Две пары

Глава 16

Джоанна получила сообщение от медсестры доктора Хэллорана с напоминанием о том, что отец ребенка должен сдать кровь на тест. Пришло время рассказать обо всем Люду. Он работал допоздна, поэтому они решили встретиться в ресторане.

– Ты потрясающе выглядишь, моя радость. Рядом с тобой я чувствую себя грязным и измотанным после всей этой беготни и нервотрепки на студии.

Джоанна слушала его рассказ о прошедшем съемочном дне. Люд был взбудоражен и напряжен. Момент для сообщения такой важной новости был не совсем подходящий, но Джоанна уже договорилась с доктором о том, что Люд придет сдавать кровь завтра утром. Значит, откладывать этот разговор невозможно.

– Слава Богу, что сегодня пятница, – с улыбкой подняла она свой бокал.

– Слава Богу, что у меня есть Джоанна, – ответил он в тон ей и бросил на нее такой взгляд, от которого Джоанну бросило в жар.

Напитки и спокойная атмосфера ужина позволили им расслабиться и снять напряжение.

Когда Джоанна заказала жареную лососину и маленький салат, Люд заметил:

– Наверное, ты плотно завтракала сегодня, если совсем не голодна сейчас.

– Да, мы перекусили с Эбби. До тех пор пока ты не взял на работу Надин, мы обычно завтракали по пятницам с ней. Кстати, как у нее дела на съемках?

– Отлично, – ответил Люд, сосредоточившись на своем бокале.

Он никогда не смотрел в глаза Джоанне, если ему приходилось врать, а это была чистой воды ложь. У Надин ничего не получалось, и это выводило его из себя.

– Я так завидую всем вам. Едете в Нью-Хэмпшир. Сейчас весна, там, наверное, все в цвету.

– Ничего подобного, – улыбнулся Люд. – Прогноз погоды на ближайшее время просто ужасен. Из Канады надвигается холодный фронт.

– Тогда оденься потеплее.

– Я с удовольствием взял бы тебя с собой, моя радость, но ты же знаешь, какова ситуация. Что с тобой?

– Ничего, – ответила она и отодвинула тарелку.

– Почему ты ничего не ешь?

– Боюсь растолстеть.

– Это невозможно, потому что ты и так ешь не больше воробья.

– Зато любовью занимаюсь, как кошка, – вымолвила она с дрожью в голосе, хотя и не удержалась от насмешки над собой.

Люд вскинул на нее глаза и на мгновение застыл в недоумении.

– Господи! Джоанна, ты хочешь сказать… Ты имеешь в виду, что…

Она кивнула.

– Ты рад?

– Еще бы. Просто это так неожиданно. – Люд не мог справиться с замешательством, в которое его повергло это известие.

– Я тоже этого не ожидала, потому что все время принимала таблетки. Но когда мы отправились на Гавайи, я совсем про них забыла. У меня вообще все вылетело из головы. Но если ты против… если ты не хочешь, чтобы у нас… – Джоанна замолчала, в страхе ожидая его ответ.

– Разумеется, хочу. – Люд обнял ее через столик и поцеловал, а затем спросил, застенчиво улыбаясь: – Как ты себя чувствуешь? Ты уже была у доктора?

Джоанна заверила его, что все в порядке, и сообщила о том, что завтра утром ему нужно сдать кровь. Она сознательно умолчала обо всех своих выкидышах, решив, что ни к чему волновать Люда понапрасну.

– Я пока никому ничего не говорила. Не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал. Даже Надин.

Люд подумал, что Джоанна напрасно беспокоится о том, что он сообщит Надин о ее беременности. С Надин у него и без того было множество хлопот. Более того, он очень хотел бы завершить съемки прежде, чем Надин обо всем узнает. Нетрудно предположить, в какое состояние приведет ее известие о том, что у них с Джоанной будет ребенок.

Люд испытывал странное чувство. Перспектива стать отцом радовала и в то же время пугала его. Он плохо представлял себе, как нужно обращаться с детьми. Он совсем ничего не знал о них, если не считать того, что с детьми много возни и что они все время кричат и плачут. Люд помнил, как Эд Сторман завешивал пеленками весь Голливуд, пока его сын не подрос. В это время Эд жаловался ему, что жена тратит все силы на ребенка и о сексе придется надолго забыть.

Люд впал в задумчивость, но тут же поймал на себе встревоженный взгляд Джоанны и послал ей воздушный поцелуй. Затем достал ручку и начертил на салфетке вертикальную черту, разделив ее пополам. Озаглавив колонки буквами «М» и «Д», он передал салфетку Джоанне.

– Эндрю, Андреа. Не знаю, может быть.

– А как насчет Белинды или Берта? Бог мой, Джоанна, надеюсь, мы не собираемся обзавестись близнецами?

– Вряд ли. Однояйцовые близнецы – большая редкость. Примерно один шанс против двухсот пятидесяти. Двуяйцовые рождаются чаще, но это наследственное. У меня в роду такого не было. А у тебя?

Люд отрицательно покачал головой.

– В таком случае вероятность небольшая: один к девяноста. Так что придется выбирать между Белиндой и Бертом.

– Если честно, не так уж важно, как мы назовем ребенка. По мне все равно, лишь бы не Людвигом Младшим.

– Не знаю. По-моему, Людвиг Второй звучит довольно колоритно.

– Мне так не кажется. Это имя напоминает мне о безумном короле Люде Баварском.

– Людвиг переводится на французский как Луи, да? Давай назовем его Луи, так короче.

– Ты думаешь, что родится мальчик?

– Или девочка. Как насчет Людвиги?

– Как насчет того, чтобы уйти отсюда, прийти домой, лечь в постель и там окончательно решить этот вопрос?

В эту ночь Люд был очень аккуратен и предупредителен, когда любил ее. Джоанна решила не говорить ему, что она вовсе не так уж хрупка и способна вынести более серьезный натиск. После Люд ушел на кухню и вернулся с мороженым.

– Я столько не съем.

– Съешь. Если хочешь, я принесу к мороженому рассол из-под огурцов.

– Не говори глупостей. И потом, далеко не все женщины во время беременности приобретают склонность к таким диким вкусовым ощущениям.

– А такое ощущение тебе не кажется диким? – спросил он, после чего зачерпнул ложечкой мороженое, положил его ей на сосок и нежно слизал.

– Чудесно! Только очень холодно в первый момент. Мне нравится такая игра.

Джоанна тоже зачерпнула мороженое и провела белую полосу от его груди до колена, а затем стала слизывать, чем привела его в неописуемое возбуждение, так что он забыл о ее состоянии и набросился на нее со всей страстностью, на какую был способен. Они любили друг друга особенно нежно, объединенные знанием того, что являются творцами новой жизни.

После Джоанна лежала в его объятиях, умиротворенная и радостная. Их ребенок будет самым счастливым, потому что они с Людом будут любить его так же сильно, как любят друг друга.

Люд задумчиво посмотрел на Джоанну, которая потихоньку засыпала, и осторожно убрал прядь волос с ее лба. Она показалась ему особенно красивой в этот момент, и на душе у него было светло и спокойно.

Он впервые в жизни сделал женщину беременной и гордился этим, как мальчишка. Ему льстило, что Джоанна хотела родить от него ребенка. Он свыкнется с мыслью об отцовстве, и все будет великолепно.

Этой ночью Люд заснул, покровительственно положив руку на живот Джоанне.

На горнолыжной базе в Нью-Хэмпшире они снимали эпизод, где Сюзанна проводит уик-энд со своим коллегой, который по ходу фильма становится ее любовником. Однако его брошенная жена, ревнивая и мстительная, нанимает вертолет и настигает мужа с новой пассией в их убежище.

Уже на второй день съемок все пошло вверх дном. Стояла невероятная стужа, необычная для этого времени года. Когда снимали любовную сцену, разорвало водный насос, который попал в кадр в самый неподходящий момент. Затем Рик пожаловался, что у него болит горло, и Надин отказалась целоваться с ним, опасаясь заразиться. Она вела себя как капризная и вздорная актриса, мнящая себя кинозвездой. Люд этого терпеть не мог. За обедом она так откровенно флиртовала с ним, что Люд был вынужден свернуть это мероприятие пораньше, сославшись на то, что завтра предстоит трудный день и всем не помешает пораньше лечь спать.

Люд поспешил скрыться у себя в номере, до предела раздраженный поведением Надин. Он пока не представлял, как это сделать, но решил раз и навсегда отучить Надин от неумеренных публичных проявлений любви по отношению к себе. Особенно это было важно теперь, когда у него появилась ответственность перед Джоанной.

У себя в номере Надин хлебнула вина из бутылки, которую тайком вынесла из кухни. Накануне все было хорошо, а сегодняшний день выдался на редкость отвратительным.

Хотя Надин уже много лет назад бросила курить, теперь она не удержалась и купила себе пачку сигарет. Более того, почти в один присест она выкурила полпачки. В горле у нее першило. Надин испугалась, что Рик заразил ее, рассердилась на него и на весь мир. Люд не настаивал на том, чтобы они продолжали снимать любовную сцену, но Надин видела, что он вне себя от ярости. Очевидно, он счел ее отказ продолжать съемки проявлением непрофессионализма и за обедом полностью игнорировал ее.

Надин легла в постель. Несмотря на то что она изо всех сил прислушивалась, ни единого звука, который бы доносился из-за стены, уловить ей не удалось.

Через каждые несколько минут она смотрела на часы. Половина первого, без десяти час, десять минут второго. Все спали. И только она лежала без сна, обуреваемая беспокойством, злая, с больным горлом.

Она провела по животу рукой, представляя себе, что это делает Люд, но воображение подвело ее, и она расстроилась еще сильнее. Затем вскочила с постели и босиком, в одной ночной рубашке вышла в коридор.

Через несколько минут Надин вернулась. Она достала пузырек с транквилизатором, высыпала его содержимое на ночной столик и стала запихивать таблетки в рот, запивая их вином.

Наконец она успокоилась и забылась сном.

Джоанна ужасно спала в ту ночь, терзаясь мыслями о Люде и Надин. Она пыталась заставить себя выкинуть из головы эту ерунду. Люд любит ее, у них скоро будет ребенок. Что еще ей нужно?

Брачное обязательство. Эти слова возникли у нее в сознании прежде, чем она успела им воспротивиться. Какая же она идиотка! Разве Люд не сказал еще в самом начале их романа, что возьмет ее с собой в Лос-Анджелес? А теперь, когда она собирается родить ему ребенка… Джоанна тяжело вздохнула и сделала глоток молока из стакана, стоявшего рядом на столике. Если она не справится с бессонницей, это может плохо отразиться на ее беременности. Однако она не могла избавиться от мысли, что с Людом не все в порядке. Или с Надин. В какой-то момент Джоанна готова была уже снять телефонную трубку и набрать номер в Нью-Хэмпшире.

Она допила молоко, легла на спину и решила сделать дыхательные упражнения. Они помогли ей расслабиться и заснуть. Джоанне приснился в ту ночь странный сон.

Она присутствовала на роскошном приеме в Малибу. На руках у нее был ребенок. Откуда-то появился Люд, перед ним оказался микрофон.

– Разрешите представить вам мою жену, – сказал он и протянул к Джоанне руку. Она попыталась дотянуться до нее, но не смогла. И вдруг ребенок исчез, а их с Людом руки так и не соединились, хотя она тянулась к нему изо всех сил.

Откуда-то издалека до Надин донесся голос. Кто-то звал ее по имени. Она с трудом разлепила глаза, казалось, ее веки налиты свинцом.

– Нэдди, ради Бога, ответь мне, – умолял голос за дверью.

Надин приподнялась на локте, комната кружилась у нее перед глазами.

– Ферн? Я… я сплю.

– Так просыпайся скорее. У тебя всего десять минут.

– Принеси мне, пожалуйста, кофе.

Надин с трудом спустила ноги с кровати и только тогда заметила на туалетном столике остатки таблеток, которые пила ночью. При свете дня желание покончить жизнь самоубийством показалось ей нелепым, однако, оценив количество оставшихся на столике таблеток и вина в бутылке, она поняла, что находилась на волоске от смерти. Если бы она проглотила еще несколько пилюль, ее уже ничто не спасло бы.

Ночные мысли и переживания нахлынули на нее с новой силой. Надин едва не расплакалась от обиды и ярости и с силой растерла кулаками глаза.

Ферн постучала в дверь и сказала, что принесла кофе. Надин быстро спрятала недопитую бутылку вина и остатки таблеток, прежде чем открыть.

– Фу, как у тебя накурено! Надин, что случилось?

– Ничего. – Она выдавила из себя улыбку. – Просто выпила лишнего вчера. Спасибо за кофе. Оставь его, пожалуйста, на столе. Я буду готова через минуту.

– У тебя жуткие мешки под глазами, – внимательно оглядев Надин, заметила Ферн. – Плохо спала ночью? Как же ты будешь сниматься? Люд придет в ярость.

«Пусть Люд убирается к черту», – подумала Надин.

– Не волнуйся, я приведу себя в порядок. – Надин как бы со стороны услышала свой слабый голос и снова улыбнулась, чтобы придать самой себе уверенности. – Мне немного не по себе после вчерашнего, но я справлюсь. Только поддержи меня, если ты мне подруга.

– Конечно, я тебе подруга.

Тем не менее Ферн была в первую очередь ассистентом Люда. Она разыскала его и взволнованно схватила за руку.

– Потом, – отозвался он.

– Это важно. Надин в ужасном состоянии. Будет лучше, если ты что-нибудь придумаешь.

– Что? Что я должен придумать? Держать ее за руку? Нянчиться с ней с утра до вечера?

Ферн подумала о том, что, если бы Люд провел с ней ночь, Надин не стала бы принимать то, чем довела себя до такого полуразрушенного состояния. Разумеется, она не осмелилась высказать свою мысль вслух.

– Просто дай ей понять, что она важна тебе. Прояви к ней побольше внимания.

– Я и так внимателен к ней. Но всему есть предел, Ферн. Я не собираюсь подавать ей беспочвенные надежды, ясно? – Люда окончательно вывело из себя то, что Ферн так беспардонно намекает на то, какого именно внимания нужно от него Надин. Прежде чем Ферн успела что-либо ответить, он уже отошел.

Надин быстро одевалась, прихлебывая горячий кофе. Ее подташнивало, и голова кружилась, но она решила не поддаваться слабости. Напротив, она преисполнилась решимости показать Люду, на что способна. Он должен убедиться, что нашел в ней прекрасную актрису.

Однако, уже одевшись, Надин обнаружила, что руки у нее предательски дрожат. Она посмотрела на себя в зеркало и вдруг увидела там маленькую девочку, рядом с которой всегда находится сестра. Они были неразлучны, поддерживая друг друга, когда приходилось противостоять опасностям и страхам внешнего мира.

– Джен, как бы мне хотелось, чтобы ты была здесь, – вырвалось невольно у Надин.

Черт побери, ей просто необходимо привести в порядок нервы! Она приняла несколько таблеток и запила их вином.

На съемочной площадке ей стоило невероятного труда сосредоточиться на работе. Она избегала встречаться взглядом с Людом и поднимала на него глаза только при необходимости. Надин послушно выполняла все его требования и даже не жаловалась на холод, хотя по спине у нее бежали мурашки. В комнате ярко пылал камин, но Надин не становилось теплее, и она старалась не отходить от него. К сожалению, ей приходилось время от времени прогуливаться по комнате, пока Рик убеждал ее, что добьется у жены развода.

– Молодец, Надин. Отлично. Перерыв пятнадцать минут. А сейчас я хочу внести кое-какие изменения в реплики Рика.

Люд просматривал сценарий вместе с автором, приятно удивленный хорошей игрой Надин, в особенности после того, что сказала ему Ферн. Он подозревал, что у Надин что-то на уме, но раз это не мешает работе, то и Бог с ней.

Во время ленча Надин сидела рядом с Джимом Сиуни и отвечала на его попытки завязать беседу односложно и с явной неохотой. Джим добивался внимания Надин тем упорнее, чем она отвергала его. Наконец она потеряла терпение и нагрубила ему.

С другой стороны от Надин сидел Томми, пилот-вертолетчик, втайне восхищавшийся ею. Она принялась флиртовать с ним, украдкой поглядывая на Люда, чтобы выяснить его реакцию. Разумеется, Люд привык к тому, что женщины сходят по нему с ума. Все же Надин хотелось вызывать в нем интерес хотя бы настолько, чтобы он увидел, что она оказывает благосклонность другому мужчине. Надин свирепо проводила взглядом Лорри, дочь начальника базы, которая прислуживала им за столом, пожирая Люда сияющими глазами. Лорри была молоденькой, симпатичной и в меру легкомысленной. На самом деле шансов завлечь Люда у нее было больше, чем у любой женщины из его команды, но она смотрела на популярного режиссера как на недосягаемую звезду, не помышляя даже о возможности сближения. Люд ласково улыбался девушке, чтобы поддержать в ней восторженный интерес к себе, который ему льстил, хотя и не стремился подавать ей никаких надежд.

Надин много пила за столом и почти ничего не ела. Она оперлась на плечо Томми и прижалась бедром к его бедру.

Этот двадцатипятилетний деревенский парень никогда не имел дела с такими роскошными женщинами, как Надин Баррет, и просто млел от счастья.

Ферн оказалась поблизости и заметила, что происходит. Она посчитала своим долгом предостеречь подругу от неверного шага, могущего иметь неприятные последствия, и знаками пыталась привлечь ее внимание. Однако это не помогло.

В отчаянии Ферн нацарапала несколько слов на клочке бумаги и отправила записку Люду, который на противоположном конце стола обсуждал со сценаристом текст. Люд развернул бумажку, прочел записку, нахмурился и скомкал ее. Ему не хотелось отрываться от дела, и он решил разобраться с Надин позже.

Однако записка Ферн расстроила ход его мыслей, и он уже не мог как следует сосредоточиться. Тем более что его слух то и дело улавливал взрывы пьяного хохота Надин, который представлялся ему грубой пародией на смех Джоанны.

– Радость моя, тебе не кажется, что пора остановиться? – стараясь скрыть раздражение под намеренно умильным тоном, сказал Люд, обращаясь через стол к Надин. – Днем тебе предстоит большая сцена с Меган.

– Времени еще хоть отбавляй, – легкомысленно отозвалась актриса. – К полудню я буду трезва и рассудительна, как и подобает прогрессивной женщине-адвокату. – Она громко рассмеялась своей шутке и положила руку на колено Томми, призывно улыбаясь и втайне надеясь, что он не испортит игру смущенным румянцем. Томми оправдал ее ожидания. Он осмелел от выпитого вина и откровенно похотливо уставился ей в глаза.

Люд тяжело вздохнул, покачал головой и отвернулся. Если Надин испортит послеобеденную съемку, ему придется запретить вино за ленчем.

После ленча Надин, обняв Томми за талию, увлекла его в свою комнату.

– Хочу надеть что-нибудь потеплее. Посиди там, – сказала она, кивая на кровать.

Томми покорно сел, от возбуждения у него перехватило дыхание.

Надин тем временем сняла с себя все, кроме лифчика и трусиков, включила радио и стала танцевать.

– Ты покатаешь меня на своем вертолете?

– Не могу. Я на работе. И потом, горючее на учете. Если кто-нибудь узнает, что…

– А кто узнает? Все заняты на площадке. А за горючее я заплачу. Иди сюда, потанцуй со мной.

Томми медленно поднялся. Надин влекла его к себе, ее движения бедрами доводили его до безумия.

Она приблизилась, не переставая танцевать и откровенно дразня его. Наконец Томми не выдержал и сделал неуклюжую попытку обнять и поцеловать ее. Надин увернулась, но он подступил ближе. Тогда она обвила его руками за шею и поцеловала, страстно раздвинув его губы языком и одновременно прижавшись животом к его чреслам.

Томми тяжело дышал, его щеки ярко пылали огнем желания. Он сжал ладонями ее грудь.

Надин расстегнула лифчик и подалась к нему сильнее, лаская его массивные плечи и спину, а затем поясницу и ягодицы.

Томми взревел, как раненый бык, подхватил ее на руки и, бросив на кровать, стал срывать с нее трусики.

Надин свела бедра и как бы нечаянно коснулась его плоти рукой.

– О, малышка… – простонал он, закатив глаза.

Неожиданно она вывернулась из-под него, вскочила с кровати и схватила в охапку одежду.

– Все будет после того, как ты прокатишь меня на вертолете, – пообещала она.

Томми не сразу пришел в себя и несколько минут пластом пролежал на кровати, после чего сел и растерянно вымолвил:

– Но если мы полетим сейчас… то опоздаем. Пока мы вернемся и все такое… то есть я хочу сказать, что в три тридцать я должен быть на съемочной площадке.

– Мы успеем.

Натягивая джинсы, Надин чувствовала на себе жадный взгляд Томми и поэтому сладострастно поглаживала себя по животу и бедрам. А прежде чем застегнуть лифчик, она намеренно провела кончиками пальцев по коричневатым соскам, отчего глаза Томми подернулись влажной пеленой. Он сходил с ума от вожделения и готов был на что угодно, чтобы добиться ее. В этот момент музыкальную программу прервал прогноз погоды.

– Слышишь? Обещают снежную бурю. Надо сказать мистеру Хейли. Наверное, он решит отложить съемки сцены в вертолете до завтра.

– Ты ведь не боишься? Я не думаю, что в середине апреля действительно может быть снежная буря.

– Еще как может! Здесь бывают такие ураганы, о которых ты никогда даже и не слышала, – попытался возразить Томми, но Надин прервала его поцелуем.

Как непослушные дети, затеявшие шалость, они тайком выбрались на улицу и побежали к вертолету, взявшись за руки.

Томми запустил двигатель. Надин, восхищенно затаив дыхание, видела в иллюминатор, как хвост вертолета медленно приподнялся и машина взмыла над верхушками деревьев. Она наслаждалась свободой и плавным движением тяжелой машины.

– Эй, Томми, как насчет травки? – спросила она, доставая из сумочки сигарету и прикуривая ее. – Отличная травка, гавайская.

– Не могу, – громко ответил он, стараясь перекричать рокот двигателя. – Так я не смогу сосредоточиться.

– Брось, затянись хоть раз! Увидишь, как хорошо тебе сразу станет. – Она протянула к губам Томми сигарету, опершись рукой на его колено и погладила, словно невзначай коснувшись паха.

Томми задохнулся от восторга, и Надин, пользуясь этим, вложила ему в рот сигарету и заставила глубоко затянуться.

Они курили одну сигарету на двоих. Надин не переставала дразнить его. Ей нравилось видеть, как силится он справиться одновременно с управлением машиной и собственной эрекцией. Власть, которой она обладала над Томми, приводила ее в состояние эйфории. У нее кружилась голова от восторга, когда она смотрела вниз. Как прекрасно было парить среди облаков над холмами! Иногда у нее возникало ощущение, что она взмыла в небеса сама по себе, без помощи вертолета.

Надин видела профиль Томми, и внезапно отчаянная мысль пришла ей в голову: что, если расстегнуть ему джинсы и…

Вдруг лицо Томми окаменело, он стал пристально всматриваться в большое белое облако, появившееся прямо у них по курсу.

– Не волнуйся, любовь моя, – прошептала она ему в ухо, нежно теребя мочку губами. – Сейчас мы скроемся в волшебном облаке, и никто нас не увидит. – С этими словами она потянулась к молнии на его джинсах.

– Прекрати, слышишь?! – крикнул он, локтем отталкивая ее руку. – У нас большие неприятности.

Надин, удивленно оглядевшись, увидела, как за бортом вертолета кружится рой снежинок. Через мгновение налетел страшный ураганный ветер, с которым легкая машина едва справлялась. Томми что-то говорил ей, но Надин не слышала, испуганно вжавшись в кресло.

– Эй, хватит! – крикнула она, когда вертолет бросило из стороны в сторону. – Что за шутки! Это не смешно!

– Надо возвращаться! Черт, я как чувствовал, что это до добра не доведет! – воскликнул он.

В этот момент Надин ужасно захотелось, чтобы рядом оказался Люд. Быть с Томми, как выяснилось, совсем не то же самое. Он еще слишком молод и неопытен, поэтому в сложной ситуации начинает паниковать. Люд на его месте постарался бы успокоить Надин и блистательно продемонстрировал бы свое мастерство пилота.

Ветер тем временем крепчал, и вертолет вдруг подхватило, перевернуло вокруг оси и одновременно швырнуло куда-то вниз. Надин крепко вцепилась в подлокотники кресла и стала молить Бога о спасении.

– Я не могу развернуться, – крикнул Томми. – Попробую посадить машину.

– Сажай же, черт тебя побери! – презрительно отозвалась Надин.

Или эти слова прозвучали только в ее мыслях? В ушах у нее стоял грохот, и она сама себя не слышала. Она думала о Люде. Пропади пропадом этот Томми! Какого черта она делает с ним здесь, когда ее трясет и болтает, словно в маслобойке!

Надин вдруг поняла, что совсем не боится за себя. Ей все равно, что с ней станет. Но если у нее не будет Люда, то не будет ничего и никого. Ей нужен только Люд.

Она закрыла глаза и, внезапно успокоившись, откинулась на спинку кресла. Момент, когда двигатель остановился, не запечатлелся в ее памяти.

Джоанна сидела в кабинете Уинни и болтала с ним о всяких пустяках. Она прекрасно себя чувствовала, потому что ночью ей удалось выспаться. Правда, она не завтракала – не смогла проглотить ни крошки – зато, вероятно, днем ее не будет тошнить.

– Я нагрузила Эбби работой над обложкой для швейцарского тома. Она прекрасно справляется, Уинни. Только опыта ей пока не хватает.

Уинни с подозрением взглянул на Джоанну поверх очков, пытаясь угадать, с какой стати она завела разговор об Эбби. Уж не собирается ли она бросить работу? С Людом у них, похоже, все продолжается. Вероятно, у него серьезные намерения насчет Джоанны.

Он сокрушенно вздохнул. Если Джоанна уволится, ему придется трудно без нее. Но, с другой стороны, не может же он рассчитывать, что она пожертвует своим счастьем ради него или ради «Омеги».

– Есть два варианта, – сказала Джоанна, доставая из папки иллюстрации для обложки. – Заснеженные вершины гор выглядят сурово и неприступно, в них есть что-то притягательное, как и в самих швейцарцах. Но мне по душе озера. Это помягче и в духе импрессионизма.

– Не ожидал, что ты так скажешь, – усмехнулся Уинни. – Раньше тебе больше понравились бы горы. Я заметил, что в последнее время ты и сама стала мягче.

– Это потому, что я беременна, – отозвалась она.

– Не шути! – вскинул брови Уинни. – Что, правда?

Джоанна кивнула. Возможно, еще не пришло время делиться этой радостной новостью даже с Уинни, которого она считала своим верным другом, но удержаться было невозможно.

– Понятно, – со вздохом отозвался он.

И это все, что он может сказать ей?! Джоанна рассчитывала на большее. Ей хотелось бы, чтобы Уинни порадовался вместе с ней, тем более что он был одним из немногих, кто знал о ее прежних выкидышах.

– На этот раз я обязательно рожу, Уинни. Все будет хорошо, я уверена. Люд просто счастлив. Даже больше, чем я сама.

Уинни рассеянно кивнул.

– Я бы хотела, чтобы мы остались в Нью-Йорке. Тогда я смогла бы работать. Но Люд постоянно живет в Лос-Анджелесе. В любом случае Эбби прекрасно сможет меня заменить. Посмотри, как она справилась с обложкой. Возможно, мне придется оставить работу на два-три месяца беременности, но за несколько недель до родов я наверняка смогу появиться здесь… – Джоанна осеклась и внимательно посмотрела на Уинни: – Ты не рад? Я имею в виду ребенка. Мне казалось, что ты порадуешься за меня.

Уинни опустил глаза и ответил после долгой паузы:

– Я радуюсь.

– Тогда в чем дело, Уинни?

– Просто я думаю обо всем сразу. Мы так долго работали вместе, малышка. Успеху наших книг я во многом обязан твоему таланту. Мне будет очень не хватать тебя как художественного редактора и как друга. Вот и все.

– Мне тоже будет не хватать тебя, Уинни.

Однако она понимала, что его беспокоит не только это. Уинни надеялся услышать, что они с Людом собираются пожениться. Поэтому во время ее оживленного рассказа о Малибу, о доме Люда, о его друзьях Уинни не проронил ни слова.

Джоанна потянулась за чашкой кофе и вдруг вскрикнула от резкой боли в спине.

– О Боже!

– Что с тобой? – Уинни вскочил и бросился к ней.

– Надин! – простонала Джоанна. – Я знаю, что-то стряслось с Надин!