Духи Рождества на Трэдд-стрит

Глава 1

Я открыла глаза. Я была в моей спальне в доме на Трэдд-стрит. В щели в деревянных ставнях пробивались стрелы.

Окутанные туманной дымкой силуэты церковных шпилей на фоне темно-лилового неба – лучшее объяснение тому, почему Чарльстон называют Священным городом. На рассвете эти острые шпили – знакомое зрелище для тех, кто любит встать пораньше, чтобы насладиться утренней прохладой, пока летняя жара и влажность не вступили в свои права, или сквозь опоры моста через реку Купер полюбоваться красотой восходящего солнца, или послушать щебетание и крики тысяч птиц и стрекот насекомых, населяющих наш край.

Другие, такие как я, просыпаются рано только для того, чтобы ночь быстрее закончилась, чтобы успокоить тайные движения неугомонных мертвецов, блуждающих в самые темные часы между закатом и восходом солнца.

Я лежала на боку. Рука Джека бережно обнимала мою талию, моя собственная рука утопала в мягком меху на пузе Генерала Ли. Его храп и мягкое дыхание моего мужа были единственными звуками в старом доме, хотя на данный момент в нем обитают двое взрослых, три собаки, девочка-подросток и полуторагодовалые близнецы. Я никогда не считала мириады духов, что мирно расхаживали по коридорам дома. За последние несколько лет я изгнала не очень хороших и примирилась с другими, которые были готовы мирно существовать рядом с нами.

Тишина. Вот что меня разбудило. Или нет, не совсем так. Точнее сказать – отсутствие звуков. Как если бы между нажатием на спусковой крючок и мгновением, когда вылетит пуля, кто-то затаил дыхание.

Стараясь не разбудить Джека и Генерала Ли, я осторожно высвободилась из-под простыней. Генерал Ли тотчас же занял мое место рядом с Джеком. Джек даже не пошевелился, и я на миг задумалась о том, стоит ли расценивать это как оскорбление. Взяв айфон, я выключила будильник, поставленный на пять утра, – кстати, он показывал четыре сорок шесть, – затем прошла через всю комнату к своему старомодному будильнику, который держала на всякий случай. Джек заставил меня избавиться от еще двух дополнительных, которые я раньше расставляла в разных местах комнаты, обвинив меня в попытке каждое утро будить мертвых. Нашел кого учить!

С тех пор как я была маленькой девочкой, духи умерших вечно пытались заговорить со мной, вовлечь меня в свои незаконченные дела. Я находила способы – чаще всего с помощью песен квартета ABBA – хотя бы частично заглушать их голоса, но время от времени один голос звучал громче других. Обычно из-за того, что дух кричал мне в ухо или же толкал меня с лестницы, отчего я при всем желании не могла его игнорировать.

Включив на телефоне фонарик, я, спотыкаясь, проследовала в ванную комнату, тихонько проклиная свою сводную сестру Джейн и лучшую подругу Софи Уоллен-Араси за то, что обе были причиной моих предрассветных блужданий. После рождения близнецов Джей-Джея (Джека-младшего) и Сары две эти особы задались целью привести меня в идеальную физическую форму. Что включало в себя пичканье меня едой, которую я не дала бы даже своей собаке, – нет, я пыталась, но Генерал Ли вечно воротил нос и уходил прочь, – и заставляли меня бегать по утрам.

Хотя я обычно бегала неторопливой трусцой, по словам Софи, это упражнение требовало большего количества энергии, нежели та, которую обеспечивали посыпанные сахарной пудрой пончики, отчего я потела даже больше, нежели считала необходимым. Особенно во время влажных летних месяцев: когда я наклонялась, чтобы завязать кроссовки, по моему лицу и шее ручьем стекал пот.

Едва проснувшись, я натянула штаны для бега, которые Нола подарила мне на последний день рождения, сказав, что они преследуют двоякую цель: во‐первых, они модные, во‐вторых, функциональные, поскольку втягивают в себя все, отчего ваши ягодицы выглядят так, будто они всю жизнь принадлежали бегуну. Я пыталась сказать Джейн и Софи, что благодаря таким чудо-штанам можно и не бегать, но они лишь, не мигая, уставились на меня, а затем вернулись к разговору о том, как им выделить время для следующего Забега По Мосту, который должен состояться весной.

Я на цыпочках вернулась в спальню, заметив, когда потянула за край футболки, что та надета наизнанку, и остановилась у кровати полюбоваться мужем, с которым прожила меньше двух лет. Мое сердце сделало то же самое сальто, что и в тот самый первый раз, когда я встретила автора бестселлеров, писателя, мастера документально-криминального жанра Джека Тренхольма. Тогда я подумала, что он слишком красив, слишком обаятелен, слишком самоуверен и слишком меня раздражает и что таким лучше восхищаться издалека или, по крайней мере, держать на расстоянии вытянутой руки. К счастью для меня, он был иного мнения.

Мой взгляд переместился на видеоняню на прикроватной тумбочке. Сара аккуратно спала на боку, ее плюшевый кролик – подарок Софи – был зажат под мышкой. Остальные мягкие игрушки были расставлены вокруг кроватки в определенном порядке, который понимали только Сара и я. Мне пришлось объяснить Джеку, что животные расположены по рисунку и цвету меха, от самого светлого до самого темного. Я уверена, что делала в детстве то же самое, потому что, как я объяснила, мне было важно упорядочить окружающий мир.

В соседней кроватке, раскинув руки и ноги под разными углами, спал на спине близнец Сары, Джей-Джей. Его мягкие игрушки и его любимый венчик для взбивания сливок – даже я не могла объяснить его привязанность к этому предмету кухонной утвари – были беспорядочно разбросаны вокруг его маленького тельца. Мои пальцы тотчас зашевелились. Я даже заставила себя задом наперед молча повторить слова аббовской «Танцующей королевы», лишь бы не войти в детскую. Меня так и тянуло аккуратно расставить в кроватке игрушки, а сына уложить в угол кроватки и накрыть одеялом.

Этот навык я приобрела по настоянию Джейн. Она была профессиональной няней, что означало, я полагаю, что она знает все лучше всех нас. По ее мнению, моя зацикленность на порядке граничит с ОКР и не обязательно идет детям на пользу. В моей зацикленности на порядке не было абсолютно ничего плохого, поскольку она помогла мне пережить детство с отцом-алкоголиком и оставившей меня матерью, но я слишком сильно любила своих детей и потому была вынуждена прислушаться к мнению Джейн.

Тем не менее я не стала отказываться от маркировочного пистолета и приняла меры, а именно: надежно припрятала его, чтобы он не «исчез», как два предыдущих.

Я смотрела на своих милых малышей на мониторе. Мое сердце снова сжалось, и у меня на миг перехватило дыхание. «Как же мне повезло, – подумала я, что я встретила Джека, – или, как он настаивал, это он встретил меня, – а затем стала матерью этих двух чудесных малышей!» Дополнительным и приятным бонусом к нашему уравнению была шестнадцатилетняя дочь Джека, Нола, которую я любила, как собственного ребенка, даже несмотря на ее настойчивые требования убрать из кухни три мои главные группы продуктов – сахар, углеводы и шоколад.

– Доброе утро, красавица, – пробормотал Джек, глядя на меня сонными темно-синими глазами. Генерал Ли неожиданно всхрапнул. – Идешь на работу?

До замужества я всегда вставала еще до рассвета, чтобы первой прийти в офис «Бюро недвижимости Гендерсона» на Брод-стрит. Но теперь у меня была причина подольше остаться в постели, а Джек лежал в ней и выглядел куда привлекательнее, чем бег по улицам Чарльстона. Конечно, переночевать в темнице в подвале здания Старой биржи тоже было бы приятней пробежки, но все же.

– Еще нет. Встречаюсь с Джейн на пробежке.

Встав возле кровати, я наклонилась и поцеловала Джека в губы. Я целовала его достаточно долго – хотела увидеть, подаст ли он хоть какие-то признаки того, что он хочет, чтобы я нырнула обратно ему под бочок. Увы, Джек лишь снова закрыл глаза и прижал Генерала Ли еще крепче к груди, чем вызвал у меня непривычный укол ревности.

Я тихонько закрыла дверь спальни и остановилась в коридоре, прислушиваясь. Даже тиканье старых напольных часов показалось мне приглушенным, как будто его заглушало нечто невидимое. Нечто такое, что ждет. Освещавшие коридор ночники – пережиток того времени, когда Джейн жила с нами, и наша уступка ее страху перед темнотой и тем, что таилось в ней, – отбрасывали тусклый свет на закрытую дверь спальни Нолы.

Она спала в гостевой комнате, так как сразу после мартовской вечеринки по случаю первого дня рождения близнецов я решила, что ее спальню нужно отремонтировать. Проходя мимо нее к лестнице, я ощутила укол вины, вспомнив темную фигуру, которую видела в окне спальни Нолы на снимке, сделанном одной из студенток Софи, Меган Блэк, которая раскапывала цистерну, недавно обнаруженную в саду позади дома. Меган сделала фото и показала его Джеку и мне. Мы оба увидели темную фигуру человека в старомодной одежде, держащего что-то похожее на ювелирное украшение. Но я была единственным человеком, кто заметил в окне Нолы это лицо.

Недавно столкнувшись в доме Джейн на Саут-Бэттери с духом, на редкость злобным и мстительным, я пока не нашла в себе сил вступить в схватку с еще одним. Хотя мы и обещали друг другу быть открытыми и честными во всем, я пока ничего не сказала Джеку, убедив себя, что подниму этот вопрос, как только пойму, что психологически готова. Это было восемь месяцев назад, но я ограничилась тем, что перевела Нолу в гостевую комнату и поговорила с несколькими декораторами.

Я подавила зевок. «Еще одна неделя», – подумала я. Еще одна неделя ежечасных трудов ради того, чтобы выполнить свою квоту продаж в «Бюро недвижимости Гендерсона» и вновь попасть в список лидеров. Это было важно не только по причине чувства гордости, но и потому, что нам нужны были деньги. Тогда у меня будет достаточно энергии и клеток мозга, чтобы понять, кто эти новые духи, и заставить их уйти. Желательно без боя.

Вот тогда я и расскажу Джеку о том, что я видела, а еще о том, что я уже решила проблему, и ему не о чем беспокоиться. С него хватало своих забот: он работал с новым издателем над книгой о моей семье и о том, как Джейн стала владелицей дома на Саут-Бэттери.

Я вошла в кухню. В животе у меня заурчало. Я потянулась за коробкой мюсли и киноа на полках кладовой, намереваясь проверить мой тайник с пончиками. Увы, вместо знакомого коричневого бумажного пакета я обнаружила коробку с питательными батончиками – без сомнения, столь же вкусными, как и картон, в который они были упакованы. Спереди клейкой лентой была прикреплена написанная почерком Нолы записка: «Лучше попробуй их! В них есть шоколад и девять граммов протеина!»

Единственная причина, почему я не расплакалась, были счастливые видения: вот я бегу наверх и вытаскиваю Нолу из постели раньше, чем она просыпалась хотя бы раз, начиная с младенчества. Пробили напольные часы, сообщив мне, что я уже опаздываю. Обведя напоследок глазами кухню в поисках моего пакета с пончиками, я вышла из дома через черный ход, так ничего и не съев. Если я на полпути потеряю сознание от голода, Нола, возможно, сжалится надо мной и принесет мне пончик.

Внезапно осознав, что тишина последовала за мной наружу, я остановилась на крыльце. Ни пения птиц, ни жужжания насекомых. Никакие уличные звуки не проникали в некогда пышный сад, который мой отец тщательно восстановил в соответствии с первоначальным планом Лутрела Бриггса.

Вскоре после того, как обильные весенние ливни залили большую часть сада, обнаружилась древняя цистерна. Налетев на нее, как коршун, Софи объявила сад зоной археологических раскопок и огородила его желтой лентой. Спустя несколько месяцев мы все еще лицезрели за нашим домом разверстую дыру. И я по-прежнему ощущала рядом с собой чье-то присутствие. Оно продолжало ускользать от меня, оставаясь где-то на периферии моего зрения. Тень, которая исчезала всякий раз, когда я поворачивала за угол, и только запах гнили – единственный намек на то, что она вообще была здесь.

Пятясь назад, чтобы не поворачиваться к зияющей дыре за спиной, я направила стопы к передней части дома. При этом я только дважды споткнулась о неровные плиты, которые были такой же неотъемлемой частью района Чарльстона к югу от Брод-стрит, как и кованые ворота, и жуки пальметто.

– Вот ты где! – крикнул голос с другой стороны улицы. – Я думала, ты меня продинамишь.

Я прищурилась, пытаясь разглядеть фигуру на обочине. Наверно, зря я не надела контактные линзы. Носить их постоянно я не любила, а то, что я не надевала их, бегая по утрам, избавило меня от необходимости видеть свое отражение без макияжа в зеркале ванной этим ранним утром.

– Доброе утро, Джейн, – проворчала я. Надеюсь, она понимает, что я отнюдь не в восторге от утренней пробежки. Особенно когда в спальне меня ждет более приятная альтернатива спортивным упражнениям.

Я уже вспотела от одной только мысли о четырехмильной пробежке. Хотя на дворе стояло начало но-ября, а мать-природа дразнила нас прохладными днями, когда нам пришлось вытаскивать шерстяные свитера, ртуть сделала еще один неожиданный скачок. Температура воздуха и точка росы скакнули вверх, как будто лето решило вернуться и еще немножко помучить нас.

Хотя Джейн уже пробежала несколько кварталов по влажной жаре от своего дома на Саут-Бэттери до меня, она почти не вспотела, а ее дыхание было медленным и ровным. Мы только недавно познакомились: в свое время нашу общую мать убедили, что ее вторая дочь, родившаяся через восемь лет после меня, умерла при родах. За эти месяцы мы с Джейн сблизились. Возможно, нашей дружбе способствовало то, что у нас обеих была способность общаться с мертвыми – черта, унаследованная от нашей матери.

– Куда ты хочешь побежать сегодня утром? – спросила она, труся на одном месте. Вид у нее был слишком бодрый.

– Вернуться домой не вариант?

Она засмеялась, как будто я пошутила, и побежала трусцой в сторону Ист-Бэй. Я попыталась догнать ее и наконец поравнялась с ней, пока она бежала посередине улицы. В это время дня куда безопаснее отскакивать от проезжающих мимо машин, нежели подвергать опасности лодыжки, которые можно запросто вывихнуть на старых неровных тротуарах.

– Детектив Райли сегодня бежит с нами? – спросила я, тяжело дыша.

Ее щеки вспыхнули румянцем, и я поняла: вовсе не из-за бега.

– Не знаю. Я неделю не разговаривала с ним.

– Вы поссорились?

– Можно сказать и так.

Ее эмоции как будто подпитывали ее шаги, и она помчалась вперед. Лишь поняв, что оставила меня позади, она притормозила, чтобы я могла ее догнать.

– Что… случилось? – Мне было трудно одновременно дышать и говорить, но я должна была знать. Я познакомила Джейн с детективом Томасом Райли, и с тех пор, как в начале года мы с Джейн вместе с нашей матерью отправили восвояси неуравновешенных духов, населявших ее дом, они были парой.

– Я сказала ему, что хочу открыто помогать людям общаться с их ушедшими близкими. На что он сказал, что это плохая идея, потому что вокруг много чокнутых, которые будут ломиться в мою дверь.

Я искоса посмотрела на нее.

– Странно. Он не испытывал… подобных сомнений… когда спрашивал меня о некоторых из… своих нераскрытых дел.

Недавно я подумывала о сотрудничестве с детективом Райли по делу студентки, пропавшей без вести и исчезнувшей из комнаты общежития Чарльстонского колледжа в 1997 году.

– Это потому, что ты работаешь инкогнито. Я же хочу дать рекламу. Мама сказала, что будет рада поработать вместе со мной. Она считает, что и тебе пора перестать делать тайну из своих способностей и работать с нами.

Сказав это, Джейн снова рванула вперед, но на этот раз я была уверена: это потому, что она не хотела услышать мой ответ. Можно подумать, я могла что-то ответить, когда мои легкие были готовы разорваться.

Упорно труся следом за ней, я свернула налево, на Ист-Бэй и, когда мы приблизились к Куин-стрит, почти догнала ее. Для этого мне пришлось обогнуть кучу гниющего ресторанного мусора на тротуаре, ожидавшего, когда его оттуда вывезут. Я едва волочила ноги: от сильной влажности они стали как будто свинцовыми, дыхание сделалось прерывистым. В животе у меня урчало, и я тут же мысленно просчитала свой маршрут. В попытке самосохранения я свернула налево, на Хейзелл-стрит, даже не мучаясь вопросом, сколько времени потребуется Джейн, чтобы заметить, что я пропала. Взяв курс домой, я побежала в сторону Кинг-стрит, где свернула направо. Заветная цель была все ближе и ближе, и даже мои шаги сделались намного легче.

Заметив на Кэлхуне зеленый свет, я едва не перебежала улицу к «Глазированным пончикам». Я уже была готова к тому, что как только я подбегу к двери, появится Джейн и уведет меня. Вместо этого я вдохнула в себя райский аромат свежевыпеченных пончиков и восхитительный запах кофе, который нежно обнимал меня и приглашал зайти внутрь. На миг притормозив у входа, я глубоко вздохнула и вдруг услышала позади себя чей-то кашель.

Я повернулась, чтобы извиниться за то, что загородила вход, но тотчас замерла, разинув рот. Не потому, что высокий темноволосый мужчина, стоявший позади меня, мог претендовать на звание самого сексуального мужчины по версии журнала People, и не потому, что он улыбался мне не просто со случайным интересом – его темно-карие глаза светились каким-то внутренним весельем. И не потому, что на нем был обтягивающий спортивный костюм для бега, эффектно облегающий мускулистую грудь, а сам он дышал немного чаще, чем обычный пешеход, хотя, как и Джейн, казалось, что он почти не вспотел. Я уставилась на него, потому что видела его раньше. Не только в то утро, и не только в магазине пончиков, но и в городе несколько раз за последние пару недель, когда бегала трусцой по улицам Чарльстона, или же спешила куда-то по делам, или ездила на показы домов по всему городу.

До этого момента, пока мы не оказались всего в считаных дюймах друг от друга, это не казалось мне странным. Чарльстон – маленький город, и нет ничего удивительного в том, что время от времени сталкиваешься с одним и тем же человеком. Но не каждый день. Я моргнула, гадая, что еще в нем привлекло мое внимание. Я поняла, что именно, когда дверь за его спиной открылась и появилась Джейн, раскрасневшаяся и нисколько не раздраженная.

– Я знала, что найду тебя здесь, – сказала она, шагнув мимо мужчины, и встала передо мной. Без сомнения, это была попытка запугать меня. Что довольно трудно сделать, учитывая, что мы с ней одного роста.

Я снова посмотрела на мужчину.

– Вы случайно не родственник Марка Лонго? – спросила я, надеясь, что он скажет «нет». Марк был мужем моей кузины Ребекки, а после того, как он украл идею для книги Джека, стал заклятым врагом моего мужа. Мы все еще не оправились от финансовой и профессиональной подножки, которую Марк подставил Джеку. Кроме того, Марк был занозой в заднице нашего коллективного благополучия, поскольку в настоящее время пытался вырвать у нас согласие на съемки фильма в нашем доме на Трэдд-стрит, фильма по роману, идею которого он украл у Джека. Вот такой наглый, самоуверенный тип. Тот факт, что когда-то я встречалась с ним, также не вызывал у Джека симпатии к нему.

– Родственник, – сказал он, и на миг в его глазах промелькнула тень. – Я Энтони Лонго, младший брат Марка. А вы Мелани Миддлтон, – добавил он и протянул мне изящную руку.

– Теперь я Мелани Тренхольм, – поправила я его и немного поколебалась, прежде чем ответить на его рукопожатие.

Он улыбнулся.

– Не волнуйтесь. У нас со старшим братом общие только фамилия и наши родители. – А вы, две красивые женщины, – сказал он, повернувшись к Джейн, – должно быть, родственницы. Двойняшки?

Я была готова улыбнуться комплименту, но все же сдержалась. Поскольку не сомневалась: он уже точно знал, кем мы приходимся друг другу. У Энтони Лонго с братом общим было не только происхождение и фамилия.

Джейн протянула ему руку. И, прежде чем я успела зажать ей рот, она заявила:

– У вас очень темные волосы. Каштановые. – Она быстро моргнула и опустила руку. – Я хотела сказать… да, у вас есть волосы. Что ж, приятно познакомиться. – Ее лицо стало пунцовым. – Я принесу нам кофе с пончиками, – сказала она, повернувшись ко мне.

– Извините, – сказала я, глядя ей вслед. – Моя сестра Джейн не имеет большого опыта общения с противоположным полом. Она бывает косноязычна, когда имеет дело с привлекательными мужчинами.

Энтони засмеялся глубоким, грудным смехом.

– Тогда я принимаю комплимент.

Я отступила назад, чтобы увеличить расстояние между нами и позволить какой-то паре войти в магазин. Боже, как мне хотелось возненавидеть его с первого взгляда, но я не спешила, поскольку в нем было что-то симпатичное. Он был галантен, как и Марк, но без той слащавой самовлюбленности, которую Марк источал каждой своей клеточкой. Я встретила прямой взгляд Энтони.

– Вы бежали следом за мной?

Энтони сделал большие глаза. Интересно, я и вправду застала его своей откровенностью врасплох или он просто притворяется?

– Может, лучше сядем и поговорим? – предложил он вместо ответа.

Затем протянул руку к столику на тротуаре, и я пошла впереди.

Мы сели как раз в тот момент, когда подошла Джейн с пакетом и двумя стаканчиками кофе. Энтони тотчас встал и взял у нее кофе, а Джейн прижала к себе пакет с пончиками.

– Вы не едите пончики? – спросила она у Энтони и быстро покачала головой. – Я имею в виду, я не дам вам пончиков.

Он тепло улыбнулся. Меня же так и тянуло пнуть его и сказать, что никакая смазливая внешность и обаяние ему не помогут.

– Дома меня ждет вкуснейший протеиновый коктейль, так что все в порядке, спасибо.

– Она не поделится, – выдавила Джейн, еще крепче прижимая к себе пакет. Похоже, нам еще придется поработать над развитием навыков социального взаимодействия с мужчинами. Мне казалось, что ее отношения с Томасом Райли были хорошим знаком того, что она излечилась от своей патологической неловкости, но, похоже, я ошибалась. Очевидно, ее опыт ограничивался только Томасом, а сейчас перед ней был другой мужчина.

Улыбка Энтони слегка померкла. Он вопросительно взглянул на меня, словно нуждаясь в подтверждении того, что Джейн его не укусит.

– Похоже, она имеет в виду меня. Я ни с кем не делюсь своими пончиками, и если кто-то попытается их взять, он рискует потерять палец, – сказала я и даже не улыбнулась, пытаясь показать ему, что не шучу.

Выжидающе глядя на пакет, я сделала глоток кофе. Но Джейн крепко прижимала пакет к груди. Похоже, она решила использовать пончики в качестве своеобразного залога, пока я не закончу пробежку.

– Итак, – сказала я, – почему вы меня преследовали?

Энтони приподнял бровь.

– Преследовал? Едва ли. Скорее, искал возможность подойти к вам, чтобы никто из ваших друзей, родственников или коллег не заметил. Это очень сложно сделать. Вы – движущаяся цель.

Я огляделась по сторонам. Какое счастье, что мы в общественном месте и что со мной Джейн. В моей голове уже начали звенеть колокола тревоги, те же самые, что звонили, когда Софи или мой мастер на все руки Рич Кобилт хотели со мной поговорить. Обычно это предвещало нечто малоприятное – вроде жуков-древоточцев в досках пола столовой – и всегда что-то такое, чего я не желала слышать, например, стоимость ремонта.

– Так почему вы хотели меня видеть? – спросила я.

– Я хочу заключить с вами уговор.

– Уговор? – повторила Джейн.

Энтони подался вперед.

– Возможно, вы в курсе, а может, и нет, что я владею плантацией Магнолия-Ридж, или, как ее сейчас называют, Галлен-Холл. Раньше она принадлежала семье Вандерхорст, той самой, что когда-то владела вашим домом на Трэдд-стрит. Еще в двадцатых годах ее приобрел на аукционе мой дед, но вскоре после этого продал, а несколько лет назад ее купил Марк. Если вы помните, мой дед – тот самый человек, останки которого нашли под вашим фонтаном.

Как будто такое можно забыть! Я застыла, стараясь не вспоминать грозного призрака Джозефа Лонго и не думать о том, что его тело было похоронено в моем саду вместе с телом бывшей хозяйки, Луизы Вандерхорст.

– Понятно, – сказала я, не зная, к чему он клонит, но будучи совершенно уверена в том, что мне не хочется двигаться в этом направлении.

– Возможно, вы также помните, что несколько лет назад мы с Марком, основали винодельню на участке вокруг плантации.

– Смутно припоминаю.

Тревожные колокола зазвучали еще громче. Джек недавно прочел мне – не без злорадства – статью в «Пост энд курьер» о том, что некий член семьи Лонго обвиняет Марка в мошенничестве и грозит ему судебным иском.

– Так вот, мой дорогой брат прекрасно знал, что земля не годится для виноградника. Более того, он скрыл от меня этот факт, когда сказал, что готов великодушно продать мне свою долю, – мол, для меня это будет крайне выгодная сделка. – Энтони машинально сжал кулаки. – Выгодная сделка на бесполезной земле.

– Как некрасиво с его стороны, – сказала Джейн тоном, похожим на тот, которым она говорила, когда разнимала близнецов. Или гасила споры между Джеком и мной. В конце концов, она же профессиональная няня.

– Можно сказать и так, – согласился Энтони, одарив Джейн благодарной улыбкой. Она покраснела и восстановила неторопливое дыхание.

– Но какое отношение это имеет ко мне? Он женат на моей кузине, но мы не близки.

– Знаю. Вот почему я подумал, что нам нужно поговорить. – Он наклонился очень близко ко мне. – Похоже, у нас обоих своя претензия к моему брату.

– Неужели? Если вы имеете в виду карьеру Джека, то он только что подписал новый контракт на написание двух книг и усиленно работает над новой. Марк поставил нам подножку, но это дело прошлое.

– Разве? Мне казалось, Марк задумал снять свой фильм у вас дома.

– Верно. И я полагаю, Джек сказал ему, куда ему идти с этой его идеей.

Энтони довольно улыбнулся.

– Не сомневаюсь, что так оно и было. Мне ни разу не доводилось встречать вашего мужа, но я наслышан, как Марк разглагольствует о нем, чтобы понять, что они отнюдь не друзья.

Джейн покашляла.

– Можно сказать и так, – сказала я. – Именно поэтому мы оставили прошлое в прошлом и движемся вперед.

– Как жаль, что Марк не в курсе.

Теперь тревожные колокола звонили так громко, что я была уверена: в ресторане все их слышат.

– Что вы имеете в виду?

Энтони наклонился еще ближе.

– У Марка много… связей. Он имеет большое влияние, в том числе в издательском мире. Новый договор Джека может оказаться не таким уж железным, как вы думаете.

– Это смешно, – процедила я сквозь зубы. – Он подписал его и получил аванс. Сейчас он работает над книгой, и у его издателя большие планы на этот счет.

Энтони медленно покачал головой.

– Марку все равно. У него есть… способы получить то, что он хочет.

– И чего же он хочет?

– Ваш дом.

– Мой дом? Мы его не продаем. И не собираемся. Мы вложили в него слишком много средств, чтобы расстаться с ним.

Я вспомнила призрак Луизы Вандерхорст, которая наблюдала за нами, вспомнила запах роз, предупреждавший нас о ее присутствии. Вспомнила старого Невина Вандерхорста, завещавшего мне этот дом, зная, что, пока я жива, мы с домом должны быть вместе. Или, как сказал Джек на нашей свадьбе, возможно, даже дольше.

Энтони улыбнулся, но я не назвала бы эту улыбку дружеской.

– Скажите мне, Мелани. Вам хватало бы денег, если бы не доходы Джека? Я уверен, он получает гонорары за свои предыдущие книги, но без новой книги продажи его старых книг падают, не так ли?

Я подумала о том, как ради сохранения дома нам пришлось занять денег у Нолы, у которой было несколько прибыльных продаж авторской музыки. Это была ссуда, и мы еще не вернули ее.

Я хотела было сказать «нет», но Джейн пнула мою ногу под столом.

– Это не ваше дело, – медленно произнесла она, словно хотела убедиться, что правильно выбирает слова.

– Верно, – согласилась я. – Это не ваше дело.

Я встала. Джейн последовала моему примеру. Энтони отодвинул стул и тоже встал, преграждая нам путь к двери.

– Что, если скажу, что могу помочь вам переиграть Марка и в то же время заработать хорошие деньги?

– Что вы имеете в виду?

– Марк нашел нечто, что убедило его в том, что в мавзолее на кладбище Галлен-Холла спрятано нечто ценное. Но он не может получить туда доступ.

– Почему? – спросила я, хотя при упоминании мавзолея я поняла, почему.

– Я знаю, что вы можете говорить с мертвыми, – едва слышно произнес он.

Джейн тихо ахнула, а я смерила Энтони недовольным взглядом.

– Не знаю, где вы это слышали…

– Конечно, от Ребекки. Я знаю, что во сне к ней приходят предчувствия, – она даже рассказала мне о тех, которые касались меня. Но она сказала, что ваши способности гораздо сильнее, что вы действительно можете разговаривать с мертвыми.

– Боюсь, она ошибается. – Чтобы обойти Энтони и получить доступ к двери, я придвинула свой стул к столу и увидела, как Джейн делает то же самое. – Мне пора. Извините, ничем не могу вам помочь.

Мы успели пройти всего несколько шагов, когда он за нашей спиной сказал:

– Я слышал о цистерне в вашем саду за домом… о том, что несколько аспирантов, назначенных проводить там раскопки, отказываются туда возвращаться. Мне было любопытно, поэтому я кое-где покопался. Вы знаете, откуда взялись кирпичи?

У меня по затылку пробежал холодок. Я вспомнила призрак человека на фотографии: он стоял у края зияющей дыры, держа в руках что-то вроде ювелирного украшения. Вспомнила я и ту угрожающую ауру, которая наполнила мой дом и двор с тех пор, как была обнаружена эта цистерна.

– Нет, – сказала я, и мой голос чуть дрогнул. – И мне все равно.

Мы уже подошли к двери, когда Энтони крикнул нам:

– Они из старого мавзолея на кладбище Галлен-Холл. Я думал, вам будет интересно знать. Так, на всякий случай.

Я повернулась к нему лицом.

– На какой такой всякий случай?

– На тот, если вы что-нибудь найдете… неожиданно в вашей цистерне.

Джейн толкнула дверь и легким толчком в спину выставила меня на теплый утренний воздух. Я обернулась, чтобы посмотреть, пойдет ли Энтони за нами, и поймала себя на том, что таращусь в стеклянную дверь магазина. Только вместо собственного отражения я отчетливо увидела в ней призрак джентльмена в старомодном галстуке и пиджаке, который смотрел на меня пустыми черными глазницами.