Ёлка желаний

Глава 1. Ирина

Если бы я была не такой ссыкухой, я бы смогла прыгнуть с моста? Три-четыре минуты свободного полета, а потом пустота. Ни боли, ни страха, ни одиночества. А там – ну если есть что-то после – я никогда не буду одна. Я вряд ли попаду в рай, слишком много крестов на душе, но и сейчас я в аду. Хуже точно не будет.

Полумрак заснеженной трассы рассеивает свет фар моей машины. Мелкие снежинки падают на лобовое стекло, а через мгновение скрипящий звук дворников раздирает тишину и смахивает их на дорогу. Маленькая японская машина верой и правдой служит мне не первый год. Родители подарили мне ее на совершеннолетие.

Мысли о самоубийстве посещают меня только в минуты крайней усталости. И только когда я одна, что бывает три раза в неделю по дороге на работу и обратно. Сегодня один из тех дней, когда умереть хочется особенно сильно.

Позади остался аэропорт Кольцово, а значит, пятнадцать минут, и я на месте. У меня есть совсем немного времени побыть в своих мыслях, а потом собрать себя в кучу и настроиться на работу.

Я даже один раз останавливалась на середине моста, выходила из машины и вглядывалась в серую рябь воды. Представляла себя в белом платье с раскинутыми в разные стороны руками, летящую вниз. Мне доставляло удовольствие думать, что я могла бы это сделать. И чтобы меня не нашли, это из обязательных условий.

Но каждый раз потом мне становилось жутко стыдно. Вина за эти мысли жгла душу и раздирала сердце, едва я представляла, а как же Миша? Мысли о сыне отрезвляли, заставляли собраться и возвращали в реальность. Умирать отменяется, мне нужно жить.

Последний поворот, скрип тормозов, и я заезжаю на парковку перед рестораном. Это ближайший к дому приличный ресторан, но дорога все равно занимает чуть больше часа. Я достаю сигарету – это мой способ настроиться. Как я ни пыталась бросить, но у меня не получается. Сигареты помогают мне жить.

– Привет! – говорю я охраннику на входе.

– Отлично выглядишь, Ирочка. Ты сегодня вовремя. Иваныч будет доволен.

– Спасибо, Макс. Сеня уже приехал? – я поднимаюсь по лестнице, но успеваю посмотреть на себя в большое зеркало в холе. Мне не нравится то, что я там вижу. Большие черные круги под опухшими глазами еще только предстоит замазать тональным кремом. Метр с кепкой, про таких говорят. Шарф, обмотанный вокруг шеи три раза, закрывает большую часть лица. Нос покраснел и потек на холоде, и сейчас я им шмыгаю. – Хорошо выгляжу? Ты серьезно?

– Ты великолепная! – отвечает Макс и провожает меня влюбленным взглядом. Он несколько раз пытался позвать меня на свидание и искренне не понимал, почему я отказываюсь.

Я всегда и везде опаздываю и ничего не могу с этим поделать. Я честно стараюсь, но перед самым выходом обязательно что-то случается или я залипаю в мыслях. Мой начальник Борис Иванович – золотой человек, но он как бывший военный помешан на точности. Он мне как отец, я не люблю его расстраивать.

Ресторан наполовину заполнен людьми. Я сразу отмечаю перекрытый маленький зал – значит, еще и банкет. Отлично, значит, сегодня будет больше чаевых. Я иду в подсобку за кухней, чтобы там переодеться и накраситься.

В обычной жизни я не вылезаю из джинсов и толстовок, но на работе Иваныч требует платье. Это не так чтобы сложно. Еще пятнадцать минут, и из кудрявого подростка я превращаюсь в женщину. Черное платье, красные туфли и помада в тон делают из меня вполне себе привлекательную молодую девушку.

– К тебе можно? – слышу я Сенин голос за дверью.

– Еще две минуты и выйду.

– Да я поговорить хотел. Можно?

– Заходи.

С Сеней мы знакомы со школы. Вместе восемь лет в музыкалку отходили. Во всех видах школьной самодеятельности участвовали, а сейчас вместе на жизнь зарабатываем. Он мой друг. Один из немногих оставшихся.

– Я хотел спросить, как Миша? Пришли результаты анализов?

– Пока все хорошо. Тьфу-тьфу-тьфу. Даже щеки отъел наконец-то.

– Мне тут человечек знакомый позвонил, предлагает работу нам. Ты как, можешь перед Новым годом больше смен взять?

– А что предлагает?

– Да условия отличные. Он ведет корпоративы, и перед Новым годом все дни расписаны. Группа, с которой он работал, подвела, он срочно ищет замену. Деньги хорошие предлагает.

– Мне нужно с Ритой поговорить, но, думаю, она за Мишей присмотрит. Хорошо бы денег заработать.

– До завтра ответ дать нужно, работаем мы или нет.

Сеня во фраке толкался в дверном проеме и не знал, куда деть свое длинное тело. Маленькая каморка была завалена кегелями с пивом и всевозможным хламом. Он переминался с ноги на ногу и смотрел куда-то в пол. В его движениях присутствовала неловкость, но я не понимала, с чем она связана. Ну и Бог с ним. Сеня вообще странный. Я, как могла, собрала в узел свои кудри, поправила помаду, надела туфли и стала готова.

– Хорошо, до завтра скажу, – ответила я и прошла мимо Сени.

– А, я хотел спросить…

– Сеня, давай потом. Пора идти.

Перевоплощаясь в рабочий образ, я перевоплощалась не только внешне, но и внутренне. Появлялась решительность и некоторая дерзость. Мои плечи расправились, во взгляде появилась томная поволока, а походка стала легкой и грациозной. Я закрыла в глубине души свои страхи, горести и переживания. Они мне сейчас не помощники. Сейчас я на работе и мне нужны деньги, а еще энергия, чтобы жить. Спасибо театральной студии и курсам по актерскому мастерству. Я умею перевоплощаться, я умею играть.

В одном углу просторного зала ресторана сцена для артистов с небольшим танцполом. Все желающие могут не отказывать себе в желании потанцевать. Я работала здесь почти год, и большая часть гостей была мне знакома. Мне нравились люди, большая часть которых регулярно приходила ужинать. Они приветственно машут мне рукой и здороваются. Гул ресторана постепенно стихает, а когда я выхожу на сцену, раздаются аплодисменты.

Мой высокий стул стоит чуть с краю от центра сцены, к нему я и иду. Два софита направлены прямо на меня, когда как Сеня с саксофоном остается в тени. Первые аккорды, и я проваливаюсь в свои мир музыки, где есть только я и джаз. Но перед тем моя обязательная речь:

– Дамы и господа, мы рады вас приветствовать в нашем ресторане. Меня зовут Ирина, и я буду петь для вас. Сначала мы исполним несколько импровизаций, а потом после перерыва все желающие могут заказать песню для себя или своей дамы.

В ближайшие два часа я буду счастлива, я буду делать то, что люблю больше всего в жизни, – петь.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Набираю полную грудь воздуха, а потом медленно выдыхаю. Я чувствую, как первые ноты зарождаются где-то на самом дне моей матки, там, где сосредоточено мое женское естество в его животном воплощении. Первые звуки – то ли стон, то ли крик. Так во мне просыпается музыка.

Я всегда начинаю одной и той же песней. Мистер Паганини не просто песня, это ритуал погружения в мир музыки. Где нет боли и страха, где есть только безграничное счастье и экстаз.

Больше всего мне нравится власть, которую дарит музыка. Я вижу, как меняются люди, слушая меня. Вижу, как замедляется их дыхание, расслабляется лицо, а взгляд перестает блуждать по залу и уходит в глубинные уголки души. С первых нот и до последнего звука они принадлежат мне, а я им. Я отдаю людям себя и получаю в десять раз больше. На сцене я чувствую себя Богом.

Моя история с музыкой началась в пять лет. Мама обожала музыку и мечтала, чтобы я сделала то, что ей не удалось – стала певицей. В нашем доме было много пластинок, и я засыпала и просыпалась под протяжные звуки проигрывателя.

Меня не хотели брать, так как природные данные у меня хромали. «Слабые руки, плохая память и слух так себе«, – вынесла свой вердикт строгая дама средних лет после прослушивания. Но надо было знать мою маму, чтобы понять, что ее этот ответ не устроит. Мама нашла через знакомых Веру Павловну, которая и познакомила меня с музыкой.

Мне повезло, любовь к музыке тесно связалась у меня с любовью к моей первой учительнице. У меня не получалось, но мне так хотелось порадовать Веру Павловну, что я много часов проводила за пианино и разучивая сольфеджио. Потом начались уроки вокала и стало понятно, что не так все плохо с моим голосом, как казалось вначале. Я росла и через усердную работу получала то, что кто-то имел от природы. А у меня от природы были упрямство и усидчивость. Моей подружке Машке, с которой мы тогда вместе занимались у Веры Павловны, требовалось сорок пять минут, чтобы выучить кусок, мне же требовались три часа усердной работы. Ей все давалось легко, а мне нет. Единственное, что у меня было всегда, – это глубина и мамина артистичность. Я всегда чувствовала музыку и могла передать сначала руками, а потом и голосом то, что хотел сказать автор. Все плакали на моих концертах, а мама обнимала меня и прочила великую карьеру.

Я ничего не понимаю в людях, что ими движет и почему они поступают так, а не иначе. Но зато в музыке для меня нет секретов. С первого прослушивания я понимаю, что чувствовал тот, кто это написал. И могу передать людям. Можно наработать технику, но эмоциональность либо есть, либо ее нет. Так же и в жизни. Я научилась взаимодействовать с людьми, но они все так же непонятны мне. Видимо, поэтому ничего путного в отношениях у меня и не выходит.

В восемь лет меня взяли в музыкальную школу, где я продолжала со скрипом учиться. Мамочка, спасибо, что всегда верила в меня. Очень жаль, что я не оправдала твоих надежд и все так же далека от мировой сцены, как и ты когда-то. Мама готовила меня к сцене, она считала, что одного музыкального образования мало. И я ходила в театральную студию, а в десятом классе добавилась студия актерского мастерства. Родители не жалели денег на мое образование, а я была слишком послушной, чтобы спорить. Да и что спорить, мне нравилось притворяться и играть. У меня не было ни одной свободной минуты в школе, я не играла в куклы и не бегала курить за школу. Мне было некогда, я готовилась покорять Москву.

Теперь я могу выступать и моя работа – это то, что я люблю больше всего в жизни. А еще у меня есть зрительская любовь и признание тех, кто хоть раз меня слышал. А это не так уж мало. Всемирная популярность не самое желаемое в моей жизни сейчас.

– Великолепно! Ирочка, когда же мы увидим вас на экране телевизора? С вашими вокальными данными надо на передачу «Голос«. Вы там всех победите, – мой самый верный поклонник вперед всех устремляется на сцену с корзиной красных роз, едва я заканчиваю выступление.

– Спасибо, Аркадий, но телевизор – это не для меня. Благодарю вас за эти изумительные цветы. Вы меня балуете, – усатый стареющий ловелас каждую пятницу неизменно приходит с букетом. В букете традиционно визитка с телефоном и приглашение познакомиться поближе.

Я забираю из его рук корзину, улыбаюсь самой пленительной улыбкой и переключаюсь на следующего дарителя цветов. Сегодня их больше обычного.

– Ваш голос пробирает до мурашек!

– Я никогда не слышала такого исполнения песен Армстронга!

– На бис!

Со всех сторон я слышу восторженные слова и ловлю флюиды искренней любви. Сегодня меня не выпускали со сцены на час дольше обычного. Я такого стараюсь не допускать. Максимум три песни сверх заявленного двухчасового концерта. Но я вошла в поток, слилась с залом и сама не могла остановиться. Мне требовалась мощная подзарядка. Мне нужно было нащупать почву под ногами и почувствовать себя живой.

– Ирина, можно угостить вас шампанским? Или что вы предпочитаете? – говорит статный мужчина в костюме. Кажется, раньше я его не видела.

– Я люблю просекко. Но я сегодня за рулем. Спасибо, в другой раз не откажусь.

Давно заметила, что ко мне подходят в основном мужчины в возрасте. Мои ровесники держатся стороной. Да и мне самой с ними скучно. Сегодня у меня нет настроения флиртовать, хотя я люблю это дело. Я отдалась музыке и хочу скорее поехать домой.

– Тогда до следующего раза, – говорит мужчина и уходит. – Я обязательно вернусь, и вы так просто от меня не отделаетесь.

Да, конечно. Сколько вас здесь таких приходит, я уже со счета сбилась. Пока жена дома с детьми занимается, каждый горазд комплиментами рассыпаться. Но как же хочется нормального мужчину, а не это все. Но этот вроде без кольца и симпатичный. Может, стоило с ним выпить?

Я смотрю, как мой не сложившийся кавалер медленно удаляется к компании подвыпивших мужчин.

Я потихоньку двигаюсь к барной стойке, благодарю за комплименты и цветы. Там меня ждут чай и наполеон. Я ужасно проголодалась и собираюсь запихать в себя как минимум два куска вкуснейшего торта. Такого наполеона, как здесь, я не ела нигде.

Люди постепенно возвращаются к своим бокалам и беседам, а я могу в одиночестве утолить голод. Но сначала надо позвонить Рите.

– Привет. Как у вас дела?

– Ирочка, не волнуйся. Все хорошо. Миша уже в кровати, и я собираюсь ему читать. Никак не можем выбрать книгу. Большой он, видите ли, для Винни Пуха.

– Я сегодня немного задержусь, – я себе живо представила выражение Мишкиного лица, когда Рита взяла яркую детскую книгу.

– Давай я на диване переночую.

– Да нет. Я уже скоро поеду.

– Тогда дождусь тебя.

– Спасибо.

– Миша говорит, ты ему «Трех мушкетеров» Дюма читать начала?

– Да, он под кроватью.

Рита вздыхает и охает, что рано еще семилетнему парню это читать. Но я слышу, как она нагибается и достает книгу.

– Рита, мне работу предлагают перед Новым годом. Если соглашусь, все вечера будут заняты.

Минутная тишина, а потом Рита говорит:

– Соглашайся. Я за Мишей посмотрю. Мы справимся. Если надо, можешь в городе жить, а то так на бензин сколько денег уйдет. Туда-сюда ездить. Да и машина твоя на ладан дышит.

– Спасибо, Рита. Что бы мы без тебя делали.

Я выдыхаю, одной проблемой меньше. Много работы – меньше времени на переживания. А еще тогда можно будет машину отремонтировать и Мише железную дорогу купить на Новый год. Мишка будет счастлив, если утром найдет под елкой заветную коробку. Эта железная дорога каких-то космических денег стоит, как будто она золотая.

Я беру свой чай и торт и иду за маленький столик в самом углу. Он закрыт колонной от основной части, и там можно посидеть в тишине и уединении. Я чувствую, как все еще наэлектризован воздух. Как он все еще питает меня. Я пронизана любовью. Я сейчас источаю любовь. Именно на эту ауру слетаются все мои поклонники. Они хотят получить частичку моего экстаза. Чувствовать себя причастными к тому, что я сейчас чувствую. Музыкальный экстаз после живого исполнения сродни оргазму. Я пребываю в расслабленной неге после выступления и боюсь расплескать все то, что во мне.

Я медленно съедаю торт, я хочу прочувствовать все оттенки вкуса этого кондитерского чуда. Мне нравится чувствовать кислые нотки клюквы в сладкущем масленом креме. Я маленькими глотками выпиваю горячий чай. Еще немного замедления в водовороте хаоса, и я буду готова ехать домой.

С моего места хорошо видно, как люди начинают расходиться. Забрав частичку меня, они спешат домой, чтобы предаться любви. Откуда я это знаю? Я три часа источала звуки страсти. Я возбуждала, заводила и раскачивала с помощью своего голоса. Я знаю, как он действует на людей. Почему-то особенно сильно на него реагируют женщины. Мои вибрации входят в резонанс с тайными желаниями и помогают им раскрыться. Я умею сама себя доводить до пика и выбрасывать в пространство свои чувства. Мне после концерта хорошо, а вот тем, кто слушал, требуется продолжение. Именно за ним они так спешат сейчас домой.

Через час, замотанная шарфом до самых глаз, я потихоньку выхожу из ресторана. Официанты убирают столы, редкие гости заканчивают свою трапезу. Я опять становлюсь незаметной, обычной, беззвучной. Я оставляю свою актрису вместе с платьем и туфлями в узком сером шкафчике до завтра.

Моя машина превратилась в сугроб. Крупные снежинки медленно укрывают толстым ковром землю. Парковка почти пустая, а под одиноким фонарем стоит Сеня.

– Я хотел машину твою почистить, но у меня нет щетки.

– А как ты без нее сам живешь?

– Ну, она была, только потерялась.

У Сени все в жизни так. Сначала есть, а потом куда-то девается. Он полгода не замечал, что от него жена ушла с ребенком. Пока мама не стала приставать, когда Ольга вернется? Думал, жена просто решила у тещи лето пожить. Сеня немного в космосе, живет в выдуманном мире. Он мало того что музыкант, так еще и программист. Он либо с саксофоном, либо с компьютером. До сих пор не понимаю, как он умудрился жениться и ребенка сделать при таком жизненном распорядке.

Я открываю машину, завожу двигатель и выдаю Сене щетку.

– Я поговорила с Ритой. Соглашайся на работу.

– Отлично, можешь у меня пожить. Тяжело по такой погоде туда-сюда ездить. Мама, ты сама знаешь, против не будет.

Я не хочу жить у Сени. Я слишком давно и хорошо его знаю. И маму его тоже знаю. Буду ездить, на крайний случай что-нибудь придумаю.

– Рита то же самое сказала, но спасибо. Я справлюсь.

– Я знаю, ты со всем справляешься.

Сеня уже почти отчистил мою машину. Пора ехать.

– Не гони, дорога скользкая, – говорит Сеня перед тем, как я закрываю дверь.

Я живу в маленьком поселке в Свердловской области на сто домов, большая часть из которых – летние дачи. Семьдесят километров я проезжаю за час. Если добавить два километра по убитой проселочной дороге и сделать поправку на пробки, то на дорогу туда и обратно я трачу примерно три часа.

Дорога обратно всегда короче. Почему? Я не знаю. Такая вот загадка природы. По ночному заснеженному шоссе я стараюсь не гнать больше 90 километров в час. Я слишком хорошо знаю, чем может закончиться небольшое превышение скорости.

Это отлично, что нарисовалась подработка. Сейчас я работаю три вечера в неделю и зарплаты едва хватает на все необходимое. Все чаевые я откладываю. Любой скажет, копить глупо, но у меня есть цель. И чужое мнение меня не интересует.

В тишине и гармонии я подъезжаю к дому. Свет горит только на кухне. На часах уже полночь, но я знаю, что Рита на посту и не спит. Риту послал мне Бог. Не знаю, по какому принципу он решает, кого послать, а кого забрать, но за Риту ему нижайший поклон.

Сегодня был хороший день. Я справилась.

Глава 2. Миша

– Рита, а ты как считаешь, что первое появилось, курица или яйцо?

– У меня первая появилась курица. Дядя Сева съездил на рынок и привез десяток несушек. А яйца были потом.

– А на планете? – мне очень хотелось знать, что Рита относит к первопричине.

– А на планете не знаю. В школе учили, что яйцо, но когда была та школа? Знаешь, сколько мне лет?

– Тебе пятьдесят два года. Ты родилась двенадцатого марта тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года.

– У тебя отличная память, Миша. Но я хотела сказать, что я не помню, чему нас в школе учили. Если хочешь, давай откроем энциклопедию… – Рита собралась пойти к книжному шкафу. Я понял это еще до того, как она успела встать.

– Яйцо появилось раньше, так как курицы произошли от динозавров, которые тоже несли яйца. Можно продолжать эту цепочку еще дальше назад по времени и дойти до простейших организмов, которые явно ближе к яйцу, чем к курице.

– Зачем тогда меня спрашиваешь, если сам знаешь? – Рита не всегда понимала смысл моих вопросов, но честно старалась на них ответить.

У нас случались любопытные вечерние беседы, пока мама была на работе. Рита помогала мне понять людей, об этом в книгах сложно найти, не то что про курицу и яйцо. Так-то это старый спор.

Сегодня один из таких вечеров. Мы уже поужинали и уселись на старом диване перед телевизором смотреть Поле Чудес. Веселый Якубович очень нравился Рите, она говорит, что для нее эта передача – оплот стабильности. Это то, что есть каждую пятницу. А человеку важно знать, что что бы ни происходило в жизни, есть неизменные вещи. Как то пятничный просмотр любимой передачи.

У Риты зазвонил телефон и она ушла за ним на кухню, а я остался ждать первый вопрос. Иногда у меня получалось отгадывать слова, тогда я собой сильно гордился. А буквы угадывать проще простого. Понятно, надо начинать с гласных, их меньше. И какое слово без гласных?

Рита вернулась через пять минут с очень взволнованным лицом, убавила звук телевизора до минимума и сказала:

– Ты уже писал письмо Деду Морозу?

– Нет, еще только первое декабря, успею. Да и я уже не маленький, знаю, кто кладет мне подарки под елку.

– Ты посмотри, знает он все?

– Я раньше верил, просил сначала паровоз, потом щенка, а год назад просил братика. Но кроме паровоза, который мама две недели прятала в кладовке, я видел, ничего не получил. А значит, нет его. Человек сам творит чудеса. А еще – мир материальный и просить нужно вещи, которые мама может купить.

– И где ты в свои семь лет набрался этой чепухи?

– Из интернета, – на самом деле это мамины слова, так она по телефону кому-то отвечала. Не знаю, что за вопрос там был, но то, что мир материальный, запомнил. Потом в гугле смотрел, что это значит.

– Плохо, когда ребенка воспитывает интернет.

Рита вдыхала и охала, а потом начались причитания.

– Рита, не переживай. Хочешь, я напишу это письмо?

Мне не нравилось, когда Рита расстраивалась. Это случалось крайне редко, а значит, сейчас случилась какая-то из ряда вон выходящая ситуация, которую я не понимал.

– Хочу. Садись и пиши. Мне Светка из собеса позвонила, говорит, твое письмо можно в телевизор отправить. В программу «Елка желаний». То есть настоящему Деду Морозу.

– Так он же в Великом Устюге живет? При чем тут телевизор? Я читал.

– Этот вопрос я оставлю без ответа. Давай лучше расскажи мне, о чем ты мечтаешь?

– Я мечтаю пойти в школу и заиметь настоящих друзей. Я все еще хочу собаку, хоть у меня и есть Анфиса, но она не дрессируется, хоть и очень умная. Я мечтаю научиться кататься на велосипеде. Мечтаю увидеть море. Да я много чего хочу, но при чем здесь телевизор и Елка желаний?

– При том. Это программа специально для таких, как ты, детей, и еще есть возможность отправить туда твое письмо. Так Светка сказала, а она в таких вещах разбирается. Сказала, что мы с твоей мамой две клуши, которые не знают, что им от государства положено.

Так. Раз это какая-то программа от государства, значит, про нее можно почитать в интернете. Надо разобраться, что это за Елка желаний и с чем к ней можно обращаться.

– Рита, мы так все Поле чудес пропустим, пока ты причитаешь. Давай смотреть, уже третья тройка, а я так и не слышал первых двух вопросов.

– Да не до Якубовича с его барабаном сейчас. Крайний срок завтра, нужно отнести письмо.

– Рита, я после передачи его напишу. И маме не буду говорить, а то она тоже в чудеса не очень верит.

– Да уж, вы оба рациональные и трезвомыслящие как пить дать. Но она взрослая, а ты ребенок и тебе рано еще становиться атеистом.

– Атеистом? А кто это?

– Это тот, кто ни во что не верит.

– Я еще не задумывался, во что я верю. Вопросы религии пока для меня сложные. Но я точно верю в хорошее и в людей. В любовь тоже верю, хоть и не понимаю природы ее зарождения.

– Ну ты и умник. Эх, рано ты повзрослел, Мишуня.

Рита обняла меня и прижала к своей большой груди. От нее приятно пахло. Я вдохнул посильнее, пока она гладила меня по голове, и попытался угадать, что это за запах? Но так и не смог. Мы немного помолчали, и я воспользовался моментом задать ей вопрос, который мучил меня уже несколько дней.

– Рита, а каким должен быть муж?

– Чей муж?

– Ну, вообще муж?

– У каждой женщины свои требования к будущему мужу. Ты почему спрашиваешь?

– Хочу понять, какой маме подойдет?

– Миша, это взрослые дела. Да и в любви слово «подойдет» неуместно. Должна случиться химия, ну, реакция между двумя людьми. Тогда мужчина превращается в мужа.

– Химия? Реакция? Как в атомной бомбе?

Рита рассмеялась, взяла пульт в руки и включила звук у телевизора.

– Ну почти. Хочешь маме мужа, пиши письмо Деду Морозу, в этом вопросе без волшебства точно не обойтись. Но только такое желание нельзя на передачу отправлять. Хотя Москва большая, там найти мужа гораздо проще, чем в нашей глуши.

И у меня родилась идея. Я знаю, что надо делать. Пусть в Деда Мороза я уже не очень верю, но сейчас он может помочь осуществить мое самое заветное желание, которое я никому не рассказывал, кроме Анфисы.

– Рита, я все понял. Пошел писать письмо.

– Хорошо, малыш. Я через полчаса приду читать тебе книжку перед сном.

– Я уже сам умею читать.

– Это традиция, не ты ее придумал и не тебе ее отменять, – Рита упорно продолжала читать мне перед сном, хоть я и не просил. Мама тоже мне читала, но с ней мы делали это по очереди. Сначала она мне, а потом я ей. Мама часто засыпала от моего чтения, и с ней веселее, чем с Ритой. Мама признает мою взрослость и разговаривает со мной на равных.

А Рита чтит традиции, ритуалы и приметы. Для нее нет ничего важнее народной мудрости и годами сложившихся правил. Но я уже сам понял, что Рита панически боится перемен.

Я ушел в свою комнату, сел за стол и достал чистый лист бумаги. Карандаши и ручки стояли в стаканчике. Моя комната – это громко сказано. Отгороженный шкафом кусочек комнаты вмещал в себя кровать и письменный стол. Но я любил свой угол, в котором даже окно было.

А что, если Дед Мороз все-таки существует? Есть же не объяснимые наукой вещи типа Бермудского треугольника, шаровой молнии или дождя из лягушек. А еще есть рисунки на песке в пустынях Перу, миграция бабочек за три тысячи километров и движущиеся камни в пустыне Калифорнии. Я про все это читал, как и про излечение от смертельных болезней. Рита говорит, что чудеса случаются у тех, кто в них верит, может, это так и есть?

Рита любит замечать разные мелочи, которые непонятно как случились. То клубника раньше срока созрела, то мяса кусок хороший в местном магазине купить успела, а бывает, что дождь, когда очень нужно полить картошку, начинается. У Риты кругом чудеса.

А мама считает, что чудес не бывает. Но это она не мне говорила, а Рите, когда думала, что я их не слышу. Мама верит в приложенные усилия и надеется только на себя. У нас маленький дом и, если бывает, что мне не заснуть, я слушаю, как мама с Ритой секретничает.

Но если так подумать, я все еще живой, не чудо ли это? А когда я просил щенка, папа сказал, что его в больницу не пустят, и подарил мне крысу. Я тогда много времени проводил в больнице, и Анфиса всегда была со мной. А с братиком, ну это не совсем мое желание было, а мамино. И они с папой из-за этого сильно ругались.

Надо посмотреть, что в интернете пишут про эту самую Елку желаний. Вдруг она тоже необъяснимое природное явление, которое никто не может разгадать.

Я отложил ручку, встал и потянулся к клетке на подоконнике.

– Анфиса, как думаешь, Дед Мороз существует?

Крыса радостно бросилась ко мне на руки, залезла на плечо и примостилась у самой шеи.

– Жаль, что ты не умеешь говорить, но я знаю, что ты очень умная и все понимаешь.

Я включил планшет и стал набирать в поиске «Елка желаний». Изучить то, что стало появляться на экране, получилось минут за пятнадцать. И это заинтересовало меня. Я задумался. Из размышлений меня выдернул звук начинающихся вечерних новостей. Значит, скоро Рита придет читать мне перед сном.

– Анфиса, мне кажется, что из этого может что-то получиться. Дети пишут свои желания, а богатые люди их исполняют. Представляешь, один мальчик хотел полетать на военном вертолете, и его желание исполнилось. Там знаешь, как много заявок поступает, а исполняется лишь часть. Вот бы тоже на вертолете покататься. Ну или хотя бы посмотреть, что там внутри.

Анфиса мирно сопела у меня на плече. Я погладил ее крохотную головку и мягкое тело, а она тогда пощекотала усами мне ухо. Я очень любил, когда она своим крохотным носом утыкалась мне в ухо.

– Знаешь, это ведь реально чудо, чтобы твое желание исполнилось. Пусть его не сказочный персонаж исполняет, а конкретный человек. Но вот ты представь, чтобы твое письмо на елке в Кремле оказалось или в Большом Театре, сколько всего должно совпасть? Анфиса, ты тоже считаешь, что нужно попробовать?

– Миша, ты закончил? – слышу я Ритин голос из-за шкафа.

– Нет, мне еще немного времени нужно.

– Пора спать, но ты не спеши, хорошо подумай, чего ты на самом деле хочешь. Телефон там новый или компьютер – это не желание, а пустая трата денег и мозгов.

Больше всего на свете я хочу, чтобы мама была счастлива. Говорят, для этого надо обязательно выйти замуж. Такое оно, женское счастье. Но так в письме не напишешь, это я понимаю, не маленький.

Я еще немного подумал, пододвинул обратно лист бумаги и начал писать.

Глава 3. Стас

Блин, три минуты, сорок секунд – это непростительно долго для сборки кубика Рубика. Ну ничего, еще десять тысяч ведер, и золотой ключик у меня в кармане. Я так просто не сдамся. Тем более времени на работе у меня вагон, а это хоть какая-то зарядка для мозгов.

Так, что у меня сегодня из обязательных дел? Планерка в отделе в два, совещание начальников подразделений в четыре. Два десятка рабочих писем в почте и стопка бумаг на подпись. Не о том я мечтал, когда устраивался сюда работать пять лет назад.

Время медленно тянулось к обеду, господи, еще только двенадцать.

Хотя чего это я заныл? У меня головокружительная карьера в главной корпорации страны. И пусть кто-то считает, что главный Газпром или Норникель, но я-то знаю, что будущее за космосом, а не за ресурсами, которые рано или поздно кончатся. Сколько лет можно еще на нефти и газе выезжать? Сто?

Только кто ж знал, что быть руководителем так скучно? Новых испытаний до весны не будет, командировок на Байконур тоже не предвидится, а разработка новых секретных программ для дронов – скука смертная.

– Станислав Ярославович, можно к вам?

В дверях стояла обворожительная Людочка – координатор моего начальника. Девушка до нее звалась просто секретарем. Но с тех пор, как стало модно всех называть сложными названиями, секретари пропали, а вместо них появились офис-менеджеры и координаторы. Людочке не терпелось мне что-то рассказать, я это сразу понял, но мне захотелось ее подразнить.

– Людмила, вы же видите, как я занят? – я убрал ноги со стола, закинул кубик Рубика в ящик и продолжил. – Но для вас я всегда свободен. Вы же знаете, как я к вам неравнодушен.

Игра в «гляделки» началась у нас еще два года назад, когда она только устроилась на работу. Высокая, длинноногая и спортивная, я сразу обратил внимание на ее упругий зад под строгой офисной юбкой. В меру умная и до невозможности исполнительная, она была на хорошем счету у начальника. А кто может лучше доносить интересные новости, чем влюбленная женщина?

Я оказывал ей нужное количество знаков внимания, чтобы она чувствовала себя особенной женщиной для меня. Мой холостяцкий статус в любом месте делал меня объектом внимания женщин, а уж на работе и подавно. Все – от студенток-стажерок и заканчивая главбухом Раисой Васильевной, хотели заполучить меня в мужья.

Но никаких интрижек на работе – это железное правило не раз спасало меня в щекотливых ситуациях. По правде сказать, Людочка имела все шансы оказаться в моей постели, но только после того, как уволится. Уж очень быстро у меня влюбленные женщины переходят в статус обиженных.

– Я тут кое-то услышала и сразу подумала о вас… – начала интересничать Людочка. Суда по ее довольному выражению лица, информация у нее была прелюбопытнейшая.

– Ах, Людмила, властительница моего сердца, чувствую, что вы хотите рассказать мне что-то экстраважное, – сказал я и подошел поближе к девушке. Чуть сладковатый аромат ее духов приятно щекотал мне ноздри. Я наклонился к ее уху и прошептал: – Разрешите, я приглашу вас на обед, и там вы мне все расскажите.

Мое чутье никогда меня не подводило. Интуиция и умение общаться с людьми всегда способствовали продвижению моей карьеры. Вот как сейчас, я обменяю информацию на надежду. Пусть Людочка чувствует, что все возможно в наших отношениях.

– Я только сумочку возьму и встретимся на парковке.

– Я буду ждать вас на нашем месте.

Женщины, как им важны эти условности типа нашего места, нашей песни и нашей истории. Но я с условиями этой игры не спорю, а только пытаюсь не запутаться, где и с кем у меня что «наше».

Через пятнадцать минут Людочка открыла дверь в мой желтый порш панамера и с элегантностью английской королевы села на красное кожаное сидение. Ее духи стали чуть более резкими, а помада чуть более яркой.

– Какая кухня, итальянская или французская? – спросил я, едва мы выехали с парковки.

– Мне нельзя задерживаться с обеда, так что та, что ближе.

– Как скажете, тогда итальянская.

Через семь минут я припарковался около ресторана «Океан». Я привез Людочку туда, где было необоснованно пафосно, дорого и не так чтобы вкусно, зная, что для девушки в приоритете.

По дороге Люда щебетала про офисные сплетни и фотографировала все подряд, чтобы потом все выложить в своем инстаграме. Я же гадал, с чем же она ко мне пришла. Но угадать так и не смог.

– Потапов с первого января отправляется на пенсию, – заявила Людочка после того, как заказала какой-то замороченный салат с травой и креветками.

– За что? – спросил я, чуть не подавившись водой.

– Не знаю. Честно. Но замена ему еще не назначена.

– Господи, Людочка, и какие кандидаты?

– Кандидатов трое, но кто, я пока не знаю. Знаю только, что это кто-то из наших.

Я начал судорожно просчитывать варианты. Заместитель Потапова не тянет. Надо быть идиотом, чтобы назначить Смирнова на такое место. Но Барышев не такой, он умный мужик старой закалки и будет выбирать достойного. Чем же так проштрафился Потапов, что его так быстро убирают?

– И что Барышев, как у него настроение?

– Владимир Владимирович злой как черт, никогда его таким не видела. Он редко голос на подчиненных поднимает, а тут так орал, что дверь ходуном ходила. Но что конкретно, я не слышала. Потом, когда он вышел, я пошла за папкой с подписанными документами, а там с самого верха заявление Потапова. Подписано.

Потапов работал в Роскосмосе лет двадцать и последние семь лет возглавлял департамент космического туризма. Как же я мечтал туда попасть в свое время, но безуспешно. Проектировщик шаттлов из меня не вышел, пилот тоже, а все остальное мне было не интересно. Я с грустью вспомнил все свои неудачи на пути к заветной мечте – полететь в космос, но быстро выкинул эти мысли из головы. Сейчас такое время, что все возможно. Вон Илон Маск строит шаттлы. Через год-другой запустит первых туристов в космос. Наши тоже смогут, такие умы над этом работают – умищи.

– Людочка, что же мне делать? На место Потапова я чисто теоретически подхожу, но шанс один на миллион, я слишком молод для этой должности.

– Так это и есть ваша сильная сторона. У нас в аппарате моложе шестидесяти вы и Уткин, которому пятьдесят пять. Вот смотрите, президент ввел моду на молодых глав регионов, надо, чтобы и у нас эта волна пошла.

– Я пока эту волну жду, состарюсь. Нет, нужен нормальный план.

Людочке принесли салат, и она вяло ковырялась в нем вилкой. Я заказал нам по бокалу белого вина, чтобы мозговой штурм пошел веселее.

– Выбирать будет сам Барышев, а для него что важно? – Людочка пыталась применить свои знания психологии, но пока у нее получалось плохо.

– Для него важно, чтобы это был заслуженный, уважаемый человек. Опытный и надежный. Ни по одному из этих параметров я не подхожу.

– Это вы зря, Станислав Ярославович, он же вас назначил на должность начальника департамента беспилотников. Вы первый и единственный, кто в двадцать девять лет стал начальником такого департамента. Вы с Потаповым по штатному расписанию одного уровня, просто ваш департамент маленький и новый. Владимир Владимирович вас уважает и доверяет вам.

Я быстро проглотил свой обед, не почувствовав его вкуса. Что же делать?

– Как бы узнать, из кого он выбирать будет? – я смотрел на Людочку глазами, полными отчаяния.

– Я попробую узнать. Но тут надо действовать нестандартно.

– Людочка, вы не только красивая женщина, но и умная. Если я когда-нибудь женюсь, то только на вас. Может, пока будет совещание, вы посмотрите в кабинете, вдруг там есть что-то, что подскажет, кто же кандидаты? – я допил остатки вина залпом и подмигнул Люде. Представить свой обед без бокала вина, я не мог. А то, что за рулем, так я же чуть-чуть.

Надежда вспыхнула в глазах девушки. Она, как и любая девушка в офисе, знала, что я идейный холостяк. Но очень хотела меня расколдовать и сделать примерным семьянином.

– Я все сделаю в лучшем виде.

Я заплатил по счету, оставив щедрые чаевые официантке, и поехал обратно в офис. Надо посоображать в тишине. В любом случае перемены в нашем болоте – это редкость и надо обязательно воспользоваться выпавшим шансом. Новый начальник захочет собрать свою команду, а попасть туда – это уже успех.

Людочка выпорхнула из моей машины, а я остался немного посидеть в тишине. У меня оставалось еще пятнадцать минут до первого совещания. Так. Что мы имеем? Потапова сняли неожиданно, замену ему не готовили, а значит, будут выбирать из тех, кто есть. Новых людей у нас не любят. Управленцев, экономистов, финансистов и планировщиков Владимир Владимирович терпеть не может. Только человек с профильным образованием будет допущен к руководству таким большим подразделением.

Что ж в голову-то ничего не приходит? Думай, Стас, сейчас от твоей сообразительности зависит, как быстро ты продвинешься к цели.

Так ничего не придумав, я пошел на совещание. В вестибюле вовсю проходило украшение здания к Новому году. Трое рабочих вешали шары на огромную натуральную елку. Запах свежесрезанной хвои ударил мне в нос. Новый год близко. Хорошо, что у меня уже все придумано и даже оплачено. Оторвусь в праздники. Мысли об отпуске подняли мне настроение, я окинул взглядом огромную ель и загадал, как в детстве, чтобы мое желание сбылось.

В детстве, как только зеленая душистая красавица появлялась в нашем доме, все мои желания начинали исполнятся. Я каждое утро находил под елкой конфеты или игрушки, а первого января там обязательно был загаданный подарок. Так, сколько мне было, когда родители ставили елку в последний раз? Тринадцать?

На совещании по очереди выступали трое начальников проектов. Доложили, как продвигаются основные направления. Я внимательно слушал и даже записывал тезисы. С ними мне идти на следующее совещание, где уже я буду в роли выступающего. Записав больные точки, на которые стоит обратить внимание руководства, я закончил.

Ничего грандиозного и героического, с чем бы я мог блеснуть. А в разрезе полученной информации – сегодня Барышев начнет присматриваться к кандидатам.

Я взял ежедневник и направился на двадцатый этаж. Людочка сияла в приемной. Все пришедшие на совещание по очереди отвешивали ей комплименты, прежде чем пройти в переговорную. Я прошел мимо, ничем не показав свою симпатию. Хватит на сегодня знаков внимания.

В зале уже почти не было свободных мест за большим овальным столом, и я нашел приют на стульчике у стенки. Потапов тоже был тут. Его вид ничем не выдавал грядущих перемен. Вот что значит – человек старой закалки.

Я перекинулся парой фраз с коллегами и уткнулся в телефон. У меня не было друзей в аппарате, но я со всеми был в хороших отношениях. Конфликты и открытые споры – это не мое. Я умею договариваться. Меня иногда обижало, что они воспринимают меня как мажора, совершенно игнорируя мое образование и научную степень, но я знал, что мои свершения еще впереди. Они в моем возрасте сидели в унылых конструкторских бюро.

– Просто ты для них непонятная птица, любила говорить мне Людочка в наших с ней доверительных беседах. – Они же видят, что Барышев тебя по делу назначил, но вот понять, как тебе это в тридцать лет удалось, не могут. Опасаются, что ты их подсидишь.

– Так и будет.

Я всегда получаю то, что хочу. Значит, в этот раз будет так же. Надо только быть собой, слушать и действовать на опережение.

– Приветствую вас, коллеги. Ну что, начнем.

Барышев решительно проследовал к своему месту, и все сразу затихли. Я уважал своего начальника, он во многом был для меня примером. Я далеко не всегда понимал смысл его решений, а стиль руководства считал слишком авторитарным, но то, как он искренне относился к своей работе, очень мне импонировало. Владимир Владимирович всем сердцем любил космос и изо всех сил работал на благо нашей родины. Для него не существовало слова «не могу», если поступала команда «надо».

Я почти не слушал, что говорили мои коллеги, а внимательно следил за начальником и пытался угадать, кого из здесь присутствующих он рассматривает на место Потапова. То, что кандидаты среди присутствующих, я не сомневался. Про перестановки в правлении не было сказано ни слова. Потапов отчитался, как обычно, а Барышев задал ему свой стандартный список вопросов.

Я вышел с совещания в полной уверенности, что сейчас началась какая-то большая игра и надо срочно предпринять шаги на опережение. Людочка чуть заметно развела руками, из чего я понял, что ничего нового сказать мне она не может. Я сел в лифт и поехал вниз, на сегодня мой рабочий день закончен.

В фойе что-то изменилось. Я не сразу понял, что происходит. Слишком много яркого света и непонятная движуха. Я остановился у турникета и наблюдал за тем, как оператор с большой профессиональной камерой снимал елку, подсвеченную тремя прожекторами. Потом я увидел ведущую с микрофоном главного федерального канала, которая одной рукой поправляла прическу, глядя в большое зеркало. Ее ассистентка тем временем колдовала над ее идеальным макияжем.

Я прикоснулся пропуском к турникету и медленно пошел к выходу. Несколько зевак уже столпились у выхода и наблюдали за подготовкой к съемкам.

– Чему посвящено сие мероприятие? – спросил я у охранника.

– Так снимают, как чиновники выполняют задание президента. Сейчас Барышев будет на камеру шар снимать. Вы что, не слышали про Елку желаний? Вот у нас в этом году тоже поставили.

Вспомнил. Барышев говорил недели две назад, что все должны поучаствовать. Но я пропустил это мимо ушей. Надо поучаствовать – не проблема. Обычно я просто переводил деньги, в нашей организации работает больше десяти тысяч людей и как минимум раз в месяц на почту приходит оповещение, что кому-то требуется помощь. Тут, видимо, надо не деньги оправлять, а указанный подарок.

Я уже собрался идти дальше, но зацепился взглядом за симпатичную ведущую, которая мне улыбнулась. «Может, подойти познакомиться?» – пролетела мысль в голове, но я отмел ее как ненужную. Не до развлечений сейчас, нужно хорошенько подумать, как получить новую должность. Тем временем появился Барышев с двумя своими заместителями и проследовал к елке.

Какие же они все клоуны в этом стремлении угодить президенту. Но, с другой стороны, дело-то хорошее.

Владимиру Владимировичу прикрепили микрофон к пиджаку и слегка припудрили, чтобы не блестел от софитов.

– Сегодня стартовала программа «Елка желаний». Больше ста тысяч писем написали дети с тяжелыми заболеваниями в этом году. Вслед за Кремлем елки одна за другой появились в разных точках нашей страны. Одна из таких установлена в главном здании Роскосмоса, – начала свою речь телеведущая.

Я перестал ее слушать и наблюдал, как Барышев снял шар, а потом прочитал:

– «Я мечтаю о профессиональном синтезаторе. Олеся, 9 лет. Красноярск». Дорогая Олеся, я с радостью исполню твою мечту и прямо сейчас поеду в музыкальный магазин, чтобы выбрать для тебя инструмент. Когда мне было столько же лет, сколько и тебе сейчас, я ходил в музыкальную школу. К сожалению, я так ее и не закончил, и одна из причин – у меня не было дома пианино, родители не могли его купить. Поздравляю всех с наступающим Новым годом.

Барышев закончил свою речь и снял микрофон.

– Я тоже хочу исполнить чью-то мечту, – услышал я собственный голос. А потом подошел к елке и снял шар.

– Подождите, не так быстро. Мы не успели включить камеру, – раздался голос оператора у меня за спиной.

– Так я же не для рекламы, а просто, – ответил я, а потом прочитал: – «Хочу увидеть Москву и побывать на елке в Кремле. Миша, 7 лет. Екатеринбург».

Барышев наблюдал за мной, а я чувствовал, как от этого зависит мое будущее.

– Расскажите, как связаться с родителями мальчика, чтобы пригласить их в Москву всей семьей? – обратился я к телеведущей.

– Сейчас я вам все расскажу. Прошу вас, разрешите снять на камеру. Вы своим поступком вдохновите других, и тогда желания большего количества деток исполнятся. Не все такие решительные и щедрые.

– Хорошо, уговорили.

На меня нацепили микрофон, и я еще раз зачитал надпись на шаре.

– Молодец Стас, надеюсь, твоему примеру последуют и другие наши работники, – сказал Барышев, пожимая мне руку, когда камеру выключили. – Приходи на мою благотворительную елку с семьей мальчика. Моя елка не хуже Кремлевской. Шестого января, я приглашение тебе пришлю.

Барышев ушел, а я остался стоять с открытым ртом. На таких мероприятиях решаются самые важные вопросы. Меня пригласили в семью. Этим шансом я обязательно воспользуюсь. Я приду туда с мальчиком и его родителями, которые будут рассказывать обо мне как о главном Деде Морозе в их жизни. Я устрою им шикарные каникулы в Москве, это мой билет в новую жизнь.

Глава 4. Ирина

Сколько сегодня здесь людей? Их определенно больше, чем я привыкла видеть на своих выступлениях. Ну да ладно, стоит только взять в руки микрофон, и они пропадут не только из поля зрения, но из головы. Какая, в общем-то, разница, сколько людей, если я перестаю их видеть, когда начинаю петь.

– Через пять минут начинаем, ты готова?

Ко мне подходит Сеня и вырывает из размышлений. Он сегодня какой-то нервный, уже третий раз ко мне подходит с глупыми вопросами.

– Да, а ты? Волнуешься?

– Есть немного, я никогда перед такой публикой не играл.

– Воспринимай их как просто людей.

– Так, мои дорогие, начинаем, – мимо пробегает Игорь, а через мгновение он с микрофоном идет между столиков и приветствует гостей.

Я две недели работаю без выходных и очень соскучилась по Мишке. Мой малыш каждый день докладывает, как хорошо они живут с Ритой, и просит не волноваться. Как же быстро он повзрослел. Но завтра у меня выходной перед очередным двухнедельным концертным ралли, а значит, сегодня ночью я буду дома.

Вдох, задержка дыхания, выдох – и я готова выходить на сцену.

Игорь представляет нас с Сеней, мы занимаем свои места, и я забываю об усталости и бытовых проблемах. Зал пестрит огнями, женщины сияют, а мужчины преисполнены важности. Через час алкоголь полностью изменит настрой этой публики, а через три я буду петь что-то народное-любимое. Бухгалтерия везде одинаковая, даже если это и нефтяная компания.

В перерыве ко мне подходит Игорь.

– Замечательно, чудесно. Все идет как надо. Ко мне уже подходил заказчик и выражал благодарность за интересную программу. А отдельное спасибо было за тебя. Он в восторге от твоего голоса.

– Надеюсь его восторг увидеть в денежном выражении.

– Чего ты такая бука. Улыбнись! И люди к тебе потянутся, – Игорь громко рассмеялся, он был доволен своей шуткой, а главное – собой. – Тебя что, только деньги интересуют?

– Да, я же на работе. Это не благотворительный концерт и не детский утренник.

Сам Игорь рыскал глазами по залу в поисках скучающей подвыпившей дамы. Я давно догадалась, что он альфонс, мечтающий о карьере актера. Сейчас он искал ту, которая за его красивые глаза готова платить. Игорь и вправду был красив: артистичный нахал умел очаровывать дам в возрасте. Но я его не осуждала, каждый сам решает для себя, на что он способен ради лучшего места под солнцем.

– Это хорошо, что вы мне в последний момент подвернулись. Зря волновался, что вы не известная никому группа. Мы вместе такой проект можем замутить, закачаешься. В Москву поедем, я вашим продюсером стану.

– Без меня, – меня задела шпилька Игоря. Мой диплом музыкальной школы мало кому нужен. А то, что я не участвую в конкурсах, не мелькаю в интернете и не стремлюсь в телевизор – важно. Сейчас без рекламы и без амбиций ты никто, даже с идеальным голосом. Хотя чего это я, сама так решила, а теперь обижаюсь.

– Ну, ты подумай. В Екате ловить нечего, все деньги в столице. Надо развиваться, не стоять на месте. Вода под лежачий камень сама знаешь что.

– Кажется, кто-то меня в меркантильности упрекал?

– Зачем к словам цепляешься? Сегодня нормально денег будет, ты только больше улыбайся и молнию на платье расстегни, – сказал Игорь и был таков.

Я пошла в туалет, накрасила губы поярче и расстегнула молнию на спине почти до самой талии, действительно, чего это я?

– Ира, у тебя так платье не упадет? – Сеня караулил мою нравственность как мог.

– Нет, идем, наступает время Сердючки.

Официальная часть праздника закончилась, и все начальство уехало. Люди расслабились окончательно, и начались танцы. Я повеселела. Постоянное напряжение отпустило, и захотелось самой отдаться ритму танца.

Но сейчас не время для моих танцев. Еще пару часов, и я смогу сесть в машину и поехать домой. Эти две недели я ночевала у подруги Машки, той самой, с которой училась в музыкальной школе. А сегодня я вытяну ноги на старом диване и укутаюсь в мамино одеяло. А потом будет целый день с Мишей.

Наша программа была рассчитана до девяти вечера. Но веселье к этому моменту только начало набирать обороты. С одной стороны, все основные чаевые зарабатываются именно сейчас, а с другой – надо бы поберечь связки. Пусть завтра рабочий день, но люди хотят веселиться. До Нового года еще две недели, а этот корпоратив – отличный способ ощутить близость праздника.

– Надо заканчивать, – говорит Сеня в перерыве.

– Нет, заказчик просит играть до конца, – вмешивается в разговор Игорь.

– До чьего конца? Ира завтра осипнет и вообще петь не сможет неделю. А им уже все равно под что танцевать. Мы на час дольше играем. Иди говори, что все.

– Сеня, я нормально. После перерыва еще могу работать.

– Всех денег не заработаешь. Надо беречь голос и вовремя останавливаться.

Я в душе рассмеялась, но Сене ничего не сказала. Вот кто точно не умеет вовремя останавливаться, так это я. В своем стремлении получить то, что мне нужно, я не вижу препятствий и не слышу голос разума. Я иду напролом и борюсь до конца. И плевать на цену. Если я начну об этом думать, сердце разъест горечь сожалений, а мне не до этого сейчас. Стоит ли цель затраченных средств? Мне некогда рассуждать об этом. Сейчас мне нужны деньги, и я их зарабатываю как умею.

– Сеня, давай каждый сам о себе позаботится. Я взрослая, не надо меня опекать, – сказала я таким голосом, что Сеня не стал больше спорить. Только посмотрел своими большими грустными глазами и вздохнул.

– Игорь, работаем. Мне нужно пятнадцать минут отдохнуть, и я готова хоть до утра «рюмку водки» исполнять.

Я достала телефон из сумки, чтобы позвонить Мише, и увидела там пять пропущенных вызовов. И мне стало страшно. Незнакомый номер звонил мне пять раз за последние три часа. Ужас сковал тело, и мне не с первого раза удалось набрать домашний номер.

Только бы дома было все в порядке. Парализующая пустота под эхо телефонных гудков уже успела распространиться по всему организму, когда я услышала знакомой голос.

– Мам, привет!

– Мишуня, у вас все хорошо? – хриплым голосом спрашиваю я.

– Ага. Мам, а что у тебя с голосом? Ты простудилась?

– Нет, – откашливаюсь я, а потом прошу позвать Риту к телефону.

Убедившись, что дома все хорошо, я выключаю телефон. Уф! – выдыхаю я и убираю сотовый обратно в сумку. Ничего хорошего от незнакомых номеров я не жду.

– Что случилось, на тебе лица нет? – Игорь заглянул ко мне в подсобку, когда я повесила трубку.

Как говорит психолог из больницы, есть ситуации, которые запускают в мозгу нейронные связи, возникшие в результате травмирующего опыта. И тогда обычная со стороны картинка кидает в воспоминания и заставляет вновь пережить весь тот ужас, который произошел в прошлом. Так солдаты, участвующие в военных действиях, часто боятся громких резких звуков. Для них неожиданный хлопок, как выстрел, после которого следует фрустрация и как следствие паническая атака. Мозг тут же отправляет их на войну.

– Все нормально, задумалась.

Игорь не тот человек, которому я буду объяснять, что рисует мой мозг, когда я вижу пропущенные вызовы с незнакомого номера.

– Тогда хватит думать, пошли работать.

Далеко за полночь заканчивается моя работа. Я усталая, но довольная собираюсь ехать домой. Но тут ко мне заходит Сеня.

– Ты думала, как Новый год будешь справлять?

– Дома, с Мишей, елкой и Анфисой. Кстати, следующий год – год крысы. Интересно, считать ли удачей, что она живет у нас дома?

– Несомненно. Я хотел пригласить тебя с Мишей к нам на дачу Новый год встречать. Мама обещает испечь наполеон, если ты согласишься.

Я как раз натягивала угги, когда услышала Сенино предложение.

– Ольга дочку первого числа привезет, им с Мишей будет весело. Ты же сама говорила, что он скучает без друзей.

– Нет. Я не знаю. Мне нужно подумать, – от неожиданного вопроса я выпрямилась и так и осталась сидеть в одном сапоге.

– Дом большой, места всем хватит. Рядом есть где на ватрушках покататься и на коньках. Соглашайся, будет весело.

– Охотно верю, будет весело, а если Миша вирус подхватит? Такой риск ради нескольких дней веселья. Не стоит оно того.

– Ты сама сказала, что с анализами все в порядке. Ира, Новый год, дай парню немного радости. Ты его когда из дома начнешь выпускать? Извини, если я перегибаю, но так невозможно жить, если все время бояться. И тебе самой нужна передышка. Надо начинать снова жить нормальной жизнью.

Я натягиваю второй сапог и встаю.

– Ира, послушай меня. Миша здоров, сейчас здоров. Ты победила, все сделала правильно. Болезнь может вернуться, а может и нет, но детство-то проходит. А в нем у твоего сына за последние два с половиной года были только больницы да лекарства. Я знаю, что это ремиссия, а не окончательное выздоровление. Знаю, как тебе страшно, что весь кошмар повторится или станет еще хуже. Но сейчас все хорошо. Слышишь?

Сеня кладет руки мне на плечи в попытках достучаться до меня.

Может быть, так и есть. Сеня говорит то, что мне пытается регулярно донести Рита и наш лечащий врач. Что надо жить, верить и не сдаваться, если лейкемия вернется. Но у меня внутри все не хорошо. Я ничего не могу поделать со своим страхом. Я каждый божий день боюсь, что болезнь прогрессирует, а я просто этого еще не знаю. Но я научилась прятать свой страх за маской спокойствия, чтобы не пугать Мишу. Вот и Сене ни к чему знать, что происходит в моей голове.

– Я подумаю. Честно. Завтра позвоню врачу и посоветуюсь с ним. Если он разрешит, то мы приедем. Только мы с крысой. Миша без Анфисы никуда.

– Хорошо, с кошками я что-нибудь придумаю.

– Ну, если твои кошки захотят съесть талисман Нового года, я даже думать не хочу, что это за год будет.

Я попрощалась с Сеней, махнула Игорю, который грузил в такси вместе с барменом запоздалых гостей, и села в свою машину.

Я подумаю обо всем завтра.

Утро началось с телефонной трели. Настойчивый телефонный звонок вырвал меня из сна, но пока я добиралась до трубки, звонок закончится.

Спотыкаясь о разбросанные по полу игрушки, я дошла до прихожей, где на полке остался лежать телефон. Вчерашний незнакомый номер высветился на экране. Девять утра. Что ему нужно?

– Мам, кто звонил?

На пороге комнаты стоит заспанный Мишка и кулаками потирает глаза. Зеленая пижама с динозаврами ему явно мала. А я и не заметила, когда он так вымахал?

– Да никто, номером ошиблись. Пошли дальше спать, рано еще.

Я выключаю звук на телефоне и ложусь обратно на диван. Миша залезает ко мне и вмиг начинает сопеть. Его макушка все еще пахнет молоком, или мне это просто кажется. Он не любит, когда я называю его малышом, и во всех бытовых вопросах пытается демонстрировать свою самостоятельность, но он ласковый и с радостью забирается ко мне в кровать. Поцеловав кудрявую голову, я тоже засыпаю, обняв самого дорогого человека в моей жизни.

Второй раз я просыпаюсь от света. Зимнее яркое солнце пробивается сквозь тюлевую занавеску и без стеснения светит в лицо. Миши рядом нет, но я слышу, как он шебуршит на кухне. Слышу, как закипает чайник, чашка лязгает о блюдце, а нож с глухим звуком ударяется о доску. Потом я улавливаю запах растворимого кофе и копченой колбасы. У меня начинает урчать в животе. Дома свежо и не хочется вылезать из-под одеяла, но голод заставляет это сделать.

– М-м-м… Что у нас сегодня на завтрак?

– Мам, ты проснулась! Уже почти готово. Садись, я заварил тебе кофе с молоком, как ты любишь, с двумя ложками сахара. И вот бутерброд с колбасой и сыром.

На столе стоит тарелка с четырьмя бутербродами. Тут же две чашки, одна с кофе, а другая с какао. А еще тарелка мюсли, залитая молоком.

– Надо бы умыться для начала, а потом уже есть. Ты зубы почистил?

– Конечно. И печку затопил.

– Молодец. Настоящий мужчина. Тогда я сейчас.

Потом мы завтракаем и Мишка рассказывает мне все свои новости. А я думаю над предложением Сени. Как же Миша порадуется, если мы куда-то выберемся. Миша терпеливо ждет, когда ему можно будет играть с другими детьми, не жалуется. Я не сказала Сене, что врач еще месяц назад разрешил гулять в не сильно людных местах. Что если соблюдать осторожность, то можно и в кино сходить. У Миши должен работать иммунитет, а для этого должны появляться внешние раздражители. Миша готов, а я нет. Но сейчас, глядя на ребенка, взахлеб рассказывающего о том, что он прочитал вчера, я понимаю, что из дома выходить придется. Я должна перестать бояться. Вот и начну прямо с Нового года.

Я люблю такие неспешные домашние будни, когда можно поздно позавтракать, а потом весь день никуда не надо. Можно смотреть фильмы, играть с Мишкой в монополию или в алиас, а вместо ужина заказать пиццу. Точно, пицца, надо заказать прямо сейчас.

Надо сказать, что в нашу глухомань доставка еды не ездит. Но если мне чего-то хочется, я прошу соседа захватить по дороге домой мой заказ из пиццерии на выезде из города. Сосед добрый, не отказывает.

– Спасибо за завтрак, котенок. С меня на ужин пицца, сейчас позвоню, договорюсь, – говорю и иду за телефоном.

– Ура!

– Чем сегодня займемся? – кричу я из коридора.

– Давай снеговика слепим во дворе? Вчера свежий снег нападал.

– Договорились. А заодно двор и дорожки расчистим, я вчера парковалась в сугроб.

На телефоне несколько пропущенных звонков, один из которых с незнакомого номера. Еще звонили Сеня и Рита. Пока я думаю, кому из них первому перезвонить, телефон оживает у меня в руках.

– Але.

– Здравствуйте, Ирина. Поздравляю, вы едете всей семьей на Новый год в Москву!

– Я ничего покупать не буду! Всего доброго, – говорю я и отключаю телефон. Но незнакомый номер опять высвечивается у меня на экране. В край обнаглели мошенники.

– Я же сказала, мне ничего от вас не надо. Перестаньте мне звонить!

– Мне от вас тоже ничего не нужно, дамочка. Я хо… – слышу я в телефоне, прежде чем выключить разговор.

– Ни стыда, ни совести. Тоже мне, нашел доверчивую дамочку, – говорю я в экран телефона, пока ищу в меню, как отправить номер в спам.

Телефон больше не звонит. Но теперь на экране высвечиваются первые строки сообщения: «Программа Елка желаний. Миша написал…»

Что за елка желаний? Первый раз про нее слышу.

«Программа Елка желаний. Миша написал письмо Деду Морозу, оно досталось мне. В рамках благотворительной акции хочу исполнить желание вашего сына и приглашаю вас всей семьей в Москву на новогодние каникулы. Перезвоните мне, пожалуйста, когда убедитесь, что я не мошенник. Стас Матвеев»

Прочитала я полностью три раза. А потом пикнуло еще одно сообщение с фотографией рисунка, на котором было написано:

«Дорогой дедушка Мороз! Я живу сейчас в деревне Баданки. Это рядом с городом Екатеринбургом. Больше всего на свете я хочу увидеть Москву и побывать на елке в Кремле. Я хорошо себя вел весь год и слушался маму. Миша 7 лет»

Старательно выведенные письменные буквы, конечно, я узнаю почерк своего сына. Но что вообще происходит? Как это письмо оказалось в неизвестной мне программе? Пока я думаю, что делать, телефон опять начинает звонить.

– Ирочка, привет! У тебя есть минутка? Тут такое дело… – начинает тараторить мне в трубку Рита. И через десять минут я уже понимаю, куда и с чьей помощью Мишино письмо попало. Сам же Миша тем временем пробежал мимо меня на улицу и уже вовсю оттуда мне кричал.

– Какая Москва, Рита? Ты что, с ума сошла? – громким шепотом кричу я в трубку, чтобы только Миша не услышал.

– Да я не знала, что он написал в письме, он мне запечатанный конверт отдал. А я Светке в собес отнесла. А она оформила, как полагается, но без меня, я спешила на автобус.

– А посмотреть, Рита?

– Зачем? Это ж не мне. Нельзя чужие письма читать.

– Рита, что теперь делать то? Я вот к Сене боюсь с ним ехать, вдруг вирус какой Мишка подхватит. А тут Москва.

– Ты с врачом посоветуйся, что он скажет? Да и вообще, Ирочка, это ж отличная новость. Как Мишаня обрадуется, что его письмо попало в руки хорошему человеку.

– Я пока не решила, ехать или нет. Мише ни слова.

– Ладно, но ты хорошенько подумай. Отказываться от каникул в Москве – верх идиотства, – говорит Рита и вешает трубку.

Где-то в глубине души я и сама это понимаю. Мне самой отчаянно хочется посмотреть на столицу. Когда-то я всерьез собиралась там учиться, но перед самыми экзаменами узнала, что беременна. И не поехала. И никогда не жалела, что выбрала семью, а не учиться и строить карьеру.

– Мама, ты идешь? – не унимается Мишка. – Я уже один комок скатал. Снег липкий и мягкий.

– Иду.

На улице было свежо и морозно. Солнце отражалось на белой снежной глади и слепило глаза. У меня тут же потекли слезы и сопли, но, вдохнув прохладный воздух полной грудью, я пошла орудовать лопатой.

Жизнь зимой в деревне очень тесно связана с физическим трудом. Но мне это нравилось. Усталость тела хорошо компенсировал отдохнувший мозг. Ни о чем можно не думать, знай копай или там дрова носи. Бытовой работы хватает. А сейчас мне требовалась физическая работа, чтобы хорошенько подумать и принять правильное решение.

День пролетел незаметно. Я так и не перезвонила по московскому номеру, не знала, что сказать.

Вечером мы включили фильм. Сытые, усталые и довольные, мы смеялись над нехитрыми шутками. В этом фильме зло будет повержено добром, а главный герой обязательно обретет любовь. Мне очень хотелось, чтобы и в моей жизни было так.

В десять часов я уложила Мишу спать, а сама засела на кухне с чашкой чая. Но чай не лез. Тогда я нашла в дальнем углу шкафчика рижский бальзам, которым Рита лечила мигрень, и плеснула приличную дозу прямо в кружку. Я изучила все, что было в интернете, про Елку желаний. Пересмотрела все репортажи про детей, чьи желания сбылись. Я раз за разом перечитывала сначала смс неизвестного мне Стаса, а потом письмо Миши. Так и не решив, что делать, я написала:

«Спасибо за ваше щедрое предложение. Но я вынуждена отказаться. Ехать в Москву – большой риск подхватить инфекцию»

Написала, зажмурилась, отправила.

Глава 5. Миша

В углу на потолке над моей кроватью живет паук. Я давно его приметил и теперь наблюдаю, как он выползает из щели и идет на охоту. Я читал, что домашние пауки могут питаться своими сородичами, если совсем нечего есть. Мне было интересно, вот если нет мух и комаров, что они едят? И, оказывается, плодовые мошки им тоже нравятся. С тех пор я иногда прячу огрызок яблока под кровать. А что, паук же тоже в каком-то роде наше домашнее животное.

За окном еще не до конца рассвело, но мне совершенно не хочется спать. Я тихо вылезаю из-под одеяла и иду в туалет. Сегодня маме на работу, пусть поспит подольше. На обратном пути я беру со стола пряник и залезаю обратно в кровать. Можно поиграть в компьютерную игру, пока мама спит. Так она расстраивается, если видит меня с планшетом. Когда мама дома, я стараюсь в него не играть.

Заигравшись, я не замечаю, как мама проснулась. Слышу звук закипающего чайника и заканчиваю играть.

– Мам, ты проснулась? – кричу я ей.

– Ага. Что хочешь на завтрак?

– А вчерашней пиццы не осталось?

– Нет. Ее съел ночной жрун, – отвечает мама и смеется.

Я люблю, когда мама смеется. Когда мы дурачимся и проводим время вместе. Но сейчас мама много работает, я все понимаю, но все равно скучаю. У взрослых сложная жизнь, и я помогаю маме, как могу. Я уже сам научился затапливать печь, могу приготовить завтрак и не боюсь оставаться один. По выходным я помогаю маме убираться.

– Тогда я буду хлопья.

– Договорились. Чисти зубы, я подогрею молоко.

– Я не хочу с молоком, я буду так.

– Как скажешь.

Мама сидит с кружкой кофе на стуле, подобрав ноги под себя. Я подхожу и утыкаюсь головой ей в живот. Мама обнимает меня и гладит по голове.

– Доброе утро, малыш.

– Я не малыш.

– Для меня ты всегда будешь маленьким. Даже когда тебе будет сорок лет.

Мама кормит меня завтраком, а потом кладет на стол три белые таблетки.

После завтрака я помогаю маме убираться. Она моет полы, а я протираю пыль с книжной полки. Кроме книг, тут, за стеклом, стоят фотографии. Наши старые фотографии.

Я беру ту, на которой я с мамой и папой на море, и долго на нее смотрю. Мне нравится вспоминать, как было раньше.

– Мам, а когда папа приедет?

– Не знаю.

– Но он вернется?

– Не знаю, сынок. Но он очень тебя любит, ты же знаешь.

Мама откладывает тряпку и подходит ко мне.

– Вот бы еще когда-нибудь на море всем вместе съездить. Там было классно.

– Тебе здесь четыре года, неужели ты помнишь? – мама забирает фотографию у меня из рук и ставит на место.

– Помню море, голубое и соленое. Помню, папа покупал мне мороженое.

Мне стало грустно, я скучаю по папе и по тем временам, когда мы все жили вместе.

– А знаешь что! А давай бросим убираться и поедем в магазин за мороженным, – слышу я мамин голос.

– За мороженым? Конечно, давай!

Мама скидывает резиновые перчатки на пол, натягивает спортивные штаны поверх пижамы и говорит:

– И знаешь что, к старым воспоминаниям надо добавлять новые! Дед Мороз получил твое письмо, и мы едем на новогодние каникулы в Москву. Как ты и мечтал. Будет тебе и Кремль, и Красная площадь. И миллион новых фотографий.

– Не может быть! Ура-а-а! Что, правда едем?

– А как же. Новый год – время чудес, так Рита говорит?

– Чудеса случаются с теми, кто в них верит! Я верю. Мама, но ты же не веришь в чудеса?

– С этой самой минуты верю! И первое чудо на сегодня – это мороженое!

– А мне можно?

– Что можно?

– Ехать в Москву? Там же много людей и вирусов.

– Тебе не просто можно, а нужно. Я вот только сейчас поняла, как сильно тебе это нужно. Мы сделаем все, чтобы не заболеть и как следует отдохнуть.

– А тебя с работы отпустят?

– Кто ж меня не отпустит? Я ради тебя на все голова.

Мама шмыгнула носом и, отвернувшись к стене, застегнула куртку.

– Одевайся и выходи, я пока машину прогрею. И Деду Морозу ответ напишу.

А потом мне обдало лицо прохладным воздухом из коридора.

– Анфиса, ты слышала? Мы едем в Москву.

Глава 6. Стас

«Спасибо за ваше щедрое предложение. Но я вынуждена отказаться. Ехать в Москву – большой риск подхватить инфекцию», – прочитал я на экране телефона.

Какую инфекцию? Ракой риск?

Ничего не понял из сообщения этой припадочной. Я еще раз перечитал смс, но ясности не добавилось. Сначала она не захотела со мной разговаривать, решив, что я мошенник. Ладно, может, я не с того начал и стоило для начала представиться, а уж потом говорить про поездку.

Сегодня явно не мой день. На работе перед Новым годом квартальное совещание. Начальник психованный. Все кувырком. Вчера я оказался в нужное время в нужном месте, а теперь эта дамочка отказывается ехать? И что мне с этим делать? У меня в кармане приглашение к Барышеву на Рождество, и я туда должен прийти не один.

«Зря вы отказываетесь, даже не выслушав, что конкретно я вам предлагаю. Назовите требуемые условия, и я обеспечу максимальную безопасность вашего пребывания в Москве», – написал я в ответ.

Я только вышел с работы и собирался ехать к Наде. Но тут же забыл про свои планы, сидел в машине и ждал ответ.

Ненавижу переписки. Нормальные люди звонят и договариваются, но тут так просто не получится. Я мастер переговоров, что, я не смогу убедить эту дамочку собраться и приехать? Надо только подумать как.

«Я приняла окончательное решение. Мы не поедем в Москву, это очень опасно. Посмотрите, что в мире творится, в Китае новый вирус набирает обороты. У Миши лейкемия, сейчас, слава Богу, ремиссия, но скопление большого количества народу для него опасно. У Миши слабый иммунитет, обычная простуда может обернуться для него пневмонией или того хуже. Спасибо за все, но нет»

Какая упертая! И что мне теперь делать?

Я гонял в голове аргументы, которые могли бы повлиять на ее решение, но где-то в глубине души понимал их тщетность.

«Я оплачу вам перелет бизнес-классом. Возьму на себя все расходы, связанные с вашим передвижением самым безопасным способом из возможных»

«Нет»

«Я организую вам индивидуальную экскурсионную программу»

«Не надо меня уговаривать»

«Почему?»

«Боюсь согласиться, а потом об этом жалеть»

От этого сообщения я рассмеялся.

«Ирина, можно я вам позвоню и мы нормально поговорим?»

Так, она уже сомневается. Значит, у меня еще не все потеряно.

– Ирина, добрый вечер.

– Здравствуйте, Стас, – она ответила шепотом. Откашлялась и чуть громче сказала: – Миша спит, я не могу громче.

– Я хорошо вас слышу, не волнуйтесь. Что мне сделать, чтобы вы согласились?

– Ничего. Прошу вас, поймите, я очень хочу согласиться на ваше приглашение. Мой сын так мечтает об этом. Но он ребенок, а я взрослая и должна заботиться о его безопасности прежде всего.

– Доверьтесь мне, я организую ваш приезд наилучшим образом, – я не собирался отступать. Каким-то мистическим образом мои желания стали завязаны на мечте неизвестного мне мальчика. А исполнению этой мечты отчаянно сопротивлялась эта женщина.

– Я вас не знаю, с чего мне вам доверять? И вообще, с чего вы так меня уговариваете?

– Я хочу вам помочь…

– Я не просила вас мне помогать.

– У нас опять куда-то не туда идет разговор. Как будто я вас к чему-то страшному принуждаю. А это не так. Ирина, я могу для вашего сына организовать незабываемое приключение. И очень хочу это сделать. Давайте вместе подумаем, что для этого нужно. Я же адекватный человек и понимаю, что риски вам ни к чему. Что сказал ваш врач?

– Я с ним еще не советовалась.

– Так посоветуйтесь, и я учту все его рекомендации.

Ирина замолчала. Я чувствовал, как она борется сама с собой, и невольно улыбнулся.

– Хорошо, я поговорю с врачом и напишу.

– До завтра.

Пусть только попробует подумать как-то не так.

Настроение испортилось окончательно. На ровном месте образовались лишние трудности на пути к моим целям. Я завел машину и поехал к дому. В голове уже строился альтернативный план, что делать, если Ирина откажется ехать. Силком же я ее в Москву не притащу.

Вечерняя Москва сияла россыпью разноцветных огней. Я медленно тащился мимо Лужников и представлял, как скоро выпью. Добротная порция виски – это именно то, что мне сейчас нужно.

Перед новым годом машин на дороге становится еще больше. Хотя, казалось бы, куда еще? Люди как с цепи срываются – пытаются доделать все дела и потратить на подарки больше, чем у них есть. А на дороге из-за этого коллапс.

Летом я езжу на работу на велосипеде. Это и тренировка, и быстрее, чем на машине в два раза. У жизни в центре города много плюсов, но пробки – это то, что способно убить всю любовь к Москве.

Первым делом дома я проследовал к бару. Налил в стакан золотистую жидкость и приготовился ее выпить. Но телефонный звонок заставил отложить стакан.

– Стас, ну ты где? Я же просила тебя не опаздывать, – тягучий голос в трубке заставил меня резко вспомнить все, что я обещал сегодня сделать.

– Вот черт! Я забыл. Прости.

Я посмотрел на часы и понял, что даже на вертолете не успею через десять минут быть на другом конце города.

– Как забыл? Это же так важно для меня, – голос девушки изменился, и я понял, что еще мгновение, и будут слезы.

– Надя, я уже сел в машину и собрался ехать к тебе, но меня отвлек телефонный разговор. Ну прости, я по инерции домой приехал.

– Я совсем ничего для тебя не значу, да?

– Только не начинай. Каюсь, я забыл. Готов к исправительным работам.

– У тебя все так просто? Забыл, прости и все?

– Езжай без меня, если нужно, я через час приеду.

– Так в том-то и был смысл – приехать вместе! Я же тысячу раз тебе повторила, КАК это важно для меня.

Мне стало стыдно, я действительно обещал Наде вместе пойти, не помню куда. Но я постоянно куда-то с ней хожу, где непременно нужно появиться вместе. Где бывают нужные для ее актерской карьеры люди.

– Ну не расстраивайся, это ж не последняя тусовка в твоей жизни. Лучше приезжай ко мне, я соскучился.

– Да катись ты к черту.

Вот что за день?

Надя отойдет и простит меня. Видать, что-то действительно важное для нее сегодня я пропускаю, раз она даже трубку бросила. За полгода наших отношений такого еще не было. Легкость – вот что прежде всего я ценю в женщинах. Все эти разборки, претензии и попытки получить штамп в паспорте мгновенно сводят на нет любые теплые чувства во мне.

Я выпил залпом налитый виски и плеснул еще порцию. Семейная жизнь не для меня. Мне нравилась Надя, иногда я даже думал, что влюблен в нее. Но вот сейчас, после драмы на пустом месте, стоит задуматься, не первый ли это звоночек.

Алкоголь приятно растекся по телу, и я почувствовал голод. Пора бы поесть. Вкусный ужин скрасит этот дурацкий день. Пока я выбирал куда пойти поесть, у меня опять зазвонил телефон.

– Стасян, привет! Чего делаешь?

– Ничего.

– Как насчет хорошенько оттянуться и дельце замутить?

– Мне завтра на работу.

Мой школьный друг Леха, ни дня не проработавший в своей жизни, не делил дни на будни и выходные. У него как будто была постоянная пятница. Род его деятельности я понимал смутно, что-то на границе между «законно» и «не очень». Если по-простому, он знакомил с «нужными» людьми. Но Леха, выпускник МГИМО и сын дипломата, любил себя называть медиатором.

– Че такой скучный? Давно не виделись, – не унимался Леха.

– Когда мы в последний раз «виделись», как ты это называешь, я проснулся в Питере на Московском вокзале.

– Так весело же крутанулись?

– Очень весело, я тогда таких звездюлей получил от начальства…

– А потому что не надо на дядю работать. Я тебе давно говорю, завязывай со своим космосом, нормальными делами займемся.

– Не Леха, не сегодня. Дел много важных завтра. Через две недели Новый год, там оторвемся. Как сядем тридцать первого в самолет, так и начнем отмечать.

– Если передумаешь, мы по клубам. Ты наш маршрут знаешь.

– Лучше бы не знал.

Леха еще немного побубнил и отключился. А я переоделся и пошел вниз, решив ужинать в пивной под домом.

Народу было мало, но еду несли долго. Стейк оказался пересушенным, а любимый сорт пива кончился. Я жалел, что поругался с Надей, и даже попытался ей позвонить. Но абонент оказался не абонент. Обиделась, ну и ладно.

Про Ирину я старательно не думал. У меня еще не было плана «Б», утро вечера мудренее.

Эх, может, зря отказался с Лехой встретиться? Сейчас голову не помешало бы проветрить. Можно на машине поехать и не пить, чтобы без происшествий? А так до ночи буду мысли в голове гонять.

Решено, поеду с парнями встречусь, кофе попью, поболтаю и поеду домой спать. Выпитую порцию виски я посчитал незначительной после плотного ужина. Ключи от машины позвякивали в кармане куртки. Я расплатился и пошел во двор за автомобилем. Пока я ужинал, машину припорошило снегом. Похолодало. В туфлях на тонкой подошве ноги вмиг замерзли. Бр-р-р.

– Але, Лех, вы где?

– У Толика, чай пьем, – довольный голос друга сразу подтвердил правильность моего решения.

– Сейчас подскочу.

– Что я говорил, к нам едет слуга государев, – услышал я голос Лехи, прежде чем он отключился, и громкий смех других своих товарищей.

Я не любил клейма «золотая молодежь», но по-другому про моих друзей и не скажешь. Себя я таковым не считаю. Единственный из нашей тусовки работаю на серьезной работе. Правда, за это я постоянный объект шуток и подколов, но мне наплевать. Я свою работу люблю, у меня план полететь в космос, и я его осуществлю. Хоть нам всем в этом году исполнилось по тридцать лет, семейными и с детьми были всего двое. Все остальные занимались прожиганием жизни и родительских средств.

До кальянной «У Толика» было рукой подать. Могло показаться, что хозяином этого чудесного места был Толик, но нет. Владельца звали Армен. Я не знаю тайны маркетингового превращения Армена в Толика, но она точно была. Это излюбленное наше место встреч. Сегодня я планировал им одним и ограничиться.

За большим столом, развалившись на диванах, четверо моих друзей флегматично накуривались. Я даже успел позавидовать их неспешности и отсутствию проблем, пока шел до столика. Вот я так жить не умею, хотя мог бы.

– А где остальные? – наша компания в среднем насчитывала человек десять. А вот если все собирались, то значительно больше. Я учился в школе с Лехой и Мишкой. Наша закадычная троица с двенадцати лет состояла на учете в милиции, после того как мы чуть не сожгли квартиру моей соседки. Как-то на летних каникулах, пока мои родители были в разъездах, а дед уехал на дачу, ко мне зашли пацаны. Нам было скучно, и мы придумали себе развлечение. Мы кидали бумажные самолетики с балкона, смотрели, как они пикируют на ветру. Потом мы стали их поджигать, но они быстро гасли. Тогда Мишка налил масло на бумагу, из которой сделал самолетик, и он горел ярко и долго. Но еще ярче горел балкон третьего этажа, на который упал самолетик.

– Лысый с Филом едут. Сегодня не один ты соскакивал, – сказал Мишка и протянул мне руку не вставая. При этом он смотрел в экран телефона и скролил ленту на автомате. Сложно было узнать в этом пузатом ленивом дядьке юного поджигателя. Дух авантюризма, казалось, умер в нем навсегда с появлением жены и ребенка.

– Как тебя выпустили из дома, Мишаня?

– Да с трудом, под честное слово.

– Да ему Машка напишет «Пора купать», и он сразу сорвется, – с хохотом сказал Игорек.

– Да иди ты! На тебя посмотрю, когда мелкие появятся.

А дальше пошел обычный треп старых друзей: про тачки, деньги и женщин. На столе появились еще чашки, вазочки с вареньем и новый кальян. Я покурил, и меня начали отпускать тревожные мысли. Я был доволен, что приехал.

Вот в тот момент и надо было уезжать. Но приятная компания меня расслабила, и я заказал пива. Потом мы поехали в бар, где в ход пошла текила. Тогда показалось хорошей идеей продолжить в клубе, ведь громкая музыка – именно то, чего нам не хватало в час ночи. Парни познакомились с какими-то девчонками, а тем хотелось танцевать. А дальше я помню не все.

Никому, кроме меня, не нужно было утром на работу. Мишку, единственного семейного, таки загнала обратно в гнездо жена, дав иллюзию свободы и собственного выбора. Дальнейшее веселье пошло по обычному сценарию. Сколько раз я говорил себе, что не делаю этого в рабочие дни, но вот опять попал под чары безудержного веселья.