Драконьи испытания: Восхождение легенды

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ВЕЛИКИЕ СУДЬБЫ ВЕРШАТ ИСТОРИЮ

— Осторожнее! Вы наступили мне на ногу! — выдернул меня из плена построения судьбоносных планов недовольный голос.

Голос был смутно знакомым, особенно эти возмущённые нотки с примесью превосходства. И кто виноват, что по его ногам топчутся? Сидел бы скромненько на скамеечке, поджав свои ботинки под неё, так нет же — развалился и ногу едва ли не до середины дорожки вытянул. Проследила взглядом от носка ботинка, на котором отпечатался пыльный след моей туфельки, по длинной ноге в потёртой широкой штанине, охотничьей куртке (он её вообще снимает?) и встретилась с, пылающими праведным гневом, насыщенно-карими глазами. Без маски знакомый незнакомец выглядел не так таинственно, как при прошлой нашей встрече, но тоже весьма впечатляюще. Неохотно призналась себе, что его лицо не лишено привлекательности. Если бы не это пренебрежительно-возмущённое выражение лица, его даже можно было бы назвать красивым, не слащавой, мужской красотой.

— Прошу прощения, я не нарочно, — проявила вежливость я.

— Судя по частоте ваших «случайных» посягательств на мои ботинки, это у вас уже вошло в привычку. Вредную привычку, — проговорил адепт.

Так значит, он меня тоже узнал. И чему я удивляюсь? Ещё при первой нашей встрече он смотрел на меня, будто сквозь маскировку.

— Больно мне нужны ваши грязные ботинки! — возмутилась я. — Нечего посреди дороги их разбрасывать.

— Ботинки были чистыми, пока вы их не затоптали! — оскорблено заявил брюнет.

— Я же извинилась, — неожиданно для самой себя растеряла весь запал я. На глаза навернулись слёзы, подбородок предательски задрожал.

Нет, я, конечно же, не расстроилась из-за невоспитанного адепта. Но стычка с ним стала той самой последней каплей в озере моих проблем, которая его переполнила.

— Вот только не нужно изображать жертву, — проворчал адепт. — Подумаешь, на ногу наступила. Мелочь.

— Я мелочь? — пискнула я. В этой короткой фразе смешались и обида, и растерянность, и груз навалившихся проблем. — Да сам ты мужлан!

Две слезинки всё-таки сорвались с ресниц и покатились по щекам. Одна оказалась слишком мелкой и застряла на полпути, вторая же докатилась до подбородка, сорвалась вниз и, своим успехом, вдохновила её последовательницу. Я шмыгнула носом и развернулась, чтобы спрятаться в гуще деревьев и выплакаться, раз уж случилась такая оказия. Не стоит бросать на полпути то, что уже начала делать.

— Да стой же ты, — окликнул меня адепт.

Я надеялась, что ему хватит такта оставить плачущую девушку одну, но о такте этот тип слышал, наверное, только то, что он нужен при обучении танцам. Он догнал меня, обогнал и преградил путь.

— Я же вижу, что ты плачешь не из-за меня, — проговорил адепт.

— Обидно? Самолюбие чешется? Хочешь, чтобы из-за тебя плакала? — враждебно спросила я, насупившись и взирая на него исподлобья.

— И злишься тоже не на меня, — продолжил доводить меня он.

— Поразительная прозорливость. Советую воспользоваться ею ещё раз и додуматься, что девушке, плачущей не из-за тебя и злящейся не на тебя, хочется побыть не с тобой! — выпалила я и толкнула руками в грудь привязавшегося незнакомца.

Проявление агрессии мне вообще было не свойственно, и уж тем более нападение с применением своих истинных сил. Однако адепт не просто отклонился или отошёл, он отлетел метра на три и с глухим стоном врезался спиной в ствол дерева. Да я же ему рёбра, наверняка, переломала! Что на меня нашло?

Бросилась к пострадавшему, хаотично ощупывая его грудь и спрашивая: «Тут больно? А так больно?».

Он наклонил голову и начал издавать тихие булькающие звуки. Всё совсем плохо! Сломанные рёбра пробили лёгкие, у него внутреннее кровотечение. А что я знаю о помощи при таких травмах? Только то, что нужно срочно звать мага-целителя.

— Помогите! Срочно целителя! — завопила я, бездумно продолжая шарить руками по груди болящего.

— Да прекрати же ты. Щекотно, — сквозь бульканье прохрипел адепт и сполз спиной по шершавому стволу дерева. Послышался отчётливый треск рвущейся ткани.

— Ну вот, еще и любимую куртку порвал, — всхлипывая, констатировал незнакомец и… засмеялся в голос.

Я стояла растерянная и сконфуженная, не зная, что делать и как себя вести.

— Ты притворялся? — спросила полушёпотом.

— Нет, мне действительно было щекотно, — сквозь смех ответил он.

— Ненавижу! — вдруг прошипела я, изо всех сил пнув его по бедру.

— Ай. А вот сейчас было действительно больно, — признался адепт.

— Вот и хорошо, — кивнула я и улыбнулась.

Слёзы высохли еще в процессе ощупывания груди несносного незнакомца, а теперь и злость испарилась. Осталось странное ощущение нереальности происходящего. Такое состояние бывает при пробуждении, когда ещё кажется, что спишь, но уже слышишь реальные звуки и понимаешь, что они чужеродны, не вплетаются в канву сновидения.

— Присаживайся, — похлопал рукой по красочной, уже начавшей устилать землю, осенней листве рядом с собой адепт. — Я Альтанир. Знаю, имя необычное, можешь звать Нир.

— Почему же необычное? Довольно мелодично звучит. Эльфийское? — поддержала я разговор, присаживаясь рядом.

На меня так посмотрели, что я мгновенно осознала, какую глупость сказала. Кареглазый, довольно широкоплечий брюнет на эльфа был похож не больше, чем бакалавр Пиротэн.

— Фидэлика, — представилась, чтобы сменить тему.

— Я знаю. Меня вчера два часа расспрашивали, выясняя подробности нападения на привилегированную особу и кражи какой-то ценности. Если бы не… В общем, повезло, что не обвинили во всём.

— Извини, — произнесла я отстранённо.

Разговор получался весьма странный, как и вся история нашего знакомства.

— Не извиняйся. Это мне стоит извиниться, что сразу же ушёл, когда проводил тебя. И чувствовал же, что что-то не так. Но устал от двухдневной дороги, был зол и не придал значения, — так же безэмоционально ответил Альтанир.

— Куда ездил? — из вежливости поинтересовалась я.

— Не важно, — резко ответил он, и разрушил хрупкое равновесие моего эмоционального состояния.

— Не хочешь, не рассказывай, — пробурчала, неловко поднимаясь с земли.

— Извини, — порывисто проговорил адепт. — В последнее время я отвык от бесед по душам.

Смерив адепта придирчивым взглядом я усомнилась, что он вообще когда-либо владел искусством ведения светской беседы, но опустилась обратно, на ковёр из листвы и предалась созерцанию расцвеченных осенью деревьев. Воздух был напоён ароматами сухоцветов и перезрелых яблок.

— Так расскажешь, что у тебя украли? — небрежным вопросом нарушил тишину Альтанир.

— А ты не знаешь? — Меня удивило, что ещё не вся академия в курсе кто я и что со мной произошло. Моя тайна стремительно обрастала всё большим количеством посвящённых. А, как известно, если в тайну посвящены двое, это уже не тайна, а так — секрет. Если же знающих трое и больше, то это уже достояние общественности. Мою же тайну знали все водные, ректор, Пиротэн, Айсек, напавший на меня вор и наверняка ещё с полдесятка приближённых к магистру Халинэсу.

— Если бы знал, не спрашивал, — резонно ответил Альтанир.

— Долго рассказывать, — не придумала я лучшей отговорки.

Деликатное покашливание откуда-то из-за спины напомнило, что всё это время мы были не одни. Точно. За мной же по пятам следовали охранники. Что они теперь обо мне подумают? Разревелась, набросилась на адепта, а теперь сижу и мило беседую с ним. А какая разница, что они подумают? Одной сплетней больше, одной меньше. Всё равно их наверняка уже столько, что и не сосчитать.

— Присаживайтесь, — предложила я стоящим на почтительном расстоянии завтрашним высшим боевым магам, похлопав рукой по устланной листвой земле рядом с собой, точно так же, как Альтанир несколько минут назад.

— Благодарю за приглашение, но вас ждут, — ответил адепт. По тому, как едва заметно дрогнули уголки его губ, маг старательно боролся с улыбкой.

— Только не говорите, что мне срочно нужно идти на лекции, нас там не ждут, — ответила я, не имея ни малейшего желания скрывать свою улыбку.

Сейчас ситуация с Лати казалась мне довольно забавной. В голову пришла мысль, что мои бравые стражи так упирались потому, что надеялись поприсутствовать на лекции и приобщиться к созерцанию неземной красоты профессора.

— Вас ждёт ректор, — пояснил адепт.

— Что ж вы сразу не сказали! — воскликнула я вставая.

В это же мгновение вскочил Альтанир и слегка наклонился, протягивая мне руку помощи, но я проявила неожиданную для нас обоих прыть и врезалась лбом прямо в его лицо.

Нир схватился руками за нос и отвернулся, выражая негодование гнусавым бурчанием.

— Извини! Я не хотела, — запричитала я, бегая по кругу, чтобы посмотреть, что с его лицом. Но адепт неизменно отворачивался, а спустя минута, когда ему надоело от меня отмахиваться, злобно прошипел:

— Да иди ты уже к ректору.

Я пожала плечами и пошла. Я же извинилась? Извинилась. И вообще, нечего было лезть со своей помощью, сам виноват.

Магистр Халинэс ждал меня в кабинете, в тренировочном ангаре, где я уже бывала. Коридор встретил меня прохладой и полумраком, дверь кабинета была приоткрыта, но мой взгляд приковало тусклое свечение рунных пластин на другой двери. А я и забыла об этом таинственном помещении, охраняемом лучше покоев самого императора. Кузена охраняли банальные заклинания защиты и всё те же высшие боевые маги, а эта дверь была заперта древней, неизведанной магией. Словно во сне я прошла мимо гостеприимно приоткрытой двери и устремилась к зовущим меня письменам. Ладони вспотели и мелко дрожали, но пальцы неотвратимо тянулись к наполненным силой знакам. Казалось, стоит мне их коснуться, и я получу ответы на все вопросы. Смогу то, о чём раньше даже и не подозревала, познаю самые сокровенные тайны бытия.

— Адептка К'Эриар! — Встревоженный голос ректора донёсся словно издалека, но он был рядом.

Сухая старческая ладонь легла на моё запястье и потянула в сторону.

— Леди Кен'Эриар, взгляните на меня, — вкрадчиво попросил лорд-ректор. — Вот так, медленно, осторожно, без резких движений, — увещевал он, поворачивая меня за плечи лицом к себе. — А теперь закройте глаза и глубоко вдохните.

Сознание полностью прояснилось, только когда я уже находилась в кабинете ректора. Как мы пришли и магистр усадил меня в кресло, я помнила смутно.

— Всё хуже, чем я думал, — тихо произнёс Халинэс, скорее размышляя вслух, чем обращаясь ко мне. — Как давно появились первые симптомы? — Вот теперь он обратился ко мне.

— Симптомы? — растерянно спросила я.

— Да, леди Кен'Эриар, как давно вы начали ощущать слабость и ухудшение подсознательной защиты?

— Не понимаю, — мотнула я головой, пребывая в каком-то замороженном состоянии. Дурман развеялся, но ощущение неправильности происходящего не отпускало. Я что-то упускаю, какую-то деталь, находящуюся на поверхности, но от того ещё более незаметную.

— Дверь, к которой вы так стремились прикоснуться, ведёт в тренировочную комнату для избранных. Видите ли, немногим адептам удаётся достигнуть того уровня самоконтроля, который позволяет приступить к обучению защите от древней тёмной магии, — никак не вязавшимся с образом почтенного ректора и совершенно не соответствующим моменту тоном бывалого рассказчика проговорил магистр. — Древняя магия считается утерянной, но плох тот правитель, который не готов отразить любую, даже гипотетическую угрозу. Не каждый год в стенах академии появляются настолько одарённые адепты, и эта комната ждёт очередного ученика уже пять лет, будоража сердца тех, чей взор касается защитных рун. Но стандартная реакция магически одарённого на мёртвые письмена — безотчётный страх и неприязнь. Вы же проявили прямо противоположные эмоции, что говорит о травмированном подсознании и ослаблении контроля. Тебя пьют, девочка.

Я непонимающе моргала, съёжившись в кресле, как мокрый птенец, вывалившийся из гнезда и угодивший в стылую грязную лужу.

— Связь с медальоном не прервётся, похититель будет искусственно поддерживать её до тех пор, пока не вытянет из тебя все силы без остатка. Как магические, так и жизненные. И мы вряд ли найдём его, он не глуп и наверняка подстраховался от обнаружения по этой энергетической линии. Нам придётся привлечь помощь со стороны, и даже тогда, я не уверен, что удастся разорвать связующую нить. Ты… твоя кровь… слишком императорская. Знаю, звучит глупо. Но это как нельзя лучше отражает суть. Видимо, кровь твоей матери была слаба и наследственность императорского рода подавила её. Артефакт признал тебя частью самого себя, наследием предков. И сейчас частичка тебя находится в руках злодея, не преминувшего этим воспользоваться. — Ректор устало растёр лицо руками. — Ох, если бы ты была драконом в полной мере, то сама легко нашла бы медальон и подавила сторонне влияние. Если бы, если бы… Крепись, девочка.

— Я умру? — Губы были холодными и плохо слушались.

— Мы сделаем всё возможное, чтобы этого не произошло, — заверил меня ректор. Но в его голосе сквозили тоска и неуверенность. — Я сейчас же отправлю вызов твоему отцу и верховному магистру империи. Привлечём молодую императрицу, возможно, кто-то из её сородичей нам поможет. Горные Саринеи славятся своими следопытами. Северяне инстинктивно чуют магию.

— Если бы я была полноценным драконом… — не слушая ректора прошептала я.

— Да, это решило бы все проблемы, но не стоит отвлекаться на бессмысленные рассуждения. У нас не больше двух недель, но мы не потратим и часа на пустые сетования по поводу «если бы». — Магистр встал из-за стола, подошёл к креслу, в котором я сжалась, подсознательно стремясь стать меньше и незаметнее, медленно, с трудом сгибая старческие колени, присел и заглянул мне в глаза. — Всё будет хорошо, дочка. Мы справимся.

— Если бы я была полноценным драконом… — повторила я как заведённая. — Не нужно пока вызывать папу и верховного магистра. Я стану драконом!

— Тихо, милая, тихо, — Лорд-ректор похлопал меня по сжатым в кулаки рукам, напряженно лежащим на коленях. — Тебе нужно отдохнуть и принять действительность.

— Не нужно успокаивать меня, я не в шоке, — улыбнулась я. — И уж точно не следует предлагать мне принять действительность и покорно дожидаться смерти. Если я говорю, что собираюсь стать Драконом, значит, у меня есть веские причины верить в выполнимость этого намерения.

— Вас проводят в вашу комнату и позаботятся о том, чтобы вы не наделали глупостей, леди Кен'Эриар, — непреклонно проговорил магистр.

— Что ждёт вас, когда отец и император обо всём узнают? — спросила я, резко встав, от чего Халинэс едва не упал, но удержал равновесия и устало выпрямился. — Если же мне удастся задуманное, никто даже не узнает о допущенном вами нападении на территории академии.

— Ты бредишь, девочка, — устало покачал головой лорд-ректор.

— Я не брежу, я приказываю вам хранить в тайне всё, о чём мы сейчас говорим. Вы не будете оповещать отца и кого бы то ни было ещё о случившемся, вы продолжите поиски преступника и обеспечите видимость моего нахождения в академии. Каким образом — ваша задача. Будет это качественная иллюзия или же умелая актриса — не важно.

Ректор смотрел на меня как на умалишённую, явно считая, что я повредилась рассудком, не выдержав груза свалившихся на меня бед.

— Вызовите сюда бакалавра Пиротэна… и адепта Лесли, пожалуй, тоже, — попросила я, нетерпеливо расхаживая по кабинету.

— Зачем? — совсем растерялся магистр Халинэс.

— Вызывайте, всё объясню при них, — резко ответила я.

Ректор покинул кабинет, настороженно оглядываясь на меня, но вернулся спустя всего минуту и отчитался:

— Отправил за Пиротэном и Лесли. Может, объясните, что вы задумали.

— Я уже говорила, что намереваюсь стать полноценным драконом, — пожала я плечами.

На словах это звучало так легко, что я и сама уже верила в успех задуманного. Однако я понятия не имела, где находится заветная гора, и, тем более, не была уверенна в правдивости навеянного древним свитком видения. А что, если старая пыльца, которую я вдохнула, развернув пергамент, вызвала галлюцинации, и все мои надежды — плод одурманенного сознания? Нет! Я не буду грызть себя сомнениями и неуверенностью. Магистр однозначно дал понять, что шанс на спасение минимален, а его опыту глупо не доверять. Он явно разбирается в артефактах, и ни в пример лучше меня. Так лучше я потрачу оставшееся время на погоню за мечтой, чем буду грызть себя унынием и мыслями о смерти.

Айсек появился вовремя, предотвратив очередную тираду ректора по поводу моей эмоциональной нестабильности.

— Вызывали, лорд-ректор? — спросил он, заглянув в кабинет.

Адепт был растерян и хмур, на щеке отпечатался след от складки на подушке. Ну конечно, он отсыпался после суточного караула на поприще охраны моей персоны. Лёгкий укол совести я проигнорировала. Когда речь идёт о твоей жизни, усталость и неудобства окружающих мало заботят.

— Проходи, — по — хозяйски пригласила я его в кабинет. — Ты хотел узнать, что было в свитке бакалавра Пиротэна, так у тебя появилась такая возможность.

— А позже посвятить меня в эту тайну нельзя было? — проворчал Айсек, упав на мягкий диванчик и неприкрыто зевая.

— Вопрос моей жизни, ты же не хочешь завалить диплом? — задала я провокационный вопрос.

— Ну так рассказывай, не тяни, — потребовал Айсек, борясь с очередным зевком.

— Адепт Лесли, — отчеканил ректор.

— А? Доброго дня, лорд-ректор, — сонно ответил Айсек.

— Магистр Халинэс, Айсек — немного терпения. Не хочу повторять дважды. Дождёмся бакалавра Пиротэна и вы всё узнаете, — заверила я присутствующих.

Пиротэн заставил себя ждать почти полчаса, не пожелав прерывать лекцию. За это время Айсек успел вполне успешно вздремнуть на диванчике, лорд Халинэс выпил две чашки валерианового чая, от чего запахом одноимённой травы пропитался весь кабинет, а я едва не переломала и без того находящиеся в плачевном состоянии ногти, ковыряя начавший шелушиться лак на подоконнике.

— Вызывали, лорд-ректор? — в точности повторил фразу адепта Лесли Пиротэн, заглянув в кабинет.

— Заходите-заходите, мы вас давно уже ждём, — встрепенулась я.

Магистр только скорбно вздохнул и звучно отхлебнул из уже третьей чашки валерианового чая, которые он извлекал из воздуха, как ярмарочный фокусник цветные платочки из рукава. Я подошла и как бы невзначай толкнула коленом свисающие с диванчика ноги Айсека.

— Я собрала вас всех, чтобы обсудить план моего спасения, — объявила не без патетики, следя за реакцией благодарных слушателей.

— Она обезумела! — воскликнул ректор, однако сделал он это столь спокойно и тихо, что, наверное, даже сам себе не поверил. Сказывалось успокаивающее действие чая. Наверняка к валериане добавил немного магии.

— Прошу, лорд-ректор, вам слово, — предложила я высказаться Халинэсу.

Рассказ магистра был короток и лаконичен.

— Так чего мы медлим? Надо действовать! — воскликнул Пиротэн, как только ректор закончил.

Айсек стоял рядом и озабоченно рассматривал меня с того момента, как Халинэс сказал о вытягивании из меня сил.

— Теперь мой черёд высказаться, — проговорила я, полностью завладевая вниманием собравшихся. — Ваш свиток спасёт меня, бакалавр, я обрету истинную ипостась.

Теперь все трое смотрели на меня с жалостью и недоверием. И я выложила все карты, рассказала обо всём, что показал мне древний пергамент. Получилось немного сумбурно и с лишними эмоциональными подробностями, но меня услышали и поняли. Пиротэн загорелся исследовательским азартом, Айсек просто стоял рядом, положив руку мне на плечо, демонстрируя поддержку, что бы я ни задумала, но ректор всё еще не желал уступать.

— Это слишком авантюрная затея. Шансов на успех почти нет, — задумчиво говорил он, изучая остатки остывшего чая. — А что, если мы потеряем драгоценное время, но так и не найдём источник? Да и есть ли он вообще? Слишком опасно, неоправданный риск.

— А каковы шансы, что вызванный вами верховный магистр переборет силу артефакта и поможет мне? — задала я встречный вопрос. — Медальон потому и является хранителем наследия императорского рода, что неподвластен влиянию без непосредственного контакта. — Непосредственного контакта представителя династии. О, боги! Мой враг тоже из императорского рода! Но говорить об этой догадке пока не стоит. Наш род не столь велик, да и обвинять кого-то из родственников в подобном без доказательств не лучшая идея. — Я не уберегла его, и только я смогу его вернуть. А для этого мне нужно обрести себя. Вы знаете какой-то другой способ получить утерянную предками сущность? — как можно более спокойно продолжила, чтобы не выдать эмоционального взрыва, захлестнувшего меня из-за невероятной догадки.

— Я просто не имею права отпустить тебя, — не желал уступать магистр.

— На случай неудачи я оставлю письмо, говорящее о том, что мне претит судьба при дворе и гораздо милее неизведанная воля. Пусть родители думают, что я сбежала, — привела я последний аргумент, видя, что Халинэс уже колеблется. — Согласитесь, за своеволие и побег вас только пожурят, но что с вами сделают мои родные, если узнают, что вы не уберегли меня от опасности извне?

Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, ночь вступала во владение миром, настойчиво вытесняя последние трепетные лучики света и тепла, а мы — я, бакалавр Пиротэн, Айсек и лорд-ректор продолжали штудировать все имеющиеся в академии и позаимствованные из императорского архива книги и свитки, в поисках указания на местонахождение колыбели драконов. Многие источники утверждали, что гора имеет место быть, но где конкретно это место находится, почему-то стеснялись уточнить. Айсек уже почти час ворчал и плевался, перелистывая религиозные догматы.

— Вы только послушайте! Это такой бред, оказывается, мы все произошли от чешуек сброшенной первым драконом кожи. Фидэлика, ты часто шкурку меняешь? — возмущённо воскликнул он в очередной раз.

— Мне моя шкурка и так нравится, — ответила я, не отвлекаясь от чтения.

Это было ещё невинное высказывание. Особенно Лесли возмущался, натолкнувшись на книженцию, посвящённую вероисповеданию, настаивающему на происхождении магии из отходов жизнедеятельности первородного дракона. Присел как-то первый дракон под кустиком, а потом расползлись из-под этого кустика всевозможные оборотни, маги, эльфы, вампиры, русалки, орки и прочие населяющие наш мир расы. Самым удивительным было то, что конкретно эта ветвь религии насчитывала более десяти тысяч последователей. И это только учтённые, а сколько тех, кто поленился или постеснялся записаться в храмовых книгах?

Сколько же бредовых идей я почерпнула за последние часы, но ни одна из них не приблизила меня к ответу — где конкретно находится гора, хранящая тайну драконьего счастья. В нескольких древних, обветшалых рукописных книгах упоминалось, что источник драконьей жизни находится в юго-восточной части Даймирии, но это можно было вычислить и без книг. Где же еще быть заветной горе, как не в империи, возглавляемой драконами, самой большой и величественной державе. И даже уточнение юго-восточной части Даймирии, в которой мы сейчас и находились, не облегчало задачу. Это были обширные территории с парой горных гряд и двумя десятками отдельных гор разной высоты. На исследование всех возможных мест уйдёт не один месяц, у меня же было всего две недели в лучшем случае.

— Мы тратим время впустую, — захлопнув очередную книгу, заключил Пиротэн. — Фидэлика, ты хорошо помнишь видение?

— Не уверена, — с сомнением ответила я.

— Можешь описать всё, что видела до попадания в пещеру? Бакалавр подался вперёд, приготовившись слушать подробности.

Я жалко пожала плечами, не зная, что сказать. Я могла часами описывать пережитые эмоции и увиденный процесс превращения в золотисто-красного дракона, но всё остальное было как в тумане.

— Гипноз? — неожиданно предложил лорд-ректор.

— Вы о чём? — не поняла я.

— Большая часть горных образований исследована, и мы сможем исключить ненужные по их составу, — путано пояснил бакалавр.

— Это древний вулкан, — только и смогла сказать я.

— В юго-восточной Даймирии значится девять вулканов, пять из них были активны в той или иной степени в течение последних ста лет, два могут взорваться в любой момент, за ними пристально наблюдают, — отчитался Пиротэн, удивив всех столь точными познаниями в этой области.

— Это не то. Тот вулкан был активен тысячи лет назад, а сейчас спокоен, он хранит источник драконьего счастья, — мечтательно проговорила я.

— И выглядеть он теперь может как безобидная гора, на которой пасут среброрунных архаров, — добавил Айсек.

— Гипноз, — уверенно заявил Пиротэн.

— Я не поддаюсь уловкам для не наделённых магией, — напомнила я.

Всем было известно, что под таинственным словом «гипноз» скрывается простейшее магическое влияние, которым вовсю пользуются нечистоплотные маги, чтобы вытянуть из людей лишнюю монету.

— А никаких уловок и не будет, — заверил меня Пиротэн.

Я почему-то взглянула на Айсека, безотчётно ища его поддержки и защиты. Адепт молча кивнул, подтверждая одновременно и то, что мне нечего бояться, и факт существования влияния, о котором я не знала. Вернее была введена в заблуждение досужими слухами.

— Значит гипноз, — произнесла обречённо.

— Я могу сразу исключить девятнадцать из двадцати трёх рассматриваемых вариантов, — возбуждённо кричал Пиротэн.

— Гора Скорби при провинции Палинори тоже отпадает, там преобладают пемза и известняк, я из этих мест, точно знаю, — вторил ему Халинэс.

— Значит Пик Добродетели, Безымянное Восхождение или Лестница Богов, — подвёл итог бакалавр.

Я быстро сориентировалась, хотя и чувствовала, что пропустила что-то значимое. Будто услышала только часть обсуждения. Пиротэн и Χалинэс стояли, склонившись над столом и изучая взглядами карту империи.

— Привет, — улыбнулся мне Айсек.

— Что я пропустила? — спросила, стараясь избавиться от неловкости.

— Мы тут тебя немного расспросили, и пришли к вывожу, что сиреневый свет, который ты видела, происходит от обсидиана, присутствующего в верхних слоях трёх возвышенностей на нужной нам территории, — пояснил адепт. — А еще я не удержался и задал парочку личных вопросов…

— Что?! — возмущённо воскликнула я.

— Ну хорошо, я успел задать только один вопрос, а потом эти ханжи меня остановили, — признался… да Аська он!

— И что же ты спросил? — прошипела я, предчувствуя какую-то каверзу.

— Оплошал, попросил назвать первого мужчину, о котором ты думаешь с симпатией. А ты взяла и пробурчала какое-то эльфийское имя, толи Алитой, толи Талинир, не запомнил. Это, между прочим, удар по моему самолюбию, я ожидал услышать своё имя.

— Мечтай, — пробурчала я, растирая лицо ладонями. Вроде и не спала, а чувствовала себя, будто только что проснулась.

— У нас есть три варианта, леди Кен'Эриар. Каждый из них может оказаться верным, но две горы из трёх находятся в зонах нестабильной энергетической активности. Так что, проверить их быстро не получится. На Лестницу Богов мы можем построить портал, но если она не то, что нам нужно, то оставшиеся Пик Добродетели и Безымянное Восхождение придётся покорять по старинке, — проговорил ректор, отвлекая меня от мелочных проблем.

— Значит, буду покорять, — уверенно ответила я.

— Я с тобой, — вызвался Айсек, которого я и так собиралась просить о сопровождении, но вот, не пришлось.

— Сначала проверим Лестницу Богов, — вступил в разговор Пиротэн.

— Когда? — поинтересовалась я.

— Да прямо сейчас, у нас не так много времени, адептка Кэриар, — улыбнулся бакалавр.

Я не ожидала, что его «прямо сейчас» окажется настолько буквальным и отскочила в сторону, когда стена академической библиотеки превратилась в серо-бежевое марево, поглотив полки с книгами и несколько столов, стоящих поблизости.

Мы вышли из портала в полумрак горной ночи. Не подготовленные, легко одетые и не организованные, мы мгновенно замёрзли и растерялись.

— Ну и где ваша пещера, адептка? — непроизвольно постукивая зубами, поинтересовался Халинэс.

Пиротэн быстро сориентировался и запылал равномерным тусклым светом, согревая себя и воздух вокруг. Я смущённо подошла к нему поближе, чтобы согреться.

— Ну что, есть знакомые ориентиры? — скучающим тоном спросил саламандр.

— Нет, — честно призналась я, обнимая плечи озябшими руками. Изо рта вырывались клубы пара. — Камни совершенно другого цвета, и даже дышится иначе.

Замечание про дыхание было лишено какой бы то ни было логики, ведь я не была на горе в действительности, только видела её в навеянном магией свитка тумане. Но мне казалось, что я побывала в заветной пещере наяву.

— Поднимемся повыше? Или на другую сторону горы? — предложил Пиротэн.

— Побыстрее, пожалуйста, — поторопил лорд-ректор, явно чувствуя себя неуютно на вершине одной из высочайших гор империи.

Осмотр другой стороны Лестницы Богов не дал никаких результатов. Гора была холодной, заснеженной и чужой, совершенно не похожей на увиденную мной в показанном пергаментом видении.

— Мы не учитываем всех аспектов, — выдал умную мысль Айсек по возвращении в библиотеку. — Нам нужен следопыт. Я проходил вычисление магического следа на пятом курсе, но это не тот уровень. Нужен спец, тогда мы определим хотя бы с какой стороны начинать подъём. — Адепт отряхивал ботинки от подтаявшего и налипшего горного снега.

— Лестница Богов точно не то, — покачала я головой. — Что вы там говорили о прирождённых следопытах из Горных Сариней, магистр Χалинэс? У вас есть варианты, к кому обратиться?

— Есть один, но сомневаюсь, что он заинтересуется, — расстроено произнёс ректор. — Я мог бы связаться с друзьями, но это займёт несколько дней. У всех свои заботы, прежде чем отправиться в путешествие, нужно отдать распоряжения, решить неотложные дела. Сейчас же в академии обучается представитель Сариней, но он инкогнито и вряд ли согласится выдать себя ради подобной авантюры.

— Обеспечьте мне встречу с этим адептом. Я договорюсь, — уверенно кивнула я.

Представитель другой страны, пусть и родины молодой императрицы, в имперской Даймирской академии. Да он будет счастлив получить протекцию столь высокопоставленной особы, как я. Надеюсь, что будет…

— Не думаю, что это хорошая идея, — неожиданно заупрямился ректор.

— Мы встретимся утром, — непреклонно заявила я и уверенно направилась к выходу из библиотеки. Ночь стремительно истаивала, а мне нужно было отдохнуть перед тяжёлым путешествием.

Айсек тенью последовал за мной.

— Вызови кого-нибудь другого для моей охраны, а сам иди спать. Утром мы отправляемся, — тихо произнесла я по пути к своей комнате.

— Не вижу смысла. Он не нападёт, ты и так в его власти, — так же полушёпотом ответил адепт.

— Спасибо, успокоил, — проворчала я.

— Не в первый раз уже, — улыбнулся он.

— Всё равно тебе нужно отдохнуть, — попыталась настоять я у двери в свою комнату.

— Не отойду от тебя, — упрямо прошептал Айсек.

Что сказали бы мои родители, узнав, что я разделила ложе с мужчиной. Да, мы оба были одеты, и рядом притворялись, что спят Волния и Дискония, но всё же. Айсек спал остаток ночи рядом со мной, бережно обнимая и уткнувшись носом в мои волосы. А я не страдала моральными терзаниями, я тоже спала, чувствуя себя защищённой.

Утро началось с недовольного брюзжания.

— До чего докатилось это заведение, адепты ночуют в женском общежитии, — шёпотом возмущалась Волния. — Нет, были, конечно, прецеденты, но там хотя бы причина была… и следствие. А тут, припёрлись под ручку и продрыхли всю ночь, как ни в чём не бывало.

— Тебя злит то, что он спит именно здесь, или то, что пришёл именно спать, а не за чем-то другим? — посмеиваясь ответила Дискония.

— И не отказался бы поспать еще с часок, если бы вы — сороки не галдели в такую рань, — проворчал мне в плечо Айсек, натягивая одеяло на голову.

Я отогнула край одеяла, под которым он спрятал и меня заодно, и виновато улыбнулась подругам, заливаясь румянцем смущения. Теперь мысль о проведённой в одной постели ночи не казалась мне такой безобидной, как несколько часов назад. Усталость и первое возбуждение от предвкушения путешествия отступили, дав возможность осмыслить ситуацию трезво. Если кто-то из девушек проговорится, меня заклеймят доступной женщиной. И это было бы полбеды, но рано или поздно все узнают, что я это я, и тогда позор падёт на всю семью. А им и так несладко придётся, когда моя личность будет раскрыта. За последние дни я умудрилась скомпрометировать себя всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Только что нагишом по академии не прогулялась!

— Вылезай уже, и рассказывай, во что ты еще вляпалась, что тебя теперь охраняют так рьяно, — прошептала Волния, стараясь изобразить осуждение. Но у неё плохо получалось бороться с улыбкой и живейшим любопытством, заставляющим нетерпеливо расхаживать по комнате.

Я осторожно выбралась из-под одеяла, чтобы не тревожить, кажется опять задремавшего, Айсека, и перебралась за стол, прихватив с собой щётку для волос.

— Ну? — требовательно произнесла Дискония, до этого умело притворяясь не заинтересованной.

— Не знаю, стоит ли рассказывать вам всё, — честно призналась я, занявшись волосами.

— Не стоит, — глухо проворчал из-под одеяла Айсек.

— А ты не подслушивай, спи дальше, — ответила ему русалка.

— Ты же знаешь, что мы не желаем тебе зла, — прошептала Дискония, присаживаясь рядом. — И никогда не используем полученную информацию тебе во вред. — Сирена поймала мою мелко подрагивающую руку и отобрала щётку.

Девушкам я верила, к тому же их помощь понадобится для поддержания видимости моего присутствия в академии. Ведь это им придётся жить с изображающей меня актрисой, которую обещал прислать лорд Халинэс уже сегодня к обеду.

— Сегодня после обеда я покину академию, моё место займёт актриса, которая будет изображать меня. Большего я пока рассказать не могу, но прошу вас всячески помогать ей. От этого зависит моя жизнь, — с трудом подбирая слова, медленно проговорила я. — Понимаю, что прошу много, но больше мне обратиться не к кому.

Подруги задумались на минуту, а потом Дискония встала, обошла стул, на котором я сидела, и начала медленно расчесывать мои волосы.

Волния же надула губки и проворчала:

— Так и скажи, что не доверяешь. Про подмену мы и сами бы сразу узнали, вот ты нас и предупредила, чтобы шум не подняли.

— Я очень хочу обо всём вам рассказать, но сейчас это правда невозможно, — виновато прошептала я. — И речь идёт не о моей репутации или престиже семьи, на кону моя жизнь.

Я не хотела подвергать опасности подруг, ведь даже знание о подмене не сулит им ничего хорошего в случае, если я не вернусь. Ведь они могут поднять шум, если будет объявлено о моём побеге. Девушки не глупы и понимают, что ректор в курсе всего.

Но это была не единственная причина моей скрытн ости, как неприятно было это признавать — я не могла полностью доверять водным. У них свои интересы. Пусть я и не представляю, как они могли воспользоваться информацией о случившемся со мной, наследнику водного анклава лучше не знать о моих планах.

— Я же говорила, что от этого боевика ничего хорошего не жди, — прошипела Волния, покосившись на мою кровать.

— Ну какие же вы болтливые, девчонки, — сокрушённо проговорил Айсек, резко сев и сбросив одеяло. — Фид, я к ректору. Иди на занятия, тебя вызовут.

И адепт покинул нашу комнату, напоследок неожиданно доброжелательно улыбнувшись Дисконии и подмигнув недовольно насупившейся Волнии.

— И что вы только в нём нашли! — воскликнула русалка, как только за ним закрылась дверь.

— Защитника, — честно ответила я.

— На меня не смотрите, кто старое помянет — плавника лишится, — открестилась сирена.

— И что это вообще за обращение «Фид»? Будто кличка животного!

Я только плечами пожала.

Сегодня я была необычно рассеянной и завтрак мне выбирали подруги, оттеснив от раздаточного стола, когда я, не особо приглядываясь, указала работнице столовой на что-то ядовито-жёлтого цвета. Кажется, это что-то даже шевелилось.

— Вот это тебе лучше подойдёт, — с улыбкой произнесла Дискония, протягивая мне поднос. — Здесь всё, что нужно для утоления голода и поднятия тонуса.

— Спасибо, — ответила я, даже не взглянув на содержимое подноса.

Мы заняли один из притулившихся к дальней стене столовой стол и ела я не чувствуя вкуса еды, под неусыпным контролем соседок. То и дело одна из них прикасалась к моей застывшей с ложкой руке и говорила:

— Фидэлика, ешь, время идёт.

До нужной аудитории меня тоже довели подруги, пожелали не потерять голову или какую-нибудь другую нужную часть тела (мелькнула и затерялась среди более важных, мысль — а разве может быть ненужная?) по дороге до своего места и убежали, подгоняемые разнёсшимся по академии сигналом о начале лекции.

Я рассеянно устроилась в дальнем углу аудитории, и даже тетрадь не достала, уставившись невидящим взглядом перед собой. Мысли мои были где-то высоко, на уровне вершины заветной горы, воображение рисовало картины эпического появления в пещере и приобщения к источнику драконьей силы. Страх я настойчиво загоняла в дальние уголки сознания, заставляя себя верить в безоговорочный успех поисков драконьего счастья.

Резкий, едкий, тошнотворный запах буквально выбил меня из задумчивого состояния. Глаза заслезились, дыхание перехватило, голова закружилась, а завтрак обеспокоенно зашевелился в желудке, будто вопрошая «пора на выход?».

— А вот и наша новенькая спустилась с небес на землю, да, — ехидно протянул кто-то.

Я попыталась сморгнуть слёзы и прищурилась, всматриваясь в лицо возвышающегося надо мной преподавателя. Это был высокий, очень худощавый мужчина, с бледным, почти серым лицом, тонкими белыми губами, светло-серыми глазами в обрамлении коротких светлых ресниц, непропорционально маленьким, похожим на сплющенный комочек подсохшего теста носом и необычной причёской. Его жирные, должно быть месяц не мытые, висящие сосульками до плеч волосы были смоляно-чёрные по бокам, а от середины лба к затылку уходила полоса шириной в пол-ладони грязно-белого цвета.

— Нехорошо так начинать, лапушка моя, да? Внимательнее нужно быть, дорогуша, да-да. Я тут не для красоты пришёл, чтобы вы на меня любовались. У меня закон такой — я говорю, все, подчёркиваю, все внимательно слушают, и записывают всё до последней чёрточки, да, — назидательно проговорил преподаватель.

— Извините, — прохрипела я, стараясь дышать ртом и неглубоко. Вонь от него исходила убийственная.

— На первый раз сделаю поблажку. Но! Только на первый раз, — снисходительно кивнул вонючка. — В случае повторения будете отрабатывать в моей лаборатории, и я не ручаюсь, что не в качестве подопытной, да-да.

Я поспешно закивала, подтверждая, что всё поняла и подобного больше не повторится. Всё, что угодно, только бы он отошёл от меня подальше!

— Да, — удовлетворённо подвёл черту в разговоре преподаватель и вернулся к своему столу.

Я облегчённо выдохнула и поспешила достать из сумки всё необходимое для записи лекции. Попутно заглянула в расписание, первой лекцией на сегодня значилось «Яды, зелья, декокты», лектор — доцент Алируй Скураниси.

— Ты совсем идиотка? Это же Скунс, — прошипела Валери, обернувшись и слегка наклонившись в мою сторону. Она держала у носа веточку свежей мяты, но всё равно морщилась от скверного запаха. Девушка сидела на два ряда впереди и через проход, но смотрела на меня таким злобным взглядом, что мне казалось — её глаза на расстоянии вытянутой руки, и продолжают приближаться.

— Извините, я же не знала, — едва слышно прошептала я, виновато потупившись.

Но меня услышали, что не удивительно. На четвёртом курсе высшей боевой магии, наверное, только я не обладала умением слышать на больших расстояниях. У меня это если и получалось, то спонтанно. И не благодаря приобретённым навыкам, а в периоды обострения природных драконьих инстинктов.

Спонтанный всплеск драконьего слуха и помог мне расслышать разговор двух адептов, расположившихся на приличном расстоянии.

— Надо бы ввести её в курс, а то постоянно жизнь нам портит, — прошептал один из них.

— Или хорошенько прижать, чтобы сама по-хорошему ушла, пока по-плохому не получилось. На мой взгляд, это проще, чем нянчиться с выскочкой, — ответил второй.

— Ну попробуй. Я бы не рискнул, мне доучиться хочется, — усмехнулся первый адепт. — Если ты не заметил, эта пигалица под защитой ректора, с ней тут носятся, как с особой императорских кровей. Охрану приставили, ищут какую-то бирюльку, которую она потеряла.

— Да плевать. И что Халли сделает, если мы её немного припугнём? Отчислить не отчислит, не тот уровень важности у девчонки. А преподы все лояльны, им плевать на происхождение и связи. Сегодня же вечером и оформим. Харти, ты со мной? — обратился он к другому соседу.

Слух подвёл меня в самый ответственный момент и о чём договорились заговорщики, я уже не расслышала. Оставалось только поглядывать в их сторону, попутно не забывая изображать живейший интерес к лекции, и судорожно придумывать, что сделать, чтобы остановить сокурсников. Ведь сегодня вечером меня в академии уже не будет, и все нападки достанутся несчастной дублёрше, которой предстоит занять моё место на несколько дней.

До конца лекции я сидела тихо и старалась не привлекать к себе внимания. Куда уж больше, и так вся группа меня уже тихо ненавидела. Пожалуй, только тихая, забитая Охарра поглядывала на меня с затаённой тоской, а не ненавистью.

На следующую лекцию мне попасть не удалось, но я этому была только рада. Айсек уже ждал меня у дверей аудитории и, выхватив из потока адептов за локоть, потянул за собой, по дороге объясняя, что оставшееся время до отбытия я проведу с актрисой, которой предстоит занять моё место.

— Ей нужно вжиться в роль, скопировать тебя как можно более подробно, — объяснял он, уводя меня от гомона адептов, по лестнице на первый этаж, по извилистому коридору, в царство административных помещений.

Слушая его, я успевала читать надписи на дверях — «канцелярия», «бухгалтерия», «кадры», «архив», ещё пара дверей с непонятными сокращениями в две-три буквы и наконец — дверь со странной надписью «релаксилиум», у которой мы остановились.

— Это что-то вроде комнаты для отдыха и психологического восстановления от стрессов. Сюда приводят слабых морально адептов, пострадавших во время практических занятий, чтобы привести их нервы в порядок. Ну и преподаватели иногда заглядывают, им тоже бывает от нас достаётся, — самодовольно ухмыляясь пояснил Айсек. Видимо он, в своё время, не одного учителя довёл до этой комнаты.

— И что мы тут делаем? — спросила я, напрягшись. Неужели они решили, что меня проще заклеймить как умалишённую, чем помочь найти источник драконьей силы?

— Увидишь, — таинственно ответил адепт и открыл дверь, подтолкнув меня вперёд.

Я по инерции сделала пару шагов и замерла на пороге, не веря своим глазам. Передо мной простирался огромный сад с экзотическими растениями, перепархивающими по ним маленькими яркими птичками и нежно-голубым небом без облаков. Светила на небе тоже не наблюдалось. И только отсутствие солнца или исходящего от него света (свет лился будто из ниоткуда и отовсюду в то же время) позволяло понять, что островок невероятно прекрасной природы был результатом магических манипуляций.

— Зимний сад? — спросила я растерянно.

— Скорее безвременный. Я здесь бывал раньше, так даже кустики и трава нисколько не подросли, — ответил Айсек.

— Ты здесь бывал? — удивилась я. Уж кого, но только не его можно было заподозрить в расшатанной психике.

— Да вызывали как-то, чтобы решить разногласия с преподавательницей, — туманно ответил маг.

— И что мы здесь забыли? — спросила я, так и не решившись ступить на изумрудно-зелёную траву.

— Мне сказали, что нас здесь ждут, — пожал плечами Айсек и бесцеремонно толкнул меня вперёд, чтобы тоже зайти и закрыть за собой дверь.

Я прошла немного вперёд по устланной девственной травкой полянке и замерла. Казалось кощунством топтать обутыми в туфельки с каблучком ногами идеально прекрасную растительность, хотелось хотя бы разуться.

— И чего ты боишься? — неправильно понял мой ступор Айсек. — Здесь тебя точно никто не обидит. Все монстры остались за дверью, ну разве что кроме меня.

— Я бы и вас выгнал, адепт Лесли, но вы нам ещё пригодитесь, — проговорил показавшийся из-за пушистых экзотических деревьев лорд-ректор. — Идёмте, леди Кен'Эриар, вы и так заставили нас ждать, — добавил он, поманив меня за собой.

Я оглянулась и посмотрела на Айсека, подсознательно ища поддержки, и он не разочаровал — крепко взял меня за руку и повёл за лордом Халинэсом вглубь сада.

Когда она вынырнула из зарослей махрового папоротника, я едва удержалась от вскрика. Это была не просто темнокожая женщина, каких можно встретить в порту, среди прибывающих с островов торговцев, она была абсолютно, глянцево чёрной. Чёрная кожа, чёрные, коротко остриженные волосы, чёрные ногти, увенчивающие длинные гибкие пальцы, сверкающие в улыбке чернотой зубы, на мгновение показавшиеся из-под тонких чернильных губ, и такие же глаза, без белков, полностью чёрные. Сначала мне показалось, что на ней нет даже одежды, но приглядевшись, я поняла, что стройное гибкое тело облегают, как вторая кожа, чёрные штаны и короткая, оставляющая открытыми живот и руки блуза. Стоявший рядом со мной Айсек присвистнул и сделал шаг вперёд.

— Не советую, адепт. Шихара не терпит излишнего внимания, — предостерёг его ректор. — По крайней мере, когда находится в своём истинном облике.

Я смотрела на невиданное создание и не могла понять — завораживает она меня или страшит. Пожалуй, и то и другое.

— Познакомьтесь, леди Кен'Эриар, это Шихара Шайниш, чистокровный метаморф. Она будет вашей дублёршей, — представил лорд-ректор.

— Ээээ, — только и смогла протянуть я. Подобное чудо я видела впервые и поверить в то, что это создание сможет стать похожим на меня, было сложно. Я знала, что есть оборотни-метаморфы, обладающие способностью принимать обличие любого, кого захотят, но только на определённое время. Спустя несколько часов их истинный облик возьмёт своё. И, насколько я знала, они внешне ни чем не отличались от обычных людей. В этом и была их суть — затеряться в толпе и остаться незамеченными.

Что я и озвучила, обращаясь к ректору и старательно избегая взглядом чёрного создания.

— Вы совершенно правы, леди Кен'Эриар, но вы говорите об оборотнях-метаморфах, полукровках, лишь чудом не утративших в процессе эволюции и смешения видов малую толику способностей своих предков, а Шихара чистокровный метаморф. Она лишена своей яркой внешности, но как губка впитывает облик, поведение и ауру того, кого пожелает. Идеальный вариант в нашем случае, — ответил магистр.

Я покосилась на чернильную женщину, но не увидела её. Озадаченно осмотрелась, Шихары нигде не было. Когда от дерева, у которого мы стояли, отделилась рука и потянулась ко мне, я не удержалась и коротко взвизгнула, схватив Айсека за руку.

— Не пугай леди, Шихара, — с укором произнёс лорд-ректор.

На дорожку шагнуло нечто, очертаниями напоминающее человека, но теперь метаморф была не чёрной, она словно хамелеон, имитировала цвета дерева и окружающей природы. И это не был постоянный окрас, ступив на посыпанную песком дорожку, её нога приобрела песочный цвет ровно настолько, чтобы слиться с тропинкой. Я отклонилась, чтобы посмотреть под другим углом.

— Не удивляйтесь, мы смотрим на Шихару с разных сторон, и каждый видит только окружающий нас пейзаж. Это высшее мастерство, которого могут достичь лишь избранные из клана Хамелеонов. Мы смотрим не на неё, но сквозь неё. Шихара владеет искусством светоотражения, заставляя устремлённые на неё взгляды «обтекать» её фигуру, — с гордостью, будто это он лично обучил её данной технике, проговорил Халинэс.

— И что нам толку от этой её способности? — усмехнулся Айсек. — Нам нужно, чтобы все видели Фидэлику, а не незамечали её.

Адепт явно лукавил, выказывая пренебрежение, глаза его горели неподдельным интересом и восхищением.

В следующее мгновение Айсек пожалел, что позволил себе открыть рот. Вернее он открыл его повторно, но теперь от удивления — перед нами стоял еще один адепт Лесли, такой же непосредственный и слегка высокомерный, как и оригинал, с ехидной улыбочкой на лице и в точно такой же одежде.

— А одежду-то как?! — возмущённо воскликнул он и потянулся, чтобы потрогать рукав серой рубашки.

За что получил лёгкий шлепок по пальцам и язвительный ответ.

— Ты так широко открываешь рот, что видно всю твою суть, мальчик, — низким, хрипловатым голосом ответила Шихара, вновь став полностью чёрной.

Айсек явно обиделся, причём скорее на «мальчика», чем на реплику про рот и суть.

— Это иллюзия, одежду имитировать я не могу, — пояснила метаморф, обращаясь ко мне.

— Ничего страшного, у меня много платьев, — ответила я невпопад, инстинктивно стараясь не открывать рот больше необходимого, чтобы и мою суть через него не подглядели.

— Думаю, на этом можно закончить демонстрацию и приступить к работе, — заторопился ректор. — Думаю, здесь вам будет удобно, — указал он на уютную беседку в десяти шагах от нас, которой, я могла бы поклясться, ещё минуту назад здесь не было.

Шихара вошла в прохладу увитого лианами строения первой, легко, с кошачьей грацией преодолев три ступеньки. Меня учтиво поддержали под локоть, но сам магистр в беседку не вошёл, и Айсека придержал.

— Не будем вам мешать, — с улыбкой проговорил он и взмахом руки велел адепту следовать за ним.

Лорд Халинэс намеренно оставил адептку Кен'Эриар наедине с метаморфом, чтобы Шихара не отвлекалась на другие поведенческие особенности, до которых была охоча, как тролль до выпивки и драк. Метаморфы клана Χамелеон были своего рода энергетическими вампирами, только они не вытягивали энергию из своих «жертв», а с упоением впитывали её слепок в себя, пополняя запасы обликов, которых были лишены сами. Халинэс долго боролся с собой, прежде чем решился вызвать Шихару. Некогда, ещё будучи всего лишь вторым секретарём министра магобразования, он столкнулся с представителем выдающегося, малочисленного и пребывающего в тщательно лелеемой безызвестности клана метаморфов. Ташиш зарабатывал на жизнь, выполняя работу, которая другим была не под силу. А если проще — он был вором, лучшим вором и мошенником в столице. Используя внешность некогда убитого им шпиона, подосланного желающими узнать побольше о таинственном клане соседями, он успешно скрывал свою истинную сущность, принимая заказы только от самых богатых и влиятельных лордов, и с неизменным успехом выполняя их. Выкрасть и уничтожить неугодное завещание, подбросить компрометирующие конкурента документы перед подстроенной проверкой, вывести на чистую воду охотника за приданным, забрать причитающееся у не оплатившего по жадности своей карточный долг друга, создать проблемы заглядывающемуся на жену повесе, да просто насолить соседу — со всем этим высшая знать столицы обращалась именно к нему. На очередном задании, заключающемся в сущей мелочи (дописать всего один нолик к сумме в уже одобренном министерством плане финансирования Института Благородных Леди, созданного с целью занять хоть чем-то девиц, скучающих в межсезонье без ежедневных балов и приёмов) Ташиш и провалил заказ впервые за всю свою многолетнюю практику. Секретарь Халинэс задержался на работе, в надежде рассортировать прошения побыстрее и устроить себе заслуженный выходной на следующий день. Министр всего час назад не запланировано отбыл в провинцию, получив известие о безвременной кончине матери, и Халинэс вполне мог позволить себе не явиться в министерство завтра, при условии, что выполнит всю текущую работу. Метаморф же не мудрствуя, выбрал для проникновения в святая святых облик самого министра маг. образования, здраво рассудив, что уж хозяина-то в его владения пустят без лишних вопросов и подозрений, не зависимо от времени посещения. Внешность министра он скопировал ещё утром, «случайно» столкнувшись с лордом на мостовой прямо перед ожидающей его каретой. В ближайшие планы министра не входили никакие поездки, о чём Ташиш без проблем узнал от его экономки, с лёгкостью разговорив её в облике торговки выпечкой из лавки напротив его дома, у которой случился небольшой пожар в кладовой, в виду чего ей пришлось покинуть рабочее место на несколько минут. Всё было проверено и спланировано, но кто может запланировать смерть близких? Даже опытному метаморфу из клана Хамелеонов это оказалось не под силу. И он явился в «свой» кабинет поздним вечером, совершенно не опасаясь подвоха. Даже присутствие задержавшегося на работе секретаря его не смутило. Но Халинэса, точно знавшего, что его начальник сейчас никак не может находиться в столице, его приход смутил, и даже более того — насторожил. Зная о трепетной любви министра к матушке и неподдельной скорби по поводу её кончины, секретарь сразу почувствовал подвох, когда же министр еще и улыбнулся ему, похвалив за рвение, Χалинэс понял — нужно действовать. На свой страх и риск уже тогда обладающий выдающимися способностями юноша применил одно из сильнейших заклинаний разоблачения, в глубине души надеясь на снисходительность убитого горем начальства, если вдруг ошибся. Но он не ошибся! О глушённый и потерявший личину метаморф еще около часа пребывал в бессознательном состоянии, что позволило секретарю как следует связать его, опутать несколькими заклинаниями и перелистать множество книг в поисках информации о чёрных как ночь, умеющих менять облик существах. Никакой информации он не нашёл, но узнал всё, что было нужно, от пришедшего в себя пленника. Рассудив, что подобное знакомство не будет лишним, Халинэс отпустил Ташиша, взяв с него клятву кровного долга. И потом не раз обращался к метаморфу за помощью.

Но это было много десятилетий назад, Ташиш состарился и ушёл на покой. Однако за долгие годы сотрудничества они успели подружиться и теперь, уже будучи ректором, Халинэс иногда встречался с метаморфом, чтобы распить бутылочку вина и вспомнить былые годы. В одну из таких встреч Ташиш и обмолвился о своей внучке, достигшей небывалых высот мастерства, что делало её исключительной даже среди соплеменников. Друг по заведённой уже давно традиции не задавал лишних вопросов, единственное, что его интересовало — насколько опасно мероприятие, в которое собирается втянуть его внучку ректор Халинэс. Как водится, личные интересы затмили дружеские отношения, и лорд-ректор заверил Ташиша в абсолютной безобидности предстоящей афёры. Метаморф уловил некоторую фальшь в голосе друга и предупредил внучку, чтобы она была настороже, но отказать не смог. Всё же Халинэс не раз прикрывал его, оказывая незримую помощь как ему самому, так и всему клану.

И вот теперь ректор Χалинэс в очередной раз подавил неуместный голос совести, оставив внучку друга наедине с представительницей императорского рода, твёрдо намереваясь свести все риски к минимуму. Решимость его распространялась как на ситуацию с подменой, так и на основную часть предстоящей кампании. Лорд увёл адепта в дальнюю часть сада, где иногда уединялся, чтобы отрешиться от суеты академии. Сегодня же он привнёс в этот уединённый уголок покоя всё отягощающую его старческие плечи беспокойство, выбрав его для разговора с адептом Лесли.

— Присаживайся, — скорее велел, чем пригласил магистр, указав Айсеку на одинокое плетёное кресло под открытым магически сотворённым небом. Рядом с креслом стоял столик, заставленный разнообразными, на все оттенки настроения магистра, напитками.

По саду витали ароматы диких цветов и разливались звонкоголосые трели птиц.

— Спасибо, я лучше постою, — вежливо отказался адепт, смутно ощущая волнение ректора и не желая оказаться в невыгодном положении. Как ни кр ути, а сидя перед стоящим над тобой оппонентом сложнее противостоять его напору.

Лорд Халинэс громко вздохнул и опустился в привычно скрипнувшее кресло, нисколько не заботясь, что теперь ему придётся смотреть на адепта снизу вверх. С высоты своего возраста и опыта он мог позволить себе такую мелочь.

— Не буду ходить вокруг да около, перейду сразу к делу, — проговорил он устало, плеснув в широкий стакан бурой жидкости из пузатой бутыли.

Пахнуло знакомым ароматом, но Айсек предусмотрительно сделал вид, что не понял — напиток является банальным ягодным компотом. Ректор же вообще не придавал значения мыслям адепта, его волновало другое. А именно:

— Девчонка Кен'Эриар не понимает, во что ввязывается. По наивности и неопытности она представляет предстоящее, как увлекательное путешествие. Однако мы-то понимаем, что в пути вам не придётся останавливаться даже на захудалых постоялых дворах, не говоря уже о гостиных местах, к которым она привыкла. Вам придётся выживать самостоятельно, не привлекая к себе внимания и по возможности оберегая её от всех опасностей. А их будет немало. Одинокие путники без охраны уже вызывают нездоровый интерес, когда же среди них благородная леди — риск увеличивается вдвое. Ты понимаешь, Лесли?

Лорда Халинэс говорил тихо, спокойно, даже небрежно, но Айсека это не обмануло.

— Что вы задумали? — спросил он прямо.

— Я? Не приписывай старику больше, чем он может. Я только хочу удостовериться, что ты понимаешь, во что ввязываешься, — улыбнулся магистр.

— И? — подстегнул к продолжению адепт.

— И я намереваюсь минимизировать риски, отправив приглядывать за вами нескольких доверенных людей, тебе же нужно только сделать вид, что ты их не замечаешь, — признался ректор. — Девчонка слежку точно не почувствует, не будем тревожить её самолюбие. Её вера в себя нам необходима. Ну и ты должен понимать, какая ответственность ложится на твои плечи. Будучи одним из лучших за долгие годы выпускников, ты даёшь нам надежду на успех, Лесли. Не обмани мои ожидания.

Айсек только кивнул, сказать ему было нечего. Да, он понимал, что им предстоит не увеселительная прогулка: земли вдали от городов наводнены мелкой и не очень нечистью, да и нежить порой встречается в отдалённых местах. Восхождение на горы вообще не сулило ничего хорошего, особенно учитывая, что это обладающие нестабильным полем горы, которые могут таить не один десяток опасностей, помимо обычных, в которые входили горные тролли, горгульи, обвалы, жадные до лёгкой поживы хищники и погодные условия. И это был далеко не весь список ожидаемых препятствий, про неожиданные адепт вообще думать не хотел.

— Я поговорил с представителем Горных Сариней, он не горит желанием участвовать в походе. И я его понимаю, мальчишке и так досталось, — продолжил ректор. — Но он согласился встретиться с Кен'Эриар. Если она его не уговорит, вы пойдёте вслепую. Сначала на Пик Добродетели, если там ничего не найдёте, тогда двинетесь к Безымянному Восхождению.

— Я пойду на переговоры с ней, и никуда северянин не денется, как миленький побежит дорогу показывать, — усмехнулся Айсек.

Халинэс напрягся, отставил стакан с компотом, задумался на минуту и отрицательно покачал головой.

— Не твой уровень, Лесли, — произнёс он. — Пусть девочка сама поговорит.

Айсека задело замечание ректора, но спорить он не стал. Время покажет — где чей уровень.

— Ещё одна проблема, это личная охрана Фидэлики. До сих пор мне удавалось сдерживать их, но там не глупый капитан и хозяйку он хорошо знает. Шихару может раскусить, так что проводишь Кен'Эриар к восточным ангарам, чтобы успокоила вояк. Лишняя шумиха нам ни к чему, не хотелось бы их убирать. Если с источником всё получится — вопросов не возникнет. А если нет — будут лишние проблемы.

Айсек Лесли молча слушал инструктаж и держал своё мнение при себе, не понаслышке зная, что ректор может быть не просто суровым, но и жестоким, когда это необходимо. Два года назад он убедился в том, что ректор Халинэс не уступает высшим военным чинам империи как в стратегических умениях, так и в жёсткости. Восстание низших вампиров, выбравшихся из подземелий недалеко от академии Магических Познаний, было подавлено ещё до того, как среагировали императорские войска, силами преподавателей и адептов академии, в числе которых был и сам Айсек. Халинэс же участвовал в подавлении, находясь непосредственно в первых рядах и руководя импровизированной армией из добровольцев своего учебного заведения. Из адептов тогда пострадал только один вампир, решивший вступиться за «братьев своих меньших».

— Всё понял? — спросил ректор.

— Да, — ответил Айсек.

Он понял всё, что сказал ректор, и даже немного больше. Для себя Лесли решил, что это задание он не имеет права провалить, и не потому, что от него зависит его диплом, а потому, что Фидэлика достойна обретения драконьего счастья. Айсек понимал, что магистр намерено не упомянул возможной угрозы от похитителя артефакта, надеясь выследить его при попытке последовать за девушкой. Но он осознавал — угроза есть. И этот риск полностью ложится на его плечи, именно ему придётся бороться с влиянием медальона на девушку, если она потеряет контроль.

Остаться наедине с Шихарой было для меня настоящим испытанием. Женщина сидела напротив и смотрела на меня таким взглядом, что мне хотелось сбежать, спрятаться, стать невидимой. Нас разделяло расстояние в четыре шага и узкий столик, сервированный для чаепития. Я с трудом удерживалась от того, чтобы схватить чайник и, запустив им в метаморфа, убежать как можно дальше от неё. Молчаливое переглядывание затянулось минут на пять, и я уже была на грани, когда Шихара вдруг улыбнулась и проговорила:

— Всё, неприязнь, страх, ненависть и недоверие я считала. Теперь покажи мне эмоции, которые пригодятся в повседневном общении с другими адептами.

Я сначала растерялась, потом разозлилась, но в результате глубоко вздохнула и призналась:

— Вы получили все эмоции, которые вам пригодятся для общения с моими сокурсниками.

— Так плохо? — с сочувствием спросила метаморф.

— Хуже некуда, — прошептала я. — Сегодня вечером они планируют запугать меня, чтобы бросила учёбу.

Шихара поразила меня всплеском эмоций, громко и задорно рассмеявшись.

— Пусть попробуют, — сквозь смех проговорила она.

— Вы не должны делать то, чего не сделала бы я! — воскликнула я испуганно.

— А что ты сделала бы, если бы тебя прижали как следует? — спросила она, подавшись вперёд.

Я даже слова вымолвить не успела, а метаморф уже расплылась в довольной улыбке. Продолжая улыбаться, она по-хозяйски разлила чай по чашкам, добавила в одну из них ложку нектара, как делала порой мама, когда я чувствовала себя неуютно на городских собраниях, где должны были присутствовать все леди, и протянула мне.

— Ты не будешь молчать, если тебя попытаются обидеть, вот и я не смолчу. Но не переживай, лишнего не сделаю, — заверила меня Шихара. — Я тебя чувствую, и всё упрощает наша близость по духу, мы похожи.

Глядя на неё, я не могла поверить в её слова, но… Что значит внешность для той, кто может изменять её как заблагорассудится, и никто не заметит этих изменений? Она не будет наводить иллюзию, не будет притворяться и маскироваться, она станет мной. А что сделала бы я? Я приготовилась бы к встрече и сделала всё, чтобы она стала незабываемой для моих недоброжелателей! Губы сами собой растянулись в предвкушающей улыбке.

— Не переживай, я в красках расскажу тебе обо всём, когда вернёшься, — посмеиваясь пообещала Шихара.

И я поверила ей, поверила в неё, и рассказала о подругах, которые знают о подмене и помогут, если понадобится.

— Повеселимся! — потирая руки, подмигнула мне моя точная копия в черных штанах и блузе.

— Мне уже жалко своих врагов, — улыбнулась я в ответ.

— А вот это совершенно зря, жалость к врагам недопустима, — покачала головой женщина, вернув свой бесцветный облик. — Как только ты начнёшь сомневаться и думать о них, как о живых, чувствующих существах, превратишься из охотника в жертву. Жалость разрушает, жалеть можно только по мелочам, бабочку, случайно раздавленную каблуком, беззубую старуху, попрошайничающую на обочине, и то только мимолётно, забыв о ней, как только она исчезнет из виду. Но самый разрушительный вид жалости, это жалость к себе. Жалея себя ты добровольно становишься слабой и беззащитной, давая окружающим повод тоже пожалеть тебя, как ту бабочку, или старуху, мимолётно и брезгливо.

Теперь метаморф говорила жёстко и отрывисто, будто топором отрубая все сомнения в своей правоте. Что же настолько ужасное произошло с Шихарой, что заставило её так ожесточиться?

— Не смей! — повысив голос произнесла женщина, подавшись вперёд.

Я растерянно отпрянула, лишь, когда она успокоилась и уделила внимание чаю, поняв, что Шихара ощутила моё сочувствие. Да, эту женщину можно опасаться, восхищаться ею, но не жалеть — себе дороже. И моя, и так порядком подмоченная, репутация в её руках, а это ещё один повод пожалеть себя…

Лорд-ректор и Айсек вернулись собранные и молчаливые. Магистр коротко осведомился, готова ли Шихара занять моё место. И, получив утвердительный ответ, только кивнул, поманив меня за собой, а метаморфу велев подождать его в саду.

— Сейчас идёте к восточным казармам, где вы, леди Кен'Эриар, используете весь свой дар убеждения, подкрепив его авторитетом, чтобы заверить людей вашего отца в том, что у вас всё замечательно и вы не нуждаетесь в их охране, — говорил ректор идя впереди и даже не оборачиваясь, чтобы убедиться, что мы с Айсеком следуем за ним и слушаем. — Мне стоило немалых усилий оградить их от ненужной информации, даже повара пришлось нанять нового, неразговорчивого. Пусть ребята отдыхают, им предоставили охотничьи угодья, свободный выход в город и даже небольшое содержание, выдаваемое под видом платы за дичь. Все довольны, за исключением излишне преданного вам капитана. Вот его-то вы и должны убедить, что ему не место в академии, среди адептов.

— Я поговорю с ним, — пообещала я.

Мне и самой не нужно было, чтобы капитан поднял тревогу и вызвал отца. Видение из драконьего свитка всё глубже забиралось в сознание, источник манил и заполнял все мои мысли, и отказаться от его поисков я теперь не смогла бы даже под страхом смерти. Вернее, жажда познания драконьего счастья успешно затмевала этот страх. А после общения с Шихарой уверенность в успехе многократно возросла, словно метаморф передала мне часть своей стойкости и силы.

Покинув ректора и пообещав явиться в его кабинет к обеду для встречи с северянином, мы с Айсеком отправились к казармам. На этот раз адепт предусмотрительно отказался от блуждания по тренировочным полям, воспользовавшись порталом, который создал с помощью одноразового кристалла. Вышли из портала мы прямо перед длинным одноэтажным дощатым строением, окружённым всевозможными приспособлениями для физических тренировок. Рядом стояли два таких же здания-близнеца, чуть поодаль колодец и небольшой домик с дымящейся трубой, из открытых дверей которого тянуло ароматом запекающегося мяса.

— А неплохо они тут устроились, — ухмыльнулся Айсек.

— Спорное утверждение, — протянула я, заметив лягушку, бодро удирающую от колодца. Хотелось бы верить, что она просто мимо «пробегала», а не выбралась из источника питьевой воды для моих стражей. Когда же из казармы, возле которой мы очутились, шагнув из портала, громко переговариваясь, вышли трое обнажённых по пояс мужчин и, не заметив стоявших в стороне от выхода нас, направились к облюбованному лягушками колодцу, чтобы прямо возле него устроить себе омовение, обливаясь холодной водой из вёдер, я убедилась, что условия здесь действительно походные.

— Да, с дисциплиной у них всё сложно, похоже, у этих парней только утро наступило, — с заметным пренебрежением произнёс Айсек.

— Можно подумать, ты в пять утра холодный душ из колодца принимаешь, — вступилась я за служивых, в которых узнала своих охранников.

— Поверь мне, Фид, во время полевой практики душ из колодца мы считаем за благо даже в пять утра. Не всегда удаётся сразу смыть с себя кровь и слизь уничтоженных умертвий и нежити, — заверил меня адепт.

— Без подробностей, пожалуйста. Я тебе и так верю, — попросила я, стараясь заглушить не в меру разгулявшееся воображение.

— Как скажешь, — пожал плечами Айсек. — Но твои охраннички действительно неплохо устроились, судя по помятым рожам, они только под утро из городской таверны вернулись. Γибнут ребята на поприще охраны твоей персоны.

В этот момент один из мужчин, опрокинув на себя ведро студёной воды, помотал головой, стряхивая капли с коротких волос и посмотрел прямо на меня. Коротко вскрикнув под удивлёнными взглядами друзей, он отбросил ведро и опрометью бросился в казарму.

Не прошло и двух минут, как уже весь отряд выстроился передо мной в боевой готовности. Полностью одетые и бодрые мужчины, усиленно изображающие рвение на заспанных лицах, смотрели на меня с плохо скрытым укором. Их взгляды недвусмысленно намекали на то, что я могла бы и предупредить о визите. И только капитан был действительно собран, бодр и смотрел на меня с беспокойством.

Разговор с ним занял не больше пяти минут, мне удалось убедить капитана в том, что я в полном восторге как от академии в целом, так и от предоставленных лично для меня условий. Отдельные комнаты, подобающее статусу отношение и охрана, состоящая из адептов-выпускников (дабы не тревожить прочих учащихся нахождением в академии посторонних военных) убедили его, что волноваться совершенно не о чем. А намёк на возможность устроить себе небольшой отпуск был встречен всеобщим ликованием.

— Сегодня же отправлю вашему отцу отчёт, — коротко поклонился капитан. — И можете быть уверены, что мы будем готовы явиться к вам по первому требованию.

— Ну что вы, у меня сейчас столько дел: учёба, новые подруги. Я вас точно не потревожу в ближайшее время, — улыбнулась я, мечтательно глядя в сторону академии.

На том и распрощались, но на душе было тревожно, взгляд капитана показался мне не достаточно спокойным. Это мужчина был слишком опытным и дисциплинированным, несмотря на некоторые послабления в адрес подчинённых, чтобы так просто полностью отказаться от своих обязанностей. Меня не удивило бы, узнай я, что всё это время он делал тайные вылазки к самой академии и наблюдал за мной. Однако капитан не демонстрировал недоверия или большой озабоченности и я решила, что мне просто показалось.

Распрощавшись с отрядом охраны, мы с Айсеком поспешили в академию, на встречу с северянином, которого мне предстояло уговорить оказать посильную помощь, не вдаваясь в подробности. Каким образом он будет искать путь к источнику, не зная, что конкретно нужно найти (при условии, что он согласится, разумеется) я понятия не имела, но была твёрдо убеждена, что посвящать в подробности путешествия кого-либо, кроме Айсека и лорда-ректора, не следует. Тем более не следовало доверять незнакомцу, являющемуся подданным другого государства к тому же. Немалый интерес вызывал и сам факт обучения представителя Горных Сариней в имперской академии, взращивающей будущих управленцев и высшие военные чины. Другие институты позволяли себе принимать на обучение иностранцев, и в этом не было ничего зазорного. Но я не раз слышала от отца, что именно Академия Магических Познаний является оплотом таинства обучения истинных Даймирцев и вход для посторонних в неё закрыт. Неужели магистр Халинэс нарушил это правило, утаив факт обучения северянина в её стенах? Стоит ли тогда мне доверять ректору? И его протеже тем более! Я решила довериться драконьей интуиции, неоднократно проявлявшейся и особенно обострившейся в последнее время.

Возвращаться в академию пришлось обычным путём, у Айсека больше не было портальных кристаллов. Но мы довольно быстро преодолели тренировочные поля, воспользовавшись созданными недобросовестными, но одарёнными адептами постоянными портальными переходами. Преподаватели наверняка были осведомлены о существовании таких туннелей, позволяющих за мгновение преодолеть ту или иную тренировочную зону, но видимо закрывали на это глаза, считая благом уже тот факт, что обучающиеся в состоянии почувствовать и активировать нелегальные червоточины в пространстве. Три раза мы ныряли в черноту межпространственных воронок, и каждый раз я чувствовала лёгкое головокружение. Создатели этих переходов хоть и были одарены, но подстёгиваемые жаждой побыстрее пройти практические испытания, не учли, что даже в течение тех нескольких секунд, которые уходят на использование червоточин, им необходимо дышать.

— Никогда больше не буду пользоваться вашими «шпаргалками», — жадно вдыхая прохрипела я, вынырнув из последнего перехода.

Шпаргалками эти кустарные порталы назвал Айсек, и, судя по выражению его лица, он тоже был не в восторге от их качества.

Ректор встретил нас у входа в тот злополучный ангар, где мне предстояло опять столкнуться с манящей дверью в черноту тёмных сил прошлого.

— Вы свободны, адепт Лесли. У вас три часа на сборы в дорогу. И не забудьте предоставить друзьям жизнеспособную легенду по поводу вашего отсутствия, — проговорил магистр, взяв меня под руку. — Встречаемся здесь в пять часов.

Айсек одарил Халинэса недовольным взглядом, явно желая присутствовать на переговорах с северянином-следопытом, но перечить не стал. Ободряюще подмигнул мне и быстрым шагом направился к академии.

— Увенчалась ли успехом встреча с предоставленной вашим батюшкой охраной? — поинтересовался лорд-ректор.

— Не думаю, что они доставят вам много хлопот, но капитан вполне возможно будет иногда приглядывать за мной издали, — ответила я.

— Издали не страшно, Шихара вполне с этим справится, — кивнул магистр. — А теперь послушай меня, девочка. Саринеец, о котором я тебе говорил, находится здесь инкогнито, под покровительством её величества императрицы Альтины. Не советую давить на него и настаивать на официальном знакомстве. Тем более что для тебя это так же невыгодно, как и для него. Идеальным вариантом была бы негласная договорённость о взаимовыгодном сотрудничестве.

Я поняла намёк, выразив согласие едва заметным кивком. Разумеется, ректор не желал портить отношения с императрицей, и мне предстояло самой намекнуть северянину, что с его стороны было бы неосмотрительно отказаться от помощи мне. Идти на шантаж мне не хотелось, но я была готова и к столь кардинальным мерам. Если он откажется помочь, вполне возможно нам придётся потратить драгоценное время на изучение не той горы. А времени у меня оставалось всё меньше. Я уже сейчас чувствовала лёгкую утомлённость, головокружение после использования порталов прошло только когда я взяла Айсека за руку, и он поделился со мной энергией. А, призвав магию, чтобы залечить пустячную царапину, мне пришлось бороться с подступившей дурнотой. Злодей беспрепятственно вытягивал из меня как магические, так и жизненные силы.

Войдя в злополучный коридор, я намеренно не поднимала взгляда от пола, но, даже не имея прямого зрительного контакта с рунической защитой дверей, с трудом удержалась от желания сорваться на бег и прикоснуться к письменам.

— Не бойтесь, можете поднять голову, — произнёс магистр Халинэс.

Он что, решил избавиться от меня таким зверским способом — скормив тёмным силам? Но, вопреки кричащей об опасности интуиции, необъяснимое желание увидеть руны ещё хотя бы разок, подкреплённое одобрением ректора, возобладало над голосом разума, и я вскинула голову, устремив жадный взгляд в конец коридора. И ничего выдающегося не увидела! На первый взгляд это была обычная стена, задрапированная грубой серой тканью, какую используют для палаток военные, когда разбивают временный лагерь. Я не понаслышке знала, что эта материя обладает множеством достоинств, например: она заговорена от магического сканирования и подслушивания, и разрезать её обычным ножом практически невозможно. Несколько лет назад недалеко от нашего города обосновался целый полк императорских солдат. Отец как-то взял меня с собой в одну из поездок к ним и на целых полчаса оставил в палатке из вот такой же ткани, велев не проказничать и ждать его. Первые минут пять я рассматривала карты с замысловатыми разноцветными стрелочками и пометками, сваленные на столе, потом исследовала саму палатку. Но детская психика не выдержала долгого бездействия, жажда приключений пересилила послушание и я попробовала сбежать, прорезав палатку найденным там же, внушительным ножом. Довольно долго я пыталась прорезать или хотя бы проткнуть матерчатую стену, но не преуспела. Все мои старания привели к тому, что я таки порезалась довольно острым ножом и с воплями выбежала из палатки, едва не сбив с ног приставленного для её охраны солдата. Папы рядом не оказалось, и добродушный пожилой служивый оказал мне первую помощь, перевязав ладонь платком не первой свежести. А потом мы с ним пили походный чай из котелка и он рассказывал мне о волшебных свойствах заговорённой ткани для палаток.

Окажись я сейчас в подобной ситуации посчитала бы за благо возможность провести полчаса в защищённом помещении и о побеге уж точно не думала. Но теперь отец не придёт и не пожалеет свою глупую маленькую девочку. Девочка выросла, и должна сама справиться со своими страхами и ранами.

— Почему? — не отрывая взгляда от материи, шёпотом спросила я, заметив, что дверь в ректорский кабинет, где ожидает северянин, как всегда гостеприимно распахнута.

Недоумение моё было вполне понятным — воспользовавшись магическим зрением, я увидела за тканью глухую стену. Таинственную дверь скрыли со всем тщанием, будто её существование великая имперская тайна… Вот я и ответила на свой вопрос. Саринейцу о существовании, как двери, так и таящегося за ней зла, знать было не положено, вот от него их и спрятали.

Лорд-ректор улыбнулся, по череде сменяемых друг друга эмоций, отразившихся на моём лице догадавшись, что я и сама всё поняла.

— Но как же так? — беззвучно прошептала я, прислушиваясь к своим ощущениям. Необоснованное жгучее желание подойти к двери пропало, хотя ещё минуту назад, до того, как увидела драпировку, я едва могла совладать с собой.

— Большинство наших проблем таятся здесь, — усмехнулся магистр, прикоснувшись пальцем к моему лбу и одарив лукавой улыбкой. — Вы ждали опасности, боялись и представляли в красках встречу с ней. Теперь же видите, что опасности нет. Вот и о влиянии медальона поменьше думайте. Лишние мысли и переживания причинят не меньше вреда, чем сам артефакт.

Подумав над словами умудрённого опытом мага, я пришла к выводу, что он прав — большую часть проблем мы надумываем сами, и подкармливаем их своими страхами. Кивнула, принимая совет ректора, и указала на дверь в его кабинет, предоставляя магистру право познакомить меня с будущим проводником.

Лорд Халинэс сурово сдвинул брови и уверенно вошёл в кабинет. Я последовала за ним.

— Позвольте представить вам лорда Альтанира Сальмис, адепта пятого курса факультета управления и коррекции. А это адептка…

— Фидэлика? — порывисто встав с дивана, удивлённо проговорил Альтанир — жертва моей неожиданной неуклюжести. Нос его к слову уже был в полном порядке, следовательно, я могла по праву считать, что ни в чём не виновата перед ним.

— Вы знакомы? — удивился не меньше Нира магистр Халинэс. — Ах да, бал. Не буду вам мешать, — добавил он и вышел, прикрыв за собой дверь.

— Не болит? — спросила я на всякий случай, чувствуя некоторую неловкость после нашей предыдущей встречи.

— Пока нет, но, если ты рядом, есть веские основания полагать, что в ближайшее время что-нибудь заболит, — усмехнулся адепт.

— Я же не специально! — воскликнула, возмутившись несправедливости замечания. Хотя, если быть объективной, я действительно постоянно попадаю в неловкие и травмоопасные для него ситуации, стоит только нам встретиться.

— Верю, — улыбнулся Альтанир, от чего его глаза сменили цвет, став почти янтарными. Или мне это только показалось? Возможно, игра света.

— Так значит, ты и есть та самая леди, которая остро нуждается в моей помощи, но какой именно ректор озвучить не решился? — спросил он.

— А ты, значит, тот самый саринеец, которого мне предстоит убедить оказать мне эту помощь, не раскрывая всех подробностей, — парировала я. — Теперь понятно, откуда необычное для Даймирии имя и покровительство молодой императрицы.

Последнее я невольно произнесла с изрядной долей презрения. Мне подумалось, что императрица не стала бы каждого безразличного ей сородича одаривать покровительством, а вот любовника вполне могла переселить поближе, под видом благотворительности. Эта мысль неожиданно возмутила и разозлила меня.

— У тебя есть какие-то претензии к моей родине? — изогнул бровь Нир.

— Нет, Горные Саринеи наши ближайшие союзники, — холодно ответила я, стараясь побороть неуместное раздражение.

— Так в чём же тогда дело? — Альтанир сложил руки на груди и сверлил меня испытующим взглядом.

— Ни в чём, не обращай внимания, — улыбнулась я, наконец-то заставив себя вспомнить, что он мне нужен.

Адепт пожал плечами и указал на диван:

— Рассказывай, что у тебя ещё приключилось.

— Почему «ещё»? — спросила я, принимая приглашение и устраиваясь на диване. Χотя, мне было бы удобнее… и увереннее разговаривать с ним, сидя за ректорским столом.

— Потому что с тобой постоянно что-то происходит. То на посвящение заявишься, то нападёт на тебя кто-то, то украдут что-то, а то и сама на адептов набрасываешься, — ответил он, видимо стараясь разрядить напряжённую обстановку шутливым тоном.

— Мне сказали, что вы — саринейцы лучшие магические следопыты, чувствуете и распознаёте магию на раз. Это так? — решила я сразу перейти к делу.

— Допустим, — кивнул Нир, устроившись в кресле напротив меня.

— А смог бы ты, скажем, почувствовать, есть ли источник магии на какой-нибудь горе, приблизившись к ней на достаточное расстояние? — продолжила я подбираться к сути.

— О каком источнике идёт речь? Магия вездесуща, её зачатки есть даже в самых слабых и неразумных существах, населяющих как равнины, так и горы, — Адепт не желал откровенничать без ответной откровенности.

— Ну, допустим, сильный источник драконьей магии ты почувствовал бы на расстоянии? — поинтересовалась я, уже понимая, что ничего не получится, если я не выложу ему всю правду. Ведь невозможно найти что-то, не зная, что именно нужно искать.

Альтанир улыбнулся, склонил голову к плечу и задал встречный вопрос:

— Такой магии, какая в тебе или сильнее?

Действительно, если он чувствует магию, то сразу понял, что я дракон.

— Сильнее, во стократ сильнее, — подавшись вперёд проговорила я.

— Почувствую, если источник локальный и единственный на большой территории, то почувствую задолго до приближения к нему, — кивнул северянин. — Но зачем мне это?

Вот и настал момент, когда мне нужно выступить в роли уверенной в себе, властной стервы. Намекнуть на его неустойчивое положение и пригрозить раскрытием его инкогнито в случае, если он откажется от сотрудничества. Но я смотрела на сидящего напротив мужчину и не могла выдавить из себя ни слова. Ну давай же, Фидэлика, ты должна, он тебе нужен.

— Расскажи мне всё, или хотя бы скажи, почему тебе это так важно, — пришёл мне на помощь саринеец.

А я смотрела в его такие добрые и честные глаза и понимала — нельзя говорить всего. Он близок с императрицей, а её наверняка заинтересует источник безграничной драконьей силы. Хотя бы для того, чтобы упрочить положение только взошедшего на трон супруга. Если же кузен узнает о существовании возрождающего драконью силу пламени, он пойдёт на всё, чтобы сохранить эту тайну только для себя. Нет, Валинор не жесток, но он в первую очередь император, и уже только потом мой родственник. И тайна драконьего счастья для него будет важнее моей жизни. Ведь если все драконы узнают о пещере с драконьим пламенем и воспользуются его благодатью, наверняка появятся те, кто решат, что теперь они ничем не хуже правящего рода. Пожалуй, я только сейчас до конца осознала, хранительницей какой тайны стала. Тайны, которая может стать причиной кровавых войн за власть. И первыми жертвами в этой бойне будут мои родные. Их уничтожат, чтобы расчистить путь к трону.

— Если ты не готова к откровенности, я не в силах тебе помочь. И не потому, что не хочу. Я просто не смогу найти то, что тебе нужно, — так и не дождавшись от меня ответа, произнёс Альтанир.

И я опять решилась довериться мало знакомому человеку, а был ли у меня выбор? Выбора не было, но и всей правды я сказать не могла. Как не смогла и прибегнуть к угрозам и шантажу.

— От этого зависит моя жизнь. У меня украли не обычное украшение, это был фамильный артефакт, с которым меня соединяет незримая нить родовой принадлежности. И теперь похититель через медальон вытягивает из меня жизненные силы. Артефакт очень силён, пока злодей прикрывается его силой, найти и остановить его нет возможности. Но есть место, где я смогу избавиться от связи с медальоном. Это единственный способ спастись для меня, — Я говорила медленно, подбирая слова и стараясь выглядеть спокойной, но под конец не удержалась от судорожного вздоха.

— Подожди, — Альтанир встал и прошёлся по кабинету, замерев у окна. — У тебя украли родовой артефакт, а управлять такими вещичками могут только…

Адепт резко развернулся и внимательно посмотрел на меня.

— Я понимаю, — согласно кивнула я. — Но на территории академии нет моих родственников, по крайней мере, тех, которых я знаю.

— Аристократы, — усмехнулся Нир. — Всё чинно и красиво, а копни поглубже и вскроется зловонная действительность. Внебрачные дети, отвергнутые дальние родственники. Мы сами создаём наших врагов.

Говоря это саринеец предстал передо мной совершенно иной личностью. В его голосе было столько пренебрежения, горечи и неприязни, что я осознала — он не ради забавы скрывается в академии магических познаний, он бежит. Бежит от чего-то, а возможно и кого-то, ужасного.

— Так ты поможешь мне? — спросила полушёпотом, встав, подойдя к нему и положив дрожащую ладонь на его кулак, упёршийся в подоконник с такой силой, что на костяшках выступила кровь.

— А почему бы и нет! — воскликнул Альтанир, передёрнув плечами, будто стряхивал с них груз навалившихся невзгод. — Мы спасём тебя. Жаль, что не всех можно спасти.

— Расскажешь? — спросила я, сжав его напряжённую руку.

— Нет, не сейчас. Позже, может быть, но не сейчас, — мотнул головой адепт. — Когда выходим?

Я поняла, что расспрашивать его не стоит. Он не готов поделиться своим горем.

— Собираемся здесь в пять часов, — ответила, отпустив его руку и отойдя на пару шагов.

— Собираемся? Идёт кто-то ещё? — спросил Альтанир.

— Да, с нами пойдёт Айсек, мой друг и охранник, — проговорила, следя за реакцией северянина.

— Ясно, — Только и ответил он, после чего покинул кабинет ректора. На подоконнике остались кровавые следы от его кулака.

Я устало опустилась в ректорское кресло, поставила локти на стол и положила подбородок на сцепленные пальцы, стараясь не замечать досаду, являющуюся неуместной реакцией на безразличие Нира к еще одному участнику предстоящего путешествия.

В кабинет вошёл лорд-ректор, посмотрел на меня с сочувствием и покачал головой.

— Я предполагал, что адепт Сальмис будет противиться, но надеялся на вашу способность к убеждению, — сокрушённо произнёс он. — Без него вам будет намного сложнее.

Я поняла, что ректор не разговаривал с Альтаниром. Прятался где-то поблизости и ждал его ухода, заранее предполагая отрицательный результат переговоров? Довольно трусливое поведение для столь уважаемого мага. Или же просто излишняя осторожность и мнительность?

— Да, без него было бы сложнее. Именно поэтому он и идёт с нами, — проговорила я и поспешила покинуть Халинэса. У меня было не так много времени, чтобы собраться в дорогу. А учитывая тот факт, что я только приблизительно представляла, что именно нужно взять с собой, стоило поторопиться.

— А вот и наша таинственная путешественница заявилась, — встретила меня радостным восклицанием Волния, распахнув дверь за мгновение до того, как я прикоснулась к ручке.

Русалка бесцеремонно втянула меня в комнату, захлопнула дверь и запечатала её заклинанием.

— А мы тут уже с твоим двойником познакомились, — заявила она.

Я осмотрела комнату, но увидела только стоящую передо мной, подмигивающую с заговорщицким видом, Волнию и Дисконию, спокойно сидящую за столом. А в следующее мгновение из заводи-кровати вынырнула ещё одна сирена. Я переводила взгляд от сидящей за столом Дисконии к плещущейся в воде, силясь увидеть хоть малейшее различие. Они были неотличимы.

— Вы великолепны, Шихара, — улыбнувшись, обратилась к той, которая сидела за столом.

— Как ты догадалась? — с досадой спросила настоящая сирена.

— А разве ты пустила бы кого-то в свою заводь? — усмехнулась я.

— Так не честно, — надула губки Дискония.

— В этом и заключается разница между имитацией и оригиналом, — своим глубоким гортанным голосом произнесла метаморф, мгновенно преобразившись.

Я постаралась не глазеть на неё, но экзотическая внешность чёрного как ночь существа притягивала взгляды всех присутствующих.

— Она такая жуткая и интересная, — громко прошептала Волния.

— Жутко интересная, — подтвердила я, слегка перефразировав.

— Может, всё же расскажешь, во что ты впуталась? — с надеждой спросила Дискония, набрасывая халат на мокрое тело. Её хвост в это момент стремительно трансформировался в ноги.

— Извини, пока не могу. Так будет лучше для всех нас, — виновато пожала я плечами.

— И правильно. Меньше знаешь — лучше спишь. А сон — залог здоровья и долголетия, — проговорила Шихара.

— Мне нужно собираться, — призналась я.

— Сначала обед, — безапелляционно заявила русалка и подтолкнула меня к столу.

Жестом фокусника Волния сдёрнула салфетку с тарелки с едой. По комнате тут же разнёсся запах печёночного паштета, грибной запеканки и свежих овощей. Дополнял картину стакан ароматного сливового сока.

— Ешь, а мы соберём сумку тебе в дорогу. Только скажи, куда ты собралась, — ласково проговорила Дискония.

— В го…

— Не стоит так усердствовать, — перебила меня Шихара, с осуждением посмотрев на русалку.

Я благодарно кивнула женщине, только что предостерегшей меня от излишней болтливости. Подруги недовольно покосились на метаморфа. Шихара ответила им спокойной уверенной улыбкой.

— В любом дальнем путешествии пригодятся удобные тёплые вещи и минимум необходимых мелочей, — подсказала моим, а теперь и своим соседкам Шихара.

Подруги одарили её обиженными взглядами и отправились к шкафу. Я же, не отвлекаясь от быстрого обеда, прошептала:

— Спасибо.

— Поблагодаришь когда вернёшься, — показала в улыбке чёрные зубы метаморф. — Главное, верь, что вернёшься, и всё получится.

Я понимала, что эти её слова лишь сделанный на основе считанных с моей ауры эмоций и переживаний вывод, но казалось — Шихара видит меня насквозь, вплоть до самых потаённых мыслей.

Обед прошёл под разговоры подруг: «Это бельё берём», «А эти штаны удобные?», «Вот эта жилетка точно пригодится, если будет холодно». Соседки перетрясли весь мой гардероб, и даже из своего кое-что добавили, потому что у меня оказалось неожиданно мало удобных и практичных вещей, подходящих для длительного путешествия. Волния со словами «вдруг голодно будет», положила в сумку два пахнущих морем свёртка, заверив меня, что их содержимое не испортится, а Дискония добавила к ним несколько пузырьков, заботливо уложенных в разделённый на секции бархатный мешочек, пояснив, что на бутылочках написано, для чего предназначено их содержимое. Я только благодарно кивала, не особо заботясь о сборах. Для меня был важен итог путешествия, а не его комфорт. Пока я принимала душ, в который меня отправили, заявив, что «неизвестно, когда в следующий раз получится помыться», водные приготовили костюм для верховой охоты, который мне еще не доводилось одевать, но с собой я его взяла, на всякий случай. Случай подвернулся…

Облачаясь в костюм, я заметила, что с него спорота вышивка с моими инициалами и родовым гербом. Подруги серьёзно подошли к подготовке моего путешествия. Сама я даже не подумала бы о такой мелочи. А ведь родовой знак и инициалы могли бы выдать мою личность, встреться на пути какой-нибудь лорд или его слуга, обладавший хорошей памятью и свойственным большинству слуг любопытством.

— Ты только возвращайся, — прошептала Дискония, крепко обняв меня.

— Пусть тебе благоволят все боги, — пожелала Волния. — Мы с ними договоримся.

Получив напутствия и пожелания удачи от соседок, я взяла довольно большую, но оказавшуюся лёгкой, благодаря манипуляциям Шихары с подпространством, сумку и, наложив на неё и себя лёгкое отзеркаливающее заклинание, пошла к месту встречи. Меня не то чтобы не видели, видели, но не обращали внимания. В основе простейшей магии скрытности было восприятие окружающими того, что они видят. Никто не выделяет из общей массы строителей одного, в такой же робе. Кто заинтересуется непримечательным солдатом в толпе таких же солдат? Вот и меня не замечали, будто я иду в толпе таких же девушек с сумками и в костюмах для конной охоты.

Меня уже ждали и сразу заметили. Отзеркаливающее заклинание слетело с меня, как шелуха с луковицы во время прохождения через купол магической изоляции. Странно, раньше купол не реагировал на мелкую магию. Должно быть, его действие усилили в связи с недавними событиями.

Айсек и Альтанир стояли возле ангара, но подчёркнуто на расстоянии. Словно предлагая выбор — к кому из них мне подойти. Ситуацию спас лорд-ректор. Он вышел из ангара и остановился как раз между ожидающими меня адептами. К нему я и подошла.

— И что за представление вы тут устроили? — зло вопросил лорд Халинэс. — Живо зайдите.

Противостояние было на время забыто, и мы дружно проследовали в кабинет ректора.

— Я скрыл эту затею даже от своего личного помощника, а вы красуетесь на виду у всей академии, — ворчал магистр. В его кабинете опять витал стойкий запах валерианы. — Начните уже думать и отвечать за свои решения. Теперь вы предоставлены самим себе, пора повзрослеть.

— Не совсем так, — послышалось от дверей.

Мы все обернулись на голос и увидели бакалавра Пиротэна в забавном мешковатом костюме песочного цвета, круглой шляпе и с походной сумкой на плече.

— Я иду с ними, магистр. Неужто вы думали, что я останусь в стороне? Это мой проект и я не намерен отдавать его даже особе императорских кровей! — горячо заявил он.

Взгляд Альтанира я почувствовала раньше, чем заметила.

— Я всё объясню, — пообещала ему шёпотом, а в следующее мгновение между нами встал Айсек.

— Не думаю, что мы сможем обойтись без вас в академии, бакалавр, — тем временем говорил ректор. — Да и лошади готовы только для троих путников.

— Я составил подробный учебный план на две недели и передал его своему протеже, мастеру Спорни, которого вы, помнится, хвалили, и прочили ему карьеру преподавателя академии. Вот и проверим, потянет ли он, — дал достойный ответ Пиротэн. — А по поводу лошади можете не волноваться, мой ящер всегда готов к дороге и даст фору любому скакуну.

Было видно, что Халинэс борется с неуверенностью. С одной стороны, Пиротэн был бы выгодным союзником в столь рискованном предприятии, а с другой — ректор видимо надеялся на лавры первооткрывателя источника драконьего счастья в случае успеха нашего похода. Я же только едва заметно улыбалась, точно зная, что ни одному из них не суждено прославиться за счёт драконьего источника. Эта тайна должна остаться нераскрытой. Если же все посвящённые не согласятся молчать по доброй воле, мне придётся пойти на крайние меры — взять с них нерушимую клятву о неразглашении. Прибегнув к угрозам, если понадобится. Но сначала нужно найти источник и выжить…

— Ну что ж, если леди Кен'Эриар не против… — магистр Халинэс сделал многозначительную паузу, с надеждой взглянув на меня, — тогда и я не буду возражать.

— Буду рада принять вашу помощь, — улыбнулась я бакалавру. — Все в сборе, так не будем терять драгоценное время.

Лошади ждали нас за тренировочными ангарами. Это были превосходные выносливые скакуны. К сёдлам были приторочены объёмные фляги с водой и заговорённые верёвки с крючьями из закалённой магией стали. Да и сами скакуны были не обычными верховыми, как могло показаться на первый взгляд — от них тоже веяло магией. Мне ранее не приходилось сталкиваться с подобным и не терпелось испытать приготовленную для меня резвую чёрную кобылку. И всем-то она была хороша: и статью, и гордым изгибом шеи с красиво остриженной гривой, и даже взгляд её был уверенно-спокойным. Такая точно не понесёт, приметив в траве змею или мелкую нечисть. Одно меня в ней не устраивало.

— И кто придумал для меня такую изощрённую пытку? — спросила я, с возмущением взглянув на ректора, вышедшего проводить нас. — Вы сами пробовали ездить в женском седле? Да еще и на большие расстояния. Я же потом ни спину ни ногу не разогну!

— Леди не пристало обнимать бёдрами животное, — выдал Халинэс заставившую даже меня мимолётно улыбнуться реплику. Остальные присутствующие постарались скрыть смешки, отвернувшись от нас.

— Леди много чего не пристало, однако, я отправляюсь в длительное путешествие с тремя мужчинами. Что же вы мне дуэнью к этому седлу не приторочили? Сменить, — холодно приказала я.

Судя по взглядам спутников, я перегнула палку, но ханжество ректора в таких мелочах на фоне общей неординарности ситуации изрядно разозлило меня. Наверное, не стоило отказываться от чая с валерианой, которым настойчиво пытался угостить меня магистр.

— Прошу извинить за излишнюю резкость, — попыталась я исправить оплошность. — Волнение сказывается.

Лорд-ректор кивнул, принимая извинения, и самолично увёл покорно последовавшую за ним лошадь.

Почувствовав прикосновение к спине, я вздрогнула и резко обернулась.

— Тшшш, это всего лишь я, — улыбнулся мне Айсек. — Ну что ты разоряешься, успокойся. Всё будет хорошо. Повеселимся.

Адепт приобнял меня за плечи и подмигнул. Я положила голову на его плечо и прошептала едва слышно:

— Мне страшно.

— Мне тоже, — тихо ответил Айсек.

Пиротэн и Альтанир о чём-то тихо переговаривались. И судя по заинтересованному выражению внимательно слушающего адепта, саламандр в исследовательском рвении выложил саринейцу все подробности.

— А вам не пора идти за своим ящером? — окликнула я Пиротэна.

Преподаватель самодовольно ухмыльнулся и звонко свистнул. Со стороны академической конюшни, спрятавшейся за одним из ангаров, послышались крики и ругань конюхов, грохот, сменившийся дробным топотом и клокочущий свист.

— Предупреждал же, что не нужно привязывать, — проворчал бакалавр.

А в следующее мгновение из-за угла ангара показалась вытянутая тупоносая чешуйчатая морда. Виновато пригибая голову к земле, к нам медленно приближался не уступающий в размерах лошади, тёмно-серый ящер с длинным, увенчанным шипастым наростом хвостом. Поднимая пыль, за ним, на длинной верёвка, волочился кусок выломанной коновязи.

— Иди ко мне, моя красавица. Я не злюсь, это всё злые дяди конюхи виноваты, — засюсюкал Пиротэн, протягивая руку с кусочком засахаренной свеклы на раскрытой ладони.

Ящер подпрыгнул на месте, как щенок, взвизгнул и, оглашая окрестности топотом, ринулся к хозяину.

Я уже забеспокоилась, что он затопчет преподавателя. Но чешуйчатый скакун в нескольких метрах от Пиротэна припал на передние лапы, вспарывая землю когтями, и остановился прямо перед его рукой, оставив за собой борозды взрыхлённой земли.

Лакомство было бережно слизнуто с ладони хозяина длинным шершавым оранжевым языком.

— Моя хорошая, моя Брунечка, — погладил шершавую безухую голову бакалавр.

— Брунечка? — спросил Альтанир, с любопытством разглядывая ящера.

— Брунгильда, моя радость и гордость, — представил нам своего питомца Пиротэн. — Я сам вырастил её из яйца. Презабавная история, кстати. Исследовал я, помнится, отроги Далинайского хребта, что на юге империи. Нашёл в одном из старых манускриптов упоминание о чудодейственном кристалле, запрятанном в пещерах гномами. Сами гномы уже давно покинули те скалы, вот я и решил проверить. Ничто не предвещало опасности и тут — неосторожное движение, камень выскользнул из-под ноги и приключился небольшой обвал. Когда эхо от обвала утихло, я услышал жалобный визг в расщелине. Не поленился, спустился. А там ящер, ей вспороло бок острым камнем. А рядом кладка, тоже побитая камнями и чудом уцелевшее одно яйцо. Мамаша лежит, стонет, жалобно на меня смотрит и мордой подталкивает ко мне это яйцо. Я и взял его, обернул в плащ и в сумку положил. Принял ответственность, значит. Потом сидел рядом с умирающей матерью, пока она не испустила дух. Пусть и не намеренно, но это же я её убил. Вот и вырастил Бруню как родную.

Я смахнула невольно выступившие слёзы и посмотрела на ящера совсем другим взглядом. Судя по рассказу преподавателя о поведении ящера-матери, эта Брунгильда вполне могла обладать зачатками разума. По одной из гипотез, далёкой от религии и магии, ящеры являлись дальними родственниками, как драконов, так и саламандров. Я никогда не задумывалась о возможном родстве, а сейчас и подавно не хотела в него верить. Ведь эта гипотеза сводила к нулю возможность существования магической колыбели драконов, на поиски которой мы и собрались отправиться. Но в глазах Бруни было столько понимания и не животного интереса, что моего сознания коснулась ледяная рука паники, которую я тщательно загоняла в глубины разума все эти дни.

— А вы ей нравитесь, адептка Кэриар, — улыбнулся Пиротэн, заметив интерес питомца ко мне.

Брунгильда, тем временем, передвигаясь боком и нервно подёргивая хвостом, медленно подбиралась ко мне. Её вытянутые ноздри то раздувались, то сужались, почти смыкаясь. Я же боролась с желанием отступить, с опаской следя за шипастым концом её хвоста.

Ящер остановился в метре от меня, слегка нагнул голову и прикрыл глаза.

— Погладь её, — шепнул Айсек.

Преодолевая страх, я подняла руку и положила ладонь на шершавую чешую.

— Ваша лошадь, леди Кен'Эриар, — громко произнёс ректор, возвращения которого никто не заметил.

Брунгильда дёрнула головой, скидывая мою руку, резко развернулась, едва не зацепив хвостовым наростом мои ноги, и зашипела.

— Приструните свою скотину, бакалавр, — неприязненно глядя на ящера, проговорил магистр Халинэс. — Её нездоровая реакция на людей уже давно тревожит меня. Дикому зверю не место на территории учебного заведения.

— А нежити, которую мы на практике крошим, самое место, — хохотнул Айсек, за что был «обласкан» ректорским уничтожающим взглядом исподлобья.

— Она чувствует вашу неприязнь и реагирует соответствующе, — пожал плечами Пиротэн, не особо встревожившийся нападками магистра. По всей видимости, это был не первый и далеко не последний выпад Халинэса в адрес его питомицы.

Мы уже больше часа ехали по просёлочной дороге, на которую свернули почти сразу, как покинули академию. Лорд-ректор пожелал нам удачи и взял с бакалавра обещание каждый день отправлять магического вестника, чтобы знать, что с нами ничего не случилось. Академию мы покидали не через главные ворота, а воспользовавшись неприметной калиткой для персонала, в которую Брунгильда не смогла протиснуться, ей пришлось разогнаться и перепрыгнуть. Пиротэн вышел пешком и только потом взобрался в похожее на детское креслице седло, привязав себя к нему. Теперь я поняла, зачем он это сделал. Бруня не отличалась плавностью хода, и бедного преподавателя нещадно трясло всякий раз, когда она отвлекалась на вспорхнувшую птицу или пролетевшую рядом бабочку. Однако это нисколько не мешало саламандру непрестанно что-то рассказывать, обсуждать и спрашивать. В ответах, как и в другом участии собеседников, он не нуждался. Ему было достаточно того, что его кто-то слышит. Айсек и Альтанир хранили молчание, я тоже не испытывала особого желания разговаривать. Адепты ехали рядом со мной, словно охрана с двух сторон. Пиротэн с Брунгильдой то обгоняли, то отставали, создавая небольшую сумятицу, но в целом не замедляя движения.

В очередной раз обогнав нас, бакалавр остановился на перекрёстке и развернул ящера.

— Куда дальше? Прямо — к Пику Добродетели, направо — к Безымянному Восхождению.

И все устремили вопрошающие взгляды на саринейца.

— И какого ответа вы от меня ждёте? Далеко ли эти горы? — поинтересовался он.

Пиротэн задумался, почесал подбородок, протянул руку, проделал тоже самое с подбородком (если можно так назвать эту часть морды ящера) Брунгильды и ответил:

— До Пика Добродетели всего часов двадцать, если не останавливаться на всю ночь, то к завтрашнему вечеру доберёмся. До Безымянного Восхождения отсюда дня три, а если по прямой от Пика, то за два можно добраться.

— С такого расстояния я точно ничего не смогу почувствовать, нужно подобраться поближе, — покачал головой Нир.

— И зачем нам такой следопыт? — язвительно вопросил Айсек.

— Я здесь только потому, что Фидэлика меня попросила об этом, — холодно ответил саринеец.

— Прекратите, — нервно одёрнула я их. Последний час и так дался мне с трудом. С каждой минутой всё больше отдаляясь от академии, я чувствовала, будто незримая удавка стягивает мою шею. Что-то тянуло меня обратно, не желало отпускать и ввергало в пучину неверия. Я с трудом перебарывала желание развернуть лошадь и пустить в галоп. Умом я понимала, что это сила притяжения родового медальона не желает отпускать меня, но все чувства кричали о том, что я совершаю ошибку.

— Значит так, сначала направляемся к Пику Добродетели, он ближе. Если же по мере приближения к нему адепт Сальмис не почувствует наличия драконьей магии, свернём к Безымянному Восхождению, — распорядился Пиротэн.

Никто не стал ему перечить. Айсек и Альтанир выказывали открытую неприязнь друг к другу, а я была занята своими личными переживаниями.

Ещё два часа пути прошли в непрестанных разговорах саламандра и молчании всех остальных. За всё это время лишь однажды нам встретилась скромная карета, кучер которой покосился на Брунгильду и уступил нам дорогу, да парочка гружёных мешками телег. Возницы вообще не обратили на нас никакого внимания.

— А вот и последний оплот цивилизации, — известил нас бакалавр, указав на появившуюся на горизонте деревеньку, из которой видимо и выехали встретившиеся на нашем пути ранее повозки.

Меня удивило, что за предыдущие три часа мы не встретили ни одного селения, и это оказалось единственным. О чём я и спросила у преподавателя.

— Ничего удивительного, адептка, — охотно ответил он. — Как вы, должно быть, заметили, академия расположена в пригороде, с северной его стороны. Большая часть мелких поселений разбросана по южному и восточному пригороду. Западная дорога ведёт к порту, там тоже есть деревни, но меньше, все перебрались к морю, когда порт открыли. Эти же земли всегда были мало заселены, а в последнее время их вообще забросили. После восстания упырей крестьяне перебрались поближе к порту, там имперский гарнизон, вот люди и тянутся туда, где чувствуют себя защищёнными.

— А почему же тогда эта деревня осталась? — задала я резонный вопрос, мы как раз подъезжали к развилке, ведущей в деревню.

— А вот сейчас и посмотрим, — улыбнулся Пиротэн. — Заедем на пару минут, провианта свежего на ужин закупим.

— Вы забыли взять провиант в дорогу? — спросил Айсек, явно не желающий задерживаться в деревне.

— Почему же, взял, что на кухне дали. Да это ж не то, тут всё свежее. И людей расспросить-послушать не лишним будет. Мы многое из книг и карт узнаём, но иногда крестьяне могут поведать то, чего в книгах не найдёшь, — ответил бакалавр.

— Да мы же только выехали, — неожиданно поддержал Айсека Альтанир.

Я тоже не понимала, зачем тратить время на эту деревню, но незримая ниточка, тянувшая меня обратно в академию, натягивалась всё больше, и эта остановка показалась мне возможностью отдохнуть, ослабить удавку.

— Хорошо, заедем на пару минут, — согласилась я.

Получив моё согласие, Пиротэн устремился к цели. Бруня обдала нас пылью и комьями земли из под когтей, спеша доставить хозяина к вожделенным сельским пересудам и байкам.

— Сомневаюсь, что он раньше не бывал в этом селении, — усмехнулся Айсек.

— Судя по поведению преподавателя, он знаком с этой местностью не по картам, а лично, — согласился Нир.

— Возможно, он прав, — попыталась я оправдать ненужную в принципе задержку.

Это было совсем маленькое селение, даже без постоялого двора и обедни. Три десятка домов жались к небольшой центральной площади, в середине которой возвышалась деревянная статуя бога-плодоноса. Статуя была мастерски вырезана, отражая мельчайшие детали облика божества, которому поклонялись почти все земледельцы. Высокий, дородный мужчина с копной листьев вместо волос и колосьями вместо бороды держал в протянутых руках большую корзину с настоящими фруктами и овощами. Каждый сельчанин считал своим долгом положить в эту корзину что-то из собранного урожая. Ходили слухи, что поднесённое богу-плодоносу не портится до следующего года. А если чьё подношение испортится, значит было поднесено не с верой, и не видать тому бедолаге следующего урожая.

Подъехав к статуе поближе, чтобы рассмотреть резьбу, я почувствовала зловонный запах разложения и невольно потянула поводья. Лошадь попятилась, отворачивая морду.

— Плохи видно дела здесь с урожаем, — проговорил Айсек, озираясь в поисках Пиротэна.

Преподавателя нигде не было видно, как и сельчан. Площадь пустовала и безмолвствовала.

— Что-то здесь не так, — тихо проговорил Альтанир, подъехав ко мне. — Вернёмся на дорогу и подождём саламандра там.

— Нельзя оставлять его здесь одного, — возразила я.

— Он прав, возвращайтесь к развилке, — резко произнёс Айсек. — Я найду Пиротэна.

Альтанир перехватил поводья моей лошади и пришпорил своего коня, спеша вывести нас за пределы деревни, а я неожиданно почувствовала жгучее желание ударить его, отобрать поводья и вернуться.

— Стой! Отпусти! — выкрикнула, попытавшись воплотить своё желание.

Но саринеец не слушал меня. Тогда я решила спешиться на ходу, но была перехвачена за талию и пересажена на его лошадь. Нир крепко прижал меня к себе и прикрикнул, чтобы не вырывалась. «Что я делаю? Почему сопротивляюсь?» — в растерянности мысленно вопрошала я, но продолжала рваться, безмолвно, настойчиво и уверенно.

Альтанир наконец-то остановился, слегка встряхнул меня и прижал к себе до боли в рёбрах.

— Кажется, ты забыла рассказать мне кое-что, — зло проговорил он.

— Что именно? То, что меня нельзя хватать и везти куда бы то ни было, без моей на то воли? — не менее злобно спросила я.

— Ты забыла упомянуть, что через артефакт тобой управляют, как марионеткой, — резко ответил саринеец.

— Никто мной не управляет, — взвилась я, но тут же умолкла, осознав, что он полностью прав.

Я вела себя как умалишённая, брыкалась и сопротивлялась без видимого повода, влекомая неведомой силой к деревянному истукану, исторгающему запах гниения.

— А вот и наши спутники. Не стоило нам брать с собой этого саламандра, он слишком деятелен и безрассуден, — произнёс Альтанир и ослабил хватку, почувствовав, что я больше не сопротивляюсь.

Айсек и Пиротэн подъехали к нам, опасливо оглядываясь и косясь на меня.

— Прошу прощения за неосмотрительность. Не думал, что вас попытаются заманить в ловушку через меня, — тихо проговорил преподаватель. — Теперь я поставил ментальный блок, и воздействовать на меня уже не смогут.

— Так вы не сами захотели заехать в это селение? — удивлённо спросила я.

— Да я здесь уже десятки раз бывал! Но, признаться, такого запустения никогда не видел, — ответил бакалавр.

— Наш враг как-то узнал, что мы покинули академию и приготовил ловушку. Одну из многих, скорее всего, — проговорил Айсек, изучая взглядом горизонт, в котором терялась дорога.

— Но я чувствовала, как он тянет меня в академию всё это время. Тяга ослабла только здесь. Не может же он находится и там и здесь одновременно, — возразила я.

— Он не может, но магический след я чувствую, он воспользовался порталом, ориентируясь по твоей ауре, — ответил Альтанир.

— Значит, нам нет смысла скрываться и мы тоже можем воспользоваться порталом, чтобы перенестись к Пику Добродетели, — предложила я, прижимаясь спиной к груди Нира уже без его помощи. Меня сотрясала крупная дрожь, на лбу выступила испарина, а зубы начинали неумолимый танец, отбивая дробь без моего на то согласия.

— Нет, не всё так просто, — задумчиво погладил по голове разнервничавшуюся Бруню Пиротэн. — Подозреваю, что мы ничего не найдём, если будем пользоваться магией. Я раз пять проверял развалины мёртвого города камней магией и ничего не обнаружил. А свиток, который поведал тебе об источнике, нашёл только когда обшарил все развалины обычным способом. Это паломничество, хочешь добиться успеха — топай ножками. Но, это только мои догадки, можно и рискнуть.

— Нет, рисковать не будем, — покачала я головой.

— Иди сюда, помогу тебе перебраться в седло, — улыбнулся Айсек, протягивая руку.

— Она сейчас слишком взволнована и измотана влиянием артефакта, — ответил Нир, обняв меня за талию и вновь прижимая к себе.

Я устало взглянула на Айсека и откинула голову на плечо саринейца. Высший боевой маг недовольно хмыкнул, но настаивать не стал. Лишь нервно дёрнул поводья и ускакал вперёд. Нам пришлось его догонять.

Солнце уже плясало у кромки горизонта слева от нас. Оно будто остановилось, не желая уступать надвигающимся сумеркам. Как всегда бывает в закатный час, усилился запах травы и влажного осеннего леса.

— Не будем останавливаться до полной темноты, а как только начнёт светать, вновь двинемся в путь, — тихо проговорила я и задремала от мерного покачивания в седле, не боясь упасть. Ведь меня оберегал Альтанир, а ему я верила, не смотря на то, что поводов для доверия не было. Хотя, не было причин и для недоверия.

А тем временем, в академии Магических Познаний.

— Пожар! Горим! — не своим голосом вопила Волния, в облепившей мокрое тело сорочке выбегая из комнаты.

За ней по пятам следовали Дискония, благоразумно не опускаясь до визга, который мог скосить всех окружающих, и Шихара в облике Фидэлики Кен'Эриар, деловито сбивая с рукава синее пламя. Когда попытка затушить неожиданно вспыхнувший светильник простеньким бытовым заклинанием обернулась гудящим пожаром, пожирающим стол с аппетитом не кормленного как минимум неделю зверя, Шихара догадалась, что это проделки тех самых адептов, о которых предупреждала её Фидэлика, и была готова к любым неожиданностям. Первой на переполох среагировала старшая по этажу. Плавинти прикрикнула на любопытствующих, выглядывающих из приоткрытых дверей соседних комнат, велела погорельцам ждать в коридоре и убежала за помощью, убедившись предварительно, что каверзное заклинание-самоделку не уничтожить своими силами.

— Это не академия имперского уровня, а бедлам какой-то, — ворчала Волния, прижимаясь к обнимающей её Дисконии. Девушки обе были во влажных сорочках, наспех натянутых на мокрое тело, и мёрзли на сквозняке проветриваемого как обычно после отбоя коридора.

Метаморф же решила ускорить дело, чтобы осталось время выспаться, и намеренно отошла подальше от соседок, прислонившись к стене возле лестницы. Долго ждать не пришлось. Вынырнувшая из темноты рука зажала ей рот, вторая обвилась вокруг талии, и женщину беззвучно утянули в кустарный, но выполненный довольно неплохо портал малого спектра действия. В следующее мгновение метаморф очутилась на центральной лестнице академии. Ещё одна рука, схватившая её за волосы, дала понять, что злоумышленников как минимум двое. Женщину развернули к холлу и хриплым, изменённым голосом велели:

— Посмотри на камень, выскочка. Он посмеялся над тобой, определив на факультет высшей боевой магии.

Шихара не делала попыток вырваться, она ждала.

— Убирайся из академии, приживалка. Никто не заступится за тебя, — продолжали злобно шипеть ей на ухо. — А если не послушаешься, мы повеселимся с тобой по-другому. Всё поняла? И только попробуй закричать.

Рука, зажимающая рот метаморфа исчезла. Та же, которая удерживала волосы, потянула вниз, заставляя её запрокинуть голову. От пленницы ждали утвердительного ответа.

«Пора», — не без злорадства подумала Шихара и воскресила в памяти образ дракона в истинной ипостаси. Лишь единожды ей выпала удача увидеть истинного дракона, и то это оказался не полноценный хозяин небес. У него не было крыльев, размеры его уступали средним, но полученный метаморфом образ обладал довольно занимательной мутацией — его шкура была испещрена огненной вязью, проступающей языками пламени через заменяющий чешую панцирь. Именно этой личиной Шихара и решила воспользоваться.

Когда она начала преображаться, медленно увеличиваясь в размерах и постепенно покрываясь твёрдой роговой тканью, чтобы превращение выглядело как можно более достоверно, похитители решили, что это спонтанное обращение дракона.

— Она перекидывается, блокируем! — забыв о конспирации закричал один из адептов.

С трёх сторон в метаморфа полетели сдерживающие обращение заклинания. Но адепты не знали, что перед ними не оборотень, перед ними метаморф — существо совершенно иное, использующее другой вид магии для изменения. И вот уже перед адептами не испуганная девушка, а злобный пышущий жаром дракончик, пусть и не огромный, но весьма впечатляющий и опасный.

Адепты жались к лестничным перилам и с ужасом переглядывались. Теперь их в последнюю очередь заботило то, что их могут узнать и запомнить. Живыми бы уйти.

— Окружаем и сонный транс! — выкрикнул один из них, уже начавший творить заклинание.

«Только не транс!» — в панике подумала Шихара.

Ещё в юности она обучилась инстинктивному отражению магии успокоения. Это было одним из важнейших умений в клане Хамелеонов. Умри, но не дай себя поймать — гласил первый пункт кодекса клана.

Метаморф внутренне сжалась, загнав свои инстинкты поглубже, сосредоточилась и изо всех сил попыталась принять обрушившееся на неё усиленное тройным вливанием силы заклинание. Но инстинкты оказались сильнее голоса разума, отражение, пусть и притушенное усилием воли, сработало. Прогремел взрыв, адептов разбросало в стороны. Один кубарем покатился по лестнице, второго вдавило в стену, а третьему, стоявшему у перил, не повезло. Он был отброшен волной отката и полетел через перила. Окончился его полёт глухим ударом и булькающим хрипом. Несчастный упал спиной прямо на камень-распределитель. Валун окропило далеко не одной каплей крови. Обладающий зачатками разума и привыкший к жертвам камень жадно впитывал кровь, вытягивая вместе с нею и жизнь адепта. К тому моменту, когда на шум сбежались преподаватели и охрана, всё уже было кончено. Шихара сидела на лестнице в облике Фидэлики, закрыв лицо руками и не желая верить, что она сотворила такую глупость. Друзья погибшего адепта стонали и спешно восстанавливались после полученных повреждений. Метаморф понимала, что должна принять свой истинный облик и ответить за содеянное, но собственная жизнь и тайна клана были важнее репутации дракона, пусть и императорского рода.

Ректор прибыл последним. Он переводил растерянный взгляд с плачущей адептки на распростёртое на камне тело адепта, и не знал, какое решение принять. С одной стороны: смерть одного из учащихся академии, да не рядового мага, а сына властителя Ночных Теней — одного из влиятельных домов империи, скрыть не представлялось возможным. С другой: магистр Χалинэс стоял перед выбором — раскрыть подмену представительницы императорского рода или обвинить её в убийстве адепта. Выбор был очевиден. Ректор решил скрывать истинную личность убийцы до конца. Иначе, в смерти адепта обвинят именно его. Как и в исчезновении представительницы первого рода.

— Адептку Кен'Эриар ко мне в кабинет. Адепта Чернис в лазарет. Этих двоих тоже. Никому ни слова до моего распоряжения. И приберите тут, — велел он.

Через пятнадцать минут холл академии был чист и безлюден. Шихара сидела в кабинете ректора и пила валериановый чай вместе с самим магистром.

— Что же ты натворила, девочка, — в который раз вздохнул магистр.

— Я защищалась, — тихо ответила метаморф. — Понимаю, что это не оправдание. Но вы должны осознавать, к чему приведёт разглашение моей личности.

Шихара угрожала, вежливо, тактично, но угрожала. И ректор это понимал. Понимал, и аргументов для возражения у него не было. Он сам загнал себя в ловушку, допустив подмену адептки. И теперь, даже если он отважится раскрыть эту подмену — гнев родственников адептки Кен'Эриар будет меньшей из его проблем. За одну из своих, и тем более за раскрытие тайны их существования, клан Хамелеонов уничтожит его.

— Завтра же сюда прибудут родственники адепта Чернис, и они потребуют ответа от родителей Фидэлики, — проговорил лорд-ректор.

— Я смогу, — кивнула Шихара, поняв его намёк.

— Это не сокурсники, едва знающие её в лицо, и не подружки, недавно познакомившиеся с ней. Кому, как не родителям, знать своё дитя лучше всех, — произнёс магистр едва слышно.

— Смерть меняет всех нас. А смерть, принесённая нами, порой меняет до неузнаваемости. Я смогу, — уверенно ответила метаморф.

— Осталась еще одна деталь, мы должны освободить место на курсе для фрейлин и перевести тебя на него, — улыбнулся ректор.

— А это возможно без участия духа академии? — усомнилась Шихара.

— Теперь да. Камень опьянён кровью и сейчас я смогу воздействовать на него. К утру адептка Кен'Эриар будет зачислена на курс ускоренного общего обучения для фрейлин. Нужно только освободить место для неё, — магистр Халинэс многозначительно посмотрел на собеседницу.

— Мне нужны психологические портреты девушек. Место будет свободно через два часа, — понимающе кивнула она.

Так была решена судьба еще одной девушки, провинившейся лишь в том, что она не избавилась от детского страха перед духами снов, которым и воспользовалась метаморф Шихара, чтобы вынудить испуганную адептку покинуть академию ещё до рассвета.

Выспаться Шихаре этой ночью так и не удалось. А утром она уже встречала родителей Фидэлики, не прилагая особых усилий, чтобы изобразить шок и усталость. Эмоции её были искренними.

Я проснулась в тот момент, когда Альтанир передавал меня на руки Айсеку. Спросонья чего-то испугалась и начала вырываться. Отрезвили меня слова бакалавра Пиротэна.

— А боевая у нас девочка, с такой и никакая охрана не нужна, — посмеиваясь проговорил он.

Вокруг была полная темень, даже звёзд и луны на небе не наблюдалось. Пребывая в полусонном состоянии, я позволила усадить себя на заботливо расстеленное походное одеяло и поняла, что мы находимся в лесу, только когда пламя разведённого Айсеком костра осветило окружающие нас деревья. Кроны смыкались над головой так плотно, что полностью скрывали небо. Кривые, причудливо сплетшиеся стволы в отблесках огня походили на сказочных монстров, а пляшущие на границе освещённого пятачка тени создавали впечатление, что из темноты к нам подбираются ещё более жуткие чудища.

— А разводить огонь не опасно? — опасливо озираясь, поинтересовалась я.

— В этих лесах нет хищников, а от нежити, расплодившейся после восстания упырей, я поставил защиту, — ответил Айсек, подбрасывая в огонь сухие ветки. Вверх взметнулся сноп искр, запутавшихся в окрашенной осенью листве. Угасли они так же быстро, как и появились, лишь несколько особо стойких огоньков заблудились в низких кронах и еще какое-то время сверкали, словно застенчивые светлячки, выглядывая из-за листьев. Воздух был свеж и прохладен, а звуки леса навевали приятные воспоминания о доме. Звуки леса? Меня же заверили, что здесь нет животных! Однако, шорохи, шелест, и даже, кажется, шаги я отчётливо слышала. Очередной треск веток где-то за спиной окончательно убедил меня в том, что мы в этом лесу не одиноки. Когда позади послышался писк, я резко обернулась и, вскрикнув, прикрыла лицо руками. Звук глухого удара и визг заставили меня повторно вскрикнуть, но руки от лица я убрала. Буквально в метре от меня распласталась в воздухе уродливая летучая мышь, с противным скрипом сползая по прозрачному защитному куполу, словно по стеклу. Летучая мышь затерялась в траве, а на защите так и остался бурый кровавый след, оставленный её телом, словно мазок кисти безумного художника на прозрачном холсте.

— А ты сказал, что здесь нет хищников, — прошептала я, с укором взглянув на Айсека.

— Хищников здесь действительно нет, — вместо него ответил Нир, — а нежити хоть отбавляй.

— Да, этой гадости здесь хватает, — подхватил Пиротэн. Бакалавр подвёл к костру Бруню и сам уселся рядом со мной.

Брунгильда плюхнулась на пузо, совсем как собака положила голову на передние маленькие лапки, громко вздохнула и блаженно зажмурилась, потянувшись мордой к идущему от костра теплу.

Лошади чувствовали себя не столь комфортно, как ящер, но особого волнения не выказывали. Мои же драконьи инстинкты спали непробудным сном, полагаться я могла только на обычные слух и зрение.

— Давайте быстренько перекусим, чем боги и академические повара послали, и спать, — выдвинул предложение саламандр, развернув перед нами аппетитно пахнущий свёрток.

— Перекусывать мы сегодня однозначно будем вашими запасами, — хмыкнул Альтанир. — Вы в поход собирались или на пикник в академический сад?

— Ну не мог же я прийти в столовую и сказать, соберите-ка мне в дорогу снеди недели этак на две, — возмутился бакалавр. — По официальной версии я отправился на научный сбор магов-огневиков в Балинаш, а это в десяти часах езды от академии. Вот мне и выдали стандартный набор провианта.

— Скоропортящегося провианта, — поправил его Айсек.

— Зато вкусного, — вступилась я за Пиротэна.

Тушёную с овощами крольчатину, нежный творожный сыр и уже отведанный мною в обед паштет действительно нельзя было назвать долгосрочными запасами, но как же они порадовали меня сейчас. Я набросилась на еду, словно голодала дня два, не меньше. В итоге Айсеку и Ниру пришлось поделиться с бакалавром своими припасами, потому что я съела всё! Но даже рассчитанные на два приёма пищи блюда не насытили меня. Я чувствовала необузданный, бесконтрольный голод и уже потянулась к вяленому мясу, когда меня окликнул Альтанир.

— Фидэлика, прекрати! — воскликнул он и поймал мою руку, сильно сдавив запястье.

Я удивлённо уставилась на него, не понимая, чем вызвана такая реакция. Неужели он пожалел для меня кусочка мяса?

— Фид, посмотри на меня, — попросил Айсек, присев передо мной на корточки.

Я перевела растерянный взгляд на него, ища поддержки, но увидела в глазах друга беспокойство.

Тяжесть и дурнота накатили так резко, что я даже встать не успела, смогла лишь отвернуться и перекатиться на покрывале. Сколько я съела, осознала только, когда вся еда выходила обратно.

Спутники деликатно отошли в сторонку и отвернулись. Когда желудок опустел пошла кровь, и я позвала на помощь. Казалось, из меня выходит сама жизнь. В глазах потемнело, голова кружилась, а в ушах слышался едва разборчивый напевный шёпот.

— Прекратите это, — взмолилась я, зажав уши руками. — Пусть он прекратит шептать!

Айсек вплетал в защитный купол дополнительные силовые нити, Пиротэн пустил по периметру защиты огненную вязь обережных рун, а Альтанир развернул меня к себе лицом, крепко схватил за подбородок и потребовал, чтобы я сказала, что шепчет голос в моей голове.

— Не понимаю, это невыносимо, больно… — едва шевеля губами, говорила я как в бреду. — Он зовёт, чего-то требует. Я должна выйти к нему.

Нир отпустил меня. Сквозь шёпот и шум в ушах я расслышала его резкое «Выпусти меня», хотела остановить, чувствуя, что выходить за пределы защитного купола опасно, но не смогла. Сил не хватило даже на то, чтобы прошептать его имя. Вспышка света, проникнувшая сквозь сомкнутые веки, дала понять, что Альтанир покинул пределы безопасного для него и остальных моих спутников пространства.

Облегчение наступило настолько резко, что я вскрикнула и вскочила на ноги. Меня шатало от слабости, мысли путались и перед глазами пульсировали серые пятна, но шёпот в ушах стих. А вместе с ним ушла и боль.

— Где он?! — хрипло выкрикнула я, переводя взгляд с Айсека на Пиротэна.

— Что бы ни сделал северянин, это помогло, — вместо ответа проговорил бакалавр.

— Зачем вы отпустили его? — в панике закричала я.

— Успокойся, Фид, присядь. Ты слишком слаба, — резко произнёс Айсек, не отвлекаясь от купола.

Он и сам выглядел не лучшим образом, видимо слишком много энергии потратил на питание защитного поля.

— Не разоряйтесь, адептка, — миролюбиво проговорил Пиротэн, поглаживая по голове скулящую Бруню (лошади, в отличие от неё, ничего не почувствовали). — Адепт Сальмис уловил след магического воздействия на вас и пошёл по нему. Он взрослый мальчик, сам разберётся.

— Вы не понимаете, это не просто магия, это нечто большее. Его убьют! — У меня начиналась истерика. И откуда только силы на неё появились?

Подобный панический страх за кого-то я испытывала впервые, и сама не могла объяснить его причину. Я была готова согласиться даже на продолжение пытки вгрызающимся в мозг шёпотом, только бы Альтанир не выходил из защитного купола.

— А вот и наш следопыт, — усмехнулся Айсек и раздвинул контур защитного поля.

В образовавшуюся брешь, края которой ярко вспыхнули, вошёл Нир.

— Ушёл, зараза! — проговорил он, мельком взглянув на меня и, убедившись, что со мной всё в порядке, продолжил: — Следов входного портала поблизости нет, он шёл за нами как минимум час. Выждал, когда цель остановится и активировал артефакт. Почувствовал моё приближение и ушёл одноразовым порталом. И вот вам пища для размышлений — магический след от перехода идентичен стандартным академическим портальным кристаллам.

— Ты ошибся, — категорично ответил Айсек. — Наши кристаллы выдаются под строгим контролем и только тем, у кого есть допуск на перемещения на территории академии.

— Был бы рад ошибиться, но в данном случае я полностью уверен, — покачал головой Альтанир. — Либо вас ограбили, либо это кто-то из имеющих допуск.

— Это всё конечно интересно, но вы, адепты, упустили из виду ещё один немаловажный факт — преступник, кем бы он ни был, отправился за нами. Из чего следует — он не может воздействовать на нашу девочку из академии. Ему необходим некий минимальный пространственный разрыв, — задумчиво произнёс бакалавр Пиротэн. — Из чего я имею смелость сделать вывод: нам нужно найти способ увеличить этот разрыв, не подпускать его к Фидэлике. Иначе… ну вы сами всё понимаете.

— Я не доберусь даже до Пика Добродетели, не говоря уже о Безымянном Восхождении, — подвела я итог разговору. — Он понял, что мы пытаемся найти способ помешать ему убить меня, и всеми силами ускоряет процесс.

— Мы тоже должны ускориться. Но сначала нужно дать тебе время на восстановление, — задумчиво произнёс Айсек. — Иди ко мне, поделюсь энергией.

Адепт гостеприимно распахнул объятия, по-мальчишески задорно подмигнув мне и заговорщицки улыбнувшись.

— Вы и так потратили много сил на усиление защитного контура, адепт Лесли. А ваши навыки могут пригодиться нам намного раньше, чем хотелось бы, — возразил ему Пиротэн. — Так что честь обниматься с леди Фидэликой сегодня достаётся мне.

— Вы тоже потратили немало сил на установку огненных рун, бакалавр. Я же только пробежался по следу, на что потратил минимум магической и физической энергии, — вступил в разговор Альтанир.

— Я не собираюсь ни с кем обниматься! У нас нет на это времени, — сложив руки на груди, заявила я. Однако, в таком положении удерживать равновесие было сложнее и пришлось отказаться от говорящих поз. — Мы отправляемся сейчас же. Лошади достаточно отдохнули, а я восстановлюсь в пути.

— Да ты в седле не удержишься, — возразил Айсек.

— Привяжусь, — упрямо ответила я. — Уж лучше сейчас потерпеть, чем спустя несколько дней умереть в паре часов от цели, из-за потерянного времени.

На это моим спутникам возразить было нечего. Пиротэн немного подлечил меня быстрым вливанием родственной магической энергии, Альтанир заставил выпить несколько глотков воды, в которую плеснул содержимого одного из презентованных Дисконией флаконов, а Айсек помог закрепиться в седле, чтобы не упасть, если усну.

Как только мы выбрались из леса, на что ушло около получаса, хотя дорога находилась в десяти минутах езды. Наши персоны вызвали неподдельный интерес местных обитателей, и Айсеку с Альтаниром пришлось применять отражающие заклинания. Проблем было бы гораздо меньше, если бы Бруня не вела себя как обезумевшая великанша, шарахаясь от каждого дерева и создавая шум, сравнимый с буреломом, привлекая внимание всей находящейся в пределах слышимости нежити), Айсек сразу же отобрал у меня поводья и велел отдыхать. Я была только рада возможности закрыть глаза и, крепко обхватив свою кобылу за шею, немного подремать.

Но сон мой был не настолько крепким, как хотелось бы моим спутникам, и я услышала то, что от меня явно желали утаить.

— Что с сопровождением? — тихо спросил Айсеĸ у Нира.

— Три трупа, следов остальных не нашёл, — таĸ же полушёпотом ответил Альтанир. — Все выпиты артефактом. След от самого медальона изменился, ублюдок как-то нашёл способ изменить его струĸтуру. Теперь это либо энергетический накопитель со смещённым вектором, либо артефакт смерти.

— Мы остались одни, — ĸонстатировал Айсеĸ.

Меня таĸ и подмывало расспросить друзей про сопровождение, о ĸотором я даже не подозревала и изменения, произошедшие с моим медальоном, но не хотелось упускать возможность услышать ещё что-то, что от меня скрывали. И моё терпение было вознаграждено.

— Пиротэну ни слова, — произнёс Айсек. — Он доложит ректору.

— Тоже понял, что враг из приближённых? — усмехнулся Нир.

— Это очевидно. Я бы связался с её родственниками, но Фид ĸатегоричесĸи против, — ответил Айсек.

— Тебе так важно её одобрение? — спросил Альтанир.

— Не привык действовать за спиной у друзей, — недовольно пробурчал Айсек.

— Иногда необходимо пожертвовать расположением и доверием человека, чтобы сохранить ему жизнь.

В голосе Нира было столько уверенности в своей правоте, что я уже решилась высказать несогласие, но следующие его слова остановили меня.

— Если бы не моё теперешнее положение, я бы сам связался с её родителями, — произнёс северянин и топот копыт оповестил меня о том, что он ускакал вперёд.

— Всё, что хотела, услышала? — неожиданно спросил Айсек.

Я упорно молчала, продолжая притворяться спящей.

— Да брось, Фид. Ты напряглась и навострила ушки, как только мы заговорили.

Недовольно засопев, я приподняла голову и с укором посмотрела на адепта. Мог бы и не тыкать меня носом в тот факт, что поймал на подслушивании. Но, раз уж поймал…

— Рассказывай, — попросила я, повернувшись лицом к нему и поудобней устроив голову на гриве своей лошади. Спина и ноги затекли, но я была почти уверена, что если выпрямлюсь в седле, то голова закружится и меня непременно потянет к земле.

— Спрашивай, — предложил друг, явно надеясь уклониться от полной откровенности.

— А как же «Не привык действовать за спиной у друзей»? — спросила я, давая понять, что просчитала его манёвр.

— И с чего мне начать исповедь? — усмехнулся Айсек.

— Начни с сопровождения, которое нас безвременно покинуло, — предложила я безразличным тоном.

Я и сама удивилась тому, с какой лёгкостью скрыла истинные эмоции. В душе бушевало пламя вины и скорби. Эти сопровождающие были отправлены, чтобы охранять меня, и умерли от руки моего врага. Значит, виновата в их смерти тоже я. А ведь у них были семьи, родители, возможно жёны и дети. Это я убила их!

— Прекрати грызть себя, — резко бросил Айсек, словно прочитав мои мысли.

Да, я переоценила своё умение скрывать эмоции. Но как он понял? Даже если скорбные эмоции и отразились на моём лице, сейчас ночь, да и скачка, пусть и не быстрая, не позволяет сфокусировать взгляд.

— Ты не виновата в том, что эти остолопы позволили подобраться к себе. Если кто и повинен в их смерти, так это они сами и ректор, переоценивший их возможности, — меж тем продолжал Айсек.

— Или недооценивший способности моего врага, — прошептала я.

— Нашего врага, — поправил меня друг. — В любом случае, твоей вины в их кончине нет. Забудь. Да, лорд-ректор хотел подстраховать нас от непредвиденных опасностей и отправил своих людей присмотреть за нами. Они не выжили, мы выжили. Вопрос закрыт.

— А что с моим медальоном? — сменила я тему, чтобы не разреветься, как маленькая испуганная девчонка.

— И об этом тоже забудь. Нет больше твоего медальона. Теперь это изменённый артефакт, — настойчиво проговорил Айсек. — А изменённые артефакты у нас вне закона, так что его рано или поздно уничтожат.

— Изменённый артефакт… — прошептала я, словно пробуя это определение на вкус.

В памяти всплыл рассказ учителя об артефактах, которые подвергли трансформации. «Изменить артефакт может только его создатель или владелец. При трансформации стираются все заложенные изначально барьеры, артефакт становится нестабильным. Он может выйти из под контроля и уничтожить даже своего хозяина, если тот не будет обладать достаточной силой, чтобы обуздать потерявшую запреты основу. При создании каждого артефакта используются стандартные наборы ограничений, как то: не потреблять энергию от владельца, не потреблять всю энергию кого бы то ни было, то есть артефакт не может впитать последнее дыхание жизни, не убивать, даже по приказу хозяина, только обездвижить, или ослабить, не создавать фоновые возмущения выше трёх баллов. При четырёх баллах разрушается структурная целостность природной среды и может произойти стихийное бедствие».

Но это были установленные имперской службой контроля магических воздействий правила. Их, конечно же, нарушали, но нарушителей неизменно отлавливали и наказывали. С изменением уже созданных по правилам артефактов было намного сложнее. Такие артефакты отслеживались только при всплеске магического фона, когда владелец уже потерял контроль.

Мой же враг контролировал медальон настолько хорошо, что без проблем отслеживал меня с его помощью, несмотря ни на что. И даже подпитывал силу изменённого артефакта, поглощая жизни.

— Φид, ты просто верь. Верь, что мы справимся, как я поверил в существование увиденного тобой источника драконьей силы.

Айсек произнёс эти слова так спокойно и уверенно, что мне захотелось обнять его. Мимолётный порыв, но он открыл мне глаза на многое. Я поняла, почему доверилась этому взбалмошному и порой безответственному мужчине. Он стал мне настоящим другом. Пусть мы познакомились совсем недавно, но разве настоящими друзьями становятся с течением лет? Нет, это проверяется дружба годами и поступками, а возникает она именно так — внезапно и, казалось бы, необоснованно.

Задумавшись, я поняла, что не доверила бы свою жизнь ни одной из былых подруг (ну разве что, Матильде, и то с опаской), а Айсеку я верила безоговорочно. Даже Альтанир, несмотря на необъяснимую симпатию к нему, не внушал мне доверия, особенно после подслушанного разговора. Как можно верить тому, кто готов поступиться твоим мнением и действовать у тебя за спиной лишь потому, что считает твои решения неверными? Предательство во благо? Нет, такого я не простила бы никогда. И пусть он не предал, но обозначил свою готовность сделать это.

Видимо усталость взяла своё, я уснула, размышляя об артефакте, таинственном враге… и Альтанире.

В Академии Магических Познаний.

Шихара сидела в кресле, в кабинете ректора и беззвучно плакала. Крупные слезинки стекали по её лицу и падали на нервно мнущие платок руки. Она настолько вжилась в роль Фидэлики, что даже не притворялась. Эмоции захлестнули метаморфа и не желали отпускать на протяжении всего общения с «родителями». Мать обнимала рыдающую дочь и требовательно поглядывала на отца. Лорд Кен'Эриар осознавал, что скандала не избежать, но тоже был настроен воинственно. Он понимал, что жертвой в сложившейся ситуации стал виновник конфликта, но не мог избавиться от чувства вины перед потерявшими дитя родителями. Ведь это именно он, Дастин Кен'Эриар, потворствовал прихоти молодой императрицы и отправил дочь на совершенно бессмысленное обучение. Разве можно научить политике юную девицу за несколько месяцев, если до этого она годами готовилась к придворной жизни, и только? Лорд изначально понимал, что нововведение не оправдает себя, но не желал дочери участи отверженной, и отправил её на бессмысленное обучение. И вот во что это вылилось. Его девочка теперь навечно будет заклеймена как убийца. Да, она защищалась как могла, но это не отменяет того факта, что её действия привели к гибели другого адепта. И даже если сей факт останется тайной (для чего лорд Кен'Эриар приложит все свои усилия, не гнушаясь воспользоваться своим положением), его девочка пронесёт эту боль и вину через всю жизнь.

В дверь приёмной магистра Халинэса постучали.

— Его темнейшество, лорд Чернис с супругой прибыли и требуют немедленной аудиенции, — проговорил секретарь, войдя в кабинет.

Ректор Халинэс беспомощно взглянул на лорда Кен'Эриар, и лишь получив его молчаливое согласие, ответил:

— Приглашайте.

Они ворвались в кабинет ректора как две сумрачные тени, в воздух взвились бумаги, лежавшие на столе, пыль с книжных полок и юбки леди Кен'Эриар.

— Где он? — не обращая внимания на чету Кен'Эриар потребовал ответа властитель Ночных Теней.

— Я понимаю вашу скорбь и приношу свои глубочайшие соболезнования… — заговорил ректор, но был грубо прерван.

— Плевать мне на ваши соболезнования! Где мой сын? Надеюсь, вам хватило ума поместить его в холод? — резко проговорил лорд Чернис.

— Он в лазарете, — растеряно ответил Халинэс. — Но смерть вашего сына была магической, он скончался от воздействия академического хранителя, и воскресить его не представляется возможным.

— Это вам, тупым созданиям дня, не представляется возможным расширить границы своего сознания! — рявкнул властитель Ночных Теней. — Отведите меня к сыну.

Лишь когда ректор встал из-за стола и проследовал к выходу, лорд Чернис взглянул на семью Кен'Эриар.

— Если в случившемся повинен мой сын, он понесёт должное наказание, — сухо проговорил лорд и вышел из кабинета.

Чета Кен'Эриар последовала за ним, леди заботливо обнимала сотрясающуюся от рыданий дочь.

А лорд-ректор нервно оглядывался, одаривая Шихару тревожными взглядами, ведь одним богам известно, что расскажет адепт Чернис, если родителям удастся вернуть его обескровленное тело к жизни. Магистр прожил долгую, насыщенную событиями жизнь, и был склонен поверить в воскрешение мальчишки. Но обрадовало его это или огорчило, он сейчас не смог бы сказать.

Дорога тянулась бесконечной извивающейся змеёй. Осеннее солнце припекало ничуть не меньше, чем знойным летом, кони устали и заметно сбавили темп. И лишь Брунгильда чувствовала себя превосходно, нисколько не заботясь о благополучии своего хозяина. Бакалавр же крепился изо всех сил, но иногда дёргал поводья и склонялся к безухой голове ящера, увещевая её немного умерить пыл. Бруня успокаивалась и замедляла ход, но только до первой бабочки, после чего опять начинала скакать по лугам и обочинам, едва не выбрасывая наездника из седла.

— И как он выдерживает такое своеволие, — произнёс Айсек, наблюдая за очередным забегом Брунгильды по окрестностям.

— Думаю, у него никто и не спрашивает, — усмехнулся Альтанир. — Бруня свободная личность и делает что хочет.

— Я не могу больше смотреть на эту пытку, привал, — сдалась я, заметив, что Пиротэн в очередной раз едва не вывалился из седла.

За полдня мы преодолели большую часть пути к первой цели и лошади нуждались в не меньшем отдыхе, чем бакалавр Пиротэн. Саламандр старался сохранять невозмутимый вид, но его блаженный стон, когда он буквально свалился с Бруни и распластался на траве, рассеял все сомнения — Брунгильда совершенно его не слушалась. Мне очень хотелось уподобиться бакалавру и тоже кулем свалиться с лошади, но гордость не позволила. Хотя, от лёгкого постанывания в процессе разминания затёкших суставов я не удержалась.

— Мы сейчас вот здесь, — проговорил Айсек, развернув карту и указав место нашего нахождения.

До Пика Добродетели оставалось совсем немного, если присмотреться, то уже можно было разглядеть в пляшущем на горизонте мареве вершину горы.

— Подкрепимся и сделаем последний рывок, — пробурчал из травы саламандр.

— Я всё ещё не чувствую источника драконьей силы. Но не могу утверждать, что его там нет. Возможны искажения магического поля из-за свойств самой горы, — проговорил Альтанир, как заворожённый глядя вдаль.

— Не будем тратить время на предположения, чем быстрее доберёмся, тем быстрее узнаем, — подвёл итог Айсек, доставая из сумки провизию.

Мы быстро перекусили, напоили лошадей призванной магией водой, которая могла утолить жажду, но не потребности организма живого существа, и вновь отправились в путь. Я понимала, что долго подобного обмана кони не выдержат и нам необходимо найти настоящий источник воды, иначе мы останемся без транспорта. Но так же я осознавала, что мои спутники тоже это понимают, и не могла объяснить их излишней спешки. Да, они боялись, что враг может успеть вытянуть из меня жизненные силы, если мы его не опередим, но без лошадей мы точно не достигнем цели.

— Привал! — выкрикнула я, приметив заросший ручеёк, вытекающий из притулившейся к дороге рощицы и утекающий в густые заросли камыша.

Спутники были вынуждены остановиться, потому что я первой спешилась и повела свою кобылу к воде. Но не успела я сойти с дороги на несколько шагов, как путь мне преградила Брунгильда. Она шипела и фыркала, заставляя мою кобылу пятиться и не подпуская меня к ручью.

— Фид, ты куда собралась? — спросил Айсек, подойдя ко мне и недоумённо вглядываясь вдаль.

— Куда бы она ни собралась, нам туда точно не надо, — категорично заявил Альтанир, бесцеремонно отобрав у меня поводья.

— Коням нужна нормальная вода, — возразила я.

— Держи её, я по следу, — вместо ответа бросил Нир и, вскочив в седло, поскакал прямо по ручью.

— Он же завязнет! Там трава, — воскликнула я, намереваясь тоже вскочить в седло, но была бесцеремонно отброшена в сторону взмахом головы Брунгильды.

Когда я пришла в себя и отряхнулась от пыли, Альтанир уже вернулся.

— Опять ушёл порталом. Он словно дразнит меня, зная, на что я способен, — зло прошипел он.

Я же взглянула на простирающуюся перед нами равнину и не увидела ни ручья, ни зарослей камыша.

— Я не могу верить самой себе, — прошептала в ужасе.

— Но ты можешь верить нам, — проговорил Нир, следя взглядом за Пиротэном, взбирающимся на Бруню, — и похоже Брунгильде. Она чувствует магию артефакта.

— Я верю вам, ведите меня, — прошептала, утопая взглядом в близкой, но в тоже время такой далёкой горе. Казалось, облака касаются вершины Безымянного Восхождения, дразня меня, показывая, что цель близка, и мне нужно только протянуть руку, чтобы достигнуть её.

— Не думай о пути, думай о цели, — произнёс Альтанир, когда кони выровняли темп. — Возможно, твоя цель уже близка. Но даже если это не так, о пути позаботимся мы. Твоя задача — не потерять цель.

Казалось, что может быть проще, довериться спутникам и продолжать двигаться вперёд. Но я была в ужасе! Вот у дороги притулился пыльный куст шиповника — это настоящие багряные ягоды, или насланное медальоном видение? А вон птица, летит низко над землёй — птица ли это, или плод обманутого магией воображения?

Мы подъезжали к подножию Безымянного Восхождения, дорога сменилась узкой каменистой тропой и кони замедлили ход. Так ли это? Как же страшно, когда не можешь верить своим глазам.

Замыкающий нашу процессию Альтанир развернул коня и умчался в обратном направлении, не объяснив зачем. Айсек же мучил своего скакуна, заставляя его скакать по траве и камням, чтобы не упускать меня из виду. И только Брунгильда чувствовала себя превосходно, перепрыгивая с камня на камень, а иногда и крыльями подмахивая в прыжке. Пиротэн стойко терпел, втянув голову в плечи и прижавшись к шее питомицы, старательно избегая ударов кожистыми крыльями. Я же пребывала в состоянии оцепенения, не чувствуя ровным счётом ничего. По мере продвижения вперёд даже страх постепенно истаял, оставив после себя пустоту в душе и мыслях.

Альтанир догнал нас и пристроился в хвосте, ответив на взгляд Айсека молчаливым отрицательным взмахом головы.

— Дальше придётся идти пешком, — произнёс Айсек, подстегнув своего коня и заставив его выйти на тропу передо мной.

— Я по прежнему ничего не чувствую, — проговорил Альтанир, спешившись. — Предлагаю вам с Фидэликой и бакалавром найти подходящее место для привала. Я же поднимусь повыше и попробую пробиться через фоновое излучение породы. Не понимаю, почему в вашей империи не ценят природные источники магии. У нас все обнаруженные магоносные жилы разрабатываются и охраняются.

— Всё просто, адепт Сальмис, — ответил на его последнюю реплику Пиротэн, — наша империя в десятки раз превышает Саринеи по размерам, и даже невзирая на то, что у вас горная держава, мы обладаем гораздо большими запасами магоносных образований. Разрабатываем же мы их по мере надобности, оставляя излишки для потомков. — И добавил без перехода: — А идею с разведкой я поддерживаю.

— Надеюсь, нам не придётся потом отправляться на твои поиски, — своеобразно согласился с предложением северянина Айсек, помогая мне спешиться. — Мы будем ждать здесь.

Место действительно оказалось подходящим для привала, небольшой пятачок каменистой почвы со скудной растительностью был пологим и сравнительно ровным, что позволяло отдохнуть не только нам, но и нашим лошадям. Однако, даже пребывая в некоем подобии ступора, я неожиданно для себя вцепилась в руку Альтанира, и прошептала:

— Не ходи один.

— Не глупи, Фид. Так будет гораздо быстрее. Он проверит фон на наличие источника и вернётся. Если это пустышка, то мы еще до заката вернёмся на тракт и свернём к Безымянному Восхождению, — попытался успокоить меня Айсек.

— Одного не пущу, — категорично заявила я, припоминая рассказы учителя об обширной фауне магически насыщенных мест. Да что там учитель, об обитателях магоносных гор слагали легенды. Даже самому заинтересованному и эрудированному учёному было не под силу перечислить все возможные виды магических существ, населяющих подобные места. Одним богам было известно, какого монстра можно встретить в горах, чьи недра насыщены магией.

— Со мной пойдёт… Бруня! — выдвинул нелепое предложение Альтанир.

— А это неплохая идея, — неожиданно поддержал его саламандр. — Моя девочка прекрасно ориентируется в горах, и на помощь может позвать, если понадобится.

Я c сомнением посмотрела на ящера. Брунгильда самозабвенно облизывала какой-то камень, едва не урча от восторга.

— Бруня умная девочка, она чувствует агрессивную магию не хуже адепта Сальмиса и может быстро передвигаться в горах, — широко улыбаясь, проговорил Пиротэн, с гордостью наблюдая за тем, как его «умная девочка» начала грызть уже порядком обмусоленный скальный выступ.

— Доверься нам, — прошептал Айсек, отнимая мою руку от ладони Альтанира.

— Не волнуйся, я ненадолго, — с улыбкой произнёс северянин, заглянув мне в глаза.

Встретив его уверенный добрый взгляд, я мгновенно забыла все обиды и простила бы даже, если бы Альтанир прямо сейчас вызвал моих родителей. Но отпустить его одного не могла.

— Нет, — произнесла я упрямо, понимая, что это глупо и безосновательно, но не желая сдаваться.

— Фид, ты помнишь, что я не привык действовать за спиной у друзей? — спросил Айсек. И продолжил, не дожидаясь ответа: — Так вот, я еще и правду друзьям всегда говорю в лицо, какой бы неприглядной она ни была. И сейчас я могу сказать тебе только одно — ты ведёшь себя как влюблённая дурочка. Извини, но у нас нет времени на твои прихоти. Нир идёт один, это не обсуждается. И займись уже своей кобылой, она сейчас нажрётся горного полёжника и распухнет. Пешком обратно пойдёшь.

Я стояла в полной растерянности, не зная, что делать: разозлиться на Айсека за грубость, попытаться всё же остановить Альтанира или заняться своей лошадью. Оцепенение спало неожиданно, будто волна отхлынула. Собственное поведение вызвало недоумение и брезгливую неприязнь. Крикнув удаляющемуся Альтаниру «удачи», я поспешила оттащить свою, не глупую казалось бы, лошадь от опасной для неё травы и, старательно избегая взгляда Айсека, занялась содержимым дорожной сумки. Что говорить о лошади, я и сама вела себя настолько неразумно, что теперь даже ругать её права не имела. Не зря говорят, что животные похожи на своих хозяев.

— Вот такие мы с тобой глупые девочки, не чета умненькой Бруне, — прошептала, погладив кобылу по боку.

И ощутила ладонью, что моя красавица успела-таки наесться полёжника. В брюхе у неё уже клокотало и бурчало.

— Нам срочно нужна настоящая вода, — проговорила я громко, не оборачиваясь.

Мне никто не ответил. Посчитав, что Айсек обиделся на меня за глупое поведение, а Пиротэн как всегда занят изучением чего-нибудь только ему одному интересного, я решила пока просмотреть пузырьки, которые дала мне Дискония. Вдруг, среди них найдётся что-то от отравлений.

Предусмотрительная сирена одарила меня зельями от усталости, магического и физического истощения, мазями от ожогов и ран, противоядием от укусов горных змей и даже лекарством от кислотной слюны пещерных горгулусов. И ещё множеством не менее полезных декоктов. Микстура от обычных отравлений среди этого богатства тоже присутствовала, но чтобы дать её лошади, мне нужно было найти настоящую воду.

— Я понимаю, что вела себя глупо, но это ещё не повод игнорировать меня, — громко произнесла я, резко разворачиваясь к спутникам.

Пузырёк с лекарством с глухим стуком выпал из моей ослабевшей руки и покатился по земле.

Их не было. Ни Пиротэна, ни Айсека нигде не было! Передо мной стоял только конь друга, сосредоточенно поедая столь вредный для его братии полёжник.

— Айсек, — негромко позвала я. — Бакалавр Пиротэн.

Ответом мне была тишина. Предчувствуя что-то ужасное, я всё ещё надеялась найти взглядом саламандра и мага, всматриваясь в каменистый пейзаж с редкими куцыми кустиками. Можно было, конечно, позвать спутников громче, но разве оставили бы они меня по своей воле? Рука сама потянулась к свёртку с заветными бутылочками, изучая его содержимое, я заметила один пузырёк из толстого стекла, с многообещающей надписью «вытяжка из секрета морской осы».

Продолжая озираться, я осторожно откупорила флакон со смертельным ядом. Всего одна капля этого вещества, попав на кожу, мгновенно парализует противника и убивает его за считанные минуты.

— Айсек! — позвала чуть громче. — Γде ты?

На неожиданно нарушивший тишину шорох камней слева я отреагировала мгновенно. Вскинула руку и плеснула яд. Удар по запястью пришёл неожиданно спереди. Я могла бы поклясться, что передо мной никого не было, но пузырёк с ядом был выбит из моей руки. А в следующее мгновение я получила оглушительную пощёчину. В глазах потемнело, и я потеряла равновесие. Уже лёжа на камнях, услышала тихую ругань и булькающие хрипы. Перед глазами всё плыло от удара, но картина окружающего необъяснимым образом изменилась.

Хрипя и закатывая глаза, слева от меня лежал конь Альтанира, бедное животное билось в конвульсиях, захлёбываясь пеной. Пиротэн и Айсек пытались помочь ему, но яд уже делал своё чёрное дело.

— Следи за ней! — крикнул Айсек бакалавру, спешно окутывая заклинанием флакон с ядом, коня и участок земли, на который пролилось зелье.

Я силилась понять, что произошло, но сознание никак не могло сопоставить мои действия с происходящими сейчас событиями.

Через минуту Альтанир остался без своего вороного. Животное спасти не удалось.

— Фид, ты с нами? — спросил Айсек, присев передо мной на корточки.

Я с трудом села, растирая саднящую от пощёчины скулу, и прошептала:

— Не уверена. Что произошло?

— Ты перестала замечать нас, не реагировала на зов, а потом облила ядом коня, — ответил адепт, с прищуром посматривая на меня.

— Не правда! Вас здесь не было, я звала тебя, Айсек. Вы оставили меня одну, мне было страшно, — попыталась я объясниться. Но голос мой дрогнул, последние слова я уже прошептала, глядя на мёртвого коня.

— Сейчас ты с нами, это хорошо, — задумчиво проговорил Айсек.

— Есть какие-то мысли? — спросил его саламандр.

— Да есть одна идея. Наш злодей может беспрепятственно воздействовать только на Фид, так? — спросил адепт.

— Допустим, — согласился преподаватель.

— Не забывайте, я вас слышу. По крайней мере, сейчас, — проворчала я.

Хотелось закричать или расплакаться, но я могла только слушать спутников и не находила в себе силы оторвать взгляд от умерщвлённого мною животного.

— Так вот, а что, если нам провести связующий обряд? На объединённые сознания он уже не сможет так легко повлиять, — продолжил свою мысль Айсек, не обратив внимания на мою реплику.

— Вы перегрелись, адепт Лесли? Или, может, переутомились, выстраивая защитное поле? — неожиданно грубо ответил бакалавр Пиротэн. — Я отправился с вами не только из исследовательского интереса. На мне лежит ответственность за леди Кен'Эриар, и за её доброе имя в первую очередь.

— А я-то наивно полагал, что важнее всего спасти её жизнь! — воскликнул Айсек.

— Мы оба знаем, кто она, и я понимаю тебя, но сейчас не тот случай, чтобы воспользоваться шансом, — спокойно ответил саламандр. — Эта девочка под моей защитой, и не только потому, что она моя адептка и наследница императорского рода. Саламандры и драконы, как ты знаешь, родственные виды. Я не дам её в обиду.

— Хватит! — выкрикнула я, поднявшись и ухватившись за гриву своей лошади, чтобы не упасть. Пожалуй, за последние часы я слишком много получила ударов судьбы, и слишком часто позволяла другим принимать за меня решения. Не пристало наследнице рода Кен'Эриар перекладывать свою ответственность на чужие плечи. Пусть даже это будут плечи друзей.

— Я ещё в своём уме и способна сама принимать решения. Айсек, что ты предлагаешь?

Маг отступил на пару шагов, взглянул на меня новым, таящим не замечаемые мною ранее эмоции взглядом, и произнёс:

— Я предлагаю провести обряд единения наших душ, Фид. Магическую свадьбу, если тебе угодно.

— Извини, не совсем поняла, — растеряно ответила я. — Это когда ауры и магические поля связывают клятвой совмещения и двое становятся будто одним целым?

— Именно так, это оградит тебя от прямого воздействия артефакта на сознание, — кивнул маг.

— Позвольте заметить, обряд обратим, если он не будет подтверждён физически в течение лунного месячного цикла, — не преминул напомнить бакалавр Пиротэн.

— Спасибо за консультацию, — прошипел сквозь зубы Айсек. — Я не принуждаю Фидэлику к союзу, а только предлагаю временный выход из ситуации.

— Если это поможет мне оставаться в здравом уме, то я согласна, — кивнула я. — На время, разумеется, — добавила, на всякий случай. Замужество в мои ближайшие планы точно не входило. Первоочередной задачей было остаться в живых.

— Не спешите с решением, адептка Кэриар, — оттеснив Айсека, встал передо мной бакалавр. — Неизвестно, чем это может обернуться.

— Не думаю, что с разводом возникнут проблемы, — улыбнулась я саламандру.

— В любом случае, нам придётся ждать ночи, обряд возможен только при лунном свете, — недовольно пробурчал Пиротэн. — Надеюсь, к тому времени адепт Сальмис вернётся и образумит вас.

Саламандр отошёл в сторону, сложил руки рупором и два раза прокричал, имитируя свист горного ящера. Ответом ему был далёкий крик Бруни.

— У них всё хорошо, — тихо проговорил преподаватель, ни к кому не обращаясь, но давая нам понять, что беспокоиться не о чем.

Ужинали мы в полной тишине. Айсек, воспользовавшись заклинанием бытовой левитации, отбросил коня Альтанира подальше и завалил его камнями. Землю, орошённую ядом, пришлось выжечь и прикрыть небольшим обвалом, чтобы наверняка никто не отравился. В результате, место нашего привала стало вдвое меньше, но не это заботило меня. Солнце уже почти село, а Альтанир всё не возвращался.

Я с трудом заставила себя съесть предложенные Айсеком хлеб и сыр. Напряжение нарастало, адепт и бакалавр не разговаривали, да и я была не лучшей собеседницей. Ожидание превратилось в пытку. Я неотрывно смотрела на тропу, вверх по которой ушёл Нир, и никак не могла избавиться от ощущения, что он вернётся с плохими известиями. Да, теперь я была уверена, что Пик Добродетели не таит в себе источник моего спасения. Возможно, я и не могла ощутить это магически, но интуиция подсказывала — это не та гора.

Последние солнечные лучи окрасили горизонт в багряно-рыжие тона и гору озарил мертвенно-серый, тусклый свет луны. Наверное, виной тому, как мы встретили неожиданного гостя, и была луна, на фоне которой появились очертания дракона! Айсек вскочил, принял боевую стойку и приготовился к атаке. Пиротэн начал бубнить замысловатое заклинание огненной защиты, а я замерла, не зная — верить своим глазам, или списать увиденное на очередной приступ галлюцинаций.

Грозное существо медленно приближалось, огибая гору и снижаясь по дуге. Айсек начал формировать магическое копьё, саламандр готовил огненную сеть, а мне показалось, что уж больно мелковат дракон, размах крыльев не впечатляющий, да и горбатый какой-то.

Маг-боевик привычным жестом вскинул руку, чтобы отправить энергетическое копьё в полёт.

— Стой! — закричала я, бросившись к нему и повиснув на держащей смертоносный снаряд руке.

Мой крик слился с приветственным свистом Брунгильды, заприметившей любимого хозяина.

Приземление «дракона» было не столь зрелищным, как полёт. Бруня бухнулась на пузо, сбросила Альтанира и едва не снесла боком тот самый скальный выступ, который так аппетитно облизывала недавно.

Северянин встал, отряхнул одежду и проговорил задумчиво:

— Похоже, нас здесь не ждали. Может, стоило ещё немного задержаться.

— Изверг! — закричал Пиротэн, бегая вокруг Брунгильды как наседка. — Такой детина и заставил мою девочку надрываться! У неё же слабенькие крылышки, не предназначенные для таких полётов. Что ж ты творишь? Мне теперь неделю её откармливать и лечить придётся.

Сама «бедная девочка» чувствовала себя вполне комфортно, на слабость не жаловалась, и вообще относилась к кудахтанью хозяина меланхолически. Её больше интересовал вкусный камушек, к повторному облизыванию которого Бруня и приступила, забавно усевшись на хвост и вытянув вперёд задние лапы. Передними она вцепилась в «лакомство», будто боясь, что его могут отобрать.

— Ты как зверя лететь заставил? — шёпотом спросил у Альтанира Айсек.

— Она сама изъявила желание, — пожал плечами саринеец. — Я только немного помог, применив простенькую комбинацию левитации и примитивного внушения.

— Ясно. Что нашёл? — перешёл к важному Альтанир.

— Ничего он не нашёл, — вместо Альтанира ответила я. — Так ведь?

— Почему же? Здесь есть на что посмотреть, — возразил маг, потом развёл руками и добавил: — Но да, ты права, источника драконьей магии в этой горе нет.

— Значит, проводим обряд и выдвигаемся к безымянному восхождению, — подвёл итог Айсек.

Пиротэн убедился, что с его красавицей всё в порядке и подошёл к нам. Последние слова Айсека он прекрасно расслышал, и среагировал на них весьма бурно.

— Разговаривать даже с тобой не хочу, бездушный северянин, но придётся, — своеобразно обратился он к Ниру. — Эти неразумные детёныши болотной куры, да простят меня боги, собрались провести обряд единения душ, чтобы оградить адептку Кэриар от влияния артефакта! Хоть ты им скажи, насколько это глупо, и более того, просто неприемлемо для репутации особы императорского рода.

Альтанир пристально посмотрел на меня, от чего мне стало некомфортно и, почему-то, стыдно, перевёл такой же суровый взгляд на Айсека и неожиданно ласково улыбнулся бакалавру.

— А расскажите-ка мне для начала, уважаемый бакалавр Пиротэн, насколько близким является родство нашей адептки с прославленным родом Аринор? Видите ли, меня забыли посвятить в некоторые нюансы.

— Не думаю, что бакалавр вправе разглашать личную информацию об адептах, — холодно произнёс Айсек. Его мимолётный взгляд на Пиротэна был настолько говорящим, что заткнул бы рот даже самому бесстрашному преподавателю, саламандр же обладал достаточно развитым инстинктом самосохранения, чтобы ответить следующее:

— Прошу извинить, адепт Сальмис, но согласитесь, вам бы вряд ли понравилось, если бы я начал распространяться о личностях адептов. Ведь и вам есть что скрывать.

Мне порядком надоел этот фарс, да и время неумолимо бежало вперёд, приближая меня к тому моменту, когда уже будет поздно надеяться даже на чудо обретения драконьего счастья.

— Я дочь родного брата предыдущего императора, дяди ныне правящего, четвёртая в праве наследования, после собственно императора, его сестры и своего отца, который, в случае гибели племянников, откажется от своего права на престол, так что можно считать, что я третья. Это что-то меняет? — выпалила, глядя куда угодно, только не на Альтанира.

Мне казалось, что он осудит, отвернётся от меня, обвинит в обмане, но саринеец отнёсся к факту моего близкого родства с правителем величайшей империи неожиданно спокойно.

— Трудно было сразу сказать? — только и спросил он.

Пиротэн хмыкнул, пробурчал загадочное «одного поля ягоды» и вернулся к своей питомице, произнеся напоследок:

— Вот и подумайте, к чему может привести нелепый обряд единения, проведённый без должной подготовки и компетентных свидетелей.

Мне опять пришлось выдержать словно обвиняющий в ужасающем преступлении взгляд Альтанира, молча выдержать. За меня сказал Айсек.

— Может ты не заметил, но твоего коня здесь нет, вместе с твоей седельной сумкой кстати. Не хочешь спросить почему? — спокойно проговорил маг.

— Я не хотела, прости, — прошептала я, опустив голову.

— Что произошло? — напряжённо спросил Нир.

После рассказа о том, как я, будучи под влиянием, убила несчастное животное, Альтанир задумался на несколько минут. Он то и дело поглядывал на меня или на Айсека. Но в результате подошёл к Пиротэну и долго шептался с ним. Бакалавр явно был недоволен, но в конце разговора неуверенно кивнул.

Нир скупо улыбнулся саламандру и вернулся к нам. Он долгим испытующим взглядом смотрел на Айсека, после чего махнул рукой, предлагая адепту следовать за ним, и пошёл вниз по тропе.

— Не переживайте, леди Кен'Эриар, они разберутся без вас, — попытался успокоить меня бакалавр.

— В чём разберутся? — насторожилась я. — Вам не кажется, что стоило бы объяснить мне, что происходит. В любом случае, окончательное решение по всем вопросам путешествия и моей безопасности принимать мне.

— Об этом мы сейчас и поговорим, уважаемая адептка, — улыбнулся Пиротэн. — Видите ли, адепт Сальмис не простой беженец, скрывающийся в академии магических познаний от неприятностей. Его статус гораздо более высок, чем положение адепта Лесли в обществе Даймирии. Из чего следует — он более подходящая кандидатура на роль вашего названного супруга, в случае если…

Саламандр замялся, не решаясь продолжить мысль.

— Смелее, бакалавр Пиротэн. Если что? Если я погибну? — раздражённо спросила я. — И насколько же высоко его положение, что вы допускаете наш с ним брак по законам предков? Насколько я могу судить, он не дракон, и вообще не подданный Даймирии. Так почему же для вас он предпочтительнее Айсека? Я осознаю, что это временная мера и не вижу разницы между моими друзьями в выборе партнёра для обряда. Уверена, оба они смогут оградить меня от вмешательства врага в моё сознание. Вы эту разницу видите, так просветите меня, в чём она заключается?

— Я не волен разглашать подобную информацию, как не могу распространяться и о вашей личности, леди Кен'Эриар, — уклонился от ответа преподаватель.

— А как же ваше «адептка Кэриар» и демонстративное игнорирование моего статуса? — произнесла я, требовательно глядя на саламандра. — Вы назойливо официальны, бакалавр. Это демонстрация уважения, или намеренное подчёркивание моего происхождения, чтобы не расслаблялась и не забывала о возложенной на меня ответственности?

Пиротэн заметно приосанился, сложил руки на груди и резко проговорил:

— Думай, как хочешь, капризная девчонка. Я учёный, а не нянька! И отправился в эту поездку, чтобы проконтролировать поиски источника, а не возиться с тобой. Но я еще и верный подданный своей империи и не допущу союза особы императорских кровей, какой бы недисциплинированной она ни была, с потомком военного рода. Не хватало нам ещё, чтобы к власти пришли солдафоны.

Подкравшаяся в процессе произнесения этой эмоциональной тирады Брунгильда ткнула саламандра мордой в бок. Он мгновенно успокоился, забыл обо мне и принялся ласкать ящера.

Айсек и Альтанир скрылись в ночной мгле, и как я ни старалась, не смогла расслышать их голосов. Слова же Пиротэна сильно задели меня, но обижаться на него было не за что. Он был прав! Всё это время я вела себя как капризная избалованная леди, которой все обязаны потакать. Да, угроза моей жизни не эфемерна, а более чем реальна, и я должна быть благодарна тем, кто ввязался в сомнительное мероприятие по спасению моей жизни. Ведь, в случае неудачи, они могут попасть под подозрение. Они рискуют своими жизнями, ничего не прося взамен. Они помогают мне, просто потому, что мне нужна помощь. Так в праве ли я вести себя столь высокомерно и требовать от них чего-либо? Но одного я имела право требовать — искренности от Альтанира. Ведь я ему открыла тайну своего происхождения, так почему бы и ему не сделать тоже самое?

Приняв решение, что буду настаивать на откровенности в ответ на свою откровенность, я успокоилась и пошла к своей кобыле. Ночная прохлада забиралась под лёгкую рубашку и кралась ознобом по спине. Лошадь вела себя беспокойно, её мучили боли в животе, ведь мы так и не нашли природную воду, а принятое с конденсированной из окружающего пространства влагой лекарство если и подействовало, то в гораздо меньшей степени, чем должно было. Лошадь дрожала, мне не хотелось снимать с её спины собственный жакет, наброшенный поверх попоны, но и мёрзнуть я не имела права. Пусть я и бравировала перед спутниками, но себе должна была признаться — силы оставляли меня. Я становилась всё слабее и слабее. Прогнозируемые лордом-ректором две недели стремительно сокращались до нескольких дней. Есть ли у меня хоть неделя? Или счёт идёт на пять, четыре, три дня? Где-то на задворках сознания брезжила надежда, что стремительно покидающие меня силы лишь плод навеянных воздействием артефакта ложных ощущений.

К тому моменту, когда я набросила на плечи жакет и подошла к догорающему костру, вернулись и Альтанир с Айсеком.

— Ваше решение, адепты? — опередил меня с вопросом саламандр.

Он демонстративно игнорировал меня и даже Бруню удерживал, чтобы не подходила ко мне.

— Я согласен, что проведение ритуала единения с участием адепта Сальмис более целесообразно, чем с моим, — сухо проговорил Айсек, даже не взглянув на меня.

Мне показалось, что меня предали, бросили, отвергли. А с другой стороны — это же только временная мера. Да и Альтанир вызывал у меня безотчётное чувство симпатии.

Но я Фидэлика Кен'Эриар, наследница императорского рода, и право окончательного решения у меня никто не отнимет. Разумеется, я учту все нюансы. И в первую очередь, истинную личность своего, пусть и временного, будущего суженого.

— Вы всё решили, похвально, — проговорила я тихим уверенным тоном. — Теперь решение за мной. Альтанир, не приоткроешь мне завесу тайны твоего происхождения? Согласись, с моей стороны было бы неосмотрительно, связывать свою душу с незнакомцем.

— Для тебя это так важно? — напряжённо спросил северянин, поразмыслив минуту.

— Да! — воскликнула я, руководствуясь скорее любопытством, нежели соображениями осторожности.

Накатившее головокружение я настойчиво игнорировала, делая вид, что ласкаю таки подобравшуюся ко мне Брунгильду, а не держусь за её шею.

Саринеец пристально смотрел на меня и медлил.

— Мы теряем время, — пришёл мне на помощь Айсек, за что я одарила его скупым благодарным взглядом.

— Ну что ж, если для тебя это имеет принципиальное значение, я состою в близком родстве с королём Горных Сариней. И, следовательно, с вашей молодой императрицей, — сдержанно произнёс Нир.

Я вспомнила, насколько подробно рассказала о себе и почувствовала обиду. Для меня, в сущности, было не важно, сколь высоко его положение, обидела недосказанность. Альтанир не доверял мне. Я была уверена, что Пиротэн, а теперь и Айсек, знают гораздо больше. Мне же саринеец не пожелал открыться.

— Ты понимаешь, что твоё недоверие оскорбительно? — спросила я, вглядываясь в его беспристрастное, спокойное лицо.

Хотела продолжить выказывать недовольство, но слова застряли в горле. Очертания привлекательного лица начали неузнаваемо меняться, окружающее пространство подёрнулось дымкой, и я очутилась в центре круга жертвенных камней. По камням, словно колонны, опоясывающим высокий алтарь, стекали ручейки крови, стоящие передо мной спутники превратились в жутких монстров, вгрызающийся в плоть холод пронизывал насквозь. И только Брунгильда нервно подёргивала хвостом, шипела и жалась к одному из монстров. Именно реакция ящера, которого не затронула иллюзия, и помогла мне понять, что зрение вновь обманывает меня.

— Я согласна на обряд, с остальным разберёмся позже, — прошептала зажмурившись.

Воздух вокруг меня затрещал и стал колючим, словно его превратили в шипучий напиток с резким хлебным запахом, которым солдаты в летнюю жару утоляли жажду. Не открывая глаза, я постаралась вызвать в памяти случай из детства: как-то, мы с Матильдой прокрались на территорию гарнизонных казарм и, пользуясь тем, что наши родители заняты общением с управляющим, прилагая немалые усилия, сломали подпорки, удерживающие бочку с квасом. Тогда мы обе были снесены волной этого напитка, пролившегося из расколовшейся бочки и чудом не пострадали. Потом нас долго отмывали от настойчивого хлебного запаха и посадили под домашний арест на неделю.

Тёплая уверенная рука легла мне на плечи и успокаивающе погладила.

«Айсек здесь, значит всё хорошо» — подумала я и прижалась к нему. В последнее время только его близость давала мне ощущение покоя и безопасности.

— Я рядом, не бойся, — прошептал он.

— Ты только посмотри, какая пара! Они идеально смотрятся, — послышался голос Пиротэна.

— Я бы поспорил. — А это был точно голос Айсека, и разносился он откуда-то сбоку!

Я резко открыла глаза и отпрянула от обнимающего меня мужчины. Да что же со мной происходит? Слабость, нервозность, галлюцинации, а теперь ещё и это. Сознательно я тянулась к Айсеку, чувствуя его поддержку и заботу, а тело почему-то выбирало Альтанира. Я хотела бы, чтобы Айсек обнимал меня, но действительно успокаивалась и расслаблялась только от прикосновений Нира. Словно сознание и подсознание никак не могли договориться, кто же из этих двоих надёжнее и ближе мне.

— Давайте уже поскорее покончим с этим и двинемся в путь, — проговорила с неожиданной злобой.

— Всё готово, — подал голос Пиротэн, до этого копавшийся в своей сумке.

На землю было расстелено походное покрывало, в центре его водружён плоский камень, по-видимому, вместо алтаря. На камне стояла металлическая, слегка погнутая кружка — это, я так поняла, была альтернатива супружеской чаши жизни. Рядом с кружкой лежал маленький, складной нож, лезвие которого было тупым и в зазубринах, что обнаружилось позже и оказалось довольно неприятным сюрпризом.

Нас с Альтаниром усадили на покрывало, лицом друг к другу. Алтарь с «ритуальными кубком и клинком» находился как раз между нами. Но, пока мы устраивались, луну прикрыло небольшое облако и пришлось ждать. Лишь когда тусклый лунный свет озарил булыжник с гнутой кружкой и тупым походным ножом, бакалавр велел нам произнести ритуальные слова, которые сам же и нашёптывал каждому по очереди. С последним словом клятвы полагалось взять нож, порезать ладонь и сцедить выступившую кровь в кубок.

Меня, еще когда Альтанир резал свою ладонь, насторожила его реакция. Северянин не производил впечатления неженки, боящейся пораниться. Нир же зашипел и долгих секунд пять ковырялся ножом в своей ладони. Когда же пришёл мой черёд делиться кровью, всё стало ясно. Я по праву могла позволить себе быть неженкой, но стойко вытерпела пытку распиливания тупым зазубренным лезвием своей ладони. Сама, к слову, не справилась, Айсек помогал.

Но, вопреки всем трудностям кровь была пущена в кружку и смешана. Однако следующий этап обряда дался нам с не меньшими трудностями. Я, хоть и не без усилий, смогла втиснуть руку в высокую узкую кружку, обмакнула указательный и средний пальцы в вязкую багровую жидкость и начертала нашей смешанной кровью на лбу Альтанира знак вселенской бесконечности — полумесяц в круге полной луны. Саринейцу пришлось повозиться, чтобы добыть загустевшую кровь из нелепой посудины. В результате края кружки были окончательно смяты, но символ единения наших с Ниром душ всё же появился и на моём лбу.

Как только вырисовываемый на моём лбу кровавый круг замкнулся, меня будто молнией ударило. По телу прокатилась волна нестерпимого жара, тут же сменившись жгучим холодом. Но уже спустя мгновение ощущения отхлынули, так же резко, как и накатили. Я увидела, как символ на лбу саринейца вспыхнул голубоватым сиянием и медленно угас. По-видимому, с символом на моей кожа происходило тоже самое.

— Ну, вот и всё, боги ночи приняли жертву и соединили ваши души, — констатировал и так уже очевидное Пиротэн.

— Жертву? — переспросила я.

Уж больно насторожила меня эта формулировка. Разве можно назвать пригоршню крови достойной жертвой богам? Да еще и преподнесённую с такой сервировкой. Кружка, к слову, на финальном этапе ритуала расплавилась, и теперь в воздухе витал тошнотворный запах горелой плоти.

— А ты что, думала всё так просто, дорогуша? — усмехнулся преподаватель. — Вы только что позволили богам заглянуть в свои души, поделились с ними вечной энергией жизни и да, порезы на руках залечивать нельзя. Они должны затянуться сами, без всякой магии. А вы как думали? Это древнейшая магия богов, а не кустарные ритуальчики по воскрешению мышей на пригородной ярмарке. Именно поэтому обращённые вампиры и не проводят подобные ритуалы, потому что по факту они мертвы и без магии вообще не регенерируют.

— А не обращённые? — зачем-то спросила я, пребывая в состоянии лёгкого дурмана.

— А истинные вампиры хоть и сильнее обращённых, да кровь у них такая же жидкая, как и у всех живых, и растут они так же, только медленнее. Χотя, и стареют тоже в десятки раз медленнее. А так и не скажешь, что медлительные, — пустился в пространные размышления о плюсах и минусах вампиризма саламандр, бережно протирая и складывая свой ужасный ножичек. Над окончательно испорченной кружкой бакалавр повздыхал пару секунд и выбросил её вместе с камнем, в щербины которого она намертво вплавилась.

— Ну чего расселись? Время, — заявил преподаватель, пытаясь стряхнуть, застывших как статуи и не отрывающих взгляда друг от друга, нас с Альтаниром с покрывала.

Саринеец поднялся сам, хоть его слегка и пошатывало, мне помог встать Айсек.

— Ну как ты? — шёпотом спросил он.

— Непонятно, — честно призналась я.

— Поедешь со мной, — решил маг.

Но теперь по закону магии я не была свободной девушкой, и Альтанир это осознавал не хуже меня.

— Она поедет со мной, — отчеканил северянин, сжимая кулаки. Из порезанной руки у него еще сочилась кровь и от сжатия она полилась на каменистую почву струйкой.

Я как заворожённая смотрела на кровь, сжатые кулаки своего новоиспечённого жениха и с ужасом понимала, что не могу ему возразить. Вернее не так: я могла возразить, и где-то в глубине души негодовала, что он возомнил, будто теперь может принимать решения за меня, но ощутила ненавязчивое желание согласиться с волей наречённого. Какой ужас! Я стала безвольной куклой, готовой угождать, в сущности постороннему человеку. Я же его практически не знаю! И это не помешало мне по собственной воле связать свою душу с незнакомцем. Что же я творю? Надо срочно отправляться в путь, чем быстрее мы найдём источник драконьей силы, тем скорее я избавлюсь от этого извращённого желания повиноваться.

Айсек будто почувствовал моё смятение и не стал спорить, только быстро перевязал пораненную руку и прошептал едва слышно:

— Всё будет хорошо, обещаю.

И я ему поверила. Потому что, если бы не поверила, то просто сошла бы с ума.

Моя ослабленная отравлением лошадь была отдана Айсеку, а его более жилистый и выносливый жеребец без труда нёс нас с Альтаниром. Северянин хранил угрюмое молчание, видимо тоже еще не пришёл в себя после ритуала. Боевой маг держался поблизости, но не настолько, чтобы вести тихие беседы. Я то и дело поглядывала на него, в надежде увидеть, что напряжение покинет его обычно улыбчивое лицо. И только Брунгильда не скучала, и не давала заскучать своему хозяину. В какой-то момент мне показалось, что Пиротэн сейчас вылетит из седла и покатится кубарем по ночной дороге. Но, видимо, наученный горьким опытом, саламандр крепко привязал себя к седлу и стойко выносил все тяготы путешествия на молодом игривом ящере.

Я уже практически задремала, когда Альтанир с такой силой прижал меня к своей груди, что я на мгновение задохнулась.

— Чувствуешь? — прошептал он, потянув поводья и замедляя ход.

— Что? — испуганно спросила я.

Ночь уже подходила к концу, горизонт окрасился с тот грязно-серый цвет, который предшествует всплеску красок рассвета. Я успокоилась и позволила себе немного расслабиться, не чувствуя никакого влияния извне. А теперь растерялась от неожиданного вопроса.

— Он рядом. Пытается достучаться до твоего сознания, но наталкивается на меня и злится, — так же шёпотом произнёс Альтанир.

— Ты его чувствуешь? — испуганно прошептала я.

— Я тоже чувствую. Совсем обнаглел, идёт напролом, не прикрывая потоки родственной энергией, — приблизившись произнёс Айсек.

— А почему я не чувствую? — озадачилась я.

Ведь это именно меня преследует похититель артефакта, именно я являюсь его целью. Так почему же его попытки напасть ощущают все, кроме меня?

— Он в бешенстве. Понял, что мы нашли способ перекрыть каналы, по которым вытягивал из тебя силы и теперь пытается удалённо убрать нас, — усмехнулся Нир.

— И что в этом смешного? Он же убьёт вас! — в панике воскликнула я.

— Кишка тонка, — ехидно оскалился Айсек. — Ну что, накормим гада до отвала?

Альтанир тоже ехидно ухмыльнулся и молча кивнул. Кажется, я пропустила момент, когда эти двое начали понимать друг друга с полуслова. Или, может быть, их сблизил общий враг? Как бы то ни было, но я совершенно не поняла, что задумали адепты. И остановить их было некому, потому что Брунгильда умчалась куда-то вперёд, вступив на нелёгкий путь охоты на цикад, и увезла единственного, хоть и со странностями, но опытного и относительно разумного участника этого путешествия.

Пока я раздумывала, не будет ли опрометчивым закричать на всю округу, чтобы позвать Пиротэна, Альтанир и Айсек уже начали действовать. Я буквально физически ощущала сгущающуюся вокруг меня магию. Кожу слегка покалывало и щекотало, а волосы начали шевелиться, будто их расчёсывали новой щёткой часа два безостановочно. Но было в этой магии что-то странное, непривычное. Я и раньше бывала в местах концентрации энергии и сейчас ощущения были немного другими.

— Вы что творите? — спросила у увлечённых процессом магов.

— Всего лишь хотим дать твоему поклоннику то, чего он так жаждет, — довольно улыбнулся Айсек.

Я обернулась и воззрилась на жениха требовательным взглядом сварливой невесты. По крайней мере, надеюсь, что взгляд получился именно таким.

— Мы отправим ему импульс нестабильной энергии распада. Его это конечно не убьёт, но потреплет знатно. А в идеале повредит каналы твоей кровной связи с артефактом, — довольно развёрнуто ответил Альтанир, ласково мне улыбаясь. Но уже в следующее мгновение он нахмурился и жёстко произнёс: — Не смотри на меня так, никогда.

— Как скажешь, — покладисто ответила я.

Да, я хотела сказать что-нибудь другое, колкое и язвительное, но опять не смогла возразить. Однако это не помешало мне задуматься над реакцией саринейца. А что, если это желание угождать и соглашаться обоюдное? Интересно…

Друзья всё же довели задуманное до конца — отправили врагу поток нестабильной энергии распада и остались довольны результатом. Хотя я никак не могла понять, откуда им вообще может быть известен этот результат. Ведь мы здесь, посреди дороги, а злодей неизвестно где, скрывается в ночи. Но больше всего меня злило то, что я его так и не почувствовала. Ведь это именно мой родовой артефакт является связующей нитью, но я совершенно не ощущала никакого воздействия. Магия единения душ в действии? Или я настолько ослабла, что ничего не чувствую и не вижу дальше своего носа? Скорее второе.

В Академии Магических Познаний.

Благополучно воскрешённый суровым родителем адепт Чернис вот уже несколько часов пребывал в беспамятстве, восстанавливаясь после смерти. Мало кому в этом мире было известно, что клан ночных теней являются потомками древних демонов, некогда свободно расхаживающих по земле, а ныне запертых на самых нижних уровнях подземья, запечатанных огненным дыханием прославленного предка рода Аринор. Владыка Чернис это знал, обладал он и глубинными знаниями своих прародителей, передаваемыми по крови сильнейшим потомкам. Именно кровная память и подсказала ему, как вернуть к жизни наследника, умерщвлённого одухотворённым и жаждущим вернуть себе тело артефактом.

Часы ожидания превратились в настоящую пытку для Шихары и ректора Халинэса. Метаморф пару раз порывалась уединиться в ванной, чтобы сбежать и тем самым обезопасить как себя, так и тайну своего клана. Она была уверена, что лорд-ректор не решится рассказать о клане Хамелеонов. Ведь за все остальные нарушения ему грозят лишь смещение с должности и заключение в худшем случае, а за раскрытие тайны их существования Хамелеоны убьют старика.

Но каждый раз, когда бедняжка Фидэлика желала уединиться, матушка неотступно следовала за ней, опасаясь, что бедная девочка совершит с собой что-то непоправимое.

«Видимо, я переиграла», — в очередной раз принимая свежий платок от лорда Кен'Эриар и затравленно улыбаясь ему, думала Шихара.

Но как плавно свести страдания Фидэлики к минимуму, чтобы не вызвать подозрений у заботливых родителей пока не знала. По-видимому, именно такой реакции от дочери драконы и ждали.

— Он приходит в себя, — выйдя из палаты, известил ожидающих пожилой лекарь.

Первыми к сыну устремились супруги Чернис, за ними последовали Кен'Эриар, увлекая за собой дочь. Лорд Халинэс вошёл в палату последним. Старый маг шёл, будто на заклание, он уже предчувствовал, что скандала не избежать. А своей интуиции магистр доверял безоговорочно.

Бледный, измождённый адепт лежал на белых простынях, мало отличаясь от трупа, но глаза его были открытыми, а взор осмысленным.

— Она, — приподняв слабую руку указал на Шихару молодой Чернис. — Она, — дыхание его сбилось, адепт закашлялся.

— Мы знаем, милый, — сжав безвольную ладонь сына, прошептала леди Чернис, утирая скатившуюся по щеке слезу.

Но стоило только владыке ночных теней взглянуть на жену, как она тут же опять превратилась в сдержанную хладнокровную леди.

— Говори, сын, — приказал владыка. — Это ты напал на леди Кен'Эриар?

— Она, — вновь попытался заговорить адепт, но он был слишком слаб.

Владыка склонился над сыном, сдвинул простынь с его груди и, прошептав пару слов на исконном языке предков, вонзил удлинившиеся ногти в кожу обессиленного молодого человека.

Глаза адепта расширились, дыхание стало шумным и частым, но румянец стремительно возвращался к его щекам, а рука, которой он ухватился за запястье отца, уже не была слабой.

— Она не Кен'Эриар. Не дракон, — превозмогая боль прорычал адепт Чернис, и вырвал когти отца из своей кожи.

Раны на груди наследника демонической крови стремительно затягивались. Владыка влил в него достаточно чёрной силы подземья, чтобы сын мгновенно восстановился. Но никому уже не было дела до излечившегося адепта. Все присутствующие пристально смотрели на Фидэлику.

— Это, должно быть, какое-то недоразумение. Мальчик ещё болен и бредит, — попытался хоть как-то исправить ситуацию Халинэс.

— Да неужели, — сощурившись, резко повернулся к нему владыка ночных теней.

Шихара попробовала воспользоваться тем, что теперь все взгляды устремлены на ректора и бесшумно попятилась к двери.

— Куда же ты, доченька? — прошипела леди Кен'Эриар, схватив её за запястье мёртвой хваткой. — А я всё думаю, что же в этой богадельне сотворили с моей дочерью, что она стала такой слюнтяйкой? Уж не свели ли её с ума? Да и запах у моей крошки стал каким-то другим, мускусным, развратным, — продолжила мать Фидэлики, не замечая, что её собственные ногти заострились и впиваются в тонкую кожу на запястье «дочери».

Впрочем, леди Кен'Эриар теперь была окончательно уверена, что это не её девочка. Кому, как не матери почувствовать подмену? Но леди до последнего убеждала себя, что это последствия стресса и боялась даже помыслить, что совершённое дочерью настолько отвратило её от неё, что она — мать, не узнаёт собственное дитя, чувствуя лишь раздражение, как к постороннему, неприятному ей человеку.

«Прости меня, девочка с золотыми локонами. Я подвела тебя» — подумала Шихара и, рубанув ребром ладони по запястью леди Кен'Эриар, исчезла из поля зрения присутствующих. Покидая растерянных её исчезновением людей, метаморф мельком взглянула на лорда-ректора, прежде чем выпрыгнуть в окно и окончательно исчезнуть в ночной мгле. Пожалуй, Халинэс был единственным, кому из всех присутствующих Шихара не сочувствовала. Поделом ему! Старик заигрался в бога, решил, что сможет обвести вокруг пальца представителей сильнейших видов этого мира. Будучи частично созданием подземья, Шихара почти не сомневалась, что в момент смерти — наибольшего соприкосновения с силами мглы, мальчишка Чернис почуял её истинную суть, но решила доиграть роль до конца, хотя бы для того, чтобы дать Фидэлике ещё несколько часов форы для выполнения задуманного. Большего метаморф для неё сделать не могла.

— Γде моя дочь? — угрожающе спокойным тоном спросил лорд Кен'Эриар.

— Я всё объясню, — беспомощно проблеял ректор.

— Вызываем императорских ищеек? — меланхолично предложил владыка Чернис.

— Предоставляю вам удовольствие разобраться с этим червём по вашему усмотрению, — сквозь зубы произнёс отец Фидэлики. — А мне нужно найти мою дочь.

Лорд Халинэс вздрогнул всем телом. Слова Кен'Эриар были практически приговором. Будучи наделённым властью, о которой не подозревала даже его дочь, глава тайной службы защиты интересов короны, лорд Кен'Эриар дал владыке Чернис полную власть над судьбой ректора. Сам Халинэс узнал об истинной роли лорда Кен'Эриар в структуре управления империей несколько лет назад, по чистой случайности, и предпочёл забыть об этом опасном знании. Но теперь он осознал всю глубину своей ошибки. Не стоило, ох не стоило ему отдавать место Фидэлики дочери министра. Теперь, полученный от отца девчонки в качестве взятки редкий артефакт омоложения вряд ли поможет ему продлить свою жизнь.

— И что вы тут устроили, обалдуи? — гневно вопрошал Пиротэн.

Бакалавр спешился и расхаживал перед нами, сверля парней возмущённым взглядом. Мы же были всё еще на конях, и наблюдать за метаниями преподавателя сверху вниз не было бы так весело, если бы Бруня не следовала за ним по пятам, практически пародируя его походку и манеру держать голову. Я не удержалась и отвернулась, уткнувшись лицом в грудь Альтанира. Но мой приглушённый смех саламандр всё равно расслышал.

— Весело тебе? Смеёшься? А как ты будешь веселиться, когда вся окрестная нечисть сбежится сюда, привлечённая выбросом дармовой энергии? — вознегодовал Пиротэн.

— Простите, — пробурчала я устыдившись.

— Так может нам не стоит стоять здесь и ждать гостей, не находите? — спросил Альтанир с широкой улыбкой на губах.

— Ты что? Тогда уважаемый бакалавр не сможет ткнуть нас носом в нашу ошибку, — проговорил Айсек посмеиваясь.

— Всё ясно. Подарочек вы преследователю отправили, да вот только забыли как о последствиях, так и защите от обратного воздействия, — задумчиво проговорил Пиротэн. — Живо убираемся отсюда, весёлые вы мои.

Уже в пути бакалавр просветил нас о том, какие мы безответственные и недальновидные. Оказывается, на любое действие есть противодействие. Да, Альтанир и Айсек сильно потрепали врага, ударив по нему нестабильной энергией распада, но они не учли, что впитать весь их посыл противник, каким бы сильным магом он ни был, не смог. И честь ударной волны вернулась обратно. Пусть магия и распалась по дороге, осев на подвернувшихся на пути магических существах, часть дестабилизирующей энергии вернулась обратно. И теперь мы находимся в том обескураживающем состоянии, которое бывает, когда неожиданно попадаешь под силовую волну. Короче, мы были опьянены вливанием остаточной энергии от удара по врагу.

— Ладно они, но ты-то, Лесли, должен был вспомнить о такой полезной вещи, как предохранительный отвод, — распекал Айсека Пиротэн. — Даже я — теоретик до мозга костей, знаю, что такие масштабные выбросы не проходят бесследно. А что, если эту вспышку засекла служба контроля? Оно, конечно, может и хорошо, в первую очередь это приведёт их к мишени, и уже только потом к нам. Но кто сказал, что наш враг не обладает связями, а пуще того и полномочиями в высших кругах? Ведь какой-нибудь конюх или садовник вряд ли смог бы провернуть нечто подобное тому, с чем мы сейчас боремся. Молитесь, адепты, чтобы у вашей выходки не было последствий. И прибавьте ходу.

Альтанир и Айсек погрустнели, я же, хоть и понимала, что причин для веселья нет, никак не могла совладать с улыбкой. А порой и посмеивалась. Совсем я ослабла, будто магия из меня уходит сквозь проделанную в голове прореху.

— Прекрати смеяться, — одёрнул меня Нир.

— Извини, попыталась успокоиться я. — Но это же правда смешно!

— Поцелуй меня, — неожиданно потребовал жених.

— Что? — растерянно переспросила я.

— Поцелуй меня, — повторил он.

А я только сейчас заметила, что Айсек и Пиротэн ускакали далеко вперёд. Или это мы отстали?

— Ну же, милая. Я борюсь с желанием попробовать твои губы на вкус с того момента, как ты вышибла из меня дух в академическом парке, — прошептал Нир, обдавая горячим дыханием мой висок.

И я запрокинула голову, потому что хотела угодить ему, хотела, чтобы он почувствовал вкус моих губ. И, не буду лукавить, хотела сама узнать — каково это.

Эмоции захлестнули меня при первом же лёгком соприкосновении наших губ, а потом меня буквально снесло волной ощущений. Это было нечто новое, ни с чем несравнимое, дурманящее и лишающее всяческого желания сопротивляться. Моё тело будто начало жить своей жизнью, совершенно не интересуясь мнением разума. Я чувствовала себя, действительно чувствовала каждый дюйм своего тела как никогда. Но даже эти невероятные ощущения были несравнимы с тем, что чувствовали мои губы, когда они соприкасались с губами Альтанира. Когда же его язык вторгся в мой рот я, кажется, на мгновение потеряла сознание. Но, как бы это ни было невероятно, учитывая бурю охвативших меня эмоций, разум продолжал действовать. Он словно со стороны анализировал происходящее, и как бы я ни старалась убедить себя, что испытываемые мною чувства лишь последствие обряда единения, в глубине души я поняла — это не так. Я сама этого хотела. Хотела, чтобы Нир прижимал меня ещё крепче, чтобы не останавливался, хотела раствориться в нём. Любовь ли это, похоть, или же только действие связующего наши души ритуала? Я знала только одно, никакая магия не могла бы дать мне те эмоции, которые я испытывала сейчас.

Сладкую пытку Альтанир прекратил сам. Он бережно отстранил меня и прошептал:

— На первый раз достаточно.

Моя эмоциональная составляющая возликовала: значит, будет продолжение!

Но разум взбунтовался, и я взяла себя в руки.

— Никогда больше не проси меня сделать это, — отвернувшись тихо, но уверенно проговорила я.

Почувствовала спиной, как Нир напрягся, но его ответ меня действительно удивил.

— Как пожелаешь. В следующий раз я поцелую тебя только тогда, когда ты сама этого захочешь, — произнёс саринеец, стараясь не касаться меня, что было проблематично, учитывая тот факт, что мы ехали на одном коне.

Я демонстративно хмыкнула, но в душе бушевала буря. Я знала, что захочу. Да я уже сейчас грезила об этом!

Кокон эмоционального напряжения разлетелся мелкими осколками, когда в обуреваемое сомнениями сознание ворвался голос Айсека.

— У вас всё хорошо? — спросил маг, поравнявшись с нами.

— Ты что-то почувствовал? — сразу же напрягся Альтанир.

— Нет. Но тревожно как-то, — туманно ответил Айсек.

А я слышала, но не понимала его слова, в голове набатом била вина. Как же это глупо и неправильно, но я чувствовала себя виноватой перед Айсеком за поцелуй с Альтаниром.

Да что же со мной происходит? Моя жизнь висит на волоске, враг не дремлет, а я могу думать только о своих спутниках. Хоть Пиротэн не вызывает эмоционального всплеска, и то хорошо!

Айсек же снова каким-то невероятным образом почувствовал моё смятение и завёл непринуждённый разговор об учёбе, намекнув, что когда-нибудь обязательно откроет мне тайну обряда посвящения в адепты академии Магических Познаний. Нир на этот намёк отреагировал неожиданно резко.

— Незачем ей знать, насколько варварским может быть поведение цивилизованных на первый взгляд магов, — отчеканил он.

— А тебе-то откуда знать? — с усмешкой спросил Айсек. — Тебя же не посвящали.

— Наслышан, — туманно ответил северянин.

— Интересно, и откуда же поступила информация? Сестрица провела разведку, прежде чем пристроить братца в тихое безопасное местечко? — явно провоцируя саринейца, проговорил боевой маг.

Меня же больше заинтересовало упоминание сестры Альтанира. А что я вообще знаю о правящей семье Горных Сариней? Кажется, слышала что-то про скандал в связи с признанием правителем бастарда. Законнорожденных наследников было вроде бы двое, близнецы — брат и сестра. Сестра стала нашей императрицей, а брат должен унаследовать трон после смерти отца. Уж не является ли Альтанир тем самым бастардом, которого поставил под удар король Сариней, признав законным наследником наравнес рождённым в браке сыном? Спросить напрямую я бы не осмелилась…

От размышлений отвлёк резкий свист. Я, было решила, что это Пиротэн так привлекает наше внимание, чтобы устроить привал, но поняла, как сильно ошиблась, увидев поднявшуюся на крыло Брунгильду. Привал не тот повод, ради которого бакалавр решился бы так рисковать своей любимой питомицей.

Сейчас же саламандр нёсся в нескольких метрах над зёмлёй, нещадно подгоняя Бруню, свистя и отчаянно размахивая руками.

— В лес, быстро! — завопил он, подлетев поближе.

— В чём дело? — в один голос спросили Айсек и Альтанир.

— Я получил послание от лорда Халинэса, подмену раскрыли. Фидэлику разыскивают имперские ищейки. Сканирование местности показало, что впереди, милях в трёх, отряд боевых магов. Живо в лес! — протараторил преподаватель, как только Брунгильда благополучно приземлилась.

Пять минут бешеной скачки, и мы буквально ворвались в осенний лес. Пиротэн был замыкающим, выжигая наши следы силой огненного духа. Я несколько раз оборачивалась, наблюдая за невысокой стеной огня, следующей за Брунгильдой по пятам, и не уставала удивляться тому, что этот огонь не опаляет траву и землю. Напротив, он будто слизывал с травы следы конских копыт и лап ящера, оставляя растительность непримятой. Такая же волна огня ушла за пределы видимости по дороге, тоже уничтожая наши следы на земле.

К тому моменту, когда мы скрылись в глубине леса, саламандр был настолько измотан, что теперь Бруня поддерживала его в седле своими крыльями, стараясь нести хозяина как можно более осторожно. Сама Брунгильда тоже заметно устала, её движения стали медленнее, дыхание громче, а глаза уже не блестели, как у любопытного ребёнка. Всё же между преподавателем и его питомицей была какая-то незримая связь. В трудную минуту она понимала его без слов и вела себя более чем разумно.

Наши лошади тоже были сильно измотаны: жеребец Айсека был вынужден нести двойную ношу — нас с Альтаниром, а моя кобыла ещё не восстановилась после отравления полёжником.

— Никакой магии, — тихо проговорил бакалавр. — Если нападут, защищаться оружием.

— Имперские не нападут, они ищут меня, чтобы спасти, — заверила я Пиротэна.

— А речь и не об имперской гвардии, — пояснил мне Айсек.

Тихий и уютный на первый взгляд лесок вдруг перестал казаться дружелюбным.

— Мы же уже покинули пустующую после восстания упырей местность, здесь не должно быть нежити, — прошептала я, зябко поёжившись.

— Поверь мне, милая, нежить ничто, в сравнении с полуразумной нечистью, считающей необжитые территории своей собственностью, — произнёс Нир, обняв меня за талию и прижав к себе.

— Почему же полуразумной? В этих лесах наверняка есть и вполне интеллектуально подкованные хозяева. Не хотелось бы расстроить их своим присутствием, — тихо проговорил Айсек, опасливо оглядываясь.

— Поясни, — озадаченно попросил саринеец.

— Всё просто, — пожал плечами Айсек. — Γорные Саринеи относительно небольшое государство, потому и девственных территорий у вас практически нет. У нас же, в Даймирии, полно мест, которых не коснулась цивилизация. И населяют эти необжитые территории всё те же русалки, лешие, травяники, дипсы, дикие оборотни и даже ведьмы, не желающие отказываться от привычного уклада жизни. Список местных обитателей можно продолжать бесконечно, но мне что-то не хочется вспоминать всех, кто может напасть на нас здесь.

— Так может лучше сдадимся военным? — сама прижимаясь к Ниру, прошептала я.

— Тебя тут же изолируют, окружат магистрами и лекарями. А все рассказы об источнике драконьей силы спишут на галлюцинации, — неожиданно возразил Альтанир. — А я не готов доверить твою жизнь замшелым старикам, неспособным к принятию того, чего они не понимают.

— На скорую поимку твоего поклонника с артефактом тоже надеяться не стоит, — ещё больше удивил меня Айсек, согласившись с кардинально поменявшим своё мнение Ниром.

— Помолчите и послушайте, — подал голос преподаватель, до этого сидевший прислонившись спиной к дереву, с закрытыми глазами. Мы решили, что Пиротэн спит, а он, оказывается, всё это время к чему-то прислушивался.

Я совершенно ничего не услышала, кроме обычного лесного шума — шороха листвы, криков птиц и стрекота насекомых. Друзья, похоже, тоже не расслышали ничего примечательного.

— Да не тем слухом, остолопы, — прорычал сквозь зубы бледный преподаватель. — Слушайте не ушами.

Я вспомнила, как учитель порой говорил мне «Χочешь услышать больше, слушай душой». Мне всегда казалось, что речь идёт о понимании каких-то тонких материй, сопереживании и глубоком проникновении в чужие эмоции. И лишь за пару месяцев до отъезда в академию учитель объяснил мне, что это означает в действительности. Чтобы услышать что-то большее, нежели шум ветра, или шорох чьих-то шагов, нужно перестать слушать эти шум и шорохи. Можно даже уши заткнуть, чтобы не отвлекаться. И тогда услышишь гораздо больше: дыхание того, кто тайком смотрит на тебя, отголоски мыслей, направленных на тебя, эмоции того, кто думает о тебе. Я так и не смогла в совершенстве овладеть этим искусством. Но попытки с третьей узнала, что помощница нашего повара, каждый раз, когда помогает ему сервировать поднос с моим любимым чаем, думает о том, что мне стоило бы поменьше пить жидкости, потому что по утрам я всегда выгляжу слегка помятой и отёкшей. Я тогда не удержалась, подошла к женщине и сказала «И нисколько я не отёчная, я просто сплю мало». Помнится, она тогда очень удивилась и покраснела.

Потом мне пришлось объяснять родителям, что я не высыпаюсь лишь потому, что читаю перед сном или общаюсь с подругами с помощью нехитрого сигнального шнурка, по которому мы передаём друг другу записки. Напишу записку, прикреплю к шнурку и подожгу. А у подруги, которой послание предназначалось, в этот момент вспыхивает огонёк на узелке шнурка и появляется листок с моей запиской. Даже показала в действии это приспособление для общения. Тогда-то и выяснилось, что приобретённый нами с Матильдой на ярмарке пучок шнурков для общения, которыми мы щедро поделились с остальными подругами, является кустарным изделием не лучшего качества, которое вырабатывает вредный для здоровья дым при каждой передаче послания. Это дым и являлся причиной моего нездорового вида по утрам. Помнится, помощница повара тогда получила прибавку к жалованию, за своевременное вмешательство. И только я поняла, что эта вредная женщина заподозрила меня в чём-то непристойном, и донесла родителям в надежде, что меня накажут.

Сейчас же, как ни силилась, я так ничего и не услышала, кроме, разве что, сбивающегося, испуганного дыхания Брунгильды. А мои спутники услышали, что в очередной раз продемонстрировало мне, насколько я ослабла.

— Их трое, какие-то полукровки, — прошептал Айсек.

— Боятся нас, и потому злы, — добавил Нир.

— Я вас не боюсь, но и меня вы тоже порой злите, — вставила я угрюмо.

Глупо было обижаться на спутников лишь потому, что они могут то, чего не могу я, но раздражение всё больше и больше овладевало мною. Я и раньше знала, что они сильнее и искуснее меня в магии, но сейчас это особенно раздражало, заставляло бессильно сжимать кулаки и желать сделать хоть что-то, чтобы доказать им, что они не столь хороши, как думают.

— Ищейки прошли, нас не засекли, — проговорил Пиротэн и действительно уснул.

Бруня заботливо свернулась вокруг него калачиком, положив морду и кончик хвоста у ног саламандра, тем самым демонстрируя, что защитит хозяина ото всех невзгод.

Уж не знаю, что услышали или почувствовали Айсек и Альтанир, но, как только преподаватель отключился, они оба повернулись ко мне и уставились на меня внимательными взглядами.

— И чем я вам опять не угодила? — всё больше распаляясь, спросила я. — Не нравится то, что видите, отвернитесь.

— Если они вмешаются, будет сложно, — вместо ответа произнёс Альтанир.

— Они уже вмешались, — со злостью ответил Айсек.

Я не понимала, о чём речь, но меня это и не особо заботило. Какие-то мужчины мне не указ. Я сама хозяйка своей жизни, а они лишь слуги, сопровождающие меня. Захочу, отошлю их вон.

«А ты этого хочешь?» — вдруг прозвучал вопрос у меня в голове. И я могла бы поклясться, что спросила меня молодая, своевольная женщина. Очередная галлюцинация? Нет, сейчас всё было иначе. Но голос смолк так же неожиданно, как и появился. А мужчины продолжали сверлить меня настороженными взглядами.

Нужно сосредоточиться на желании услышать. «Слушай душой, а не ушами» — в очередной раз воскресила я в памяти слова учителя Жринкера.

«Мудрый мужчина — редкость. Не стоит пренебрегать его советами» — Это был отголосок мыслей всё той же женщины. Она меня читала, как открытую книгу, я же только едва прикоснулась к её «обложке».

«Усмири своих рабов, и мы поговорим» — в очередной раз проникла в мои мысли она.

— Не ходите за мной, — проговорила я и пошла еще глубже в лес.

— Фидэлика, стой, — окликнул меня Альтанир.

Я остановилась, испытывая почти физическую боль от противоречия желаний. С одной стороны мне хотелось угодить жениху, а с другой — я презирала его, как и любого мужчину.

— Не смейте меня останавливать, ждите. Это приказ, — произнесла я сквозь зубы.

Нет, я не была под властью чужого влияния, я всё осознавала и даже в какой-то степени была возмущена тем, что меня пытаются контролировать. Но как же было приятно хоть на мгновение допустить мысль, что я выше любого мужчины лишь потому, что была рождена женщиной. И еще приятнее было осознавать, что я действительно могу им приказывать. Хотя, не пожалею ли я об этом позже?

«Не пожалеешь» — заверил меня ласковый, с нотками кошачьего урчания голос.

Они появились, словно выросшие из-под земли тени, но я почувствовала их раньше, чем увидела.

— Девушка, — протянула одна.

— Молоденькая, — добавила вторая.

— Дракон, — резко произнесла третья, и первые две сникли.

— Всё зря? — обиженно спросила светловолосая тонкая девушка с голубыми кошачьими глазами и аккуратными острыми ушками.

Вторая, полненькая, с серыми глазами и копной белых волос, в которых едва виднелись маленькие, с загнутыми кончиками аккуратные кошачьи ушки, зашипела, показав мне небольшие, но острые клыки.

— Почему же? Она с нами не по крови, но по духу, — буквально промурлыкала смуглая подтянутая женщина, сверкнув зелёными глазами. Её чёрные волосы походили на поток струящейся по плечам воды, а уши, тоже кошачьи, слегка подергивались, будто в ожидании чего-то. — Я права, дочь огненного дракона?

— Зависит от того, что вы хотите услышать, — ответила я, с опаской осматривая троицу.

— Забавная, — протянула пухленькая вислоухая.

— Опасная, — добавила голубоглазая.

— Ты не случайно забрела в наш лес, золотоволосая дочь огня, — произнесла черноволосая, главная среди встреченных мною кошек, как я поняла.

Спустя полчаса все мы — я, мои спутники и ещё с десяток женщин-кошек, помимо тех, кого я встретила в лесу, сидели у некоего подобия костра.

Кошияры, как они себя называли, не признавали настоящего огня, они его боялись. Костры у них сияли клубящимися, перелива ющимися и перекатывающимися, словно клубы пара, сгустками холодной магической энергии, неизвестного мне происхождения. Каким-то неимоверным образом они запекали дичь на этом костре, несмотря на то, что от него тянуло холодом, а не теплом.

— Не удивляйся, огненная дочь гор, свет наших шкур не обжигает, он заботится о нас, — усмехнулась Самирунь, та самая черноволосая женщина, приведшая нас в своё селение.

А в следующее мгновение я поняла, о чём она говорит. Самирунь взяла преподнесённый ей другой женщиной-кошкой гребень и, склонившись над «костром» провела им пару раз по своим волосам. От её волос и зубцов гребня к переливающемуся клубку холодного пламени устремились ручейки энергии. «Огонь» заклубился и вспыхнул ярче.

— Не переусердствуй, Сами, спалишь наше угощение для гостей, — пожурила её очень полная пожилая женщина с редкими серыми волосами.

Я заметила, что одно её кошачье ухо разорвано, н о тут же отвела взгляд, встретившись с холодными серыми глазами пожилой кошки.

— Не бойся, девочка-огонь, я не стыжусь своих ран. Они были приобретены с честью и за честь, — тихо проговорила сероволосая и, перевернув дикого кабана на вертеле, отошла.

— Не обращай внимания на Жузию, она всегда такая, — улыбнулась Самирунь. — Шестнадцать лет назад она сцепилась с сильным магом, чтобы отстоять своё право решать судьбу своей крови. Её дочь, будучи глупым котёнком, вышла из леса и влюбилась в сына местного владельца земель. Мальчишка привёл её в дом и назвал своей женой, не по нашим обычаям, по своим. Жузия отреклась от дочери. Но отречённая принесла двух котят, а потом девочки пришли в лес по зову природы. Дед не пожелал их отпустить, совет матерей решил, что кровный родственник должен решить их судьбу. Одну внучку Жузия отбила, вторую не смогла. Теперь мы враждуем с местным владельцем земель, потому, что он удерживает нашу кошку силой.

— Но она же там с матерью, — растерянно проговорила я.

— Мать не всегда означает дом. Малышка Кания жаждет свободы, леса и стаи. Её мать кушима — потерявшая себя кошка. Это редкое и позорное явление. Она удерживает дочь силой, ломает её, уничтожает. Рано или поздно мы заберём свою сестру. — Глаза Самируни загорелись звериным зелёным огнём, но кошка взяла себя в руки и продолжила уже спокойным, доброжелательным тоном: — Открой мне свою боль, Фидэлика.

Я непонимающе воззрилась на неё, растерявшись от столь резкого перехода.

— Знаешь ли ты, что означает твоё имя на языке враждебного нам огня? — с грустной улыбкой спросила кошка.

Айсек и Альтанир всё это время благоразумно молчали, за что я была им искренне благодарна. Пиротэн вообще так и не пришёл в себя и его оставили в лесу вместе с Бруней и двумя сероволосыми мускулистыми кошками, в качестве охраны. Но сейчас я осталась наедине даже не с незнакомым существом, а с той, кто, кажется, знала обо мне больше, чем я сама. И поддержка друзей мне бы не помешала. А с другой стороны, я понимала, что, учитывая её матриархальный взгляд на жизни, Самирунь осудит меня, если я обращусь за помощью к мужчинам.

— Расскажи мне всё, Самирунь, — проговорила я уверенным тоном, сжав протянутую мне сидевшим за моей спиной Альтаниром ладонь.

— Я не уверена, что ты готова узнать, огненноволосая, — ответила кошка, насмешливо поглядывая мне за спину.

Я мгновенно высвободила руку и гневно взглянула на жениха. Нир отсел подальше.

— Я более чем готова, потом может быть поздно, — произнесла я напряжённо, нисколько не лукавя.

— Ну что ж, тогда слушай, — тихо проговорила Самирунь. — Твоё имя переводится как несущая холод, это на нашем языке. Ещё его можно прочесть как «поглощающая огонь». Именно это значение и было вложено в него богами, по — видимому. Тебе предназначено поглотить огонь, остановить пламя, прекратить разрушение. Что это обозначает буквально тебе не скажет никто, но поверь мне, девочка с золотыми локонами, твоё предназначение настолько же важно, насколько ты сейчас не веришь в его важность.

Я просто не знала, что ответить на это предсказание. А это было предсказание, не иначе. Объяснить кошке, что моя жизнь висит на волоске, и я вряд ли смогу остановить даже мелкий лесной пожар? Поведать историю своих злоключений? Или просто сделать вид, что не поняла ни слова из сказанного ею? Я выбрала другой вариант.

— Не знаю, благоволят ли мне боги, и верны ли твои слова, Самирунь, но я спрашиваю тебя — готова ли ты помочь мне на пути достижения моей цели? — Сказала я и задержала дыхание в ожидании ответа.

Самирунь задумалась на долгих несколько минут. Я видела, как другие кошки подходят к ней, молча и не глядя на меня.

Когда Самирунь заговорила, рядом с ней стояло уже не менее десяти женщин из её стаи.

— Я верю тебе и в тебя, огненное дитя, — проговорила Самирунь. — И я вверяю тебе моих сестёр. Они проведут тебя по твоему пути огня, и погибнут, если это будет необходимо. Но ты, дочь огненного дракона, должна поклясться, что каждая смерть свободной кошки будет отомщена. Каждая капля, пролитой моими сёстрами крови не будет ненапрасной. Я не могу пойти с тобой, но я открываю тебе свою душу, вверяя своих сестёр.

— Нет! — вскрикнула я, порывисто вставая.

Я не ожидала такого поворота событий. Ведь всё начиналось как борьба с вором, решившим украсть мою силу с помощью артефакта, и я не была готова к чему-то большему.

— Ты ошиблась, Самирунь. Ты увидела во мне то, чего просто не может быть, — протараторила я, пятясь.

— Нет, Фидэлика, я увидела именно то, что должна была увидеть, — прошептала кошка с грустной улыбкой на тонких губах. — Ты уже начала свой путь, и свернуть с него не можешь. Ты знаешь, что если сдашься или повернёшь назад, это приведёт тебя к смерти. Так иди вперёд не оглядываясь и докажи всем мужчинам, что судьбу этого мира всегда вершила и будет вершить женщина. Как и твоя прародительница, чей лик потомки превратили в мужской, чтобы потешить своё самолюбие. Да-да, ты не ослышалась, ваш великий первый дракон был женщиной.

Я не была готова к такой ноше, но вынесла бы и её, ведь меня поддерживали друзья. Но поверить в то, что дракон-прародитель был драконицей — я не смогла. Это уже было кощунством даже в моём, не зацикленном на религии понимании. Только мужчина способен породить такое многообразие рас за одно столетие. А история насчитывала около тысячи видов разумных и полуразумных существ, появившихся с приходом дракона-прародителя.

А с другой стороны, отказаться от поддержки клана кошияр было бы глупо. И я приняла помощь Самирунь, пообещав позаботиться о её сёстрах. Если выживу, то наверняка смогу сделать для них что-то полезное, если же погибну, то с мертвеца и спросу нет.

Мы пробыли в лагере лесных кошияр до полудня. Пиротэна принесли в селение, занесли в один изсплетённых из ветвей, утеплённых мхом шалашей, и оставили наедине с местной целительницей. Уже через час саламандр вышел к нам, вполне бодрый и румяный. Всё это время мне пришлось провести с Бруней, успокаивая её поглаживаниями и увещеваниями. Когда же счастливая питомица принялась облизывать руки и лицо хозяина, Самирунь умилённо вздохнула и промурлыкала, приложив ладони к груди: «Ну прямо как наши мужчины с котятами».

Я украдкой посматривала на мужчин-кошияр, наблюдая за тем, как они нянчатся с детьми, приносят воду, моют посуду, чистят одежду, но спросить решилась только сейчас.

— А у вас всегда так? Я имею в виду, всегда мужчины выполняют женскую работу? — проговорила я тихо и, только произнеся это, поняла, какую ошибку совершила.

— Женскую работу? — высокомерно усмехнулась Самирунь. — Женщина рождена для продления и охраны своего рода. Мужчины же делают именно то, для чего они предназначены.

— Прости, я, должно быть, оскорбила тебя, — попыталась я исправить свою оплошность.

— Не извиняйся. Ты не виновата в том, что была рождена и воспитана в мире ошибочных ценностей и дурных обычаев, — пожала плечами кошка. — Но ты на правильном пути, огненноволосая. Если тебе достанет сил не свернуть, пройти свой путь до конца, ты всё поймёшь и восстановишь равновесие. А теперь иди, не стоит терять время, ведь оно так дорого для тебя. Мои сёстры проведут тебя лесными тропами, о которых воины вашего правителя даже не подозревают. И не трать силы на мысли о мужчинах. Они оба будут принадлежать тебе, если ты этого захочешь, но позже, когда ты станешь той, кем тебя нарекли боги.

О чём я думала, покидая селение кошияр? Ни о чём и обо всём сразу! В голове была такая путаница, что вычленить из клубка хаотичных мыслей главную нить не удалось бы даже самой искусной ткачихе. Меня преследует безумный (хотя, возможно, он умнее всех нас вместе взятых) маньяк, желающий забрать мои силы, моё исчезновение теперь не тайна и преследователей стало намного больше, я согласилась на обряд единения душ с малознакомым чужеземцем, мудрая оборотень-кошка предрекла мне великие свершения, её сёстры стали моей личной маленькой армией, и конечной целью всего этого является привидевшийся мне в странном полусне-полутрансе источник драконьей силы, о реальном существовании которого у меня даже нет никаких доказательств. Похоже на дурной сон, но проснуться мне вряд ли удастся. А может это прежняя скучная, бессмысленная жизнь была сном, и именно пробуждение привело меня к тому, что происходит сейчас? Одно я знала точно — у меня есть союзники, и они будут бороться за меня и вместе со мной. Но больше всего вопросов вызывал интерес злодея именно к моей персоне. Да, я была связана с семейным медальоном-хранителем, но неужели мои скудные силы являются такой ценной добычей, что похититель артефакта прилагает столько усилий для их получения? Или же его цель гораздо глубже? Я чего-то не вижу, не понимаю. Если враг так легко смог изменить артефакт, то причина не в нём. В чём же она? Поверить в то, что я являюсь столь важной персоной, было сложно. Да что там, это было просто невозможно! Отгадка кроется в чём-то другом. В чём-то, чего ни я, ни мои друзья не видим. Мы упускаем что-то важное, но несущественное на первый взгляд.

Обсудить бы всё это с Альтаниром и Айсеком, но мы уже несколько часов только и делали, что шли по узким лесным тропам. И тропы эти были явно звериными.

Самирунь выделила нам шестерых сопровождающих. Каждая из кошияр была умелой, сильной воительницей и охотницей, вместе же они представляли собой словно единый организм. Они даже общались без слов и видимых жестов. Две женщины-кошки шли впереди, две замыкали, а ещё две будто растворились в лесной чаще. Лишь изредка я замечала слева или справа от тропы мелькающие тени. И тени эти были не двуногими.

Коней нам пришлось оставить кошиярам, Самирунь заверила меня, что их не съедят… до смены молодым месяцем полной луны. То есть, дней через десять, если мы не вернёмся, наших животных убьют и зажарят на холодном костре. И только Пиротэн чувствовал себя вполне комфортно, ведь его везла Брунгильда, которой опасались даже бесстрашные кошки-воительницы. Я честно не могла понять, чего они боятся. Да, при первой встрече я и сама испугалась, но теперь знала, что Бруня самое доброе и безвредное существо на свете.

Убедиться в полном провале своей интуиции мне представился шанс намного раньше, чем хотелось бы.

Они напали неожиданно даже для кошияр, обладающих безупречным слухом и ночным зрением. Это не были люди, животные, или же разумные человекоподобные создания. Человеческого в них было даже меньше, чем в Брунгильде. Именно она и почуяла их первой. Но на взбунтовавшегося ящера все поглядывали скорее с осуждением, чем с пониманием или настороженностью. Когда же одна из кошек вскрикнула и исчезла в зарослях высокой травы, все поняли, что беспокойство Бруни более чем обосновано. Айсек и Альтанир встали по бокам от меня, защищая от таящих угрозу зарослей. Маги быстро сориентировались и сплели нечто, вроде длинных клинков из силовых полей. Брунгильда повела себя ещё более странно, чем раньше. Пользуясь острыми когтями, она вскарабкалась вверх по стволу дерева и теперь Пиротэн мог видеть всё происходящее сверху. Кошияры зашипели и начали трансформироваться.

— Стойте! — выкрикнул саламандр сверху, — Это растения. Без рук вы с ними не справитесь.

И кошки вернулись в свой прежний облик. Где-то слева послышался холодящий душу визг, перешедший в глухое урчание.

— Номата! — вскрикнула самая молодая из кошияр, бросившись на крик.

Более опытная подруга остановила её тихим шипением.

— Мы зашли на территорию лалилен, лесных духов дождя, — прошептала она. — Лалилены пропускают только тех, кто преподнесёт им жертву. Они взяли свою жертву, ждите.

Напряжение достигло пика, я неосознанно прижалась к Альтаниру, с другой стороны меня обнимал Айсек. Мгновения растянулись в часы. Когда же прямо к нашим ногам из зарослей выкатилось бездыханное тело огромного бурого животного с кошачьей мордой, шея которого была обмотана и сдавлена зелёной лианой, я не удержалась от крика.

— Тшшш, — прошептал Нир, зажав мне рот рукой. — Ты жива, это главное.

Его слова напугали меня даже больше вида убитой кошияры. Что значит — я жива и это главное? А как же жизни моих спутников? Как же жизнь этой кошки?

С другой стороны из зарослей пошатываясь вышла вторая кошияра — Пармия.

— Уходим, быстро, — прохрипела она, освобождаясь от остатков лиан, оплетших её со всех сторон.

На теле Пармии остались глубокие кровоточащие порезы.

— Я не могу оставить Номату, мы должны забрать её! — давясь слезами, прорычала молодая кошияра, упав на колени перед мёртвой кошкой и взрывая землю удлинившимися когтями.

— Встань, Раникэ, твоя паракоши мертва. Лалилен взяли её дыхание в уплату за наши жизни, — тихо проговорила Пармия.

— Нееет! — закричала девушка с глазами кошки.

Я физически ощутила её боль, боль утраты близкого. И не только я это почувствовала. От этого крика вздрогнули и поёжились все присутствующие.

— Ты, — кошияра повернула ко мне заплаканное лицо, — ты и только ты повинна в её смерти. И ты в долгу перед её родом, в долгу передо мной. Ты оплатишь этот долг, клянусь когтями и душой Номаты. Долг крови неоспорим, да услышат меня боги. Я, Раникэ из рода лесных Ши, клянусь, что прослежу за оплатой.

В небесах над лесом прогремел гром. Мне же вдруг стало так жарко, что прикосновение рук Альтанира показалось ледяным.

— Возьми себя в руки, Раникэ, — прошипела Пармия, ощерившись. Её клыки блеснули в едва проникающем через листву свете заходящего солнца, и молодая кошияра пришла в себя.

— Простите, — прошептала она, и даже не взглянув больше на погибшую возлюбленную, выпрямилась, гордо расправив плечи.

— Извиняться будешь позже, глупый котёнок. Ты произнесла клятву кровного долга, на тебе она и останется, — зло бросила Пармия. — А теперь поторопимся. И снимите уже кто-нибудь эту ящерицу с дерева, а то её наездник, кажется, сейчас потеряет сознание.

Бакалавр Пиротэн действительно выглядел не лучшим образом, он висел почти вверх ногами, будучи крепко пристёгнутым к седлу, Бруня же умудрилась забраться на кривое дерево и теперь висела на нём, уцепившись всеми четырьмя лапами. И она боялась спускаться. Пасть ящера была испачкана в ядовито-зелёном соке лиан. Защищая себя и хозяина, Брунгильда боролась с посягнувшими на их жизни растениями с помощью зубов, ведь лапами она держалась за дерево.

Альтаниру пришлось опять применить заклинание левитации и внушение, чтобы спустить испуганную Бруню на землю. Пиротэн был готов расцеловать северянина, но тошнота помешала ему сделать это. А после уже сам Нир не горел желанием принимать благодарность от саламандра.

— И как ты ещё до сих пор жива, с таким-то сопровождением? — с усмешкой спросила Пармия, когда мы покинули узкие тропы дремучего леса и вышли к болотистым зарослям.

— Если бы не они, меня бы давно уже не было среди живущих, — призналась я.

Кошияра усмехнулась, обернулась, осмотрела всю компанию и вынесла вердикт:

— Ты либо очень живучая, либо везучая. Из всего этого сброда лишь ящер и знает, что делает. И то только потому, что она тоже женщина.

— Не стоит недооценивать мужчин, — ответила я шёпотом, чтобы друзья не услышали. — Моим миром правят именно мужчины, их воспитывают воинами, и они знают, что делают.

— А тебя воспитывали воином? — спросила Пармия.

— Нет, я должна была стать придворной дамой, — честно призналась я.

— И разве сделало это тебя слабой? — задала следующий вопрос кошияра.

— Мне приходится быть сильной, чтобы выжить, — тихо произнесла я.

— Так в воспитании ли дело? Если ты думаешь, что мужчина из твоего мира, которого воспитывали для придворной жизни, смог бы выжить в подобной ситуации, то ты сильно заблуждаешься, — усмехнулась кошка. — Уже не единожды было доказано, что мужчина силён лишь настолько, насколько его в этом убедили, женщина же сильна всегда, даже если ей с младенчества вбивать в голову, что она слаба. Не забывай об этом, девочка с огненными локонами.

Пармия ушла вперёд, а со мной поравнялся Айсек.

— Мы слышали всё, что она сказала, — прошептал маг.

— И они сейчас тоже слышат нас, — ответила я.

— Плевать. Важно, что ты думаешь об этом, — заявил друг.

— Вас так заботит, что я могу усомниться в вашей полезности? — не удержалась от вопроса я.

Айсек явно напрягся, но взглянул на меня и расслабился.

— Какая же ты ядовитая, — с усмешкой произнёс он.

— Интересно, а если бы тебя воспитывали как придворного повесу, был бы ты таким же смелым в общении со мной?

Да, я дразнила друга, но делала это лишь потому, что знала — Альтанир нас слышит, и спрашивал Айсек меня не только от своего имени.

Почему же мне так захотелось подразнить Нира, я не ответила бы, даже если бы и задалась таким вопросом. Но мне сейчас было не до этого. Самирунь перестала воздействовать на меня, как только поняла, кто перед ней. Но испытываемые от её внушения эмоции засели у меня в памяти. И я не могла избавиться от ощущения, что власть женщины над мужчиной может быть столь же логичной, насколько сейчас логично превосходство мужчин в нашем обществе. И так ли эфемерно было это представление матриархата, как казалось? Мне не раз приходилось видеть, как мама убеждала отца принимать решения, которые, в сущности, принимала она. И отец потом верил, что это он так решил. И с появлением молодой императрицы, которая, казалось бы, не имела никакой власти над мужем, в империи произошло много изменений. Так не является ли власть мужчин в нашем обществе лишь видимостью? Что, если в действительности всё решают женщины? Только делают они это более мудро и осторожно, чем принято в клане лесных Ши? Вспомнились долгие разговоры с матерью перед сном, она часто говорила: «Не забывай кто ты, Фидэлика. Помни себя и свою семью. И всегда думай, прежде чем сделать что-то. Думай о семье, думай о последствиях твоих поступков. Помни, только от тебя зависит то, как будут смотреть на твою семью».

Только сейчас я задумалась над этими словами. А что если речь шла не о моём поведении в обществе? Что, если мама говорила о чём-то большем?

— Вы витаете в облаках, адептка? — прервал мои размышления вопрос преподавателя.

Я даже не заметила, как Айсек отошёл и его место занял Пиротэн верхом на Брунгильде.

— Думаю о том, что кажется, и что есть правда, — задумчиво ответила я.

— Понимаю, — протянул саламандр.

— Правда? — удивилась я.

Бакалавр усмехнулся, почесал Брунину голову и подмигнул мне.

— Тут любой бы задумался, — произнёс он. — Но лично вам, адептка Кэриар, я бы посоветовал пока сосредоточиться на спасении своей шкуры. А уже потом можете задуматься, как захватить власть над мужчинами этого мира. Хотя, лучше не задумывайтесь, она и так уже в женских руках.

— Как это? — совсем растерялась я.

— Я начинаю сомневаться в вашей образованности и эрудированности, адептка, — засмеялся Пиротэн. — Неужто, вы не читали мифы о становлении мира и сказки про героические свершения?

— Читала, конечно, — возмущённо ответила я.

— Так припомните, ради кого совершалось что-либо значимое в каждой из прочитанных вами историй?

— Ради любви к женщине, — прошептала я.

— Вам мало власти? Если её будет больше, вы заскучаете, — саламандр подмигнул мне и дал волю Бруне, в очередной раз пожелавшей отправиться на охоту за бабочками.

А я задумалась — так ли хороша жизнь кошияр, взваливших на свои плечи ответственность за безопасность рода? Не проще ли переложить эту ношу на мужчин и наслаждаться их поклонением? Определённо, я дитя своей среды, мне тайное руководство ближе прямой власти. Найдя согласие в мыслях, я переключилась на происходящее вокруг и неожиданно поняла, что едва держусь на ногах. Всё тело болело и ныло, глаза слипались, а в животе словно поселился некто голодный и очень прожорливый.

— Привал! — громко произнесла я, устало опускаясь на праву.

Вечернее солнце закрыла тень.

— Рано, мы должны пройти ещё несколько миль, — громко произнесла Пармия, глядя на меня сверху вниз.

— Она устала, значит, мы будем отдыхать, — тихо проговорил Альтанир, встав между мной и кошиярой.

— Кто ты такой, чтобы решать за женщину? — ощерилась, показав клыки кошка.

— Я её мужчина, — спокойно ответил Нир.

Возможно, тон его и был спокойным, но даже я, ослабленная воздействием измененного артефакта, поёжилась от этого голоса, Пармия же зашипела еще громче и отступила на пару шагов.

— Не забывай, кошка, ты властна только над своими котами. В нашем мире иные правила. Я сказал, что будет привал, следовательно — он будет, — по-прежнему не повышая голоса, произнёс Альтанир.

Мне вдруг стало холодно. Я было подумала, что это очередной эмоциональный всплеск, но поняла, что ошиблась, когда с осеннего Даймирского неба, которое никогда вообще не видело снега (за исключением горных вершим и дальних северных районов), начали падать колючие ледяные снежинки.

— Друг, успокойся. Она тебя поняла, — примирительно проговорил Айсек, положив руку на плечо саринейца.

Альтанир дёрнул плечами, опустил голову и несколько раз глубоко вдохнул.

— Извините, сам не знаю, что со мной, — виновато произнёс он. — Я просто теряю контроль, когда кто-то повышает голос на мою невесту.

Никто не решился ответить ему.

Кошияры и Айсек быстро смяли высокую траву, приготовив место для ночлега. Самирунь заверила нас, что с едой и водой проблем не возникнет, и мы взяли с собой только несколько покрывал, сменную одежду на случай если попадём под дождь, и мою сумку с заветными бутылочками от Дисконии.

Айсек, Альтанир и Пиротэн отправились за дровами для костра, две кошки тем временем охотились за дичью для ужина, со мной же остались Пармия и Раникэ.

— Любила ли ты когда либо? — тихо проговорила Раникэ, присев рядом со мной на покрывало.

— Я люблю своих родителей, люблю подруг и друзей, — ответила я. — Но ты спрашиваешь о другой любви, так ведь?

— Любила ли ты когда-нибудь так, что готова была отдать свою жизни за любимого? Так, что сердце превращается в камень и не бьётся больше, если его стук не слышен ей? Любила ли ты так, что душа становится раной, когда теряешь любимую? Я потеряла свою паракоши, — голос Раникэ дрогнул, но она продолжил: — Ты вряд ли представляешь, что это означает. Так я расскажу тебе, паракоши — это половинка тебя. Есть истинные пары, даже у нас — кошияр, есть истинные пары, в которых кошка находит своего кота. И такие пары неразлучны, если умирает один, другой следует за ним. Всё как у всех оборотней. Но у нас есть паракоши, это и величайший дар богов и проклятие одновременно. Это большая редкость. Мы не просто любим друг друга, мы едины во всём, чувствуем боль и радость друг друга, одновременно смеёмся и плачем, мы способны сливаться в единое целое, становясь одним большим и непобедимым существом. Не метафорически, а буквально, физически. Из-за тебя я потеряла свою паракоши, сегодня я умерла вместе с ней. Так скажи мне, девушка из чужого мира с янтарными прядями, ради чего я умерла?

И я не смогла ей ответить. Я сидела, обняв колени, и плакала. Может я и не познала её боль, но мне тоже было больно.

— Прости, — прошептала я сквозь слёзы. А дальше слова полились рекой: — Я не просила этого, не хотела. Меня готовили к бессмысленной и бесполезной придворной жизни, но молодая императрица захотела, чтобы её фрейлины были подкованы в политике и экономике. И меня отправили учиться в Академию Магических Познаний, чтобы я соответствовала требованиям императрицы. А там всё пошло не так. Я просила, объясняла, но меня всё равно зачислили на отделение высших боевых магов. Это меня то! Да я едва с бытовой магией справляюсь. А потом у меня украли родовой артефакт и я узнала, что могу спастись, только найдя источник силы своего предка. Мне всё ещё не верится, что это не кошмарный сон. Я хочу проснуться, но становится только хуже и страшнее.

— Да, возможно, тебе не лучше, чем мне, — задумчиво протянула Раникэ, и, вскочив с покрывала, отошла от меня.

Разводили костёр и запекали пойманных кошиярами зайцев Альтанир, Айсек и Пиротэн. Кошки боялись настоящего огня и не желали приближаться к нему. Поздний ужин так же прошёл в напряжённом молчании. Уснула я в объятиях жениха, уже засыпая, услышала тихий разговор между кошиярами и моими друзьями. Они распределяли дежурства на ночь. Сознание мимолётно затронуло чувство вины, что я не могу разделить ночное бдение с ними, но сон взял своё. Да и о каком дежурстве могла идти речь? Я в этой команде была самым слабым, и в тоже время, самым опекаемым звеном.

Вонь, нестерпимая вонь душила и мешала вздохнуть. Едкий запах гари и дым, казалось, забили все лёгкие, но никто не спешил мне на помощь. С трудом разлепив веки, я завизжала, и снова зажмурилась, но лишь на мгновение. Вокруг меня бушевало пламя. Но огонь не обжигал, я вообще не чувствовала жара. Душили именно дым и вонь.

Сквозь треск пожирающего влажную траву огня я с трудом улавливала голоса.

Кто-то звал меня, уговаривал успокоиться и не волноваться. Но как я могла успокоиться? Посмотрела бы я, как они не волновались бы, если бы горели заживо!

Я с трудом соображала, что происходит, и где я нахожусь. Глаза застилало пламя, горло сжимало от нехватки воздуха, а все мысли занимала лишь одно паническое осознание — я горю, я умираю!

— Бесполезно! Нужно обезвредить её! — прокричала какая-то женщина.

— Не смейте вредить моей невесте! — вторил ей разгневанный мужской крик.

Сильный удар по спине вышиб остатки воздуха из лёгких и отбросил вперёд на несколько метров.

«Я умерла?» — только и успела подумать я, проваливаясь в горячее небытие.

Сознание вернулось резко, словно кто-то с силой толкнул меня или облил холодной водой, заставляя проснуться. Я рывком села и закричала. Не от боли, а скорее от страха. Хотя боль была довольно сильной. Всю кожу пекло, будто я искупалась в кипятке, но больше всего болела спина. Каждая попытка вдохнуть поглубже отдавалась резкой болью под лопатками и в боках. Эта боль и заставила меня замолчать.

В полумраке перед моим лицом появилась миловидная девушка с острыми кошачьими ушками, которые нервно подёргивались.

— Выпей, горло, наверное, сорвала, — проговорила Раникэ, протягивая мне кружку.

— Что произошло? — прохрипела я, с благодарностью принимая кружку, в которой оказалась обычная родниковая вода.

Хоть жажда и была нестерпимой, но я смогла сделать лишь пару глотков. Закашлялась и расплескала остальное на колени. Студёная вода показалась мне кипящим маслом, попав на обнажённую кожу. Обнажённую? И я с ужасом поняла, что голая! На мне не было вообще никакой одежды. Только жёсткое, колючее покрывало, и то сползло, когда я вскочила.

— Ты загорелась во сне, — дрожащим от страха голосом произнесла Раникэ. — Вспыхнула, как факел. Сначала волосы, а потом вся полностью. Мы пытались затушить водой и землёй, уговаривали прекратить, но ты была в панике и горела всё ярче. Тогда Баштияр схватила большой камень и бросила его тебе в спину. Ты потеряла сознание и затухла. Твой учитель сказал, что это враг с помощью медальона призвал твою истинную сущность. Пока ты спала подсознание взяло верх над сознанием, и ты начала обращаться в дракона, но обращаться ты не умеешь, и потому загорелась. Может что и не так. Спроси у учителя с рептилией, он лучше объяснит.

— А почему я голая? — спросила я шёпотом, осматриваясь по сторонам. Но вокруг была только высокая трава. Где-то поблизости мерцали отблески костра и слышались тихие голоса.

— Глупая, ты же спалила всю свою одежду, — захихикала Раникэ.

А ведь она не старше меня, тоже еще совсем молодая. И уже познала боль утраты… из-за меня.

— Ты не переживай, мужчины тебя не видели. Как только огонь угас, мы перенесли тебя на нетронутый пожаром участок и закутали в покрывало, — попыталась успокоить меня кошияра.

Я же только теперь начала осознавать, что случилось. Меня начало трясти. Это не была мелкая дрожь от холода или страха. Это была паника.

— Кто-нибудь пострадал? — с трудом произнесла я, заикаясь едва ли не на каждом слове.

— Все целы, успокойся. Никто не обжёгся, — заверила меня Раникэ.

Но меня трясло всё сильнее, зубы начали отбивать безумный ритм, дыхание сбивалось, а в голове набатом билась мысль «Я могла убить их всех!».

Раникэ закутала меня в покрывало, села рядом и крепко обняла за плечи, укачивая, как ребёнка. Успокоилась я только тогда, когда кошияра громко заурчала, словно довольная сытая кошка, которую долго гладили, положив на колени.

— Меня всё еще называют котёнком, но ты еще больше котёнок, чем я, — тихо проговорила девушка-кошка. — Я больше не злюсь на тебя. И не обвиняю в смерти Номаты. Прости за клятву кровного долга, ты не заслужила её.

— Я чудовище, — всхлипывая прошептала я.

Нет, слёз не было, но сухие, как высушенная моим жаром трава, рыдания душили меня. Я боялась. Боялась не смерти или неудач, я боялась саму себя.

— Вот тут ты ошибаешься, — усмехнулась Раникэ. — Чудовище твой мужчина. Вот его я боюсь. Он даже с Баштияр справился. Если бы другой твой мужчина не оттащил его, точно убил бы её.

— Что? — едва слышно прошептала я.

— Да этот твой холодный, когда Башти запустила в тебя камнем, будто обезумел. Набросился на неё, как дикий бешеный кот. Едва успокоили. Всё кричал, что убьёт каждого, кто посмеет поднять на тебя руку, — пояснила кошияра.

— Какой ужас, — только и смогла произнести я. — Она сильно пострадала?

— Не переживай, ему тоже досталось. Кошки из рода Ши умеют за себя постоять, — своеобразно успокоила меня Раникэ.

Я застонала и спрятала лицо в ладонях.

— Пошли, отведу тебя к ручью. Помоешься и оденешься, — деловито приказала кошияра, поднявшись и вынудив меня встать вместе с ней.

Спина еще болела, но уже значительно меньше, жжение на коже почти полностью прошло, но от меня действительно сильно несло гарью. До ручья мы добрались буквально за паруминут, и там, в свете отражающейся от воды луны, я увидела, что действительно вся измазана в саже. Отмывалась я долгих минут двадцать. А когда вышла из воды, оказалось, что ожидают меня уже две кошияры. Пармия принесла мою сумку и немного остывшей зайчатины, оставшейся после ужина.

— Одевайся и ешь, — проговорила она тоном строгой матери. — Тебе сейчас нужны силы для восстановления.

Я смущённо поблагодарила её и быстро обтёрлась куском мягкой ткани, которую в сумку явно положила одна из подруг-водных. Ткань была нежной на ощупь и практически невесомой, но, не смотря на это, хорошо впитывала воду, оставаясь сухой. Одевалась я тоже в спешке. А вот от еды попыталась отказаться. Но не тут-то было, Пармия буквально силой заставила меня съесть кусок мяса и запить его родниковой водой.

— Вот теперь можешь возвращаться к своим мужчинам и разбираться с ними, — удовлетворённо произнесла она, когда я утолила жажду. — Как бы то ни было, но ты слишком слаба для той силы, которая вырвалась из тебя. И теперь, либо ты станешь сильнее, либо эта сила поглотит тебя. Подробнее тебе объяснит хозяин рептилии.

Возвращаясь к месту привала, я намеренно шла медленно. Мне было стыдно и страшно показываться на глаза друзьям. А ещё было стыдно за Альтанира. Я понимала, что это глупо, но он именно из-за меня набросился на одну из кошек. И что я теперь скажу им? Как мне вести себя? Сделать вид, что ничего не произошло? Попросить прощения и пообещать, что подобное больше не повторится? Но как я могла обещать, если и сама не знала, чего ждать от себя?

Все страхи и предположения выветрились из головы, когда, завидев меня, Нир, Айсек и Пиротэн бросились обнимать и ощупывать меня на предмет повреждений. Обнаружив, что я ещё не полностью исцелилась от переломов нескольких рёбер, Пиротэн, не спрашивая моего согласия, сразу же поделился своей магической энергией, уже зная, что моя аура быстро впитает родственные силы. Айсек просто обнял и, подмигнув, шутливо щёлкнул по носу, абсолютно без слов успокоив меня и подняв настроение. Альтанир же обнял так крепко, что я побоялась, что еще не окрепшие рёбра опять треснут.

— Я так испугался за тебя, — прошептал он мне на ухо.

Я же уже успела рассмотреть едва начавшие затягиваться шрамы от когтей на его лице и пробурчала ему в плечо:

— Никогда больше не смей бить за меня кого-то, тем более женщину.

Северянин отстранился, пристально посмотрел на меня и произнёс сквозь зубы:

— Хоть мне и очень хочется согласиться с тобой, но такого обещания я дать не могу. Это было даже не моё желание, хотя я его полностью поддерживаю. Я не в силах бороться с влиянием обряда единения наших душ. И я убью любого, кто попытается навредить тебе… даже, если это буду я сам.

Именно после этих слов я полностью осознала, что для нас с Ниром означал этот обряд. Красивая, романтическая оболочка скрывала нечто ужасающее, то, с чем практически невозможно бороться. То, о чём даже не подозревали не испытавшие подобного на себе. Глупо и неосмотрительно было с нашей стороны думать, что ритуал, связанный с жертвоприношением богам ночи, окажется безобидным способом защиты. Последствия этого необдуманного поступка ещё не раз заставят нас пожалеть о совершённой ошибке. Заглянув в глаза жениха, я увидела в них те же мысли, которые посетили меня.

— Жаль, что нам не удалось сблизиться обычным способом, постепенно узнавая друг друга. Но я рад, что связал свою душу именно с твоей, — прошептал он.

Я видела во взгляде жениха ожидание ответа, но смогла лишь тепло улыбнуться ему и отошла к Пиротэну, по пути отметив, что лицо кошияры Баштияр ещё не восстановилось после стычки с саринейцем. На высокой скуле кошки красовалась ссадина, под глазом в свете костра виднелась нездоровая синева, и нижняя губа была припухшей, с заметным кровоподтёком. Он зверски избил женщину! Мне очень хотелось верить, что толкнула Нира на это именно наша связь посредством обряда, но в голове засели слова «Это было не моё желание, хотя я его полностью поддерживаю». Да, удар камня сломал мне рёбра, но разве это оправдание для мужчины, избившего женщину?

— Присаживайтесь, адептка. Нам есть о чём побеседовать, — отвлёк меня Пиротэн, похлопав по старому поваленному дереву, которое он уже использовал в качестве скамьи.

Разговаривали с преподавателем мы около часа. За это время я узнала, что связь с Альтаниром может спасти меня от прямого вмешательства в сознание, но абсолютно бесполезна, если родовой артефакт взывает к моей драконьей сущности. Такой призыв аура северянина пропускает через себя, никак не реагируя на него, по причине полного отсутствия драконьей крови в своём хозяине. Спасенье от этого воздействия может быть только одно — обуздать дракона в себе. А это будет возможно только, если мы найдём вожделенный источник драконьего счастья. Радовало в данной ситуации только одно — моего запаса драконьей магии может хватить на один выброс силы в сутки, не больше. А учитывая то, что артефакт, пусть и гораздо медленнее, но продолжает тянуть из меня силы, до следующей попытки обратиться может пройти и больше суток. Но даже Пиротэн не знал, к чему может привести следующее принуждение к обращению. Если к тому времени медальон вытянет из меня достаточно жизненных сил, то я могу не пережить его. Теперь всё зависело от того, как быстро мы найдём источник… если вообще найдём.

Итак, у меня остались сутки, быть может, чуть больше. Кошияры заверили, что до Безымянного Восхождения не больше десяти часов непрерывного хода. И это, если у меня хватит сил идти без остановок, и никто не нападёт на нас в пути.

— Мы дойдём, — только и сказала я, когда Пиротэн изложил краткую информацию о сроках моим спутникам.

Была ли я уверена, что доберусь до цели? Нет, я практически не верила в это. Но отступить сейчас, когда до вожделенного источника драконьего счастья остались считанные мили, я не могла. Всё тело болело, кожа зудела от укусов назойливых насекомых, страх окутал сердце прочным панцирем, но со мной рядом шли те, кто верил в меня, кто готов был отдать жизнь за меня, кто уже лишился чего-то большего, чем жизнь. И я шла вперёд, не верила, но шла, потому, что не имела права сдаться. Ведь они не сдались.

Ноги едва слушались меня. Удивительно, но именно Раникэ, потерявшая из-за меня свою паракоши, стала мне главной поддержкой в пути. Передвигаясь по предгорью, преодолевая очередной подъём, я то и дело спотыкалась, и именно Раникэ подавала мне руку, умудряясь оказаться рядом на узкой тропе, едва вмещавшей одного путника. Именно она уговаривала меня встать и идти дальше, забыв о содранных коленях и боли во всём теле.

— Ты просто пойми, боль это обман, — говорила она. — Если тебе больно, значит, есть что терять. Так борись, чтобы не потерять, пусть будет больно. Страшно, когда боли больше нет. А сейчас нестрашно.

И я поднималась, старалась не смотреть в пропасть, вдоль которой мы медленно продвигались вперёд, и шла. Шла к цели, уже даже не понимая, в чём она заключается.

Пиротэн с Брунгильдой ещё пару часов назад воспользовались помощью Альтанира, в совершенстве владеющего заклинаниями левитации и внушения неразумным существам, и теперь, то отставали, то обгоняли нас, перелетая с одного уступа над пропастью на другой.

— Неужели нет более безопасного пути к Безымянному Восхождению? — спросил Альтанир, едва не сорвавшись в пропасть бездонного ущелья, вдоль которого мы теперь шли по узкому уступу, прижимаясь спиной к скальной стене.

— Почему же? Есть вполне комфортный тракт к подножию горы, — ответила Пармия. — И даже тропа наверх есть. Но там нас уже ждут. Да и идти по тому пути не менее полутора суток. Желаете сменить направление?

Нир предпочёл не отвечать, как и все остальные. Я же просто шла туда, куда меня вели, не задумываясь о возможности облегчить путь. Для меня это было своего рода искуплением за всё, что пришлось пережить спутникам из-за меня.

— Осталось совсем немного, мы уже почти у пояса карстовых пещер, которые ведут вглубь Безымянного Восхождения, — проговорила Пармия, когда казалось, что сил двигаться дальше уже не осталось.

— А я чувствую впереди присутствие довольно высокой концентрации драконьей магии, — произнёс Нир. — Сначала даже думал, что показалось, но теперь уверен — это то, что мы ищем.

Все вздохнули с облегчением, но долго радоваться нам не пришлось. Пиротэн, едва сдерживая обезумевшую от страха Бруню, подлетел к нам и срывающимся голосом прохрипел:

— Дальше нельзя. Там каменная горгулья, она умирает.

Я не поняла, в чём же проблема? Если горный монстр умирает, то мы сможем пройти мимо него. В крайнем случае, с нами высший боевой маг и Альтанир, природу чьих сил я еще не поняла, но была уверена, что он не менее силён, чем Айсек.

Откуда же я могла знать, что, погибая, каменная горгулья отдаёт свои силы сородичам, которые слетаются со всей округи, чтобы получить часть предсмертного дара умирающей.

Нам пришлось остановиться. Тропа была настолько узкой, что даже присесть не представлялось возможным, где-то впереди послышалось утробное рычание, скрежет когтей по камням и гулкий шум обвала.

— И насколько нас задержит это действо? — спросил Айсек.

— Как минимум часа на четыре, — тихо ответила Баштияр. — Мне доводилось сталкиваться с подобным. Пришлось скрываться в пещере почти всю ночь. После смерти дарующей силу, горгульи опьянены новой энергией и не разлетаются, пока полностью не съедят её тело.

— Это очень крупная горгулья, моя Бруня столько не выдержит на крыле, — выкрикнул Пиротэн и начал спускаться в ущелье.

— Нам остаётся только ждать, — тихо произнесла Пармия. — Фидэлика, ты сможешь?

Я уже хотела ответить, что выдержу что угодно, но горло перехватило спазмом. Внутри словно кто-то зажёг факел, такие боль и жжение я испытала. Раникэ, в последние часы неотступно следовавшая за мной, вытянула руку и прижала меня к скале.

— Нет, отпусти. Отойди, я не могу это удерживать, — прохрипела я.

— Я не оставлю тебя, теперь ты моя паракоши, — ответила кошияра.

— Отойди, Рани! — выкрикнула Пармия. — Твоя паракоши мертва. Это даже не кошка.

Но Раникэ осталась рядом. Она не только удерживала меня от падения, но и пыталась заглянуть мне в глаза, продолжая шептать, что всё будет хорошо, я справлюсь, я смогу.

Как же я, должно быть, разочаровала её, когда мы обе полетели вниз, в бездонную пропасть ущелья, оставшегося после иссушения некогда большой полноводной горной реки.

Огонь охватил меня почти сазу, но я могла думать лишь о том, что будет с Раникэ.

В этот раз не было боли и жжения, и едкого дыма тоже не было. Пламя словно ласкало меня, как ласковый котёнок трётся о ноги. Я крепко обняла кричащую от боли и страха Раникэ, отчаянно желая, чтобы огонь не ранил и её. И огонь послушался меня. Пламя окутало нас, словно кокон, не причиняя вреда, ни мне, ни кошияре. Падение оказалось гораздо менее болезненным, чем можно было даже мечтать. Мы словно упали в мягкое желе, состоящее из не обжигающего огня, и начали медленно проваливаться внего. Когда же я почувствовала спиной острые камни, устилающие дно ущелья, пламя угасло. Раникэ была без сознания, но она лежала на мне, и я чувствовала её дыхание.

— Жива, — прошептала я одними губами, и тоже провалилась в беспамятство.

Пришла в себя от криков. Кричали двое.

Пармия распекала Раникэ за безголовость и необоснованный риск.

— Делай, что вздумается, когда вернёмся. А пока я отвечаю за твой глупый хвост, не смей нарушать мои приказы, — рычала кошияра. — Мы и так уже потеряли двоих. Что я скажу твоей матери, если ты по глупости погибнешь? Никогда раньше не встречала такую глупую кошку, проживающую вторую жизнь. Видимо, первая смерть тебя ничему не научила.

От возмущений Пармии отвлёк другой разговор на повышенных тонах.

— Вы же преподаватель. Да к тому же саламандр! Столько лет учите других, а сами считать не научились? — раздражённо вопрошал Айсек.

— Я не думал, что… — пытался оправдываться Пиротэн.

— Вот именно, вы не думали! Просто придумали сроки, не потрудившись действительно измерить её потенциал и высчитать возможные риски, — перебил его Айсек.

— Оставь его. Мы все не ожидали подобного, — произнёс Альтанир.

Голос его прозвучал очень близко, словно саринеец склонился к моему уху, чтобы сказать это.

Я медленно приоткрыла глаза, и поняла, что полулежу в его объятиях. Моя голова покоилась на плече жениха, потому и голос его показался таким близким.

— Раникэ, — шёпотом позвала я.

— Она очнулась! — ликующе воскликнул бакалавр Пиротэн. — Я же говорил, говорил вам, что выброс силы был минимальным и контролируемым.

— Хоть в чём-то вы не ошиблись, — проворчал Айсек, подбегая ко мне.

Но его опередила Рани. Кошияра упала передо мной на колени и крепко обняла, буквально вырвав из рук Нира.

— Спасибо, спасибо, спасибо. Спасибо тебе, ты спасла меня, — затараторила она, уткнувшись лицом в мои волосы над ухом.

Я же была настолько слаба, что повисла в её объятиях, словно тряпичная кукла.

— Спасла от самой себя. Сомнительный подвиг, — проворчала Пармия.

А мне вдруг вспомнились слова Пармии о том, что они потеряли уже двоих.

— Кто погиб? — спросила я тихо.

Раникэ как-то сразу сникла, ослабила объятия, и позволила Альтаниру вновь усадить меня к себе на колени.

— Баштияр нарвалась на обезумевшую от силы горгулью, когда мы спускались к вам, — сдержанно произнесла Пармия. — Это была её шестая жизнь. Теперь она возродится советницей, в последний раз.

— Возродится? — с надеждой спросила я. — Значит, она не умерла… окончательно?

— Почему же? Баштияр больше нет. Её дух вернётся с рождением следующей кошки. Она будет мудра и справедлива, но уже не станет воином. Для племени это благословение богов, а для неё самой — наказание за небрежное отношение к дару жизни, — пояснила Пармия и отошла в сторону.

Она скорбела. Но, даже потеряв подругу, кошияра не проронила ни единой слезы. Воины не плачут.

— Я тоже потеряла Баштияр, но это еще не повод быть бесчувственной каменной кошкой, — прошептала Раникэ. — Пармия сама разменяла шестую жизнь, вот и бесится, понимая, что это её последний шанс прославиться, как великая воительница.

— А ты? — спросила я.

— Я только второй раз переродилась, и, если честно, совершенно не помню первую жизнь. Говорят, вспомню с рождением первого котёнка. Но мне пока как-то не хочется… ни рожать, ни вспоминать, — призналась Рани.

Пока кошияра говорила, я внимательно осматривала её с ног до головы. Её одежда была в подпалинах, но, в общем, девушка выглядела вполне здоровой. На коже ожоги, если и были, то уже зажили.

Сама же я, похоже, опять осталась без одежды. Во всяком случае, чувствовала я себя именно обнажённой. Не зря же меня опять закутали в покрывало, как младенца.

Осмотревшись, я обнаружила, что мы находимся на дне извилистого ущелья. А взглянув вверх, ужаснулась. Как же им удалось спуститься по почти отвесной скале? Но ещё больше пугал вопрос — как мы будем подниматься обратно?

Альтанир был угрюм и молчалив. Он только обнимал меня и, даже чтобы оделась, отпустил неохотно.

Ручья, чтобы смыть с тела копоть от сгоревшей одежды, поблизости не было. Но меня снова спасла чудодейственная ткань, преподнесённая подругами-водными. Лёгкая, мягкая и, казалось бы, абсолютно сухая материя легко справилась с чёрной жирной гарью, словно я не обтёрлась, а приняла ванну с душистым мылом. Но проводить эту процедуру мне пришлось очень быстро, отгородившись от спутников покрывалом, которое держали Раникэ и ещё одна кошияра — Калико.

— Какая интересная ткань. Не подскажешь, где можно достать такую? — спросила кошияра.

— Не надоедай, Кали. Мы все знаем, какая ты модница, но сейчас не время и не место, — пожурила её Рани, пародируя строгий тон Пармии.

— Я была бы рада подсказать, но сама впервые столкнулась с таким сокровищем. Мне этот лоскут подарили подруги, русалка и сирена. Это, должно быть, водные сотворили такое чудо, — ответила я Кали, с укором взглянув на Раникэ.

— Жаль. С водными мы не дружим, — вздохнула Кали. — Они пахнут рыбой. Мы рыбу едим, а не дружбу с ней водим.

— Так и скажи, что воды боишься, — фыркнула Рани.

— А ты будто не боишься? — взвилась вторая кошка.

— Не ссорьтесь, — миролюбиво проговорила я, одевшись.

Штаны я одела свои, последние. А вот с обувью и блузой возникли проблемы. Оказалось, что, собирая меня в дорогу, подруги позаботились о нескольких сменах белья, но забыли положить третью блузу. В наличии были только тёплая шерстяная жилетка, и ещё более плотный жакет. Они, безусловно, пригодятся, если мы доберёмся до вершины горы, где будет намного холоднее. Но сейчас мы были далеки не то, что от вершины, даже от подножия, а осень выдалась довольно тёплой. И, если бы не любовь Калико к нарядам, пришлось бы мне щеголять в колючем шерстяном жилете на голое тело. Сейчас же я красовалась в бордовой безрукавой блузе со шнуровкой на животе.

С обувью подруги тоже просчитались, видимо не предусмотрев, что я могу её сжечь. Но и тут кошияры пришли мне на помощь. Тарпиша, тихая, молчаливая кошка, отличающаяся высоким ростом и таким же размером ноги, как у меня, отдала мне свои сменные сапоги. Я бы не назвала мягкую, даже на подошве, высокую кожаную обувь, со шнуровкой спереди, сапогами, но выбора у меня не было. Каждый шаг позволял мне прочувствовать даже самые мелкие камушки под ногами. Как же они ходят в такой обуви?

Заметив, как я морщусь и неловко переступаю с ноги на ногу, Пармия снисходительно улыбнулась и посоветовала:

— Ступай мягко и неслышно, как кошка. Если ты зверь в душе, то привыкнешь.

Но я не была зверем! Как бы мне этого ни хотелось, я не была драконом. Пока.

— Ну как ты? — спросил Айсек, подойдя ко мне, когда я осталась одна.

Пиротэн кормил Бруню лично отобранной травой из скудного ассортимента, произрастающего у стен ущелья. Кошияры о чём-то тихо переговаривались, собравшись у стены, по которой нам предстояло взобраться вверх, а Альтанир сидел на камне, бездумно глядя перед собой.

— Всё хорошо, — ответила я, выдавив из себя скупую улыбку.

— Не вини себя в происходящем. Ты должна понимать, что это последствия воздействия артефакта. И я клянусь тебе, выродок, который делает это с тобой, умрёт долгой, мучительной смертью, — тихо произнёс Айсек.

Да, он не кричал, не ругался, но в его голосе было столько ненависти, что даже мне стало страшно.

— И поговори с Ниром. Я вижу, что ты гораздо легче переносишь последствия ритуала. Его же буквально выворачивает наизнанку, — добавил друг, прежде чем я придумала, что ответить на его клятву мести.

Я понимала, что это не пустые слова, а именно клятва. И Айсек будет стремиться к её исполнению, невзирая на риски и опасности. Но, взглянув на Альтанира, забыла про всё. Я физически почувствовала его боль. Ниру было плохо, он боролся с болью и едва держался, чтобы не закричать.

Не замечая боли от колючих камней, по которым ступала в мягкой обуви, я подбежала к нему, обняла его лицо ладонями и заставила взглянуть на себя.

— Тебе плохо? — спросила шёпотом, и так уже зная ответ.

Альтанир дёрнул головой, будто я обожгла его прикосновением рук, лишь мельком взглянул на меня и прошипел сквозь зубы:

— Позови Пиротэна.

Я испугалась, не его состояния, а реакции на меня — мимолётного, но такого ненавидящего взгляда, что, казалось, он мог прожечь меня насквозь.

Вместе с бакалавром на мой зов пришёл и Айсек.

— Мы сделали что-то не так, когда проводили обряд, — по-прежнему сквозь сжатые зубы произнёс саринеец.

— Опишите свои ощущения, адепт, — попросил Пиротэн.

— Описать ощущения?! — выкрикнул Альтанир, вскинув голову.

Айсек и саламандр непроизвольно отступили на шаг. Я отскочила на все три.

Глаза северянина светились ледяным голубым огнём.

— Сначала я думал, что всё так и должно быть, обряд единения связывает души, тела и судьбы. Потребность защищать вполне естественна, — прорычал, не проговорил Нир. — Но что мне прикажете делать, если сейчас я едва борюсь с желанием убить Фидэлику за то, что она сама подвергла себя смертельной опасности? Что-то точно пошло не так.

Айсек оттеснил меня за спину, словно прикрывая собой от опасности.

— Не поможет, — криво усмехнулся Альтанир. — Я за мгновение остановлю твоё сердце импульсом абсолютного холода. Всё, чему тебя учили в твоей академии, я знал ещё десять лет назад. Саринейцы основательно подходят к обучению будущих правителей.

— Не бастард, — ошеломлённо прошептала я.

Северянин резко повернул голову и пристально посмотрел на меня.

— Кажется, кто-то изучал историю сопряжённых государств, — усмехнулся он. — Но ты ошиблась в выводах. Я законный наследник. Созвучие моего имени с именем вашей императрицы не вызвало у тебя подозрений, Фидэлика? Альтина — Альтанир. Ни о чём не говорит? Мой незаконнорожденный брат каким-то образом получил контроль над отцом, и принудил его подписать документы о праве наследования. А потом убил его. Да, я прибыл в академию магических познаний, чтобы скрыться от братца, убившего моего отца — короля Горных Сариней, и узурпировавшего трон. Но преданные роду подданные уже собирают силы, и я верну принадлежащий мне по праву престол. А ты, — северянин подался вперёд, но был схвачен за плечи Айсеком, — ты, Φидэлика Кен'Эриар, узурпировала мою душу, — продолжил он, сверля меня взглядом. — Я понял, что пропал ещё тогда, в академическом парке, когда ты обрушила на меня свою боль, набросившись с кулаками. Но теперь, после обряда единения, я и люблю тебя и горю желанием убить, за безголовость, за неконтролируемое горение, за этот безумный поход, который приведёт тебя либо к смерти, либо к величию, достойному императрицы… но не королевы маленькой горной державы.

— Вам не кажется, что здесь слишком похолодало? — ненавязчиво спросила Пармия, подкравшись к Ниру сбоку.

Саринеец резко обернулся, но кошияра была быстрее. Лёгкий укол острой иглой с пушистым оперением в шею, и мой жених, оказавшийся практически королём Горных Сариней, успокоился.

— Коварно, — спокойно произнёс он. — Но я должен поблагодарить.

— Случай еще представится, — усмехнулась Пармия. — А сейчас объясните мне кто-нибудь, что за обряд вы провели? Я чую чёрную магию древних. И это очень плохо. От чёрной магии несёт смертью и болью.

— Вы ошибаетесь, уважаемая Пармия, — уверено ответил Пиротэн. — Да, мы совершили обряд единения душ, древний ритуал бракосочетания, чтобы оградить адептку Кэриар от непосредственного влияния похитившего её родовой артефакт злоумышленника. Но это наш ритуал, практикуемый последователями отца-прародителя.

— И вы соблюли все правила проведения обряда? — сощурившись, поинтересовалась кошияра.

— Возможно, в мелочах мы и не были точны. Но слова были произнесены верные, — как-то неуверенно ответил бакалавр.

— А чаша для крови является важной частью ритуала? И нож для кровопускания? — спросила я, всё сильнее прижимаясь к Айсеку, словно ища защиты в его объятиях.

— Лучше отойди от него, Φидэлика. Даже под действием того, чем успокоила меня кошка, я начинаю закипать, — тихо проговорил Нир.

Глаза его уже не светились голубым, но в них появился серый, будто звериный, отблеск.

— Про нож ничего не знаю, и вообще, слышала про этот ритуал только однажды, от советницы племени, — задумчиво проговорила Пармия. — Но точно помню, что она говорила про серебряную чашу. Серебро отталкивает чёрную магию древних. Без серебра нельзя.

— И что же за обряд мы провели, если у нас не было серебряной чаши? — спросил Айсек, предусмотрительно отойдя от меня на пару шагов.

— Это известно только богам и тёмным силам древних, — прошептала Пармия, настороженно глядя на Альтанира.

— Вы, адептка, тоже удивляете быстрым восстановлением и неожиданным умением контролировать своё пламя, — задумчиво проговорил Пиротэн, отступив от меня на несколько шагов.

— Что вы сделали с нами? — справедливо возмутилась я.

— Что бы это ни было, оно помогло вам остаться в живых после неожиданного выброса драконьей силы, для которого ваше тело не было приспособлено, — своеобразно оправдался саламандр.

— Что бы с нами ни происходило, время идёт. И мы должны двигаться вперёд. Уверен, Фидэлика освободится от любого пагубного влияния, когда доберётся до источника драконьей силы, — тихо проговорил Альтанир.

— А как же ты? — спросила я, боясь даже взглянуть на саринейца.

— Мне помогут кошияры. Верно, Пармия? — словно через боль усмехнулся Нир.

— Я могу успокаивать тебя, но ненадолго. Рано или поздно ты привыкнешь к воздействию экстракта валерианы, и он больше не будет сдерживать тебя, — ответила кошияра.

— Я научу тебя контролировать мою силу, — неохотно проговорил Альтанир. — Но это знание ты забудешь, как только мы достигнем цели.

И нас всех прогнали. Айсек и Пиротэн отвели меня подальше от жениха, пристально наблюдая за каждым моим движением.

— Да не собираюсь я на вас набрасываться! — не выдержав воскликнула я. — Я всё та же, не чувствую потребности убить кого бы то ни было, но если вы не прекратите так на меня смотреть, могу и передумать.

— Почему же ритуал так подействовал на Альтанира? — задумчиво проговорил Пиротэн. — Я не верю, что дело в чаше. Если бы причина была в ней, то Фидэлика тоже изменилась бы.

— А вам не приходило в голову, что причина в происхождении Альтанира? — язвительно спросила я. — Меня никто из вас не пожелал посвятить в подробности его родословной. Но именно я могла бы подсказать, что прямых наследников трона практически всегда связывают венчальной клятвой в первые пять лет жизни. Так было с моим кузеном — императором, и сестрой Альтанира — Альтиной. Наверняка, и самого Нира уже венчали обрядом единения с наследницей королевской крови какой-нибудь близлежащей державы.

— Нет, — уверенно ответил Пиротэн. — Если бы он уже был соединён клятвой с кем-то, то боги отвергли бы ваше подношение.

Бакалавр вдруг замолчал и резко развернулся.

— Адепт Сальмис! Альтанир, припомните-ка, не говорили ли вам ваши родители, кого они прочат в ваши супруги? — вопросил саламандр на бегу, спешно возвращаясь к Альтаниру.

Саринеец в это время был занят объяснением кошияре, как совладать с его силами в случае потери контроля, и ответил не задумываясь:

— Что-то упоминали про наследницу императорской крови дружественной империи.

Тишина наступила настолько неожиданно, что я едва не упала, резко остановившись. Казалось, даже ветер покинул ущелье, а солнце, испугавшись, спряталось за облако.

— Они уже были обвенчаны, — прошептал Пиротэн, и потерял сознание!

— И что нас всех так напугало? — спросила Раникэ, дрожащим от страха голосом.

— Не знаю, но мне тоже страшно, — ответила я.

Страх словно повис в воздухе, пропитав окружающее пространство и окутав всех присутствующих. Я так и не поняла, что напугало бакалавра Пиротэна до потери сознания, но боялась вместе со всеми.

Пармия медленно подошла ко мне, даже не подошла, а подкралась, неслышно ступая по камням. Все присутствующие следили за каждым её шагом, словно она приближалась к смертоносному зверю, а не к слабой, потерянной девушке.

— Φидэлика, постарайся припомнить, не говорили ли тебе родители о планах на твоё замужество? — спросила она, как-то странно глядя на меня, словно готовясь убежать, если я скажу что-то не то.

— Вы пугаете меня, — честно призналась я. — Мне страшно, и вспомнить что-то под таким давлением я не смогу.

Я действительно чувствовала себя загоняемым зверем. Меня теснили к Альтаниру, который и без того выглядел растерянным, но он, кажется, понимал больше, чем я. На помощь, как всегда, пришёл Айсек.

Он подошёл ко мне, игнорируя предостерегающие возгласы кошияр, взял за руку и, заглянув мне в глаза, попросил:

— Сосредоточься, Фид. Посмотри на меня и сосредоточься на моём голосе.

— Не время для бравады и проверки ваших умений в гипнозе, — выкрикнул Пиротэн, придя в себя, но продолжая сидеть на земле.

— Не обращай на них внимания, — попросил Айсек. — Я не гипнотизирую тебя, Фид. Просто поговори со мной.

— Что происходит? Почему они боятся меня? — испуганно спросила я.

— Они боятся не тебя, а твоего ответа на вопрос, Фид, — улыбнулся Айсек. — Ты ответь, только честно, и мы во всём разберёмся.

— А что за вопрос? — шёпотом проговорила я.

— Родители уже выбрали для тебя жениха? — прошептал друг.

— Для таких, как я, всегда выбирают пару в младенчестве, но это ещё не значит, что я не могу передумать, — ответила я шёпотом.

— Теперь уже не можешь, — произнёс Айсек, и отстранился от меня, словно я чем-то обидела его.

— Таких совпадений не бывает. Это воля богов, судьба, если хотите, — проговорил Пиротэн.

— Да о чём вы вообще? Прекратите пугать меня! — закричала я.

— Успокойся, милая. Они говорят о том, что мы уже были обручены луной в детстве, — ответил Альтанир. — Тот же обряд, который мы провели позапрошлой ночью, соединил нас окончательно. Теперь я понимаю своё желание навредить тебе. Ты сама винишь себя в произошедшем, а я чувствовал твою злость, как свою. Сейчас я всё осознал и взял под контроль объединяющую нас силу.

— Но почему же я не чувствую тебя так, как чувствуешь меня ты? — растерянно спросила я.

— Разве? — усмехнулся мой жених. — Прислушайся к своим ощущениям. Что ты чувствуешь?

Я попыталась успокоиться и понять, что я испытываю в данный момент. Но почувствовала лишь растерянность, озноб и страх. Но боялась я не смерти, не того, что сотворит со мной влияние артефакта. Я боялась неизведанного, туманного будущего, и… того, что Айсек нравится мне больше, чем Альтанир. Последний страх был явно не моим!

— Что ты делаешь со мной? — спросила обескуражено.

— А теперь представь свои мысли и страхи, и ответь мне, что ты делаешь со мной? — язвительно ответил Альтанир. — Я справился с негативом, который ты мне посылала, так не пора ли и тебе взять себя в руки?

— Не дави на неё, — вступился за меня Айсек.

Но его тут же оттащил в сторону Пиротэн.

— Разумно, бакалавр, — похвалил его Альтанир. — Я даже предположить не мог, что моей наречённой окажешься ты, Фидэлика. Но согласись, судьба неспроста свела нас.

— Мне сложно сейчас делать выводы, — честно призналась я, чувствуя, что что-то не так, помимо неожиданной неоднократной связи с Альтаниром. — Я, мне нужно… Отойдите от меня!

Мой крик потонул в рёве пламени. И я чувствовала, что погибну, если перестану гореть. Это было разрушающее, и в тоже время сберегающее пламя.

— Принеси мне пламя драконьей жизни! Принеси его! — прокричала я, и буквально растворилась в огне. Я стала огнём, стала языками пламени, чем-то большим, нежели тело, и меньше любого тела.

Но имела ли я право раствориться? Имела ли я право стать огнём без источника горения? Нет, у меня не было такого права. И я заставила себя увидеть то, что происходит вокруг. Я горела одна. Горела, как факел в темноте, которому суждено погаснуть, когда закончится топливо. Горела, как огонь, которого все боятся. И я поняла, что умру, если погасну.

Исступление этого осознания я послала тому, кто был связан со мной душой и телом. И мой огонь вспыхнул с новой силой. И с такой же силой он был погашен.

Я почувствовала, что в моё тело впились сотни ледяных игл холода. Меня будто заморозило на мгновение, а потом я оттаяла. Альтанир вернул меня к жизни, словно ничего и не было.

Но вместе с огнём ушло и еще что-то очень важное. Холод будто выморозил все мои эмоции. Не было страха, не было паники, вообще ничего не было.

— Странно, в этот раз одежда не пострадала, — заметила я отстранённо.

— Я понял. Понял! Я всё понял! — ликующе возопил Пиротэн. — Она черпает силы из его резерва. Поэтому так легко переносит призывы к обращению. Это невероятно, невозможно, и это просто великолепно!

— Превосходно, теперь артефакт опустошит нас обоих, — спокойно констатировала я.

— Ты что с ней сделал? — тихо просил Айсек у Нира.

— Кажется, немного перестарался с успокоением, — туманно ответил северянин. — Думаю, оттает, через какое-то время.

— А об этом я как-то не подумал, — наморщив лоб, пробурчал саламандр, по-видимому, задумавшись над моей последней репликой.

— Мы всё еще спешим достигнуть вашей цели, или приоритеты пересмотрены, и можно никуда не торопиться? — поинтересовалась Пармия.

— Выдвигаемся, — ответил за всех Айсек.

Сейчас, наверное, только он один и думал о цели нашего путешествия. Я чувствовала себя замороженной, Пиротэн задумчиво общался сам с собой, едва заметно шевеля губами, Альтанир не сводил встревоженного взгляда с меня, а кошияры настороженно следили за всеми нами. И только Брунгильда была всем довольна. Она опять нашла вкусный камень и самозабвенно облизывала его.

— Не думаю, что Фидэлика осилит подъём, — высказала общее мнение Раникэ, с сомнением поглядывая на мои руки.

И что ей не нравится? Согласна: ногти в ужасном состоянии, на запястьях следы от еще не затянувшихся полностью царапин, да и ладони уже не такие нежные, как раньше. Но в целом — у меня были красивые, женственные ручки… совершенно не приспособленные карабкаться вверх по острым скальным выступам. То же самое можно было сказать о моих ногах, как, впрочем, и обо всём остальном.

Решение было найдено, но оно, почему-то, очень не понравилось бакалавру Пиротэну. Саламандр долго возмущался и протестовал, но его мнение никого не интересовало.

Было решено, что Пармия и Раникэ вскарабкаются первыми, потом меня отправят к ним на Брунгильде, и только после этого поднимутся все остальные, а мы подождём их на тропе.

Когда кошияры преодолели уже полпути, я подошла к Пиротэну и прошептала:

— Не переживайте, я тоже не в восторге от этой идеи. Ведь я совершенно не умею управлять ездовыми ящерами, тем более в полёте.

Бакалавр гулко сглотнул, смерил меня неприязненным взглядом и отошёл.

— Что ты ему сказала? — спросил Айсек, наклонившись к моему уху.

— Правду, — пожала я плечами.

— Фидэлика, иди сюда, я помогу тебе взобраться в седло, — резко произнёс Альтанир, недовольно посмотрев на Айсека.

Под ворчание и указания саламандра я была усажена на Бруню и крепко пристёгнута к седлу ремнями. Поводья мне вручили с явным недоверием.

— Не дёргай, не тяни сильно, и не бей её ногами, она этого не любит, — инструктировал меня преподаватель. — И не забывай, это не лошадь, удила не закусит.

— Я вижу, что это не лошадь, — ответила я флегматично. — А как вы вообще ей управляете?

Дело в том, что поводья крепились к некоему подобию ошейника, свободно болтающемуся на шее ящера, и я совершенно не понимала, как управлять Бруней, если она даже не почувствует, если я потяну в ту или иную сторону.

— А ты не управляй, ты попроси, — злобно прошипел саламандр.

— Хорошо, — согласилась я, по-прежнему не понимая, как управлять ящером в полёте, но не испытывая по этому поводу ни малейшего беспокойства.

Мне еще никогда не доводилось летать, но и это меня совершенно не тревожило.

— Да разморозьте вы уже её, адепт Сальмис! — потребовал Пиротэн.

— Не думаю, что мне это удастся, — признался Альтанир. — Но, в сложившейся ситуации, так даже лучше. Бояться не будет.

— А мне следует бояться? — поинтересовалась я, не испытывая впрочем ни малейшего интереса.

— Ну что ты, милая. Бояться совершенно нечего, — заверил меня жених… или уже муж?

Я запуталась в ритуалах и их последствиях, но и это меня не заботило.

— Если бы не ваша связь, я бы и близко не подпустил её к Бруне в таком состоянии, — заявил преподаватель, с надеждой глядя на Альтанира.

— Кстати, о связи, не подскажите ли, уважаемый бакалавр, почему я раньше не мог защитить Фидэлику от воздействия извне, если мы были связаны обрядом единения ещё в детстве? — спросил его Нир. — Возможно, наши выводы ошибочны, и мы не были обручены ранее?

— Вы когда-нибудь слышали про теорию сознательного и бессознательного, адепт? — в свою очередь спросил саламандр. — Я думал об этом, и пришёл к выводу, что всё дело в сознании. Вы могли воспользоваться вашей связью, но не знали о её существовании, потому и не чувствовали её. Но подсознательно вы тянулись к объекту единения, вот и согласились участвовать в походе.

— Я согласился участвовать, потому что действительно хотел помочь понравившейся мне девушке, оказавшейся в трудной ситуации, — усмехнулся Альтанир.

— Хотите, чтобы я поверил, что вы настолько прониклись симпатией и сочувствием к адептке, увидев её лишь раз, что согласились ввязаться в сомнительное, опасное предприятие абсолютно сознательно? — усомнился в его словах преподаватель.

— Почему же? Мы уже встречались, два раза, — вставила я. — И в первый раз он повёл себя довольно грубо. А во второй я едва не убила его за назойливость.

— Грубостью ты называешь попытку помочь тебе, дорогая, — улыбнулся мне саринеец. — А назойливостью — сопереживание и заботу.

— Ты силой вывел меня из ангара, помешав узнать, в чём заключается тайна обряда посвящения в адепты академии, а потом практически волоком дотащил до комнаты, — припомнила я. — Когда же, при второй встрече, я попросила оставить меня одну, ты начал преследовать меня, за что и поплатился.

— Она набросилась на меня, а потом ещё и нос разбила, — пожаловался на меня Альтанир.

— Как интересно, — протянул саламандр. — Значит, сила лунного единения начала притягивать вас друг к другу, как только вы оказались достаточно близко. И это в очередной раз подтверждает мою теорию! Сама богиня судьбы свела вас, адепты. А с судьбой спорить чревато.

— Мы не овцы, за которых решает случай, — начал, было, Нир, но сверху подали знак, что меня уже ждут, и Пиротэн перебил его.

— Поднимайте мою девочку, адепт, — проговорил он недовольно.

— Это моя невеста, — сухо поправил его северянин.

— Но понесёт её вверх моя девочка, — заявил саламандр.

Альтанир понял, что речь шла о ящере и, схватив Бруню за шею, заглянул ей в глаза. Спустя мгновение Брунгильда расправила крылья, намереваясь взлететь, но у неё это получилось только после того, как Нир прошептал заклинание левитации.

И я полетела. Казалось бы, что может быть прекраснее полёта для дракона, но мне было всё равно… пока не посмотрела вниз, на всё отдаляющихся друзей. Страх, неуверенность и восторг накатили одновременно.

— Не вовремя она как-то оттаяла. — Услышала я реплику Айсека, когда перестала визжать, чтобы набрать в грудь воздуха для продолжения крика.

Бруня оказалась надёжной подругой, она доставила меня именно туда, куда следовало, и терпеливо ждала, пока меня отстегнут от седла, и усадят на узкую тропу.

Я уже не визжала, страх и восторг полёта вытеснили мысли о ритуале единения и его последствиях. Теперь я только судорожно вздыхала, уткнувшись лицом в плечо обнявшей меня Раникэ. Мы совершили невиданную глупость! Если нас с Альтаниром обручили в детстве, то второй ритуал можно считать бракосочетанием? А что, если мы ошиблись в выводах, и причина в нарушении правил обряда? Неспроста же Пармия сказала, что чувствует чёрную магию древних. Так чего мне бояться? Того, что я вышла замуж за малознакомого… короля Горных Сариней, или последствий чёрного ритуала древней магии? Одно было ясно точно, бояться есть чего.

Пока я паниковала и путалась в шальных мыслях, на тропу поднялись все остальные. Пиротэн с Брунгильдой улетели вперёд, чтобы проверить — свободен ли путь. Айсек и Альтанир оказались в конце нашей процессии, а меня окружали кошияры. Но сейчас я была даже рада тому, что не вижу мужчин. В голове уже не было путаницы из множества мыслей, остался только один вопрос — следует ли мне покориться судьбе? Следует ли принять её выбор, если я доберусь до источника драконьего счастья и выживу? А как же Айсек? Я не могла отрицать, что Альтанир занимает большую часть моих мыслей, но Айсек… Именно Айсеку я доверяла безоговорочно, именно ему я могла сказать всё, раскрыть душу, будучи уверенной, что он не осудит и подскажет, что делать. Но, я связана с Альтаниром. Имею ли право на общение с Айсеком? Как же всё сложно! Постараюсь разобраться с этим позже, если выживу.

А меж тем вернулся Пиротэн, с известием, что путь свободен. Горгульи растерзали свою жертву и разлетелись. И продолжился путь к моему спасению, путь усеянный трудностями и потерями. Стоила ли моя жизнь жизней двух погибших кошияр? Я сильно в этом сомневалась, но их уже не вернуть, а мне умирать не хотелось. И я шла вперёд, стараясь отрешиться от мыслей о жертвах, принесённых в пути. Когда тропа привела нас к узкому входу в пещеру, мне уже казалось, что этот поход никогда не закончится. Но слова Пармии всё изменили.

— Вот мы и достигли Безымянного Восхождения, — тихо произнесла кошияра, но её слова гулко разнеслись по окрестностям, отразившись от сводов пещеры.

— Источник драконьей магии где-то поблизости, но выше, — проговорил Альтанир, обняв меня за талию и прижав к себе.

Первым моим порывом было желание отстраниться. Но, не успела я последовать этому порыву, как, сама того не желая, прижалась к нему. Айсек прошёл мимо, даже не взглянув на меня. Чувство вины и стыда я постаралась заглушить мыслями о близкой цели.

— Эти пещеры тянутся через всю гору и должны вывести нас к тропе, ведущей наверх, — проговорила Пармия. — Наша цель у вершины?

— Не уверен, — ответил Нир. — Источник близко, но я пока не могу сказать насколько. Сомневаюсь, что нам нужно подниматься на вершину. Возможно, цель где-то в недрах горы.

— А ты что чувствуешь, Φид? — спросил Айсек, подойдя и заглянув мне в глаза.

— Не знаю, — воровато оглядываясь, ответила я.

Понимание, что речь идёт о моих ощущениях относительно драконьей магии, пришло уже после ответа.

«Не знаю» — я произнесла, думая о своих чувствах к мужчинам, оберегающим меня.

Сейчас же, задумавшись об истинном смысле вопроса Айсека, я почувствовала некое подобие зова. Меня что-то тянуло вперёд и вверх. Мне захотелось побежать и подпрыгнуть, будто впереди под потолком было подвешено нечто ценное, важное и такое желанное.

— Тихо, успокойся милая, — прошептал Альтанир, удер живая меня. — Мы обязательно доберёмся до цели, но не стоит нестись к ней сломя голову.

Направление теперь чувствовал не только Нир, но и я сама. Мы и вели всех, петляя по тёмным пещерам в недрах горы.

— Это карстовые пещеры, они остались здесь после иссушения горной реки, — задумчиво бурчал Пиротэн. — Следовательно, когда мы поднимемся выше, можем упереться в тупик. Вода не размывает камень выше своего течения.

— Но она находит выход даже там, где его нет, — усмехнулась Пармия. — Сейчас мы идём по руслу горного ручья, пробившего себе дорогу с вершины горы. Если ручей нашёл вход в эту скалу, то мы найдём выход из неё.

— Моя многолетняя практика исследования горных образований Даймирии показывает, что обычных скальных образований не бывает, уважаемая Пармия, — возразил ей бакалавр. — Это либо умерший вулкан, либо смещение пластов почвы, из чего следует — никакая вода не способна пробить гору насквозь. Мы либо уткнёмся в тупик стены кратера, либо будем бродить в лабиринте нескончаемых червоточин, которые выведут нас совсем не туда, куда нужно.

— Скажите это вашей огненноволосой, она знает куда идти, — усмехнулась кошияра.

— Почему вы так настойчиво называете адептку Кэриар огненноволосой? — спросил Пиротэн. — У неё лишь несколько золотисто-красных прядей. И не факт, что их станет больше.

— Спроси меня об этом, когда мы доберёмся до её колыбели, рептилия, — усмехнулась Пармия, неожиданно игриво подмигнув Пиротэну.

— Мне показалось? — спросила я у идущей рядом Раникэ.

— Хотела тебя о том же спросить, — прошептала кошка.

— А они неплохо смотрятся, — задумчиво добавила Кали, замаскировав смешок покашливанием.

А Пиротэн и Пармия продолжали идти вперёд, никого не слыша и всё более увлечённо споря о природе внутреннего содержания горных образований.

— Ты чувствуешь? — склонившись ко мне прошептал Нир.

— Да, — выдохнула я, едва борясь с желанием побежать вперёд. — Это так завораживает.

— Я тоже чувствую, но явно не то, что ты, — улыбнулся северянин. — Стойте!

Его оклик заставил всех замереть и замолчать.

— Нас там ждут, — резко произнёс Альтанир. — Пять-семь магов, сильнейшие, возможно даже магистры.

— Не может быть, — ответил Айсек. — Никто не знает про источник.

— Ты в этом так уверен? — усмехнулся Нир. — Никто из вас не задавался вопросом, почему правители не теряют способность к обращению, как все остальные драконы?

— Причина в чистоте крови, — ответила я, припомнив прописную истину, которую мне вдалбливали с младенчества — только истинный наследник отца-прародителя обладает всеми его качествами.

— Я уже просветил вас о так называемой чистоте крови, адептка Кэриар, — вставил Пиротэн. — Кровь может быть наполненной силой, только если она не застоялась.

— Думаешь, император знает об источнике и нас там уже ждут? — задал действительно важный вопрос Айсек.

— Почти уверен в этом, — ответил саринеец. — Χотел бы я сейчас пообщаться с сестрой, но это настолько же невозможно, насколько очевидно, что нам придётся пробиваться с боем.

— Дочери рода Ши всегда готовы к битве, — прошипела Пармия.

— А я не готова, — прошептала я. — Если там нас ждут, то это не каменные горгульи, и не лесные духи дождя. Там те, кому приказали защищать величайшую ценность империи, и они не заслуживают смерти.

— А ты, Фид, ты заслуживаешь смерти, лишь потому, что кто-то решил, что он имеет право на единоличное владение колыбели всего драконьего рода? — спросил Айсек. — Или ты думаешь, что мы придём, представимся, попросим пропустить, и нас с почестями проводят прямо к источнику?

— Но как же так? Если тайна драконьего счастья была открыта, неужели папа не знает об этом? — прошептала я. — Он же брат императора, он помог Валинору войти в силу и взойти на трон. Именно мой отец уединился с Валом на несколько дней, наставляя его, после чего новый император встал на крыло.

— Да, нам следовало сразу вызвать твоего отца, — язвительно проговорил Айсек. — Он всё знал.

— Нет! Папа не стал бы скрывать такое знание. Он не лишил бы всех нас возможности познать драконье счастье! — воскликнула я.

— Как же я понимаю твоё возмущение, родная. Я тоже многое узнал только после смерти отца, — проговорил Альтанир, сосредоточенно выплетая какое-то заклинание.

Айсек и Пиротэн тоже готовились принять бой, кошияры встали в круг, в один голос шепча нечто, похожее на ритуальное клятвоприношение перед боем.

— Прекратите! — твёрдо произнесла я. — Мы не будем сражаться со своими.

— Извини, милая, но ты сейчас немного не в себе, — ласково улыбнулся мне Альтанир.

И я почувствовала, как ноги подгибаются. Меня подхватила Раникэ. Она же, похоже, и уколола меня в шею оперённой иглой. Но этот укол не успокоил меня, как было с Ниром, он полностью обездвижил! Я и моргала-то с трудом, не говоря уже о возможности пошевелить хоть пальцем. И даже Айсек сейчас не был на моей стороне. Он только прошептал:

— Всё будет хорошо, — и отошёл к остальным.

Я лежала на руках Рани и беззвучно плакала. Они решили всё за меня. А что, если среди защитников источника окажется мой отец? Если императору действительно известна тайна источника драконьей силы, то его наверняка защищают лучшие воины. Они справятся с любой угрозой. Но готовы ли они к нападению короля Горных Сариней? А если готовы? Чья еще смерть будет на моей совести?

Я не имею права оставаться в стороне. И не хочу быть в стороне!

— Фидэлика, прекрати. Ты ранишь меня, — прошипела Раникэ, отпрянув от меня.

Только после её слов я ощутила нарастающий жар во всём теле. Неужели опять загорюсь?

— Только не сейчас, — простонал Айсек.

А я уже горела, горела как никогда раньше, не испытывая ни боли, ни страха. И огонь выжигал действие парализовавшего меня зелья. Прилагая немалые усилия, я медленно встала на четвереньки, а потом и поднялась на ноги.

— Не стоило этого делать, — произнесла я с трудом, сквозь пелену огня с осуждением глядя на друзей.

— Не делай глупостей, Фидэлика, — ласково произнёс Альтанир, медленно приближаясь ко мне.

— Не подходи, — уже твёрже ответила я, выставив руки вперёд.

То, что огонь начинает угасать, заметили все. Сначала пальцы, потом ладони, пламя покидало моё тело медленно. Но горело оно достаточно сильно и долго, чтобы полностью выжечь действие успокаивающего яда. И я побежала. Если мне суждено проложить путь к спасению боем, то это будет только мой бой. И никто больше не умрёт из-за меня.

Я бежала так быстро, как только могла, игнорируя призывы остановиться и уворачиваясь от заклинаний успокоения. Точно зная, куда сворачивать, я петляла в тёмных переходах, прекрасно всё видя. И я уже почти достигла цели, родственная магия клубилась вокруг, придавая сил и открывая новые умения. Ловкость и скорость, о которых раньше я могла только мечтать, помогали легко огибать препятствия, а порой, и перепрыгивать через них. Казалось, цель так близка, впереди забрезжил таинственный сиреневый свет. Но меня остановили.

Альтанир схватил меня у входа в пещеру, которая манила магией предков. Он рывком утянул меня за скальный выступ, который в следующее мгновение был раскрошен ударом разрушающей магии.

А я-то думала, что сумела оторваться от преследующих друзей.

— Боя не избежать, — выкрикнул Айсек, оказавшись рядом с нами.

— Пусть кошки присмотрят за ней, — ответил Нир, и передал меня Пармии, которая буквально впилась когтями в мои плечи, чтобы удержать.

— Я ударю холодом, прикройте меня огнём, — произнёс Альтанир, обращаясь к Пиротэну.

— Я отвлеку их ложным всплеском бурияма, — предложил Айсек.

— А я не готова пожертвовать вами, — выкрикнула я и рванулась вперёд.

Когти кошияры распороли мою плоть на плечах, но сейчас я даже не почувствовала этой боли. Лишь мельком отметив, что кровь брызнула на друзей.

Я ворвалась в озарённую ярким сиреневым светом пещеру, чувствуя, что снова начинаю гореть, и замерла. Нет, я не хотела останавливаться, но выбора мне не предоставили, как и всем остальным присутствующим. Напротив меня стояли шестеро мужчин в чёрной военной форме императорской охраны, они тоже замерли. Готовые же сорваться с их рук боевые энергетические снаряды медленно затухали, поглощаемые чем-то гораздо более сильным. Я не могла обернуться, но окутавшая тишина дала понять, что друзей постигла та же участь. Мы все стали жертвами ловушки, словно мухи в смоле, завязнув в невероятно сильном заклинании стазиса.

Звук шагов привлёк моё внимание, но повернуть голову, чтобы посмотреть, я не могла. Оставалось только ждать, когда тот, кого не коснулся стазис, войдёт в поле моего зрения. И он появился прямо передо мной!

— Ну здравствуй, кузина, — криво ухмыляясь проговорил смутно знакомый мужчина со шрамом на лице, слегка наклонив голову набок и заглядывая мне в глаза. — Ты не обманула моих ожиданий. Повела себя именно так, как я и планировал. Высокомерно и предсказуемо. Этим грешны все выродки нашего рода. Хотя, о чём это я? Не все, меня высокомерие и самоуверенность императорской семейки не коснулись.

Мэтр Дарно — вспомнила я. Личный помощник лорда-ректора! Помнится, я ещё удивилась, что обычный человек делает в академии магических познаний? Никакой маг не смирился бы с обезображивающим его лицо шрамом, словно росчерк безумного художника, разделившим лицо. Багровый рубец пересекал лицо мэтра наискосок, от левой скулы и до правого виска, особенно глубоко была рассечена переносица. Наверное, именно поэтому мужчина и дышал так шумно.

— Вижу по глазам, ты меня узнала, маленькая драконэсса, — усмехнулся мэтр. — Но поверь мне, ты не знаешь меня.

Жестом фокусника мужчина извлёк из нагрудного кармана походной куртки мой медальон. Я почувствовала, что задыхаюсь, следя взглядом за раскачивающимся перед глазами кулоном. Нет, это не была попытка задушить меня. Я задыхалась от бессильной ярости и ненависти к тому, кто заставил меня пережить столько страха и боли.

— Какой взгляд! — восхитился обезображенный безумец. — Возможно, я даже оставлю тебя в живых, когда взойду на трон. Как тебе роль любовницы императора? А может, если будешь себя хорошо вести, я даже возьму тебя в жёны.

О боги, он безумен. И я в полной власти этого безумца.

— Прежде, чем ты откажешься, я расскажу немного о себе, — улыбнулся мужчина, погладив мою щёку шершавыми пальцами. — Во-первых: позволь представиться — лорд Шадонар Вир'Самори. Именно такое имя я получил при рождении, но твой отец лишил меня его. Именно он подослал убийц к моей матери, когда мне не было и двух лет. Они-то и оставили мне это напоминание о том, кем я являюсь, — прошипел он, наклонившись к моему лицу и проведя указательным пальцем по пересекающему его переносицу шраму.

Казалось, я сейчас лишусь чувств, но стазис не позволил бы мне даже упасть.

— А знаешь что во всём этом самое ужасное? — спросил безумец. — Самое страшное и ироничное в этой истории то, что твой драгоценный папочка является моим дядей! — выкрикнул он. — Да-да, ты не ослышалась, моя дорогая кузина. Моя мать была родной сестрой твоего отца. Не нужно быть большой умницей, чтобы понять, что и император был ей братом. Развратница Хардина родила дочь до брака и выбросила её, как плешивого котёнка! Ну конечно, разве она могла подвергнуть свою репутацию сомнению? Наследница империи, носительница крови прародителя, и вдруг принесла в подоле бастарда, ещё даже не успев взойти на трон. Она, видно, думала, что девочку притопили. Но у знахарки, принимавшей роды, и старой няньки будущей императрицы были сердца, в отличие от моей бессердечной бабки. Мою мать спасли, и даже вырастили, как подобает её статусу. Моим отцом был лорд, но он был слишком труслив и предан императорскому роду. Можешь ли ты представить, что мужчина обрёк жену и маленького сына на смерть, лишь узнав, что они являются носителями прославленной крови прародителя? А мой папочка это сделал! Мать разболтала ему тайну своего рождения, решив, что любящий муж всё поймёт и сохранит в секрете. А он побежал к твоему отцу и рассказал. И в ту же ночь за нами пришли. Они убили маму, и думали, что убили меня. А я выжил. Всем вам назло выжил!

Он кричал, потрясая моим медальоном и брызжа слюной, с такой ненавистью глядя на меня, что я, даже пребывая в стазисе, почувствовала озноб.

— Твой ублюдочный папаша убил мою мать, и едва не убил меня, — продолжал орать Дарно. — Но вы все просчитались! Я жив, и по праву рождения трон принадлежит мне. Разумеется, я сначала разберусь с Дастином, ведь, по закону наследования, только он стоит между мной и престолом. Но сначала я получу то, ради чего мы все сюда и пришли.

Обезображенное лицо расплылось в счастливой улыбке.

— Вижу, ты жаждешь узнать подробности, — прохрипел он, обдавая моё лицо зловонным дыханием. — Ты была такой умницей, сделала всё, как и требовалось. Мне пришлось сильно постараться, чтобы подсунуть свиток Пиротэну. Помнится, я дня три лазил за ним по горам, выжидая подходящего момента. Ещё забавнее было, когда он так легко поверил в россказни о скрывающих великую тайну развалинах в заброшенных горах. Но труднее всего было устроить твой приезд в академию. И тут не обошлось без помощи моей названной матери. Она мастерски запудрила мозги северянке, возомнившей себя императрицей моей империи. И эта горная овца с радостью подписала указ об обучении фрейлин в академии магических познаний. Ну а дальше ты уже знаешь, Пиротэн сразу почувствовал тебя, ну и, разумеется, не смог устоять перед искушением. Ведь этой глупой ящерице так хотелось разгадать тайну драконьего свитка. Мне тоже, признаться, не раз хотелось вскрыть его. Но печать не признавала меня достойным. А тебя признала, и вот мы здесь. Ты привела меня сюда, и это тебе зачтётся, моя маленькая кузина. Сейчас я — истинный наследник империи, приму дар драконьего счастья, а потом уничтожу источник. И вся магия прародителя будет моей!

И этот монстр поцеловал меня! Он впился своими липкими губами в мои, и долго терзал их. Но все его попытки разомкнуть языком мои обездвиженные стазисом губы были тщетны. А я всё сильнее чувствовала спиной леденящий холод.

— Ну ничего, наверстаем позже, — оторвавшись от моего рта прохрипел безумец.

А потом он отошёл от меня и убил всех магов, охранявших источник. Он убивал их, одного за другим, с неизменной счастливой улыбкой на губах. Я видела, как длинный охотничий нож рассекает горло каждого воина, как кровь медленно, словно неохотно вытекает из разрезов на их шеях. А они даже не падали, и в глазах каждого было понимание, постепенно угасающее, вместе с жизнью, покидающей их тела. Пребывая в стазисе, они умирали медленно и безмолвно.

К тому моменту, когда горло последнего защитника колыбели драконьей силы было перерезано, меня полностью сковал холод. Зубы начали отбивать мелкую дробь, но меня это обрадовало!

Я поняла, что это Альтанир борется с магией, которую не смогли преодолеть даже магистры. И я обретаю возможность двигаться вместе с ним. А значит, у нас есть надежда на спасение.

Тем временем, Дарно закончил свою чёрную жатву, повернулся ко мне, подмигнул, похотливо облизал губы и направился к находящемуся в центре пещеры огненному столпу, озаряющему всё вокруг неестественным сиреневым светом.

Ледяная волна стужи ударила безумцу в спину, когда он уже почти достиг цели. Дарно замер, словно его тоже сковало стазисом, а волна холода всё била и била его. Пока его фигура полностью не побелела, покрывшись толстой коркой льда и инея.

Мне удалось с трудом повернуть голову, когда за спиной послышались шаги. Альтанир шёл к нему, очень медленно, словно продираясь сквозь сковывающие его по рукам и ногам заросли, саринеец продвигался вперёд. Мне показалось, что прошла вечность, но Нир всё же дошёл до Дарно. Северянин поднял руку, в отсветах драконьего пламени сверкнуло прозрачное лезвие ледяного клинка. Удар пришёлся по плечу застывшего врага, но этого хватило, чтобы он рассыпался грудой красных кусков льда, которые сразу же начали таять, превращаясь в кровавое месиво. Вместе с Дарно разбился и кристалл, удерживающий стабильность заклинания стазиса, который висел у него на шее, на обычном кожаном шнурке. И всё мгновенно пришло в движение.

Но я смогла только обессилено упасть на колени. Я была опустошена и разбита.