Эксперимент. Реальность или Отражение

@1@

Улыбнувшись своему отражению в зеркале, довольствуясь проделанной работой по смене имиджа, я прощаюсь с продавщицей небольшого антикварного магазинчика и направляюсь в сторону выхода. При этом мельком замечаю, как женщина скрывается в подсобке. Кажется ей привезли те самые – старые, доисторические пластинки, которые стоят уйму денег.

В этот момент на телефон приходит смска. Удерживая пакеты, стараюсь залезть в задний карман джинсов, попутно толкая дверь ногой, чтобы наконец выбраться из душного помещения. Правда, когда раздаётся какой-то грохот, сопровождающийся далеко нецензурной лексикой, я всё-таки прекращаю свои манипуляции и перевожу взгляд туда, откуда доносились звуки.

Тут-то меня и прошибает осознанием.

— О-о-о, нет, нет, нет… — Я воровато оглядываюсь по сторонам, и уверившись в том, что улица совершено безлюдна, снова перевожу взгляд на свою случайную жертву, закусывая губу.

Надеюсь я его не убила…

 — Эй, парень... Парень! — Я едва хлопаю его по щекам, но он совершенно не реагирует, продолжая играть в спящую красавицу. Правда у той была вполне себе мягкая кровать. У этого же асфальт.

Как бы не простудился…

«Летом?!» — усмехается внутренний голос, на что я тут же мысленно ворчу:

«Конец лета!»

Снова оглядываюсь по сторонам, чувствуя себя по меньшей мере воришкой. Хотя какой там? Здесь статья уже набежала больше, чем счётчики у тех же таксистов!

Страх того, что меня вот-вот застукают рядом с бездыханным телом – липкими щупальцами сдавливает горло, заставляя прерывисто задышать. По венам разливается адреналин. Сердце тем временем безвольно ухает в пятки под вопли внутреннего голоса, который так своевременно вопит: «Идиотка! Ты убила его! Убила!»

И, знаете, хоть бы раз в подобных случаях он заткнулся!..

В который раз, уверившись в том, что поблизости нет людей – потенциальных свидетелей моей оплошности, падаю на колени и, сдув, выбившуюся прядь со лба, осторожно прикладываю два пальца к его шеи, пытаясь нащупать пульс. Но то ли я такая неумеха, то ли в школе вместо того, чтобы слушать учителя с его бесконечным потоком заумных слов – слишком вдумчиво витала в облаках, – я не чувствую его!

Я не чувствую его чертов пульс!

— Эй! — Я едва заметно бью его по груди, а затем теряю самообладание, поддавшись панике. — Не вздумай умирать! Эй! Слышишь? По крайне мере не тогда, когда рядом я! Господи-и-и…

Тяжело вздыхаю и тут же произношу, разговаривая сама с собой:

— Мама меня убьёт. Определённо точно – убьёт… А, если ещё узнает и папа, то… — резко остановившись на полуслове, мотаю головой, не желая представлять, что будет дальше. Поскольку и без того знаю возможный исход.

Их родную кровинушку, единственную и неповторимую дочурку могут засадить за решётку, лишив дальнейших перспектив! Лиши вообще – всего!

Ну уж нет!

Увидев подобный исход, я снова бью своими маленькими кулачками парня в области сердца. Только на этот раз куда интенсивнее и сильнее. Ну, знаете, как это частенько делают в фильмах, когда душа пациента вот-вот выпорхнет из тела и улетит, а совестливый, упрямый врач не дает ей такой возможности, всеми силами пытаясь вытащить человека с того света?..

Так вот – всё бы ничего. Техника у меня, что надо. Не зря же я киноман. Знаний, вроде как, тоже хватает.

Однако…

Это ни капельки не помогает! Что подталкивает меня к такому выводу, как: «Шарлатаны!» А ведь я им верила!

Правильно всё-таки Лика говорит: «Фильмы – сплошная постановка, без должного уважения к наивным зрителям!»

В голове проносится миллион мыслей того, что делать в данной ситуации. И, надо признать, две из них, в какой-то момент мне действительно приходятся по душе.

Первая – оставить парнишку и просто смыться. Камер нет, свидетелей тоже. Значит и как такового состава преступления – нет!

Идеально!

Правда лишь в том случае, если сумею обуздать собственную совесть, засунув её в чулан с бесконечным множеством замков. Что в принципе мало вероятно. Поскольку эта зараза всегда находит какую-нибудь щель, стоит лишь моим мыслям выйти за рамки разумного.

Вторая – оттащить его тело и бросить в реку. Или же на худой конец – в мусорный бак. Я видела – в фильмах частенько так поступают. Правда долго думать над решением этой дилеммы не приходится. Поскольку второе – выполнить не позволяет чувство сострадания. А первое – наличие чёртовой совести, которая у меня имеется. И имеется, я бы даже сказала, с избытком!

В детстве, когда мой взбалмошный братец разбил вазу и попросил его не выдавать, я не выдержала и в конце концов призналась родителям. А всё потому, что эта моралистка – она же совесть – грызла меня изнутри все те дни, что я молчала, как партизан! 

Кира тогда, конечно, наказали. И не из-за разбитой вазы. Нет. А из-за самого факта лжи… Но я ведь старалась! Правда не так долго и усиленно, как от меня того требовали, но... Я пыталась!

В общем, оба варианта попадают в категорию непригодности. Поэтому несколько секунд подумав, я делаю то, чему нас учили ещё когда-то в школе на уроках ОБЖ.

Искусственное дыхание!

Уж не знаю, поможет ли ему, но попытка не пытка! По крайне мере я надеюсь, что правильно запомнила как это делается и мои дальнейшие действия не ухудшат и без того шаткое положение. Зато совесть будет относительно спокойна.

В конце то концов – я же попытаюсь!

Откидываю длинные волосы за спину, а затем склоняюсь над парнем. Его лицо так близко, что я без труда могу разглядеть идеальные длинные ресницы, о которых надо сказать мечтает добрая половина всех женщин. К тому же, мордашка у моей жертвы на удивление привлекательная. Прямо-таки принц Эрик.

Усмехаюсь, поддавшись своему воображению, когда внутренний голос насмешливо выдаёт:

«А ты у нас Ариэль что ли?»

Порой мне кажется, что внутренний голос человека – не что иное, как вторая личность, запертая в тени. А так ведь и до шизофрении недалеко! Иногда она и вовсе похожа на сверчка Джимми, вечно зудящего о правильности поступков и принятых решений. 

@2@

В испуге отскакиваю в сторону и заваливаюсь на пятую точку, громко выругавшись и разве, что не перекрестившись.

— Вот, чёрт!

Потираю ушибленное место, пару раз моргаю, сглатывая. А затем наконец перевожу взгляд на парня. И знаете, что? Его лицо выглядит не менее ошарашенным, чем моё!

Восстал, так восстал!

Ещё бы чуть-чуть и откачивать бы пришлось меня!..

— Т-ты… — Он хмурится, глядя в упор на меня, а затем едва касается затылка и морщится.

Так. С речью вроде порядок, если не считать некоторой заминки. Что впрочем не так важно. Шок у парня, как никак.

— Очухался, — облегчённо выдыхаю, снова откинув волосы назад. Правда тут же подползаю к нему ближе и для достоверности дергаю за щеку. Лёгонько так, но ощутимо.

Не подумайте. Просто мало ли… Глюки на фоне нервного потрясения или же какой-нибудь астрал. Хотя от удара дверью – ещё никто не умирал. Ну-у-у…наверное. Я так думаю.

Всё это время незнакомец смотрит на меня с полнейшим недоумением. В какой-то момент в его глазах даже читается что-то сродни: «Я всё ещё сплю?» Однако стоит дёрнуть его за щеку – глаза незнакомца округляются по новой, и он, как припадочный, дёргается в сторону. Затем спешно поднимается, словно за ним бежит свора собак.

Я усмехаюсь, не в силах выдержать это выражение лица, как у загнанного зверька, которого положили в клетку к самке. Так сказать, для дальнейшего продолжения рода, но совершенно без дальнейшего согласия.

— Какого черта?.. Ты открыла дверь с ноги? Или у меня после вчерашнего начались галлюцинации? — произносит с нотками злости и недоумения после некоторого молчания, за время которого он, кажется, наконец осознает действительность, как и себя в ней.

— Эм-м-м…В общем-то, да, — виновато произношу я, но видя, как он усиленно моргает, словно пытается прогнать это наваждение, тут же произношу: — То есть – нет! Это…не галлюцинации…

С минуту он хмурится, глядя на меня исподлобья, а затем неожиданно спрашивает, едва скривившись, как от лимона, который его заставили съесть целиком:

— Ты вообще нормальная?

Хмурюсь, выражая свое недовольство от подобного вопроса. Ведь я всего лишь ударила его дверью, а не скинула с обрыва ради развлечения!

— Вполне. А вот ты – вопрос…

Он щурится, словно хищник, внимательно глядя на меня, а затем неожиданно произносит, пропустив мои слова мимо ушей.

— Значит чокнутая…

Едва покачивает головой – так, словно на него каждый день вешаются чокнутые фанатки или что-то вроде того. Я же опасливо щурюсь, подбираясь, словно кошка, готовящаяся к прыжку.

— Что ты сказал?.. Это я-то – чокнутая?

Несмотря на весь этот вид мальчика с обложки этакого журнала «Звёздная Элита» и грешные губы, которые так и манят своими изгибами, этот тип совершенно далёк от первоначального принца Эрика, коим я изначально его окрестила. Впрочем, как и от типичного принца на белом коне или же благородного рыцаря, способного спасти свою даму из пасти огнедышащего дракона.

Да-да. Читаю я не меньше, чем смотрю фильмы. Именно поэтому могу с точностью заверить вас, что этот мистер из разряда: «Плохиш – балбес». А мама учила меня держаться подальше от таких мальчиков. И совсем не важно, что внешность бывает обманчива, как и то, что я сама – далеко не божий одуванчик…

— Кажется, ещё и слегка глуховатая, — откровенно издеваясь надо мной, произносит он, усмехнувшись, и я теряю самообладание.

С какого…бублика я должна это слушать!?

— На себя посмотри, нечисть невоспитанная! — не оставшись в долгу, гневно произношу я и кое-как поднимаюсь с асфальта, на котором продолжала сидеть всё это время. При этом попутно отряхиваюсь от мелких камушков и песка, не переставая испытывать пылкое негодование.

Незнакомец же тем временем довольно усмехается, словно отыгрался на мне в отместку. Что говорит – мы квиты. Правда стоит ему чуть больше дёрнуться, мотнув головой, и он кривится. При этом его рука то и дело тянется ко лбу.

М-да, похоже шишкой я его всё же обеспечила. Надеюсь хотя бы без дополнительных бонусов в виде сотрясения. Ведь проблем в жизни и без того хватает.

— Ты как вообще? Не тошнит? — в конце концов взяв себя в руки, поступаю умнее – иду на мировую. Всё же в случившемся есть и моя вина. Хоть и частичная. К тому же, ссориться с предполагаемой жертвой – не в мою пользу.

Незнакомец снова становится серьёзным, от чего его скулы выделяются куда больше, напоминая острие лезвия. Дерзким, отточенным движением зачесывает свою челку назад. Снова смотрит на меня исподлобья, и клянусь вам, кажется думает о моем убийстве! Настолько потемнели его карие глаза. Хотя, казалось бы, куда больше?.. Но сейчас они, словно бездна!

Боже упаси!..

— Благодари Бога, крейзи, что я остался жив, — слегка тряхнув головой и снова едва поморщившись, устало выдыхает он.

— А, если бы помер? Ну, так, чисто теоретически… — под его ошалевшим взглядом, тут же интересуюсь я, растянув губы в обворожительной улыбке, сложив руки за спиной с видом милого ангелочка.

На папе этот приём всегда работает. Особенно, когда делаешь взгляд «Кота» из «Шрека». Правда всё до поры до времени, но...не суть.

— Тогда ты отправилась бы со мной к нашим праотцам, — ухмыляется он, глядя в мои глаза. Правда эта ухмылка совсем не добрая. Поэтому я понимающе киваю, делая при этом шаг назад. Как говорится: «От греха подальше».

Если бы меня треснули по лбу стеклянной дверью, то, наверное, я бы тоже злилась. И ещё как!.. Но, черт. Я же не специально!

— В общем, ты это… Прости. Я правда не хотела, чтобы так вышло. Надеюсь твоя голова не расколется надвое и… Удачи! — спешно произношу я, не стесняясь собственного жаргона, ведь по близости нет людей, считающих меня в некоторой степени «идеальной».

Развернувшись, собираюсь быстренько смыться. Однако в последний момент он хватает меня за руку. Да так неожиданно, что я впечатываюсь в него, словно бисквит, который усиленно пытаются придавить, дабы соединить с остальными в единую композицию.

@3@

Поправляю очки в старой деревянной оправе, которой не мешала бы хорошая такая коррекция, рубашку, повязанную на талии и, выдохнув, жму на звонок, предвкушая реакцию своей лучшей подруги. Надеюсь лишь, что после моего небольшого спектакля, она не сделает из меня бифштекс. Ведь эта девушка совершенно непредсказуемый океан, способный смести всё на своем пути!..

Несколько минут я усиленно жму на белоснежный звонок и оглядываюсь по сторонам. Чувствую себя вором на деле. Ведь быть кем-то иным внешне – как быть кем-то иным в душе. Мировосприятие совершенно меняется. Даже дышать становится легче, когда ты понимаешь, что тебя больше ничего не сдерживает. Что люди рядом с тобой – больше не влияют на твою жизнь, каждый раз пытаясь сделать её лучше. Однако это «лучше» заключается в их собственных рамках, совершенно расходящихся с твоими.

Дом, в котором живет Лика, находится в элитном секторе. Он располагается в центре города. Территория строго охраняется, как и спокойствие здешних жителей. К тому же – ведётся строгое видеонаблюдение, которое в большинстве своем – решает многие проблемы здешней элиты. Будь то потеря собаки, неоправданная измена или же проблема с памятью. Поэтому войти сюда постороннему – это, как войти в преисподнюю. Вход есть, а выхода – нет.

Что сказать?..

Лика – единственный ребёнок в семье. Причем долгожданный ребенок. В отличие от меня. Той, у которой помимо прочего есть ещё один дурачок, возомнивший себя рок звездой и по совместительству старшим братцем-засранцем.

Всё то время, что мой палец безжалостно вдавливает на звонок, в голове проносится бесчисленное количество мыслей. И все они на тему того, что могло случиться с моей чокнутой, но не менее любимой подругой. Просто, зная её характер, могу смело сказать – врагов и недоброжелателей у Акимовой хватает. Красивая, популярная, богатая и невероятно язвительная. Что ещё нужно, чтобы тебя возненавидели с первых же секунд?.. Чертовское обаяние и неумение держать свои мысли при себе. Да-да, всё это про неё.

В общем, за эти несколько минут я перебираю сотни вариантов. От банального: её нет дома. На грани фантазии: её похитили, чтобы получить выкуп. Причем этот вариант в первые секунды рассматривается мной вполне обдуманно и даже очень серьёзно.

Дело в том, что отец Лики – Аркадий Георгиевич – известный бизнесмен. Можно сказать, что сеть его отелей заполонила не только Москву, но и множество курортных островов. Не удивлюсь, если в скором времени его отели дойдут до Марса! Тогда можно будет смело делать рекламный слоган: «Инопланетный отель» или же «Отель без границ»! Причём в прямом смысле! Ведь откуда в космосе взяться границам?!

Моя фантазия настолько берёт бразды правления над реальностью в свои загребущие лапки, что я не сразу замечаю чудовище, стоящее на пороге, продолжая усиленно звонить, постукивая ботинком об пол, в такт незамысловатой мелодии, рождающейся у меня в голове. Правда, когда кто-то кряхтит, привлекая моё внимание и спрашивает: «Вам кого?», я наконец отпускаю несчастный звонок и едва сдерживаю рвущийся наружу смешок.

Сегодня моя подруга переплюнула все свои извращения по совершенствованию кожи и скупки различных омолаживающих масок. Чего я только не повидала за время нашей дружбы. Скрабы, гели, водоросли, специальные пудры. Однажды она даже нацепила на лицо маску из волос какого-то экзотического животного. Мол, они хорошо разглаживают морщины. Правда, глядя на мохнатое нечто, я задавалась лишь одним вопросом: «Каким образом, черт возьми?!»

Так вот. На этот раз её лицо ярко-фиолетового цвета в розовую крапинку, которая так и кричит: «Закрой глаза! Иначе ослепнешь!» А волосы и вовсе – кислотно-желтого цвета!..

Какого…лешего, спрашивается?

Она, что делала маску из желтка яйца, приправленного мочой?! Иначе как –почему от неё исходит такая вонь?!

Если бы не весь этот маскарад, то я в первую же секунду придумала бы красочную речь с ехидными комментариями. Однако вместо того, чтобы зажать нос, помахать рукой и сказать: «Акимова, ты совсем выжила из ума?!», добавив кучу привычных вопросов, я беру себя в руки и начинаю заготовленный мной мини-спектакль.

В детстве я всегда тяготела к искусству. Особенно к кинематографическому. Какой-то период даже грезила о том, чтобы в будущем стать актрисой и в дальнейшем вживаться в различные образы, чувствовать себя кем-то иным. Тем, кем мы не можем быть в жизни. Тем, кто существует лишь в наших собственных фантазиях. Ведь воплощать волшебство в жизнь – это ли не счастье?..

Однако со временем любовь к играм переросла в новое увлечение. Журналистика! Недаром ведь я с детства любопытная личность, которая всюду сунет свой маленький носик и задаст очередной каверзный вопросик. Кажется, это у меня в крови. Поэтому выбирать профессию после окончания школы и мучаться вопросами особо не пришлось. Уже тогда я знала, кем стану.

И, что в итоге?

Ещё пару дней и я окажусь на третьем курсе!

Юху!

Но… Я что-то отвлеклась. Поэтому вернёмся к издевательству над этим розовым монстром! Всё же не часто мне подворачиваются подобные шансы…

Мысленно отсчитываю секунды до розыгрыша.

Один.

Два.

Три.

А затем в дело вступает импровизация!

— Ты кто такая вообще?! — грозно выставив руки по бокам, возмущённо произношу я, делая уверенный шаг вперед. И, кажется, у меня получается.

Глаза подруги в недоумении округляются. Длинные ресницы взлетают вверх-вниз, когда она начинает часто моргать. После чего хмурая складка появляется между её бровей, говоря о загрузке в её мозгах, которые пытаются анализировать сложившуюся ситуацию.

— Что, прости?..  — В конце концов, несколько растерявшись, произносит она вслух, и я мысленно усмехаюсь.

— Прости?! — Несколько истерично и вместе с этим злостно усмехаюсь прямо ей в лицо. — Я-то думала, что ты бессмертная. А ты ещё оказывается и глухая! — Фыркаю и осторожно, но небрежно отталкиваю её в сторону и бесцеремонно протискиваюсь в квартиру, повышая голос: — Где он?! Где прячется эта сволочь?! Убью! Всех убью к чертовой матери!

@4@

По мере того, как моё прикрытие мало по малу сходит на нет – глаза Акимовой округляются ещё больше. Хотя, казалось бы, куда больше то?! А затем она заикающимся голосом произносит:

— Л-Лисцова?..

Я поджимаю губы, сдерживая смех, а затем киваю. Снимаю яркий парик с длинными красными локонами и, сделав невинную моську, вытягиваю руки вверх, тут же протягивая:

— Та-да-а-м!..

— Я. Тебя. Убью…— медленно и с расстановкой шипит она, а затем бросается на меня уже не как хаски, а как дикая пума! Но я успеваю увернуться и оббежать вокруг дивана. Так, что мы оказываемся напротив друг друга.

Вот хищница!..

— Спокойно! — Я выставлю руку вперёд. — Чего ты так кипишуешь?! Это же шутка!

— Шутка?! Да я мысленно уже начала перебирать всех своих парней! А это знаешь ли – та ещё пытка! — сложив руки на груди, констатирует она.

Я издаю смешок наподобие хрюканья и закатываю глаза. 

Моя подруженька всегда была несколько любвеобильна. И нет! Не подумайте. Это совершенно не значит, что она переспала со всеми подряд! Но поразвлечься их чувствами без зазрения совести – может!.. Чего не скажешь обо мне. Поклонников у меня всегда предостаточно. Однако наличие совести у меня всё же имеется, в отличие от Акимовой.

— Ну прости… — Я дую губы и хлопаю ресницами, от чего она куксится. Ненавидит, когда я так делаю. Поэтому часто говорит мне в такие моменты, что я: «Как утка в разгар брачного периода!»

Уж не знаю – откуда у неё такие познания. Да и она в подробности не вдавалась. Но факт остаётся фактом.

— Я просто хотела, чтобы ты в полной мере оценила мой новый имидж! Правда пару штрихов ещё добавить не помешает, — радостно говорю я и, тряхнув ярким париком, сверкаю белозубой улыбкой.

Она со странным скепсисом во взгляде оглядывает меня с головы до ног, а затем произносит таким голосом, словно кто-то умер:

— Лисцова, признавайся, где, с кем и когда ты уже успела обкуриться? Но ещё важнее – что? Что ты нюхала или принимала?

— Чего? — Я с сомнением смотрю на озадаченно лицо подруги и кручу пальцем у своего виска, говоря: — Совсем что ли со своими ток-шоу спятила? Я вообще то таким не балуюсь.

— Тогда какого черта на тебе это…это, что? — Она недоверчиво и вместе тем удивленно теперь смотрит на мою рубашку и говорит: — семидесятые?

— Круче! Шестидесятые! — усмехаюсь я, глядя на старенькую рубашку бледно желтого, выцветшего цвета, в крупную клетку.

— Ты уверена, что мне не пора звонить твоему отцу?

— Что? Нет! — Я кидаю парик на диван, кладу подобранные с пола очки на маленький стеклянный столик, снимаю черную кожаную куртку и распускаю собственные волосы, совершенно отличающиеся от парика, цвета – блонд. — Если ты забыла, то напоминаю – это моё прикрытие для нашего эксперимента. Так сказать – вторая личность.

Она неопределённо заламывает бровь. Правда тут же протягивает: «А-а-а».

— Вспомнила?

— Угу. — Она садится на край дивана, в ее глазах резвятся настоящие черти. — Только не думала, что ты воспримешь это всерьёз. А точнее – решишься.

— Это вызов, детка. Как я могу иначе доказать тебе, что внешность не главное!?

Она усмехается и кивает.

— Теперь твоя внешность, мягко говоря – неординарная.

— Чудик. Будем говорить своими словами, — усмехаюсь я и вытягиваюсь на мягком диване.

День выдался насыщенным. И теперь меня клонит в сон.

— Алис…

— М-м? — Я не оборачиваюсь, глядя на покачивающиеся деревья, из-за начавшегося ветра, но даже так – знаю, что сейчас Акимова закусывает губу и теребит браслет, когда-то подаренный ей бабушкой.

К слову: ее не стало три года назад. Но я вижу, что Лике её не хватает. Они были очень близки. И порой на неё находит. Так, что в один из дней – она не расстаётся с бутылкой вина, поедая сладкое и просматривая черно-белые фильмы.

— Кирилл тебе не звонил?

На этих словах я все же оборачиваюсь и склоняю голову набок, глядя на неё.

— Вы так и не поговорили?

Она отводит взгляд. И я понимаю – нет.

Вот ведь упрямые! Сколько ещё можно делать вид, что они безразличны друг другу?!

— Он не звонил. Но…писал, — тут же отвечаю я, понимая, что сама она и не спросит больше того, что уже смогла выдавить из себя, подавив гордость. — У него всё отлично. Записывают новый альбом.

— Ясно. — Она коротко кивает и поднимается. — Ты сегодня у меня?

— Да. Родители сегодня улетели в Испанию. У них там что-то вроде очередного медового месяца.

Лика понятливо хмыкает и кивает.

— Кстати…На счёт этого эксперимента. Ты это – серьезно?

— Более, чем.

Она прищуривается, в очередной раз осмотрев меня с головы до ног, и произносит:

— Тогда не забудь добавить ещё веснушек. Будет просто огонь! — подмигнув, она поднимает большой палец вверх, а я хватаю подушку и запускаю ее прямиком в это чудовище.

— Что ты сделала с волосами, мой Франкенштейн?! Приведи их в порядок, а то воняет!

Однако вместо ответа я получаю подушкой по лбу. А затем слышу заразительный смех Акимовой, которая скрывается за поворотом.

Что ж.

Начало нашей маленькой игры положено. Осталось найти объект для полноты картины и…можно начинать!

@5@

Мы сидим на пятом ряду. Не так близко, чтобы в случае списывания можно было как-либо обозначить тот факт, что ты ни черта не знаешь, а потому умело списываешь. Но и не слишком далеко. Что даёт хорошую слышимость, как и видимость.

Я бездумно вырисовываю цветы на листе в клетку, то и дело чиркая веточки и листочки, пытаясь продумать план действий по тому, как сделать наш эксперимент удачным. Но пока в мыслях сплошная неразбериха.

Первое сентября со своей торжественной линейкой, шумными первокурсниками, с их извечными тупыми шутками и дешевыми подкатами. Преподаватели с заумными речами и наставлениями на будущий год, которые звучат примерно как-то так – для тех, кто умеет читать между строк: «Хорошо учитесь, балбесы, чтобы в последствии репутация нашего дивного университета не запятналась!» Ну и всё в подобном роде.

Нет. Я, конечно, ничего не имею против.

Учёба всегда давалась мне легко. Наверное, потому что я всегда была любопытной. От того и читала бесконечное количество книг. Расспрашивала обо всем взрослых, порой задавая каверзные вопросы, а порой и вовсе, такие, что папа стопорился, не зная, что на это ответить. Поэтому приходилось вмешиваться маме. Ко всему прочему, я довольно ловкая и изворотливая. Что скорей всего досталось мне тоже от мамы. Когда она в прошлом году разбила машину, которую отец подарил ей на день рождения, заказав в эксклюзивном салоне, то вместо привычного покаяния – вывернула все так, что в итоге папа же и ходил с ней по магазинам, чтобы у Светочки (то есть моей мамочки) успокоились нервы.

Не скажу, что она частенько пользовалась своими навыками, но в крайних ситуациях, как в этой или в той, когда в одиннадцатом классе, на выпускной, отец запретил мне идти со всеми на берег, потому что, выражаясь его словами: «Там сплошь проституция и совращение!» – мама сумела его переубедить. И выпускной по итогу вышел отменным! Правда не без особых приключений…

Иными словами, я не понимаю, когда преподаватели пытаются наставить нас на путь истинный, каждый раз повторяя одно и тоже. Думаю, вряд ли слова о том, что образование в нашем веке – огромная составляющая светлого будущего, а если ещё и мозги имеются, то и прочного! – как-то повлияют на человека, которому на это совершенно плевать.

Мы не можем заставить кого-либо принимать наши суждения и умозаключения за истину. Ведь только мы – ориентир своего будущего. Того, как именно сложится наша жизнь. Поэтому бессмысленно распинаться и, словно попугай, повторять одно и тоже из года в год. Поскольку фишка совсем в ином…

— Надеюсь твой образ окончательно готов, потому что я…— Она делает таинственную паузу, поэтому я отрываюсь от своего занятия и заинтересованно смотрю на неё, — выбрала тебе жертву!

— Акимова, окстись! Какая жертва? — Я усмехаюсь и мотаю головой, порой поражаясь её кровожадности.

В конце-то концов, не опыты же мы собрались ставить!

— Как это какая? Жертва твоего непомерного обаяния! — Она, усмехнувшись, торжественно хлопает в ладоши. Но тут же выставляет указательный палец вперёд и настоятельно произносит: — Правда, при первой встречи, не рассказывай ему про свою «удачливость», которая не оставляет тебя по жизни, да так и липнет на твою прекрасную задницу.

М-да, о том, что я с детства «особо удачливая» знали все, с кем я только когда-либо пересекалась!

Нет, а что? Что я могу поделать, если моя персона вечно встревает в сомнительные переделки, а пятая точка – вечно ищет себе приключений!? 

Я не то чтобы – неудачница. Не сказала бы. Ведь у меня есть деньги. Семья. Дорогие вещи. Навороченные гаджеты. И вообще, все, что душа пожелает! Однако…со мной постоянно что-нибудь случается! То форс мажоры, то непредвиденные ситуации, в которые порой приходится вмешиваться родителям, чтобы помочь мне. Порой я и вовсе встреваю в неоднозначные истории.

Зато потом: «Будет, что рассказать детям!» – как выражается мой дедуля – Дмитрий Александрович.

— Вообще-то, суть эксперимента заключается в том, чтобы я смогла показать себя настоящую. Без прикрас и каких-либо масок. И при этом понравиться человеку.

Акимова неоднозначно хмыкает.

— Лисцова, ты умом тронулась? Думаешь, если парню показать при первой же встречи: какая ты – в его глазах запляшут сердечки, и он тут же влюбится?

Я задумчиво грызу кончик ручки и, улыбнувшись, киваю.

— Почему нет?

— Да потому что ты у меня до сих пор дитё наивное! Вот почему! — Она тяжело вздыхает и щурится, глядя на меня. А затем всё же усмехается.

— Боишься проиграть, так и скажи. — Я пожимаю плечами и отвожу взгляд, желая продолжить свои шедевры мирового художества, но не успеваю. Эта заноза наглым образом выхватывает ручку из моих рук и говорит:

— Короче, ты окончательно подумала? Даю тебе шанс передумать. Правда тогда, моё утверждение: «Все парни одинаковые и внешность все равно для них будет на первом месте, чем всё остальное» – становится истиной и не подлежит обжалованию.

— Ага, разбежалась! — Я мотаю головой. — Это ложь! И неважно, как ты выглядишь. Можно быть страшной, но при этом запасть кому-нибудь в сердце, лишь потому, что ты – это ты. Главное не внешность, главное душа! Поэтому не надейся, Ликунчик! — Я усмехаюсь, дёрнув ее за щеку, когда она кривится на то, как я коверкаю ее имя. — Я докажу тебе, что душа – главный критерий всех человеческих чувств!

Лика мотает головой и усмехается.

— Сказала та, за которой бегает пол университета. При том, что никто не знает тебя настоящую, зато прекрасно видит твою внешнюю оболочку, которую ты прекрасно подаешь. — Она насмешливо переводит взгляд на мои длинные ноги, которые сегодня лишь в тонких капроновых колготках, поскольку я одела кожаную юбку, и ухмыляется.

Я сердито поджимаю губы, а затем растягиваю их в обворожительной улыбке и говорю:

— Дай мне месяц и я докажу тебе обратное, моя дорогая.

Акимова протягивает мне свою ладонь, со словами:

— Договорились. Проигравший загадывает любое желание. Желание, не имеющее рамок…

@6@

В аудиторию входит четвертый курс, и я в недоумении хмурюсь. Однако не успеваю толком понять с чем связан их визит – замечаю на себе взгляд Никиты. Он приветливо кивает мне.  

Улыбнувшись, делаю тоже самое и спешно отвожу взгляд, не желая акцентировать на парне внимание дольше, чем положено рамками приличия. К тому же зная Титова, он может смотреть на меня до упора. Что временами меня безумно раздражает.

Я знаю этого парня с первого курса. Когда только поступала, он очень помог мне. Можно сказать спас от очередного поклонника. Долгая история с толикой идиотизма. Но суть в том, что именно в тот момент, когда наши дороги пересеклись – между нами зародилась дружба, несмотря на все заверения Акимовой: «Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает».

Я просто придерживалась собственных принципов и убеждений. Однако, спустя некоторое время, пришлось принять тот факт, что временами Лика всё же права. И по части мужчин куда умнее меня. Ведь уже спустя пару месяцев он признался мне в своих чувствах. Которые как вы понимаете совершенно далеки от дружеских.

Что ж. Надо признать – этот парень оказался довольно упорным. Он не раз оказывал мне знаки внимания. Правда каждый раз – я осторожно отталкивала его, ссылаясь на всякую чушь, которая только приходила мне в голову. Проще говоря, я просто ненавидела причинять людям боль. А потому, как могла, всеми силами пыталась оградить его от пули в сердце в моём исполнении.

Поначалу он не оставлял попыток добиться меня. Каждый раз придумывал что-то новое, каждый раз удивляя меня, радуя, как это только возможно. Но в конце концов до него все-таки дошло. Он наконец-таки понял – все это бессмысленно.

Наверное, Акимова, права. И порой я бываю очень наивна. Верю в то, что, казалось бы, невозможно. Пытаюсь видеть в людях куда больше, чем они показывают всему миру. Вечно пытаюсь отыскать в каждом особую искру, до сих пор наивно пологая, что она никак не может потухнуть и превратиться в сгнивший пепел. Однако сколько бы я не старалась стать более сдержанной и менее доверчивой – у меня не получалось. И до сих пор не получается. Разве, что на публику – я прекрасно играю свою роль этакой принцессы.

Хм. Кто бы знал, что эта «принцесса» любит тяжёлые ботинки и мечтает о тату. Вот только так и не решается его сделать, потому что боится неодобрения собственной семьи. Ведь все всегда ставили её в пример и считали, что она не способна на глупости. Даже вечные передряги не убеждали их в обратном. Потому как они всегда находили отговорки, пытаясь видеть то, что хотят видеть перед собой сами.

Думаю, если бы Ник не был бы тем самым парнем, спасшим меня и действительно ставшим за это время для меня хорошим другом – хоть и не на долгий период, я могла бы доходчиво объяснить ему нашу несовместимость. Так, как я действительно это умею – красочно и эмоционально. Однако он нравился мне. Нравился, как человек. Он хороший, добрый и привлекательный. А потому я совершенно не хотела быть с ним грубой. Я совершенно точно не хотела вырывать его чувства с корнем.  

Только не с ним.

Может быть со временем он встретит девушку, которая станет для него своеобразным лекарством, пустив новые, свежие корни, из которых вырастет удивительное древо. Древо любви. По крайне мере я очень этого ему желала.

Я поворачиваюсь к Лике. При этом до сих пор чувствую некое смятение.

— Что они здесь делают?

Совместные лекции с четвертым курсом проводятся очень редко. К тому же, мне казалось, что сегодня у них практическое занятие.

Она продолжает внимательно следить за входящими, хищно скалясь. Ещё бы! Ведь четвертый курс – звезда всех потоков. Там не только самые обеспеченные и умные парни. Можно сказать, что там собралось общество из «смазливых, шикарных мордашек». Порой я даже шутила: «Курс будто специально для Елены Викторовны подбрили!» Так как эта женщина любительница оказывать знаки внимания молоденьким студентам при деньгах и красивом личике. Однако декану хватает дел, а потому ему совершенно плевать на чью-либо жизнь и вкусы в ней. Правда пока все рамки приличий и устав соблюдены.

— Их препод заболел, — в конце концов отвечает девушка и томно вздыхает.

— Как? — Я с недоумением смотрю на подругу и снова перевожу взгляд на четвертый курс, который все больше заполняет нашу аудиторию. Мест становится меньше. Людей – больше. — Откуда знаешь? — тут же интересуюсь я, частенько поражаясь тому, насколько осведомлена Акимова обо всех вокруг.

Этакая – Нэнси Дрю!

— Надо обладать нужными связями, Лисцова, — усмехается, а затем её губы растягиваются в коварной улыбке, когда она смотрит на высокого, подкаченного брюнета, который, в свою очередь, улыбается ей и машет.

Я усмехаюсь. Но тут мой взгляд неожиданно натыкается на знакомые глаза. Глаза, что, словно сама бездна.

Вот, черт!

Едва ли не подскакиваю с места, но вовремя сдерживаю столь своевременный порыв.

Не может быть...

Моргаю пару раз, как, если бы делала зарядку для глаз. А затем снова перевожу взгляд туда, где у меня случилась зрительная галлюцинация. Но – нет!

Я по-прежнему вижу эту наглую усмехающуюся физиономию!

Спешно отворачиваюсь, перестав прожигать его своим стеклянным взглядом, затравленного оленя, пока этот маньяк разговаривает с каким-то парнем и не замечает меня.

Лишь после того, как охватившая меня волна паники проходит, я понимаю, что он не знает меня. Точнее, знает. Но не ту зеленоглазую блондинку, которая сейчас сидит в аудитории!

«Бинго!» – как говорит мой дедуля.

Приняв этот факт окончательно, сердце успокаивается, перестав биться, как сумасшедшее. Руки перестают потеть, как у заправского взломщика. Тело расслабляется, и плечи опускаются, перестав находиться в напряжении.

Я снова чувствую себя, как и прежде, расслаблено. Поэтому облегченно выдыхаю. Однако только сейчас понимаю, что ладонь Акимовой мельтешит у меня прямо перед глазами. Ещё чуть-чуть и она заделает мне фингал под глазом!

@7@

— Я…Просто задумалась, — в конце концов, спешно отвечаю на заявление Акимовой и тут же вспоминаю, о чем мы говорили ранее.

— Боюсь даже спросить, о чем.

Я киваю.

— Поэтому лучше не спрашивай.

Об этом случае я так и не рассказала ей. И не потому, что хотела скрыть или же прямо-таки чувствовала вину, придавившую меня огромным булыжником.

Не-е-е-т.

Я элементарно забыла об этом, сумев выкинуть это воспоминание из своей головы, как ненужный хлам. 

Так нет же! Этот хлам снова появляется в моей жизни!

— Ты пугаешь меня, Лисцова.

— Лучше скажи мне, наконец, кого ты выбрала, чтобы я примерно знала к чему готовиться.

Не могу же я просто подойти к парню и сказать: «Слушай, друг, не хочешь познакомиться с моей душой, вместо груди третьего размера?!»

— Советую закупиться наручниками, — вдруг со смешком выдаёт она, поиграв бровями.

Я в недоумении вздёргиваю бровями, сказав:

— З-зачем?

— Чтобы держать парня при себе до тех пор, пока он не разглядит твою душу, за всей этой, — Она обводит мое лицо пристальным взглядом и добавляет с нескрываемой усмешкой: — красотой.

Я недовольно фыркаю и складываю руки на груди.

Замечания по поводу внешности все чаще начинают меня бесить. Словно кроме этой оболочки во мне больше ничего нет! Словно меня – нет! Хотя, в чем-то Акимова все же права.

Играть истинную себя на публике – всегда страшно. Поэтому мне постоянно приходиться думать о том, как и что лучше сделать, дабы внешне – оставаться уверенной и непоколебимой девушкой. Чтобы не дать даже малейшей возможности остальным смеяться надо мной, как это могло быть в детстве, когда ты ещё не совсем понимаешь, как устроен этот мир. Когда ты – это всего лишь ты. Со всеми своими причудами и недостатками…

Когда речь во второй раз зашла о споре, что было уже более серьёзным предложением, нежели впервые, когда я лишь задумалась о том, что это может дать мне, я наконец-то поняла – глупо упускать такой шанс.

Это шанс перевернуть привычный мне мир с ног на голову.

Да. Я красивая, что не преминут мне сказать каждый раз, стоит лишь познакомиться с папиными партнерами, их женами или же обычными прохожими. Но я никогда не мнила себя совершенством. Однако прячусь за маской уверенной и спокойной девушки, которая с виду кажется образцом современности. Той, кому многое по плечу. Потому что так проще. Так легче не стать жертвой нападков и людских пересудов. Хотя на самом-то деле – неуверенность часть меня. Спокойствие же – отнюдь не мой конек!

Ты просто делаешь вид, что такая, когда прячешь внутри себя кого-то иного. Кого-то, кого могут видеть лишь близкие и дорогие тебе люди. И то – не всегда. Потому что показаться любимым людям неидеальной – порой тоже кажется чем-то пугающим. Особенно, когда на тебя возлагают столько надежд.

Что, если они разочаруются?.. Что, если ты не стала такой, какой они хотели бы тебя видеть, воспитывая все это время, взращивая в своей душе надежды?..

Мне кажется так думают многие из нас. Когда-то я тоже так думала. Но, поговорив с дедушкой, поняла, что семья – единственные люди, которые могут принять нас такими, какие мы есть, независимо от обстоятельств и прочих изъянов. Кто, если не они?..

«Семью не выбирают. Семью защищают, уважают и самое главное – принимают. Даже, если порой мы не такие, какими нас хотели бы видеть остальные» — сидя на берегу, сказал мне однажды дедушка и, как всегда, бессовестно потрепал по голове.

И я старалась…

Действительно старалась больше не прятаться от семьи, не уходить в кокон. И хотя у меня до сих пор не всегда получается быть собой и отстаивать собственные права, я поняла одну вещь: удивительно – насколько мы все в какой-то степени оказались похожи.

Именно поэтому я так хочу доказать Акимовой, что внешность – не главное! Хочу доказать наконец самой себе, что став собой по-прежнему можно оставаться красивой. Только на этот раз без глупых масок, которые, казалось бы, могут сделать тебя в глазах других – идеальной. 

Став же собой, вполне можно оказаться свободной.

И я хочу проверить это на себе. Хочу наконец сделать шаг вперед. Даже, если впереди виднеется неизвестность и всепоглощающая темнота.

— Прости, — тут же выдыхает она, заметив, как я начинаю закипать, зная, как эта тема на меня влияет, и продолжает: — В общем, я подумала и нашла для тебя идеальную жертву! То есть, кандидатуру, — тут же исправляется, под моим укоризненным взглядом.

— И? Я узнаю это, когда мне исполнится – сто?

Она закатывает глаза и, цокнув языком, произносит:

— В твои сто – эксперимент уже потеряет смысл.

Я собираюсь ответить ей не менее колко, но вижу, как Акимова улыбается. Улыбается той самой улыбкой, которая так и кричит: «Ну вот! Что и требовалось доказать!»

— Обернись, — вдруг заговорщицки шепчет она мне, поигрывая бровями.

«Дурной знак»

Хмурюсь, не понимая в чём дело, но все же оборачиваюсь и… Встречаюсь с пристальным взглядом темно-карих глаз.

Парень заинтересовано склоняет голову набок, внимательно осматривает меня с головы до ног. Его губы растягиваются в соблазнительной улыбке, а затем он подмигивает мне.

В первые секунды мне хочется шокировано разинуть рот, а затем крикнуть ему: «Какого черта?!» Почему-то тот факт, что этот болван тоже купился на мою внешность – невероятно бесит! Ведь на меня э-эм… вторую – он смотрел совершенно иначе!

Правда, когда мой разум всё-таки выходит на первый план, перекрыв эмоции, понимаю, что такой реакцией сразу же себя выдам. Или же навлеку определенные подозрения. Причём для «милой Алисы», которой меня считает практически каждый знакомый, подобное поведение – полнейшая противоположность. Поэтому привычно растягиваю губы в приветливой улыбке. Но, когда по телу пробегают мурашки от его пронзительного взгляда – спешно отвожу свой.

— Ну, ка-а-а-к? Красавчик, не правда ли… — ухмыляется Акимова, глядя в упор на парня. На что я закатываю глаза, мельком замечая, как эта нечисть уже подмигивает моей подруге!

@8@

Кажется за все мои годы обучения ни одна пара ещё не тянулась так долго. Все последующие часы я сидела как на иголках. Меня просто разрывали такие чувства, как – злость, недоумение, страх.

Всю пару вместо того, чтобы записывать за преподавателем, я думала о том, что этот парень забыл здесь! 

Честно говоря, общаться с ним у меня не было никакого желания. Ведь один только его взгляд кричал о том, что у него совершенно нет тормозов! Не говоря уже о чувстве такта и какой-либо вежливости. 

Думая обо всём этом, я не в привычку себе – яростно закидываю вещи в сумку. И всё это под пристальным, испепеляющим взглядом Акимовой, который так и кричит: «Ты все расскажешь, дорогуша! Даже, если мне придётся пытать тебя!»

Не скажу, что мне страшно. Ведь я знаю эту чокнутую с детства, поскольку наши мамы – лучшие подруги. Следовательно как такового выбора у меня не было, и я привыкла к характеру этой неоднозначной особы. Хотя поначалу мы терпеть друг друга не могли. Наверное, потому что в какой-то степени я тоже чокнутая. И наши тараканы не очень-то уживались в компании друг друга. Однако после того, как мы сплотились и противостояли Оле Зимовой - вечной задире, начиная с первого класса, незаметно поняли, что ближе друг друга у нас никого нет. Никого, кто бы знал наши истинные сущности и мог бы противостоять им, за исключением родителей. С тех пор наша дружба только крепла. И сейчас я готова убить любого, кто навредил бы этой девчонке со взрывным характером. Хотя каким надо быть безбашенным, чтобы просто захотеть (не то, что исполнить) навредить ей?..

Аудитория практически опустела. За исключением пары человек. И то, они спешно испаряются, что-то быстро чиркнув в своих тетрадях, отправив их на преподавательский стол.

Я закидываю сумку на плечо и поворачиваюсь к Акимовой, думая о том, что сейчас она, наверное, похожа на помидор. Её щеки всегда начинают краснеть, когда она злится. А то, что она злится, я чувствую даже спиной!

Однако стоит мне обернуться, я снова натыкаюсь на обжигающий взгляд карих глаз.

Ей богу! Как черт из табакерки!

Снова – ОН!

Всю пару я ерзала на месте, пытаясь избавиться от покалывания в спине. Я прямо-таки ощущала то, как он за мной наблюдает. Просто чувствовала на интуитивном уровне. К тому же Акимова, чтоб её! Не давала мне спокойно записывать лекцию, нашептывая очередной вопрос-утверждение-угрозу. В этом она была мастер, скажу я вам!

Короче говоря, моя случайная жертва заставляла меня сидеть и буквально не дышать, потому что я боялась! Боялась, черт возьми, пошевелиться и не выдать себя тем же жестом, взглядом или…не знаю…манерой? Хотя вряд ли он смог так хорошо запомнить мои черты под гримом за каких-то жалких пять–десять минут? Не важно. Да и после удара я думаю не до подобных размышлений.

Только вот, все равно: внутренности скручивались в тугой узел, а сердце грохотало так, словно вот-вот сорвётся!

— Привет, — произносит он и улыбается. На его щеке тут же появляется очаровательная ямочка, но я продолжаю прибывать в ступоре и молчать, словно статуя. Однако парень продолжает: — Мне сказали ты тут что-то вроде местного гида?

Что-что?

Я сейчас ослышалась или он сказала: «бла-бла-бла, ты…бла-бла-бла…что-то вроде…»?

ЧТО-ТО. ВРОДЕ?!

Серьезно?!

Однако вместо того, чтобы послать его в степные дали, беру себя в руки и, растянув губы в легкой, приветливой улыбке, поясняю:

— Я вовсе не гид. Кажется, тебя дезориентировали.

Уголок его рта медленно ползет вверх, создавая подобие ухмылки. А затем он произносит:

— То есть ты не состоишь в студенческом совете и не помогаешь новеньким? — Лукавый прищур и легкая полуулыбка в этот момент прямо-таки призывают пасть к его ногам!

Только вот – не на ту напал!

— Кто сказал, что я помогаю?

Он в недоумении заламывает бровь, когда я поясняю:

— Я направляю. Это разные вещи. Тебе ведь уже не пять лет, верно? — Я смотрю в искрящиеся весельем глаза напротив, и мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Правда я тут же ослабляю хватку, пока он этого не заметил, и спешно добавляю, пытаясь сгладить накал: — По всем вопросам, касающимся документов, в бухгалтерию или к вашему куратору. А, что касается всего остального, то… Завтра. Завтра я тебе здесь всё обязательно покажу и расскажу. Не переживай.

Я едва растягиваю губы в улыбке, а затем спешно огибаю его, чтобы ретироваться. Но не успеваю. Знакомый жест останавливает меня. По телу тут же пробегают… Нет, не мурашки. Росчерки молний! Поэтому я быстро одергиваю руку, в недоумении посмотрев на парня.

Он пристально вглядывается в мои глаза, а затем щурится, склонив голову набок. После чего неожиданно произносит:

— Слушай, мы случайно раньше нигде не пересекались?

Кажется, на этих словах моё сердце подпрыгивает, а затем всё же ухает в пятки!

Неужели догадался?!

«Да, нет же! Тебя ведь спросили, а не обвинили!» — своевременно вмешивается внутренний голос, и я более-менее успокаиваюсь, спешно ответив:

— Вряд ли. Просто у меня…типичная внешность. Блондинок так много, не грех перепутать, — Я едва усмехаюсь. Глупо и несколько истерично.

Он улыбается, мотнув головой, и пристально смотрит в мои глаза, сказав:

— Не скажи…

Так.

Пора сматывать удочки!

И…что это значит? Он со мной, что… уже флиртует?!

— Я, конечно, польщена. Но мне пора. Прости…

Я быстро спускаюсь по ступенькам вниз, мысленно молясь о том, чтобы не запнуться и не клюнуть носом вперед, только сейчас поняв, что в аудитории остались мы одни!

И где, спрашивается, Акимова, когда так нужна мне?!

Но ответ приходит мгновенно, когда я выбегаю из аудитории, дабы поскорее смыться, пока сердце отплясывает сальсу. Меня резко хватают за локоть, утягивая куда-то в сторону.

— А теперь ты мне всё расскажешь, дорогая! — угрожающим голосом произносит подруга под моим растерянным взглядом.

— Ты нормальная, так пугать?! Я уж подумала это Вольский!

@9@

Не успеваю я толком сориентироваться, парень ловко обнимает меня за талию, притянув к себе и, улыбнувшись, произносит:

— Ты неслась прямиком в мои объятья?

Ага.

Мечтай!

— Матве-е-й, — слащаво протягивает Акимова, издевательским тоном добавив: — Какая встреча!

Он переводит взгляд на Лику, стоящую позади меня, и хмурится. Она никогда ему не нравилась. Впрочем, как и он – никогда не нравился мне!

Матвей Вольский – высокий, широкоплечий шатен, который раньше был худощавым мальчишкой, вечно влипающим в неприятности. Ещё с детского сада он оказывает мне своего рода знаки внимания. Не будем говорить о том, что раньше его представление, касающееся ухаживаний, имело вид: сломанного куличика, дерганья за волосы и всяческого рода пакостей. Зачем? Ведь сейчас этот задиристый мальчишка, которого я знаю с ранних лет, вырос. И теперь его методы совершённого иного характера. Прямолинейность и открытость, которые надо признать уже меня бесят!

Сколько можно меня добиваться?!

И ведь не попросишь Никиту с ним разобраться. Нет. Никита, конечно, сильный и смелый парень, временами со вспыльчивым характером. Например, когда я впервые сказала, что не чувствую к нему того же, что он чувствует ко мне. Что вся моя любовь может воплощаться лишь в искренней дружбе, и я буду счастлива иметь такого друга, как он. Этот парень психанул, сломал автомат с кофе, который стоял рядом с нами и был ни в чем неповинен, а спустя пару дней, прислал мне букет цветов, с запиской, которая гласила: «Прости. Я все понимаю. Надеюсь, мы сможем остаться друзьями».

Смогли. Ведь я не хотела терять такого хорошего человека. Поэтому даже привыкла к его проскальзывающим шуточкам, касающихся его чувств и моего отказа. Но так или иначе он действительно поумерил свой пыл и стал относиться ко мне более сдержано.

Но с Вольским…

С ним такое не прокатит. Всё потому, что он не принимает отказов. Никогда. Слишком упрямый. Слишком своевольный. Слишком себе на уме. К тому же я ущемила его «эго», ведь обычно девчонки всегда липнут к нему сами. Он не то, чтобы смазливый красавчик. Скорее обычный. Но харизматичный, этакий плохиш. Что многих привлекает. И я не спорю. Только вот, что-то не то. Я не чувствую к нему особого притяжения, не чувствую искр, воспламеняющихся между нами…

Но ему, как об стенку горох! Поэтому за столько лет я уже начинаю терять терпение!

Уверена, что поступил он сюда, только потому, что здесь я! Хотя, по моим данным, отец хотел отправить его в Лондон.

Какого черта, спрашивается, он всё никак не отлипнет от меня!?

— Отпусти, — собравшись с мыслями, наконец произношу я, пытаясь отцепить его руки от себя.

Хватка, как у бульдога!

Он нехотя убирает свои руки, и я делаю шаг назад, вперившись в него недовольным взглядом.

— Как на счет того, чтобы прогуляться? — словно не замечая моего испепеляющего взгляда, произносит он, сложив руки в карманы кожаной куртки.

— Прости, но у нас важные дела! — спешно произносит Акимова и, подхватив меня под руку, ведёт в гардеробную.

— Алиса…

Я оборачиваюсь и заламываю бровь, не понимая, что ему ещё от меня нужно.

— Сколько не упирайся – ты все равно станешь моей.

Надо ли говорить, что его слова меня не удивляют. Нет. Ведь он и раньше говорил подобные вещи. Однако то, как сейчас сверкают его глаза, словно в них поселился дьявол, наталкивает меня на неутешительные мысли.

Что. Он. Задумал?

— Господи, Вольский, да отвали ты уже! Сколько можно? Ну не любит она тебя! Не устраивай здесь бразильский сериал! — негодует Лика, сделав шаг вперёд, тем самым закрывая меня собой.

Но впервые. Впервые, вместо злости, на его губах играет улыбка. Извилистая и противная, как змея.

Не-ет. Этот парень явно что-то задумал. Однако прежде чем я успеваю спросить его об этом, он произносит:

— Что ж. Тогда увидимся в пятницу.

Я удивленно округляю глаза.

Пятница – особый день недели. Это день, когда наша семья собирается вместе. Только самые близкие. Мы ужинаем, играем в различные игры, как в старые добрые времена, делимся новостями и просто веселимся, стараясь не забывать, что за всей этой суетой, бесконечной погоней за деньгами, не стоит забывать о том, что семья – самое ценное и главное. Ведь в нашем веке мы всё чаще забываем о простых истинах, занимаясь собственными делами и проблемами…

Так скажите мне, какого йети он сейчас несёт!?

Давно ли этот парень стал членом семьи?!

Стоит лишь раскрыть губы, чтобы излить на него гневную тираду, и он испаряется. Нет. Не лопается, как мыльный пузырь. Не растворяется в туманной дымке. Хотя жаль. Он просто разворачивается и широким шагом, уверенной походкой, поднимается вверх по лестнице.

У экономистов ещё пара, в отличие от нас.

— У меня слуховой глюк? Или он реально придёт на ваш семейный ужин? — глядя в след парню, спрашивает подруга, прекрасно зная наши традиции, которые порой не подлежат отказам.

— Тогда этот глюк у обоих, — невесело отзываюсь я, поджав губы.

— Сволочь, — прямо констатирует истину моя подруга, тут же добавив: — Но привлекательная и настойчивая сволочь. Хотя новенький у четвертого курса куда красивее…

— Согласна, — не подумав произношу я и тут же осекаюсь. — То есть таких, как он, много.

Лика одаривает меня усмехающимся взглядом, от чего в уголках её глаз виднеются маленькие лучики, и лукаво произносит:

— Значит проблем не возникнет.

— Каких проблем? — Я наконец забираю своё кремовое пальто, когда Акимова подхватывает с крючка красную кожаную куртку.

Любовь к ярким цветам у неё ещё с детства. Наверное потому, что она всегда любит быть в центре внимания. Любит выделяться из толпы, любит, чтобы на неё смотрели со стороны...

— В виде любв-и-ии… — нараспев произносит она, улыбнувшись, и выходит из раздевалки.

— Смешно, — говорю я, мотнув головой, когда мы выходим на улицу. Однако вместо ожидаемого солнца я вижу тучи и недовольно хмурюсь.

@10@

Я кидаю ключи на тумбочку, разуваюсь, снимаю пальто, повесив его на вешалку и прохожу в гостиную. Не долго думая плюхаюсь на диван.

День выдался довольно сложным. Один Вольский чего только стоит! Хотя, нет. Он по сравнению с Акимовой ещё божий одуванчик!

Эта дамочка вытрепала мне все нервы!

Сначала в магазине, когда выбирала себе очередное нижнее белье. У нее некий пунктик: каждый новый семестр покупать что-то особенное. А, когда я спрашиваю: «Куда тебе с этим добром? Ведь постоянного парня у тебя нет. И вообще – никогда не было!» Она вечно отвечает одно и тоже: «Кто его знает?! Может быть завтра я встречу свой идеал?!»

«Ага! И тут же потащишь его к себе, чтобы показать новый комплект белья!» — вечно усмехаюсь я, на что она всегда закатывает глаза и продолжает скрупулёзно выбирать.

Затем она закатила истерику, когда в кафе официант принёс ей неполный стакан молочного коктейля. Видите ли она заплатила за его полное содержание! А эти жмоты (её слова) – пытаются грабить честных людей.

Я, в отличие от Акимовой, не обращаю на такое внимание. Потому что для меня это мелочи. А она у нас слишком упрямая. Слишком вредная. Ведь из принципа будет стоять на своём, несмотря на то, что денег у неё куры не клюют. Но, как она выражается: «Если денег много, значит можно грабить?! А, то что они зарабатываются потом и кровью, можно сказать, так это никого не волнует?! С богатых можно и лишнюю сотку снять? Нет уж!» И тут надо признать, я была солидарна с ней.

Почему-то многие думают, что, если человек богат, значит непременно ворует. И таких вариантов, как трудится, не покладая рук, вкладывая в своё дело — время и душу – никто не предполагает.

В общем, наше общество всё больше обрастает некими стереотипами, порой затмевающими истину, в которую со временем становится всё сложнее поверить.

После кафе, мы поехали в книжный, где Акимова несколько минут пыхтела у меня под носом. И не потому что не любила книги. Нет. Просто потому что я выбираю книги долго и скрупулёзно, пока не обойду все полки. Примерно, как она нижнее белье. Поэтому мы снова успели поцапаться и помириться. Особенно, когда я полностью поведала ей короткую, но занимательную историю с участием брюнета.

Вытянув ноги, я беру ноутбук и захожу на свою страничку, желая найти новенького. Не скажу, что у меня есть некий план по тому, как понравится ему и хотя бы частично влюбить в себя. Но кое-какие мысли всё же имеются. И первая из них — встречаться, как можно чаще. Ведь эти встречи – время. А время – это возможность узнать друг друга получше. Возможность, где он мог бы разглядеть мою душу. Что в свою очередь даёт некую привязанность.

Согласна, звучит несколько бредово и непродуманно. Но сейчас это мелочи. Ведь для начала я должна узнать об этом парне, если не всё, то хотя бы что-то!

Однако каково моё удивление, когда я захожу на свою страницу и вижу оповещение: «Дмитрий Ковалевский хочет добавить вас в друзья»!

Я усмехаюсь, но вместо привычных действий вежливой и приветливой Алисы, жму на табличку: «Отклонить заявку». А затем отправляюсь на кухню, чтобы налить душистый чай с мятой и малиной.

Уверена, этот парень не знает отказов. И, думаю, мой своеобразный отказ – будет для него удивлением и малым ударом.

Хм.

А я люблю быть в чем-то первой и удивлять.

Это ли не веселье?..

По словам Акимовой, которая, как всегда, уже успела насобирать некоторую информацию о нашем объекте, Дмитрий Ковалевский – прибыл к нам из Америки!

Вот так новость, не правда ли?!

«С чего вдруг такую птицу занесло в наши края?» — удивленно поинтересовалась я у Лики, когда после книжного магазина, мы заехали к ней.

«Не знаю. Тут всё неоднозначно. Но, если судить по слухам, то мать сослала его к отцу. Так сказать на перевоспитание. Но, как по мне, — Она ухмыльнулась, — такого жеребца уже поздно воспитывать. Интересно, что он натворил? Баловался наркотой? Разбил дорогую тачку? Устроил вечеринку-обнажёнку?!»

В общем версий по поводу того, что устроил этот парень, у Лики имелось много. Так много, что я устала их слушать и, махнув на эту фантазерку, поехала домой.

Удивительно, каким пустым кажется дом, когда в нём никого нет…

Родители вернутся лишь в пятницу. Как раз к традиционному ужину. Кирилл уже год, как живет в Америке. Примерно после того, как между ним и Акимой произошла взрывная волна, их группе предложили запись альбома за границей. Хотя я была уверена, что эти двое наконец-таки станут официальной парой! Но, это уже другая история. Поэтому вернёмся к нашей…

Дмитрий Ковалевский…

— Что же ты за человек? — как и всегда, когда я нахожусь в полном одиночестве, задумчиво произношу вслух, аккуратно придерживая крышку чайничка и наливая заварку в чашку.

Хотя не трудно догадаться – что! По одному взгляду на Алису Лисцову (то есть меня!) уже понятно, что внешность в который раз сыграла свою роль, как надо! Точнее, как НЕ надо!

Интересно, как я смогу ему понравиться, если ему понравится Алиса?.. Черт. Совсем уже запуталась с двумя личностями. То есть – я!

Мне, что? Конкурировать с самой собой?..

От этих мыслей, я не выдерживаю и всё же смеюсь в голос. Затем беру кружку, подхватываю ноутбук и поднимаюсь на второй этаж в свою комнату, невольно оглянувшись на соседнюю дверь, где располагается комната Кирилла.

Всё-таки я скучаю по этому павлину. Даже, если он самый несносный братец на свете!

Чёрт.

Не мешало бы ему позвонить. А то ведь такими темпами и вовсе забуду, как он выглядит.

Не успеваю я толком положить ноутбук и поставить кружку на стол, в заднем кармане вибрирует телефон.

Выругавшись, я запинаюсь о валяющийся на полу баскетбольный мяч, который Кир подарил мне на восемнадцатилетние, хотя я терпеть не могу баскетбол! При всем этом проливаю чай. Спешно кладу ноутбук на кровать. Ставлю чашку на стол и, вытерев руку о юбку (да-да, временами я далека от «леди») достаю телефон. И надо же!

@11@

— Хай, систер! — тут же слышу его насмешливый голос с хрипотцой, стоит мне лишь нажать на кнопку «принять вызов».

Сейчас он одет в какую-то чёрную майку, которая открывает его мускулистые руки. А волосы, которые ещё в детстве напоминали причёску Мэрилин Монро, подстрижены. Теперь вместо милых кудряшек, из-за которых его все время путали с девчонкой, из-за чего я каждый раз хохотала, –модная европейская стрижка, с падающей на глаза челкой.

— Звоню, чтобы узнать, как ты там? Дом ещё в порядке? Или ему уже нужна новая крыша?! — Он нагло смеётся, глядя в мои глаза, зная, что родители уехали, а я слишком «удачливая особа», которой без присмотра долго лучше не находится одной.

Тоже мне – клоун!

Нет. Кажется со словами о том, что я скучаю – все же переборщила!

— И тебе здравствуй, блудный сын! — замогильным голосом произношу я и сажусь на кровать, облокотившись о спинку. — Как там Америка? Тебя ещё не сослали в низы Тартара? — зная его мерзопакостный характер и самолюбие, усмехнувшись произношу я. Пускай он и лидер группы, но ребята не перестают жаловаться на его заносчивость и самолюбие, которого нет даже у меня!

Мы с родителями часто задавались вопросом – в кого же он таким уродился? На что папа, посмотрев на маму и, извинившись, в конечном итоге сказал: «В твою мать!» И я была вынуждена с ним согласиться!

Бабушка Роза – женщина-кремень! Но ещё она, как бы это сказать... Самолюбива? Знает себе цену, несмотря на мнение остальных? Чрезмерно упряма?

В общем, Кирилл точно вобрал в себя ее...хм...лучшие качества.

Кир ухмыляется и тут же отвечает:

— Не переживай, раньше тебя я туда точно не попаду.

— Ну-ну. — Я трясу головой. — Мечтать не вредно.

— Вредно столько есть! Я смотрю у тебя уже второй подбородок растет! — Он смеётся, когда мои глаза удивленно ползут на лоб. Правда этот придурок тут же падает со стула. И тогда настает моя очередь смеяться в голос.

— И это рок звезда! — иронично произношу я, когда снова вижу его недовольное лицо в камере.

— Заткнись, — только и бурчит он, потирая спину, на что я не могу сдержать коварной улыбки.

Вот умора!..

— Вообще я серьезно, — неожиданно перестав ухмыляться, произносит он, сложив руки на груди. Его манера переходить из одной личности в другую, то есть меняться в настроении – всегда меня поражала.

— Серьезно, что?

— Как дом?

— Если тебя волнует дом, то с ним всё в порядке. Или...черт!

— Что?!

— Я кажется забыла плиту выключить!

— Что?! — удивляется Лисцов. — Алиса!

— Да шучу я! — глядя на его исковерканное выражение лица, произношу и хохочу в голос.

— Ну ты...— начинает братец, но тут же выдыхает, сказав, как в детстве: — Лиса.

Я растягиваю губы в лукавой улыбке, а затем неожиданно, даже для себя, решаю спросить:

— Кир... А, когда ты вернёшься? Ты же – вернёшься, да?

Он щурится, глядя на меня, когда его губы растягиваются в лукавой улыбке, и произносит:

— Неужто соскучились?

Я тут же фыркаю.

— Вот ещё! Просто думаю сдавать твою комнату в аренду или подождать?..

Он усмехается.

— Смотри, чтобы я не сдал тебя.

Я делаю ему рожицу, но в ответ слышу:

— В начале лета. Закончим с альбомом, и я ненадолго приеду.

— Точно? — Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь найти подвох. За год, что он в Америке, обещал приехать, как минимум раза три. Но...Карьеру поставить на паузу нельзя. Зависнет. И это не мои слова. Это слова моего звезданутого братца.

— Точно. — Он кивает и улыбается. Затем оборачивается назад.

Я не вижу кто там, но судя по татуировкам – это Кит. И нет. Не настоящий кит. Это его прозвище. Новый бас-гитарист, который появился не так давно. Потому что предыдущий оказался той ещё крысой, хотя ребята считали его своим другом. Но Кит оказался классным!

Удивительно, как они подружились с Кириллом. По крайне мере, если судить по его рассказам и фото в интернете. Кто-то даже писал, что между ними не просто рок... Ну, вы понимаете, о чем я...

Однако Кит, по-прежнему остаётся загадкой группы. Никто даже не знает его настоящего имени! От чего складывается множество вопросов! Может он маньяк? Преступник, скрывающийся от правосудия? Или...ещё хуже. Никто не знал. Но вокруг его персоны вечно много шума, в особенности слухов. Что впрочем не удивительно. Ведь, если ты не даёшь какой-либо информации, люди сами начинают её выдумывать.

— Слушай, мне пора, — в конце концов произносит Кирилл, вновь повернувшись ко мне лицом.

Уж не знаю, что ему показал Кит. Поскольку они молчали. А может брат выключал звук? Хм. Так или иначе, сейчас он выглядит озадаченным.

— Что-то случилось?

— Нет. Проблемы на студии. Не парься.

— И, что, ты даже не спросишь о ней? — всё же не могу удержать язык за зубами.

Его лицо снова меняется – черты заостряются. Скулы четко выделяются. Губы поджимаются, и он зло усмехается, сказав:

— Мне всё равно.

— Я знаю, что это не так. И ты тоже это прекрасно знаешь. Хотя я до конца так и не понимаю, что произошло между вами год назад.

Он хмурится, закусив губу, как делает это всегда, когда нервничает, но тут же мотает головой, словно пытается отогнать ненужные мысли.

— Ничего.

— Кир...

— Хватит об этом. Мне пора. Я позвоню, как только смогу.

Я расстроено киваю, когда он с привычной ухмылкой и блеском в глазах, произносит: «Будь хорошей девочкой, лисёнок, и я привезу тебя подарок!»

Не успеваю возразить и послать его куда подальше, он смеётся и, помахав, отключается.

— Вот гадёныш! — вслух, усмехаюсь я и трясу головой. Однако не успеваю отложить телефон в сторону – приходит оповещение.

Я смотрю на экран и вижу висящее смс. Не долго думая, открываю его и улыбка невольно появляется на моих губах.

Как я и предполагала…

«Что это значит?» — гласит текст. Причем приложение показывает, что Ковалевский онлайн.

«Что? Ты о чем?» — играя дурочку, набираю невинное сообщение и нажимаю «отправить».