Единственное решение

8

— Наконец-то одни! — с облегчением выдохнул Дастин. — Знаешь, я почти до последнего момента сомневался, что у нас получится удрать из Бирмингема.

Грейс поставила свою дорожную сумку и огляделась. Дастин позаимствовал этот небольшой домик в живописном месте у подножия Пеннинских гор у своего приятеля. Здесь не было телефона, что в данном случае являлось для них преимуществом.

— Я тебя понимаю, — сказала Грейс. — И никто не знает, что мы здесь.

Дастин выложил на обеденный стол пакеты с провизией.

— Тебе легко было освободить пятницу?

Грейс колебалась. Она не сказала Дастину о звонке Рони, потому что ей трудно было об этом говорить.

— Да. А тебе?

— То же самое. — Дастин убрал в старенький холодильник продукты. — Итак, с чего бы ты хотела начать наше пребывание здесь?

Грейс невольно взглянула на дверь, ведущую в спальню. Она уже побывала там и обнаружила единственную роскошную вещь во всем доме — широкую кровать, покрытую мягким пледом и кучей разноцветных подушек.

— Пора, да? — сказал Дастин, когда их глаза встретились.

— Да, — мягко ответила Грейс, — давно пора.

Но он должен был выяснить еще один вопрос.

— Грейс, ты действительно этого хочешь? У нас с тобой было столько недоразумений, и я подумал, что ты, возможно, сожалеешь о том, что…

— Шшш. — Она закрыла ему рот ладонью. — Все это мы уже обсуждали. Правильно я тебе тогда сказала: вы, адвокаты, больше говорите, чем делаете. — Она обхватила его руками за шею. — Давай забудем обо всех этих «если» и «может быть» и займемся тем, ради чего приехали сюда.

Сквозь опущенные занавески в спальню проникали тонкие солнечные лучи, высвечивая то женскую руку, то крепкое мужское плечо.

Вначале их движения были медленными и робкими. Дастин помог Грейс раздеться, он делал это не спеша, наслаждаясь каждым кусочком ее тела. Затем они поменялись ролями, и уже Грейс снимала с него одежду, нежно касаясь его тела.

Когда они уже лежали в постели и их тела были сплетены в жаркий клубок, Дастин не мог вспомнить, почему боялся, что не сможет удовлетворить Грейс. У него еще не было женщины, которая отдавалась бы ему телом и душой с такой откровенной чувственностью. Ему казалось, что не осталось ни одного места, которое она не поцеловала бы. Ее щедрые ласки доводили его до изнеможения, заставляя забыть обо всем, кроме нежных прикосновений и сладкого вкуса ее губ. Он тоже не уступал ей в пылкости чувств, непрерывно целуя ее и проникая языком в интимные уголки ее тела. Ему было важно, чтобы Грейс почувствовала, как сильно он хочет ее.

Здесь им никто не мешал, и они любили друг друга нежно и страстно, испытывая взаимную радость и восторг. И когда Дастин наконец вошел в нее, он испытал ощущение такого комфорта, словно вернулся домой.

Нет, это было более сильное чувство; Дастин боялся сделать малейшее движение, которое могло разрушить это невероятное ощущение полнейшего счастья. В объятиях Грейс он чувствовал себя по-настоящему любимым и желанным.

Он начал двигаться в ней, когда уже не мог сдерживать бушующий внутри него огонь. Он внимательно следил за лицом Грейс, и, когда она сдавленно выкрикнула его имя и начала конвульсивно содрогаться, Дастин позволил себе разрядиться.

— Тебе понравилось? — поддразнивая его, спросила Грейс сонным голосом.

Дастин только что восстановил дыхание после очередного головокружительного взрыва страсти. Если они будут продолжать в том же темпе, к воскресному вечеру он превратится в труп. В восторженный труп.

— Ты разве не почувствовала? — Он провел пальцами по руке Грейс. — Если бы это было хотя бы на йоту лучше, я бы умер и вознесся на небеса. А как ты?

Грейс поняла, что Дастин задал этот вопрос не из праздного любопытства, но тем не менее ответила с юмором:

— А я умерла и попала в рай. Разве ты не заметил, что у меня выросли крылья?

— Крылья? — Дастин с удовольствием провел ладонью по ее лопаткам. — Не вижу никаких крыльев.

— Они оторвались, когда ты тащил меня обратно на землю.

— Я тащил тебя? А мне показалось, что это ты хваталась за меня.

— Поймали с поличным, — притворно раскаялась Грейс. — Придется снова отдать себя на милость суда.

Дастин сделал суровое лицо и крепко прижал ее к себе.

— Мисс Мортон, поскольку это ваше второе преступление, мне придется обойтись с вами более строго. Я приговариваю вас…

Внезапно Грейс перевернулась и легла на него.

— К чему?

— Гм! Леди, что вы себе позволяете?

Трудно сохранять вид строгого судьи, когда на тебе лежит обнаженная нимфа!

— Отдаю себя на вашу милость, — пропищала Грейс.

— То, на чем вы лежите, мисс, называется иначе.

— О, надеюсь, это тоже сойдет, а?

— Да, — выдохнул Дастин, чувствуя, что опять возбуждается, — еще как сойдет!

Но они не могли оставаться в постели все время. Вдоволь насытившись друг другом, они решили прогуляться. День был чудесным, в лесу чирикали птицы, холмы радовали разноцветьем полевых цветов.

— Это напоминает мне бабушкин дом, — сказала Грейс. — Каждую весну ее участок покрывался пестрым ковром из лютиков, ромашек, незабудок.

— У меня такое впечатление, что ты выросла не в Бирмингеме, — с любопытством взглянув на нее, сказал Дастин.

Грейс разглядывала витрину антикварного магазина.

— Я росла в основном в частных школах. Родители были заняты своей карьерой, поэтому так было удобнее.

Он почувствовал, что Грейс что-то недоговаривает, и осторожно спросил:

— Удобный для кого? Для них или для тебя?

— Моя мать археолог и почти безвылазно торчит на раскопках в разных уголках мира. А отец пианист, постоянно ездит с концертами по всему миру.

Дастин обдумал эту информацию.

— Похоже, они редко бывали дома, — заметил он.

— Да. Но и я там почти не жила.

Она смахнула волосы с лица и встретилась с ним взглядом.

— А каникулы? Они когда-нибудь брали тебя с собой?

— О нет. Что делать ребенку, к примеру, в Америке или на раскопках? Я оставалась с бабушкой Кетти.

Дастин мог придумать массу интересных занятий для ребенка на раскопках и уже тем более в Америке. А он-то всегда считал, что был обделен в детстве, но его мать, вынужденная зарабатывать на жизнь тяжелым трудом, все-таки держала его при себе. И, хотя она была далека от идеала матери, Дастин всегда чувствовал, что нужен ей. Поэтому он очень горевал, когда она умерла.

Они зашли в кондитерскую. Дастин взял по пирожному и по чашке кофе, и они сели за свободный столик.

— Эта та бабушка Кетти, которая оставила тебе какое-то наследство? — спросил он, внезапно вспомнив их разговор в машине в прошлое воскресенье.

— Угу. — Грейс попробовала пирожное. — Очень вкусно. Она оставила мне дом в живописном местечке недалеко от Бристоля. Именно там я проводила все свои школьные каникулы, пока бабушка не умерла. Это было лучшее время в моей жизни. Мне, наверное, придется продать этот дом, если я получу работу на национальном канале. Я ведь должна буду переехать в Лондон.

Ее небрежно брошенные слова нанесли Дастину удар в самое сердце. Он знал, конечно, что это может случиться, что рано или поздно Грейс уедет из Бирмингема. Она слишком умна и талантлива, чтобы не добиться высокого положения в своей профессии. Почему же теперь, когда Грейс близка к успеху, он расстроился?

Дастин сделал глоток кофе, чтобы смочить внезапно пересохшее горло.

— Ты думаешь, что они позвонят тебе? Я имею в виду национальную телекомпанию.

— Возможно. — Грейс как-то странно посмотрела на него. — Мы никак не можем договориться о встрече. А может, они возьмут кого-то другого, даже не поставив меня в известность.

Тогда она останется! Дастин постарался скрыть свою радость.

— О, мне очень жаль, — сказал он.

Они вернулись в коттедж и занимались любовью до утра.

В воскресенье Дастин и Грейс отправились в один из местных ресторанов. Они держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Дастин подумал, что их, возможно, принимают за молодоженов, и его удивило, что эта мысль ему приятна.

За десертом он вспомнил о том, что они ни разу не заговорили о своей работе, будто с молчаливого согласия наложив табу на такие слова, как «карьера» и «работа», на время пребывания в этом уютном местечке.

Но Грейс, опуская ложку в пудинг, вдруг спросила:

— Тебе удалось поговорить со своим боссом на прошлой неделе?

— Да. Я теперь лучше понимаю их мотивы.

Старший из компаньонов фирмы отнесся с пониманием к его озабоченности, но при этом изложил жесткие факты. Фирма существует за счет гонораров клиентов, и если те попадают в тюрьму, не оплачивают услуги адвокатов. Кроме того, проигранный процесс наносит вред репутации фирмы. И, наконец, каждый представший перед судом, виновен он или нет, имеет право на защиту.

Дастин понимал все это, только он считал, что дело Джоанны Хардинг не совсем укладывалось в эти рамки. Его фирма подставляла под удар честного полицейского с безупречной репутацией, имевшего двоих детей. Они могли разрушить его карьеру и семью.

— Но у тебя все-таки остались сомнения, — сказала Грейс, видя его расстроенное лицо.

— Да, я не согласен с их стратегией. Знаешь, интересная вещь: работаешь всю жизнь, чтобы достичь определенной цели, и, когда добиваешься ее, вдруг оказывается, что это не то, чего ты ожидал. Когда я был мальчишкой и видел в кино преуспевающих адвокатов, я думал: вот это жизнь. Но я никогда не осознавал, что если ты зарабатываешь деньги, защищая людей от уголовного преследования, то в результате значительную часть своего времени проводишь с уголовниками.

— Ты хочешь сказать, что не все твои подзащитные ангелы?

— Конечно. Но некоторые достаточно богаты, чтобы откупиться.

— Как же ты можешь защищать их, если знаешь, что они виновны?

— Потому что нас учили: каждый, даже виновный, имеет право на защиту. Кроме того, я не знаю, что они виновны. Нам внушали: виновность или невиновность подсудимого определяет только суд.

Грейс покачала головой и перешла к другой теме.

— Завтра уже понедельник, и мы должны вернуться домой. Я не хочу.

— Я тоже не хочу уезжать отсюда. Но, если мы останемся, я не стану компаньоном в своей фирме, а ты упустишь свой шанс перейти на национальный канал. Ведь ты всегда этого хотела, не так ли?

Грейс не ответила на его вопрос и встала из-за стола.

— Нам пора.

Она словно поставила точку на их пребывании здесь. Дастин знал, что Грейс права. Им пора покинуть это сказочное место и вернуться к работе.

Их отношения приобрели устойчивый характер, они чувствовали себя свободно в постели и вне ее, у них была настоящая «связь». От этого слова, правда, у Дастина побежали мурашки по спине.

Да, в этот уик-энд ему удалось совершить все, что он запланировал. Почему же тогда ему не хочется уезжать отсюда и возвращаться к тому, что он действительно ценит и любит?