Двенадцать рождественских свиданий

5 декабря. Четвертое рождественское свидание

– А это обязательно должно быть «Грушевое дерево»? – спросила Кейт. – Я была там прошлым вечером, помогала Мэтту с освещением. Надо сменить декорации. Разве нельзя поехать в город? Возле парка Фитцвильям открылось неплохое местечко.

Было субботнее утро, Кейт говорила с Лаурой по телефону.

– Я всю ночь не спала, – голос Лауры нервно звенел, – у Чарли режутся зубки. А когда просыпается Чарли, просыпается и Мина. Единственный, кто в нашей семье не просыпается, это Бен. Ты хоть представляешь, как трудно втиснуть двух детей в автокресла, а потом еще всю дорогу слушать диски со стишками, пока они орут?

Кейт хотела ответить, но Лаура не останавливалась.

– Не заставляй меня оставаться дома. Мне нужен кофе. Нужно место, где есть другие взрослые. И кофе. Кофе очень важен.

– Тебе нельзя кофеин, ты же еще кормишь грудью, – напомнила ей Кейт.

– Мне нравится пить кофе без кофеина и обманывать себя, – ответила Лаура. – Кейт, ради бога, помоги мне.

– А как насчет чайной в поместье? Там можно взять напитки бесплатно, ведь ты там работаешь? – предложила она.

– Мои дети в поместье не соблюдают этикет. А в «Грушевом дереве» есть игрушки, это место как раз для детей, и Мэтт меня не выставит, он же их крестный. Не подведи меня, – предупредила она. Сегодня Лаура была просто на грани. – Мне нужно выдохнуть. Место, где я могу выпить кофе без кофеина, а мои дети не будут меня позорить.

Час спустя они сидели на диване в дальнем углу кафе «Грушевое дерево». Мина на двухместном диванчике строила игрушечную деревню, а Чарли с нетерпением следил за прогрессом строительства из своей коляски. Обращаясь к зафиксированной аудитории в лице Чарли, Мина в стиле детского телеведущего давала подробный комментарий, что делала каждая игрушка.

Лаура поставила на низкий журнальный столик пустую чашку из-под капучино и потянулась за следующей. Кейт только что закончила свое повествование о злополучном свидании с пожарным. Лаура внимательно слушала. Опыт участия Кейт в этом проекте был увлекательнее, чем «Фейсбук» и все журнальные сплетни; Лаура начала задумываться о том, что им нужно видеться почаще.

– И ты даже не дала ему свой номер? – спросила она.

– А смысл?

– А как же зов плоти?

– Если бы мне нужен был только секс, я бы не стала платить столько денег “Lightning Strikes”, – заметила Кейт.

– Ты знаешь, сколько стоит жиголо экстра-класса? – спросила Лаура. Кейт проигнорировала ее последние слова. – Ладно, кто там на очереди?

– Сэм. Тридцать восемь лет, обожает мотоциклы, – зачитала Кейт.

Лаура поморщилась.

– Пожалуйста, пообещай, что не сядешь с ним на мотоцикл. Ты на велосипеде-то едва держишься. Не стоит пытаться пересаживаться на велосипед с двигателем.

– Не беспокойся, – ответила Кейт, – я знаю предел своих возможностей.

Звон бьющейся посуды за барной стойкой вызвал ликование и подбадривающие взмахи посетителей. Мэтт отвесил поклон, и завсегдатаи вернулись к своим разговорам.

– Что еще о нем известно? – продолжала Лаура. Мина все еще подбадривающе махала руками, а Чарли копировал ее жесты.

– Он графический дизайнер.

– Дзынь. – Лаура поставила в воздухе галочку.

– В профиле он пишет, что хочет иметь детей.

– Дзынь. – повторила Лаура.

– Серьезно увлечен защитой окружающей среды.

Лаура прижала руки к груди.

– Отлично, просто отлично! – воскликнула она. – Покажи его, пожалуйста.

Кейт взглянула на фото Сэма и передала телефон Лауре. Волосы мужчины были коротко пострижены, светлые, с легкой сединой на висках. Мужественная челюсть и щеки были гладко выбриты, а вокруг глаз собирались морщинки, когда он улыбался.

– Дин-дон! – воскликнула Лаура. – Игра окончена. Он красавчик.

– С этим не поспоришь, – согласилась Кейт.

Веки Чарли начали тяжелеть и опускались все ниже, и даже щебет Мины не мог этого исправить. Почувствовав, что она теряет аудиторию, девочка протиснулась мимо коляски и побрела по кафе в юбочке, как у балерины, и резиновых сапогах. Она подошла к Мэтту, который только что поставил поднос с пирожными на стол, занятый шестью клиентами с суровыми лицами, и протянула ему ладошку. Мэтт, смеясь, подхватил ее на руки и покружил, Мина схватила его за щеки.

– Похоже, Мэтт нашел человека со схожим уровнем интеллекта, – заметила Кейт.

– Это невежливо! – возразила Лаура. – Мина гораздо умнее.

Мэтт подошел к их дивану. Довольная девчушка уселась на подлокотник, слизывая глазурь с кекса.

– О, огромное спасибо! – язвительным тоном заметила Лаура. – Ты дал моей гиперактивной дочери порцию углеводов. Наверное, ты в курсе, как я ненавижу спать.

Мэтт улыбнулся.

– Это рекомендации из «Руководства для хороших крестных», – сказал он. – Кроме того, это чепуха. Большого вреда не будет.

Он шутливо высунул язык, с глупой улыбкой скосив глаза к переносице.

– Я натравлю на тебя птиц, – пригрозила Лаура, – найду и натравлю.

Мэтт не любил птиц. Даже воробьев. От малиновки на рождественской открытке его передергивало.

– Почему ты не любишь птиц, дядя Мэтт? – спросила Мина.

– У них мозгов больше, – подсказала Кейт.

Мэтт снова показал ей язык.

– Обидно быть для ребенка крестным номер два? – поинтересовался он.

– Не знаю. А тебе?

– Не начинайте! – оборвала их Лаура. – От детей шума вполне достаточно.

– Итак, – Мэтт начал напевать, – новый пистон Рождества…

Лаура не дала ему закончить.

– Прекрати! – воскликнула она. – Мина повторяет все, стоит только услышать, и если ее выгонят из детсада за ненормативную лексику, то я приведу ее тебе на дневную смену.

Мэтт посмотрел на Мину.

– Мама ругает дядю Мэтта, – пожаловался ей он.

Девочка хихикнула и поцеловала его в нос, оставив на нем след розоватого сливочного крема. Звякнул дверной колокольчик, и вошла Сара, румяная и бодрая от холода, ее темные волосы лежали на плечах зеленого твидового пальто.

Кейт увидела ее первой и помахала рукой.

– Привет, Сара!

Сара махнула ей, подходя к столику.

– Привет, – весело ответила она.

Сара смотрела на нее с изящностью юной британской девы, только что закончившей плести венки у журчащего потока. И это было странно, потому что, по ее собственному признанию, она ненавидела деревню.

– Привет, детка, – сказал ей Мэтт.

Он наклонился, чтобы поцеловать Сару, но она отстранилась.

– У тебя там что-то есть, милый, – сказала она, вытирая ему нос салфеткой и затем целуя его в губы. Мина потянулась к ней, и Сара поцеловала и ее тоже.

– Сара, я хотела спросить, когда нам с Миной надо подать заявление на обучение? – обратилась к ней Лаура.

Сара была директором начальной школы в местечке Грейт-Блексли, расположенном под холмом. Жители Блексфорда именовали Блексли городом.

– Вы же ходили на день открытых дверей? – спросила Сара.

Лаура кивнула.

– Я записала Мину в список.

– Это просто список рассылки, мы напомним родителям, когда придет время заполнять анкеты, – сказала Сара. – После Рождества придет письмо от педсовета, там будет сказано, что делать. Школе без разницы, откуда будут ездить ученики, но поскольку вы в живете в нашем округе, будем держать пальцы крестиком.

Лаура переживала: ей хотелось бы получить более определенный ответ, и Кейт понимала, что, если такая важная вещь, как образование Мины, сейчас зависит от случая, это будет стоить Лауре дополнительных бессонных ночей. Лаура и Кейт учились в церковной школе в поместье, но для места там требовалось регулярное посещение церкви, а Бен в упор отказывался ходить в церковь, кроме как на свадьбы, крещение и похороны. И еще, конечно, на детскую церковную ярмарку, но он не считал это регулярным посещением церкви. И блексфордские школьные кураторы, по всей видимости, тоже.

Поначалу Лаура огорчалась, что ее дети не пойдут в ту школу, где училась она сама, но репутация Сары как замечательного директора распространилась еще до начала ее отношений с Мэттом. Сара пришла в школу пару лет назад. У нее были солидные дипломы, и она быстро сумела распространить информацию через ясли и детские сады, что начальная школа в Грейт-Блексли – это именно та, в которую обязательно надо попасть.

– Ну, где будет следующее свидание? – спросила Сара. Кейт и Лаура подвинулись, и Сара присела рядом.

– Четвертое свидание: коктейль-бар, – прочла Кейт.

– Звучит опасно.

Кейт засмеялась.

– Не исключено, что будет грандиозная пьянка, – сказала она.

– Пьянка… – произнесла Лаура, словно вспоминая что-то безвозвратно ушедшее.

Мак и Кейт остановились возле коктейль-бара в половину восьмого. Отец предложил ее отвезти, чтобы не вызывать такси. И, как догадывалась Кейт, чтобы знать, где его дочь напивается с незнакомцами.

– Спасибо, пап. У меня ощущение, что мне снова шестнадцать.

– Оттого, что повзрослела, ты не перестала быть маленькой девочкой для меня, – ответил Мак. – Уверена, что не хочешь, чтоб я заехал за тобой потом? Мне не трудно.

– Пап, я возьму такси, спасибо. Да, чуть не забыла. Эвелин передала мне кекс для тебя, когда я заходила за молоком. Сказала, это в благодарность за овощи, – сказала Кейт.

Мак причмокнул губами.

– Знаменитый кекс от Эвелин! – воскликнул он. – Она потрясающе готовит.

Муж Эвелин погиб молодым, из-за сердечного приступа. Насколько было известно, с тех пор она была одна. Хотя, учитывая, что женщина состояла в обществе «Секси-кошечек», которые контролировали потоки сплетен во всей округе, неудивительно, что эта информация оставалась тайной. С тех пор она сама управляла магазином, не проявляя никакого желания уходить на пенсию, несмотря на то что летом ей исполнилось шестьдесят девять. Это был скорее склад, чем магазин: Эвелин любила хранить запасов достаточно, чтобы пережить апокалипсис или холодное время года, в зависимости от того, что наступит раньше. Там были как обычные консервы и пакетированные продукты, так и морозильные камеры с готовыми блюдами домашнего приготовления, любезно предоставленными Карлой и ее матерью. Также продавались местные фермерские фрукты и овощи, имелся впечатляющий выбор вин. Ее магазинчик служил одновременно газетным киоском, аптекой и местом сбыта эксклюзивных вязаных носков и джемперов от «Секси-кошечек и клубочков». Если ты страдал от голода или холода, достаточно было обратиться к Эвелин.

Кейт помахала отцу и проследовала в направлении, указанном мигающей стрелкой, вниз по лестнице в обширный цокольный зал. Внутренняя отделка бара была выполнена во французском стиле девятнадцатого века; стены с обоями в стиле Тулуз-Лотрека, кресла с подлокотниками, обитые коричневой кожей, и круглые столики из красного дерева с резными ножками. Одну стену целиком заполняли серые книжные полки, заканчивающиеся где-то под хрустальными люстрами, стеклянные капельки которых легонько покачивались, мерцая.

В зале были две длинные барные стойки с зеркалами позади, отчего создавалось впечатление открытого пространства, и это несколько сбивало с толку после нескольких бокалов. Окруженные шейкерами, стаканами и неприличным числом витиеватых бутылок, распространяющих изысканные ароматы, витающие над барными стойками, пришедшие на четвертое свидание тайком посматривали на своих собратьев, выискивая среди них партнеров по свиданию, чтобы занять место рядом.

Кейт заметила Сэма, увлеченно беседующего с женщиной в красной кожаной мини-юбке. Девушка разгладила свое бархатное платье-сарафан и задумалась, не ошиблась ли с нарядом, теплыми колготками и туфлями в стиле пикси. По другую сторону от Красной юбки стоял симпатичный индиец с ухоженной бородой, и на лице его читалась неловкость. Его явно игнорировали. Кейт догадалась, что он, по всей видимости, пришел на свидание с Красной юбкой.

Кейт подошла поближе и попыталась попасть в поле зрения Сэма, вытягивая шею на манер сурикатов. Сэм, казалось, не заметил ее, но парень с бородой лесоруба с улыбкой хлопнул его по плечу и указал в сторону Кейт. Ее партнер, извинившись перед Красной юбкой, с улыбкой подошел, протягивая руку.

– Привет! Извини, это немного невежливо, я заговорился с Клариссой о… но тебе это неинтересно. Я Сэм, а ты, значит, Кейт.

Кейт пожала ему руку, принимая его извинения. Пока они пересекали зал, она заметила, что Сэм еще три раза оглянулся на кожаную юбку Клариссы. Они запрыгнули на барные стулья, изучая коктейльные ингредиенты в ламинированных рецептурных картах, которые больше напоминали прейскурант борделя: «Секс на пляже», «Кричащий оргазм», «Долгое удовольствие» и «Скользкий сосок».