Глава третья

Несколько дней спустя Эмма принимала доставленные картины, когда заметила Гаррета, выходящего из агентства недвижимости, расположенного на противоположной стороне улицы. Он повернул в направлении галереи, возможно, потому, что его машина была припаркована неподалеку.

Увидев ее, он сразу же улыбнулся и ускорил шаг. К тому времени, когда он пересек улицу, у нее возникло странное ощущение, будто он взглядом вбирает ее всю, с ног до головы. Юношей у него всегда был этот сексуальный, оценивающий взгляд, но у подростков всегда лишь одно на уме. Совершенно иное дело, когда на тебя так смотрит зрелый мужчина.

Обычно Эмма придавала большое значение своей внешности, но сегодня был один из ее выходных. Она не только начала утро с работы с детьми, но и собиралась провести день в окружении ящиков, рам и красок в своей мастерской. Волосы у нее были заколоты простой заколкой, губы не накрашены, джинсы старые и потертые, а рубашка слишком широкая. И тем не менее он, похоже, считал, что она выглядит хорошо, если судить по его одобрительному взгляду.

Она снова ощутила неимоверное возбуждение. В тот первый вечер у нее нашлось оправдание для неуместных чувств — его сестра была больна, она давно его не видела, устала и все такое. Но сейчас она знала, что не должна испытывать ничего подобного, но все равно испытывала.

Собрав силу воли в кулак, Эмма гостеприимно встретила его на краю лужайки.

— Боже мой, какие люди, — поддразнила она.

Гаррет засмеялся.

— Так значит это твоя галерея?

— Ну да. — Она заколебалась, не зная, стоит ли рисковать, приглашая его внутрь. Но потом все-таки решилась. — У меня сегодня куча дел — бьюсь об заклад, и у тебя тоже, — но если есть несколько минут, входи. Сварю тебе кофе, покажу все тут. Как Каролина?

Мужчина вздохнул.

— Неважно. Она по-прежнему ничего не говорит, но с ней явно что-то случилось. Это не просто депрессия. Что-то убивает ее изнутри. Ты не слышала никаких слухов в городе?

— Массу, но ничего, касающегося Каролины. Все любят ее, Гаррет. — Они вошли внутрь. — С ее мужем уже связались?

— Пытаются, но уехал в глубь страны, а связь там не очень хорошая.

Эмма принесла кофейник с кофе для Гаррета, затем некоторое время была занята, разговаривая по телефону с заказчиком. К тому времени, когда она освободилась, он уже бродил по галерее.

— Боже мой, Эмма, ты потрудилась на славу.

Его восхищение ободрило ее, поэтому она решила похвастаться своими любимыми экспонатами. В глубине вестибюля стоял аквариум, но не с рыбками, а со скульптурой русалки, выполненной из мрамора и инкрустированной драгоценными и полудрагоценными камнями. Пока Гаррет любовался чудесной вещицей, Эмма любовалась им. Сегодня он был одет просто — в свободные твидовые брюки и темную рубашку-поло. С ним, как и прежде, было легко говорить, но зрелость придала ему какое-то внутреннее спокойствие. Эмоции не отражались на лице, как бывало раньше, и во взгляде читалась мужественность. Эмма гадала, нашел ли он уже ту, которая любила бы его, любила по-настоящему.

Осторожнее, прошептал ее внутренний голос.

Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы посочувствовать ему, верно? В конце концов, для его семьи настали нелегкие времена.

Она с гордостью продемонстрировала Гаррету все свои сокровища, начиная от зала с восточными коврами до ее любимой комнаты, где были выставлены драгоценности. Его восхищение было безграничным и явно искренним, а Эмме было ужасно приятно слышать его комплименты.

— Эй, ты еще не сказал, что делал в агентстве недвижимости, — вспомнила она, когда их осмотр подошел к концу. — Внезапно надумал приобрести жилье в Иствике?

Он усмехнулся и кивнул на папку бумаг под мышкой.

— Взял у агента список квартир, сдающихся в аренду на короткий срок.

— Я думала, ты планируешь пожить дома.

— Я собирался. — Его тон был печальным. — Но мне следовало догадаться, что из этого ничего не выйдет. После того, как я побыл с Каролиной, поговорил с врачами, боюсь, мне придется задержаться здесь на некоторое время. По крайней мере, на несколько недель.

— Ты боишься, что твоя сестра не сумеет выкарабкаться самостоятельно?

— Единственное, что я знаю, это что не могу сейчас ее оставить. А жить с родителями… ну, думаю, ты понимаешь. — Он махнул рукой. — В общем, я решил подыскать себе какое-нибудь временное жилье. Правда, мне пока ничего не приглянулось. Агент предлагает дома за городом. Это мне не подходит, но и в гостинице я жить не хочу. Мне нужно какое-нибудь простое жилье, где я мог бы устроить временный офис, установить компьютер, факс и принтер. Особого комфорта мне не требуется — кровать да стол с парой стульев.

Она задумчиво нахмурилась, пока они спускались вниз по лестнице.

— Если ты хочешь снять квартиру в городе, я знаю одну. Она находится через два дома отсюда.

Гаррет вскинул бровь.

— Агент утверждает, что в городе ничего нет.

— Квартира сдается неофициально. Владелица — моя знакомая, Мариетта Коллинз. Она сдавала свой верхний этаж какому-то писателю, но тот недавно съехал. Мариетта не вносит жилье в арендный список, потому что предпочитает сдавать его только друзьям друзей. Я понятия не имею, как выглядит квартира, Гаррет, может она совсем тебе не подойдет. Но если хочешь, я могу позвонить и все узнать…

Эмме потребовалось всего несколько секунд, чтобы выяснить, что квартира все еще сдается. Гаррет удивился, услышав цену.

— Почему она стоит так дешево?

— Ну, не знаю, может потому, что жилье никуда не годится, так что не питай особых надежд. Скорее всего, ты решишь, что квартиры, которые тебе предлагает агент, подходят гораздо больше.

— Да ему и предложить-то особо нечего. Ты же знаешь Иствик. Свободного жилья не так уж много.

Несмотря на обилие дел, Эмма все-таки пошла с ним, чтобы представить его Мариетте и заверить, что он — человек надежный. К тому же, если квартира ему подойдет, Эмма хотела узнать об этом первой.

Мариетта бросила один взгляд на Гаррета, просияла и тут же вручила ему ключ от сдаваемого жилья.

Едва ли это было то, к чему привык Гаррет. Дом совсем обветшал. Несколько столетий назад здесь располагалась таверна, где постояльцы спали наверху, очевидно, все вместе, потому что имелась только одна главная комната. Кое-какие детали отделки явно претерпели изменения, но основная архитектура была сохранена. Старые половицы скрипели, но были отполированы до блеска. Сосновые панели обрамляли небольшой камин. Ванная была исключительно практичной, кухня крошечной, но довольно уютной.

— Обстановка довольно скудная, — печально констатировала Эмма.

Гаррет проверил виды из окон.

— Ты рассуждаешь, как женщина, — поддразнил он. — Есть кушетка и кресло, что еще мне надо?

— Лампы. Картины. Ковры.

— Здесь отличный письменный стол, — возразил он.

— Но я полагала, что будет хотя бы отдельная спальня. — Вместо этого двуспальная кровать стояла в боковом алькове.

— Зато здесь много воздуха. Идеально для лета.

Эмма проверила шкафчики на кухне.

— Нет ни тарелок, ни кастрюль, ни даже столовых приборов, — вздохнула она.

— Кому нужны тарелки? Зато здесь есть розетки. Много розеток. — Он снова вскочил на ноги, тщательно изучив проводку. — Не составит никакого труда установить оборудование. И окна отличные. Много света.

Эмма покачала головой. Много света было потому, что на окнах не висело ни штор, ни жалюзи, но Гаррет радовался, как ребенок в цирке. Поди пойми этих мужчин. Он же наверняка привык к комфорту. К дорогим, красивым вещам и удобству.

— Ну что ж, думаю, не составит труда придать этому месту немного уюта. Наверное, квартира не так уж плоха…

Не так уж плоха? Да я уже готов был разбить палатку в парке больницы. Это же просто мечта.

Гаррет подбежал к ней и закружил. Она рассмеялась, а затем увидела нечто неожиданное в его глазах. Возможно, он так давно не поддавался глупым, восторженным порывам, что уже и забыл, каково это. Эмме на секунду показалось, что Гаррет собирается поцеловать ее.

Она нервно сглотнула и дала себе слово осторожно увернуться, если ее опасения подтвердятся. Но он обнял ее за талию безо всяких церемоний. В это мгновение он был просто парнем, радующимся жизни. Обычным парнем, который кружит свою девушку, пока она не засмеется и не завизжит от счастья и восторга.

Ощущение его крепких, сильных рук на своем теле заставило Эмму замереть. Внезапно она перестала смеяться. Вместо этого ее губы потянулись к его губам, словно другого выбора у нее не было.

Единственным звуком в комнате стал ласковый шепот июньского ветерка, влетающего в открытое окно. Гаррет захватил ее губы в плен, словно испытывал отчаянное, непреодолимое желание вкусить ее всю. Она прильнула ближе, не в силах бороться с собой.

Эмма потеряла равновесие. Он подхватил ее. Приподнял подбородок и одно бесконечное мгновение вглядывался в глаза, а затем подарил еще один поцелуй. На этот раз более страстный.

Его руки крепко удерживали ее голову, затем нетерпеливо потянули заколку, удерживающую волосы. Вырвавшись на свободу, они заструились сквозь пальцы. Эмма ухватила его за запястье, но это не остановило Гаррета. Как раз наоборот.

Словно ее грудь никогда не знала мужчины, чувствительные соски напряглись и затвердели, и она прижалась еще крепче. Они оба начали интимный танец, у которого не было музыки, но который все же имел свой особенный ритм. Ее легкий, едва уловимый аромат кружился в вальсе с запахом его кожи. Еще одна ласка, еще один поцелуй, и сердце Эммы застучало быстрее, словно он внезапно закружил ее в стремительном ритме танго. Его дыхание, его поцелуи, напор бедер, прижимающихся к ней, побуждали ее двигаться вместе с ним, желать его.

Желать.

Что за слово для женщины, у которой нет времени на секс, которая никогда не понимала, почему все придают ему такое большое значение!.. Которая страстно любит жизнь и все чудесное, но так и не познала настоящей мужской любви.

Это в некотором роде помрачение рассудка, повторяла она про себя. Просто у Гаррета сильный стресс, вот и все. Он всегда был трудоголиком, работал как заведенный, а теперь приехал домой и сильно переживает за сестру.

Да, в этом все дело. Гаррету просто нужно расслабиться.

Только ей-то нет. Ей не требуется выпускать пар. Она прижимается к нему, целует его потому, что просто не может иначе. Но это же бессмысленно. Как будто прежнюю уравновешенную Эмму подменили.

Какое-то безумие, наваждение. И дело не только во вспыхнувшей с новой силой страсти. Это соприкосновение душ на неком ином уровне, уровне печального одиночества. Черт возьми, она не была одинокой все это время.

Не была.

И тем не менее Гаррет заставил ее остро почувствовать, как сильно ей его не хватало все это время.

Словно она была одинока с момента их последнего поцелуя еще тогда, в юности. Словно до этого мгновения ей никто не был нужен. Словно многие годы она жила как со сне, и только поцелуи Гаррета, наконец, пробудили ее к жизни.

Эмма почувствовала, как его руки гладят ей спину, соблазняя каждым движением, каждой лаской. Его рот продолжал исследовать каждый сантиметр ее лица и шеи. Гаррет развернул Эмму и прижал спиной к сосновым панелям. Чуть шершавая сосна приятно покалывала спину — облегчение после опасного шелковистого жара его рта. Его ладони теперь блуждали по ее рукам, затем потянулись к пуговицам блузки.

Глаза Эммы распахнулись.

Он не успел коснуться ее обнаженной груди. Они не сняли ничего из одежды. Но еще пара минут — и Эмма сама бы сбросила все с себя, не дожидаясь, когда он попросит. Без лишних слов. И даже ни разу не вспомнив о своем женихе.

Она выскользнула из его рук, потрясенно взглянула в глаза и стремглав вылетела из комнаты.

Загрузка...