Его вторая жена (СИ)

Глава 23

Сразу за дело мы со Ста́риковым не взялись. Я купила в аптеке несколько флаконов с физраствором, капельницы и поставила один сразу же. Всё же интоксикация была сильной и многодневной, по отцу знала, как люди болеют после такого и как им помочь можно. Семён Петрович только стыдливо опустил глаза, когда я вернулась со своим набором «первой помощи».

- Не стоит смущаться, - улыбнулась ему, - главное, вы снова решили взяться за дело. Браться за ум никогда не стыдно.

На следующий день рассказала всё Ольге и Павлу, которых пригласила к себе.

- Сашка, ну ты даёшь, - подруга взяла блюдце с кусочком торта, - охота тебе с ним возиться. Ведь и не знаешь его совсем. Вдруг он завтра снова нажрётся?

- Ты меня удивляешь, Оля. Сама же взялась помогать мне, даже не спросив ни о чём. Вы знаете, - я опустила взгляд, - когда-то и сама грешила винишком. И если бы не ты, Оля, сейчас бы как Ста́риков сидела где-нибудь рядом с бутылкой водки и килькой в томате. Людям надо помогать, ты же мне об этом говорила.

- Да ну тебя, - отмахнулась подруга, - сравнишь тоже. Где ты, и где он.

- А где? Сижу здесь только благодаря вам. Сложилось бы всё иначе, выкинул бы меня Аверьянов из дома и прямая мне дорога в родную деревню к колдырю-отцу.

- Заметьте, дамы, - вмешался Павел, - какая у нас подбирается интересная компания. Идейные все, если можно так сказать.

- Вы правы, - улыбнулась ему в ответ, - будто сама судьба сводит нас воедино. Скажите, есть подвижки по нашему делу?

Адвокат закатил глаза:

- С Аморфиным? Куда там. Боюсь он нас так долго мурыжить будет.

Мой телефон пискнул, известив о пришедшей смске, открыла сообщение. «Никчёмная тварь»: гласил короткий текст. Растерянно протянула трубку Павлу и Ольге. Соколов выхватил его у меня из рук, проверяя данные отправителя.

- Боюсь, что номер окажется незарегистрированным, - пожал он плечами, - догадываетесь от кого?

- А вы нет? Кроме Аверьянова и его сожительницы врагов больше у меня не имеется. В манере муженька изводить меня вот такими фразочками.

Настроение упало, напрямую конфликтовать меня бывший не решится, тем более когда возбуждено уголовное дело, а вот так по-тихому изводить, запросто.

- Это от злости, что не может насолить тебе иначе, - резюмировала Ольга, - нормальный мужик так себя вести не станет. А ещё сие значит, что мы его достали-таки до самой печёнки. Люди в таком состоянии способны не промахи. Подключай скорее к делу своего Ста́рикова.

- Ольга Павловна совершенно права, - Павел вернул мне телефон, - мы будем начеку.

Подвижек в расследовании всё не было, дни шли, но ничего не менялось. Соколов обратился с жалобой в прокуратуру, и те, скрипя зубами, повлияли на процесс. День суда был назначен, однако, при всех доказательствах Аверьянова даже не взяли под стражу и не отстранили от работы. Нехорошее предчувствие мучило меня днём и ночью. Какой ещё подлости ожидать от муженька? От Лёли приходило всё меньше вестей, звонить я ей не решалась, а на мои вопросы в сообщениях она отвечала сухо. Что-то вроде норм, порядок, пойдёт и всё в том же духе.

Однажды вечером, когда я уже готовилась ко сну, телефон зазвонил, и я удивилась, увидев номер дочери.

- Лёля? Привет, как ты?

- Что ты творишь? – Послышалось в трубке, - серьёзно обвинила папу в этой всей мерзости? Я видела повестку. Он теперь слёг из-за тебя, сердце шалит. Шляешься по притонам, тебя никто не трогает, оставь нас в покое.

- Стоп, - прервала я поток чудовищных обвинений, - а теперь послушай меня. Всё это ложь и оправдываться не собираюсь. Поймёшь, когда, наконец, узнаешь, кто твой отец на самом деле. А в деле нет ни слова лжи, кроме как в показаниях твоего отца. На этом разговор закончен. Я тебя люблю, но и ты должна помнить, кто тебя выносил, родил и воспитал. В подобном тоне разговаривать с собой запрещаю.

- Ты животное! – Лёля сорвалась на крик, - папа мне всё рассказал, и Оксана тоже, как угрожала ей, не давала спокойной жизни!

- Ольга! Сама слышишь, что говоришь и понимаешь кому? Его любовница влезла в нашу семью.

- Какую семью, - голос дочери сочился ядом, - ты бухала, ничего не делала, отец работал, всем тебя обеспечивал, а теперь в суд на него подаёшь, чтобы квартиру отобрать и жизнь ему испортить.

- Разговор окончен, - сухо ответила я и положила трубку, а сердце разрывалось от боли. Слёзы застилали глаза, бухнувшись на постель, рыдала полночи, искренне не понимая, как моя светлая девочка могла превратиться в жестокого, холодного человека.

Я понимала ход Аверьянова, опорочить перед ребёнком, чтобы та выбила почву у меня из-под ног. Один выстрел – попало в обеих. И всё равно, на сердце лежал не просто камень, а гранитная глыба обиды.

Скоро суд и эта новость, прежде радующая меня, теперь почему-то пугала. Ста́риков взялся за работу и уже через неделю притащил в офис целую коллекцию весьма любопытных снимков, на которых Аверьянов и Оксана обнимались теснее, чем положено брату и сестре, держались за руки. Я смотрела на фотографии, и они не вызывали во мне никаких эмоций, кроме брезгливости. Вот уж точно, две гадины нашли друг друга.

День суда приближался, и я пыталась верить, что справедливость ещё не пустой звук, но сердце ёкало каждый раз, когда думала о заседании.