Экстремальная любовь

1

Свет полной и яркой луны падал на блеклые окна жилых многоэтажных домов. Улицы были пустынны, осенняя листва скрывала под ногами грязь и лужи, казалось, что все вокруг остановилось, ни дуновения ветерка, ни капельки дождя, царила полная тишина. Она замерла на мгновение, и уже потревожить ее посмела лишь прекрасная луна, нагло и коварно разгоняя вокруг себя ненасытные облака, пугающим светом.

У каждого подъезда этих окрашенных в лунный свет домов, толпилась молодежь. Ночные тусовки стали навязчивой модой, в которую все чаще входили взрослые, создавая в таком стиле свой круг общения, и дети, проникшие в эти тусовки, уже отбирали свое. Не сказать, что народ отдыхал, кто после занятий, после работы и учебы. Скорее все эти мероприятия были настроем на все более приближающуюся бурную всегда неспокойную ночь.

Луна скрылась, покой дворов был нарушен, молодежь после возлияний плавно перешла на эстрадные песни, в живом исполнении крича непонятные рифмы и пытаясь следовать в такт аккомпанемента, распевала во всю мощь голосовых связок знакомые до боли эстрадные хиты прошлых лет и кое-какие современные. Голоса слились в один непонятный хор, который как горная река была слышна на всю улицу да еще перебивающаяся мощными бренчаниями на гитарах, до того, что рвались струны. Все это было так гулко и непонятно, похоже на общий рой, где сотни пьяных голосов пытаются что-то выкрикнуть, чтобы быть замеченным. Никто этого не стеснялся и никто никого и ничего не боялся, все были абсолютно без комплексов.

Не тухнул в окнах свет, жильцы домов не ложились спать, в конец недели, в субботний вечер это было бы простой тратой времени ведь сон не похож на отдых, это скорее вторая жизнь человека.

Впереди предстояла длинная, осеняя ночь и целый свободный воскресный день. Молодежь не упускала этого и отдыхала старым дедовским способом, заливая промежуток времени спиртными напитками. Объединившись группами, в толпе мелькали одноразовые пластиковые стаканчики и, отражался свет от стеклянных бутылок с содержимым огнеопасной жидкостью, и нельзя было сразу отгадать, что это было. Чистый спирт, самогон, вино или портвейн, а возможно и дешевая водка, рядом болоны разного пива, орешки в пакетиках и всякой разной закуски, молодежь ни в чем себе не отказывает.

Начался легкий ветерок, своей осенней прохладой он гнал трезвых людей укрыться в недоступном для ветра месте, а пьяным людям было все равно, они его не чувствовали.

К небу поднималась листва, порой она даже перелетала высокие здания, луна все еще не желала показываться на глаза, темные быстрые тучи пленили ее и перекрасили все в черный смуглый свет. Пасмурная погода меняла настроения людей и в это мгновения многое менялось.

Вечер стал портиться, как и настроения людей, только минуту назад пьяная, веселая молодежь, смеявшаяся и целовавшаяся, стала ссориться, начались какие-то мелкие драки, ругательства, пьяные дерзкие выходки, начались массовые побои. Для людей в состояниях алкогольного опьянения и одурманенных легкими безвредными наркотическими средствами было уже все равно и безразлично, где, как и с кем вступать в драки, дай лишь повод, и намылят шею любому, сами от чего и страдали. Но в России нет праздника там, где нет драк.

Пьянки и гулянки были в разгаре, и никто не вмешивался в дела неспокойной, буйной молодежи вздоривших и грызущих друг друга как собаки из-за разных похожих одна на другую мелочей. Никто не хочет иметь дело с теми, кто способен разбить голову даже тому с кем час назад распивал спиртное и распевал разные песенки.

Для одной группы парней это было, как правило, традиция, каждый субботний вечер они отмечают как праздник в дружной компании и, ходят по дворам, распивая песни. Между собой никаких драк, только с другими группами ребят, они друг друга любили и уважали, этим они ни на кого небыли похожи. Это подчеркивало в них особую индивидуальность, что знали все.

У крайнего углового подъезда типичной пятиэтажки стояло семеро парней, двое из компании сидели, обнявшись на лавочке и тихо, мило беседовали, видимо, судя по их унылым лицам, о серьезных вещах. Не нарушая уединенного разговора, к ним присел Коля. Этот парень был крупного телосложения с густыми черными волосами, которые ото лба до затылка были кудрявыми как сухая древесная кора. Острый нос отчетливо выделялся от больших круглых глаз и монгольских скул. Все эти похожие на человека особенности выделяли в нем строгую и грубую красоту, что резко выделяло его из своих ровесников, в группе которых он был. Молодые люди, которым было по восемнадцать, двадцать лет были еще далеки от совершенства со стороны, еще походившие фигурой и осанкой на подростков, но манерой общения и логикой мысли уже совершенно взрослые. Коля был совершенно другим в этой компании, стройность и атлетичность его фигуры говорила о его большой любви к спорту и о его больших успехах в этом увлечении. Все свое свободное от учебы время он посвящал только боксу, ибо мастер спорта мечтал о покорении спортивного небоскреба, но пошел по пятам своих друзей.

— Тагир, я первый раз в своей жизни попробовал вкус этой паршивой водки, — заплетающимся голосом произнес Коля.

— Ты крутой, я тебя уважаю, — обнял его Тагир, — теперь ты к этому привяжешься, если это не вызывает в тебе никого отвращения.

— Нет, — прервал его Коля, имея при этом свое мнение и отрицая визуально головой и руками, — я пошел на это только ради того, чтобы ты удачно добрался до Питера, ведь ты поедешь один. Эх, если бы я мог, рванул бы с тобой, бросил бы все и в Москву или Питер, там больше возможностей. Но как ты знаешь у меня не загарами соревнования, отборочный тур в сборную области.

— Да Колян, я в курсе. Но прошу не переживая за меня, я доеду, все будет путем. Мне уже девятнадцатый годик стукнул, я уже не маленький и не надо обо мне так заботиться.

Голос у Тагира был звонким и сладким, его говор оставлял следы в сознании и легко запоминался, таким проникающим и приятным был его голос. Сам он был худощав и чуть выше среднего роста, уже стали отчетливо выделяться какие-то мужские черты, особенно на лице и в области груди. Он уже переходил в стадию мужчины. У него был средний нос с горбинкой, немного заметная прорезь глаз, высокий открытый лоб и каштановые слегка кудрявые волосы, его голова была крупнее, чем у других ребят и выделялись черты среднеазиатского телосложения.

По темным улицам ветер продолжал играть свои серенады под окнами домов и силой бился о двери подъездов, будто желая распахнуть их и войти. Но двери разбитые и покалеченные упрямо не поддавались настырному потоку холодного ветра.

— Тагир, ты не забывай нас, звони, пиши, — сказал Алексей.

— Смс буду скидывать на ваш номер, — ответил Тагир.

— Хоть смску, но главное почаще напоминай о себе, — покачиваясь на легком ветру и всматриваясь в тень Тагира, что плавала в его глазах, давал ему указания его близкий друг и одноклассник Миша.

— Приеду я еще на каникулах пацаны, не переживайте, приеду, и мы еще нажремся как свиньи, — улыбался веселый Тагир.

— Кто знает, что будет на следующий год, может случиться даже так, что с кем-то ты не увидишься, — в пьяном бреду нес всякую чушь Олег, который сидел по левое плечо Тагира.

— Да ладно, что ты говоришь Олег?

— Я на полном серьезе, — подтвердил свои слова Олег.

— Без б, все может за год поменяться, — добавил Коля, сидевший по правое плечо Тагира.

— Пацаны, главное, что мы сейчас вместе, — счастливый и радостный Тагир обнял за шею Колю и Мишу, — вы много выпили.

— Да, давайте выпьем пацаны, — Вася разложил в ряд все семь стаканчиков и равномерно стал каждому наливать по одной трети стаканчика. Все взяли свои одноразовые пластиковые и махнули на грудь, даже не поморщившись.

Олег и Василий были двойняшками, хоть внешне они и походили друг на друга, но в душе и по характеру они были совершенно разными людьми. Один повсеместно думал о странных вещах и всегда мистикавал, по поведению он был странным человеком. Олег любил выдумывать и критиковать, на идеи тоже странные, как и он, был мастером. Его старший брат Василий был старше только на пятнадцать минут и уже пользовался этим, всегда опережая во всем Олежека. Василий был совершенной противоположностью брату, был весел, жизнерадостен, мечтателен и, как правило, часто конфликтовал и дрался со своей родной копией. Василий так и сЧитал себя оригиналом.

После очередного возлияния спиртным Тагиру неожиданно стало дурно, у него закружилась голова, и он отошел в сторону, вслед за его действиями последовала незамедлительная рвота, которая испортила всем аппетит. Полностью освободившись от излишков, он посвежел, и от слабости облокотился к дереву, оторваться от него уже не мог, у него отказывали ноги и, он валился на землю. Попытавшись сделать несколько бессмысленных шагов к застолью, для поднятия настроя, он упал на землю как брошенный мешок, полностью измазавшись в своей параше. Его друзья у кого еще оставались силы поднимали его и сажали на скамейку, но ослабевший Тагир то вновь падал на землю, то засыпал и как безжизненное тело повисал на плечах поддерживающих его ребят.

— Окей пацаны, его нужно тащить домой, он уже готов. — Коля был наиболее трезвым из ребят и поэтому немного что-то соображал.

Поднимая Тагира на пятый этаж, ребята постоянно выдыхались и обессиливались, из-за этого менялись каждые пройденные семь ступенек, только Коля с самого начала, поддерживал Тагира под правым плесом и шел до конца. Вася нажал звонок, дверь открыла женщина на вид лет сорока, высокая и крупная, с кудрявыми коротко подстриженными рыжими волосами и в домашнем халате. При виде своего сына в таком не человеческом состоянии у нее отпала челюсть, и глаза полезли на лоб. Мать распахнула двери перед друзьями сына в прихожей и комнате Тагира, и всей толпой истоптав полы и паласы, ребята внесли бесчувственного парня в его комнату и положили на железною скрипучую койку, затем покинули квартиру, захлопнув за собой двери. Мать сняла с Тагира туфли, сняла заляпанную в грязи куртку и стянула джинсы. В комнату вошел братик Тагира Саша, ему было лет шесть, но уже он был смышленым и осознающим все вокруг мальчишкой.

— Твой брат пошел по стопам твоего отца, — сказала мать, и на ее глазах выступили слезы, — завтра я выскажу ему все, и будем решать, отправлять его в Петербург или же нет.

Во дворах продолжали орать хором песни, коверкая и уродуя их. На безоблачном небосводе стали постепенно тухнуть звезды и растворяться в утреннем свете полная луна.

К полудню, когда Тагир, наконец-то, поднялся, было жарко и солнце, несмотря на желтую осень, еще пекло. Лицо Тагира изменилось настолько, что при взгляде на свое отражение в зеркале, он никак не мог догадаться, что с ним произошло, его сознание было покрыто черным туманом и бездонной пустотой. После пьянки в голове разыгралась съедающая мозг мигрень. Его тело ныло от стонущих болей в костях и, вдобавок ко всему этому, настроение было не самое лучшее. В этот момент самое время похмеляться, но где достать? От безысходности и отчаянности он просто опрокинул литр прохладной и свежей, но с вкусов сильно хлорированной водопроводной воды, хуже не стало, да и лучше тоже из-за этого сев за стол он просто ничего не мог вкусить, все лезло назад и, он отказался от этой затеи.

— О, мой бог, — он оперся на правую руку, — чтобы еще так нажраться, да буду я проклят, хоть убей, не помню, что было вчера, все тело болит и ноет, опять, что ли подрались? Какая-то пропасть в голове заполненная адской болью. Все болит и воняет.

На кухню зашла мать Тагира. И он понял, предстоит долгая и высокоинтеллектуальная беседа.

— Нам предстоит долгий разговор, — предупредила его мать.

— Мама, пожалуйста, давай не сейчас, я не способен сейчас думать о чем-либо, — оправдывался и пытался растянуть время Тагир.

— Тебе думать и не надо, это мне нужно думать, что с тобой делать.

— Со мною ничего делать не нужно, уже все сделано. Я сам все понимаю и крайне сожалею о том, что произошло вчера, я этого не хотел, вынудили крайние обстоятельства, которые я тебе обещаю, больше не произойдут с этого дня.

— Ты станешь таким же, как и твой отец, ничего в жизни не добьешься, и от тебя также уйдут жена и твои дети. А если попадется стерва, она выгонит всеми силами и средствами тебя на улицу, и ты останешься бомжем. Если ты пристрастишься к этой отраве, поверь мне у меня за плечами двадцать лет супружеской жизни и общего жизненного опыта, спиртное губит даже самого сильного человека.

— Теперь скажу я. Во-первых, я уже забыл, что такое спиртное. Во-вторых, никто и никогда не выгонит меня с моей квартиры при любых ситуациях, я человек гордый, голубых кровей и жестким лидером в семье буду я, а не то, что мой отец. Пожалуйста, даже не напоминай мне о нем, я забыл этого человека и вычеркнул из своей жизни навсегда. Как постоянно ты твердила.

— Ты жестокий, — матери даже не верилось в его слова.

— Сейчас все жестокие, — ответил ей прямо и уверенно сын.

— Я, Тагир, не сомневаюсь в этом, поэтому нам и пришлось его бросить, потому что мало того, что он спивался, он был жесток по отношению к своей семье, и это на протяжении всей моей жизни с ним подрывало мое терпение. Слава богу, мы решились бросить его, что до сих пор он не знает, где мы.

— Ищет, наверное, — пытаясь сменить тему, предположил Тагир.

— Нет, — резко отрезала мать, — вопреки жизни он не будет нас искать, ему спирт важнее своей родной семьи, он продаст вас только ради своих друзей и проституток, помнишь, как он каждые выходные с друзьями на сутки уезжал якобы на рыбалку…

— Мама, хватит, я сотни, раз уже слышал одни и те же истории и во всех случаях суть и сюжет их одинаков, я все это помню, как год своего рождения. Он себя готов продать, таков вывод из всего.

— Не говори так об отце, он горд как горный козел, себя он никому не продаст. Он не шакал, он неудачник. Какой-никакой он твой отец и ты его родная кровь, ты должен уважать его и относиться к нему хорошо.

— Такие люди не заслуживают уважения, — настаивал на своем Тагир.

— Тебе ли об этом говорить, — с иронией промолвила мать.

— Не прошло и трех месяцев, как мы уехали из Ташкента, оставив его там и, я естественно еще не забыл, что он вытворял там, в пьяном бредовом состоянии в такой момент он был низок и отвратителен.

— Возможно, но ты уже забыл свое вчерашнее состояние, ты ничем не отличался от своего отца, — пошла в атаку мать.

Тагир поняв, что разговор этот не кончиться и у каждой из сторон найдутся свои доводы и аргументы, решил отступить. Он, согласившись со всем сказанным со стороны родной матери, перешел на другую тему.

— Хорошо мама, мне все ясно. Меня волнует сейчас другая тема, нежели эта. Через неделю у меня начинаются занятия, мне нужно готовиться к поездке.

— Может, Тагир все-таки останешься в Самаре, город большой, институтов много по всем профилям и направлениям, а тебя тянет куда-то на край света, где у нас нет ни родных не знакомых, оставайся. Зачем тебе школа таможни, — мать хотела, чтобы ее сын остался, но Тагир был упрям.

— Почему нет родных. А дядя Ильдар, он разве не родной?

— Да он родной, но мы же никого не знаем, да и он нас тоже не знает, мы никогда туда не ездили. Еще во время революции, когда нас раскулачили, его мать бежала в Швецию, откуда недавно перебрались в Петербург, а моя мать с отцом бежала в глухие аулы близ Ташкента, откуда мы с большим трудом вырвались в город и то по связям твоего отца. И после расставания целой семьи бежавшие на пять частей белого света ни от кого, ни слуху, ни духу.

— Я познакомлюсь с ними, мол, вот встречайте своего родного племянника, на недельку две заеду, а там уже определюсь в общежитие, благо оно там есть, я человек сильный и умный прокручусь, как говориться.

— Я буду раз в три месяца присылать деньги, устроюсь еще на две работы…

— Нет, я там найду себе работу, тех денег, что я там заработаю, мне хватит, тем более я учусь на бесплатной основе.

— Учеба, таким образом, у тебя уже не пойдет, ты учись, не работай, ты не будешь успевать, своей работой будешь отвлекаться от занятий.

— Это будет не большая работа, может только по выходным и по праздникам.

— Хорошо, Тагир как знаешь, но только учись хорошо, когда станешь таможенником тебе все окупиться сполна, они богатые люди.

— Я в курсе, что они живут хорошо, — согласился с матерью Тагир.

— А питаться, как ты будешь, там есть столовая?

— Да там есть столовая, да и сам я буду готовить себе что-нибудь время от времени.

— Отлично, тогда я пока спокойна.

— Все будет хорошо, ты уж поверь мне.

— Ой, — вздохнула мать, — волнуется сердце, не хочет отпускать тебя. Это нас в Казань звали жить, будто здесь лучше, чем там, а туда нас не зовет никто, это не хороший знак.

— Возможно, нас сюда позвали и здесь мы живем впроголодь, как и в Ташкенте.

— Я много раз слышала, что Петербург плохой город, там столько наркоманов, бандитов, нацистов. Там очень плохо, это самый криминальный город в России.

— Криминал и бандитизм есть в каждом городе и наша Казань не исключение, только в Тольятти наркоманов столько же, сколько в Питере, поэтому на это ссылаться не нужно, сейчас везде плохо.

— И из-за этого мое сердце волнуется сильнее, — беспокоилась мать Тагира.

— Мама.

— Ладно, а каникулы когда у вас будут? — спросила мать.

— После каждой сессии: первые это где в январе или феврале и вторые каникулы летом. Зимние каникулы длятся целый месяц, я приеду сюда.

— Хорошо, ой, не знаю, — встала из-за стола мать, — ты уж самое главное, смотри там, не пропадай, не водись с плохими ребятами, не разгуливайся с широкой русской душой и подальше держись от деловых девчонок, да и со скромными далеко не заходи, смотри в оба. Здесь большинство такие стервы, что не успеешь оглянуться, как забеременеют и заставят на себе жениться. Потом никакими силами не отмажешься от их мамаш и папаш, затаскают, будешь до конца жизни платить алименты и ничего не докажешь. И напоследок, никому не говори что ты в городе один.

— Мама, ты Читаешь мои мысли, к тому же, я не собираюсь с кем-либо заигрывать. Пусть они со мной заигрывают, а я покапризничаю…

— Смотри у меня с этими делами, с бабами дела плохи.

— Следи за собою, как поет твой любимый рок-певец, — согласился с матерью Тагир, — я не спешу путаться с бабами, я держу себя, я тверд и холоден как земля.

— Если что-то случиться звони. Если ничего не случиться тоже звони, раз в неделю хотя бы названивай, с Сашкой разговаривай, чтоб он тоже не переживал. А то зачем я купила пятилетнему ребенку мобильный телефон, чтоб он мог в любое время тебе позвонить, чтоб ты его поддержал и дал при случае совет. Ты его старший брат, он ровняется на тебя.

— Хорошо, я буду звонить каждую неделю Сашке и тебе.

— Если нужны, будут деньги, спрашивай.

— Нет, нам стипендию будут давать, кое-где по мелочам подрабатывать, если что может, и спрошу, — успокаивал Тагир свою мать.

— На еде не экономь, ешь, пей.

— Все будет хорошо. Эх, что-то голова раскалывается до невозможности.

— Выпей анальгина и немного полежи, все пройдет.

— Уже две таблетки выпил.

2

Дул противный холодный ветер, раскачивая могучие гигантские тополя, силой срывал осенние листья и возносил их над улицами и домами большого города. Зима на востоке приходит уже осенью, поэтому люди нарядились в теплые куртки, непрерывными потоками спешат по своим делам под кронами листопадов, сутулые они закрывали шею, дабы холодный пронизывающий насквозь ветер не попадал под их одежды.

Юля в синих джинсах и белой болоновой куртке до пояса, показалась из-за угла пятиэтажного дома и быстрыми, с мелькающими на ногах белыми сапожками до колен, шагами шла к своему подъезду, не оглядываясь, она скрылась в сумраке своего старого подъезда. Спрятав голову с роскошными густыми черными волосами, что были распущены и длинные до лопаток, под капюшон. Руки, засунув в рукавицы женственной и плавной походкой, заставляя прохожих мужчин невольно оглядываться и долго смотреть на нее в след, исчезла в темном мрачном сумраке своего сырого и старого изрисованного и исписанного подъезда. В этот подъезд не падал солнечный свет и не попадал свежий воздух, как всегда Юля открыв дверь, подставила под него кирпич, чтобы вся эта надоевшая сырость выветривалась, но все было бесполезно. Старые и догнивающие свой век дома, построенные Хрущевым, покрывались грибком и белым налетов от неприятного запаха и пара постоянно шедшего из всех щелей подвала внутрь подъезда. Все стены подъезда от первого до пятого этажа были исписаны нецензурной лексикой и молодежными жаргонами, непристойными карикатурами и разными языческими знаками и свастикой. На дверях помадой изображены граффити о любви между женщинами и о побоях между мужчинами. А также отпечатки поцелуев, оставленные девушками на память об их здешней тусовке. Каждый день, проходя мимо этих художеств, Юля улыбалась, это поднимало ей настроение. Не замена труб в подвале, ни покраска стен и ремонт согнутых перил, ничего из этого не производилось еще со времен рождения последней конституции, все брошенное на произвол судьбы доживало свой последний век. Единственное, на что смогли организоваться и собрать деньги жители этих подъездов, так это поставить железные двери и установить домофон. На все остальное догорала в сердцах граждан последняя надежда на помощь обдирающего их карманы ЖКХ. Юля быстро поднялась на свой пятый этаж, чтобы поскорее уйти от этого противного запаха, что даже покурить никто не оставался в подъезде, зашла в свою квартиру. С тех пор как в подвале прорвали трубы, и его по пояс затопило канализационной водой, отчаянные жильцы либо поставили себе двойные двери, либо стали покидать такие дома, у кого имелась такая возможность. Юля захлопнула за собою черную железную дверь, на которой мелом и крупными буквами было написано: «Юля, я вновь хочу с тобою встретиться. Твой Стас».

— Юля, опять к тебе приходил твой Стас, — при встрече сказала Юле мать.

— Я уже об этом знаю, — с чувством лени произнесла Юля.

— Дочка, сколько можно, хватит мучить парня, когда ты дома, то не выходишь, когда он к тебе приходит. Когда тебя нет, он все равно к тебе приходит, значит, ты не отвечаешь на его звонки по мобильному? — быстрым темпом заговорила мать.

— Мама, я не хочу об этом говорить.

— Но почему? Терпение мое переполнено, мне жалко этого молодого человека, он приносит тебе шикарные букеты цветов и коробки конфет на праздники, звонит тебе, приходит к тебе, по твоим дням рождения, а ты его даже не пускаешь…

— Меня не подкупишь таким образом.

— А у тебя, я вижу, полное безразличие и неприязнь к нему? — продолжала догадливая мать.

— Меня тошнит от него…

— Дочка, разве так можно, что это тебя тошнит, видите ли. Он красивый парень, спортсмен…

— Да, да мама, еще и комсомолец забыла добавить.

— А ты не перебивай меня, выскажешься потом, когда разрешу. Он сказал, что получил звание мастера спорта. На ринге одержал победу лишь потому, что думал о тебе и ради тебя он достиг этой победы. Ты слышишь Юля, он завоевал тебя, он пытается добиться твоего расположения и твоего внимания, он любит тебя, ты хоть это понимаешь? Ведь это уже продолжается не первый день. Какой раз ты уже его отшиваешь от себя, одумайся дочь пока не поздно, лучше парня ты себе больше не найдешь, кругом, спивающиеся бездарности и бездельники, которые только сидят по подъездам с всякими проститутками и ничего не знают и не умеют. — Юля в эти мгновения не слушала свою мать, она, как и всегда занималась своими делами. Раздевшись до гола, она надела новое нижнее белье и тонкий короткий розовый халатик. А мать, все не умолкая продолжала Читать нотации. — Я даже доченька не представляю себе как тебе приятно сидеть с такими отбросами общества в темных подъездах, как тебя от них не тошнит, ведь у них нет никакого будущего, а именно о нем нужно сейчас думать.

— Мама хватит, помолчи же ты, наконец, ты сведешь меня с ума.

— А какие тебе парни нравятся, скажи, пожалуйста, или я ошибаюсь, парни ли тебе нравятся? Я последнее время сталкиваюсь на работе в институте с тем, что все больше девушек избегают молодых людей, они друг друга любят больше…

— Мама, мама, я не лесбиянка, если ты об этом. Да много, к сожалению таких девчонок даже среди моих подруг есть. Но насчет парней то у меня иные вкусы, чем те, что ты впариваешь мне. Я не люблю таких людей, которые как Стас устремлены только лишь к одной цели. Нет, мне симпатизируют ребята, имеющие много целей в своей жизни и добивающиеся этих целей, или хотя бы старающиеся к этому, эти ребята хотят попробовать в жизни все, они экстремалы, пьяницы, музыканты, бойцы и так далее и типа подобное. Короче говоря, стремящиеся только к удовольствиям, от всей этой жизни всего попробовать понемногу, а не добиваться успехов и карьеры только в одном, в спорте, например как все тот же Стас. И красота сейчас не главное, для меня важнее уверенность человека в своей жизни и в своих целях.

— Ого, дочка, у тебя целый батальон запросов и требований к молодым людям. В кого ты интересно такая? — Удивлялась мать.

— Мода такая мама, мода и свобода.

— Мода урода, — добавила мать, — а свобода до первого брака, — крылатым ворожением хвасталась мать Юли. — Ты еще дочь совсем не опытна, со многим тебе еще в жизни предстоит столкнуться, ой, попомнишь ты слова родной матери, попомнишь.

— Как всегда вы взрослые правы.

— Была бы ты богата, была бы известна, ездила бы со Стасом по всему белому свету и за счет спортивных организаторов, ты не соскучилась бы со Стасом, — не отчаивалась мать. Но если же он тебе так противен, то скажи, как ты умудрилась тогда завести с ним отношения?

— Я тогда думала о другом, в седьмом классе я еще мало соображала и была дурой…

— Да ты и сейчас дура.

— Не перебивай меня, я дам тебе слово, когда надо будет. Так вот. Я маленькой тогда была.

— Но уже хитрой как леса, значит ум и хитрость не совместимы?

— Разве я была тупой?

— Нет, но не понимала свои действия. — Объяснила мать.

— Лучше так. А насчет хитрости: только способные выживают в этом безумном мире.

— Ты до сих пор осталась ребенком, ты еще не доросла до того, чтобы мать педагога в этом учить. Я даже не представляю себе как тебя можно с такой идеологией и психикой отпускать в какой-то Петербург.

— Это не какой-то, а наша северная столица!

— Да хоть южная, мне то от этого, какой прок. У меня один родной город моя любимая Чита, до остального мира, который даже знать не знает о нашем прекрасном городе мне все равно.

— Да-да мама ты еще не разу не была ни в Москве, ни в прекрасном Санкт-Петербурге, а так говоришь.

— Да видела я эти два города, много раз видела и в газетах и по телевидению и в других местах, нет ничего там хорошего один бардак, да безобразие.

— Ладно, разговор окончен на сегодня, заговорила ты меня совсем. — Юля покинула кухню и заперлась в своей комнате.

— Петербург еще какой-то, — продолжала галдеть мать Юли, доваривая что-то в кастрюле. — Вот придет твой отец, и мы с ним решим, я тебя никуда не отпущу, езжай и учись вон в Иркутск, если не хочешь оставаться в этом городе. Нечего ехать бог знает куда, не зная, где она. Один ноль, Юля потерпела полное поражение от спорной беседы с матерью.

Юля заперлась в своей комнате и в слегка прозрачном розовом с белыми цветочками халатике, что было выше ее красивых смуглых колен, словно после долгого трудного дня разлеглась на широкой кровати. Положила красивые маленькие ручки под голову, от чего открылись ее бедра прекрасные, стройные и соблазнительные на столько это было сильно, что любой ценитель женской красоты отдал бы за нее все в своей жизни, а поэт обоготворил. Божественность, обвораживающая и чарующая сила ее красивого тела, была старательно выковано природой. Юля была по истине живой шедевр человеческой архитектуры тела и красоты цветов. Смуглая девушка, черные как ночь и густые как большой букет цветов волосы, черные брови и ресницы, карие глаза, тонкие губы и нос с горбинкой все было в ней вылито с особым вкусом и великолепием самой откровением природы.

Юля была в своей комнате одна, хмурым лицом и серьезным взглядом она смотрела в окно, в глазах мелькала слеза разочарования и обиды на весь мир.

— Дураки все, — думала про себя Юля, — если они не пустят меня, я сбегу, сбегу от всех, а если найдут, то предпочту смерть заключению. В своем родном городе я умру от тоски, мне нужна свобода и мир, я хочу в столицу, я хочу только в Питер или Москву, все и больше мне ничего не нужно. — С такими мыслями она зашла в чулан, откуда с самой высокой полки антресолей стащила моток аркана. — Интересно, зачем в доме нужен такой большой моток каната, я не понимаю. Такой запасливый мой отец, но раз так, не мог ли он оставить его в своем гараже? Я тоже этого не понимаю, все нужно тащить в дом, будто сарай какой-то. Не поймешь этих зажиточных мужиков. — И она забросила моток под свою кровать. — Все будем ждать совета вождей племени, — произнесла Юля и в это мгновение в ее комнату заглянула мать.

— Юля, к тебе Стас вновь пришел.

— Ну, этого еще мне как раз не хватало. Скажи ему что я…

— Нет, хватит и себе и другим морочить голову, я сказала, что ты можешь сейчас выйти. Иди, — повелительным тоном приказала мать дочке.

Юля только ухмыльнулась и дерзко показала средний палец с высунутым изо рта кончиком языка в знак отвращения, в след отвернувшейся матери. Сделав вид безразличный ко всему, она надела наушники и включила в плеере музыку. Мать, как всегда в свободное от дел время удобнее села перед телевизором и принялась вязать.

Стас в это время сидел на перилах в подъезде и загипнотизированным взглядом смотрел на железную черною дверь, за которой скрывалась небезразличная ему Юля. Затем он перевел свой взгляд на окно, всего запачканного голубиным пометом и вновь обратил свой печальный взгляд на дверь. В нем еще горел огонек надежды, и он верил, что она выйдет и, как раньше будет тепло беседовать с ним, а он влюбленными голубыми глазами будет поглощать ее молодость и красоту, которая как он сЧитает, без него напрасно исчезает, как увядшие цветы. Он посмотрел на свои золотые часы, которые показывали без пятнадцати семь по местному времени и, продолжал ждать.

Мать ворвалась в комнату Юли, она силой подняла ее из-за стола, за которым она со спокойствием духа слушала свою любимую музыку и стала ругать ее с гневным тоном и яростным возмущением.

— Сидишь да? Человек тебя ждет, а ты рассиживаешься как королева. Ничего тебе не нужно, никто тебе не нужен! — продолжала ругать ее мать, а Юля закрыла глаза и стояла перед ней полная ненависти и нерешительности что-либо предпринять, — в тебе нет сердца, в тебе нет души и ты не человек…

— Но не люблю я его, не люблю! — Набравшись смелости и храбрости, еще яростнее и громче стала кричать Юля, громким и звонким голосом. — Не хочу я иметь с ним никаких дел, почему ты меня заставляешь, не нравиться он мне!

— Молчать! — мать с яростной нервозностью ударила дочь по щеке, — не кричи на мать. Если ты сейчас упустишь этого парня. То больше таких хороших ребят ты себе уже не найдешь, его нужно держать, он бегает за тобой, это твой шанс, — она понизила тон, — а ты упускаешь этот шанс, дура ты, дура.

Мать покинула комнату настырной и упрямой дочки и вышла в подъезд, но Стаса так нравящегося ей уже там не было.

— Иди, иди, поцелуйся с ним, люби его вместо меня, если он так симпатичен тебе, не нужны вы все мне, уйду я от вас. Злые вы и дикие. — Юля, что и следовало ожидать, заплакала. Слезы ее текли по щекам и как стальные падали на ее обнаженные ноги, оставляя теплый разбитый след.

Внешняя железная дверь закрылась, щелкнул замок, а на дверях уже была новая запись, которую не заметила мать: «Я все отдам за вторую ночь с тобой, а потом я все готов забыть и уйти. Стас».

Юля приуныла, и целый день оставалась в своей комнате и никуда не выходила, ее красные от слез глаза были несчастны и выражали ненависть ко всему, и призрение к тому, кто заставил ее плакать весь этот день. Она была сильна сама в себе, твердо уверенная ко всему и готовая на любой шаг, но воздействие сил извне сокрушали всю ее крепкую психологическую оборону. Ее легко было обидеть, а если человек обижен, его легко сломать.

За окном незаметно пришел вечер, из домов вышла на улицы молодежь, в окнах расположенных напротив стали мелькать тени. Юля, задернув занавески своего окна, скинула халатик, под которым было лишь нижнее белье и надела сначала белую обтягивающую маячку, затем колготки, джинсы и свитер и вышла из своей комнаты. День за окном исчез не оставив никаких следов, лишь где-то за дальним горизонтом мелькнула его последняя закатная тень.

Спустя еще два часы пришел отец Юли, последняя в это время была в ванной, абсолютно обнаженной она стояла перед зеркалом и со всех позиций рассматривала свой прекрасный стан и красивые выпуклые груди. Потом перешла к своему плоскому животу и плавно спускалась в низ. В целом, Юля была красивой девушкой и сильно привлекательной. Изящные линии ее ослепительно стройной фигуры, хранили в себе цветущую юную еще девственную нетронутую красоту и сексапильность. Не полные восемнадцать лет сделали ее богиней, которой суждено стать мисс-вселенной. Стройная фигура, подтянутый плоский живот, стройные длинные доги, красивые густые волосы, распущенные на ее голых плечах. Все так было в ней ослепительно и идеально, будто силы природы сотворили ее из королевских кровей. Да, она неизвестная богиня красоты, она принцесса. Одна ее благородная осанка выражала в ней величие и грациозность. Юля была богиней в обличии человека, но скрыть этого не могла, мужчины и парни падали под ее ноги моля о пощаде, с разбитыми сердцами возбужденные до ярости страстью и желанием они шли на все ради одной единственной цели — обладать ею. Так это произошло и со Стасом и еще со многими, с кем она встречалась. Мужчины стелились как ковер, под ее ступнями целуя их и посыпая миллионами алых роз, как хвост железной стеною ползли за нею и готовые были пойти по ее одному велению хоть в ад, если она этого хочет. Что-то было в ней, какие-то чары в глазах или грация и соблазняющее движение тела, пьянящий звонкий и к тому же сладкий голос, слушая который впадаешь в гипнотическое состояние и отдаешь свою душу этому человеку. В ней было все, что забирает энергию близкого человека, она была самым обыкновенным вампиром, высасывающим из безумно влюбленного в нее парня его сердце и душу из-за чего они и шли на все. Все тоже самое произошло с несчастным Стасом, который не находил себе покоя и места в этой жизни. Он безумен, бредил ею одной, она стояла в образе обнаженной девы в его глазах и туманном сознании, ее красота не сходила с его уст, а мысли о близости сжигали его вены. Благодаря этому безумному стремлению он во всем достигал отличных результатов, образ Юли, не оставлял его в покое, а спокоен был лишь когда она была рядом. Его родители не раз обращались к психиатрам, жалуясь на то, что у их сына болезнь души влюбленностью, но Стас все отрицал и тосковал, страдал.

Юля вышла из ванной, еще не высохшие блестящие от влажности волосы изящно лежали на левом плече, а тело закрывало большое пушистое голубое полотенце от плеч до колен, лишь в разрезе при каждом шаге показывались бедра. Ее игра была способна соблазнить даже собственного отца, поэтому он порой, когда злился, при виде дочери успокаивался и старался не поднимать голоса на нее, лишь только жена, когда его невыносимо пилила, он срывался на свою любимую дочь. Она скрылась в своей комнате, закрыв дверь на ключик, скинула с себя сырое нежное полотенце и стала надевать нижнее белье прозрачного голубого цвета.

На кухне ждал ее отец, мать стояла рядом и повелительно смотрела на своего мужа, заставляя его этим жестко поговорить с непокорной дочерью.

— Как ты догадалась дочка, я должен с тобою поговорить, — сказал серьезно отец.

— Я буду с тобою говорить, и готова спокойно тебя выслушать, потому что только ты меня понимаешь, но если мать уйдет в зал, — поставила свои условия Юля.

Мать не говоря ни слова, закрыв на кухне дверь, ушла в зал, на ее глазах выступили слезы.

— О чем ты хочешь со мною поговорить? — спросила, сделав не понятливый взгляд Юля.

— Пока ты мылась в ванной, мы с твоей матерью немного здесь потолковали о тебе, — отец снизил прежний тон и стал говорить с ней тихо с расстановкой и ударением, спокойно и ритмично переводя дыхание.

— И к какому же выводу вы пришли? — Юля была готова к любому решению, она сидела напротив своего отца и прямо смотрела ему в глаза, отчего отец немного смущался.

— Так как ты в семье у нас одна, а второго бог нам не дал…

— Потому что вы не хотели.

— Не перебивай меня, когда я говорю! — неожиданно выругался он, но тут же успокоился и извинился. — Не провоцируй меня дочка, я не хочу кричать на тебя. Мне хватает своей работы и хватает твоей матери, она постоянно на меня кричит, а я срываю свое зло на своих работниках, поэтому давай без скандалов. Так вот я продолжаю. Ты у нас одна и больше никого нет, и поэтому было бы справедливым решение никуда тебя не пускать и оставить дома в Чите.

— Отлично, я догадывалась, что вы примете такое решение. Но папа, я, конечно, понимаю, что…

— Юля, ты знаешь, я тебя очень сильно люблю, даже сильнее твоей матери и на все пойду, что бы ты была счастлива и здорова, и всегда буду делать, так как ты захочешь, и что ты посЧитаешь нужным.

— Да это все влияние моей деспотической матери, я знаю.

— К тому же отпустив тебя в чужой город на другой конец страны, никого в этом городе не зная, где люди все злые и жадные, мы, зная, что ты одна там беззащитна и одинока без ласки и доброго слова родителей. Нет, мы будем сильно переживать и тосковать, нам будет скучно без тебя и одиноко без нашей любимой дочки, поэтому прошу тебя, не надо никуда ехать оставайся в нашем городе.

— Я думаю, вы правы, но у меня была своя точка зрения, и я хочу ее высказать.

— Говори.

— Я ведь уже поступила в Питерский институт таможни, мне уже выделено место в общежитии, через два дня я уже собиралась вылетать, первого числа следующего месяца у меня уже начинаются занятия. А сейчас уже все, поздно куда-либо дергаться, уже никуда не поступишь, на хорошую работу не выйдешь, и здесь ничего нет, здесь не реализуешь свои возможности. А может, я поехала бы в Москву куда-нибудь в театральный вуз или пробивалась бы на эстраду, все могло бы измениться попади я в столицу в одну либо в другую, — приуныв, рассказывала о своих желаниях Юля.

— На заочное отделение куда-нибудь еще можно поступить.

— А что я буду весь год делать?

— Без образования хорошей работы здесь нет, да в этом ты права. Но не так все плохо, пойдешь еще куда-нибудь учиться, в автошколу, например, я обещаю, что на следующий год куплю тебе автомобиль, или можешь пойти на компьютерные курсы или на стилиста и так деле. Мы все же не в селе живем.

— Так то оно так. Но не знаю, — ответила, поникнув Юля.

— В конце то концов, тебе исполняется восемнадцать, выйдешь замуж летом на следующий год, выходи за Стаса и делов-то.

— Нет! — встала с места Юля, — какой Стас, о ком ты мне говоришь? Вы же все знаете, что его я ненавижу, он мне неприятен, омерзителен, мне тошнотворно находиться с ним рядом, а вы постоянно пытаетесь нагло мне его всучить.

— Но почему, почему объясни родному отцу? Ведь я был точно таким же, как этот Стас и на корточках бегал за твоею матерью. Я приносил ей букеты цветов и все делал для того, чтобы она меня заметила. А она ни глазу на меня, гуляла с другими парнями и отдавала им свое сердце, три раза она выходила замуж, и три раза ее бросали. И под конец, когда она уже совсем отчаялась я, как всегда стоял у ее дверей и был готов на все, и мы поженились, только после этого она обрела покой со мной и счастье. Извини, — он, успокоившись, сел на место, — я не должен был тебе это говорить.

— Ладно, уже поздно, значит, моя мать была гулящей бабой?

— Нет, она была нормальной девушкой, просто она любила, когда за ней табунами бегают ребята и стелятся под ней, она играла с ними и вертела хвостом. Да все бабы такие, и ты пошла в нее, я вижу, эх дочка к хорошему это не приведет рано или поздно придется вернуться к тому человеку, который тебя любит и ждет до конца дней своих. Потому, что в нашей жизни таких людей огромная редкость, твоя мать тоже не любила меня, а пришла ко мне только потому, что некуда было больше идти.

— Но мне не нужен Стас.

— А кто тебе нужен: принц на белом коне или рыцарь на черном коне или нет, я ошибаюсь, тебе нужен рок-музыкант на белом лимузине или звезда экрана на черном пикапе?

— Какой принц! Какой рыцарь, нет в наше время сейчас таких…

— К счастью есть дочка, открой пошире глаза.

— Но я не принцесса, я обычная девушка, которая не хочет, чтоб ее заставляли любить. Я та девушка, которая сама хочет найти себе любовь, а не чтоб нашли меня. Выбирать буду я, а не меня.

— Это тебя и погубит. Скажи, ты спала со Стасом? — уже не смущаясь, спросил отец.

— Господи отец ты хочешь меня убить!? Как у тебя еще хватает смелости и совести такое спрашивать!? — возмутилась Юля, — это же кошмар какой-то.

— Я это проЧитал на наших дверях, на которых Стас любитель оставлять всякие отчаянные незамысловатые выражения вроде этого которые, кстати, идут из души влюбленного человека. Сейчас пошли такие девушки, что никто не знает, чего они хотят и чего ждут. — Отцу уже стал надоедать этот разговор, который ни к чему толковому так и не привел.

— Но это обман, я не, не…

— Не лги, может ли быть правдой слова, которые идут от человека ненавидевшего того, кто это показал, я говорю о Стасе. Могут ли быть правдой твои слова, если ты его ненавидишь? И кто же в таком случае из вас прав, я сЧитаю, что он. Потому, что он любит тебя сильнее всего в жизни, и он не будет говорить неправду потому, что знает, что ложь принесет тебе боль. К тому же, он пытается напомнить тебе о лучшем, что когда-то у вас было все хорошо и это вновь продолжиться. Он хочет об этом сказать.

— Папа хватит об этом…

— Скажи мне искренне Юля, ты спала с ним по любви? Значит, он тебе нравился, — тут же дал на свой вопрос ответ, но Юля только покачала головой в знак бесполезности беседы. — Я же помню, дочка вы постоянно гуляли под окнами вдвоем, как сладкая парочка. Или же он взял тебя силой?

— Папа, я с ним гуляла и любила его, как мне не тяжело это признать, года три назад, я еще в восьмом классе была.

— Почему же ты его разлюбила?

— А это уже другая история и я не обязана такую личную жизнь рассказывать хоть тебе, хоть матери, — она пошла в свою комнату.

— Но помимо того, что я твой отец, я еще твой лучший друг. — Он пошел за ней и остался за ее дверями, которые остались немного приоткрытыми, без ее разрешения он не входил. — Я завтра пойду тебя сватать его родителям, — сказал он свое последнее слово и ушел в зал, где, тяжело дыша, лег на диван и глубоко вздохнул, — все, нокаут, — сказал он.

— Но нет, этого тебе я не позволю, — произнесла Юля, складывая какие-то вещи в свой рюкзак, потом бросила его под кровать. Выйдя в подъезд с сырой тряпкой, она стала вытирать дверь от надписей, — с тобой-то Стасик мы еще потолкуем, — произнесла она. На их этаж, тяжело дыша, поднялась женщина на вид пятидесяти лет и с ротвейлером на поводке.

— Я видела этого придурка сегодня, — сказала женщина, — он постоянно пишет на вашей двери какую-то гадость. Я все видела в глазок и хотела выйти и отругать его, но он такой сильный и мужественный на вид и симпатичный, и я не решилась с ним связываться, вдруг он бандит какой-нибудь.

— Спасибо вам тетя Клава, — сказала устало Юля, — домывая до конца свою дверь.

— Да, пожалуйста, — сказала женщина и, покосившись внимательно на Юлю, закрылась в своей соседней квартире. И до конца следила в глазок за девушкой.

— Будто сделала одолжение, — произнесла Юля и зашла обратно домой.

3

Тагир уехал в Санкт-Петербург. До отъезда пока он жил с матерью проблем больше у них не возникало. Тагир вышел на работу, приносил какие-то деньги в дом, и мать в целом была им довольна. Но после того как он уехал, все поменялось, жить стало трудно и тяжко. Его мать, перебиваясь с рук, принялась работать на нескольких местах, получая минимальную заработную плату, она должна была прокормить свою беспомощную мать, которая кроме нее никому была не нужна, приехала с нею, и малолетнего сына Сашу, которого она обязана, была вырастить. Альфина, так звали мать Тагира, работала на нескольких местах, не имея российского гражданства и из-за этого, ее могли взять разве что уборщицей в какой-нибудь столовой или общежитии, где она и работала. Убиралась Альфина одновременно в четырех местах по совмещению. С утра она бежала в институт, где перед занятиями студентов она протирала коридоры и уборные, затем и общежитие этого же института, который находился в конце их улицы. После она садилась на утренний трамвай и ехала полгорода, где ее уже ждали в неком бордели похожей на столовую. Отработав в этой столовой, где она отбывала одну треть своего рабочего дня, там же пообедав на автобусе, уезжала загород, где в военной части до вечера протирала полы в офицерском общежитии. Официально на этом заканчивался положенный рабочий день, но она привыкшая к трудностям собирала последние силы и шла в школу, которая находилась за три улицы от их дома, там еще два часа она отмывала полы в длинных коридорах после всех занятий. На этом ее четвертая работа заканчивалась, но это было еще не все. Сбившись с рук и ног, она приходила домой, где ее ждал радостный Саша с уже приготовленным ужином. Ей оставалось лишь посидеть за столом, поспать часа два и уже после этого отправляться на свою последнюю работу за сутки, на ночное дежурство, на которое она ходила каждые три дня. Совместно с напарницей они охраняли продовольственный склад, принадлежащий центральному рынку в городе, зарплата за эту работу равнялась сумме зарплат получаемых ею за предыдущие работы. На этом складе, меняясь с напарницей, что было запрещено, она и высыпалась после тяжелого трудного дня. Так незаметно пролетали недели.

Это была сильная женщина, доказывавшая своим терпением и выносливостью, что женщина способна существовать без мужчины. Обеспечивая при этом материально и поддерживая морально своего малолетнего и очень умного сына и старую недееспособную мать, требующие к себе большого внимания. За весь день пока Альфина всю себя отдавала работе ее мать, и сын старались обходиться без нее. Этой осенью как Тагир поступил, Саша пошел в шестилетку, так как школа была за три улицы, и он был смелым и смышленым мальчишкой он уходил и возвращался один, никто его не провожал и не встречал. Он понимал их положение, и никогда не капризничал, хоть ему и много не хватало, и у него многого не было в отличие от своих одноклассников и друзей во дворе. У него не было велосипеда, о котором он, конечно, мечтал, у него не было красивого рюкзака, свои книжки он носил в старом портфеле, в котором его брат еще ходил в начальную школу. У него не было красивых игрушек и больших машинок, которыми хвастались его друзья, но он все терпел и стойко переносил отсутствие того, что у него могло бы быть. Он никогда никому не завидовал и никогда ни у кого ничего не просил, на улице и в школе он был независим и всегда горд за свою мать, и никогда ни на кого не обижался, когда его оскорбляли и звали безотцовщиной.

Бабка весь день проводила дома и ждала внучка, готовила обед и ужин, это все, что она могла делать в этом доме. Убирался в доме: мыл посуду, полы и так далее сначала всегда Тагир, но после его отъезда эта миссия перешла к Сашке, и он ответственно брался за все. Когда под вечер Саша возвращался со школы он садился за уроки, а бабка выходила на прогулку. Прохаживаясь с гордо поднятым носом по своей улице и двору, перед своими ровесницами и деловито поглядывала на них, которые в свою очередь смотрели на нее и сидели на лавках, что-то, сильно обсуждая полушепотом. Бабка понимала, что они постоянно сплетничают, и этого сильно не любила, поэтому ни с кем не общалась. Она еще помнила те времена, когда молодой девчонкой жила в доме богатого помещика и с подружками соседками того же сословия бегала то на речку, которая текла неподалеку, то на станцию, где собиралась молодежь с разных сословий, разделившиеся кругами смотревшие все друг на друга бурно обсуждали. Один круг дети офицеров, другой круг дети богатых помещиков, третий, дети простых крестьян и слуг. И теперешняя ситуация с бабками на лавке ей напомнила это время и она как всегда на прогулке впадала в ностальгию и потеряв связь с окружающим миров только вспоминала и тосковала, хотя столько лет прошло, но лучшее никогда не забывается.

Саша в свои малые годы приспосабливался к самостоятельной жизни, и никогда никого не ждал, когда все сделают за него. Захочет поесть согреет себе обед или ужин. Захочет гулять, выйдет из дома, закрыв за собою двери и так далее. Когда уставшая мать приходила с работы, она ничего не делала, все было уже сделано, она только отдыхала. Лишь по выходным Саша мог наговориться с матерью, рассказывая ей все, что произошло за эту неделю, так как в обычные дни он не загружал ее мыслями, откладывая на выходные. Часто бабка весь день проводила на прогулке то в парк сходит то по рынкам, то по набережной походит, бывало, ее не загонишь домой. Из-за этого всего Альфина отчитывала ее по выходным, будто бы она совсем не смотрит и не контролирует своего внука, хотя он в этом вовсе не нуждался, но внимание бабки ему было нужно. Вопросы эти так и оставались не решенными, по прежнему каждый занимался своими делами, бабка, зная, что внук все может сам, оставляла его одного, но если человеку под-силу все, то с одиночеством справиться тяжело. Саша сам учил уроки и Читал книжки, он один сидел дома за телевизором и собирал конструктор или карточный домик. Сам с собою устраивал шахматные турниры и играл в компьютер купленный еще Тагиром, он в полнее мог бы жить один, но ему нужна была теплая и родная душа.

Зарплату, которую получала Альфина, это около семи тысяч рублей, из них две тысячи уходило на оплату за квартиру, которую они снимали. Одну тысячу она отправляла Тагиру на его счет в банке, которые он снимал по мере надобности. Остальные уходили на пропитание и на разные необходимые мелочи. Альфина всегда говорила, что деньги как река, иногда приток бывает полноводным, а порою совсем пересыхает. Кошельки как озеро наполняются во время обильного дождя приносимого полноводными притоками, и высыхают при засухе, деньги исчезают, незаметно испаряются. Ты отдаешь за них столько времени и сил, что не способно восполнить то за что ты их отдаешь.

Для того чтобы прокормить семью порой действительно приходиться работать сквозь пот и кровь, деньги достаются тяжело и их количество зависит от количества членов семьи, и чем их меньше, тем все труднее приходиться жить во всем себя, ограничивая и многого себе не позволяя. Многим хочется иметь несколько жен или мужей, много здоровых и умных детей, хорошую красивую машину, уютную и стильную обстановку в доме, да на все это денег нет, вечная и насущная проблема и постоянный недостаток. Рублей никогда в кошельке не хватает, работаешь до устали сутками, трудишься, не покладая рук на нелюбимой работе, а все зря денег больше не становиться. И порой жгучие желания становятся недосягаемой мечтой. И возникает извечный вопрос: почему кто-то имеет все, а кто-то ничего? Ведь многое зависит не от стремления человека работать и зарабатывать, а от удачи. Так было всегда, так есть и так будет. Жизнь человека завит от него самого, и он сам решает, как ему жить и как ему умирать и от этого риска его роль решает удача. Людям, живущим в достатке, то есть те, кто вовсе не нуждается в деньгах, только о них и думают, только ради них и живут. Деньги это их счастье такие люди не имеют сердца и души они давно себя продали у них мало детей, а у многих и вовсе их нет. В неимущих семьях все делается ради детей, все, для того чтобы они были счастливыми и ни в чем не нуждались, и поэтому люди работают, и поэтому денег нет. Для счастья в деньгах нет нужды просто кушать хочется и не замерзнуть зимой. Иногда заработок денег становиться интересом в жизни, и если никакого счастья больше нет, то только поэтому и живешь, а если интерес исчезает, то пропадает и смысл к жизни. Поэтому и остается в сердце пламень надежды продолжать жизнь, для того чтобы было все, а когда уже все будет тогда и можно будет вспомнить о прошлом. Жизнь это цветок, который без любви и полива засыхает.

В России жить и работать тяжело, в чем Альфина и убедилась, почувствовав все на себе. В городе, где они жили прежде, несмотря на еще более низкую заработную плату, что в России сЧитается копейками жить немного легче из-за психологии людей. Там они жили впроголодь их родные все уехали на заработки в Россию или в зарубежье, и никто не хотел оставаться там, почему и решили они уехать в Казань. Альфина относиться к тому слою населения, которых в стране насчитывается больше миллиона, зарабатывают, для того чтобы выжить, так как находятся на краю и помочь никто им не может. Они далеки от того, чтобы жить ради удовольствия, да и получать удовольствия от жизни, что людей и губит, этого сделать физически невозможно. Альфина никогда об удовольствиях не думала она не знала, что это и поэтому за этим не гналась. Она давно забыла, что такое отпуск, отдых, поездка на природу загород и поэтому ничто не останавливало сильную и выносливую женщину отдать все свои силы и весь свой дух ради того чтобы вырастить детей и не погибнуть самой, причинив тем самым боль своим родным и близким. Альфина одна из тех редких людей, которые способны до конца вынести участь и тяжесть груза взваленных на их плечи, не каждый на это способен и не каждый так выживает и поэтому таким людям нужно ставить памятники. Не зависимо от пола и возврата каждый человек в своей жизни должен испытать и применить свою волю, силу, стремление, желание и страсть, для того чтобы помочь себе подобным, в этом и заключается сущность бытия каждого разумного существа.

Альфина вечером как всегда вернулась домой.

— Мама, — обрадовался Саша и кинулся к ней в объятья. Мать обняла сына, поцеловав его.

— Привет сынок, ты уроки сделал? — задав вопрос одновременно раздеваясь в прихожей.

— Да, — ответил Саша, счастливыми глазами смотря на мать и радостный оттого, что она снова дома.

— Дома все в порядке? Ведь ты у нас за все отвечаешь.

— Да дежурство сдал! — словно юнга произнес энергичный Саша и побежал на кухню, он достал из холодильника сковородку и поставил е греть на газовую плиту, рядом поставил и чайник. Мать, раздевшись, легла отдохнуть.

— Уф, — произнесла Альфина, — как я устала, рук и ног не чувствую, — в буквальном смысле произнесла мать, — а где бабушка?

— Она вышла за хлебом, вот-вот должна подойти, — ответил Саша.

— Какой хлеб вечером!? — удивилась мать.

— Не знаю, но так всегда, — из кухни отвечал Саша.

— Я уже это слышала, пошли есть, — предложила она Саше, зашедшему в зал.

— Я уже ужинал недавно, больше не хочу.

— Молодец Саша, ты у меня умница. — Она поцеловала его в лоб после этих слов и ушла на кухню, Саша сел за письменный стол и принялся Читать.

Утренние лучи пробили чистое окно и пали на щеки Юли, ее глаза открылись, она встала с постели и, зевая, потянулась к верху, сняла через голову ночное платье и в обнаженном виде стала делать зарядку, исполняя простые упражнения. Закончив с утренними процедурами, цель которых пополниться энергией и бодростью, она надела свой розовый халатик и подошла к двери проверить то, что она больше всего ожидала от родителей и в чем она тут же убедилась, ее заперли.

— Вот гады, они закрыли меня, — произнесла Юля, после того как попыталась открыть дверь, — и ключей нет нигде, — она заглянула в свой рюкзак, — и мои ключи тоже забрали. — Она стала искать ключи по тумбочкам в прихожей, а так же в карманах вещей на вешалках и в гардеробе. — Двойные двери и обе запираются на разные замки. Вот блин, что теперь мне делать? Я так и думала, что они на это пойдут, так часто они со мною в детстве поступали, когда уходили куда-нибудь. — Она встала на месте, успокоилась, собралась духом и оставшимися мыслями, — Они этим допустили роковую ошибку, это их недоверие ко мне и поэтому я буду выкручивать силами и неожиданными поступками, на которые я всегда была способна.

Она зашла в свою комнату, достала из-под кровати запрятанный ею моток каната и бросила его на кровать, — пытались остановить меня? Но не тут то было, никто не может остановить яростную кошку, если она хочет добиться своего. — Так сопровождая свои действия словами, она надела свои синие джинсы, на которых было вышито множество каких-то непонятных надписей, видимо это было по последнему писку моды. На обтягивающую майку надела белый свитер с надписью «Детство прошло» и с контурами набросков из простого карандаша с двумя фигурами мужчины и женщины в танце. За окном была холодная и сырая осень, и поэтому пришлось надеть еще и куртку, тоже джинсовую, но уже насыщенно черного цвета, так как Юля любила этот стиль. Она пробежалась по дому выскребла в свою сумочку, словно вор все деньги и драгоценности, что были в доме, а так же бросила в сумку кое-какие необходимые ей мелкие вещи. Сумочку и все остальное побросала в рюкзак, надела его за спину, на руки кожаные черные перчатки. Не прошло и двадцати минут, как она встала с постели, и уже была готова.

— Осталось дело за малым. — Сказала она, распахнув все окно, в это время в комнату ворвался мощный поток ветра, будто от большого сквозняка он подхватил ее волосы, которые стали развиваться как вывешенное на улицах белье. — Ого, высоковато будет, — произнесла Юля, взглянув вниз на землю, где росла одна трава. Крепко она привязала канат к отопительным батареям, установленным под подоконником, и весь моток сбросила вниз, где он, распутываясь в полете, коснулся земли. — Класс! — выкрикнула Юля, — это мой день, я храбрая и сильная девчонка, я смогу это сделать, — подбадривая себя, она залезла на окно и, взявшись за канат, стала медленно спускаться. Внизу не было не единой души, и никто ей не мог помешать. Она, сильно держась за канат, оперлась на стену ногами и стала медленными шагами спускаться вниз, — Уау, — лишь произнесла она и стала что-то рассуждать. — Лучше бы через балкон залезла на крышу, а там спустилась с пожарной лестницы с боку дома, а так руки, черт, болят.

Спускаясь мимо окна четвертого этажа, она постучала в него, улыбнулась показавшемуся в окне соседу. Этот сосед ее постоянно домогался и всегда по вечерам ждал ее в подъезде, надеясь вновь ее увидеть пьяной и заманить к себе, она показала ему язык и полезла дальше. Не прошла просто так и мимо окна третьего этажа, — О, всегда мечтала узнать какова обстановка у этой жадины Люси, ау, — она постучала в окно, — ничего блин не вижу. — Открыв занавески, показалось лицо маленькой девочки, — где твоя сестра? — спросила Юля, но девочка за окном ее не слышала, она лишь открыла от удивления свой рот. Юля ей улыбнулась, но показалась мать девочки, она закрыла ладоней ее глаза и увела подальше от окна. На втором этаже, выглядывая из окна, курил мужчина, друг друга они не видели, и Юля случайно наступила ему на голову, мужчина перепугался, выплюнул сигарету.

— Что это блин! — он посмотрел на Юлю с изумленными глазами.

— Здравствуйте, — она сравнилась с ним, так что его голова оказалось между ее ног, и затем извинилась, — простите, — вежливо сказала она.

— Да ни че, валяй дальше.

— Благодарю. — Она спустилась на землю.

— Ну, ты Юля даешь! — восхищался ею мужчина.

— Не даю, — ответила она, улыбнувшись ему соблазнительной улыбкой и послав воздушный поцелуй, убежала. Мужчина закурил новую сигарету и провожал ее жадным взглядом, пока она вовсе не исчезла из виду.

— Классная баба, — произнес он, пока она убегала, — мне бы ее, ох я бы ее… — и она исчезла.

Самолет, набирая скорость, плавно поднялся над вершинами гор. Юля откинула голову назад и глубоко вздохнула от радости и счастья. Достала из рюкзака толстый глянцевый журнал и стала его перелистывать. На страницах красивого журнала заблистали прекрасные пышные дамы с густыми длинными волосами и жемчужными улыбками и красными полными губами. Эти куклы на страницах одаривали счастьем любого, кто с мечтательными глазами смотрел на них и думал о своем, кто о красоте и великолепии, кто об изяществе и грациозности, кто о сексуальности и божественности, Юля прикусывала губы и просто улыбалась, свобода наполнило ее сердце.

Самолет как птица летел среди густых облаков, которые собирались для очередного дождя. Под ними оставались лишь города и маленькие люди, безнадежно провожавшие его в дальний путь. Юля выглянула в окно и представила себя той самой птицей парящей над людьми, которые смотрят на нее и восхищаются ее прекрасными танцами с облаками и завидуют ее свободе.

И вот Петербург поражающий своим великолепием и грациозностью ансамблей архитектуры столь разной, но близкой российскому духу. Он еще молод, хотя кажется старым и стиль времен, перемешанный в столь малый промежуток времени оформляет его величие перед более старым миром. Для того времени пока он живет ничтожно по сравнению с тем, сколько он еще простоит. Это след и наследство оставленное нам веком просвещения и расцвета, это сердце России.

Осенние поливные дожди не оставляют город, продолжая заполнять мостовые, улицы и прекрасную Неву, тучи уходят в сторону восточных лесов и возвращаются снова уходя на балтийское море. И так неустанная игра дождей с ветрами еще долго будут надоедать, а во всем виноваты тучи, которые не желают покидать обреченный на вечный сырость город.

Тагир не привык к таким бесконечным ливням, далеко на юге, где он родился и вырос дожди большая редкость, редкий дар небесных богов. Там всегда стоит засушливая и жаркая погода, солнце жжет тело, а южный постоянный ветер, степной отшельник, приносит свежий воздух из речных долин. От этой невыносимой жары спасает только тень, тень редких облаков.

Осень не удачное время для уборки дворов, везде требуются дополнительные руки, и нигде их не хватает, главный туристический город должен быть всегда в чистоте и порядке. Тагир уже неделю вычищает дворы и площади от надоевшей ему сухой листвы, которая бесконечно осыпается на головы горожан. Никто не собирается переждать дождь это трата времени и поэтому он работает, не замечая его. Дождь затрудняет всю работу, заливая углубления водой, откуда приходиться граблями вытаскивать тяжелую сырую листву, и по улицам не так легко ее становиться мести. Слабый ветер не может поднять с земли листву, но срывает ее с деревьев и Тагир постоянно на это ворчит. Пока не началась учеба, Тагир старается не сидеть без дела и весь день работает, не покладая рук, как его мать. С утра он бежит на рынок где в мясном цехе вымывает полы и все остальное и так до четырех часов, а вечером выходит с метлой на данные ему участки. Ему необходимы деньги в таком большом городе, здесь ему никто не поможет и никто не пожалеет, даже знакомые не рискуют одалживать ему деньги, ведь он и его еще плохо знают и соседи в общежитии. Лишь взяв все в свои руки можно выжить в одиночку.

Как всегда в один из таких обычных сырых дней, когда он спокойно метет двор, за чистоту которого он ответственен, вновь кинул взгляд на окно, в котором он уже не раз замечает подергивание занавесок, он чувствовал, что кто-то постоянно за ним следит из этого окна. Он ни о чем не думает, лишь делает свою работу и изредка случайно поглядывает на окно, делая вид, что просто оглядывается по сторонам. Ему не повезло его зрение чуть ниже обычного и поэтому он не видит лица исчезающего в окне силуэта, но видит фигуру и длинные косы, и этого вполне хватает, чтобы представить себе того человека. Это была девушка, каждый день она наблюдала за Тагиром, ей просто было интересно, что за молодой человек выметает их двор, или может быть, понравился, если вечерами не сводя глаз, она думала о незнакомце. Он был во дворе один несчастный и продрогший, работал бедный студент для того, чтобы себя прокормить. Девушка одновременно его жалела, но помочь ничем не могла. Тагир отражался в ее глазах как в лужах, которые он переступал, ее окна отражались в его глазах, как весь мир, в воде.

Не прилично с одной стороны просто наведаться в гости тем людям, которых совершенно не знаешь, он не уверен в том, что знает кто именно там. Может просто девочка, которой интересно и она играет с ним, или молодая женщина, которой одиноко и она желает его. Или, на что он больше надеется, там прекрасная девушка, которой он понравился, но кто бы там ни был, он ухмыляется над своими собственными мыслями.

— Тоже мне девушка, размечтался, нужен ты ей сто лет, без гроша в кармане, что ты ей сможешь дать? — разговаривал он сам с собою. — Была бы это любовь, она ломала бы преграды, но. Или может это видение в окне, или блики дождя. Не знаю. — Так он пытался сбить себя с навязчивой мысли, что кто-то за ним пристально ведет наблюдение. Ему это удавалось, он тут же забывал и продолжал трудиться.

— Марина, к тебе спустилась Вика, — сказала мать девушки с рыжими косами, наблюдавшей за Тагиром.

— Какая? — спросила Марина, отведя взгляд от окна.

— Та, что с пятого этажа, помнишь?

— Да, да я не забыла, сейчас подойду.

— Иди быстрее, не заставляй человека ждать, — строго велела мать.

— Хорошо иду.

— Я уж не стала ее приглашать, думала ты не захочешь оторваться от окна. — Сказала Марине ее мать, когда та вышла в прихожую.

— Ладно, ничего, я сейчас ее приглашу.

Марина вышла в подъезд, где ее ждала Вика в домашнем виде в халате, тапочках похожих на зайцев и с распущенными длинными волосами цвета яркого солнца. Халатик не доходил до колен, открывая белоснежные красивые ноги этой высокой стройно девушки, только тапочки в виде плюшевых зайчиков скрывали всю ступню. Красный халатик, открывший шею и слегка груди, создавал впечатление полу-обнаженности и тем самым делал девушку еще привлекательнее и сексапильнее.

— Тебе не холодно в таком виде Вика! — удивилась Марина, которая по своей натуре не любила откровенно одеваться и всегда ходила в штанах и футболке.

— Я зашла только на минуточку и не стала переодеваться, — оправдалась Вика.

— Пошли, зайдем ко мне…

— Нет Марин, я просто хотела спросить у тебя кое-какие книжки.

— У меня много книг, мой отец преподает в институте, его кабинет полностью обставлен разными книгами нужно будет искать, заходи, — они оба зашли в дом, Марина заперла дверь, они зашли в комнату ее отца, где по всем углам у стен стояли большие полки с книгами.

— Ого, — произнесла Вика, — как в нашей школьно библиотеке.

— Вика, я как раз хотела поговорить с тобою на счет парнишки, который вот уже неделю выметает наш двор, ты с ним случайно не знакома, ты его не знаешь?

— Представь себе Марина, я то же самое хотела спросить у тебя. Бывают же в жизни совпадения!

— Он мне нравиться, а ты что о нем думаешь? — интересовалась Марина.

— Ты не поверишь, мне тоже он нравиться. Он симпатичный, вдобавок темненький такой, смуглый, он видимо не русский.

— Да видно он не русский, он приезжий, раз выметает дворы, — они оба смотрели в окно на Тагира.

— Ну не всегда приезжие молодые люди работают дворниками, может у него крайнее финансовое и материальное положение, и больше нет работы, кто его знает, — предполагала Вика.

— Я так думаю, потому что у него нет гражданства и прописки, поэтому и нет нормальной работу, либо грузчиком, где нужна сила, либо вот дворником. — Марина хорошо в людях разбиралась.

— А может и так, — согласилась с ней Вика.

— Ладно, хватит его обсуждать. Я, кстати, хотела бы с ним познакомиться.

— Я тоже Марина хочу с ним познакомиться. — Вика оторвала взгляд от окон и перешла к книжным полкам, рассматривая нужные ей книги.

— Да, да, — согласилась Марина, понимая, что на ее глазах у нее же появилась соперница. — Как же нам это сделать, ведь он не живет на нашей и соседней улице?

— Не знаю. Если поспрашивать ребят и девчонок во дворе может, кто и знает. — Предложила Вика.

— Я Вика, думаю, не стоит, зачем всем знать, что мы интересуемся этим парнем. Тем более и он не должен ни в коем случае об этом знать. Он ни о чем не должен подозревать, а то не дай воли, спугнем его.

— Предчувствую наше недалекое соперничество впереди, — сказала Вика.

— Это сначала кто из нас больше понравиться ему, ведь мы с тобою совсем друг на друга не похожи, вот только мальчишки одинаково нам нравятся. — Они засмеялись.

— У меня Марина есть план.

— Рассказывай.

— Ай, нет, он пойдет в мою пользу.

— Ах ты, хитрая какая. — Улыбнулась Марина.

— Да я шучу Марина. План таков, я могу обратиться к одному парню, мой бывший одноклассник, он по уши в меня влюблен, поэтому сделает все, что я захочу, он так мне всегда и говорит, что все для меня сделает. Вот. Мы вместе в этом году закончили школу…

— Ближе к делу Вика, — перебила ее Марина.

— Ну, тебе не терпеться! Он человек слова, скажу ему что-нибудь, сделает безоговорочно, то, что может, будь уверенна в нем полностью, он классный парень. Он уже не раз доказывал мне свою преданность и верность и уже исполнял мои капризы.

— А чем ты с ним расплачиваешься? — поинтересовалась любопытная Марина.

— Он надеется, что я пересплю с ним, а я только пока обещаю, пусть послужит. Вот. Мы может пойти к нему завтра и попросить его, вот, мол, ты им интересуешься, и он придумает, как познакомиться с этим парнем. Не знаю, как подойдет сигарету стрельнет или как там парни знакомятся, заговорит с ним, тут мы случайно подойдем, познакомимся, решив, что это его друг. И никто ни о чем не узнает.

— Что мы такие хитрые! — добавила Марина. — Отличный план, завтра же идем к нему. — Не терпелось ей познакомиться с Тагиром.

Вика выбрала нужные ей книжки и сложила на стол, за который они сидели друг против друга и стали беседовать о своих девичьих хитростях и тайнах, они быстро нашли между собой общий язык, вопрос в том, что будет дальше, между ними пока остался.

Тагира во дворе уже не было. Был восьмой час, спустился полумрак, работа его закончилась, но остался еще дождь, мелкими каплями продолжая моросить, заполняя лужи на мостовых и плохих разбитых дорогах во дворах.

4

Резкий шум разбудил Юлю, она открыла глаза. В соседних комнатах, между которыми находилась ее комната, доносились неустанная возня и разговоры, Юля злобно вздохнула и недовольно засопела. Слышимость была настолько отчетливой и разборчивой, что создавалось такое впечатление, будто межкомнатные стены в общежитии из многослойного картона, и это не давало высыпаться по утрам и засыпать вечером. В первые дни пребывания в этом адском месте она сильно уставала от недостатка покоя, в голове витали мысли о сладком и долгом сне, но этого в студенческом общежитии не дано. Где уж тут долгие сны, когда соседки с обеих сторон страдают бессонницей, сплетни пьяных девиц, как серные пробки теснятся в ушах.

Юля поднялась с кровати и взглянула на настенные часы.

— О-о, — протянула устало она, — только девятый час, в такую рань у всех начинается возня. Каждый начинает чем-то заниматься, ходя до учебы еще целых два долгих и мучительных дня. — Юля лениво поднялась с постели, и сонно зевая, дошла до умывальника в уборной, где тут же очнулась, коснувшись теплыми и нежными руками грубой струи леденящей воды из-под крана. — А где же горячая вода! — удивилась Юля, — каждое утро моешься ледяной водой, как будто на улице мороз. Черт, в первый же день все в этой общаге мне уже надоело.

Разложив на столе завтрак студента, а это хлеб да масло, она взяла свой чайник и вышла в общую кухню, где девчонки с этого этажа от безделий ходили и одаривали соседок приветами. С утра дежурная по этажу уже мела полы деревянные и скрипучие покрытые старым линолеумом. Две газовые плиты, что стояли у забрызганного окна уже полностью были обставлены чайниками да сковородками, места свободного не было, Юля втиснула свой небольшой чайник в общую кучу и ушла в ванную. Сильнее всего ее раздражало поведение девушек на кухне, она подходила к плите и день ото дня видела одну и ту же большую сковородку, где можно было жарить семь яиц одновременно, а кто-то жарил всего две или порой одно. Этот «тупизм», как она называла тех, кто поставил эту сковородку, занимало много место, и каждое утро ей некуда было поставить свой маленький чайник. Яйца в неохраняемой сковородке расходились по кусочкам всеми, кто подходил к ней, Юля же увидев общипанные со всех сторон яйца, брезгала к ним прикасаться и обходила стороной. Юля вернулась из ванной в комнату и подошла прямо к плите, где, опять построив недовольную гримасу, стала приЧитать.

— Блин, опять кто-то унес мой чайник, теперь ищи его по всему этажу. — Она не стала этого делать и, схватив первый попавшийся чужой чайник, отправилась в комнату. Такая обстановка вызывала в ней невроз, состояние при котором она будто впадала в бешенство. — Меня бесит уже это. — Прошептала Юля себе под нос.

Вернувшись в свою комнату, она обнаружила в ней, двоих не знакомых ей девушек. Обе девушки похожие друг на друга как две капли воды. Сестра двойняшки сидели на уже занятых ими кроватях с учетом того, что кровать Юли была еще не заправлена, они уже разбирали свои вещи, среди которых меньше половины была парфюмерия и уже заняла особое место на тумбочке у зеркала.

— Привет девчонки, вы новенькие? — Поздоровалась с ними Юля и поставила чайник на стол.

— Да, буквально за две минуты до тебя мы сюда вошли, — ответила одна из сестер.

— Меня зовут Юля, — первой представилась она и протянула руку, которую пожала сперва представившаяся Полина, за ней и Ксения.

— Вы откуда? — спросила Юля, разложив на столе три стакана и положив пакетик чая в заварочный чайник.

— Мы из Москвы, — Ответила приятная на вид Полина, чем она от своей сестры и отличалась, что чаше улыбалась, когда разговаривала, Ксения же была серьезной и улыбалась редко.

— Из Москвы! Класс, впервые общаюсь с москвичками, попробую какие вы на вкус, нам вместе теперь год жить. — Вежливо улыбалась им Юля.

— Можно сказать и москвички, — добавила нескромная Ксюша, — хотя мы там прожили каких-то малых четыре года, а до этого мы родились и выросли в Астрахани, городе на волге, — пояснила Ксения.

— За пять лет мы полностью переняли быт города и стали в праве зваться москвичками, — коротко и ясно пояснила Полина. При этом каждое ее законченное предложение сопровождалось приятной и радующей душу жизнерадостной улыбкой.

— А откуда ты? — Задала вопрос Ксюша.

— А я из дальней и холодной Сибири из одинокого и затерянного среди горных хребтов города Красноярска. — Ответила Юля так, будто не придавая этому особого значения.

— А что так уныло и без гордости? — спросила Ксения. — Мы хоть и не знаем этого города, так же как и то где он находиться, нужно быть гордым за свой родной город и любить его, там, где родилась и выросла. — Ставила свои нравоучения Ксюша.

— Я в Красноярске родилась, но город этот не люблю.

— И что ты так и жила, недовольная этим городом и тем, что насилу тебя забрали с насиженных и привычных мест?

— Вовсе нет, я жила и радовалась жизни. В этом городе я встретила свою первую любовь, свои первые слезы тоски и печали, свое первое свидание, расставание и крепкую любовь и первую ночь, затем вторая и выпускной все связано с этим городом, лучшие мои дни прошли там и, он стал близок моему маленькому сердцу.

— У тебя уже была первая ночь! — удивилась Полина, — сколько тебе лет?

— Да это первые попытки сближения, и после этого у меня остались приятные воспоминания, все прошло удачно по любви, а не по пьяни как бывает у многих и как будто, все было отрепетировано, мне тогда было пятнадцать лет, я закончила десятый класс.

— А ему? — заинтересовалась Полина.

— А ему уже восемнадцать. Да знаю, признаю, он тогда меня соблазнил и совратил, но как это было приятно и хорошо, вы скажете, несмышленая и глупая тогда была, но это было, и я не жалею.

— Да вовсе нет, — призналась Полина, — я бы ничего не сказала.

— Ну, такая уж я, тогда в то весеннее полнолуние я сама пришла к нему.

— Ты была божественна в ту ночь, он был не в силах отказать такому мощному соблазну, — добавила смеясь Ксюша после рассказов Юли, которыми заслушалась Полина и девчонки засмеялись, это немного разрядило их обстановку и беседа за столом потекла по своему руслу.

— Тогда, да и сейчас в принципе, я была прекрасна, и меня хотели все дружки моего парня но…

— Досталась ты лишь одному. — Добавила Ксения.

— Да точно прямо в яблочко.

— Мда-а такое бывает раз в сто лет, чтобы девушка пошла сама к парню, который ей нравиться, — предположила доверчивая Полина.

— Я бы сама, например, ни за что бы, ни пошла, мне нравиться, когда парни сами ко мне приходят и добиваются меня, а для этого дарят мне дорогие и красивые подарки. — Фантазировала Ксения.

— Что-то мы девчонки с первого дня знакомства стали откровенничать друг с другом. — Остановила их Юля.

— А что это плохого? — Ехидничала Полина.

— Нет, совсем нет, это приятно, когда есть с кем побеседовать на все темы, без комплексов, как говориться.

— С нами тебе скучно не будет, — предупредила Ксюша, — сколько ты тут до нас одна жила?

— Три дня, — ответила Юля.

— И что за эти три дня? — спросила в свою очередь Полина.

— Уморилась жутко, одиночество разрывает на части. Какой-то тяжелый груз лежал в душе и печаль еще и скукота, вот то, что мучает до изнурения в первые три дня. Не переживайте и вас тоже самое ждет, это что в своем роде посвящение в студенческую жизнь, сначала тоскливо, а потом весело.

— Ладно, что-то мы начали о грустном. Я вижу, на столе у тебя ничего вкусного нет. — С этими словами Ксюша полезла в еще не разложенную полностью сумку и достала оттуда пряники, конфеты, вафли и литровую банку меда, все это было к чаю. Открыв банку меда, свежий аромат луговых цветов и приятной сладости наполнил всю комнату. Он жидкий как масло стекал с ложек, которые поочередно черпали его из банки.

— Правда жизнь стала веселее! — заметила Ксюша.

И на самом деле, на лице Юли выразилась мимика радости и девичьего веселья.

— Девчонки, — неожиданно встала из-за стола Полина, — как сегодня правильно заметила Юля, нам жить вместе целый год, это много и поэтому за знакомство предлагаю сегодня вечером куда-нибудь сходить.

— Я за, — согласилась, улыбаясь, Ксюша.

— Я тем более не против, — высказала и свое мнение оживленная после трех томительных дней Юля, — а вы знаете куда?

— Возможно в этом то и проблема, — Полина села на свое место.

— Ты уже три дня живешь в этом городе, ты разве не в курсах? — спросила Ксюша.

— Нет, я ничего не знаю, за эти три дня я не выходила за территорию общаги. Разве что в близ лежащий ларек за булкой хлеба. Но есть выход, это мои бойные соседки, там, — она указала пальцем на соседнюю стену, — живут тоже три девчонки вместе, но уже второй год неразлучны. Они тоже три дня как встретились и еще видимо никуда не ходили, они вечером собираются пойти в какой-то там бар и весело отметить.

— Что за бар, обыкновенный? — решила уточнить Полина.

— В мужской стриптиз клуб. У них традиция такая: каждый праздничный день они ходят в клуб и там оттягиваются от повседневный забот, они говорят, что это конкретно их разряжает. Если по правде то все девчонки в этой общаге посещают стриптиз бары, потому что студенткам скидки. Да ребята не прочь побегать в клубы. Все ночами шастаются. Вот так вот здесь молодежь и живет только развлечениями.

— Ты хорошо знаешь соседок? — спросила Ксюша.

— Да, кое-какие представления о них имею, выпить они любят, и побуянить, как пьяные пацаны.

— Тогда мы идем с ними! — не испугавшись, решила Ксюша.

— Ну ладно, — согласилась и Полина, будто ей больше некуда деваться, — и я тоже пойду, почему бы нет, хоть один раз в жизни расслабиться по крутому и с экстримом. Тем более они наши соседки, как ни как, и познакомимся с ними по ближе, отметим.

— Лучше бы таких соседок не иметь, — спокойно произнесла Юля, но девчонки ее не услышали, они говорили между собой.

— Сто пятьдесят грамм, тебе много Полин не будет?

— Ну, брось ты Ксюша, это же всего сто пятьдесят.

— Тебе от одной рюмки в сто грамм плохо становиться, а ты тут за каждую встречу, кто тебя потом в общагу потащит, господь бог? У него, что руки есть? — Серьезным тоном разговаривала Ксюша со своей сестрой.

— Плохо станет, смотря, какая рюмка, — отстаивала вои позиции неуступчивая с Ксюшей Полина.

— А вместе с тем девчонки, — перебила их спор Юля, — с нами помимо девчонок пойдут еще и пару ребят с верхнего этажа.

— Что тоже в мужской стриптиз клуб! Они что геи? — Удивилась Ксюша.

— Нет, просто так ради прикола, нас веселить будут, а не на мужские достоинства смотреть.

— А кто их знает, — высказала свое предположение Полина, — они на многое способны.

— Понятно, — сказала Ксюша.

— С ребятами так с ребятами, — добавила Полина.

— Ну, раз вы согласны, — сказала Юля, я пойду их предупредить, пусть без нас не уходят, — она вышла из комнаты.

— Вот баба, — сказала Ксюша.

— Тебе она нравиться?

— Да ни че, с ней о многом можно поболтать и на вид она не дурная и симпатичная, ребята, наверное, от нее без ума.

— Да, повезло, не лохушка попалась, — добавила скромная Полина.

Неожиданно открылась дверь, без предупреждения и разрешения в комнату вошла незнакомая сестрам девушка, с рыжими, как заря волосами и бледной как воск кожей. Они даже немного перепугались ее отталкивающему виду. Но быстро взяли себя в руки и поздоровались с ней.

— Привет девчонки вы новенькие? — спросила гостья.

— Да только вот сегодня заехали, — ответила на ее вопрос Ксюша, и, не срывая с нее удивленного взгляда.

— Можно? — спросила гостья, когда уже вошла.

— Да заходи, — для приличия ответила уже вошедшей незнакомке Ксения.

Не закрыв за собою дверь и прямиком сев за стол, да еще без спроса взяв один пряник, она сообщила.

— Я по поводу собрания и собираю на нее по полтиннику.

— Ладно, — не пожадничала Ксения и полезла в кошелек, который достала из сумки.

— А что за собрание? По какому поводу? — спросила Полина.

— Сегодня вечером на нашем этаже соберутся все девчонки с общежития, будут объяснять правила, порядки и буду выдавать всякие пропускные жетоны, справки, и график дежурств составят и все такие организаторские мероприятия, приходить обязательно.

— Ясно, — сказала Полина, — мы придем.

Ксюша отдала гостье пятьдесят рублей, последняя сделала записи в тетрадке.

— Так, вас трое да? комната номер триста пятнадцать да?

— Да, — отвечала Ксюша.

— Как ваши имена?

— Ксюша, Полина и Юля.

— Отлично, — она сделала соответствующие записи в тетрадке и так же быстро вышла, как и зашла, закрыв за собою дверь.

За ней следом в комнату вернулась Юля.

Вечер пришел незаметно, в окнах зданий горели огни, во дворах резвились дети, гудела молодежь, и моросил слепой нескончаемый дождь.

Юля с новыми подругами и соседками подошли к старому зданию, которое не отличалось от всех остальных подобных серых домов стоящих рядом. Обычный безымянный переулок, сворачивающий на малоизвестную улочку, которая в свою очередь выходит на большую улицу, последняя окончательно поворачивала на небольшой проспект. Запутанность и извилистость улиц скрывало это место от посторонних глаз. В кромешной темноте не было видно не то, что названия улочки, но и людей которые здесь обитали. Освещения не было никакого, фонарем могла бы стать лишь только полнолуние, весь остальной небесный свет скрывали большие кроны деревьев. Все это безмолвие, серость и туманные кромешные тени не пугали девушек, которые знали, зачем сюда пришли, приходили сюда даже одинокими парами или того более в одиночку. Юля с подругами подошла к обычной двери в стене здания, которое ничем не отличалось от других подъездных дверей жилых домов, отличие выдавало одно у этих дверей стояло сикъюрити. Они внимательно рассматривали лица людей желающих попасть внутрь.

— Это ночной клуб? — спросила Полина.

Из-за отсутствия всяческих вывесок и указаний можно догадаться либо это задний, черный выход какого-либо заведения, или же безымянный клуб, который не желает, что бы его знали и видели, клуб для своих. — Похож на подпольный, нелегальный притон. — Определила этот клуб Полина.

Девушек поочередно пропустили за двери, где внутри здания вниз уходили ступеньки, они вели в подвал, где собственно и располагался клуб. Парней, которые били с ними, пока не впускали и они остались снаружи. Ребята разными способами пытались уговорить охрану, но те были неприступны. Все больше и больше мимо парней проходили молодые девушки и чаще в одиночку, ребята не переставали удивляться, как цениться мужской стриптиз среди таких еще молодых девушек, взрослыми же солидными дамами здесь и не пахло. Не подъезжали никакие машины, все шли пешком.

— Слышь, одни студентки и все они ищут интимных развлечений и дешевые ночные забегаловки, — сказал один из парней.

— Ну, вот Амир скажи мне, пожалуйста, почему я не девушка? — ответил второй рядом стоящий парень, — а ведь ими быть, по сравнению с нами, так легко.

— А в чем проблема, ты можешь стать ею, — ответил, не задумываясь, Амир.

— Это уже не интересно, это так дурость, быть бы от природы девушкой.

— Ладно, Илья не надо мне здесь. — Сказал Амир.

— Наши девчонки опять в этом году начнут сюда ходить, я не знаю, мне стыдно. Могли бы смотреть на нас, а ведь не хотят. — Сказал Илья.

— Позвони ей, у тебя же мобильник есть.

— Она сука, его отключила. — Грубо ответил Илья.

— Да сука, — подтвердил, не сомневаясь, Амир, — раз они пошли на мужчин глазеть, давай ответим тем же, пошли баб снимем.

— Деньги то у тебя на проституток есть?

— Да есть пошли. — Махнул головой Амир и пошел вперед, Илья пошел за ним.

Ребята покинули темною улицу, и вышли на большой хорошо освещенный проспект. Они шли вдоль больших зданий дорогих ресторанов и клубов и уверенным ритмичным шагом все ближе подходили к ночным бабочкам, которые одиночками крутились возле фонарных столбов стоявших напротив большого казино. Там они подошли к одной представительнице древнейшей профессии на вид молодой девушке, по-видимому, тоже студентке и с ней ушли в направление гостиницы.

Девчонки в это время сидели за круглым столом, как и все вокруг и уже разливали в свои бокалы напитки.

— Здесь так много молодых девчонок, большинство примерно нашего возраста, — удивлялась Ксюша, оглядываясь по сторонам.

— Это блудницы и еще всякие невинные молодые девочки завсегдатаи этого клуба, некоторые еще даже школу не закончили, а сюда идут, — ответила Надя, одна из соседок.

— Почему ты так думаешь? — спросила Ксения.

— Получив стипендию, первым делом я иду сюда, и это уже второй год и вижу здесь постоянно одни и те же лица, многих я знаю даже поименно.

— А почему блудницы? — не осталась в стороне от любопытства и Полина.

— Блудницы, это потому что после танцев, когда девчонки изрядно раскрепостятся, каждый танцор имеет право выбрать одну девушку из зала на одну ночь, желающих море, танцоров человек двадцать порой бывает, и так каждую ночь. Есть клиенты, которые приходят сюда каждый день. Те, кто без них не может угомониться и отправиться домой, стоят очередями у дверей танцоров. А те во всю этим пользуются и могут три девушки за одну ночь переварить.

— Сущий кошмар, — высказалась Юля.

— Это у них такая игра, — сказала Ирина, вторая соседка, — здесь все девушки, сидя за столиками указывая пальцами, обсуждают танцоров, какими они были в постели и как себя вели, как умеют, а как нет, и потом каждый их пробует и так далее. Походите сюда пару раз, и сами этим заразитесь.

— Одна бы я сюда никогда бы не пришла, — высказала свое мнение Полина, с презренными глазами оглядывая неприятных ей блудниц.

— Вот именно, — добавила Наташа, третья соседка, — нормальная, приличная девчонка одна сюда и не подумает прийти, как сюда попадают? Да вот как в вашем случае, приводят знакомые или подруги.

— Те, у кого чешется, — неудачно добавила Рая, после ее слов последовало молчание, на что ей самой стало неприятно, но внимание было обращено вовсе не на нее.

Девчонки улыбались и о напитках не забывали, они то и стали их веселить. Целый час девчонки в зале ждали танцоров, от нетерпеливого и волнующего ожидания спиртные напитки текли рекой. Но водку они не пили, были разные коктейли и вины, которые больше расслабляют и менее пьянят, что для них и нужно было. На танцплощадке включился свет, пошла громкая и энергичная музыка, на сцену стали выходить красивые атлетически сложенные и соблазнительно одетые мужчины, все двадцать танцоров вышли, словно фотомодели и замерли на местах. В зале стали разноситься истерические крики девушек, они кричали и аплодировали своим танцорам любовникам. Все ушли, на сцене остались четверо, они и стали показывать свои номера. В полутьме загорелись жадные, голодные и страстные глаза девушек, все их неустанное внимание было уделено танцующим мужчинам, которые постепенно в ритм и такт музыки раздевались, заставляя девушек ожидать и биться сердце. Девушки следили за каждым движением мужчин, открывая рты от изумления, прикусывали свои губы и касаясь кончиками языка своих влажных губ. Влюбленные и плененные глаза не думали больше ни о чем. Пьяные девушки не сидели на местах они прильнули к сцене и ничего не стеснялись, было темно, свет освещал только сцену и никто не видел другие лица на расстоянии более трех метров. Весь этот «сущий кошмар» действительно выдавал настоящее скопище распутных блудниц, которые смеялись, кричали и смотрели, как раздеваются мужчины. Впервые пришедшие сюда ничем не отличались в этот момент от постоянных посетительниц. С такими же изумленными ртами, горящими глазами и тяжело дыша, они воспылали желанием к обнаженным мужским телам. Пораженные пошлыми и нечеловеческими действиями на сцене и под влиянием вина и коктейлей они были шокированы и прорывались вперед и чуть ли сами не снимали с себя одежды, и никто не замечал, как быстро пролетало время.

Вечер блудниц уже закончился, настала ночь, которая тоже принадлежала им. После танцев к абсолютно голым мужчинам прильнули все девушки в зале, не пожелали остаться в стороне и Юля с подругами. Жадные до любви и страсти девушки руками ласкали мужские ноги, которые находились на сцене выше своих поклонниц. Мужчины стояли на площадке и с воинственным гордым видом оглядывали зал, разыскивая новые жертвы среди одноразовой толпы. Распутные девчонки наперебой, толкая друг друга, выкрикивали свои жгучие желания, чтобы их выбрали.

— Андрей, возьми меня, я здесь, — из толпы доносился голос, но мужчина в ответ лишь улыбался.

Один из танцоров остановил свой взгляд на Полине и протянул ей руку, последняя засмущалась и покраснела.

— Он выбрал тебя, иди с ним, не бойся, — подсказывала позади нее Ирина, взяв ее за плечи.

Новые подруги подтолкнули ее к сцене и невольно, особо ни сопротивляясь, оказав полное безразличие, она оказалась у края сцены. Полина не заметила как крепкие, и сильные мужские руки подняли ее на сцену, она была шокирована, глаза выражали недоумение и безжизненность, что-то пыталась произнести, но язык застыл и превратился в железо не способный выдавить ни звука. Она ничего не видела и не слышала, все для нее замерло и остановилось, она ощущала лишь теплые мужские руки и непрерывно смотрела в глаза этому секс-символу, который в этот момент заносил ее в свою комнату.

Ксении так же повезло, в отличие от других девчонок, трое мужчин протянули к ней руки и позвали к себе, она была в шоке и не знала, кого выбрать ей. Ксюшу не пришлось подталкивать к сцене, ее можно было попытаться только остановить. Она выбрала мужчину, подала ему руку и в одну секунду оказалась в его объятиях. Он ее забрал, Ксюша его обняла и стала целовать его сильные плечи и крепкие как камень мускулистые плечи, ее густые желтые распущенные волосы скрывали из виду его спину.

Не осталась и Юля, глазки ей строили все мужчины и все, сверкая своим чарующими взглядами, поглощали Юлю. Девушки, которые это замечали, с завистью смотрели на избранную и грызли локти, многие были в ярости. От побоев Юлю спасли соседки, которые втроем дружно стояли вокруг нее, они и подвели ее к сцене. Кто-то сзади ее толкнул, но она не обратила на это ни малейшего внимания, она протянула руку понравившемуся ей смуглому мужчине, и он тут же взял Юлю в свои объятья. За ней следом разобрали и ее подруг, осталась только Катя. Юля поцеловала своего избранного мужчину, своими нежными маленькими ручками она ласкала его плечи и спину, нежно целуя и касаясь кончиком языка его шеи, так он и занес ее в свою комнату. Мужчина положил ее на свою мягкую широкую кровать и на коленях встал над ней медленно и с улыбкой ее, раздевая. Дыхание жгло влажные и блестящие от вина губы Юли, горя желанием и страстью дышала так, будто бежала кросс и ласковым взглядом улыбалась ему в ответ, обнимая своими руками все места его горячего тела. Мужчина бросил на пол последнее ее нижнее белье и в один миг оказался над ней, Юля обняла и прижимала к себе его плечи, и, извивалась под ним, как неопытная змейка, что еще больше разжигало в мужчине пылкое желание, он пытался удержать ее неугомонное выскальзывающее тело. Он целовал и водил языком по ее шее и обнаженной груди, ощущая ее нежную горячую кожу.

Все мужчины разошлись с девчонками по своим комнатам, после этого выстроились очереди, которые были не большими по две три девушки у каждой двери, им было все равно к кому идти. Катя не выдержала ожидания и пошла к выходу. Встав у входа, она молча стала смотреть на охранника, который в свою очередь не отрывал глаз от нее. Она стояла и терпела, пока тот не догадался и не подошел к ней. Мужчина обнял Катю за талию и стал целовать, она прижала его к себе, и повисла в его объятиях. Он увел ее в свою каморку, где стал раздевать. Мужчина оказался над ней, Катя прижала его к себе. В комнату вошел и второй охранник, на ходу раздевшись, он подошел к ним и сев рядом стал целовать ноги девушки. Первый, делая плавные движения, ласкал ее ноги руками и целовал ее шею, она водила ладонями по его плечам и отпускала к поясу, через некоторое время первый мужчина слез с нее и лег рядом, она приняла второго, так же отдавая ему все свое юное белое тело.

Так прошла долгая и жгучая ночь, на утро девушки вновь сидели за столом с подавленным и усталым настроением, о чем-то переговаривались и допивали последнюю бутылку красного сладкого вина.

— Я больше не приду сюда, — сказала Юля.

— А больше и не надо, — добавила Полина, — здесь хорошо, но так нельзя, полный разврат.

— Главное мы отлично провели время, отметили наше знакомство, это действительно было незабываемо, — торжествовала Ксюша.

— Только сейчас на трезвую голову понимаешь, что ночью творилось, это разуму не постижимо, разврат и насилие, устраивали ночные оргии с этими ребятами, я просто думала, это будет секс, но я ошиблась то, что я видела и слышала, это явно новый вид секса — модернсекс, — определилась Юля.

— Отличное место для съемок русского порно, — не промолчала и Катя, — это хорошие деньги плюс удовольствия и блаженство, это же райская жизнь!

— Пока притон не прикрыли, — добавила Юля, — это будет сатанинским раем. Это будет золотой бокал до краев наполненный развратом и буйством плоти, так что ли? Но мне это идея не по душе, меня это вовсе не заводит. Я не тайная поклонница Маркиза Де Сада.

— Я с тобой согласна Юля, — добавила Полина.

— Девчонки, это отличная идея, мы все будем снимать на скрытую камеру, и выставлять в Интернете, и мы должны объединиться так мы будем одна сильная команда, мы девчонки должны держаться вместе, а не расслаиваться. — Встала из-за стола Ксюша, предложив свою мысль.

— Да, а то, что мужики всю ночь будут забивать свою плоть в твое осиное гнездо, это тебе будет приятно? — обозленным тоном высказалась Юля.

— А ничего плохого сегодня, я в этом не нашла, — защищала свои позиции Ксюша, — где ты еще сможешь проявить свои самые заветные фантазии, мечты и желания, здесь сделают все, ведь это же классно!

— Ладно, девчонки не ссорьтесь в первый же день дружбы, — встряла между ними Катя, — у меня была прекрасная ночь, я получила максимум удовольствий и удовлетворена по полной программе. Завтра прям сюда, не приду, буду набираться сил и энергии, когда желание будет биться из меня потоком страсти, приду хоть одна, для того чтобы от души вновь здесь оторваться. И так я буду отдыхать всегда, когда захочу и это моя личная позиция, а кому не нравиться то это ее проблему и ее решения. — Катя села на свое место, успокоив и рассудив девчонок.

— Пошли от этого гнилого места Полина. — Юля с Полиной покинули стол, за которым остались те, кто хотел остаться, и покинули это здание, где пахнет неприятным смрадом не чистого разврата и бесовской пошлостью совокуплений.

— Вот с таких гиблый сифилисных притонов и лезет вся нечистая зараза наружу, вот такие гнезда и надо уничтожать в первую очередь, сжигать их напалмом. — Твердила Юля Полине, когда они выходили из здания, — а ты приличнее в отличие от своей сестренки, почему?

— Не знаю, росли вместе, учились, занимались бальными танцами и даже пением, — анализировала Полина, — даже рэп-группу собирались вместе создать, правда, в разных компаниях общались.

— Это вас то и разделило, а были, небось, сестренки не разлей вода.

— Да как солнце, которое делению не подлежит.

— Вы хотели по жизни, чем-нибудь друг от друга отличаться?

— Да, Ксюша всегда хотела быть на меня не похожей, она курила, я нет, я занималась спортом боевыми единоборствами, она нет ну и так далее.

— Еще бы, сигареты и спорт, как гений и злодейство, две не совместимые вещи, — выговорила Юля, высказывание которой Полина все равно не поняла.

— Она порой играла в баскетбол и футбол с ребятами и даже на стрелки с ними ходила, — продолжала оправдываться Полина.

— Она пыталась быть пацанкой, — определила Ксению Юля.

— Может, — согласилась Полина.

— Можно сделать из всего этого вывод, что вы с ней не ладите порою.

— Часть бывает по пустякам, она сильно раздражительный человек, и бросается в драку из-за, казалось бы, мелочей, но как она объясняет, что это оскорбляет ее женское достоинство, честь и гордость, даже перед родной сестрой, — рассказывала Полина о своих проблемах с сестрой.

— По пустякам никогда ничего не происходит, все носит отпечаток случайного или умышленного, иного определения пустякам нет. — Высказанное Юлей Полина вновь не поняла.

— Мы даже редко правда, но бывает, деремся сильно и ожесточенно друг с другом, никто никому не уступает.

— Что ж вы так-то, калечите друг друга?

— Когда мы в ярости и раздражены друг другом, становимся как две враждующие тигрицы или как два кота — не уживаемся.

— Съесть, готовы друг друга, — добавила Юля.

— Иногда бывает, что мы бесимся, друг от друга, она бесит меня, и беситься от меня.

— Бес в ребро, — ухмыльнулась Юля.

— И так всегда и везде.

— Все, — Юля остановилась и грозно посмотрела на Полину, — что бы с этого дня, с этого момента в нашей комнате при мне этого не происходило ясно? Что бы больше такого не было, иначе вся общага будет смеяться над нами, старайся обходить скандалы стороной. Иначе я разберусь с вами, заставлю вас обоих друг друга уважать при людях, вы еще меня не знаете.

— Я только за, что бы ни было скандалов, но понимаешь, они возникают не по прихоти и не по желанию, а по случаю.

— Ну, так старайся делать все так, чтобы этих случаев не было.

— Выходит, я должна Ксюшке все уступать, а ты предупреди ее, посмотрим, как она на это отреагирует. — Сказала Полина.

— Ну и скажу, поговорю с ней, я в принципе-то никого не боюсь и посмотрю, что она будет делать, загляну в ее бесовые глаза. — Строгим тоном произносила Юля.

— А может, попытаемся сделать это вдвоем, впригем ее? — надумала заманить Юлю на свою сторону Полина.

— Если только вдвоем, — согласилась Юля.

— Нам лучше быть одной парой так безопаснее и поддержка с тыла.

— Если что, ты поможешь сто пудов? — Юля согласилась на предложение Полины.

— Держу слово! — встав постройкой смирно, засмеялась Полина, Юля только улыбнулась.

— Ты Полин сейчас в общагу?

— Да, а ты куда намылилась?

— Отсюда я пойду на работу, сегодня мое дежурство, я приду через пару часов.

— Хорошо, — ответила Полина, и на перекрестке двух больших кварталов они расстались.

В безлюдном переулке, где маленькие улицы, пересекаясь, выходят к большому оживленному проспекту с всегда открытыми дверьми, стояла обычная столовая, основными посетителями которой были местные подростки и окрестная молодежь. Это то самое место, где разрешалось посидеть с компанией, бурно поболтать и выпить один, другой фужеров добротного пива. Это место где цены знают свою планку. В этой столовой под названием «Карусель» Юля и работала.

Как обычно Юля зашла в эту столовую, где уже за крайним угловым столиком, который стоял возле окна и рядом с экзотическим растением, сидело пятеро парней, которые тут же перевели на нее свой любопытный, изучающий взгляд. У одного из ребят заблестели глаза при виде ее, покраснели его щеки, и ему захотелось выйти наружу. У Юли было отлично развито боковое зрение, с помощью которого она и наблюдала за этими странными ребятами, которые не сводили с нее своих ненасытных глаз.

— Красивая девчонка, — сказал тот парень, у кого глаза заблестели, — третий раз прихожу в эту столовую под видом выпить пиво, а сам не могу оторвать от нее глаз. Она работает здесь, полы моет, но это меня ни чуть не смущает.

— А чё ты ломаешься? — деловито ухмыльнулся сосед, косо поглядывая на девушку.

— Не знаю, пацаны пиво, наверное, пью недостаточно.

— Ладно, ты не оправдывайся, знаем мы, как ты пиво пьешь, — отвечал все тот же сосед.

— Сколько Сань не залей в тебя пиво, сам к девчонки ты не подойдешь, — в пол голоса произнес второй сосед.

— Давайте пацаны, когда закончит она свою работу, подойдем к ней, представимся, а то мне кажется, мы вызываем в ней подозрение, нельзя же так, раз мы друг другу нравимся, значит, нечего бояться и стесняться. — Предложил третий.

— Вот именно я боюсь, кто его знает, может, пошлет она меня на три буквы или еще куда подальше.

— Дальше уже некуда, — посмеялся второй сосед.

— Не боясь Санек, мы потом оставим вас наедине, — сказал пятый. — Познакомимся с ней, так сказать пощупаем, посмотрим, чего она стоит.

— Я вам пощупаю, — ответил Саша, — она моя и только попробуй ее пощупать.

Юля вновь появилась на их глазах, но уже с ведром и шваброй. Хоть она и была девушкой без комплексов, но перед молодыми ребятами она стеснялась и краснела, ей было немного стыдливо и неприятно, что перед ними она моет полы. Ее лицо заливалось краской и эмоциями перед ребятами, которые как полоумные смотрели на нее и что-то перешептывались между собой и, она много раз повторяла в себе: получу зарплату и уйду отсюда.

— Давайте пацаны выйдем, — предложил Саша, — не будем ее смущать и мешаться ей. — Видимо он проЧитал по ее глазам, что они здесь пока нежелательны.

Ксения несколько часов спустя с новыми подругами возвратилась в общежитие. Поднимались на свой этаж они с шумом, громко смеялись и шутили, как морально не воспитанные дети. Поднявшись на свой третий этаж, разошлись по своим комнатам. Ксюша зашла к себе и, сделав усталый вид, легла на кровать, глубоко вздохнув.

— Что кляча развалились, как будто сутки стояла на ногах, — язвительно заметила Полина.

— Закрой рот овца, я устала. Ночь оказалась тяжелой и длинной и приятной как никогда. — С улыбкой произнесла Ксюша.

— Это потому что она была белой?

— Нет, дура, потому что день был короткий, — с такой же прямой шуткой ответила Ксения.

— Перестань меня оскорблять!

— Ты большего не заслуживаешь.

— Объясни тогда свои слова, — серьезно настроилась Полина.

— Мало того, что ты со своей новой подружкой унижаешь меня, пусть только придет эта Юля, я лично засуну ее тебе в одно место и выну через другое место. — Непристойно выражалась обозленная Ксюша.

— Что ты вообще несешь, что за чушь? Что с тобой случилось, у тебя настроение паршивит.

— Да пошла бы ты, буду еще перед тобою отчитываться, дура дранная, — спокойно ответила Ксюша, стараясь не поднимать скандала и не доводить дело до драки, но все равно провоцируя Полину начать разборки первой.

— Знаешь, ты мне уже надоела, — Полина поднялась с кровати, захлопнув книгу. — Меня достали твои оскорбления, если ты сейчас же не прекратишь, я позвоню родителям, пусть отец приезжает и забирает тебя отсюда. Не умеешь ты себя вести далеко от дома.

— А на Кудыкину гору не хочешь? Сука, мне твои жалобы вот здесь сидят. И плевать я хотела на всех и на них в том числе. Ты меня раздражаешь, твои выходки меня бесят. Я перееду отсюда. Что скажешь а, что ты смотришь, шалава на меня как новорожденный поросенок? — еще сильнее стала злиться выведенная из себя Ксюша.

— Сука! — лишь произнесла отчаянная оскорбленная Полина и в драку бросилась на свою сестру. Как две дикие разъяренные кошки они вцепились, стали рвать волосы и кусать друг друга и царапать, нисколько себя не жалея. На крики и шум сбежались все соседки и, ворвавшись в комнату, стали только дразнить их. Собрались все, кто слышал разъяренный боевой крик и стуки головой об стены и пол. Их вытолкали в коридор, где было более просторно, сорвали с них одежду, и в голом виде не замечая никого, они били друг друга руками и ногами устроили обнаженное кровавое побоище, зрелище, которое можно наблюдать разве что на арене. Девчонки образовали круг, они только издевались и насмехались над измывающимися Полиной и Ксюшей, которые были в центре этого замкнутого круга. Ксюша оказалась на долю сильнее Полины она свалила ее на пол и таскала за волосы по этажу, из-за чего расстроенная и обессилевшая Полина не могла подняться. Никто не старался помочь лишь более скромные девчонки, где в стороне плакали и умоляли остановить это безобразие.

— Была бы я пацаном, трахнула бы тебя во все щели, жаль, что этого никто не хочет, сучка, — даже во время драки ей удавалось комментировать и оскорблять Полину. Ксения была безжалостна, Полина беззащитна.

Борьба продолжалась, пока на шум и крики не стали сбегаться ребята с соседних этажей до боли любопытные и небезразличные, они не могли сдержать в себе душераздирающий смех и попытки девушек заткнуть их были тщетны. Для ребят это было скорее цирковое представление, где самое смешное было то, что клоуны спорят и дерутся, чем делают из себя дураков, они и не понимали серьезности битвы, только шутили и подыгрывали. Кто-то позвал дежурную, которой с большими усилиями удалось перекричать неугомонную толпу и приложить не малые силы, для того чтобы разнять в разные стороны девушек. Только после этого все замолкли и потихоньку разошлись, остались только соседки, которые помогли им, завели их в комнату и привели в порядок.

К этому времени ребята ждали Юлю у столовой, она оправдала их долгие ожидания, вновь появилась на их глазах с сумочкой на плечах, выйдя из столовой, направилась к автобусной остановке.

— Почему когда тебе нравиться девчонка, и ты постоянно думаешь о ней, она все чаще начинает мелькать в твоих глазах, куда не посмотришь и где не окажешься ты встречаешь ее и порой удивляешься, как тесен все-таки мир, — вяло произнес Саша.

— О чем ты Санек, бросай мечтать и маяться, твоя любовь уходит.

Ребята догнали девушку и, поравнявшись с ней, остановили.

— Девушка, разрешите с вами познакомиться, — предложил один.

— А если не разрешу? — подыграла им Юля.

— Ну, как же так девушка, так неприлично, ладно был бы я один, меня можно было отшить, а так нас пятеро парней, и все мы желаем представиться, — с приятной, доброй и искренней улыбкой представлялся молодой человек, чем и стал симпатизировать Юле.

— Не уж то вы всем откажете девушка? — улыбаясь, спросил второй.

— В каком это смысле? — переспросили Юля.

— В самом приличном и хорошем, — тут же ответил второй, на что Юля только засмеялась.

— Ну, хорошо, я Юля, — представилась она.

— Антон, — представился первый и поцеловал ее руку.

— Станислав, — представился второй и так же искренне поцеловал руку. Аналогично представились и Федор с Павлом, вот только Саша, представившись последним, застеснялся целовать руку, от чего почувствовал себя не ловко.

— У тебя самая нежная рука, — заметила Юля, когда он пожал ее кисть.

— Он музыкант, — представил его Станислав, — он наша опора, всегда поднимает нам настроение игрой на гитаре, фортепьяно, даже на скрипке, флейте и баяне. И это еще не все на электрогитарах еще умеет, как и я впрочем, — слишком заговорился Станислав.

— Да, — удивилась Юля, посмотрев на Сашу, — большой список увлечений.

— Это, между прочим, тоже не все, — добавил Антон, — он может петь, танцевать, пишет портреты и рисует пейзажи и натюрморты. В одной обойме собрано столько талантов!

— Я тоже умею рисовать, причем не плохо, и петь могу и танцевать тоже могу, — улыбаясь, хвасталась Юля.

— Отлично у вас есть общие интересы, — заметил Антон, — это только к лучшему.

— А чем ты еще занимаешься? — случайно поинтересовалась Юля.

Саша не ожидал к нему вопросов и поэтому немного замкнулся, задумался и засмущался.

— А, я еще спортом занимаюсь, — ответил он.

— Все, — сказал Антон, — извини Юля, мы вас оставим на несколько минут, нужно отойти, хорошо?

Юля, улыбаясь, кивнула головой в знак согласия, и ребята отдалились. Саша остался с ней один, проводив взглядом своих шустрых дружков пока те не исчезли из виду, разговор первой начала Юля, которая поняла махинацию молодых людей.

— Ну и, будешь перечислять большой список своих достоинств и недостатков, или прогуляемся? — предложила она ему. Саша немного стал скромничать, и был скован.

— Да, — ответил резко он, — давай прогуляемся. Ты сейчас куда идешь?

— В общежитие на улице Измайлово, знаешь? Я там живу.

— Да, да я там был, знакомые у меня там проживают. Хочешь, я тебя провожу? — раскрепостился Саша.

— Да конечно, — разрешила Юля, — скажи Саш, а то, что про тебя твои хитрые дружки наговорили это правда?

— Частью да, — заулыбался Саша, — но петь я, правда, умею, хочешь спою песенку о лете?

— Нет не надо, — тихо засмеялась Юля.

Они вышли на большой проспект, где было сильное и загруженное движение, никуда не торопясь, они, медленно шли по тротуару, где мимо них поспешно пробегали толпы народу. Позади метров в двадцати так же медленно следовали за ними друзья Саши и о чем-то бурно беседовали, и не выпускали из виду сладкую парочку, которые романтически прогуливались.

На улице стемнело, ребята разошлись, и Юля ушла в общежитие, в комнату она зашла с мимикой счастья на лице, не замечая Полину, которая лежала на кровати и как будто спала, она разделась до нижнего белья и надела свой любимый короткий розовый халатик. Она легла на кровать отдохнуть. Как только восстановилась тишина, Юля услышала, тихий плачь, который издавала Полина, повернувшись к стене.

— Полина ты не спишь, что случилось, ты плачешь? — Юля подошла к ней.

— Не прикасайся ко мне Юля, — ответила Полина.

— Боже, почему у тебя на шее такие большие царапины и волосы так потрепаны? — у нее сильно забилось сердце, Юля стало предчувствовать что-то не хорошее. — Тебя как будто изнасиловали и избили десять человек. — Юля села рядом на кровать и осторожно как врач больного, перевернула ее на спину. Лицо Полины, побитое и истощенное в жутких ссадинах и ранах от ногтей, стали видны Юле. Она ужаснулась такому виду. — Господи что с тобой произошло, кто тебя так избил? — Юля пожалела ее, обняв.

— Я подралась со своей сестрой, — Полина зарыдала, — она так же пострадала, но мне досталось больше, на этот раз она оказалась сильнее меня, а дальше ту уже догадываешься. — И Полина не удерживая поток слез, зарыдала на руках Юли.

Из соседней комнаты слышался громкий смех, среди которого доносился звонкий голос Ксюши. Юля, вскочив с кровати, ворвалась в комнату соседок и устроила у них скандал.

— Что ты себе позволяешь Ксюша! Разве можно так уродовать свою сестру! Вы стали посмешищем всей общаги! — вся исполненная боевым духом кричала Юля на Ксюшу.

— Отвали отсюда дура, мало того, что ты меня унижаешь, да еще и вламываешься сюда, учишь меня, что я должна делать, а что нет, ты кто такая вообще, тебе какое дело до моей жизни? Лучше уйди по-хорошему, пока я из тебя не сделала картину Репина, приплыли.

— Во-первых, давай без скандала, мы не животные, чтобы грызть друг друга…

— Боишься что ли? — засмеялась Ксюша и закурила сигарету.

— Тебя-то бояться, было бы чего, ты со мною не сладишь, я далеко не Полина и вполне могу постоять за себя и за двоих, таких как ты, зажую и выплюну…

— Напрашиваешься! — зло перебила ее Ксения. Остальные девчонки молча смотрели на обоих и бездействовали, в ссору не вмешивались, тем самым исчезало препятствие для новых разборок.

— Да! — с силой выдавила из себя слово и наполненная энергией и яростью встала перед Ксюшей и вырвала из ее рта сигарету, — и что же ты со мною сделаешь? Побьешь что ли ха-ха-ха.

— Сука! — Выдавила из себя раздраженная и возбужденная от недавнего боя Ксения и кинулась на Юлю, словно кошка на мышь. Она со всей силой и мощью толкнула Юлю, от чего та попятилась назад и упала на пороге.

Юля быстро взяла себя в руки и успела встать, но Ксения, в это время бросившаяся на нее успела обеими руками вцепиться в ее волосы и стала бить каленой по лицу. От крика Ксюши снова стали сбегаться девчонки со всего этажа, но радоваться им пришлось не долго, битва прошла быстро. Временный успех Ксении сменился полным поражением. Юля смогла совладать с собой и сконцентрироваться, она быстро определила свою позиция в отношении противника и, соблюдая дистанцию, не подпуская Ксению, наносила ей очередные удары по центру. Маленькими, но крепкими кулаками она делала удары по лицу, ногами била по ее бедрам, от чего Ксения быстро перевела свой пыл боя на усталость и слабость. Ксения все менее контролировала себя, что дало ощутимый перевес в сторону Юли и она, почувствовав, что ноги Ксении, подкашиваются, и она потеряла силы, нанесла последний контрольный удар. Когда Ксюша оперлась одной каленой об пол, Юля поймала этот момент, и последний удар пришелся в голову Ксении та, потеряв равновесие и окончательно выдохшись, упала на пол, где и зарыдала. Она уже была не в силах вести бой, но силы оставались на истерические слезы, что даже не хотела вставать с пола, она рыдала. Юля с другими девчонками подняли ее и занесли в свою комнату, где положили на кровать напротив Полины.

Обе сестренки уже спустя минуту лежали на своих койках и, отвернувшись к стене, тихо плача, слушали Юлю, она стояла между ними и диктовала свои требования и условия, при которых они будут теперь жить. Красивая, обворожительная, изящная и женственная на вид хрупкая Юля взяла власть в свои маленькие руки, силой установив порядок на своей территории.

На следующий день, когда Юля хотела поговорить с Ксенией о причинах того, что произошло, Ксюша охотно согласилась поделиться с ней своими проблемами, ибо верила, что сильная Юля ей поможет. Она все ей рассказала, что всему причиной послужило отчаянное положение, все началось в клубе, когда туда ворвались сутенеры. Видимо Юли с Полиной повезло, они им не встретились, а вот Ксения со своими обворожительными подружками попали в их сеть, откуда вряд ли теперь выбраться.

— Тогда в ночь, когда танцоры менялись девушками, нагрянула банда сутенеров. А раз ты не в курсе, значит, вам сказочно повезло, потому что вы единственные с Полиной кто до утра оставались со своими партнерами, а мы с девчатами бегали по комнатам, тут то нас и отлавливали, все это произошло очень быстро, мы не успели опомниться.

— Да девчонки, все куда более серьезно, кто такие сутенеры мне не раз приходилось слышать и видеть. Вы конкретно влипли, что теперь с вами будет ясно как медный таз. Расскажи мне лучше, как они вас зацепили, и что было потом? — Юля хотела знать подробности.

— Они вломились с такой силой и шустростью, как захватчики и каждый схватил по одной, а то и по двое девчонок, естественно тогда им никто особого сопротивления не оказал. Они стали нас бить и что-то говорить, я даже особо ничего не помню, но эти их слова особо врезались в мою память, они сказали, теперь вы будете на нас работать, а кто откажется, мы вас убьем, приблизительно такие были их слова.

— Но они все-таки не забрали всех малолеток в машину, а отпустили, почему?

— Всех было некуда, нам повезло, нас отпустили, но около десяти девушек они силой забрали.

— Это обыкновенная преступная группа, сутенеров там было максимум человек двое, трое, остальное силовая поддержка, братки так называемые. — Логически определяла Юля.

— Говорили, что жаловаться бесполезно, во-первых, у них все схвачено…

— Это известно, — добавила Юля.

— Во-вторых, они заявили, что ничем на свете теперь мы не отмажемся. Они утверждали, что мы устроили в подвале притон, снимали порно и все такое, у них есть доказательства, это записи со скрытых камер, что все, что произошло в подвале это противозаконно. И вообще что все это пахнет уголовщиной. Все кто там был, могли попасть за решетку и на долго, девчонки все боялись и плакали. Чего только тогда они не наговорили, и все девчонки поверили, а ведь никому там и больше двадцати нет.

— Просто подонки и сволочи, самые низшие из всех мужчин, бить и вербовать в проститутки таких молодых девушек, половина их которых школьницы! — Юля была возмущена, но ничего поделать с этим не могла. Она снова села рядом с Ксюшей и обняла ее за плечи. А Ксения плакала, склонив голову.

— Это криминальный бизнес, а мы для них товар и очень дорого стоящий, поэтому теперь они от нас так просто не отстанут, ведь им есть, чем нас шантажировать и терроризировать, все законы этого мира суровы и против нас. Остается либо управлять, либо подчиняться. — Пыталась успокоить себя на этом Ксения.

— Хорошо, продолжай, — Юля хотела знать еще.

— На месте они определили, что будет с нами, тех девушек, что они забрали собою, сказали, что их отправят в арабские страны, они отобрали только блондинок. Тех девчонок они, в общем, забрали, у кого были шикарные густые светлые волосы. А мне с соседками в этом повезло мы все темненькие.

— Ну да самых красивых, знают они цену на товары.

— А остальные видимо в Европу и по России, я так думаю.

— Теперь бедные девочки станут рабами, не люди и даже проститутками их не назовешь, их будут использовать по все программе, бить и много что еще вытворять, они обречены. — Юля жалела молодых девушек, которые больше не вернуться домой.

— А почему их забрали именно туда? Господи, что теперь делать? Куда бежать, куда уйти? — паниковала Ксения.

— Теперь остается только бороться, другого выхода нет.

5

Прошел один месяц, за это время ничего в жизни этих студентов не изменилось. Наконец объявили о том, что пришел долгожданный день посвящения в студенты, приглашены были все первокурсники в институте, готовили один большой праздник на всех, записались все и заядлые прогульщики, и скромные отличники. Намечалось веселье широкого и большого размаха, шли приготовления в спортзале, где все будет проходить, устанавливали сцены, ставили столы и очень много спиртных напитков, без них праздник не удастся.

Более ста студентов собралось на площадке перед общежитием. Отдельными группами по пять, а то и по пятнадцать человек они стояли кружками поодаль друг от друга. Стоял шумный гул смеха и веселья, ребята предчувствовали то, что их ждет. Из общежития продолжали выходить студенты и присоединяться к группам. Наконец все группы объединили в одну большую толпу и друг за другом направились в сторону спортзала, который находился на обратной стороне института, в этом спортзале превратившийся в ночной клуб все и исчезали.

В нутрии клуба над головами стояла большая дымовая завеса, хотя и запрещалось курить внутри помещения, все равно молодежь себе в этом не отказывало, это был их день. Дышать было нечем, дым от сигарет, словно туман скрывал все, на расстоянии восьми метров уже нельзя было, что-либо разглядеть. Но все продолжали курить, бурно что-то обсуждая или просто общаясь, не заметно было, как постепенно исчезает сигарета и начинается новая. Повышающийся адреналин в крови требовал никотина, словно наркотик и волнение утихало. Кто-то просто выходил на улицу, чтобы отдышаться прохладным и свежим воздухом или устраивать разборки в темных местах. Через некоторое время в так называемом клубе начался концерт, видимо из местных музыкантов на электрогитарах они стали заводить весь зал. На столах уже находились одни объедки и стояли опустевшие бутылки или кто-то где-то лежал лицом в салате праздновал свой день, будет, что вспомнить ему завтра. Под ногами лежали горы мусора — объедки и всякого разного хлама, перед сценой пьяные девчонки устраивали потасовки и во весь голос подпевали за музыкантами. Среди этой толпы была и Юля с Полиной, они прильнули к сцене, видимо, им очень нравилась эта незамысловатая музыка с быстрой игрой на гитарах со странными словами о плохом и ужасном мире и его страшных обитателях.

Здесь же в спортзале в десяти метрах от сцены стоял и Тагир со своими друзьями из общежития человек в десять, из-за громкой музыки они перекрикивали друг друга, смеялись, шутили, друг друга задирали и заигрывали.

— Женя, я так и не понял тебя, если ты собираешься, что-то с этой девчонкой иметь, то я крайне, сЧитай, не завидую тебе, — говорил один.

— Да или ты знаешь куда, — смеялся Женя, — классная девчонка я с ней хоть в ад хоть в рай.

— А она с тобой? — выкрикнул кто-то.

— Видимо, вся инициатива ложиться на девушек, — смеялся другой, — я с тобой хоть на край света любимая! ха-ха-ха, — продолжал смеяться парень.

— Ладно, пацаны, вы просто не понимаете, как наш Женька без ума втюрился в эту девчонку! Такие комбинации как у нее согреют не только его сердце! Это надо же, эталон красоты среди толстушек!

— Такая она сука-любовь, — ответил, не улыбаясь, Женя.

Ребята смеялись и веселились, то, шутя, издевались над кем-либо, просто подкалывая и прикалываясь, все это можно выразить в одном компактном молодежном жаргонном слове, но неприлично.

Из этой толпы в десять человек выделялся один Тагир, смуглый коренастый парень в плечах шире и на два три сантиметра выше своих бледный ровесников с черными волосами и небольшими скулами постоянно приковывал к своей особе взгляд молодых девушек. Своим сильный и крепким видом он показывал всем, что девушки любят не ушами, а по внешности. Тагир не сЧитал себя таким идеалом, от которого все девушки без ума, скорее он был определенный тип мужчины, который может нравиться не всем, и одним из таких людей оказалась Юля.

Юля стала замечать, что Полина периодически отводит от нее глаза при разговоре и на кого смотрит. За спиною Юли в нескольких шагах стоял Тагир с ребятами, он один был среди рыжих однотипных ребят, и его было трудно не заметить. Юля обернулась, и взгляды их с Тагиром встретились, но ничего особого это не дало, Юля вновь отвернулась, а Тагир уже не сводил с нее своих глаз. Он теперь постоянно смотрел на нее в надежде, что она вновь обернется, а Полина все думала, что он с нее глаз не сводит. Девушки способны выбирать, они менее чувственны, чем ребята, они долго могут выбирать одного из двух или трех в зависимости от того, кто как ее будет развлекать и, определяя со временем, достоин он ее либо нет. С ребятами все проще они не церемонятся при выборе кто больше нравиться сразу же эту девушку и определяют для себя.

Юля поняла, что Полина кого-то сзади нее заметила и теперь переглядывалась с ним. Он ей понравился и заигрывал, видимо с ней, но Юля не понимала, что это был Тагир, кто так понравился Полине. Прекрасный пол физически слаб, но сила их в красоте и женственности, этим они побеждают мужчин и ставят их на колени.

— Полина, на кого ты постоянно смотришь? Твои глаза блестят, интересно знать, отчего это вдруг, не от пива же. — Юля в этот момент обернулась, и ее глаза остановились на Тагире, никого больше она не заметила, на три секунды страстный взгляд Тагира сковал ее на месте, но она отвернулась и сделала вид, что ничего не заметила. — Нет никого и ничего особенного.

— Посмотри еще раз и очень внимательно, — сказала Полина.

Глаза Тагира и Юля слились в одно, они замерли, их глаза впитывали друг друга как губка, это мгновение в котором они, застыв, погружались в бездонный омут глаз. Они видели небо друг в друге и полет, полет о котором мечтала Юля, когда взлетала на самолете, парила как свободная птица. Полет, который видел Тагир в той девушке, о которой всю свою жизнь мечтал и видел в своих снах, но никак до этого момента не мог ее встретить. Он не как не мог понять, кто эта девушка, лицо которой он с детства видел в своих самых красивых снах. Эта девушка, о которой он грезил, и идеал которой он рисовал в своих воображениях. А теперь он летит среди облаков и видит лицо той девушки, о которой ему рассказывали его вещие сны, вот она стоит и млеет напротив его глаз, готовая сорваться с ним на край самого далекого мира, на край самой бесконечной вселенной. Вот та девушка, которою он искал в сотнях своих знакомых, но не мог найти. Его сознание, его тело, сердце, душу наполнило счастье и вдохновение, это полет, полет души, это любовь, окрыляющая любовь с первого взгляда. Это любовь, притягивающая сила, это звено, связывающее два расколотых сознания и две души, любовь которое связывает в один узел и с болью в сердце разрывается даже на одно мгновение. Это любовь, которую можно потерять вместе со своей жизнью, ибо они неразрывны. Это одно мгновение казалось вечностью, в котором они друг друга знают и любят и так не хочется расставаться. Это был тот самый момент, когда Тагир должен был подойти, но он замер от этой божественной красоты она сковала его силы, он без ума хотел этого, но нет. Он не мог тронуться с места, он обессилел, гипнотическая эйфория не помогла. Он лишь отвел свой взгляд, и полет прервался, они вдруг очнулись ото сна, в котором так лелеяли друг друга. Любовь мощнейшее оружие воли человека и для того чтобы овладеть этой силой требуется невероятное желание, страсть и стремление.

— Нужно выйти, — второпях и оживленно сказала Юля и пошла к выходу.

— Но зачем? — Полина быстрым шагом пошла за ней.

— Мне что-то стало дурно, нужно подышать свежим воздухом.

— Какой там свежий воздух, кругом туман из курева.

Они вышли на улицу, где везде стояла молодежь, перекуривая на прохладном свежем воздухе.

— Ну что, приятно дышать смрадом?

— Слушай Полина, скажи только правду.

— Какую еще правду!? — Полина совершенно не поняла Юлю.

— Ты знаешь того смуглого парня, который стоял позади меня, вытаращив свои глаза на нас? — будто следователь допрашивала она Полину.

— Ты про того симпатягу с черными кудряшами?

— Да, именно, отвечай скорей и внятно, терпенья уже нет, — нервничала Юля.

— Что ты разнервничалась то, не понимаю.

— Меня все вокруг начинает раздражать и бесить, и ты тоже не выпендривайся, — обозлено говорила Юля.

— Такая у тебя ответная реакция на то, что понравился незнакомец. Да? Он мне, между прочим, тоже понравился и я его не знаю, — Полина вдруг замолчала и снова продолжила, — может, познакомимся с ним?

— Нет! — резко раздраженно выкрикнула Юля.

— Что ты так пугаешься, он же не страшный и не злой.

— Очень даже страшный Полина, очень, нужно бояться его чар, они очень опасны, эти его глаза, они меня будто заколдовали, я начинаю его бояться!

— Я вовсе не понимаю тебя. Все это скорее из-за того, что мы пива много выпили и забалдели от музыки, выброси все из головы это хороший и красивый парень, он не сделает нам ничего плохого.

— Да, — вдруг пришла в себя Юля, — может быть.

Они зашли назад в спортзал. Это время, пока они ходили подышать, вполне хватило для того, чтобы Тагир со своими друзьями уже оказался на сцене. Играть еще не начали, держа в руках разные гитары и барабанные палочки, что-то между собой разъясняли, толпа замерла в ожидании концерта. Выступала новоиспеченная рок-группа от их института. Юля его заметила сразу, он стоял у микрофона, держа в руках электрогитару. Этого хватило, для того чтобы Тагир окончательно поразил Юлю и сломал ее непокорное сердце, наполнил ее свободную душу нескончаемой энергией влюбленности. Еще более подчеркивало его индивидуальность — Юля, заметила, что у него нет девчонки, это тоже сыграло в его пользу, значит, он свободен, но так предположила она, находясь всегда рядом со своей главной соперницей. Пока Юля медленно подходила к сцене, Тагир к этому времени стоял спиной к аудитории, Юля все это время не отрывала от него своих сверкающих, как ночные звезды, глаз. И вот все готово он обернулся к сцене, кое-кто в толпе засвистел, как на настоящем концерте, началась медленная музыка, он сразу заметил среди толпы девчонок Юлю. Теперь ее не потерять, так как он ее ищет, и теперь не забыть раз один раз его обворожила.

— Посвящается таинственной незнакомке, очаровавшей мое сердце. Этот концерт для нее, — объявил Тагир в микрофон, на всеуслышанье не отводя глаз от Юли. Забила резкая барабанная дробь, за ней вооружившиеся электра и бас гитаристы, рядом солировала электроскрипка, инструмент дивного звучания.

Юля тонула в объятьях его глаз, чуть заметной харизмой голоса он исполнял во всю мощь слова тяжелой музыки и часто переводил взгляд, на Юлю проникая в глубь ее глаз, доставая до тончайших нитей ее сердца и ее ранимых чувств. Она была открыта для него и отдавала ему свою душу, как дань любви. Проникая в ее тело, он оставлял в ней вечный след, шрам от обжигающей страстной влюбленности, это образ, образ в сознании, который все сильнее обжигает. Он ее околдовал и загипнотизировал, она его обворожила и очаровала, теперь они одно целое, они нужны друг другу, как в мучительной страсти любви, как в пустыни воды, как в муках отдыха и как в желаниях прикосновения!

Шумная вечеринка подошла к концу и недовольная молодежь, требующая продолжения банкета, недовольно расходилась отдельными компаниями порознь. В общежитие мало кто собирался возвращаться, была темная и глубокая ночь, студенты явно загулялись, трезвым не был никто, и всем еще хотелось гулять, ведь утром выходной и никуда не надо идти, это их и стимулировало. Только особо уставшие и те, кого несли, возвращались в общежитие, возле крыльца которого вновь скапливались.

Тагир с Юлей до сих пор не сошлись, он все не решался к ней подойти, а постоянно наблюдал за ней со стороны. Видимо ему этого хватало, а может, он боялся, что при сближении все счастье и весь вечер просто развеется как утренний туман и он ее потеряет. Друзья его о его страданиях и не подозревали, а то давно бы решили эту проблему, на руках бы принесли его для нее, как подарок на прекрасный вечер. Но так не произошло, и он просто продолжал топить в себе волнение.

Юля же со своей женской солидарностью и идеологически психологическим принципом, что парень сам должен подойти к тебе, ждала, но разве так можно! Можно совсем без парня остаться. Что ждать если видишь, что он хочет, не стоять и не смотреть же, нужно проявлять инициативу и ни на кого не обращать внимания, все равно никто не знает. Скромность это не закон, это правило которое создано для того, чтобы его нарушить. Как воспитала жизнь человека, таким он и останется, его не перевоспитать даже другой жизнью.

Юля была из той семьи, где на первом месте стоят обычаи и воспитанность в духе приличия и права крови. Сам Тагир тоже не отличался особой ветреностью и раскрепощением, рос и воспитался в порядочной семье алкоголика, где были постоянные скандалы и драки, но мать держала его в крепком кулаке, чем он был далек от избалованности. Он был стеснителен, но храбр и горд. Его принципы: уважение, вежливость и поЧитание, ему оставалось надеяться на случайность.

Не было никакой причины в том, что он боялся и опасался, не было той мысли об отсутствии времени на ухаживания и свидания, было у него все. Что ему не хватало это уверенности и решительности, он не мог определиться, слишком много уходило времени и слишком долго все это шло. Все это сдерживало и рождало комплексы, которые он в себе явно замечал, но так жить нельзя и он это отчетливо понимал. Безжалостное время оно никого не щадит и болью отзывается в человеке, но когда это время проходит, то все забывается и исчезает, потому что на месте плохого появляется прекрасное.

Тагир со своими друзьями шел поодаль от компании Юли, все те же десять метров разделяли их, в которых растворялась любовь. Эта большая компания, шутя и смеясь, приближалась к общежитию.

Среди своих друзей Тагир молчал, безнадежно, без единой мысли в голове любовался прекрасной Юлей, она его не видела, он пользовался этим моментом и поглощал ее стан и образ своими жадными глазами. Она была солнечный, божественный свет в его сердце, это солнце его грело и светило так ярко, что он не замечал никого ослепленный лишь божественностью Юли. Это солнце было той звездой, до которой он не мог дотянуться, оставаясь в низу, стремясь к ней. От отчаяния непокоренных высот он лишь мог восхищаться своей любимой звездой. Бесконечно высока звезда для времени, и так желанна, а для мыслей так близка и так прекрасна.

Пока он сопоставлял ее со звездою, в голове промелькнула мысль. «Допустим, я к ней сейчас подойду, — рассуждал он про себя, — она меня не знает, и я пока ничего не стою, и от меня ей ничего не нужно, а, следовательно, и я сам ей не нужен. И единственное что после этого остается, так только то, что она просто пошлет меня в нехорошее место. Такое быть может вполне, к тому же я немного пьян. После всех моих мыслей и чувств, после моих грез и желаний ее отказ от меня, сделает мне только больно, одно слово погубит меня, от мучительных страданий и тоски я просто покончу собою. И я не хочу умирать, чтобы оставить ее одну. Я хочу ее лелеять и любить. Я хочу нашего счастья, я не должен торопиться. Я не знаю ее чувств и мыслей, я должен ее покорить и завоевать ее сердце, а для этого просто нужно выждать время». Так думал он все время пути до общежития. Он знал, что перед ней он слаб и беззащитен, он понимал, что готов умереть за нее и только ради нее. Красота погубит мир, потому что все будут умирать и убивать за эту красоту. Слабая, но прекрасная половина человечества — это мощнейшее оружие на этой планете и это оружие должно служить человечеству, оно должно быть добром и любовью, оно должно хранить покой на земле, а наоборот, то это будет катастрофа. К счастью, Юля не бала из того большинства, что пользуется своей красотой как оружием, сЧитая себя достойной большего и многого, что мир и губит, она бы выбрала и последнего неудачника, зная, что бесконечно друг друга любят, ценят, уважают. Она была не капризна и не требовательна, она соглашалась с мнением людей и прислушивалась к советам, она никому не желала зла и бед и, все это было ее достоинством ее золотой душой. Многие подруги ей советовали пользоваться тем, чем одарила ее природа, как люди используют свои природные таланты для того, что бы заработать большие деньги, продают себя. Она могла бы своей неповторимой ослепительной красотой покорить мир, но она хочет любить и быть любимой. Зачем становиться куклой и искусственной звездой, обреченной на смерть от зависти людей, когда реальная любовь дарует счастье и покой, и вечный мир радости с ясною душой. И именно эта красота сводила с ума сердца влюбившихся в нее ребят. Но она не понимала, что ради ее красоты эти ребята перебьют друг друга или погибнут вместе с ней. А Тагир это знал, потому что понимал, что за нее готов пойти на все, все вокруг теряет смысл и краски перед ней. Что значит жизнь? она ничтожна, пред бесконечным счастьем и любви. Погибнет он, умрет она, и они окажутся средь тех же облаков, где вечный рай, где только солнце. Их в одну цепь связала жизнь, им небо подарило вечность, счастье святую нить, даже бог теперь их не разделит.

Так редко счастье в этой жизни, вцепляешься до кровей в нее зубами, и приходишь в ярость и гнев, когда ее пытаются отнять. Это счастье для него, Тагир чувствовал свой тяжелый и критический день, и не известно что произойдет если в этот же вечер он Юлю потеряет, если кто-то окажется на его месте, то эта ночь будет для него последней, он должен сделать шаг на встречу своему счастью. Он должен решиться сейчас, потому что этот час настал. Все это время он был один на один со своим внутренним я. Он боролся сам с собою и все еще не одерживал победы над своей волей, потому, что настал перерыв.

Толпа гудевших ребят подошла к общежитию и слилась с той толпой, которая стояла у крыльца и не могла попасть внутрь здания. Человек пятьдесят недовольные и пьяные кричали, шумели, стучали в двери, требуя, чтобы им открыли и их впустили. И никто ничего не понимал, либо их не желали пускать эту пьяную толпу, либо сами дежурные, воспользовавшись студенческим праздником сами уже не в состоянии, что-либо предпринять. Скоре так все и было, те же, кто оставался в общежитии, выходили на балконы и заплетавшимися пьяными голосами шутили над теми, кого не пускали, трезвых, видимо, в общежитии уже не было. Даже в форточках некоторых окон были слышны визг, крики и стоны девушек которые пожелали остаться в общежитии.

Так никто их и не впустил. Некоторые ребята стали расходиться, никто не знал, куда они пойдут, а самые пьяные и отчаянные продолжали бороться.

— Че за ерунда такая, че воще обнаглели, почему, мать их, не пускают? — возмущаясь, выкрикивал один.

— Эта толстая овца, пригрела свою задницу, а мы мерзнем здесь, открой дверь дура толстая! — грубо возмущаясь, пинал ногами в дверь какой-то парень.

— Ладно, харе пацаны шуметь, спать в натуре не даете, — кто-то отзывался с верхних этажей.

— Мою девчонку напугали, она вся дрожит и не дает, — усмехался кто-то с окна, прикрытого тенью соседнего здания.

— Что за сволочь там орет, молчи собака, — с таким же бурным смехом отвечали с земли.

— Попридержи свой язык, — в ответ звучало с балкона, — тащите свои задницы отсюда подальше, — девчонки бояться вас, они здесь первый год, дайте им спокойно отработать. — Со всех сторон на выкрики отвечали смехом.

— Ребята откройте дверь, — просили девчонки.

— А что мы за это получим? — спрашивали с балконов.

— А что тебе надо? — тут же переспросили девушки.

— А вы догадайтесь с трех раз, — дополнял кто-то с другого балкона.

— Шустрый такой да? — отвечали девушки, — тогда спускайся сюда, а то сидишь там как курица на яйца, посмотрим, что ты здесь скажешь.

— Ну, ща и выйду.

— Выходи, выходи, — девчонки насмехались над ними между собой.

— Выходи Данил, вставай рядом, — добавляли ребята с соседних балконов.

— Ну, ребята, в самом деле, впустите, — отвечали другие девчонки.

— Уроды, черти, падла и других слов нет обозвать этих жоп, закрылись все, с бабами попрятались по углам и никто не может спуститься вниз и заставить эту толстую открыть двери, что все как моржи, — возмущался кто-то среди толпы.

— Может, бабы хотят открыть, но эта дура их не пускает, — отвечал другой.

— Какие бабы в это время, ты же знаешь, что все они поголовно в это время делают, пацаны со старших курсов разбирают их вечером.

— Эй ты толстая, — говорили в дверь самые шустрые ребята, — не будь дурой, впусти нас. Ну не будем мы хулиганить и шуметь, не обрыгаем мы все унитазы и коридоры, не обосым мы там все балконы и писсуары, будем вести себя прилично, мы сейчас завалимся и сразу спать!

— Пацаны, эта тварь мусоров вызвала, лучше расходитесь, — предупредил их кто-то с балконов.

В ответ из дверей не было ничего ни действий, ни слов, среди домов действительно зазвучала сирена, куда-то, видимо, неслась патрульная или пожарная машина, ребята отреагировали на это, и толпа быстро растаяла. Остались только самые спокойные ребята те, кто вообще не принимал никакого участия, а только стояли рядом и ждали. Сирена слышалась все ближе и даже показалась патрульная машина на соседней улице, разошлись и все остальные. Остались только Тагир с одним другом и Юля с Полиной. Друг Тагира так и ушел через пару секунд, а Полина две минуты не покидала свою подругу, и лишь поняв, что она лишняя, уступив парня своей подруге, она решила их покинуть.

— Куда Полин пойдешь? — спросила Юля.

— Пойду искать сестру и зависну с девчонками. А ты смотри, не пропадай здесь, смотри, не трать время зря, я заметила, что ты ему больше понравилась и поэтому попытай с ним счастье, не отвлекайся и не думай ни о чем, на вид он хитер, заманит тебя.

— Он мне нравиться и я его не боюсь, — ответила Юля.

Полина ушла, и Тагир с Юлей остались наедине. На расстоянии десяти метров друг от друга они стояли без движения, замерли, и периодически оглядываясь по разным сторонам, переводили взгляд друг на друга, и это казалось вечностью. У Тагира хватило смелости, чтобы остаться, хотя он предчувствовал это. Но у него не хватило мужества, чтобы подойти к ней, не теряя драгоценных минут. Тишина и молчание было как испытание, последние шаги к знакомству, словно затишье перед бурей.

Юля старалась делать вид, что его не замечает, провожала взглядами прохожих и оглядывалась по разные стороны, пока она стояла, стоял и Тагир он смотрел на нее, потом на чистое звездное небо и на блюдце полной серебряной луны. Он даже не думал, как ему быть, он вообще ни о чем не думал, в сознание его вкралась тишина и пустошь.

Исчез где-то вдали звук сирен, вокруг никого не было, двери общежития, как были заперты так такими и оставались, балконы опустели, свет в большинстве окон еще горел. Млечный путь по-прежнему разливался по небу густой пеленой ярких и вечных звезд, а прохладный осенний ветер приносил южный поток свежего пасмурного воздуха. Царило полное молчание, тишина оглушала. Последний раз он посмотрел на небо и представил себе вечность и покой вселенной, красоту и гармонию величия и божества, он только улыбнулся, и глубоко вздохнув, ни о чем не думая лишь промолвив пару слов: «Сейчас перевернется вся моя жизнь», стал приближаться к ней. И шаг за шагом, приближаясь к ней, он не переставал про себя повторять, — «если бы я этого не сделал, это был бы самый глупый поступок в моей несчастной жизни, и никогда бы себе я этого не простил. — И продолжил в рифме, — луна так ярко для нас светит, и звезды прекрасные в небе видны, судьба подарила тебе этот шанс, если не дурак, то лови». С этими последними словами он подходил к ней.

Но вдруг все исчезло, она растворилась в свете луны как туман при поднявшемся ветре, растворилась в ночной тишине, как дым от горящей сухой травы. Она исчезла, будто ее не было совсем, он бредил, это был мираж, возникший от жажды любви, это был образ, как призрак и как шлейф, след оставшийся в его глазах. И это не оставляло его в покое, мучило и разрывало его душу, ему показалось что этот бред теперь его погубит.

— Она ушла, — шепотом промолвил он, — теперь она никогда не вернется, почему? Она была тенью казавшейся мне, я потерял ее снова, она растаяла как в моих снах, я снова потерял ее. — Он упал на колени, она все еще была в его глазах, из которых потекли по щекам красные слезы. Они падали на асфальт и разбивались, словно капли крови, он стал плакать, и его слезы были кровью…

Вдруг он открыл глаза и оказался перед ней, она стояла напротив и смотрела на него, теперь он ее увидел перед собою и в этот же миг забыл все на свете, забыл все свои мысли, чувства и желания, он забыл даже себя.

— Привет, — произнес он, смотря в ее глубокие карие глаза, в блеске которых он тонул. На лице обоих скользнула в одно мгновение улыбка.

— Привет, — ответила Юля с таким чувством, будто ждала его всю жизнь. И это было так просто, ничего не произошло и не случилось, а человек сомневался, он ждал, он боялся. Тагир глубоко вздохнул, теперь все позади, она его приняла и впереди вечная жизнь. Все, что было до этого момента в голове, душе и сердце развеялось, неустанный образ Юля в его глазах, растворился, будто оковы все спало с него, и душа освободилась. Колдовство ее очарования, и чары ее обаяния разрушились и освободили его, потому что Юля была рядом, она была с ним, теперь ему нужна была только ее любовь. Она теперь наяву, она теперь перед ним он слышит ее звонкий голос и для Тагира все вокруг меняется, в один вечер мир стал другим, его грезы стали реальностью, его слезы были радостью.

В небесах горели звезды, в блике окон играла луна, вдали блуждали тени, голоса и пьяный смех, а рядом с ними царила тишина, им никто ничто не мешало, и они не мешали никому, а тихо между собою говорили.

— Кто бы мог подумать, только сегодня мы встретили друг друга, а уже стоим и мило болтаем, как будто мы знакомы десятки лет, — заметила Юля.

— Может, мы знали когда-то друг друга. Возможно в прошлой жизни, или во снах мы видели друг друга, а может еще фантастичнее, нас похищали инопланетяне и мы вдвоем обнаженными сидели в одной камере, перед тем как нас начнут изучать. — Улыбаясь, шутил Тагир.

— Может, может, — смогла ответить Юля, — все может быть.

— И быть все не может, — тут же умничал Тагир, на что Юля приятно улыбнулась. — А если серьезно, ты мне кажешься очень знакомой, да вот вспомнить не могу, где я мог видеть тебя.

— Подумай, может, вспомнишь?

— Зачем тянуть бедного кота за хвост, — улыбнулся Тагир, — мы уже познакомились, нужно отметить это.

— О господи! Что у вас у всех привычка, отмечать знакомства, ты меня пугаешь, я скоро совсем перестану знакомиться со всеми подряд.

— Я серьезно, сходим сегодня днем куда-нибудь, я приглашаю тебя в ресторанчик. Меня кстати Тагир зовут. — Они оба засмеялись.

— Да конечно, что это со мной, я Юля. — Тагир пожал ее нежную, маленькую ручку не поцеловав.

— Мы можем перенести встречу на любой другой день, я не обижусь.

— Вечером я на работе, с пяти до девяти, сегодня и завтра с обеда, в общем, через день, — предложила Юля.

— Как жалко, а я каждый день прихожу с учебы, только поесть время хватает, и тут же бежишь на работу до семи, а после время свободно.

— Как на счет выходных?

— Ты Читаешь мои мысли, — ответил Тагир.

— Я абсолютно свободна, в смысле одна, ну то есть да. — Немного запуталась Юля.

— Я тоже один, то есть свободный, свободен да. — Нарочно запутался Тагир для поднятия настроения.

— А это, в каком смысле? — заигрывала Юля.

В дверях общежития послышался шорох, дежурная, наконец, открыла дверь, Тагир сделал удивленные глаза и посмотрел на часы.

— Пятый час, — произнес он, — рановато что-то, могла бы еще пару часов подождать.

— Ну и шутки у тебя, — ухмыльнулась Юля, — я уже давно замерзла.

— Тебе нравятся шутки и приколы?

— Я настоящая гурманка.

— Ха, то и видно, пошли внутрь, раз замерзла.

Они вместе рядышком медленно пошли в общежитие.

— Ты, на каком учишься факультете? — поинтересовался Тагир.

— Таможенный контроль, — ответила Юля.

— Хм, надо же мы еще оказывается с тобой на одном факультете, но в разных группах.

Они поднялись по лестнице на третий этаж, и подошли к комнате, где проживала Юля.

— Здесь я коротаю свои студенческие дни, — показала Юля на свою дверь.

— 315 комната, надо же, я живу прямо под тобою в 215, мы все это время были с тобой близки, но так долго не замечали друг друга.

— Это правда.

— Знаешь Юля, ты понравилась мне сразу, все эти восемь недель пока я здесь, я тосковал по родному дому, по своей матери, по своим друзьям и подругам без них всех мне было одиноко и постоянно одолевало чувство вернуться назад. Приятелей, которых я встретил здесь, они ребята веселые и заводные с ними не соскучишься, но даже они не в силах подавить во мне эту тоску. И все равно что-то, какая-то сила меня сдерживала здесь.

— Да, у меня тоже возникало такое чувство вернуться домой, здесь никого так хорошо не знаешь как дома, там уют и тепло друзей.

— Вот, вот, но именно сегодня я забыл об этих чувства, их стерли новые чувства, — Тагир прислонился спиною к стене и вздохнул, — я встретил тебя и теперь я влюблен. Ты Юля очень красивая и если мы будем встречаться, то никакая тоска и печаль не возникнет больше в сердце.

— Я знаю, любовь с первого взгляда, а говорят, такого не бывает, еще, как бывает!

— Ты же знаешь, так говорят те, кто не был влюблен как мы, — он посмотрел в ее понятливые глаза.

— О любви с первого взгляда пишут даже в книгах, она заставляет забыть все и сводит людей с ума.

— А иногда вылечивает страдания души, и мне кажется влюбляться полезно, потому что ты становишься готов на подвиги, сердце и душа наполнены страстью и любовью к жизни, хочется веселья и сделать все то, на что ты всегда ленился и не был готов. Влюбленность наполняет энергией и силой, она вдохновляет, а романтиков на крыльях грез и надежды поднимает в синие небо, где исполняются его заветные мечты. И совершенно не верю в то, что влюбленность может навредить человеку, я сЧитаю, что это чушь. — Тагир закончил свои изречения, Юля молчаливо слушала его. — И я не знаю, что там пишут в этих любовных романах, Читать мне их времени нет. Перебиваешься здесь еле-еле, чтобы денег заработать, пожрать купить, на телефон деньги положить, на отдых и редкие развлечения. А дома деньги в таком возрасте просить уже стыдно.

— И у меня все то же самое, не хочу просить дома денег, работаю сама, и помощи ни от кого не жду.

— У нас общие проблемы и похожие ситуации, что бывает не всегда и не у всех студентов.

— Но мы студенты.

— Да конечно, мы ведь просто студенты, — отпустив глаза, повторил Тагир.

— Но раз у нас так много общего…

— То почему бы нам ни объединиться? — прервал ее Тагир, продолжив ее мысль.

— Подумаю — улыбнулась Юля.

— Тогда до встречи?

— Когда мы увидимся? — спросила Юля.

— Когда хочешь, — ответил Тагир.

— Тогда я зайду к тебе, когда захочу.

— По рукам, — ответил Тагир уходя.

Он поцеловал ее в щеку, и они расстались, он ушел, Юля проводив его взглядом, зашла в свою комнату. Закрывшись в комнате и в утреннем свете, она разделась и надела свой любимый халатик. Поставила греться чайник, у себя включила магнитолу и легла отдохнуть на кровать. Руки за голову, ноги по разные стороны, стала что-то думать. И решила, но только попыталась снова покинуть сою комнату, как перед дверьми показалось лицо Полины и Ксюши, они улыбнулись ей.

— Можно? — спросила Ксюша, они зашли.

— Ну, рассказывай, как все прошло, и было ли что-нибудь? — тут же стала нетерпеливая Полина допрашивать Юлю.

— Да так, познакомились, поболтали немного, — Юля не торопилась много рассказывать.

— Что-то у тебя все, так, — сделала Полина ударение на последнее слово.

— А вы что уже нагулялись? — спросила в свою очередь и Юля.

— Да тоже так, особо не нагулялись, как только мы встретились, она оторвала меня от подруг, типа там Юля осталась одна нужно идти к ней, тут я и пошла, а она меня хитрая домой привела. — Рассказала Ксюша.

— Господи, — разлеглась Полина на своей кровати, — как же я устала, — глубоко вздохнула, — я никогда еще так не уставала от вечеринок как за эти дни. Ночные клубы, вечеринки, дискотеки, ночные прогулки с пацанами и запой с соседками. За последние дни произошло столько, сколько еще у меня не было. За одну ночь сразу переспала с двумя ребятами со старшего курса. И так каждую неделю, м-да обалдеешь.

— Теперь привыкай, ты уже студентка первокурсница, школьные годы позади, родители далеко, и свобода теперь делать все что захочется. — Напомнила ей Юля. — Но смотри, не злоупотребляй, не спивайся и не загуливай, — тут же пригрозила Юля, — иначе плохо кончишь.

— Да ты права, дни мучений кончились, теперь пришла лафа студента. Гулять и веселиться! — сказала Ксения.

— Ладно, девчонки вы высыпайтесь, а мне нужно ненадолго отлучиться, — она сняла все нижнее белье и в одном коротком розовом халатике собралась уйти.

— Ты куда это в таком виде!? — удивилась Полина.

— Полина не волнуйся, я вернусь, — улыбнулась ей Юля и покинула комнату.

— Она видишь, лифчики с трусами сняла, побежала к парню какому-нибудь.

— Может в ванную, — предположила Полина.

— Может, — лениво кивнула Ксюша, больше не продолжая этот разговор.

— Я, например, спать хочу после такого тяжелой вечеринки, а она скачет здесь как коза. И даже в ванную меня с собой не забрала, уже месяц в душевую мы вместе ходим.

— Ладно, пусть делает, что хочет, ты тоже постоянно с ней как ребенок, пусть побудет одна, — высказала ей Ксюша. — Ты смотри Полина, не проболтайся насчет того, что я сегодня тебе сказала.

— Я обещаю, ничегошеньки я ей не скажу.

— Пусть это будет наш общий секрет.

— Да секрет, — произнесла тихо Полина, продолжая смотреть на дверь, за который исчезла Юля.

Юля постучала в комнату Тагира, ответа не последовало, она постучала снова, и только после второй попытки сонный Тагир открыл ей дверь.

— Доброе утро, спишь?

— Да прилег тут немножко покемарить, еще не известно когда соседи придут, потом не уснуть.

— Я к тебе не надолго, — пристально смотрела в его глаза Юля.

— Проходи, — он впустил ее.

Юля зашла в его комнату, Тагир был один, она закрыла дверь, прислонившись к ней спиной.

— Знаешь, я тут подумала и решила, я согласна.

— Правда? — Тагира осенила приятная улыбка.

— Да, я согласна на то, чтобы объединиться.

— Отлично, может чаю поставить?

— Нет, нет спасибо, я не буду тебе мешать.

Юля была очень соблазнительна, Тагир обратил внимание на ее стройную красивую фигуру, короткий легкий халатик, что был чуть выше колен, пристегнутый до района декольте приковал взгляд Тагира. Он, приоткрыв рот от изумления и ее очаровательной и пленительной красоты ее тела. Он смотрел на ее фигуру, на ее открытые стройные ноги из приоткрывшегося халатика были видны ее прекрасные бедра, на ее обнаженные плечи и шею, любовался ее темными волосами, спадающие к груди и заглянул в ее глаза. Юля стояла и в ответ смотрела в его глаза, а он опять пробежался беглым взглядом по ее телу, которое возбуждало его, дыхание становилось прерывистым и горячим, он хотел ее. Юля все замечала, и уходить не торопилась.

— Может, я пойду?

— Подожди, я хотел… — он тут же запнулся и не мог произнести слов.

— Что? — тихо шепнула Юля, от нежного шепота ему стало еще больше не по себе, он готов был, горел желанием силой сорвать с нее это соблазнительный халатик и быть с ней, — и не надо никаких слов, — тут же сладким, нежным шепотом произнесла Юля, — я все понимаю котик.

Юля приблизилась к нему, он замер как скала, они смотрели друг другу в глаза, он нежно обнял ее за талию, и они слились в горячем поцелуи. Она скинула со своих плеч халатик, и он как гармошка сложился у ее розовых ступней. Она обняла его широкие плечи, прижавшись к нему, Тагир целовал ее шею, она закрыла глаза и отдалась его воли. Он взял ее на руки, с такой легкостью, что она будто шелковая бабочка окрылилась на его сильных руках, он положил ее на свою кровать.

Прекрасное нежное тело молодой девушки таяло под ним, увлекая его в бездну удовольствия и ласок. Его сильное и горячее дыхание растворялось в ее сладком тихом стоне, а он, кончиком языка переходя от шеи к ее грудям, доставлял ей приятное наслаждение и неистовое удовольствие. Кистями своих рук она нежно ласкала его плечи, бока и спускалась, нижу к тазу и ягодицам, и вновь возвращалась к лопаткам. Она все больше его желала и тихо на ухо сквозь стон мяукала ему, а он молча исполнял все ее капризы и желания. Она отдалась ему всею душой, потому что хотела этого и любила его. Теперь они принадлежали друг другу, теперь они были одним целым как тело, в котором он сердце, а она душа. Судьба и страсть связала их в одном узле.

6

Друзья Тагира, которые проживали с ним, возвращались в общежитие, без малой догадки, да и откуда они могли знать, что там происходит, подошли к двери. Кирилл вошел в комнату молча и беззвучно, но лишь только одной ногой он ступил за порог, как тут же закрыл ее и попятился назад, где наткнулся на Андрея.

— В чем дело Кирилл? — ласково назвал его имя Андрей.

— Анд, загляни, — кивнул на дверь, указывая ему полюбоваться тем, что внутри, — я в шоке, — добавил Кирилл.

Андрей просунул свою большую любопытную голову в приоткрывшуюся дверь и не менее Кирилла был удивлен, но остался без комментариев.

— Хоть на ключ бы закрылись, а то ненароком кто зайдет туда случайно, что потом скажут, разврат и насилие, грех и бессилие? — ухмыльнулся Андрей.

— Знаешь что за девчонка, раньше ты ее видел с ним? — любопытствовал Кирилл.

— Впервые вижу.

— Что девчонку впервые видишь? — подшутил над ним Кирилл.

— Дурак, эту бабу впервые вижу, не встречал ее лица, может, задницу где-то и видел.

— Теперь уже, наверное, узнаешь.

— Я тоже хочу девку закодрить. — Закапризничал Андрей.

— Айда, зайдем к пацанам.

Они зашли в дверь напротив их комнаты, откуда через пару секунд, словно ошпаренный вылетает Ильназ, его тут же поймали и завели обратно.

— Куда! — Ильназа успели поймать, Тагира увидеть он не смог.

Вечером на крыльце общежития появились знакомые Юли, которых она встретила в столовой, откуда вскоре ушла, это Саша был со своей дружиной. И хотя впускать в общежитие их никто не собирался, они вместе толпой зашли в открытые двери. И даже не замечая толстую грозную на вид женщину, что пристально стала в них вглядываться, направились к лестнице, которая вела на верхние этажи.

— Молодые люди вы куда? — обратилась к ним дежурная.

— Мы здесь живем, — дерзко ответил Федор.

— Я вас впервые вижу, — ответила женщина.

— Посмотрите внимательно, вы меня не узнаете? — стал шутить над ней Станислав.

— Покажите, пожалуйста, ваши пропускные жетоны, я хочу убедиться и вспомнить, — улыбнулась женщина.

— Мы учимся в этом институте. — Сказал серьезный Антон.

— Вы знаете, что посторонним входить в двери общежития запрещено?

— Нет, — улыбаясь, ответил Станислав.

— Так вот я требую, что бы вы, молодые люди, покинули здание общежития, в противном случае я вызову охрану. — Грозилась им в лицо дежурная.

— Да ладно, что ты кусаешься, мы ничего плохого здесь не сделаем, — стал ругаться с ней Станислав.

— Не груби женщине, — в приказном тоне сказал Антон своему другу, — а вы уважаемая мадам не разговаривайте с нами таким тоном, мы не изверги и не бичи и не заслуживаем такого отношения к нам.

— Да кто ты такой? — брезгливо ответила ему дежурная, удивленная его словами.

— Я тот, кто будет вам в кошмарах сниться, если вы спокойно, с чувством с толком с расстановкой, не будете с нами разговаривать, а не в эмоциональном состоянии показывать нам ваш характер. — Отвечал ей Антон, у женщины опять глаза на лоб полезли от его замысловатых слов.

— Что вы здесь хотели? — решила вежливо и спокойно спросить женщина.

— Так лучше, — ответил Антон, — ну раз нам нельзя пройти, так позвать то хоть можете?

— Кто вам нужен? — она открыла на своем столе журнал с разными записями.

— Юля с третьего этажа, — ответил Саша.

— И все!? — удивилась женщина.

— Нам хватит, — за спиной Антона произнес Федор.

— Хорошо, сейчас посмотрим, — дежурная полистала свой журнал записей, — да она здесь.

— Ну, вот, а я думал уже, что она солжет, женщины всю жизнь лгут, — тихо произнес Станислав, так что только ребята его слышали.

— Лариса, — позвала дежурная девушку, которая показалась из дверей расположенных за спиной дежурной. Антон, увидев девушку, открыл рот от удивления, рыжая на вид девчонка, высокая, красивая и стройная с ржаво-желтыми волосами до талии и бровями такими же огненно-рыжими, голубыми глазами и подтянутым маленьким носом удивила и сковала Антона, но до потери сознания напугала Федора.

— О боже, что за чудо-юдо такое? — испугался рыжей девушки Федор.

— Это мой друг, молодая жрица огня и пламенной страсти, это жрица любви от которой кровь кипит в сердце. В постели она пожар. — Сделал вывод по ней Станислав. Антон же не мог произнести ни слова.

— Не пугай меня, я итак напуган, — сказал Федор.

Ребята толпой шокированными взглядами проводили длинноногую девушку в короткой юбке, пока она не исчезла на лестнице.

— Я бы хоть в ад ушел за этой девушкой, — сказал Антон, когда она исчезла, как утренняя роса на пекле палящего солнца.

Лариса заглянула в комнату Юли.

— Юля? — отозвала ее Лариса.

— Да я, — ответила Юля.

— К тебе внизу какие-то мальчики пришли, иди, спустись, — сказала ей Лариса и ушла, закрыв за собой дверь.

— Интересно, что это за мальчики, — призадумалась Юля.

— Действительно, — добавила, недоумевая, Полина.

— Я никого не жду и никого не помню.

— Пошли, спустимся, может, вспомнишь, — предложила Полина.

— А ты куда?

— Пошли, пошли, — звала ее собой Полина.

Они вдвоем спустились в низ, где на крыльце их и ждали ребята.

— Привет, — улыбнулась ребятам Юля.

— Привет, — хором ответили парни.

— Что-то я вас давно не видела.

— У нас тоже учеба началась, — сказал Антон.

— А вместе с ней и новые проблемы, — добавил Станислав.

— Это твоя подруга? — спросил любвеобильный Федор, улыбаясь Полине у которой он вызвал отвращение. Она периодически переводила взгляд то на свою подругу, то на понравившегося ей Сашу.

— Да, это Полина, моя подруга и сожительница, — представила ее Юля.

Ребята все по очереди пожали ей руку, только Федор не побрезгал поцеловать ее кисть.

— Девчонки, вы сейчас свободны, может, прогуляемся? — предложил им Антон, — мы сейчас сбегаем сигарет, пивка возьмем.

— Сигарет не надо, — сказала неожиданно Полина, чем вызвала на себя недовольный взгляд Юли.

— Нет, ребята я сегодня не могу, ухожу на работу, — нехотя им ответила Юля.

— Ты все еще в столовой работаешь? — поинтересовался Саша.

— Уже месяц как ушла оттуда, теперь я в роли гардеробщицы в небольшой гостинице на автовокзале.

— Мы подождем тогда тебя, и потом проводим, — предложил Станислав.

— Я думаю не получиться, Полинина сестра должна заехать за нами на машине, — сказала Юля.

— Полина то хоть свободна? — спросил у нее Федор.

— Нет, — резко ответила Полина, — я уезжаю вместе с сестрой в одно место.

— Какое? — засмеявшись, спросил Станислав.

— Не в то место, куда бы ты хотел, — ответила дерзко Полина.

— Жаль, что так все вышло. Сегодня у нас выдался свободный день, заглянули к вам, хотели поболтать, видимо неудачно, — разочаровался Антон.

— Ладно, Антон не печалься, — усмехаясь, произнес Станислав, — сейчас Ларису позовем.

— А когда у вас день свободный, когда мы сможем к вам зайти? — спросил Федор.

— Ой, даже не знаю, — ответила Юля, и, понимая, что она отказывается от них, ждала, что они ответят.

— Тогда все понятно, — высказался в ответ Антон.

— Ладно, ребята пока, мы пойдем готовиться.

— Прощай, — ответил Антон, остальные ребята промолчали и проводили их взглядом. Девчонки так и ушли, ни о чем не договорившись.

— Да-а пацаны, послали они нас на все пять точек, не желают они с нами тусоваться, — поняв все, произнес Станислав.

— Это мы еще посмотрим, — сказал в свою очередь Антон, — этих смазливых красоток мы просто так не отпустим, от нас не отмазаться пока мы не получим то, что хотим.

— Полина классная, — сказал Федор, — она моя.

— Лариса тоже, — добавил Станислав, Антон промолчал.

— Антон, Юля же ясно, понятно сказала, что мы ей не нужны, они не хотят с нами гулять, может у них уже есть пацаны или нас ни за кого не сЧитаю, — объяснил Саша.

— Нет Сашек, дело не в этом, — ответил Антон.

— Кто за кого нас сЧитает? — возмутился Станислав, будто оскорбили его достоинство, — да я всех пацанов с этого района знаю! Как впрочем, и вы. Если какой базар, то за мной не постоит, такую дружину соберу, что даже Мамаю не снилось! Разнесу эту общагу по косточкам! Достану всех шалав, что там позатыкались под кроватями и пацанов поджавших там хвосты! — возмущался Станислав, высказывая свое красноречие, словно атаман мятежа.

— Ладно, успокойся, все нормально, я тебе говорю, ты как лягушка, как только тебя что-то коснется, ты прыгаешь на месте, и что-то несешь, несешь как зануда. Никто ни за кого нас не держит, сядь. — Строго объяснял Антон неугомонному Станиславу.

— Надоели мне эти бабы, смотреть больше на них не могу алчные, лживые, порочные, эгоистичные, они уже совершают грех, рождаясь на свет. — Окончательно разошелся Станислав. Ребята не обращали на него внимания и даже не слушали его.

— Небось, эта Юля всюду таскает за собою эту милую очаровательную Полину, как ручную собачку. И на свидания наверно вместе ходят, как бы мне оторвать ее от Юли.

— А мне даже надеться на Юлю не стоит, я ее не достоин, она на меня даже не смотрит, а если смотрит то с жалостливыми глазами, она крутая девчонка и такие же крутые пацаны ей нужны, а не я хилый и простой.

— Что-то у тебя какая-то низкая самооценка, — заметил Станислав.

— Ничего Саня, ничего, — обнял его Антон как отец родного сына за плечи, — еще все измениться, она станет нас уважать, и мы принудим ее полюбить тебя.

— Любить не заставишь, — ответил Саша, на что Антон только засмеялся.

— Эх, ты друг мой, ты еще совсем не знаешь, что жизнь все заставляет, ее жизнь то и заставит тебя полюбить, потому что деться будет ей некуда.

— Я то всегда думал, проходя мимо этой общаги, что здесь одни прашмандовки живут, давно уже всеми использованные, ан нет, эти пока еще ходят, хотя кто их знает, они все такие скрытные, что по ним видно, будто они тихие, мирные, скромные и хорошенькие. Все бабы волки в шкуре ягненка. — Все еще продолжал возмущаться Станислав. Но ему так ни кто и не отвечал.

— Я знаю одного пацана, который тоже здесь проживает, правда он с третьего курса, это Мишка, он то уж здесь уже всех баб первокурсниц обесчестил, он альфонс. — Рассказал Федор. — Пусть маленько их потюркает, — предложил Федор.

— Даже Полину? — усмехнулся Саша.

— Пусть и ее тоже, пусть вправит им мозги, раз уж мы туда не можем попасть, — добавил Федор.

— Ох, и живодеры вы все пацаны, — заметил Саша.

К крыльцу общежития подъехала черная иномарка чем-то она даже напугала, вызвав представление мафиозного автомобиля. Через три секунды из нее вышла Ксения, она направила свой взгляд к входу, из которого через короткое мгновение вышли Юля с Полиной.

— Ты смотри, — ухмыльнулся Станислав, — как она похожа на Полину.

— Они близняшки, надо же! — был удивлен Федор.

— Но это не значит, что обе они достанутся тебе…

— Ну, нет, я об этом еще не думал, — ответил Федор.

— И не думай, вторая моя, — Антон занял уже себе девушку.

— Они оба красотки! — влюбленными глазами Федор провожал их.

— Да кроссовки, — подтвердил Станислав.

Юля с Полиной сели в машину и через одно мгновение исчезли с поля зрения ребят, оставив им за собой много вопросов и догадок, которые ребята вынуждены, были рассуждать, что бы добраться до истины, все равно какой, но чем-либо себя утешить и успокоить.

— Ты в курсе, чья это иномарка? — задался вопросом Антон.

— Нет, впервые я вижу этот мэрс с такими номерами, знаю, что он питерский, — предположил Станислав.

— Ну, это я тоже знаю, — добавил Антон, — вот только странно, чтобы такое авто из другого района приезжает сюда за этими, как ты выражаешься, проститутками.

— Нужно выяснить, откуда и кому она принадлежит, — договорил Станислав.

Ребята после недолгой беседы вышли на дорогу, которая вывела их за территорию института, они куда-то направились по своим делам.

В это время машина, в которой ехали девушки, остановилась в темном, безлюдном в это время, осеннем парке. Парк был пуст, тишина и безмолвие вызывали в душе тревогу, зачем и почему, что делать им в парке? Юля стала волноваться и тревожиться она понимала, что что-то не так и заехали они сюда не просто так, но она молча пережидала, как и все остальные и не предпринимала никаких действий, быть тихой и незаметной среди незнакомых людей был на данный момент главный ее козырь. Из глубины парка показались какие-то ребята, они быстро приближались к машине, Юля задергалась, она что-то чувствовала не ладное, а сестренки же были абсолютно спокойны, что Юля не могла не заметить.

— Что здесь происходит? — в пол голоса спросила своих подруг Юля. Но сестра тихо и молча сидели на своих местах и не разговаривали с Юлей. Мужчина, что сидел за рулем автомобиля не снимая своих черных очков, повернулся к Юле представив перед ее лицом дуло пистолета.

— Сиди и молчи сука, — грозно и бестрепетно произнес рулевой.

Юлей овладел шок, она, предчувствовав неизбежную беду, покрылась холодным потом, она изо всех сил хотела закричать, но страх подавил в ней голос, она тяжело дышала, но сдержанно все переносила. Она посмотрела сначала на Полину, но та не обращала на это никакого внимания и спокойно не переживая о судьбе Юли смотрела в окно, туда же куда и Ксения.

— Но почему? — жалостливо произнесла Юля, обращаясь к девушкам.

— Нельзя быть красивой такой, — сказала Ксения.

— Это зависть или месть? — продолжала спрашивать с молящим голосом напуганная Юля.

— За тебя турки дадут очень большие деньги, — сказал мужчина, что сидел впереди по правое плечо водителя, — они на все пойдут, чтобы прикупить такую красивую рабыню как ты.

— Вы подставили меня девчонки, а я вам хотела помочь, как вы могли?

— Прости, мы горячо сожалеем, — ответила Ксения, — но нам нужно было спасать себя, тем более нас двое, а ты одна, так что сЧитай, что ты нам помогла. Ты одна стоишь троих, таких как мы, и поэтому мы выбрали тебя, — объясняла ей Ксения.

— Полина, — сквозь несдержанные слезы произнесла Юля.

Полина смотрела в окно, ее глаз Юля не видела, а она плакала и закрывала свои покрасневшие от горя глаза. Сильнее всего в жизни она хотела обнять Юлю и извиниться за все, потому что она полюбила ее, но перед страхом смерти своей и своей сестры чувства люби к своей подруге, гасли как зажженная сырая спичка. Но эмоции и совесть подрывали в ней даже чувства самосохранения, и она истерическим плачем обняла Юлю.

— Прости меня Юля, прости! Не отдам, никому тебя не отдам! — сквозь раздирающий ее душу плачь, трепетала Полина, обняв свою подругу.

— Я знаю Полина, ты этого не хотела.

— Какие собачьи нежности! — воскликнул мужчина.

— Молчи грязный урод! — в адрес мужчины выругалась, отчаявшись Юля. Теперь она была настроена на худшее, и дух ее стал безжалостен.

Ребята подбежали к машине и механически без размышлений, открыв двери, вцепились в несчастную девушку, схватив Юлю за ее шикарные густые волосы, вытянули из машины. Не давая ей подняться, тянули по земле, били ее по ногам, на которые она пыталась опереться. Протянув ее по земле, словно плуг на целых десять метров, бросили ее среди колючих кустов, они раздели ее до гола, избивая, грозили ее изнасиловать. Пять парней окружили ее, били так чтобы не убить, а причинить боль, от которых Юля рыдала и страдала. Она умоляла остановиться и прекратить она кричала, что ей больно и ничего не могла сделать, она была абсолютно беззащитна и бессильна. Полина, которая пыталась помочь, не смогла выйти из машины, дверь придерживал один мужчина. Да и Ксения, схватившись за нее, умоляя сестру успокоиться. Лицо и груди Юли оставались нетронутыми ребята знали ее цену и били только по ногам, рукам и другим частям тела. Один здоровый парень окончательно силою своих здоровых рук схватил ее за волосы и приподнял над землей, от боли Юля пыталась бить по рукам, но была бессильна, он кричал в ее ухо.

— Слушай меня сука, теперь ты поедешь с нами, ты будешь делать то, что я тебе говорю, за каждое малейшее неподчинение я буду выдирать из твоей головы пучок волос и насиловать тебя снова и снова. Любое слово, сказанное тобой, будет использовано против тебя на нашем суде, где мы будем решать выдирать из тебя волосы или нет. Ты только молчишь и не поднимаешь на нас своих глаз, ясно сука! Все что мы захотим, ты будешь исполнять. Попытка к побегу карается изнасилованием, попытка нанесению нам вреда карается избиением. Ты поняла сука! — жестоко и беспощадно кричал в ее ухо мужчина. Юля плакала, но сквозь слезы она стала смеяться.

— Вы все покойники, — удалось ей выдавить последними силами из себя последние слова. Но ребята этого не расслышали, они выгнали из машины Ксюшу с Полиной, ничего им не сказав и сели втроем на заднее сидение, положив на свои колени все еще полностью обнаженную и побитую Юлю.

— Что вы с ней сделаете! Пожалуйста, пощадите ее, пожалуйста! — плакала Полина.

— Молчите сучки, если вы хоть что-то донесете и выдадите нас, мы из-под земли вас достанем, и тогда ваша участь будет гореть на огне, заживо сгорите на медленно огне. Я ясно объяснил! Вы нас еще долго не забудете.

— Да мы вас никогда теперь не забудем, — произнесла вполголоса Юля.

Двери автомобиля захлопнулись, черная машина быстро покинула осыпавшийся парк, в котором наедине остались сестра. Полина упала на колени, она рыдала, ее душу разрывала жалость и совесть, ее сердце жег страх и раскаяние. Ксюша сделала попытку прикоснуться к ней, но Полина отбила ее руку от себя.

— Оставь меня тварь, предательница, ты не говорила, что над ней будут так издеваться и так изобьют ее!

— Полина как ты не понимаешь, она теперь товар такой же, как ты и я, мы все обречены и остался только вопрос, когда нам суждено умереть! — громко кричала на нее сестра.

— Нет, — протянув, крикнула на весь парк Полина и побежала в ту сторону, откуда они приехали.

— Стой ты что, остановись ты куда, не смей кому-либо говорить! — в след донесся крик оставшейся позади Ксении.

Полина выбежала на трассу, через которую они заехали в парк.

— Где, где, — металась Полина, — откуда мы приехали! — она оглядывалась по разным сторонам, и заметила за три улицы, над зданиями возвышалось высокое красное здание их общежития. Она, не обращая больше ни на что внимания, а лишь не отрывая глаз от этого здания, бежала в его направлении. Она неожиданно выбежала на трассу, где с бешеной скоростью проносились автомобили, водитель успел ее заметить, но предотвратить катастрофу уже было невозможно. Сколько хватило сил, он выжал всю педаль тормоза, но машину занесло, она стала, не управляема и сбила Полину. От удара она перелетела через всю машину и без сознания осталась лежать на земле. Мужчина подбежал к ней, на его глазах выступили слезы жалости, горечи и сожаления, лицо прекрасной девушки было изуродовано, все ее тело разбито и со всех мест сочилась кровь. Он, взяв ее на руки, занес в машину.

— Господи, господи! Спаси ее. О, на что, зачем ты дочка выскочила на трассу! — он осторожно положил ее на задние сидения и во весь опор нажал на газ. Выехав на трассу, он стал нарушать все правила дорожного движения. Он выезжал на встречную полосу и проносился, не замечая светофоры, и обгонял все автомобили, превышая скорость в два, а местами в три раза. Не смотря ни на что, он пытался вовремя доставить бедную девушку в больницу.

Ксюша об этом происшествие не догадывалась, иначе она проявила бы себя совсем по-другому, как никак родная сестра и должна о ней заботиться, какой бы, где бы и с кем бы она ни была. Она ее любила и всегда во всех случаях ее защищала и берегла, хоть и дрались они между собой, но чужим прикасаться к ней она не позволяла, и порой они вместе защищались от собственных же разъяренных подруг. Ксения сидела на зеленой траве и, поникнув головой, о чем-то думала, она плакала и глубоко вздыхала. Она то переводила взгляд на синее небо безоблачное и бездонное над ее головой, то смотрела на землю покрытою сухой листвой и печальная грусть, тоска лежала на ее беспокойной за свою сестру, душе. Она не знала, что теперь им делать и как им быть, она просто встала на ноги и пошла в ту сторону, куда недавно убежала ее родная сестра, она пошла за ней.