С В Две полоски

***1

Друзья,

мы решили немного скрасить ваше ноябрьское ожидание планируемой НОВИНКИ (следите внимательно за уведомлениями в первых числах декабря!) выкладкой нашего давнего бонуса к роману "Седьмая вода", который еще не видели читатели этого портала.

Теперь этот небольшой текст будет доступен только здесь!
Можете накопить его (примерно к окончанию месяца), а можете читать небольшими кусочками под утренний кофе ;-)


ВАСИЛИСА

– Мои девочки, мои красавицы, мои сладенькие подружечки. Пломбир и вишенка. М-м-м, нет, два пломбира и две вишенки. – Дурацкие фразы, стелящиеся по коже и вызывающие мурашки, и нежные, почти невесомые поцелуи на моей груди разбудили меня, по ощущениям, в несусветную чертову рань. За окном – глаз выколи, звуки зарядов ледяного дождя вперемежку со снежной крупкой, дробно барабанящие по стеклу, даже под теплым пуховым одеялом вызывали непроизвольную дрожь и желание оставаться под ним минимум до весны. Нет, ну я кого-то однажды все-таки убью! Стопятьсот раз же просила не будить ни свет ни заря! Мало того что я по жизни не жаворонок, терпеть не могу вставать по темноте, так еще и в последнее время спать хочется почти круглые сутки, и никакой кофе не помогает!

– Кринников, имей совесть, тиранище, солнце еще не взошло, – захныкала я и попыталась отпихнуть его.

Впрочем, безрезультатно, потому что теперь нахальный муж уже больше не осторожничал и, обхватив обе мои груди, сдвинул их и уткнулся в ложбинку лицом, урча, непристойно постанывая и слегка царапая ночной щетиной. При этом он вполне комфортно расположился на мне, и, как бы я ни ворчала, мои ноги раздвинулись, будто сами собой, давая ему полный доступ и обхватывая его бедра.

– А мои солнца светят мне круглосуточно. И вообще помолчи, снулый снуснуфрик, ты мешаешь мне общаться с теми, кто меня всегда готов слушать. М-м-м, как же мне нравится, какими вы становитесь, такие… ух, какие. Нет, нет, Сеню вам не обмануть, я уже вижу, как вы меняетесь, подрастаете мне на радость, – продолжил он свое безумное бормотание в мою кожу, полизывая и прищипывая губами. – Просто охренительные, лучшие в мире!

Его большие пальцы нежно, но настойчиво обводили снова и снова мои соски, и я сдавленно зашипела от необыкновенно острой их чувствительности. А все потому, что кое-кто вчера сосал, прикусывал, целовал их столько, что довел меня до натурального озверения. Но я не осталась в долгу и вернула все вдвойне, заставив его корчиться и нести черт-те что невнятное и безумное.

Арсений оставил на каждой вершинке по влажному поцелую и вернулся к этому сводящему с ума трению, и я сдалась и протяжно вздохнула, отдавшись воспоминанию обо всех подробностях вчерашнего безумства.

Как, не выдержав изощренной медлительности Арсения, опрокинула его на спину. Как терлась всем телом об него, стискивая и удерживая на месте его руки, сладко мстя за каждую неспешную ласку только что. А потом сжимала его исходящий влагой и жаром член между грудей, бесстыдно облизывая головку каждый раз, когда она выскакивала из этого укрытия. Каждое скольжение – новое бормотание и стоны моего мужа. Новое облизывание и касание губ – волна дрожи по его великолепному телу. И еще те жутко непристойные звуки, когда его жесткая плоть покидала мой рот – я нарочно их не сдерживала, зная уже, что они вытворяют с моим мужчиной.

– Убиваешь… меня… на хрен… а-а-а… совсем насмерть, – захлебываясь дыханием, бормотал Арсений. – Васю-у-уня-а-а!

Он упрямо поднимал голову, пытаясь наблюдать за мной неотрывно, но она падала снова и снова, будто была слишком тяжелой для него в тот момент. И так до тех пор, пока он просто не стал биться затылком о подушку, ругаясь и колотя кулаками по матрасу, изливаясь до последней капли…

Нужно ли говорить, что несколько секунд этого воспоминания сделали меня совершенно мокрой? Открыв глаза, я уставилась на мужа, старательно изображая недовольство действиями продолжавшего тереться об меня и бухтеть какие-то глупости Арсения. М-да, я такая врушка!

– Кринников, ты сейчас на полном серьезе с моими сиськами разговариваешь? – фыркнула, запуская пальцы обеих рук в его чуть влажные волосы, и с уже привычным, но от этого не менее острым наслаждением вдохнула запах. Аромат моего мужа – это отдельное, прежде незнакомое, почти мистическое по своему воздействию на меня удовольствие, о котором я, наверное, могла бы говорить полдня, не повторяясь. Жаль, что не находилось желающих послушать. Не важно: был ли он, как сейчас, только после душа, пришел ли взъерошенный и сердитый с работы или, скажем, абсолютно мокрый от пота после интенсивной тренировки, только стянул гидрач после каталки, а может, лежал рядом, восстанавливая дыхание после очередного раунда нашего взаимного погружения… да какая, к черту, разница! Гель для душа, пена для бритья, запах ветра и моря, секс в чистом виде – какой бы ни была приправа, она не меняла для меня главного в этом роскошном и головокружительном блюде под названием «запах Арсения Кринникова».

***2

– Но-но, мадам Кринникова, я бы попросил поуважительнее обращаться к священным источникам питания для нашего ребенка! – нарочито строго нахмурился в ответ мой муж, хотя его глаза буквально лучились весельем. – Фу-у-у, стыдоба, Васюня! Милая девушка, по столицам пожила, в бомонде потусила, и на тебе – сиськи! Вульгарщина какая! Нет бы – грудь, на худой конец – молочная железа хотя бы!

– Бе-бе-бе, что-то мне так кажется, что раньше тебе вполне даже нравилась и эта вульгарщина.

– Обстоятельства резко поменялись, девочка моя. Нечего нашему малышу учить всякие непристойные словечки раньше времени! Успеет еще!

Я, выдохнув слегка раздосадованно и откинув голову, уставилась в потолок. Ну вот опять! Последнее время постоянное возвращение к теме пополнения семейства начало меня слегка раздражать. В первый месяц на волнах максимальной эйфории, так сказать, мысль о неизбежной беременности не ощущалась некомфортной, она была вроде как само собой подразумевающейся. Когда пришли в первый раз «эти дни», было даже как-то слегка странно, но и при этом не могу не признать, что вздохнула где-то с облегчением. А вот тень разочарования в глазах Сеньки стала неприятным сюрпризом. Конечно, она исчезла раньше, чем я смогла даже в полной мере убедиться, что эта его эмоция мне вообще не причудилась. Беспокойство забылось почти моментально тогда, но вот сейчас, шесть месяцев и две короткие задержки спустя, игнорировать болезненное ощущение в груди я уже просто не могла. Прекрасное настроение от того, что, открывая глаза, первым делом вижу самого желанного мужчину в мире, тут же развеялась.

– Сень, слезь с меня, а то я уписаюсь! – соврала я, слегка упершись в его плечи.

– Васюня, что не так? – мгновенно приподнявшись на локтях, Арсений уткнулся своим лбом в мой, вынуждая смотреть в глаза. Но я свои просто закрыла. Потому что все так, кроме… кроме зародившегося за эти месяцы мерзкого червячка сомнения, что, если вдруг… Нет, конечно, доктор заверила меня, что все со мной в порядке, абсолютно я здорова. Прочитала лекцию о том, что иногда такое возможно и вполне даже нормально. Стресс, внешние факторы, что-то там еще. Не то чтобы я внимательно вслушивалась. «Беременность наступит, когда организм будет к этому готов», – был ее вердикт.

– Та-а-ак, – протянул мой муж, поднимаясь. – Снова моя Василиса и ее чрезвычайно здравые и при этом вредоносные размышления, я так полагаю?

И ничего подобного! Ну, может, совсем чуточку. И даже ничего такого серьезного, разве что… я что, сама, без ребенка недостаточно хороша для него? Вот мне, например, и его одного более чем достаточно для счастья. Иногда даже так, что не могу поверить, что все реально. А Арсению нет, выходит, если он поднимает эту тему снова и снова? Неужели ребенок – это абсолютно необходимое для него условие полноценной семьи, и, случись так, что его не будет, все остальное обесценится? Нет, я все понимаю, дети – цветы жизни, смысл существования, или какие там еще расхожие выражения на эту тему имеются. И не то чтобы я вообще не хотела ребенка, тем более от любимого мужчины, но разве сама по себе я для него не так уж и важна?

– Васька! – почти рявкнул Арсений и потянул за руки, заставляя сесть, прерывая поток все более болезненных мыслей. – А ну быстренько рассказала, чего там твой котелок уже сварить успел!

– Ничего такого! – Со вздохом я уткнулась ему в плечо, но это был бы не Арсений, если бы позволил мне спрятаться.

– Ничего такого – это значит, до развода ты еще не додумалась?

У меня аж сердце на секунду биться перестало, и в горле пересохло. Нет, ну не придурок ли, ляпать такое?

– Ты больной, Кринников?! – прокаркала я, почти злобно сверкая на него глазами, и хлопнула ладонями по голой груди. – Я тебя сразу предупреждала, что ты со мной до конца дней своих застрял!

– Так и я к тому, чтобы ты сценарии разводов-разъездов-побегов даже не смела рассматривать в принципе. Найду и покараю! – рассмеявшись, Арсений слегка потряс меня за плечи и снова стал серьезным: – А теперь давай без шуток, девочка моя. Что я сделал?

– Почему сразу ты? – закусила я губу.

– Ну, потому, наверное, что у меня к тебе никаких претензий нет, и в моей жизни все так, что лучше и быть не может, – пожал он широкими плечами, от движения которых я, отвлекшись снова на его тело, слегка подзависла.

О чем он? А! Лучше быть не может. Так ли это?

***3

– О! Узнаю этот взгляд, Васюня, – Арсений смотрел мне в лицо, уже совсем нахмурившись. – Ну, давай, начинай!

Легко сказать – начинай. Попробуй такое начни. Но… была не была.

– Сень, а что, если… ну… если я не хочу пока ребенка? – выпалила я. – Давай, может, попозже, а? Как раз ты меня успеешь научить кайтсерфингу – ты же обещал. На споты ваши любимые поездим – Вьетнам, Кабо Верде, что ты там еще говорил. А то стану сперва толстая, неуклюжая, потом лялик родится, как с малым поездишь? И грудь твоя любимая уже не та будет. А если я растолстею и не похудею обратно? А если… Ну, Сень, ну, давай когда-нибудь потом, ну, пока нам и самим неплохо? Нет?

На полминуты мой муж застыл с нечитаемым выражением, а я вдруг ощутила, что дико боюсь его возможной реакции.

– Ну, знаешь ли, малыш, как-то поздновато для таких метаний. – Арсений встал и отвернулся, и тут мне стало окончательно страшно. Аж до икоты. И обидно, вот прямо очень-очень! Выходит, все же я была права в худших подозрениях. Любовь любовью, но раз уж Арсений Кринников решил обзавестись полноценной семьей, то все должно быть именно так! И никак, черт возьми, иначе.

– Что значит «поздновато»? – Какие-то дурные слезы подступили к глазам, а голос позорно ломался. – Нет ребенка – и я тебе на фиг не упиралась? Все опять только по-твоему, да?

Боже, да чего меня так прорвало-то на пустом месте? Арсений оказался рядом почти мгновенно, прижал к себе, перетянул на колени, закачал, убаюкивая.

– Ну, здрасти-приехали! Так и знал, что напридумывала себе черт-те чего ты, Васька! Видел же, оно ж у тебя на лбу написано! Ох и дурында ты у меня!

Короткие, нежные поцелуи посыпались на мое лицо, и я прикрыла глаза, наслаждаясь каждым касанием его губ.

– Сам такой! – вяло огрызнулась, всхлипывая. – Поздновато ему!

– Нет, ну а как? Нам рожать месяцев через восемь, а она – ребенка пока не хочу!

– Боже, да с чего ты взял-то!

– Помимо простых подсчетов по календарю и того, что я знаю твое тело лучше, чем свое собственное, и могу заметить любое крошечное изменение? – ответил мой муж, по-хозяйски обхватывая одну мою грудь и будто взвешивая ее в ладони.

– По-моему, ты опять выдаешь желаемое за действительное, Кринников! – Мое раздражение вернулось, и я выпуталась из его рук. – А лучше бы тебе этого не делать, просто потому что меня, мягко скажем, задевает лицезрение твоего выражения лица с явным разочарованием на нем!

– Это у меня разочарованное выражение лица, Васюня? В тебе?

Наверное, более ошарашенным Арсений в принципе не мог выглядеть.

– Вот именно! Каждый раз, когда выясняется, что я опять не беременна!

– Да что за ерунда! Какое, к чертовой матери, разочарование?! – вспылил он. – Мне просто невыносимо в такие моменты смотреть на тебя! У тебя же каждый раз глаза на мокром месте! Да меня слезы твои как по-живому кромсают. Хочется расхреначить все вокруг и головой об стену биться, только бы не расстроить тебя снова!

– Ничего подобного. Я не расстраиваюсь… то есть расстраиваюсь, но не от того, что не беременна, а потому что у тебя такое огорчение на лице, что я ощущаю себя неудачницей и какой-то жалкой, не способной сделать тебя полностью счастливым и…

– Так, а ну стоп! – гаркнул Арсений. – Я все понял!

– Ну хоть кто-то понял…

– Я сказал – помолчи минутку, Василиса. И послушай! – Он застыл на секунду, кривясь и растирая подбородок, потом набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул: – Во-первых, просто так для полной ясности: ничто на свете не может сделать меня несчастливым, пока ты со мной и любишь меня. Ты любишь меня, Васюня?

***4

– Дурацкий вопрос!

– Вася!

– Люблю, дурак с дурацкими вопросами. Че ты зыркаешь? Сень, ну ты не видишь сам, что ли? Люблю, конечно. Аж самой страшно, что раньше было по-другому.

– Ну и слава богу, что в этом вопросе у нас единство и полное единодушие. И, чтобы больше не было никаких диких предположений с твоей стороны, я думаю, что ребенок может сделать нас только в сто раз счастливее и, не буду врать, вроде как дополнительная гарантия для меня. Его наличие или отсутствие ничего, уясни раз и навсегда, НИ-ЧЕ-ГО не меняет в том, что я к тебе чувствую. Мы прояснили этот вопрос?

– Да, – шмыгнув носом, буркнула, чувствуя себя дурой. – Но…

– Я не закончил! – остановил меня Арсений. – И во-вторых! Все вот эти метания уже совсем не актуальны. Ты – беременна!

Ой, все! Нет, ну как с ним спорить? Махнув рукой, я просто спаслась бегством в ванную. Там я долго вертелась голышом перед зеркалом, высматривая, какие такие изменения усмотрел во мне мой упрямый муж. Щупала, чуть морщась от чувствительности, грудь, рассматривала немного припухшие от его вчерашних терзаний соски и только потом забралась в душ, так и не найдя ни единого довода в пользу его версии. Когда, натянув топ и домашние бриджи, пришлепала на кухню, Арсений уже был там, одетый в брюки от костюма и еще расстегнутую белоснежную рубашку. Сжала зубы от привычно-шокирующего, сладко-тягучего ощущения, наполнившего каждую клетку тела, откликающегося на искушающий контраст его смуглой кожи и ослепительной белизны ткани. Должен быть какой-то закон, причем на высшем уровне, запрещающий моему мужу выглядеть настолько соблазнительно, тем более тогда, когда он выходит из дома!

Вздохнув еще раз, прошлепала к настенному календарю с тропическими видами и занялась подсчетами. Надо ли говорить, что мои циклы были тут помечены совсем не моей рукой? Арсений заваривал свой любимый чай, ухмыляясь с видом котяры, умявшего весь запас сметаны в Краснодарском крае как минимум. Ну так и есть – у меня задержка. Шесть дней, между прочим. Пару месяцев назад я перестала досаждать самой себе подсчетами и отслеживать цикл.

– В прошлый раз было вообще неделю, – оглянувшись через плечо, напомнила Сеньке и полезла в настенный шкафчик в поисках моего кофе.

– Угу, – только и ответил муж. Даже странно: никаких тебе комментариев.

Кофе на месте не нашелся. В соседнем шкафчике тоже, как и нигде на столешницах. Развернувшись, увидела на моем месте напротив Арсения уже полную чашку зеленого чая. Та-а-ак!

– Ну и где? – обвиняюще спросила я продолжающего нахально ухмыляться Арсения.

– Кофеин при беременности противопоказан.

Правда, что ли? Это деспотизм противопоказан мне, все зависимости от любого состояния организма!

– Кринников, ты сейчас издеваешься или нарываешься? – желчно уточнила я.

– А есть принципиальная разница? – невинно поднял он брови.

– Есть, конечно! Не издевался ты надо мной с давних времен, а вот нарываешься обычно, когда хочешь спровоцировать на секс по-быстрому!

– Я становлюсь предсказуем, малыш? – театрально прижал ладонь к сердцу этот клоун.– Буду над собой работать!

– Зубы мне не заговаривай! – рыкнула я. – Моя беременность – пока лишь твоя гипотеза, не подтвержденная фактами, заметь! Так что права не имеешь кофе у меня отнимать. Ты же знаешь: я и так в последнее время как сонная курица, а без кофе вообще капец!

– Сонливость, как и перепады настроения на ранних сроках, – абсолютно нормальное явление, Васюня! – Сенька заглянул в планшет, лежащий перед ним на столе. – Ученые считают, что это из-за увеличения уровня прогестерона.

– Ясно, значит, все же издеваешься! – заключила я.

– Малыш, – с мягким упреком склонил голову набок Арсений, но не сработало. Мой воинственный настрой это не сбило ничуть.

– Я вот прямо сейчас сгоняю в ближайшую аптеку в двух кварталах отсюда и докажу тебе, что это опять просто задержка, – встала я посреди нашей кухни, многозначительно уперев руки в боки, так, как это частенько делала Рыж, отстаивая свою точку зрения. – И тогда ты не только вернешь мне кофе, но и купишь вкусненькое вино, чтобы подлизаться, сделать меня податливой и доброй и заставить забыть о пытке кофеиновым голоданием аж целых полчаса!

– Если ты пытаешься затеять со мной спор, то должно быть условие и с моей стороны, если я окажусь прав, – естественно, и не подумал устрашиться мой муж и тут же поправил себя: – Когда окажусь.