Друг детства

1

Стюарт Роули пригладил пятерней взлохмаченные темные волосы и озадаченно уставился на спящую женщину. Он знал, что когда она проснется и откроет глаза, они окажутся глубокого зеленого цвета с золотистыми крапинками.

Когда она проснется… Он едва сдержал стон.

Женщина заворочалась во сне, перевернулась на спину и закинула руки за голову, и ее пальцы утонули в пышной массе спутанных рыжих кудрей. При этом простыня сползла с ее стройного тела.

Стюарт, который как раз собирался сделать что-нибудь разумное и решительное, — к примеру, одеться, — замер.

Даже самый взыскательный поклонник женской красоты не смог бы не оценить этого тела, подумал Стюарт, припоминая, что ее груди отлично умещаются в его ладонях, и… Стоп! — поспешно сказал он себе, не стоит думать об этом, сейчас нужно рассуждать спокойно и здраво. Но соблазнительное зрелище, представшее его глазам, мешало сосредоточиться.

Глаза женщины сонно приоткрылись и встретились с его взглядом, а пухлые губы тронула мечтательная улыбка.

— Привет, Стюарт, — сонно прошептала она, потягиваясь, но вдруг застыла и широко распахнула глаза. — Стюарт?! — Ее взгляд спустился по его загорелому телу, и с губ сорвался сдавленный стон. — Надеюсь, мы?.. — начала она и, все поняв, жалобно простонала: — О господи, что мы наделали!

Стюарт опустил глаза и невольно снова залюбовался ее телом. Проследив направление его взгляда, Розлин поспешно натянула простыню до подбородка и бросила на него такой взгляд, что он почувствовал себя закоренелым преступником.

— Не раздувай из мухи слона, — попытался успокоить ее он. — Все не так уж плохо.

— Не так уж плохо?! — воскликнула Розлин.

Рехнулся он, что ли? — подумала она. Это не просто плохо, это катастрофа!

— Ты меня ненавидишь, но я тебя не виню. Я вполне это заслужил, — пробормотал Стюарт убитым голосом.

— Не говори ерунды, я вовсе тебя не ненавижу, — возразила Розлин.

Какими же бестолковыми бывают порой мужчины, думала она. Неужели Стюарт не понимает, что все изменилось, и теперь уже никогда не будет, как раньше? Они уничтожили нечто ценное и редкостное ради несколько мгновений…

Однако первый раз это длилось куда дольше, чем несколько мгновений, а уж во второй… Розлин затопила жаркая волна воспоминаний, и она из розовой стала пунцовой.

— Правда? — с облегчением вздохнул Стюарт. Однако он не собирался увиливать от ответственности. — Но я бы тебя понял, если бы ты все-таки меня возненавидела. Я самым отвратительным образом воспользовался ситуацией.

— Что-то не припомню, чтобы я отбивалась, — сухо возразила Розлин.

Он отвел взгляд.

Ну вот, подумала Розлин, теперь он даже не смеет смотреть мне в глаза. Господи, что же мы натворили! Один неверный шаг, и конец дружбе длиною в жизнь!

— Дело не в этом, — сурово сказал Стюарт. — Во всем виноват я один.

— Ты хоть представляешь, как нелепо выглядишь, когда произносишь эти патетические слова, стоя в чем мать родила?

Розлин не удержалась от того, чтобы окинуть восхищенным взглядом его великолепное тело. Разумеется, это восхищение имело чисто эстетический характер. Она села в постели, закрываясь простыней, как плащ-палаткой.

— Ради бога, Розлин, я пытаюсь сказать, что мне очень жаль! — воскликнул Стюарт с растущим раздражением.

— Очень мило!

— Что ты имеешь в виду?

— Неужели тебе было так плохо со мной? — От обиды у Розлин задрожала нижняя губа.

— Ты сама знаешь, что нет.

— Хорошо, прекрасно, восхитительно… — прошептала она, отводя взгляд, с ужасом думая: господи, что я мелю?

Стюарт облокотился на спинку, и кровать скрипнула.

— Ты плачешь? — спросил он.

Она всегда горячо спорила с друзьями, заявлявшими, что между мужчиной и женщиной не может быть платонической дружбы, и заявляла, что Стюарт — ее лучший друг, а то, что он при этом еще и мужчина — просто случайность.

Розлин почувствовала, как он протянул руку вдоль спинки кровати над самым ее плечом и тут же отдернул ее, и ей еще сильнее захотелось плакать. Уже то, что он раздумывал, прикоснуться ли к ней, и решил, что не стоит этого делать, доказывало, насколько все изменилось…

— Все началось с объятия, — пробурчал Стюарт. И все же кое-что не изменилось: он по-прежнему читает мои мысли, отметила про себя Розлин. — Этот мерзавец причинил тебе такую боль, что мне захотелось тебя утешить. И что же я сделал? — Он в сердцах стукнул кулаком по ладони.

— Ты-то как раз пытался вовремя остановиться. — Это воспоминание заставило ее снова покраснеть. — А я тебе не позволила, так что не казнись.

Интересно, осталась ли на его рубашке хоть одна пуговица, подумала она, вспоминая, как срывала с него одежду.

— Мужчина не должен пользоваться слабостью женщины, — упрямо настаивал на своем Стюарт.

— Ну хорошо, ты мерзавец, подонок, скунс вонючий. Тебе от этого легче? — кисло поинтересовалась Розлин и добавила: — Ты считаешь, что случившееся должно отразиться на нашей дружбе? Мы же не собираемся превратить это в привычку.

Я, конечно, рассуждаю чисто теоретически, но зачем хохотать так безудержно? — мысленно возмутилась она.

— Ты права. — На этот раз Стюарт все-таки обнял ее за плечи, но Розлин не расслабилась в его руках. — Нам надо просто забыть об этом.

Она, несомненно, так и поступила бы, однако судьба распорядилась иначе.

— Хорошо прогулялась, дочка?

— Прекрасно, папа. — От ветра щеки Розлин разрумянились. — Я зашла дальше, чем собиралась. — Она расстегнула куртку и откинула назад упавшие на лицо волосы. — Во сколько нас ждут у Роули?

— В половине восьмого. Ты не слишком устала?

— Ой, папа, да не суетись ты вокруг меня! — взмолилась Розлин.

Его забота уже начинала ее тяготить.

— Но ты же собиралась в эти выходные отдохнуть, — нахмурился Дик Браун, глядя на дочь.

— Я и так совсем обленилась, — рассмеялась она.

Поднимаясь по лестнице, Розлин мысленно прикидывала, что из имеющейся одежды подойдет для неофициального ужина у соседей. Видимо, скоро ей придется всерьез заняться своим гардеробом. Розлин считала, что зеленая шелковая блузка свободного покроя ей очень идет, но, увидев свою шестнадцатилетнюю сестру в мини-юбке и облегающей трикотажной блузке, выставляющей напоказ пупок, сразу почувствовала себя ужасно старой и необъятной, как слон.

— А ты не замерзнешь, Далси? — небрежно поинтересовался Дик Браун, стараясь не смотреть на голый живот младшей дочери.

Та переглянулась с сестрой и усмехнулась.

— Папа такой тактичный! А ты как думаешь, Рози? — Она покрутилась на высоких каблуках модных туфель.

— Ты потрясающе выглядишь, — честно ответила та.

— Знаю. — Далси самодовольно оглядела себя в зеркале. — А ты немного растолстела.

— Спасибо за комплимент, — грустно усмехнулась Розлин.

— Далси! — укоризненно воскликнул Дик.

— Шучу, шучу, папа!

— Дай-ка, дорогая, я тебя рассмотрю как следует. — Элли Роули положила руки Розлин на плечи, всматриваясь в ее лицо.

— Можно мне пройти, тетя Элли? — кротко спросила та.

— Твоя мама, упокой Господи ее душу, надеялась, что я за тобой присмотрю. Правда, Мартин?

— Конечно. Но хватит держать гостей на пороге, жена. Впусти их наконец в дом.

В гостиной старинного викторианского особняка уютно потрескивал камин. Элли Роули была лучшей подругой матери Розлин, а этот дом с детства стал ей родным.

— Рози! — крикнула Далси, входя в гостиную первой. — Почему ты нам не сказала, что Стюарт тоже будет здесь?

— Я не знала, — слабо откликнулась Розлин.

Только титаническое усилие воли и крепкая рука дяди Мартина помогли ей переступить порог и войти в комнату.

Далси повисла на шее у Стюарта и пожаловалась:

— Она никогда нам ничего не рассказывает. Мы все думали, что ты в командировке.

Все еще обнимая его одной рукой, другой Далси кокетливо поправила свои вьющиеся волосы и улыбнулась. Недавно она решила, что ей нравятся зрелые мужчины, а Стюарту было уже почти тридцать.

Розлин словно сквозь пелену тумана наблюдала, как ее отец шагнул вперед и обменялся рукопожатием с высоким стройным мужчиной, стоявшим к ней спиной.

— Я читал твою статью об условиях жизни в лагерях беженцев. Сильно написано, — похвалил Дик Браун.

— Я работал в паре с очень хорошим фотографом.

— Он скромничает, — с нежностью глядя на Стюарта, сказала Элли Роули. Она заслуженно гордилась репутацией сына, известного своими журналистскими расследованиями. — Вы знаете, что он работает над новой книгой?

— Видали мы таких скромников. — Мартин усмехнулся, но Розлин знала, что он не меньше жены гордится сыном. Последний сборник статей Стюарта целых три месяца продержался в списке бестселлеров, что было редкостью для книги, названной критиками «серьезной».

Повернувшись к отцу, Стюарт увидел Розлин. Улыбка не сбежала с его лица, но как будто примерзла к нему. Розлин почувствовала в ней фальшь, но, тем не менее, позавидовала его самообладанию. Впрочем, он-то знал о ее приходе заранее. Ей хотелось расхохотаться, но она сдержалась: время для истерики было самое неподходящее.

С того памятного утра, когда она в самом прямом смысле слова увидела его во всей красе, они встретились впервые. Нет, Стюарт не избегал ее, просто профессия журналиста вынуждала его вести кочевую жизнь. Случалось, что они не виделись по несколько месяцев, а только переписывались и разговаривали по телефону. Так было и во время его последней отлучки.

Если, увидев ее, Стюарт и испытал неловкость, то на удивление быстро взял себя в руки. Он подошел к Розлин, расцеловал в обе щеки и, отстранив на расстояние вытянутой руки — в точности, как его мать, — всмотрелся в ее лицо.

— По-моему, Розлин, ты поправилась, во всяком случае, на лицо, — заметил он, чуть заметно нахмурившись, и с улыбкой заключил: — Это тебе идет.

Он всегда дразнил ее, называя худышкой.

— Ну, конечно, она поправляется, дурачок, — снисходительно заметила Элли.

— А что же тогда меня все одергивают, когда я говорю, что Рози растолстела? — недовольно вставила Далси, усаживаясь в кресло и набирая из вазочки горсть соленых орешков.

— Она не толстая! — вступился за дочь Дик.

— А я говорю, толстая! — не унималась Далси.

— Когда должна была родиться Розлин, — обратилась к ней Элли, — Кэти тоже была размером с дом, а вот вынашивая тебя, она почти не поправилась. Думаю, у тебя с первым ребенком будет то же самое, так что не очень-то зазнавайся.

Они считают, что Стюарт знает, догадалась Розлин. Ничего удивительного, у нее же никогда не было от него тайн. Но на этот раз… Кончено, она собиралась ему все рассказать, но не сейчас.

Стюарт невольно отступил на шаг, и его взгляд опустился к ее талии, пока еще почти такой же стройной, как раньше.

— Боже правый, да ты беременна! — ошеломленно пробормотал он.

— Разве он не знал об этом? — вмешалась Далси. — А я-то думала, что вы друг дружке все рассказываете.

— Как видно, не все, — мрачно заметил Стюарт.

— Ну вот, теперь ты знаешь, — Розлин старалась говорить как можно небрежнее.

Может, он не догадается, подумала она, но одного взгляда на Стюарта оказалось достаточно, чтобы понять, что эти надежды были напрасны. Его губы сжались, а лицо смертельно побледнело. Следующую фразу он произнес каким-то чужим, незнакомым голосом:

— Последним по списку, но не по значимости.

Мартин Роули не замечал, что тучи сгущаются.

— Хочешь выпить, Дик? Я знаю, ты не на дежурстве, но мне бы хотелось, чтобы ты до обеда взглянул на жеребенка. Девочки, а вам что предложить?

— Джин с тоником, — невозмутимо заявила Далси.

— Мартин, налей ей кока-колы, — возразил Дик.

Девушка обиженно пожала плечами.

— Я уже взрослая!

И тут раздался резкий голос Стюарта:

— Розлин, как ты могла?

Все замолчали и удивленно уставились сначала на нее, а потом на него.

— Я не хочу говорить об этом сейчас, — тихо произнесла Розлин.

Пожалуйста, не устраивай сцен! — молили ее глаза, но Стюарт остался глух к их мольбе. Почему она никогда не замечала, что его лицо может быть таким суровым и… да, жестоким? Испугаться не кого-нибудь, а Стюарта, казалось безумием, но Розлин вдруг начала бить дрожь, которую она никак не могла унять.

— Да ладно тебе, парень, — Мартин похлопал сына по плечу. — Я понимаю, ты несколько ошарашен, но ведь это не наше дело, правда?

Стюарт лишь на миг оторвал взгляд от лица Розлин, чтобы взглянуть на отца.

— Все, что касается моего ребенка, — мое дело!

Наступила оглушительная тишина. Потом заговорили все разом.

— Я еще раз стану бабушкой, — выдохнула Элли, опускаясь в кресло.

Глаза Далси загорелись неподдельным интересом.

— Я знала, что они всем друг с другом делятся, но не думала, что они делят и постель…

— Далси! — одернул дочь Дик.

— Это правда, Стюарт? — недоверчиво спросил Мартин.

— Спроси у Розлин. — Голубые глаза-льдинки, сверля ее взглядом, как будто говорили: «Попробуй отрицать!»

— Никогда тебе этого не прощу! — вспылила Розлин, на что Стюарт мрачно заметил:

— И правильно.

И тут Элли вскочила на ноги и захлопала в ладоши.

— Я так рада! Вы двое просто созданы друг для друга! — Прослезившись, она подошла к Розлин и обняла ее. — Просто не верится!

Стюарт же бросил на мать угрюмый взгляд.

— Мне и самому пока трудно привыкнуть к этой мысли, мама.

Отпустив Розлин, Элли тут же прижалась к груди сына.

— Когда вы собираетесь пожениться? — спросила она.

— Пожениться?! — пробормотал Стюарт.

Его, взлетевшего на гребне праведного гнева, вопрос матери спустил на землю, да так резко, что Розлин чуть ли не наяву услышала глухой стук. Лицемерная свинья, подумала она.

— Да, Стюарт, — поддержала она Элли самым невинным тоном, — когда ты собираешься сделать меня порядочной женщиной?

Даже Далси на время забыла, что она современная девушка, исповедующая свободные взгляды на любовь, и радостно завопила:

— Ура, свадьба! Можно, я буду подружкой невесты?

— Думаю, нам с Розлин лучше обсудить этот вопрос наедине, — медленно проговорил Стюарт.

— Ах, вот как? — с сарказмом заметила Розлин. — Жаль, что ты не подумал об этом раньше. Так вот, Стюарт Роули, мне нечего с тобой обсуждать, потому что я не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты остался единственным мужчиной на земле! — Недостаток оригинальности этого замечании она с лихвой компенсировала горячностью. — Это мой ребенок, и только мой. — Элли Роули расплакалась, и она показала на нее Стюарту. — Вот, полюбуйся, что ты натворил.

— А я и не отрицаю своей вины.

— Я так и знала! — удовлетворенно заключила Розлин. — Я так и знала, что ты это скажешь. И вот что я тебе отвечу, Стюарт. Сейчас мне меньше всего нужна твоя самокритичность. Я не желаю ничего слышать ни о вине, ни об ответственности. Я хочу этого ребенка, потому что я его уже… люблю! — Она зажала рот рукой, и ее дрожащий голос потонул в слезах.

— Господи, Розлин… — На лице Стюарта отразилась противоречивая гамма эмоций, и он повернулся к Мартину. — Отец, мы можем воспользоваться твоим кабинетом?

— Кончено, сын, только смотри, если ты ее обидишь, тебе придется отвечать передо мной, — пробурчал тот.

Глаза Стюарта снова сверкнули гневом.

— За кого ты меня принимаешь? — Но, увидев выражение лица отца, он опустил голову. — Ладно, я понял. — Стюарт повернулся к Розлин. — Мы можем поговорить?

Она с вызовом вздернула подбородок.

— Ну, если ты настаиваешь…

В кабинете Стюарт сразу прошел к бару и достал початую бутылку виски.

— Тебе налить? — Его рука со стаканом замерла в воздухе. — Прости, я забыл. — Он посмотрел на ее живот и поморщился.

— Ты намерен напиться?

— Мне это не приходило в голову, но, пожалуй, ты подала неплохую идею…

— Так ты еще и шутишь?!

Стюарт налил в стакан немного янтарной жидкости.

— Шучу? Честно говоря, Розлин, мне сейчас не до шуток. Какого черта ты ничего мне не рассказала? О чем ты только не писала в своих письмах: о работе, о новых обоях в спальне, о кулинарных курсах… но тебе почему-то не пришло в голову сообщить мне, что я стану отцом.

Розлин услышала сарказм в его голосе и поморщилась.

— Похоже, ты настолько уверен, что это твой ребенок, что даже объявил об этом нашим родственникам.

На резко очерченных скулах Стюарта выступил румянец.

— Да, мне не следовало этого делать, — нехотя признал он, — но я был, мягко говоря, потрясен. Что же касается отцовства, то, насколько мне известно, единственным возможным кандидатом на эту роль, кроме меня, является Кевин Холл, а уж он-то такой ошибки не допустит. Холл импульсивен, как арифмометр.

Он еще и издевается! — мысленно возмутилась Розлин.

— А тебе не кажется, что осторожность и нам бы в свое время не повредила? — холодно спросила она.

Голова Стюарта дернулась, как от пощечины.

— Обычно я не веду себя так безрассудно, — пробормотал он сквозь зубы.

Эта перепалка ни к чему хорошему не приведет, вздохнула Розлин.

— Я знаю, Стюарт. — Она потерла лоб и почувствовала, что на нем выступил пот. — Может, прекратишь расхаживать по комнате? У меня от этого голова кружится.

Стюарт метался, как хищник в клетке. Наверное, он именно так себя и чувствовал. Розлин понимала, что он еще созрел для оседлой семейной жизни, и решила объяснить ему, что ей не нужна жертва. Ни на секунду не спуская с нее глаз, Стюарт присел рядом с ней на старенький кожаный диван, и она подняла на него умоляющий взгляд.

— Ребенок мой, — начала она. — Прости, что я не написала тебе о своей беременности, но, согласись, это не та информация, о которой можно мимоходом упомянуть в постскриптуме. Да и что бы ты мог сделать? Аборт я исключила сразу же и бесповоротно. Так что, с какой стороны ни посмотри, это моя проблема, а вовсе не твоя.

Когда Розлин узнала, что беременна, ее первым побуждением действительно было сообщить об этом Стюарту. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он обнял ее и сказал, что все будет в порядке. Когда у нее случалась какая-то беда, она всегда бежала к Стюарту. И на этот раз ей пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы не позвонить или, еще того хуже, не вылететь к нему первым же рейсом.

Услышав ее объяснения, Стюарт не смягчился. Напротив, его лицо потемнело от гнева.

— Неужели ты думаешь, что я предложил бы тебе сделать аборт? Вот, значит, какого ты обо мне мнения?!

Его реакция смутила Розлин.

— Сейчас уже неважно, что я думала, потому что такой вариант даже не рассматривался.

— Но для меня важно это знать! — настаивал он.

— Стюарт, ты делаешь мне больно.

Он опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что стиснул ее маленькую хрупкую руку своими пальцами.

— Прости. Но я не позволю тебе вычеркнуть меня из жизни ребенка.

— А с чего ты взял, что я собираюсь это делать? Это твой ребенок, и, конечно, он или она должны знать своего отца. К тому же наша дружба всегда очень много значила для меня, — взволнованно проговорила Розлин. — Но давай рассуждать здраво. Ты не собирался стать отцом, во всяком случае, отцом моего ребенка. — Она сама удивилась, какую боль причинили ей эти слова. — Мы, разумеется, больше не можем делать вид, будто ничего не произошло, но и не должны притворяться, будто внезапно влюбились друг в друга. — Она печально улыбнулась и добавила: — Даже если это осчастливило бы твою мать. Стюарт, я вовсе не пытаюсь от тебя отгородиться, но ведь не твое тело претерпевает все эти изменения. — Она положила руку на живот.

Но Стюарт, даже признавая, что в ее рассуждениях есть логика, не был ими удовлетворен.

— Но ты не можешь пройти через все это одна! — воскликнул он.

— Множество женщин оказываются в подобной ситуации, даже не имея такой поддержки со стороны семьи, какая есть у меня, — возразила Розлин.

— А что будет после… — Стюарт замялся.

— Родов? — подсказала она.

Он кивнул с таким видом, как будто все еще не привык к этой мысли.

— Я вполне здорова и могу работать до последнего дня беременности. И уже договорилась с двумя другими женщинами нанять одну няню на троих.

— Как вижу, ты все продумала. — Стюарт смотрел на нее так, будто видел впервые.

— Прятать голову в песок — не выход.

— А тебе не приходило в голову, что я захочу помочь тебе воспитывать ребенка, когда он родится?

— Ты?! — Розлин даже расхохоталась. — Прости, Стюарт, но давай посмотрим правде в глаза. Твой образ жизни не очень подходит для этого. Ты же не можешь таскать ребенка с собой по всему свету!

— Это я понимаю.

— Вот и хорошо, и нечего обижаться. Когда-нибудь ты встретишь женщину, от которой действительно захочешь иметь ребенка. А может, и я найду себе мужа.

— Ты подозрительно быстро сделалась экспертом в вопросах семьи и брака, — проворчал Стюарт.

— В последнее время я много читала об этом.

— Ах, вот как, читала, — саркастически протянул он. — Моя сестра тоже много читала, но когда Бобу было полгода, она выбросила все эти книжки на помойку. Дело в том, что живые дети не укладываются в готовые схемы.

Розлин не могла не признать, что Стюарт высказал вслух ее собственные сомнения и страхи, но твердо заявила:

— Ничего, я справлюсь.

— Уверена? — скептически поинтересовался он. — Кажется, в этом году тебя обещали ввести в совет директоров фирмы? Не потому ли ты потеряла своего драгоценного Кевина? Если уж тебе было некогда услаждать его раздутое самолюбие, то откуда ты собираешься взять время на ребенка?

— Знаешь, у всех бывают выходные дни, а также ночи, — с сарказмом уточнила Розлин, — и я получила достаточно весомое тому подтверждение!

Стюарт закрыл глаза и постучал себя кулаком по лбу.

— О боже, что же я натворил! Я разрушил твою карьеру, все планы…

— Не кори себя, — спокойно произнесла она. Если ты еще не забыл, я тоже при этом присутствовала, причем вовсе не в качестве пассивного наблюдателя.

— Да, помню.

Под его пристальным немигающим взглядом руки и ноги Розлин вдруг налились тяжестью и стали непослушными. Хорошо, что я уже сижу, подумала она. Не хватало еще рухнуть на пол у его ног.

— Что толку плакать над разбитым кувшином? — с напускным равнодушием заметила она.

— Свежее сравнение, ничего не скажешь, — горько усмехнулся Стюарт.

— Нечего ехидничать. Да, мы оба совершили ошибку, но я не позволю, чтобы мой ребенок за нее расплачивался.

— Ошибку, — повторил Стюарт со странной горечью в голосе.

— Ну… Мы же не рассчитывали на столь ощутимый результат нашей… нашего… — Розлин смутилась и принялась с преувеличенным интересом рассматривать знакомый рисунок на обоях за спиной у Стюарта.

Неожиданно он пришел ей на помощь:

— Мне тоже не хватает слов, — честно признался он. — Хотя обычно у меня такой проблемы не бывает.

— Да, тебе всегда есть, что сказать, — хрипло согласилась Розлин. Неужели ему так же трудно стереть из памяти воспоминания о той ночи, как и ей?

— Как Дик отнесся к твоей беременности?

Розлин нахмурилась и вздохнула.

— Он винит во всем себя и считает, что, будь мама жива, этого бы не случилось. Похоже, все окружающие чувствуют за меня ответственность. Но я и сама много думала о том, что непросто быть матерью-одиночкой и делать карьеру. И все же всем вам придется смириться с моим решением.

— Розлин, спорить по этому поводу нам вовсе не обязательно, — примирительно заметил Стюарт.

— Я тоже так думала. — До того момента, как увидела твою реакцию на новость, добавила она мысленно. — Дай тебе волю, так ты бы все сам за меня решил.

— Я просто хочу тебя поддержать. — Видя скептическое выражение ее лица, он стиснул зубы. — Пойми, ты больше не одна.

— Не думаю, что Линде было бы приятно это услышать.

— Линде?! — не понял Стюарт.

— Ну да, той самой Линде, о которой ты в последнее время писал в каждом письме. Не мог же ты так быстро забыть эту «идеальную женщину».

Они всегда довольно откровенно обсуждали личную жизнь друг друга, и Розлин раньше не волновало то обстоятельство, что у Стюарта было много романов. Впрочем, тогда она не была беременна, так что, вероятно, внезапная неприязнь к незнакомой женщине объясняется именно ее нынешним состоянием.

— Ах, Линда!

Румянец, выступивший у Стюарта на щеках, означал, что на этот раз дело серьезное, и Розлин попыталась убедить себя, что рада за него.

— Ей может не понравиться новость о твоем будущем отцовстве, — заметила она.

— Черт, Розлин, мне все еще не верится!

Она сочувственно посмотрела в его немного растерянное лицо. Казалось, он все еще не оправился от шока.

— Да, на это нужно время.

— А ты в порядке? То есть, у тебя все идет нормально? — Взгляд Стюарта опустился к ее еще не округлившемуся животу.

Розлин вздохнула.

— Я еще не слишком большая, правда? Врач говорит, что все идет нормально.

— Я спрашивал, как ты себя чувствуешь, — уточнил он.

— Тошнота по утрам еще не прошла, и мне, похоже, требуется спать по четырнадцать часов в сутки.

— Что ж, неудивительно, что отец и дядя Дик смотрели на меня, как на змею подколодную, — вздохнул Стюарт.

— Думаю, твоя репутация от этого не пострадает.

— Речь идет не о моей репутации! — горячо воскликнул он. — Я думаю о том, что тебе пришлось перенести одной! Почему ты считаешь меня легкомысленным типом, не способным взять на себя ответственность?!

Розлин попыталась сострить:

— Вини в этом мои гормоны. В конце концов, именно по их вине я оказалась в таком положении.

Но Стюарт отреагировал совсем не так, как она ожидала.

— В этом положении ты оказалась по моей вине, и наши отцы наверняка еще не раз мне на это укажут.

Розлин нахмурилась.

— Надеюсь, ты не собираешься делать мне предложение? — настороженно спросила она. — Ради ребенка я готова пойти на многое, но есть же какой-то предел!

Возникла неловкая пауза. Стюарт смотрел на нее с каким-то непонятным выражением, а потом сказал:

— Некоторые, знаешь ли, считают меня завидным женихом.

Розлин рассмеялась. По крайней мере, он не совсем утратил чувство юмора.

— Но я-то знаю тебя лучше! И очень рада, что ты решил вести себя разумно.

— Разумно? — переспросил Стюарт. — В смысле не делать тебе предложения?

— Но ведь это было бы катастрофой, правда? — Розлин сморщила маленький носик. — Хотя и считается, что браки, основанные на дружбе, часто бывают удачными, но мне бы, честно говоря, хотелось чуточку больше… огня.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь, что эту искру высечет Кевин Холл? — спросил Стюарт. — По-моему, он огнеупорный.

— Не понимаю, что ты имеешь против него.

— А я не понимаю, что ты в нем нашла. Почему ты его защищаешь? Ведь это он дал тебе от ворот поворот после… сколько там длился ваш «страстный» роман?

— Ты прекрасно знаешь, что я встречалась с Кевином два года. Послушай, разве тебе понравилось бы, если бы я критиковала твоих приятельниц?

— А то, что ты называла одну из них сарделькой, критикой не считается? — парировал он.

— Это какую же? Что-то не припомню. Впрочем, у тебя их было столько…

— У тебя язык что жало! — уже без улыбки заметил Стюарт и опустился на колени рядом с Розлин. — Но в данном случае отшутиться не удастся. — Он снова взял ее за руку. — Да ты совсем замерзла. — Он нахмурился и стал растирать ей пальцы, чтобы восстановить кровообращение. — Думаю, нам нужно заключить какое-то официальное соглашение относительно ребенка.

— Зачем обязательно официальное?

Когда Стюарт встал на колени, Розлин на какое-то безумное мгновение показалось, что он… Какая нелепость, тут же одернула она себя. Ему и в голову не придет делать ей предложение, да еще и на коленях. Она хорошо помнила, какой откровенный ужас промелькнул на его лице при словах Элли о свадьбе.

— Когда я думаю, что моего ребенка вырастит кто-нибудь вроде Кевина, у меня кровь стынет в жилах, — продолжал Стюарт.

Розлин рывком высвободила руку.

— Ты намекаешь на то, что я не способна поставить интересы своего ребенка на первое место?

— Нашего ребенка, — поправил он.

— Лучше бы я тебе ничего не рассказывала! — в сердцах выпалила она.

В ее жизни и без того полно проблем. Не хватало еще бороться с папашей, наделенным чрезмерно развитым инстинктом собственника!

— А ты этого и не делала, — напомнил Стюарт, и Розлин сначала покраснела, а потом побледнела.

Неожиданно он взял ее лицо в ладони и задержал свой взгляд на губах. На секунду Розлин показалось, что он ее сейчас поцелует, и она испугалась, что Стюарт услышит, как бешено забилось ее сердце. Но, криво улыбнувшись, он отпустил ее и встал.

— Я не хочу на тебя давить, так что скажу маме, что звона свадебных колоколов не предвидится.

— Желаю удачи.

Розлин была рада, что он не пожелал скрепить их временное соглашение поцелуем. От облегчения у нее закружилась голова, и она не рискнула встать на ноги, пока не почувствовала, что дрожь в коленях прошла.