Дьявол в голове

Некромант

♪ Skar Productions — Lullaby of Woe

♪ Powerwolf — Stossgebet

Тучи накрыли Каэр Морхен черной пеленой, ветер нагнал туман и морозный воздух. Минуту назад стоял теплый солнечный день, а сейчас горы спрятались под покровом ложной ночи. Холод стоял как в начале декабря, и при виде налетающих снежинок у Алетты замерло сердце. Она будто вновь переместилась в Сорбец, и боялась увидеть за туманом не хребты Каэдвенских гор, а руины своего дома.

Девушка посмотрела во двор с высоты оборонительной стены, где Ламберт с Геральтом готовились выбираться наружу. Почувствовал ее внимательный взгляд Ламберт или нет, но он обернулся и кивнул ей, причем не помчался сразу же за другом, а ждал, когда она ответит. Не удивительно. Алетта махнула ему, но с таким напряжением, что заскрипели суставы.

Вообще не хотелось ни с кем говорить, ни видеться. Вроде прошло уже несколько дней, но от новости Алетта так и не пришла в себя. Она подумала, что это шутка, хотела, чтобы это оказалось шуткой. Но после посещения источника силы, восстановившись, девушка почувствовала, что в ней бьется крохотный зачаток энергии. Это повергло ее в шок. Ведь не может все оказаться правдой, только не с ней, не так…

Радовало, что Йеннифер никому не рассказала — Алетта тактично намекнула, что если об этом осведомится хоть одна живая душа, она обрушит на нее былой гнев Асаризама, который был сродни психической истерии. Как минимум чародейка никому не обмолвилась в Каэр Морхене. Но они чувствовали, что что-то не так, и ей куда приятнее было переносить предположения Геральта о психической нервозности и депрессии, чем навязчивую недозаботу Ламберта. Что было, то прошло, а он будто пытался загладить перед ней вину за то, что отымел, и это бесило сильнее всего!

Белый Волк не ушел далеко от истины: депрессия мучала княгиню и терзала, словно голодный зверь. Положение усугубили и гормоны, из-за действия которых то хотелось радоваться мелочам, то рыдать, то убиться вовсе. Она должна была догадаться о своем состоянии, последний раз у нее шла кровь… два месяца назад? Серьезно, так давно?

Это уже становилось не смешно, большая удача, что Филиппа не почувствовала ребенка, иначе бы простым «я подставлю тебя и потешусь» дело не обошлось. Она бы использовала дитя как инструмент давления, и каким бы безумным Радовид ни был, он не проигнорировал бы факт, что княгиня носила его наследника под сердцем. Вероятный наследник престола… как же она вляпалась.

Из леса донеслись первые звуки боя, а когда Йеннифер обрушила защитное заклинание на Каэр Морхен, у Алетты затряслись ноги и вырвался сдавленный вздох. Опустив лоб на холодный камень стены, девушка зажмурилась и крепко сжала лук. Какая польза от этого оружия, от колчана, полного стрел и лет тренировок, если в ней не осталось ни капли уверенности?

Какой от нее прок? Почему ведьмаки и чародейки думали, что она такая же смелая, как они? Еще полгода назад Алетта не сомневалась в своей силе и стойкости. н

Когда неподалеку раздался грохот из-за обрушившегося на землю огненного дождя, у девушки сдали нервы. Она воскликнула — нет, скорее, пискнула — и прижалась к стене, обхватив голову руками, выронив лук.

Да какого черта она вообще делала здесь? Едва сбежав от Филиппы, ей требовалось предупредить Радовида, отправить ему письмо, самой помчаться через Каэдвен в надежде, что ей удастся избежать неприятностей. Редания держала Каэдвен в петле, ей требовалось только отыскать красные гербы с орлом, и считай дело в шляпе. Или уж перенестись к королю через портал, а там она бы подобрала подходящие слова. А теперь она застряла на поле боя между чародейками и Дикой Охотой, беспомощная и бесполезная.

«Ты просто ничтожество».

Да, она ничтожество. Как верно подметила Йеннифер — позор великого некроманта.

Громкие звуки привлекли внимание Алетты к соседней башне, где ткань реальности разорвал портал, из которого вышли воины Дикой Охоты. В черных латах, с масками в форме черепа, они уверенно двинулись на рыжеволосую чародейку, которая не растерялась и обратила на них мощь огненной магии.

Яркая вспышка разогнала темноту на каменных ступенях оборонительной стены очередным открывшемся порталом. Какого черта они открывались, если Йеннифер держала защиту?!

Задаваться подобным вопросом оказалось глупо. Показавшиеся противники ужаснули Алетту, но они не обратили на нее внимание в отличие от рыжеволосой Трисс Меригольт, которая только распыляла огонь сражения. Воины ее проигнорировали, а вот огромная псина, выпрыгнувшая следом, почуяла беспомощную жертву и помчалась ей навстречу.

Инстинкты самосохранения не утонули в море отчаяния, поэтому Алетта, не раздумывая, побежала по направлению к башне. В темноте по винтовой лестнице спускаться оказалось неудобно, из-за спешки и паники она боялась упасть и пересчитать ступеньки спиной. Костюм Йеннифер пришелся ей по размеру, но обувь с небольшим каблуком была отвратительным решением.

С винтовой лестницей псина справилась не менее грациозно, что позволило девушке выиграть фору в несколько секунд. Отовсюду доносился грохот, никто не откликнется на зов о помощи, а замок Алетта знала недостаточно хорошо, чтобы скрыться от преследователя. Спотыкаясь о камни, она побежала по двору, ища глазами, где можно укрыться. Сердце бешено стучало в груди, легкие начинали болеть из-за сбившегося дыхания.

Свернув за угол, девушка заметила склад и бросилась к нему, очертя голову.

— Черт!

Дверь оказалась заперта на щеколду, пальцы не слушались и соскальзывали с ржавого металла. Когда из-за угла показалась тварь, которую Алетта спутала с собакой, паника накрыла ее с головой. От резкого толчка задвижка отъехала, и княгиня успела закрыть за собой дверь в последний миг, прежде чем монстр врезался в деревянную конструкцию.

Дверь открывалась наружу, но рисковать девушка не стала — задвинула щеколду и попятилась, вздрагивая от каждого удара, от рыков и лая. Она шла до тех пор, пока не встретилась спиной со стеной, по которой медленно сползла на пол.

«Это просто посмешище, жалкая тень!»

Голос в голове не умолкал, и Алетта ничего не могла противопоставить обвинениям, поскольку все правда — она расклеилась, из грозной аристократки превратилась в хнычущую девчонку. Ей было страшно и без бьющейся в дверь псины-мутанта. На что она рассчитывала? А на что рассчитывали ведьмаки с чародейками? Что она будет воскрешать каждого поверженного врага и пускать против врагов? Смешно!

«Нет, это ты смешная».

— Да заткнись уже… — надрываясь от слез, пискнула Алетта, сжимая голову руками. — Заткнись, заткнись…

Лицо стало липким и холодным от слез, глаза щипало, и все, что хотелось девушке — зарыться в ящики и пыльные тряпки, спрятаться от мира. Дикая Охота убила ее людей, оставила город в руинах.

— Мне стоило погибнуть с ними… — Растирая слезы, пробормотала Алетта, а затем осеклась: — Нет, мне стоило защитить их! У меня были силы для этого… нет. Стоп, не было… что?

На улице громыхнуло с такой силой, отчего несколько пустых ящиков свалилось с полок, вынудив девушку сжаться и прикрыть голову. От поднявшейся пыли она закашлялась, глаза заболели сильнее.

— Боже… я просто схожу с ума…

«Уверена?»

— Да, уверена, ведь… нет, ты только послушай ее!.. Да заткнись! Стоп. Стоп…

Запустив пальцы в волосы, Алетта глубоко вздохнула и стянула пряди, почувствовав боль. Она молчала, из последних сил прикусывала язык, чтобы не произнести ни слова, поскольку что-то внутри заставляло ее открыть рот. И оно побеждало.

— Ты… про-сто… расп… распадаешься. Хва-тит, — с трудом растягивая слова, девушка хлопала себя по щекам в отчаянной попытке замолчать, но становилось только хуже. Она взвизгнула и прикрикнула: — Хватит! Мы распадаемся, как ты не понимаешь! Да… Нет… не может же быть… Ох, и почему не может? Черт…

«Замолчи, прошу, ты разрываешь мне мозг на части!»

«Маленькая девочка погубит нас, я позволил маленькой девочке взять верх, ведь маленькая девочка хорошо училась. Но недостаточно».

— Недостаточно, — выдохнула Алетта. — Мы распадаемся… без Изимиры мы… ай!

«Да хватит уже! Не в той паршивой ведьме дело!»

— А в чем?! В тебе! Во мне… все во мне…

Несмотря на то что Изимира помогала поддерживать баланс между жизненными сущностями, распад происходил вовсе не из-за того, что он рано или поздно должен был случиться. Смерть близких людей потрясла Алетту, а за ней последовала череда событий, которые заставили ее чувствовать себя слабой и беспомощной, загнанной в клетку. И как бы гордо она не держала голову, девушка не верила в себя, пока не дошла до крайней точки.

— Я ничего не могу… я не могу им помочь. Меня просто убьют.

«Ты просто боишься».

— Конечно, я боюсь! — Всхлипнула Алетта. — Конечно… тебе, сукин сын, легко говорить, ты… — она думала, что Асаризам перебьет ее, но в голове царила тишина. — Что ты вдруг замолчал?

Девушка прислушалась, но кроме взрывов и отдаленных криков на поле боя ничего не слышала. Дыхание выровнялось, сердце уже не гоняло кровь по артериям, как по горным порогам, и слезы высохли. Но это было ее спокойствие, а не соседа в голове, которого она впервые услышала за долгое время, если не сказать впервые. Алетта не обманывалась, однако момент затишья открыл для нее неожиданную истину, от которой к горлу подступили рыдания… вырвавшиеся с пугающим смехом.

Чем отчаяннее девушка желала успокоиться, тем громче становился безумный хохот. Чего стесняться? Вполне актуально, поскольку никогда в ее голове и не было второго поселенца, сознания некроманта и маленькой девочки раздробили друг друга на части и слились во что-то новое и неразрывное. В новую личность, которая помнила предыдущие жизни. Вот она, главная плата бессмертия: с каждым новым переселением ты думаешь, что сохранишь целостность, но становишься чем-то новым.

— Я сама решаю, кем мне быть. Сознание одно, душа одна… но личности не едины, — приговаривала Алетта, доставая из колчана стрелу и выбираясь из груды мусора. — Я могу быть скромным, могу быть беззащитным, жестоким. Или же, наоборот?

Покрутив в пальцах стрелу, девушка закатала рукава и сняла повязки, под которыми прятались засохшие раны. Острие клюнуло тонкую кожу рядом с веной, выпуская теплую кровь.

— Или все же у нас несколько сознаний, но одна личность?

Теплая кровь обожгла замерзшие пальцы, которыми Алетта осторожно выводила узоры на коже в полумраке. Алая жидкость мешалась с пылью, осевшей на коже.

— Сейчас это не важно. Мы будем действовать как единое целое, а даже если нет никаких мы, и это всего лишь игра больного воображения, надломившегося рассудка, ничего страшного. Страшно должно быть не мне… Если враги не понимают, кто я на самом деле, нужно заставить их осознать.

Воины Дикой Охоты наступали с настойчивостью тараканов, более точного сравнения у Ламберта не нашлось времени придумать. Враг прорвался за периметр, миновав ловушки и бомбы — их просто давили численностью.

Ударив по противнику, ведьмак в последний миг успел уклониться от летящего в спину меча. Противники носили черные латные доспехи, которые не удавалось в большинстве случаев пробить с первого раза. У мужчины уже кружилась голова — едва успев отбиться от одного, он бросался на другого. Его зажимали в угол, и не смотря на хваленую закалку, против четырех громадных эльфов Дикой Охоты ему не управиться одному.

Он был так сосредоточен на противниках, что позабыл об окружении, и едва не споткнулся о груду камней. Враг угадал момент и уже замахнулся мечом, но незримая сила удержала его от атаки, а затем подняла в воздух и швырнула прочь. Не менее приятная судьба ждала оставшихся бойцов — им скрутило шеи невидимой рукой.

— Ты там что, отдохнуть решил?

Подняв взгляд, Ламберт заметил свою спасительницу — Кейра Мерц заняла позицию на стене, и в прямом смысле смотрела на него свысока с довольной ухмылкой на губах.

— Без тебя бы справился, у меня было все под контролем! — с непоколебимой уверенностью крикнул ведьмак, на что чародейка только отмахнулась:

— Да-да, я так и подумала. Поэтому ты, наверное, справишься с теми ребятами?

Проследив, куда указала Кейра, Ламберт не без разочарования отметил пять фигур, вынырнувших из дыры в оборонительной стене. Черт, ведь надо же было залатать — хоть дерьмом, хоть палками — эту дыру! И как ему справиться с такой оравой? Не хотелось признаваться, но враг превосходил их числом, и даже если Кейра поможет управиться здесь, на этом ничего не закончиться.

— Дьявол…

Звон металла и треск молний, за которым последовал женский крик, вернул внимание Ламберта обратно. К чародейке со спины подрался один из воинов Дикой Охоты, и если бы женщина вовремя не прикрылась магическим щитом, ее тут же убили.

— Черт… Кейра! Эй, ты, ублюдок!.. Дьявол!

Незнакомец не обратил на него внимания, надвигаясь на чародейку, тесня ее к обрыву, с которого ей не удастся спуститься в целости и сохранности. Женщина окружила себя мерцающими сферами, готовясь вступить в бой, но воину вряд ли они причинят вреда. Пусть Ламберт и не питал любви к чародейкам, но у него мороз по коже прошел от мысли, что эту девушку так просто порубят на мелкие кусочки. И положение ничуть не упрощали новые противники.

Эльф замахнулся на Кейру тяжелым мечом, и едва лезвие взметнулось ввысь, как в спину воина влетело что-то массивное и черное, сбросив его со стены. Лязг доспех разлетелся по округе, а черное существо, оказавшееся гончей Дикой Охоты, покатилось прочь. Ламберт с недоумением наблюдал за картиной, и куда больше вопросов возникло, когда псина остановилась и, мотнув головой, бросилась к эльфу и напала на него. Оно пыталось содрать латы незнакомца, целилось в шею, которую разорвать оказалось не такой и сложной задачей. Кровь брызгала во все стороны, заливая морду монстра; воин сопротивлялся несколько секунд, прежде чем без сил распластаться на земле.

Так бы Ламберт и продолжал смотреть на убитого эльфа, если бы к реальности его не вернули крики. Свора из четырех псин набросилась на воинов Дикой Охоты, двух из которых повалила на землю. Остальные, пусть и недоумевающие из-за происходящего, не стали отвлекаться и побежали на ведьмака.

Отбросив вопросы, Ламберт крепче сжал меч и бросился навстречу опасности. К собственному удивлению, он не чувствовал себя беспомощным и обессиленным. Он без труда парировал атаку, увернулся и рубанул по ногам противника. Лезвие со скрежетом скользнуло по броне, враг упал на колени, скорее, из-за силы удара, однако большего ведьмаку и не требовалось. Он со всей силы замахнулся и рубанул по шее эльфа, избавляя себя как минимум от одной проблемы.

Переведя дыхание, Ламберт обернулся и готовился к новому раунду, однако в недоумении обнаружил лишь пару дохлых псин.

— Что за?.. — Оно еще раз осмотрелся, дабы убедиться, что не бредит, а затем обернулся к Кейре. — Куда они делись?

— Ушли, туда, — чародейка указала за угол, где располагалась одна из тренировочных площадок. — Там что-то неладное, я чувствую… нестабильная энергия.

— Я проверю. Ты там как, в норме?

— В норме… но будь осторожен, возможно, к Дикой Охоте подоспела подмога.

Если все действительно так, то дела обстояли куда хуже, чем они могли предполагать.

Шумно выдохнув и перехватив удобнее меч, ведьмак помчался по следам удравших воинов. От обрушившегося холода и порывов ледяного ветра у него болела голова, щипало легкие от каждого вздоха. Нужно как можно скорее заканчивать с этим, если подоспел враг более высокого ранга, то Цири грозила опасность. Всем им грозила опасность!

Разогнавшись, Ламберт готовился сразу же наброситься на подоспевшее подкрепление. Возможно, его безрассудство заметит Геральт и подоспеет на помощь, но мечтам не суждено было сбыться. Ведьмаку пришлось затормозить — он припал на колени и проскользил по замерзшей грязи пару метров, — чтобы не врезаться в фигуры в черных доспехах. До них оставалось каких-то десять метров, но никто из воинов Дикой Охоты не обратил на него внимания: они стояли полукругом, загнав кого-то к стене.

Присмотревшись, Ламберту не составило труда понять, кого именно.

— Дьявол…

В пылу битвы он вовсе позабыл об Алетте. Чем меньше дней оставалось до сражения, тем сильнее росла уверенность, что ей здесь не место. Будь она хоть сто раз некромант или ведьма, девушка оставалась аристократкой, выросшей в заботе и безопасности. С ней творилась чертовщина, и попытки отговорить ее от боя только закаляли упрямость.

Алетта сидела на коленях в окружении трех гончих, которые скалились и рычали, не подпуская эльфов. Судя по всему, она пребывала в трансе, контролируя гончих. Ламберт насчитал семь противников, справиться с которыми в одиночку будет большой удачей. Он мог атаковать того, кто стоял ближе всего к нему, ударить знаком Аард в спину другого, но его тут же подомнут остальные. Но вопрос в другом — почему они не атаковали девушку? Кейра упомянула о нестабильной энергии, которую, быть может, чувствовали эльфы. Ламберт взглянул на волчий медальон, и лишь сейчас заметил, как сильно он дрожит.

На тренировочной площадке царила угнетающая напряженная тишина. Ведьмак все ждал, когда кто-то из противников сделает первый шаг, попытается напасть. Несмотря на подбирающееся спокойствие, он ощущал, как из него медленно уходят силы. Он уставал быстрее, чем если бы махал мечом. Время тянулось, и когда сердце перестало бешено стучать в груди, мужчина снова оценил обстановку.

С десяток поверженных эльфов в черных латах лежали в разных участках двора. Каждый из них истекал кровью, прежде чем испустить дух; двое из них оказались растерзаны в клочья, от конечностей осталась кровавя каша — кусочки плоти отблескивали во вспышках молний. Но трупы не вызвали вопросов отличие от живых воинов, чье поведение казалось странным. Ламберт внимательнее присмотрелся к всадникам Дикой Охоты, окруживших Алетту кольцом. Они с напряжением сжимали мечи дрожащими, словно натянутые до предела струны, руками. Изредка их смирные стойки прерывали дерганные конвульсии.

Идея мелькнула в уме Ламберта, но отреагировать на нее он не успел, услышав приближающиеся шаги и звон металла. Поднявшись с колена и перехватив меч, он развернулся и удачно блокировал атаку, но сила удара застала его врасплох. Неужели его настолько измотали схватки? Нет, не может быть, чтобы он уже валился с ног, только факты на лицо — его одним ударом вывели из игры, повалив на землю.

Нанести второй удар, к счастью, прибывшие воины не успели. Они видели перед собой только Ламберта, поэтому в последний миг обернулись на своих собратьев, которые обрушили на них мечи. От вида, как околдованные эльфы рубят своих братьев по оружию, Ламберту сделалось дурно. Он будто наблюдал работу мясников, забивающих свиней, или же, скорее, безумцев, решивших выместить гнев на беспомощных животных.

От звука металла, бьющегося о металл, хруста костей и чавканья плоти загудела голова. Медальон на груди уже не дрожал, а прыгал, словно живой. К горлу подступала тошнота, и тогда Ламберт осознал, что дело вовсе не в усталости. Энергия, заполнившая тренировочный двор, брала исток из смерти, затягивала души, крики которых уже начали мерещиться отовсюду.

Оторвав взгляд от кровавой каши, растекающейся под доспехами, ведьмак посмотрел на Алетту и испугался — она не моргая смотрела на свои марионетки. Даже издалека Ламберт отметил ее нездоровый вид: побледневшую кожу, залегшие синяки под глазами и впалые щеки. Она будто вытягивала жизнь не только из всадников Дикой Охоты, но и из себя.

— Будь оно неладно.

Несмотря на взятых под контроль всадников Дикой Охоты, Ламберта не покидала беспокойная мысль, что Алетта внезапно решит атаковать и его. Он осторожно пробежал мимо воинов, и предпочел обойти стороной собак, скалящих зубы. Контролировать столько существ сразу непросто, ведьмак догадался об этом и без глубоких знаний некромантии, хватило лишь одного взгляда на девушку, чтобы оценить масштаб.

— Ты что, черт возьми, вытворяешь?

Он опустился, если не рухнул, перед Алеттой на колено, опираясь о меч. Мало того, что холод и грозовые тучи давили на нервы, так еще и девушка окружила себя могильным духом.

— Держу обещание, — слабым голосом отозвалась княгиня.

— В жопу обещание, ты себя хоть видела? Эти твои трюки… прекрати, ты убиваешь себя.

— Ты не знаешь, что я делаю.

— Серьезно? Когда ты околдовала грифона, то отрубилась, а здесь ты держишь в подчинении не тупую птицу, а несколько разумных существ и… тупых псин в довесок. Думаешь, трудно догадаться, сколько это у тебя отнимает сил?

— Слева от меня находится вход в замок, где сидит ваша Цири. Я отсюда не уйду, и не дам никому проникнуть внутрь.

— Зная Цири, она уже наверняка давно сбежала и вступила в бой, — нервно ухмыльнулся мужчина. — Ты сделала достаточно.

Алетта скосила взгляд и удрученно покачала головой.

— Недостаточно. Недостаточно для того, чтобы эти ублюдки более никому не причинили вред.

Не так-то просто забыть свои поражения, Ламберт прекрасно понимал это, но не в полной мере, ведь ему никогда не доводилось быть ответственным за сотни жизней. Он наблюдал, как чувство вины и тяжелые мысли съедали девушку изнутри, и как бы он не пытался, он не мог ей помочь. Она не давала. От этого мужчина ощущал себя не просто не в своей тарелке, а круглым дураком, которого выставляли на смех. Из-за этой девицы он размяк, вел себя глупо. Но будь он проклят, если позволит ей сдохнуть здесь.

— Слушай, ты уже не поможешь своим людям, их больше нет. Но не все они погибли, раз ты теперь княгиня, то и ответственность на тебе лежит гораздо большая. А сбегать вот таким образом — это глупо.

— Кто сказал, что я сбегаю?

Девушка недобро глянула на него исподлобья, что выглядело зловеще. Ламберт только открыл рот, чтобы возразить, но его отвлек звон металла позади — марионетки Алетты набросились на двух всадников Дикой Охоты, даже не успевших понять, что произошло.

— Я всю жизнь с чем-то или кем-то боролась, у меня насилие в крови. Я истязаю других, мучаю себя. Я не боюсь, мне может быть плохо, но я не боюсь этого.

— И поэтому ты хочешь просто сдохнуть здесь? Из-за гордости?

— К черту гордость, я просто… — у нее закатились глаза, и она завалилась на бок, но не упала — Ламберт успел подхватить ее:

— Ага, вижу. Если ты не прекратишь этот цирк, я просто унесу тебя.

— А сможешь ли? — Вяло отозвалась девушка, и вслед за ее словами раздалось грозное рычание. Собаки подошли ближе. — Твоя забота льстит, но лучше присмотри за своими товарищами. Им явно есть ради чего жить дальше, а я не вижу ни одного повода…

Не сказать, что подходящий момент для словоблудства, однако отчаяние девушки уже не столько раздражало, сколько пугало. Сейчас она не притворялась, Ламберт чувствовал, как ее покидает жизненная сила, угасает источник энергии, бьющийся глубоко внутри. Причем не один.

— Какого?.. Так, знаешь что, я с тобой возиться не собираюсь! Если сама не хочешь идти, то я тебя силой потащу!

Он потянул девушку на себя, надеясь уже взвалить ее на плечо и оттащить, как мешок с картошкой. Но «мешок» попался упрямый и строптивый, тут же начал сопротивляться и брыкаться.

— Нет! — Отбивалась от него Алетта. — Боже, а что если я просто хочу сдохнуть?!

— Твой ребенок тоже этого хочет?!

В глазах девушки стояли слезы, но смотрела она на мужчину с лютой ненавистью, за которой Ламберт сумел увидеть бескрайний ужас.

— Ты что ли его отец, чтобы задавать мне такие вопросы? — Зашипела девушка, растирая покрасневшие глаза. — Это не ребенок… это оружие.

— Да что ты несешь?

— Это ребенок короля! Незаконный, ведь я ему ни жена, ни фаворитка, ни… никто. Но учитывая, что сейчас у него нет детей, этот ребенок является на данный момент прямым наследником власти. Оспоримо, но в нынешних обстоятельствах, учитывая все дерьмо, которое со мной происходит, я уж лучше сдохну и не дам ребенку узнать страда…

У Алетты началась истерика, поэтому Ламберту пришлось одарить ее пощечиной, чтобы привести в чувство. Позади послышался звук падения, не пришлось оборачиваться, дабы понять, что девушка теряла контроль над своими марионетками.

— Не смей мне больше говорить, что хочешь умереть и погубить ребенка, — грозно произнес ведьмак, вынудив собеседницу потупить взгляд. — Это твоя ответственность. Я помогу тебе выбраться отсюда живой… насчет смерти своих людей ты могла бы оправдываться и дальше, но теперь у тебя действительно есть неоспоримая причина, чтобы жить.

Поднявшись с земли, ведьмак быстро осмотрелся. Он слишком задержался здесь, следовало поторапливаться. Протянув руку Алетте, Ламберт сказал:

— Пойдем. Отпусти этих тварей, и я помогу тебе. Даю слово.

Девушка недоверчиво глянула на протянутую руку, и с тоской посмотрела на мертвецов, которые держались на последних каплях ее силы. Она ходила по краю, и несмотря на дерьмо, которое с ней приключилось, на ее отвратительный характер и поведение, Ламберт не хотел ее терять.

Поколебавшись секунду, Алетта приняла помощь. Хрупкое обессилившее создание, которое некогда держало в своих руках власть над городом и людскими сердцами, сейчас отчаянно хваталось за него, чтобы не ускользнуть обратно во тьму. И как бы он крепко ее не держал, Ламберт понимал — дальнейшая судьба девушки зависела только от нее самой. Только от нее.

Тишина после бури — впервые она успокаивала, а не накаляла нервы до предела. Алетта проспала долгие часы под действием чар, наложенных Йеннифер. Ей требовался отдых и восстановление, но как после догадалась девушка, в принудительный сон ее погрузили, чтобы не оставлять кого-то приглядывать за ней. Тащить ее на похороны старого ведьмака, павшего в бою, не стали, а оставили в компании сновидений.

К счастью или нет, но заклинание действовало недолго, Алетта проснулась в жесткой, но теплой кровати, обнаружив за окном опустившиеся сумерки. Суицидальные наклонности ее не беспокоили более, она провела несколько часов наедине с мыслями, то проваливаясь в сон, то блуждая в поисках уборной и кухни. Есть хотелось зверски.

Все уже спали. Быть может, кто-то стоял на стене и выглядывал в ночи невидимых врагов, но в главном зале царила мягкая тишина и прохлада. Девушка сидела на столе, скрестив ноги, да отправляя в рот кусочки солонины — видел бы ее отец, не пожалел бы ремня для порки.

Она была на грани, и, бог свидетель, готовилась ее перейти, поскольку это избавило бы ее от проблем. Угроза со стороны Филиппы и Радовида не давала покоя Алетте даже сейчас, хотя дикой паники она уже не испытывала. Чувства притупились, голова не разрывалась от вопросов «что делать?» и «зачем?». Ясно одно — девушка осталась на этой стороне, на стороне жизни, и с проблемами придется справляться, раз Ламберт не оставил для нее иного выбора.

Опустив взгляд, Алетта задумалась. Ей казалось странным повторять жест, который множество раз демонстрировала Магнолия. От волнения сердце забилось быстрее, когда рука легла на живот. Девушка думала, что вспыхнет какой-то незнакомое чувство, но все осталось по-прежнему. Подумать только, она была готова растоптать свое же дитя из-за чувства вины. Хотя, не удивляет.

Магнолия бы ни за что не отказалась от своего ребенка, даже не рожденного. Бимон Валхольм тоже держался за своих детей, оберегал их ценою жизни. Можно ли сказать, что Асаризам повлиял на нее так сильно, что исказил восприятие действительности, убил напрочь родительские инстинкты? В детстве Алетта не привязывалась ни к котам, ни к собакам, а повзрослев, на детей смотрела, как на нечто чудное и непривычное. Вряд ли она станет хорошей матерью, да и если бы хотела, то у нее не было бы и шанса. Сейчас о ребенке знают не так много людей, однако растущий живот не спрятать от общества. И все знали, у кого она нашла благосклонность.

Ребенок станет оружием, предметом манипуляций. Если она ничего не сделает. Хорошей матерью она может и не стать, но защитить дитя обязана.

Сборы не отняли много сил, по большей части пришлось ждать, когда высохнет походный костюм, который ей одолжила Йеннифер. В драном платье, в котором она свалилась в Каэр Морхен, далеко не уйдешь, так что пришлось заняться стиркой, чего Алетта не делала никогда в своей жизни. Эта белокурая ведьмачка, Цири, вчера спутала ее с Йеннифер, сказала, что в черно-белой одежде они очень похожи. Наверное, стоило обрадоваться комплементу, чародейка обладала красивой внешностью.

Ходить в поздний час по комнатам и прощаться-обниматься Алетта не собиралась. В конце концов, пришла пора взять себя в руки, несмотря на страх перед неизвестностью. Это не ее друзья и близкие, для них она не только обуза, но и бомба замедленного действия. Йеннифер делала вид, что они впервые видели друг друга, однако посматривала с опаской.

Но с одним человеком Алетта не могла не попрощаться.

Постучав в дверь, девушка услышала недовольное бормотание, сочтя его за приглашение войти, и осторожно заглянула внутрь.

— Привет. Могу войти?

— Ты какого черта не спишь в такой час?

— У меня к тебе тот же вопрос, — усмехнулась девушка, закрывая за собой дверь.

Ламберт лежал на кровати, которую и кроватью-то с трудом назовешь, того и гляди развалится. На полу горело несколько свечей, разгоняя мрак по углам. Обстановка, мягко говоря, спартанская.

Мужчина хотел приподняться, но скорчился от боли и лег обратно — несмотря на помощь чародеек, полученные в бою раны не зажили так быстро.

— Я хотел выпить эликсиры, но мне сказали, что они, скорее, убьют меня, чем помогут. Приходится ворочаться и мучиться от бессонницы.

— А самогон, который ты тут гнал, не сойдет за снотворное? — Усмехнулась девушка, присев на край кровати.

— Его уже выпили… будь оно неладно. Ну а ты… выглядишь лучше. Я бы сказал намного лучше.

Алетта не только выглядела, но и чувствовала себя иначе, словно, ступив за черту, она оставила за ней тяжкий груз, не позволявший ей широко расправить плечи. Она кротко улыбнулась.

— Да, я… мне лучше. Благодаря тебе.

— Ну что ты, всегда обращайся.

— Нет, я правда… ты меня спас. Спасибо.

И вместе с депрессией куда-то делать твердость характера, уж не припомнила Алетта, когда в последний раз испытывала дискомфорт и неловкость от своих слов и томительной паузы.

— Ого, — сказал Ламберт, — помнится, ты когда-то говорила, что ни за что не примешь помощь, такого как я.

— Ты меня позлить хочешь?

— Мне нравится, когда ты злишься, — ухмыльнулся мужчина.

Он потянулся к ней и коснулся руки. Легкий и нежный жест испугал девушку, она застыла, надеясь сохранить лицо неизменным. Куда легче надеяться, что от эликсиров Ламберту спутало мысли, но взгляд его оставался ясным. И не заметить смущенность Алетты он не мог.

— Прости. Я… смерть Весимира меня подкосила, вот и расчувствовался.

— Это не плохо, что ты чувствуешь, — несколько отстраненно подметила Алетта. — Он же был дорог тебе.

— Он заменил мне отца… в каком-то смысле.

— Я знаю, какого это — терять отца, так что могу представить, что ты чувствуешь.

Ламберт испытывающе присмотрелся к ней.

— Ты куда-то собралась? В твоем-то состоянии? — Собравшись с силами, мужчина присел на кровати, и судя по ругани, это причинило ему немалую боль.

— Что ты творишь? — Устало вздохнула Алетта. — У тебя швы разойдутся.

— А у тебя…

— Ну? Что у меня?

Она смотрела на него, как на упрямого мальчишку, который не понимал слово «нет» — с раздражением и усталостью, граничащей перейти в смирение. Ламберт глядел на нее не с меньшим упрямством, которое уже не удивляло Алетту. Честно говоря, не застал ее врасплох и поцелуй, которым мужчина накрыл ее губы. Он притянул девушку ближе, и какими бы приятными и манящими не казались объятия, Алетта не могла позволить себе поддаться искушению.

— Я не могу, — прошептала она, когда Ламберт чуть отстранился. Обидно было отказываться от соблазна, и несмотря на колющие глаза слезы, девушка собиралась держаться до конца. — Ты же понимаешь, я не могу.

— Мне плевать, — с долей обиды огрызнулся мужчина, уткнувшись лбом в плечо Алетты. — Ты уже должна была понять, что мне плевать на твои проблемы.

— А мне не плевать на мои проблемы, — отстранилась от ведьмака девушка. — Я в дерьме по уши, вот-вот захлебнусь, если не разгребу все. Для меня бегство никогда не было решением проблем.

— Но ты бы сбежала, и если бы не я, то безвозвратно.

Неужели он настолько к ней привязался, что в отчаянии принялся давить на чувство вины? В былые времена, Алетта оскорбилась бы таким словам, но не сейчас.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Ламберт. Что я останусь в Каэр Морхене? Что я найду себе какой-нибудь домик, и ты будешь навещать меня? Нет, этого не будет, никогда. Не только потому, что я… в положении. Ты сам сказал, что у меня есть обязательства, есть люди, нуждающиеся в моей защите. А я нуждаюсь в том, чтобы взять себя в руки и стать той, кем всегда была.

— Жуткой стервой?

Алетта не смогла сдержать смех.

— Да, именно, — улыбалась она сквозь слезы.

— Но ты хоть понимаешь, что если Радовид узнает о твоей природе, о твоих способностях, то… он убьет и тебя, и ребенка, ему будет плевать. Филиппа уже могла ему обо всем рассказать, и возвращаться…

— Я знаю, Ламберт. Но Филиппа ему не рассказала. У нее попросту нет доказательств, а потеряв меня, она не рискнет сунуться к королю.

— Нет, все равно, это… это неправильно. Едва ты выйдешь за пределы Каэр Морхена, тебе будет грозить опасность. Дай мне хотя бы восстановить раны, я бы тогда проводил тебя.

— Это мило с твоей стороны, — улыбнулась девушка, проведя ладонью по колючей от щетины щеке ведьмака. — Но не стоит. Я уже подготовила план.

— И тебя не переубедить?

— Я же жуткая стерва, причем упрямая. Забыл, солнышко?

— Боже, не называй меня так, это странно.

Спорить Алетта не решилась, к Ламберту уменьшительно-ласкательное слово никак не подходило.

— Мне пора, Ламберт. Знаешь… если случайно будешь в Гелиболе, отыщи меня. Угощу тебя элем. Ты обязан его попробовать, он потрясающий.

— Ловлю тебя на слове.

Грустно улыбнувшись, мужчина поцеловал девушку в лоб и крепко сжал ее руку.

— Только прошу, не наделай глупостей.

— Не волнуйся. С глупостями я покончила.

«И перешла на безумства».

В предрассветный час Каэр Морхен выглядел невероятно красиво, в его полуразрушенных фасадах и башнях читалось что-то по-своему обворожительное. После минувшей бури и мороза особо стойко чувствовался еловый запах.

— Долго что-то ты собиралась.

— Зашла попрощаться.

Подперев спиной стену, Кейра одарила ее недоверчивым взглядом и сложила руки на груди. Не так чтобы Алетта впечатлилась ее бравой позой, но холодное отношение чародейки она почувствовала лучше ледяного ветра.

— Я тебе не девочка на побегушках, чтобы стоять тут и мерзнуть, пока ты… прощаешься.

Едкость слов не задела Алетту, а удивила, и воспламенила знакомое желание поехидничать, так что она не отказала себе в удовольствии спросить:

— Что я слышу? Неужели в ком-то говорит ревность?

На усмешку Кейра только нахмурилась и шумно выпустила воздух из носа. Уж не понятно, дело ли в приглянувшемся ей ведьмаке, или же неприязни к некромантской природе собеседницы. Но Алетту не интересовал ответ, ей хотелось поскорее вернуться в Гелибол, а лучше в Нильфгард или Оксенфурд — черт его знает, где носит Радовида, но встретиться с королем придется. И чем скорее, тем лучше.

Не произнеся ни слова, Кейра взмахнула рукой и темноту во дворе разогнали вихри света, закрутившиеся в непроглядную дыру портала. Поднявшиеся вихри растрепали волосы, которые девушка придержала рукой, чтобы рассмотреть дорогу. Затягивать момент она не собиралась, так что направилась вперед. Но как только тонкая гладь портала дрогнула и во тьме показалась фигура, Алетта остановилась. Пришлось максимально собраться с духом, чтобы сохранить лицо, но, признаться, за приступом страха на девушку нахлынула волна злости. От незваной гостьи она перевела тяжелый взгляд на Кейру:

— И почему я не удивлена?

— А ты думала, я тебе так просто помогу? — Нахмурилась чародейка. — После того, что ты сделала с одной из нас?

— И зная это, ты рискнула обвести меня вокруг пальца? Смело. — От раздражения у Алетты едва не вырвался рык. Она бросила колючий взгляд в гостью: — Ну здраствуй.

— Уж думала, не поприветствуешь, — расплылась в сладкой улыбке Филиппа Эйльхарт. — Пойдешь добровольно? Или наложить на тебя заклинание?

В попытке ослабить злость, Алетта передразнила ухмыляющуюся колдунью, но легче не стало. Она рассчитывала на небольшую фору в пару дней, что Филиппа обнаружит ее не сразу, а если повезет, то и вовсе потеряет интерес.

«Может, заорать?» А толку? Кейра придумает какую-нибудь историю, а Алетта рисковала и вовсе не дожить до дня, когда появится шанс поведать правду. Непростая ситуация, однако, возникла на горизонте, но она уже не так пугала девушку, как несколько дней назад. Стоя на грани жизни и смерти, она словно открыла новую истину — всегда есть выбор, всегда есть возможность выйти победителем, главное не упустить момент. Так она поступила с Авредием Кастеоном, когда он угрожал ей и ее семье, только радость от триумфа вскружила голову.

Больше она такой ошибки не допустит. Теперь на кону стояла не только ее жизнь.

Комментарий к Некромант

Эх, а конец-то близится…