Его трудное счастье

Глава 1

Лето 1992 года...

Лейтенанты по команде повернули головы и с широкими улыбками промаршировали мимо трибуны с комсоставом.

– И-и-и, всё! – раздался громкий крик и в воздух полетели металлические рубли. Прощай, Академия! Прощай, альма матер! Теперь мы будем видеться с тобой только на встречах выпускников и в отпусках, если удастся выкроить время для посещения колыбели империи.

Валентин остановился, прислушался к шуму торжества и оглянулся, ища родителей.

– Валюш, мы тут!

Услышав голос мамы, Кучеров улыбнулся, сделал несколько шагов и попал в крепкие объятия.

– Сынок, как я рада! Как мы с папой рады! А как гордимся тобой, мальчик мой!

– Ну хорош, Ларка, – пробурчал Павел Игнатьевич, обращаясь к жене. – Ты так Вальку раздавишь в лепёшку. Вот так всегда было, сын, – продолжал бурчать счастливый отец, пытаясь сдержать слёзы, – как прижмёт тебя, аж страх берёт! Поздравляю, сынок, от всей души поздравляю!

– Спасибо! Мам, пап, я вас сейчас с Алёшкой Вегержиновым познакомлю! Алексей, ходь суды!

К ним быстро подошёл высокий молодой человек, крепко обнялся с Кучеровым и с улыбкой повернулся к родителям друга.

– Лёха, это мои мама и папа. Лариса Евгеньевна и Павел Игнатьевич.

Алексей коротко кивнул и всё также улыбаясь заметил:

– Ну вот и состоялось наше знакомство. А то только приветы и гостинцы передавались. Кстати, Лариса Евгеньевна, ваше варенье из смородины выше всех похвал! А уж из рябины – м-м-м! – и он закатил глаза, поглаживая себя по животу и картинно облизываясь.

– Ох, Лёшенька, вы мне только свой адрес новый перешлите, я и вам гостинцы посылать буду.

Вчерашние слушатели Академии переглянулись и рассмеялись:

– Мам, а тут совпало! Мы с Лёхой в одну дивизию едем, так что и адрес узнавать не надо.

– Вот это дело! – удовлетворённо кивнул Павел Игнатьевич. – Это здорово помогает, когда на новом месте свои люди рядом. Даже для того, чтобы в наряды не каждый день ходить, а хотя бы через день! Это вам, салагам, боевой генерал говорит, – под смех друзей закончил он.

– Павел Игнатьевич, думаю, что нам и наряды выписывать не надо будет. Первое время всё равно в медпункте жить придётся. Ну пока жильём не обеспечат. А там интернатура ещё, так что пахать нам ещё и пахать, как молодым бобрам. Ну, я побежал, меня отец ждёт. Приятно было познакомиться.

Вегержинов пожал руки мужчинам, по-гусарски щёлкнул каблуками перед Ларисой Евгеньевной и быстро исчез в гудящей толпе выпускников и их близких.

– Валька, а где Юлия?

Кучеров криво усмехнулся и коротко ответил:

– Кончилась моя Юлия, па. Она и не думала никогда ехать со мной в гарнизон. Надеялась, что ты словечко за меня замолвишь и оставят меня в Академии или где-нибудь при штабе.

– Но, сын... – начал было Кучеров-старший, но Валентин обнял родителей и тихо прошептал:

– А пошли-ка устроим праздник живота? Чёт как кушать хочется...

– И пить тоже, – тут же продолжил фразу сына отец.

– Ага, аж переночевать негде, – с улыбкой пробурчала мама, после чего все трое рассмеялись и дружно направились к резным кованым воротам. Прощай, Академия! Здравствуй, Армия!

***

Седой высокий полковник внимательно оглядел вновь прибывших офицеров и скривился:

– И чё прикажете с вами делать? – Вздохнул и уже тише добавил: – Жёны где?

Вегержинов пожал плечами и коротко ответил:

– Не обзавелись ещё, товарищ командир.

– Не обзавелись, – пробурчал старший офицер и махнул рукой. – Скажи спасибо, что тебя, лейтенант, моя благоверная не услышала, а то бы драил полы, как один известный лопоухий герой. Ладно. Значит так. Сегодня устраивайтесь, медсанбат у нас самый лучший, недаром мы служим в войсках дяди Васи*. Хорошие врачи нам нужнее других, а хирурги вообще наше всё, как говорится. Так что пока свободны, завтра поглядим, чему вас в ваших академиях учили. Сержант, медь твою в коромысло! – внезапно закричал он, выглядывая в распахнутое окно. – Сержант!

– Я! – раздалось с улицы.

– Я, я... Клюв от воробья! Ты куда её один попёр?

Лейтенанты вытянули шеи и с удивлением увидели широкоплечего русого богатыря, который легко взвалил себе на плечо чугунную батарею и широким шагом пересекал плац, рядом бежала маленькая собачка.

– Това-а-рищ полковник, – как-то даже укоризненно протянул сержант и остановился, вытянувшись в струнку, собачонка устроилась рядом и внимательно прислушалась к разговору людей.

– Я тебе что сказал? – нахмурился командир и потряс огромным кулаком. – Забыл?

– Никак нет, товарищ полковник! – отрапортовал стоящий смирно сержант и выдохнул, на что сопровождающая его собака тихо тявкнула. – Я пока этих салаг худосочных дождусь, что вдвоём одну батарею тягают, поседею. Тем более это последняя, товарищ командир, а я будто гири покатал.

Глава 2

Капитан наклонился к Кучерову и тихо прошептал:

– Сейчас начнёт в хвост и в гриву долбать! У командира по понедельникам всегда плохое настроение, видимо, жена ещё не вернулась.

– Капитан!

– Я!

– Я, я... Крем после битья! Ещё раз услышу хоть слово, убью! Танечка, спасибо, – улыбнулся полковник молоденькой медсестре, которая аккуратно забинтовывала ему палец.

– Товарищ полковник, и как вы опять ухитрились по тому же пальцу шарахнуть?

– Как, как... Сначала дверь закрыл, когда на прапорщика орал, а потом вот – на твоего начальника.

– Орал? – хитро улыбнулась сестричка и искоса глянула на изображающего раскаяние капитана.

– Орал, – согласно кивнул командир и добавил чуть громче: – И сейф закрыл всё по тому же пальцу! Хорош ржать, коновалы. Так, Кучеров, Вегержинов, вы когда собираетесь в госпиталь отчаливать? Блин, опять медсанбат оголять придётся.

– Так не впервой, товарищ командир, – тут же откликнулся капитан.

Полковник встал и сделал несколько резких движений руками в стороны, разминая мышцы:

– Вчера была пятница, сегодня – понедельник. Не понимаю – куда делись выходные. Ещё и Катенька моя уехала. Чувствую себя Советским Союзом. Никакого секса, ещё и разваливаюсь, – чуть слышно пробормотал он и стремительно направился к выходу.

Офицеры дождались, когда за полковником закроется дверь, и громко рассмеялись. Но тут же умолкли, когда в распахнутых дверях опять показался командир:

– Ржать будете потом. А пока пополнением займитесь. И, кстати, о болезнях. С сегодняшнего дня, товарищи xpенотёры, у меня в дивизии все здоровы, никаких больных нет! А то хороводами они в санчасть ходят... Знаю я всё! Один, понимаешь, рак грыжи себе придумал. У другого плоскопопие. У третьего лишай девственности. У четвёртого или бес его знает какого – руки сохнут. Всё! Не дай бог увижу, если кто заболел или тем паче умер – накажу вас, доктора! Вы лучше за соблюдением личной гигиены личным составов следите. А то даже носки постирать не могут! Всё, ушёл.

Кучеров нахмурил брови и спросил:

– А что за история с усохшими руками?

– О, это целая эпопея, да, Серый?

Офицер, к которому обратились, махнул рукой и глубоко вздохнул:

– Так меня ещё не имели, ей-богу! Понимаете, редкий солдат-срочник не хочет вернуться домой поскорее. Чаще всего об этом тихо мечтают. Кое-кто пытается закосить. В нашей же дивизии есть реальная история про бойца, который, впервые войдя в казарму, сразу пошёл искать самую тяжёлую гирю, а обнаружив её, тут же принялся качать правую руку. Занимался он этим каждую свободную минуту, будучи всячески поощряем за такое рвение ротным командиром, только вот медики об этом ни шиша не знали. Всего через месяц парнишка пришёл ко мне на приём и заявил: «У меня, того, левая рука сохнет...» Я тогда за начмеда был, собственноручно, блин, измерил окружность бицепсов обеих рук, но записал естественно только разницу в результатах, как и полагалось по инструкции. Решил проверить со временем, как дела обстоят. Понятно, что через пару недель ещё более интенсивных занятий с гирей разница увеличилась, а к концу календарного месяца комиссованный солдатик поехал в родной Воронеж... Упускаю все прилагательные, которые потом прозвучали в этом кабинете от имени военно-врачебной комиссии, но последователей у этого защитничка почему-то не нашлось, видимо, даже очень тупым было понятно, что эпидемия усыханий не пройдёт незамеченной.

В этот момент раздался рёв со стороны плаца, офицеры вытянули головы к окну, но вставать побоялись, чтобы их любопытные рожи не были запеленгованы командиром:

– Что это такое? Что это за внешний вид?! – орал командир, остановив на плацу двух расхристанных рядовых. – Выглядите так, будто всю ночь напролёт рожали и грузили цемент! Что это за погребальная форма одежды?! Это что, саван для беременных женщин?! У вас берет на голове или Нюркины панталоны?! Чтоб сегодня же привели форму в порядок! А то стоят тут... как орлеанская дева. Ни взад, ни вперёд! И как вы стоите?! Лейтенант, ко мне!

– Ну всё, попался взводный, – тихо проговорил один из офицеров. – Так, мужики, какие планы на субботу?

– Как всегда – шашлык, водочка, девочкам винцо.

– Да, – пробурчал Кучеров, – вы все дома будете, а мне дежурить в пятницу.

– Что русскому человеку – смерть, то русскому военному медику – суточное дежурство, – под общий смешок заметил один из врачей. – Если бы снимали фильм о моих дежурствах, то главным саундтреком была бы мелодия из «Деревни дураков», чесслово.

– Да, мне иногда хочется замариновать мясо в феназепаме, прийти с работы, зажарить его и съесть, с каждым последующим куском блаженно растекаясь по стулу, погружаясь в спокойствие, расслабленно смаковать, точно тонешь в тёплом молоке, и только тихо пришёптывать: «Ух, блин, ну ты и кулинар, Валька», – уже под громкий хохот протянул Кучеров. – Ладно, собираемся как всегда?

– Да, – начмед глянул на часы и уже строго приказал: – Разбежались по кабинетам. Проверить карточки, завтра во время утренней зарядки вывести флюоромобиль на плац, бойцы все по пояс раздетые будут, прогнать их через флюорограмму. Хирургам заглянуть во все места, куда сам не посмотришь, и чтобы командир не нашёл никаких нарушений, а то будем опять стоять и смотреть на поющих овец.

Глава 3

Вадим оглянулся и удовлетворённо усмехнулся – не зря, ой не зря он решился на эту, можно сказать, авантюру. Заодно и нос утёр Резникову, да и Заславский теперь не сможет сказать ни слова. А потому что она теперь его жена! Конечно, совсем молоденькая, всё-таки разница в целых восемнадцать лет... Но какая красавица, умница, воспитанная в лучших чуть ли не патриархальных традициях, открытая с ним и строгая с другими. А уж какая из неё получится любовница! Он сам сделает из неё постельную фурию, хотя и сейчас она просто великолепна.

Конечно, развод с Мариной получился не очень красивым, но она осталась не в обиде – и квартира, и машина остались у неё. С сыном, правда, отношения испортились, но он уже взрослый парень, всего на два года младше его нынешней жены, так что потом он всё поймёт, когда сам столкнётся с потребностью в молодом и, что немаловажно, здоровом теле. А с Мариной и раньше не очень-то расслабляться получалось, а после вмешательства коллег, когда она – увы! – лишилась всего женского, и вовсе всё сошло на нет, а ему после работы и тяжёлых операций просто необходима была порция хорошего и необузданного секса. А как можно расслабиться, если от жены не то что крика, стона не услышишь! А эта девочка совсем другое дело. Даже в их первую ночь улыбалась сквозь слёзы, но ни слова жалобы или попытки остановить. Моя! Недаром он Король, вот и жена ему нужна соответствующая, а эта малышка и впрямь королева!

– Валентина!

Вадим поднялся с удобного кресла и с улыбкой протянул руку молодой жене. Этот приём в посольстве был приурочен к чёрт знает какому-то местному празднику. А что можно ожидать от людей, у которых в крови танцы, песни и секс? Здешние женщины как правило смуглые или чернокожие, любят открытые цветастые платья, широкие блузы, длинные юбки. А потому стройная белокожая красавица в прилегающем вечернем платье бутылочного цвета, что так гармонировал с её глазами, произвела настоящий фурор. Но даже в окружении этих самцов-павлинов она держалась непринуждённо, но строго, так и не сделав ни одного глотка из предложенного бокала. Молодец девочка!

Валентина коротко извинилась перед гостями и со счастливой улыбкой подошла к мужу.

– Не устала? – заботливо поинтересовался Вадим и откинул назад тёмные локоны, оголяя женские ключицы, один поцелуй которых воспламенял его маленькую стеснительную недотрогу и превращал в ненасытную тигрицу.

– Нет, что ты! – Валентина поставила бокал на столик и провела кончиками пальцев по щекам – жарко сегодня. – А тебе ещё надо с кем-то тут встретиться?

– Нет, я всё решил ещё вчера, сегодня решил дать тебе отдохнуть. Ну не всегда же ты должна сидеть в амбулатории или в каюте, правда?

Валентина счастливо улыбнулась – это была её первая заграничная командировка и сразу поездка через океан. Да ещё и с самим Королём! А уж его признание и последующее предложение и вовсе превратили рутинную работу в свадебное путешествие. Их брак был зарегистрирован в посольстве, и вот она уже жена самого лучшего мужчины на этой планете! Боже мой, умный, талантливый, красивый мужчина и отличный хирург вдруг признался ей в своих чувствах. Но не предложил ей стать его постельной утешительницей, как сделал это гадкий Резников, а назвал её своей женой. К тому же тогда Валя узнала, что он не только решил это вот так сразу, а думал об этом уже давно, даже успел оформить развод, иначе она бы никогда не согласилась на интимные отношения с женатым мужчиной.

Последующие семнадцать дней перехода через тёплый океан, затем холодное и штормовое северное море превратились для Валентины в сплошной праздник, праздник любви, нежности и счастливых слёз. Она порхала по судну, спускалась в нижние отсеки, оборудованные под больничные палаты, ставила капельницы, делала уколы и угощала детей витаминами, которые всегда носила в карманах медицинского халата. И мечтала. Мечтала о семье, о детях, о дальнейшей учёбе. Она два года подряд пыталась поступить в мединститут, но – увы! – не добирала баллы. Работала санитаркой в операционном блоке госпиталя и училась, училась, готовясь опять и опять поступать в выбранный вуз. После второй неудачной попытки одна из операционных сестёр Евгения Петровна Шахова, которую все и в глаза, и за глаза называли Шахиней, усадила Валю на диван в комнате отдыха и серьёзно заметила:

– И долго ты ещё полы мыть собираешься? С твоими мозгами и реакцией уже бы давно у операционного стола стояла, а ты? Вот что, дорогая, поступай-ка ты в медучилище, хоть профессия нормальная будет. А потом поступай ты в этот свой медин сколько твоей душе будет угодно, понятно?

Стоящие рядом другие медсёстры молча кивали, но ни одна не сказала что-то против идеи Шаховой. Валя подумала и согласилась. Учитывая её отличные оценки в школьном аттестате, документы у неё приняли и сразу же зачислили в училище без экзаменов. Два года учёбы пролетели практически незаметно, и она уже операционная сестра. Причём взяли её в штат родного оперблока даже без дополнительной учёбы – за четыре года работы она уже знала не только весь инструментарий, но и освоила все операции и манипуляции.

И вот в свои двадцать два она впервые покинула родную страну и увидела мир. Хотя, конечно, назвать миром расстилающийся от горизонта до горизонта океан назвать было трудно, но ей и это казалось чем-то невероятным. А уж поездка с самим Вадимом Васильевичем Королём уже делала это без того незабываемое путешествие просто сказкой. И через неполных три недели она и вовсе стала его женой. Это ли не сон? Счастливый и бесконечный!

Валентина прижалась к мужу и тихо прошептала:

Глава 4

Валентина медленно приближалась к проходной родного госпиталя, лихорадочно ища взглядом мужа. Сумка казалась просто неподъёмной, ноги болели, голова и вовсе ощущалась чужеродным органом. Вадим, родной, где же ты? Она покрутила головой и радостно выдохнула – Вадим стоял недалеко от ворот и нервно поглядывал на часы.

– Вадим, – тихо позвала Валя и опустила сумку на асфальт.

– Валюшка, ну наконец-то. – Король быстро подошёл к жене и внимательно посмотрел в грустные глаза, которые медленно наполнялись слезами. – Ну что ты? Ну? Успокойся, ты просто устала. И не говори ничего, сейчас поедем домой, отдохнём, ты придёшь в себя, вот тогда и поговорим, ладно?

Валя беспомощно кивнула и уткнулась носом в мужскую грудь. Как же хорошо, что он такой нежный, понятливый и мудрый, сразу понял, что она расстроена, но не стал выпытывать подробности, а молча усадил всхлипывающую женщину в машину такси и тихо назвал адрес. Вскоре они въехали в район новостроек, Валя во все глаза рассматривала высотки из бетона и стекла с высокими окнами и небольшими балконами.

– Пока поживём здесь, а потом решим вопрос с постоянным жильём, – уверенно проговорил Король и расплатился с водителем, который криво усмехнулся и оценивающе оглядел немного успокоившуюся Валю. Вадим прищурился и резко закрыл дверь со словами: – Свободен, извозчик!

Они вошли в парадную и поднялись на второй этаж. Король щёлкнул замком, и Валя несмело вошла в тёмный коридор, из которого веером расходились три двери.

– Валюшка, тут две комнаты и кухня. Ванная и туалет там, – он махнул рукой в сторону. – Оставь сумку, иди осматривайся, а я пока в магазин схожу.

– А можно мне с тобой? – почему-то испугалась Валя.

Вадим снисходительно покачал головой и легко задел пальцем её немного красный нос.

– Тебя никто не потревожит, милая моя девочка. Я снял эту квартиру на полгода. Ты здесь полная хозяйка, привыкай. И да, жена, это сегодня я за продуктами пойду, но потом это ляжет на твои хрупкие плечи. А кормить меня надо отменно, чтобы сил хватило и на пациентов, и на тебя, – и он поиграл бровями, осматривая смущённую жену, улыбнулся и вышел.

Валя скинула туфельки и с наслаждением подвигала пальцами – каблуки, конечно, здорово подчёркивают стройность ног и делают походку немного заманчивей, но всё же лучшим моментом во всей этой истории о красоте является миг освобождения уставших стоп. Она заглянула в комнаты, поражаясь минимализму, с которого им придётся начинать новую жизнь. Но это пустое, главное, чтобы был мир и гармония. А родители? Ничего, пройдёт время, они поймут свою единственную дочь. Тем более они просто не знают, какой замечательный муж достался их дочери.

Валя постояла у окна, рассматривая белоснежные высотки и вспоминая, как однажды на каком-то празднике хирурги вспоминали свою службу и молодость. Тогда она и узнала, что Вадим Васильевич служил в Афганистане, был награждён орденом Красной Звезды, а ведь такой орден не дают абы кому и абы за что, значит, воевал, спасал, оперировал он на совесть. Недаром в настоящее время он считался ведущим хирургом, и только Денис Викторович Заславский, официально занимающий должность Главного хирурга, был, по мнению Вали, и грамотнее, и опытнее. Но и старше, а это значит, что у Вадима ещё всё впереди.

В замке провернулся ключ и занимавший мысли Валентины Вадим вошёл в квартиру с двумя огромными пакетами продуктов. Он занёс тяжёлую ношу на кухню и резко повернулся к жене:

– Иди ко мне, Валюшка, я очень тебя хочу, моя девочка.

Он не стал дожидаться ответа, схватил Валю в охапку и посадил на пустой кухонный стол, заставив откинуться назад. Вадим завёл её руки вверх, с силой подтянул к себе, сминая лёгкую весеннюю юбку и сдёргивая с жены белые хлопковые трусики. Надо что-то делать с её бельём, конечно, хлопок несомненно полезен для женского тела, да только не вызывает и малой доли взрыва желания и страсти, но об этом мы подумает потом, а пока...

– Валюшка, – простонал Вадим, уткнувшись лбом в локоны стонущей жены. – Моя девочка...

***

Утро следующего дня выдалось хлопотным. Надо было сдать в аптеку ящики с инструментарием и лекарствами, подписать массу документов и, наконец, встретиться с коллегами. Со дня их отъезда прошло всего лишь чуть больше двух месяцев, но Вале казалось, что прошла жизнь! Они с Вадимом зашли в хирургический корпус и улыбнулись, направляясь в разные стороны – Король в отделение неотложной хирургии, а Валя в родной операционный блок. Дежурная смена как раз переодевалась, когда Валя зашла в комнату отдыха.

– Валька! Девчонки, наша лягушка-путешественница вернулась! – закричала Лена Золотницкая по прозвищу Золотая. – Ну, рассказывай! Как перенесла переход через океан? Я в своё время всю палубу прогулочную вчерашним салатом украсила, – засмеялась она и скривилась. – Наверное, никто из нас так тяжко эту самую морскую болезнь не переносил, да, девчонки?

Света Рыжикова усмехнулась, но кивнула, а затем тихо спросила:

– Валь, а что произошло? Ты изменилась как-то. Будто повзрослела.

– Девочки, а я замуж вышла, – тихо ответила Валентина и внимательно посмотрела на сестёр. Когда-то, закончив медучилище, они все вместе пришли работать в госпиталь и вскоре перевелись в операционный блок. Некоторые ушли – не выдержали напряжения и ответственности, но трое остались. Они были ровесницами и старше Вали лет на тринадцать, но тяжёлая работа сделала их близкими людьми.

Глава 5

Валя вставила последнюю обойму металлических скрепок в ушиватель органов, раскрутила зажимы и аккуратно положила сложный инструмент на металлическую перфорированную панель, осталось только затаив дыхание установить всё это в прозрачном аквариуме под пары формалина. Когда-то неопытная Валя вдохнула воздух рядом с открытой дверцей «волшебного шкапчика», больше такого удовольствия от химического ожога слизистой испытать не хотелось. Она осмотрела убранную предоперационную, проверила режимы стерилизации сухожаровых шкафов и потянулась за перчатками.

– Мне долго ещё тебя ждать в кабинете? – раздался насмешливый мужской голос. Баланчина резко обернулась и молча уставилась на хирурга Резникова. Когда-то ещё в бытность её санитаркой он схватил её и зажал в углу между шкафами с бельём, пытаясь сунуть свою руку между стройных девичьих ножек. Вале тогда удалось ударить его затылком в лицо, вырваться и, вытирая слёзы от обиды, забежать в материальную, где медсёстры резали марлю на салфетки. Женя Шахова моментально выскочила из комнаты, и все услышали её шипящий шёпот:

– Если я ещё раз увижу что-то подобное, Михаил Иванович, то инвалидное кресло станет вашим троном, товарищ майор. Понятно?

– Рот закрой и выражения выбирай, не тебе замечания офицерам делать, – недовольно ответил ей Резников, на что Шахиня усмехнулась и коротко заметила:

– Офицер из вас как из меня Екатерина Вторая, хотя о втором можно и поспорить. – Она посмотрела вслед уходящему мужчине и довольно громко закончила: – Есть же хорошее русское слово – козёл. Нет же, понапридумывали некоторые – мачо.

С тех пор Резников руки не распускал, но пытался обидеть или оскорбить при случае. Но Валя уже не обращала внимания на хамское поведение, тем более что хирург из Резникова был так себе – посредственный.

– Я убираю операционную, – спокойно ответила Валя. – Вы что-то хотели?

– Трахнуть бы я тебя хотел, да только вот какая-то очень дорогая проститутка из тебя получилась, ещё и бесполезная! А Королю уже все свои дырки продала или кое-что для других оставила? Такие как ты не от русалок произошли случайно? Ни уху сварить, ни вдуть!

– Ваши оскорбления на меня не действуют, а если руки хотя бы раз ещё протянете в мою сторону, я вам нос сломаю, – тихо проговорила Валя и с улыбкой ухватила тяжёлый ушиватель, зажав бранши стального инструмента в ладони.

– А ты попробуй, – вдруг заявил Резников, но тут же отдёрнул руку, зажав ладонь пальцами другой руки – Валя со всей силы ударила его тяжёлым инструментом. – Ты, сука! Ты мне руку чуть не сломала. Как мне теперь оперировать? Что я главному скажу завтра?

– А я сам ему всё объясню, – неожиданно раздался мужской голос у Вали за спиной. Она повернулась и удивлённо уставилась на интерна, с которым её познакомил Заславский несколько дней назад. – Я объясню Денису Викторовичу, при каких странных обстоятельствах вы травму руки получили.

– Слышишь, старлей, не твоего ума это дело, понял?

– Может, и не моего, – усмехнулся Кучеров, – но думаю, что подполковник Король посчитает иначе, не так ли? Я, майор, имею отличный слух, а уж сложить два и восемь могу даже в уме. Это же о вас говорилось на хирургической конференции? Сколько терпения есть в запасе, а главное, сколько потребуется времени Главному и ведущему, чтобы вышвырнуть вас из обоймы?

Резников сделал шаг вперёд и с ненавистью прошипел:

– Да ты мне угрожать вздумал?

– А я добавлю деталей к рассказу старшего лейтенанта. А ещё рапорт напишу, – вздёрнула вверх подбородок Валя, не выпуская, однако, хирургический инструмент из рук. – Хотя Вадим Васильевич уже давно всё знает.

– Врёшь! – как-то испуганно воскликнул Резников, и Валя поняла, что он боится. Очень боится. И лишиться места работы и службы, и последствий своего хамского поведения. – Никто тебе не поверит, скажут, что оговорить хочешь благородного человека!

– Поистине, седло из золота не делает осла лошадью. Так и у людей, внешность и дорогая одежда не делает из них благородных, – спокойно ответил Кучеров.

Резников глубоко вдохнул, но скосил глаза на тяжёлый ушиватель в руке Баланчиной и усмехнулся, глядя на интерна:

– Решил сам сюда тропинку протоптать? Ну-ну, любимая болонка самого Короля – слишком дорогая шалава для такого как ты, – и гадко усмехаясь покинул операционный блок.

– Валя, простите, что вмешался, но я не мог слушать те гадости, что он вам говорил.

Девушка опустила руку и прикрыла глаза. Только сейчас до неё дошло, чем могла окончиться эта поздняя встреча, и хорошо, что этот молодой офицер оказался рядом.

– Спасибо вам, Валентин Павлович. Только я вас прошу, не говорите никому о том, что здесь произошло. Насколько я поняла, скоро мы лишимся радости видеть Резникова рядом, а потому пусть уезжает! И чем скорее, тем лучше! Не знаю, насколько его хватит на новом месте службы, но очень скоро наступит тот неловкий момент, когда поначалу все считают человека офигенным, а потом сознают, что он лживая тварь. Жаль, что этот момент освобождения от него наступит не так скоро, как нам бы всем хотелось. Ну да бог с ним! А как вам у нас? Многому научились?

Кучеров широко улыбнулся и кивнул:

– Да, многому! В том числе и ругаться без мата! – Они переглянулись и громко рассмеялись. Валентин чуть подпрыгнул и сел на длинный стол, на котором были разложены чистые обработанные инструменты, Валя опёрлась на стол бедром. – Особенно я в восторге от вашей Шахини! Хотя теперь я понимаю, что имея дело с такими косорукими новичками, как мы, надо уметь держать себя в руках. Вам недаром дают молоко за вредность.

Глава 6

Спустя полгода.

Валя поёжилась от сильного порыва ветра. Судя по всему, трамвая ждать придётся долго, Вадим сегодня не смог встретить её после занятий, ещё утром сказал, что будет занят.

– Валь, а тебе далеко? – Рядом с ней остановилась одна из слушательниц вечерних курсов Люда Басурина. Они работали в одном госпитале, но раньше как-то не встречались и только недавно выяснили, что трудятся в одном учреждении. – Может, такси поймаем, а то холодно, как в преисподней. Тебе куда?

Валя пожала плечами, подумала и согласно кивнула. В последнее время она неважно себя чувствовала, плохо спала, с трудом справлялась со вспышками гнева и обиды на Вадима. После зачисления Вали на вечерние курсы он будто вычеркнул молодую жену из своих планов и будущего. Саркастически закатывал глаза, глядя как она допоздна сидит над учебниками, с силой забирал тетради и книги, когда хотел секса. Именно секса, о любви Валя уже давно не слышала и не ощущала себя любимой. Просто мягкий и тёплый агрегат для утоления мужских желаний. А ведь со дня их бракосочетания прошло всего полгода. Как быстро Вадим остыл и перестал думать о ней, зато о себе он помнил очень хорошо. И дома, и на работе. Валя смирилась с его вызовами в кабинет, где он получал так необходимую ему разрядку, совершенно не заботясь о том, что потом чувствует жена. И ко всему он поставил условие – никаких детей. Сын у него уже есть, взрослый и практически самостоятельный, а детские вопли по ночам и измученная женщина рядом ему не нужны. Знакомить Валю со своими родными он тоже не торопился, хотя часто разговаривал со своей старшей сестрой Верой в присутствии жены.

– А чего тебя сегодня не встречают? – Люда вытянула шею, стараясь разглядеть что-то на проезжей части широкой улицы.

– Вадим сказал, что будет занят.

– А, – неопределённо ответила Люда и вскинула руку вверх, останавливая проезжающего частника. Машина остановилась и послышался мужской голос: – Куда таких красоток доставить?

– На Весеннюю, а потом на Мичурина. Только давай без этих «красоток», парень, идёт?

– Идёт! – тут же согласился весёлый водитель и перегнулся через сиденье, чтобы открыть дверь в салон. – Вы не обижайтесь, девчонки. Просто у меня сегодня праздник – племянник родился!

– Очень надеюсь, что ты по этому поводу не принял на грудь, – ответила Люда и с удовольствием вдохнула тёплый воздух с едва уловимым ароматом цитрусовых.

– Нет, что вы! Я не пью. От слова «совсем».

– А чего так? – поинтересовалась Люда и прижалась к Вале, пытаясь согреться.

– Да потому что не люблю чего-то неизведанного, а со спиртным получалось именно так. – Словоохотливый парень мастерски протиснулся между автомобилями у светофора и цыкнул: – По какой-то неведомой причине воскресным утром я всегда жутко не любил коньяк, хотя в субботу вечером очень даже благосклонно к нему относился. Мистика какая-то. Как считаете?

Валя и Люда переглянулись и усмехнулись.

– Девчонки, а вы откуда так поздно возвращаетесь-то?

– Учимся мы, – коротко ответила Люда, – на вечерних курсах в медине.

– Ух ты! Медички! А я вот тоже в своё время с сестричками знакомство водил, хорошо, что закончилось всё благополучно.

– Для кого? Для тебя или сестричек? – уточнила Валя, глядя на запотевшее стекло.

– Как говорил Аль Капоне, – водитель пожал плечами и усмехнулся, – пуля многое меняет в голове, даже если попадает в задницу. Мне она досталась прямо в сердце! Ах, и всё!

– Где же ты её, горемычный, поймал-то?

– Там где всегда жарко, а в полдень поёт мулла, – поэтично ответил парень. – Кстати, меня Димой зовут, а вас?

– Меня Людмилой, а подругу мою Валей, – в тон внезапному знакомому ответила Басурина и поймала удивлённый взгляд Вали. Она не поняла, чем вызвана была такая реакция, и только Валя внезапно осознала, что у неё и правда появилась подруга! Не дочь знакомых её родителей, не коллега по работе, а подруга. С которой можно было и серьёзно поговорить, и посмеяться, а в будущем, возможно, и посекретничать.

Дима очень быстро довёз Валю до дома, где они с Вадимом снимали квартиру, пообещав доставить Люду в целостности и сохранности, что и было сделано – Люда сбросила сообщение на пейджер из дома буквально через несколько минут.

Вадим сидел перед телевизором и бездумно переключал каналы. Валя подошла к мужу, поцеловала его в щёку, на что в ответ получила невнятное бурчание и вопрос:

– Ты бы прежде чем учёбой озаботиться, о муже бы подумала. Ужин не готов, форма не поглажена. Ты мне вообще жена или кто?

Валя сбросила осеннее пальто и улыбнулась:

– Но, Вадик, ужин готов, просто надо было разогреть рагу. А форму я сейчас поглажу, только согреюсь немного, на улице сегодня очень холодно.

Король резко развернулся и прищурившись уставился на уставшую жену:

– Знаешь, я вот думаю, а зачем мне жена, которая по вечерам неизвестно где и с кем шарится?

– Вадим, – спокойно ответила Валя, хотя внезапно почувствовала, что хочется запустить в любимого мужа чем-то тяжёлым, – не надо так со мной разговаривать. Ты прекрасно знаешь, что я была на занятиях. И если у тебя плохое настроение, то не надо всё сваливать на меня.

Глава 7

Вадим открыл дверь и молча кивнул, Люда проскользнула мимо, пискнула что-то напоминающее «драсти» и прошмыгнула в комнату к Вале, на ходу снимая сапоги.

Из комнаты послышался тихий смех и быстрый говор. Королю не нравилась подруга его жены, но что делать, если других на горизонте не имелось? Точнее, других не имелось вообще. Ни из детства, ни из училища, были приятельницы и коллеги на работе, хотя если вспомнить дружную, так сказать, «стаю» операционных сестёр... то лучше пусть эта мышь серая забегает периодически проведать Валюшку.

А ведь он испугался, когда она потеряла сознание! И ещё как испугался! Одно дело гнобить и ломать, подчинять и унижать, а другое держать на руках невесомое женское тело и видеть презрительные взгляды офицеров. И ощутить довольно болезненный тычок в спину от жены Заславского. Но опять же – она имела право, гинеколог может выпихнуть кого угодно, чтобы осмотреть пациентку. Слава богу, у Валентины хватило ума принимать таблетки, хотя, кажется, она не столько прислушалась к его требованию, сколько посчитала, что малыш будет отвлекать её от поступления в этот чёртов медин! Неужели она и правда уверена в том, что поступит? Король вздохнул и пошёл на кухню.

А Валя и Люда тем временем тихо обсуждали последние новости.

– Да ты что! – шептала Басурина, сдерживая смех. – Все мальчишки только и ждут, когда же ты вернёшься. Я-то им списывать не позволяю, это ты у нас добрейшей души человек, а я стервозная дама. А ещё наш химик интересовался твоим здоровьем, говорит, что по глазам умным соскучился. О как!

– Ну я думаю, что в пятницу сдам анализы и выйду на работу, а следовательно и на учёбу. Ты задания принесла?

– Не-а, – протянула Басурина и откинулась на спинку дивана. – Химик сказал, что надо сделать перерывчик, а биологи с физиками пока лекции читают. Слушай, а ведь здорово будет, если поступать придётся с двумя экзаменами, скажи? И этой препротивной физики не будет, и сочинять ничего не надо. А то с возрастом хорошие герои как-то меняются местами с плохими. Это я о книгах, если что.

– Это в какой книге ты уже героев по разным лагерям развела?

– Я тут перечитала Дюма и пришла к выводу, что начала болеть за Ришелье. Государственник, умный мужик, всю свою жизнь положивший на благо Франции, которому мотали нервы четыре алкаша, дегенерат в короне и несколько проституток. И скажи, что я не права! А вообще я поняла, что книги лучше читать при полностью отключённых остатках мозга.

– Господи, Люда, с чего такие выводы?

– Да? Хорошо, сейчас докажу. Вот мы с тобой училище закончили, уход за лежачими больными проходили, а теперь объясни мне, пожалуйста, несколько фактов. Спящая красавица находилась в отрубе сотню лет. А кто ей тогда круг резиновый подкладывал, через зонд кормил, камфорным спиртом профилактику пролежней проводил? Правильно – медики, а о нас в той милой сказочке ни слова! Обыдно, да? – Она зевнула и помотала головой, прогоняя сонливость после суточного дежурства и занятий на курсах. – А вообще, как ты считаешь, о чём сказка об этой самой спящей царевне?

– О любви, наверное, – с улыбкой ответила Валя.

– Ага, как бы не так! Сказка эта учит нас тому, что если лечь спать за тысячи километров от цивилизации и тебя будет охранять волшебство, всё равно найдётся дятел, который тебя разбудит.

Обе девушки рассмеялись, а Валя в очередной раз подумала, что ей несказанно повезло в том, что в её жизни появилась неунывающая подруга.

– А у вас как? Наладилось?

– Да, – прошептала Валя и потупилась, вспоминая ту уже забытую нежность, которой окружил её Вадим. – Знаешь, я даже не ожидала от него, что он моим родителям позвонит. Мама приезжала...

Валя умолкла и сжала губы, стараясь сдержать слёзы. Она и предположить не могла, что Король позвонит родителям и уговорит маму приехать к ним. Поначалу мама держалась очень холодно, но потом, когда Валю начал бить очередной приступ кашля, маму будто подменили – она склонилась к дочери, поглаживая по влажным волосам, затем отпаивала её чаем с малиной и тихо что-то приговаривала, как в детстве, когда маленькая Валюша болела и подолгу лежала в больнице.

– Так что всё у нас хорошо, – тихо и с улыбкой закончила Валя. – А что нового на работе?

– А чего там нового может случиться? Больных валом, осень как всегда постаралась – пневмонии, бронхиты, язвы и прочие прелести. Но нам, как говорится, не привыкать. Ладно, Валюш, пойду я домой. Кстати, знаешь, кто меня встречал вчера после работы?

– Даже боюсь предположить, – задумчиво протянула Баланчина. – Кот в сапогах?

– Не в сапогах, а в ботинках, но ты права, тот ещё котяра! Помнишь, парень нас подвозил недели две назад? Вот, нашёл, дождался и... в общем, мы как бы...

– Так это же здорово! Он мне показался разумным и порядочным. Даже то, что он признался к своей бывшей симпатии к коньяку, говорит о многом. Только вот он о ранении говорил, здоровье такое дело...

– Так это уже лет семь назад было, как раз под вывод наших из Афгана. – Люда глубоко вздохнула, но потом мотнула головой и продолжила: – Валюш, пошла я, а то скоро буду спать как боевая лошадь – стоя в углу. А ты выздоравливай, только не торопись, ты нам в группе и на работе абсолютно здоровой нужна. Всё, пока!

Люда унеслась домой, Валя медленно поднялась и посмотрела на себя в зеркало – не очень, если честно. Но если быть ещё честнее, она так соскучилась по Вадиму и его нежности, что готова на всё. Она вышла из комнаты и быстро юркнула в ванную – душ для неё был просто необходим.

Глава 8

Спустя ещё полгода.

Полковник сжал кулак и потряс им над головой:

– Так вот, прежде всего я намерен резко повысить уровень подготовки, который вы опустили так низко, что он мешает вам при ходьбе. С сегодняшнего дня, товарищи воины, и до страшного туда-суда объявляется постоянная боевая тревога. Будете у меня пахать, как Лев Толстой, и сеять, как Некрасов. А кто будет косить, тот у меня станет маленьким трехгорбым верблюдом с большой мозолью между рогов. Я достаточно понятно объясняю? – Стоящие в строю дружно промолчали, потому что прекрасно знали слова песенки «Облака – белогривые лошадки». – Так, я рад. И последнее.

Полковник осмотрел идеальный строй и недовольно скривился:

– Обращаю внимание всех: сразу после окончания построения плац должен быть выметен и вычищен так же чисто, как я сейчас разговариваю с вами на чистейшем русском языке. К закату, товарищи вояки, всё у меня тут блестит и сияет! Чтобы ни пылинки, ни соринки, а раз-два и как в космосе. Чтобы к утру я пришёл и потерял дар речи не от ужаса, как обычно, а от радости. Ибо порядок, товарищи чудо-гопотыри, – это та самая краеугольная точка, на которую опирается любая армия! Все должно быть в рамке своих вещей. Так что сейчас каждому по метле, и все у меня летают. Принцип действия метлы помните? От себя вперёд справа-налево прутьями вниз. А кто не может справа налево, пусть машет поперек себя шире. А если и так непонятно, то перестаньте сидеть на том, чем думаете. Это вам будет разминка перед марш-броском. Как там говорится... Тише ешь – толще будешь, да? Отставить «хи-хи»! Тяжело в мучении – легко в раю. Вот. В общем, не падайте духом. Родине нужен тренированный солдат, а не духовная падаль. Разойдись!

Кучеров переглянулся с коллегами и пожал плечами – командир по большей части был прав, как всегда, собственно. Врачей быстро отпустили одним жестом, надо сказать, что те особо и сопротивлялись – убирать снег мётлами не очень-то и хотелось. А вот приготовить бинты, йод и зеленку необходимо, потому что всегда найдётся народный умелец, который либо занозу полукилометровую себе в какое-нибудь интересное место загонит, либо мозоли натрёт такие, что хоть пересадку кожи на ладони с задницы предлагай.

– Что-то командир сегодня не в себе, – тихо пробормотал начмед, отрываясь от бумаг. – Сегодня какое число, Серый?

– То число, товарищ майор, потому и плац метут молча и без песен, – отозвался один из хирургов.

Офицеры переглянулись и одновременно выдохнули – в день гибели своего единственного сына командир всегда был на службе, только его любимая и преданная жена Катенька уезжала в город, где был похоронен их ребёнок.

– Кстати, сержант жаловался, что Матрёшка за зиму как-то сдала сильно. Сколько ей?

– Да кто же наверняка знает. Наши из Спитака уже лет шесть как вернулись, а она не щенком к ним попала. – Начмед пожал плечами и резко повернулся на звук звенящего телефона.

– Дежурный врач! – рявкнул один из офицеров, молча выслушал и несколько раз кивнул. Затем аккуратно положил трубку и осмотрел офицеров: – Вот и дождались. Товарищ майор, вас в штаб... Мужики, началось.

Все молча переглянулись, сжимая кулаки и вспоминая погибших друзей и однополчан. Начмед поднялся и вышел из санчасти со словами «я у командира».

– Я так понимаю, что нас могут куда-то перебросить? Сколько времени дают на сборы? – Вегержинов посмотрел на старших офицеров.

– Сутки, двое, а там как пойдёт, потом просто переводят всех на «казарму», поднять дивизию могут в любой момент. Поэтому решить все дела, закрыть трудно решаемые темы. И быть готовыми ко всему.

– А теперь самый дурацкий вопрос, – спокойно заговорил Кучеров. – Куда?

Офицеры переглянулись и одновременно пожали плечами, и только дежурный потёр ладони и тихо ответил:

– Кажется, на этот раз Югославия.

***

Валентин зашёл в квартиру, тихо прикрыл дверь и устало опустился на маленький стульчик в коридоре. С трудом снял зимние ботинки и с наслаждением пошевелил пальцами, ноги от усталости онемели и отекли. Вот уже почти две недели они жили в состоянии «боевая тревога», оставаясь ночевать в части, но иногда их отпускали домой. Сегодня старший лейтенант Кучеров был отпущен домой после суточного дежурства и полного рабочего дня. Он знал, что Нина уже спала, поэтому постарался не шуметь, чтобы не разбудить женщину. Тем более после выкидыша, что случился у неё прошлым летом, она так и не восстановила своё здоровье. Валентин пытался выяснить причину прерывания беременности, но коллеги в городской больнице только разводили руки в стороны и пожимали плечами.

Кучеров тяжело поднялся и прошёл на кухню, заглянул в сковороду с жареной картошкой, откусил кусок котлеты и запил чашкой компота. В душ и спать, спать, спать, завтра ожидается ещё один тяжёлый день.

Валентин стоял под тугими струями горячей воды и думал над предложением Вегержинова. В чём-то он был, конечно, прав. Но с другой стороны идея его попахивала откровенным неверием в хороший исход дела, а именно в их возвращение живыми и относительно здоровыми. А сама его идея заключалась в том, чтобы перед отъездом в зону боёв сдать на хранение биологический материал, другими словами – сдать сперму. Чтобы оставить после себя хоть что-то на этой планете, если пока не получается сделать это естественным способом. Вегержинов был одиночкой и не собирался связывать себя клятвами в ближайшем будущем, а неудачная беременность Нины только лишний раз подчёркивала правильность выдвинутой идеи. Разговор этот проходил в присутствии других офицеров санчасти, которые к удивлению Кучерова полностью поддержали мысль Алексея.

Глава 9

Валентин вышел из электрички, поднял воротник и повёл плечами, стараясь укрыться от злого февральского ветра. И что теперь делать? Куда идти? О чём говорить? Да и с кем? О таком так просто с кондачка и поговорить-то не с кем.

– Валька, – раздался голос со стороны тёмного уголка.

Кучеров повернул голову и усмехнулся. Вот что значит друг! В такой мороз сидит и ждёт.

– Алёшка, тебе больше нечем заняться, как сидеть здесь на холоде, яйца морозить?

– Мои яйца – моя проблема, – тут же отозвался Вегержинов и подошёл ближе, внимательно всматриваясь в лицо друга. – У тебя всё нормально? Помощь не нужна?

Кучеров глубоко вдохнул и молча покачал головой. Какая помощь, когда в один день рухнуло всё? Мечты и вера в близких.

– Алёшка, что в части говорят? Когда выдвигаемся?

Вегержинов медленно шагнул вперёд и чуть оглянулся, приглашая друга за собой. Валентин кивнул и пошёл рядом, глядя себе под ноги.

– Мужики молчат, но сегодня «одна бабушка сказала», что туда бриты перебираются. А эти если куда свой нос сунут, обязательно дерьмо потом из всех щелей полезет.

Валентин согласно кивнул, так же глядя себе под ноги.

– Слышь, Кучер, не молчи, давай вытряхивай всё наружу.

– А мне, Алёшка, вытряхивать нечего, всё вхолостую. – Вегержинов остановился и вопросительно глянул на Валентина. Кучеров похлопал его по плечу и продолжил своё путь. – Всё, Вегер, сегодня мне доступно объяснили, что не мужик я больше.

– Не понял? – глухо пророкотал Алексей. – У тебя чего, член не стоит, что ли?

Кучеров усмехнулся и с улыбкой проговорил:

– Стоять-то он стоит, только толку из этого стояния чуть. Я бесплоден, Алёшка.

– Ерунда, – облегчённо ответил Вегержинов и сунул руки в карманы тёплой куртки.

– Зря сомневаешься, мне мои анализы показали всё как есть.

– Ну да, – усмехнулся Вегержинов. – В лаборатории ты бесплоден, а женщина твоя аборты делает, да?

Кучеров поднял брови и пожал плечами. Алексей резко остановился и вздёрнул голову, широко распахнутыми глазами глядя на молчащего друга, затем помотал головой и тихо спросил:

– Ты что же, думаешь, что пока ты в госпитале, она тут...

– Тут или нет – не знаю, да только случилось то, что случилось.

Мужчины молча шагнули на дорожку, ведущую через редкий лесочек к воинской части.

– Почему ты думаешь, что это не ты?

– Сроки, Алёша. Мы с тобой вернулись в конце мая, а к началу июля ну никак восемь недель набраться не могло. Она выбрала этот способ устроить свою жизнь, это её выбор.

– Ты как будто оправдываешь Нину, – буркнул Вегержинов и посмотрел на звёздное небо – будет мороз.

– Наверное, ты прав. Но это оттого, что я её никогда не любил, Алёшка, только пользовался.

– Ну знаешь, она тоже нехило тобой попользовалась! – Алексей пнул носком ботинка кусок льда и выпалил: – И в квартире твоей жила, и зарплату ты ей отдавал, не работала ни дня, только магазины в голове. Я недавно их разговоры подслушал – когда в каком магазине товар поступает, куда поехать за тряпками можно, а ты сутками в лазарете сиди!

Кучеров пожал плечами и тихо ответил:

– Вот поэтому и налево пошла, что меня вечно дома не было, а если и был, то не о ней думал.

– Ты сейчас о Вале? Видел я её сегодня.

– Как она? – живо спросил Кучеров и улыбнулся.

– Похудела и подурнела, – буркнул Вегержинов. Потом вздохнул и уже спокойно добавил: – Девчонки из операционной говорили, что осенью болела тяжело.

– А ещё что?

Теперь уже Вегержинов пожал плечами и неуверенно заметил:

– Учится вечерами, в медин поступать собирается. А ещё мне показалось, что от той Вали, что мы с тобой знали, только оболочка осталась. Понимаешь, она не улыбается. Будто от былого счастья крохи собирает.

Кучеров молча шёл рядом с другом и вспоминал порывистую, улыбающуюся, иногда дерзкую девочку. Такой, какой осталась в его памяти Валюша Баланчина. Строгая красавица с огромными глазами. Как же увидеть её хочется! Пусть на миг, но ощутить её рядом, почувствовать тепло и уловить аромат духов. Чужая жена... Кто мог подумать, что эти два слова могут надломить, а сегодняшние новости и добить молодого мужика? А ведь могут! Что теперь? Да ничего, собственно, впереди командировка. И не куда-нибудь, а на войну. А там уже как карты лягут и Судьба распорядится.

– Мне пойти с тобой? – чуть слышно предложил Алексей, когда они подошли к первым жилым домам.

– Зачем, Алёшка? Это моя жизнь, разберусь.

– Ты так это торжественно заявил, как наш старлей по связям с общественностью.

– Всё пиар, кроме некролога, Вегер. Спасибо тебе, что встретил, что я поговорил с тобой. Мне и правда легче немного стало. Будут новости от той самой бабушки, что там искусно на британскую разведку работает, – свиснешь. Ну а теперь – пока.

Глава 10

Спустя две недели.

– Да не суетитесь, кончиты, прыгать никто не будет. Главное, чтобы ветер был не очень сильный. Медицина! – громко закричал высокий и худой, как весенний кузнечик, майор. – Выходите первыми! Там вас уже ждут наши парни. На высадку двадцать минут. Всем ясно? Экипажи, по машинам! И смотрите, не уморите мне этих пешеходов!

Он легко прошёл по широкому салону, где в несколько рядов сидели десантники в полной амуниции, небрежно поправил солнцезащитные очки, которые были зацеплены дужкой в кармане, глянул в тёмный иллюминатор и тихо выругался. Вегержинов прикрыл глаза и несколько раз с силой провёл ладонями по лицу – они не спали уже больше двух суток. Сначала тревога, потом марш-бросок, ожидание команды на аэродроме, спешная, но чёткая погрузка. И вот они уже на пути к месту высадки. Судя по обрывкам разговора командира и членов экипажа, в городке с каким-то странным названием огромные Ан-22 садились каждые двадцать минут, не выключая двигателей, разгружались и без дозаправки улетали за следующей партией военнослужащих и техники. Их борт был одним из последних. Вся операция заняла чуть больше четырёх суток, огромные машины совершили почти пять десятков рейсов, доставив в расположение дивизии не только людей, но и почти сто пятьдесят тонн груза.

Машина резко накренилась и как-то боком пошла вниз, двигатели взвыли и самолёт сильно тряхнуло.

– Медики, на выход через рампу! Технику не потеряйте, коновалы! – весело закончил неугомонный майор. – Первое отделение – направо, второе – налево. Головы берегите, кончиты!

Кучеров быстро спустился по опущенной к земле рампе и поёжился – холод собачий!

– Блин, выше нас только горы, – пробурчал Вегержинов, на ходу забрасывая в салон медицинской машины рюкзак. – Дышите глубже чистым горным воздухом, главное, чтобы лёгкие не разорвало от этой свежести. Кучер, в салон, ты мне ещё здоровым нужон!

Валентин легко запрыгнул в салон автомобиля и прищурился, стараясь разглядеть детали, но вокруг стояла какая-то жуткая темнота, и только взлётка была ярко освещена прожекторами. Кто-то постучал ладонью в дверь машины, водитель молча кивнул и аккуратно выкрутил руль в сторону.

– Нихера не видно, – пробурчал он и повертел головой, выключая все источники света. В наступившей темноте офицеры вдруг прямо перед собой увидели далёкие горы и едва различимый приглушённый свет фар многочисленной техники.

– Вот это махина, и всё это – мы, армия! – с гордостью прошептал Вегержинов и подмигнул Кучерову. – Осталось узнать, куда можно кости бросить. А ещё жрать хочется. – Они переглянулись и оглядели ящики, которыми был забит салон автомобиля. – Интересно, а море далеко?

– Полторы тыщи вниз, старлей, – усмехнулся водитель. Он спокойно вёл гружённую машину, успевая разглядывать что-то в ночи. – Тут по ночам такой курорт бывает, что твой дом родной в Сибири. Только снега мало. Зато бритов и янки как чертей до одного места. Наглые суки, – с чувством произнёс сержант и ухмыльнулся. – Мы когда сюда прибыли, они нам поначалу пытались показать, кто в доме хозяин, и глушили наши средства связи. Так командир быстро показал – что, куда и почём. Недаром кличут Воеводой! Включили на полную мощность наши передатчики, они полностью «забили» соседские, эти через пару часов прибежали извиняться. Так, мужики, приехали. Выгружаемся и в боковую дверь, над которой лампа горит. Там вас уже ждут, машина рядом. Разгружаться будем, когда солнце встанет, так что у вас часа три есть на пожрать и поспать. А фельдшеров я ваших к нам заберу, у нас кормёжка не хуже!

Офицеры усмехнулись и молча покинули салон. Тут же им навстречу вышел высокий мужчина и махнул рукой, приглашая за собой. Кучеров шагнул в открытую дверь и с облегчением выдохнул, ощутив обволакивающее тепло жилого помещения и аромат чая.

– Мужики, принимай медицину. Заходите, располагайтесь. Сейчас мы быстро всё порешаем. А пока, честь имею – майор Воеводин, командир первого батальона. Ну, падайте. Парни, чаю! И бутерброды тащите.

Вегержинов толкнул Кучерова плечом и подмигнул – вот это я понимаю, встреча так встреча!

Один из офицеров быстро налил в металлические кружки кипяток, развернул сверток из крафт-бумаги и подвинул ближе к вновь прибывшим:

– Приятного, как говориться. Как долетели-то? Без эксцессов?

– Нормально, – быстро уплетая бутерброд с докторской колбасой, ответил Вегержинов. – Господи, я за этот бутер ещё раз «кончитой» согласен побыть!

Все сидящие в комнате громко рассмеялись, а командир, который что-то внимательно рассматривал на карте, с усмешкой заметил:

– «Кончита», конечно, своими кликухами кого хошь достанет, но мужик он толковый. Он нам нашу первую выгрузку, можно сказать, спас. Парни у меня в горах никогда не были, а когда сели, тут такой ветрюган подул, кругом темнота, лёд что тот каток, техника юзом пошла, чуть ли не запаниковали – хрен его знает, где те горы, а где пропасть. Так Олег запрыгнул на первый бэтер и мощным фонарём направлял его к выезду на трассу. А за ним уже и все остальные спокойно пошли. Вот так-то, так что «Кончита» совсем не кончита!

– А очки на кой хер ему? – Вегержинов глотнул горячий чай и осмотрел своих новых сослуживцев.

– Для понту, – тут же ответил один из офицеров. – Он своего командира копирует. Тот тоже всегда в очёчках, даже на прыжках в них. И это фирменное – в карман за дужку, типа мы крутые! Так, мужики, в углу две кровати пустые, будто спецом вас ждали. Завтра уже наши ребята вас горячим накормят, баня, все дела. А пока спать.