Ее сердце

Эпилог

Бывает так, что сил не бывает.

Бывает, настроение ниже школьных подземелий, все валится из рук, внутри пухнет беспричинная тягучая тоска, грозящая пролиться горючими слезами обиды на весь мир.

Бывает, холодное и бесконечное одиночество душераздирающе рыдает вокруг, от него некуда деться, а ты решаешь один-единственный вопрос: прыгнуть тебе с Астрономической башни или утопиться в Хогвартском пруду.

Бывает, попадаешь в клокочущую пучину ненависти и готов стать новым Темным Лордом, лишь бы восстановить свою растоптанную гордость.

Я знаю, как это все бывает.

Нечего презрительно кривиться и посылать меня по далеким, но всем хорошо известным адресам. По виртуозности мата тебе до меня, как до Лондона пешком. Припечатаю так, что не отмоешься. Понимаю, принимать от меня советы — явно не то, о чем ты всю жизнь мечтал. Да и не собираюсь я тут нравоучениями заниматься, есть дела поважнее…

А ты — ты приходи к нам в субботу.

У нас найдется для тебя глоток пива вечером и кружечка антипохмельного с утра. Найдется и место у камина, и бутерброд на закусь, и сигарета, если ты куришь.

Береги голову — столкнешься с летающим пивом, мало не покажется, от искр из глаз прикуривать будем. Да, и под ноги смотри, у нас теперь не только пиво летает, но и бутерброды ползают. Что поймаешь — то твое.

Приходи.

В гостиной Хаффлпаффа будет много народу. Будет Роза Уизли, гриффиндорская староста и моя девушка. Мы вместе уже давно, правда, официально — лишь полгода. Наверняка ты в курсе этого громкого скандала, в результате которого я лишился наследства и титула, а профессор Грейнджер так и осталась исполняющей обязанности директора школы — Попечительский совет не утвердил ее в должности директора. Как они с моим отцом тогда орали! Слышно было на весь Хог и окрестности…

Будут братья Поттеры и, может быть, малютка Лили. Ей всего пять, по идее, она не должна находиться в школе, но профессор недавно уволил няню, и Лили не с кем оставить. Вот мы и возюкаемся с ней периодически… Музыкальный слух у нее, кстати — дай Мерлин мне половину.

Приходи.

Может, наведается и сам профессор Поттер. Принесет бутылку огневиски, а для девчонок — коробку диковинных лакомств из «Сладкого королевства». Усядется на пол, прислонится к камину, вытянет ноги и прикроет уставшие глаза, сдвинув очки на лоб. Он отдыхает. Иногда профессор приносит еще и красное десертное вино — значит, ближе к полуночи заглянет на огонек профессор Грейнджер. Она устроится рядом с другом-коллегой-любовником, повытаскивает из прически шпильки и облегченно разлохматит волосы. Ты не обращай на преподавателей внимания, даже если увидишь, что они целуются. Когда их отношения стали достоянием общественности, они вволю нахлебались журналистской грязи. И хотя, согласно меткому выражению Грейнджер, грязь не сало — высохла и отстала, им обоим пришлось нелегко. Так что дай людям «расслабить лицо».

Кстати, видишь у стены открытый кофр с россыпью монет внутри? Ах, ты уже об него споткнулся… Добавь, сколько не жалко. Как зачем? А откуда, по-твоему, у нас тут пиво берется?

Приходи, только захвати мантию потеплее, к утру здесь холодает. И поужинай плотно, ночь длинная, а бутерброды у нас шустрые.

Еще ты увидишь на пуфе у окна безучастного ко всему шестикурсника из Райвенкло. Он высок, худощав и рыж. Ты наверняка слышал и о нем тоже. Это Хью Уизли.

Он сидит спиной к присутствующей общественности, перед ним на подоконнике дымится в гигантской кружке крепкий кофе, и беспорядочно разбросаны бумаги и пергаменты. Он не участвует в общей гулянке и почти всегда молчит.

Ходят слухи, что Хью — тихопомешанный. Это полная чушь. Он никогда не отличался разговорчивостью, а теперь у него есть важное и неотложное занятие. Он рисует. Если ты заглянешь в листки, которыми завален подоконник, ты увидишь десятки карандашных рисунков. И везде — одна и та же девушка. Она прекрасна.

В разных позах и ракурсах, в профиль и анфас, одетая и обнаженная, с гитарой и без гитары… в Барсучьей гостиной, в Восточной башне, на берегу озера, на железнодорожной платформе, в Большом зале, в классе за партой, в спальне… улыбается, задумалась, курит, смеется, танцует… Сотни мгновений жизни, остановленные чутким карандашом Хью.

Только не спрашивай у Хьюго, кто эта девушка. Она умерла. Когда-нибудь он напишет ее портрет, и девушка оживет на холсте. Но изготовление живых портретов — сложное и тонкое искусство, поэтому Хью пока лишь множит наброски и никогда не доволен своей работой…

Будет шум и смех, будут последние школьные сплетни и серьезные дискуссии, самые невероятные слухи и не менее невероятные факты… А к десяти вернется с вечернего дежурства староста школы МакМиллан, хаффлпаффец по национальности. Он расшугает по спальням малышню и самолично установит заглушающие чары.

И тогда гвалт утихнет, я сниму со стены гитару — Ibanez EP9 Steve Vai, которой так и не коснулись пальцы той, кому она предназначалась.

Роза подползет ко мне сзади, обнимет за плечи осторожно, чтобы не помешать, и я услышу над ухом ее мурлыканье:

Слышишь, поют все, кто сейчас здесь есть:

Это была первая песня, которую я спел здесь без нее.

Это всегда первая песня, которую я пою с тех пор, как остановилось ее сердце.

Будут рок-н-ролл до утра и танцы до упаду, и сто восемьдесят три матерные частушки про Вольдеморта (не хочешь придумать сто восемьдесят четвертую?), и пиво с огневиски, и огневиски с пивом, и огневиски с огневиски… И гонка за последним бутербродом… А под утро, когда небо за окном посереет в предвкушении рассвета, самые выносливые соберутся тесным кружком у камина. Подойдет и Хью с очередной кружкой кофе. Мы помолчим, отдыхая от ночного балагана. Вот тогда, если ты доживешь до этого благостного момента и не уснешь где-нибудь под столом, я расскажу тебе легенду.