Дьявол по имени Любовь

Глава 19

Когда я добралась до начала ложбины, точнее, до начала спуска, мрак рассеялся, и дорога предстала передо мной в ярком лунном свете. Я сбавила скорость до минимума, и теперь машина ползла, преодолевая последние ярды до поворота.

Я все время держала ногу на тормозе, боясь совершить роковую ошибку.

В фильмах, которые я видела, все это делалось легко. Там просто машину останавливали под нужным углом, отпускали ручной тормоз, выпрыгивали и стояли позади машины, любуясь результатом. Больше всего меня смущал предстоящий прыжок из машины. В моей голове теснились воспоминания о дверях, которые заклинило, об одежде, зацепившейся за ручку двери, о ремнях безопасности, обвившихся вокруг щиколоток, о беспомощных телах, волочащихся за машиной по утесам. Высшая справедливость вершит свой суд над теми, кто пытается извлечь выгоду из своих коварных планов.

Я не верила в правосудие такого рода: при одном взгляде на Дэвида становилось ясно, что это маловероятно.

Но мои-то планы не были ни коварными, ни злокозненными.

Однако мне не хотелось рисковать. Выбросив свою сумку на обочину дороги, я остановилась возле машины, надежно упершись в землю ногами и тщательно высвободив свою одежду, чтобы она ни за что не зацепилась, и отпустила ручной тормоз.

Сделав это, я отскочила назад, потеряла равновесие и зашаталась на каменистой осыпи, однако сумела устоять.

Увы, ничего не произошло. Машина стояла там же, и мотор ее нежно урчал. Я обошла ее с тыла и начала толкать изо всех сил, но так и не сдвинула с места. Заглянув вниз, в пропасть, я поняла, что ручной тормоз не сработал. Его заклинило. Я двинулась к открытой дверце машины, намереваясь снова сесть за руль и повторить всю операцию, когда услышала скрежет металла. Шины тихо зашелестели по гравию, и машина медленно тронулась с места.

Я ощутила прилив нежных чувств к Джорджио, и, пока машина катилась к краю утеса, меня охватила жалость к нему. Между тем машина набрала скорость и наконец исчезла из виду. Возможно, Джорджио оказался невольным соучастником заговора против меня, но не совершил ничего такого, что дало бы мне право погубить его собственность.

Несколько громких хлопков, похожих на взрывы, привели меня в себя. Я бросилась вперед и заглянула вниз с утеса. Увидев яркую вспышку пламени, я обрадовалась, что машина упала не на дорогу, а на камни внизу. Волны загасили дымящиеся останки машины и смыли их в море.

Когда из дома до меня донеслись отдаленные голоса, я забрала свою сумку и пошла к воротам. Не дойдя до них, я нырнула в кусты и начала карабкаться вверх по холму к лощине, замеченной мной накануне. Оказавшись в безопасности, я поняла, что выбрала укрытие правильно, ибо обрела удобный наблюдательный пункт, тогда как меня здесь никто не мог увидеть с дороги.

Открыв свою дорожную сумку, я сменила вечернее платье на будничную и более практичную одежду, которую заранее купила в Санта-Маргерите. Веревки, раздобытой с таким трудом, в моей сумке уже не было. Утром я поместила ее в определенном месте. Теперь я видела ее сквозь кусты: она свисала с ограды недалеко от ворот.

Голоса становились все громче — люди приближались ко мне.

Скоро я услышала топот ног там, где дорога делала крутой поворот.

Первым я увидела Харли, за ним следовал Дэвид.

— Не понимаю, — сокрушался Харли, — откуда взялась эта надувная кукла? И куда делась моя Синди?

— Да она не входила в лифт, дурак, — отозвался Дэвид. — Благодаря этой уловке она выгадала время, и мы не успели погнаться за ней, дав возможность уехать на машине от черного хода. Надо поспешить, Синди, наверное, внизу, неподалеку от ворот.

За ними появился Джорджио. Он бормотал с безумным видом:

— Al ladro! Vi hanno rubato![22]

Когда эти трое поспешили вниз, к воротам, и скрылись из виду, из-за поворота высыпала целая толпа. Впрочем, гости не торопились. Среди них не было только Уилбера и его сногсшибательной блондинки, и на мгновение я ощутила обиду: они даже не делали вид, что ищут меня. На званых обедах гости не так уж часто забывают о хозяйке, а я хотела иметь как можно больше свидетелей своего звездного часа.

— Эй, Син! — громкий и хриплый голос Триш разнесся далеко по холмам. — Перестань дурить. Обед остывает!

За ней семенила Элинор.

— Потише! — крикнула она. — Вас услышат люди!

— Какие еще люди? — осведомилась Триш. — Я никого не вижу.

— Там, в бухте, стоит на якоре яхта наших друзей. Право, не понимаю, какой бес вселился в нее? Вести себя подобным образом! Это так неприятно и неудобно!

— У-у! Джорджи-порджи! Где ты прячешься? — завопил Ричард. Нетвердо ступая, он следовал за другими, размахивая над головой бутылкой вина. — Какое приключение!

— Перестань ныть, Берил, — осадил свою супругу Билл, прислонившись спиной к скале и вытряхивая камешки из башмаков. — Подождем и посмотрим. Вот увидишь, это окажется просто игрой, придуманной для увеселения гостей. Попомни мои слова!

— Но ты ведь знаешь, Билл, что я не переношу высоты, — возразила Берил. — Ты только посмотри вниз! Какая глубина!

Харли, Дэвид и Джорджио добрались наконец до ворот.

— Синди! — Вцепившись в решетку ворот, Харли тряс ее. — Где ты?

— Она не могла выйти, — отрезал Дэвид. — Ворота заперты.

— Погоди-ка минутку. — Харли указал вниз. — Что это там?

— Похоже на веревку, — пробормотал Дэвид, карабкаясь по краю пропасти.

Я отступила поглубже в кусты.

— Mia maccina! — возопил Джорджио, стоя посреди дороги и растерянно озираясь.

— Ей никогда не удалось бы перелезть. — Рассмеявшись, Дэвид снял веревку с ограды. — Взгляни, она даже не привязана как следует!

— Что он говорит? — спросил Харли, кивнув на Джорджио.

— Я всегда считал Синди туповатой, — пробормотал Дэвид, пробираясь по краю пропасти к дороге с веревкой в руке.

— Mia maccina! — упрямо повторял Джорджио.

— Погоди-ка! — воскликнул Дэвид. — А где машина Джорджио?

— Боже милостивый! — Билл указал вниз, в пропасть. — Смотрите! Смотрите туда!

Когда Джорджио бросился к нему, отдаленный вой полицейских сирен разрезал тишину ночи. Бросив взгляд на другую сторону бухты, я увидела, что к нам по дороге, идущей вдоль берега, приближается несколько полицейских машин с синими мигалками.

— Что это? — испугался Харли и бросился бежать.

— Mia maccina! — снова взвыл Джорджио.

— Мять твою! — заорала Триш. — Это Синди! Она пыталась сбежать и угробила себя!

Харли ринулся вперед с отчаянным воплем, выражавшим, вероятно, страдание, и на мгновение мне показалось, что он собирался броситься в бездну вслед за машиной.

— Синди! Синди! — кричал Харли. — Вернись ко мне!

— Успокойся, Харл. — Билл схватил его за руку и оттащил от обрыва, на краю которого тот балансировал с риском для жизни.

— Может, она еще жива! — задыхался Харли. — Я должен быть рядом с ней!

— Хотел бы я разделять твои надежды, приятель. — Билл посмотрел вниз. — Чтобы выжить, упав с такой высоты, надо быть резиновой.

— Что происходит? — осведомился Дэвид, вынырнув из тьмы. — Кто вызвал копов?

— Она погибла! — рыдал Харли, рухнув на обочину дороги. — Моя Синди мертва!

Его слова наполнили меня ликованием. Я испытала пьянящую радость. Наконец-то я избавилась от Синди, и теперь женщина, погибшая в автокатастрофе несколько месяцев назад, могла быть должным образом оплакана. Харли достойно похоронит ее, так и не узнав, что та, которую он, как ему казалось, любил, все это время была мертва. Я не сочувствовала Харли. Ведь, в конце концов, это была его вина. Если бы тогда, на повороте на Пасадену, он не подал машину назад, настоящая Синди была бы сегодня жива и невредима.

— Не могу взять в толк. — Билл оглядел дорогу. — Если ворота заперты, зачем ее сюда понесло? Она ведь не смогла бы выбраться.

— Должно быть, Синди собиралась бросить машину и выбраться пешком — перелезть через изгородь или подняться вверх по склону холма, — пробормотал Дэвид, задумчиво теребя веревку. — Глупая сучка! Не знаю, где она раздобыла веревку, совершенно непригодную для ее цели. Она не продумала деталей. Даже если бы Синди удалось перелезть, что бы она стала делать потом? Мы очень скоро поймали бы ее.

— Но почему, ради всего святого, Синди вздумалось бежать? — спросил Ричард, размахивая недоеденным омаром, завернутым в салфетку. Он усмехнулся: — Должно быть, вы сделали что-то ужасное, если довели ее до такого отчаянного поступка.

— Не лезь не в свои дела! — оборвал его Дэвид, отворачиваясь.

— Заткнись, старый гомик! — воскликнула Триш. — Ты говоришь о моей подруге! — Помолчав, она добавила: — О моей бывшей подруге. — И в голосе ее прозвучала печаль.

Харли стоял на дороге, в отчаянии сжимая голову руками.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Харли. — Триш потянула его за рукав. — Синди ведь начинала поправляться, и вот поди ж ты! — Она разразилась слезами. — Это так несправедливо. Я ведь хорошо присматривала за ней, как и обещала тебе, а теперь меня отошлют домой!

— Мы с Арни обсудили ситуацию, — сказала, подойдя, Элинор. — Это, конечно, ужасная трагедия, но если мы все подцепим пневмонию, стоя здесь на ветру, все равно не поможем Синди. Давайте вернемся в дом и подождем полицию там.

— Нам пора возвращаться на яхту, — заволновался Арни. — Сегодня вечером я ожидаю очень важный факс из Штатов.

— Ой-ой! — заметил Билл, взглянув на Дэвида. — Похоже, копы уже тут как тут.

Все повернули головы в сторону ворот, где мигал синий свет полицейских машин.

Дэвид подошел к Джорджио, печально стоявшему и смотревшему на обломки, и о чем-то заговорил с ним по-итальянски.

— Пошли, — обратился он к остальным. — Джорджио все объяснит им. Нам надо войти в дом, чтобы открыть ворота. Панель дистанционного управления там. Мы подождем их внутри.

Им не сразу удалось убедить Харли прервать свое бдение на дороге, но, в конце концов, он внял уговорам Триш и Элинор. Дэвид шагал впереди, за ним следовали Арни и Берил. Ричард и Билл тащились позади, то и дело прикладываясь к бутылке.

— Все это наводит на размышления, — философствовал Ричард. — Как мало надо, чтобы задуть трепетную свечу жизни.

— Говори о себе, приятель. — Билл потянулся к сосуду. — Господи! Лучше поскорее вернуться в дом и убрать резиновую куклу до появления полиции. А то копы сочтут нас компанией извращенцев.

Едва они скрылись из глаз, я выбралась из своего укрытия и, соблюдая все меры предосторожности, двинулась к воротам. Затаившись в нескольких метрах от обочины, я слушала, как Джорджио переговаривался с полицейскими через решетку ворот.

Потом механизм заскрипел, и ворота медленно открылись. Полицейская машина, остановившись, захватила Джорджио и медленно начала вползать на холм. Ворота стали закрываться. Выждав, я бросилась к воротам и проскользнула наружу сквозь узкую щель. Наконец-то я была свободна!

Неподалеку от перекрестка я заметила оживление. Темноту прорезали вспышки синих полицейских мигалок. Машина «скорой помощи» ожидала, пока копы прочешут дорогу выше места катастрофы. Никто не заметил женской фигуры, повернувшей к Санта-Маргерите и старавшейся не привлекать к себе внимания.

До города было менее трех километров, и я рассчитала, что доберусь туда за час. Я отступала в тень утесов каждый раз, когда на дороге появлялась машина. Между тем я предалась размышлениям о своем недавнем прошлом. Мне даже не верилось, что все это случилось со мной. После всего, что я недавно пережила и выстрадала, я, несомненно, заслужила свободу.

Приблизившись к повороту, я увидела грузовик с ярко горящими фарами. Он на предельной скорости приближался ко мне. Я бросилась в тень, но, споткнувшись, упала в неглубокую придорожную канаву и съежилась от страха. Грузовик промчался мимо в нескольких дюймах от меня. Поднимаясь, я ощутила острую боль в лодыжке.

Я могла стоять на этой ноге, но идти было мучительно больно. Медленно заковыляв по дороге, я забыла обо всем, кроме своей ноги.

Если мне не удастся попасть в Санта-Маргериту до того, как уйдет последний поезд в Милан, где я проведу ночь?

Следующие несколько часов стали для меня сущей пыткой. Несколько раз я видела манящие городские огни, но надежда постоянно обманывала меня, потому что за одним поворотом появлялся другой. Мне казалось, что я не приближаюсь к своей цели, а топчусь на одном месте. Но, глядя на часы, я видела, что времени прошло гораздо больше, чем я предполагала. За двадцать минут до отхода поезда я не добралась даже до окраин Санта-Маргериты. И я призналась себе, что не доберусь туда вовремя.

Оказавшись наконец на окраине города, я поняла, что не в силах сделать даже шаг. Посетив железнодорожный вокзал накануне, я не разобралась в расписании и не знала, есть ли сегодня другие вечерние поезда. Пульсирующая боль в лодыжке убедила меня в том, что лучше всего остановиться на ночь в маленьком отеле. В моей сумке было полно денег, поскольку вчера я взяла их из банка. Для меня не составило бы проблемы расплатиться наличными и зарегистрироваться под чужим именем.

Войдя в вестибюль отеля в дальнем конце набережной, я увидела за столом администратора девушку лет двадцати восьми, покрывавшую ногти лаком.

— Dica?[23] — спросила она, оглядев меня.

— Una camera singola?[24] — нерешительно сказала я.

— Il passaporto, per favore[25]. — Девушка подула на свои ногти, покрытые свежим лаком. На предплечье ее правой руки я заметила большой кровоподтек.

— Passaporto?[26] — растерялась я. В моей сумке лежало два паспорта — Синди и Хариэт, но без крайней необходимости я не хотела предъявлять ни один из них.

— Ah, domani[27], — сказала вдруг девушка, порывшись в ящике письменного стола.

— Domani?

— Domani! — рявкнула она, толкнув через стол ко мне регистрационный бланк: — La sua firma qua[28].

Потом со вздохом раздраженно перевела свою фразу:

— Распишитесь здесь.

Поколебавшись, я коряво расписалась: «Анетт Бэйкер».

—Quante?[29] — спросила я, протянув девице пачку банкнот.

Она с улыбкой пересчитала их, вытащила из пачки одну мелкую и вернула мне.

— Terzo piano[30]. — Она бросила на стол ключ.

Я попыталась заставить старый лифт сдвинуться с места, но, как только мне это удалось, он, видимо, вознамерился показать всю свою прыть: поднял меня на четвертый этаж, спустил в подвальное помещение, потом предоставил возможность снова полюбоваться вестибюлем и только после этого доставил на третий этаж.

В самом обычном номере я нашла все необходимое, включая ванную. Нежа усталое тело в горячей воде, я массировала распухшую лодыжку в надежде на то, что не причинила своей ноге непоправимого урона. Позже, завернувшись в теплое махровое полотенце, я выключила свет и выглянула в окно, выходившее на море.

Вдоль побережья я видела вспышки света — это над местом ухода Синди из бренного мира кружил вертолет. Я считала удары колокола, доносившиеся из церкви: девять, десять, одиннадцать. И вдруг, задрожав, вспомнила строки из Марло, которые Эндрю однажды процитировал мне:

Взглянув вниз на гуляющих, я увидела, должно быть, нечто типичное для поздней ночи в маленьком итальянском городке. Влюбленные или флиртующие пары рука об руку не спеша прогуливались по широким тротуарам, а группы молодых людей сидели за столиками прямо на улице возле открытых ночных баров.

Все выглядело таким надежным и безопасным, таким обычным.

Конечно, Мефисто не последовал сюда за мной?

Я наблюдала за ночной жизнью, когда подъехала машина и остановилась возле отеля. Дверца открылась, и я с ужасом увидела Дэвида. Крайне встревоженная, я отступила от окна в глубь комнаты. Что ему понадобилось в Санта-Маргерите?

Отважившись выглянуть снова, я заметила, что девица, которая поселила меня в отеле, присоединилась к нему, и они оба стояли на тротуаре. Обняв его за талию, она крепко прижималась к нему в ожидании поцелуя, потом отступила, разразилась по-детски громким смехом и сунула голову в окно машины, чтобы поболтать с шофером.

У меня закружилась голова. Ну почему, ради всего святого, из всех отелей в этом Богом забытом месте я выбрала тот, где обосновалась таинственная подружка Дэвида? Не странный ли это каприз судьбы? И как Дэвид мог ускользнуть из дома, чтобы встретиться со своей потаскушкой в ту самую ночь, когда его невестка столь трагически погибла?

Машина отъехала, а Дэвид и его девица остались. Они медленно шли вдоль моря, держась за руки, и мне были видны их удаляющиеся фигуры. Я размышляла, что предпринять дальше. Вернутся ли они сюда или проведут ночь где-нибудь в другом месте? Расскажет ли ей Дэвид о событиях этого вечера? А если так, свяжет ли она эти события с появлением одинокой женщины в подозрительно поздний час?

Я так и не решила, что делать, когда снова увидела их: они остановились, о чем-то яростно споря, потом двинулись назад к отелю. Девушка протянула руку к Дэвиду, пытаясь остановить его, но он отбросил ее руку и помчался вперед.

В смущении я опять отступила от окна. Необходимо что-то предпринять. Я должна бежать, прежде чем он найдет меня.

Но куда бежать с моей ногой? Ведь придется идти быстро.

Не успев как следует одеться, я накинула на нижнее белье пальто, которое захватила с собой в дорожной сумхе. Застегнув молнию на сумке, я вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и заковыляла по коридору, не зная, можно ли рискнуть и спуститься на лифте? Я все же решила спуститься по лестнице.

Добравшись донизу, я выглянула в оконце, выходившее в вестибюль. Он показался мне пустым, но не успела я сделать шаг туда, парадная дверь отворилась и вошел Дэвид. За ним следовала девушка.

— В каком номере, говоришь, она поселилась? — спросил он. — Che camera?

Бормоча что-то по-итальянски, девушка потянулась к своему столу, вытащила ключ и направилась к двери лифта, который со скрипом остановился. Однако, похоже, она не собиралась сопровождать Дэвида наверх.

— Входи, глупая шлюха! — бросил Дэвид и, отступив, пропустил спутницу вперед. Дверцы лифта закрылись, и он двинулся наверх.

Понимая, что это мой единственный шанс, я заковыляла к парадной двери и ухватилась за ручку, но дверь не поддавалась. Там была какая-то сложная система запоров с задвижками и рычажками. Когда я нагнулась, чтобы получше рассмотреть их, сзади что-то затрещало.

— Что с этой чертовой машиной? — услышала я сердитый голос Дэвида. Дверь лифта хлопнула, открываясь. — Нам надо…

Он осекся, и я почувствовала, что его взгляд буравит мою спину.

Дрожа от страха, я обернулась. Дэвид вышел из лифта и направился ко мне.

— Ну и ну! — тихо сказал он. — Да неужто это моя маленькая сестренка воскресла из мертвых?

— Дэвид, — прошептала я. — Пожалуйста, отпусти меня.

— Я так и знал: что-то с чем-то не сходится. Шарада, которую ты для нас разыграла, была слишком чисто сработана, чтобы оказаться правдой.

— Пожалуйста, — повторила я. — Мне ничего от вас не надо. Я хочу только свободы.

— Свободы? — с горьким смехом повторил он. — Тебе следовало подумать об этом до того, как ты произнесла дурацкие брачные обеты. Нечего было бросаться в брак очертя голову. Полагаю, в тот момент ты думала лишь о том, чтобы запустить свои грязные маленькие ручонки в наш большой карман.

— Ты знаешь, что это неправда, — сердито возразила я, все еще пытаясь открыть дверь.

— И твои разговоры о шантаже тоже неправда, — сказал Дэвид, наступая на меня. — Неужели ты воображаешь, что я отпущу тебя? Ведь ты выболтаешь мои секреты!

— Меня не интересуют твои грязные секреты, — мрачно ответила я. За моей спиной что-то щелкнуло, и дверь начала открываться.

— Убери руки от двери! — Дэвид бросился ко мне, грубо схватил за руку, оттащил меня от двери и захлопнул ее. — Ты никуда не уйдешь!

— Оставь меня в покое, ублюдок! — кричала я, отбиваясь.

— Заткнись!

Мое лицо обожгла затрещина, и перед глазами заплясали искры. В голове моей зашумело, и тупая боль отдалась во всем теле, особенно в ушибленной лодыжке. Не в силах сопротивляться, я со стоном упала на пол.

Девушка вскрикнула. Дэвид повернулся к ней и что-то быстро сказал по-итальянски. Я притворилась, что потеряла сознание, надеясь избежать дальнейшего насилия, хотя вся кипела от ярости и страдала от унижения. Боже!

Попасться в ту минуту, когда свобода была столь близка! Какая глупость! Будь я персонажем романа или фильма, мне следовало бы предусмотреть все возможности и заранее принять меры. Сейчас я должна была бы опустить руку в карман и нащупать там рукоятку своего маленького пистолета, постоянно находящегося при мне.

«Славная попытка, Дэвид, — сказала бы я, а он в ужасе обернулся бы ко мне, глядя на обращенное к нему дуло. — Но есть одна мелочь, которой ты не предусмотрел».

Мягкое нажатие на курок, и вот он пошатнулся и медленно осел на пол, схватившись за грудь. Ударившись спиной о стену, он удивленно посмотрел бы на струйку крови, которая, стекая из груди, запачкала его пальцы. И тогда все мои проблемы были бы решены.

Или все-таки нет? Не представляю, что бы я делала, если бы меня арестовали за убийство. Да еще в чужой стране. Возможно, даже лучше, что в моем кармане не оказалось ничего, кроме полупустого пакетика мятных конфет и бумажных салфеток.

Закончив горячий спор над моим простертым на полу телом, Дэвид и девушка потащили меня через вестибюль к лифту и впихнули туда. Капризный механизм, как бы для того чтобы искупить свои прежние ошибки, домчал нас до третьего этажа с неправдоподобной скоростью и объявил о своем прибытии несколькими довольно музыкальными звонками.

Когда мы снова оказались в комнате, Дэвид грубо швырнул меня на стул, сорвал с постели простыню и располосовал на ленты, вызвав у девушки крики протеста.

— Убирайся, тупая сучка! — Он схватил девушку за руку и вытолкнул из комнаты. Закрыв за ней дверь, Дэвид попытался сплести из разорванной на полосы простыни некое подобие веревки.

— Пожалуйста, Дэвид, — попросила я. — Отпусти меня, и я дам тебе все, что ты пожелаешь. — Сбросив пальто, я показала Дэвиду, что под ним нет ничего, кроме нижнего белья.

— Уверена, мы можем найти какое-то решение. — Я приняла соблазнительную позу.

— Славная попытка, Синди. — Дэвид презрительно усмехнулся. — Но есть одна мелочь, которую ты не предусмотрела.

— И что это?

— Если я позволю тебе сбежать, все решат, что ты мертва, глупая сучка. — Он схватил меня за запястье. — Тогда мне не будет от тебя никакой пользы. Я не смогу использовать тебя даже для рекламного фильма.

— Но… — Я пыталась выдернуть руку, но Дэвид держал ее очень крепко и холодно смотрел на меня.

— Неужели тогда, на кладбище, ты и впрямь вообразила, что мне нужно твое тело? Да таких шлюшек, как ты, пруд пруди, и стоите вы недорого, не больше цента за пару. Да они все и всегда к моим услугам. Речь идет совсем о другом — куда более ценном и прибыльном, деловом соглашении. Но теперь слишком поздно. Я понял, что тебе нельзя доверять.

Я сопротивлялась, но Дэвид связал мне запястья самодельной веревкой.

— Но я подумала, что ты…

— Да. — Он пожал плечами. — Конечно, было бы весьма приятно познакомиться ближе с женой моего братца, с драгоценной маленькой Синди. Это лучше, чем путаться с обычной продажной девкой. — Дэвид сосредоточил внимание на моих ногах, связывая их. — Но это ничто по сравнению с удовольствием, которое я испытаю, увидев выражение лица Харли, когда он войдет сюда.

Едва я открыла рот, чтобы возразить, Дэвид заткнул мне его кляпом из лоскута простыни, заглушив мои стоны и крики ярости.

— Полагаю, — пробормотал он, завязывая лоскуты у меня на затылке, — что мой дорогой братец не проявит к тебе снисходительности, узнав, как ты провела его. — Дэвид остановился у двери. — Я скоро вернусь. Не пытайся удрать.

Едва он вышел, я начала сражаться со своими путами. Если бы не кляп, я перегрызла бы веревки на руках зубами, но Дэвид так затянул полосы простыни у меня на затылке, что малейшая попытка открыть рот вызывала мучительную боль. Я огляделась, надеясь увидеть мебель с острыми углами. Это дало бы мне возможность перетереть о них свои путы. Попытавшись передвигаться по комнате на стуле, я чуть не перевернулась и оставила свою затею. Теперь мне стало ясно, что мое положение безнадежно.

«Дэвид мог бы, по крайней мере, накинуть на меня пальто», — думала я, дрожа от холода в своем неглиже. Я заплакала, но слезы не принесли мне облегчения, напротив, у меня заложило нос и стало трудно дышать. Овладев собой, я собралась с мыслями. Наверняка был какой-то способ выбраться отсюда. Вероятно, я что-то упустила.

Когда зазвонил церковный колокол, мои мысли и надежды невольно обратились к последнему средству спасения — к Мефисто.

Ведь он сказал, что будет ждать, когда я позову его, но мне и в голову не приходило, насколько нетерпеливым было это ожидание. Не успела я подумать о нем, как Мефисто соткался передо мной прямо из воздуха. Постукивая ногой, он потирал руки, будто разминался после длительного бездействия.

— Меня интересовало, когда ты обратишься ко мне. Тебя забавляет, что я слоняюсь без дела и жду, пока ты решишь, стоит ли вспомнить о моем существовании?

Я молча смотрела на него. Черный костюм из кожи, украшенный металлическими заклепками, молниями и цепочками, делал Мефисто похожим на гибрид рокера и панка.

Я промычала что-то, нетерпеливо дернула головой, давая понять Мефисто, чтобы он вытащил кляп. Мефисто развязал импровизированную веревку у меня на затылке, прикасаясь длинными пальцами к моей шее. Я выплюнула скомканную ткань и передернулась от отвращения.

— Пожалуйста, развяжи меня! — Я протянула к нему руки, связанные в запястьях.

— Не так быстро. Почему я должен помогать тебе? Ты-то что-нибудь сделала для меня?

— Пожалуйста! Я сделаю все для тебя…

— Прости. Я не совсем понял.

— Я сделаю все, о чем бы ты ни попросил, — мрачно закончила я, злясь на себя за то, что он вынудил меня произнести эти слова.

— Да уж, пора об этом подумать. Ты даже не догадываешься, какие неприятности мне причинила?

Я покачала головой, пытаясь сообразить, сколько осталось времени до возвращения Дэвида и Харли, что навсегда положит конец моим мечтам о свободе. Как мне тогда жить, как справиться с последствиями того, что я сделала?

— Ты ведь считала себя умной, да? — с горечью спросил Мефисто. — Строила все эти замечательные планы и так далее. Едва ли ты забыла обо мне и о том, что я из-за тебя поставил на карту свою карьеру и оказался в ужасном положении! — Он начал расхаживать по комнате. — А я-то обрадовался, что ты попалась мне на крючок, когда вышла замуж за этого кретина из-за денег. Я надеялся, что ты готова к падению, готова брать взятки, лгать и погрязнуть в разврате, как и все прочие смертные, внезапно получившие хороший куш. Но нет, ты оказалась не способна на это. — Мефисто круто обернулся и ткнул в меня пальцем в перчатке. — Ты должна была делать то, что и все женщины. Что дает тебе право думать, будто ты особенная? Будто ты исключение и не подвластна человеческим законам?

— Но я не…

— Не перебивай меня! — рявкнул он. — Ты хочешь продолжать все портить? Да? Тебе понадобилось совершать благие дела, купаться в своих сантиментах и сюсюкать из-за своего драгоценного английского приятеля? У тебя какие-то нелепые идеи. Ты мечтаешь о счастье! Что за чепуха? — Его лицо выразило гадливость. — Я решил, что это недолгое заключение здесь, в Италии, отрезвит тебя, научит здравому смыслу. Но ты стала еще хуже. А потом совершила невероятную глупость, из-за которой я оказался в полном дерьме!

— Но какое тебе дело до этого?

— Они все наблюдают за мной! Поняла? Я имею в виду тех, кто стоит выше меня в иерархии. Ты, черт тебя возьми, героиня адской мыльной оперы. Они все просто заклинились на тебе, и никто больше не работает. В последнюю неделю они заняты только тобой. У нас есть черный список, где регистрируются несовершенные грехи. По сравнению с этим любой ваш самый захудалый государственный департамент кажется эффективным и кипящим энергией. — Дернув молнию, Мефисто вытащил металлическую фляжку из одного из своих многочисленных карманов и отвинтил крышку. — И мне приходилось все это время сидеть и слушать, как они судачат о честной и нечестной игре и о том, какое шоу ты тут устроила. — Он сделал глоток из фляжки. — Дурацкая доморощенная философия, болтовня об актах человеческой доброты, перевешивающих греховность. И они уже поговаривают о том, будто мне следует признать, что меня положили на обе лопатки, и отпустить тебя с миром. Он презрительно усмехнулся:

— В добрые старые времена такого никогда бы не случилось. Тогда на них излился бы дождь из смолы и серы, и они отправились бы прямиком в ад без всяких разговоров. От этих слюнявых либералов меня того и гляди вырвет.

— Но разве это не означает, что ты мог бы отпустить меня восвояси, если бы пожелал? — с надеждой спросила я.

— Заткнись! Ты еще не услышала почти ничего о моих затруднениях. Ты вызвала такое смятение в наших рядах, что некий «мудрец» из нашего департамента, ведающего персоналом, проснулся от своего двухтысячелетнего сна и начал махать у меня перед носом красным флажком. Он обвинил меня в злостном нарушении всех законов и нес околесицу насчет того, что я превысил свои полномочия, заключив с тобой пакт. Они даже раскопали какой-то древний документ, где говорится о том, что с женщинами запрещено заключать соглашения подобного рода. — Мефисто фыркнул. — Прежде никто не сообщал мне об этом. А теперь они намерены лишить меня всех полномочий и заставить заниматься самыми ординарными делами. — Он бросил на меня гневный взгляд. — Будь я проклят, если соглашусь провести остаток вечности, толкая старых дам под автобус и загоняя кошек на деревья! Я Мефисто…

— Верховный командир и повелитель духов. — Я рассмеялась.

— Не смейся, глупая сучка! Неужели не понимаешь, что это означает для нас обоих? — Сделав большой глоток из фляжки, он протянул ее мне: — Думаю, тебе это тоже понадобится, когда ты услышишь все до конца.

— Сначала развяжи меня, — попросила я, снова протянув к нему руки.

Поставив фляжку, Мефисто начал распутывать узлы.

— Черт, — пробормотал он, взглянув на мои часы. — У нас мало времени.

— Для чего? Он вздохнул.

— Все еще не усекла, да? Если они отнимут у меня власть, все волшебство исчезнет с ней. И мы оба придем к тому, с чего начали: к нам вернется наш подлинный возраст. — Мефисто, рванув узел, освободил мои запястья и сунул мне в руку фляжку. — А это означает, что ты снова станешь старой женщиной, Хариэт.

У меня занялся дух, и я сделала большой глоток из его фляжхи. Это оказалось виски. Я уставилась на Мефисто.

— Но…

— Я подумал, что это пробудит твой ум, — нахмурился он.

— Но… — Из глаз моих брызнули слезы. После всех моих усилий, после всего, что вынесла, пытаясь сбежать от Харли, я окажусь у разбитого корыта, вернусь к тому, с чего начала. Это показалось мне несправедливым. — И ты ничего не можешь сделать?

— Есть только один способ поправить дело, — ответил Мефисто, наслаждаясь своей властью надо мной. — Но, как мы договаривались прежде, теперь твоя очередь проявить инициативу. И в таком положении ты едва ли позволишь себе привередничать.

Мой ум пришел в смятение.

— Что ж я должна сделать?

— Неужели не догадываешься? — Мефисто бросил взгляд через мое плечо. — Они дали мне время до полуночи. Я должен доказать, что этот фаустовский пакт не был пустой тратой сил и ресурсов. Я должен убедительно продемонстрировать им, что в конце концов мне удалось совратить тебя.

Обернувшись, я увидела часы на стене за своей спиной и чуть не свалилась со стула, потому что ноги мои все еще были связаны. До полуночи оставалось несколько минут.

Я услышала звук скользнувшей молнии и посмотрела на Мефисто. Дрожащими пальцами он шарил у себя в штанах. Лицо его налилось кровью, на висках пульсировали жилки.

— У нас нет времени совершить что-либо иное, — бормотал он, манипулируя со своим бельем.

В поле моего зрения появился гигантский член величиной с башню, похожий на цеппелин.

— Нет! — закричала я.

— У тебя нет выбора. — Мефисто угрожающе наступал на меня. — Сейчас здесь появится Харли. И ты не сможешь ускользнуть от него без моей помощи.

— Подожди! — Я выставила вперед руки, чтобы оттолкнуть его. Если я сделаю это, не надует ли меня Мефисто? Поможет ли мне избавиться от Харли? Неужели существует лишь эта чудовищная альтернатива?

— Ради Бога, Хариэт, — задыхаясь, шептал он, стоя передо мной на коленях. — Не подведи меня сейчас. Пожалуйста…

Стрелки часов неумолимо двигались.

Фауст не имел выбора. Он был обречен с самого начала. А я внезапно осознала, что у меня есть возможность избавиться от Харли раз и навсегда, если только я решусь сделать выбор. Хватит ли у меня сил отказаться от молодости и красоты ради свободы? Снова стать Хариэт, после того как я вкусила славу и удачу?

Времени на раздумья больше не было.

— Я не сделаю этого, — задрожав, сказала я.

— Что?! — Мефисто смотрел на меня с величайшим недоверием. — Но ты не можешь…

— Еще как могу! — Скрестив руки на груди, я с вызовом взглянула на него: — Ты не имеешь права заставить меня. Ведь насилие не в счет. Верно?

Я почти слышала, как бежит время — секунда за секундой.

— Ах ты, сука!

Мефисто рванулся ко мне, но тут раздался бой церковных часов. Послышался какой-то треск. Перед моими глазами заплясали искры, а Мефисто поплыл в медленном танце, а потом замер. Мы смотрели друг на друга, пока звонил колокол, медленно отсчитывая последние минуты этого дня… десять, одиннадцать, двенадцать. Полночь!

С глухим криком он рухнул на пол. В мои ноздри ударил запах серы. Охваченная ужасом, я увидела, что на полу у моих ног лежит, извиваясь в странных конвульсиях, Мефисто. Казалось, плоть отделяется от его костей, будто под кожей копошились сотни насекомых. Голова Мефисто клонилась набок, и я невольно вскрикнула, поняв, что передо мной сморщенное лицо старика.

Струйка слюны вытекала из его беззубого рта.

— О черт! — прошамкал он еле слышным голосом. — Смотри, до чего ты дошла и что сделала…

Ощутив непонятный зуд во всем теле, я посмотрела на свои ноги и поняла в полной мере, что случилось. Мефисто сказал правду: волшебство исчезло. Он вернулся к своему естественному возрасту (уж не берусь судить какому) и к свойственной этому возрасту внешности, но и со мной произошло то же самое.

Взглянув на знакомое мне расплывшееся тело, я с облегчением выдохнула. Кошмар закончился. Я снова стала Хариэт.

Не успела я привыкнуть к этой мысли и к внезапному изменению в моей жизни, как в замке повернулся ключ и дверь распахнулась. Харли и Дэвид бесцеремонно вломились в комнату.

— Вот она! — Дэвид, указал на меня пальцем. — Теперь ты мне веришь? — Он посмотрел туда, где я сидела, и замер с открытым ртом.

— Боже мой! — воскликнул Харли. — Это же публичный дом! — Он с яростью накинулся на Дэвида. — И это ты считаешь остроумной шуткой?

— Прости. — Дэвид сделал шаг к двери. — Должно быть, я ошибся комнатой.

Я слышала, как они препираются в коридоре. Через минуту дверь снова распахнулась.

— Прошу прощения, — сказал Дэвид. — Простите, что побеспокоил вас. — Он оглядел комнату. Глаза его на миг с подозрением остановились на мне. Потом Давид покачал головой: — Не понимаю. Кто-то сыграл со мной шутку.

— Думаю, твоя фантазия! — истерически взвизгнул Харли. — Ты понимаешь, какое потрясение я пережил сегодня? Моя жена лежит мертвая на дне пропасти, а ты пытаешься утешить меня какой-то нелепейшей историей о том, что она осталась жива! Ты мешок с дерьмом, тебе надо обратиться к мозгоправу!

— Не называй меня так! — заорал Дэвид.

— Буду, черт бы тебя побрал! Я слишком долго терпел твою болтовню и твое наушничество, но теперь сыт тобой по горло! Пора мне внести в свою жизнь серьезные изменения…

Их голоса уже были едва слышны — они удалялись по коридору.

Выждав некоторое время, я развязала свои лодыжки. Сорвав путы с ног, я бросилась к зеркалу.

Оно не разочаровало меня.

— Привет, Хариэт, — сказала я, с нежностью вглядываясь в столь хорошо знакомые черты. — Не волнуйся так! Обещаю теперь обращаться с тобой гораздо лучше!

Я одевалась, ощупывая тело и удивляясь тому, что так легко приспособилась к своему прежнему состоянию. Поражало меня и то, насколько точно был воспроизведен мой прежний облик — каждая морщинка, каждое пятнышко, каждый шрам оказались на своем месте. Почему я была так несправедлива к своей — пусть и несовершенной — оболочке, к этому сочетанию плоти и костей и этому вместилищу моего духа, верно хранившему его в течение пятидесяти лет? Ведь мое тело никогда не подводило меня. Почему я так стремилась сменить его на новое?

Взяв дорожную сумку, я с облегчением отметила, что моя лодыжка больше не болит. Я чувствовала себя здоровее, чем в течение всех последних месяцев.

Я остановилась у двери. Мефисто все еще лежал на полу с расстегнутой ширинкой, а сморщенные останки горделивого цеппелина вяло угнездились у него в паху. Он тихо застонал, когда я дернула его за руку, чтобы проверить, жив ли бес.

— Пошли, дедушка. — Я усадила его и подала ему фляжку. — Приведи себя в приличный вид. Нам надо выбраться отсюда, прежде чем начнут задавать вопросы. Похоже, ты утратил способность проходить сквозь стены. Так не хочешь ли опереться на мою руку, чтобы дойти до лифта?