Дыхание бури

Глава 15. Он изменился

Анна

– Это не моя, – послышался сухой ответ, и я увидела, что его зубы были красными от крови.

– Ты их всех… убил, – пролепетала, поперхнувшись словами.

– Ты очень наблюдательна. – проговорил он колко, стаскивая части трупов в одну большую кучу и сгребая туда же прошлогодние листья, щедро заляпанные бурыми и коричневыми пятнами. Через несколько секунд в куче тел запылал огонь, быстро распространяясь, словно они были облиты горючей жидкостью. Трупы с треском воспламенялись один за другим, распространяя вокруг жутко вонючий дым, и мгновенно исчезали в пламени очищающего землю огня.

– Это были вампиры? – спросила, запоздало вздрогнув от ужаса.

– Я удивляюсь твоей проницательности! – съязвил он, и больше ничего не говоря, продолжал зачищать место битвы, чтобы оно не выглядело больше кадром из фильма ужасов.

Было очевидно, что парень был очень зол, но я не могла понять причины этого. Наблюдая за его лёгкими быстрыми движениями, я убеждалась, что совсем не знаю его.

Он изменился до неузнаваемости. Стал другим не только внешне – вырос, возмужал, но и внутренне – на месте души у него образовался несгибаемый стальной стержень.

Сможем ли мы быть вместе?

Зная того милого мальчика, доброго и ранимого, которого всем сердцем любила и продолжала всегда любить, я не узнавала его теперь.

Того мальчика больше нет. Теперь это взрослый мужчина, хмурый и холодный, с совершенно сложившимся жёстким характером. Как я это поняла? По очень прямой спине, по сверканию ледяных глаз, по отточенности движений.

Сплюнув кровь вампира прямо в огонь, Александр подошёл ко мне вплотную и, уставив прямо в лицо взгляд почти чёрных глаз, холодно спросил:

– Какого чёрта ты тут делаешь?

Ожидая от него новых колкостей, поднялась и встала на негнущихся ногах, и хотя моё положение было выше по склону, но, всё равно, ростом я была ниже него. Он, наверное, вымахал под два метра, поэтому мне пришлось смотреть на него снизу вверх. Не собравшись с мыслями, и не зная, что ответить, часто заморгала. Очевидно, судя по его поведению, я его больше не интересовала, так как говорил он со мной сухо и жёстко. Не дождавшись ответа, Алекс более вкрадчиво повторил свой вопрос и от его голоса по спине поползли мурашки:

– Отвечай! Что ты делала там, на поляне?

– Книгу читала! – не придумала больше, что ответить, но он даже не улыбнулся, его лицо оставалось холодным.

– Тебе негде почитать? Нашла место! – прошипел он. – Ты могла погибнуть!

– Я здесь из-за тебя… – прошептала в ответ.

– Что? – сузив глаза, пристально смотрел, но я решительно выпалила, заставляя его выслушать всё, что было у меня на душе:

– На нашей поляне я ощущаю твоё присутствие. Та земля щедро полита твоей кровью, и только там я могу чувствовать единение с тобой.

Некоторое время он с прищуром смотрел из-под длинных ресниц, отчего его глаза казались ещё более колючими, потом с подозрением оглядел меня всю с ног до головы, словно не доверяя мне и моим словам или сомневаясь в моих умственных способностях.

– На той поляне ты не погибла два года назад, но могла умереть сейчас! – был жёсткий вердикт.

– Но ты спас меня! – воскликнула с жаром.

– А ты всё такая же… – произнес он абсолютно разочарованно и так холодно, словно между нами никогда не было любви.

– Какая? – огорчённо, уже почти понимая, что он имел ввиду, спросила я.

«Глупая! Пустоголовая! Взбалмошная!» – подумала, готовясь к новым колкостям.

– Совершенно не приспособленная к жизни идеалистка, – ответил он со спокойствием айсберга, обжигая меня невозмутимым взором, – Это самоубийство – прийти сюда. Надеюсь, что в следующий раз, прежде чем сделать что-то подобное, вначале ты подумаешь, а стоит ли это жизни.

Я не знала, что возразить. Что вообще можно было сказать? Все слова разом вылетели из головы. Не имея больше сил выдерживать этот взгляд, я опустила глаза, словно нашкодивший ребёнок, которого отчитал строгий отец.

Да, я поступила безответственно, придя сегодня в памятное место, но, если бы не этот, глупый по его мнению, поступок, я бы так и не встретилась с ним. Наверное, это того стоило. Но для чего мне это теперь? Алекс вёл себя так холодно, словно был мне чужим, и я боялась задать свой главный вопрос: «Ты вернулся ко мне?» Вместо этого произнесла еле слышно:

– А ты изменился… Совсем.

– Два года прошло, – и тон его голоса был таким, словно он объяснял маленькому ребёнку непреложные истины.

– Я знаю, – голос мой звучал глухо от затаённой обиды.

– Хорошо, – сказал он, поглядев на догорающий костёр. – Ладно, надеюсь по дороге домой с тобой ничего не случится. Тебе пора!

– А ты что будешь делать? – слетело с языка.

– Спущусь к реке, надо смыть грязь, – не поворачивая головы, безразлично сказал он.

Почему ты решаешь, пора мне уходить или нет? Я хочу пойти с тобой. Неужели я тебя больше не интересую? Ты так холоден со мной! Это жестоко. Это ранит меня!

– Ладно, увидимся, – только и смогла произнести вслух, а он всё смотрел на догорающий костёр, в котором уже не осталось и признаков, что несколько минут назад это были очень похожие на людей существа. Невозмутимый, как скала, совершенный, как бог.

– Иди, – прозвучал холодный ответ. Он даже не взглянул на меня!!!

«Я сильная, я очень сильная, – мысленно говоря себе успокоительную мантру, повернулась на ставших абсолютно ватными ногах, и зашагала вниз, выбирая более-менее пологие места, пока не вышла на тропу. – И я не оглянусь, чтобы ещё раз увидеть тебя, как бы мне этого не хотелось»

Но оглянулась… Алекса уже не было, он исчез так же бесшумно, как и появился, словно дуновение летнего ветра.

Неужели всё было только сном?! Или плодом моей больной фантазии!

Бегом вернулась туда же, откуда только что ушла. Нет! Это не сон и не плод воображения! Костёр догорел, но на его месте осталось чёрное пятно, и на стволах уцелевших деревьев кое-где виднелись бурые пятна, почти слившиеся с природой. Если Алекс спустился к реке, чтобы привести себя в порядок, то я бы могла найти его там. Не раздумывая, бросилась по склону вниз к виднеющейся вдалеке серебряной ленте, и через десять минут была возле реки.

Тишина и покой. Ни единого постороннего звука не нарушало мирного журчания речушки. И куда только не простирался вдоль реки мой взгляд, он не мог найти того, что я искала. Наверняка, Александр давно уже ушёл, руководствуясь только ему ведомой логикой, а я, дурочка, зря побежала вслед за ним. За ветром не угнаться, сколько ни пытайся, всё равно не догнать. Разве что он сам захочет отдохнуть и приляжет на мягкой мураве, но и тогда его не поймать – просочится сквозь пальцы и ускользнет.

Спустившись к воде, стянула с ног кроссовки и носки, положила их в рюкзак, закатала джинсы до колен и зашла в холодную прозрачную гладь реки, ступая по мелкой гальке, отливающей жёлтым в ярком солнечном свете. Солнечные зайчики, скачущие по воде, на мгновение ослепили меня, и, я бродила по щиколотку в воде, прикрывая глаза рукой, но буквально через несколько секунд подпрыгнула, услышав знакомый голос с нотками сарказма:

– Так я и думал!

Я поглядела в ту сторону, откуда донёсся голос и увидела Алекса. Он лежал на тёплых камнях вытянувшись во весь рост и глядя на меня из-под ресниц. Почему я сразу не заметила его? На этот вопрос не было ответа.

– Можешь не говорить, мне неинтересно, что ты там думал, – только и смогла я бросить. Казалось, что сейчас от него посыплется поток колкостей. «Ты должен радоваться тому, что я бросилась вслед за тобой, лишь бы только увидеть ещё разочек, но просто изводишь меня своим равнодушием!»

– Я был уверен, что ты не послушаешься.

– Неинтересно! – скептически хмыкнула я.

– Это с тобой постоянно происходит.

– Я же сказала!

– Никакой ответственности и здравого смысла.

– Ты прав, как всегда! – буркнула в сердцах, а он только молча глядел на меня из-под полуопущенных ресниц. Прождав ещё немного, я заявила разведя руками:

– И что, это всё, что ты можешь мне сказать?!

– Ты права… Сказать больше нечего… – медленно проговорил он.

– Значит, всё кончено? – боясь очевидного ответа, всё же пролепетала я.

– Мне нечего возразить… – донеслось с берега. Алекс поднялся, отвернулся и неторопливо пошёл прочь, но я не бросилась догонять его, так как гордость была сильнее моей легко воспламеняемой натуры. Глядя удаляющемуся парню в спину, не могла поверить в то, что только что прозвучало.

«Мне нечего возразить»

Моё чувство, теплящееся в груди, но не гаснущее, готовое воспламениться с новой силой, растоптано? Если могла, я бы испепелила его одним только взглядом.

«Как ты можешь? Где твоя вечная любовь?»