Душа пламени

Глава 22

Шелест листвы… Яростный жар палящего солнца… Детский смех и вдовий плачь… Бурный поток горных рек, и умиротворенная гладь озер… Я была везде и одновременно нигде, сливалась со стихиями, ласкала легким ветерком кроны деревьев, трепала косы юным девами, поднимала пыль на дорожных тропах, ярким пламенем танцевала в ночных кострах усталых путников, студеным дождем проливалась на страдающие от зноя поля. Я была… Миром… Любовью… Жизнью… Смертью.

Всепоглощающее счастье вырвавшейся из оков души. Да и души ли? Была ли когда-нибудь душа у человеческого тела маленькой цыганки, умершей еще в утробе матери? Вероятно нет. Лишь я, яркий огонек, частичка мирового костра, щедро подаренная Божественным Отцом, Повелителем Огня. Не душа, нет, чистая стихия, занявшая пустой сосуд, любящая дочь, во всем послушная воле Отца. Он наказал прожить жизнь человека, а после вернуться в пламя, и вот теперь… Свободна… Наконец-то свободна! Счастлива ли? Людские понятия. Лишь они любят давать имя всему, что видят. Знала ли я раньше, что такое счастье? Или грусть? Не знаю… Не помню… Могут ли стихии вообще чувствовать, испытывать эмоции? Любить? Почему вообще так важно — любить? Нет, не так. Почему это важно именно мне? Неужели связь с телом еще не ослабла? Но нет, той прочной тонкой нити больше не существует, истончилась, исчезла, даровав свободу. Так почему же тянет назад? Почему хочется вернуться, посмотреть, убедиться, что у них все хорошо? У тех, кто остался рядом с ней… С ней? Со мной! А кто я? Стихия, огонек, искорка из пламени Отца, Эллирия… Нет, так звали ее, ту, что осталась лежать, ту, что звалась человеком, Драйгом, ту, что была скованна телом, обречена ходить по земле. Она не я, всего лишь тело. Или нет? Почему тогда так больно? Почему хочется вернуться? Всего лишь взглянуть… Лишь взглянуть…

Ужас, ненависть и боль. Ими пропитался даже воздух, сгустившийся над поляной и людским городом. Люди — это все объясняет. К чему быть жестокими, ради чего уничтожать то, что таким трудом создавалось богами? Зачем топтать жизнь, убивать, причинять боль? Все ради чувств, тех самых чувств, власть которых еще не отпустила меня. Иначе, зачем бы я вернулась? Посмотреть, как умирают люди? Мне нет до них дела. Ради чего они бьются? Ради чего проливают кровь на истоптанную траву? Ведь ей тоже больно. Неужели не слышат, как плачет Природа? Неужели не ощущают мольбы о мире? Люди… Жаждущие власти, ненасытные оболочки, с прекрасными запертыми душами внутри. Душами, захлебывающимися в отчаянном крике, душами, не желающими убивать, душами, не имеющими права выбора. А я? Я тоже была такой?

Понимание пришло не сразу. Спасибо тебе, Отец, за подсказку, спасибо за совет и благословение. Спасибо. Теперь я знала ответы, теперь знала, что делать дальше. Теперь знала.

Боль. Казалось, все тело состояло из огромного сгустка боли, но я терпела, до крови закусив губу. Не время. Еще не время. Это лишь кажется, что умирать больно, но нет, по-настоящему больно — рождаться, плести нить души, делать первый вдох. Заново. А делать все это беззвучно — вдвойне больнее. Но так надо, еще не время миру знать, что я жива, еще не время, но оно придет, и совсем скоро.

А пока рядом со мной пировала Смерть. Она пропитала все вокруг, кровью оросив землю, ужасом наполнив сердца людей, ненавистью затмив разум. Бойня. Крики, стоны, плачь — все слилось в один монотонный гул, терзающий уши, пытающийся проникнуть в душу, чтобы испепелить, уничтожить надежду, заменив обреченностью. Вот только души у меня не было, не бывает ее у порождений стихии.

Первый вдох дался тяжело, зато потом стало легче, настолько, что через пару секунд, смогла открыть глаза и осмотреться. Шатра не было — сгорел со всеми вещами и теперь догорающим кругом лежал вокруг моего обнаженного тела. Сердце тревожно сжалось, но нет, людей рядом не было, никому не причинил вреда мой огонь, никого не тронул. Пока. Еще не время, но оно обязательно придет, а пока надо подняться. Где-то неподалеку были люди, я чувствовала их страх, боль и надежду. Цыгане. Совсем рядом, в лесу, мне даже не пришлось бы долго идти. Но не они заставили меня вернуться, а те, кто находился за городскими стенами.

Медленно поднявшись, покачнулась, едва устояв на ослабших ногах. Слабое тело. Слабое… Но мое по праву! А свое я никому не уступлю. Ведь кто я? Вольная цыганка, Драйг, смешная герцогиня, не умеющая даже пользоваться столовыми приборами, чистое пламя, маскирующееся под человека, жена истинного повелителя. Мужчины, который, если его не остановить, уничтожит весь мир.

Огляделась вокруг в поисках одежды, хоть чего-нибудь позволившего бы прикрыть наготу и, наткнувшись взглядом на женское тело, без душевных терзаний сняла пропитанное кровью платье.

Чего добивался Валиант, провоцируя Драйгов? Власти? Нет, власть у него и так была в руках, этого человека интересовала исключительно месть. Он смаковал ее, как нектар, упивался страданиями двух правящих династий. Любовь порой делает нас глупцами, а любовь к собственным детям и горечь потери — доводит до края безумия. Я знала его горе, чувствовала огонек боли в его груди, но понять… Не он один утратил близких, не он один окунулся в пучину отчаяния, но лишь он с легкостью поставил на кон множество жизней, не задумываясь о цене. Но время… Оно скоро придет. Время платить по счетам, время исцелить раны мира, залечить кровоточащие язвы, усмирить враждующие народы.

Меня заметили не сразу, позволив вдоволь налюбоваться сражением. Было бы чем любоваться. Истерзанные тела, земля, пропитанная кровью, обезумевшие от горя и ужаса женщины, рыдающие дети. И те, кто с непонятным для меня отчаянием, жаждой мести и ненавистью калечили друг друга. Люди… Они заранее были обречены. Что значит сила человека по сравнению с мощью Драйга? А Драйга, объединившегося с тьмой? У них не было даже шанса, и они это знали, понимание отражалось в глазах, во взглядах, полных решимости как можно дороже продать свою жизнь. Они защищали свои дома, семьи, близких, разжигая внутри искорку ненависти, грозящую перерасти в пламя чистейшей тьмы. Ведь что такое тьма, как не ненависть и злоба, отчаяние и горечь. Равнодушие.

До стены добраться не составило труда. Не знаю, что видели во мне воины, но подходить не решались, а случайно налетевшие мчались со всех ног прочь. Мне же было все равно, ведь не они заставили вернуться в этот хаос, не за них болело сердце. Но его нигде не было. Мне хватило взгляда, чтобы понять, что Диллан был уже за городскими стенами, и от этого стало еще тревожнее. Нет, не тревога, безумный страх потерять любимого, слепое отчаяние от того, что не можешь прикоснуться, обнять, облегчить страдания и яростная, разрывающая сердце боль от невозможности нащупать связь. Тоненькую ниточку, протянувшуюся между нашими душами, помогавшую ощущать друг друга на любом расстоянии. Ее не было, видимо прервалась с последним ударом моего сердца. Но ничего, она вернется, как вернулась жизнь в это тело, как все возвращается на круги своя. И это правильно.

Тела… Тела… Тела… Искореженные, окровавленные, разорванные на части. Они были повсюду, и я ошиблась, решив, что в самом городе будет по-другому. Люди. Как же они жалки, как же зависят от власти и стремления поглотить, поработить друг друга. А Драйги, разве они лучше? Те, чья задача защищать — столь же яростно истребляли любого, кто встанет на пути. И ради чего? Ради чего все это? Ради чего льются реки крови, ради чего рыдают невинные души?

Меня не задерживали, позволяя медленно продвигаться к цели, туда, где я чувствовала своего обезумевшего мужчину. Замечали, конечно, но нападать или же подходить не пытались. Люди шарахались в стороны от одного взгляда, а Драйги застывали пораженными статуями, чтобы в следующий момент отступить и опустить оружие. Все верно, одни недоумевали, как я могла выжить, вторые же просто боялись. Глупые, разве может Природа причинить зло? Не троньте меня, и я не трону вас. Но они не знали, слишком ничтожны в своих убеждениях и своей правде, слишком ограничены в познаниях. Да, они меня боялись, точнее не меня, а огня, отражавшегося в моих глазах.

Наверное, это действительно жутковато — бледная одинокая растрепанная девица с отражающимися искорками пламени в глазах, спокойно переступающая через трупы и уверенно движущаяся вперед, несмотря на слившихся в поединках воинов, окружавших ее со всех сторон. За кого они меня приняли? Смерть? Возможно. Вот только смерть несла не я, а они сами, я же старалась подарить жизнь и еще один шанс этому миру. Так велел Отец, даруя мне невероятный подарок — выбор.

— Это невозможно! Ты мертва! Я сам видел, как ты подохла!

Резкий окрик привлек не только мое внимание, остановив на миг сражение и заставив обернуться более десятка воинов. Люди и Драйги застыли, отскочив друг от друга, и устремили взоры на того, кто заступил мне проход и с ненавистью во взгляде выставил меч. А вместе с ним скалилась и тьма, смотря на мир сквозь прорези чужих глаз. Скалилась, недоумевала и ненавидела за возрождение не хуже ее носителя.

— Как?! Как ты могла выжить?!

Окровавленное лицо вызывало отвращение, но меня это не смущало, куда противнее было ощущать тьму, ореолом клубящуюся вокруг него. Тошнотворную ауру ненависти, алчности, порока и грязи. Да, именно грязи, соприкоснувшись с которой хочется вымыться, лишь бы избавиться от налета скверны.

— Молчишь? — Наемник оскалился, а взгляд его внезапно зажегся предвкушением.

Чего? Моей смерти? Он до сих пор не понял, что не справится со мной. Раньше — возможно, но та девочка, что не умела пользоваться дарованной ей с рождения силой, действительно умерла, она познала свою истинную суть и изменилась, переступив точку невозврата. Она бы не убила, а я… Мне не важен был стоящий передо мной мужчина, он был помехой на пути к истинной цели, и если придется, я не посчитаюсь с его жизнью, в какой-то степени сделав благое дело и отпустив на волю замученную душу, томящуюся во власти тьмы. Однако… Чем бы тогда я отличалась от людей? Разве имела право отнять жизнь?

Этот Драйг… Не он ли с хладнокровным спокойствием подписал смертный приговор моему мужчине? Не тот ли это одержимый, после осмотра которого Кроун оставил умирать в таверне собственного сына? Я молчала, разглядывая того, с кем судьба уже однажды столкнула нас в прошлом. А он все больше закипал от ярости, готовясь наброситься на меня в любую секунду. Было ли мне страшно? Нет. Он не сможет причинить мне вреда, слишком слаб в своей злобе, слишком слаб для моего огня.

— Миледи…

Пораженный шепот справа и мелькнувшая тень, превратившаяся в Драйга, заслонившего меня от наемника. А потом еще одна… и еще… Меня взяли в кольцо трое Проклятых, готовых защищать до победного, немного шокированные, но в то же время буквально окрыленные новостью о моей невредимости. В груди потеплело от благодарности за самоотверженность, а переулок, где мы находились, осветило пламя, образовав ровный круг, отделивший нас от четверых одержимыъх и парочки людей. Впрочем, спустя мгновенье людей не стало — упали сломанными куклами, истекая кровью. Наемникам не нужны были свидетели.

— Что происходит? Миледи, этот огонь…

— Мой, — мне понравился мой голос, тихий, глубокий, он отразился от стен домов, донесся до каждого в переулке. — Не бойтесь, он не причинит вам вреда.

Драйги промолчали, однако напряженные взгляды, которыми быстро перекинулись мужчины, были красноречивее любых слов. Они не понимали.

— Тварь! Думаешь, это тебе поможет? — презрительно усмехнувшись, наемник кивком головы указал на яростно потрескивающее пламя и демонстративно крутанул в руке меч. — Или надеешься на них? — столь же презрительный взгляд на напряженных Драйгов. — А может, ждешь своего райта? О да… Ты же к нему так спешишь, не так ли? Только его ли найдешь? Думаешь, это побоище начали мы? Нет, мразь, это все твой несравненный муженек, слетел с катушек и от хваленых принципов остался лишь пшик. Ну так что, все еще хочешь его найти?

Он явно забавлялся, внимательно следя за моей реакцией. А я… Я осталась абсолютно спокойной, запрятав эмоции и мысли настолько глубоко, как только смогла. Не время сейчас, совсем не время. Разве я не знала, ради чего решила вернуться? Разве не понимала, с чем предстоит столкнуться? Знала и сделала свой выбор. Так неужели теперь отступлю, на радость обезумевшему убийце, неужели доставлю ему такое удовольствие — наблюдать за моими страданиями? Ни за что. И пусть в душе я ненавидела насилие, пусть все мое естество восставало против того, чтобы вновь принять того, кто несет хаос и смерть всему живому, но… Он мой муж и без меня пропадет, поддастся тьме, затопив мир в реках крови.

От меня ждали реакции. Причем не только ненавидящий меня мужчина, но и защищавшие Драйги, даже от стоящих позади одержимых я ощущала волны напряжения и интереса. Не нападали, пока нет, играли отведенные им роли, выжидая подходящий момент.

А я улыбнулась, позволив огню вспыхнуть ярче. Нет, я не позволю себе сдаться, не позволю отнять надежду и лишить себя надежды.

— Отступись. Ты совершаешь ошибку, поддаешься той, для кого все вы лишь марионетки.

— Заткнись!

— Задела? — я рассматривала его, чуть склонив голову на бок, прекрасно понимая, что довожу до предела, до края, провоцирую. Но так было нужно. Он мешал, отнимал драгоценное время, и с этим пора было заканчивать. — Правда всегда болезненна, не так ли? Неужели вы думаете, что тьме есть до вас дело? Она соблазняет, дает иллюзию силы, видимость власти, однако это обман. Что ты получил, поддавшись на ее уговоры? Стало легче? Избавился от боли? Вы лишь жалкие подобия Драйгов, монстры без души, вы никто.

— Никто, говоришь? Ну а ты? Кто ты такая? Обуздала стихию и почувствовала себя всесильной, уже забыла, как лежала под Элазаром, шлюха? Как плакала от страха…

— Заткни свой поганый рот!

— Не надо, — мягко коснувшись одного из своих защитников, я вновь улыбнулась. — Он не стоит ярости, разве вам его не жаль? Столько ненависти…

— Тварь!

Довела. Перед глазами все смешалось, едва наемник бросился на нас в явной попытке достать меня. Они двигались молниеносно, так быстро, что разглядеть, что происходит за пределами огненной стены я не могла. Поэтому просто присела и обхватила колени руками, закрывшись в коконе пламени. Пробиться ко мне не могли, однако от меча или стрелы даже стихия не спасла бы, поэтому я не шевелилась, доверившись Драйгам. Та, кем я была раньше боялась, она застыла от ужаса, прекрасно понимая, что наемников больше, а мои спутники в силе не сравнятся с Дилланом, способным в одиночку выстоять простив целого отряда. А другая часть, та, которая взяла бразды правления над телом в свои руки, хладнокровно ждала момента, чтобы продолжить путь. Ей были безразличны судьбы этих существ, для нее главной целью был райт, чей яростный, полный боли огонь она ощущала еще очень далеко отсюда.

Надо поспешить, успеть предотвратить катастрофу, образумить людей, примерить народы. Иначе все напрасно, иначе боги отвернуться от этого мира, иначе конец всему.

— Вы в порядке?

Подняв голову, я оглянулась, заметив сквозь пелену огня Драйга, с беспокойством вглядывающегося в мой силуэт. Один — больше никто не выжил. Сердце сжалось от боли, но я была сильнее эмоций. Не время, не сейчас. Я оплачу их потом.

— Где он?

— Во дворце, — Драйгу не потребовалось объяснять, про кого я спрашивала.

— Идем.

Пламя послушно погасло, позволив приблизиться к мужчине, и, не сговариваясь, он подхватил меня на руки, помчавшись вперед, прекрасно понимая, что мое присутствие там необходимо. А я мысленно поблагодарила за то, что не стал отговаривать.

Пара минут показались годами, однако когда я почувствовала под ногами землю, невольно пожалела о своем решении жить вопреки всему. Что же ты наделал, любовь моя? Неужели моя жизнь стоит всего этого? Неужто какая то девчонка достойна того, чтобы за нее пролилось столько крови, оборвалось столько жизней? Смогу ли я простить тебя после этого? Смогу ли смотреть как раньше? Увы, ответа я не знала. Возможно позже, но сейчас, глядя в безжизненные глаза раскиданных во внутреннем дворе дворца людей, не могла заставить себя сделать и шага.

Как же мы ошиблись, любовь моя. Я — когда ввязалась в эту авантюру, ты — когда поставил мою жизнь выше других.

— Ваша светлость… Эллирия, надо идти.

Надо. Резко выдохнув, я решительно пошла дальше, стараясь не смотреть вокруг. Я должна это пережить, обязана выдержать этот груз вины, чтобы не стало хуже. А хуже непременно будет, если не остановить Диллана.

Лишь на мгновение замерла, узнав одно из тел, и едва не задохнулась от новой вспышки боли. Ронул. Как? Почему он не остался с табором? Почему пошел за райтом, зная сколь не равны силы? Ответ я знала, и это знание жгло душу яростным пламенем, терзало сердце раскаленным железом. Мстил за меня. Так стоило ли жить?! Стоило ли вновь ступать по этой земле, когда на моих руках столько крови?! Боль? О нет, то, что горело во мне, было в сотню раз сильнее, вина, с которой теперь предстояло жить каждую минуту. В этом было мое проклятие, наказание за то, что не оставила это тело, обреченное еще во младенчестве. Игры богов порой слишком дорого обходятся простым смертным.

Драйг молчал, видимо тоже узнав того, чью ледяную руку я держала в своих ладонях, поглаживая и собираясь с силами, чтобы отпустить уже навсегда. Не мешал, хоть и знал, сколь быстро истекает время. И за это я была ему благодарна.

— Как тебя зовут?

— Сорг, миледи.

— Я не миледи, Сорг, не достойна этого.

— Не говорите так.

— Пошли.

Казалось замок вымер. Да в принципе это было недалеко от истины. В давящей тишине ночного двора мы шли беззвучно — я босая, не чувствующая холода, и мужчина, ступавший бесшумно. И от этой тишины хотелось завыть. Но я шла, не позволяя эмоциям захватить власть над разумом. Вдоль огромного здания, надеясь услышать хоть звук.

Услышала. Правда, не то, что хотелось бы.

— Что там? — остановившись перед очередным поворотом, я замерла, прислушиваясь к крикам и лязгу оружия.

— Парк.

Парк? Я всегда любила парки, но видимо теперь возненавижу.

Медленно, заранее боясь того, что увижу, я прошла вперед и вновь замерла, с ужасом глядя на бойню, в центре которой кружился мой райт. Все было как в тот раз, когда на нас напали наемники, когда я впервые поняла, кем на самом деле является Диллан. Хотя нет… Все было в тысячу раз хуже.

Он стоял посреди живого лабиринта, когда то украшавшего великолепный, а теперь искореженный парк, безоружный, спокойный, окровавленный. Руками, которыми еще недавно так нежно ласкал мое тело, он теперь разрывал на части людей, защищавших свой дом. Зачем ты так, любовь моя? Неужели забыл, кто на самом деле являлся нашим врагом? Неужели забыл, ради чего все затевалось? Забыл. А может просто не захотел понять и вспомнить, погрузившись в пучину боли.

— Диллан… Диллан…

Голос мне отказал, как и тело, мешком осевшее на землю. Ноги уже не держали, предательски подогнувшись, а из глаз покатились слезы. Так нельзя! Я не могла сейчас сдаться! Только не сейчас!

— Диллан! — вместо крика шепот. Но он не услышал.

Зато услышал тот, кто был ближе и в следующий момент меня встряхнули так, что голова мотнулась из стороны в сторону, и я застонала, прикусив язык и ощутив кровь во рту. Как ни странно, именно это заставило меня очнуться.

— Лира… Лира! Живая! Девочка моя!

Я утонула в медвежьих объятиях, задохнулась от мимолетной радости, такой неуместной на этом пиршестве смерти. Кайр. Слава богам, жив и здоров.

— Но как?! Ты… Выпорю! Как только выберемся отсюда — непременно выпорю! — такие родные и любимые глаза полыхали болью и облегчением, а я не могла вымолвить и слова, позорно разрыдавшись. — Девочка моя, ты даже не представляешь, что я пережил, когда узнал о твоей… — Он не договорил, резко втянув в себя воздух. — Но что ты тут делаешь?! Немедленно уходи! Сорг!

— Нет! — Пусть с трудом, но мне все же удалось справиться с собой. Не время! В голове тут же привычно прояснилось, а на смену боли пришла сосредоточенность и ровное непоколебимое пламя, отразившись, судя по изумлению Кайра, в глазах. — Исполняй свой долг, Сорг, твое место там.

— Немедленно отведи ее…

— Сорг, — проигнорировав наследника, я обернулась к застывшему мужчине, явно решающему, как поступить. — Ты ведь знаешь, где будешь более полезен.

— Я приказываю!

— Да, миледи.

Коротко кивнув и не решившись взглянуть на наследного принца, Драйг исчез, появившись уже в самой гуще сражения. А я мельком взглянула на словно окаменевшего друга.

— Ты ведь понимаешь, что подписала ему смертный приговор? — голос мужчины буквально звенел от ярости.

— Мы все здесь смертники, не надо лишать никого права выбора. Что вы натворили, Кайр? Для чего все это? Месть?

Я не отрывала взгляда от мужа, стремительно увеличивающего число жертв. Хотелось отвернуться, убежать, забиться в самый темный угол и закрыть глаза и уши, представить, что ничего этого на самом деле не было. Но этого я не заслужила. Никто из нас не заслужил.

— Как ты допустил такое?

— Они спровоцировали.

— Моей смертью? — против воли в голосе послышалась горечь. — Что стоит моя жизнь, Кайр? Тебе ли ни знать, что жизнь одного человека не стоит войны? Что будет дальше? Вы об этом подумали?

— Лира…

— Молчи. Хотя нет. Что с правящей семьей?

— Живы. Их успели вывезти.

— А они? — я указала на сражавшихся, где среди одержимых находились и люди.

— Как оказалось у Валиана достаточно приспешников. Его самого пока не нашли.

А вот это уже паршиво. Да что там, наш род был в полном дерьме, а вместо того, чтобы что-то делать у одного идиота снесло крышу! Огонь в душе яростно вспыхнул, в ответ на мои эмоции. Я хотела его остановить? Хотела добраться, чтобы успокоить и погасить пожар ненависти? Появиться, обнять, прижаться к любимому телу и сказать, что жива? Да я собственноручно придушу этого взбесившегося мстителя!

— Куда ты? — Мгновенно подобравшись, Кайр заступил дорогу, не двусмысленно намекая, что на поле битвы не пустит.

— Промыть кое-кому мозги.

— Не будь идиоткой, ты сама должна понимать, что это опасно.

— Отойди, Кайр.

— Ты. Никуда. Не. Пойдешь! — четко, буквально по слогам прорычал Драйг.

И отшатнулся, изумленно уставившись на мое лицо. Нет, дорогой, прости, но на этот раз ты меня не удержишь. Миг и вокруг мужчины взметнулось пламя, до этой минуты отражавшееся лишь в моих глазах. Еще секунда и в его взгляде мелькнуло понимание и такое отчаяние, что мне на мгновенье стало стыдно за то, что не послушаюсь, вновь заставлю переживать за себя, причиню боль. Но мгновенье прошло и, развернувшись, я побежала вниз по ступеням, слыша за спиной отчаянный крик того, кто стал мне братом.

А едва оказалась на земле поняла, что самостоятельно до райта не доберусь — он находился слишком далеко, а я не настолько самонадеянна, чтобы лезть в гущу схватки. Огонь может спасти от людей, но не от оружия, а воскреснуть вновь я уже не смогу. Оставалось лишь одно, не менее рискованное, но ничего лучше я, увы, придумать не могла.

— Диллан!!! — Мой крик потонул в рокоте боя, но я не сдавалась. — Диллан!!! Ваша светлость, чтоб тебе пусто было! Диллан!

Вокруг звучала какофония из стонов, лязга метала и криков, с такого расстояния мой зов невозможно было расслышать, но… Он замер, окаменел, держа в руках отчаянно дергающегося человека, на которого я старалась не смотреть, и обернулся, напряженно вглядываясь в полумрак ночи, освещенный факелами. Окинул взглядом парк и застыл, едва нашел меня. Я не могла видеть выражение его лица, но, чтобы знать, что сейчас испытывал райт, мне не нужны были глаза. Я чувствовала его. Даже без связи, что оборвалась с моей смертью, я ощущала его как себя. Он не верил. Не мог поверить в то, что это действительно я, пытался ощутить связующую нить и не находил. Ведь он видел, как я умерла, чувствовал тот момент, когда мое сердце перестало биться, и теперь не мог поверить своим глазам.

А я внезапно поняла, что совершила огромную ошибку. Но убежать уже не успела.

— Кто ты?!

Горло пронзило болью, когда сильная рука приподняла меня над землей, не позволяя сделать вдох. Хотела привлечь внимание мужа? Что ж я добилась успеха.

— Решили посмеяться? — прорычал тот, к кому я так спешила, удерживая на весу одной рукой. — И как, весело?

Глаза застилала кровавая пелена, а сознание поплыло. Глупая ты, Эллирия, какая же ты глупая. Чего добилась, позвав его, почему не подумала о том, что все может сложиться не так, как планировалось? Воскресла, чтобы вновь умереть, но уже от рук возлюбленного. Какая ирония. А я ведь была уверена, что узнает… Не узнал. Лишь разозлился еще сильнее.

— Думала сможешь обмануть меня, тварь?!

Таким райта я еще не видела. Никогда прежде на меня он не смотрел с такой ненавистью, исказившей любимые черты, никогда в глазах его я не видела презрения и всепоглощающую жажду расправы. Расправы надо мной. Это больно. Больно настолько, что из глаз потекли слезы, стекающие на его ладонь, а силы на то, чтобы бороться закончились. Не узнал… Не поверил… Все напрасно? Видимо. Так чего он ждал? Почему не сверул шею, как многим до меня? Почему продолжал с ненавистью вглядываться в лицо, что хотел найти?

Рывок, полет и острая боль яркой вспышкой разорвавшаяся в голове. Судорожный вдох, и хрип, невольно вырвавшийся из израненного горла. Что произошло? Не знаю… Лишь невыносимый звон в ушах и боль, сопровождающая каждое движение. Звуков нет, лишь звон, с каждой секундой становившийся все нестерпимей. А рука, поднесенная к голове, нащупала влагу. Кровь?

Новый рывок заставляет едва не потерять сознание от дикой боли, и я все же решилась открыть глаза, чтобы посмотреть на своего обидчика. Во взгляде райта ничего, кроме ярости, боли, непонимания и затаенной обиды, а губы что-то зашептали. Или закричали? Не слышу… Ничего, кроме звона, вызывающего боль и тошноту. Боги, как же хотелось закрыть глаза и исчезнуть, лишь бы не чувствовать, лишь бы сбежать от ненависти в этих родных глазах. Больно уже не физически, она прочно угнездилась глубоко в сердце, заставляя чувствовать то, что сейчас чувствовать я не имела права. Заставляя жалеть о сделанном выборе.

И снова встряска, заставляющая застонать, вот только собственного стона не услышала. А он снова что-то сказал, но уже не мне, кому-то за моей спиной, но разве это важно? Сознание медленно уплывало, но я держалась, не позволяя себе окунуться во мрак забвения. И с какой то злой иронией поняла, что эта ситуация мне что-то сильно напоминает. Деревня, пламя, ужас и боль, звоном отдающаяся в голове. Тот же Драйг, удерживающий меня на своих руках, вот только тогда он смотрел на меня по-другому, в тот момент ненависть пылала в моем взгляде. Действительно ирония — вновь лишиться слуха из-за одного и того же Драйга.

В одно мгновение что-то изменилось. Черты лица райта хищно заострились, во взгляде мелькнуло изумление, а потом… Даже в полумраке ночи я разглядела, как он побледнел, а в глазах застыл такой ужас, что сердце сжалось в ожидании беды. Но вместо нападения меня медленно, как хрустальную вазу, опустили на землю и, дотронувшись до щеки, заглянули в глаза. Он что-то спросил, а я с каким-то злорадством усмехнулась, принципиально не отводя взгляда. Что еще хотел узнать райт? Уличить в пособничестве Валиану? Снова облить ненавистью? Слишком плохо мне было для таких игр, слишком пусто в перегоревшей душе.

Голова налилась свинцом и я, наверное, упала бы, не подхвати меня сильные руки. Зачем он меня мучал? Почему не оставил на земле? Почему не добил, хотя бы из жалости?

Руки, прижимающие меня к мужскому телу, дрогнули, и я поняла, что кажется, думала вслух, но не пожалела. Мы куда-то шли, точнее шел Диллан, а устроилась у него на руках, отчаянно борясь с тошнотой и дикой головной болью. Куда он шел? Почему решил оставить меня в живых, если не верил? Впрочем, не важно. Единственное, чего сейчас хотелось — пламени, хоть небольшого огонька, способного избавить от боли, родной стихии, всегда готовой принять, утешить и залечить раны.

И внезапно для себя я его почувствовала. Не маленький огонек, огромное пламя, чувствующее мою боль, и оттого еще более яростное, смертоносное для людей, посмевших обидеть его дитя. Совсем рядом, прямо за этими стенами, стоит лишь немного напрячься и…

Резко вскинувшись, запретив себе думать о раздирающей боли, кровавой пеленой застилавшей глаза, я оттолкнула райта и спрыгнула на ледяной каменный пол, тут же обернувшись, чтобы не выпускать Драйга из поля зрения. А тот замер, изумленно глядя на то, как медленно и настороженно я оглядываю длинный дворцовый коридор. Какого лешего он притащил меня во дворец?! Боль накатывала волнами, заставляя морщиться, но сдаваться я не собиралась.

— Кайр?

Не знаю, услышал меня Драйг или нет, но тут же медленно вышел вперед, обходя застывшего Диллана. Так вот с кем переговаривался райт в парке.

Он что-то сказал, заставив меня застонать от досады.

— Не слышу. Мне нужен огонь. Он близко, на улице. Пожалуйста.

Надеюсь, слова я произнесла правильно, однако смысла моей просьбы, судя по хмурому взгляду, друг явно не понял. А я начала злиться, видя, что ни один из них не шевельнулся, чтобы пропустить, позволить выбраться наружу. А вместе со злостью пришел огонь. Не тот, что был мне нужен, а мой внутренний, забирающий последние силы. Он отразился в моих глазах, искорками промелькнул меж волос и устремился к наследнику, заставив интуитивно отпрыгнуть в сторону. Именно это мне и требовалось, чтобы мгновенно собравшись, со всех ног помчаться туда, куда стремилась моя душа.

Пытались ли меня перехватить? Пытались и не раз, заставив образовать вокруг себя кокон пламени, стоивший мне, пожалуй, слишком много сил. Только бы продержаться, только бы успеть. И это не было прихотью, я прекрасно понимала, что в условиях войны, когда на каждом шагу можно попасть под удар, слух был мне жизненно необходим. Да и удар в голову сделал скорее обузой, а этого нельзя было допускать.

Из здания, ведомая внутренним зовом, я выбралась довольно быстро и тут же облегченно выдохнула, найдя взглядом пылающие конюшни. Огонь. Совсем близко, всего в несколько десятков шагов, и я уже чувствовала ласковое ободряющее тепло, обещающее спокойствие и радость, защиту. Но… Силы закончились, и я рухнула на землю, понимая, что встать уже не смогу. Ну что ж, вот и плата за самонадеянность.

Моей щеки коснулась чья-то ладонь. Хотя кого я обманывала, ведь прекрасно знала, кто это, стоило Диллану лишь приблизиться. Это он перестал чувствовать меня, не я. Приподнял за плечи, откинул слипшиеся волосы с окровавленного лба, едва ощутимо полопал по щеке, видимо пытаясь заставить открыть глаза. Но увы, мне это было не под силу. Тело налилось свинцом, прижимая к земле, а в голове крутилась единственная мысль, что огонь так близко и так…далеко.

А потом меня отпустили, и спустя мгновение ладоней коснулся жар, медленно распространяющийся по всему телу, принося облегчение и восстанавливая силы. Боль отступила, а до слуха донеслось ласковое потрескивание костра, показавшееся мне прекраснейшей музыкой. Всего пару минут, ровно столько я позволила себе нежиться в исцеляющем огне, прекрасно зная, что этого вполне достаточно, а после открыла глаза и села, тут же отыскав взглядом застывшего за пламенной границей мужа. Проследила за огненной дорожкой, протянувшейся ко мне от конюшен, и поняла, что вновь обязана Отцу за помощь.

— Ты в порядке? Слышишь меня? — Это уже приблизившийся Кайр.

— Слышу, — поднявшись на ноги и убедившись, что в ближайшее время не собираюсь рухнуть от бессилия, с легким недоумением обнаружила, что абсолютно обнажена.

Удивляться нечему — это для меня огонь безопасен, ткань же оставалась всего лишь тканью, легко разрушающейся под воздействием пламени. Вот только перспектива разгуливать по городу голой мне не понравилась.

— Плащик не раздобудешь? — представив, в каком виде предстала перед мужчинами, тут же опустилась на землю и притянула колени к груди, хоть как то скрывая наготу. Ладно Диллан, он все уже видел, а вот перед Кайром мне было неловко, даже несмотря на то, что в данной ситуации смущаться в принципе было глупо.

А наследник, поняв, что обращалась я к нему, мгновенно исчез, оставив нас с райтом наедине. Да уж, романтика — обнаженная дева в самом центре огромного огненного цветка, мрачный окровавленный мужчина и гора трупов.

Он молчал, не отрывая от меня пристального взгляда, я же просто не знала о чем говорить. Спросить, поверил ли что я это я? Глупо. Если бы не поверил, просто убил бы. И теперь сожалел о том, что не узнал сразу, о том, что испугал и причинил боль, переживал, съедая себя изнутри. А я не могла утешить хотя бы потому что в этот раз он действительно напортачил. Не важно, что Диллан напал на меня, хотя, следовало признать, что то, с какой ненавистью он сжимал мое горло, запомниться надолго. Куда страшнее для меня было то, с какой легкостью он перешагнул через жизни ни в чем неповинных людей.

— Как ты… — хриплый, сорванный голос, словно райт недавно кричал, резанул по нервам.

— Как я выжила? — Диллан не ответил, лишь кивнул, и я увидела, с каким трудом ему удавалось держать себя в руках. Желание подойти, обнять и утешить было настолько сильным, что пришлось вцепиться ногтями в собственные руки. Однако боль отрезвила, позволив ответить спокойным, лишенным эмоций тоном. — Никак. Я умерла, Диллан, точнее освободилась от этого тела, и была бы сейчас счастлива, вернувшись в свой изначальный мир, если бы кое-кто не устроил кровавую резню.

— Изначальный мир?

— Ты ведь догадывался, не так ли? — Каким-то образом почувствовала, что угадала. — Ты ведь уже предполагал, что я не совсем Драйг. После праздника Огня, не так ли? Да, Диллан, я элементаль, заключенный в оболочку Драйга, искорка пламени Отца, решившая прожить обычную человеческую жизнь. Память младенцев слишком коротка, чтобы запомнить такой важный факт, как истинную суть обитаемой в теле души, вот и выросла обычным человеком, впрочем, как того и хотела.

— Ты в порядке?

— Более чем, — пожав плечами, я отвернулась, не в силах больше выносить его взгляда. И тут же сощурилась, внимательно вглядываясь в темноту одной из ниш дворца. И как это понимать? — Давно подслушиваешь?

— Решил дать вам время поговорить, — поняв, что скрываться бессмысленно, Кайр остановился возле райта и протянул потрепанный плащ, следя, чтобы его не коснулось пламя.

Откуда он его взял, решила не спрашивать, щадя собственные нервы, и поднявшись на ноги, быстро пересекла границу огня, тут же закутавшись в грязную ткань. Надеюсь, хоть крови на нем нет.

— Время сейчас слишком ценно, чтобы тратить его на пустые разговоры. Что собираетесь делать?

— В первую очередь надо отыскать Валиана, — мрачно проговорил Кайр. — Я не верю, что он сбежал.

— Почему?

— Его целью было стравить наши народы, вновь выставить наш род захватчиками, монстрами…

— Как видишь, ему это с легкостью удалось. — Не смогла удержаться от комментария, однако увидев, как тут же напряглись мужчины, пожалела о сказанных словах. В конце концов, они мстили за меня. — Это понятно, мне не ясно другое — что толкнуло его на это безумие и чего нам ждать дальше.

— Он попытается уничтожить правящую династию. — Наконец подал голос Диллан. — По крайней мере я бы поступил именно так. Пока все выглядит как нападение Драйгов на людей, и не важно, что мы практически не имеем к этому отношения. Наемники делают вид, что следуют приказу Тернана, в то время как люди Валиана подливают масло в огонь.

— Хочешь сказать, что никто из наших не убил невинных? — И снова против воли в голосе проскользнула горечь.

— Я не стану этого утверждать, и ты прекрасно знаешь правду, Эллирия. Но в конце концов это война, а на войне не обойтись без жертв. В наших силах лишь сократить их количество. Если кто-то из правящей династии пострадает — народ восстанет и, если честно, я не уверен, что эту битву наш род переживет. Людей слишком много, если они объединятся — никакая сила нас не спасет.

— Стало быть, мы не можем допустить гибель правителя и его семьи. Возникает вопрос — где они?

На меня удивленно уставились две пары глаз. А я, заранее зная ответ на свой вопрос, постаралась справиться со вспыхнувшей ненавистью и отчаянием. Не сейчас, не время.

— Как вы думаете, сколько времени понадобилось Валиану, чтобы понять, что правящая династия сейчас скрывается в таборе?

— Мы сделали все, чтобы они не выделялись, — вот только голос Кайра звучал уже не столь уверенно.

— Кайр, дураком Валиана я бы не назвала.

— В любом случае их надежно охраняют, — я невольно позавидовала спокойствию и уверенности Диллана, однако кое-что мне было интересно.

— Нас не так много.

— Я вызвал подкрепление. Отряда из десяти моих воинов должно хватить для охраны пятерых людей, к тому же с ними Рид.

— Всего десять?

— Остальные здесь.

— Но разве возможно успеть так быстро?

— Быстро?

— Мы ведь сами только утром добрались.

— Лира, — что-то в голосе райта заставило меня насторожиться, — ты была мер… Тебя не было четыре дня.

Сказать, что была ошарашена — ничего не сказать, эта новость попросту ошеломила. Это что же, получается, целых четыре дня слились для меня в единый миг? И все это время мое тело лежало в шатре, где я и очнулась? Почему то стало обидно, но немного поразмысли, решила, что подобные чувства не правильны. Я действительно была мертва, да и мне же лучше, что родной табор не предал тело огню, как положено по традициям.

Невольно перевела взгляд на руки, судорожно сживавшие полы плаща, ища признаки разложения и прочей гадости, и лишь после беглого осмотра, убедившись, что все порядке, смогла выдохнуть. На ходячего мертвеца не похожа, сердце бьется, кровь по венам циркулирует — одним словом красота. А огонечек в груди шелохнулся, напоминая, что еще ничего не закончено и не время расслабляться.

— Что делаем дальше?

— Делаем? — медленно произнес Диллан, и мне вдруг показалось, что воздух вокруг нас зазвенел от напряжения. — Лично ты будешь сидеть и не высовываться, пока все не закончится. И отправишься домой при первой же возможности.

Я лишь передернула плечами, не видя смысла спорить. Хватило с меня уже приключений, а вот в табор наведаться я бы не отказалась, даже представить страшно, как отреагировала Рейна на… Я же помнила ее руки, ее голос, то, как мать отчаянно звала, умоляла не уходить за Грань. Я обязана вернуться в табор.

— Ну так что дальше? Или ты еще не закончил… здесь?

Я старалась, честно старалась сдержаться, но голос все же дрогнул, а перед глазами предстал Диллан, с легкостью удерживающий в воздухе крепкого мужчину одной рукой, а тот уже даже не пытался вырваться, заранее зная, что обречен. Судя по полыхнувшему взгляду, моя реакция не замеченной не осталась.

— Я бы хотела присоединиться к табору.

— Нет, — ровно без каких либо эмоций и столь же категорично.

— Почему? — Главное не злиться, иначе рисковала сорваться.

— Потому что я так сказал.

— Не аргумент.

— Знаешь, что значит это слово? — Кажется, кто-то поставил себе цель вывести меня из себя.

— Благодаря твоей матушке и не такое узнала. И что же мне, по-твоему делать? Вернуться домой я не могу чисто физически, на улицах не менее опасно, мой огонь не убережет от железа. Может забраться к тебе на руки и сопровождать на очередную бойню? — И все же меня несло. — Спасибо, насмотрелась. А в таборе от меня хоть толк будет. Возможно кто-то ранен, а если боги уберегли, то хоть еду готовить буду, уж явно лучше, чем разгуливать здесь. Сам сказал, что там охрана, так что мне ничего не угрожает.

— Она права, Дил, там самое безопасное место.

— Ты будешь рядом со мной, все время на виду и никак иначе, — казалось, райт даже не услышал друга, буравя меня пристальным взглядом. — Я не отпущу тебя, Лира, не в этот раз. Я не потеряю тебя снова.

И такая боль отразилась во взгляде, что я невольно представила себя на его месте. Что было бы со мной, если бы его не стало, что чувствовала бы, вернувшись и обнаружив лишь тело того, кто так люблю? Ледяная пустота разлилась по сердцу, едва позволяя вдохнуть от ужаса. Представить свою жизнь без него? Больно так, что хочется выть, но стоит лишь предположить, что Диллана не станет совсем, что все оставшееся мне время придется ходить под небом одной… Не выдержу.

— Ты ведь и сам знаешь, что мне не место здесь, — я заставила себя успокоиться. — Как я могу быть рядом, если твоя задача — сражение? Или ты хочешь сражаться, одновременно обороняя меня? Я не хочу быть балластом, Диллан, не хочу, чтобы тебя ранили из-за меня.

На какое-то время воцарилась тишина. Кайр не вмешивался, терпеливо ожидая решения райта, я же все больше злилась, хоть и понимала, что руководит мужем. Он Драйг, более того, Драйг, играющий с тьмой, как ребенок с игрушкой. После того, как на какое то время потерял меня, желание чувствовать ежесекундно было скорее инстинктом, перебороть который он не в силах. Но ведь должен быть выход!

Я заметила тот момент, когда решение было принято — просто в одно мгновение Диллан расслабился и обернулся к Кайру.

— Командование берешь на себя, проводите зачистку, Рида я к тебе пришлю через пол часа.

— Уверен? — Я заметила, каким хмурым стал наследник, но куда больше удивилась взгляду райта, обращенному на меня. В нем была…решимость.

— Как никогда.

Кайр исчез так быстро, что я не успела даже пожелать удачи. Хотя о какой удаче может идти речь, если он шел убивать? Отец мой, да не оставь его!

— Уберемся отсюда?

И вновь я оказалась у Диллана на руках, и вновь мчалась в неизвестность, понятия не имея, что на уме у деспота, каким то образом оказавшегося моим мужем. Мужем… Пришедшая на ум мысль была абсолютно несвоевременной, слишком мелочной по сравнению с тем, что происходило вокруг, и все же она заставила меня похолодеть. Даже на поле битвы я так не пугалась, как сейчас, осознав, что никакого мужа фактически у меня больше нет. Ведь я умерла и, следовательно, связь распалась. Вот почему мы больше не слышали друг друга, вот почему перестали чувствовать…

— Лира?

Ноги коснулись мягкой травы, а в нос ударил аромат хвои. Однако это сейчас меня не интересовало, важен был лишь тот, кто до сих пор не убрал рук с моей талии, тот, от кого так и вело тревогой.

Прикосновение к губам получилось невероятно нежным, полная противоположность того, что сейчас бурлило у меня в душе, грозя поглотить яростной волной. Поднялась на носочки и прижалась так тесно, как только могла, сжав в ладонях его лицо. Диллан застыл, словно не в силах поверить, словно не ожидал, что могу его поцеловать. А потом сжал с такой силой, что ребра едва не треснули и тут же, опомнившись, ослабил хватку, и поцеловал так, как никогда прежде. Его губы терзали, наказывали за боль, за страдания, что я невольно причинила, ласкали, успокаивали, благодаря за то, что все же вернулась, возбуждали, привязывая к райту крепче каната. А я отвечала, сходя с ума от наслаждения этой мимолетной близости, прекрасно понимая, что возможность побыть наедине нам представится еще не скоро, да и не время сейчас ни для выяснения отношений, ни для личного счастья.

И все же в данный момент я была по-настоящему счастлива, прекрасно понимая, что мое место здесь, в объятиях Диллана, ощущая его каждой клеточкой тела, чувствуя как саму себя. И именно сейчас мне было наплевать на хладнокровие, с которым он убивал людей, на жестокость, присущую его натуре, на разницу в социальном статусе и даже на то, что мы потеряли ту разорванную связь, его метку, которую я больше не ощущала на себе.

Лишь он и я. Всего на минуту, украденную у целого мира, мы остались вдвоем и упивались каждой подаренной нам секундой.

— Кхм…

Деликатное покашливание опустило с небес на землю, заставив очнуться, и отстраниться друг от друга. Однако далеко меня не отпустили, придержав за талию.

— Лира?!

— Привет, Рид, — улыбнулась ошарашенному мужчине, не зная, как понимать происходящее.

Диллан сказал, что Рид возглавляет охрану правящей династии, значит мы в таборе. Но при этом обещал Кайру…

— Мы останемся здесь? — обернувшись, я с надеждой уставилась на райта, прекрасно понимая, чего стоило ему это решение. Отойти в сторону, передать руководство своими воинами Кайру, а самому уйти в тыл, скрыться за маской «охраны правящей четы». И все ради моей безопасности. Ответ прочла в его ласковом взгляде и, не удержавшись, быстро поцеловала. — Люблю тебя.

— Простите, что прерываю, но что, тьма побери, происходит?

Впервые видела обычно спокойного Риддана в таком состоянии: хмурился, глядя на Диллана и явно не понимая, что мы здесь делали, но взгляд все время возвращался ко мне и то, что я в нем видела, только подтвердило правильность сделанного выбора. Удивление, сменяющееся радостью, облегчением и теплотой. Да, я обязана была вернуться хотя бы ради этих Драйгов, ставших мне семьей, ну и людей, никогда не перестававших ею быть.

— Лира, девочка, это действительно ты? Но как это возможно? — Ответа, к моему удивлению, Рид ожидал от райта.

— Долгая объяснять, но это действительно я.

— Все потом, — отрезал Диллан. — Никого не было?

— Нет, — мгновенно подобрался Риддан. — Знаешь, даже странно, я думал, они быстро нас вычислят.

— Уже вычислили, не сомневайся. Тут два варианта — либо ждут подкрепления, либо готовят что-то похуже. И мне это не нравится. Надо обсудить с Эллеотом, он все же лучше знает своего советника.

— Рид, — заставив успокоиться рвущееся из груди сердце, решилась задать самый страшный для меня вопрос. — Моих… Из табора… Их много погибло?

— Семеро, — глухо ответил мужчина и отвел взгляд. — Пятеро мужчин и две девушки. Еще трое ранены.

Семеро. Семеро из тридцати шести. Тридцати пяти, учитывая, что я сама ушла от них. Больно ли мне было? Нет. Боль не то слово, чтобы описать чувства, разрывающие меня изнутри. Дикое чувство вины, такое яростное, что тлеющий уголек в душе грозил перерасти в смертоносное пламя. Твари! Те, кто развязал эту войну, те, кто пренебрег столькими жизнями ради собственных целей. Те, кто спокойно отсиживался в тени, в то время как сотни людей гибли просто так.

Нет. По крайней мере, эти семеро погибли не напрасно. Они уберегли свои семьи, сохранили будущее — детей. И я не могла позволить им пожалеть об этом.

— Мне жаль.

Ободряюще сжав плечо, Диллан попытался мягко, ненавязчиво притянуть меня к себе. Но я не двинулась с места, тщетно стараясь унять полыхающий в груди пожар. Слишком сильны эмоции, слишком велика боль и горечь потери, слишком много смертей. Всего…слишком.

Но я старалась, понимая, как опасна стала для окружающих. Все же до того как познала собственную суть и вошла в полную силу было намного легче. Теперь же приходилось разрываться между инстинктами, подталкивающими к мести, призывающими уничтожить всех, кто так или иначе причинил боль, заставил страдать, обидел. Стихия мстительна, она не скована рамками совести и чести, не знает понятия долга и жалости, она поистине жестока. И эту жестокость я всеми силами старалась подавить.

Нет, нельзя. В этом теле, в этой жизни я всего лишь Драйг. Не совсем обычный, конечно, обладающий силой огня, но все же Драйг. А наша суть — защита. И пусть хочется выть от боли, выжечь этот ненавистный город дотла, этого я себе позволить не могла. Вот наемников — с удовольствием, а Валиана — с особой жестокостью. О да, с каким наслаждением бы выжгла его сердце, изгнала тьму, осветив ярким пламенем, испепелила.

— Убей его, — глухо произнесла, даже не посмотрев на мужа, прекрасно зная, что он и так поймет, кому предназначалась эта просьба. — Разорви эту тварь на части. Не убьешь ты — это сделаю я.

Отстранившись, отошла от напряженного Диллана и окинула беглым взглядом лесную чащу, тут же точно определив, где сейчас скрывались цыгане. Как узнала? Просто потянулась к небольшому костру, на несколько мгновений слившись с племенем и посмотрев через него на мир.

— Что у нее с глазами?

Вопрос Рида оторвал от наблюдения за сидящей возле костра Райной. Она еще больше постарела за эти несколько дней. Волосы, некогда просто с проседью, теперь стали белее снега, а в незрячих глазах застыло горе. Что еще выпадет на твою долю, мамочка? Что придется пережить на старости лет? Выдержит ли твое сердечко еще одно потрясение, не помутиться ли рассудок? Как же хотелось ее обнять, утешить, да только что я могла сказать? Как исправить то зло, что из-за меня переживает моя семья? Зачем я вообще обратилась к ним, зачем появилась вновь, зачем разрушила привычный уклад жизни? Моя вина.

— Жутко? — Я посмотрела на подобравшегося Риддана, опередив с ответом райта, и вновь ощутила, как уже привычно отстраняюсь от эмоций, позволяя на мгновенье выглянуть наружу огненному элементалю, запертому в человеческом теле.

— Непривычно.

— Жутко, — подтвердила я, улыбнувшись и прекрасно понимая, что мне нагло врут. А Рид вздрогнул, встретившись со мной взглядом. — Не боишься, но опасаешься. Правильно. Но для вас я не опасна, слишком сильны, а вот для людей… Лучше сам убей Валиана, Диллан, боюсь только на нем я не остановлюсь.

— Тише, дейдре, тише. Я найду его, обещаю, — меня вновь обняли, прижав к груди, и уткнулись лицом в волосы. — Все хорошо?

— Нет. Но я спокойна, если ты это имеешь в виду.

— Врешь.

— Нет. Поверь, любовь моя, я абсолютно спокойна, — подняв голову, с грустью посмотрела на встревоженного мужа и прикоснулась к щеке, ласково проведя по жесткой щетине. — Но знаешь, кажется, лучше бы переживала. Пойдем в табор? Хочу увидеть маму.

Вместо ответа он просто перенес нас на окраину притаившейся в чаще леса поляны, а спустя мгновенье рядом остановился и Рид.

Стоянка оказалась довольно большой, вместившей более четырех десятков человек. Шатров, естественно, не было, для них просто не оказалось места, да и света от единственного небольшого костерка было явно недостаточно. Его развели для приготовления еды, но не для обогрева, чтобы случайно не выдать себя светом.

Нас заметили сразу, однако подходить не спешили, и если на райта Драйги смотрели с выражением готовности действовать по первому же приказу, то меня табор встретил гробовым молчанием. Не было приветливых улыбок, слез радости и облегчения, как впервые после моего возвращения, лишь безмолвие и… Нет, не ненависть или неприязнь — смирение. Смирение с моим присутствием, с тем, что снова выжила, в то время как другие погибли, с тем, что вновь вернулась и, вероятно, принесла еще одну беду в наш дом.

А я? Что я могла сказать или сделать, чтобы повернуть все вспять? Как исправить зло, что невольно причинила семье? Я обрекла их. Вместо того, чтобы предупредить, убедить уехать, убраться как можно дальше от беды, я попросила помочь и теперь… Семь жизней. Ничтожно мало по сравнению с общим количеством жертв этой войны, и невосполнимая потеря для табора, для одной большой семьи, вынужденной проводить в последний путь своих детей, мужей, отцов, дочерей и матерей. Кто я теперь для них? Предательница, та, что всех обрекла на смерть, чужачка или все же сестра? Кто? Я и сама не знала ответ.

Молча подойдя к костру, села позади матери и прижалась, обняв хрупкие плечи.

— Я знала, что ты придешь, — тихо произнесла старая цыганка, не обернувшись, но крепко сжав мои руки. — Видела во сне. Мать-Природа лишила зрения, но подарила прозрение. Я видела тебя доченька, видела, как горишь в пламени, как сжигаешь города, как уничтожаешь свою душу. Не стоит, маленькая, не стоит. Гнев не лучший советчик, он не доведет до добра, а черный огонь не даст тебе того, что на самом деле хочешь.

— А что я хочу, мама? Я и сама уже не знаю.

— Счастья ты хочешь, глупенькая. Счастья и спокойствия, мира. Вот только мира не будет, если огонек твой почернеет. Хватит уже крови, достаточно ее пролилось на землю.

— Кто? — наконец решилась спросить, после минутного молчания.

— Лачо, Мануш, Данко, Куч, Михель.

— А из женщин?

На этот раз молчание длилось дольше, и я вдруг поняла, что не хочу слышать ответ, потому что, кажется, догадалась, потому что горе, исходившее от матери было особым, слишком личным, слишком родным.

— Лола и Тая.

Интересно, если ли предел у боли? Существует ли способ перестать чувствовать, страдать, отключить эмоции и просто существовать? Тьма. О да, способ есть, но тогда, как и предсказала мама, пламя мое почернеет, а она попросила бороться. Наверное, только эта просьба удержала меня от малодушия, только она заглушила ее призыв, только она уберегла от проклятия. Но надолго ли?

Словно в тумане поднялась на ноги и ушла с поляны, не замечая ничего и никого, искренне ненавидя каждого, кто каким либо образом причастен к этой войне. И себя вместе с ними. Я заслужила ненависть, заслужила все невзгоды, все горе, что пришлось пережить. Я та, кто принесла беду в свой дом, я та, кто виновна в смерти родных сестер. Моих сестер.

— Погадай! Ну, Лира, ну что тебе стоит? Весело же! По-га-дай! — блестят задором глаза цвета шоколада, а улыбка молоденькой цыганки так и манит присоединиться к шалости.

— Поможешь накормить Ладочку? — улыбается черноволосая молодая женщина и, сложив в корзину постиранную в ручье рубаху, поднимает на руки годовалую кроху, так похожую на мать. — Не успеваю. А мне еще Мануша из города встречать, обещал ткани принести, чтобы Ладе сарафанчик сшить. Покормишь, Лира, ладно?

Ноги подкосились и, рухнув на землю, я сжалась в комок, зажав себе рот, чтобы никто не услышал крика, лишь тихонько выла, захлебываясь слезами. Девочки мои, сестрички… Девочки мои… Как же я могла? Что же я наделала?! А Ладочка… И отец и мать… А ей и трех нет еще. Родные мои… Любимые мои… Что я наделала…

— Лира… Дейдре, любовь моя, тише… Тише, маленькая, все будет хорошо, вот увидишь…

Мой райт. Следил, как и всегда, наблюдал за каждым шагом, даже находясь далеко, даже отдавая указания и общаясь с воинами. Заметил, что что-то не так и пошел следом. Но на этот раз он ошибся — хорошо уже не будет, не для меня. Не для нас.

— Вот так, девочка моя, успокаивайся, не плачь. Я с тобой, дейдре, все будет хорошо.

Он обнимал меня, бережно прижимал к груди, давая выплакаться, пытаясь забрать себе часть моей боли. Вот только это невозможно. Да и не хотела я уже делить ни с кем эту боль, она принадлежала лишь мне, как и вина за их смерти, как и воспоминания, раскаленными углями пытающими душу. Этим я не готова была поделиться с ним. Тем более с ним.

Успокоилась далеко не сразу, слой за слоем опутывая невидимым коконом сердце, запирая чувства и сковывая огонь. Права мама, слишком сильна я стала, слишком опасна для других, а ведь где сила, там и ответственность. Не думала об этом раньше, а заплатила моя семья.

— Ты не виновата, дейдре.

Виновата.

— Они все равно оказались бы втянуты в бой, Лира. Просто оказались не в том месте, не в то время.

Я могла убедить их уехать, тогда никто бы не погиб, могла выиграть время, что-нибудь придумать. Но вместо этого подставила. А ведь они всего лишь хотели мне помочь, всего лишь откликнулись на призыв своей потерянной сестры. Семь жизней.

Нет, восемь. Ронул. А ведь табор еще не знал, что вожак погиб, не знал, что некому вести теперь их за собой. Я потеряла их всех, отправила за Грань собственными руками. А сама выжила. Для чего?

— Поможешь накормить Ладочку? — женщина смотрит умоляюще, бережно удерживая самое дорогое чудо, которое подарила ей жизнь.

А девочка в ее руках радостно улыбается, протягивая крохотные ладошки к тете, зная, что та обязательно угостит чем-нибудь вкусным и расскажет сказку. Сказки Лада любила, наверное, даже больше, чем вкусности, и тетя Лира об этом знала, каждый раз придумывая новые истории.

— Как правитель? — голос я сорвала.

— Они не пострадали.

— Я рада.

Не правда. На самом деле мне было плевать на правящую чету, их жизни ничего для меня не значили. Но ведь от меня ждали именно такой реакции.

Отстранившись, я поднялась на ноги и сделала пару глубоких вздохов, окончательно приходя в себя. Диллан был рядом, не дотрагиваясь, но и не оставляя одну. Еще неделю назад я бы все отдала за возможность побыть рядом с ним, прижалась бы к груди, позволила утешить и действительно бы нашла утешение в его объятиях. Но не теперь. Я его любила, очень любила. Он был моей жизнью, но ирония в том, что моим проклятьем тоже стал он.

Именно с появления райта моя жизнь изменилась. Да, я многое обрела, но то, что потеряла оказалось сильнее. Нет, я не винила Диллана в горе моей семьи, он тут был не причем, это мой выбор и моя просьба обрекли их на смерть, но не думать о том, что все могло бы быть иначе, не встреться мы в ту роковую ночь, не могла.

— Как ты? — развернув к себе, он сжал мое лицо в своих ладонях.

И я с болью увидела в глазах мужа страх. Райт никогда ничего не боялся, никогда и ничего. Неужели ты все же чувствуешь меня, любовь моя? Неужели каким-то образом узнал, какое решение приняла, понял, что уже не сверну с выбранного пути? Простишь ли когда-нибудь?

— Лира?

— Все хорошо, — заставив себя улыбнуться, я накрыла его ладонь и спустя пару секунд отстранилась. — Со мной все в порядке, Диллан, не переживай. Я справлюсь. Вернемся, тебя, наверное, уже заждались.

Наверное, я все же чем-то выдала себя, позволила эмоциям проявиться во взгляде, потому что он понял, потому что вместо того, чтобы отпустить — прижал к себе и впился в губы с таким отчаянием и болью, что слезы вновь покатились по моим щекам. Не говоря ни слова, мужчина умолял меня передумать, заклинал не покидать его, приказывал одуматься и не решать сгоряча. Его объятия нерушимой цепью приковывали к себе, прикосновения подчиняли, а губы ласкали, как в последний раз. Действительно в последний. И я решилась. Ответила столь же страстно, вложив в поцелуй всю свою любовь, прекрасно зная, что он навек останется для меня единственным, что ни с кем другим свою жизнь уже не соединю, никогда не полюблю, не назову мужем, любимым.

Оно появилось внезапно, заставив нас в растерянности отступить друг от друга. Ощущение злобы, тошнотворный запах смерти и обреченности. Тьма. Не сговариваясь, мы помчались на поляну, надеясь успеть вовремя. Райт исчез сразу, перемещаясь слишком быстро для простого человека, я же прибежала спустя пару минут, еще издали слыша крики.

Одержимых было много. Мне удалось насчитать восемнадцать, не считая пол сотни людей, медленно окружавших стоянку. Восемнадцать наемников на двенадцать Драйгов. Не страшно, учитывая силу и возможности Диллана, но люди… Табору с ними не справится, нас слишком мало.

Быстро проскользнув в существующую пока лазейку, подбежала к собравшимся в одну кучу женщинам и детям, успев понять, что их слишком много, чтобы спрятаться, укрыться в лесу.

— Они пришли за нами?

— Конечно нет, родная, что ты такое…

— Да, — посмотрев на принцессу, ответила я и отметила, что испуганной та не выглядит, скорее уж собранной и готовой к действиям.

— Не пугай девочку, Лира, — тихо пожурила Райна, крепко прижимавшая к себе маленькую внучку, единственное, что осталось у нее в память о дочери. — Не надо бояться, девочки мои, нас есть кому защитить.

«Девочки» бояться не перестали, но перед собственными детьми сделали вид, что ничего не происходит. А я огляделась. Правительница с дочерью и двумя маленькими сыновьями, Райна с Ладой, Ружа с двумя сорванцами, Надья с Лалой и Злата с Лексой. Старая женщина, пятеро детей и беременная Злата. Нет, нам не уйти, надо что-то делать.

Драйги распределились по внешнему кругу, взяв основной удар на себя, наши мужчины образовали внутренний, окружая и защищая нас. Продержимся ли? Поймав взглядом Диллана решила, что должны, обязательно должны.

— А где папа? — наследница престола подошла ближе, встав возле меня, и напряженно застыла, вглядываясь в спины мужчин.

— Эллоиза, вернись немедленно!

— Я его не вижу.

— Эллоиза!

— Мама, отстаньте, — тихо зашипела девушка, даже не подумав двинуться с места, — я пытаюсь найти папу, вы мешаете и только привлекаете внимание.

— О да, внимания у нас хоть отбавляй, — я не отрывала взгляда от нападающих, пытаясь понять, почему они медлят.

Кого-то ждали? Какой-то команды?

— Вы окружены, освободите его величество и сложите оружие! — словно в ответ на мои мысли раздался знакомый голос.

Валиан. Было слишком темно, чтобы разглядеть его во мраке леса, но я точно определила его местоположение. Огонек в груди яростно трепыхнулся, пытаясь освободиться от оков, взметнуться ярким пламенем и наказать того, кто принес мне столько боли, но я лишь стиснула зубы, подавляя порыв. Нельзя. Слишком сильны эмоции, слишком много боли, я могу не удержать пламя, поддаться ненависти, и лес вспыхнет. Свободному пламени не место среди густых деревьев.

— Меня никто не удерживает, граф, — раздался в напряженной тишине голос правителя. — Как видите, мы здесь по собственному желанию.

— Неужели меня ввели в заблуждение, ваше величество? — продолжал ломать комедию советник. — Мне сообщили, что вы и ваша семья похищены, и не кем-нибудь, а Драйгами!

— Драйгами? — едва слышно спросила принцесса. — Они действительно существуют?

— Приятно познакомиться, — шепотом ответила я, заметив быстрый заинтересованный взгляд девушки. Надо же, какая выдержка.

— Почему он считает, что вы нас похитили?

— Не считает — играет свою роль.

— Это ведь он все затеял? — а принцесса оказалась смышленой. — Но зачем?

— Хочет развязать войну между нашими расами.

— А смысл?

— Прости, но этого он мне не объяснил. Тише, отвлекаешь.

Девушка послушно замолчала, а я прислушалась к ощущениям. Пламя я контролировала, чего нельзя сказать об эмоциях и в случае, если придется обороняться, а в этом я была уверена, могла не рассчитать силы или слишком увлечься. И тогда беда. Нужно что-то, что заставило бы меня собраться, что не позволило бы раствориться в стихии. Нужно было…

Взгляд остановился на испуганной малышке, доверчиво прижимавшейся к старой цыганке. Девочка с глазами Лолы, с чертами той, что с детства была примером, что оберегала и наставляла, прикрывала от матери и драла за косы, когда никто не видел. Я сберегу твое дитя, сестричка.

— Ладушка, маленькая моя, хочешь поиграть? — медленно, не привлекая внимания, я потянулась к обернувшейся ко мне крохе. — А хочешь, я тебе расскажу сказку?

— Что ты делаешь? — яростный, полный ненависти взгляд Ружи полыхнул по сердцу острой бритвой.

Не надо, сестра, не сейчас, я приму наказание потом, когда выживем, когда уберегу ваших детей, ведь отцов их не уберегла.

— Рассказать тебе историю про маленький огонек? — я улыбнулась заинтересовано подавшейся малышке, не отреагировав на вопрос цыганки. — Пойдешь ко мне?

— Лира…

— Огонек! — ко мне протянули маленькие ладошки.

— Доченька, зачем тебе Ладушка? — Райна не выпустила из рук ребенка.

— Доверься мне, мам, по другому я нас не уберегу.

— Один раз уже доверились! Ты…

— Ружа! — тихий окрик Райны подействовал, заставив цыганку замолчать. — Не время сейчас для ссор. Ты уверена, доченька?

— Я не дам вам погибнуть. Хватит с меня потерь.

Секунды, что она раздумывала, доверить ли мне ребенка, показались вечностью. Мелькнула мысль, а вдруг она не поверит, вдруг тоже ненавидит, как и остальные, но нет, поцеловав внучку в кудрявую макушку, мама передала малышку мне.

— Сказку! — тут же потребовало это создание, устраиваясь у меня на руках. — Про огонек!

— Ну я ведь обещала. Давай-ка мы с тобой только сядем поудобнее.

Лада кивнула и я воспользовалась минуткой, пока усаживалась на землю, чтобы прислушаться к разговору.

— … могли предать. Я доверял вам, граф, вы были мне другом, старшим братом, отцом. И что я узнаю? Вы предали, развязали войну. И для чего? Хотите престол? Власти? Чего?

— Отмщения, — медленно, наслаждаясь каждым звуком, протянул советник.

— Но за что?

— Моя дочь, — казалось, ненависть в голосе Валиана можно было ощутить на вкус. — Разве не помните, что с ней стало? Прошло всего шесть лет, а вы уже забыли, как отправили ее в тот проклятый пансион. Я просил, я умолял оставить Маргарет в столице, на крайней случай отправить в родовое поместье, но вы… Вы, ваше величество, решили по-своему! А теперь ее нет, моей маленькой девочки нет!

— Что там за история с его дочерью? — тихо спросила у присевшей рядом принцессы.

— Папа был вынужден выслать ее из столицы. Если честно, я помню ее довольно смутно, говорят, девица была довольно ветряной, по слухам однажды ее застали с конюхом, но не знаю, можно ли этому верить. Папа отправил ее в пансион для благородных девиц, но она сбежала. А спустя два месяца, пробралась ночью в дом к графу и попыталась убить. Она лишилась рассудка. Слышала от одной из фрейлин, что вернулась Маргарет будучи беременной и несла всякий вздор. Ее повсюду преследовали глаза, и больше всего она боялась смотреть на мужчин. Насколко помню, она покончила с собой, спрыгнув с крыши, но никто не знает, как туда попала.

Что-то мне в этой истории не понравилось. Девушка сбегает, пропадает на пару месяцев, а потом начинает бояться мужчин и глаз?

— Неплохо мы тогда с ней повеселились.

Огненный кокон возник сам собой, отрезав нас от внешнего мира и закрыв от ухмылявшегося Кроуна. Как он оказался так близко? Как? Ведь никто не заметил, ни один мужчина не обернулся, ни Миссур, ни Кало, ни… И тут я поняла, что наши мужчины не просто не обернулись, они застыли и не двигались, словно живые статуи.

— Да, малышка, я немного пообщался с твоей семьей, — наемник усмехнулся, проследив за моим взглядом. — Их жизни будут гарантией твоего послушания. Ты ведь послушная девочка, не так ли, Лира? Отдай мне их, милая, какое дело цыганам до правителей, отдай, и тогда никто не пострадает. Ты ведь не хочешь, чтобы они пострадали?

— Лира… — полный отчаяния шепот за спиной.

Я понимала сестер, замерших от ужаса, понимала Райну, вцепившуюся в мою руку до синяков, понимала и правительницу, обреченно обнимавшую сыновей, принцессу, гордо замершую возле меня. Он убьет моих братьев, убьет их всех. Потому что защиту я не сниму, ни за что не отзову пламя, не подставлю под удар детей. Наемники не знают пощады, Кроун не оставит нас в живых.

— А Валиан знает, что все время вел переговоры с теми, кто убил его дочь?

— Ну что ты, как можно. Зачем портить сюрприз? — он его улыбки по коже побежали мурашки. — Не тяни время, Эллирия, у нас еще будет возможность вдоволь пообщаться, как только я убью Диллана. Сын меня разочаровал, а вот ты… Я все же заберу тебя себе. И вот тогда мы вдоволь наговоримся. Обещаю рассказать тебе все, что мы делали с той глупышкой. И показать.

От такого обещания стало дурно, и я невольно прижала к себе Ладу, заставив ту испуганно замереть, не отрывая взгляда от огненной стены.

— Огонек… — заворожено прошептала малышка.

А до меня дошло, что пламя просто не могли не заметить и если до сих пор ни один Драйг не появился рядом с нами, значит, у них есть план. Ведь есть, правда же?

— Я обещала тебе сказку, — доверившись мужу, я развернула племянницу к себе и улыбнулась, видя нетерпение на ее личике. Правда улыбка вышла несколько натянутой. — В огромном пламени Отца, в небесном костре жила была маленькая искорка…

— Лира, что ты делаешь? — судя по голосу, Злата беззвучно плакала. Прости, сестра. — Он же их убьет. Мой Лало…

— Это все из-за тебя! Ты… Ты такая же, как они! Монстр! — с лютой ненавистью прошипела Ружа, и, что больнее всего, на этот раз Райна промолчала.

— Искорка была веселой и заводной и больше всего любила танцевать, — меж тем продолжала я, искренне надеясь, что они на меня не набросятся, и чувствуя, как душит огромный клубок вины, боли и ненависти.

Пламя взметнулось, заставив Кроуна отступить. Тише, тише, Лира, не надо пугать Ладушку, в ее широко распахнутых глазах, по-детски наивно смотрящих на мир не должен отражаться страх.

— Танцевать, как ты?

— Да, прямо как я, — ответила малютке, вновь сосредоточиваясь на внутреннем контроле. — Но однажды искорка увидела людей и захотела узнать, какого это, быть человеком. И тогда Отец выпустил ее из своего пламени и обратил маленькой девочкой. Цыганкой.

— Как я?

— Да, кьяра, как ты.

— Так значит, не отдашь? — задумчиво протянул Кроун. — И не жалко тебе их? Знаешь же, что не шучу.

— Девочка эта росла в таборе, стала совсем взрослой, но даже не догадывалась, что на самом деле искорка, — я не реагировала.

— Почему?

— Она все забыла, родная, ведь это было так давно.

— Ты сама приняла решение, Эллирия.

Казалось, все ждали именно этой секунды, чтобы прийти в движение. Наемник дернулся было к цыганам, а те, как по команде, бросились на землю, заставив его в недоумении остановиться, не веря, что внушение перестало действовать. А я едва сдержалась, чтобы не вспыхнуть, заметив стремительное движение слева, и лишь доверчивый взгляд Лады, как якорь, удерживал от опрометчивых эмоций. То, что для меня облегчение, свобода от оков — для нее смерть.

— Тварь! Ненавижу тебя! Ненавижу!

— Мама! Мама!

— Мама, перестань!

— Эллоиза!

Тихо выдохнув, я возвела еще один пламенный цветок, отгородив нас с Ладой от остальных женщин, пользуясь тем, что вокруг меня образовалось пустое пространство. Ружа. Зачем ты так, сестра? Для чего взяла в руки нож? Хотела убить? Не знаешь, что погибнешь первой, люди не в силах соперничать со стихией. Ненавидишь. Но ведь я тоже ненавижу себя за то, что оставила твоих детей без отца. Неужели не понимаешь, для чего я все делаю? Неужели не видишь, что погибнут сынишки твои, стоит мне лишь опустить заслон?

А принцессы, оказывается, неплохо дерутся.

— Дейдре.

Он был рядом. За стеной огня, в нескольких шагах от меня, живой и здоровый. А напротив застыл Кроун, с лютой ненавистью оскалившийся на сына. И мне стало больно за мужа, так больно, что пламя взревело, а Ладушка засмеялась, восторженно разглядывая мои глаза, в которых я уже ощущала огненные всполохи.

— Огонек!

Отец с сыном закружились по поляне в последнем поединке, живым из которого мог выйти лишь один. Учитель и ученик, кровь от крови, плоть от плоти. Я старалась не смотреть, правда старалась, но все равно замирала от ужаса, когда кто-нибудь из них попадался мне на глаза.

И снова бойня, снова кровь и крики боли, снова изувеченные тела. Женщины в ужасе замерли, отделенные всего одной стеной пламени от жесточайшей резни, и вновь сбились в кучку, прижимая детей к груди и зажимая им уши, чтобы не слышали и не видели того кошмара, что творился вокруг нас. Лишь малышка Лада улыбалась, ничего не замечая за яркими всполохами огня, и прыгала по мне, стараясь разглядеть искорки в глазах. Мой маленький якорек, непоседливая кроха, позволяющая держаться, не выпускать на волю жаждущую мести стихию.

В какой то миг мне удалось заметить среди мелькавших Драйгов Кайра и тогда стало чуточку легче — пришла подмога. Не знаю, каким чудом им удалось передать весточку, но теперь было понятно, почему райт «не заметил» отца, почему позволил приблизиться. Они тянули время, дали наемникам возможность почувствовать себя сильнее, поверить во всемогущие.

Но все же людей было слишком много, и большая их часть пришлась на наших мужчин. Я слышала горестный плач сестер и матери, и с отчаянием понимала, что ничем не могла помочь. Если бы только умела говорить со стихиями, если бы была истинным Драйгом, то все было бы по-другому. Но я не умела. Единственное, на что была способна — оградить от бойни и молиться, чтобы шальная стрела не залетела в наш огненный круг, чтобы меч не достал, и камень не отскочил.

Закрыв глаза, уткнулась в макушку притихшей племянницы, и представила, что бы сделала Дора на моем месте. Уж она как никто другой умела говорить с Природой. И вдруг почувствовала ласковое прикосновение ветерка, будто мама была здесь со мной, словно обнимала за плечи, ненавязчиво успокаивая и одаривая своим теплом. И лес оглушил пронзительный вой.

Стая. Дикая стая огромных голодных волков, серой молнией влетевших на поляну и вклинившихся меж людьми. Безжалостные хищники, ведомые инстинктом, они рвали на части оторопевших воинов, казалось не замечая замерших от ужаса цыган. Лишь стражей, выступивших на стороне Валиана, будто волков кто-то направлял, указывал жертвы, строго запрещая нападать на остальных. И вот тогда то я по-настоящему поверила, что мы справимся, что выживем в этой войне, убережем наших детей.

— Дейдре.

Диллан. Окровавленный, уставший, с затуманенными болью и мукой глазами, но живой. Я не знаю, как впустила его, не помню, как обняла, потеснив малышку Ладу, все, что понимала в тот момент — это тепло его тела и сладость губ.

— Он мертв? — ответом стал потухший взгляд. — Ты спас его, любовь моя, освободил душу. Ты знаешь, что он хотел бы этого. Кайр? Рид?

— Живы.

— Правитель?

— Добивает Валиана, — он потерся губами о мои волосы и улыбнулся, перехватив любопытный взгляд ребенка. — Кто здесь у нас?

— Ядуска, — сама представилась маленькая цыганка.

— Ладушка, — тихо перевела я.

— Ты молодец, Ладушка, — совершенно серьезно произнес Диллан, пригладив кудрявые волосенки. — Очень смелая девочка.

— Как исколька?

— Как искорка, — с улыбкой подтвердила я. — Даже еще лучше.

Такой ответ ее полностью удовлетворил, и малышка затихла, внимательно разглядывая райта, а я не удержалась и потерлась щекой о его плечо, все еще не веря, что с ним все хорошо, что он рядом, жив и здоров.

— Значит, мы победили?

— Значит победили.