Дьявол за правым плечом

Глава 5

Артем притащил ее в «Бульвар», где уже сидела компания: люди самого разного возраста – от шестнадцати до пятидесяти. Две школьницы-акселератки все-в-блестках, юноша с внешностью закоренелого ботаника – он был с тремя странными женщинами, которые выглядели как проститутки (у них юбки были из латекса!), но держались дамы так, словно спустились с Голливудских холмов – ни дать ни взять суперзвезды. В свите ботаника был и мужчина лет пятидесяти – крупный, видный, в шикарном кожаном пиджаке, в ботинках с ручной росписью. Кроме этих типов было еще несколько приятных молодых людей – Маша узнала известного оператора, джазовую певицу и кавээнщика.

Они пригласили их за свой столик – Артем согласился не очень охотно и сел на отшибе.

Он ей всех представил, но Маша тут же запуталась в именах – запомнила только, что мужчину лет пятидесяти звали Дато, а одну из школьниц – самую блестящую – Евой.

– Боря собирается снимать «Мцыри», – сообщил «ботаник».

Только Маша успела подумать, что этот Боря, видимо, идеалист, как одна женщина в латексной юбке заявила:

– У меня главная роль!

Маше так и не удалось вспомнить, кто там в «Мцыри» подходит на главную женскую роль и где она могла раньше видеть эту… гм… актрису, но Артем наклонился и прошептал ей на ухо:

– Они снимаются в порно.

– В чем?! – Маша подпрыгнула на диване.

– В порнофильмах. Это такие фильмы для достигших совершеннолетия, где все занимаются сексом, – пояснил он.

– То есть это настоящие порноактрисы? – Маша вцепилась ему в руку. – Которые трахаются с десятью партнерами в течение полутора часов? Ты это имеешь в виду?

– Ага, – кивнул тот.

– Ничего себе! А как они сюда попали?

– Шурик привел, – Артем кивнул на ботаника. – Шурик – сын N… – Артем назвал настолько известного и важного политика, что у Маши глаза на лоб полезли. – И он увлекается порнушкой. Зависает в Питере, на студиях, знает всех актрис по именам.

– А это нормально? – выдавила она из себя. – То есть все в курсе?

– Не все такие чудаки, как Шурик, – перебил ее Артем.

– Слушай, а это кто такой? – Маша скосила глаза на Дато.

– Преступный авторитет, – прошептал Артем.

– То есть? – ахнула Маша.

– Ну… Шикарный тип, – усмехнулся Артем и придвинулся так близко, что их руки соприкасались, ноги соприкасались, и все это было так интимно, что Маше уже плевать было и на Дато, и на порнозвезд, и на все остальное.

– Дато – выдающаяся личность, – повторился Артем. – Он пишет стихи, опубликовал три романа, сейчас ставит фильм по собственному сценарию, и еще картины рисует. Он в Грузии был одним из самых мощных авторитетов, но ни разу не сидел, а чем он теперь занимается, точно не скажу. Думаю, все тем же.

– А фильм – порнография? – догадалась Маша.

– Нет, про любовь, – Артем покачал головой. – И про гангстеров. Что-то между Гаем Ритчи и Георгием Данелия.

– Ого-го! – произнесла Маша и неожиданно развеселилась.

Круто! Гангстер, который пишет стихи, звезды порно, дети политиков – что за прелесть! Колоритные у Артема друзья, ничего не скажешь.

– Слушай, давай пересядем… – шепнул Артем.

Они извинились, попросили официанта найти им столик – к большому облегчению Маши их усадили далеко от веселой компании звезд порно и преступных авторитетов.

– Это твои друзья? – с осуждением спросила Маша.

– А ты как думаешь?

– Слушай, ты мой… ухажер, а не психотерапевт, – нахмурилась Маша. – Поэтому давай не будем играть в ассоциации, а начнем ясно и доступно отвечать на вопросы.

– Я с ними знаком, – кивнул Артем. – Все они довольно забавные, и если честно, мне интересно посмотреть на живую звезду порно и на гангстера, который пишет талантливые стихи.

– Талантливые? – удивилась Маша.

– Очень талантливые. Мне иногда кажется, что в наши дни только бандиты могут себе позволить такую роскошь – писать стихи. Деньги у них есть, время тоже… Так что, Маша, это – не мои друзья, но мне интересно с ними общаться.

– Понятно, – согласилась Маша. Если честно, ей тоже было интересно полюбоваться на настоящую звезду порноиндустрии.

– А может, покатаемся на мотоцикле? – оживился Артем, когда они расправились с десертом.

– А-а… – задумалась Маша. – Ну… Давай!

Машу никогда особенно не привлекали всякие там экстримы – гонки на машинах, на мотоциклах, прыжки с парашютом, но сейчас отчего-то захотелось новых ощущений. Они заехали к ней – Маша взяла кроссовки и куртку, потом в гараж – Артем выгнал на улицу шикарный красно-черно-желтый спортивный байк, нацепил на Машу шлем и погнал на Воробьевы горы. По проспекту они ехали медленно, но стоило свернуть к Смотровой, Артем поддал газу, и Машу отбросило назад. Она чудом удержалась, сильно сжала пальцы и почувствовала, что летит. Невозможно было представить, что они едут – мотоцикл, казалось, не касался земли, а деревья и тротуары неслись мимо на такой скорости, что сливались в какую-то серо-зеленую кашу. Стоило пошевелить головой, и тебя отбрасывало назад – поэтому Маша просто вцепилась в Артема, прижалась к нему – трудно поверить, но в этом не было ничего сексуального, просто инстинкт самосохранения. Но когда он затормозил, остановился, выкинул подножку, снял шлем и обернулся к ней, Маша поняла, что хочет еще.

– Ух ты! Класс! – воскликнула она. – А можно так же, но помедленнее, а то я второго сердечного приступа не переживу!

Артем ухмыльнулся и посмотрел на нее… словом, так, как мужчина смотрит на женщину. Маша собиралась еще что-то сказать, но передумала – и без слов все было ясно. Это была такая связь, которая либо возникает сразу – либо не возникает никогда: когда в глазах другого человека ты видишь отражение собственных мыслей. Артем протянул руку, Маша сделала шаг вперед, положила ладонь ему на щеку – его рука уже была у нее на талии, и он коснулся ее губ своими. Не поцеловал – просто коснулся.

– Да у меня от него ребенок! – Смотровую потряс истошный женский вопль.

– Это у меня от него ребенок, я его жена! – кричала другая.

Маша с Артемом обернулись и уставились на двух девушек: одна была низенькая, с короткими ножками, в дешевой розовой куртке и светло-голубых джинсах, вторая – среднего роста, стройная блондинка, в красных сапогах на шпильках. Обе девицы были пьяны.

– Я те сказала, чтоб ты больше к нему не подходила, у нас семья! – орала та, что в красных сапогах.

– Да он только меня любит! – разорялась вторая.

Артем усмехнулся.

– Та, которая в розовом, – Катастрофа, – сообщил он.

– В переносном смысле? – спросила Маша.

– Если бы! То она тут ходит с бритвой и говорит, чтобы Алексу передали, что она из-за него вены режет, то она из-за Юстаса с фуникулера бросается – кстати, реально выпала, только с маленькой высоты, то носится и заедает феназепам водкой… А теперь вот на Тайсона кидается.

– А эта кто, вторая? – Маша показала на блондинку.

– Ну, не знаю, какая-то девушка, – Артем пожал плечами.

– Слушай, да они настоящие ночные волки! – расхохоталась Маша. – Рок-н-ролл жив!

– Да ну… – поморщился Артем. – Тайсон на всю голову двинутый: звонит ему девушка, он срывается, едет спариваться, возвращается, еще какую-то бабу клеит, везет к себе домой, возвращается, едет в «Секстон», снимает там новую, опять к себе везет… Может за ночь с тремя разными женщинами.

– Фу-у… – поморщилась Маша. – Романтический флер развеялся. Это не рок-н-ролл, это какой-то… жлоб-рок.

– Каждый сходит с ума по-своему… – с несколько отстраненным видом сообщил Артем – так обычно делают мужчины, когда понимают, что унизились до сплетен.

– Слушай, что-то холодно… – поежилась Маша.

– Домой? – оживился Артем.

– Хочешь чаю? – предложила Маша, когда они остановились у подъезда.

– С удовольствием! – Артем снял перчатки и подул на замерзшие руки.

Когда они вошли в квартиру и в коридоре оказалось два шлема, мотоциклетная куртка и ботинки, у Маши в душе что-то екнуло. Перед глазами вдруг всплыла картина: в ее дивной холостяцкой квартире валяются все эти устройства для компьютерных игр, в белье попадаются мужские трусы, в коридоре – завал из покрышек и прочей байкерской дури… И эти мысли трудно было назвать приятными.

Пока Маша ставила чайник, думала: а может, все эти ее страдания и разочарования – всего лишь игра, или просто это общество давит и прямо-таки вынуждает переживать, если у тебя нет мужчины? Может, у нее все никак не складывается потому, что она и не хочет, чтобы сложилось? Или она просто тот самый анекдотичный старый холостяк, который вызывает «Скорую помощь», обнаружив женскую помаду у себя в ванной?

Ну, какие у нас главные страшилки?

1. Когда она, Маша, будет совсем старой, то некому будет вызвать неотложку, и потом, когда сердобольная соседка приведет милицию, все будут ее жалеть и, утирая слезу, шептаться, что она еще часа два была жива – и если бы кто-то был с ней рядом… ОПРОВЕРЖЕНИЕ: Если она всю жизнь посвятит карьере, а не семье, то у нее будут средства нанять сиделку. К тому же она может родить детей – с мужем или без, и они будут о ней заботиться.

2. После сорока пяти никто не захочет иметь с ней секс – кроме мужа. ОПРОВЕРЖЕНИЕ: Шерон Стоун.

3. Если она заболеет ангиной и у нее будет высокая температура, некому будет сгонять в аптеку и пожалеть ее, бедненькую-несчастную. ОПРОВЕРЖЕНИЕ: По сведениям от замужних подруг, мужчины ненавидят болеющих женщин. Да, они могут сходить в аптеку, но кормить вас с ложки кашкой они не то что не будут, они еще и начнут упрекать вас в том, что вы капризничаете, – независимо от того, какая у вас температура.

4. Трудности легче переживать вдвоем. ОПРОВЕРЖЕНИЕ: Все правильно, но лишь в том случае, если трудности у обоих. Если же проблемы у одного, то другой, у которого все хорошо, начинает этими трудностями тяготиться.

Так что еще непонятно, лучше – жить одной или иметь друга.

– Помочь? – спросил Артем и встал у нее за спиной – очень близко.

Маша отставила чашку. Повернулась к нему. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом как-то сразу оказались на матрасе – Маша не поняла как, только помнила, что они не прекращали целоваться. Сначала они освободились от верха – он, полуголый, лежал на ней, и ей казалось, что это уже и есть секс – даже, может, лучше секса, потому что кожа у него была такая бархатистая, такая горячая, а губы – удивительно крепкие, и руки – теплые и уверенные, и настойчивые… Он содрал с нее джинсы, потом снял свои – и на нем не было трусов, и это было просто восхитительно – чувствовать его без одежды, целиком, от макушки до кончиков пальцев. Но когда он целовал ее живот, Маша поняла, что не выдержит больше ни секунды прелюдий – отчего-то все мужчины считают, что женщин надо довести до бешенства, иначе у них не будет оргазма, или будет фиктивный – хотя мужчинам, наверное, в этом смысле довольно трудно – на глазок не определишь, можно только верить – или не верить…

Вот она, истина – отношения женщины к мужчине строятся на фактах, а мужчины к женщине – на доверии… И когда он вошел в нее, Маша решила, что она – нимфоманка, у нее даже было нечто вроде судороги (хочется надеяться, что он не заметил), потому что это было настолько прекрасно, настолько чувственно, что она улетела, и потом ей казалось, что тело у нее легкое, как сахарная вата – она даже чувствовала запах жженого сахара – так ей казалось, и пока он не вернулся со стаканом воды и не спросил, хочет ли она пить, Маша не возвращалась на землю.

Посмотрев на него мутным и немного косым взглядом – вот он, признак, мужчины – внимайте: женщины после настоящего оргазма начинают косить (Маша это проверила на многих подругах – еще с тех пор, когда чьи-то родители уезжали на дачу, и в трехкомнатных квартирах две комнаты были заняты парочками). А может, косят только ведьмы? – Маша взяла стакан, выпила половину и присела на матрас. Артем лег рядом, обнял ее, прижал к себе, и Маша поняла, почему девушки взахлеб расписывают постоянные отношения – из-за того, что можно вот так прижаться и почувствовать, как на душе становится тепло.

– Артем, ты останешься? – спросила она.

– Называй меня Темой, – сказал он. Те друзья, которые из «Бульвара», называли его Тим, но Машу это бесило. – Конечно, останусь.

Часов до пяти они так и не заснули – не только из-за секса: они трепались, даже с закрытыми глазами – когда уже не было сил разлеплять веки, и, кажется, так и отключились – на полуслове.

– Маш, Ма-аш… У тебя будильник орет! – Тема тормошил ее, а она никак не могла сообразить – что он к ней прицепился. – Тебе надо куда-то идти, или выключить его?

Маша с трудом поняла, что будильник звонит потому, что ей надо на работу, с нечеловеческим трудом оторвалась от кровати, но выяснилось, что сексуальная жизнь бодрит – после умывания Маша почувствовала себя на удивление свежей и бодрой. Она даже успела погладить юбку и съесть бутерброд, который намазал Артем.

На работе она весь день переписывалась с Ксюшей, в обеденный перерыв купила новые босоножки – черные, с черными же камушками, два топа, бусы, браслет и боди со стрингами – очень сексуальные (и очень дорогие), и только к вечеру поняла, что на ее совести – два проекта для «Би-би Анд Уай». Пораньше отпросившись с работы (пришлось устроить драматическое представление с резкой зубной болью), Маша поспешила домой, скинула со стола журналы, фантики, косметику и прочую ерунду, открыла папки и сразу же поняла, что нужно делать. Она весь вечер писала – даже Артема отложила на завтра, – искала в Интернете фотографии и чуть было не позвонила Тине в два часа ночи – сообщить, что готова к отчету.

Начальнику вешалок Маша сочинила вечеринку в стиле «Плейбоя» – куча девушек в мини-шортах и лифчиках, стриптиз, Трахтенберг, «Виа Гра» – чтобы и красиво, и весело, и немного скандально. В общем, чтобы весь городок-фабрикант из Подмосковья – стоял на ушах.

Русской косметике Маша предложила залихватскую идею с Жанной Фриске в качестве лица под лозунгом «Хочешь быть красивой? Оставайся собой!» – с акцентом на том, что у Фриске куча морщин, но она – секс-символ. Тут вопрос – захочет ли Фриске, но, с другой стороны, почему бы ей не захотеть?

Это была классная, увлекательная работа! Маша в первый раз за долгое время ощущала подъем, возбуждение и стремление показать себя во всей красе. Она переслала проект Тине – и тут же испугалась, что чего-то наверняка недоделала, что не могла она за ночь придумать то, что можно продать, что идея с «Плейбоем» – бред, а русская косметика, разумеется, пожелает отретушировать актрису лет сорока, которая будет талдычить о том, что с первого же дня употребления какого-нибудь там крема помолодела на десять лет.

Н-да… Машу охватил мандраж, и она заметалась по квартире: помыла посуду, вытерла пыль на полках, накрасила ногти, смазала ногти, снова накрасила, и только часа в четыре попробовала заснуть – но, как и следовало ожидать, ничего не получилось. Подушка – слишком твердая, матрас – весь в крошках, одеяло – скользкое, за окном – назойливый шум, в комнате душно… Кое-как успокоившись, Маша часа через полтора заснула, а в итоге проснулась в полдень под очередное (как выяснилось – пятое) сообщение от Оксаны, которая интересовалась, почему Маши до сих пор нет в офисе. С трудом преодолев соблазн наврать, что заболела – все равно бы никто не поверил, так как больные звонят вечером, когда у них поднимается температура, Маша усилием воли позвонила на работу и честно призналась, что проспала. Без кофе, без душа и даже не причесавшись, ворвалась в офис, моля бога, чтобы Лены не было на работе. Но Лена была, и даже интересовалась, где пропадают сотрудники. Все это окончательно испортило Маше настроение. Мало того, Лена вызвала Машу на ковер.

– Что случилось? – спросила начальница.

– Лена, извините, я проспала, – произнесла Маша так, чтобы чувствовались ее искренние сожаления по этому поводу.

– Вы считаете это уважительной причиной? – холодно поинтересовалась начальница.

– Конечно, нет, но просто я не вижу смысла врать, – отрезала Маша.

– Знаете, мне не нравится, когда сотрудники проявляют такое откровенное безразличие к своим обязанностям, – процедила Лена.

О боже… Это что – раздача слонов?

– Лена, послушайте, мне очень неудобно за то, что я опоздала, но ничего не могу с этим поделать – я честно сказала, что проспала, могу загладить вину – взять работу на дом, оштрафуйте меня, в конце концов, но это же случилось всего один раз…

– Нет, дорогая моя, не первый! – оживилась Лена.

– То есть… – опешила Маша.

– В прошлом месяце вы пришли позже на четверть часа, а два месяца назад опоздали на десять минут, – не скрывая злорадства, сообщила Лена.

– И что? – тупо спросила Маша.

– То, что… – начала было Лена, но Маша не удержалась и перебила ее:

– Лен, в чем дело? Я плохо работаю?

– Мы с вами беседовали на прошлой неделе…

– Лена, но я ведь нормально работаю! – воскликнула Маша. – Клиенты довольны, я все успеваю!.. В чем суть? Я вам не нравлюсь?

Лена поджала губы.

– У вас вычтут из зарплаты из расчета один доллар за минуту опоздания, – отчеканила Лена и уткнулась в бумаги.

«Вот стерва!» – бесилась Маша, которая не знала, что делать – то ли крушить все на своем пути, то ли закрыться в туалете и разреветься. Ей хотелось уволиться прямо сейчас – вернуться к Лене и сказать, что ее пригласили в «Би-би Анд Уай», где Машу почему-то считают талантливым профессионалом, а не бездарной ослицей – она же козел отпущения.

Чего она к ней привязалась? А?

Ну, хорошо, вот уволится Маша прямо сейчас… Допустим, не умрет с голоду, придется мыть голову шампунем «Земляничка» или хозяйственным мылом «Дуру», но что, она вот так возьмет и сдастся? А Лена так просто от нее избавится?

– Слушай, она элементарно к тебе цепляется, – утешала Ксюша за внеплановой чашкой кофе.

Маше уже было наплевать – вычтут у нее лишних тридцать долларов за исчезновение на полчаса – лишь бы не торчать сейчас за столом в окружении заинтересованных коллег.

– Она не просто ко мне цепляется! – воскликнула Маша, очень сожалевшая, что в кофе нет коньяка. – Она меня достала! Почему? Ты мне можешь объяснить?

– Потому что ты можешь спросить: «Я вам не нравлюсь?» – Ксюша всплеснула руками.

– То есть?!

– Знаешь, есть толстые белые русские женщины, которые сходят с ума от смуглых турецких мужчин. И есть русские, которые ненавидят… ну, допустим, армян. Почему? На оба вопроса ответ: потому что они другие. Ты идешь на открытый конфликт, ты – прямой человек, а Лена хочет, чтобы ты плясала под ее дудку. Она хочет, чтобы ты врала, придумывала нелепые оправдания, она хочет видеть тебя смущенной, запуганной, виноватой.

Маша задумалась.

– А зачем ей это надо? – спросила она наконец.

– Ну, может, ее мать за четверки ремнем порола… – усмехнулась Ксюша. – Понятия не имею.

– По-моему, это все чушь… – насупилась Маша.

– С твоей точки зрения – чушь, с точки зрения Лены, то, как ты себя ведешь, – чушь.

– Ксюш, мне вот сейчас очень необходимо, что ты сказала: Лена так себя ведет, потому что она – сука, а ты, Маша, цветочек, не обращай на нее внимания, ей воздастся за твои слезы, и вообще у нее усики! – воскликнула Маша.

– Лена так себя ведет, потому что она – сука, а ты, Маша, цветочек, не обращай на нее внимания, ей воздастся за твои слезы, и вообще у нее усики – но она их выщипывает в лучшем салоне красоты за бешеные деньги, – улыбнулась Ксюша.

– Ты настоящий друг! – Маша хлопнула Ксюшу по плечу, они в темпе выкурили еще по сигарете и вернулись на работу.

За день Маша побила все рекорды по обращению к почтовому ящику – три раза в минуту, но от Тины не было ни ответа ни привета. Тишина. Правда, Маша получила два приглашения на собеседование: первое от никому не известного кабельного канала на зарплату от 10 000 рублей, второе – от издательства, которое славилось тем, что принимало сотрудников на испытательный срок, по истечении которого благополучно с ними расставалось.

В унылом настроении Маша поехала домой, зашла по дороге в булочную, где продавалось страшно дорогое домашнее печенье, накупила много-много вкусностей – потратив при этом невозможно много денег, не удержалась и завернула в магазин, откуда ушла с бутылкой рома.