Эпилог

Глава 7

В ночь перед Днем Благодарения, я видел сон, в котором Ливви призналась, что больше не может меня любить. Проснувшись в панике, я заставил ее заняться со мной сексом. Кажется, она не возражала.

Праздничный ужин было решено провести в квартире Ливви. Клаудия и Рубио принесли с собой несколько бутылок сангрии, потому как, видимо, это был любимый напиток их небольшой компашки. Я же еще до завтрака начал цедить скотч.

Ливви считала, что то, как я нервничал, было 'мило'. Я и вправду, немного нервничал, но в большей степени от нежелания выстраивать наше общение, поэтому прикинул, что запашок перегара будет держать ее друзей на расстоянии.

Клаудия оказалась тем еще чудом природы - созданием с габаритами эльфа, темными короткими волосами, зелеными глазами и озорной, зловредной улыбкой. Она была еще ниже, чем Ливви, но вы этого не заметите, учитывая ее привычку нарушать личное пространство другого человека. В данном случае, меня.

- О, Боже мой, какой ты красавчик.

Держа мое лицо обеими руками, она то поворачивала его из стороны в сторону, то поднимала к потолку. У меня было такое чувство, словно у меня искали вшей, или того хуже - оценивали.

Выдернув свое лицо из хватки, я сердито на нее посмотрел.

- Ой! Какой обидчивый. София мне так и сказала.

Пожав плечами, она протопала в сторону кухни.

Ее парень оказался куда более вежливым. Рубио был привлекательным, в самом нелепом смысле этого слова - он был высоким, но тощим. Его волосы с особой тщательностью были приведены в художественный беспорядок, что считалось модным среди европейской молодежи, а цвет его глаз был такого же оттенка, что и у его девушки. У меня не было никаких сомнений в том, кто выступил инициатором отношений Клаудии и Рубио. По крайней мере, ему хватило чувство такта выглядеть смущенным.

- Прости, она со всеми так делает. Когда мы познакомились, она сказала что я очаровательный, и должен стать ее парнем.

- И ты стал им?

Я взглянул на Рубио. Тот расплылся в улыбке во все тридцать два зуба.

- На ней была облегающая кофточка, и мне были видны ее сиськи.

Я не мог не улыбнуться.

- Тогда ты поступил правильно.

- Я знаю, - хмыкнул он.

День Благодарения - американский праздник. Нам с Ливви пришлось облазить кучу продуктовых магазинов, чтобы найти индейку, которой можно было накормить целую армию, тогда как нам требовалось насытить всего лишь четверых. Однако, увидев, как Ливви извлекает главное блюдо из духовки, и ставит его на плиту, я понял, что усилия оказались не напрасными. Гордость Ливви за ее кулинарный шедевр была очевидной.

- Смотри! Это моя первая индейка.

Присев в реверансе, Ливви протянула ее в руках, демонстрируя свое творение.

- Ей полагается находиться в водной среде? - спросил я.

Еда пахла просто восхитительно, и я не мог дождаться, чтобы приступить к ней, но мне нестерпимо хотелось подразнить Ливви. Это было моим вторым любимым занятием.

- Я не люблю сухую индейку. Ну, может, переборщила с подливой. Хотя, кого я обманываю? Вовсе нет. Ты будешь не просто есть мою гребаную стряпню, но еще и пальцы облизывать.

Отрезав кусочек грудинки, она поднесла его к моим губам.

- Открой рот, герой-любовник.

Обернув руки вокруг ее талии, я притянул Ливви к себе. Она пахла парфюмом и едой.

Открыв рот, я позволил ей себя накормить. Это была самая вкусная индейка на свете - хрустящая снаружи, сочная внутри. Я облизнул пальчики Ливви, когда она потянула их обратно.

- Хмм, неплохо. Я чуть не съел твои пальчики.

Ливви послала мне лучезарную улыбку.

- Значит, я везучая. Мне еще так много хочется ими сделать.

Притянув мои губы к своим, она меня поцеловала. Мой член, оказавшийся между нами, дернулся, давая о себе знать, но Ливви медленно отстранилась, оставив мне один последний поцелуй.

- С нами здесь Клаудия и Рубио.

Я потерся натянутой ширинкой своих штанов о ее живот. Разница в нашем росте всегда оставляла мой член в замешательстве - он не мог решить, куда ему податься - в мягкое тепло между ее грудями или влажный жар, ожидающий чуть ниже.

- Они могут смотреть. Может, парень чему-нибудь и научится.

Рассмеявшись, Ливви отстранилась.

- Не все так одержимы сексом, как ты. Сомневаюсь, что они оценят это должным образом.

Я пожал плечами.

- Мы можем спросить.

Именно в этот момент, в тесной кухне появился приглашенный эльф.

- Скажи, что ужин готов! Я умираю с голоду. Я не ела весь день, потому что ты наказала прийти с пустым желудком.

Схватив кусочек с неподалеку стоящего противня, она принялась жевать.

- Ммм, пока еще горячее.

И сунула оставшееся себе в рот.

- Клаудия! Это не для перекуса, ты, сучка.

Ливви шлепнула свою подругу по заднице, и они обе весело захихикали.

Девушки такие странные. Если бы другой мужчина назвал меня сучкой, вдобавок, шлепнув по заднице, это закончилось бы далеко не хихиканьем. Хотя, на мой взгляд, женская половина, по своей природе, более склонна к бисексуальности, чем мужская.

Мысль о том, как Ливви вытворяет очень неприличные вещи с этим эльфом, заставила меня остановиться, и, повернувшись в сторону гостиной, я решил свалить, пока мой член не стал еще тверже. В кухне и без того было мало места.

Войдя в комнату, я увидел распутывающего провода, и подключающего Play Station Рубио. Я был искренне удивлен, что у него получалось сделать хоть что-нибудь, учитывая надетые на него штаны. Не понимаю мужские зауженные джинсы. Неужели кому-то нравится ходить с зажатыми яйцами?

На секунду, мне стало интересно, что бы по поводу этой моды подумал Рафик, отчего меня тут же охватило непонятное чувство грусти, и я поставил свой бокал со скотчем на кофейный столик. Последнее, что мне было нужно - это пьяные философствования.

- Тебе помочь с этим? - спросил я.

Мне нужно было чем-нибудь отвлечься.

- Нет, я почти закончил. Ты играешь или поешь?

Он повернулся ко мне, и внезапно я ощутил себя очень старым, и далеким от мира, в который вторгся.

- Ни то, ни другое, - ответил я.

Я стоял, чувствуя себя неловко из-за отсутствия спиртного в руке, и ничегонеделания.

Улыбнувшись, Рубио сунул мне в руку пластиковую гитару.

- Можешь начать с гитары. С ней легче, если ты только осваиваешь.

Не дождавшись моего ответа, он включил телевизор, и гостиную заполнила громкая рок-музыка, что показалось мне раздражающим, но я ничего об этом не сказал.

- Что мне делать? - спросил я.

- Сначала тебе нужно определиться с персонажем. Затем, мы выберем песню, и ты будешь нажимать на цветные кнопки в том порядке, в котором они появляются на экране. Я буду играть на ударных.

Рубио казался восторженным, но я его не понимал. До этого момента, я никогда не считал себя социально отсталым.

Выбрав в качестве героя бородатого рокера, я пощупал игрушечную гитару, находящуюся в моих руках. Ну, по крайней мере, сейчас, я чувствовал себя менее неловко.

Определившись со своим персонажем, Рубио приступил к поиску песни.

- Как называется наша группа?

- Секс Винтовки. Это выбор Софии, - рассмеялся он, - по ее мнению, это звучало более в гангстерском стиле, нежели Секс Пистолз.

Я не знал, кем были эти Секс Пистолз, но оценил чувство юмора Ливви.

- Оо, да! Я хочу поиграть, - завизжала Клаудия, присоединяясь к нам в гостиной.

Оглядевшись в поисках Ливви, я ее не нашел. Пожалуйста, не оставляй меня наедине с этими двумя.

- А где Л-София?

Я успел остановиться, прежде чем произнести 'Ливви', и обрадовался тому, что эта парочка была слишком занята подсоединением бас-гитары для Клаудии.

- София! Идем играть! - завопила девушка Рубио отвратительно-громким голосом.

Должно быть, я состроил гримасу, потому, она обратилась ко мне.

- Привыкай, красавчик. Если собираешься быть частью нашей группы, тебе придется смириться с подобным невоспитанным поведением. В этой семье нет места вежливости.

Она подмигнула мне, и я улыбнулся.

- Ты меня напугала, только и всего; я не считаю тебя невоспитанной.

Хотя, честно говоря, она была совершенно невоспитанной. Если бы она не приходилась подругой моему Котенку, я бы научил ее паре-тройке манер. Но, увы, я поклялся Ливви, что не буду мучить людей, которым это не нравится. А что касается семьи - она явно говорила не с тем человеком.

Ливви вошла в комнату, и счастье, которое я увидел на ее лице, заставило мое сердце растаять. Не думаю, что когда-нибудь видел ее такой счастливой, и это вызвало мою ревность к ее друзьям. Я поступился всей своей долбаной жизнью, чтобы быть с ней, но она никогда не выглядела настолько счастливой со мной.

Подойдя ко мне, Ливви поддела ремень от гитары.

- Ты только посмотри на себя. Хорошо справляешься, Секси?

Поднявшись на носочки, она выпятила свои губки, и недолго думая, я нагнулся, чтобы принять ее поцелуй.

- Знаешь, у меня есть имя.

Она улыбнулась.

- Я помню, Секси.

Повернувшись, она взяла пульт и микрофон.

- Ужин готов, поэтому мы можем исполнить одну или две песни, и отправляться за стол.

- Индейка - пальчики оближешь, Руби. Я рада, что ты познакомился со мной раньше, чем с Софией. У меня никогда не получится накормить тебя такой же вкуснятиной, - сказала Клаудия.

- То, что даешь мне ты, лучше всякой еды, - тихо ответил Рубио, и поцеловал свою девушку в щеку, на что та раскраснелась.

Я этих двух даже немного зауважал. Их любовь была очевидной, и я надеялся, что когда-нибудь, нас с Ливви ожидает то же самое... только без зауженных джинсов... или напоминаний о том, при каких ужасающих обстоятельствах мы встретились.

Я почувствовал шлепок по заднице - это была Ливви, посылающая мне серьезный 'ну иди же, трахни меня' взгляд.

- Готов играть, Секси? Убедись, что ты установил начальный режим, иначе тебе придется несладко.

Моя тревога частично рассеялась.

- А тебе лучше не забывать, с кем ты разговариваешь, иначе мне придется тебе напомнить.

- Ох, не могу дождаться.

Ливви сжала мой зад, и я, замотав головой, рассмеялся.

- Ладно, я буду петь 'Глаз Тигра'.

- Ты всегда ее поешь, - проскулила Клаудия.

- Заткнись! Когда придет твоя очередь, выберешь другую. Не смущай меня перед Секси. Я хочу поразить его своим талантом, - сказала Ливви.

- Тогда дай ему почитать свое откровенное чтиво. Уверена, оно ему понравится.

Изобразив своими пальцами кошачьи когти, Клаудия сымитировала царапание таким движением, которое ни одному здравомыслящему человеку не показалось бы сексуальным... но, видимо, ему полагалось таковым быть.

- Так вот что ты постоянно печатаешь на своем ноутбуке?

Я широко улыбнулся, будучи уверенным, что запущу свои руки в ее компьютер при первой же возможности. На мгновение, Ливви побледнела.

- Ничего подобного. Забудь об этом. Давайте уже играть.

- Да ладно тебе, София. Эта история безумно интересная.

Клаудия повернулась ко мне.

- Она о девушке, которую...

- Клаудия!

Уже всерьез одернула Ливви, сверля свою подругу взглядом.

- Ладно. Хорошо, давайте играть, - саркастично ответила та.

Мой интерес и без того был возбужден, но после реакции Ливви, я насторожился, как собака на кость. Позже, я обязательно засыплю ее вопросами, но на данный момент, я решил сосредоточить свое внимание на пластиковой гитаре, и нажимании нужных кнопок.

Хорошо, что я был сообразительным, потому как в противном случае, мне пришлось бы туго с потоком то и дело мелькающих на экране цветов. Казалось, что вступление заняло целую вечность, но когда Ливви начала петь, я влился в игру.

Ее голос оказался красивым, сильным, с хрипотцой. Видимо, она была наделена множеством талантов, о которых я и понятия не имел, и мне захотелось узнать о ней все, что только возможно. Мимолетом я подумал о том, какими талантами обладал я, которыми можно было бы сравниться с ее.

Во время инструментальной части, Ливви повернулась ко мне.

- Ты хорошо справляешься! Я с гитарой - полный отстой.

Я подмигнул ей.

- Пытаюсь сконцентрироваться, зверушка. Если ты не возражаешь.

- Ха! Играй, рок-звезда, не останавливайся.

Она отвернулась на припев, и я задался вопросом, каким образом ее легкие вмещали в себя так много воздуха.

В конце концов, песня закончилась, и моим показателем стали семьдесят пять процентов. Остальные участники группы набрали по девяносто, но наиболее высокую оценку получила Ливви с ее девяноста девятью процентами, чему она никак не могла перестать радоваться. Я никогда не видел ее такой самодовольной, и почувствовал, что при отражении в ней некоторых манер моего поведения, в моей груди зародилось нечто, похожее на гордость. Мы с Ливви прошли столь долгий путь, и мне до отчаяния хотелось узнать, как много мы еще сможем пройти.

Следующей пела Клаудия. Ее более мягкий, лирический голос неплохо справился с песней 'Девять вечера'. Мне было непросто с гитарой, но, по всей видимости, я превзошел Ливви, которая пыталась играть на бас-гитаре всем своим телом. Она высунула язычок, сконцентрировавшись на экране, и не обращая никакого внимания на то, как я пялился на нее при каждом удобном случае. После того, как Клаудия закончила свою песню, и мы все посмеялись над моими шестьюдесятью двумя процентами (у Ливви их набралось шестьдесят пять, но они почему-то решили посмеяться только надо мной - ублюдки), было принято решение отправиться за стол.

Стол Ливви оказался мал для приготовленных угощений и всех гостей, поэтому нагрузив свои тарелки на кухне, мы отнесли их к столу. Для меня все это было так странно. Я чувствовал себя чужаком, даже несмотря на то, что в буквальном смысле этого слова, был ближе к Ливви, чем любой из ее друзей.

Когда все расселись, я взял свою вилку, с намерением добраться до индейки, и стиснул ее, когда Ливви остановила мою руку. Посмотрев на нее, я нарочно прорычал, на что она только улыбнулась, и погладила меня по руке.

- Еще нет, Секси. Это же День Благодарения. Нам следует сказать, за что мы благодарны.

- Я был бы благодарен, если бы мы могли поесть, - проворчал я.

Положив вилку, я оглядел сидящих за столом. Все они мне улыбались. И это было жутким зрелищем. Поверьте мне, я знаю, что такое ‘жутко’.

- София, это твой дом, тебе и начинать, - предложил Рубио.

- Хорошо, - сказала Ливви, и сделала глубокий вдох.

- Итак, для начала, я хочу сказать, что благодарна за еду. Не могу дождаться, когда к ней приступлю. Но что еще важнее... я благодарна, что вообще нахожусь здесь.

Она сглотнула, и, увидев, как ее глаза становятся влажными от невыплаканных слез, мне захотелось попросить всех уйти, чтобы я мог целовать ее до тех пор, пока она не забудет все то, что чувствует. Но вместо этого, мне пришлось сидеть и притворяться, что не я был главным злодеем в ее жизни.

- Этот год был для меня сложным. На прошлый День Благодарения я была совсем одна. Я не знала, что мне делать со своей жизнью, и чего, в итоге, я от нее хотела. Я была... несчастной девушкой с разбитым сердцем.

По ее щеке скатилась слеза.

- София...

Клаудия потянулась к своей подруге через Рубио. Ливви улыбнулась.

- Нет, все в порядке. Я не собиралась плакать. Просто... в этом году я обзавелась двумя прекрасными друзьями, о чем любой человек может только мечтать, собственной квартирой... в самой Испании! И...

Она посмотрела на меня и, черт побери, я почувствовал, как и меня затопили ее эмоции.

- У меня появился ты. Я нашла свое пристанище. У меня есть любящая семья. И за это я глубоко благодарна. Я не знаю, где бы я без вас оказалась.

Ливви утерла слезы, и встряхнулась.

- Фу, простите, я как эмо. Просто люблю вас, засранцев, и все тут. Кто-нибудь, продолжайте.

Я сидел неподвижно на своем месте, пытаясь понять, что творилось в моей душе. Ливви включила меня в свой список. Она была за меня благодарна. Во мне она нашла свое пристанище. Я чувствовал то же самое, но ни за что бы не смог быть таким спокойным в проявлении своих эмоций. Возможно, если бы мы были наедине, во тьме, мысленно обнаженными, тогда я смог бы ей открыться.

Но все смотрели на меня. Подбадривая, Ливви мило улыбалась. Взгляд Клаудии был гораздо более агрессивный, и практически, вынуждал меня начать. Рубио просто ждал. Он был терпеливым малым. Прочистив горло, я улыбнулся.

- Что ж, мне будет непросто превзойти вышесказанное, но я постараюсь что-нибудь придумать.

Я посмотрел на Ливви.

- Я понимаю, что мы знакомы не так уж и долго, и встречаемся всего полтора месяца.

Она улыбнулась мне с прищуренными глазами.

- Однако, должен честно признаться... что эти шесть недель стали лучшими в моей жизни. Я благодарен за это время, и надеюсь, что к следующему Дню Благодарения..., - я посмотрел на остальных, - я полюблю и вас, засранцев.

Клаудия и Рубио рассмеялись. Я вернул свой взгляд к Ливви. Она смотрела на меня с таким выражением на личике, которого я до сих пор не видел. И оно мне нравилось.

- Я благодарен за вкусную еду, хороших друзей и любовь. Да благослови, Господь, нашу еду и нашу дружбу, - быстро и кратко произнес Рубио.

Нехотя отведя взгляд от Ливви, я улыбнулся.

Клаудия притянула Рубио к себе, и поцеловала его с большей страстью, чем, наверное, полагалось за праздничным столом. Юная любовь. Именно этого я и хотел.

Клаудия прошептала ему на испанском, - Я благодарна за тебя, любимый, - а остальным присутствующим сказала, - я благодарна за мою семью, моих друзей и за все это угощение. А теперь, пожалуйста, давайте уже к нему приступим!

Рассмеявшись, все согласились, что пора начать есть. Взяв свою вилку, я воткнул ее в индейку, и стал жадно жевать.

Это был мой первый День Благодарения, и я тотчас решил, что мы будем праздновать его каждый год. За ужином я слушал, как Ливви говорила со своими друзьями об учебе и просмотренных ими фильмах. Дело дошло до работы Стэнли Кубрика, которую они обсуждали на занятиях. Клаудия и Рубио были его фанатами, но, по мнению Ливви, у этого режиссера отсутствовала способность передавать зрителю основную идею фильма.

- Все это болтовня о Заводном Апельсине, как о якобы культовом кино всех времен, и все в таком духе, - начала Ливви с набитым индейкой ртом.

- Две трети посмотревших эту работу, ничего, нахрен, не поняли. Это никакой не шедевр. Большая часть людей, называющих его блестящим - идиоты, которые его не поняли, но притворились, что поняли, лишь бы их не назвали идиотами, что делает их трусливыми идиотами. Фильм мог быть гораздо лучше. Кубрик мог донести свою идею гораздо четче, вдохновившись рядом не придуманных диалогов о человеческой природе, обществе и психологии, как методе лечения. Но вместо этого, всем запомнилась только сцена насилия. Это глупо.

- Должен не согласиться, - сказал Рубио.

- Я думаю, это абсолютно понятное кино о том, что общество не заботит собственное саморазрушение. Его не заботит сама болезнь - оно хочет лечить только симптомы. Общество не заботит то, что Алекс - насильник, или то, что сделало его таким социопатом. Обществу нужно, чтобы его наказали и 'реабилитировали'. Но в нем отсутствует такое понятие, как контроль поведения. Это должен быть выбор, человек должен выбрать в пользу хорошего, и единственное основание, по которому он становится лучше - наличие некой причины. Алекс был насильно реабилитирован посредством терапии отвращения, но вернувшись в общество, и, столкнувшись с насилием, которое в нем до сих пор преобладало, он снова стал насильником. Это часть человеческой натуры. И Кубрик выразил это наилучшим образом.

- Я знаю, о чем был фильм, Руби. Я его поняла. Но моепонимание заключается в том, что Кубрик был так увлечен изображением антиутопического будущего, что не успел вложить идею для основной аудитории. Студенты кинематографических заведений и творческие люди не всегда склонны к насилию. Эта идея ничего нового для них не несет. А среднестатистическому зрителю нужно сунуть правду в лицо, иначе он ни хрена не поймет. Почему ты думаешь, Мелу Гибсону так хорошо удалась его картина Страсти Христовы? Он, словно молотом, долбанул людей чувством стыда прямо по лицу.

- К черту Мела Гибсона! - вмешалась Клаудия, - и мне плевать, даже если он талантлив. Он - лицемерная задница, и последний человек, который имеет право снимать фильм про Иисуса.

Рубио погладил свою девушку по руке.

- Не нужно кипятиться, Клаудиа. Мы просто обсуждаем.

Рубио посмотрел на меня.

- А что ты скажешь, Джеймс? Тебе нравится Кубрик?

Это был первый раз, когда кто-то назвал меня моим настоящим именем. Оно было таким простым, и не таило в себе значений ' пес' или ' верный ученик'. Это было просто имя. Нормальное имя для нормального человека.

- Эм, я никогда не смотрел этот фильм, и не совсем понимаю, кто такой Кубрик. Но на прошлой неделе мы смотрели Гарри Поттера. И он мне понравился.

Улыбнувшись, я отпил немного сангрии. Все покатились со смеху, и Ливви прильнула ко мне, чтобы подарить еще один быстрый поцелуй.

- Прости, Секси. Порой мы варимся в нашем сумасшествии, забывая о других людях. Давайте сменим тему.

- Я не возражаю. Мне нравится слушать, о чем ты думаешь. Я слежу за разговором, и лично мне хочется верить, что человек может измениться в лучшую сторону. Но я считаю, что Рубио тоже прав - у человека должна быть причина для изменений. Он должен верить, что если он изменится, его жизнь станет лучше. Иначе, ему оно не выгодно. Насилие необходимо, если ты живешь в мире насилия.

Мое сердце грохотало. Выражение лица Рубио стало кислым.

- Я никогда не говорил, что насилие необходимо. Я говорил, что его слишком много, и нам надо найти способ обращаться с ним, как с социальной болезнью.

- Этого никогда не произойдет. Даже цветы убивают, Рубио. А человеческое существо куда несовершеннее цветов. Мы все поступаем так, как по нашим ощущениям, мы должны поступать. И если это означает убивать... то так тому и быть. Выживание...

- Это самое важное, - закончила Ливви.

Ее лицо стало грустным. Отложив свою вилку, она встала.

- Этот разговор навеял на меня скуку. Давайте еще поиграем в Rock Band.

Ливви улыбнулась, но улыбка не коснулось ее глаз. Я хорошо знал это выражение и жалел, что вообще открыл свой дурацкий рот.

Мы играли на Play Station еще несколько часов. Я успел подружиться с гитарой, и даже остался собою доволен. Я многое узнал об Америке и американцах, их поп-культуре, но никогда не играл в видео-игры. Это оказалось настолько увлекательным, что на следующий день я решил обзавестись такой же Play Station.

Позже, решив взять с собой больше, чем им полагалось еды, Клаудия и Рубио отправились домой. На прощание они обняли меня - да, оба - и я подумал, что это было несколько странно. Хотя, я с этим смирился. Я мог бы обниматься... наверное. Нет, все же, это странно.

- Если бы мы находились в Штатах, завтра ты купил бы приставку с хорошей скидкой. Жалко, что в Испании не празднуют Черную Пятницу, - сказала Ливви, повернувшись к крану, и начав споласкивать посуду.

- А это что еще за фигня? - спросил я, открывая посудомоечную машину.

- Это святая традиция, когда тысячи продавцов устанавливают свои торговые палатки вне магазинов, и травмируют психику своим соседям самыми низкими ценами на PlayStation и iPad. Раньше я ходила туда со своей мамой.

Она пожала плечами.

- Думаю, я просто закажу еще одну приставку. Если, конечно, ты не сочтешь более романтичным тот факт, что своей игрой я буду травмировать психику твоимсоседям? - улыбнулся я.

Ливви рассмеялась.

- Хммм... возможно. Давай посмотрим, кто станет жаловаться на громкую рок-музыку.

Она стукнула меня своим плечом.

- Сегодня ты был молодцом. Думаю, мои друзья в тебя немного влюбились.

Я почувствовал незнакомое покалывание в груди.

- Я старался и сделал все от меня зависящее. Они кажутся неплохими. Клаудия слишком дружелюбна, и я не понимаю, как Рубио передвигается в своих узких джинсах, но очевидно, они тебя любят. Тебе очень повезло, Котенок.

Я сделал паузу.

- Кажется, у тебя нет недостатка в любящих тебя людях.

Ливви мыла кастрюлю, не встречаясь со мной взглядом.

- Калеб, - вздохнула она.

- Мне нравится Джеймс. Наверное, тебе стоит называть меня этим именем. Так меньше шансов, что ты оговоришься среди своих друзей. Я мог бы называть тебя Софией. Мы могли бы, не знаю... притворяться. Притворяться, что нам нормально.... быть вместе. Хотя, я не стану носить эти зауженные джинсы.

Я пытался сохранять течение этого разговора в позитивном русле. У нас был такой прекрасный день, и я не хотел его портить.

Ливви передала мне кастрюлю для полоскания.

- Я думала об этом. И поняла... что, возможно, это хорошая идея. Тебе может показаться странным, но когда они изменили мое имя, я ощутила свободу выбора в том, кем хочу стать. Ливви была грустной девочкой. Ее слишком сильно заботили ненужные вещи, и она позволяла другим людям собою пользоваться. София знает себе цену, и больше ни от кого подобного не потерпит.

Меня не волновали ее слова.

- Ты никогда ничего не терпела. Ты - самый сильный человек из всех, кого я знаю. Даже сильнее меня.

Я сглотнул.

- Но я понимаю, о чем ты говоришь. Рафик назвал меня Калебом после того, как он...

Я не мог произнести слова 'спас'. Рафик никогда меня не спасал.

- До этого у меня было менее лестное прозвище.

Передав мне очередную тарелку, Ливви встала ближе ко мне. При каждом движении, наши руки соприкасались.

- Какое?

Я произнес имя на арабском.

- Звучит не так уж и плохо. Что с ним не так?

Мне пришлось усмехнуться, чтобы уберечь себя от других эмоций.

- Это означает пес. Меня звали псом.

Взяв тарелку у Ливви из рук, я прополоскал ее, и положил в посудомоечную машину, не желая встречаться с ее потрясенным взглядом.

- Почему люди...? Мир чертовски отвратителен.

Перестав возиться с посудой, Ливви обняла меня сзади за талию.

- Я думаю, что ты чудо, Джеймс. И считаю, что ты заслужил быть счастливым. Мы оба заслужили.

Я продолжал полоскать тарелки.

- Не уверен, что ты права, София. Я знаю, что ты заслужила счастье. И кого-нибудь... лучше меня, но я эгоистичен. Я хочу тебя. И хочу настолько сильно, что пытаюсь быть тем самым лучшим. И все-таки, я не удивлюсь, если ты решишь, что этого слишком мало, и уже слишком поздно. Я не стану находиться здесь дольше, чем ты того желаешь. Клянусь.

Я не упомянул, что в этом случае, я сойду, мать его, с ума. Ведь я совершенно не знал, что буду делать, если Ливви не захочет быть со мной. Мне не к чему было возвращаться, кроме убийств и контрабанды. Разве я стал лучшим человеком? Наверное, нет. Я становился лучше, только когда жил ради Ливви. Я чувствовал себя бомбой с часовым механизмом.

- Тогда я тоже эгоистична, потому что хочу тебя ничуть не меньше. Я знаю, что происходящее между нами выходит за рамки человеческого понимания, ну а как иначе? В этом мире мы друг друга не знаем, но я видела тебя в худших твоих проявлениях, и знаю, что ты делал все, чтобы меня защитить. Пока этого достаточно. Остальное придет.

Поцеловав меня в спину, она вернулась к посуде.

- Понимаешь, для меня это немного. Во всяком случае, хорошего. Что еще ты хочешь узнать?

Я был уверен, что мое лицо плохо скрывало испытываемое мною смущение.

- Я знаю, что нам обоим нравится Гарри Поттер. И тебе нужно напиться, чтобы встретиться с моими друзьями, потому как ты нервничаешь. Когда ты молчишь, ты следишь за разговором, а когда говоришь, оставляешь дельные комментарии. Ты любишь читать так же, как и я. И я уверена, что никогда не увижу тебя в зауженных джинсах.

Рассмеявшись, Ливви толкнула меня своим бедром.

- Я знаю, что ты быстро учишься. Ты справился с игрушечной гитарой всего за несколько часов. Ты помогаешь мне с посудой. Я многое узнаю о тебе, Джеймс. И мне это нравится.

- За этими словами должна последовать сцена, где я хватаю и трахаю тебя перед раковиной, но должен признаться - я переел! И не могу дождаться, когда переоденусь в пару свободных штанов, и прилягу.

Мы посмеялись.

- Это все индейка. Именно она вызывает всеобщий сон. А завтра мы весь день будем ее доедать. Так хорошо.

Бросив на меня беглый взгляд, Ливви расплылась в озорной улыбке.

- Но будь уверен, что я попрошу трахнуть меня прежде, чем накормлю.

- Попросишь меня? - произнес я, сквозь смех.

Ей никогда не нужно было меня просить.

- Может, стану умолять? - промурлыкала она.

Мой член дернулся.

- Что ж, думаю, ты хорошоменя знаешь.