Ещё более Дикий Запад

Глава 3

О превратностях брака и высокой общественной морали

Счастье было.

Конкретно в этой ванне. Огромной, даже больше той, что у нас дома стоит, тем паче наша давно облезла и водой если и наполнялась, то давненько. А тут… ванна сияла, краны тоже сияли, и все-то вокруг сияло белизной и чистотой, чем внушало мне некоторые опасения. Я открыла краны и сунула палец под горячую струю.

А потом, как ванна наполнилась, залезла в воду.

И просто лежала, чувствуя, как отмокает шкура. Кажется, даже придремала немного, но не так чтобы сильно. Потом уже мылась. Долго. Натиралась душистым мылом, какой-то фигней в банке, про которую сказали, что она для кожи.

Пускай.

Но чем дольше я лежала, тем сильнее остывала вода, а в голове появлялись мысли… да разные мысли. Большей частью о том, что Чарли новостям не обрадуется.

Он ведь граф.

Всамделишный.

И это я тут могу над графством его посмеиваться, а там, на Востоке, смеяться будут уже надо мной. Я даже высунулась, чтобы в зеркало поглядеть, чего явно делать не стоило. Из зеркала на меня поглядела смуглая до неприличия – еще немного, и с сиу по цвету сравняюсь – девица с темными волосами и резкими чертами лица. Губы у нее были тонкими и большими. Помнится, судейская дочка еще мой рот жабьим обзывала. Нос с горбинкой. Глаза… глаза пожалуй что и ничего. А вот шея длинная, как у жирафы, которую я на картинке видела. И сама тощая.

Кости торчат.

Кожа… кожа вон ниже шеи белая. И на руках тоже, будто я то ли перчатки надела, то ли вымазалась. А матушка еще когда предупреждала, что приличные девушки носят перчатки.

И маски от солнца.

Я бы, может, и носила.

Но не помогла бы мне маска. Даже если загар отскоблить, все одно я останусь не совсем человеком. Может, не настолько, как Эдди, но коль приглядеться, то чувствуется во мне иная кровь.

И вообще…

С этой мыслью я нырнула в остывающую воду, под которой и сидела, пока хватало дыхания. А как закончилось, то вынырнула.

– Прекрати, Милли, – сказала я своему отражению, стараясь подражать Мамаше Мо. Вот кто умел изгонять бесов, в том числе и трусости. – Вовек в ванной не спрячешься.

А вот волосы мыть надо.

Я и вымыла. Дважды. А они все одно остались черными и спутанными. И… белый мягкий халат, который единственный нашелся из чистой одежды – Эдди обещал решить вопрос, – нисколько не успокоил.

Я осторожно приоткрыла дверь и ничуть не удивилась, обнаружив графчика.

Графа.

К мужу стоит относиться серьезно. Он сидел на белом диванчике и глядел в пустую кружку.

– На кофейной гуще гадаешь? – спросила я, потому что нужно же было чего-то сказать.

Подозреваю, основное он узнал от Эдди. А я… я стою. С полотенцем на волосах. Мамаша Мо так закручивала, чтоб не просквозило. Тут, конечно, сквозняков нету, но с полотенцем все одно как-то спокойнее.

– Скорее, думаю.

– Злишься? – Не люблю недоговорок.

Я бы вот злилась, если по-хорошему. Да и… и должна бы, странно, что не злюсь. Я ведь тоже не хотела замуж. Но…

– Нет, – он покачал головой. – Ничуть. Сам должен был подумать.

– Эдди говорит, что все не так страшно. Что надо просто изучить клятву, и… и, может, что-нибудь придумаем.

– Придумаем, – соврал Чарльз.

А я взяла и поверила.

– Там… вода есть горячая. Хорошо. Правда, одежды нет, но Эдди сказал, что купит на первое время. А потом уже сами.

– Как мы вообще сюда попали? – Чарльз отвел взгляд, а я вспомнила, что из той самой упомянутой одежды на мне только халат.

И это как-то… неудобно, что ли. Не в том смысле, что в халате, но просто вдруг подумалось, что он муж и вообще. А я в халате стою.

– Эдди привел. Сказал… сказал, что если творится неладное, то лучше сюда. Тут место приличное. И хозяин с Мастерами дружен. А стало быть, лишь бы кто не сунется. Но дорого, да…

Я замолчала.

– Это ничего, деньги – не проблема. Ты, наверное, голодна? А я все съел. Проснулся… знаешь, будто три дня как минимум ни крошки в рот не клал. Такой голод. – Чарли говорил нарочито бодро, и за бодростью этой угадывалась та же ложь и нежелание говорить о том, что и вправду важно. Наверное, в другой раз я бы согласилась, что если человек говорить не хочет, то оно и не надо.

– Думаешь, ничего не выйдет? Клятву обойти и… и вообще? – Я подошла к креслу и забралась в него с ногами. В халат укуталась поплотнее. Муж там или нет, но нечего пялиться.

– Не знаю. – Чарльз выдохнул с облегчением. – Но скорее всего, ты права, не выйдет.

– И что теперь?

Нет, я не ждала, что он прямо сейчас возьмет и ответит, скажем, что нисколько не расстроен и вообще всю жизнь мечтал о таком браке. Или что влюбился в меня с первого взгляда, а потому тихо страдал, не надеясь на взаимность.

В романах мужчины всегда страдают тихо.

– Теперь… понятия не имею. – Чарльз поскреб шею. – Как-нибудь уживемся. Надеюсь. И вообще… ты не самый худший вариант.

Наверное, это можно было счесть комплиментом, но за такой комплимент появилось острое желание дать в морду. Не худший? Я не хочу быть «не худшим»!

– А кто худший? – мрачно уточнила я.

Чарльз задумался. Ну да, не так и просто выбрать.

– Лилианд Пендриксон.

Уже бесит.

Дурацкое имя.

– Это кто?

– Дочь маменькиной подруги.

Которая, наверняка, истинная леди и вообще маменьке его нравится. А когда кто-то маменьке нравится, это… это серьезно.

– Она милая девушка, но… – Чарльз щелкнул пальцами. – Совсем не такая, как ты.

– Женить хотели?

– Очень.

– А ты?

– А я сопротивлялся. И мы даже поругались с маменькой. Она обиделась.

Ясно.

А меня увидев, обидится еще больше. Я подавила тяжкий вздох.

– Милли, я не собираюсь тебя к чему-либо принуждать. И поверь, практически из любой ситуации можно найти выход. Главное… давай сперва текущие проблемы решим, а?

– Это какие?

– Ну… – Чарльз загнул палец: – Отыщем мою сестру. Придумаем, как ее вытащить, и это, чувствую, будет непросто. Еще надо найти сиу. И того типа, который дурит им головы. Невеста Орвуда, дочь орка, чужие артефакты…

– А их мы тоже искать станем? – уточнила я на всякий случай, подумав, что и вправду. Чего это я о замужестве печалюсь. С этакими планами и овдовею раньше, чем привыкну к наличию мужа.

– Несомненно. Мне кажется, все это звенья одной цепи.

Чарльз поскреб шею.

– И… извини.

– Вода горячая тут не заканчивается. – Я махнула в сторону ванны. – Иди, а то ведь оно ж так… неприятно. А Эдди когда вернется, не сказал?

Вернулся братец ближе к ночи.

Был он мрачным, злым даже, и еще насквозь пропах улицей.

– На-ка вот. – Он кинул мне сверток, в котором обнаружились чистая белая рубашка и брюки, и даже корсет, расшитый серебряными узорами. Завершал костюм узкий жакет с короткими, в три четверти рукавами. – Чарли, это тебе…

Мой супруг поймал второй сверток.

Оказалось, что местный наряд из потертой бурой кожи ему весьма даже идет. Сразу вид такой стал серьезный. И с выражением лица сочетается.

Даже нос облупленный в тему.

Гармонирует, как сказала бы матушка, с общей потрепанностью платья.

Эдди же тем временем плюхнулся в низкое кресло, которое хрустнуло, но братцев вес выдержало.

– Странные дела тут творятся. – Он сцепил руки на животе. – Думаю, надо уходить и… в общем, я зашел в банк. Они сворачиваются.

– Плохо. – Чарльз покосился на меня.

А я что?

Штаны пришлись в пору, рубашка тоже, а вот корсет я затягивать не стала. Как-то оно… в заведении Бетти многие девицы его носят. Но на голое тело. У меня вроде на рубашке, а ощущение такое, будто на голое тело. И нечего глазеть.

От наличия корсета груди у меня не прибавилось.

Ну… наверное.

– И я о том же. Подземники что крысы: чуют неладное. Бордели закрыли. То есть, как это… провели экспроприацию с целью освобождения эксплуатируемых женщин. А тех перевели в работные дома, но не всех. Сказывают, что примерно треть исчезла, а куда – тут кто что говорит. Среди бывших шлюх слухи ходят самые разные.

Я подергала корсет и пожалела, что не стала жакет набрасывать. Показалось, будто жарко. Теперь и вправду чуяла, что жарко, прямо аж невыносимо жарко.

– Думаешь, искали одаренных?

– А кого еще? Но это очень и очень плохо. Стало быть, наш Змееныш сумел поладить с Мастерами. А Мастера тут – закон.

– О нем ничего не слышно?

– Пока слухи один другого странней. Честно, если хотя бы половина правда, то тут все свихнулись. Может, действительно, свихнулись, но нам от этого не легче. Никто не возьмется за заказ. – Эдди сжал кулак. – Одно дело воевать против чужака с амбициями, и совсем другое – идти против Мастеров. Как бы…

Он поморщился.

– Еще тут… создали комитет нравственности.

– Чего?! – удивилась я.

Они б еще Лигу трезвости придумали, в пару, стало быть.

– Комитет, – буркнул Эдди. – Нравственности. Чтоб, значит, предотвратить преступления и защитить всех женщин. И по нему все женщины, которые незамужние, девицы там или вдовы, должны зарегистрироваться в этом вот комитете. И туда обращаться, если вдруг понадобится помощь.

– Благие намерения… – осторожно заметил Чарли, старательно отводя от меня взгляд.

– В гробу я видел такие благие намерения. Комитет вроде как собирается бороться за нравственность, а потому найти каждой женщине в городе мужа.

– Ты ж говорил…

– С этим-то как раз проблем нет. Мужа тут найти несложно, если не совсем страшная. Другое дело, что в этот комитет можно и жалобу подать. На недостойное поведение. И тогда случится разбирательство. Уже случалось… и несколько женщин были направлены на исправление.

– Это… нормально? – осторожно уточнил Чарльз.

– А сам-то как думаешь? Это ни черта не нормально! Здесь сроду никому не было дела до чужой морали или ее отсутствия. – Эдди потер шею. – А теперь… ходят, выглядывают и… умные люди уже смекнули, что к чему. На выезд теперь особое разрешение нужно. Не всем, а женщинам. Чтоб, стало быть, не продавали их во внешний мир, где станут нещадно эксплуатировать.

– А…

– И рабов коснулось. Мужчин можно продавать, а женщины отныне под защитой. Такое вот глубокое, мать его за ногу, общественное благо.

Точно, мать его за ногу.

И мне это не понравилось. Настолько, что прямо-таки потянуло перчатки примерить да ружье свое, с которым я уже, почитай, сроднилась, к груди прижать.

Чарльз поглядел на меня.

На Эдди.

И опять на меня.

– А где держат провинившихся?

– Исправительное учреждение, куда всех свозят, что шлюх, что иных, кому не повезло, устроили не где-то там, а при башне Мастера-Основателя.

– Это плохо…

– Это ох… очень плохо, – согласился Эдди. – Тем паче что теперь белую часть города закрыли для посторонних. Вроде как из соображений безопасности. И пускают туда исключительно по особым приглашениям. В общем… денег понадобится больше, чем я думал.

– А помогут?

– Приглашение купить несложно, всего-то десять тысяч и… – Эдди замолчал. – Проблема в другом. Мне тут намекнули, что тебя ищут.

– Меня?

– Ну… не лично тебя, но некоего молодого человека при деньгах, рожею весьма с тобой схожего. Ну, с тобой прежним. Нынешняя твоя обгорелая, она как бы и другая. Так сразу и не скажешь, что ты – это ты. Если еще глаз подбить, то вообще хорошо будет.

– Пока… давайте воздержимся.

Я согласилась. Глаз подбить никогда не поздно. Да и усомнилась, что искать будут только по физии. Я-то помнила, сколь мало портреты, шерифу приходившие, на нормальных людей были похожи.

– У них наверняка слепок имеется. – Кажется, та же мысль пришла в голову и Чарли. Он потер подбородок. – И имя… я ведь не прятался.

– Думаю, что все и сразу.

– Слепок ладно… это если попадусь куда, то сличать будут. Или в банке…

– Подгорники с таким связываться не станут, – покачал головой Эдди. – Они репутацию блюдут, а если выплывет, что они клиента сдали… нет, точно не станут.

Он издал тяжкий вздох и сказал:

– А вот жрец – дело другое.

Твою ж мать!

А ведь и вправду, нам и в голову не пришло другие имена называть. И бумагу нам выправили. И…

– Есть, конечно, небольшой шанс, что искать тебя в храме не станут, что просто разминетесь, но тут такое дело…

– Полагаться на этот шанс не след?

– Именно. – Эдди покрутил в пальцах камушек. – В общем… придется переехать.

– Куда?

– К одному… человеку. Он мне обязан.

– Не выдаст?

– Кто ж его знает. – Камушек выскользнул из пальцев и покатился по столу. – Не должен, но сам понимаешь… тут такое дело… кто живет в городе, не особо хочет связываться с Мастерами. Этак живо можно в пустыне оказаться. Или еще где.

Уточнять, где именно, Эдди не стал. А я не стала спрашивать.

– А что с приглашением? Кто пойдет?

Эдди поглядел на Чарли с упреком:

– Я, конечно. Говорят, там можно за сходную цену жену себе прикупить. Вот и поглядим. А то как-то оно нечестно выходит, что ты женатый, а я вот один-одинешенек. Друзей в беде не бросают. Вместе страдать будем.

Вот ведь. А еще брат, называется!