Его пламенное сердце

Глава 4

«Выходи за меня замуж». Раньше Аристидес думал, что никогда в жизни не произнесет эти слова.

Но даже если бы его самые буйные фантазии однажды нарисовали возможный сценарий подобных событий, они никогда бы не зашли настолько далеко, чтобы представить реакцию, которую вызовет его предложение.

Минуту или две Селена оцепенело смотрела на него, а потом ее плечи начали сотрясаться.

Но не потому, что она начала задыхаться от волнения.

Селена смеялась. Она едва могла дышать от хохота.

Каждый новый взрыв смеха был для него как звонкая пощечина.

Но он ее не винил.

Если бы еще вчера его спросили, на какую глупость он бы ни за что не пошел, первым в его списке стоял бы брак.

Судя по всему, для нее он тоже был чем-то абсурдным и нелепым.

Аристидес смиренно вздохнул, засунул руки в карманы и наблюдал картину, которую даже представить себе не мог. Селена Лувардис сидела перед ним и корчилась от смеха.

Аристидес лишь крепче сжал челюсти, ожидая, пока она придет в себя. Наконец она потянулась за салфеткой и промокнула слезы, качая головой, как будто до сих пор не могла поверить в услышанное, затем с издевкой посмотрела на него. Аристидес вздохнул:

— Клянусь, ты бы меньше смеялась, если бы я предложил тебе усыновить меня.

Селена снова захохотала:

— Я бы сочла это предложение более приемлемым. — Она покачала головой. — Сарантос, одно могу тебе сказать. Ты настолько предсказуемо непредсказуемый, что сводишь с ума всех, кто пытается хоть как-то проанализировать твои действия. Промышленники делают ставки, что ты выберешь один путь, а ты всегда идешь и переворачиваешь все с ног на голову, оставляя всех сбитыми с толку. Выйти замуж за тебя? Бог ты мой! Подумать только! — Вдруг ее взгляд стал пристальным. — Могу поспорить, что ты сам не понимаешь, о чем говоришь.

Аристидес посмотрел в эти колючие от иронии глаза. Они напомнили ему чистое, освещенное лунным светом небо из его детства, усеянное мириадами звезд, которые сообщали ему свою мудрость и утешение и проникали в самое сердце.

Может, он вел себя так, как будто продумал все последствия своего предложения, как будто знал, чего он просит. Но это было не так.

Разве такое возможно, когда предлагаешь что-то, что безвозвратно изменит твою жизнь?

Аристидес на самом деле страшился ее реакции. И не знал, чего ему бояться больше. Потрясения, подозрения, злости, сомнения, восторга, отказа или согласия. Комбинации этих эмоций или их последовательности.

Но ее реакция оказалась совершенно другой. Аристидес покачал головой:

— И это ты говоришь мне о непредсказуемости.

— Ты хочешь сказать, что ожидал чего-то другого? Если так, то либо я серьезно недооценивала твою заносчивость, либо ты теряешь свою непогрешимую проницательность и сверхъестественную пророческую силу.

Хотя где-то на подсознании Аристидес допускал такую мысль, что Селена может отнестись к его предложению с презрением, легче от этого ему не стало.

Он больше ничего не понимал. Вся его продуманная до мелочей стратегия жизни разбилась на мелкие кусочки.

Впервые с тех пор, как ему исполнилось двенадцать, он прыгал в неизвестность, не имея под рукой четкого плана, что и как надо делать. Потому что впервые у него не было выбора.

Аристидес тяжело вздохнул:

— Возможно, и то и другое.

В ее глазах промелькнуло сомнение. Неужели он добровольно признал ее правоту? Но потом ее взгляд снова стал ироничным.

— Еще раз повторю вопрос, которым ты сейчас задаешься. Сарантос, какого черта ты тут делаешь?

Сарантос посмотрел на нее. Что она сейчас испытывает? Обиду? Ярость? Или… боль?

Хватит. Он больше не будет строить догадки. Нужно довести дело до конца. И единственное, что сейчас будет уместным, это откровенность.

Взгляд Сарантоса стал серьезным.

— Я делаю то, что должен. Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Он увидел, что Селена начинает злиться.

— Опять все сначала, — ухмыльнулась она. — Что ж, Сарантос, давай начистоту. Ты из-за чувства долга предлагаешь мне «выйти за тебя замуж»? Потому что я «родила от тебя ребенка»? Как оригинально.

Сарантос улыбнулся:

— Ты говоришь так, как будто я не понимаю, о чем прошу.

— Сарантос, ты действительно не понимаешь, — тяжело вздохнув, ответила Селена. — Следовать правилам и традициям толпы — это не для тебя.

— Я пользовался привилегией не следовать им в течение последних двадцати пяти лет. Сейчас обстоятельства изменились, и я больше не могу себе этого позволить.

— Бог мой, Сарантос! Только вчера ты предлагал мне свободные отношения. А потом, обнаружив существование Алекса, ты предлагаешь мне связать себя пожизненными узами?

— Согласен, противоречия есть, — кивнул Аристидес. — Но вчерашняя встреча все круто изменила.

— Вижу, придется повторить еще раз то, что я сказала тебе вчера, — нетерпеливо бросила Селена. — У тебя нет ничего общего ни со мной, ни с Алексом. У тебя здесь нет ни прав, ни обязанностей.

— Если бы я считал, что это так, я бы сегодня сюда не пришел.

На какой-то миг Селена потеряла дар речи, но потом собралась и резко ответила:

— Что ж, объясню на пальцах. То, что ты предлагаешь заключить брак ради ребенка, значит, что ты собираешься занять место мужа и отца. Сарантос, ты хоть имеешь представление, что значит быть настоящим мужем и отцом?

— Насколько мне известно, ты тоже мало что знаешь о настоящих отношениях. Ты не можешь договориться даже со своими братьями.

Она не стала спорить по этому поводу, и Аристидес продолжил:

— Возможно, я действительно не самая подходящая для этого кандидатура, но это дела не меняет. У тебя мой ребенок. Ребенок, которому я должен дать свое имя и поддержку. То же самое я должен и тебе.

— Вот это да. По крайней мере, никто не заподозрит тебя в сентиментальности. Знаешь что, ребенок и я можем обойтись без твоей поддержки. Спасибо, мы ни в чем не нуждаемся.

— Это не значит, что тебе следует отказаться от моей помощи и защиты, от той пользы, которую может принести мое положение и состояние.

— Это как раз отличный повод не принимать их. Мне это абсолютно ни к чему. У меня тоже есть положение, и мы с Алексом достаточно богаты. Что еще ты можешь нам предложить?

И снова Аристидеса потрясла откровенность Селены.

Ему было нечего предложить ей взамен, кроме горькой правды.

— Не знаю. Наверное, ничего.

В комнате повисла гнетущая тишина.

— Другой разговор, — с иронией заметила она. — Спасибо за откровенность. Это избавит нас от всяческой сентиментальности и ненужных обещаний.

— Я тоже полагаю, что это ни к чему. Эти преувеличенные ожидания могут только все испортить. И в личной жизни, и в том, что касается работы. Я хочу быть с тобой предельно честным, чтобы ты знала, что именно я имею в виду.

— Но ты сам не уверен в том, что предлагаешь, — возразила Селена.

— За исключением того, что ты отвергаешь, да, я не уверен. Но честность всегда лучше ложной уверенности.

— Знаешь, в твоей искренности, как и в твоем предложении, нет никакой необходимости. И причина, которая стоит за ними обеими, просто ужасна.

Аристидес удивленно посмотрел на нее, с нетерпением ожидая, какой следующий удар она готова ему нанести.

— И какой же страшный мотив ты усмотрела в моих действиях?

— Создается такое впечатление, что даже ты не смог избежать влияния социальной среды, которая требует от мужчины заботиться о своем потомстве, а иначе он лишится своей мужественности, гордости и привилегий. — Селена повернула свое кресло обратно к столу и задумчиво посмотрела на Аристидеса, отчего его кровь превратилась в раскаленную лаву. — Мне кажется, что твои мотивы — это смесь гордости, чести и ответственности.

Аристидес изумленно уставился на нее. И она считает это ужасным?

Он недоверчиво захохотал:

— Ты говоришь так, как будто эти вещи являются самыми недостойными из всех мотивов.

— В данном случае да. Ты не можешь жениться на ком-то только потому, что взыграло твое самолюбие, что твоей репутации что-то угрожает или потому, что тебе в затылок дышит ненавистная ответственность перед кем-то.

Аристидес пожал плечами:

— Возможно, не все мужчины вступают в брак по таким причинам, но большинство из них остается благодаря именно им.

Селена отвернулась от него и занялась своими бумагами.

— Все может быть. И я не спорю, что некоторым женщинам приходится мириться с этим, потому что у них нет выбора. Но это не мой случай. Ни для меня, ни для Алекса не принесет ничего хорошего потакание твоей мужской гордости и чувству долга. Ты предлагаешь свое имя, положение и деньги, потому что тебе больше нечего нам дать. Но они ничего не значат для меня, потому что это не те причины, по которым я бы вышла замуж. А что до тебя, если ты пытаешься уладить ситуацию сейчас, на ранней стадии, чтобы обезопасить себя в будущем, я опять же спешу тебя заверить… — Тут Селена снова повернулась к нему и серьезно посмотрела. — Ни мне, ни Алексу никогда ничего от тебя не понадобится. Я могу гарантировать это, подписав соответствующий юридический контракт.

Каждым своим словом, каждым взглядом Селена возводила между ними стену. Сарантос не предполагал, что его предложение будет встречено с таким отпором.

Внезапно зазвонил ее мобильный телефон, она схватилась за него, как за спасательную шлюпку в бушующем море.

Аристидес подождал, пока Селена закончит разговор, и, приблизившись к ней вплотную, взял ее за запястья рук. Затем он поднял ее с кресла и прижал к себе. Сарантос удерживал ее взгляд, в котором вспыхнуло ответное чувство и инстинктивное желание покориться.

— Есть еще кое-что, — хриплым от волнения голосом сказал Аристидес. — Ты знаешь, есть вещь, которую могу предложить только я…

Он наклонился и прильнул к ее губам, заставив ее вскрикнуть и изогнуться в его объятиях. От прикосновения к ее чувственному телу взыграла его кровь. Селена страстно отвечала на его пылкий поцелуй, сводя его с ума и заставляя забыть обо всем на свете. А ведь он хотел ограничиться одним поцелуем, чтобы доказать свою правоту. Но реакция Селены на его ласки доводила его до безумия.

Сарантос обхватил ее за бедра и, приподняв, прижал к стене. Она обвила его руками и ногами, теснее прижавшись к его возбужденной плоти.

Он чувствовал, что теряет остатки контроля. Если она его не остановит, он овладеет ею прямо здесь.

Как будто прочитав его лихорадочные мысли, Селена отчаянно забилась в его руках. Но теперь она пыталась вырваться.

Аристидес остановился, оторвался от ее жарких губ и прижался лбом к ее лбу. Они тяжело дышали от возбуждения.

Затем он разжал свои объятия и позволил ей встать на ноги.

Селена, спотыкаясь и не поднимая глаз, обошла его и подошла к своему столу. Аристидеса снова бросило в жар, когда он осознал, что в порыве страсти расстегнул ее блузку и достал из чашечек бюстгальтера ее упругую грудь. Но прежде чем он послал все к черту и набросился на Селену, позволив им обоим насытить свои тела, которые кричали от безумного желания, она поправила свою одежду и заговорила.

Поначалу он не видел ничего, кроме этих губ, набухших от его поцелуев. Он представлял, как эти губы касаются его тела…

И только потом до него дошел смысл ее слов.

— Если ты хотел доказать, что я хочу тебя, — задыхаясь, сказала Селена, — в этом нет нужды. Мы уже это выяснили. — Она собрала папку с документами и направилась к двери. — А сейчас извини, у меня встреча.

Он бросился к ней, загородив ей проход:

— Я просто хотел показать, что еще я могу предложить тебе.

Аристидес посмотрел на нее, и его сердце сжалось. Никогда еще не видел он в ее глазах такую пустоту.

— Значит, для устранения последствий ты пытаешься объединить вчерашнее предложение и сегодняшнее — секс безо всяких условий и узаконенные отношения?

Он не знал, что ей ответить. Она все воспринимала по-своему. Да, он предлагал именно это, но, чтобы договориться, не затрагивая чувств, им придется прибегнуть к помощи какого-нибудь адвоката.

Селена стояла и ждала ответа.

— Но это намного больше того, что есть у многих так называемых супружеских пар, — заявил Аристидес.

Она внимательно посмотрела в его глаза и кивнула.

Его сердце подпрыгнуло. Неужели она согласна?

Но прежде чем он успел что-либо сказать, Селена обошла его и открыла дверь. На пороге она еще раз повернулась к нему:

— Как деловая женщина, я отваживаюсь только на те сделки, в которых аргументы «за» перевешивают аргументы «против». В твоем случае, Сарантос, вместе взятые аргументы «за» целого мира не смогут перевесить аргументы «против». Так что я отказываюсь принимать твое предложение. И я требую, чтобы ты принял мой отказ как окончательный и бесповоротный.

С этими словами Селена вышла из кабинета, а Сарантос онемело смотрел на дверь и не мог понять, что произошло.

Что он сделал не так?

— Что ты сделала?

Селена вздрогнула от резкости, которая прозвучала в голосе ее лучшей подруги.

Кассандра была единственным человеком, который знал ее тайну. Конечно, она не рассказала ей всего. Только в общих чертах передала их с Аристидесом вчерашний разговор. И она ни словом не упомянула о безумной страсти, которая вспыхивала каждый раз, стоило Аристидесу коснуться ее…

Сейчас она пожалела о том, что поделилась с Кассандрой своими переживаниями. Ей хотелось стереть с памяти встречи с Аристидесом. Самого Аристидеса.

— Ты была бы последней идиоткой, если бы отказала ему. А поскольку у тебя с мозгами все в порядке, ты ведь не сделала этого?

— Не отказала? — подавленно переспросила Селена.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — скорчила гримасу Кассандра. — Ты заставила его попотеть, не так ли? Я не говорю, что он заслуживает этого, за то, что уехал, даже не попрощавшись, и так долго не возвращался назад.

— Не забывай, что он вернулся по делам, а потом по ходу сделал мне предложение стать его американской наложницей, — с иронией ответила Селена.

— Конечно, и за это тоже. Его следует как-нибудь проучить. — Вдруг Кассандра вздохнула. — Но что за мужчина…

Селена поежилась. Она не раз видела, как женщины реагируют на одно лишь упоминание об Аристидесе. Ей стало неприятно, что ее лучшая подруга так вздыхает о Сарантосе. Теперь она еще раз убедилась, что поступила правильно. Она не любила ревность и возненавидела бы себя и свою жизнь, если бы вышла за человека, к которому испытывали вожделение все представительницы слабого пола. Она знала, что Аристидес никогда не будет принадлежать ей безраздельно и она никогда не будет уверена в его чувствах.

Селена представила, как бы Аристидес отреагировал на подругу ее детства. Кассандра, которая в свое время взбунтовалась против своих строгих родителей-греков и стала топ-моделью и начинающим дизайнером, была настоящей богиней. Нет сомнения, что Аристидес, как и любой другой мужчина, не остался бы равнодушным к гибкой грации и необыкновенной женственности ее подруги, к копне ее золотистых волос и колдовским зеленым глазам. И несмотря на то, как Кассандра относилась к большинству других мужчин, теперь, когда она узнала, что Селена освободила территорию, отказавшись от Аристидеса, она могла бы ответить ему взаимностью.

Не замечая нахмуренного лица Селены, Кассандра восторженно продолжила:

— И сколько ты собираешься его мучить? Наверное, один день пойдет за каждый месяц его отсутствия. И добавим еще одну неделю за последний проступок.

— Касс, я не собираюсь его мучить. Я вообще ничего не собираюсь с ним делать. Я отказала ему. Точка.

Кассандра внимательно посмотрела на нее и покачала головой:

— Спонтанная реакция. Это можно понять. Но она явно неправильная. Я знаю, что после фиаско, случившегося с твоей так называемой помолвкой со Стивом, к которой тебя изо всех сил подталкивали твои домашние, ты никогда серьезно не думала о браке. Думаю, это они виноваты в том, что ты стала сверхсамодостаточной, привыкнув к постоянному окружению подходящих, но таких занудных женихов. Но тебе почти тридцать, и ты больше не хранишь себя для какого-то принца, потому что ради Сарантоса ты нарушила обет целомудрия и родила от него ребенка. Бог мой, Селена! И если Аристидес предложил тебе выйти за него замуж, кто может быть лучшей кандидатурой, чем он?

— Или худшей, — пробормотала Селена. — Этот человек — враг моей семьи. Мой враг. Пока он не докажет обратного. И даже тогда он может кинуть нас, если ему представится случай заработать еще один миллион долларов за наш счет.

— Это бизнес, — покачала головой Кассандра.

— Лично для меня он ничего не значит, — пытаясь унять дрожь в голосе, заверила ее Селена. — И для Алекса тоже. Что бы он ни предлагал, в его предложении нет сердца. Одной из претензий моего отца к нему было то, как Сарантос относится к членам своей семьи. У него шесть братьев и сестер, и вместо того, чтобы принимать активное участие в их жизни, он откупается от них чеками. Даже когда погиб его младший брат, он не остался с ними, чтобы утешить и ободрить их, а уехал сразу после похорон. Я не хочу, чтобы мой ребенок столкнулся с таким отношением. Пусть он лучше вообще не знает, кто его отец, чем чувствует себя отвергнутым.

Кассандра задумчиво пожала плечами:

— М-м-м. Я не знала, что все так ужасно. Но не будь такой строгой. Человек, который построил целую империю, не имея должного образования, после того как бросил школу в двенадцать лет, который в возрасте четырнадцати лет начал бизнес с одной рыбацкой шхуны, может быть действительно очень занятым. Как я уже сказала, обычные правила не имеют ничего общего с ним. Может, у него есть что-то, чем можно компенсировать вещи, которые для обычных мужчин являются чем-то естественным.

Попытки Кассандры найти в Сарантосе что-нибудь положительное еще больше убедили Селену в обратном.

— Только не в случае с его родными. К тому же эта постоянная война между ним и членами моей семьи. Аристидес может пообещать, что сделает все, чтобы прекратить ее, но есть возможность, что, прочитав новые условия нашего соглашения, он пошлет меня ко всем чертям и уничтожит всех нас. Добавим ко всему моих братьев, которые никак не успокоятся с тех пор, как узнали о моей беременности. Если эти управляемые тестостеронами здоровяки узнают, что Алекс ребенок Сарантоса, они либо разорвут его на куски, либо под дулом пистолета вынудят нас пожениться.

— Но его не нужно заставлять! Он сам сделал предложение.

— Конечно. А когда я отказала, он наверняка испытал неимоверное облегчение. Теперь он с чистой совестью, если только она у него есть, может вернуться к своей работе и женщинам не самых строгих правил.

Кассандра сочувственно посмотрела на Селену:

— По крайней мере, подумай над этим. Ради меня, ладно? Я бы хотела заняться твоим свадебным нарядом. И остальным приданым!

Селена обняла свою подругу с благодарностью за то, что та, как ей казалось, пыталась отговорить ее от роковой ошибки.

Но Селене казалось, что более ужасной ошибкой будет, если она впустит в свою жизнь человека, который не знает, что такое чувства. Пусть это будет даже отец ее ребенка.

Селена проснулась с тяжелой головой, ее всю ночь мучили кошмары. Какие-то ужасные щупальца тянули ее в бездонную пучину. Самым страшным был момент, когда все в ней закричало от желания сдаться…

Алекс все еще спал, она могла в этом убедиться благодаря радионяне, которая лежала рядом на туалетном столике. Но она все равно поднялась и поспешила к нему в детскую. Селена всегда по утрам первым делом заглядывала к своему малышу. Сегодня у нее на душе почему-то было как-то неспокойно.

Селена была на пути к детской, когда в дверь позвонили. Она остановилась и посмотрела на часы, висевшие на стене. Ровно восемь утра. Обычно в это время приходит Элен.

Но тут Селена нахмурилась. Сегодня была суббота. И Элен не придет, потому что Селена отпускала ее на выходные, проводя эти дни с сыном, чтобы хоть как-то компенсировать свое отсутствие на протяжении целой недели.

Кто это пришел в такую рань?

Она поспешила к двери, ее воображение рисовало одну картину страшнее другой. Она распахнула дверь и…

Там стоял Аристидес. Она впервые за всю свою жизнь видела его в повседневной одежде. В своих голубых джинсах он выглядел просто безупречно. Аристидес посмотрел на нее, затем его взгляд проследовал в коридор, ведущий к ее апартаментам.

Селена не сводила с него глаз.

Ничего не изменилось и вряд ли изменится.

Вместе с тем ей безумно хотелось затянуть его внутрь, наброситься на него и сказать, что она согласится на все, что он ей предложит.

Так долго сдерживаемые чувства готовы были вырваться наружу. Желание, которое она подавляла. Одиночество и депрессия, которые мучили ее во время беременности и первых месяцев после рождения Алекса. Покорность тому, что она будет матерью, деловой женщиной, сестрой, другом, но никогда женщиной, что она больше никогда не почувствует его объятия.

Теперь она знала, что больше не хочет отвергать его. Она сама предложит ему себя, чтобы больше не чувствовать себя отвергнутой, чтобы еще раз пережить ту близость, то острое наслаждение, которого она могла достичь только с ним…

— Если ты пришел, чтобы проверить, не изменила ли я свое решение, — начала Селена, — то я…

Он перебил ее едва слышный лепет:

— Я пришел сказать, что изменил свое. Я хочу, чтобы ты забыла все, что я тебе предлагал.