Друзья

Глава Одиннадцатая

Не помню уже точно, были на тот момент у меня какие сомнения…

… сомнения, предположения.

Хотя… нет, скорее, действительно, не было, чем были…

Очередной день, очередные сутки, которые стоит пережить. Да и только.

По закоренелой привычке съесть остатки вчерашнего ужина на завтрак, запить остатками вчерашнего чая — и выкатиться на улицу, направляясь в сторону рынка…

… До последнего (наверняка, до последнего) ничего не подозревала…

Перебежать через дорогу, протиснуться между палатками — и вуаля!

— Что это? Эльза! Что происходит?

— А сама не видишь?

…

(сложно было в тот момент переварить творящееся, увиденное)

— Почему ты собираешь все наши вещи?

Ау!

С кем я разговариваю?

— Ты еще и издеваешься?

Всё… нет больше у нас места на рынке.

Просили к десяти утра освободить палатку.

…

..

.

Это даже была не обида. Не боль. Не шок.

Нас не просто предали, кинули…

Нет. Они, тупо, бездушно, — пришли и перекрыли нам кислород…

(как это делают при утечке газа: раз… и повернули краник до упора — и никаких проблем, никаких курьезов…)

Заживо закопали под землю…

Всё просто. До тошноты просто… и понятливо.

Проработать… попахать семь лет на этом гребаном рынке. Платить исправно колоссальные сборы по каждому их зову: надо, не надо… "дядя" карман себе набивал — а мы упорно трудились, чтобы это осуществлять.

И всё теперь — всё… нет больше ничего.

Как жить?

Что теперь делать? Куда идти?

Пожрать те все апельсины — сесть в комнате, забиться в угол и тупо ждать своей смерти?

Да, может, вам, с далека, и кажется, что не все так страшно —

Может…

да только не мне, да только — не нам….

Черт! Чееерт! Это всё… всё…

… всё так не должно было случиться…

— Патриция, тебе особое приглашение нужно? Или что?

Я сама буду вещи собирать?

И хватит уже сопли жевать, реветь —

поздно, поздно уже о чем-то жалеть, плакать…

Раньше нужно было думать.

Говорили же…. иди, проси прощения, а ты…?

Прощение…

???

Мать твою!

У кого? За что???

За то, что мне едва пальцы все не переломал?

(до сих пор кости ноют — ложку едва могу держать в руке)

За то, что так в живот засадил, что болит и сейчас?

За что???

Ублюдки!!!

Сукины дети!

Как я вас, люди… мрази, ненавижу!!!

Если бы вы только знали!!!!!!!

Бог мой…

…

… ящики собраны…

Вещи сбросаны в пакеты и ждут своей очереди на отправку.

По одному перенести, перетаскать тетке в квартиру.

А дальше?

Что будет дальше?

— Теть, куда это Вы?

— На рынок. Посижу у Мелайи.

— Вам делать нечего? Или что?

— Не хочу в четырех стенах торчать. Сходить с ума здесь с тобой…

Может, чего нового узнаю… полезного…

Эльза, я с мамкой, теперь мы все остались без нормального дохода.

(ведь на зарплату работника регистратуры (в больнице) всем нам не прожить…)

Идти… искать другую работу?

Ха!

Да кому нужны такие зачуханные базарные бабы, как мы? КОМУ??

Может… быть, вам??

Тетке осталось еще пять лет до пенсии — которой, теперь уж точно не видать.

А с таким возрастом — мало кто захочет взять "на проценты"…

А я? Снова-таки без учебы, без перспектив…

… идти вновь на рынок, только уже работать на "дяденьку", на ставку?

И так было сложно… — а теперь…

Раньше была хоть какая-то надежда, мутная, но перспектива… Авось улучшаться торги, авось отдадим все долги… авось, авось, авось.

А теперь? Теперь-то что?

Понимаю, не конец света — но что-то… около того.

Как по мне… лучше бы этот ублюдок вовсе меня там убил, вчера,

чем приходиться всё это теперь переживать…

Не могу, не могу и я сидеть в четырех стенах!

Мысли упорно, болезненно давят на сознание — и рассудок рвет на части.

Вскочить в шлепанцы, захлопнуть за собой дверь — и вновь бежать на рынок…

… на рынок.

Кто же знал, что я тебя так люблю, мой базар?

Что с тобой моя жизнь — дерьмо, а без тебя — вообще, настоящий ад.

Да уж, не потеряв — явно не оценишь…

— А кто это?

— Не знаю, новые какие…

— И так быстро нашлись претенденты на наше место?

— Да он Бекси говорит, мол, через десятое ухо слышала, что… весь этот скандал, наше выселение было заранее спланировано, — (с умным видом затараторила тетка), -

Видишь ли, Варенику деньги отбашляли за наше место.

Так что, как говориться, все было предрешено…

Просто попросить уйти, конечно, не могли — а потому в такой способ и выщемили нас.

Мол, сами и виноваты…

— Та ну, бред какой-то…

— И, тем не менее, факт на лицо…

— Эльза! Патти! Вот, вот!

(тычет мне бумажку какую-то)

— Что это?

— Адрес того мудака. Иди, иди, проси прощение — может, еще повезет.

— Так говорят же, что это специально нас…?

— Да кого ты слушаешь? Иди, говорю! Беги!