Глава 6

Серое утро ознаменовало себя смятыми после бессонной от любовной лихорадки ночи простынями и резким плачем из детской кроватки.

Катя зажмурилась. Вставать в пять часов утра после того, как заснула в начале третьего, у нее просто не было сил. «Пожалуйста. Ну, пожалуйста, поспи еще немного», – с отчаянной надеждой прошептала она.

Но Сашенька спать не планировал. Вероломно покинутый родителями прошлым вечером, он орал во всю глотку, требуя взять его на руки и немедленно подарить огромную порцию любви и молочной смеси.

– Не-ет, – глухо простонал муж на другом конце постели и накрыл голову подушкой. – Пожалуйста, засни снова… Хоть на полчасика…

Катя вздохнула и сползла с постели.

– Кто у нас плачет? – зажигая приглушенный светильник, затопала к кроватке она. – Ну же, иди к маме. Ой, да ты холодный весь! Без одеяла спал, да?

Она прижала малыша к сердцу, укутала в одеяльце и вместе с ним пошла на кухню, подогревать смесь.

Сашенька вцепился ручками ей в волосы и постепенно затихал.

Сердце пронзила щемящая нежность. Нет чувства слаще, чем прижимать к груди своего ребенка. И совсем не важно, что глаза слипаются от желания заснуть. Как же мало она знала до его рождения! В нем весь смысл, вся ее жизнь.

Она вернулась в спальню, устроилась на подушках с Сашенькой на руках, и даже не заметила, как они с малышом задремали. Ей снова приснилась собака. Теперь она видела ее отчетливее, чем в прошлый раз. Это был лабрадор со сломанной лапой. Вода глазела на нее молча, удушающе, но не трогала.

Катя проснулась, и сердце заполонила робкая надежда на исцеление от кошмаров. Если психика начала вводить в сон новые элементы, значит, есть шанс избавиться от удушения и дикой боли.

К обеду стало ясно, что ни о какой квартире в качестве приобретаемой недвижимости речь больше не идет. Саша загорелся идеей купить роскошную виллу. Катя была удивлена его категоричности. Ее муж, обычно неприхотливый в отношении жилья, вдруг решил, что отныне они будут жить на широкую ногу.

Катерина занималась домашними делами, стараясь смириться с новой участью. Ей казалось, он запрет ее в этом огромном особняке, и она уже не сможет вести прежнюю жизнь. А ведь после новогодних каникул она, как инструктор йоги, собиралась вести группу из нового набора. Ей было горько и обидно, что муж готов поступиться ее, пусть даже маленькими, интересами в угоду своему капризу. Она так радовалась, что ее сны наконец стали менять свою окраску! Теперь, если Саша увезет ее из Гамбурга, она потеряет связь с привычным миром, и кошмары вернутся.

Ярцев чувствовал в ней перемены и жутко злился. Ему казалось, он ее совершенно избаловал. Ну, какая женщина отказывалась бы от роскошной виллы в угоду глупым занятиям йогой?

– Послушай, Катюша, – когда Сашенька ушел на свой дневной сон, попробовал разрешить возникшее недоразумение он. – Ведь это неплохо, когда у тебя есть вилла. Я понимаю, ты привыкла ютиться в квартире, и тебе страшно представить, что у нас будет немного другой образ жизни.


– Уж прости, какая есть, – обиженно буркнула она в ответ, и в глазах блеснули слезы за тот упрек, что она не умеет жить на широкую ногу.

– Катя… Ну, скажи мне, разве я хоть раз тебе в чем-то отказывал? – взял ее за руки он. – Разве хоть раз было такое, что мои рекомендации чем-то навредили тебе лично?

– Нет, – она попыталась отвернуться.

– Послушай же меня. Твой муж обладает такими средствами, что смешно продолжать тесниться в городе. Я хочу роскошную виллу, и точка. Просто прими этот факт. Поверь, после того, что ты увидишь, у тебя не возникнет желания продолжать ютиться здесь.

– А как же моя работа? – поникла она.

– Какая еще работа? – испуганно посмотрел на нее он. – Твоя работа – это я и Сашенька! Йога – хобби, Катя. Никакой работы у тебя быть не может. По-моему, мы с тобой все решили еще задолго до того, как переехали сюда. Твоя работа – это семья.

Она совсем растерялась. Горло сдавило спазмами. Ей нельзя работать даже в клубе инструктором?

– Саш, я не пойму. Я у тебя в рабстве, что ли? – опалила мужа яростным взглядом Катя.

– Нет! – воскликнул он. – Ты замужем! За- му- жем, понимаешь?!

– То есть, быть за тобой замужем приравнивается к тому, что я обязана быть в пожизненном услужении только твоим интересам?

– Не говори ерунды! – окончательно разозлился Ярцев. – И научись, наконец, слышать, что я тебе говорю. Во-первых, ты никогда не будешь работать. Это не обсуждается. И, во-вторых, мы переезжаем в дом, который выберу для нас я. Это тоже не обсуждается.

Катя оттолкнула его от себя и быстро вышла из гостиной. Ее душили слезы. Что с ним случилось? Отчего вдруг такие перемены? Он же всегда относился к ней по-другому. Не было ни разу нареканий и упреков за эту йогу. Что сейчас с ним творится?

Ярцева же переполняла злость. Как Катя, которую он холил и лелеял, может так эгоистично себя вести? Отталкивать его от себя, уходить в разгар их разговора?

Он бросился за ней следом и настиг у входа в кухню. Резко дернул за руку и прижал к стене.

– Кто тебе разрешил уйти, Катя? – прорычал он.

– Пусти меня, – оттирая слезы, потребовала она. Именно потребовала, а не попросила. И это взбесило его еще больше.

– Ты готова поступиться нашими отношениями в угоду своему капризу? – ледяным тоном проговорил ей в лицо он. – Что с тобой такое, Катя?! Мы женаты не первый год! Ты знаешь, как я отношусь к любому проявлению твоего упрямства!

– Упрямства? – вытерев слезы, попыталась отвернуться от него она. Он не позволил, вместо этого еще сильнее вдавив ее в стену. И тогда она перешла в наступление.

– Мое единственное желание два раза в неделю заниматься в клубе йогой является для тебя проявлением упрямства?! Да я ведь даже не выхожу никуда из дома! Не общаюсь с людьми! Все, что я делаю, это пытаюсь обрести уверенность в себе с помощью дыхательных практик! Мне кошмары по ночам снятся, Саша! Никуда они не делись! Со временем только сильнее душат меня во сне! А ты хочешь с корнем меня отсюда вырвать и увезти в глушь, где даже людей вокруг нет!

– Ты ведь даже не посмотрела еще, куда я переехать хочу, а уже ерунду несешь! – отпустив ее на мгновение, всплеснул руками Ярцев.

– Почему мои предпочтения являются для тебя ерундой?! Потому что ты оплатил мое лечение и теперь можешь делать со мной все, что вздумается?!

Ярцев на мгновение замер.

– Вот как, значит? – сжав ее плечи так больно, что она вздрогнула, ледяным тоном проговорил он. – Получается, нас с тобой нет? Есть отдельно я, и отдельно ты?

– Интересно, если бы ты женился на ком-нибудь другом, не таком проблемном, ты предъявлял бы такие же требования?! – бросила ему в лицо она.

– Если бы на твоем месте была другая женщина, она бы боялась даже посмотреть в мою сторону не так! – прошипел он. – Тебя же спасает лишь то, что ты мне слишком дорога, Катя! Слишком больно было тебя терять. Любить вопреки всему!

– Оставь меня в покое, – она вдруг обмякла и перестала сопротивляться. – Я сделаю все, что ты скажешь.

Мягко отстранилась и тихо ускользнула от него на кухню.

Он остался стоять в прихожей. Ярость куда-то пропала, уступив место привычному отчаянию. Хирурги убрали шрамы с ее лица. Он лично был рядом, когда утопили ее брата. Но никому так и не удалось убрать порезы с ее души. Они не затянулись до сих пор.

Он тихо вошел на кухню.

Катя мыла детские бутылочки и всхлипывала, неуклюже оттирая лицо рукавом длинного и расписанного цветными красками платья.

Ярцев встал сзади, положил руки ей на плечи и мягко поцеловал в макушку.

– Кать… не говори так больше, – тихо попросил он. – Не для этого я тебя вытягивал. Хочешь заниматься, занимайся. В конце концов, я открою клуб для тебя лично. Это будет подарок.

– Слишком роскошно для подарка, – всхлипнула она.

– Нет, – рассмеялся он. – Нет ничего проще, поверь. Тем более, что мы собираемся вкладываться в экономику Германии. Только переехать нам придется. От тебя ничего особенного не требуется. Всего-то поддержать меня… Ну, же, не плачь.

Он развернул ее к себе и коснулся ладонями ее заплаканного лица.

– Прости меня, если я сказал что-то слишком грубо. Ты же знаешь, я вспыльчивый. Я ни в коем случае не хочу ущемлять твои права. Если я не желаю видеть тебя работающей, это совсем не значит, что я против твоих интересов.

Она прижалась лицом к его груди и потихоньку успокаивалась.

Ярцеву стало легче. Если Катя инстинктивно ищет у него утешения, значит, больше не обижается. Он прижал ее к себе крепче и погладил по сплетенным в косу волосам. Порой с ней бывает чудовищно сложно. Из-за травмы она боится перемен. Самые простые вещи она превращает в трагедию, и очень трудно пробиться сквозь воздвигнутые ею стены.

Загрузка...