Дыши со мной

Глава 7. Девочка-рай

Бешеные ритмы сменились лиричными композициями, а Жанетта продолжала извиваться в полном одиночестве, но, похоже, это не смущало никого, кроме новичков. Она кайфовала от самой себя и не нуждалась ни в чьей поддержке. Первые десять минут Слава с любопытством рассматривала подружку Виты, потом начала нетерпеливо постукивать ногой, но, в конце концов, не выдержала и, подкравшись к ней, крикнула в ухо:

– Надо поговорить.

Жанетта в недоумении остановилась и завертела головой. Руки медленно опустились и, судя по всему, привычно прошлись по груди, оценивая ущерб, и подтянули лиф вверх.

– Чего надо? – брезгливо спросила знойная брюнетка, увидев ту, которая нарушила зажигательное шоу.

– Говорят, ты подруга Виты.

– Лучшая подруга. Единственная подруга. Ты кто? – Жанетта кивнула и ткнула пальцем Славе в грудь.

– Друг семьи, – соврала Гордеева.

– Заливаешь. У этой семейки нет друзей. Одни враги, – Жанетта снова закрутила головой, что-то выискивая. – Пойдём туда, друг семьи.

Подталкивая Славу в спину, она задала направление в дальний тёмный угол, где стояли кресла и маленькие диваны. Почти все места были заняты влюблёнными парочками, но для порядком захмелевшей Жанетты они не стали помехой.

– Кыш отсюда, зелень недозрелая. Рано юбки задирать. Стручки ещё не выросли, – она согнала подростков и плюхнулась на освободившееся место. Грудь выпрыгнула из платья. Пришлось старательно возвращать её на место. – Надо уменьшать. Вот скажи, друг семьи, зачем все силикон вставляют? Это ж наказанье.

– Я – не все. Предпочитаю родное, – усмехнулась Слава и присела рядом, с удовольствием вытянув ноги.

– Чего хотела?

– Узнать кое-что. Дядя Саша попросил узнать, с кем Вита жила семь-восемь месяцев назад.

– Кто? Дядя Саша? Козёл твой дядя Саша. Урод. Сначала из дома выгнал, потом денег лишил. Пусть скажет спасибо, что мир не без добрых людей…

– Почему из дома выгнал? – осторожно спросила Слава, немного пугаясь жаркой ненависти.

– Слышь, друг семьи, что ж ты ничего не знаешь? – подозрительно спросила Жанетта.

– Ну, почему же ничего не знаю. Просто я недавно приехала. Дядя Саша дружил с моими родителями в юности. Я приехала, чтобы в колледж поступить. Он меня приютил.

– Типа, домой пустил что ли?

Лицо у Извековой вытянулось, глаза округлились, рот приоткрылся.

– Не на улице же оставлять с чемоданами. Он один в доме.

– Конечно. Один он. Куда же он свою несравненную Дарью Алексеевну дел?

– В смысле? Его жена уже год как умерла. Вита даже на похороны не пришла.

– Чего ты несёшь? Да, она… Да такие… Врёшь ты всё, – огрызнулась Жанетта.

– Зачем мне врать?

– Не знаю. Хотя… Витка последний год сама не своя была. Слышь, пойдём на улицу подышим. Витка – коза. Бросила меня и свалила в Австралию. Подруга называется, – Жанетта быстро встала на ноги и, схватив за руку Славу, потащила её через толпу по лестнице к выходу.

По пути она расталкивала всех подряд, что-то кричала на нелитературном русском языке и откровенно соблазняла некоторых мужчин недвусмысленным движением грудью. Кое-кто из них успевал ей шепнуть на ухо и незаметно вложить в манящую ложбинку маленький пакетик. Слава летела следом и всё подмечала. Больше всего её пугали взгляды, которыми эти мужчины пронзали насквозь: наглые, сверлящие, оценивающе. Выбравшись из бара, девушка вдохнула чистый воздух и едва не закашлялась.

– Как же хорошо, – выдохнула Жанетта и протащила спутницу ещё несколько шагов до низкого бетонного ограждения.

После грохота бара тишина улицы давила на уши. Несколько человек стояли в стороне и пускали клубы едкого дыма. Жанетта стрельнула сигарету и затянулась.

– Куришь? – спросила она и шмыгнула носом. – Вот и Витка не курила. Чего ты там хотела?

– Не я. Дядя Саша просил узнать, с кем жила Вита семь-восемь месяцев назад, – повторила свою версию лжи Слава и присела рядом на холодный бетон.

– Ну, я так сразу и не вспомню. Давай считать. Месяц назад она жила на даче у Сёмы. Мы там вместе тусили. А до Сёмы у неё был Даня. Шикарный чел. Бабки рекой. Витка из него верёвки вила. А до него… – Жанетта задумалась, пуская струйки дыма. – О, до него вообще было круто. Витка тогда на седьмом небе от счастья летала. Всё-таки дуры мы, бабы.

– На кого же она запала? – спросила Слава и прикусила губу, предполагая ответ.

– Доктор Юр. Божественно, просто божественно. Не мужчина, а сказка. Она с ним дольше всех прожила, месяца два или три. Уже не помню. Сама всё и испортила. Сказала ему, что беременна. Думала, он её в ЗАГС потащит, а он пинка дал.

– Вита была беременна?

– С ума, что ли сошла? Кому это надо? Наврала, зараза моя любимая. Но очень правдоподобно. Прямо так тошноту изображала, что я сама чуть не поверила. Это зимой было. Точно. А вот осенью. Погоди. Осенью у неё был ещё один доктор. Только настоящий. Он работал в стоматологической клинике. У Витки тогда зуб разболелся. А звали его Ян. Да, Ян Ковальский. Тогда Витка в Польшу собралась эмигрировать, но… встретила доктора Юра. А кто был до него? Да, фиг их знает. Там один за одним. Как же было хорошо, – Жанетта поднялась с бетонной ограды и потянулась, бросая окурок. Неожиданно она замерла, уставившись в одну точку, а потом закрутилась на месте, выискивая кого-то. – Егор? Чёрт, Егор.

Её захватила такая радость, что на глаза накатили слёзы, а спустя мгновенье лицо потемнело, плечи опустились. Слава проследила за жарким взглядом и поняла, куда он был направлен. Прямо по курсу стоял мотоцикл. Сердце жалобно ёкнуло. Разум настойчиво отгонял мысль, что речь идёт о том самом Егоре, который ворвался в её жизнь, украл её жизнь, разбил её жизнь.

– Зараза! – в сердцах воскликнула Жанетта и достала из лифа пакетик, в котором белели две таблетки. Она закрыла глаза рукой и упала на бетон, словно ей отказали ноги. Пальцы сжали пакетик. – Проклятье. Глюки. Всё, крыша окончательно съехала. Хорошо, что Витку отец в больничку запер. Мне тоже туда пора. Я иногда думаю, что было бы, если бы Егор нас не бросил. Гад. Интересно, кому байк продал?

– Почему гад? – едва дыша от наползающего страха, спросила Слава. Она молилась, чтобы им оказался какой-нибудь другой Егор. Разве мало их на свете?

– Потому что всё из-за него. Мы дружили со школы. Я, Витка и Егор. Потом Витка в Принстон умотала, а мы остались. Правда, она очень быстро вернулась. Как же нам хорошо было втроём. Егор такую дурь подгонял качественную, не то, что эта дрянь, – вздохнула Жанетта и разжала ладонь. – А потом он вдруг решил, что влюбился. Смешно. Ведь он кроме своего байка, никого не любил.

– В кого влюбился?

– Вот именно, в кого? Не в меня и не в Витку. Вообще непонятно в кого. Где он её подобрал только? Даже фотку ни разу не показал. Так оберегал, словно боялся, что мы отнимем, сглазим или ещё чего. Мы были в шоке. А он реально влюбился и даже решил жениться. У Витки тогда крышу сорвало. Она тоже решила, что хочет замуж. Вот и вешалась на всех, несла чушь про беременность.

– А Егор? – шепнула Слава. Горло сдавливалось невидимой удавкой.

– Егор… Наш мальчик устроил прощальную вечеринку здесь. Всё говорил, что нашёл девочку-рай и научился дышать рядом с ней. Чушь. Он и без неё дышал. А может, и не дышал. Мы все здесь не дышим. Нечем. Витка рыдала в голос, а он ей твердил, что она тоже кому-то нужна, надо лишь верить. Она, дура, и поверила.

– И что потом?

– Потом он пропал. Может, замели его. Просто исчез и всё. Никто ничего о нём не слышал, будто не было никогда. Так странно. Я иногда думаю, что он появится, прикатит на своём монстре, улыбнётся, и жизнь снова станет как прежде. А иногда думаю, что он умер. Глупо, да? Его предки вообще сказали, что у них нет сына. Прикинь, нет сына!

– Куда замели? – смутилась Слава.

– В места не столь отдалённые. Разве узнаешь? У него семейка похлеще, чем у Витки. Кинули его с бабками. Вот он и нашёл, где заработать. Дурь толкал. У них там, у этих придурков на байках, фишка такая была. Короче, пока свободен, ты в деле. Женился, завёл семью, детей, всё, дорожка закрыта. Какой-то свой закон, – путаясь, болтала Жанетта.

– Хочешь сказать, он торговал наркотой? – дрожащим голосом спросила Слава, не веря ни единому слову. Её Егор был другим. Он не мог принадлежать грязному миру.

– А кто не торгует? Все торгуют. Но он хотя бы чистый товар подгонял, не то, что это, – на ладони вновь блеснули две таблетки. Жанетта вздохнула. – Тебе не понять. Ты здесь чужая. Катись отсюда, пока можешь. Витка укатила, и ты катись. А я останусь. Это всё моё. Я королева. Пойду. Может, Егор вернулся. Раз байк здесь, значит, и он здесь. И Витка вернётся. А я королева…

Она тяжело поднялась на ноги и, покачиваясь, побрела обратно в бар, оставив Славу в одиночестве метаться среди теней прошлого. Они наседали, обволакивали, просачивались сквозь кожу и приносили нестерпимую боль. Слава смотрела на свой мотоцикл и пыталась переосмыслить услышанное.

«Нет. Всё не так. Так не должно быть. Егор не такой. Он не мог торговать смертью. Не мог. Нет же», – думала она и понимала, что всё правда. Откровения Жанетты медленно и мучительно убивали то светлое, что бережно хранила память о муже. Он был им всего несколько часов, но привязал к себе навсегда, и поверить в его тёмную сторону, было сродни предательству. Ведь для неё он стал светом, озарившим жизнь.

– Скучаем, подруга? – вмешался в мысли хриплый низкий голос.

Воздух рядом качнулся, донеся резкий запах перегара. Тяжёлое нечто упало рядом на бетонную ограду. Слава не отреагировала и получила тычок в плечо.

– Чего молчим? – донимал голос.

– От-ва-ли, – по слогам произнесла девушка, не поворачивая головы.

– Чего так грубо? Пойдём со мной…

Сильная рука обхватила её за плечи и потянула вбок. Запах перегара забил ноздри. Щеки коснулись влажные прохладные губы, оставляя противный мокрый след.

– Отвали, – рыкнула Слава и вывернулась из захвата, успев пустить в ход локоть. Она вскочила на ноги и поняла, что неприятный собеседник не отстал. Он оказался высок, но худощав, и покачивался, как на ветру. Молодой, лохматый, одетый, как все вокруг.

– А ты мне нравишься, – осклабился он и сплюнул на землю сгусток слюны. Его рука потянулась к девушке и тут же встретила сопротивление.

– А ты мне нет, – холодно ответила она, отмахнувшись. Ей было не до него.

– Какие мы упрямые, – захохотал незнакомец и потянулся к Славе, за что и поплатился, получив кулаком в нос. – Оборзела?

Он зажал нос и рот ладонью. Весёлость исчезла из глаз.

– Уже давно. Дай пройти, – девушка оттолкнула его в сторону и пошла к байку, доставая на ходу ключи. Злость просачивалась наружу и пропитывала воздух, окутывая Славу с головы до ног. Ей было плевать на опешившего от неожиданности ухажёра. – Ненавижу.

Боль терзала так сильно, что разум перестал руководить телом. Вместо того, чтобы достать куртку и шлем, Слава оседлала байк и резко рванула с места, пугая громким рёвом. Встречный ветер вышибал из глаз слёзы, пробивал грудь, но девушка мчалась по пустым улицам ночного города и напоминала ведьму на метле с развивающейся гривой волос. Она не понимала, куда едет и зачем, лишь хотела опередить время и отчаяние, хотела стать ветром, как муж.

Очнулась Слава за границей города на берегу небольшой заводи. Заглушив двигатель, она сползла с мотоцикла на траву, покрытую холодной росой. Тело задрожало в ознобе, но не сдвинулось с места.

«Всё ложь. Почему? Ради чего? Мы все кого-то обманываем, чтобы получить желаемое. Я прикидываюсь другом семьи. Какой я на фиг друг. Я никто. Мне были нужны ответы. Лучше бы я не искала правду. Сдохнуть проще. Егор, почему? Ты так любил жизнь и сеял смерть. Как такое возможно? Ты думал, я не узнаю? Мир слишком тесен. Странно, что до сих пор в городе тебя считают живым, и Виту тоже. А вас нет. Теперь я понимаю, почему родители отреклись от тебя. Они пеклись о своём честном имени, и Жилин печётся. Не хочет, чтобы о дочери слава пошла. О чём я думаю? Совсем рехнулась. Богатым нет дела до бедных. Бедным не интересны проблемы богатых, если только не пикантные сплетни, – думала Слава, и вдруг мороз пробежал по коже. – А если Егор жив? Если всё для того, чтобы он исчез, как Егор Ковалёв? Если заметали следы? Сначала нашли дурочку, которая влюбилась без памяти. Потом свадьба и фамилия жены. Потом смерть понарошку и… свобода. Больше нет Егора Ковалёва, торговца наркотиками».

От испуга она резко села и прижала колени к груди, обхватив их руками. Память лихорадочно выбрасывала картинки прошлого в сознание, которое неожиданно отказалось от реальности. Логика выстраивала события в новую цепь, и от этого становилось страшно. Славе казалось, что муж подстроил аварию вместе со своими родителями, поэтому они не захотели его хоронить. И «скорая» приехала так быстро, словно стояла за углом. Вспоминались малейшие детали: морг, гроб, погребение. Сердце каждый раз пропускало удар, когда сомнения захватывали разум.

«Мне же показалось, что он моргнул. Я помню. Тогда, в морге, мне показалось, что он дышит. Просто слёзы помешали видеть лучше. И возле могилы тоже. Нет-нет, я же помню, что пульса не было. Я щупала… или нет. Боже, я не помню. Я ничего не помню. Сплошной туман. Когда его подменили? Кого я похоронила? – терроризировала сознание Слава, истерично ища выход из замкнутого круга. – Я схожу с ума».

– Егор! – заорала она, распугивая ночь. Эхо разнесло крик по округе. – Вернись!

Ничего и никого больше она не хотела, только его живого рядом. Жалкая надежда забрезжила как полоска уходящего на закат солнца, поражая своей жестокой предсказуемостью. Холод пробирал тело насквозь, дрожь сотрясала, зубы клацали, а в груди свистел ветер. Ощущение пустоты усилилось. Слава тяжело поднялась с земли. Эмоции схлынули. Слёз не осталось. Зато реальность пропитывала каждую клеточку. Ночь, прохлада, тишина, усыпанное звёздами небо, которое отражалось в заводи, и одиночество. Нет никого, кто бы мог подставить плечо и дать выговориться. Все лгали. Почему-то единственной правдой в ушах звучали слова хмельной Жанетты.

– Девочка-рай, – прошептала Слава, глядя в небо. – И мальчик-ад.

В рюкзаке надрывался жужжанием телефон. Он жил своей жизнью. В нём постоянно что-то происходило.

– Умолкни, – устало попросила девушка и открыла багажник, чтобы достать куртку и шлем.

Она затолкала в освободившееся место рюкзак и закуталась в куртку, застегнув её до подбородка. Стало чуть теплее. Бросив прощальный взгляд на заводь, она пригладила волосы и натянула подшлемник, затем просунула голову в шлем. Настала пора возвращаться в мир людей, чтобы окончательно перестать их понимать, потому что погружение в него грозило сумасшествием. Урчащий рокот нарушил тишину. Слава вырулила через поле на дорогу. До города было не меньше двадцати километров. В баке плескался на дне бензин, но переживания по поводу отсутствия заправочной станции на пути не тревожили душу. Это казалось столь несущественным, что не заслуживало внимания. Зелёные огоньки табло-ценника показались вдали, когда байк заглох.

– Нет ничего прекраснее, чем тягать железо, освобождая мозг, – прогудела в шлем Слава и покатила верного друга, перешедшего ей по наследству от мужа. Из них двоих, байка и Егора, сейчас она доверяла мотоциклу, потому что он не обманывал, не рождал иллюзий.

В предрассветные часы заправка дремала. Вдоль обочины растянулись фуры. В окнах здания уютно горел свет. Слава дотолкала мотоцикл до ближайшей заправочной колонки и открыла крышку бензобака. Из здания вышел сонный мужичок в фирменном комбинезоне компании АЗС. Девушка обрадовалась. Заправлять байк самостоятельно она не любила.

– Здравствуйте. Десять литров девяносто второго, пожалуйста, – сказала она, снимая шлем.

– Угу, – пробормотал мужичок и потянулся к пистолету. – Здрасте.

Он широко зевнул и почесал грудь. Слава побрела в здание, грустно думая, что и здесь обман: мужичок надует грамм на сто непременно, а бензин будет не того качества. За кассой сопела девушка, подложив под щёку ладонь. Локтем она упиралась в подлокотник офисного кресла. На коленях лежал раскрытый журнал.

– Тук-тук, – усмехнувшись, сказала Слава.

Девушка встрепенулась, локоть соскользнул с подлокотника, журнал упал на пол.

– М-м-м, – промычала она, пытаясь разлепить крепко сомкнутые веки.

– Вторая колонка, десять литров девяносто второго, – произнесла Слава, приготовив карточку для оплаты.

Девушка ещё какое-то время пыталась проснуться, а потом всё же смогла нажать нужные кнопки на клавиатуре. Слава расплатилась и вышла из сонного царства. Когда она добрела до своей колонки, мужичок уже справился с работой и ждал заслуженные десять рублей чаевых.

«Если бы всё в жизни было так просто», – вздохнула Слава, отдавая монету.

Домой она добралась с первыми лучами рассвета, но мотоцикл решила оставить на платной охраняемой стоянке в соседнем переулке. Странное предчувствие, что своими поисками правды она запустила какой-то неисправный механизм, не отпускало. Маниакальное ощущение чужого присутствия, возникшее ещё до захода в бар, продолжало оказывать магнетическое воздействие, словно кто-то пристально смотрел в спину и заставлял постоянно оглядываться. Её вроде бы и не держали за руки, но и не отпускали. Попахивало мистикой, но Слава в неё не верила, предпочитая находить объяснения всему.

«Может, уехать к родителям? Поменяюсь с бабушкой снова. Кому я здесь нужна? Работа держит? Нет. Специалисты везде нужны. Памятник поставлю и уеду. Всё равно на кладбище почти не бываю, – настраивала себя девушка, а в глубине души знала, что никуда не уедет, во всяком случае, в ближайшее время. – Не знаю, чего хочу».

Полоска света на востоке становилась всё шире, захватывая небо. Пустынная улица, спокойный двор. Ни машин, ни людей, ни детского визга. Слава на минутку представила, что осталась на земле в полном одиночестве, и улыбнулась. Да, именно этого сейчас ей не хватало – отсутствия жизни вокруг. Она почти дошла до подъезда, когда услышала хлопок машинной двери и рефлекторно обернулась на звук. Огромными шагами к ней приближался злой как чёрт Юрий Петрович в голубых рабочих штанах и футболке, на кармашке которой подрагивал бейджик. Слава предупредительно выставила вперёд руку.

– Не подходи, доктор Юр. Опасно для жизни.

– Останови меня, – рыкнул он, не останавливаясь.

Услышав своё имя в новом звучании, мужчина не удивился. Ему было глубоко наплевать, что нарыла о нём упрямая девица. Он хотел задушить её на месте. После нескольких часов бесполезных звонков и бесконечных сообщений, оставленных без ответа, Юрий Петрович больше ни о чём не мог думать. На его счастье коллектив в отделении был не только профессиональный, но и дружный. Заметив, что обычно спокойный и рассудительный, доктор мечется по этажу, зависает в телефоне и ругается матом, его отпустили со словами, что без него будет лучше, чем с ним. Не переодеваясь, он вылетел из здания, запрыгнул в машину и помчался к бару, но там знакомого мотоцикла не увидел, зато услышал от стайки юных прожигателей жизни восторженные восклицания. Брызгая слюной, они обсуждали ведьму на байке. Один из юнцов победоносно держался за нос и задирал голову. Что было потом, Юрий Петрович не помнил. Он истерично колесил по городу до тех пор, пока не сдался. Отчаявшись, мужчина приехал в знакомый двор и принялся ждать, посылая нервные, гневные, отчаянные сообщения по телефону.

– Я девочка-рай. Живу в аду. Так что вали отсюда, плейбой, подальше, – злобно ощерилась Слава. – Топай на работу, а то лишишься бабла. Не на что будет по кабакам гулять.

– Заткнись, – грубо ответил он, врезаясь в неё всем телом. Его руки жёстко обняли озябшую, несчастную девушку и прижали к груди. – Заткнись.

Слава попробовала вырваться из захвата, но он стал ещё жёстче и безжалостнее. Она чувствовала ладонь на своём затылке, слышала, как оглушительно бухает сердце в мужской груди, вдыхала чужой запах с родными больничными оттенками и лёгкой примесью дезодоранта. Окутанная чужой неконтролируемой яростью, она вдруг обмякла, потеряв разом все силы. Иссушённая душа снова впустила боль, и горькие слёзы хлынули на безукоризненно белую футболку, плечи затряслись. Ладонь на затылке сжала волосы в кулак. Мужские руки стиснули Славу почти до хруста.

– Девочка-рай. Ты дурочка-рай. Господи, как же я испугался, – зашептал он, жарко дыша ей в макушку. На глаза навернулись слёзы, и Юрий зажмурился. Сейчас она была рядом, но он не верил. Стискивал дрожащее тело и не верил, что держит его в своих руках. – Я думал… Чёрт, чего я только не думал. Убить тебя, мало.

– Убей, – всхлипнула Слава. В данную минуту предложение выглядело заманчиво, потому что могло решить разом все проблемы.

– Перебьёшься, – он ослабил хватку, давая ей шанс вырваться. – Иди домой.

– Да, – судорожно выдохнула она, отстраняясь от мокрой груди. На белой футболке темнели разводы от туши. – Мне говорили, она водостойкая. П-прости.

– Прекрасно, – горько усмехнулся он, опустив взгляд на пятно. Сквозь мокрую ткань проникал прохладный воздух, остужая разгорячённую грудь. – Больше так не делай. Мы же друзья?

Юрий обхватил её лицо ладонями и стёр большими пальцами слёзы под глазами. Он смотрел и не верил, что Слава рядом. Опухшие веки, покрасневший нос, поджатые губы. Всё такое родное, что сердце больно сжалось. Полчаса назад в его видениях она лежала в луже крови, придавленная мотоциклом.

– Друзья, – одними губами произнесла Слава. Ей было страшно.

– Хорошо. Иди домой и помаши мне из окна рукой. Я не уеду, пока не помашешь.

– Тебя уволят.

– Неважно.

– Важно. Ты отличный специалист. Ты спасаешь Егорок. Уезжай, – бессильным голосом попросила Слава. Она не могла сказать, что ноги не идут, потому что знала последствия и не хотела задерживать. – Со мной всё в порядке.

– А со мной не в порядке. Я был в аду, но тебя в нём не было, – Юрий опустил руки. – Пожалуйста, иди домой.

– После того, как ты уедешь, – девушка изобразила улыбку на лице. Получилось почти правдоподобно.

– Смерти моей хочешь? – взорвался он, вцепившись рукой в свои лохматые волосы.

– Нет. Мы же друзья. Поезжай, – она легонько подтолкнула его к машине. Голова кружилась, гудела, звенела и тяжелела неимоверно с каждой секундой. – Давай.

– Пообещай хотя бы смотреть сообщения, – сдался он и сделал шаг назад.

– Обещаю их все прочитать.

Юрий кивнул и пошёл к автомобилю, но внезапно на полпути резко обернулся, и сердце его снова больно сжалось при виде одиноко стоящей фигурки с поникшими плечами и тоской в глазах. На губах ещё дрожала улыбка, но кривилась, как у печального мима. Он не выдержал и мгновенно вернулся, снова стиснул в объятиях. Сердце разрывалось на части.

– Славка, девочка моя, не мучай себя. Забудь обо всём. Не приходи больше в центр, не ищи ты никого. Я сам найду семью для Егорки. Я сам со всем разберусь. Просто живи. Я думал, что ты разбилась. Я не мог дышать без тебя. Живи, пожалуйста, – горячо шептал он, чувствуя, как в горле растёт ком, перекрывающий кислород. – Иди домой и забудь обо всём. Обещаю, что оставлю тебя в покое. Постараюсь.

– Я… не могу, – призналась она, выдыхая. – Не могу идти.

– Бедная моя девочка, доставай ключи, – прошептал он, физически ощущая её усталость и разбитость. Дождавшись, когда Слава вытянет из кармана связку, Юрий подхватил девушку на руки и в этот раз не почувствовал тяжести, только боль. – Моя девочка.

Слава доверчиво обняла его за шею. Сейчас он был единственным человеком рядом, которому она не доверяла, но подпускала очень близко к своей душе. Они быстро поднялись на этаж. Юрий открыл дверь, не отпуская своей ноши, и вошёл в квартиру. Пошарив по стене, нашёл выключатель, щёлкнул клавишей. Загорелся тихий свет.

– Где спальня? – шепнул он и по повороту головы Славы понял направление. – Ты всё забудешь, выкинешь из головы и начнёшь новую жизнь. Всё будет хорошо.

Убаюкивая, он внёс её в комнату и аккуратно опустил на кровать. Снял ботинки, кое-как стащил с вялых плеч куртку, замотал девушку в одеяло и грустно улыбнулся.

– Спи. Всё изменится, – пообещал Юрий.

Рассвет заглядывал в окно и слабо освещал спальню. Взгляд мужчины остановился на фотографии, висевшей по центру стены. С него улыбалась счастливая пара: Слава и молодой человек. Юрий изменился в лице, узнав его. Всё ещё не веря, он посмотрел на уснувшую девушку и стиснул зубы.

«Не может быть. Все считают его живым, – пронеслось в его голове быстрее пули. – Он муж Славы? Татьяна Петровна сказала, что он умер на другой день после свадьбы. Трагическая случайность. Случайность ли? Неужели Слава притворяется? Не верю. Боже, я увяз по самую макушку. Схожу с ума по женщине, о которой ничего не знаю и знаю слишком много».

Его подмывало разбудить её и вытрясти все ответы разом. Сообщение на телефон отрезвило, напомнив, что скоро заканчивается дежурство. Надо было срочно возвращаться в перинатальный центр, а мозг намертво залип в открывшихся обстоятельствах. Юрий присел перед кроватью, чтобы ещё раз взглянуть на лицо запавшего в душу человека. Слава спала, но даже во сне тревожная складочка между бровями не разглаживалась. Рука сама поднялась, палец коснулся этой крошечной морщинки страданий. Девушка вздохнула во сне.

– Спи. Я не могу быть твоим другом, прости, – прошептал мужчина и, поправив одеяло, поднялся.

Его обуревали сомнения, но сильнее мучило незнакомое доселе чувство. Ещё не зная всех обстоятельств, он понимал Егора, назвавшего Славу девочкой-раем. Ради неё можно было отказаться от многого, от всего, потому что без неё не дышалось, и мир погружался во мрак. Только рядом с ней жизнь светлела.