Дворец для сероглазого принца

Толик быстро-быстро заморгал.

– Кто же он? – спросил еще тише.

– Он? Он тоже как солнце... Для меня, во всяком случае.

– Я желаю тебе счастья, – неожиданно заявил Лаэртов и пожал ей руку. – Значит, скоро свадьба?

– При чем тут свадьба? – недовольно произнесла Катя. – Господи, я и забыла, какой ты старомодный... Хотя да, свадьба будет – но еще очень не скоро.

– Надо проверить свои чувства?

– Нет, в своих чувствах мы не сомневаемся, – уверенно произнесла Катя. – Тут дело в другом. Алексей... его, кстати, зовут Алексей... так вот, он женат.

– Женат? – растерянно повторил Лаэртов.

– Да – и это препятствие. У него есть дочь... Ох, я уже устала всем повторять эту историю! Но ладно, тебе тоже расскажу... Так вот, Алексей собирается уйти из семьи, когда дочери исполнится восемнадцать. И тогда мы с ним...

– Катя! – с ужасом перебил ее бывший муж. – Опомнись!

– Что? – испугалась Катя. – Ты о чем? Послушай, я не понимаю...

– Катя, милая, я не могу поверить... Неужели ты способна на такое?!

– Лаэртов! – мгновенно завелась она, едва не пролив кагор. Толик поспешно взял у нее стакан из рук, чтобы не пострадал кожаный диван (Вера Петровна не пережила бы этого). – Ты что, на Луне живешь? Ты не слышал о таких вещах? Я уверена, в твоих исландских сагах тоже упоминаются эти... как их... адюльтеры.

Катя специально постаралась подобрать книжное слово – кажется, Лаэртову так будет проще понять ее.

– Что? – переспросил он. – А, ну да... Кстати, авторов исландских саг не интересовали переживания, обусловленные сексуальными отношениями, то есть романтические переживания... – Толик вдруг смущенно улыбнулся и поправил на носу очки. Когда дело касалось его работы, он мгновенно отвлекался от всего. – По-видимому, они не вызывали того сентиментального сочувствия, на которое рассчитывает автор всякого романа. И вообще – вокруг них не было никакого романтического ореола! Возьмем, например, известную «Сагу о Ньяле»: Гуннар был влюблен в Халльгерд, но его брак с ней древний автор назвал – «безрассудный брак по страсти», или, если более точно перевести источник, – брак «из похоти».

– Разве плохо быть влюбленным? – недоуменно спросила Катя.

Лаэртов засмеялся.

– Это как сказать! Вообще, Катенька, людям того времени брак по любви казался страшным безрассудством и глупостью.

– Дикие люди! – тоже засмеялась она.

– Э, нет... «Любовью» они называли те отношения, которые устанавливались между супругами спустя некоторое, иногда очень долгое время.

– А как они относились к изменам? – снова спросила Катя.

– Если это любовная связь мужчины с чужой женой, то обычно говорилось, что мужчина «одурачил», «обманул» женщину.

– А если...

– А если же речь шла о любовной связи женатого мужчины с одинокой женщиной, то о ней говорилось как о «побочной» жене. Дети их тоже считались «побочными».

– Вечная дискриминация! – сердито произнесла Катя.

Лаэртов поцеловал ей руку.

– Милая моя... В те времена люди так же влюблялись, испытывали страсть, ревновали... Я повторяю – другой была оценка этих переживаний: не было их романтизации и идеализации. Но сейчас все иначе, – прошептал Толик, нахмурившись. – Катя, так нельзя... Нет, я, конечно, не знаю твоей истории в целом, да и вообще – не мое дело судить, но... Нельзя строить свое счастье на чужом горе!

«Моя душа умерла...» – мгновенно вспомнила Катя, и прежние сомнения вновь всплыли на поверхность.

– Может... Может, и не будет никакого горя, – пробормотала она. – Лаэртов, это же самая обычная жизненная ситуация...

– Я бы с тобой никогда так не поступил, – проникновенно сказал он. – Мне и в голову не приходило завести роман на стороне... Твой Алексей – он...

– Ты просто ревнуешь! – закричала она. – Я поняла – ты ревнуешь!

– Я не ревную! – неожиданно и он стал кричать, очки с его носа свалились, и он опять едва успел подхватить их. – Я просто не узнаю тебя! Моя Катя не была такой! Моя Катя не разрушала чужие семьи!

– Да там давным-давно все разрушено!

– Откуда ты знаешь?

– Знаю! А ты... Ты, Лаэртов, старомодное чучело!

Толик молчал, тяжело дыша. Катя тоже замолчала. Сердце у нее билось, словно сумасшедшее, и все та же тоска, которая, оказывается, никуда не исчезла, снова заползала в ее душу.

– Да, я чучело... – осипшим голосом прошептал Толик. – И меня нельзя любить...

Кажется, за стеклами его очков блеснули слезы. Милый, глупый Толик Лаэртов, который боялся всего на свете и которого мог так шокировать чужой роман...

– Прости меня! – улыбнулась Катя. – Ты вовсе не чучело. Лаэртов, я не имею права ругать тебя – ведь сегодня же твой день рождения...

Катя поспешно обняла его.

Лаэртов осторожно, робко положил ей руки на плечи.

– Я об этом думала, Лаэртов... – прошептала жалобно Катя. – Ну, о том, что поступаю неправильно. Но что же делать? Я очень люблю Алешу...

– Да-да, я понимаю... – вздохнул он. – Любовь – это величайшая радость, но в то же время – величайшее горе.

– Что же делать?

– Я не знаю.

Катя снова откинулась назад.

Толик, скрестив руки на груди, с мягкой улыбкой смотрел на нее.

– Лаэртов...

– Что?

– Ты должен перестать быть маменькиным сынком. Мне кажется, Вера Петровна слишком много власти имеет над тобой! – решительно произнесла она. – Ведь, по сути, это она нас с тобой развела. А ты должен быть счастлив! Я вот поговорю с Зоей Личутиной...

– Не нужна мне никакая Зоя Личутина... – отмахнулся Толик. – Я вполне счастлив. Да, я счастлив, – убежденно повторил он. – А насчет мамы ты не права... Ну, по крайней мере, в том вопросе, из-за чего нам пришлось расстаться. Ведь ты меня никогда не любила...

– Я? Не придумывай, Лаэртов! – упрямо произнесла Катя.

– Нет, Катя, не обманывай себя. Ты была одна, с маленьким ребенком на руках. Когда я встретил тебя, Мишеньке едва только год исполнился... И тебе безумно тяжело было в твоей семье. До такой степени, что ты решила сбежать ко мне. И мама... Мне кажется, моя мама тогда поняла, что тобой двигало. Именно потому она так... так неадекватно себя вела во времена нашего супружества. Ну и ты, конечно, тоже скоро поняла, что я совсем не пара тебе.

– Лаэртов, нет! Все было не так!

– Катя, но это не значит, что я о чем-то жалею, – неожиданно признался он. – Я бы многое отдал за то, чтобы все вернуть назад. Знаешь, я даже маме не позволил бы вмешиваться в нашу жизнь!

– Да ну?.. – изумленно прошептала Катя.

Они опять замолчали, глядя друг на друга.

– Такая глупая жизнь... – наконец с досадой продолжила она. – Все настолько неправильно... И что самое неприятное – ничего нельзя изменить! Словно рок какой-то висит над всеми людьми.

– Нет, кое-что изменить можно, – заморгал Лаэртов. – Например, не надо делать того, что категорически делать нельзя.

– Например?

– Ты знаешь, о чем я... Кстати, именно поэтому я и не пытаюсь вернуть тебя. Потому что ты меня не любишь. И именно потому я один – не хочу обманывать кого-то еще...

– Ты до сих пор меня... ты до сих пор ко мне неравнодушен, что ли? – неловко улыбнулась Катя.

Он тоже улыбнулся неловко и пожал плечами.

– Может быть. Но я о другом хочу сказать... Ты не думай, что я ничего не понимаю, – произнес он серьезно. – В жизни всякое случается – люди делают ошибки, потом пытаются их исправить... Ты, главное, сама сейчас не сделай ошибки. Подумай сто раз, прежде чем что-то сделать.

– Я думала, – сказала Катя тоже серьезно. – Я думала о Нелли... ну, о жене Алеши. И об их дочери. Вроде бы все не так страшно... Я даже к психотерапевту пошла, хотя... хотя так и не смогла с ним поговорить. Фаина успокаивает – обычная ситуация, все через нее проходили, ничего с Нелли не должно случиться...

– А тебя когда-нибудь предавали? – спросил Толик.

– Меня? Нет... – Катя почему-то вспомнила о Григории Ганине. В каком-то смысле он ее предал, когда уехал из страны. Или это она его предала – когда позволила ему уехать?

– Слава богу...

– Толик, давай не будем о грустном, – встряхнулась Катя. – Расскажи лучше что-нибудь интересное. Над чем ты сейчас работаешь, например?

– Я? Над моральным кодексом древних исландцев, конкретнее – над «Изречениями Высокого».

– Кого? – засмеялась Катя.

– Высокий – это Один, главный бог скандинавов. Он живет в Валгалле – «чертоге мертвых», – охотно пояснил Лаэртов. – У него в подчинении валькирии, воинственные девы... Во время сражений они летают, невидимые, над полем боя и уносят в Валгаллу героически погибших воинов. Поэтому воины сражались очень отчаянно – ведь, умирая, они уносились в страну богов, и смерть казалась им счастьем!

– Ну, а Один-то что изрекал?

– О, совершенно замечательные вещи! Например: «Прежде чем войдешь в дом, присмотрись ко всем входам: не скрывается ли где враг». Или еще лучше – «Дня не хвали раньше вечера, жену раньше ее смерти, оружия – пока не испробовано, девушку – пока не замужем, лед похвали – если выдержал, пиво – когда выпито...»

– Спасибо за заказ, мы перезвоним вам, как только товар будет отгружен! – Катя положила трубку.

В этот день было особенно много звонков. Катя сидела за стеклянной перегородкой, посматривая, как в точно таких же отгороженных стеклянных будках работают ее коллеги. В основном молодые женщины ее возраста. Спокойные, деловитые, хорошенькие, одетые со строгим изяществом. Ведут переговоры, наманикюренные пальчики порхают по компьютерной клавиатуре... Неужели у них нет никаких проблем?

Катин взгляд снова уперся в толстый растрепанный справочник, лежавший на краю стола.

Словно повинуясь чьей-то воле, он придвинула его к себе и принялась торопливо листать. «Вега-интернешнл», «Вега-супер», «Мега-глобал», «Мега-прорыв» и прочая ерунда... Подобных, ничего не значащих названий в справочнике была масса. Правда, «Мега-плюс» была только одна. И рядом с названием стояло пояснение – «архитектурное бюро». Номер лицензии, телефон, адрес в Интернете.

«Что я делаю? – с раздражением подумала Катя. – Все равно это не то бюро, не тот Ганин, и вообще...»

Она со злостью набрала на клавиатуре электронный адрес, указанный в справочнике. Выскочила табличка – «Архитектурное бюро «Мега-плюс» приветствует вас! Наше бюро выполнит любые ваши пожелания – от составления дизайн-проекта в зависимости от категории помещения и до...»

– Бла-бла-бла-бла... все с вами ясно, – пробормотала Катя презрительно и нажала на «иконку» «Наши сотрудники».

На экран полезли фотографии архитекторов и прочих специалистов, которые работали в бюро, картинки с их проектами... Все это было неинтересно, а главное – Катя ужасно злилась на себя, когда просматривала список. Ну не может в нем быть этого человека!

Она крутанула колесико на мышке, стремясь поскорее закончить свое глупое и бессмысленное занятие, и вдруг ахнула: на нее с экрана монитора смотрел Ганин. Немного постаревший, конечно... А рядом с его фото было написано – «Ганин Григорий Кириллович, ведущий архитектор, автор пятидесяти проектов. Работает в бюро восемь лет. Владеет всеми смежными профессиями, разрабатывает все направления проекта. Его наиболее известные проекты – ресторан-клуб «Годзилла» в Юго-Восточном округе, Дом Предпринимателя на Солянке, коттеджный комплекс на Можайском шоссе...»