, как мечтал всегда.

— И как я мечтала… любить тебя, — едва слышно прошептала в ответ Цзывана.

Его поцелуи и объятия стали еще горячее. Он поистине превратился в дракона, который крепко держит бесценное сокровище, готовый сразиться с целым миром за вечное обладание им.

Стэнтон Вэр целовал любимую до тех пор, пока ее тело не воспламенилось тем же священным огнем, который сжигал его самого. Ее губы жадно искали поцелуя, а руки крепко обнимали возлюбленного. Тогда он поднял девушку на руки и, крепко прижимая к сердцу, понес через всю комнату на роскошную, застеленную тончайшим пуховым покрывалом постель.

Отодвинув розовые шторы, он положил Цзывану на это ложе любви. Черные волосы рассыпались по розовым подушкам шелковой волной.

С минуту она так и лежала, глядя на него снизу вверх бездонными от счастья и волнения глазами. А он стоял над ней, не двигаясь, словно собираясь с мыслями.

— Когда ты пришла ко мне во дворце принца, — наконец заговорил он, — то, как предписывает китайской женщине древний обычай, ты приближалась ко мне от самого изножия кровати, покорно и униженно. Сегодня, мое сокровище, я повторю твой путь и сначала поцелую эти маленькие ножки. Я знаю, сколько они выстрадали за долгую и трудную дорогу! Но ты ни разу не пожаловалась, и я преклоняюсь перед тобой!

С этими словами Стэнтон Вэр склонился над любимой и нежно поцеловал каждый пальчик ее маленьких ног. Кожа Цзываны была такой мягкой, что невольно хотелось сравнить ее с лепестками лотоса.

Он сорвал с себя одежду и опустился на кровать. Цзывана страстно обняла его за шею, стараясь как можно крепче прижаться к сильному, мускулистому телу, касаясь его губами.

Стэнтон нежно убрал волосы сначала с одного ушка, потом с другого, целуя их, пока не услышал, как птицей бьется сердце девушки. Он почувствовал, как стремительно нарастает в ней возбуждение.

Губы ее тянулись к его губам. Но он поцеловал ее в лоб, а потом нежно провел языком по дугам густых черных бровей, в который раз удивляясь совершенству и безупречности их формы.

— Боже, до чего же ты хороша! — не смог сдержать восхищенный возглас Стэнтон. — И вся ты принадлежишь и будешь принадлежать мне одному!

Он немного приподнялся, чтобы заглянуть любимой в глаза:

— Учти, я ревнив! Я готов ревновать даже к воздуху, которым ты дышишь, к птицам, чье пенье ты слушаешь, к цветам, до которых ты дотрагиваешься! Ты моя, моя! Я не могу делить тебя ни с чем и ни с кем!

— В мире нет ничего… кроме тебя…

Он ощутил, как Цзывана притягивает к себе его голову, изгибаясь, чтобы быть ближе к любимому.

Но, избегая ее губ, Стэнтон поцеловал сначала маленький прямой носик, потом подбородок, потом уголок рта.

Он чувствовал, какое пламя разгорается в этом хрупком, но сильном теле. Руки все крепче обвивали его, дыхание становилось все чаще.

И вот наконец его губы прильнули к ее губам.

В эту секунду мощная волна страсти подхватила и понесла их в страну чудес, столь восхитительных, столь совершенных, что экстаз, который испытывали оба, граничил с острой, но такой сладкой болью.

Прижимая Цзывану все ближе и ближе к себе, пока они не слились в единое целое, Стэнтон Вэр все яснее понимал, что обрел наконец ту безупречную жемчужину, которую искал всю свою жизнь.

Эту жемчужину дано обрести немногим, поскольку она заключена в любви, которую посылают боги, в любви чистой и просветленной.

Утро принесло с собой пение птиц, сияние солнца, отражавшегося в воде каналов, аромат лилий в вазах, который смешивался с ароматом цветов в саду.

Лежа в сладкой полудреме, не выпуская из объятий молодую жену, Стэнтон Вэр лениво думал, что счастье достигло той точки, когда уже трудно сказать, находишься ли ты все еще на земле или воспарил в иные миры.

Он не двигался, но Цзывана, должно быть, почувствовала, что возлюбленный уже не спит, и спросила:

— Тебе хорошо? Ты счастлив?

— Я как раз хотел спросить тебя о том же, моя радость.

— Я никогда в жизни не верила, что такое счастье существует, что мужчина может быть… таким сильным и в то же время исполненным нежности.

— Но ведь ты совершенство, — повторил Стэнтон те слова, которые произнес за ночь уже тысячу раз.

Девушка осторожно освободилась из кольца любящих рук, спустилась с кровати и накинула халатик, откинув волосы жестом, столь естественным и грациозным, что его можно было сравнить с грацией летящей птицы.

— Уже утро! — воскликнула она, словно удивившись.

— Ночь показалась тебе слишком длинной или слишком короткой? — внимательно глядя на любимую, спросил Стэнтон.

— Непростительно короткой! Она пролетела, промчалась, пронеслась. И вот уже вчера ушло в прошлое и больше никогда не вернется.

— А тебе хотелось бы повторить вчерашний день?

— Вчерашний день, вернее, ночь… моя первая брачная ночь… была так прекрасна, что я хотела бы удержать ее, не позволить этому чуду покинуть меня.

— Но ведь впереди еще много-много других дней и ночей, в которых мы всегда будем вместе.

— Я знаю — я уверена, что каждая из них будет прекраснее и совершеннее предыдущей.

В эту минуту на мостике раздались мягкие шаги Иня.

Стэнтон Вэр встал с кровати.

— Я принес новости для госпожи, — проговорил Инь, кланяясь.

— В чем дело? — со страхом в голосе спросила Цзывана.

— «Боксеры» вошли в столицу. Они уже повсюду. Жгут церкви и постройки, принадлежащие иностранцам.

Цзывана невольно шагнула к мужу, и тот крепко обнял ее, словно защищая.

— Горят две католические церкви, — продолжал свой печальный доклад Инь, — американская пресвитерианская миссия и многие другие.

— А люди? — быстро спросил Стэнтон Вэр.

— Люди очень напуганы. «Боксеры» производят много шума и грозят уничтожить любого, кто попытается остановить их. Они уже убивают тех, кого считают христианами.

— А что происходит в Запретном городе? — уточнил майор.

— Трудно сказать наверняка, сэр, но ходят слухи, что императрица приказала своей армии выступить к железной дороге, чтобы преградить путь иностранным войскам.

— Так значит, все-таки война! — негромко произнес Стэнтон Вэр.

Цзывана вскрикнула:

— И никак нельзя остановить бандитов?

— Боюсь, что нет.

Несмотря на все усилия Цзываны убедить возлюбленного не рисковать, Стэнтон Вэр все-таки отправился в город, чтобы своими глазами увидеть, что происходит.

Он понимал, как опасно появляться возле английского или американского представительств, поэтому решил, что самый верный способ все разузнать — это поговорить со своей давней приятельницей с красивым именем Бесконечный Восторг.

Надев, как и накануне, простой китайский костюм, майор отправился к Дому тысячи радостей.

Улицы были запружены бандитами. Они вопили и кривлялись перед толпой, внимательно следя, не появится ли иностранец или китаец-христианин.

К счастью, Стэнтон Вэр умел маскироваться, а кроме того, он помнил урок, преподанный ему когда-то: «Если ты не хочешь, чтобы тебя заметили, представь себя невидимым. Ведь мысли важны так же, как одежда. Они создают ауру, которая доступна восприятию других».

И вот, старательно представляя себя невидимым, он беспрепятственно миновал самые шумные улицы и площади и наконец оказался на улице Цветов, а через минуту — перед Домом тысячи радостей.

Войдя, он попросил проводить его к хозяйке.

— Ты с ума сошел? — испуганно воскликнула она, едва они остались наедине. — Как можно ходить по Пекину в это время, когда в любой момент может произойти непоправимое?

— Я в безопасности, — ответил Стэнтон Вэр, — но мне очень нужна твоя помощь, Бесконечный Восторг. Невозможно понять, что происходит в стране, в городе.

Она внимательно посмотрела на него, а потом совсем тихо произнесла:

— Вчера вечером здесь был принц Дуань. Он выпил много лишнего и начал хвастаться.

— И что же?

Бесконечный Восторг села поближе к своему собеседнику и проговорила:

— Я не доверяю даже Счастливым Часам, той девушке, с которой он проводил время. Она могла не все мне передать. Поэтому я, вопреки своим правилам, подслушивала сама. Он намеревается разжечь войну, страшную, кровопролитную войну между вашими людьми и нашими.

— Это-то я от него как раз и ожидал, — проговорил Стэнтон Вэр. — Но ведь старая императрица не может быть так глупа, чтобы надеяться на победу Китая с теми скромными силами, которыми он обладает. Неужели она рассчитывает на поддержку практически безоружных «боксеров»?

Бесконечный Восторг опасливо огляделась, словно боясь, что кто-то может услышать их разговор, а потом прошептала собеседнику прямо в ухо:

— Принц опасается, что мародерство и жестокость могут настроить императрицу против этих мальчишек.

— Это вполне возможно, — сухо согласился Стэнтон Вэр, вспоминая горящие здания, мимо которых ему пришлось проходить.

— Поэтому он принялся сочинять письмо, — продолжала Бесконечный Восторг, — якобы от лица великих держав, с требованием, чтобы все вооруженные силы и все национальное достояние Китая были переданы в их руки.

— Но это же невероятно! Неужели вдовствующая императрица готова поверить в эту чушь?

— Принц Дуань умен, он прекрасно знает, как подвигнуть ее величество к действию.

Майор молча ждал.

— В письмо будет включено требование восстановить власть императора, — продолжала Бесконечный Восторг, — и предоставить ему собственную резиденцию.

Стэнтон Вэр прекрасно сознавал силу этого удара.

Вдовствующая императрица держала племянника в полном подчинении. Фактически в Океанском дворце он был пленником.

Больше того, она унижала его, заставляя посещать заседания Государственного совета, на которых председательствовала сама. Император не мог там произнести ни слова.

Ее величество прекрасно понимала, что в случае реставрации власти императора ее власти над племянником и над всей страной придет конец.

Китайцы всегда предпочитали, чтобы ими правил мужчина. В их сердцах поселилось глубокое разочарование из-за того, что женщина сумела одержать верх в борьбе за императорский престол.

Было бесполезно надеяться, что вдовствующая императрица не поверит в подобную фальшивку или что здравый смысл подскажет ей, что западным державам не нужна война с Китаем, поскольку они заинтересованы лишь в торговле. Ее величество уже давно перестала быть здравомыслящим человеком. Достигнув власти с помощью убийства и интриг, она была теперь готова на все, лишь бы удержать эту власть. Она могла ненавидеть иностранцев, ненавидеть само их присутствие на земле Китая, но главным для нее оставалось собственное величие. Она ни за что на свете не унизилась бы до того, чтобы оказаться под властью своего племянника.

— Так что же нам делать? — почти с отчаяньем спросил Стэнтон Вэр.

Бесконечный Восторг лишь беспомощно развела руками:

— Принц Дуань победит. Он в этом уверен.