Драконье предложение, или Лапу и хвост тебе в подарок

Глава 27

Говорят: «Если ты чувствуешь боль — ты живешь»

Миар, кажется, с облегчением выдохнул, услышав мои слова.

— Я думал, ты не захочешь… — произнес он тихо, будто не был уверен, стоит ли говорить это вслух.

Простая, на первый взгляд, фраза, но почему-то она больно задела меня. Как он мог так подумать? Неужели я произвела впечатление человека, которому всё равно?

— Я сама собиралась это сделать, — ответила твёрже, чем планировала, но тут же смягчила свой голос. — Но раз ты зашёл, то даже лучше. Я боялась, что меня не пустят…

На мгновение замялась, но затем, стараясь говорить как можно спокойнее, спросила:

— Как он? — Мы оба понимали, о ком идёт речь, и мне не нужно было называть имя.

— Всё нормально, держится, — ответил Миар, мельком взглянув на меня. — За утро раз пять о тебе спрашивал.

В груди что-то дрогнуло.

— Но я не знал, что ему ответить, — добавил он с оттенком укоризны.

Я сжала губы. Действительно, мне ведь даже в голову не пришло что-то сказать Лиаму заранее… Как он себя чувствовал? Волновался? Ждал? Этот разговор со старшим братом был, наверное, самым длинным за последнее время, если не считать того дня, когда я решилась рассказать ему свою тайну.

— Поможешь мне с коляской? — попросила я.

Миар кивнул и подкатил её ближе, а я, уже по привычке, внутренне напряглась, собираясь пересесть. Однако в следующий момент он неожиданно наклонился, без усилия подхватил меня на руки и, бережно поддерживая, усадил в кресло. Я на секунду задержала дыхание. Это движение оказалось таким естественным для него, но совершенно неожиданным для меня.

— Спасибо, — выдохнула, ощущая странное смешанное чувство — смущение, благодарность и лёгкую неловкость.

— Пойдём? — поспешила сменить тему, нарушая повисшую паузу.

Парень молча кивнул. Мы выехали из палаты и направились к двери Лиама, но не успели добраться до неё, как из-за угла появились врачи. Они выходили один за другим, их лица были сосредоточены, а вслед за ними санитары осторожно выкатывали каталку.

Лиам. Его силуэт, бледное лицо, закрытые глаза… Всё сжалось внутри. Сердце застучало где-то в горле, а пальцы сами сжались на подлокотниках коляски.

— Миар… — голос предательски дрогнул.

Но он уже остановился рядом со мной, не сводя взгляда с брата, и его пальцы едва заметно дрогнули.

Мы двигались молчаливой процессией, я катилась за ними, стараясь не отставать. Гулкие шаги санитаров, ровное дыхание Миара и моё собственное напряжённое сердцебиение — всё слилось в единую тревожную симфонию ожидания.

На нужном этаже лифт открылся с тихим звуком, и нас вывезли в широкий коридор. Лиама повезли налево, и я, будто очнувшись, резко подалась вперёд, стараясь догнать санитаров. Мне хотелось что-то сказать, хоть как-то дать ему понять, что я рядом. Но слова застряли в горле.

Тогда я просто позвала:

— Лиам…

Это было всё, на что меня хватило, но этого оказалось достаточно. Он замер, слабо сжал запястье одного из санитаров и едва слышно прошептал:

— Ника? Ты здесь? — Я кивнула. Но тут же осознала, насколько глуп был этот жест. Он ведь не видит.

— Да, я здесь, — поспешила поправиться. Голос дрожал, и я с трудом сдерживала слёзы. — Лиам… Я буду ждать. — Хотела сказать больше. Хотела поддержать, но просто не смогла — слова застряли в горле вместе с комком отчаяния.

Санитары, заметив моё состояние, ускорили шаг, словно боялись, что я своим волнением передам пациенту тревогу. Лиам не сопротивлялся, его пальцы медленно разжались, и вскоре его увезли за двойные двери.

А я осталась всего в нескольких метрах, не в силах отвести взгляд.

— Ника, всё будет хорошо, — тихо сказал Миар, положив руку мне на плечо. — Его оперируют лучшие врачи страны. Лиам справится, — голос моего собеседника был полон уверенности.

Такой спокойный, такой твёрдый…

Ожидание тянулось невыносимо долго. Шесть часов — шесть бесконечно мучительных часов. Мне казалось, я искусала все ногти, несколько раз пересчитала плитки на полу и вдоль и поперёк изъездила коридор.

Миар же сидел неподвижно, словно каменная статуя. Я завидовала его выдержке, но, возможно, просто не замечала, как он справлялся с тревогой по-своему. Каждый раз, когда кто-то выходил из операционной, я вздрагивала, но это оказывались медсёстры или ассистенты. И вот, когда дверь наконец открылась, когда показался врач, Миар подскочил так резко, что я едва не вздрогнула.

— Всё хорошо, операция прошла успешно, — сообщил доктор. Коротко, сухо, но этих слов было достаточно, чтобы тяжесть ушла с моих плеч. — Его переведут в реанимацию, — продолжил врач, — мы будем наблюдать, но, уверен, пациент быстро очнётся. — Я кивнула и поблагодарила его, ощущая, как усталость свинцовой тяжестью накатывает на плечи.

А Миар…

Я смотрела на него и вдруг поняла, что зря завидовала его стойкости. Парень буквально осел на пол, опускаясь на колени прямо в коридоре. Его руки дрожали, а дыхание сбилось. Он не говорил ни слова, просто закрыл глаза, будто собираясь с силами.

И только сейчас я поняла, насколько ему было тяжело все эти шесть часов. Я считала Нагорного-старшего сильным, думала, что он спокойнее меня, но теперь ясно видела, как напряжение наконец прорвалось наружу.

Какая же я была глупая…

Через несколько минут Лиама вывезли. Я напряглась, но нас тут же остановили — в реанимацию посторонних не пускали. Мы могли только ждать. Вскоре подошла медсестра.

— Завтра утром вас пустят к нему, — объяснила она Миару и посмотрела на меня, оценивающе скользнув взглядом по больничной одежде и коляске. — Лучше пока отдохните. Вернитесь в палату или поезжайте домой.

Я кивнула. Миар тоже. Мы тихо поблагодарили девушку, и парень предложил проводить меня.

— Спасибо… — сказал он так тихо, будто боялся, что голос подведёт.

И я лишь кивнула в ответ. Не дождавшись моих слов, Миар развернулся и просто ушёл.

Я на секунду задержала взгляд на закрывшейся за ним двери, но не стала анализировать поведение мужчины. Какие теперь могли быть догадки? Мы оба оказались вымотаны. Может, он тоже хотел побыть наедине со своими мыслями.

Я лишь пожала плечами и въехала в палату. Здесь было тихо, почти глухо, и эта тишина ласково обволакивала, обещая передышку. С трудом, но всё же перебравшись на постель, я укрылась одеялом. Сегодня был слишком насыщенный день, поэтому я зареклась: никаких книг, фильмов, или размышлений, только сон.

Но прежде чем закрыть глаза, я всё же поставила будильник на семь утра. Завтра я должна быть у Лиама первой. Возможно, к тому времени нам уже позволят к нему пройти.

А как только веки опустились, я провалилась в сон, несмотря на напряжение и переживания.

И вот я снова здесь. Та же поляна, мягкая трава, прохладный ветерок, напоенный ароматами цветов… Но что-то было не так. Драконов не было. Я невольно огляделась, сердце вдруг забилось быстрее. Тишина. Даже слишком глубокая, чужая, липкая, будто предвещающая что-то.

И вдруг я почувствовала это — тянущее ощущение, странный зов, исходящий с востока, со стороны гор.

Меня звали туда. Я сделала шаг, затем ещё один. Я не осознавала этого полностью, но не могла сопротивляться, не могла остановиться. Горы приближались: громоздкие, величественные, тёмные. Их вершины терялись в белёсом тумане, а у подножия — остроконечные камни, чёрные, будто обугленные. Я медленно протянула руку, почти касаясь ближайшего камня, когда за спиной вдруг раздался голос:

— Ты пришла… Сама. — Я замерла. Этот голос… я знала его. — Я не открывал тебе переход. Это было твоё желание, — продолжил Миар.

Его слова были тихими, но разносились эхом, проникая прямо в сознание. А затем пришло оно — странное, мучительное чувство дежавю. Как будто я уже стояла здесь. Как будто эти слова уже звучали раньше. И тогда…

Воспоминания нахлынули внезапно, безжалостно прорвав защитные барьеры. Я вздрогнула и резко открыла глаза. Больничная палата. Тусклый свет фонаря за окном. Стены, кровать, одеяло. Всё так, как было. Но внутри всё изменилось.

Я вспомнила. Всё.

Двух братьев-драконов, их взгляд, прикосновения, загадки, которыми они окутывали меня, не позволяя разглядеть правду. Деревню, в которой я жила, дни, что мы проводили вместе. Их игру.

Наше путешествие в тот самый мир, который преследовал меня в снах. Первое предательство и побег. Одиночество. А потом — неосознанное влечение к лесу, зов, которому я подчинилась, даже не понимая, что меня ждёт впереди.

То, как я встретила первого стража Предгорья. Ягулька стала тем человеком, который дал мне не только приют, но и надежду — ту самую хрупкую, но жизненно необходимую веру в то, что я поступаю правильно, сбегая от братьев. Она не осуждала, не пыталась отговорить, не задавала лишних вопросов, а просто была рядом, словно показывая, что у меня действительно есть выбор.

Но за этот выбор пришлось заплатить.

Путешествие через врата оказалось не просто тяжёлым испытанием — оно разрывало меня на части, превращая каждый нерв в обнажённую струну, горящую в нестерпимом пламени. Казалось, будто само пространство отвергало меня, ломая кости, выворачивая суставы, лишая сил, будто я не имела права пройти сквозь этот переход. Я ощущала, как меня медленно разрывало изнутри, но именно в тот момент он, буро-зелёный дракон, сделал единственное, что мог, — принял эту боль на себя.

Я помнила его взгляд — пристальный, пронзительный, полный решимости и чего-то ещё, чего я тогда не смогла понять. Ни секунды колебаний, ни намёка на страх или сомнения, только безоговорочное желание защитить, даже если ценой станет он сам. И именно в этот момент, когда пламя вспыхнуло в его глазах, я осознала, что это было не просто восхищение его красотой, не просто страх перед его силой или желание быть рядом. Я поняла, что влюбилась.

Влюбилась в парня, о котором почти ничего не знала. В дракона, чью душу мне так и не удалось до конца разгадать.

А затем воспоминания захлестнули меня с новой силой, погружая всё глубже, заставляя проживать каждый миг заново, не давая ни малейшего шанса на спасение. Это были не просто картины прошлого, которые можно было бы отстранённо наблюдать со стороны, это был вихрь эмоций, боли и утраченных надежд. Я не могла остановиться, не могла вынырнуть, и чем дальше я проваливалась в этот поток, тем тяжелее становилось дышать.

А потом… Последний кадр.

Обрыв. Ветер: хлёсткий, беспощадный, режущий кожу, будто острые клинки. Огонь: охватывающий меня с головой, пожирающий плоть, превращающий меня в живой факел. Но даже это не было самым страшным.

По-настоящему ужасающим стало осознание того, что он кинулся за мной, не думая о последствиях, не пытаясь защитить себя, не задумываясь о том, что ждёт его впереди. Я видела, как дракон летел ко мне, как его крылья охватывает пламя, как огонь сжигал их, превращая в тёмный пепел, который тут же уносил ветер. Это был всего лишь один миг, короткий, мимолётный, но именно он навсегда изменил всё.

В этот миг мы стали единым целым. И именно этот миг заставил меня понять, какую непоправимую ошибку я совершила.

Я лишила Лиама крыльев.

Я отняла у него возможность летать, вырвала его мечту, сломала его судьбу, перечеркнула всю его сущность. Его безрассудная, слепая любовь толкнула парня на этот отчаянный шаг, но осознавал ли он тогда, к чему это приведёт? Понимал ли, что, спасая меня, он лишает себя самого главного?

Он знал, как меня спасти. Но теперь я не знала, как простить себя.

Осознание навалилось с такой силой, что даже боль показалась ничтожной в сравнении с пустотой, которая пришла ей на смену. Пустотой, которая теперь останется со мной навсегда.