Дверь в Зазеркалье

Глава ДЕВЯТАЯ

Кристи была счастлива, что дети приняли ее. Они наперебой старались завладеть ее вниманием, показывая свои комнаты и делясь сокровищами: игрушками, книгами, электрической железной дорогой с тремя разноцветными поездами, домиком для кукол, где была мебель, посуда и полный гардероб нарядов…

С их няней Жанной не возникло никаких проблем. Та, казалось, была даже довольна, что у Пьера и Элоизы появилась тетя, которая горит желанием проводить с ними как можно больше времени. Жанна была молодой женщиной, жившей в доме лишь последние полтора года, а значит, она не знала Колетт и ничего не могла рассказать Кристи. Но самое главное — Жанна прекрасно ладила с детьми, и те любили ее.

Арман остался с ними. Кристи с удивлением наблюдала за ним в роли отца. Он был искренним и естественным. Элоиза не слезала с его колен, Пьер же был невероятно горд, стоило Арману похвалить его за что-нибудь. Кристи должна была признать, что ее племянники не обделены ни вниманием, ни любовью. Это радовало ее и в то же время огорчало — в ее присутствии не было такой уж насущной необходимости и ее главным достоинством было всего лишь то, что она — зеркальная копия их матери.

Кристи все время чувствовала на себе испытующий взгляд Армана. Она понимала, что он настороженно следит за тем, чтобы она не допустила неверного шага и не сказала ничего такого, что могло бы травмировать детей. Жаль, что он не защищал так же рьяно интересы ее сестры.

Служанка принесла детям чай, и Арман дал понять, что пора покинуть детскую.

— Тетя Кристи должна отдохнуть, она устала после долгого путешествия. Я провожу ее в комнату, а завтра вы снова увидитесь.

— Утром, папа? — настороженно спросил Пьер.

— Утром, — ласково пообещала Кристи, полная решимости проводить с детьми каждую свободную минуту.

Она по очереди поцеловала детей и только после этого последовала за хозяином. Прежде чем Арман отвернулся, Кристи успела заметить благожелательность в его взгляде, но все-таки решила уточнить, не против ли он. Как только они покинули детскую, она спросила:

— Надеюсь, ты не возражаешь?

— Ни в коем случае. — Он бросил на нее добрый, мягкий взгляд. — Ты была очень естественна с детьми и очень им понравилась.

От этих слов и этого взгляда Кристи окатила теплая волна.

— Они такие… милые.

Арман резко отвернулся и сухо заметил:

— Они далеко не со всеми идут на контакт.

— Кого ты имеешь в виду? Ведь не Жанну?

Арман ответил не сразу. Они молча дошли до лестницы, и только тогда он сказал:

— Я сам выбрал Жанну.

Мрачная усмешка на его лице заставила Кристи спросить:

— Им не нравилась няня, выбранная Колетт?

— А Колетт и не выбирала. Предыдущую няню выбрала моя мать. Она считает, что детям нужны дисциплина и твердый распорядок дня. В свое время я согласился с ее выбором, о чем до сих пор сожалею.

— А почему не Колетт выбирала детям няню?

Арман тяжело вздохнул.

— После рождения Элоизы у Колетт была тяжелая послеродовая депрессия. Она стала ко всему безразлична и была не способна принимать какие-либо решения.

Из своего медицинского опыта Кристи знала, что такого рода заболевание очень серьезно, хотя многие придерживаются противоположного мнения, считая это чуть ли не блажью. Еще одно подтверждение, что с психикой Колетт было не все в порядке. Кристи размышляла об этом, пока они бок о бок поднимались по лестнице, потом спросила:

— Ее совсем не волновало, кто занимается детьми?

— В последние дни — совсем, — с тяжелым вздохом ответил Арман. — Ее ничто не радовало, не интересовало. Сейчас я понимаю, что мне надо было прислушаться к ее жалобам. Я должен был повести себя по-другому…

Он оборвал себя на полуслове. Жалеет ли он, что не был внимателен к проблемам жены? Кристи растерялась. Увидев Армана рядом с детьми, она уже не могла думать о нем как о бессердечном негодяе. Почему же тогда он не помог жене преодолеть депрессию? Что произошло два года назад в этом доме?

— Через шесть месяцев после исчезновения Колетт Пьер признался мне, что ненавидит няню, — продолжил Арман. — Но я был слишком занят поисками и… — Арман замолк и покачал головой. — Было слишком поздно, чтобы исправить то, что эта женщина причинила Колетт.

Неужели за всем стояла мать Армана? Властная свекровь, не скрывающая своей неприязни, и подлая няня могли сделать невыносимой жизнь любой женщины. А если она к тому же лишена поддержки мужа…

— Когда появилась Жанна, Пьер стал более послушным. Он теперь не такой бунтарь, а Элоиза не такая испуганная. — В голосе Армана слышалось облегчение. — Уверен, твой приезд благоприятно скажется на детях.

Кристи тоже надеялась на это. В конце концов, они с Арманом заключили соглашение, дающее ей право быть в этом доме, с детьми. И она не допустит, чтобы что-то или кто-то лишил ее этой возможности.

Они остановились у комнаты, расположенной как раз над детской. Арман открыл дверь и сделал приглашающий жест рукой. Комната явно предназначалась для Кристи, поскольку у кровати уже стояли ее сумки.

Первое, что бросилось ей в глаза, — это огромная кровать. С пологом на четырех столбиках, она была застелена бордовым шелковым покрывалом, в изголовье сложены декоративные подушки с кисточками. Вся мебель розового дерева была старинной и очень красивой. Стулья обтянуты бархатом, в расцветке которого сочетались бордовый и золотистый тона; в зеркалах элегантного туалетного столика отражалась вся комната — секретер, столик с огромной вазой цветов на нем, картины на стенах… Кристи была очарована увиденным.

— Эта дверь, — указал Арман, — в ванную, эта — в гардероб…

— А эта? — спросила Кристи.

После паузы Арман ровным голосом ответил:

— В мои апартаменты.

Сердце Кристи замерло. Эту проблему нужно решить безотлагательно.

— Ты решил поселить меня в комнате, соединенной с твоими апартаментами? — Голос Кристи прозвучал на октаву выше, чем обычно.

— Тебе не о чем беспокоиться, — холодно ответил Арман. — В двери есть замок.

— Неужели в таком огромном доме нет другой гостевой комнаты? — нервно спросила Кристи. В ее мозгу билась мысль, что, независимо от того, закрыта будет эта дверь на замок или нет, такого близкого соседства ей не вынести.

— Это были апартаменты Колетт. Я думал, тебе захочется почувствовать себя… ближе к ней, — последовал тихий ответ.

Желудок Кристи мучительно сжался. Как она сможет быть ближе к сестре, не будучи в опасной близости к ее мужу? Она ощущала себя пойманной в ловушку… смущенной… растревоженной.

— А почему у вас были раздельные комнаты? — спросила она, решив выяснить все до конца. — В высшем свете именно такие браки считаются нормой?

Лицо Армана напряглось.

— Это было не мое решение, — бросил он.

— Тогда почему она решила так, Арман? Что ты сделал такого, чтобы отвратить от себя жену?

— Ты заходишь слишком далеко, — резко произнес он.

— Я не знала, что на правду есть какие-то ограничения, — с вызовом сказала Кристи. — Ты сам привез меня сюда ради того, чтобы все выяснить. Или тебе нужна только та правда, которая устроит тебя?

По лицу Армана было видно, как гордость борется с необходимостью иметь Кристи союзником.

— Колетт настояла на раздельных спальнях после рождения Элоизы. Она не хотела, чтобы я впредь беспокоил ее, а я не стал возражать.

— И как долго существовала такая ситуация? — спросила Кристи. — Я знакома с проявлениями послеродовой депрессии. Прошло достаточно времени, чтобы она вернулась к нормальной жизни и начала заботиться о детях. И снова стала твоей женой.

— Она убедила себя в том, что у меня роман с Шармэн. — Арман посмотрел на Кристи. — Но это неправда. И ты не смеешь обвинять меня в этом. На тот момент никакого романа не было, — настойчиво повторил он.

— Тогда почему Колетт была так уверена в этом?

— Я думаю, ей легче было упиваться своей ревностью, чем предпринять что-нибудь, чтобы спасти наш брак, — сердито ответил Арман.

— Уверена, у нее были причины для ревности, — бросила Кристи.

Арман остановился, грудь его заходила ходуном, желваки вздулись. По телу Кристи пробежала дрожь, когда он повернулся к ней.

— Да… — зло прошептал он. — Теперь я тоже считаю, что причины были. И с твоей помощью намерен их выяснить.

Кристи насторожилась.

— Что ты имеешь в виду? У тебя есть какой-то тайный план, как использовать мое присутствие здесь?

Может, и соседние апартаменты тоже часть его плана, а не просто желание дать Кристи почувствовать себя ближе к сестре? Сердце Кристи тревожно забилось.

Чувственные губы Армана скривились в сардонической усмешке.

— Иметь сестру-близнеца исчезнувшей жены в союзниках… в моем персональном крыле… Пикантная ситуация, которая может спровоцировать непредсказуемые последствия. Кое-кто будет встревожен.

— Мне это не нравится, — запротестовала Кристи.

Прекрасная комната сестры показалась ей золотой клеткой.

— Это часть сделки, Кристи, — безжалостно оборвал ее Арман. — Ты получила то, что хотела, не так ли? Ты рядом с детьми, прямо у них дома.

Напоминание о том, что она полностью в его власти и что ее общение с детьми может быть легко прекращено, заставило Кристи прикусить язык. А Арман, словно решив укрепить свою победу, подошел к Кристи почти вплотную и с насмешливой самоуверенностью посмотрел на нее сверху вниз. В его взгляде сквозила властность и непоколебимая уверенность, что все будет так и только так, как решит он.

— Ты убедила меня в том, что между близнецами существует тесная связь и многие вещи они чувствуют одинаково даже на большом расстоянии. Теперь ты сможешь почувствовать то, что чувствовала Колетт в этих стенах, — медленно произнес он.

Его глаза не отпускали ее, и Кристи казалось, что он смотрит прямо ей в душу.

Он отводит ей роль шпиона? Подсадной утки? Он будет сам наблюдать за тем, как другие реагируют на Кристи, или потребует, чтобы она докладывала ему об этом?

— Но эксперимент вряд ли будет чистым, потому что в тебе горит огонь, которого никогда не было в Колетт, — мягко произнес Арман. — И эту разницу между вами невозможно не почувствовать.

Эти слова бальзамом пролились на измученное сердце Кристи. Она была настолько заворожена его близостью, его словами, что начала терять нить разговора. Самое главное, он не отождествляет ее с Колетт и видит в ней самостоятельную личность.

Обжигающий взгляд Армана спустился к ее губам, и Кристи почувствовала, что он вспоминает о том, как она ответила на его поцелуй, который, по его словам, ничего для него не значил. Впрочем, может, он действительно ничего не значил для Армана? Ну уж нет. Кристи точно знала, что он был возбужден, желание бурлило в нем, как сейчас в ней…

Горячая волна прокатилась по ее телу, заставив напрячься соски и ощутить тяжесть внизу живота. Она призывала на помощь здравый смысл и силу воли, но тело-предатель жило своей собственной жизнью.

Глаза Кристи не могли оторваться от чувственного изгиба его губ; ноздри трепетали от едва уловимого запаха туалетной воды; руки рвались прикоснуться к шелковистым волосам; губы непроизвольно приоткрылись, вспомнив вкус его поцелуя.

Неожиданно резкий голос Армана выдернул Кристи из опасного полузабытья.

— Хочешь ты этого или нет, но ты будешь жить здесь, Кристи. Я так решил.

Кристи с вызовом посмотрела ему в глаза, но все ее существо по-прежнему было во власти сладких грез.

— Почему? — хрипло спросила она, не справившись с голосом.

Одна бровь на аристократическом лице изогнулась.

— Ты не думаешь, что судьба предлагает нам обоим второй шанс?

— Мне кажется, ты путаешь прошлое с настоящим.

— Это было вчера. Сегодня же… — глаза Армана излучали магическую притягательность, — все совсем по-другому. Я знаю, что говорю, Кристи.

— А я — нет! — воспротивилась она.

Он издал низкий, хрипловатый смешок, и сердце Кристи замерло.

— Скоро ты тоже узнаешь. — Голос Армана снова стал деловым. — Вся семья соберется в гостиной в семь тридцать. Форма одежды — официальная. Если тебе понадобится помощь горничной, можешь вызвать ее по интеркому в изголовье кровати.

Кристи изо всех сил старалась взять себя в руки.

— Я не знаю, где гостиная.

— Я провожу тебя. В семь тридцать я постучу в дверь.

— В какую? — Кристи нервно посмотрела на дверь, соединяющую их апартаменты.

— В ту, через которую мы вошли, — сухо ответил Арман. — И через которую я сейчас покину тебя.

Глядя вслед выходящему Арману, Кристи чувствовала себя круглой дурочкой. Он, по сути, не сделал и не сказал ничего такого, что можно было бы расценить как нечто неподобающее. Она сама взвинтила себя до предела, думая о том, что их разделяет всего лишь стена, дверь, которая может быть заперта, а может быть и нет. Арман с первого мгновения запал ей в душу так глубоко, как никто и никогда, сделав уязвимой и чересчур нервной. Кристи не могла не думать о том, что, встреться они при иных обстоятельствах…

— Шармэн когда-нибудь жила в этой комнате?

О, нет! Это сказала не она, а ее ревность. Или ее устами в который раз спросила Колетт?

Арман уже открыл дверь, чтобы выйти. Словно в замедленной съемке Кристи видела, как он остановился и стал поворачиваться. Он пронзил ее взглядом и произнес с расстановкой:

— Нет. И никогда не будет. Во всяком случае, до тех пор, пока в ней живешь ты.

Он вышел и закрыл за собой дверь, а его слова еще долго эхом отдавались в голове Кристи. Она посмотрела на дверь, соединяющую их апартаменты. Эта дверь приковывала ее взгляд, ее разум, ее сердце. Вчера в отеле она уже открыла одну такую дверь и оказалась в Зазеркалье — в доме, в комнате, рядом с мужем ее сестры-близнеца.

До тех пор, пока в ней живешь ты…

Что Арман хотел этим сказать? Он рассчитывает, что Кристи займет место сестры… рядом с ним… по ту сторону этой двери?