Эротический цирк

Глава третья

Данни мылась под душем, когда кто-то настойчиво постучал в стеклянную дверь, ведущую в сад. Она выключила воду и прислушалась. Стук повторился. Схватив с сушилки полотенце, она обернулась им и вышла в спальню. Дверь справа от нее была заперта, но сквозь стекло она увидела стоявшего за ней Айвена. Он еще раз побарабанил по стеклу костяшками пальцев и знаками попросил Данни отпереть дверь.

Испытывая смущение, словно школьница перед учителем, Данни плотнее стянула на груди концы лилового полотенца и, подбежав к двери, отперла ее.

— В чем дело? — спросила она.

Данни дрожала от озноба, с ее мокрых волос на плечи капала вода. Сейчас, когда она стояла босиком на ковре, Айвен казался ей еще выше ростом. Его гипнотизирующий взгляд скользнул по ее голым плечам и ногам, а у нее едва не подкосились колени. Данни застыла, раскрыв от растерянности рот.

— Фов просила передать тебе, что ужин будет подан в большую гостиную в восемь, — наконец нарушил молчание Айвен и тепло улыбнулся. — Сейчас четверть седьмого, — добавил он, когда она машинально взглянула на запястье, забыв, что оставила часы на туалетном столике. — Можешь не торопиться, у тебя в запасе достаточно времени.

— А что надевают в таких случаях? — спросила она, поборов робость.

Прежде чем ответить, Айвен окинул ее оценивающим взглядом. Данни уже проклинала себя за то, что предстала перед ним в полуголом виде.

Айвен непринужденно привалился плечом к косяку и сказал, очень довольный происходящим:

— Пожалуй, тебе стоит надеть на себя что-нибудь еще, помимо этого полотенца.

Данни стала пунцовой. Жар охватил ее от кончиков пальцев ног до корней волос.

— Я… дело в том, что мне…

Айвен погладил ее по руке.

— Ты напряжена, малышка? Почему ты нервничаешь?

От его легкого прикосновения и тембра голоса у Данни стало сухо во рту. Она пожала плечами, и полотенце соскользнуло с грудей. По шее растеклось красное пятно, это не осталось без внимания Айвена. Как и то, что соски у нее торчат, словно козлиные рожки. Судорожно вздохнув, она пролепетала:

— Я слегка взволнованна, здесь все так ново, так странно для меня. К тому же я устала после поездки из Лондона…

Айвен положил руки ей на плечи и стал массировать мышцы.

— Я опытный массажист и готов доказать это, — серьезно сказал он. — После массажа ты почувствуешь себя гораздо лучше.

Массаж понравился Данни, она уже давно мечтала попробовать, что это такое. До ужина оставалось еще два часа, их нужно было чем-то заполнить. Она попятилась к кровати и сказала:

— Хорошо, я согласна.

Айвен закрыл стеклянные двери и тоже подошел к кровати. Сообразив, что она должна лечь перед малознакомым мужчиной, Данни заколебалась и затравленно огляделась по сторонам. За окнами и по коридору ходили люди, они наверняка услышали бы, если бы она позвала их на помощь. К тому же Айвен не был похож на извращенца-насильника. Слегка успокоившись, она легла ничком на кровать, подложив под голову руки и утешаясь надеждой, что она не заинтересует такого красавца, как Айвен.

Он вновь отошел к дверям и, дернув за шнур, затянул стекла шелковыми занавесками красного цвета. Кремовый палас на полу обрел розоватый оттенок.

Айвен покосился на пустой туалетный столик, потом на Данни и спросил:

— У тебя есть крем или гель?

От его васильковых глаз у нее перехватило дух.

— На полочке в ванной стоит флакон с детским туалетным маслом, — едва слышно пролепетала она.

— Превосходно! — воскликнул он и, сходив за флаконом, отлил немного его содержимого себе на ладонь. Затем он стал не спеша растирать масло между ладонями, согревая его.

Глядя на его длинные сильные пальцы, Данни живо представила, какие чудеса они могут сотворить с ее телом.

Айвен начал массировать ей плечи, она застонала.

— Тебе хорошо? — спросил он, наклонившись к ее уху.

Данни задрожала.

— Очень, — прошептала она. — Никогда не думала, что массаж вызывает такие чудесные ощущения.

— Большинство людей осознает это, лишь разок испытав на себе, — удовлетворенно заметил Айвен, нажимая большими пальцами на мышцы вдоль позвоночника. — Подними, пожалуйста, волосы, я помассирую шею!

Данни стянула на затылке волосы и сжала их в кулаке, прижавшись щекой к подушке. Веки ее отяжелели, во всем теле ощущалась теплая тяжесть, она все глубже вдавливалась в матрац. Напряженность исчезла, хотя она накапливалась месяцами. Недостаток денег, усталость, проблемы с Тэмом вконец истрепали ей нервы. Данни блаженно потянулась и целиком вверила себя рукам Айвена.

Внезапно она почувствовала жар в промежности.

Айвен продолжал массировать ей шею и мышцы между лопатками.

Благодатное тепло растеклось по всему ее телу, под лобком началась пульсация. Ничего подобного от одного лишь прикосновения мужских пальцев к ее эрогенным зонам Данни раньше не испытывала. Она затрепетала, пораженная неожиданным эффектом массажа.

Вожделение стремительно распространилось по всем клеточкам организма. По стенкам влагалища потекли соки, наружные половые губы раскрылись, и клитор уперся в махровое полотенце. Ритмично подрагивая, он начал разбухать.

Данни стала пунцовой от стыда. Ведь еще несколько минут назад она сомневалась в благородстве намерений Айвена, когда он вызвался сделать ей легкий массаж. А сейчас ее тело словно плавилось под его умелыми сильными руками. Айвен вел себя как джентльмен, не позволял себе грубых выходок. Она же превратилась в похотливую самку. Какой позор и стыд!

С каждой минутой тело Данни становилось все горячее, во влагалище пылал пожар, а характерный запах половых желез не оставлял сомнений в характере ее желания.

— Айвен, хватит! — грудным голосом сказала она, пытаясь сесть на кровати.

— Чепуха! — Он плотнее прижал ее к матрацу. — Мне нужно еще помассировать тебе руки.

— Нет, не надо, с ними все в порядке! — настойчиво повторила Данни, изнемогая от похоти.

Айвен удивился, но убрал руки с ее спины. Данни села и спустила с кровати ноги.

— Что случилось? — спросил Айвен, недоуменно глядя на ее пунцовое лицо.

— До ужина осталось мало времени, я не хочу опаздывать, — отводя взгляд, прохрипела Данни.

— Но сейчас только без пяти минут семь! Ладно, как тебе угодно. — Пожав плечами, он встал и отнес флакон с маслом в ванную.

— Тогда я, пожалуй, пойду, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу.

— Хорошо, увидимся позже, — кивнула Данни, закусив губу.

Айвен отдернул занавески и, улыбнувшись ей на прощание, выскользнул за стеклянную дверь, прикрыв ее за собой.

Данни чувствовала себя виноватой перед этим добрым белокурым великаном. И его улыбающееся лицо еще долго стояло перед ее затуманенными глазами. Рука Данни потянулась к промежности…

До ужина оставалось несколько минут, когда Данни, к своему ужасу, сообразила, что не знает, где находится так называемая большая гостиная. Она постучала в парадную дверь дома, однако ей не открыли. Подождав немного, Данни еще сильнее разнервничалась, обежала вокруг дома, смотря по пути во все окна, подумала и заглянула в кухню, встав у приоткрытой двери черного хода. Две молодые женщины, чрезвычайно похожие одна на другую, шинковали на кухонном столе помидоры и красные перцы. Длинные, до плеч, волосы кухарок были ярко-рыжего цвета. Они обернулись, и та, что стояла ближе к двери, с улыбкой спросила:

— Ты, должно быть, новенькая? Потерялась?

— Да, не могу найти большую гостиную!

Девушка положила нож на стол, обтерла руки белоголубым кухонным полотенцем и кивнула на массивную деревянную дверь в дальнем конце кухни.

— Она там! Полагаю, что Фов и парочка ее друзей уже сгорают от нетерпения увидеть тебя.

Данни поблагодарила незнакомку за подсказку и окинула взглядом помещение, обставленное в типично сельском стиле. Низкий потолок подпирали массивные дубовые балки, повсюду висели связки чеснока и сушеных трав. По обе стороны от огромной черной плиты стояли дубовые буфеты, в середине кухни находился длинный дубовый стол, вокруг которого были расставлены стулья с гнутыми спинками.

Девушки-близнецы стояли напротив большого буфета с мраморной плитой для разделки мяса и дичи и двойной раковиной. В одной из них лежал дуршлаг из нержавеющей стали, наполненный салатом, — по его листьям стекали крупные сверкающие капли воды, напоминающие бриллианты. В другой раковине высилась стопка грязных тарелок. Одетые в ярко-розовые комбинезоны, рыжеволосые сестрички выглядели совсем юными. У обеих были на удивление стройные фигуры.

— Вам не требуется помощь? — спросила Данни, подумав, что, хотя Фов и не настаивает на этом, ей все же следует отработать пользование горячим душем и массаж.

Близнецы одновременно покачали головами.

— Нет! Ты должна учиться, а не работать! — разом воскликнули они, обменявшись многозначительными взглядами.

Данни стало не по себе. Однако она решила не давать волю воображению и, толкнув дубовую дверь, прошла в гостиную. У нее за спиной одна из сестер сказала другой:

— Еще одна жертвенная овечка!

Обе кухарки расхохотались.

Данни захлопнула дверь и, оглядевшись, поняла, что эту гостиную назвали большой по недоразумению. Она была не намного просторнее ее спальни и обставлена очень скромно: вся мебель состояла из круглого полированного стола и восьми стульев с прямыми спинками. На кирпичных стенах висело несколько картин, пол был сделан из простых досок. И только огонь в камине придавал помещению чуть-чуть тепла и уюта.

Внезапно дверь в противоположном конце комнаты распахнулась и стремительно вошла Фов, облаченная в изящные черные брючки и шелковую черную блузу. Увидев Данни, она улыбнулась и помахала ей рукой.

— Прекрасно выглядишь, милочка! Проходи, садись за стол!

Данни смущенно потупилась: она сомневалась, что действительно выглядит прекрасно рядом с изысканно одетой француженкой. Не зная, что ей лучше надеть, Данни остановила свой выбор на спортивном платье с короткими рукавами из белого жатого ситца и сандалиях с ремешками вокруг щиколоток. Колготки она решила не надевать, о чем теперь особенно жалела.

— Я не знала, в чем следует являться на ужин, — выпалила она. — Да и вообще я не взяла с собой ничего приличного из одежды.

Данни подошла к столу и села на один из стульев, положив на колени сцепленные руки.

Фов села радом и, грациозно перекинув ногу на ногу, повернулась к девушке лицом.

— У тебя безупречный вкус, милочка! Эти золотистые сандалии смотрятся очень гармонично с твоим загаром, а платье выгодно подчеркивает стройность фигуры. Оно облегает тебя, словно любовник.

Данни зарделась от столь необычного сравнения, но постаралась не выдать своего волнения.

Француженка коснулась пальцем с розовым ногтем ее шеи.

— Тебе пошли бы украшения. Нет ли у тебя золотой цепочки и сережек? — Она погладила каштановые локоны Данни и с едва заметным сожалением взглянула на мочки ушей.

Данни покачала головой:

— Я не увлекаюсь украшениями. Но серьги ношу. Просто я забыла надеть их после душа.

Фов откинулась на спинку стула и внимательно взглянула на нее.

— А кроме ушей, ты ничего не прокалывала? — спросила француженка. — Пирсинг сейчас в моде.

Данни густо покраснела и промямлила:

— Я им не увлекаюсь…

Фов хрипло хохотнула.

— А зря, тебе бы пошло. Можно украсить колечком соски, лобок и даже клитор. — Она обернулась к двери и спросила: — Не правда ли, Айвен, это выглядит очень симпатично?

Айвен присел на стул с другой стороны от Данни и поинтересовался:

— О чем вы тут ворковали, дорогая?

Как и Фов, он пересыпал свою речь французскими словечками, что придавало ей оттенок интимности.

Фов улыбнулась и пересказала ему разговор с Данни.

— О да! — Айвен кивнул. — Драгоценные камни и золото украшают прекрасные части женского тела. Не так ли, Данни?

— Честно говоря, я не думаю, что все эти излишества для меня, — прокашлявшись, сказала девушка. Ей захотелось чего-нибудь освежающего, во рту и в горле возникла неприятная сухость. У нее вновь разыгралось воображение: живо представились любовницы Айвена с золотыми украшениями на розовых сосках и половых губах. Судорожно вздохнув, Данни попыталась отогнать неприличные видения и добавила: — Впрочем, каждый имеет право на личное мнение.

Айвен и Фов впились в нее изучающими взглядами.

В этот момент дверь открылась и в гостиную вошел молодой человек. Как и Фов, он был во всем черном, темные волосы достигали плеч. Наблюдая, как он садится рядом с француженкой, Данни поймала себя на мысли, что в этом доме ей встретились только две соотечественницы — рыжеволосые сестры-близнецы. Смуглая кожа лица молодого человека и его шоколадная радужная оболочка глаз говорили, что он чужеземец.

— Дорогая, я хочу познакомить тебя с Гвидо, — обернувшись к Данни, промолвила Фов. — Он итальянец и великолепный эквилибрист.

— Правда? — Данни протянула иностранцу руку. — Очень приятно познакомиться с вами, Гвидо!

Молодой человек галантно подхватил протянутую ему руку и поцеловал ее. Данни обратила внимание на его пушистые длинные ресницы. Стоило его губам прикоснуться к ее пальцам, как она ощутила томление, близкое к вожделению, и покраснела.

В гостиную вошли сестрички-близняшки. Они сняли розовые комбинезоны и облачились в хлопковые платья свободного покроя до лодыжек. За ними появились двое мужчин в синих брюках обычного фасона, светлых цветных рубахах и мокасинах. Обоим было под тридцать. Один из них смахивал на скандинава, каштановые волосы другого были стянуты на затылке в хвостик. Их спортивные фигуры и высокий рост наводили на мысль, что они артисты цирка.

Данни впервые очутилась в окружении множества красивых людей. На вечеринках рядом с ней обычно оказывался либо полный лысеющий бухгалтер, либо волосатый и неопрятный мужлан, строящий из себя неотразимого мускулистого самца. Ни одна из подружек Данни не смогла бы состязаться в красоте и изяществе с женщинами, собравшимися в гостиной.

Гвидо привстал и налил в бокал Данни вина. Она кивнула в знак признательности, и в ответ была одарена хищным, чувственным взглядом. Данни поднесла бокал к губам и наполовину осушила его.

У нее за спиной Айвен наклонился к Фов, чтобы поговорить, и словно бы ненароком положил руку Данни на плечо. Ее пронзило током от прикосновения его пальцев, пахнущих лимоном и мускусным одеколоном, к ее коже. Она сделала еще глоток терпкого ароматного красного вина и уставилась на картину цирковой лошади, висевшую на стене. Тем временем между Айвеном и Фов состоялся следующий разговор.

— Кто сегодня подаст нам ужин? — спросил Айвен.

— Миа, — ответила Фов. — Она вчера вечером вернулась с острова Маврикий, проспала весь день и сейчас вполне готова к новым развлечениям.

Айвен рассыпчато рассмеялся, так, словно бы услышал в словах француженки какой-то неприличный намек.

— Замечательно, — наконец сказал он. — Мы давно не развлекались с ней. Она оказалась прилежной ученицей.

— Это так, — согласилась Фов. — Но понравится ли это развлечение нашей новенькой малышке?

Фов задала вопрос по-французски, однако, при всем своем слабом знании этого языка, Данни поняла его смысл. Что означают эти таинственные намеки? В какую интригу ее хотят втянуть? К счастью, ей не пришлось долго ломать над этим голову: дверь распахнулась, и незнакомая молодая женщина вкатила сервировочный столик на колесиках, уставленный блюдами.

Традиционный французский костюм горничной, с шокирующе коротенькой черной шелковой юбочкой, подчеркивал ее экзотическую красоту. Нежная кожа табачного цвета, словно тонкий шелк, облегала ее стройную фигурку. На симпатичной мордашке в форме сердечка игриво поблескивали темные глазки. Пухлые, крупные губы, накрашенные помадой цвета спелой сливы, маленький, аккуратный носик и щечки с ямочками так и напрашивались на поцелуй. А прекрасные темные волосы, достигающие поясницы, струились по спине и плечам, словно атлас.

Подкатив сервировочный столик к столу, девушка выпрямилась, демонстрируя высокие упругие груди и длинные ноги. Пышные белые нижние юбочки под черной юбкой, как успела заметить Данни, едва достигали ее бедер.

Покосившись на Айвена и Фов, Миа игриво облизнула губки и произнесла низким голосом и с сильным иностранным акцентом:

— Кушать подано, дамы и господа! Угощайтесь!

Гостиная наполнилась веселым бряцанием и звоном столовой посуды. Пока Гвидо и Айвен переносили тяжелые блюда с тележки на стол, служанка подошла к камину, сняла с него серебряный канделябр и, вернувшись с ним к столу, зажгла пять красных свечей.

Затем она отошла к стене, выключила электрическое освещение, щелкнув выключателем, и гостиная погрузилась в интимный полумрак. Мерцающие свечи и огонь в камине отбрасывали розоватый отблеск на белоснежную скатерть. Он отражался в серебряных кубках и чашах и переливался всеми цветами радуги в хрустальных бокалах.

На голодный желудок Данни не стоило увлекаться вином, но она поняла это слишком поздно, когда почувствовала легкое головокружение. Приятный жар охватил все ее тело, ей захотелось слегка охладиться, и она, не отдавая себе отчета в своих действиях, оттянула верхнюю кромку платья, прилипшего, как ей показалось, к телу.

— Любопытная деталь, — прошептал ей на ухо Айвен. — На тебе нет лифчика! Как это мило!

Данни покраснела.

— С этим платьем я никогда его не ношу, — будничным тоном ответила она. — Ведь оно без бретелек!

— Так возблагодарим же за это Господа! — шутливо произнес он и поднял бокал с вином.

Смущенная его неожиданным вниманием к интимным деталям ее одежды, а также тем обстоятельством, что промежность ее стала горячей и влажной, Данни опустила глаза и притворилась, что занята исключительно едой. Куриная грудка, нарезанная тонкими ломтиками и тушенная с грибами в винном соусе, выглядела чрезвычайно соблазнительно. От запаха специй и чеснока у любого другого давно уже потекли бы слюнки. Но Данни едва прикоснулась к этому чудесному блюду, не дотронулась до салата, а налегала на красное вино, в котором не было недостатка.

— На вашем месте я бы поостерегся: оно довольно крепкое, — услышала Данни незнакомый мужской голос.

Обернувшись, она увидела, что рядом с ней стоит «скандинав». Айвен беседовал с одной из сестер-близнецов, подсевшей к нему в ожидании десерта. Данни смущенно улыбнулась.

— Вы голландец? — спросила она, глядя на его крупные белые зубы, обнажившиеся в улыбке. Ей почему-то вспомнился Тэм, с его белокурыми вьющимися волосами и такими же безукоризненными зубами, и она усмехнулась, вспомнив и другие детали.

— Нет, я норвежец, — ответил незнакомец. — Меня зовут Рэнди. А вас? Почему вы улыбаетесь? Вас смешит мое имя?

— Даниэль, — ответила она. — Но все называют меня Данни.

В уголках его синих глаз появились мимические морщинки.

— Похоже, я чем-то вас позабавил, — не унимался норвежец.

— Просто твое имя звучит очень по-английски, — пришла на выручку Данни девушка, разговаривавшая до этого с Айвеном. — Должна отметить, что оно тебе очень подходит!

Данни растерянно переводила недоуменный взгляд с рыжеволосой соотечественницы на норвежца: ее явно втягивали в какую-то непонятную словесную дуэль.

— Меня зовут Летти, а полностью — Летиция, — представилась разбитная англичанка. — А мою сестру — Розой, она сейчас болтает с Алдоусом.

— Вы местные? — спросила Данни, дружелюбно улыбнувшись. Сестрички казались ей единственными нормальными людьми в этой странной компании.

— Да, мы живем в соседней деревне, — ответила Летти. — Как только сюда приехал цирк и организовалось училище, мы с сестрой сбежали из дома.

— И сколько же вам тогда было лет? — спросила Данни, удивленная дерзким поступком девушек.

Летти посмотрела на потолок, похлопала ресницами и, наморщив лоб, сказала:

— В этом августе нам исполнится двадцать. — Она взглянула на Данни, облизнула губки и добавила: — Здесь мы второй год, выходит, тогда нам было по семнадцать, почти по восемнадцать лет.

Данни почувствовала себя совсем старой. Она давно позабыла, когда ей самой было двадцать.

— А сколько лет тебе, дорогая Данни? — спросил Айвен, словно бы угадав ее мысли.

Данни густо покраснела и ответила, решив оставаться откровенной:

— Я уже старуха, мне двадцать шесть.

— И вовсе ты не старуха, милая малышка! — Айвен нежно погладил ее по руке. — Вернее будет назвать тебя взрослой девочкой.

Завороженная его глубоким баритоном и пронзительным взглядом, Данни не смогла отвести паз. Она действительно была достаточно взрослой, чтобы не вести себя как ершистый подросток и адекватно реагировать на знаки внимания очаровательного и обаятельного мужчины.