Дружба — и больше ничего?

Глава шестая

Полночи Джазлин не могла сомкнуть глаз. Она вдруг поняла, что любит его, вот откуда беспричинная тоска и тревога, вот почему она места себе не находит вдали от Холдена! Не просто физическое влечение, нет, истинная любовь, глубокая и всепоглощающая, охватила ее душу и тело.

С этими мыслями Джазлин встала с постели и отправилась в душ. Одно ей было предельно ясно: Холден не должен об этом узнать! Они — друзья, товарищи и никогда не станут чем-то большим. Правда, в сегодняшних поцелуях чувствовалась не только дружеская симпатия, но… Вдруг ужасная мысль поразила Джазлин. Что, если она сама напросилась на поцелуй? Она ведь хотела, чтобы он ее поцеловал, — неужели это желание отразилось в глазах?

Джазлин надела джинсы и рубашку, словно собиралась на улицу. Однако никуда идти не хотелось. Должно быть, оттого, что она страстно желала встретить Холдена и в то же время страшилась этой встречи.

Но тут же Джазлин сообразила: если Холден решит выйти на обычную прогулку и не обнаружит ее на месте, у него возникнут ненужные вопросы и подозрения. Так что, набравшись храбрости, она выскользнула на лестницу.

Внизу его не было. Не зная, радоваться этому или огорчаться, Джазлин вышла из дому. Однако не успела она и двух шагов пройти по морскому берегу, как заметила вдалеке Холдена — он шел навстречу.

Чем больше они сближались, тем старательнее Джазлин смотрела в сторону. Наконец расстояние между ними сократилось до нескольких ярдов, внутри у Джазлин все бурлило, но внешне она оставалась спокойна.

— Доброе утро, — сухо поздоровалась она.

Холден остановился, Джазлин тоже, хотя знала, что должна пройти мимо.

— Какие у тебя сегодня розовые щечки! — шутливо заметил он.

О, как же она его любит!

— Я плохо загораю, — как можно более непринужденно парировала Джазлин, прекрасно понимая, что речь идет не о загаре. До сих пор ей не случалось краснеть от одного взгляда Холдена! Ничего, главное — не выдать себя.

Холден, очевидно, обратил внимание на ее холодность. Взглянув на нее с высоты своего роста, он протянул как бы между прочим:

— Тебе приятно будет услышать, что дела призывают меня в Лондон.

— Ты сегодня уезжаешь? — переспросила Джазлин. Сердце у нее упало при мысли о том, что возлюбленный так скоро исчезнет из ее жизни!

— Так вышло, — вздохнул Холден.

Джазлин закусила губу, пытаясь совладать с собой.

— Я тоже здесь долго не задержусь, — резко ответила она.

Странно, но Холден, кажется, не обратил внимания на ее тон и не вспомнил, что у нее остается еще несколько дней отпуска. Бросив на нее пронзительный взгляд, он спросил коротко и сухо:

— Сегодня уезжаешь?

— Да, вечером, — ответила она, вдруг испугавшись, что Холден предложит ее подвезти. Хотя, судя по его отстраненному тону, этого опасаться нечего. Что делает с ней любовь! Джазлин жаждет уехать — и в то же время сердце ее разрывается от невозможности покинуть Холдена. — Может быть, еще увидимся, — продолжала она. Холден еще не уехал, а боль уже разрывала ее на части! — Благодарю за гостеприимство… — начала она вежливо и умолкла на полуслове. Вся напускная суровость Холдена исчезла, он смотрел на нее с грустью и ласковым упреком.

— Я думал, мы с тобой друзья, — заметил он с ноткой печали в голосе.

Джазлин ощутила, как внутри у нее что-то тает.

— А это здесь при чем? — Она позаимствовала у Холдена оставленный им сухой тон.

— Ты собиралась остаться до конца недели. Сегодня только вторник, — напомнил он.

— Вот как? — Не найдя, что ответить, Джазлин повернулась и хотела идти.

— Это связано с прошлым вечером? — остановил ее Холден.

Значит, все-таки догадался?

— С прошлым вечером? — переспросила Джазлин, старательно и безрезультатно делая вид, что не понимает, о чем это он.

Холден молчал. Джазлин украдкой взглянула на него — он смотрел на нее с ласковой укоризной. Сердце ее сжалось — теперь это ощущение было ей хорошо знакомо.

— Не надо притворяться, милая, — мягко сказал он, взяв ее за руки и глядя прямо в глаза. — Должен ли я извиниться за то, что вчера вечером мужские инстинкты взяли надо мной верх?

Взглянув на него, Джазлин почувствовала, что ноги ее не держат. Холден готов был взять вину на себя, и за это она любила его еще сильнее, но врожденная честность не позволяла ей отрицать: в том, что произошло между ними вчера, она виновата не меньше. «Не казни себя!» — хотела воскликнуть девушка, но осторожность, пришедшая к ней вместе с любовью, подсказала, что лучше промолчать. Холден не должен знать, насколько он ей небезразличен.

— Не надо, — прошептала она.

Холден улыбнулся ей одними глазами.

— Для меня нет оправданий, кроме одного: меня влечет к тебе.

Сердце ее заколотилось так, что стук отдавался в ушах.

— Что… что ты сказал? — осторожно переспросила она.

В следующий миг она поздравила себя с тем, что не выдала своих истинных чувств, ибо Холден заявил решительно:

— Но я не собираюсь заводить с тобой роман!

— Вот и отлично! — фыркнула Джазлин, вспомнив о своей девичьей гордости. — Я тоже!

Холден расплылся в улыбке.

— Джазлин, сделаешь мне одолжение? — попросил он.

— Все что угодно! — бодро отрапортовала она, словно заранее уверенная, что ничего трудного или неприятного он не попросит.

— Останься до конца отпуска, — предложил он.

— Ох! — Такого она не ожидала. — Но п-почему?

Сам того не зная, Холден исполнил ее тайную мечту. В мозгу взметнулись предательские мысли. Он уезжает на несколько дней, за это время она успеет собраться с духом и овладеть своими чувствами. Если сегодня она уедет, бог знает, когда они увидятся снова и увидятся ли вообще. Если же Холден вернется, скажем, в пятницу, а она уедет в субботу, они проведут вместе еще один вечер…

В раздумье она опустила голову, чертя носком сандалии узоры на влажном песке. Протянув руку, Холден приподнял ее голову за подбородок. Джазлин застыла в испуге.

— Потому что это место принесло тебе исцеление, — мягко ответил он. — Взгляни на себя. Ты и раньше была красива, но сейчас просто светишься!

— Ну разве может девушка отказаться от такого лестного предложения?

— Вот и чудесно, — ответил Холден и нежно поцеловал ее в губы, но, увы, слишком скоро прервал поцелуй!

— Не уезжай, пока я не вернусь, — сказал он и быстро пошел прочь, а потрясенной Джазлин осталось только провожать его взглядом.

Она смотрела на него несколько долгих секунд. Затем в голову ей пришло, что Холден ведь может обернуться и заметить, что она глаз с него не сводит. Обругав себя за неосторожность, Джазлин отвернулась и решительным шагом направилась вдоль берега.

Весь день она только и думала, что о Холдене. Когда она вернулась в «Песчаный берег», Холден уже уехал, и Джазлин охватило щемящее чувство одиночества. Если я так мучаюсь, расставшись с ним на несколько дней, подумалось ей, что же со мной будет, когда мы расстанемся навсегда?

На следующий день пришли вести от отца и Грейс.

Миссис Уильямс уехала, у нее осталось два неиспользованных отпускных дня. На кухне хозяйничала ее помощница Нэнси, но, когда зазвонил телефон, Нэнси была занята где-то в другом месте и, видимо, ожидала, что трубку снимет Джазлин.

Сердце девушки сильно забилось: почему-то она сразу решила, что это Холден. Возможно, он каждый день звонит экономке, чтобы узнать, все ли в порядке дома.

— Алло! — произнесла она в трубку так бодро, как только могла.

— Как поживает моя вторая любимая женщина? — послышался в ответ голос отца. Судя по радостному тону, Эдвин пребывал на седьмом небе.

— Как, я уже на втором месте? — шутливо отозвалась Джазлин.

— Сегодня Грейс согласилась выйти за меня замуж! — восторженно сообщил отец.

Смутное беспокойство охватило Джазлин, но она решительно подавила это неуместное чувство.

— Поздравляю! — радостно воскликнула она.

— Джазлин, — помолчав, заговорил отец, словно ему только что это пришло в голову, — ты ведь не возражаешь, нет?

Нет, Джазлин не возражала. Она была счастлива за отца и за Грейс, и даже тревожные мысли о Холдене не могли испортить ей радость.

— Разумеется, нет! — заверила она отца. — Я люблю Грейс, и вы с ней друг другу подходите.

— Мы тоже так думаем. Поняли в последние дни.

Затем отец передал трубку Грейс.

— Я уверена, вы с папой будете счастливы вместе! — горячо проговорила Джазлин.

— А ты не возражаешь? — спросила Грейс.

— Я желаю вам обоим только счастья! — искренне ответила Джазлин.

— И мы будем счастливы, — уверенно ответила Грейс. — Мы не стали бы принимать такое решение, если бы не были абсолютно уверены, что не совершаем ошибки.

Они обменялись еще несколькими словами, затем трубку снова взял отец. Он сообщил, что они с Грейс все еще в доме у Арчи Крэддока. Но бывшему мужу Грейс уже лучше, и в сиделке он не нуждается.

— Мы решили уехать в пятницу, переночевать в усадьбе, а в субботу втроем и с Ремми вернуться домой.

— Но вам не обязательно заезжать за мной! — запротестовала Джазлин.

— Я не собираюсь бросать тебя в одиночестве, — ответил отец. — И потом, Грейс призналась мне, что всегда мечтала о дочери. — И добавил с шутливой серьезностью: — Не спорь, детка, родителям лучше знать!

Попрощавшись и повесив трубку, Джазлин подумала, что никогда еще на ее памяти отец не был так счастлив! Интуиция подсказывала ей, что этот брак будет удачен — отец и Грейс словно созданы друг для друга.

Значит, удачные браки все же бывают? Если муж и жена созданы друг для друга… Джазлин оборвала себя. Она не выйдет замуж! Ни за что! Разве что… встретит подходящего человека. Разве что найдет того, кто создан для нее. Снова на ум пришел Холден. Но Холден никогда не сделает ей предложения! Разумеется, если и сделает, она откажет! Разве в родительском доме она не насмотрелась на так называемую семейную идиллию? В ушах у нее до сих пор стоит звон бьющейся посуды, и по сей день она вздрагивает, вспоминая, какие обвинения в пылу ссоры бросали друг другу в лицо отец и его возлюбленные! Боже правый, в то время их дом больше напоминал поле жестокой битвы!

Если это и есть «семейное счастье» — спасибо, без такого счастья она как-нибудь обойдется! Но вот беда — до сих пор Джазлин не случалось влюбляться. Любовь, пришедшая нежданно, все перевернула в ее душе…

Телефон зазвонил снова. Холден?

Однако в ответ на ее «Алло!», произнесенное с нарочитой беззаботностью, в трубке раздался женский голос.

— Позовите мистера Хэтуэя! — властно потребовала незнакомка. Очевидно, она ожидала, что Джазлин бегом бросится выполнять приказ.

Это Джазлин совсем не понравилось. И дело даже не в хамском тоне незнакомки: просто при одной мысли, что ее любимому звонит женщина с мелодичным голосом и аристократическим выговором, девушку охватила жгучая ревность. Чувство это было для нее совершенно новым. Никогда до сих пор Джазлин не случалось ревновать.

— Извините, но его нет дома, — ответила она со всей возможной вежливостью, не желая уподобляться невоспитанной незнакомке. Какое-то шестое чувство подсказывало ей: эта женщина — не сослуживица и не случайная знакомая.

— А где он? — нетерпеливо поинтересовалась ее собеседница.

Ну и хамка!

— А кто его спрашивает?

Очевидно, ее вопрос пришелся незнакомке не по вкусу.

— А вы-то кто? — Голос ее стал просто ледяным. — Экономка?

Похоже, эта важная дама не считает слуг за людей! Джазлин охватило возмущение при мысли, что кто-то может относиться к добрейшей миссис Уильямс с таким презрением только потому, что она работает экономкой в чужом доме!

Ревность и досада, объединившись, подсказали ей блестящий ответ. Что ж, почему бы и нет? Ведь Холден ей разрешил!

— Я подруга Холдена, — твердо ответила она.

Воцарилось потрясенное молчание.

— Вы его… — повторила женщина. — Вы что, там живете?

— Я здесь по его приглашению, — ответила она.

Женщина на том конце провода молча бросила трубку.

Джазлин застыла на месте. Что она наделала! Куда завела ее ревность! Гнев ее рассеялся как дым, уступая место ужасу и стыду.

В панике она старалась припомнить слово в слово разговор с Холденом в то воскресенье. Он сказал шутливо, что будет ссылаться на нее, чтобы избавиться от не в меру настойчивых поклонниц, и позволил ей говорить поклонникам то же самое. Но Джазлин зашла гораздо дальше! Она создала у незнакомки впечатление, что живет с Холденом! Господи, что же теперь делать?

Никогда до сих пор ей не приходилось бороться с ревностью: надо сказать, задача не из легких. Но это полбеды, главный вопрос — как исправить свою неосторожность?

Наверное, надо позвонить Холдену и все рассказать. Но она не знает его рабочего телефона! Можно спросить у миссис Уильямс, но ее сейчас нет… Джазлин не могла успокоиться. Она просто места себе не находила. Пошла в кабинет. Вернулась наверх к себе. Снова спустилась вниз и перемыла всю посуду на кухне. И вдруг телефон зазвонил снова.

Нет! Она не хочет, не станет брать трубку! Предыдущие два раза звонил не Холден, почему же теперь должен быть он? Ты прекрасно знаешь, почему, подсказала ей нечистая совесть. Может быть, на звонок ответит Нэнси? Ах, если бы миссис Уильямс была дома!

Мысленно обругав себя за трусость, Джазлин схватила трубку. Прохладная пластмасса обожгла ей ладонь.

— Алло! — прошептала она, задыхаясь.

— Ты что, бежала? — поинтересовался голос, который она больше всего на свете мечтала и в то же время страшилась услышать.

— Я была в другой комнате, — отозвалась Джазлин, чувствуя, что краснеет. Если Холден ничего не знает — а судя по всему, так и есть, — придется признаться.

— Что-то не так? — поинтересовался Холден.

— Я… э…

— Ну-ну, — подбодрил ее Холден.

— Я… не такая уж я хорошая подруга, как ты думаешь! — выдавила она.

— Не тяни, Джазлин.

— Помнишь наш разговор в прошлое воскресенье?

— Напомни, пожалуйста, о чем речь, — попросил он.

— Ну тот разговор… когда я объяснила тебе… э-э… что я сказала Дэвиду Масгроуву?

— Не хочешь ли ты сказать, что передумала и собираешься встречаться с ним и дальше? — ледяным тоном поинтересовался Холден. Куда девалась вся его доброта!

— Нет, что ты! Конечно, нет! Но…

— Но что?

— Ну, помнишь, ты тогда сказал… — Боже, она опять краснеет! — Ты разрешил мне говорить твоим… поклонницам, что… что…

— Да, помню.

Кажется, в его голосе послышалось беспокойство. Джазлин глубоко вдохнула, словно собираясь прыгать в воду. Назад пути не было.

— Я так и сделала! — с отчаянной смелостью объявила она.

— Что ты сделала?

— Тебе позвонила женщина, спросила, кто я такая и…

— И ты сказала, что ты моя подружка? — Холден все понял с полуслова. И голос его, кажется, звучал не слишком гневно.

— Ты не сердишься? — воскликнула она.

Наступило молчание. Затем в трубке раздался голос Холдена:

— Маленькая моя Джазлин, как можно на тебя сердиться?

Джазлин почувствовала, что сейчас разрыдается.

— Это еще… — пробормотала она, давясь словами, — еще не все.

— О боже мой, что же там еще?

— Я не знаю, кто она такая, — предварила объяснение Джазлин. — А ты знаешь? — Ее снова кольнула ревность.

— Выясню, — помолчав, ответил Холден. Ревность сжала сердце острыми когтями.

— И еще я сказала ей, что живу здесь! — в отчаянии воскликнула Джазлин.

Тишина. Мертвая, зловещая тишина.

— Ты… ты очень злишься?

Холден не ответил. Вместо этого произнес задумчиво, словно обращаясь к самому себе:

— Интересно знать, зачем ты это сделала?

Затем, что умирала от ревности, вот зачем! Но эту правду Джазлин не открыла бы ему даже под пыткой.

К счастью, Холден не стал развивать эту тему.

— Милая Джазлин, ты делаешь мою жизнь все интереснее и интереснее! Скажи, пожалуйста, а мне это нравится?

— Думаю, ты просто счастлив! — ответила она.

— Вот на этой радостной ноте позволь попрощаться с тобой и вернуться к делам, — сказал Холден. — До свидания, дорогая моя сожительница!

— До свидания! — попрощалась Джазлин и, положив трубку, прошептала: — До свидания, милый!

Следующие минут десять Джазлин пребывала в эйфории. На лице ее блуждала счастливая улыбка, снова и снова она перебирала в памяти каждое слово этого чудесного разговора. И вдруг вспомнила — о Боже, она ведь ни слова не сказала о звонке отца! Как она могла забыть?

Улыбка исчезла с ее лица. Нельзя было молчать об этом! Очевидно, Холден еще ничего не знает: если бы известие дошло до него, едва ли он разговаривал бы с ней так ласково!