Единственный мой

Глава 3

Софии пришлось довольно долго ждать возможности продемонстрировать Максу свое полное безразличие. Они должны были встретиться на балу в доме леди Харгривз. У Софии был серьезный повод для того, чтобы как следует принарядиться и прихорошиться. По ее замыслу, она должна была выглядеть обворожительной и неприступной.

Она надела восхитительное бальное платье василькового цвета с наложенной сверху тончайшей белой сеточкой. Ее светлые волосы были завиты в тугие локоны, а на ногах были роскошные белые туфельки, расшитые бисером. Они поблескивали при каждом шаге. По выражению лица лакея, распахнувшего перед ней входную дверь, когда она выходила из дома, София поняла, что выглядит потрясающе.

К дому, в котором должен был состояться бал, она прибыла ровно в десять. Вся улица была запружена экипажами. Они стояли у тротуара длинной вереницей. Окна в доме ярко светились. Леди Харгривз давала один-единственный бал в году и всегда устраивала его в самый разгар светского сезона. С ее стороны это было довольно скромной попыткой отблагодарить друзей и знакомых за многочисленные приглашения, которые она получала на протяжении года.

Будучи прижимистым человеком, эта пожилая дама не любила пускать деньги на ветер. Ее не прельщали роскошь, блеск и комфорт. Поэтому закуски и развлечения в ее доме были весьма скромными.

Тем не менее на ее балы всегда стекалось много народу. Одни приезжали, чтобы подивиться скаредности хозяйки дома, другие — чтобы посмотреть, кто из многочисленных внуков леди Харгривз сейчас у нее в фаворе. Поскольку леди Харгривз имела неистребимую привычку обижаться по пустякам, любимчики у нее менялись чуть ли не ежемесячно. В обществе поговаривали, что наследником ее состояния станет тот, кто займет место фаворита накануне ее смерти и сумеет продержаться до самого конца.

Войдя в бальный зал, София поняла, что леди Харгривз наняла небольшую группу второсортных музыкантов вместо полноценного оркестра. Танцевать под такую музыку было почти невозможно. Вместо музыки раздавалось жалкое пиликанье, которое заглушали голоса многочисленных гостей. Комната была натоплена, однако в ней сохранился неистребимый запах плесени, свидетельствовавший о том, что зал использовался в доме лишь раз в году. Испытывавшие легкий дискомфорт гости стояли кучками, оживленно сплетничая и пытаясь тем самым прогнать скуку.

София с улыбкой раскланялась со знакомыми. Попавшийся на пути лорд Роксбери подмигнул ей, и на щеках Софии выступил легкий румянец. У этого джентльмена была нехорошая репутация. После бегства Макса лорд Роксбери несколько раз пытался флиртовать с ней, но тогда София ожесточилась против всех мужчин и закрыла свое сердце на замок. Тем не менее она не могла не отметить, что лорд Роксбери был привлекательным человеком, и сегодня одарила его благосклонным взглядом.

Пробираясь сквозь толпу в дальний конец зала, София заметила брата, стоявшего у стены, неподалеку от ведущих на террасу дверей. Он с некоторой брезгливостью рассматривал содержимое тарелки, которую держал в руке.

Когда она подошла к нему, Джон показал ей тарелку:

— Я никогда еще не ел столь черствого пирога.

— Он высох от старости.

Джон попробовал отковырнуть вилкой кусочек.

— Твердый, как камень. Боюсь, что если этот пирог упадет мне на ногу, будет синяк.

София с укоризной покачала головой:

— Судя по всему, леди Харгривз истратила на организацию вечера не больше двадцати фунтов. Ее всюду приглашают из уважения к ее большому состоянию, а она скупится угостить своих гостей даже самой простой закуской — свежими пирогами!

— Музыка ужасна, в зале душно, угощение отвратительное… — проворчал Джон и, достав из внутреннего кармана сюртука плоскую фляжку, полил пирог ее содержимым. Удовлетворенно хмыкнув, он сделал большой глоток из заветной фляжки и снова ее спрятал. — Ну вот, теперь можно есть. Ммм! Как вкусно! Мой любимый пирог с ромом!

— Как ты можешь это есть?

— Легко, — весело сказал Джон, расправляясь с пирогом. Закончив трапезу, он поставил пустую тарелку на ближайший столик и с надеждой огляделся вокруг. — Ты виделась с Максом? Я думал, что он уже приехал.

София тоже так думала. Тщательно скрывая от брата свое разочарование, она с небрежным видом пожала плечами:

— Нет, мы еще не виделись.

— Правда? А я решил… — не закончив фразу, Джон замолчал.

— Что ты решил?

— Да так, ничего. — Сунув руки в карманы, он прислонился к стене. — Знаешь, что я услышал в холле, когда приехал? Леди Нили объявила во всеуслышание, что хорошо подумала и поняла, кто украл ее браслет.

София замерла. У нее были дурные предчувствия. Что-то в тоне брата подсказывало ей, что она скоро узнает неприятные новости.

— Она назвала имя предполагаемого вора?

— Я не слышал конец разговора, но мне кажется, леди Нили имела в виду Макса. Во всяком случае, я видел, как она кивала в его сторону.

София вскипела от ярости:

— Если леди Нили думает, что она может безнаказанно распространять слухи, порочащие честного человека, то она сильно ошибается! Макс был всего-навсего одним из гостей, и…

— Полегче, дорогая, полегче! — осадил ее брат. — Не кипятись! Я ведь не слышал, что она произнесла именно его имя.

— Леди Нили не права, если действительно обвиняет Макса в воровстве.

— Конечно, не права.

— Макс никогда не возьмет чужого.

— Я тоже не могу представить его в роли вора.

— Ее нужно застрелить за распространение ложных слухов!

— Я помогу тебе зарядить пистолет. — Джон усмехнулся. — В последнее время ты стала чересчур вспыльчивой. Ты нервничаешь из-за запропастившейся куда-то комнатной собачки по кличке Риддлтон?

— Томас — не моя комнатная собачка, — заявила София, раздраженно передернув плечами. — Он замечательный человек и к тому же мой друг.

— Бедный Риддлтон! Если женщина говорит о мужчине «замечательный человек», значит, его ухаживания не принимают всерьез.

— Об ухаживании не может быть и речи! К тому же что ты об этом вообще знаешь? Ты всю жизнь обхаживаешь пухлых дам, если сначала удостоверишься в том, что в их доме служат хорошие повара. Ты никогда не стремился завести серьезные отношения.

— Я член клуба «Уайтс», — с надменным видом заявил Джон. — Я знаю, как страдают мужчины из-за любви. Слышу об этом каждый день.

— Ты слышишь излияния пьяных недотеп, которые выдают свои тайные мечты за действительность…

— В клубе «Уайтс» нет никаких пьяных недотеп, там только пьяные пэры и лорды. От недотеп их ограждает строгая пропускная система на входе.

— Ну, эта система, видно, не такая уж строгая, раз тебя пускают в этот клуб.

— Послушай, сестричка… — начал было Джон, но вдруг умолк, увидев позади Софии Макса.

— Добрый вечер, София, — раздался за ее спиной бархатистый голос Макса.

Ее обдало жаром с головы до ног. «Держи себя в руках! — приказала она себе и стала заниматься самовнушением: — Этот человек тебе безразличен. Веди себя так, словно ты совершенно равнодушна к нему. Он не вызывает у тебя никаких чувств. Мило улыбнись ему и учтиво поздоровайся!»

Изобразив на лице светскую улыбку, София повернулась и увидела Макса. Он был одет по последней моде, черный сюртук идеально сидел на его ладной фигуре. Волосы были аккуратно подстрижены. Однако несмотря на щегольскую одежду, от него исходило чувство опасности. Цивилизованный вид не мог замаскировать его дикой первобытной мужской притягательности.

— Макс? Рада тебя видеть! — произнесла София, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.

Он поклонился и обратился к Джону:

— Как поживаете, Станик?

— Прекрасно. Только что отведал пирога с ромом и теперь беседую с сестрой. Как вы чувствуете себя на этом милом балу?

— Превосходно! Но я чувствовал бы себя еще лучше, если б меня угостили пирогом с ромом и дали побеседовать с глазу на глаз с вашей сестрой.

— К сожалению, вам не удастся отведать пирога с ромом. Я съел последний кусок. Пирог был бесподобен!.. А если вы желаете поговорить с Софией, то я не намерен вам мешать. Я пока схожу в комнату, где играют в карты, и посмотрю, что там происходит.

София была изумлена поведением Джона. Схватив его за руку, она сказала, натянуто улыбаясь:

— О, я обожаю играть в карты, особенно в пикет! Пойдем посмотрим, может, за столом есть свободные места!

Джон мягко отвел ее руку в сторону.

— Ты же терпеть не можешь пикет.

— Нет, я люблю пикет!

— Но я слышал, как ты говорила на вечеринке у Ремингтонов, что в пикет играют одни болваны, поскольку они слишком глупы, чтобы играть в другие карточные игры. Так что не обманывай меня.

София готова была убить брата. Ее планы рушились. Надежды сохранить самообладание таяли на глазах. Джон успел вывести ее из себя. Что-то будет дальше?

Пока она думала, как ей поступить, Макс протянул руку и спросил:

— Потанцуем?

От его прикосновения по телу побежали мурашки, но, к счастью для Софии, оркестр играл так тихо, что она сказала:

— Как же мы будем танцевать? Я совсем не слышу музыки.

— Тогда давай выйдем на террасу и подышим свежим воздухом, — предложил Макс.

О Боже! На террасу! Она смертельно боялась оставаться наедине с мужем. София повернулась к брату, однако его уже и след простыл. Что ж, как только она встретит Джона, непременно скажет ему пару ласковых слов.

Макс тем временем взял Софию под руку:

— Пошли?

Она не тронулась с места:

— У меня нет никакого желания выходить на террасу.

— Даже если я дам обещание поговорить об аннулировании брака? — с усмешкой спросил Макс.

Об аннулировании брака! Это была цель, к которой она стремилась. Может, ей удастся сегодня добиться своего. Ради этого стоило рискнуть.

— Думаю…

— Превосходно, я вижу, ты согласна. — Он распахнул перед ней стеклянную двустворчатую дверь и вывел на террасу.

Здесь почти не было слышно царившего в зале шума. Их окутала ночная прохлада. К облегчению Софии, Макс выпустил ее руку и отошел в сторону.

Свежий воздух сада подействовал на нее благотворно. Постепенно к Софии вернулось самообладание сердце в груди стало биться ровно и размеренно. Она подошла к ступеням широкой лестницы, ведущей вниз и взглянула на освещенную разноцветными огоньками дорожку сада.

— Здесь так красиво!

Остановившись рядом, Макс привалился плечом к колонне.

— Ты права, здесь великолепно, — пробормотал он.

Однако муж смотрел вовсе не на сад, а на нее.

Картина, открывшаяся им, была мирной, почти идиллической. В тишине ночи Софии хотелось говорить шепотом, однако наслаждаться покоем мешало присутствие мужа. Он тревожил ее, будоражил сознание, волновал.

София искоса взглянула на Макса. Странно, но, даже находясь рядом с ним, она не переставала тосковать по нему, томиться от одиночества. Она не могла забыть тех восхитительных месяцев, которые они провели вместе после свадьбы.

Макс поймал на себе ее взгляд, и по его лицу пробежала тень.

— О чем ты думаешь? — спросил он. София вздохнула.

— Я думаю о том, что бы было с нами, если бы Ричард тогда не подтасовал карты?

Ее тихая реплика повисла в воздухе. Макс сверху вниз взглянул на Софию. Блики лунного света падали на его лицо, в глазах читалось сожаление.

— Боюсь, что если бы Ричард не предал нас, мы разошлись бы по какой-нибудь другой причине. Мы были слишком молоды, слишком глупы тогда.

София потупила взор, и Макс не смог понять выражение ее глаз.

— Значит, ты считаешь, что наш брак был ошибкой?

— Мы совершили ошибку, поженившись слишком рано, — поправил ее Макс. — Мы плохо знали друг друга. Именно поэтому нам не удалось справиться с проблемами, когда они у нас возникли.

— Если бы мы любили друг друга, у нас все было бы хорошо. Но нас связывала только страсть. — В голосе Софии звучала горечь, и от этого сердце Макса болезненно сжалось. — Именно это ты сказал мне, когда упаковывал свои вещи. Я это никогда не забуду.

— А я надеялся, что ты вычеркнешь из памяти эти слова. Все, что я говорил в ту ночь, не соответствовало действительности, и ты это знаешь! Я сильно страдал от того, что женщина, которую я обожал, в душе считала меня шулером, мошенником! Во всяком случае, ты допустила такую мысль, и это было нестерпимо для меня.

София покачала головой.

— Ты несправедлив ко мне. Я не считала тебя мошенником. Просто мы с Джоном фактически вырастили Ричарда. А ты… ты не стал опровергать выдвинутые против тебя обвинения. Все это выглядело так, как будто… — Она закусила губу, и ее ресницы задрожали. — Макс, я жалею о том, что не поддержала тебя тогда. Если бы время можно было повернуть вспять, я поступила бы иначе.

— В самом деле? А я сделал бы то же самое. Я не стал бы опровергать измышления всяких болванов и идиотов.

— Значит, ты все равно покинул бы меня?

— Я не мог обречь тебя на лишения и трудности которыми изобилует жизнь в изгнании. Это бремя я должен был вынести только на своих плечах.

— Я не согласна. Я ведь просила, чтобы ты взял меня с собой. Даже умоляла…

— Подумай сама, разве мог я увезти с собой в изгнание хрупкую женщину? Кто бы я после этого был? Я не мог лишить тебя дома, семьи, общения с друзьями. Кроме того… ты сама сделала свой выбор.

София вспыхнула:

— Я сожалею об этом. Но признайся, ты не оставил бы меня, если бы любил.

— Ты не права, я любил тебя. Жаль, что ты, в свою очередь, не испытывала ко мне тех же чувств.

В призрачном свете луны Макс увидел, как София побледнела, а затем отвернулась:

— Ты ошибаешься, я любила тебя.

Это признание и слово «любила» в прошедшем времени резанули Макса по сердцу. София все еще была дорога ему, он до сих пор хотел ее. Все эти годы Макс убеждал себя в том, что она — не для него, что он может спокойно жить без нее, что ему хорошо в одиночестве. Однако все это было ложью. Стоя здесь рядом с женой на залитой лунным светом террасе, Макс явственно осознал, что София нужна ему и он любит ее больше жизни. Но может, он опоздал? Может, любовь, о которой говорила София, уже в далеком прошлом?

Ах, если бы он знал ответы на эти вопросы!

Макс тяжело вздохнул:

— Я предполагал, что, в конце концов, ты попросишь у меня разрешения аннулировать брак.

— Мне это было не нужно до недавнего времени.

— И что же заставило тебя задуматься об этом? София пожала плечами:

— Не знаю. Мне показалось, что жизнь проходит мимо…

— А кем тебе приходится этот Риддлтон?

— Он мой друг, и не больше.

— На мой взгляд, он недостоин тебя.

София глубоко вздохнула, и ее грудь, обтянутая тонким шелком, высоко поднялась.

— Пожалуйста, не унижай Томаса. Он очень добр ко мне.

Макс промолчал. Ему стоило больших усилий держать себя в руках. София находилась так близко от него, — он мог дотронуться до нее рукой, но не смел этого сделать.

Она нетерпеливо повела плечом:

— Довольно болтать! Мы вышли сюда, чтобы обсудить вопрос об аннулировании брака. И поговорить о дневнике твоего дядюшки.

— Ты собираешься выставить его на аукцион? — спросил Макс. — Что ж, выставляй. Мне это безразлично. Делай с ним что хочешь.

— Как это безразлично? — вскипела София, — Тебе это не должно быть безразлично!

— Ты же знаешь, меня нисколько не заботило мнение окружающих обо мне, даже когда все считали меня мошенником. Почему ты думаешь, что меня будет волновать чье-то мнение о моем покойном дяде?

— В таком случае… в таком случае зачем ты сюда пришел?

— Чтобы убедиться в том, что между нами все кончено.

— И каким образом ты собираешься убедиться в этом?

Макс шагнул к ней.

— Поцелуй меня, София. Докажи, что я тебе безразличен.

Она сделала над собой неимоверное усилие, собрала всю волю в кулак, чтобы удержаться и не броситься к нему в объятия. Когда-то она мечтала об этой минуте — о том, что Макс вернется и объяснится ей в любви. Впрочем, он не любил ее. Во всяком случае, муж не произнес этого слова.

— Нет, — наконец выдохнула она. — Ты не можешь ворваться в мою жизнь и требовать то, что когда-то сам отверг. Я хочу вернуть себе свободу и ни перед чем не остановлюсь на пути к своей цели.

Макс крепко обнял Софию и взглянул на нее с ядовитой улыбкой:

— Ты боишься поцеловать меня? Боишься, что это может привести к нежелательным последствиям?

Это был открытый вызов. Сердце ее учащенно забилось.

— Мы целовались недавно. Неужели этого недостаточно?

Макс наклонился к Софии, и его губы теперь едва не касались ее губ.

— Откуда мне знать, достаточно этого или нет? Неужели ты думаешь…

— Ой! — раздался вдруг у него за спиной мягкий женский голос.

Макс немедленно выпустил жену из объятий и обернулся. В полутьме неподалеку от них стояла еще одна парочка — леди Матильда Говард и мистер Питер Томпсон.

На террасе воцарилось неловкое молчание, которое все же через минуту отважно нарушил мистер Томпсон.

— Добрый вечер, — бодро произнес он.

Макс глубоко вздохнул.

— Отличная… э… погода, — пробормотал он.

София едва сдержала смех. Подобные замечания были несвойственны мужу. Он терпеть не мог светских бесед «ни о чем».

— Действительно, погода сегодня отменная, — учтивым тоном сказал мистер Томпсон.

— О да! — поспешно согласилась с ним леди Матильда.

«Бедняги, — с сочувствием подумала София. — Они ищут уединения и не могут найти». Ее не удивило то, что парочка вышла на террасу. В переполненном душном зале им было трудно разговаривать. К тому же леди Харгривз пожадничала, пожалев деньги на хороший оркестр, и гости не могли танцевать.

София дружески улыбнулась Матильде:

— Добрый вечер, леди Матильда.

Та застенчиво улыбнулась в ответ:

— Рада видеть вас, леди Истерли. Как поживаете?

— Прекрасно, спасибо. А вы?

— Замечательно. Спасибо. Мне стало… э… немного жарко. И я подумала, что свежий воздух пойдет на пользу.

— Вы правильно рассудили, — промолвила София.

Она не знала, что было причиной яркого румянца на щеках Тилли — присутствие мистера Томпсона или духота в зале.

— Мы пришли сюда по той же причине, — сказал Макс.

— Послушайте, Истерли, — вступил в разговор мистер Томпсон. — Я хочу предупредить вас кое о чем.

Макс, прищурившись, внимательно посмотрел на молодого человека.

— Леди Нили публично обвиняет вас в воровстве.

— Что?! — с негодованием воскликнула София. Макс бросил на нее предостерегающий взгляд.

— Публично? — переспросил он.

Томпсон кивнул:

— Да, она говорит об этом жестко и нелицеприятно.

— Мистер Томсон защищал вас, — сказала Матильда, с восхищением глядя на своего спутника. — Он вел себя очень благородно.

— Тилли, не стоит говорить об этом, — смущенно пробормотал Томпсон.

— Спасибо, что вступились за меня, — поблагодарил Макс. — Я догадывался, что леди Нили подозревает меня в краже. Она дала мне это понять. Однако я и подумать не мог, что она станет публично обвинять меня в воровстве!

— Тем не менее, она это сделала.

— Мне жаль, — промолвила Тилли. — Леди Нили ведет себя просто ужасно.

— Ужасно — не то слово, — пробормотала София.

— Спасибо за предупреждение, — поблагодарил Макс Томпсона.

Мистер Томпсон отвесил поклон.

— Я должен проводить леди Матильду в зал.

— Может, будет лучше, если это сделает моя жена? — предложил Макс.

София была потрясена, услышав из уст Макса слова «моя жена». Они звучал и так… интимно. Она открыла было рот, чтобы что-нибудь сказать, но поняла, что не в силах произнести ни слова. Впрочем, несмотря на смятение чувств, она понимала, что предложение Макса было вполне разумно. Если б Тилли и мистер Томпсон вернулись в бальный зал вместе, это могло бы вызвать кривотолки.

— Вы совершенно правы, милорд, — одобрительно сказал мистер Томпсон и подвел Матильду к Софии. — Увидимся завтра, Тилли.

Глаза Матильды сияли от счастья.

— Вы обещаете? — спросила она.

— Да.

Молодые люди обменялись на прощание нежными взглядами, и София увела Матильду с террасы. В дверях она остановилась и оглянулась. Макс смотрел ей вслед с непроницаемым лицом. Казалось, его ничуть не встревожила весть о том, что на него клевещут.

В отличие от Макса София кипела от негодования. Она чувствовала себя обязанной исправить ошибку, которую допустила двенадцать лет назад. Ее переполняла решимость вступиться за честь мужа. Она должна была заставить леди Нили прекратить нападки на него. Репутация Макса снова была под ударом.

София уже знала, как ей нужно было поступить. Войдя в бальный зал, она попрощалась с Матильдой и отправилась на поиски Джона.