Два полюса любви

Пролог

– Какая прелестная девочка!

Бахрамский султан Абдулла аль-Пахлеви взглянул в колыбельку. Ребенок улыбнулся ему, султан помахал малышке ручкой и повернулся к счастливому отцу.

– Аршар, ты, наверное, гордишься собой. Не каждому удается произвести на свет такую красавицу.

Тот скромно потупил глаза. Разумеется, ему была приятна похвала – как-никак хвалил его дочь сам султан. И не каждый день столь высокие гости появляются в его скромном особняке. Принимать их – большая честь.

Но в последнее время Абдулла аль-Пахлеви что-то уж больно зачастил с визитами, и это неспроста. Аршар, конечно, тоже представитель одного из знатнейших родов Бахрама, он мало кому уступает в богатстве, а то, что они с султаном учились в одном и том же медресе, дает ему доступ во дворец.

И все-таки что-то здесь не то. Одно дело – приходиться султану другом детства, другое – чуть ли не каждый день принимать его у себя дома. А все началось с тех пор, как у него появилась очаровательная дочь – Ромульда.

– Ромульда… – произнес султан. – Какое красивое имя!

– Так ее решила назвать Нэнси.

– Вот как? Я знал, что у твоей жены великолепный вкус, но не думал, что она настолько прониклась нашей культурой, что сможет выбирать имена своим детям.

– Помилуй, Абдулла, она не первый год живет в Бахраме. И потом… Не все же американки глупые, толстые и пошлые!

– Насчет американок я не соглашусь, хотя должен признать, твоя жена – исключение. Но исключения лишь подтверждают правило. – Султан рассмеялся.

Аршар подхихикнул в ответ, но по тому, как серьезно повелитель посмотрел на него, ему стало ясно: вот оно, начинается! Абдулла аль-Пахлеви наконец собрался раскрыть карты.

– Кстати, об американках. Я собираюсь доказать тебе, насколько непредвзято к ним отношусь. Настолько непредвзято, что… Впрочем, давай присядем. Разговор предстоит долгий.

Они расположились на диване, Аршар позвонил слуге и попросил принести бутылку французского вина: его гость знал толк в винах.

– Пообещай мне, – сказал султан, сделав глоток и одобрительно кивнув, – что разговор пока что останется между нами. Даже Нэнси не должна ничего знать.

– Обещаю. Хотя ты знаешь: ей можно доверять.

– Женщинам никогда нельзя доверять, это я тебе говорю! Уж кому, как не мне, об этом знать, у меня их столько было!

О том, что султан большой любитель женщин, знали все в Бахраме, от первого министра до простого торговца на базаре. Но это никого не удивляло. Ведь женщина – такой же предмет роскоши, как вилла на Лазурном берегу или лимузин с шофером. Если султан может себе позволить иметь десять самых дорогих машин, почему же ему не позволить себе десять любовниц?

– Но речь сейчас не об этом. – Султан наклонился поближе к собеседнику. – У меня к тебе деловое предложение.

– Я весь внимание.

– Речь пойдет о твоей дочери.

– О Ромульде? Но при чем здесь…

– О ней и о Хасиме.

У Аршара екнуло сердце. Вот оно, началось!

– Ты, разумеется, удивлен и даже не догадываешься, какое отношение имеет мой сын к твоей дочери. Ты недоумеваешь, почему я завел этот разговор. Так вот, я тебе объясню. – Он сделал еще один глоток вина. – Отличное вино! Но мы не об этом… Я решил женить своего сына на твоей дочери. Подожди возражать, пока не дослушаешь до конца!

Аршар и не думал возражать. Он вообще потерял дар речи.

– Ты не какой-то там плебей, напротив, мало кто в Бахраме может сравниться с тобой по знатности. Мы дружим с детства. Наши жены тоже нашли общий язык. Почему бы еще больше не упрочить нашу дружбу? Или я кажусь тебе недостойным кандидатом? – Султан расхохотался. – Ты понимаешь, что твоя дочь, став женой моего сына, будущего султана, ни в чем не будет нуждаться. Роскошная жизнь во дворце в окружении слуг, готовых исполнить ее малейший каприз, обеспечена. Затем поездки за границу, дорогие тряпки (женщины это обожают), яхты и прочая дребедень – короче говоря, все, о чем только можно мечтать.

– Но Абдулла, как же так? Твоему сыну не исполнилось и десяти, Ромульда вообще еще в колыбели… Разве можно решать все заранее? В конце концов, между мужем и женой должны быть взаимные чувства, должна быть любовь…

– Об этом не беспокойся. Я прикажу – и он полюбит ее. Пусть растут вместе, вместе играют, ездят на охоту, катаются на лошадях. Чем больше времени они будут проводить вместе, тем скорее привыкнут друг к другу, а там, глядишь, и любовь придет. Да ладно, не волнуйся ты так! – Султан похлопал своего старого друга по плечу. – Все образуется. Само собой, надо будет оговорить кое-какие условия. Твоя жена – настоящая красавица, ты тоже ничего себе, так что есть все основания полагать, что и твоя дочь не подведет в плане внешности. Но тут, конечно, решать Хасиму. Потом, Ромульда должна вести себя как достойная бахрамская девушка, а не как эмансипированная американка, не при твоей жене будь сказано. Ты понимаешь, о чем я?

Тот молчал.

– Господи, ну к моменту свадьбы она должна быть девственницей! – Султан увидел, как Аршар густо покраснел, и снова расхохотался. – Как же, без этого нельзя! Ведь она должна обеспечить достойное продолжение рода аль-Пахлеви. – Он встал. – Ну ладно, мне пора! Подумай о том, что я сказал, только, во имя Аллаха, не советуйся с Нэнси, иначе проблем не оберешься. Женщины вечно устраивают истерику по всяким пустякам! Хорошенько поразмысли на досуге и сообщи мне свое решение. Если согласишься, мы скрепим наш договор и Ромульда станет женой Хасима. Разве это не здорово?

Еще бы! Аршар повесил голову. Если султанский сынок будет вести такую же насыщенную любовную жизнь, что и папаша, избавь ее Аллах от подобного брака! Но что делать? Ведь Абдулла аль-Пахлеви все уже решил и ему вряд ли удастся его переубедить. К тому же перечить султану – дело опасное.

Но как допустить, чтобы собственная дочь стала наложницей?

– О Аллах, что же мне делать? – простонал Аршар, проводив Абдуллу.

Он вернулся в гостиную, сел на диван, обхватил голову руками. Налил себе вина, залпом осушил бокал, но это не помогло.

– Как мне быть? – повторял он. – Как поступить?

1

Прошло восемнадцать лет. Дом Аршара стоял на том же месте, что и прежде, дворец, как и раньше, располагался за пределами Гвабоны – столицы Бахрама, на несколько сот метров вокруг все так же было оцеплено охраной, чтобы, упаси Аллах, сюда не проник вражеский лазутчик.

Лишь султан в Бахраме сменился. На престоле восседал Хасим аль-Пахлеви. Высокий, отлично сложенный, с горделивой осанкой, он действительно от рождения создан был повелителем. Когда он выступал перед подданными с балкона своего дворца, одни, те, что постарше, трепетали от восторга, а молоденькие девчонки сходили по нему с ума. К тому же им всем была известна любвеобильность султана. А кому из них не хочется ласкать эти черные как смоль волосы, целовать эти чувственные губы? Особенно если знаешь, что ты наложница одного из богатейших людей на свете, который, помимо прочих достоинств, необычайно красив и правит государством, играющим не самую последнюю роль в мировой политике.

Тот день выдался жарким, но во дворце было прохладно. Двери султанского кабинета были плотно прикрыты, охране было приказано оставаться снаружи. С докладом к султану пришел верный слуга и первый помощник Ахмад. Но разговор, происходивший между ними, ничуть не напоминал дружескую беседу.

– Ну-ка, повтори, что ты сказал! – Хасим говорил спокойно, но внутри у него все трепетало от гнева.

Слуга сглотнул.

– Простите, ваше высочество! Я не хотел…

– Нет уж, повтори, что ты сказал!

Ахмад опустил глаза.

– По городу ходят слухи…

Султан свел свои густые черные брови.

– И ты осмеливаешься досаждать мне досужими сплетнями?!

– Но, ваше величество, ведь речь идет о вас. Мне очень жаль, что приходится об этом говорить, но у меня просто нет выхода.

– Предположим. И что же это за слухи?

– Народ теряет терпение, ваше величество.

– Вот как. – Хасим внимательно посмотрел на слугу. – Значит, созрел новый заговор?

– Нет, что вы! – Его собеседник нервно рассмеялся. – Народ доволен вашим правлением. Люди счастливы, они радуются, и есть от чего: все сыты, довольны. Мы победили голод, наша страна заслужила уважение соседей и…

– Хватит этих глупостей! – прервал его Хасим. – Это я и без тебя знаю. Говори, в чем дело!

– Я к этому и веду. – Ахмад собрался с духом и выпалил: – Народ Бахрама волнуется, потому что вы… вы… до сих пор не женились. – Он робко улыбнулся, следя за реакцией повелителя.

– Не женился? – фыркнул тот. – Почему я не женился?! А им-то какое дело? Только я, и никто другой – слышишь, никто, – решу, когда и на ком мне жениться! Ясно? – На мгновение Хасим прикрыл глаза. Перед его внутренним взором встал образ Ромульды, ее пышные черные волосы и нежный взгляд. Он тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение, и спросил, но уже мягче: – Признайся, Ахмад, ты ведь чего-то недоговариваешь! Что еще ты от меня скрываешь?

– Видите ли, – тот опять сглотнул, – в газетах и на телевидении…

– На телевидении! Телевидение – творение шайтана. Давно пора его запретить.

– Несомненно, ваше величество. – Ахмад был согласен со всем, что скажет султан. – Но, увы, запретами нам не удастся остановить прогресс…

– Прогресс, прогресс! – прервал его Хасим. – Ты сказал, что газеты и телевидение о чем-то сообщили?

– В некотором роде – да. В газетах пишут, что вы… э-э… общаетесь в Риме с одной женщиной…

– С Анной?

Черт, как хороша Анна в постели! Губы султана скривились в сладострастной улыбке. Эта женщина знает, как доставить наслаждение мужчине.

– Но о моей связи с Анной известно уже давно.

– В том-то и дело! Ходят слухи, что вы собираетесь на ней жениться.

С уст султана слетело итальянское ругательство, которое не пристало произносить царственной особе. Он свободно говорил на шести языках. И знал все самые неприличные ругательства.

– Да они с ума посходили! Неужели им неизвестно, что мне наречена совсем другая? При чем тут Анна. То, что дает мне она, я могу получить и без всякой свадьбы. – Он ухмыльнулся. – Вообще, зачем мне жениться на той, которая десятью годами меня моложе? Да что она понимает в любви! Сущая девчонка! – Султан вздохнул и отвернулся. Может быть, и впрямь уже настало время? Но готов ли он к такому повороту в своей судьбе?

Всем в Бахраме было известно: султану Хасиму подходят разные эпитеты, но его уж никак нельзя упрекнуть в медлительности. Вот и сейчас ему понадобилась всего секунда, чтобы принять решение. Он кивнул. Да будет так!

Ахмад его доверенный человек. Если даже он отважился доносить султану о слухах, значит, положение и впрямь весьма серьезное и требует незамедлительной реакции.

– Ладно, – произнес Хасим. – От судьбы не уйдешь. Я пошлю за Ромульдой. Свадьба состоится при первой же возможности.

Упругая грудь такой формы, которой позавидовала бы топ-модель, смуглая кожа, не требующая искусственного загара, к тому же на удивление нежная и бархатистая, тонкая талия, красивые руки, не слишком мускулистые, но и не как спички, изящное запястье и длинные пальцы с выпуклыми овальными ногтями. Короче, что ни говори, а султана аль-Пахлеви можно было понять. Нет, не зря Ромульда снилась ему в самых откровенных позах и в самых что ни на есть эротических снах. Он представлял ее себе обнаженной – ну прямо такой, как сейчас, когда она, подставив лицо ручейкам воды, струящимся из душа, массирует свои пышные черные волосы.

Зазвонил телефон.

– Боб, сними трубку, не слышишь, телефон звонит!

– Иду, иду!

Ромульда в спешке натянула халат, промокнула волосы полотенцем и вышла в гостиную. Боб уже снял трубку.

Но он еще не успел сказать «алло», а она уже знала, кто звонит. Каким-то шестым чувством догадалась, что это он. Хасим.

Ромульда нахмурилась. Нет, сказала она себе, теперь все должно быть иначе. Когда-то, очень давно, она обещала ему себя. Тогда ей больше всего хотелось стать его женой. А теперь все изменилось. Их больше ничто не связывает. Настала пора сказать твердое «нет».

– Кого? А, Ромульду! – По акценту Хасим безошибочно определил, что к телефону подошел американец. Но кто он? – Сейчас позову! – Боб повернулся к ней. – Это тебя.

Ромульда дрожащими руками взяла трубку.

– Алло?

Пауза.

– Это ты? – наконец раздался его голос.

Голос, который она узнает сразу, несмотря ни на какие помехи. Наверное, потому, что никто на свете не может говорить одновременно так повелительно и нежно. Может, спросить: «Кто говорит?» Да нет, не стоит. Еще не хватает, чтобы он обиделся из-за пустяка!

– Хасим, – сказала она. – Как дела? Почему она говорит по-английски? Чтобы этот американец знал, о чем они беседуют?

– Кто подошел к телефону? – рявкнул Хасим в трубку, прежде чем успел сообразить, что тоже перешел на английский.

«Не твое дело!» – хотела было сказать Ромульда, но передумала. Ведь Хасиму до всего есть дело. Он думает, что все права только у него, а остальные обязаны ему подчиняться. И неудивительно: ведь с самого детства он привык получать все, что его душе угодно.

– Один мой друг, – ответила она. – Боб.

– Боб? – переспросил он. В его голосе не осталось и следа нежности. – Мужчина? У тебя в квартире мужчина?

Ромульда едва не расхохоталась. Впрочем, чего тут смешного? Разве она не знает, что он за человек? Разве он не разрушил ее жизнь?

– Во всяком случае, – попыталась отшутиться она, – он не похож на женщину. Если, конечно, не переоделся.

Хасим схватил нож для газет и вонзил его в покрытую бархатом поверхность стола.

– И давно этот… Боб, – едва выдавил он ненавистное имя, – стал твоим другом?

Ну нет, хватит! Она больше не наложница ему! Она уже столько лет живет в Америке и не собирается подчиняться ему, как прежде.

Но у Хасима такой нюх… Стоит допустить малейшую оплошность, и пиши пропало! Нет, надо действовать осторожно. Прежде всего выяснить, что у него на уме.

– Давным-давно, – ответила она спокойно. – Но хватит о нем. Ты позвонил просто так, поболтать, или что-то хотел?

Она прекрасно знает, чего он хочет!

Хасим сжал рукоятку ножа. Ах, если бы можно было ворваться в ее квартиру и приставить нож к горлу этого Боба! Выяснить, какого дьявола он ошивается в квартире Ромульды!

Но разве может он сомневаться в ее непорочности?

Она принадлежит ему. Только ему.

– Вряд ли ты ожидаешь, что мне понравится присутствие мужчины в твоей квартире. Может, объяснишь, что ему нужно? Или ты принимаешь у себя первого встречного?

Если бы на месте Хасима был кто-то другой, Ромульда давно швырнула бы трубку. Но с Хасимом этот номер не пройдет.

Он не такой, как другие мужчины. Сколько она мечтала о нем тогда! И в какой кошмар превратились эти мечты! Она переехала в Америку, пытаясь забыть о прошлом. Пытаясь изменить свою жизнь и стать другой. Удалось ли ей это? Как знать…

– Хасим, говори прямо. Что тебе нужно?

– Наверное, зря я позволил тебе уехать на учебу в Штаты.

– Нет, не зря.

– Ты еще мне противоречишь? – спросил он шутливым тоном.

Но Ромульда прекрасно понимала, что он вовсе не шутит. Она осмелилась ему перечить!

– Что-то я не припомню, чтобы в свое время ты возражал против моей учебы в Америке, – заметила она мягко.

– Еще бы! Ведь твой отец был согласен. Его ты тоже обвела вокруг пальца. Как он настаивал: позволь моей девочке увидеть мир! Ты можешь добиться желаемого, когда тебе надо.

– Так или иначе, это уже в прошлом, – подытожила Ромульда. – Признайся, Хасим, чем обязана столь неожиданному звонку?

Султан нахмурился. Звонок действительно оказался для нее полной неожиданностью, а он так и не объяснил, зачем звонил. Но пока еще не время.

– Куда делась твоя сестрица? – спросил он. – Ей нравится этот твой дружок, который даже к телефону подходит в твоей квартире?

– Боже, ты просто невыносим!

– Я так и не услышал ответа. Твоя сестра одобряет дружбу с этим?..

– Бобом. Одобряет. Более чем. – Ромульда заметила, как напряглось лицо Боба. Если бы Хасим знал правду, знал, что Сусанна и Боб живут, как муж и жена! Да он с ума сошел бы! – К тому же Боб отличный парень.

– Теперь это уже не имеет значения, – холодно произнес Хасим.

– Что ты имеешь в виду?

Она услышала циничную усмешку.

– Да ничего особенного, милая Ромульда. Просто Боб и все остальное, что связано с твоей жизнью в Чикаго, теперь тоже останутся в прошлом.

– И все-таки я ничего не понимаю. – У Ромульды сжалось сердце. Неужели этот момент настал?

– А сама догадаться не можешь?

Уже давно, сказал себе Хасим, нужно было положить конец этой распутной жизни в Чикаго. Один Аллах знает, сколько еще дружков она себе завела!

– Настало время… – многозначительно проговорил он.

Ромульда все поняла. Но она не сдастся сразу, ни за что! Пусть думает, что она не понимает о чем речь.

– Какое время? – спросила она невинным тоном.

Хасим сжал зубы. Последние несколько лет они почти не виделись. Раза два-три Ромульда прилетала в Бахрам повидаться с родными, но этим дело и ограничивалось. Султан смотрел на ее изящную фигуру, прелести которой не могли скрыть даже тяжелые накидки, которые было принято носить в Бахраме, и благодарил Алла ха за то, что вокруг люди. Не то он совершил бы такое, о чем потом пришлось бы горько сожалеть.

Периодически он получал от Ромульды письма. Судя по ним, она вела в Америке скучнейшую жизнь. Учеба в университете занимала все ее помыслы. На остальное времени просто не оставалось. А раз так, решил Хасим, пусть попользуется свободой. Не стоит сразу же подрезать ей крылья. Ведь она умная женщина, пусть считает, что сама в состоянии контролировать свою жизнь.

– Перестань, Ромульда, – резко проговорил он. – Ты все прекрасно понимаешь. Пора вернуться в Бахрам и стать моей женой.

– Боже, как ты романтичен! Ты предложил мне руку и сердце?! – Ромульда засмеялась, но вовсе не потому, что ей было весело. Она взглянула на Боба. Тот слушал их разговор с напряженным вниманием, пытаясь понять, что происходит.

– Похоже, тебе надо вылететь в Бахрам первым же самолетом. Жизнь в Штатах не пошла тебе на пользу.

Огромным усилием воли Ромульда заставила себя говорить спокойно:

– Хасим, ты, наверное, шутишь. Ты же не хочешь, чтобы я и вправду стала твоей женой?

– Чего я хочу, а чего нет, теперь уже неважно. Но договор, как тебе отлично известно, был заключен много лет назад. И надо его выполнить, разве не так? К тому же ты прекрасно понимаешь: став моей женой, ты ни в чем не будешь нуждаться. Ни в чем.

Ромульда содрогнулась. Последние слова он произнес таким голосом…

О том, что значит быть в постели с Хасимом аль-Пахлеви, было известно всем. Сколько женщин мечтали об этом!

Почему же Ромульда отказывается от той участи, ради которой многие пожертвовали бы десятью годами жизни? Не потому ли, что, пожив в Америке, она поняла, как важно в отношениях мужчины и женщины равенство? Имея дело с Хасимом, о равенстве нечего было и помышлять.

А еще ей хотелось, чтобы муж любил ее. Да-да, любил, как ни банально это звучит! А в том, что Хасим в состоянии любить кого-то, кроме самого себя, Ромульда сильно сомневалась. Более того, случись ему полюбить, он посчитал бы себя слабаком, недостойным такой страны, как Бахрам.

– Неужели ты серьезно? – спросила она. – Не верю своим ушам!

Молчание. А затем – таким холодным тоном, что она даже поежилась, он произнес:

– Ты думаешь, что, прикидываясь несмышленой девчонкой, сможешь меня провести? Не выйдет! Ты моя, и ты немедленно возвращаешься в Бахрам! Все понятно?

Надо принять неизбежное. Она немедленно вернется в Бахрам. Но ему она не будет принадлежать. Вскоре Хасим сам поймет, что не хочет на ней жениться. Но надо, чтобы это решение он принял сам.

– Продолжаешь раздумывать? – раздался стальной голос. – Пустое! Или мне послать человека, чтобы тот доставил тебя в Бахрам?

Ромульда побледнела. Этого еще не хватает! Хасим, скорее всего, пришлет сюда Ахмада, и тот, едва очутившись в квартире, тут же поймет, что происходит между Сусанной и Бобом!

– Не нужно, – сказала она. – Я вылетаю первым рейсом.

– Вот и отлично. Я прослежу, чтобы в аэропорту тебя встретила машина.

Ромульда услышала щелчок. Султан Бахрама положил трубку, давая понять, что разговор окончен.

2

– Ромульда, что стряслось?

Боб внимательно смотрел на нее. Она отвела взгляд.

– Ты узнал звонившего?

– Разумеется, – мрачно сказал он. – От Сусанны я такого наслушался о его величестве султане Бахрама… Что же он тебе сказал такого, что ты вся побелела?

Ромульда только сейчас поняла, что стоит посреди комнаты в одном халатике. Ничего себе! А что, если Хасим все же направил в Чикаго кого-нибудь из своих головорезов? И уже в следующую минуту тот заявится сюда, чтобы помочь Ромульде уложить вещи. А потом доложит султану, что его будущая жена дефилировала голышом перед каким-то мужчиной.

– Дай я оденусь, – проговорила она. – Потом все тебе расскажу.

Она направилась в спальню, натянула джинсы и голубую рубашку в тон. Пригладила пышные волосы перед зеркалом. Все это время она не переставала думать об одном. Нужно действовать, и действовать наверняка. Хасим ни за что не возьмет себе в жены ту, к которой будет испытывать отвращение. Значит, нужно сделать так, чтобы он счел ее омерзительной. Разумеется, не внешне, тут что-либо изменить она бессильна. Но если она начнет вести себя, как типичная американка, он взбесится и наверняка прогонит ее.

Приняв решение, Ромульда тряхнула головой и вернулась в гостиную. Боб сварил кофе.

– Налить? – предложил он.

Ромульда в задумчивости кивнула, взяла из его рук чашечку и уселась на диван.

– Итак, рассказывай! Я весь внимание.

Она вздохнула. По крайней мере, нет необходимости просить Боба держать все в тайне. За последнее время она убедилась в том, что он умеет хранить секреты.

– Хасим хочет, чтобы я стала его женой.

Боб едва не поперхнулся.

– Что-что?

– Я не совсем точно выразилась. Сам Хасим вообще-то в жизни не женился бы. Но давным-давно наши родители заключили договор, и он считает, что должен свято его блюсти.

– Послушай, я ничего не понимаю! Какой еще договор?

– Не перебивай. – Она снова вздохнула. – Я все объясню.

Наверное, для обычного американца все, что она скажет, прозвучит как сказка из далекого прошлого. Но увы, это вовсе не сказка!

– Дело в том, что между нашими родителями – моими и Хасима – была большая дружба.

Когда я еще только родилась, нашим отцам пришла в голову замечательная мысль. Что, если я стану женой будущего султана? Конечно, для этого я должна соответствовать определенным требованиям, но…

– Требованиям? Каким еще требованиям?

Ромульда слегка зарделась.

– Ну, во-первых, он должен находить меня привлекательной.

Боб усмехнулся.

– С этим, полагаю, проблем не будет.

– Очевидно, в этом я соответствую его запросам, – пожала плечами Ромульда.

– Запросам! Ничего себе!

– А чего ты хочешь? Он же султан. Его желания должны исполняться до мелочей.

– Плевать на него. Какие там еще требования к тебе предъявляются?

Ромульда закусила губу.

– А ты как думаешь? Я должна достаться ему непорочной… Но, с твоего позволения, это мы обсуждать не будем.

Боб кивнул.

– Разумеется. И все же мне кажется, что ты что-то скрываешь. Я видел фото Хасима в газетах и позавидовал ему. О таком мечтают многие женщины. Разве нет?

Да! И еще как мечтают! Ромульда пыталась вытравить из памяти его образ, но тщетно.

– Нет. Во всяком случае, я – нет, – солгала она. – Он привлекателен, просто дело не в этом. Пожив в Америке, я изменилась. Изменился образ идеального мужчины. И его самого я узнала по-настоящему только здесь.

– Как это? – не понял Боб.

– Лишь в Америке я впервые прочитала независимые газеты. А в них всегда есть страничка светских сплетен. Из них я и узнала во всех подробностях, как и с кем живет Хасим.

– Теперь понятно.

– Он на десять лет меня старше. Когда я была еще крошкой, он защищал меня. Я подросла, а он продолжал меня оберегать.

Тогда она считала его настоящим героем. Он повсюду водил ее с собой. Постепенно она привязалась к нему, а он все больше и больше времени проводил с ней. Шутки Ромульды вызывали улыбку на его вечно нахмуренном лице, она слегка касалась его руки, и морщины на лбу разглаживались. Вообще, ей сходило с рук такое, за что других он мигом переселил бы в тюрьму.

Для нее не существовало в мире никого, кроме Хасима. Она с нетерпением ожидала дня свадьбы. Дня, который – она это прекрасно знала – вот-вот настанет.

В то время она даже помыслить не могла, что любовь – а это была любовь! – может смениться такой ненавистью.

– Но скажи мне, почему ты его ненавидишь? – словно прочитав ее мысли, спросил Боб.

– Не то чтобы я его ненавидела…

– Судя по твоим словам, ты его на дух не переносишь?

Ромульда задумалась. Нет, это, пожалуй, не ненависть, а более сложное чувство. Ведь ненавидя его, она продолжает его любить!

Когда ей исполнилось восемнадцать, Хасим перестал видеть в ней подругу, с которой можно приятно провести время, поболтать, пойти на охоту, наконец. Из девочки она превратилась в женщину, а значит, их отношения должны были перейти в новое качество.

– Когда я повзрослела, – проговорила Ромульда, – настало время исполнить договор, который заключили наши отцы. Он должен был взять меня в жены. Но он делал вид, что ничего такого не знает. Гордость не позволяла мне оставаться в Бахраме и ждать свадьбы, тем более что Хасим и думать о ней забыл. Тогда я сказала, что хочу посмотреть родину матери и заодно поступить здесь в университет. Он знал, что мама всегда хотела, чтобы я побывала в Америке.

Согласие далось ему нелегко. Недавно погибли в авиакатастрофе родители Хасима. Вместе с огромными богатствами ему перешло управление огромной страной с разношерстным населением и наместниками, которые только и норовили поднять мятеж. Наследник, которому не исполнилось и тридцати, явно был не готов к такому повороту событий. Его недоброжелатели потирали руки: наконец-то исполнится их мечта, власти бахрамского султана придет конец!

Но не тут-то было. Хасим взял бразды правления железной рукой. Он выжигал каленым железом любые попытки мятежа и заговора. Лишь укрепившись у власти, он решил рассмотреть просьбу Ромульды о путешествии в Америку. Прошло много времени, прежде чем, посовещавшись с ее отцом, он наконец дал свое согласие.

– Я была ему так благодарна! Считала его таким отзывчивым и великодушным!.. Лишь приехав сюда, я поняла, почему он разрешил мне убраться из страны.

– Почему?

– Лет с пятнадцати, если не раньше, он флиртовал с актрисами и фотомоделями. А совсем повзрослев, завел себе кучу любовниц. Конечно, пока я жила в Бахраме, от меня это скрывали. Но стоило мне приехать сюда и прочитать, что пишут газеты, я все узнала. Представляешь, что я испытывала? Он нежно глядел мне в глаза, а где-то рядом его уже ждала очередная любовница! Даже сейчас, когда он вызывает меня, чтобы наконец исполнить давнее обещание, данное его отцом, он не собирается порвать со своей любовницей итальянкой.

– Да что ты?

– Думаешь, я все придумала? Как бы не так! Я знаю наверняка. Ее зовут Анна, она живет в Риме, и Хасим от нее без ума. Мы поедем куда-нибудь на медовый месяц, а она будет жить в гостинице неподалеку. Чтобы ему не пришлось далеко ходить, когда захочется разнообразия.

Боб не верил своим ушам.

– И ты это стерпишь?

– Разумеется, нет. Я уже все решила. Поеду в Бахрам и сделаю так, что он сам раздумает на мне жениться.

– Как это?

Ромульда покачала головой. Хватит попусту терять время. К тому же не стоит посвящать Боба и Сусанну в свои планы. Ведь неизвестно, что задумал Хасим. Еще не хватает, чтобы они пострадали из-за нее.

– Что-нибудь придумаю, – уклончиво ответила она. – Не волнуйся, все будет хорошо. – Ромульда потянулась к телефонной книге. Позвоню в аэропорт. Узнаю, когда вылетает самолет на Бахрам.

Когда личный самолет бахрамского султана приземлился в аэропорту Рима, черный «линкольн» одиннадцатиметровой длины уже ждал его. Легко спустившись с трапа, Хасим забрался в машину, слуга захлопнул за ним дверцу, и уже через семь минут лимузин снова остановился в одном из престижных кварталов города.

– Можете идти, – сказал Хасим, забирая у одного из телохранителей кожаный черный чемоданчик.

– Но, ваше величество!..

– Я же сказал: пошел вон! Когда будет нужно, я позову.

Телохранитель склонил голову.

– Слушаюсь, ваше величество.

Хасим подошел к двери особняка и нажал кнопку. У него, разумеется, был собственный ключ, но в сложившихся обстоятельствах он предпочел им не пользоваться.

Распахнулась дверь. Перед ним стояла Анна. Никто, глядя на нее, не дал бы ей сорока. А ведь ей было даже больше. Ее фигуре позавидовали бы двадцатилетние супермодели, ее волосы были идеально уложены, а простенькое с виду шелковое платье обошлось в целое состояние. Что же касается самого главного, то Хасим понял это уже давно: нет никого, кто сравнился бы с Анной в постели.

– Любимый, как я рада, что ты приехал!

Его появление не было для Анны неожиданностью. Поговорив с Ромульдой, Хасим тут же позвонил ей и предупредил о том, что прилетает сегодня же. Но то, что он не сжал ее в объятиях, – вот этого Анна действительно никак не ожидала.

– Выпьешь чего-нибудь? Или приготовить тебе ванну?

Еще вчера он сказал бы: «И то и другое». Но с сегодняшнего утра ситуация полностью изменилась.

Хасим покачал головой.

– Меня ждет машина. Я приехал не за этим. Мне нужно кое-что тебе сказать.

Анна внимательно посмотрела на него. Она его прекрасно знала и сразу же поняла, что от его визита ждать ничего хорошего не приходится. Подойдя к столику, она взяла из коробки длинную тонкую сигарету и зажгла ее.

– Так говори же, милый. Я уже беспокоюсь!

Хасим бросил на нее взгляд исподлобья.

– Я женюсь.

Анна никак не отреагировала на эту новость. В ее лице не дрогнул ни один мускул. Она просто выпустила дым, будто дело ее вовсе не касалось, и спокойно сказала:

– Что ж, поздравляю.

Это ему нравилось в ней больше всего. Она никогда не показывала, что чувствует.

– Спасибо.

– И кто же счастливая избранница, позволь узнать?

– Ромульда.

– А, та девушка, наполовину американка. Она ведь живет в Чикаго, нет?

– Живет.

– Наверное, она себя не помнит от счастья!

Хасим сжал губы. Реакция Ромульды меньше всего напоминала радость. Она готовит мятеж. Ну ничего, скоро она научится повиноваться его желаниям!

– Можешь не отвечать, – проговорила Анна.

Я и так все знаю. Похоже, сегодня мы будем заниматься этим в последний раз. Или ты не бросишь меня и после свадьбы? – Одним движением она расстегнула платье.

Хасим почувствовал, что наполняется желанием, непреодолимым желанием. Нет, сказал он себе, пора положить этому конец!

– Остановись!

– Уверен, что ты этого хочешь, сладкий?

– Уверен. Одевайся, быстро! – Он отвернулся, подошел к стойке бара, делившей комнату пополам, и положил на нее свой чемоданчик. – Дом остается у тебя, – сказал он.

– Благодарю.

Хасим раскрыл чемоданчик и вытащил из него шкатулку, обитую темно-малиновым бархатом.

– Это тоже тебе. – Он кинул ей шкатулку. Она поймала ее и спросила:

– Что это?

– Открой, увидишь.

Ее глазам предстали великолепные бриллиантовые серьги, перстень и колье. Анна невольно застыла от восхищения.

Хасим бросил на нее взгляд.

– Это что, – спросила она, посмотрев ему в глаза, – благодарность за оказанные услуги?

– Нет. Я дарю их тебе в память о нашей… наших отношениях. Я никогда не испытывал ничего подобного.

Анна приблизилась к нему и положила руки ему на плечи.

– Не обязательно нам расставаться.

Это он и без нее знал. Стоит ему только щелкнуть пальцами, и она примчится к нему. Ромульда ни о чем не догадается. У него полно доверенных людей, на которых можно положиться. Он, подобно отцу, может изменять жене годами, а она ни о чем не будет знать.

Но Хасим этого не хотел.

– Все кончено, Анна. Ты знала, что когда-нибудь нам придется расстаться. Обойдемся без слез. Лучше вспоминать о том наслаждении, которое мы оба получили. – Он взглянул на часы. – Мне пора. Самолет ждет.

Анна кивнула в ответ и отвернулась.

– Прощай, – сказала она, не оборачиваясь.

В ее голосе было что-то такое, от чего у него больно сжалось сердце.

– Прощай, Анна.

Он взялся за ручку двери.

– Подожди!

Хасим обернулся, стараясь не смотреть ей в лицо. Он знал, что она скажет.

– Если… ты передумаешь, знай: я всегда буду ждать тебя.

Он печально улыбнулся.

– Прощай, Анна, – сказал он снова и закрыл дверь.

Хасим вышел на улицу, но не сразу направился к машине. Он прислушивался к тому, что происходит в доме. Показалось ему или Анна и впрямь разрыдалась?

3

Полет прошел без эксцессов. Прибыв в аэропорт, Ромульда направилась к самолету «Бахрам эрлайнс», который и доставил ее в столицу, Гвабону. Ахмад, верный слуга султана, уже ждал ее у черного лимузина с затененными окнами. Когда она подошла, Ахмад поклонился, но все же от ее внимания не ускользнул немного насмешливый блеск его глаз.

Он знает, подумала она, знает, зачем я здесь. Конечно, Ахмад – старый царедворец. Наверное, он уже не раз говорил Хасиму, что пора завести себе супругу. И вот наконец-то его желание сбывается.

– Как прошел полет? – учтиво спросил он, когда они уже сидели в салоне.

– Просто замечательно. – Ромульда ничуть не покривила душой. Ведь все у нее внутри сжимается не от морской болезни, а от предчувствия того, что должно произойти.

Машина неслась к выезду из столицы. Дворец султана располагался в пригороде Гвабоны. Не потому, что такова была прихоть правителя Бахрама, выстроившего его, а из-за того, что на султана постоянно совершались покушения. Слишком много было вокруг фанатиков, желавших занять престол.

И на жизнь Хасима тоже покушались какие-то негодяи. Ромульда вовсе не хотела, чтобы его убили, нет, она не была такой кровожадной! Одно дело, что она не хочет выходить за него замуж, и совсем другое – желать ему зла.

Лимузин подъехал к величественному зданию дворца. Элементы восточного декора сочетались в нем с традициями классицизма, господствовавшего в Европе в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого столетия. Лужайки, мимо которых катил «линкольн», были тщательно ухожены, а в тени деревьев совсем не ощущалась удушливая жара Гвабоны.

У ворот стояли охранники с автоматами наперевес. Стоило машине въехать на территорию дворца, как Ромульда почувствовала, что попала в совершенно иной мир со своими законами. Как не похоже тут все на ту жизнь, которую она вела в Америке!

– Его величество ожидает вас в своих апартаментах, – сказал Ахмад. – Думаю, не стоит заставлять его нервничать.

Это уж точно! Поднимаясь по мраморной лестнице, Ромульда ощущала себя ягненком, которого ведут на заклание. Даже необычайная роскошь дворца не смогла отвлечь ее от печальных мыслей.

У дверей султанских апартаментов они остановились. Слуга открыл для них массивную дверь.

– Ваши вещи принесут немного позже, – сообщил Ахмад. – Я смотрю, вы путешествуете налегке.

Естественно, а ты чего ждал? Ведь я не собираюсь здесь надолго задерживаться.

– Да уж.

– Что ж, я вас покину. Ахмад поклонился.

– Спасибо.

Она проводила его взглядом, не решаясь войти в спальню, где ее ждал… Кто? Будущий муж?

Не бывать этому!

Но теперь Ромульда понимала, что недооценила влияние, которое произведет на нее обстановка. И сам султан. Она может попытаться не обращать на это внимания, но все равно его слова, жесты, взгляды будут на нее действовать.

Ромульда взялась за ручку двери, отделявшей ее от Хасима.

Он слышал, как отворилась дверь, но не повернулся сразу. Ромульда заставила его прождать почти два дня. Именно столько прошло со времени их телефонного разговора. Значит, она не слишком торопилась с ним увидеться. Что ж, отлично! Тогда и он ничем не выдаст своего нетерпения, не покажет, как ждал ее. Наоборот, нужно дать ей понять, что он чрезвычайно раздосадован этой задержкой.

Ромульда знала, как себя вести. Злить его понапрасну – занятие неблагодарное. Лучше приветствовать его так, как он того сам бы пожелал. Во время перелета она успела обдумать слова приветствия. Вернее одно слово.

– Султан. – Она вложила в это слово и покорность, и независимость, зная, что он поймет тон, с каким она произнесла приветствие.

Хасим слегка наклонил голову и повернулся к ней.

Боже! Я совсем забыла, как он великолепен. Это смуглое жесткое лицо, обрамленное иссиня-черными волосами, глаза, в которых ясно читается ум и характер… Бархатистый голос, которым он спросил ее:

– Что с тобой? – Спросил по-английски, наверное, чтобы слуга, стоявший на своем посту, не догадался, о чем они ведут речь, и окинул ее взглядом.

Женщина, стоявшая перед ним, меньше всего напоминала Ромульду из его снов. Он и не узнал бы ее, если бы ему не было известно наверняка, что перед ним та самая Ромульда. Джинсы, голубая рубашка, кожаные туфли на высоких каблуках. Выглядит, как настоящая американка, решил он, даже не пытаясь скрыть своего отвращения.

И к тому же макияж! В Бахраме женщины не мажут себе лицо всякой дрянью, пытаясь понравиться мужчинам. Если ты красива, то тебе не нужна никакая косметика, если же нет, то и косметика тебе не поможет.

Ромульда стояла и смотрела на него с выражением легкого недоумения на лице.

– Как ты посмела явиться передо мной в таком виде? – проревел он.

– Тебе не нравится, как я одеваюсь? – спросила она невинным тоном.

Да он бы с радостью бросился к ней и сорвал с нее эту одежду! Хорошо, что слуга рядом, так что приходится сдерживать свои порывы.

– Ты выглядишь, как последняя потаскушка!

– Да? Не думаю, что потаскушка может позволить себе туфли из крокодиловой кожи.

Хасим проигнорировал ее слова.

– Почему ты не оделась, как принято одеваться в Бахраме?

– Потому что мне нравится, как одеваются в Америке.

– Да? Это что же, Бобу нравится, когда ты наряжаешься подобным образом?

Ромульда поняла, что приближается опасность. Не надо его злить.

– Я пойду переоденусь, – сказала она. Хасим покачал головой.

– Нет, погоди. Я и так слишком долго ждал. Ты уйдешь только тогда, когда я тебе разрешу! – Он попытался совладать с негодованием, переполнявшим его душу. – Выпьешь чего-нибудь с дороги?

Например, цианистого калия, дорогой? Да нет, спасибо!

Ромульда отрицательно покачала головой. И зря. Так она привлекла внимание к бейсболке, красовавшейся на ее голове.

– Сними кепку! – вдруг рявкнул он.

Вот оно. Момент настал. Сейчас он наконец поймет, кто она – покорная жена, готовая исполнить любую прихоть своего господина, или независимая американка.

Она сняла бейсболку и посмотрела на него. Реакция Хасима превзошла все ее ожидания. На несколько секунд он потерял дар речи. Было видно: ему стоило громадных усилий не выдать, как он потрясен.

– Ты постриглась! – наконец смог вымолвить он.

Ей даже показалось, что он говорит с горечью. Но стоило взглянуть в его глаза, блестевшие стальным блеском, как она тут же уверилась в правильности своего решения.

– Как видишь. Тебе нравится?

– Но зачем?

Хасим совсем не так представлял себе первую брачную ночь. Она прижалась к его груди, ее длинные черные волосы слегка щекочут его кожу, нежные губы касаются его лба, щек, шеи…

– Зачем тебе выглядеть как мужчина?

Было в его голосе что-то такое, от чего она пожалела, что постриглась. Ведь ей было прекрасно известно, что ее волосы сводят Хасима с ума.

Впрочем, волосы Анны, наверное, тоже. А сколько у него таких, как Анна?

– Я что, выгляжу как мужчина?

Даже с короткими волосами, даже в этом дурацком наряде и нелепых туфлях, она все равно невыносимо прекрасна! Хасиму показалось, что телохранитель вслушивается в их беседу. Что за чушь? Он же не понимает по-английски!

Ромульда может думать все что угодно, но она будет принадлежать ему. Нет, он возьмет ее силой, заставит ее подчиниться ему, сделает так, что она будет желать его, и только его!

– Ты не можешь выглядеть как мужчина, – с расстановкой проговорил он. – Мужчина создан, чтобы повелевать, а женщина – чтобы подчиняться.

– В Америке меня учили другому. Тому, что у мужчины и женщины равные права.

– Можешь забыть про то, чему тебя учили в Америке. Такая наука тебе здесь не понадобится. Когда нас соединят, ты привыкнешь повиноваться мне. Скажу больше: тебе это будет нравиться.

Она вздернула подбородок.

– Это не входит в мои планы.

– А у тебя не может быть никаких планов. – Хасим говорил с убийственным спокойствием. – Я здесь составляю планы. Отныне ты больше не будешь учиться. И с сегодняшнего дня начнешь отращивать волосы.

Такого развития событий Ромульда не ожидала. Она готова была сопротивляться ему, но с непривычки ей было трудно выбрать подходящую тактику.

Однако последние его слова убедили ее в одном: она права, ей не стоит выходить за него замуж. Они видятся первый раз после долгой разлуки, а он ведет себя как настоящий деспот! Можно лишь догадываться, что с ней станет, если они поженятся.

Плохо дело… А она-то думала, что ей все-таки не придется прибегать к крайнему средству. Но Хасим сам виноват: не оставил ей выбора.

– Позволь слегка скорректировать твои планы. – Она попыталась говорить так же спокойно, как и он. – Я не смогу быть твоей женой. Не могу так плохо поступать с тобой. После всего, что ты для меня сделал.

Он взглянул на нее с любопытством.

– Вот как? Почему же?

Ромульда сглотнула.

– Я не подхожу на роль жены султана. Дело в том… У меня был любовник. Поэтому я не могу выйти за тебя. Я больше не девственница. Я потеряла невинность.

4

Слова Ромульды произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Хасим побледнел, грязно выругался на родном языке, затем добавил несколько крепких словечек по-итальянски и по-английски, чтобы мало не показалось, и бросился к Ромульде.

Охранник уставился на него. Султан знал, что обычаи не позволяют прикасаться к нареченной, пока она не стала женой. Но как ему хотелось растерзать ее, придушить ее любовника! Или нет, четвертовать их обоих.

– Имя! – проревел он. – Назови его имя!

– Нет. – Ромульда изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.

– Как его зовут?

– Хасим… Понимаю, ты разгневан. Я не могу стать твоей женой, да ты и сам этого не захочешь… Мне жаль, что нашим мечтам суждено разрушиться, но, поверь, лучшее, что я могу сейчас сделать, это сесть на самолет и вернуться в Америку, чтобы…

– Заткнись!

Никогда султан не испытывал такой бессильной злобы. Представил себе ее, обнаженную, в постели с другим мужчиной. Она ласкает его, а он смеется своим противным смехом. Боб!

– Это Боб, да?

– Да нет же! – От изумления она произнесла эти слова, прежде чем успела подумать, и Хасим, почувствовав, что она говорит искренне, понял, что Боб здесь ни при чем.

– Если не Боб, тогда кто же? – не отставал он.

Ромульда покачала головой. Ах, длинные волосы были бы сейчас весьма кстати. Они бы прикрыли ее пылающие щеки.

– Хасим, я лучше пойду, – в отчаянии произнесла она.

– Нет, подожди! – Ему пришла в голову какая-то мысль. – Неразумно улетать из страны так поспешно, даже не встретившись с отцом. Ты ведь хочешь его повидать? К тому же, – добавил он, – тебе надо как следует отдохнуть… Привести себя в порядок… Разве нет? – Он окинул ее внимательным взглядом.

Неужели Хасим так легко сдался? Что-то не верится. Нет, тут, наверное, какой-то подвох! Но какой?

А может, он говорит искренне? Может, ему и самому в глубине души не хотелось жениться на ней? Известие о ее порочности дает ему повод продолжать свою прежнюю развеселую жизнь и даже не думать о том, что дома его ждет ревнивая жена.

Раз так, почему бы не признать его правоту. Она выдержала долгий перелет, жару Бахрама, казавшуюся невыносимой после американского климата. Надо и впрямь принять ванну и сходить к отцу. Они давно не виделись.

Интересно, скажет ли ему Хасим о том, что она потеряла девственность?

Ромульда облизала пересохшие губы.

– Ты прав. Я приму ванну, переоденусь и поеду навестить отца. А затем навсегда исчезну из твоей жизни.

Какая она все-таки наивная! Неужели она вправду думает, что он так легко ее отпустит? Хасим кивнул.

– Вот и отлично. – Он нажал кнопку звонка. – Служанка проводит тебя в твои апартаменты. Чувствуй себя как дома.

Ромульда взглянула на него, не веря, что ее план сработал. Что-то он слишком быстро сдался. Но не стоит испытывать удачу, если все оказалось так просто, что ж, тем лучше!

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказал Хасим.

На пороге появилась пожилая служанка. Султан отдал ей приказание и кивнул Ромульде.

– Следуй за ней.

Ромульда вышла из султанского кабинета и направилась в женскую половину дворца. Лишь войдя в свою спальню и увидев красовавшийся на кровати нераскрытый чемодан, она решила, что наконец-то можно вздохнуть с облегчением.

– Вам помочь? – спросила служанка.

– Нет, спасибо.

Ромульда хотела остаться в одиночестве, привести мысли в порядок. Надо обдумать, как вести себя с отцом. Что, если Хасим сообщит ему, отчего расстроилась их свадьба?

До самой старости она будет помнить выражение дьявольской злобы, с которым он едва не набросился на нее, узнав, что у нее был другой мужчина. А с какой нежностью глядел он на нее когда-то. Когда-то давным-давно…

Но хватит воспоминаний! Что от них толку? Она сама решила свою судьбу. Хасим никогда не простит ей измены. Остается лишь надеяться, что у него хватит благородства не говорить ни о чем ее отцу.

Надо действовать, и чем быстрее, тем лучше! Ромульда вошла в ванную, пустила воду, бросила туда щепотку жасмина и мяты и, ожидая, пока ванна наполнится, разделась и аккуратно повесила джинсы и рубашку на спинку стула.

Сняв с себя белье, она раскрыла чемодан и извлекла из него длинную шелковую тунику, в каких ходили бахрамские женщины. Нет, что ни говори, только в такой одежде женщина может почувствовать себя по-настоящему женственной!

Ромульда разложила платье на кровати, вернулась в ванную и погрузилась в теплую воду. Как хорошо! Она закрыла глаза и долго лежала так, не думая ни о чем, прислушиваясь к журчанию струящейся из крана воды.

Ее тело освободилось от скованности и напряжения. По мускулам растеклось приятное тепло. Ромульда намылилась мылом, источавшим великолепный аромат, окатила себя водой и насухо вытерлась. Накинув халат, она вышла в спальню и увидела, что здесь ее ждет сюрприз. Не очень приятный.

– Х-хасим? – От неожиданности она стала заикаться. – Что ты здесь делаешь?

Хасим и сам забыл, зачем пришел, стоило ему увидеть ее изящную фигуру, почти совершенно обнаженную, если не считать легкого халатика.

Он битых полчаса шагал из угла в угол своего кабинета, пытаясь разработать план дальнейших действий. Сказать, что после всего, ею сказанного, она для него умерла? Сообщить обо всем ее отцу? Или попытаться выяснить подробности ее любовной интрижки?

Именно за этим он и пришел к ней. Но как только она вышла из ванной, все мысли тут же вылетели у него из головы. Даже с этой дурацкой мальчишеской прической она выглядит чертовски соблазнительной!

– А ты не догадываешься?

Ромульда испуганно смотрела на него.

Только подумать! Он отверг Анну, готовую ради него на все, а в это время Ромульда на другом конце света обнималась со своим любовником!

– Напряги мозги, у тебя ведь богатое воображение. Твой американский любовник, наверное, многому тебя научил? – В его голосе послышались зловещие нотки. – Может, ты поделишься своими знаниями со мной?

Намек был слишком прозрачным.

– Прекрати! – крикнула она.

В его глазах Ромульда прочитала неистовую похоть, оживившую в ее памяти мечты, которые, казалось, давно были преданы забвению.

Он скривил губы в циничной усмешке.

– Что прекратить? Я еще ничего не начал. Просто хотел дать тебе возможность воспользоваться своей эмансипированностью.

– Уходи, Хасим, – проговорила она. – Мне нужно одеться.

– Но так ты нарушишь желание своего повелителя. – Его улыбка стала зловещей.

Ромульда сжалась от страха. И непреодолимого желания.

– Ты же не хочешь…

– Хочу! Желаю, чтобы ты сняла с себя одежду. Я хочу видеть тебя обнаженной. Я хочу тебя, Ромульда, хочу прямо сейчас!

Он приблизился к ней. Именно так она и представляла себе это в своих снах – в снах о самом желанном мужчине на свете. Но эти сны она видела много лет назад, когда она еще любила его.

Или она до сих пор его любит?

– Если бы я знал, – проговорил Хасим, тяжело дыша, – что тебе нужен мужчина… Неужели я стал бы сопротивляться твоему желанию?..

– Убирайся! – Но она понимала, что уже не в состоянии ничего поделать.

– Ты же не хочешь, чтобы я ушел! Признайся! Ты хочешь меня. Ты всегда меня хотела. И отныне ты жить не сможешь без меня. Пройдет время, но ты никогда не забудешь того, что произойдет между нами сейчас. Так я тебе отомщу!

Он сорвал с ее плеч халат и отступил на шаг. Ромульда стояла перед ним обнаженная. Ее тело было прекраснее, чем в его самых фантастических снах.

Хасим прижал ее к себе и начал целовать. Сколько раз она хотела такого страстного поцелуя! И насколько реальность превзошла все се ожидания!

– Хасим… – прошептала она, перебирая пальцами его роскошные курчавые волосы.

– Что? – спросил он. – Хасим, займись со мной любовью? Это ты хочешь сказать? Пусть наши тела сольются воедино? Ведь этого ты больше всего желаешь?

Да простит ее Аллах, ибо она желает только этого! Они опустились на кровать, прямо на разложенное там платье. Да какое это имеет значение!

Хасим, мой любимый, ты принадлежишь мне! Навсегда!

Нет, не навсегда. Только один раз. Это будет всего лишь один раз. По ее щекам покатились слезы. Она желает его. Он ей нужен, всегда был нужен… Пусть она будет с ним лишь однажды, хоть раз она испытает райское наслаждение.

Хасим снова поцеловал ее, и она погрузилась в совершенно новый мир. Мир, о существовании которого она и не подозревала…

Он испытал оргазм, такой сильный и глубокий, что ему показалось: он вот-вот умрет от наслаждения. Но какое это счастье – умереть вот так!..

Воздух наполнился каким-то новым ароматом. Хасим подавил стон… Все закончилось. Подобно заре на горизонте, он медленно возвращался к действительности.

Он сжал ее. Ромульда застыла в его объятиях. Его сердце колотилось с бешеной силой.

– Ты была девственницей, – прошептал он.

5

Ромульда молчала. Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что Хасим смотрит на нее, но не с гневом, а с недоумением и жалостью. Она дотянулась до покрывала, лежавшего на стульчике у кровати, и завернулась в него. Но нежное тепло итальянского кашемира нисколько ее не согрело. Ее бросило в дрожь.

– Скажи мне правду, – потребовал Хасим. – Ты была девственницей?

– Да, – выдавила она из себя.

– Ты солгала мне. – В его голосе не было обвинительных ноток. Он словно пытался решить какую-то сложнейшую проблему.

– Да, солгала. Пауза.

– Но, ради всего святого, зачем? Я не понимаю.

Впервые султан признал, что чего-то не понимает, что есть нечто, ему неподвластное. Ромульда посмотрела на него. Солнце проникало через неплотно прикрытые шторы и бросало блики на его тело, придавая ему бронзовой оттенок, отчего он стал похож на великолепную статую. Лежащую статую.

– Зачем? Ответь мне, Ромульда.

Хасим увидел, как задрожали ее губы.

– Не могу, – ответила она едва слышно. – Я не хочу об этом говорить сейчас, вот так. – Она чувствовала себя такой уязвимой. Что, если он дотронется до нее? Этого она больше всего сейчас боялась. Но почему-то еще больше ее пугала мысль, что он больше никогда к ней не прикоснется.

– Мне нужно одеться.

Хасим нахмурился, но тем не менее дал понять кивком головы, что согласен.

– Так иди, – сказал он. – А я не сдвинусь с места.

Ему и в голову не приходило проявить благородство. Уйти, оставить ее наедине жалеть о том, что невозможно уже исправить. Нет, он ведет себя, как кот, который стережет мышку. Сел у норки и не собирается уходить.

Ромульда взяла белье и, чувствуя на себе его взгляд, направилась в ванную. Закрыв за собой дверь, она повернула замок так, чтобы ему было слышно, и включила воду. Она долго смывала с себя свой позор, затем облачилась в бледно-голубую бахрамскую тунику и вышла в спальню, моля Аллаха, чтобы Хасим ушел.

Но он был на месте.

Пока она мылась, он успел одеться и теперь развалился на одном из кресел, стоявших спиной к окну. По его лицу было совершенно невозможно угадать, о чем он думает. Ничего не выражающим взглядом он следил за ее движениями.

– Думаю, – проговорил он наконец, – ты должна мне кое-что объяснить.

– Я ничего тебе не должна! – вырвалось у нее.

Да, сегодня она сполна отдала ему долги. Хасим усмехнулся.

– Думаешь победить меня?

– Разве с тобой можно сражаться?

– Можно. Ромульда, почему ты сказала мне, что у тебя есть любовник?

Да, я солгала тебе, но в то же время не смогла устоять перед тобой, и вот теперь ты знаешь правду.

– Зачем тебе знать?

– Потому что мне нужна правда.

Она опустила глаза.

– Я не могла допустить, чтобы ты женился на мне.

Хасим нахмурился.

– Вижу, ты готова на все, лишь бы этого не произошло! Готова даже оклеветать себя.

– Ты правильно понял. Я не хочу быть твоей женой. Сколько раз я говорила тебе об этом! Но ты ничего не желал слушать. Конечно, тебе плевать на желания других. Для тебя важно лишь то, что хочешь ты.

– Ты преувеличиваешь. Да он издевается над ней!

– Ты самый напыщенный, надменный, высокомерный человек на свете.

– И что? – спокойно спросил Хасим.

Ах так?! Я скажу тебе что.

– Я не хочу быть замужем за тем, кто интересуется только собственной персоной. Мне не нужен такой муж, как ты. – Хасим открыл рот, намереваясь возразить ей, но она не собиралась останавливаться. – В браке я хочу равноправия.

– Равноправия?

– Впервые слышишь такое слово, да, Хасим? Пожив в Америке, я захотела равноправия!

– Как бы тебе не пожалеть о своем равноправии.

– Не волнуйся, не пожалею. Я не хочу жить так, как жили твои родители. Вы, мужчины, думаете: раз вы живете в Бахраме, вам все позволено. Значит, вы можете… – Ромульда запнулась.

– Что? Продолжай, я слушаю.

Как будто ты сам не знаешь! Ромульду передернуло от отвращения.

– Иметь любовниц, вот что! Пожалуйста, Хасим, не надо прикидываться. Хоть на минуту прояви честность. Я не настолько глупа, чтобы не понимать очевидных вещей. К тому же я все прочитала в газетах.

Хасим смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Никто, ни один мужчина – не говоря уже о женщине, – не позволял себе так разговаривать с ним. И все же, сказал себе он, наблюдая, как гневно вздымается ее грудь, переча ему, Ромульда становится еще прекраснее.

Но хватит! Он и так слишком много ей позволяет. Надо дать ей понять, кто в доме хозяин.

– Объясни, что ты имеешь в виду! – приказал он.

– Да всем известно, что ты завел настоящий гарем.

Хасим пожал плечами.

– Вот видишь! Ты ведешь себя так, как будто гордишься этим!

Он сохранял самообладание.

– Я не первый мужчина, который завел любовницу. Просто других не караулят папарацци, стремящиеся запечатлеть на пленке самые интимные моменты.

Ромульда задохнулась от негодования. Больше всего она винила не его, а себя. Как она могла лечь с ним в постель, заниматься сексом! Теперь она сгорит со стыда!

– Вчера на первой полосе американские газеты опубликовали твое фото. Ты выходишь из дома своей любовницы, той, которая живет в Риме. Вчера занимаешься любовью с ней, а на следующий день ложишься в постель со мной! Неплохо устроился, а?

– Я не собирался заниматься с тобой любовью. Ты была моей суженой, ты должна была достаться мне девственницей. Если бы все случилось так, как должно было случиться, я бы вел себя совсем иначе. Мягче, нежнее, ласковее! А теперь я испортил тебе впечатление от первой ночи любви.

– Мы оба виноваты, – сказала она. – Но зачем ты пришел сюда? Зачем было меня преследовать?

Неужели она думала, что он оставит ее в покое? Его привела сюда безотчетная страсть, страсть, которой он не в состоянии сопротивляться. Сам толком не зная зачем, он вошел к ней в спальню – и увидел ее в одном легком халатике… Разве мог он сопротивляться первобытному инстинкту?

– Я не мог отпустить тебя.

– Да что ты?

– Ты думала, что я оставлю все как есть? После того что ты мне наплела про своего любовника? Ты, которая должна была достаться мне непорочной!..

А ты, дорогой, разве вел себя как образцовый жених? Чем ты занимался эти четыре года? Шастал от одной любовницы к другой, разве нет?

Но Ромульда не стала этого говорить. Что толку? Сделанного не воротишь. По крайней мере он будет знать, что она до конца хранила целомудрие.

– Но мы не выяснили главного, – сказал Хасим. – Что делать дальше?

Ромульда пожала плечами.

– По-моему, нет смысла отказываться от наших планов. Если тебя не слишком затруднит предоставить мне машину, я съезжу навестить отца.

– Ты говоришь так, будто ничего не произошло?

– Ты думаешь, надо кричать о случившемся на всех углах?

– А ты думаешь, – он иронически осклабился, – об этом можно забыть?

Ромульда затаила дыхание.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты потеряла девственность, к тому же при весьма… э… прискорбных обстоятельствах. Я виноват и должен заплатить.

Заплатить! Как будто она дорогая игрушка, выставленная на аукцион.

– Что за чушь!

– Ромульда, ты была предназначена мне. Пусть все так и останется. Разве я могу отпустить тебя к отцу, зная, что между нами произошло?

– Но при чем тут мой отец? Он ни о чем не догадается!

Хасим многозначительно помолчал.

– Даже если родится ребенок? – наконец спросил он.

Ее сердце остановилось.

– Ребенок? Ребенок?!

– Да, ребенок, ребенок! Разве в вашем колледже не преподавали биологию? Я не воспользовался презервативом, да и ты вряд ли озаботилась предотвращением беременности! А знаешь, что бывает в таких случаях?

Только теперь до Ромульды дошли все последствия ее поступка. Боже, какой неосмотрительной идиоткой она оказалась!

– Вот ты о чем?! И что же, ты всегда не предохраняешься? Конечно, тебе плевать на последствия, тебе интересно одно – удовлетворить свою похоть, а там хоть трава не расти! Твои дети небось повсюду, от Гвабоны до Рима и Парижа!

– Ромульда! Никогда, никогда мое царственное семя не оплодотворило женщину!

– Так что же случилось в этот раз?

Как ей ответить? Сказать, что он потерял над собой контроль, что животное в нем возобладало над человеческим?

– Не думаю, что я обязан перед тобой оправдываться. В любом случае нет никаких оснований откладывать свадьбу.

– Может, лучше сначала подождать, будет ребенок или нет? Если я не забеременею, забудем обо всем, и точка!

– Нет. – Он взглянул на нее упор. – Не выйдет.

– А если я не хочу?

Мало ли, что она хочет! Хасим не привык к отказам. Он всегда получает желаемое, всегда выходит победителем.

– Похоже, – произнес он с плохо скрытой угрозой, – ты хочешь, чтобы я обо всем сообщил твоему отцу?

– Хасим, ты не посмеешь!

– Да что ты? Хочешь проверить? – От его зловещей улыбки у нее все похолодело внутри. – Интересно, что скажет отец, когда я распишу ему в подробностях нашу сегодняшнюю встречу?

Ромульду словно обухом по голове оглушили. Если отец обо всем узнает, она обречена. Что он может сделать? Ведь в Бахраме простой и ясный кодекс чести. Девушка лишилась целомудрия до свадьбы, а значит, остается один выход – стать женой любовника. Тем более что тот обеими руками за.

– Он заставит меня выйти за тебя, – вымолвила она.

– Не заставит. Он с радостью благословит наш брак. Именно этого он хотел для тебя.

О Господи, как отец мог так поступить с ней? Обещать ее этому варвару, бесстыднику, негодяю.

– Ах ты мерзавец! – вырвалось у нее.

Хасим лишь ухмыльнулся в ответ.

– Мне нравится, когда ты начинаешь ругаться. Так ты меня еще больше раззадориваешь. В конце концов, ты все равно сдашься. Твоя покорность будет для меня лучшей наградой. Да нет, не только для меня… Для нас обоих.

– Для нас обоих? Как ты можешь говорить такое? Ведь ты никого не ценишь, кроме себя! От остальных ты требуешь только подчинения?

– Почему же? Ты ведь хотела равноправия? Оно у тебя будет. Мы станем равноправными партнерами в сексе. И ты познаешь истинные наслаждения любви.

Нет, не любви, а секса. О любви речи не идет. Он вынуждает ее заключить с ним сделку, своего рода деловой контракт. Она станет его женой, женщиной, с которой он может делать что угодно. А в обмен он поможет ей сохранить ее доброе имя.

Что же станет, когда она ему надоест? Хасим познал стольких женщин, нелепо предполагать, что, женившись, он вдруг остепенится. В один прекрасный день он скажет ей, что дела призывают его в Рим. Когда его самолет приземлится, он пересядет в роскошный лимузин и поедет в особняк своей любовницы.

Сможет ли она терпеть его измены?

Как ответить на этот вопрос, если у нее все равно нет выхода? Ведь она не в силах заявить отцу, что потеряла невинность, но ей плевать на это и она возвращается в Чикаго. Он умрет от горя!

А что, если Хасим увяжется за ней в Америку или подошлет своего шпиона? И ему станет известно про отношения Сусанны и Боба?

Нет, разве может она приносить их счастье в жертву событиям, виновницей которых является она сама!

Итак, у нее не остается выбора. Придется покориться судьбе.

– Хорошо, твоя взяла, – сказала она с мрачной решимостью. – Я буду твоей женой. Но никогда – слышишь, никогда – я не буду твоим партнером в сексе! И знай: мне будет противно лежать с тобой в постели! Ты мне отвратителен!

Хасим сжал кулаки… Но нет! Сначала свадьба. А потом… Поживем – увидим.

– Неужто, Ромульда, ты забыла: ничто не доставляет мне такого удовольствия, как преодоление препятствий. Клянусь, ты еще пожалеешь об этих словах, ты будешь снова и снова произносить мое имя, будешь просить, чтоб я дал тебе еще и еще.

– Ни за что!

– Посмотрим. – Он распахнул дверь. – Пошли. Пора порадовать твоего отца. Исполнилась мечта всей его жизни.

6

– Султан ожидает вас, госпожа.

Казалось, что Ромульда живет в двух мирах – своем, внутреннем, мире и в том, который навязал ей Хасим.

Она не беременна.

Обнаружив это, она не удивилась. Итак, она не носит в своем чреве ребенка Хасима, но разве от этого легче? Если бы у нее должен был родиться ребенок, были бы хоть какие-то основания, хоть какое-то оправдание брака с человеком, который ее не любит и не ценит. А так… Свадьба становится бессмысленной.

Ночами она беззвучно рыдала в подушку, хотя здравый смысл и подсказывал ей, что так даже лучше. Как ни странно, когда она сообщила Хасиму, что не беременна, он не слишком расстроился и не слишком обрадовался. Она вообще не поняла, как он отреагировал. Лишь кивнул безучастно и сказал:

– Значит, такова воля Аллаха.

Узнав, что у нее будет ребенок, по идее он должен был обрадоваться. Ведь так он будет знать, что род аль-Пахлеви не прервется, у него будет наследник.

– Идемте, госпожа.

Ромульда заставила себя вернуться в реальный мир. Но, глядя в зеркало, она видела не ту Ромульду, которой себя считала. Из зеркала на нее смотрела женщина, достойная стать женой султана.

Ее голову украшала роскошная корона, весившая не меньше трех килограммов. За несколько недель, прошедших после ее возвращения в Бахрам, волосы немного отросли. Она не укорачивала их, и вовсе не потому, что Хасим бросал неодобрительные взгляды на ее длинную изящную шею, не прикрытую локонами. Просто в Бахраме женщины ходили с длинными волосами. А она, Ромульда, теперь становится главной женщиной в Бахраме.

Ее лицо оттеняли рубины, изумруды, сапфиры и бриллианты. На пальцах красовались тяжелые перстни. Вероятно, из-за них ее руки дрожали… Или из-за волнения. Поскольку день, которого она так боялась, день их с Хасимом свадьбы, наконец настал.

В столицу, Гвабону, слетались отовсюду политики, бизнесмены, кинозвезды, знаменитые фотомодели, друзья и знакомые человека, который был для нее совсем чужим. Газеты провозгласили предстоящее событие свадьбой года. Журналисты не отставали от нее, умоляя дать интервью. Но Ромульда отказывалась. Ей меньше всего хотелось говорить с ними о браке, которому суждено было сделать ее несчастной. К тому же журналисты наверняка пронюхали бы своим дьявольским чутьем, что она совсем не рада предстоящему событию. Еще не хватает, чтобы в газетах появились домыслы и сплетни на этот счет!

Ей и без того нелегко. На церемонию стечется народ, желающий поглазеть на счастливую избранницу султана. Ах, если бы они знали, как она несчастна! За эти полтора месяца они – будущие муж и жена – почти не разговаривали. Какие уж там нежные признания!

Лишь однажды, в присутствии отца, Ромульда собралась с духом и спросила у Хасима:

– Став твоей женой, какую роль я должна играть?

Хасим нахмурился и посмотрел на нее.

– Во всем помогать возлюбленному мужу, что же еще?

– В Америке я изучала юриспруденцию. Став женой султана, я могла бы применить свои знания.

Она увидела, как рассмеялся ее отец, а за ним и Хасим.

– Вряд ли, когда ты выйдешь замуж за султана, у тебя останется много свободного времени. – Хасим кивнул и встал, давая понять, что разговор окончен.

Вот так. Остальные их беседы происходили неизменно в присутствии посторонних. Они обсудили свадебное меню, список приглашенных. Наконец, Хасим спросил у нее, где она хочет провести медовый месяц.

Чем дальше от тебя, тем лучше, хотелось ответить ей. Но зачем его бесить? Ромульда улыбнулась, не скрывая сарказма.

– Тебе делать выбор, мой султан.

Он поджал губы.

– Как насчет Рима? – продолжила она без тени смущения. – Мне говорили, что султан отлично ориентируется в столице Италии.

Гнев блеснул в его глазах и тут же потух. Теперь они не выражали ничего, кроме холодного безразличия.

– Останемся в Бахраме. В конце концов, постель везде одна.

Ромульду передернуло.

Пройдет свадебная церемония, закончится пир и настанет наконец то, чего она боится больше всего, – первая брачная ночь.

Ромульда дала слово не отвечать на его ласки, но сможет ли она устоять? А если сможет, не бросит ли она тем самым Хасима в объятия любовниц?

– Ваше величество!

Хасим смотрел в окно невидящим взглядом. О Аллах, как тяжело у него на душе! Но почему? Он и сам этого не знал.

– Что случилось, Ахмад?

– Ваше величество, эта женщина, Анна, продолжает звонить вам.

Султан обернулся и в упор посмотрел на верного слугу.

– И ты смеешь отвлекать меня по пустякам в день моей свадьбы?

– Но она просила передать вам, что хочет с вами поговорить.

– Мне нет дела до ее желаний. Я сказал ей, что между нами все кончено.

– Я знаю, ваше величество. – Ахмад опустил голову.

– Ступай, – сказал Хасим. – Она здесь. Ромульда идет сюда.

Ромульда, в великолепном белом платье с фатой, которую несли несколько женщин, медленно приближалась к тронному залу, где ждал ее будущий муж.

Увидев его, она на секунду забыла горечь обид, так великолепен он был в своем свадебном наряде. Драгоценные камни сверкали в складках его одежды, а у пояса висел знаменитый бахрамский меч, с которым он никогда не расставался.

Хасим окинул ее оценивающим взглядом и, по-видимому, остался доволен.

– Отлично выглядишь, – сказал он ей. Вот видишь, прочитала она в его глазах, я получил, что хотел!

– Благодарю.

Ромульда склонила голову.

Произнести клятву верности оказалось легче, чем она предполагала. Когда-то, в те времена, когда она не подозревала, каков Хасим на самом деле, она по-настоящему любила его. Сейчас, отвечая на вопрос, согласна ли она стать его женой, Ромульда поняла, что эта любовь еще не умерла.

Он надел на ее палец кольцо, украшенное тремя рубинами. В тронном зале раздались заключительные слова церемонии…

Итак, они муж и жена. Почему же она чувствует себя такой несчастной?..

Собравшиеся переместились в банкетный зал, где уже источали восхитительные ароматы тысячи изысканных кушаний. Великолепные тропические фрукты лежали на золотых блюдах, в хрустальных кубках пенилось вино, каждый глоток которого стоил целое состояние.

Впрочем, Ромульде было не до еды. Она изо всех сил старалась выглядеть веселой, но чем дальше, тем труднее становилось играть роль любящей жены.

Настало время танца новобрачных. Ради такого случая из Австрии был приглашен целый оркестр. Хасим прижал ее к себе, и они закружились в вальсе. Но Ромульда не слышала музыки, не видела гостей, бальный зал слился в ее глазах в одно пестрое пятно. Она чувствовала тело Хасима, ощущала аромат его кожи, трепетала от его прикосновений. Все остальное вдруг лишилось смысла. Для нее существовал только он, султан Хасим аль-Пахлеви. Ее муж. Ее любимый муж.

– Дорогая, ты побледнела, – услышала она мягкий голос. – Тебе не нравится, как проходит свадьба?

Она нашла в себе силы взглянуть ему в глаза.

– Я не ожидала такого… Не думала, что нам придется разыгрывать весь этот спектакль.

– Но разве мы играем? Я испытываю подлинное наслаждение, когда ты рядом. Сегодня ночью ты тоже испытаешь наслаждение. И поймешь, какое счастье ожидает тебя впереди.

Он почувствовал, как напряглось ее тело. Его глаза мрачно заблестели, но лицо сохраняло спокойное выражение. Все смотрят на них. Нельзя позволить, чтобы у кого-нибудь закралось хоть малейшее подозрение.

Хасим сдержал вздох. Как глупо, что он тогда поверил, будто у нее есть любовник. Поступи он иначе, не как самец, она была бы с ним совсем другой. Нежной, ласковой, любящей…

Он поцеловал ее в волосы, увенчанные короной, а про себя усмехнулся. Говоришь, что секс со мной не доставит тебе наслаждения? Посмотрим, посмотрим, что ты скажешь завтра утром, когда первые лучи солнца осветят наши обнаженные тела.

Эту ночь они проведут во дворце, а назавтра поедут в охотничий домик, расположенный в семидесяти милях от столицы. Там почти нет слуг, и им никто не будет докучать.

Они останутся одни. Совсем одни.

– Идем, Ромульда.

Они распрощались с гостями. Настал момент, которого она так боялась. Хасим взял ее под руку и направился к широкой мраморной лестнице, устланной роскошным ковром. Он вел ее в свои апартаменты.

– Пришло время брачной ночи, – прошептал он.

В спальне султана она оказалась впервые. Комната эта была из разряда тех, которые принято называть величественными. Размером она была не меньше, чем бальный зал. Как и везде, мраморный пол, стены, украшенные картинами, изображающими могущественных представителей рода аль-Пахлеви. И низкий диван у дальней стены, бордовое белье, украшенное золотым шитьем.

– Не бойся, Ромульда. Тебе некого бояться. Только себя, совсем неискушенную в искусстве любви.

Хасим снял с нее корону, золотые заколки, провел рукой по черным шелковистым локонам и прижался к ее губам.

Ромульда сжалась в комок.

Хасим вздохнул и проговорил, мягко сжимая ее голову:

– Ты так себя ведешь, будто тебя вот-вот казнят.

– А как еще назвать то, что мне предстоит? Казнью или пыткой?

– Ты устала, – сказал он и повел ее к дивану. – Я помогу тебе раздеться, а потом ты ляжешь спать.

– Спать?.. – переспросила она.

– Ты назвала меня мерзавцем, помнишь? Сказала, что будешь заниматься со мной сексом, но тебе будет противно. Так вот, я не собираюсь тебя к этому принуждать. Не буду я и просить об этом. Я вообще не хочу от тебя ничего требовать.

Хасим принялся расстегивать пуговички на ее свадебном платье. А Ромульда замерла в нерешительности. Как понять, как разобраться в его чувствах? Ведь она стала его женой и он вправе получить то, что причитается ему как мужу.

Она взглянула на него с вызовом.

– Я так устала, что просплю неделю.

– Как хочешь, – безразлично ответил он.

Вот и расстегнута последняя пуговица. Уф, какое тяжелое это платье! Хасим помог ей снять его, даже не подозревая, что теперь настала его очередь удивляться. Белье на ней было удивительной красоты. И явно сделано не в Бахраме.

– Где ты его купила?

Она не моргая смотрела ему прямо в глаза.

– Я думала, что в первую брачную ночь должна выглядеть, как говорят американцы, на миллион долларов. Это белье сшили по моему заказу в Италии.

Хасим бросил на нее последний взгляд и отвернулся. Самообладание давалось ему с трудом.

– Отправляйся спать, – сказал он, глядя в сторону.

Ромульда подчинилась приказу. Она забралась под одеяло, устроилась поудобнее и тут же ощутила, как сходит на нет усталость, накопившаяся за последние дни.

Итак, она стала женой султана, она ждет его в постели, но ничего страшного не произошло. По крайней мере, пока. Более того, Хасим проявил к ней необыкновенную предупредительность. Она не ожидала от него ничего подобного.

Возможно, он лучше, чем она думала. Добрее, отзывчивее. Если так, то не толкает ли она его своей холодностью в объятия любовниц?

– Хасим… – сказала она.

Он повернулся к ней. Его лицо было бесстрастно.

– Я иду в душ, – заявил он.

Ромульда кивнула. А может, и я должна была вымыться, чтобы его величеству было приятно разделить со мной постель, подумала она. Она уже хотела было спросить, не потереть ли ему спинку, – чем не повод для ссоры в первую брачную ночь? – но решила не злить его лишний раз.

Пока она раздумывала, он успел войти в ванную и закрыть за собой дверь. Его голова была полна самых мрачных мыслей. Он сдернул с себя свадебное одеяние и встал под душ.

Когда через пятнадцать минут он снова появился в комнате, Ромульда уже крепко спала.

7

Ромульда открыла глаза. Сквозь шторы пробивался яркий солнечный свет. Наступило утро. Какой чудесный день, подумала она и тут же вспомнила, где она. И кто она.

Она во дворце, в постели султана.

Она его жена.

Хасим спит рядом! Она резко повернулась и увидела, что кроме нее в постели никого нет. Подушка сияла той же девственной белизной, что и накануне, и была так же пышно взбита.

– Не волнуйся, прелесть моя. Твои страхи напрасны.

Он уже успел одеться и теперь, прекрасный в своем воистину царственном великолепии, шагал к ней. Ромульда едва не схватилась за сердце.

– Хасим… – проговорила она, тяжело дыша. – Ты уже встал…

– Я и не ложился.

– Ты не спал?

Что за глупый вопрос.

– Спал, но не рядом с тобой. Когда я принял душ, ты уже заснула. Я побоялся прерывать твои сновидения и лег на кушетку в дальнем углу.

Она все вспомнила. Осторожно, так, чтобы Хасим не заметил, пощупав себя рукой под одеялом, Ромульда убедилась, что даже забыла снять белье, предназначенное для первой брачной ночи. Он тоже не стал его снимать. Больше того, он даже не захотел спать с нею рядом.

Итак, то, чего она боялась, не произошло. Но почему-то она не испытывала ни малейшей радости. Пусть бы он надругался над ней, она согласна на это, но безразличие, с которым он смотрит на нее, говорит с ней, убивает ее.

– Ты зря так поступил. – Ромульда попыталась придать голосу оттенок холодной вежливости. – Эта спальня… как и эта постель… предназначена для двоих. Тебе не нужно было жертвовать удобством.

– Ну что ты, какие тут неудобства! – Хасим слегка покривил душой. Он всю ночь проворочался, безуспешно пытаясь заснуть, но виновата была не жесткая кушетка. На мягком диване он тоже вряд ли бы заснул. Как можно спать, когда рядом с тобой твоя жена, а ты знаешь, что даже пальцем ее не должен коснуться!

– Если так… – Тон Ромульды ничуть не изменился. – Рада, что ты хорошо выспался.

Он обнажил зубы в улыбке.

– Я не говорил, что выспался. В отличие от тебя я спал плохо.

– А я так устала, что спала без задних ног.

Хасим кивнул.

– Уже половина одиннадцатого. Скоро солнце будет в зените. Нам надо успеть в охотничий домик до этого момента. Одевайся, Ромульда, и, как только ты будешь готова, мы отправляемся. – И он удалился.

Подождав, когда за ним захлопнется дверь, Ромульда поднялась с постели, пошла в ванную, приняла душ и переоделась. Для путешествия она выбрала не сковывающие движений шелковые брюки и легкую блузку.

– Вижу, ты и впрямь отдохнула, – сказал Хасим, когда она спустилась к завтраку, с явным одобрением оглядывая ее. – Посвежела, скованность исчезла. – Он коснулся пальцами ее щеки.

В прикосновении этом не было ничего эротического, и все же Ромульда почувствовала нечто особенное. Так она чувствовала себя в прежние времена, когда она еще не знала, какой он негодяй.

Аромат черного кофе приободрил ее. Не стоит расхолаживаться, сказала она себе. Ты же знаешь, что он вовсе не тот, каким ты его считала. Тогда ты была несмышленым подростком. Сегодня ты превратилась в женщину.

Хасим сполна познал плотские удовольствия. Но аппетит приходит во время еды. Сколько он продержится, прежде чем похоть вновь возьмет свое? На этот вопрос у нее не было ответа. Да и как разобраться в его мыслях и поступках, если даже брачную ночь он решил провести с ней порознь.

Ромульда допила кофе.

– Готова? – спросил он.

– Вполне.

– Тогда поехали.

На этот раз вместо сверкающего лимузина у ворот дворца их поджидал старый шарабан, запряженный лошадьми. Ромульда невольно улыбнулась.

– Не смейся, – сказал Хасим полушутя, полусерьезно, – по здешним дорогам на «линкольне» далеко не уедешь.

– Я знаю.

Кучер ударил кнутом, и повозка тронулась.

Сколько лет Ромульда не была здесь! А ведь когда-то они с Хасимом часто скакали по этим разбитым дорогам, поднимая за собой пыль, хохотали во весь голос и были так счастливы.

Вот и охотничий домик! Ромульда ахнула от восхищения.

– Что такое?

– Я и забыла, как здесь прекрасно!

А он? Мог ли он забыть, как она прекрасна? Даже сейчас, с этой нелепой американской коротковолосой прической, она очаровательна. Он едва может сдержаться, чтобы не расцеловать ее!

Но нет! Или она сделает первый шаг, или между ними ничего не будет.

– По правде говоря, я тоже, – признался он. – Я уже давно здесь не был.

– Но почему? Тебе так нравилось это место!

– Управление государством не оставляет мне времени для развлекательных путешествий.

– Ты можешь перепоручить дела своим помощникам.

Хасим рассмеялся.

– Нет, такой роскоши я не могу себе позволить. Если я хочу, чтобы народ любил и уважал меня, я должен быть в курсе всего, что происходит в стране.

– Но народ действительно тебя любит! – Ромульда произнесла эти слова со страстностью, которой сама от себя не ожидала. – Ты же знаешь, что любит.

– Похоже, ты заговорила комплиментами.

– Не дождешься!

На несколько мгновений им показалось, что вернулись старые добрые времена. Они беседуют друг с другом, смеются и не помнят прежних обид.

– Ты проголодалась? – вдруг спросил Хасим.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Может, тогда прокатимся верхом? Как когда-то?

Их коляска повернула за угол охотничьего домика и остановилась. Откуда-то появился слуга и помог жене султана сойти на твердую почву.

– Зайдем, посмотришь домик. Заодно и переоденемся.

В доме Ромульда с облегчением – и в то же время с разочарованием – обнаружила, что для нее приготовлена отдельная спальня с большой кроватью и ванной. Такую же комнату, только побольше, занимал и султан. А раз так, они при желании могут неделями спать порознь.

Ну что ж, сказала она себе, таков обычай. Нужно смириться. В конце концов, у них ведь свадьба понарошку.

Ромульда переоделась в костюм для верховой езды и вышла в прихожую, где ее уже ожидал Хасим.

– Посмотрим лошадей, – предложил он.

Они направились в конюшню. Здесь ее поджидал сюрприз – великолепный арабский жеребец, заволновавшийся при ее появлении. Ромульда не могла поверить своим глазам!

– Но ведь это… Шервез? Разве такое возможно?

– Как видишь. – Он следил за ее реакцией. Она бросила на него восхищенный взгляд, и его сердце заколотилось. Но он ничем не выдал себя. – Неужели ты думала, что я позволю твоему отцу продать первому встречному твоего любимого жеребца?

Ромульда прижалась щекой к теплой лошадиной шее. На нее пахнуло детством, которое, казалось, было так давно.

– Но зачем было беспокоиться?

– Этот конь принадлежит тебе, и только тебе. Так будет всегда. – Он понизил голос. – А ты всегда будешь принадлежать мне.

Ничего себе! Поставить клеймо владельца на лошади – это еще куда ни шло, но заявить, что и она его собственность, это уж слишком!

К тому же она его жена лишь формально. Фактически они так же далеки друг от друга, как два человека, встретившиеся день-два назад и не успевшие толком познакомиться.

Может, момент настал? Пора проявить истинные чувства? Но обстановка не располагает к тому, чтобы броситься ему на шею. Телохранители следят за каждым ее действием.

Нет, пока не время. Она вскочила в седло и крикнула ему:

– Так что же ты стоишь?

Хасим с изяществом прирожденного наездника вскочил на лошадь и последовал за ней.

Когда они вернулись в охотничий домик, солнце уже садилось. Верхушки гор еще были освещены его лучами, а подножия казались темными и таинственными.

Ромульда вспотела, ее лицо и одежда были покрыты пылью, но вовсе не это ее беспокоило. В пустыне она чувствовала себя свободной. Теперь же она в закрытом пространстве. Стены домика давят на нее. К ней вернулось былое напряжение.

Лицо Хасима снова приняло холодное, отрешенное выражение. Ей показалось, что он цедит слова сквозь зубы. Говорит так, будто презирает ее.

– Обед подадут в восемь, – сказал он. – Пойду переоденусь. – И, не добавив ни слова, даже не взглянув на нее, пошел в свою комнату.

Ну и плевать на него, сказала она себе. Хочет показать характер? Ради Бога. Презрительно хмыкнув, Ромульда направилась к себе, приняла ванну и оделась к обеду.

Когда она появилась в столовой, Хасим уже ждал ее. Его лицо не выражало ничего, кроме холодного равнодушия. Он отошел от камина, затопленного по его приказу (ночи в горах стояли холодные), и жестом предложил ей садиться за стол.

Ромульда и не подозревала, что под этой маской скрывается страстное желание. Он с восхищением оглядел белое платье, украшенное блестками, ее лицо, на котором не было ни следа косметики. Никогда он не видел женщины красивее!

И недоступнее… Веселость и непосредственность, с какими она вела себя днем, сменились скукой и отчуждением. Казалось, перед ним другая женщина. Женщина, для которой он как мужчина ничего не значит. Которая и пальцем не пошевелит, чтобы соблазнить его.

Да она и не привыкла к этим играм. Ведь она была девственницей, напомнил он себе, и снова испытал чувство вины за допущенную ошибку. Преступную ошибку.

– Все нормально? – спросил он ее.

Он смотрел на нее со страстью, с плохо скрытым желанием и в то же время безучастно.

Как быть? Она не знала, как себя вести. Броситься в его объятия?

Появился слуга с великолепной фарфоровой чашей, из которой шел пар. Знаменитый бахрамский рис, рассыпчатый, с удивительно нежным вкусом. Такой рис не каждый сможет приготовить. К нему нужен подход. Как и к Хасиму.

– Да, – ответила она.

– Устала?

К чему эти вопросы? Если она ответит, что устала, он опять скажет: спи одна. И вообще, она не чувствует усталости. Наоборот, ее мускулы напряжены, а в душе какое-то томление. Как будто в эту ночь может случиться что-то очень важное.

– Нисколько, – покачала она головой. – Я и забыла, как хорошо ездить верхом. А ты?

Он улыбнулся своей загадочной улыбкой.

– Никогда не испытывал такого прилива сил.

Ромульда заставила себя поесть. Еда была выше всяких похвал, да и аппетит у нее был отменный: ведь у нее крошки во рту не было с самого завтрака.

Они перебросились несколькими словами, но ее мысли были заняты одним: как быть дальше?

Ромульда знала: она сама должна сделать первый шаг. Так сказал Хасим. Он заявил, что не будет ни к чему ее принуждать, и не отступит от своих слов.

– Итак? – многозначительно спросил он, допивая чай.

– Пойдем спать? – предложила она.

– По отдельности?

– Нет. – Ромульда посмотрела на него и тут же отвела взгляд. – Вместе.

Хасим тихо прикрыл дверь спальни. Так тихо, что Ромульда услышала, как колотится в груди ее сердце. Хорошо, что в комнате царит полумрак. Она хочет его рассмотреть, но не хочет, чтобы он понял, как она неопытна в любви.

Итак, они стояли и смотрели друг на друга.

– Хасим, – вымолвила она.

Неужели этого мало, чтобы он все понял. Он сказал ей, что не станет ее умолять. Но и она не собирается становиться перед ним на колени.

Хасим видел, как горделиво вздернут ее подбородок. При других обстоятельствах он поиронизировал бы над ее подчеркнутой гордостью. Но не сейчас. Как только Хасим взглянул ей в глаза, услышал, как она произнесла его имя, он понял все.

– Иди ко мне, любимая, – сказал он.

Ромульда почувствовала, что у нее подгибаются ноги. Но Хасим заключил ее в свои объятия и, наклонив голову, прижался к ее губам. Его поцелуй был страстным, но нежным, таким же терпким и в то же время невыразимо приятным, как вино, которое они пили за обедом.

Она не успела заметить, когда он взялся за застежку и расстегнул ее платье. Оно спало с ее плеч и упало на пол, превратившись в роскошный шелковый ковер. Хасим оглядел ее – на ней не осталось ничего, кроме белья, – и, легко подхватив, понес через всю комнату к дивану.

– Нет, – запротестовала она. Но протест ее прозвучал неубедительно. Потому что ей очень хотелось, чтобы именно Хасим однажды отнес ее в своих сильных руках в постель.

Он положил ее на шелковую простыню и впервые взглянул на нее так, как никогда не смотрел прежде. Ее сердце сжалось. Только теперь Ромульда поняла, как она любит его.

– Мне самому раздеться? – тихо спросил он. – Тебе этого хочется?

У нее застучало в висках. Ведь ей не хватит смелости раздеть его.

– Да. Разденься.

Одним движением он снял накидку и с удовольствием заметил, что она разглядывает его мускулистый торс. Он развязал шнурок на шароварах и услыхал ее восклицание.

Заметив, куда обращен ее взгляд, он ухмыльнулся.

– Вот видишь, что ты со мной делаешь, Ромульда? Но сегодня все будет иначе. Сегодня ты испытаешь настоящее наслаждение. Я исполню все твои желания, а когда настанет рассвет, ты поймешь, что такое райское блаженство.

8

Во сне это было или наяву? Он спросил ее:

– Хочешь, я сделаю тебя беременной? Хочешь?

А она испугалась. Значит, вот ради чего он все затеял – чтобы поскорее родился наследник.

– А ты?

– Беременность полностью изменяет жизнь женщины. Не мне решать.

– Тогда… Я бы подождала с этим. Нам нужно хорошенько друг друга узнать.

– Как скажешь, – промолвил он. И извлек откуда-то (из потайного ящика, что ли?) презервативы. – Я начну познавать тебя сегодня же.

Она имела в виду вовсе не это. Но разве можно думать о чем-то другом, занимаясь любовью с Хасимом?

– Хасим?

Он надел рубашку и начал застегивать пуговицы, когда она задала вопрос. Он взглянул на ее тело, казавшееся бронзовым на фоне белоснежной простыни. Как все-таки нехорошо быть женатым! Захочешь весь день провести в постели.

– Да, любимая?

Ромульда потянулась и нащупала на тумбочке свои часики.

– Еще рано, а ты уже уходишь? – Она едва не сказала: «Ты снова покидаешь меня?»

Хасим кивнул.

– Я вынужден, Ромульда. Мне нужно ехать в Резушан.

– Зачем?

– Не волнуйся. Пусть тебя это не беспокоит.

Конечно, чего еще от него ждать? Политика не женское дело.

– Сколько тебя не будет?

– Постараюсь вернуться при первой же возможности. – Он отвернулся от нее, давая понять, что разговор окончен. Но у нее осталось чувство неудовлетворенности. Не физической, разумеется, с этим все было в порядке, ибо он удовлетворял ее малейшие желания.

Но, с тех пор как закончился медовый месяц, она жила так, как положено жить супруге султана. То есть в двух разных мирах. Хасим был занят делами управления, она погрузилась в благотворительность, и они почти перестали общаться.

Та близость, которая возникла между ними за те две недели, что длился медовый месяц, словно исчезла куда-то, стоило им вернуться во дворец. Ему постоянно досаждали советники, послы, казначеи.

Но ведь ей он так нужен! Но им почти не приходилось оставаться наедине. Лишь в постели, но и тогда он часто засыпал с ней рядом. Ей хотелось признаться ему в любви, прошептать на ухо нежные слова, но он все равно не услышал бы их.

А он сам? Конечно, он называл ее красавицей, но и все. Она понимала, что не обладает тем, чем ей хотелось обладать больше всего на свете.

Его сердцем.

– А мне нельзя поехать с тобой? Только разок.

Хасим нахмурился.

– Нет, это невозможно. К тому же у тебя дела в мечети. Твой долг – служить стране. Или ты этого не хочешь?

Ромульда подавила тяжелый вздох. Зачем его злить? Зачем говорить ему, что он так и не считает ее партнером.

Нет, она так и не стала ему равной, не добилась равноправия, о котором столько мечтала.

– Но ты хотя бы поцелуешь меня на прощание?

– Разумеется. – Он обнял ее.

– Вот так-то лучше.

– Если б ты знала, – сказал он, – как мне хочется послать к чертям чиновников, которые меня ждут, и целый день провести с тобой. – Хасим встал. Он не кривил душой: искушение и вправду было слишком велико. Лучше побыстрее распрощаться, а то он и впрямь наделает глупостей.

Ромульда оперлась на спинку кровати и посмотрела ему вслед. Итак, Хасим опять уходит. А она снова остается в одиночестве.

Прошло полгода с тех пор, как они поженились, и, оглядываясь назад, Ромульда понимала, что брак не оправдал ее ожиданий. Он не советовался с ней, не обсуждал с ней своих проблем. Он вообще почти не говорил с ней. Ей даже стало казаться, что она для него ничего не значит.

А ведь в глубине души она всегда подозревала, что этим все и кончится. В конце концов, так принято в высшем свете. Муж и жена живут отдельной жизнью, а вместе появляются лишь на официальных приемах.

Всем в Бахраме было известно, что ни мать Хасима, ни его бабушка не были счастливы в браке. У их мужей были любовницы. И действительно, как же султану без любовницы? Сможет ли Хасим хранить верность ей одной? И, самое главное, захочет ли?

Его не было уже четыре дня. Разумеется, за это время они общались. Он ежедневно звонил ей и спрашивал как дела. Но разве могла она, пробиваясь сквозь шумы телефонной связи, сказать ему, как сильно его любит и как ей не хватает его.

И вот, на пятый день произошло то, чего она больше всего боялась. Служанка передала ей красивый конверт, доставленный султанской экспресс-почтой. Письмо от Хасима.

«Мне пришлось срочно вылететь в Рим по делу чрезвычайной важности. Возможно, меня не будет неделю или больше. При первой же возможности позвоню. Хасим».

И все.

Итак, он улетает в Рим. Туда, где его уже давно ждет милая его сердцу Анна. Ромульда нервно скомкала письмо.

– Плохие новости? – спросила служанка, ожидавшая дальнейших приказаний.

Куда уж хуже! Он даже не потрудился изобрести правдоподобное объяснение, улетая к любовнице. Просто взял и написал: отправляюсь в Рим. Конечно, Ромульда не исключала того, что за его письмом действительно стоит дело чрезвычайно важности. Но удостовериться в этом не было ни малейшей возможности. Спросить Ахмада? Но верный слуга наверняка откажется ей говорить.

– Да нет. Все в порядке, – солгала она служанке. – Я… Я пойду в спальню. Если его величество позвонит, переводите звонки туда.

Войдя в спальню, она села на край дивана, чувствуя, как сильно бьется ее сердце – от ревности и страха. Этого следовало ожидать, повторяла она себе, но все равно не могла успокоиться. Что ей с того, что он человек, сексуальный аппетит которого не так-то просто удовлетворить? Что с того, что ей известно о его стремлении к экзотике и разнообразию, о его бесчисленных любовницах, о которых с такими душераздирающими подробностями писали газеты.

Разве ей легче от того, что она понимает, как утомили его полгода жизни в браке? Ведь она сделала все, чтобы доставить ему радость. И не собирается вот так сдаваться. Делить его с другой! Лучше потерять его навсегда, чем представить в объятиях другой женщины!

Ромульда почувствовала, что сойдет с ума, если ни с кем не поделится своими переживаниями. Она сняла трубку и дрожащими пальцами принялась набирать номер.

– Сусанна, это ты?

– Кто это? Господи, Ромульда! – ответили ей на другом конце света.

– Неужели ты меня не узнала?

– Ты так странно говоришь… Да что стряслось?

– Хасим… Он улетел в Италию.

– И что?

– Как ты не понимаешь!.. У него любовница в Риме.

– Это было раньше, – спокойно сказала Сусанна. – Теперь ты его жена или ты уже забыла?

Она-то не забыла, а вот он!..

– Мне нужно знать, с кем он. С Анной Монтинелли или с кем-то еще. Я не могу жить во лжи. Мне нужно знать, знать наверняка.

– Так садись в самолет и лети в Рим!

– Не получится. У него полно слуг и охранников, попробуй доберись до него неожиданно. Стоит мне только сказать, что я вылетаю в Рим, так ему сразу же доложат.

Ромульда замолчала. А что, если?.. Да нет, это безумие! Или…

– Что ты задумала?

– Давай договоримся встретиться в Париже.

– Но Париж во Франции, а не в Италии!

– Знаю. Послушай, у меня созрел план. Я скажу, что лечу повидаться с тобой в Париж. А там сяду на поезд, и он прямиком домчит меня до Рима. Ну как?

– Так сразу и не скажешь… – Сусанна явно не была в восторге. – А как же твои охранники? Уж они-то наверняка не выпустят тебя из виду?

– Я и об этом подумала. Послушай, нас с тобой вечно путают. А уж если ты нарядишься так, как я, никто ни за что не угадает, кто есть кто.

– Ты что, предлагаешь мне… Ты хочешь, чтобы я прикинулась тобой?

– Конечно!

– Нет, ни за что!

– Смотри, а то расскажу Хасиму про тебя с Бобом, – рассмеялась Ромульда.

– Это шантаж!

– Да ладно тебе. Согласись, дело того стоит. Когда ты сможешь вылететь в Париж?

Ромульда даже не ожидала, что ее хитроумный план будет так легко выполним. Сообщив Ахмаду, что договорилась встретиться с сестрой в Париже, где та проводит каникулы, она попросила его приготовить самолет. Через два дня она, на всякий случай позвонив Сусанне и убедившись, что та прибыла во Францию и ждет ее в парижском отеле «Асунсьон», спросила Ахмада:

– Самолет для меня готов?

– Разумеется, госпожа.

Несколько часов перелета – и вот она уже ступила на землю Франции. У самолета ее ждал черный «мерседес». Доехав до «Асунсьона», Ромульда поднялась в лифте на пятый этаж и постучалась в дверь номера.

– Кто там?

– Ромульда.

Дверь распахнулась. Сусанна и Ромульда заключили друг друга в объятия и едва не расплакались. Еще бы, они не виделись с тех пор, как Ромульда и Хасим сыграли свадьбу. А ведь прошло уже полгода, даже больше.

– Что ты скажешь Хасиму, как объяснишь свое появление? – спросила Сусанна. Она волновалась за сестру. Все-таки составлять такие планы – чистое безумие. – Он рассвирепеет, когда узнает, что ты следила за ним.

– Плевать. Мне нужно знать правду.

– Но ты ведь любишь его?

– Люблю больше жизни, – призналась Ромульда. – Но он остается для меня загадкой. До его отъезда мы виделись с ним каждый день, но я так и не поняла, что он за человек, что у него на уме. Я люблю его, но не потерплю лжи. Если окажется, что он мне изменяет, я оставлю его. Я потребую развода. Лучше скандал, чем измена!

– Но он не даст тебе развода, ты же сама это понимаешь.

– Это мы еще увидим. В конце концов, на дворе двадцатый век. Он не может держать меня за пленницу.

В девять вечера Ромульда уже ехала в экспрессе «Париж – Рим». На ней были джинсы и шерстяной свитер. Именно так была одета Сусанна, когда ее видели охранники. Теперь же на ее сестре была шелковая накидка, как у Ромульды, а сама Ромульда, ничем не выдав себя, доехала на такси до вокзала «Сен-Лазар» и села в поезд.

На следующее утро она была в Риме. Ей был известен отель, в котором обычно жил Хасим, он был постоянен в своих привычках. Если, конечно, на этот раз не остановился у Анны.

Чтобы ее пропустили к номеру султана, пришлось отказаться от инкогнито. Она подошла к дверям, постучала – и вот уже слуга появился на пороге.

– Госпожа… – Он и не пытался скрыть удивление.

– Здравствуй, Ашока. Я приехала повидаться с мужем.

Ашока в замешательстве попятился назад, но вдруг остановился.

– Его величество не ожидал вас.

– Знаю. – Ромульда изобразила улыбку. – Хотела сделать ему сюрприз.

– Но султана здесь нет, госпожа.

– И вы, конечно, не скажете мне, куда он пошел?

– Вы же знаете, госпожа, – слуга окончательно смутился. – Это не положено…

– Отлично. – Она прошмыгнула мимо него в номер. Ашока был так потрясен, что даже не посторонился. – Тогда я подожду его здесь.

Она бесцеремонно вошла в большую гостиную и включила приемник. Едва она успела поймать легкую танцевальную музыку, как хлопнула дверь и послышался какой-то шепот.

Хасим! Он пришел, а шепчет, должно быть, Ашока. Докладывает обстановку.

И все-таки его появление в комнате явилось для нее неожиданностью. Он возник словно из-под земли и, не здороваясь, прогремел:

– Позволь осведомиться, чем обязан столь внезапному вторжению?

Надо же, вторжению!

– Позволь осведомиться, где ты был все это время? – сказала она ему в тон.

– Где я был? Носился туда-сюда между посольством и полицией, пытаясь установить твое местонахождение. Вся парижская полиция поднята на ноги, разыскивает тебя. К тому же твоя сестра тоже пропала! Какого дьявола ты здесь делаешь? И где, черт возьми, твои охранники?

– Я обвела их вокруг пальца! – Ромульда смотрела ему в лицо. Его глаза полыхали гневом, но ей было все равно. – Прикинулась Сусанной и на поезде приехала сюда.

– Что-что?

Хасим был потрясен.

– Что слышал.

Он бросился к ней, намереваясь схватить и хорошенько встряхнуть, чтобы вернуть ей способность соображать. Но тут же остановился. Султан должен вести себя достойно в любых обстоятельствах.

– Ты отдаешь себе отчет, какой опасности ты подвергалась?

– Послушай, Хасим, я уже достаточно взрослая и сама в состоянии о себе позаботиться. Всю предыдущую жизнь я как-то обходилась без охраны и сейчас прекрасно без нее проживу.

– Ты моя жена и не можешь выходить без охраны.

– Жена, говоришь? Что-то ты ведешь себя не как достойный супруг. За эти полгода я почти не видела тебя. Так что теперь уж и не знаю, жена я тебе или нет.

– Это как понимать?

– А так. Что ты делаешь в Риме?

Его глаза сверкнули.

– А ты как думаешь?

– Сказать? Изволь. Занимаешься любовью со своей пассией, Анной Монтинелли. Еще бы, для тебя полгода в постели с одной женщиной все равно что полгода в пустыне без капли воды. Трудновато тебе пришлось, да? Это ведь так сложно, целые полгода быть верным мужем! Если ты, конечно, был мне верен!

Хасим побледнел.

– Да как ты смеешь!..

– Смею! Ты сам сказал: я твоя жена. И имею право…

– У тебя нет права выливать на меня потоки грязной лжи!

– Значит, это неправда? Тогда докажи, что я ошиблась!

Хасим попытался успокоиться.

– Стало быть, ты думаешь, что я весь вечер занимался любовью с Анной?

– Даже не произноси при мне ее имени!

Как будто не она его первой произнесла! – мелькнуло в голове Хасима.

– Итак? Скажешь, что нет?

– Разумеется, нет. Я был в посольстве.

– А вчера ты тоже был в посольстве? И позавчера? Брось, Хасим! У тебя была масса возможностей встретиться с ней так, чтобы никто не знал! И не говори, что она отказывается заниматься с тобой любовью! Разве есть женщины, которые могут перед тобой устоять?!

Ну, спасибо на добром слове!

– Ты – единственная женщина, которую я люблю. И с которой занимаюсь сексом. Ведь ты моя жена.

– На словах, но не на деле… – Ее гнев прошел. Теперь в глазах Ромульды Хасим читал только отчаяние и печаль.

– Ты и в самом деле хочешь узнать правду? – спросил он.

– Может, и нет. Смотря какая это правда.

– Вскоре после того, как я позвонил тебе в Чикаго и попросил стать моей женой, я полетел сюда, в Рим…

– Не продолжай! Не надо! – простонала она.

Но Хасим не собирался останавливаться.

– Я встретился с Анной и сказал ей, что между нами все кончено, потому что я женюсь. Ты права, она не желала сдаваться, предложила заняться с ней любовью…

– Замолчи, во имя Аллаха!

Хасим покачал головой.

– Я отказался. С тех пор мы с ней не виделись. Я ни разу не говорил с ней и не собираюсь с ней встречаться. Она мне даром не нужна.

– Правда?

– Клянусь. Ромульда, почему ты так уверена, что я тебе изменяю? Неужели ты считаешь, что я способен тебе лгать?

– Я уже ничего не знаю. Я не знаю тебя, потому что ты никогда не бываешь рядом.

– Но каждую ночь мы проводим в одной постели!

– Когда ты не в отъезде!.. Но речь даже не об этом. Мне хочется не только физической близости. Для меня важен эмоциональный контакт…

– Эмоциональный контакт? – переспросил он так, словно впервые слышал эти слова и не понимал, что они означают.

– С тех пор как прошел наш медовый месяц, у меня такое чувство, что я живу с бездушной машиной.

– Похоже, – заметил Хасим, – сегодня у тебя не найдется для меня ни одного доброго слова.

– Я не хочу тебя обижать. Но и ты пойми меня. Не смотри так, Хасим! Знаю, ты привык сам устраивать другим выволочку, когда настроение паршивое. А эту беседу завела я. У меня нет другого выхода. Формально мы состоим в браке, а по существу между нами нет ни малейшей душевной близости.

– Ты недовольна нашим браком? – осведомился он тоном светской беседы, но его глаза сверкнули.

– Да! – Ромульда набрала в грудь воздуха. Или она скажет все сейчас, или больше никогда не решится! – Ты почти не говоришь со мной. Не рассказываешь, как прошел твой день. С кем ты встречался. Учитывая, что мы остаемся вместе лишь ночью, представляешь, что я могу навоображать относительно того, где и с кем ты проводишь остальное время? Ты помнишь, когда мы последний раз были вдвоем, так, чтобы нам никто не мешал, чтобы нас не отвлекали твои вечные дела? Не помнишь? Так я тебе скажу: во время медового месяца. С тех пор прошло уже полгода!

Хасим посмотрел на нее с искренним сочувствием.

– Мне некому поручить управление государством. Но, похоже, придется поискать людей, которым я могу безоговорочно доверять. А что до того, что я не делюсь с тобой проблемами, которые приходится решать каждый день, полагаю, так даже лучше.

– Почему?

– В стране полно людей, которые готовы на все, лишь бы занять престол. Когда я уезжал, ты спросила: можно мне поехать с тобой? Я сказал «нет», и ты обиделась. Не понимая того, что эта поездка таила в себе опасность для жизни.

– Так что ж ты сразу мне об этом не сказал?

– Ты бы стала волноваться. Или нет?

– Разумеется, я беспокоилась бы о тебе.

– Поэтому я решил все от тебя скрыть. По-моему, я был прав.

Опять разговор завел их куда-то не туда. Ведь Ромульда имела в виду совсем не это. Он хочет в одиночку управлять государством – пусть! Но одиночество в браке – совсем другое дело.

– Ты никогда не говоришь мне о том, что чувствуешь…

– А что я чувствую?

– То-то и оно, что ничего! – выпалила она. – Ты никогда не говоришь, что любишь меня. И что прикажешь думать? Что ты меня не любишь? Если так, понятно, что рано или поздно ты меня бросишь.

– Какое право я имею говорить с тобой о любви? Ведь это я лишил тебя невинности и вел себя при этом как настоящий мужлан. Тебе ничего другого не оставалось, кроме как выйти за меня.

– Перестань, ты же не насиловал меня.

– А это ничем не лучше! Я не должен был так себя вести!

– И я тоже! Мы оба не соображали, что творим. Все произошло не только по твоей вине, но и по моей.

– Но я старше, опытнее. Я должен был вовремя остановиться. Но не смог.

– Что с того? Ты думаешь, что совершил преступление, раз не повел себя так, как тебе хотелось бы? Послушай, – Ромульда приблизилась к нему, – если хочешь знать, я горжусь тем, что из-за меня ты потерял голову. Ты просишь у меня прощения – я даю тебе его. Если только ты сам себя простишь.

– Но ведь это я заставил тебя стать моей женой! Тебе была отвратительна сама мысль об этом!

– А знаешь почему?

– Потому что те чувства, которые ты испытывала ко мне много лет назад, умерли…

– Нет… Потому что эти чувства не умерли, Хасим. Я пыталась, пыталась изо всех сил убить эти чувства, но ничего не вышло.

Он прикоснулся пальцем к ее щеке.

– В газетах, – продолжала Ромульда, – только и писали, что о твоих любовных похождениях. Я жутко ревновала!

Хасим больше не мог сдерживаться. Он сжал ее в объятиях и поцеловал. Как все вышло! Он пытался защитить ее, сделать так, чтобы она ни о чем не тревожилась, а в результате она стала еще больше волноваться, думая, что он предает ее любовь.

– Не могу отрицать, что у меня были любовницы. – Ромульду передернуло, и он погладил ее по волосам. – Но газетчики раздували всякие мелочи!

– Мелочи! Одна любовница – этого уже достаточно!

– Ромульда, попытайся понять. Женившись на тебе, я обещал, что буду верен тебе по гроб жизни. Так оно и есть. Когда ты направилась на учебу в Штаты, я знал, что не смогу посвятить свою жизнь только тебе. Я едва вступил на престол, и у меня было столько забот!.. – Хасим понизил голос. – Мне нужно было как-то отвлечься, познать мирские утехи… Разве нет? Если бы я не испытал всех плотских радостей до брака, женившись, я только бы и мечтал о них. Неизведанное всегда манит к себе. Скажешь, я эгоист?

– Да. – Ромульда не могла оправдать подобное поведение, но теперь она хотя бы знала, какие побуждения двигали Хасимом. А понять – значит простить. Но пока ему еще рановато об этом знать. – Представь себе, что я рассуждала бы подобным образом. Тебе бы это понравилось?

– Разумеется, нет! Считаешь, это несправедливо?

– Я знаю, что это несправедливо! И ты знаешь.

Но в глубине души она знала, что все равно никого так не полюбит, как его. И никто, кроме него, не сделает ее счастливой.

– Знаю, Ромульда. Но в жизни столько несправедливости.

Хасим взглянул на нее и прочитал в ее глазах невысказанную мольбу: скажи, скажи мне, что все эти годы я не зря надеялась; что во время медового месяца ты чувствовал то же, что и я; скажи, что так было всегда.

– Я люблю тебя, Ромульда, – проговорил он. – И никогда не переставал любить.

– Но ты и пальцем не пошевельнул, чтобы удержать меня, когда я собралась в Америку.

– Неужели ты не понимаешь? Я только что стал султаном. В стране творилось черт знает что. Появилась куча самозванцев, которые только и думали, как бы занять престол. Разве мог я в такой момент предаваться любовным утехам?

– Хочешь сказать, что, если бы я осталась, ты не стал бы заводить любовниц? – спросила она язвительно.

– Если бы ты осталась, я лишился бы сна, потерял бы способность думать, так велика была моя страсть. – Он взял ее за голову и заглянул ей в глаза. – Скажи, Ромульда, скажи мне правду, осталось ли в твоем сердце хоть немного места для любви ко мне? Сможешь ли ты снова полюбить меня?

– Смогу, – прошептала Ромульда. – Я уже люблю тебя.

Хасим глубоко вздохнул.

– Ты ни о чем не пожалеешь, – сказал он, – обещаю. Я докажу тебе, как сильно я тебя люблю.

И он сжал ее в объятиях. Вот как? Говоришь, что любишь? Это мы сейчас проверим.

– Хорошо, – сказала Ромульда, высвобождаясь из его объятий. – Я согласна. Но при одном условии.

– Каком же?

– Ты убедишь отца, чтобы он позволил Сусанне выйти замуж за того, кого она любит.

9

– Эта свадьба совсем не похожа на нашу, – заметил Хасим, улыбнувшись ей.

Ромульда улыбнулась в ответ. Никогда она не испытывала такого счастья, как в эти несколько дней.

Вокруг кружились танцевальные пары, оркестр играл джаз, а за окном сияло солнце, бросавшее свет на небоскребы из стекла и бетона и на расположенный рядом парк. Хасим со своей свитой приехал в Чикаго на празднование свадьбы Сусанны и Боба.

Ромульда посмотрела направо. Ее отец стоял в окружении своих американских друзей и рассказывал им что-то веселое. Он тоже был счастлив, а ведь когда Хасим сообщил ему, что его младшая дочь влюбилась в американца и уже год живет с ним, он готов был рвать и метать.

Но больше всего Ромульду удивила реакция Хасима. Он спокойно выслушал ее рассказ о Бобе и Сусанне и произнес:

– Неисповедимы пути Аллаха. Если они любят друг друга, пусть женятся и будут счастливы. Что толку заставлять Сусанну выходить за бахрамца? Ведь она всю жизнь будет тосковать по первому возлюбленному.

– У этого брака нет будущего! – заявил ее отец, узнав от султана о намерениях младшей дочери. – Она родилась в Бахраме, провела здесь детство, а этот ее жених американец! Как они уживутся вместе?

– Но Аршар, ты-то ужился с Нэнси! – напомнил ему Хасим. – Она тоже была американкой.

Родители Ромульды и Сусанны были счастливы в браке, и кому, как не Аршару, знать, что различия в языке и культуре не имеют никакого значения: ведь самое главное не то, откуда ты, а любишь ли ты свою вторую половину или нет. Ему не оставалось ничего другого, как смириться.

И вообще, подобного развития событий следовало ожидать. Разве отец мог перечить Хасиму? В конце концов, он же султан!

– Что такое? – спросила она, увидев, что Хасим внимательно смотрит на нее.

А он размышлял. Надо же, он стал податливым как расплавленный воск. Она из него веревки вьет! Он согласился исхитриться и сделать так, чтобы они больше времени проводили вместе. Кое-какие шаги на этом пути он уже предпринял. Часть дел поручил верному Ахмаду: Хасим знал, что может на него положиться. Пригодилось и юридическое образование Ромульды: она участвовала в подготовке и обсуждении целого ряда указов. Оказалось, что вовсе не обязательно все делать самому. У него появилось свободное время, и все его, без остатка, он посвящал Ромульде. Она предложила хотя бы в воскресенье полностью отрешиться от государственных дел. Пусть этот день будет только для них двоих! Хасим согласился и понял, что не прогадал.

– Проходит ночь, и ты становишься еще красивее! – наконец ответил он.

Ромульда улыбнулась. Она тоже довольна тем, как развивается ситуация. Когда-то она считала себя наложницей, одной из тех, кто, будучи не вправе ни на что претендовать, призван лишь ублажать султана, исполнять любую его прихоть, даже самого неприличного свойства. Но теперь их жизнь складывается совсем иначе. Она поняла, что Хасим не только по-настоящему влюблен, но еще и уважает ее. А ведь ей так нужно, чтобы он видел в ней не просто игрушку, с которой забавляются ночью, а настоящую женщину, личность, с которой нужно считаться.

– Надеюсь, это не просто комплимент! – Ромульда вдруг стала совершенно серьезной. – Ты по-прежнему хочешь, чтобы у нас появился ребенок?

А разве он мог передумать?

– Разумеется. Просто если появится ребенок, то ты будешь отдавать всю любовь не мне одному. А ты же знаешь, какой я эгоист. Мне нужно свыкнуться с этой мыслью.

– Тогда еще немножко подождем?

– Если ты не против.

– Как я могу возражать? Ведь я люблю тебя больше жизни!

– Любимая! – Он обнял ее. – Как бы мне хотелось прямо сейчас оказаться с тобой наедине!

Раздался свадебный марш.

– Увы, – рассмеялась Ромульда, – с этим придется подождать. Смотри, вон Сусанна и Боб!

– Но ты же не заставишь меня ждать слишком долго?

– Не волнуйся. Сегодня ночью ты наконец узнаешь, что такое райское блаженство. – Сказав это, она взяла его за руку.

Свадебная церемония начиналась. Сусанне и Бобу еще предстоит открыть для себя, каким прекрасным может быть брак, если двое по-настоящему любят друг друга.

Ромульда сказала себе: вот счастливчики! И тут же поняла, что ей нет смысла завидовать. С ней рядом человек, который любит ее до безумия и в которого она сама влюблена. А значит, им вдвоем предстоит испытать еще немало сладостных мгновений. Ведь у них вся жизнь впереди.