Этот мужчина

Глава 1

Я роюсь в грудах всякой всячины, разбросанной по полу спальни. Я опаздываю. В пятницу, после того, как всю неделю приходила вовремя, я опаздываю.

— Кейт! — отчаянно кричу я.

Где же они, черт возьми? Выбегаю на лестничную площадку и бросаюсь к перилам.

— Кейт!

Слышу знакомый стук ложки, ударяющейся о край керамической миски, и внизу лестницы появляется Кейт. Она смотрит на меня с усталым выражением на лице. В последнее время подобное выражение все чаще стало появляться и на моем лице.

— Ключи! Ты не видела мои ключи от машины? — задыхаясь, спрашиваю я.

— Они на кофейном столике, где ты их оставила вчера вечером.

Она закатывает глаза и вместе с тестом для торта уходит обратно в мастерскую.

В полном смятении бросаюсь через лестничную площадку и под грудой глянцевых журналов нахожу ключи от машины.

— Опять прячетесь, — бормочу под нос, хватая коричневый ремень, туфли на каблуках и ноутбук. Спускаюсь вниз и нахожу Кейт в ее мастерской. Она разливает смесь для тортов по формам.

— Ава, тебе нужно прибраться. Здесь чертов бардак, — жалуется она.

Да, мои личные организаторские способности могут шокировать — особенно, если учесть, я дизайнер интерьеров, который проводит весь день, координируя и организуя. Беру со стола телефон и макаю палец в смесь для торта.

— Я не могу быть идеальной во всем.

— Кыш! — Она стукает по моей руке ложкой. — А зачем тебе, кстати, понадобилась машина? — спрашивает, наклоняясь, чтобы разровнять смесь, ее язык сосредоточенно касается нижней губы.

— У меня первая консультация в Суррей Хиллс, в каком-то загородном особняке.

Я продеваю ремень через петли темно-синего платья-карандаша, просовываю ноги в коричневые туфли на каблуках и встаю перед зеркалом на стене.

— Я думала, ты работаешь только в пределах города, — говорит она у меня за спиной.

В течение нескольких секунд взбиваю свои длинные темные волосы, перебрасывая их из стороны в сторону, но в итоге сдаюсь и укладывая их с помощью пары заколок. Мои карие глаза выглядят усталыми и лишены обычного блеска — это, без сомнения, результат того, что я кручусь как белка в колесе. Я переехала к Кейт всего месяц назад, после того как рассталась с Мэттом. Мы ведем себя как пара студенток. Моя печень кричит, требуя отдыха.

— Знаю. Загородный сектор — это владения Патрика. Не знаю, как я там оказалась. — Я провожу по губам блеском и сжимаю их вместе. — Никто не питает пристрастия к добропорядочному английскому стилю. — Целую Кейт в щеку. – Знаю, это будет мучительно. Люблю тебя!

— Я тебя тоже. Увидимся позже, — смеется, не отрываясь от своего занятия, Кейт. — Следи за своими манерами!

***

Несмотря на поздний час, я веду свой маленький «мини» к нашему офису на Брутон-стрит с обычной осторожностью и вниманием. Проведя десять минут в поисках места для парковки, вспоминаю, почему каждый день выбираю метро.

Ворвавшись в офис, смотрю на часы. Восемь сорок. Ладно, я опоздала не так уж и сильно — всего на десять минут. По пути к своему месту прохожу, посматривая на Патрика в его кабинете, мимо пустых столов Тома и Виктории и сажусь в кресло. Достав ноутбук, я замечаю, что для меня оставлен пакет.

— Доброе утро, цветочек, — приветствует меня низкий голос Патрика. Стол привычно скрипит, когда он опускается на его край. — Что у тебя там?

— Доброе утро, это новый ассортимент тканей от Миллера.

Я поглаживаю роскошный материал.

— Замечательно. — Он изображает интерес. — Смотри, чтобы Ирэн не увидела. Я только что лишился большей части своих активов из-за покупки новой мягкой мебели для дома.

— О. — Я сочувственно смотрю на него. — А где все?

— У Виктории выходной, а Тому снится кошмар о мистере и миссис Бейнс. Сегодня, цветочек, здесь только ты, я и Сэл.

Он достает из внутреннего кармана расческу и проводит ею по серебристой шевелюре.

— У меня на полдень назначена встреча в поместье, — напоминаю я. Он не мог про это забыть. Загородные районы должны быть в его ведении. — Патрик, зачем туда еду я?

Не могу не задать этот вопрос. Я еще никогда не работала в загородном доме и не уверена, что обладаю знаниями о старомодном и традиционном.

Я проработала в «Рококо Юнион» четыре года, и мне дали понять, что я нанята для расширения бизнеса в секторе современного дизайна. У Тома и Патрика с их фирменным традиционным стилем не получалось работать с роскошными апартаментами, которых в Лондоне становилось все больше. Когда дела пошли в гору, и нагрузка стала для меня слишком большой, он нанял Викторию.

— Затем, цветочек, что попросили конкретно тебя.

Он встает, и мой стол снова протестующе стонет. Патрик не обращает на это внимания, но я морщусь. Он должен или чуть-чуть похудеть, или перестать садиться на мой стол. Иначе тот долго не протянет.

Значит, попросили конкретно меня. Но почему? В моем портфолио нет ничего, что говорило бы о традиционном дизайне — вообще ничего. Я не могу не думать о том, что это пустая трата времени. Туда должны были отправиться Патрик или Том.

— О, и насчет открытия «Луссо». — Патрик убирает расческу. — Заказчик не пожалел денег на эту вечеринку в пентхаусе. Ты проделала потрясающую работу, Ава.

Брови Патрика кивают вместе с его головой.

Я краснею.

— Спасибо.

Я страшно горжусь собой и своей работой с «Луссо». Это главное достижение в моей короткой карьере.

Обосновавшись в доках Святой Екатерины с ценами от трех миллионов за простую квартиру до десяти миллионов за пентхаус, мы находимся в сверхбогатом районе. Спецификация дизайна следует из названия: итальянская роскошь. Все материалы, мебель и предметы искусства я заказала в Италии, где проблаженствовала неделю, организовывая доставку. В следующую пятницу будет торжественное открытие, но я знаю, что пентхаус и шесть других квартир уже проданы, так что эта вечеринка устраивается скорее, чтобы пустить пыль в глаза.

— Я освободила свое расписание, чтобы сделать окончательную проверку, как только закончат уборщики.

Пролистываю страницы ежедневника до следующей пятницы и делаю там пометки.

— Умница. Я велел Виктории быть там в пять. Это ее первое открытие, так что ты должна дать ей указания. Мы с Томом приедем в семь.

— Конечно.

Патрик уходит к себе в кабинет, а я открываю электронную почту и просматриваю ее, чтобы удалить письма или ответить, если это необходимо.

В одиннадцать упаковываю ноутбук и заглядываю в кабинет Патрика. Он поглощен чем-то в компьютере.

— Я пошла, — говорю, но он только машет рукой.

Прохожу через офис и вижу, как Салли борется с ксероксом.

— Увидимся позже, Сэл.

— Пока, Ава. — Она полностью занята устранением замятой бумаги и меня замечает. Эта девушка — сущее бедствие.

Выхожу на майское солнце и направляюсь к машине. В пятницу в середине утра жуткие пробки, но как только я выезжаю из города, дорога становится довольно свободной. Крыша опущена, компанию мне составляет Адель, и сегодня пятница. Небольшая поездка за город — прекрасное завершение рабочей недели.

***

Навигатор приказывает мне свернуть с шоссе на небольшую дорогу, и вскоре я оказываюсь перед самыми большими воротами, которые когда-либо видела. Золотая табличка на колонне гласит: «Поместье».

Черт возьми! Сняв солнцезащитные очки, я смотрю за ворота на гравийную дорожку, которая, кажется, тянется на многие мили. Никаких признаков дома, только усаженная деревьями дорога, конца которой не видно. Выбираюсь из машины и подхожу к воротам, слегка их раскачиваю, но они не двигаются с места. Несколько секунд стою, не зная, что делать.

— Вам нужно нажать кнопку интеркома.

Я чуть не выпрыгиваю из кожи, услышав низкий рокочущий голос, который доносится словно из ниоткуда. Оглядываюсь вокруг, но я определенно одна.

— Эй?

— Вот здесь.

Делаю полный разворот на три шестьдесят градусов и дальше по аллее вижу интерком. Я его пропустила. Подбегаю к нему и нажимаю на кнопку.

— Ава О’Ши, «Рококо Юнион».

— Я знаю.

Знает? Откуда? Я оглядываюсь и замечаю камеру, установленную на воротах, а затем тишину и покой нарушает звук движущегося металла. Ворота начинают открываться.

— Подождите, — бурчу, пока бегу обратно к машине.

Запрыгиваю в «мини» и, когда ворота распахиваются, трогаюсь вперед, все время думая, как же мне вытащить стакан портвейна и сигару, которые, совершенно очевидно, застряли в заднице этого несчастного придурка. С каждой минутой я все меньше жду этой встречи. Шикарные загородные особняки и их хозяева не входят в мою компетенцию.

Как только ворота открываются полностью, я проезжаю и продолжаю двигаться по обсаженной деревьями гравийной дорожке. Если учесть, что старинные вязы растут по обе стороны дороги через равные промежутки, можно подумать, что они располагаются так, чтобы скрыть то, что лежит за ними. Проехав около мили под навесом из деревьев, я въезжаю в идеально круглый двор. Сняв солнцезащитные очки, смотрю на огромный дом, который возвышается в центре и притягивает внимание. Он великолепен, но я начинаю еще сильней волноваться. Мой энтузиазм по поводу этого назначения с каждой минутой все больше угасает.

Черные двери, украшенные изысканными золотыми вставками, обрамлены четырьмя огромными эркерами с колоннами из резного камня. Гигантские известняковые блоки с пышными лавровыми деревьями, обрамляющими фасад, составляют основу особняка. Довершает зрелище фонтан с подсветкой в центре двора. Все это очень величественно.

Останавливаюсь, глушу мотор и на ощупь открываю дверцу. Выбравшись из машины, держусь за верхнюю часть дверцы, смотрю на внушительное здание и сразу же думаю, что это, должно быть, ошибка. Место находится в удивительном состоянии.

Лужайки зеленее зелени, дом выглядит так, будто его каждый день чистят, и даже гравий выглядит так, словно его пылесосят. Если дом снаружи такой, то не могу представить, над чем нужно поработать внутри. Посмотрев на дюжины окон, вижу за ними шикарные шторы. Меня так и подмывает позвонить Патрику и проверить, правильно ли я записала адрес, но на воротах было написано «Поместье». И этот несчастный придурок на другом конце интеркома явно меня ждал.

Пока я обдумываю свой следующий шаг, двери открываются, являя самого большого чернокожего мужчину, которого я когда-либо видела. Он неторопливо спускается по ступенькам. При виде него я физически вздрагиваю, слегка отступая назад. На нем черный костюм — сшитый на заказ, потому что он не обычного размера, — черная рубашка и черный галстук. Его бритая голова выглядит так, будто ее отполировали до блеска, а темные очки скрывают лицо. Если бы я могла построить мысленный образ того, кого ожидала бы увидеть выходящим из этих дверей, он, безусловно, не был бы этим человеком. Мужчина выглядит как гора, и я понимаю, что стою и таращусь на него. Вдруг начинаю волноваться, что оказалась в каком-то центре управления мафией, и роюсь в памяти, пытаясь вспомнить, положила ли в сумку устройство подачи сигнала об угрозе нападения.

— Мисс О’Ши? — растягивая слова, говорит он.

Сникнув под его подавляющим присутствием, я в нервном жесте поднимаю руку.

— Здравствуйте, — шепчу я, и в моем голосе звучит все опасение, которое я испытываю.

— Сюда, — громыхает он, резко дергает головой и поворачивается к особняку.

Я обдумываю, как бы удрать, но дерзкой и рискованной части меня интересно то, что скрывается за этими дверями. Он уж точно не дворецкий. Хватаю сумку, захлопываю дверцу машины и, идя к дому, проверяю наличие тревожной кнопки на случай нападения, но обнаруживаю, что оставила ее в другой сумочке. И все равно продолжаю идти. Из чистого любопытства поднимаюсь по ступенькам и, переступив через порог, попадаю в фойе. Оглядываю огромное пространство, и меня сразу же поражает величественная изогнутая лестница, расположенная в центре и ведущая на второй этаж.

Мои опасения подтвердились. Это место безупречно.

Обстановка роскошная, пышная и очень пугающая. Темно-синий и темно-серый с оттенками золота и оригинальная деревянная отделка наряду с богатым паркетным полом из красного дерева делают это место ярким и экстравагантным. Это именно то, чего я ожидала, и совсем не похоже на стиль моего дизайна. Но опять же, глядя вокруг, любой дизайнер интерьеров, оказавшись здесь, будет чувствовать себя сбитым с толку. Патрик сказал, что просили лично меня, поэтому я подумала, что здание хотят осовременить, но эта мысль возникла до того, как я получила представление о внешнем виде дома, а теперь и о внутреннем убранстве. Декор подходит для старинного здания. Он в отличном состоянии. Какого черта я здесь забыла?

Здоровяк сворачивает направо, заставляя бежать за ним. Каблуки моих туфель стучат по паркету, пока он ведет меня мимо лестницы в заднюю часть особняка.

Услышав гул разговоров, смотрю направо и замечаю множество людей, сидящих за разными столами, где они едят, пьют и болтают. Официанты подают еду и напитки, а на заднем плане мурлыкаю отчетливые голоса The Rat Pack. Хмурюсь, но затем у меня в голове щелкает. Это отель — шикарный загородный отель. Мои плечи слегка опускаются от облегчения, но это все еще не объясняет, почему я здесь. Меня ведут мимо туалетных комнат, а потом мимо бара. Несколько мужчин сидят на барных стульях, шутят и поддразнивают молодую женщину, которая, по-видимому, вернулась из ванной комнаты с кусочком туалетной бумаги, прилипшим к каблуку. Она игриво хлопает главного зачинщика по плечу, браня его, и смеется вместе со всеми.

Все начинает приобретать смысл. Я хочу что-то сказать человеку-горе, ведущему меня бог знает куда, но он ни разу не оглянулся, чтобы проверить, иду ли я следом. Хотя стук моих каблуков говорит ему, что иду. Он молчун, и подозреваю, не ответил бы мне, если бы я с ним заговорила.

Мы проходим мимо еще двух закрытых дверей. Судя по лязганью кастрюль, предполагаю, что одно из помещений окажется кухней. Затем он ведет меня в летнюю гостиную — огромное, светлое, потрясающе роскошное пространство, разделенное на отдельные зоны отдыха с диванами, большими креслами и столами. Распахнутые настежь двустворчатые двери от пола до потолка выходят на террасу из йоркского камня и обширную лужайку. Это действительно внушает благоговейный трепет. Внутренне ахаю, замечая стеклянное строение с бассейном. Это невероятно. Содрогаюсь при мысли о том, сколько стоит здесь номер. Отель, должно быть, пять звезд, а может, и больше.

Когда мы проходим через летнюю гостиную, меня ведут по коридору, пока здоровяк не останавливается перед обшитой деревом дверью.

— Кабинет мистера Уорда, — басит он, стуча в дверь — на удивление мягко, учитывая его гигантские размеры.

— Управляющего? — уточняю я.

— Владельца, — отвечает он, открывая дверь.

— Проходите.

Здоровяк заходит, но я пока медлю. В конце концов, я заставляю свои ноги идти и, переступив порог, оглядываю не менее роскошную обстановку кабинета мистера Уорда.

Глава 2

— Джесси, мисс О’Ши, «Рококо Юнион», — объявляет здоровяк.

— Идеально. Спасибо, Джон.

Меня вытаскивают из моего трепещущего состояния прямо в состояние повышенной готовности. Моя спина выпрямляется.

Я не вижу владельца, его закрывает массивная фигура здоровяка, но этот хриплый и плавный голос заставляет меня застыть на месте. И он явно принадлежит не курящему сигару упитанному владельцу поместья.

Здоровяк — или Джон, как я теперь знаю, — отодвигается в сторону, давая мне возможность впервые взглянуть на мистера Джесси Уорда.

О боже. Мое сердце стукается о грудную клетку, а неровное дыхание ускоряется до чертовски опасного уровня. Я вдруг чувствую легкое головокружение, и рот игнорирует инструкции мозга, который приказывает произнести хоть одно слово. Я просто стою и смотрю на этого мужчину, а он смотрит на меня. Его хриплый голос ввел меня в ступор, но внешность... что ж, она превратила меня в дрожащее, не реагирующее ни на что существо.

Он приподнимается с кресла и под моим взглядом выпрямляется во весь рост. Он очень высокий. Рукава его белой рубашки небрежно закатаны до локтей, но он тем не менее в галстуке, который свисает на его широкую грудь.

Он обходит массивный стол и медленно приближается ко мне. Именно тогда я полностью осознаю его влияние. Я сглатываю. Этот мужчина настолько совершенен, что мне почти больно. Его светло-русые волосы выглядят так, будто он пытался придать им какое-то подобие стиля, но сдался. Глаза зеленые с поволокой, но яркие и чересчур выразительные, а щетина, покрывающая квадратную челюсть, нисколько не скрывает красивых черт лица.

Он слегка загорелый и просто... о, боже, он поистине потрясающий. Владелец поместья?

— Мисс О’Ши.

Он протягивает, но я не могу заставить себя поднять руку. Он прекрасен.

Когда я не протягиваю руку, он тянется вперед и обнимает меня за плечи, затем медленно наклоняется, чтобы поцеловать — его губы легко касаются моей пылающей щеки. Я вся напрягаюсь. Слышу, как в ушах грохочет пульс, и хотя это совершенно неуместно для деловой встречи, не делаю ничего, чтобы его остановить. Меня переполняют эмоции.

— Очень приятно, — шепчет он мне на ухо, отчего я едва слышно стону.

Он, должно быть, чувствует мое напряжение — это нетрудно, я стою истуканом, — потому что его хватка ослабевает, и он чуть наклоняется и смотрит мне прямо в глаза.

— Вы в порядке? — спрашивает, и уголок его рта приподнимается в подобии улыбки. Замечаю на его лбу единственную морщинку.

Вырываюсь из своей нелепой инертности, внезапно осознав, что до сих пор ничего не сказала. Заметил ли он, как я на него отреагировала? А как насчет здоровяка? Оглядываюсь и вижу, что он стоит неподвижно, очки по-прежнему закрывают глаза, но я знаю, он смотрит на меня. Мысленно встряхиваюсь и отступаю назад, подальше от Уорда и его мощной хватки. Его руки опускаются.

— Здравствуйте. — Я откашливаюсь. — Ава. Меня зовут Ава.

Протягиваю ему руку, но он принимает ее неторопливо, будто не уверен, что это безопасно.

Его ладонь влажная и немного дрожит, когда он крепко пожимает мне руку. Взлетают искры, и на его ошеломляющем лице мелькает выражение любопытства. Мы оба в шоке отдергиваем руки.

— Ава, — смакует он мое имя, и мне требуется вся сила воли, чтобы не застонать. Он должен прекратить говорить — немедленно.

— Да, Ава, — подтверждаю я.

Кажется, сейчас именно он погружен в свою маленькую нирвану, а я все больше ощущаю, как у меня поднимается температура.

Внезапно он приходит в себя, засовывает руки в карманы и, качнув головой, отступает назад.

— Спасибо, Джон.

Он кивает здоровяку, тот слегка улыбается и уходит.

Я остаюсь наедине с этим мужчиной, лишившим меня дара речи, лишившим возможности двигаться и сделавшим практически бесполезной.

Он кивает в сторону двух коричневых кожаных диванов, расположенных в эркере друг против друга, между которыми стоит большой кофейный столик.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Он отводит от меня взгляд и идет к серванту, на полках которого выстроились бутылки.

Он ведь не имеет в виду алкоголь? Сейчас полдень. Даже по моим меркам еще слишком рано. На несколько мгновений он задерживается у серванта, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Нет, спасибо. — Говоря, я качаю головой на случай, если слова не будут произнесены.

— Тогда воды? — спрашивает он, а в уголках его губ играет улыбка.

Боже, не смотри на меня.

— Да, благодарю.

Я нервно улыбаюсь. У меня пересохло во рту.

Он достает из встроенного холодильника две бутылки воды и поворачивается ко мне. Именно тогда я уговариваю свои дрожащие ноги перенести меня через комнату к дивану.

— Ава? — Его голос прокатывается по мне, заставив споткнуться на полпути.

Я поворачиваюсь к нему. Наверное, это плохая идея.

— Да?

Он держит в руке стакан.

— В стакане?

— Да, пожалуйста.

Я улыбаюсь. Он, должно быть, думает, что я такая непрофессиональная. Устраиваюсь на кожаном диване, достаю папку и телефон и кладу их на столик перед собой. Замечаю, что у меня дрожат руки.

Господи, женщина. Соберись! Делаю вид, что отмечаю что-то, а он возвращается и ставит на стол стакан и воду. Потом садится на диван напротив и закидывает ногу на ногу, положив щиколотку на колено.

Он откидывается на спинку. Устраивается поудобнее, и тишина, повисающая между нами, кричит, пока я пишу все подряд, лишь бы не смотреть на него. Знаю, в какой-то момент я должна буду посмотреть на этого мужчину и что-то сказать, но все вопросы, которые я обычно задаю клиентам, с воплями вылетают из моей головы.

— Итак, с чего начнем? — спрашивает он, вынуждая меня поднять глаза. Он улыбается. Я мысленно падаю в обморок.

Он наблюдает за мной поверх края бутылки, поднося ее к своим прелестным губам. Я прерываю зрительный контакт, протягивая руку, чтобы налить немного воды в свой стакан. Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках и все еще чувствую на себе его взгляд. Это действительно неловко. Никогда еще мужчина не действовал на меня так сильно.

— Думаю, вы должны объяснить, почему я здесь.

Я говорю! Снова смотрю на него и беру со стола стакан.

— О, — тихо говорит он. Опять эта хмурая морщинка. Даже с ней он все равно красив.

— Вы попросили, чтобы приехала именно я.

— Да, — отвечает он просто. И вновь улыбается. Мне приходится отвернуться.

Отпиваю воды, чтобы смочить пересохшее горло, и откашливаюсь, а потом снова встречаюсь с его властным взглядом.

— Так могу я спросить, почему?

— Можете.

Он подается вперед, ставя бутылку на стол, и упирается локтями в колени, но ничего больше не говорит. Разве он не собирается объяснить мне подробно?

— Хорошо. — Я изо всех сил стараюсь смотреть ему в глаза. — Почему?

— Я слышал о вас много хорошего.

Чувствую, как горит лицо.

— Спасибо. Так почему я здесь?

— Ну, чтобы сделать дизайн, — усмехается он, и я чувствую себя глупо, но еще слегка раздражаюсь. Он что, смеется надо мной?

— Дизайн чего именно? — уточняю. — Судя по тому, что я видела, дом в полном порядке.

Он же не хочет модернизировать это прекрасное место? Возможно, это не мой стиль, но высший класс я узнаю с первого взгляда.

— Спасибо, — тихо говорит он. — Портфолио у вас с собой?

— Конечно. — Я лезу в сумку.

Причина, по которой он хочет на него посмотреть, — выше моего понимания. Там нет ничего, подобного этому месту.

Я кладу портфолио перед ним и жду, что он подвинет его к себе, но он — к моему ужасу — одним плавным движением поднимается и подходит ко мне, после чего опускает свое прекрасное поджарое тело на диван рядом со мной. О, господи. Он пахнет божественно — сама свежесть и мята. Я задерживаю дыхание.

Подавшись вперед, он открывает папку.

— Вы слишком молоды, чтобы быть таким опытным дизайнером, — задумчиво говорит он, медленно переворачивая страницы моего портфолио.

Он прав. Я набралась опыта лишь благодаря тому, что Патрик дал мне свободу действий. За четыре года я закончила колледж, нашла работу в известной дизайнерской компании, которая обладала финансовой стабильностью, но ей не хватало свежей струи в современных идеях, и сделала за ее счет себе имя. Мне повезло, и я ценю веру Патрика в мои способности. Вкупе с моим контрактом с «Луссо», это единственная причина, по которой я нахожусь там, где нахожусь, хотя мне всего двадцать шесть.

Я смотрю на его красивую руку, на запястье, украшенное золотым «ролексом» с графитовым циферблатом.

— Сколько вам лет? — выпаливаю я.

Боже. В голове каша, и я знаю, мои щеки только что покрылись ярким румянцем. Надо держать рот на замке. Откуда, черт возьми, взялся этот вопрос?

Он пристально смотрит на меня, опаляя своими зелеными глазами.

— Двадцать один, — отвечает совершенно невозмутимо.

Я усмехаюсь, и его брови вопросительно подпрыгивают.

— Простите, — бормочу я, поворачиваясь к столу.

Слышу, как он тяжело вздыхает. Его правая рука снова начинает переворачивать страницы портфолио, пока левая покоится на краю стола.

Кольца на ней нет. Он не женат? Как такое возможно?

— Вот это мне очень нравится. — Он показывает на фотографии «Луссо».

— Не уверена, что вам подойдет похожий дизайн, — говорю я тихо. Он роскошен, но чересчур современен.

Мистер Уорд поднимает глаза.

— Вы правы. Я лишь говорю, что мне это действительно нравится.

— Спасибо.

Чувствую, что снова краснею, пока он задумчиво изучает меня, прежде чем вернуться к портфолио.

Беру воду, сопротивляясь искушению вылить ее себе на грудь и охладиться, но почти делаю это, когда его обтянутая брюками нога касается моей голой коленки. Я быстро отодвигаюсь и краем глаза замечаю у него на губах маленькую ухмылку.

Он делает это нарочно. Это уже слишком.

— У вас есть туалет? — Я ставлю стакан на стол и встаю.

Мне нужно выйти и успокоиться. Я в полнейшем беспорядке.

Быстро поднявшись с дивана, он отступает в сторону, чтобы дать мне пройти.

— Через летнюю гостиную и налево, — отвечает с улыбкой.

Он знает, как действует на меня. Судя по этой улыбке. Держу пари, женщины всегда так на него реагируют.

— Спасибо.

Протискиваюсь через маленький зазор между столом и диваном, что не легко, поскольку он не пытается дать мне больше пространства. Мне приходится буквально прильнуть к нему и задержать дыхание, пока я не оказываюсь подальше от его тела.

Иду к двери. Его глаза провожают меня, я чувствую, как они буквально прожигают в моем платье дыру. Двигаю шеей, чтобы избавиться от прыгающих по затылку мурашек.

Спотыкаясь, выхожу из его кабинета и, миновав коридор с летней гостиной, захожу в до нелепого шикарный туалет. Склоняюсь над раковиной и смотрю в зеркало.

— Господи, Ава. Возьми себя в руки! — бросаю своему отражению.

— Встретились с хозяином, да?

Я оборачиваюсь и вижу очень привлекательную бизнес-леди, которая поправляет прическу в другом конце туалета. Понятия не имею, что сказать, но она подтвердила мои подозрения — он действительно оказывает такое влияние на всех женщин. Когда мой мозг не находит подходящий ответ, я просто улыбаюсь.

Она тоже мне улыбается, явно понимая причину моего волнения, а затем исчезает из туалета. Если бы мне не было так жарко и волнительно, я бы смутилась из-за своего очевидного состояния. Но мне жарко, и я очень нервничаю, поэтому я отмахиваюсь от своего унижения, делаю несколько успокаивающих вдохов и мою липкие ладони люксовым мылом «Noble Isle». Надо было взять с собой сумку. Моим губам не помешало бы вазелина. Во рту по-прежнему сухо, и из-за этого страдают и губы.

Ладно, нужно вернуться, получить задание и уйти. Мое сердце молит о том, чтобы немного успокоиться. Мне очень стыдно за себя. Я поправляю прическу, выхожу из туалета и направляюсь в кабинет мистера Уорда.

Не знаю, смогу ли работать на этого мужчину. Уж слишком сильно он на меня влияет.

Стучу, перед тем как войти, и вижу, что он сидит на диване и рассматривает мое портфолио. Он переводит взгляд на меня и улыбается, и я понимаю, что мне действительно пора уходить. Я не могу работать с этим мужчиной. Каждая молекула интеллекта и мозговой энергии, которой я обладаю, была выброшена из моего тела его присутствием. И что хуже всего, он об этом знает.

Мысленно подбадривая себя, направляюсь к столу, не обращая внимания на то, что он следит за каждым моим движением. Он откидывается на спинку дивана, жестом предлагая мне протиснуться мимо, но я этого не делаю.

Он бросает на меня вопросительный взгляд.

— Вы в порядке?

— Да, — отвечаю сжато. Он все знает. — Не хотите показать мне, где находится ваш предполагаемый проект, чтобы мы могли начать обсуждение требований? — заставляю свой голос звучать уверенно.

Я просто следую протоколу. У меня нет ни малейшего желания подписывать этот контракт, но я не могу просто взять и уйти — как бы это ни было заманчиво.

Он поднимает брови, явно удивленный переменой моего подхода к ситуации.

— Конечно.

Он встает с дивана, подходит к письменному столу и берет мобильник. Я собираю свои вещи, запихиваю их в сумку и по его жесту следую в указанном мне направлении.

Он быстро догоняет меня, открывает дверь и, придерживая ее, отвешивает преувеличенно джентльменский поклон. Я вежливо улыбаюсь — хотя знаю, он играет со мной — и выхожу в коридор, направляясь в летнюю гостиную. Застываю на одном вздохе, когда он кладет руку мне на поясницу, чтобы направлять меня.

Во что он играет? Я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания, но надо быть мертвой, чтобы не заметить, как этот мужчина на меня действует. И я знаю, что он это знает. Моя кожа вся горит — почти наверняка согревает его ладонь через платье, — я не могу контролировать свое дыхание, а ходьба требует от меня всех усилий и координации движений. Я такая жалкая, и чертовски очевидно, что он наслаждается получаемой от меня реакцией. Должно быть, я очень его забавляю.

Злясь на себя, иду немного быстрее, чтобы разорвать контакт его руки со своей спиной, останавливаюсь, достигнув точки двух возможных маршрутов.

Подойдя ко мне, он указывает через лужайки на теннисные корты.

— Вы играете?

Я внезапно смеюсь.

— Нет, не умею.

Я могу бегать, но это все. Дайте мне биту, ракетку или мяч, и вы напроситесь на неприятности. При моей реакции уголки его губ дергаются в усмешке, усиливая зелень его глаз и удлиняя его густые ресницы. Я улыбаюсь, удивленно качая головой при виде этого великолепного мужчины.

— А вы? — спрашиваю его.

Он продолжает идти, я иду следом.

— Играю при случае, но больше люблю экстремальные виды спорта.

Он останавливается, и вместе с ним останавливаюсь я.

Он выглядит до абсурда подтянутым и загорелым.

— Например?

— В основном сноуборд, но еще я пробовал рафтинге, банджи-джампинг, прыжки с парашютом. Я, можно сказать, адреналиновый наркоман. Мне нравится чувствовать, как в жилах пульсирует кровь.

Говоря это, он наблюдает за мной, заставляя чувствовать, что меня внимательно изучают. Придется сделать мне анестезию, прежде чем заставить участвовать в каких-либо из его игр с пульсацией крови. Лучше я буду время от времени придерживаться пробежек.

— Экстремально, — говорю я, изучая этого великолепного мужчину, возраст которого мне неизвестен.

— Очень экстремально, — тихо подтверждает он.

У меня снова перехватывает дыхание, и я закрываю глаза, мысленно ругая себя за то, что веду себя как неудачница.

— Может, продолжим? — спрашивает он. Я слышу в его тоне веселье.

Открываю глаза и встречаюсь с его проницательным взглядом.

— Да, давайте.

Я хочу, чтобы он перестал так смотреть. Он снова улыбается и входит в бар, приветствуя мужчин, которых я видела раньше, хлопая их по плечам. Женщины здесь больше нет. Двое мужчин очень привлекательны, молоды — им, вероятно, около тридцати, — и сидят на барных стульях с бутылками пива.

— Ребята, это Ава. Ава, это Сэм Келт и Дрю Дэвис.

— Добрый день, — растягивает слова Дрю. Он немного печален. Его внешность — он обладает грубой красотой, — и черты, говорят, что он умен, уверен в себе и деловит. Черные волосы идеально уложены, костюм безупречен, глаза проницательны.

— Здравствуйте, — вежливо улыбаюсь я.

— Добро пожаловать во дворец наслаждений, — смеется Сэм, салютуя бутылкой. — Могу я вас чем-нибудь угостить?

Замечаю, как Уорд слегка качает головой и закатывает глаза. Сэм ухмыляется. Он полярная противоположность Дрю — само легкомыслие и непринужденность, сидит в потертых джинсах, футболке «Superdry» и конверсах. У него дерзкое лицо, дополненное ямочкой на левой щеке. Его голубые глаза мерцают, добавляя ему дерзости, а темно-русые волосы до плеч взлохмачены.

— Нет, спасибо, — отвечаю я.

Он кивает Уорду.

— Джесси?

— Нет, спасибо, я провожу для Авы экскурсию. Она будет работать над пристройкой, — говорит он, улыбаясь мне.

Я мысленно усмехаюсь. Вообще он немного торопится, нет? Если на то пошло, мы еще не обсуждали расценки.

— Как раз вовремя, свободных номеров вечно не хватает, — ворчит в свою бутылку Дрю.

Почему я никогда не слышала об этом отеле?

— Как покатался в Кортине, дружище? — спрашивает Сэм.

Уорд садится на табурет.

— Изумительно. Итальянский стиль катания на лыжах очень похож на их расслабленный образ жизни.

Он широко улыбается — первой настоящей лучезарной улыбкой с тех пор, как мы познакомились. Зубы прямые, ровные, белые. Этот мужчина — бог.

— Я вставал поздно, находил гору побольше, катался по склонам, пока у меня не начинали подкашиваться ноги, затем устраивал себе сиесту, ужинал поздно и на следующий день начинал все сначала. — Он обращается ко всем нам, но смотрит на меня. Его страсть к спускам отражается в широкой улыбке.

Ничего не могу с собой поделать, и отвечаю такой же широкой улыбкой.

— Вы хорошо катаетесь? — спрашиваю я, потому что это единственное, что приходит на ум. Думаю, он хорош во всем.

— Очень, — тихо подтверждает он. Я одобрительно киваю, и на несколько секунд наши взгляды встречаются. Я отвожу глаза первой. — Ну что, идем? — Он поднимается с табурета и указывает на выход.

— Да, — улыбаюсь я.

В конце концов, я здесь якобы для того, чтобы работать. Все, чего я достигла до сих пор, — это прилив эмоций и введение в тему экстремальных видов спорта. Такое чувство, что я нахожусь в трансе.

С того момента, как я подъехала к этим воротам, я знала, что это будет не обычная ежедневная встреча, и оказалась права. За четыре года, что я наношу визиты людям в их дома, на работу и в новостройки, я ни разу не сталкивалась с кем-то, хоть отдаленно похожим на Джесси Уорда. И, вероятно, никогда не столкнусь снова. Это, несомненно, хорошая работа.

Поворачиваюсь к двум парням за стойкой, улыбаясь им на прощание и побудив их поднять бутылки, прежде чем продолжить разговор. Направляюсь к двери, ведущей обратно в фойе и чувствую, что он близко. Слишком близко, я чувствую его запах. Закрываю глаза, посылая краткую молитву богу, чтобы он помог мне пройти через это, сохранив хотя бы толику достоинства. Он оказывает на меня слишком сильное воздействие, и это бросает мои чувства в миллион разных направлений.

— Итак, теперь о главном. — Он начинает подниматься по широкой лестнице. Я следую за ним, оглядывая колоссальное пространство лестничной площадки, ведущей к огромной галерее. — Это частные комнаты, — говорит он, указывая на двери по бокам от площадки.

Я следую за ним, любуясь его прелестным видом сзади, думая, что у него, возможно, самая сексуальная походка, которую я когда-либо имела честь видеть. Когда я отрываю взгляд от его привлекательного зада, то вижу, что там, по меньшей мере, двадцать дверей, расположенных через равные промежутки и ведущих в комнаты за ними. Мы продолжаем идти, пока не достигаем другой величественной лестницы, тянущейся на другой этаж. У ее подножия есть красивое витражное окно и арка, ведущая в другое крыло.

— Это пристройка. — Он ведет меня в новую часть поместья. — Вот здесь мне и нужна ваша помощь, — добавляет он, останавливаясь в начале коридора с еще десятью комнатами.

— Это все новое? — спрашиваю я.

— Да, в данный момент все это лишь оболочка, но я уверен, вы это исправите. Позвольте вам показать.

Когда он берет меня за руку и тащит по коридору к самой последней двери, я уже почти в состоянии шока. Неприемлемо! Его ладонь все такая же влажная, и я уверена, что моя дрожит в его руке. Изогнутая бровь и легкая усмешка, которой он меня одаривает, говорят мне, что я права. Через нас течет какой-то сверхзаряженный ток — меня от него бросает в дрожь.

Он открывает дверь, заводя меня в свежевыкрашенную комнату. Она огромная, и новые окна симпатично вписываются в уже существующее окружение. Кто бы их ни спроектировал, он проделал отличную работу.

— Неужели они все такие большие? — спрашиваю я, шевеля пальцами, пока он не отпускает мою руку. Неужели он так ведет себя со всеми женщинами? Это действительно сбивает с толку.

— Да.

Я выхожу в центр комнаты и осматриваюсь. Размер хороший. Я замечаю еще одну дверь.

— Тут ванная? — спрашиваю, заходя внутрь.

— Да.

Номера огромные, особенно по гостиничным стандартам. С ними можно многое сделать. Я была бы взволнована, если бы не была так озабочена тем, чего от меня ждут. Это не «Луссо». Я выхожу из ванной и вижу, что Уорд, засунув руки в карманы, прислонился к стене, и смотрит на меня потемневшими глазами. Боже, этот мужчина — просто ходячий секс. Я почти разочарована тем, что традиционный стиль не фигурирует в моей истории интерьеров.

Меня он совершенно не интересует.

— Не уверена, что подхожу для этой работы. — В моем голосе звучит сожаление. Это нормально, потому что так и есть. Я сожалею, что не могу взять себя в руки. Он смотрит на меня, эти томные глаза пронзают мою защиту, заставляя переминаться с ноги на ногу.

— Думаю, у вас есть все, что мне нужно, — тихо говорит он.

Ого!

— Я имела дело лишь с современной роскошью. — Я снова оглядываю комнату, медленно останавливаясь на нем. — Уверена, вы лучше сработаетесь с Патриком или Томом. Они занимаются проектами определенных эпох.

Он смотрит на меня секунду, качает головой и лопатками отталкивается от стены.

— Но я хочу вас.

— Зачем?

— Вы выглядите так, будто очень хороши.

С моих губ срывается непроизвольный вздох. Не знаю, что делать с этим заявлением. Он имеет в виду мои дизайнерские способности или что-то еще? То, как он смотрит на меня, говорит о последнем. Он чертовски уверен в себе.

— Ваше краткое описание дизайна? — спрашиваю я, потому что все остальные слова меня подводят. Я начинаю снова краснеть.

Уголки его губ щекочет улыбка.

— Он должен быть чувственным, интимным, роскошным, возбуждающим, бодрящим... — Он делает паузу — ждет реакции.

Я хмурюсь. Необычные требования. Слова «расслабляющий», «функциональный» или «практичный» не упоминались вообще.

— Хорошо. У вас есть особые пожелания? — спрашиваю я. Зачем я вообще заморачиваюсь и задаю вопросы?

— Большая кровать и декор на стенах, — хрипло произносит он.

— Какой декор?

— Что-нибудь крупное, деревянное. Да, и подходящее освещение.

— Подходящее чему? — Я не могу скрыть замешательство.

Он улыбается, и я тут же растворяюсь в горячем море гормонов.

— Краткому описанию, разумеется.

Боже, он наверное думает, что я что-то с чем-то.

— Конечно. — Я поднимаю глаза и вижу на потолке толстые балки. Здание новое, но эти балки не просто для вида. — Они есть во всех комнатах? — Я снова смотрю ему в глаза.

— Да, они необходимы. — У него соблазнительный низкий голос. Не знаю, сколько еще смогу выдержать.

Беру блокнот и начинаю делать заметки.

— Есть ли какие-то особые цвета, с которыми мне нужно или не нужно работать?

— Нет, не сдерживайте себя.

Я вскидываю голову.

— Прошу прощения?

Он улыбается.

— Дерзайте.

Дерзать я не буду, потому что он больше меня не увидит. Но я должна получить как можно больше информации, чтобы передать ее Патрику или Тому.

— Вы упомянули большую кровать. Какой-то особый тип? — спрашиваю, стараясь оставаться профессионалом.

— Нет, просто очень большую.

Запинаюсь на полуслове, медленно поднимаю глаза и вижу, что он наблюдает за мной. Это заставляет меня глупо нервничать.

— Как насчет мягкой мебели?

— Да, много. — Он подходит ко мне. Шепчет: — Мне нравится ваше платье.

Черт возьми! Я ухожу!

— Спасибо, — пищу я, пятясь к двери. — Я узнала все, что нужно.

На самом деле нет, но я больше не могу здесь оставаться. Этот мужчина просто вытягивает из меня все чувства.

— Я сделаю несколько эскизов.

Выхожу в коридор и иду прямиком к галерее.

Черт возьми, проснувшись сегодня утром, это было последнее, чего я ожидала. Шикарный загородный особняк с до боли красивым владельцем в комплекте не является частью моей обычной повседневной жизни.

Я нахожу путь к верхней лестнице, сбегая вниз с дурацкой скоростью, учитывая мои коричневые туфли на шпильках. Цокаю каблуками по паркетному полу, гадая, как, черт возьми, я сюда попала. Я в полнейшем замешательстве.

— С нетерпением жду вашего звонка, Ава.

Его хриплый голос прокатывается по моей плоти, когда он присоединяется ко мне у подножия лестницы и протягивает мне руку. Я ее принимаю, опасаясь, что если этого не сделаю, он может снова обнять меня и поцеловать.

— У вас прекрасный отель, — говорю искренне.

Я начинаю жалеть, что содержимое моей сумки не включает запасных трусиков, повязки на глаза, беруш и какой-нибудь железной брони. Надо было подготовиться лучше.

Его брови взлетают вверх, когда он берет меня за руку и медленно пожимает ее. Жужжание, проходящее через наши соединенные руки, заставляет меня напрячься.

— У меня прекрасный отель, — задумчиво повторяет он. Жужжание превращается в мощный электрический разряд, и я рефлекторно убираю руку. Он вопросительно смотрит на меня. — Было очень приятно познакомиться, Ава. — Он делает ударение на «очень».

— Мне тоже, — почти шепчу я.

Вижу, как он начинает покусывать нижнюю губу и быстро окидывает помещение взглядом. В конце концов, он перемещается к центральному столу в фойе и вытаскивает огромного букета на нем одну каллу. Он изучает ее несколько мгновений, после чего протягивает мне.

— Сдержанная элегантность, — произносит он тихо.

Не знаю почему — может, потому что мой мозг превратился в кашу — но я принимаю цветок.

— Спасибо.

Внимательно наблюдая за мной, он убирает руку в карман.

— Я только рад.

Он переводит взгляд с моих глаз на губы. Я делаю несколько шагов назад.

— Вот ты где!

Из бара выходит женщина и направляется к Уорду. Она привлекательная — блондинка, ступенчатая стрижка средней длины и красные пухлые губы. Она целует его в щеку.

— Ты готов?

Ладно, это, вероятно, жена. Но кольца на нем нет, так что, может быть, она его девушка? Одно из двух, но я совершенно ошеломлена, когда он не сводит с меня глаз, даже не пытаясь ответить на ее вопрос.

Она оборачивается, чтобы увидеть, на чем зафиксировано его внимание, и подозрительно оглядывает меня. Она сразу вызывает у меня неприязнь, и это не имеет никакого отношения к мужчине, вокруг которого она обвилась.

— А вы? — мурлычет она.

Неловко переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя себя так, словно меня поймали за чем-то неприличным. Ну, так и есть. У меня была крайне нежелательная реакция на ее бойфренда. Меня пронзает беспричинная ревность. Какая нелепость!

Я мило улыбаюсь.

— Уже уезжаю. До свидания.

Я практически бегу к двери и слетаю по ступенькам вниз. Запрыгиваю в машину, с силой выдыхая и вдыхая, и когда мои легкие благодарят меня за столь необходимый им воздух, откидываюсь на сиденье и пытаюсь стабилизировать дыхание.

Я отдам этот заказ Тому. Но я сразу смеюсь над своей глупой идеей. Том — гей. Он тоже попадет под воздействие Уорда. Даже зная, что он не свободен, я все равно не смогу с ним работать. Недоверчиво качаю головой и завожу машину.

Проезжая по гравийной дорожке, я смотрю в зеркало заднего вида на внушительный особняк позади меня, который становится все меньше и меньше. А на верхней ступеньке крыльца, глядя мне вслед, стоит Джесси Уорд.

***

— Наконец-то пришла. Я как раз собиралась звонить тебе, — восклицает Кейт, не отрываясь от фигурки на свадебном торте, который она украшает.

От усердия она высунула язык. Это заставляет меня улыбнуться.

— Хочешь, куда-нибудь сходим?

Она все еще не поднимает глаза. Что хорошо. Уверена, мое лицо выдаст любую попытку изобразить невозмутимость. Я все еще немного волнуюсь после обеденной встречи с неким владельцем поместья. У меня нет энергии, чтобы куда-либо идти.

— Может, отложим на завтра? — предлагаю я. Знаю, это будет означать бутылку вина и диван, но я хотя бы могу надеть пижаму и расслабиться. После того дня, который у меня был, мне необходимо успокоить свои скачущие мысли. У меня болит голова, и я весь день не могу сосредоточиться.

— Давай. Только закончу торт, и я вся твоя. — Она вертит фруктовый торт на подставке, намазывая глазурь съедобным клеем. — Как прошел день?

Ха! Что я могу сказать? Я ожидала увидеть напыщенного деревенского мужлана, но получила потрясающе красивого мужчину, похожего на божество. Он вызвал персонально меня, его прикосновение превратило меня в расплавленную лаву, я не могла смотреть ему в глаза из страха потерять сознание, и ему понравилось мое платье. Вместо этого я говорю:

— Интересно.

Она поднимает голову.

— Рассказывай уже, — понуждает она, ее глаза сверкают, и она с высунутым языком снова склоняется над тортом.

— День сложился не так, как я ожидала.

Я смахиваю невидимые пушинки со своего темно-синего платья, пытаясь выглядеть непринужденно.

— Неважно, что ты ожидала. Скажи, что получила.

Она прекращает на самый верх торта жениха и невесту. И прищурившись, глядит на меня. У нее на кончике носа глазурь, но я не обращаю на это внимания.

— Владельца. — Я пожимаю плечами, теребя свой коричневый ремешок.

— Владельца? — переспрашивает она, кривя губы.

— Да. Джесси Уорда, владельца. — Я снова стряхиваю с платья воображаемые пушинки.

— Джесси Уорда, владельца, — передразнивает она меня и указывает на кресло с цветочной обивкой. — А ну-ка садись! Почему ты пытаешься казаться невозмутимой? Кстати, у тебя не выходит. Твои щеки цвета вот этой глазури. — Она показывает на торт с пожарной машиной. — Почему владелец Джесси Уорд оказался не таким, как ты ожидала?

Потому что он обжигающе горяч! Плюхаюсь в кресло, пока Кейт стоит, постукивая по ладони лопаточкой. Наконец она подходит и садится в кресло напротив меня.

— Говори, — настаивает она, зная, что мне есть что рассказать.

Я пожимаю плечами.

— Этот мужчина привлекателен и знает об этом. — Я вижу, как ее взгляд загорается, а лопаточка на руке начинает постукивать быстрее. Она хочет больше драмы. Ей нравится драма. Когда мы с Мэттом расстались, она сидела в первых рядах, впитывая все подробности шоу. Впрочем, мы расстались по обоюдному согласию, очень по-дружески и на самом деле довольно скучно. Тарелки не летали, и соседи не вызывали полицию.

— Сколько ему лет? — живо спрашивает она.

Это меня тоже интересует. Мне до сих пор стыдно, что я задала такой неуместный вопрос на деловой встрече. Хотя можно было и не смущаться, ведь он явно играл со мной.

Я пожимаю плечами.

— Он сказал, что ему двадцать один, но он минимум лет на десять старше.

— Ты спросила его? — Челюсть Кейт падает на колени.

— Да, в момент неисправности фильтра «мозг-рот». Я не горжусь этим, — бормочу я. — Я выставила себя полной дурой, Кейт. Мужчины еще никогда на меня так не действовали. Тебе было бы за меня стыдно.

Резкий взрыв смеха слетает с ее губ.

— Ава, мне нужно научить тебя некоторым навыкам общения!

Она откидывается на спинку стула и начинает слизывать с лопаточки глазурь.

— Пожалуйста, научи, — ворчу я, протягивая к ней руку.

Она передает лопаточку мне, и я облизываю края. Я живу с Кейт уже месяц и питаюсь вином, глазурью и тестом для тортов. Потери аппетита после расставания у меня нет.

— Он был крайне самоуверен, — между делом говорю я.

— В каком смысле?

— О, этот мужчина знал, что вызвал во мне ответную реакцию. Должно быть, на меня было больно смотреть. Я выглядела жалкой.

— Так плохо?

Я в смятении киваю.

— До нелепости.

— Он, наверное, ужасен в постели, — размышляет Кейт. — Все горячие парни такие. Какое у тебя задание?

— Десять новых спален в пристройке. Я думала, что поеду в загородный особняк, но это мегашикарный отель-курорт. «Поместье», слышала о таком?

По лицу Кейт видно, что нет.

— Нет, — отвечает она, вставая, чтобы выключить духовку. — Можно, в следующий раз я поеду с тобой?

— Нет, я туда не вернусь. Я не смогу так работать. Кроме того, у него есть девушка. И я никогда больше не смогу посмотреть ему в глаза, особенно после того, что устроила. — Я встаю со стула и бросаю лопатку в пустую миску. — Я передам его Патрику. Вино?

— В холодильнике.

Мы поднимаемся в квартиру и переодеваемся в пижамы. Я бросаю сумку на кровать, она распахивается, и перед моим взором предстает подаренный Уордом цветок. Сдержанная элегантность. Беру каллу и пару секунд верчу ее в пальцах, а затем выбрасываю в мусорную корзину. Забыто...

Закончив переодеваться, я загружаю DVD-плеер с последним предложением из местного видеопроката, запрыгиваю на диван к Кейт и пытаюсь сосредоточиться на фильме.

Это невозможно. Перед моим мысленным взглядом стоит высокий, поджарый, зеленоглазый мужчина с темно-русыми волосами, мужчина неизвестного возраста с походкой, от которой текут слюнки, и целым багажником сексуальности. Я засыпаю со словами «но я хочу вас», которые крутятся в голове. Нет, не забыто…

Глава 3

Проведя две успешные встречи с клиентами и заехав в новый особняк мистера Мюллера в Холланд-парке, чтобы оставить несколько образцов, я возвращаюсь в офис слушать, как Патрик стенает об Ирэн. Это обычное дело для понедельника, после того как он провел все выходные с женой вдали от офиса. Понятия не имею, как этот бедняга с ней общается. Том влетает с широчайшей ухмылкой на лице, и я сразу понимаю, что на выходных он, должно быть, к кому-то подкатил.

— Дорогая, как же я скучал по тебе! — Он расцеловывает меня, не касаясь щек, и поворачивается к Патрику, который поднимает руки в жесте «даже не думай об этом». Том, совершенно не обижаясь, закатывает глаза и уходит к своему столу.

— Доброе утро, Том, — приветливо здороваюсь я.

— Утро было очень напряженное. Мистер и миссис Бейнс, черт бы их побрал, в тысячный раз передумали. Мне пришлось отменить все заказы и перестроить график дюжины рабочих. — Он в отчаянии взмахивает руками. — Я заработал чертов штраф за то, что не показал разрешение на парковку, и в довершение всего зацепился новым джемпером за эти отвратительные перила возле «Старбакса».

Он начинает выдергивать ниточки шерсти из края своего ярко-розового джемпера с V-образным вырезом.

— Вот, смотрите! Хорошо, что вчера у меня был секс, иначе я был бы в глубоком отчаянии.

Том улыбается мне.

Я так и знала.

Патрик уходит, качая головой. Его попытки сгладить веселость Тома до более терпимого уровня оказались неэффективными. Теперь он сдался.

— Хорошая выдалась ночка? — спрашиваю его.

— Чудесная. Я встретил божественного мужчину. В выходные он поведет меня в Музей естествознания. Он ученый. Мы родственные души — это точно.

— А что случилось с личным тренером? — интересуюсь я. Это была родственная душа прошлой недели.

— Не надо о нем, это была катастрофа. В пятницу вечером он заявился ко мне с «Грязными танцами» на диске и индийской едой. Ты можешь в это поверить?

— Я в шоке, — шутливо ахаю я.

— Я тоже, черт побери. Нет необходимости говорить, что больше я его не увижу. А что у тебя, дорогая? Как поживает твой великолепный бывший?

Он подмигивает. Том не скрывает своего влечения к Мэтту, что меня забавляет, а Мэтта заставляет испытывать крайнюю неловкость.

— С ним все в порядке. Он все еще бывший и все еще натурал.

— Чертовски жаль. Сообщи, когда он придет в чувство.

Том неторопливо уходит, поправляя идеально уложенные белокурые волосы.

— Салли, я посылаю тебе по электронной почте счет за консультацию по дизайну у мистера Уорда. Не могла бы ты отправить его сегодня?

— Обязательно, Ава. Оплата по недельному тарифу?

— Да, спасибо.

Возвращаюсь на свое рабочее место и продолжаю подбирать цвета. Когда на столе начинает вибрировать телефон, беру трубку.

И чуть не падаю со стула, взглянув на экран, на котором вспыхнуло имя Джесси. После нескольких секунд пристального разглядывания до мозга наконец доходит ударная волна, и сердце начинает бешено биться. Какого черта?

Я не записывала его номер — Патрик так и не удосужился его дать, а после того, как в пятницу я передала ему проект, он был мне уже без надобности. Я не собиралась возвращаться в «Поместье». А если бы и собиралась, то не сохранила бы номер под одним только именем. Держа телефон, оглядываюсь, чтобы увидеть, не привлек ли непрерывный звонок внимание коллег. Нет. Позволяю ему отзвенеть. Чего он хочет?

Иду в кабинет Патрика, чтобы спросить, уведомил ли он мистера Уорда об изменениях в договоренности, но телефон снова начинает трезвонить, и я останавливаюсь. Делаю глубокий вдох и принимаю вызов.

Если Патрик еще не рекомендовал ему себя, то это сделаю я. А если тот ему не подходит, ему же хуже. Изо всех сил стараюсь убедить себя, что отказалась от контракта, потому что Патрик больше подходит для этого проекта. И знаю чертовски хорошо, что это только половина причины.

— Да? — говорю, слегка топнув ногой, потому что в моем приветствии прозвучала тревога. Я хотела казаться уверенной и непоколебимой.

— Ава? — Его хриплый голос действует на меня точно так же, как действовал в пятницу. Одно хорошо — сейчас он не видит, что я всем телом дрожу.

— Кто это? — Вот. Это прозвучало лучше — профессионально, деловито и уверенно.

Он легко смеется, и это совершенно сбивает меня с толку.

— Вы уже знаете ответ на этот вопрос, потому что мое имя высветилось на экране телефона. — Я съеживаюсь. — Пытаетесь вести себя невозмутимо?

Высокомерная задница! Откуда он знает? Но потом меня осеняет.

— Вы добавили себя в мой список контактов? — ахаю я.

Когда он успел? Я вспоминаю визит к нему. Видимо, когда я ушла в туалет, а сумку и телефон оставила на столе. Не могу поверить, что он рылся в моем телефоне!

— Мне необходимо поддерживать с вами связь.

О, нет. Патрик, очевидно, ничего ему не сказал. Как бы там ни было, нельзя рыться в чужих телефонах. Он действительно очень самоуверен. И сохранять контакт под именем «Джесси»? Мы едва знакомы.

— Патрик должен был вам позвонить, — холодно сообщаю ему. — Боюсь, я не смогу вам помочь, но меня с радостью заменит Патрик.

— Патрик звонил, — отвечает он.

Вздыхаю с облегчением, но затем хмурюсь. Тогда к чему этот звонок?

— Уверен, он будет рад помочь, но я не очень рад принять его предложение.

Я разеваю рот. Кем он себя возомнил? Он позвонил, чтобы сказать, что не рад? О, этот мужчина более чем высокомерен. Я закрываю рот.

— Мне очень жаль это слышать. — Сожаления в моем голосе нет, одно раздражение.

— Вам правда жаль?

И снова он меня подловил. Нет, мне не жаль. Но я не собираюсь говорить об этом ему.

— Да, правда, — вру я.

Хочу добавить, что никогда не смогла бы работать с такой высокомерной красивой сволочью, как он, но сдерживаюсь. Это было бы не очень профессионально.

Слышу, как он вздыхает.

— Я так не думаю, Ава. — Мое имя, скатываясь с его губ, звучит как бархат, вызывая знакомую дрожь. Откуда он знает, что я обманываю? — Мне кажется, вы меня избегаете, — добавляет он.

Такими темпами я себе челюсть выверну. Он прав. Он пробуждает во мне очень нежелательные чувства, и тот факт, что я знаю о его отношениях с другой женщиной, не помогает мне ни на йоту.

— Зачем мне это делать? — самоуверенно спрашиваю. Это должно заставить его замолчать.

— Ну, затем, что я вам нравлюсь.

— Прошу прощения? — запинаюсь я.

Его самоуверенность не знает границ. Неужели у него нет стыда? Тот факт, что он абсолютно прав, к делу не относится.

Нужно быть слепой, глухой и немой, чтобы не испытывать влечения к этому мужчине.

Он воплощение мужского совершенства, и, очевидно, знает об этом.

Он вздыхает.

— Я сказал...

— Да, я вас слышала, — перебиваю я. — Я просто не могу поверить, что вы это сказали. — Я резко откидываюсь на спинку кресла.

Уму непостижимо. Я совершенно ошеломлена. У этого мужчины есть женщина, а он флиртует со мной? Каков бабник! Нужно перевести разговор на деловую тему и поскорее положить трубку.

— Прошу прощения, что не смогу помочь вам с дизайном, — выпаливаю я и отключаюсь.

Это было довольно грубо и крайне непрофессионально, но я в полнейшем шоке от его прямоты. Передача контракта Патрику выглядит все более и более разумной с каждой минутой. На экране появляется сообщение.

Заметил, что отрицать вы не стали. Вы должны знать, что это чувство взаимно. Дж. Х

Охренеть! Шлепаю ладонью по губам, чтобы остановить себя от произнесения этой четкой формулировки вслух. Нет, я этого не отрицала. И его влечет ко мне? Я слишком молода для него или он слишком стар для меня? И поцелуйчик в конце сообщения? Что за дерзкая задница! Я не отвечаю — понятия не имею, что на это ответить.

Бросаю телефон в сумку и отправляюсь обедать с Кейт.

***

— Святой Моисей! — восклицает Кейт, глядя на экран телефона. Ее рыжие волосы, собранные в конский хвост, раскачиваются из стороны в сторону, когда она качает головой. — Ты ответила?

Подруга выжидающе смотрит на меня.

— Господи, нет, — смеюсь я. Что на это можно ответить?

— И у него есть девушка?

— Да, — киваю, приподнимая бровь.

Она кладет телефон обратно на стол.

— Какая жалость.

Жалость? На самом деле это все упрощает. Полностью перекрывает его взгляды и те реакции, что он во мне вызывает. Кейт гораздо смелее меня. Она бы ответила чем-нибудь шокирующим и наводящим на размышления, и, вероятно, у него отвисла бы челюсть. Эта девушка, как настоящая роковая женщина, заставит любого повиноваться. Не мешкая с ответом, она отпугивала мужчин в основном на первом свидании — выживали только сильнейшие. Длинные рыжие волосы Кейт такие же огненные, как и ее характер. Она уверена в себе, сильна духом и полна решимости.

— Не совсем, — задумчиво говорю я, беря бокал вина, дерзко заказанный на обед, и делаю глоток. — Как бы там ни было, прошло всего четыре недели с тех пор, как мы с Мэттом расстались. Я не хочу, чтобы в моей жизни появлялись мужчины, ни в каком качестве. — Мне нравится, что мой голос звучит решительно. — Мне впервые в жизни нравится быть одной и чувствовать себя беззаботной, — добавляю я.

Серьезно. Похоже, что такое у меня в жизни впервые. Мы с Мэттом встречались в течение четырех лет, а до этого у меня были трехлетние отношения с Адамом.

— Ты виделась с этим придурком? — Лицо Кейт искажается от отвращения при упоминании моего бывшего.

Она терпеть не может Мэтта и очень обрадовалась, когда я с ним рассталась. Кейт застукала его в такси с коллегой по работе, и только подтвердила то, что я уже знала. Не понимаю, почему я так долго это игнорировала. Когда я спокойно поставила его перед фактом, он рассыпался в извинениях и чуть не упал, когда я сказала, что меня это не беспокоит. К собственному удивлению это на самом деле было так. Наши отношения исчерпали себя, и Мэтт придерживался того же мнения. Все прошло очень по-дружески, к большому неудовольствию Кейт. Ей были нужны летающие тарелки и вмешательство полиции.

— Нет, — говорю я.

— Нам ведь весело, правда? — Она улыбается, когда официантка приносит наш ланч.

— Отойду в уборную.

Я встаю, оставив Кейт макать в майонез жареную картошку.

После посещения туалета стою перед зеркалом, снова нанося блеск на губы и взбивая волосы. Рассыпавшись по моим плечам, сегодня они ведут себя прилично. Отряхиваю черные брюки-капри и убираю несколько волосков с кремовой блузки. На обратном пути к бару звонит телефон. Вытаскиваю его из сумки и закатываю глаза, видя, что это снова он. Наверное, гадает, где ответ на его неуместное сообщение. Я не играю с ним в игры.

— Отклонить. — Я раздраженно нажимаю красную кнопку и на ходу запихиваю телефон в сумку. — О боже, прошу прощения! — выпаливаю, врезаясь прямо кому-то в грудь.

Эта грудь — очень крепкая грудь — и пьянящий аромат свежести, омывающий меня, слишком знакомы. Не могу сдвинуться с места и уже знаю, что увижу, если посмотрю вверх. Его рука обвилась вокруг моей талии, а я стараюсь не отрывать взгляд от его груди. Даже сквозь рубашку вижу, как бьется его сердце.

— Отклонить? — повторяет он тихо. — Я задет.

Вырываюсь из его объятий и пытаюсь взять себя в руки.

В угольно-черном костюме и накрахмаленной белой рубашке он выглядит сногсшибательно. Я смеюсь над собой и своей неспособностью отвести взгляд от его верхней части тела из-за страха быть загипнотизированной мощью томного взгляда этого мужчины.

— Что-то смешное? — спрашивает он. Подозреваю, он хмурится от моей случайной вспышки веселости, но поскольку я отказываюсь смотреть на него, то не могу это подтвердить.

— Простите. Я не смотрела, куда иду.

Делаю шаг в сторону, но он ловит меня за локоть, останавливая побег.

— Скажи только одну вещь, прежде чем уйдешь, Ава. — Его голос ударяет по моим чувствам, и я обнаруживаю, что глазами путешествую по его стройному телу, пока мы не встречаемся взглядами. Лицо у него серьезное, но все равно ошеломляющее. — Как думаешь, насколько громко ты будешь кричать, когда я тебя трахну?

ЧТО?!

— Прошу прощения? — ухитряюсь я выговорить куском свинца, которым является мой язык.

Мой шок заставляет его слегка улыбнуться. Он кладет указательный палец под мой подбородок и закрывает разинутый рот.

— Оставлю тебя с этой мыслью.

Он отпускает мой локоть.

Бросаю на него недовольный взгляд, потом возвращаюсь к столику настолько уверенно, насколько позволяют мои ватные ноги. Неужели я правильно его расслышала? Соскальзываю на стул и тут же глотаю вино, пытаясь смочить пересохший рот.

Когда смотрю на Кейт, она раскрывает рот, показывая наполовину пережеванные картофель и хлеб. Это непривлекательно.

— Кто это, черт возьми? — жуя, спрашивает она.

Я, изображая непонимание, оглядываюсь.

— Ты о ком?

— О нем. — Кейт показывает вилкой. — Посмотри!

— Я видела. Я не знаю, — цежу сквозь зубы.

Прекрати!

— Он сейчас подойдет. Ты точно не знаешь его? Черт, он такой сексуальный! — Она смотрит на меня. Я пожимаю плечами.

Пожалуйста, уходи. Уходи, уходи! Беру с тарелки первый попавшийся кусочек салата и начинаю обгрызать по краям. Я вся напряжена и знаю, что он приближается, потому что взгляд Кейт поднимается вверх соответственно его росту. Лучше бы она захлопнула свой чертов разинутый рот!

— Дамы. — От его низкого, гортанного голоса кожу начинает покалывать, и это не помогает расслабиться.

— Привет, — выдает Кейт. Она быстро жует, избавляя рот от помех для разговора.

— Ава? — настойчиво произносит он. Я машу кусочком салата, показывая, что заметила его присутствие, но не смотрю на него. Он тихо усмехается.

Краем глаза вижу, как он медленно опускается, пока не садится на корточки рядом со мной, но я все еще отказываюсь на него смотреть. Он кладет руку на стол, и я слышу, как Кейт откашливается, прочищая горло.

— Так-то лучше, — говорит он. Я чувствую его дыхание на щеке.

Неохотно поднимаю глаза и сквозь ресницы вижу, что Кейт таращится на меня — сигналя широко раскрытыми глазами: «Да, он все еще здесь! Говори, ты, идиотка!». Я не могу придумать, что сказать. И снова этот мужчина сделал меня недееспособной.

Слышу, как он вздыхает.

— Меня зовут Джесси Уорд. Рад знакомству.

Вижу, как он протягивает руку, а Кейт энергично принимает ее.

— Джесси? — бормочет она. — О! Джесси. — Я чувствую на себе ее осуждающий взгляд. — Меня зовут Кейт. Ава упоминала, что у вас шикарный отель.

Я хмуро смотрю через стол.

— О, она упоминала обо мне? — тихо спрашивает он. Мне не нужно смотреть на него, чтобы знать, что при этом известии его лицо озаряется удовлетворением и самодовольством. — Интересно, о чем еще она упоминала?

— Да так, о всяком, — небрежно бросает Кейт, но отступать от предыдущего заявления уже поздно. Бросаю на нее свой самый убийственный взгляд.

— Значит, о всяком, — мягко говорит он.

— Да, о всяком, — подтверждает Кейт.

Устав от бессмысленного обмена короткими репликами, которым они оба, кажется, наслаждаются, беру ситуацию в свои руки и поворачиваясь к нему.

— Приятно было увидеться, до свидания.

Наши взгляды тут же встречаются, и меня губят его томные зеленые глаза — темные и требовательные. Чувствую его дыхание, и это заставляет меня отвести взгляд, но лишь для того, чтобы уставиться на его рот. Губы у него влажные, слегка приоткрытые, язык медленно высовывается, неторопливо пробегая по нижней губе. Не могу отвести глаз. Без всякой причины мой собственный язык отвечает, счастливо пускаясь в такое же путешествие по нижней губе. Это выдает мои усилия казаться бесстрастной... безразличной. Я нахожусь под сильнейшим воздействием.

Это безумие. Это... чем бы оно ни было... просто безумие. Он слишком самоуверен и высокомерен, но, вероятно, имеет на это право. Я отчаянно не хочу находиться под влиянием этого мужчины.

— Приятно? — Он наклоняется, ловя меня за бедро, и горячая жидкая лава заливает мою промежность. Сжимаю бедра, чтобы утихомирить пульсацию, которая грозит перерасти в нечто большее. — Я мог бы придумать много слов, Ава. «Приятно» не входит в их число. Я оставлю тебя, чтобы ты обдумала мой вопрос.

О, боже! Я сглатываю, когда он наклоняется ко мне и прижимается влажными губами к моей щеке, удерживая поцелуй целую вечность. Стискиваю зубы, чтобы не повернуться к нему.

— До скорого, — шепчет он. Это обещание. Он отпускает мое напряженное бедро и встает. — Приятно было познакомиться, Кейт.

— М-м-м, и мне тоже, — глубокомысленно отвечает она.

Он уходит вглубь бара. Боже правый, он идет целеустремленно, и это чертовски сексуально. Закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями, которые в данный момент рассыпались по полу. Это совершенно безнадежно. Я поворачиваюсь к Кейт, обнаруживая, что обвиняющие ярко-синие глаза таращатся на меня, будто у меня только что выросли клыки.

Ее брови взлетают на лоб.

— Черт побери, это было мощно! — восклицает она с другого конца стола.

— Думаешь? — Я начинаю гонять бутерброд по тарелке.

— Тебе лучше прямо сейчас прекратить нести херову чушь, или я засуну эту вилку тебе в задницу так глубоко, что ты будешь жевать металл. Какой вопрос тебе нужно обдумать? — Ее тон яростен.

Я отмахиваюсь.

— Не знаю. Он привлекателен, высокомерен, и у него есть девушка. — Я стараюсь отвечать расплывчато.

Кейт издает долгий, слишком громкий свист.

— Я никогда раньше такого не видела. Слышала, что такое бывает, но свидетелем никогда не была.

— О чем ты? — огрызаюсь я.

Она перегибается через стол, вся такая серьезная.

— Ава, сексуальное напряжение между тобой и этим мужчиной было настолько сильным, что я сама возбудилась! — Она смеется. — Он очень хочет тебя. Он не смог бы показать этого яснее, даже если бы разложил тебя вот на том бильярдном столе. — Она показывает на стол пальцем, и я смотрю в ту сторону.

— Ты все выдумываешь, — фыркаю я. Знаю, это не так, но что я могу сказать?

— Я видела сообщение, а теперь увидела его во плоти. Он горячий… для парня постарше. — Она пожимает плечами.

— Меня он не интересует.

— Ха! Продолжай себя убеждать.

Я хмуро смотрю на лучшую подругу.

— Так и сделаю.

— Дай знать, если тебе это удастся, — небрежно парирует она.

***

Я возвращаюсь в офис и весь остаток дня не могу найти себе места. Верчу ручку, раз десять хожу в туалет, притворяюсь, что слушаю Тома, болтающего об гей-параде, и так далее. Телефон звонит еще четыре раза — все Джесси Уорд, — и я каждый раз отклоняю звонок.

Меня поражает его самоуверенность и упорство.

Я счастлива и наслаждаюсь вновь обретенной свободой, и у меня нет намерения срывать планы быть одной и чувствовать себя беззаботной. Я не собираюсь связываться с красивым незнакомцем, каким бы красивым он ни был. И, ох, как же он умопомрачительно восхитителен! В любом случае, он слишком стар для меня. И, что еще важнее, явно занят. И это только усиливает тот факт, что он однозначно бабник. Это не тот тип мужчины, к которому я должна испытывать влечение, черт бы меня побрал. Особенно после Мэтта и его измен. В конце концов, мне нужен мужчина, который будет верен, защитит и позаботится обо мне — и желательно, чтобы он был мой ровесник. Сколько ему лет?

Телефон объявляет о входящем сообщении, заставляя подпрыгнуть и отрывая от блуждающих мыслей. Я уже знаю, кто это.

Не очень приятно, когда твои звонки отклоняют. Почему ты не отвечаешь? Дж. Х

Смеюсь про себя, привлекая внимание Виктории, которая роется в картотеке возле моего стола. Ее идеально выщипанные брови выгибаются. Не думаю, что он привык к отказам.

— Кейт, — говорю я в качестве объяснения. Это срабатывает — она возвращается к картотеке.

Должно быть понятно, почему я не отвечаю на чертов телефон. Я не хочу с ним разговаривать. Он нервирует меня, вызывая слишком много ответных реакций. И, честно говоря, рядом с ним я не доверяю своему телу. Похоже, оно реагирует на его присутствие без всякой подсказки от меня или моего мозга, а это может быть очень опасно.

Телефон снова звонит, и я быстро отклоняю звонок. Господи, дай мне шанс ответить! Я вообще собираюсь отвечать? Я никогда от него не избавлюсь. Нужно быть жесткой.

Если вам нужно обсудить ваши требования, звоните Патрику, а не мне.

Вот. Никакого смайла и уж точно никакого поцелуйчика в конце. Я не так много сказала, но до него должно дойти. Откладываю телефон в сторону, собираясь что-нибудь сделать, но он снова звякает. Заглядываю в телефон, а свободной рукой беру чашку кофе.

Мое требование — заставить тебя кричать. Не думаю, что Патрик сможет мне в этом помочь. От одной только мысли об этом у меня срабатывает рвотный рефлекс. Кстати... а как с этим рефлексом у тебя? Дж. Х

Кашляя, разбрызгиваю кофе по всему столу. Дерзкий ублюдок! Насколько наглым и бессовестным может быть этот мужчина? Он что, думает, будто со мной все так просто? Переключаю телефон в беззвучный режим и с отвращением бросаю его на стол. Я даже не удостою это ответом. Ответ только подстегнет его. Существует тонкая грань между уверенностью и высокомерием, а Джесси Уорд совершил здесь тройной прыжок. Мне жаль пожилые надутые губки. Знает ли она, что ее мужчина преследует молодых женщин?

Вижу, как экран телефона снова вспыхивает. Хватаю его, заставляя замолчать, прежде чем он привлечет внимание. Открываю верхний ящик, бросаю его туда и с грохотом захлопываю. До него дойдет.

Делаю слабую попытку продолжить работу, но я слишком рассеяна. Странные слова, которым нет места в рабочей переписке, появляются в электронных письмах, когда я рассеянно постукиваю по клавиатуре. В офисе звонит телефон.

Подняв глаза, вижу, что Салли отлучилась, и отвечаю:

— Добрый день, «Рококо Юнион».

— Не вешайте трубку! — выпаливает он мне в ухо. Я выпрямляюсь в кресле.

Даже от его настойчивого голоса кожу покалывает. До него никак не доходит. Он действительно весьма толстокожий.

— Ава, мне действительно очень жаль.

— Жаль? — Я не могу скрыть удивления в голосе. Джесси Уорд не похож на человека, который добровольно приносит извинения.

— Да, мне правда жаль. Я заставил вас чувствовать себя неловко. Я переступил черту. — Он говорит вполне искренне. — Я огорчил вас. Прошу, примите мои извинения.

Я бы не сказала, что была огорчена его решительным поведением и словами. Было бы более уместно сказать — шокирована. Полагаю, кто-то мог бы даже восхититься его напором.

— О, хорошо, — нерешительно говорю я. — Значит, вы не хотите заставить меня кричать или заткнуть рот кляпом?

— Ава, похоже, вы разочарованы.

— Вовсе нет, — выпаливаю я.

После короткого молчания он вновь заговаривает:

— Мы можем начать все сначала? Я, разумеется, буду вести себя профессионально.

О нет. Может, он и сожалеет, но это не отменяет его воздействия на меня. И от меня не ускользает мысль, что это просто уловка, чтобы вернуть меня на свою сторону, дабы он мог снова начать меня преследовать.

— Мистер Уорд, я действительно не подхожу для этой работы. — Повернувшись на стуле, я проверяю, где Патрик. Он у себя. — Соединить вас с Патриком? — спрашиваю, мысленно умоляя его понять намек.

— Просто Джесси. Когда вы называете меня мистером Уордом, я чувствую себя старым, — ворчит он.

Захлопываю рот, губы приоткрываются, и вопрос почти срывается с языка. Я все еще заинтригована, но не собираюсь спрашивать снова.

— Ава, если вам станет от этого легче, вы можете вести дела через Джона. Каким будет следующий шаг?

Что? Это заставит меня чувствовать себя лучше? Здоровяк такой же устрашающий, как Уорд решительный. Не уверена, что испытала бы больший комфорт, если бы он предложил заменить себя Джоном. Но его готовность это сделать говорит, что он действительно хочет, чтобы я разработала для него дизайн, и это, полагаю, комплимент. «Поместье» станет отличным дополнением к моему портфолио.

— Мне нужно будет замерить комнаты и сделать несколько чертежей, — импульсивно говорю я.

— Отлично, — говорит он с облегчением. — Я могу попросить Джона показать вам комнаты. Рулетку держать он сумеет. Завтра?

Завтра? Какой быстрый. Так уж вышло, что я не могу, на весь день назначены разные встречи, и в среду тоже.

— Извините, но я не могу ни завтра, ни в среду.

— О, — тихо произносит он. — Вы работаете по вечерам?

Работаю ли я по вечерам? Я не люблю занимать вечера, но многие клиенты работают с девяти до пяти и недоступны в течение рабочего дня. Я предпочитаю вечера выходным. В выходные на встречи меня не затащишь.

— Могу завтра вечером, — выпаливаю я, переворачивая страницу ежедневника на завтра. Последняя встреча с миссис Кент назначена на пять часов. — Часов в семь? — спрашиваю, уже записывая карандашом.

— Идеально. Я бы сказал, что буду ждать этого с нетерпением, но не могу, потому что не увижу вас.

Я не вижу его, но знаю, что он, скорее всего, ухмыляется. Слышу это по его тону. Он просто ничего не может с собой поделать.

— Я скажу Джону, чтобы он ждал вас в семь.

— Приблизительно, — добавляю я. Не знаю, сколько времени мне понадобится на дорогу.

— Приблизительно, — подтверждает он. — Спасибо, Ава.

— Не за что, мистер Уорд. До свидания.

Я вешаю трубку и начинаю постукивать ногтем по переднему зубу.

— Ава? — зовет меня Патрик.

— Да? — Я поворачиваюсь на стуле лицом к нему.

— Цветочек, «Поместье» хотят тебя.

Он пожимает плечами и возвращается к экрану компьютера.

Нет, меня хочет он.

Глава 4

Во вторник перелетаю от встречи к встрече и покидаю прекрасный новый городской дом миссис Кент в начале седьмого.

Миссис Кент, дама с чрезвычайно высокими запросами, жена мистера Кента — доктора медицинских наук из Kent Yacht Builders — и этот дом в Кенсингтоне был уже третьим за четыре года. Я заново проектировала интерьеры в них всех. Как только работы заканчивались, миссис Кент решала, что не может себе представить, как она там состарится — ей семьдесят, если не больше, — так что дом выставлялся на продажу, продавался, и я с нуля начинала строить им новое жилище. Я испытала легкую паранойю, когда они сорвались с места, продав первый дом, над которым я трудилась, всего лишь через месяц после завершения работ, тем более что я только начала работать на Патрика и это был мой первый контракт. Но вскоре она назначила мне встречу, чтобы посмотреть их новой дом, напевая в трубку:

— Ава, дорогая, ты не причем. Здесь просто не чувствуешь себя как дома.

Итак, сейчас я занимаюсь третьей резиденции Кентов, и требования к ней остались такими же, как и в двух последних домах, что очень удобно, а также смягчает удар по бумажнику мистера Кента.

Запрыгиваю в машину и направляюсь в Суррей Хиллз. Я не стала объяснять Кейт, почему задержусь допоздна. Если расскажу, почему возвращаюсь в «Поместье», это только подогреет ее любопытство. Я бы, конечно, солгала и накормила ее той же чушью, что и себя — что работа в «Поместье» пойдет на пользу моему портфолио. Притягательный красавец никак не повлиял на мое решение — совершенно никак.

На этот раз я останавливаюсь у интеркома, но как только нажимаю на кнопку, чтобы опустить окно, ворота начинают открываться. Смотрю в камеру и понимаю, что Джон, должно быть, ждет меня. Я сказала часиков в семь, а уже пять минут восьмого. Въезжаю в ворота, направляясь по гравийной дороге, пока не оказываюсь во дворе. Джон ожидает на ступеньках, заполняя своим телом проем двустворчатой двери, солнцезащитные очки на месте.

— Добрый вечер, Джон, — здороваюсь я и беру папку и сумку. Скажет ли он что-нибудь сегодня?

Нет, он кивает и поворачивается, возвращаясь в особняк, а мне остается лишь следовать за ним к бару. Здесь больше народу, чем в прошлый раз. Наверное, такое время.

— Марио? — басит он.

Из-за барной стойки появляется маленький человечек.

— Да?

— Принеси, пожалуйста, мисс О’Ши выпить. — Джон снова обращает на меня скрытые за линзами очков глаза. — Скоро вернусь. Джесси хочет перекинуться парой слов.

— Со мной? — выпаливаю я, слегка краснея от своего резкого возгласа.

— Нет, со мной.

— Он останется в кабинете? — нервно спрашиваю я. Я задаю слишком много пустяковых вопросов, но он заверил меня, что оставит нас с Джоном наедине. Даже мысль об этом мужчине доводит меня до нервного срыва. Никогда бы не подумала, что действительно буду чувствовать себя более комфортно со здоровяком. Для начала, в его присутствии я доверяю себе.

Губы Джона подергиваются, явно пытаясь сдержать улыбку. Внутренне издаю стон. Он все понимает.

— Девочка, все хорошо.

Он оборачивается и бросает на Марио странный взгляд, на который маленький бармен отвечает взмахом полотенца.

Что все это значит?

Джон сурово кивает и уходит, оставляя меня в баре с Марио.

Оглядываюсь и замечаю за соседним столиком смеющуюся женщину и мужчину средних лет. Это та женщина, которую я видела в туалете, когда была здесь в прошлую пятницу. Она одета в черный брючный костюм и выглядит чрезвычайно профессиональной. Пришла, наверное, по делам. Сопровождающий ее мужчина встает из-за стола и вежливо протягивает руку. Она принимает ее с улыбкой, поднимается с места, позволяет взять себя под руку и вывести из бара, все время болтая и посмеиваясь.

В ожидании Джона сажусь на барный стул и достаю телефон, чтобы проверить сообщения и пропущенные звонки.

— Хотите вина?

Я поднимаю глаза и вижу, как мне улыбается маленький бармен. Он говорит с акцентом, и я заключаю, что он итальянец. Он совсем коротышка и очень милый, с усиками и редеющими черными волосами.

— Не отказалась бы, но я за рулем.

— Ах! — восклицает он. — Совсем чуть-чуть. — Он показывает небольшой бокал для вина и проводит пальцем линию посередине.

Черт с ним! Мне не следовало бы пить на работе, но нервы у меня на пределе.

Он где-то в здании, и это вызывает тревогу. С улыбкой киваю.

— Спасибо.

Марио берет бутылку «зинфанделя». Я снова киваю.

— Ваше платье очень, э-э... как у вас говорят... эффектное? — Он наливает чуть больше половины бокала. На самом деле, полный.

Смотрю вниз на свое черное, облегающее фигуру платье. Да, полагаю, слово «эффектное» подошло бы. Это мое платье на случай провалов. Я всегда чувствую себя в нем комфортно. Игнорирую тихий голос в голове, спрашивающий, одела ли я его в надежде увидеть Уорда. Тут же пресекаю подобную мысль и смеюсь над осторожным выбором слов Марио, принимая бокал, когда он с улыбкой передает его через стойку бара. Думаю, он имел в виду «узкое». Платье подчеркивает все изгибы. Учитывая, что у меня сорок шестой размер, их немного, но если я проживу с Кейт подольше, все может измениться.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

— Рад стараться, мисс О’Ши. Ну, не буду мешать.

Взяв полотенце, он начинает протирать гранитную стойку.

Я потягиваю вино и жду Джона. Все идет слишком хорошо, и не успеваю я опомниться, как уже выпиваю все до дна. Не могу дождаться возвращения домой, чтобы добраться до бутылки, охлаждающейся в холодильнике.

— Привет.

Разворачиваюсь на стуле и оказываюсь лицом к лицу с женщиной, которая в пятницу обвивалась вокруг Джесси. Она улыбается мне, но это самая неискренняя улыбка, которую я когда-либо имела удовольствие получить.

— Привет, — вежливо отвечаю.

К нам с испуганным лицом подбегает Марио, размахивая полотенцем.

— Мисс Сара! Нет, пожалуйста. Никаких разговоров.

Что?

— О, заткнись, Марио! Я же не дура, — выплевывает она.

Бедный Марио вздрагивает, после чего возвращается к вытиранию стойки. Мне хочется броситься на его защиту, но как раз в тот момент, когда я собираюсь сделать именно это, она протягивает руку.

— Меня зовут Сара, а тебя?

Ах да, в прошлый раз, когда она спросила меня об этом, я не ответила и довольно поспешно ушла. Я принимаю ее руку и слегка пожимаю, а она подозрительно смотрит на меня. Могу сказать, что я ей не нравлюсь. Возможно, она видит во мне угрозу.

— Ава О’Ши, — говорю я, быстро отпуская ее руку.

— И для чего ты здесь?

Я тихонько смеюсь. Уверена, она точно знает, почему я здесь, что только подтверждает, что она чувствует угрозу и старается изо всех сил заставить меня испытывать неловкость. Спрячьте коготки, дамочка. Молча улыбаюсь, при мысли о том, чтобы рассказать ей, что я здесь потому, что ее парень умолял меня приехать.

— Я дизайнер интерьеров. Приехала, чтобы сделать замеры новых спален.

Она выгибает бровь и взмахивает рукой, чтобы привлечь внимание Марио. В этой женщине есть нечто иное: отчужденность равносильная дерзости Уорда. У нее светлые, рассыпавшиеся по плечам волосы и пухлые губы, такие же красные, как и в пятницу, а одета она в приталенный серый брючный костюм. Сурово присуждаю ей сорок лет. Ей точно за тридцать — она гораздо ближе к возрасту Уорда, чем я. Погрузившись в раздумья, мысленно быстро шлепаю себя по отчаявшейся заднице.

— Терновый джин с тоником, Марио, — требует она, проходя мимо меня. Никаких «пожалуйста» и никакой улыбки. Она очень груба. — Ты слишком молода для дизайнера интерьеров, не так ли? — Ее тон недружелюбен, и она не смотрит на меня, когда говорит.

Я ощетиниваюсь. Мне не нравится эта женщина. Что Уорд в ней нашел, кроме накаченных губ и явных имплантатов в груди?

— Верно, — соглашаюсь я. Она чувствует угрозу со стороны моего возраста. Хорошо.

Испытываю огромное облегчение, когда в дверях появляется Джон. Он снимает очки, одаривая Сару странным взглядом, прежде чем кивнуть мне. Почему все вокруг разбрасываются этими взглядами? Но я на этом не зацикливаюсь. Кивок Джона — это сигнал к тому, что мне нужно бежать от этой женщины. Ставлю пустой бокал на стойку с большей силой, чем намереваюсь. Марио вскидывает голову, и я, с извинением улыбнувшись ему, спускаюсь с табурета.

— Приятно было познакомиться, Сара, — любезно говорю я. Это ложь. Она мне не нравится, и я знаю, что это чувство взаимно.

Она не смотрит на меня. Берет напиток, который Марио протягивает ей, и, даже не поблагодарив, уходит болтать с мужчиной в деловом костюме в другом конце бара.

Когда я подхожу к Джону, он ведет меня вверх по парадной лестнице на площадку галереи и дальше к новой пристройке.

— Я справлюсь сама, Джон. Не хочу вас задерживать.

Даю ему шанс оставить меня одну, пока он ведет меня по коридору.

— Все хорошо, девочка, — басит он, открывая дверь в самую дальнюю комнату.

Мы начинаем делать замеры, поочередно переходя от комнаты к комнате. Джон послушно держит для меня рулетку, время от времени кивая, когда я указываю направление. Уверена, фраза «немногословный человек» была придумана для Джона. Он кивает, и хотя его глаза скрыты за солнцезащитными очками, я могу определить, когда он смотрит на меня. Делаю все необходимые заметки, идеи уже крутятся в голове.

Через час мы заканчиваем. У меня есть все необходимые данные. В поисках телефона в сумке, следую за огромным телом Джона обратно на лестничную площадку галереи. Вскоре понимаю, что в процессе отчаянного столкновения с Сарой, я оставила телефон на стойке бара.

— Я забыла телефон в баре, — бормочу я в спину Джону.

— Я прослежу, чтобы Марио забрал его. Джесси хотел, чтобы я показал вам еще одну комнату, — сообщает он ровным голосом.

— Но для чего?

— Чтобы получить более полное представление о вашем задании. — Он вставляет ключ-карту в прорезь, открывает дверь и впускает меня.

Ну ладно. Это не повредит, и мне интересно.

Ух ты! Я выхожу на середину комнаты. Ну, категория «мини-люкс» лучше бы подошла под описание. Площадь, вероятно, больше, чем квартира Кейт. Услышав, как за мной закрывается дверь, я оборачиваюсь и вижу, что Джон оставил меня одну. Я стою, впитывая в себя богатую роскошь декора.

Эта комната более шикарна, чем те, что внизу, если это возможно. В ней доминирует гигантская кровать, застеленная дорогим атласным бельем глубоких пурпурных и золотых оттенков. Стена позади кровати оклеена тиснеными обоями, обильно украшенными завитками цвета тусклого золота, а тяжелые плотные шторы ниспадают на пушистый ковер. Освещение приглушенное и мягкое. Одним из ключевых требований Уорда была чувственность, и тот, кто проектировал эту комнату, достиг ее в изобилии. Почему бы ему просто не нанять того же дизайнера?

Подхожу к огромному окну и смотрю на задний двор. Земля, на которой стоит «Поместье», обширна, виды потрясающие, и пышная зелень сельской местности Суррея простирается на многие мили. Это действительно нечто особенное. Подхожу к красивому темному деревянному комоду и провожу по нему ладонью. Ставлю наверх сумку с папкой, прежде чем опуститься на кушетку у окна.

Сажусь и осматриваюсь вокруг. Интерьер невероятен и, несомненно, будет соперничать со многими из самых известных отелей, разбросанных по крупнейшим городам мира. Мое внимание привлекает огромная подвесная конструкция на стене. Она довольно странная, но красивая. Должно быть, антиквариат. Наполовину прикрепленная к стене и свободно нависающая на уровне потолка, где проходят огромные балки, она похожа на решетку, но нет никакой ткани или освещения, украшающих ее. Хмурюсь, наклоняя голову, но тут же вскакиваю с места, когда из ванной доносится шум.

Вот дерьмо. Он привел меня в занятый номер... или нет? Сейчас я ничего не слышу. Стою тихо и неподвижно, пытаясь уловить движение, но никаких звуков уже не доносится. Немного расслабляюсь, но потом слышу, как поворачивается дверная ручка ванной, и резко поднимаю голову. Ох, черт.

Мне нужно было бежать, спасаться, прежде чем какой-нибудь бедняга выйдет из ванной, возможно голый, и обнаружит странную женщину, стоящую, как истукан, посреди его шикарного номера. Бросаюсь к комоду, чтобы забрать сумку, и разворачиваюсь к выходу. И ахаю, роняя сумку на пол.

Застываю на месте и смотрю на Джесси Уорда. Он стоит в дверях ванной, облаченный лишь в свободные джинсы.

Глава 5

Он молчит, а я в шоке смотрю на него и жду объяснений.

Ничего не вижу, кроме его напряженных зеленых глаз, пристально смотрящих на меня с другого конца комнаты. Чувствую себя так, словно нахожусь под микроскопом, а выпитый бокал вина выписывает фортеля у меня в животе, кружится и кружится, пока я нервно переминаюсь с ноги на ногу.

— Это что, шутка? — издаю я смешок. По-прежнему жду, что меня просветят, но этого не происходит.

Стараюсь не обращать внимания на мощное тело этого великолепного мужчины и лихорадочно роюсь в голове в поисках инструкций или указаний, как нужно действовать в подобных ситуациях. Все бесполезно. Я ведь не слепая. С радостью признаюсь, что не раз представляла себе его торс, и он превосходит самые смелые мои фантазии и ожидания. Этот мужчина более чем совершенен. Что же мне делать? Он просто стоит, слегка опустив голову, и смотрит на меня сквозь длинные ресницы. Его глаза пронзают меня насквозь, рот приоткрыт, и я вижу, как поднимается и опускается его изумительная грудь. Она чистое скульптурное совершенство. Если я впадаю в безумство, когда он полностью одет, что же будет сейчас.

Делаю глубокий вдох.

О боже, эти его косые мышцы живота. Тяжелое дыхание заставляет мускулы перекатываться и пульсировать, пресекая все его попытки казаться невозмутимым. Он действительно возбужден. Что он там делает в таком виде?

Стоит в одних джинсах, свежевыбритый, являя собой еще большую красоту? Мысленно шлепаю себя. Совершенно очевидно, во что он играет. Знала, что не стоило ему доверять. Он настолько настойчив, что это почти непривлекательно... почти.

Тихо смеюсь про себя. Это вовсе не так уж непривлекательно. Я — скопление противоречий.

Надеялась ли я увидеть его? Да, признаю. Но вот в таком виде? На самом деле, да. С тех пор как я на него взглянула, почти ни о чем другом не думала.

Он опустил руки вдоль тела, но его поза демонстрирует уверенность и решительность.

Он пристально смотрит на меня, его взгляд говорит, что я вот-вот растаю от удовольствия. Я должна уйти, но как бы сильно об этом ни думала, как бы ни боролась с благоразумной частью себя, что нужно бежать, я не шевелюсь. Вместо этого провожу глазами по его облаченным в джинсы бедрам, замечая выпуклость в области паха. Он возбужден, и судя по желанию, обручем обхватившему мой живот, я тоже.

В панике напрягаюсь, борясь со своими конфликтующими сторонами: разумной, приказывающей убираться отсюда к черту, и опасной, умоляющей остаться и взять то, что он хочет мне дать. Это неправильно. Я ведь только что болтала с его подружкой внизу. Ну, ладно, не болтала.

Болтовня означала бы, что это дружеская беседа, а все было не так.

Мозг, в котором не прекращается спор, заставляет меня изменить положение. Я раздвигаю губы, делая успокаивающий вдох. Наклоняю шею.

— Расслабься, Ава, — успокаивает он меня тихо. — Ты же знаешь, что хочешь этого.

Я чуть не смеюсь. А кто бы не захотел? Посмотрите на него. Стою неподвижно, единственное видимое движение — биение сердца, увеличивающееся в десять раз, когда он медленно направляется ко мне, не сводя с меня глаз.

Когда он оказывается в нескольких шагах от меня, его свежий мятный запах наполняет мой нос, заставляя тело непроизвольно напрячься. Не знаю, как мне это удается, но я продолжаю смотреть ему в глаза, поднимая их, чтобы поддерживать контакт, пока он не оказывается передо мной. Он так близко, как только может быть, не касаясь меня физически. Если существует одна из версий повышенной готовности для человеческого тела, то я сейчас в ней.

— Повернись, — мягко приказывает он.

Я подчиняюсь, не задумываясь и не мешкая, медленно поворачиваюсь, выдыхаю и закрываю глаза. Что я делаю? Я не колебалась ни секунды. Плечи напрягаются, предвкушая его прикосновение, и никакие мысли, уговаривающие меня расслабиться, не действует. Единственный звук, нарушающий громогласную тишину, — это тяжелое дыхание, исходящее от нас обоих. Стою несколько мгновений, затем снова поворачиваюсь к нему лицом, но останавливаюсь, когда две крепкие, теплые, слегка дрожащие руки ложатся мне на плечи, не давая осуществить задуманное. Его прикосновение заставляет меня вздрогнуть, и он медленно отпускает одну руку, будучи уверенным, что я не стану двигаться. Он собирает мои распущенные волосы и перекидывает мне на грудь. Слышу, как разум требует бежать, но у тела совершенно другие планы. Оно демонстративно игнорирует любые указания мозга. Его рука возвращается к моему плечу и медленно массирует напряженные мышцы. Чувство божественное, запрокидываю голову в знак признательности, и легкий стон срывается с моих губ. Давление возрастает, и я впитываю восхитительные движения его искусных рук, чувствуя, как горячее мятное дыхание приближается к моему уху. Вздрагиваю, поворачиваясь лицом к источнику звука. Знаю, звучит заманчиво, но в данный момент я потеряла всякий разум. Я хочу большего.

— Не противься этому, — шепчет он, и вибрации его голоса заставляют мое тело содрогаться. Я физически дрожу. Это вне моего контроля.

Дыхание перехватывает.

— А я и не хочу.

Я не узнаю свой голос. Не могу поверить, что он пленил меня подобным образом; не могу поверить, что допускаю это.

— Умница. Не думаю, что я бы тебе позволил. — Он прижимается всем телом к моей спине, его губы опускается к моему уху. — Сейчас я сниму с тебя платье.

Кивок в знак согласия почти невидим, но он улавливает его и отвечает, покусывая мочку моего уха, что только усиливает безжалостное давление в и без того пульсирующем естестве.

— Ты чертовски красива, Ава, — мурлычет он, скользя губами по моему уху.

— О боже.

Я льну к нему, его эрекция пульсирует через джинсы у моей поясницы.

— Чувствуешь? — Он вращает бедрами. Я стону. — Я овладею тобой, леди, — произносит он с абсолютной убежденностью.

Он меня поработил, целиком и полностью. Знаю, у него наверняка в подобном богатая практика; должно быть, он обладает даром обольщения, отточенным до изящного искусства. Я этого не отрицаю. Женщины, вероятно, каждый день падают к его ногам. Он мастер своего дела, видит и берет то, что хочет, но меня это нисколько не беспокоит. Прямо сейчас, я здесь, чтобы взять, без колебаний и угрызений совести. Осторожность попросту пущена по ветру. Какой от этого может быть вред?

Чувствую, как его указательный палец касается моей поясницы, медленно и целенаправленно двигаясь вверх по позвоночнику, заставляя голову пойти кругом. Умоляю руки оставаться опущенными по бокам, когда все, что мне хочется сделать, это повернуться к нему лицом и впиться в него, но он уже пресекал предыдущую попытку. Он явно любит держать все под контролем.

Добравшись до верха платья, он берется за язычок молнии и кладет руку мне на бедро. Я дергаюсь. Это идеальное место, любое трение о бедренную кость или впадинку над ней, сносит мне крышу. Зажмурившись, использую каждую каплю силы воли, которой обладаю, чтобы не обращать внимания на контакт. Это трудно, но размер руки, лежащей на моем бедре, удерживает меня в неподвижности.

Молния платья медленно расстегивается, и я слышу, как он задыхается по мере того, как моя кожа постепенно обнажается. Он убирает руку с моего бедра, и я ошеломлена, сразу же потеряв тепло. Но тут я чувствую, как обе руки скользят под ткань платья и ложатся на обнаженные плечи. Его пальцы сгибаются, он отталкивает платье от груди, а потом медленно стягивает его вниз и позволяет упасть на пол.

У него перехватывает дыхание, и я благодарю всех святых, что надела приличное нижнее белье. Стою в лифчике, трусиках и туфлях на каблуках, и в полной власти Адониса, маячащего позади меня. Какого черта я делаю?

— М-м-м, кружево, — шепчет он.

Меня хватают за талию, и я поворачиваюсь к нему лицом. С этими каблуками мои глаза находятся на одном уровне с его подбородком, и, слегка вздернув голову вверх, я сосредотачиваюсь на его полных красивых губах и желаю, чтобы он коснулся ими меня. Быстро теряю самообладание, и моя совесть давно покинула здание. Я распутница, и быть такой с этим мужчиной — легко.

Он поднимает руку к моей груди и большим пальцем обводит через лифчик сосок, пристальный взгляд сосредоточен на собственных движениях. От прикосновения соски покалывает, они напрягаются за тканью лифчика. В уголках его губ играет легкая улыбка. Он знает, как действует на меня. Он подключает указательный палец и щиплет жесткий бугорок, заставляя мои груди пульсировать, превращая их в отяжелевшие ноющие холмики. Я в полном восторге от того, как пристально этот мужчина меня изучает, превращая в дрожащее месиво отчаяния. По-прежнему не могу поверить, что делаю это, но, черт возьми, могу ли я остановиться?

Смотрю, как он поднимает вторую руку, чтобы погладить другую грудь. Больше не могу держать свои руки подальше от него. Кладу ладони ему на грудь. От тепла и твердости у меня перехватывает дыхание. Начинаю водить пальцем по впадине между грудными мышцами, улыбаясь про себя, когда чувствую, как от моего прикосновения он вздрагивает и тихо стонет. Прежде чем успеваю воспользоваться доступом к его телу, он снова меня разворачивает, и мне хочется плакать.

— Я хочу тебя видеть, — выдыхаю я.

— Ш-ш-ш, — усмиряет он меня, расстегивает лифчик и запускает руки под бретельки.

Он спускает их вниз по рукам, позволяя бюстгальтеру упасть на пол, а потом начинает разминать мои груди. Он продолжает овевать мое ухо тяжелым, горячим дыханием.

— Ты. И. Я, — рычит он и разворачивает меня, прижимаясь губами к моим губам, лишая дыхания.

Я вернулась туда, где хотела быть. Его язык скользит по моей нижней губе, ища вход, и я не отказываю ему. Принимаю в свой рот, наши языки вступают в схватку, его рот горячий, язык расслабленный, но суровый. Закидываю руки ему на плечи, чтобы притянуть ближе, а он прижимается пахом к нижней части моего живота. Его эрекция тверда, как сталь, и стремится вырваться из-под джинсовой ткани. Каждая его частичка совершенна. Так, как я себе и представляла.

Он издает низкий стон, скользя обеими руками вверх по моей спине, чтобы обхватить голову, его пальцы растопырены на затылке, ладони покоятся на моих скулах. Он прерывает поцелуй, и я хнычу от потери.

Его плечи поднимаются и опускаются в такт глубокому, затрудненному дыханию. Зажмурив глаза, он прижимается лбом к моему лбу. Такое чувство, что ему больно.

— Я хочу потеряться в тебе, — выдыхает он. Его рука скользит по изгибу моего позвоночника вниз. Одним мягким рывком он закидывает мою ногу себе на бедро, а второй рукой обхватывает мою ягодицу. Он с отчаянием заглядывает мне в глаза. — Что-то есть, — шепчет он. — Мне это не кажется.

Нет, ему не кажется. Вспоминаю пятницу, когда впервые его увидела. Я чувствовала себя так, словно меня ударило током, в сознании и теле вспыхнули всевозможные странные реакции. Это было ненормально, и я так рада, что не одна это почувствовала.

— Что-то есть, — спокойно подтверждаю я, наблюдая, как его взгляд меняется от неуверенности к полному удовлетворению.

Я стою, полуобняв его одной ногой за талию, готовая запрыгнуть полностью и обхватить обеими ногами. Мне нужно почувствовать его целиком. Нужны его губы. Словно читая мои мысли, он наклоняет голову и прижимается губами к моим губам, но на этот он целует меня в таком нежном темпе, о котором можно только мечтать. Он льнет ко мне бедрами, и я мгновенно узнаю начало увеличивающегося давления у себя в паху. Я бессильна это контролировать. Я не хочу это контролировать.

Он продолжает медленно овладевать моим ртом, и это смешанное ощущение заставляет меня балансировать на грани. Одно прикосновение — и я, скорее всего, взорвусь.

Его поцелуй становится жестче, трение бедер усиливается.

— О, господи, — бормочет он мне в губы. — Не надо все портить.

Не надо все портить? Он умоляет меня или себя? Но потом все становится ясно: я слышу, как кто-то зовет Джесси по имени. Узнаю холодный, недружелюбный голос Сары, и мое нарастающее возбуждение умирает, отступая быстрее, чем пришло.

Отвали, отвали, отвали! Непрестанный крик разносится в голове. Мое томное тело внезапно напрягается, пальцы впиваются в плечи Джесси. Что я делаю? Его подружка рыщет где-то поблизости — возможно, снаружи, — а я обжимаюсь здесь с ее парнем. Я отвратительна!

Он углубляет поцелуй, до боли прижимаясь к моим губам, его язык настойчиво вторгается в мой рот. Понимаю, он пытается удержать меня в игре. Он отпускает мою ногу и кладет руки мне на бедра, чтобы я не двигалась. Он думает, что я собираюсь сбежать. Я и собираюсь сбежать. Он отпускает мои губы, и на автомате я опускаю голову.

— Дверь заперта, — спокойно уверяет он меня.

Сейчас я не могу продолжать! Может, мне и не нравится эта женщина, но я не разлучница. Я нанесла некий урон, но могу остановить это развитие до точки невозврата. Он поднимает руку, чтобы взять меня за подбородок, приподнимает мне голову и крепко держит, фокусируясь зелеными омутами прямо на мне.

Хмурая морщинка разглаживается, когда он ищет что–то в моих глазах — полагаю, надежду.

— Пожалуйста, — произносит он.

Слегка качаю головой в его хватке, взгляд падает ему на грудь, я зажмуриваюсь. Он сжимает мое бедро, и слегка встряхивает меня за подбородок в отчаянной попытке вытащить из скорлупы, в которую я спряталась.

— Не убегай. — Он почти выдавливает из себя эти слова, и они напоминают приказ.

— Я не могу этого сделать, — шепчу я, чувствуя, как с раздраженным рычанием он убирает от меня руки.

— Джесси? — снова слышу я голос Сары, но на этот раз ближе.

В полном оцепенении подхватываю с пола платье, бегу в ванную, захлопываю за собой дверь и щелкаю замком. Практически голая, прислоняюсь к двери, пытаясь контролировать прерывистое дыхание. Поднимаю глаза к потолку, стараясь сдержать слезы. Я так разочарована собой.

Мне кажется, я слышу приглушенные голоса, доносящиеся из спальни, и пытаюсь выровнять дыхание, чтобы прислушаться к тому, что происходит. Но там ничего нет. Ни шума, ни разговоров... ничего. Будь я проклята за то, что наполовину раздета и не могу убежать. Вместо этого я вынуждена скрываться в ванной, как отчаявшаяся шлюха, коей и являюсь. Мне не по себе от этих чувств. Действительно стыдно за себя. Мне изменяли много раз, и я уничтожала всех женщин, которые вторгались в мои отношения. За столькими бутылками вина я осуждала их, обзывала и желала поистине беспощадной расправы. Теперь я одна из них. Издаю стон, хлопая себя ладонью по лбу.

Шлюха!

Услышав, как закрывается дверь, я напрягаюсь. Он ушел или вернулся? В любом случае, мне нужно одеться. Ищу бюстгальтер в складках платья, которое все это время комкала — его нет.

Отчаянно трясу платье, моля о его появлении, но по-прежнему… ничего. Я вздыхаю и влезаю в платье, подтягивая его вверх, и тянусь рукой за спину, чтобы застегнуть молнию. Придется обойтись без лифчика, потому что я, конечно же, не попытаюсь забрать его из спальни.

Подхожу к зеркалу, чтобы посмотреть на себя. Как я и подозревала, видок просто ужасный. Глаза полны непролитых слез, губы распухли и покраснели, а щеки пылают. Выгляжу, как жертва сексуального преследования; так оно и было. Тщетно пытаюсь выпрямиться, чтобы, по крайней мере, выйти с чувством собственного достоинства, но от моего растерянного взгляда никуда не деться. Это будет однозначное путешествие по аллее позора.

Я вздрагиваю, когда раздается стук в дверь.

— Ава?

Я молчу. О боже, он говорит почти сердито. Провожу пальцами по волосам и промокаю глаза салфеткой, чтобы стереть слезы. Особых изменений не происходит, но знаю, что почувствую себя лучше, когда выйду отсюда. Готовясь встретиться с трудностями в лице огорченного мужчины, препятствующего моему побегу, я осторожно открываю дверь. Она распахивается, едва не сбивая меня с ног, и Джесси заполняет дверной проем. Он сердит. И преграждает мне путь.

Смотрю мимо него в спальню и обнаруживаю, что мы одни. Он, должно быть, чертовски убедительный лжец, потому что по-прежнему без рубашки, и нет никакой Сары, пытающейся вырвать мне волосы. Будто он имеет право смотреть на меня с неодобрением и заставлять чувствовать, что я его разочаровала. Протискиваюсь мимо него.

— Куда, черт возьми, ты собралась? — кричит он мне вслед.

Я не отвечаю. Ускоряю шаг, хватаю сумку и выхожу на площадку галереи, а Джесси мне вслед сыплет проклятьями.

— Ава! — кричит он.

Быстро спускаюсь по лестнице, поднимаю глаза и вижу, как Джесси вылетает из номера, пытаясь натянуть футболку. Проследовав в бар за телефоном, я обнаруживаю Марио, обслуживающего каких-то джентльменов. Хорошие манеры не позволяют мне немедленно высказать свое требование, поэтому я терпеливо стою и жду, все время суетясь и нервничая.

— Получила то, за чем пришла? — пронзает меня ледяной голос Сары.

О боже, неужели она знает? Есть ли здесь двойной смысл?

Повернувшись, изображаю фальшивую улыбку.

— Вы о замерах? Да.

Она смотрит на меня, упершись рукой в бедро, лицо наполовину скрыто бокалом с джин-тоником. Она знает. О, это ужасно.

В бар вбегает Джесси и резко останавливается перед нами. Я с ужасом смотрю на него. Не мог бы он вести себя еще более очевидно? Смотрю на Сару, чтобы оценить ее реакцию на эту маленькую сцену, и вижу, что она задумчиво смотрит на нас обоих.

Она точно знает. Мне нужно уйти, прямо сейчас.

Я снова поворачиваюсь к бару. Слава богу, меня замечает Марио.

— Мисс О’Ши, вот, вы должны попробовать. — Он протягивает мне рюмку с каким-то напитком.

— Марио, мой телефон у вас?

— Попробуйте, — настаивает он.

В отчаянном желании выбраться отсюда, залпом выпиваю напиток. Он обжигает мне горло, продолжая жечь, пока пробирается вниз по пищеводу в желудок.

Округляю губы и закрываю глаза.

— Ого!

— Хорошо?

С силой выдыхаю и возвращаю рюмку ему.

— Да. Очень хорошо. — Начинаю ощущать послевкусие... вишни? Он берет рюмку, подмигивает и протягивает мне телефон.

Разглаживаю платье, глубоко вздыхая, прежде чем повернуться лицом к двум людям, которых я больше никогда не хочу видеть. Уверена, у меня на лбу горит гигантскими неоновыми буквами слово «Шлюха».

— Ты оставила это наверху.

Уорд протягивает мне папку, но не отпускает ее, когда я осторожно тяну ее на себя.

— Спасибо. — Хмуро смотрю на него, он смотрит на меня, сдвинув брови и покусывая нижнюю губу. Наконец он отпускает папку, и я прячу ее в сумку. — Прощайте.

Оставляю их обоих в баре и иду к своей машине. Он не может преследовать меня на глазах у Сары, и это большое облегчение.

Сажусь в машину и завожу мотор, не обращая внимания на голос в голове, кричащий, что я перешла все границы. Это так безответственно с моей стороны, но отчаяние не оставляет мне выбора. Разворачиваясь, я вижу, как из дверей выскакивает Джесси. Неужели он это серьезно? Почему бы ему просто не пойти и не рассказать ей, что произошло?

В отчаянии переключаюсь на первую передачу, резко трогаюсь с места и оставляю за собой облако пыли. Я никогда не ездила так на своем «мини». Когда пыль позади рассеивается, в зеркале заднего вида вижу Джесси, который размахивает руками, как какой-то сумасшедший. Несусь по усажанной деревьями подъездной дорожке, голова кружится от сочетания алкоголя и потрясения, пытаюсь избавиться от всех этих мыслей и сосредоточиться на дороге. Я не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Все мои чувства притуплены, выпивка лишь незначительный фактор, способствующий истерическому состоянию, в котором пребывает мое сознание.

Бросив взгляд на приборную панель, замечаю, что еду до ужаса быстро, без включенных фар и пристегнутого ремня безопасности. Голова идет кругом.

В поле зрения возникают ворота, и я отпускаю акселератор.

— Откройтесь, пожалуйста, откройтесь, — умоляю я, останавливаясь. — Откройтесь!

В отчаянии бью кулаком по рулю, клаксон взвизгивает, заставляя испуганно подскочить на сиденье. Звук следующей за мной машины вынуждает посмотреть в зеркало заднего вида.

Фары приближаются.

— О, черт возьми! — ругаюсь я.

Машина останавливаются позади меня, и дверца распахивается. Джесси выходит из машины и неторопливо шагает вперед, но я не пытаюсь обмануть себя, что он не выглядит раздраженным. Все потому, что он не снял напряжение? Резко опускаю руки и голову на руль, чувствуя себя полностью раздавленной. Моя цель — сбежать, не задавая никаких вопросов и не давая никаких объяснений, была полностью разбита. Не то чтобы я должна ему что-то объяснять. Ситуация, при всем ее безобразии, говорит сама за себя.

Водительская дверь распахивается, и он хватает меня за руку, мягко вытаскивая из машины и вынимая ключи из замка зажигания.

— Ава. — Он смотрит на меня с неодобрением. Я хочу наорать на него, но он успевает первым. — Ты же чуть ли не в ярости! Клянусь богом, если бы ты пострадала...

Вздрагиваю от его слов, мысленно ругая себя за безрассудство. Стою перед ним, впитывая его недовольство, чувствуя себя униженной и жалкой. Он хватает меня за подбородок и смотрит сверху вниз. Наклоняется, чтобы поцеловать, я вижу это по его глазам. Ох, прошу. Мне правда это не нужно. Выворачиваюсь из его хватки.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, снова протягивая ко мне руку.

Я отмахиваюсь от него.

— Как ни странно, нет, не в порядке. Зачем ты это сделал?

— Разве это не очевидно?

— Ты хочешь меня.

— Больше всего на свете, — решительно заявляет он.

— Что? Ни разу не встречала такого самодовольного человека. Ты это спланировал? Когда звонил вчера, это было твоим намерением с самого начала?

— Да, — признается он. В его тоне нет ни капли раскаяния. — Я хочу тебя.

Понятия не имею, как с этим справиться. Он меня захотел — вот и взял.

— Не мог бы ты открыть ворота? — Направляюсь к ним, но, когда подхожу, они по-прежнему не двигаются. Разворачиваюсь в самой угрожающей манере, на какую только способна. — Открой чертовы ворота!

— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе уехать куда глаза глядят, когда ты так далеко от дома?

— Я вызову такси. Это не твоя забота. Открой ворота.

— Ни в коем случае, я тебя отвезу.

Я смотрю на его машину. «Астон-мартин» — такой весь черный, блестящий, красивый.

— Просто открой чертовы ворота! — кричу я на него.

— Следи за своим гребаным языком!

Следить за языком? Следить за моим гребаным языком? Хочу ударить его, упасть на колени и заплакать от отчаяния, в лучших традициях взвыв на луну. Чувствую себя полной дурой — униженной и пристыженной.

— Я не готова быть зарубкой на столбике твоей занятой кровати, — выплевываю я. Для этого во мне немного больше самоуважения... вроде как.

— Ты правда так думаешь? — Он действительно очень озадачен.

Боже, дай мне силы. Этот мужчина — игрок до мозга костей, он видит и берет только то, что хочет, и когда хочет. Кем он себя возомнил? Наше противостояние прерывается, когда звонит его мобильный.

Он быстро достает его из кармана.

— Джон? — Он поворачивается и начинает ходить взад-вперед. — Да... хорошо. — Звонок быстро завершается. — Я отвезу тебя домой. — Он протягивает мне руку.

— Нет, пожалуйста. Просто открой ворота, — умоляю я, и это не тот тон, к которому я стремилась.

— Я не отпущу тебя одну, Ава, и точка. Ты поедешь со мной.

— Нет.

— Да, поедешь.

Когда механизм приходит в движение, я вскидываю голову.

— Черт! — кричит Джесси, выдергивая телефон из кармана и одновременно пытаясь схватить меня.

Ворота начинают открываться, и я бегу к машине за сумкой.

— Джон, не открывай эти чертовы ворота, — орет он в трубку. — Ну так скажи Саре, чтобы она этого не делала!

Как только ворота открываются на достаточное расстояние, я протискиваюсь внутрь, и они снова начинают закрываться. Вижу, как Джесси бежит к своей машине, ударяя чем-то по приборной доске. Ворота снова начинают открываться. Неужели этот мужчина просто не может оставить меня в покое? Достаю телефон, набираю номер такси и иду по дорожке. Мне отвечают, и я собираюсь заговорить, но весь воздух выбивает из легких, когда меня обхватывают за талию.

— Какого!.. — кричу я, когда меня отрывают от земли, разворачивают и перекидывают через плечо.

— Черт возьми, леди, ты не будешь слоняться тут одна, — скрежещет он зубами, его тон полон власти, заставляя чувствовать себя подростком, или его — взрослым, не уверена.

— Тебе-то какое дело? — возмущаюсь я. Киплю от злости и подпрыгиваю вверх-вниз на его плече, пока он шагает обратно к своей машине.

— По-видимому, никакого, но у меня есть мозги. Ты уедешь отсюда только на моей машине. Ты поняла?

Он ставит меня на ноги, берет за локоть и ведет к машине, потом захлопывает за мной дверцу и садиться в «мини», чтобы отогнать ее с подъездной дорожки.

Ухмыляюсь, наблюдая, как он дергает рычаг, чтобы отодвинуть сиденье как можно дальше, но даже на самом дальнем расстоянии от руля он все еще пытается втиснуть свое высокое, поджарое тело. Он выглядит довольно глупо. Я хочу еще немного покричать на него, когда он выкручивает руль и сдает назад. С бедной «мини» еще никогда так плохо не обращались.

Он в гневе шагает обратно, плюхается на сидение своей машины, бросая на меня свирепый хмурый взгляд, прежде чем завести мотор и тронуться.

***

Дорога домой проходит мучительно тихо и пугающе быстро. Этот мужчина представляет угрозу на дорогах, и я хотела бы, чтобы он, по крайней мере, включил радио, чтобы избавиться от неловкого молчания.

Неохотно восхищаюсь дизайном салона его авто. Я уютно устроилась на сиденье, окруженная акрами черной стеганой кожи, и всю дорогу до дома смотрю в окно. Время от времени чувствую на себе его пристальный взгляд, но не обращаю внимания. Сосредотачиваюсь на гортанном реве двигателя, поглощающего дорогу миля за милей. Что же там только что произошло?

Я резко говорю ему, куда ехать, и, когда он останавливается у дома Кейт, выхожу.

— Ава? — слышу я, но не отвечаю, а захлопываю дверцу машины и бегу к дому, громко ругнувшись, когда понимаю, что мои чертовы ключи у него. Разворачиваюсь, чтобы вернуться, но слышу рев двигателя, уже стихающего вдали.

Морщусь, я сама себе противна. Он сделал это специально, чтобы я ему позвонила. Ну, долго же ему придется ждать. Я бы предпочла оставаться без машины. Тащусь обратно к дому и колочу в дверь.

— Где твои ключи? — спрашивает, впустив меня, Кейт.

— Отогнала машину в сервис. Забыла снять ключи от дома, — на ходу сочиняю я.

Она принимает мои объяснения без дальнейших вопросов.

— В кухонном ящике у окна в кастрюле лежит запасной ключ.

Она взбегает вверх по лестнице, и я следую за ней, немедленно открывая бутылку вина, прежде чем начать рыться в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного. Единственное, что занимает мое воображение — вино.

— Да, пожалуйста.

Кейт влетает обратно на кухню. Она вся в предвкушении, и мне не терпится присоединиться к ней. Наливаю ей бокал, одновременно пытаясь придать лицу какое-то другое выражение, кроме шока, который, как я знаю, все еще заметен.

— День прошел хорошо? — спрашиваю я.

Она падает в одно из разномастных кресел вокруг массивного соснового стола.

— Большую часть дня я провела, забирая подставки для тортов. Зря надеялась, что люди будут достаточно добры, чтобы вернуть их. — Она делает глоток вина, вздыхая в знак признательности.

Присоединяюсь к ней за столом.

— Тебе нужно начать просить задаток.

— Знаю. Эй, у меня завтра вечером свидание.

— С кем же? — спрашиваю, гадая, пойдет ли на этот раз дальше первого свидания.

— Очень аппетитный клиент. Он зашел, чтобы купить торт на первый день рождения племянницы – с героями из мультфильма «Перекресток в джунглях». Ну не мило ли?

— Очень мило, — соглашаюсь я. — Как это произошло?

— Я его пригласила. — Она пожимает плечами.

Я смеюсь. Ее уверенность очаровательна. Должно быть, она держит мировой рекорд по первым свиданиям. Единственные длительные отношения у нее были с моим братом, но мы об этом не говорим. С тех пор как они расстались, и Дэн переехал в Австралию, Кейт постоянно ходила на свидания, и ни одно из них не пошло дальше первого.

— Схожу переоденусь и позвоню маме. — Я встаю, прихватив с собой вино. — Встретимся на диване.

— Класс.

Мне действительно нужно поговорить с мамой. Кейт — моя лучшая подруга, но она не может переплюнуть маму, когда ты просто нуждаешься в утешении. Не то чтобы я могла рассказать ей, почему в нем нуждаюсь. Она придет в ужас.

***

Переодевшись в мешковатые штаны и майку, падаю на кровать и набираю номер мамы. Она отвечает после первого же гудка.

— Ава? — Голос у нее пронзительный, но все равно успокаивающий.

— Привет, мам.

— Ава? Ава? Джозеф, я ее не слышу. Я все правильно делаю? Ава?

— Я здесь, мама. Ты меня слышишь?

— Ава? Джозеф, он сломан. Я ничего не слышу. Ава!

Слышу на заднем фоне приглушенные стоны отца, после чего он берет трубку.

— Алло?

— Привет, пап, — кричу я.

— Черт побери, не надо орать!

— Она меня не слышала.

— Потому что перевернула эту чертову штуку вверх ногами, глупая женщина.

Слышу смех мамы, сопровождаемый звуком шлепка, которым она, без сомнения, наградила отцовское плечо.

— Она там? Ты ее слышишь? Дай сюда. — Происходит небольшая потасовка, потом она вновь оказывается на линии. — Ава? Ты там?

— Да!

Почему я просто не позвонила на городской телефон? Она настояла, чтобы я звонила ей на новый мобильный, чтобы она могла освоиться, но, боже милостивый, ей приходится тяжело. Ей всего сорок семь, но у нее абсолютная технофобия.

— Ах. Так-то лучше, теперь я тебя слышу. Как твои дела?

— Хорошо. Я в порядке, мам. А ты?

— Да, все нормально. Знаешь, что? У нас есть интересные новости. — Она не дает мне возможности догадаться и сразу же сообщает: — К нам в гости приезжает твой брат!

В волнении сажусь. Дэн приезжает домой? Я не видела брата уже полгода. Он воплощает свою мечту в жизнь в Голд-Кост, работая инструктором по серфингу, и приезжает домой только раз или два в год. Мы были очень близки.

Кейт будет вне себя от этой новости — и не в хорошем смысле этого слова.

— Когда? — спешу спросить я.

— В следующее воскресенье. Разве не восхитительно? Только на прошлой неделе говорила твоему отцу, что мы должны слетать к Дэну, но его в самолет не затащишь. Ты же знаешь, какой он.

Страх отца перед полетами очень расстраивает бедную маму, которая каждый год вынуждена терпеть двухдневную поездку на машине в Испанию.

— Ты уже знаешь, какие у него планы? – не унимаюсь я.

— Он прилетает в Хитроу, оттуда отправится прямиком в Корнуолл повидаться со мной и отцом, а через неделю вернется в Лондон. Приедешь вместе с ним? Ты не навещала меня уже несколько недель.

Мне вдруг становится тошно. Я не виделась с родителями почти восемь недель.

— Я была очень занята на работе. У меня на носу открытие «Луссо», такая суматоха. Буду стараться изо всех сил, хорошо?

— Я знаю, дорогая. Как Кейт? — спрашивает она. Мама все еще любит Кейт. Она была так же опустошена, как и я, когда они с Дэном решили расстаться.

— Прекрасно.

— Хорошо. Есть новости от Мэтта? — осторожно спрашивает она.

Знаю, она надеется услышать громкое «нет». Она не расстроилась, когда мы с Мэттом расстались. Он не был ее любимчиком, это уж точно. Если подумать, Мэтта многие недолюбливали. После разрыва мы не перестали общаться, но маме не обязательно об этом знать.

— Нет, я двигаюсь дальше, — сообщаю я ей и слышу вздох облегчения. Я не стану по собственной воли объяснять, с чем именно мне приходится иметь дело. Слишком стыдно.

— Хорошо. Джозеф, открой дверь, ладно? Ава, мне пора. Сью приехала, чтобы забрать меня на йогу.

— Ладно, мам. Я позвоню на следующей неделе.

— Хорошо. Удачи с открытием и повеселись! — приказывает она.

Знаю, она думает, что я потратила семь лет, построив стоящие отношения лишь с двумя мужчинами. Она права. Так и было.

— До свидания, мама.

Я отключаюсь. Дэн приезжает домой. Ну, это меня немного подбодрило. И я всегда чувствую себя лучше, когда разговариваю с мамой. Они за много миль отсюда, и я безумно по ним скучаю, но меня утешает тот факт, что они, рано выйдя на пенсию, после папиного сердечного приступа сбежали от суматохи Лондона в Ньюки.

Телефон опять оживает. Смотрю на экран, ожидая увидеть номер мамы — она, вероятно, забыла заблокировать клавиатуру и села на нее, — но это не она. Это Джесси Уорд.

Ааааааа!

— Отклонить.

Я фыркаю, нажимая на красную кнопку, и бросаю телефон на кровать. Выхожу из спальни, чтобы присоединиться к Кейт на диване, и, когда иду по коридору, слышу, как телефон звонит снова. Не обращаю внимания. Этот мужчина неумолим. По крайней мере, мне больше не придется его видеть. Он дал мне прекрасную причину наотрез отказаться что-либо для него проектировать.

Глава 6

— Доброе утро, — бодро здороваюсь я с Томом в четверг, проходя мимо его стола.

Он смотрит на меня поверх очков в толстой оправе — вопиющее модное заявление и попытка Тома заставить людей относиться к нему более серьезно. Надо бы сказать ему, что для этого стоит избавиться от рубашки канареечно-желтого цвета и серых брюк, больше похожих на леггинсы.

— Кое-кто с кем-то переспал? — ухмыляется он. — Вступай в клуб, а то я уже выдохся!

— Нет! Том, ты такой потаскун. — Изображаю отвращение и бросаю сумку на стол. — Есть новости? — спрашиваю, чтобы увести разговор от сексуальных похождений Тома.

— Нет, только обо мне. Отправляюсь к миссис Бейнс для обнимашек. Знаешь, она позвонила мне вчера в одиннадцать вечера и спросила, ожидать ли электриков сегодня утром. Прервала меня прямо посреди...

— Довольно! — Поднимаю руки вверх. — Я не хочу этого знать. — Я сажусь и разворачиваю стул к нему.

— Прошу прощения, дорогая. Хотя это было действительно хорошо! — подмигивает он. — В любом случае, она в панике, потому что Летний бал назначен на июль, и она хочет, чтобы все работы были закончены вовремя. Нет никакой надежды, дорогая! Если бы она просто перестала менять свои чертовы решения, тогда мы могли бы чего-нибудь достичь.

Он вскакивает со стула и посылает мне воздушный поцелуй.

— До свидания, дорогая!

— Пока. А где Виктория? — кричу я вслед.

— На встречах, — отзывается он, закрывая за собой дверь.

Салли ставит передо мной кофе, и я разворачиваюсь к столу. Немедленно беру чашку и делаю глоток, пока Салли нервно топчется у стола.

— Патрик звонил, чтобы напомнить, что его сегодня не будет, — говорит она.

— Спасибо, Салли. Хорошо провела выходные?

Она улыбается, энергично кивает и поправляет на носу очки.

— Да, спасибо, что спросила. Я закончила вышивку и вымыла все окна, внутри и снаружи. Это было чудесно, — мечтательно произносит она, торопливо заполняя какие-то счета.

Мыть окна — это чудесно? Салли — девушка милая, но, милостивый боже, до ужаса скучная.

Провожу несколько часов, работая с электронной почтой, расчищая почтовый ящик. Отмечаю, что окончательная уборка «Луссо» завершена, и хватаю телефон, когда он начинает дребезжать на столе. Закатываю глаза, видя, чье имя высвечивается на экране. Он просто так не сдастся. Вчера меня беспощадно закидывали звонками — все они были отклонены, — и он все продолжает. В конце концов, мне придется поговорить с этим мужчиной. У него есть кое-что, что мне нужно... моя машина.

В час дня я выхожу из офиса, чтобы за ланчем встретиться с Кейт.

***

— Интересно, существуют ли на свете приличные мужчины? — задумчиво произносит она, вытирая рот салфеткой. — Я теряю волю к жизни.

— Неужели все было так плохо? — спрашиваю я. Ее вчерашнее свидание оказалось неудачным. Когда она вернулась домой в девять тридцать, я поняла, что хороших новостей ждать не стоит.

Она роняет салфетку на пустую тарелку и отодвигает ее.

— Ава, когда в конце ужина мужчина достает калькулятор, чтобы подсчитать, сколько ты должна, это обычно плохой знак.

Я смеюсь. Да, это плохой знак, равенство сошло с ума. Современный мужчина должен понять, что женщины хотят, чтобы к ним относились как к равным, но только тогда, когда это устраивает нас. Яростная потребность современной женщины в независимости не означает, что мы хотим платить за свою половину ужина или что мы не хотим, чтобы мужчина открывал для нас дверь. Мы по-прежнему хотим, чтобы о нас заботились, но на наших условиях.

— Значит, ты больше его не увидишь?

Она усмехается.

— Нет, история со счетом сама по себе была достаточно скверной, но когда он довез меня до дома на такси и взял предложенную двадцатку, это меня доконало.

— Свидание с тобой обошлось ему дешево, — хихикаю я.

— Да. — Она берет телефон и, потыкав по экрану, поднимает его, чтобы показать мне. — Один сэндвич с беконом и два стакана воды — с тебя двенадцать фунтов.

Мы обе смеемся над неудавшимся свиданием Кейт. Мне нравится, что она может быть такой беззаботной. Кейт утверждает, что все случится, когда случится. В этом вопросе я с ней согласна.

— Когда будет готова твоя машина? — спрашивает она.

Черт! Я должна была одолжить ей машину, чтобы в субботу она смогла навестить бабушку в Йоркшире, а сегодня уже четверг. Мне нужно разобраться с этим.

— Чуть позже позвоню в сервис, — уверяю я ее.

— Я не против взять фургон.

— Нет, все нормально. Не думаю, что ты доедешь туда на Марго. — Так зовут двадцатилетний ярко-розовый фургон «фольксваген», обстреливающий выхлопами весь Лондон, когда на нем развозят торты. Углеродный след Кейт, должно быть, огромен.

Мой телефон издает сигнал, и Кейт наклоняется, чтобы посмотреть, кто мне звонит. Чересчур поспешно хватаю его со стола. Но уже слишком поздно. Нервно смотрю на нее, пока снова нажимаю «Отклонить», и кладу обратно так небрежно, как только могу. Моя нервозность не проходит мимо Кейт. Ни на секунду.

— Джесси, — говорит она, выгнув бровь. — Чего ему надо?

Я не делилась с Кейт ни одним из ужасных событий вторника. Мне слишком стыдно.

Пожимаю плечами.

— Кто знает.

— Были ли еще какие-нибудь наводящие на размышления сообщения?

О, даже больше, чем сообщения. Были бесконечные телефонные звонки и тот факт, что он обманом заставил меня вернуться в «Поместье» под предлогом работы над проектом, только для того, чтобы запереть в одном из гостиничных номеров, чтобы иметь возможность меня соблазнить. Кейт будет подпитываться моей неудачей, и именно поэтому я ей ничего не сказала. Если не произносить этого вслух, то можно почти притвориться, что этого не было... почти. Какая же я глупая. Я почти ни о чем другом не могу думать, а он всеми этими звонками никак не помогает мне выкинуть его из головы. Мне не нужны отношения ни с кем, особенно с тем, у кто они уже есть. Кроме того, я — всего лишь миссия, которую он должен выполнить. Этот мужчина — плейбой, с которым мне не нужно связываться. Совершенно очевидно, что у него проблемы с обязательствами. Сара мне не нравится, но мне ее жаль.

— Нет, — отвечаю я со вздохом.

Она вопросительно смотрит на меня, и я чувствую себя, как на допросе. В раздражении перебираю пальцами волосы.

— У тебя есть право повеселиться, — задумчиво произносит она. Повеселиться? Я не назвала бы связь с несвободным мужчиной весельем, даже с большой натяжкой. Я называю это глупостью! — После Мэтта ты определенно заслуживаешь повеселиться.

Я стараюсь не заводить разговор о Мэтте. Кейт не знает, что он до сих пор время от времени мне звонит. Без понятия, почему он это делает.

— Мне нужно возвращаться на работу. — Я наклоняюсь и чмокаю Кейт в щеку. — Люблю тебя.

— Я тебя тоже. Сегодня задержусь допоздна. В «Хилтоне» проходит съезд кондитеров. — Она встает и отмахивается от меня, когда я пытаюсь отдать ей деньги за обед. — Сейчас моя очередь.

Кладу деньги обратно в сумочку.

— Хорошо, но в следующий раз плачу я.

Мы выходим из бара, Кейт возвращается в мастерскую, а я — в офис.

***

Вернувшись домой, падаю на диван. Нужно лечь пораньше.

Завтра будет долгий день в «Луссо», и мне необходимо быть в форме. Звонит телефон. Я закатываю глаза, глядя на экран, но это не тот, кого я ожидала увидеть. Это Мэтт. Хочется застонать. Когда уже позвонит кто-то, с кем я действительно захочу поговорить?

— Привет, — почти стону я.

— Все в порядке? — приветствует он меня своим обычным уверенным тоном.

— Да, а у тебя?

Я знаю, что у него все нормально. Слышала, что почти каждую ночь он уходит наверстывать упущенное. Не то чтобы наши отношения мешали ему жить именно так, как он хотел.

— Все хорошо. Звоню, чтобы пожелать тебе завтра удачи. Это ведь завтра, да?

Я удивлена, что он вспомнил. Он никогда по-настоящему не интересовался моей карьерой.

— Да, спасибо. Я как раз собиралась пораньше лечь спать.

— Ну ладно, тогда не буду тебя задерживать, — разочарованно говорит он. — Я собрал твои оставшиеся вещи.

— А, да, конечно.

— Это не к спеху, — добавляет он. — Если когда-нибудь будешь свободна, было бы здорово поболтать.

Поболтать? О чем? О том, со сколькими женщинами он переспал с тех пор, как я съехала? Ладно, мы провели вместе четыре года, все еще общаемся, но он зашел слишком далеко в своей роли «давай будем друзьями», обращаясь со мной, как с одной из подруг, и рассказывая обо всех своих последних победах. Мне все равно, но слышать об этом я не хочу.

— Конечно, я позвоню тебе, — говорю я.

— Обязательно. Я по тебе скучаю.

ОГО! А это откуда взялось? Он что, пьян?

— Скучаешь? — переспрашиваю я. В моем голосе ясно слышится шок.

Он смеется.

— Скучаю. Удачи завтра.

Я отключаюсь и сажусь, раздумывая, не пора ли забрать свои вещи и разорвать все связи. Не уверена, что сценарий дружбы сработает с нами. Он вообще когда-нибудь срабатывает? Телефон звонит снова, но этот номер я не узнаю.

— Ава О’Ши, — объявляю я, но ответа нет. — Алло?

— Ты одна?

Этот голос ударяет меня, как кувалда в живот. О, черт возьми. Я поднимаюсь и сажусь обратно. Видения того, как он полуголый, с умоляющим взглядом стоит передо мной, начинают атаковать воображение. Именно поэтому я избегаю его звонков. Его влияние на меня тревожно и крайне нежелательно.

Почему его имя не высветилось на экране?

— Нет, — лгу я, и у меня на лбу выступает пот.

Слышу, как он вздыхает. Это громкий вздох.

— Почему ты мне врешь?

Вскакиваю с дивана. Откуда он знает? Несусь через гостиную, вино выплескивается из бокала, смотрю в окно на дорогу, но его машины там нет. Откуда он знает, что я одна? В панике с комком в горле отключаюсь. Он сразу же перезванивает. Бросаю телефон на диван и даю ему прозвониться. А потом он звонит снова.

— Отстань!

Расхаживаю по гостиной, кусая ногти и потягивая вино. В памяти снова всплывают события вторника, но не плохая их часть. О, нет... все чертовски хорошие моменты. Что он заставлял меня испытывать, когда его руки касались меня.

Все это до того, как я услышала пронзительный, холодный голос его подружки. Тут же сдерживаю ход своих мыслей. Я лишь пешка в его сексуальных подвигах, и он, вероятно, чувствует себя уязвленным после того, как я раскусила его игру.

Телефон оповещает о входящем сообщении. Осторожно подкрадываюсь к дивану, будто сотовый может взлететь и укусить меня.

Ради бога, я веду себя жалко. Хватаю телефон и открываю сообщение.

Ответь на звонок!

Телефон снова звонит, заставляя подпрыгнуть, хотя этого, безусловно, следовало ожидать. Он неумолим. Очередной раз даю мобильному прозвенеть и совсем по-детски пишу ответ:

Нет.

Снова хожу взад-вперед, потягивая вино и сжимая в руке телефон. Проходит немного времени, а потом я вижу новое сообщение.

Ладно, я захожу.

— Что? О нет! — кричу я на телефон. Одно дело — игнорировать его звонки, но совсем другое — пытаться противостоять ему из плоти и крови, когда он смотрит прямо на меня.

Черт, черт, черт! Лихорадочно отыскиваю историю вызовов, чтобы позвонить ему. Раздается один гудок.

— Слишком поздно, Ава, — протяжно говорит он. Я неуверенно смотрю на телефон, а потом слышу стук.

Выбегаю на лестничную площадку и перегибаюсь через перила, пока он колотит в дверь.

— Открой дверь, Ава. — Он снова стучит.

О чем он только думает? Неужели настолько отчаялся?

Бах, бах, бах!

— Ава, пожалуйста, я никуда не уйду, пока ты не поговоришь со мной.

Бах, бах, бах!

— У меня есть твои ключи, Ава. Я сам войду в дом.

Вот дерьмо. Он ведь так и поступит. Ладно, впущу его, выслушаю, что он скажет, а потом пусть уходит. В любом случае, мне нужно вернуть машину. Я просто должна держаться от него как можно дальше, закрыть глаза и задержать дыхание, чтобы не чувствовать его запаха. Я не должна позволить ему прорвать оборону. Ставлю бокал на столик возле лестницы и смотрю на себя в зеркало. Волосы стоят дыбом, но, по крайней мере, я еще не смыла макияж. Могло быть и хуже. Погодите... а почему я вообще волнуюсь? Чем хуже я выгляжу, тем лучше, верно? Нужно, чтобы он отвалил.

Бах, бах, бах!

Уверенными и решительными шагами несусь вниз по лестнице и раздраженно распахиваю дверь. Я обречена. Я постоянно недооцениваю — или забываю — влияние этого мужчины. Я уже вся дрожу.

Он упирается руками в дверной косяк, смотрит на меня сквозь прикрытые веки, тяжело дыша и выглядя по-настоящему злым. Светлые волосы растрепаны, на подбородке щетина, бледно-розовая рубашка расстегнута у ворота и заправлена в серые брюки. Он выглядит восхитительно.

Он пронизывает меня своим туманным взглядом.

— Почему ты остановилась?

Его дыхание затруднено.

— Что? — нетерпеливо спрашиваю я. Он здесь, чтобы задать мне этот вопрос? Разве ответ не очевиден?

— Почему ты убежала от меня? — скрипит он зубами.

— Потому что это была ошибка, — говорю я сквозь стиснутые зубы. Раздражение от его дерзости пересиливает другое, более нежелательное воздействие, которое он на меня оказывает.

— Это не было ошибкой, и ты это знаешь, — ухмыляется он. — Единственной ошибкой было то, что я тебя отпустил.

Что? Ох, я не могу этого сделать. Собираюсь закрыть дверь, но он не дает.

— О, ну уж нет. — Он легко оттесняет меня, входит в холл и захлопывает за собой дверь. — На этот раз ты не сбежишь. Ты уже дважды со мной так поступала, но не сейчас. Тебе придется ответить.

Без обуви я почти на фут ниже него. Чувствую себя маленькой и слабой, когда он возвышается надо мной, все еще тяжело дыша. Я отступаю, но он идет вперед, сохраняя между нами минимальное расстояние. Мой план держаться подальше быстро проваливается, и от него божественно пахнет: мятой, свежестью и величием.

— Тебе нужно уйти. Кейт будет дома через минуту.

Он останавливается, хмуро глядя на меня.

— Перестань врать, — рявкает он, отшвыривая мою руку от волос. — Хватит нести чушь, Ава.

Понятия не имею, что ему сказать. Оборона не работает — наверное, ему все равно. Он невероятно толстокож и явно привык получать то, что хочет.

Поворачиваюсь, чтобы подняться по лестнице.

— Зачем ты пришел? — спрашиваю, но не успеваю отойти, как он оказывается у меня за спиной и хватает за запястье. Резко разворачиваюсь к нему лицом, и этот контакт мгновенно приводит меня в состояние боевой готовности. Я знаю, что нахожусь на опасной территории. Простое пребывание рядом с этим мужчиной превращает меня в беспечную безрассудную дуру. Обычное поведение камикадзе. Зачем я только его впустила?

— Ты знаешь, зачем, — шипит он.

— Разве? — недоверчиво спрашиваю. Вообще-то, я знаю. Ну, думаю, что знаю. Он хочет продолжить с того места, где мы остановились. Хочет, чтобы миссия была выполнена.

— Да, знаешь, — просто говорит он.

Выдернув из его хватки запястье, я отступаю назад, пока не упираюсь задницей в стену.

— Потому что хочешь услышать, как громко я буду кричать?

— Нет!

— Бесспорно, ты самый высокомерный засранец, которого я когда-либо встречала. Мне не интересно становиться сексуальным завоеванием.

— Завоеванием? — фыркает он, отворачивается и начинает бесцельно расхаживать взад-вперед. — Мать твою, женщина, ты на какой планете?

Я стою в полном шоке. Как он смеет приходить сюда и кричать на меня? Чувствую, как беспокойство исчезает, а прежнее раздражение превращается в кипящую ярость. Настоятельная необходимость защитить себя, поставить его на место, заставляет до боли стиснуть челюсти. Он очень низкого мнения обо мне, если думает, что я запрыгну в постель первого встречного. И потом, я не обязана перед ним отчитываться. Тот факт, что у него есть девушка, в данный момент не имеет значения. Он думает, что может просто взять то, что хочет, или выходить из себя, если ему окажут хоть малейшее сопротивление.

— Убирайся!

Он останавливается и смотрит на меня.

— Нет! — кричит, возобновляя движение.

Как бы выдворить его вон? Силой я не смогу его вытолкать, а прикоснуться к нему будет огромной ошибкой.

— Мне это ни хрена не интересно! А теперь выметайся. — Дрожащий голос сводит на нет мой невозмутимый вид, но я стою твердо.

— Следи за своим гребаным языком!

О, а вот это уже наглость.

— Убирайся!

— Хорошо, — просто говорит он. Останавливается и пристально глядит на меня. — Посмотри мне в глаза и скажи, что больше не хочешь меня видеть, и я уйду. Ты больше никогда меня не увидишь.

Ладно, это должно быть относительно легко, но к моему глубочайшему удивлению, мысль о том, что я больше его не увижу, вызывает неприятную боль в животе, что, конечно, совершенно нелепо. Для меня он практически незнакомец, но боже, он вызывает во мне такую реакцию. Заставляет чувствовать... Я точно не знаю, что это такое. Но даже сейчас, когда я злюсь на его чертову наглость, я борюсь, пытаясь контролировать нежелательные реакции, которые он во мне вызывает.

Когда я ничего не говорю, он начинает приближаться ко мне, за пару широких шагов оказываясь прямо передо мной. Нас разделяет какой-то дюйм.

— Скажи это, — выдыхает он.

Не могу заставить рот двигаться. Чувствую свое поверхностное дыхание, стук сердца и тупую пульсацию в паху. Я чутко улавливаю похожие реакции, исходящие от него. Вижу, как под бледно-розовой рубашкой бьется его сердце. Чувствую на лице его тяжелое, мятное дыхание. Не могу поручиться за пульсацию, но подозреваю, что она есть. Сексуальное напряжение, рикошетом отскакивающее между нашими телами, находящимися в такой близости, ощутимо.

— Ты ведь не можешь, правда? — шепчет он.

Не могу! Я стараюсь. Очень стараюсь, но проклятые слова не выходят. Близость наших тел и его дыхание пробуждают все эти невероятные чувства. Меня перебрасывает назад к нашей предыдущей встрече, но на этот раз нет никакого риска, что нас прервут недружелюбные подружки. Ничто меня не остановит, кроме совести, но она сейчас тонет в желании, так что ничем мне не поможет.

Кончиком пальца он касается моего плеча, от чего меня охватывает адское пламя, и медленно, легко ведет им по шее вверх, пока не упирается в чувствительную точку под ухом.

Сердце разгоняется до предела.

— Бум... бум ... бум, — выдыхает он. — Я чувствую это, Ава.

Застыв, еще сильнее вжимаюсь в стену.

— Пожалуйста, уходи. — Я с трудом выговариваю эти слова.

— Положи руку мне на сердце, — шепчет он, беря мою руку и кладя ее себе на грудь. Ему не нужно было этого делать. Я уже вижу, как его сердце колотится под рубашкой.

— Что ты хочешь этим сказать? — тихо спрашиваю я. Я точно знаю, что он хочет сказать. Что я оказываю на него такое же воздействие, как и он на меня.

— Ты очень упрямая женщина. Позволь задать тебе тот же вопрос.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю, по-прежнему не поднимая глаза.

— Почему ты пытаешься остановить неизбежное? К чему это, Ава? — Обхватив пальцами мою шею, он приподнимает мне голову так, чтобы я встретилась с его взглядом.

Они тут же поглощают меня. Его губы, приоткрытые и влажные, мятное дыхание проникает мне в нос, пылающие глаза смотрят на меня сверху вниз. Длинные ресницы веером ложатся на скулы, когда он наклоняется так, что губами касается моего уха. Я испускаю тихий вздох.

— Вот оно, — бормочет он, проводя след из легких поцелуев по моей шее. — Ты это чувствуешь.

Чувствую. Я не в состоянии это остановить. Рациональное мышление уходит в осаду. Я полностью обездвижена. Мозг отключился, а тело берет верх. Пока он губами скользит по моей челюсти, я осознаю, что потерялась — в нем, меня нет. Но тут слышу, как звонит телефон. Не мой, но вторжения достаточно, чтобы вывести меня из транса, в который он меня ввел. О боже, это, наверное, Сара.

Поднимаю руки к его твердой груди и отталкиваю.

— Остановись, пожалуйста!

Он отстраняется и выдергивает телефон из кармана.

— Черт! — Он отклоняет вызов и смотрит на меня. — Ты так и не сказала.

Я поражена своей неспособностью произнести несколько очень простых слов.

— Меня это не интересует, — шепчу я. В голосе звучит отчаяние, и я это знаю. — Ты должен прекратить. Что бы ты ни думал о своих чувствах, что бы ты ни думал о моих чувствах — ты ошибаешься.

Я не упоминаю Сару, потому что это было бы признанием того, что я что-то чувствую, и она — единственная причина, по которой я все останавливаю. Нет, конечно. Очевидная разница в возрасте, тот факт, что на нем написано «сердцеед», и более важное... он изменщик.

Он смеется настоящим заливистым смехом.

— Что бы я ни думал? Ава, не смей выдавать это за плод моего воображения. Я все выдумал? Это мне лишь показалось? Прояви хоть капельку уважения.

— Это ты прояви ко мне хоть капельку гребаного уважения!

— Следи за языком! — кричит он.

— Я попросила тебя уйти, — спокойно говорю я.

— А я сказал тебе: посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь меня. — Он выжидающе смотрит, будто знает, что я не смогу это сказать.

— Я не хочу тебя, — бормочу я, глядя прямо в его зеленые омуты. Это действительно причиняет мне физическую боль. Я в шоке.

Он резко вздыхает.

— Я тебе не верю, — тихо говорит, переводя взгляд на мои дрожащие пальцы.

Я тут же их убираю.

— А следовало бы, — произношу слова четко, и это отнимает у меня все силы.

Мы смотрим друг на друга целую вечность, но я первая отвожу взгляд. Не могу придумать, что еще сказать, и молча умоляю его уйти, прежде чем пойду по опасному пути, который, как я знаю, он собой представляет. Он в отчаянии проводит рукой по волосам, ругается и выходит. Когда дверь за ним захлопывается, позволяю воздуху ворваться в легкие, и оседаю на стену.

Это было, бесспорно, самое трудное, что я когда-либо делала, но это безумие, потому что, по логике, это должно было оказаться легче легкого. Я даже не могу понять, зачем и для чего все это. Оскорбленное выражение его лица, когда на его требование я ответила, что не хочу его, почти искалечило меня. Мне хотелось закричать: «Я тоже это почувствовала!», — но где бы я тогда оказалась? Я точно знаю где: возле стены, с Джесси, глубоко похороненным внутри меня. И хотя мысль об этом заставляет дрожать от удовольствия, это было бы огромной ошибкой. Я уже чувствую себя виноватой за свое ужасное поведение. Этот мужчина — чертов изменщик. Адонис в придачу, но тем не менее, чертов изменщик. Все в этом мужчине кричит о беде. И у него по-прежнему мои гребаные ключи.

Вздрагиваю и иду в душ, довольная тем, что поступила правильно.

Я поставила Джесси Уорда на место и избавила себя от еще одного груза вины. Я буду игнорировать болезненную боль в животе, потому что признать ее было бы тем же самым, как признаться вслух, себе и Джесси, что... да, я тоже это почувствовала.

Глава 7

Я проснулась, а мой будильник еще даже не зазвенел. Глубоко вздохнув, выбираюсь из постели и иду в ванную, чтобы принять душ. Впереди тяжелый день в «Луссо», так что можно начинать. Я ни хрена не спала и полностью игнорирую причину этого.

Мне предстоит провести на ногах весь день, мотаясь по жилому комплексу, чтобы убедиться, что все в порядке, поэтому я надеваю мешковатые рваные джинсы — никак не могу их выбросить, — белую выцветшую футболку и шлепанцы. Собираю волосы в свободный, беспорядочный пучок и молюсь, чтобы позже, когда я буду укладывать их на вечер, они вели себя прилично. Сомневаюсь, что у меня будет время прийти домой и принять душ, поэтому беру свой мини-чемоданчик и загружаю его всем, что мне позже понадобится для душа в «Луссо». Достаю чехол для одежды и укладываю в него вишнево-красное платье-карандаш длиной до колен, аккуратно разглаживаю его, надеясь, что оно не помнется. Наконец, хватаю черные замшевые туфли на шпильках и проверяю, что в портфеле с рабочими материалами есть все, что мне понадобится в «Луссо». Тащиться со всем этим в метро будет неимоверно тяжело, но у меня нет другого выбора, так как машина все еще находится в плену у некоего горячего высокомерного мужчины. Кейт вполне может отправиться в Йоркшир на Марго.

Спускаясь по лестнице, вижу ключи от машины, лежащие на коврике у двери. Итак, этот мужчина пришел в себя и освободил мою машину. Значит ли это, что, придя в себя, он также перестал преследовать и меня? До него дошло? Возможно, так и есть, потому что с тех пор, как вчера вечером он ушел, не было ни звонков, ни сообщений.

Я разочарована? У меня нет времени думать об этом.

— Я ухожу, — кричу я Кейт. — Мою машину вернули.

Она выглядывает из мастерской.

— Отлично, желаю удачи. Я приеду позже, чтобы выпить все дорогое шампанское.

— О, да. До скорого.

Бегу по дорожке и останавливаюсь, когда посреди тротуара вижу разбитый вдребезги дешевый мобильный телефон. Я знаю, откуда он взялся. Спихиваю его ногой в канаву и иду к машине.

О, как же хорошо, что она вернулась. Загружаю вещи в багажник и прыгаю на водительское сиденье, оказываясь за много миль от руля.

Смеясь, двигаю сиденье вперед, чтобы ноги доставали до педалей. Завожу двигатель и чуть не выпрыгиваю из кожи, когда стереосистема взрывается звуками песни группы Blur.

Господи, неужели тугоухость указывает на его возраст? Убавляю звук, слегка мешкая, когда слышу песню. Это «Дом за городом». Борюсь с маленькой частицей себя, которая хочет посмеяться над его шуточкой и вытащить диск из стерео. Не думаю, что когда-либо в своей жизни встречала кого-то настолько тщеславного. Заменяю нежеланный диск на сборник «Chill out Session» и направляюсь в доки Святой Екатерины.

***

Подъехав к «Луссо», подставляю лицо камере, и ворота немедленно открываются. Припарковавшись, я вижу, как официанты выгружают посуду и бокалы, беру из багажника портфель и направляюсь в здание. Я была здесь миллион раз, но до сих пор совершенно ошеломлена абсолютной экстравагантностью этого места.

Войдя в фойе, вижу Клайва, одного из консьержей, развлекающегося с новым компьютерным оборудованием. Он — часть команды, которая обеспечит обслуживание в стиле шестизвездочного отеля, организуя все, что угодно: от покупки продуктов и билетов в театр до чартера вертолета и заказа ужина. Пересекаю мраморный пол, отполированный до блеска, и направляюсь к огромному изогнутому столу консьержа.

В стороне замечаю сотни итальянских красных роз и аккуратно расставленные десятки черных ваз. По крайней мере, мне не придется суетиться с их доставкой.

— Доброе утро, Клайв, — говорю я, подходя к его столу.

Он отрывает взгляд от одного из экранов, на его дружелюбном лице ясно читается паника.

— Ава, за неделю я прочитал это руководство четыре раза и по-прежнему ничего не понимаю. У нас в «Дорчестере» никогда ничего подобного не было.

— Это не так уж трудно, — успокаиваю я старину Клайва. — Ты уже спрашивал команду наблюдения?

Он раздраженно бросает очки на стол и трет глаза.

— Да, три раза. Они, должно быть, думают, что я тупица.

— Все будет хорошо, — заверяю я его. — Когда начнется заселение?

— Завтра. Готова к сегодняшнему вечеру?

— Спроси меня об этом снова после обеда. Скоро увидимся.

Он улыбается.

— Хорошо, любовь моя.

Он снова утыкается в инструкцию, бормоча что-то себе под нос.

Тащусь к лифту пентхауса и набираю код. Лифт частный и единственный ведет на верхний этаж.

Принимаюсь переносить и расставлять вазы и цветы между пятнадцатью этажами здания. Это занятие займет меня на некоторое время.

В половине одиннадцатого возвращаюсь в фойе и ставлю последние цветы на столики вдоль стен.

— Цветы для мисс О’Ши.

Поднимаю глаза и вижу молодую девушку, оглядывающую впечатляющий вестибюль.

— Простите?

Она показывает на свой планшет.

— У меня посылка для мисс О’Ши.

Закатываю глаза. Только не говорите мне, что они продублировали заказ на четыреста итальянских красных роз. Это поднимет некомпетентность на совершенно новый уровень.

— Цветы нам уже доставили, — устало говорю я, подходя к ней. Замечаю снаружи фургон, но не из того цветочного магазина, из которого заказывала я.

— Уже доставили? — Она выглядит немного испуганной, когда листает бумаги на своем планшете.

— А что у вас? — спрашиваю я.

— Букет калл для мисс... — Она снова заглядывает в планшет. — Мисс Авы О’Ши.

— Ава О’Ши — это я.

— Отлично, вернусь через две секунды. — Она убегает и быстро возвращается. — Это место похоже на Форт-Нокс! — восклицает она.

Она протягивает мне самый большой букет калл, который я когда-либо видела — потрясающие белые аккуратные цветы, окруженные пучками темно-зеленой листвы.

Сдержанная элегантность.

Желудок делает несколько оборотов, я расписываюсь и, взяв у курьера цветы, отыскиваю среди зелени карточку.

Мне очень жаль. Прости меня, пожалуйста. Х

Ему жаль? Он уже извинялся за свое неподобающее поведение, и посмотрите, куда это привело. Меня начинает охватывать удивление. Как он узнал, что я здесь? Потом вспоминаю, что он отметил «Луссо» в моем портфолио. Не займет много усилий узнать дату открытия и понять, что я буду здесь. Моя удовлетворенность вчерашним вечером, после того как Джесси ушел из дома, постепенно рассеивается. Он ведь никогда не сдастся, правда? Да пусть старается хоть до посинения. Я улыбаюсь про себя. До посинения? Откуда это... я тут же убираю эту мысль.

Кладу цветы на стойку консьержа.

— Вот, Клайв. Давай украсим этот черный мрамор.

Он на мгновение поднимает глаза, после чего с ошеломленным лицом чешет в затылке. Оставляю его в покое и следую по намеченному путь, чтобы убедиться, что все на месте и готово.

***

Виктория появляется в половине шестого, выглядя, как обычно, безупречно: светлые волосы, голубые глаза — все даже слишком.

— Извини за опоздание. Пробки кошмарные, и негде припарковаться. — Она оглядывается по сторонам. — Все места зарезервированы для гостей. Скажи, что мне сделать? Я так взволнована! — щебечет она, поглаживая стены пентхауса.

— Я уже все сделала. Мне просто нужно, чтобы ты прошлась и убедилась, что я ничего не упустила.

Я веду ее в гостиную.

— О боже, Ава, выглядит потрясающе!

— Здорово, правда? У меня никогда не было такого колоссального бюджета. Забавно тратить так много чужих денег. — Мы вместе хихикаем. — Видела кухню? — спрашиваю я.

— Полностью нет. Держу пари, она невероятна.

— Да, иди, посмотри. Хочу привести себя в порядок в спа-салоне. В других апартаментах я все сделала, так что сосредоточься на этих. Вот, где будет происходить основное действие. Убедись, что все подушки взбиты и на своих местах. Я хочу, чтобы перцы на разделочных досках блестели. Воспользуйся полиролью! Здесь есть «Дайсон». Пылесос втянет все соринки с ковров в спальне, — протягиваю ей полностью заряженный ручной пылесос. — Просто прояви инициативу. Если есть что-то, в чем ты не уверена, отметь это. Хорошо?

Она выхватывает у меня пылесос.

— Люблю такие вещи. — Она крутит «Дайсон», изображая стреляющего ковбоя.

— Тебе сколько лет? — спрашиваю я, закатывая глаза.

Она корчит рожицу, ухмыляется и отправляется выполнять указания.

***

Час спустя, после использования всех причудливых спа-услуг «Луссо», я готова. На платье ни складочки, а волосы ведут себя прилично. Я немного побродила вокруг. Я здесь последний раз, и скоро все будет переполнено деловыми людьми и представителями высшего общества, поэтому я использую свою последнюю возможность насладиться чистым великолепием этого места. Оно умопомрачительно.

Все еще не могу поверить в то, что это результат моих трудов. Улыбаюсь про себя, стоя на огромном открытом пространстве первого этажа. Двустворчатые двери ведут на просторную террасу с покрытием из известняка, шезлонгами и огромным джакузи. Есть кабинет, столовая, огромная арка, ведущая в до нелепости большую кухню, и ониксовая лестница с подсветкой, которая поднимается к четырем спальням с ванными комнатами и большой главной спальне. Спа-салон, фитнес-центр и бассейн, расположенные на первом этаже здания, предназначены исключительно для жителей «Луссо», но пентхаус может похвастаться собственным тренажерным залом. Это потрясающе.

Кто бы сюда ни въехал, он определенно берет от жизни самое лучшее, и получает это за десять миллионов.

Я возвращаюсь на кухню и нахожу Викторию, все еще вооруженную «Дайсоном».

— Все готово, — объявляет она, вбирая пылесосом пылинку с мраморной столешницы.

— Тогда давай выпьем.

Я ухмыляюсь, беру два бокала шампанского и протягиваю один Виктории.

— Выпьем за тебя, Ава. Стильную и телом, и душой, — хихикает она, поднимая бокал. Мы пьем и вздыхаем. – Ух! Хорошо. — Она смотрит на этикетку.

— «Ca'Del Bosco, Cuvée Annamaria Clementi» 1993 года. Итальянское, разумеется. — Я выгибаю бровь, и Виктория снова хихикает.

Слышу болтовню, доносящуюся из прихожей, поэтому выхожу из кухни и вижу Тома, который таращит глаза, как золотая рыбка, и гордо улыбающегося Патрика.

— Ава, дорогая, это что-то! — Том подбегает ко мне и обнимает. Потом отстраняется и оглядывает меня с головы до ног. — Обожаю это платье. Такое облегающее.

Хотела бы я похвалить и наряд Тома, который доводит смешение цветов в одежде до крайности. Искоса смотрю на ярко-синюю рубашку и красный галстук.

— Отпусти девушку, Том. Ты помнешь ей наряд, — ворчит Патрик, мягко отталкивая его в сторону и наклоняясь, чтобы чмокнуть меня в щеку. — Я очень горжусь тобой, цветочек. Ты проделала великолепную работу, и между нами… — Он наклоняется к моему уху и шепчет: — Застройщик намекнул, что хочет, чтобы ты участвовала в следующем проекте в Холланд-парке. — Он подмигивает мне, и его морщинистое лицо морщится еще больше. — Так где же шампанское?

— Сюда. — Слушая воркование Тома, я завожу их в огромную кухню. Это место действительно особенное.

— Ваше здоровье! — восклицаю, протягивая всем по бокалу шампанского.

— Ваше здоровье!

Все поднимают бокалы.

***

Следующие несколько часов я знакомлюсь со сливками общества и объясняю им, откуда черпаю вдохновение. Вокруг суетятся фотографы и снуют журналисты из изданий по архитектуре и интерьеру. К моему большому неудовольствию меня усаживают на бархатную кушетку, чтобы сделать фото. Патрик тащит меня от одного гостя к другому, нахваливая и заявляя всем, кто выражает желание слушать, о том, что я в одиночку нанесла «Рококо Юнион» на карту мира дизайнеров. Я густо краснею, постоянно преуменьшая его заявления.

Радуюсь появлению Кейт. Провожаю ее на кухню, даю бокал шампанского и беру бокал для себя.

— Шикарно, — размышляет она, оглядывая роскошную кухню. — По сравнению с этим моя квартира выглядит полным хламом.

Смеюсь над отсылкой к ее милому домашнему таунхаусу, который выглядит так, будто там повсюду начихала и накашляла своими товарами Кэт Кидстон.

— Уверена, ты хочешь сказать, впечатляюще.

— Да, и это тоже. Но я не смогла бы здесь жить, — говорит она без всякого зазрения совести. Я не обижаюсь. Хоть я и горжусь результатом, сама необъятность этого места пугает меня.

— Я тоже, — соглашаюсь я.

— Недавно видела Мэтта. — Она допивает шампанское и, когда мимо проходит официант, берет с подноса еще.

— О, держу пари, тебе было приятно, — поддразниваю я, представляя, как Кейт шипит и плюется, как кошка, на бедного Мэтта. Он заслуживает и большего.

— Нет. Та часть, где он сказал мне, что ты идешь с ним ужинать, была особенно неприятной. — Она поджимает губы, глядя на меня. — Ава, о чем ты думаешь? Я пришла, чтобы приструнить тебя.

— О, а я-то думала, ты пришла поддержать подругу в ее рабочем триумфе. — Я поднимаю брови.

— Пф-ф! Твоя работа — это не та область, в которой ты нуждаешься в поддержке. Твоя личная жизнь — напротив, в последнее время она очень интересна. — Она многозначительно играет бровями. Знаю, к чему она клонит, но она не слышала и половины. Черт бы побрал и Мэтта тоже. Мы даже больше не вместе, и он все еще не может удержаться, чтобы не развести ее.

Я делаю обиженное лицо.

— Тебе не о чем беспокоиться. Поверь, я не собираюсь к нему возвращаться. Мне нравится быть свободной, и в ближайшее время это не изменится.

Я потягиваю шампанское.

— Даже ради высоких красивых блондинов постарше? — усмехается она.

Я прищуриваюсь.

— Даже ради них, — подтверждаю.

— О, не будь такой занудой.

— Прошу прощения? — На этот раз моя обида не притворная. Занудой? Я не зануда. Дикая Кейт! Смотрю на нее с недоверием, искренне задетая ее резким замечанием. Жду, что она отступит, но она с широченной ухмылкой смотрит мне за плечо.

Злая на нее, я оглядываюсь, чтобы узнать, что привлекло ее внимание.

О нет!

— Он как дурное предзнаменование, не так ли? — невозмутимо замечает она.

Глава 8

О, она даже не представляет, насколько права.

С тех пор, как они познакомились за ланчем, я еще не посвящала ее в детали произошедшего. И вот он снова здесь, болтает с исполняющим обязанности агентом по недвижимости, одетый в темно-синий костюм и бледно-голубую рубашку; одна рука в кармане, а другая держит папку. Он выглядит, как всегда — как гребаный бог. Словно почувствовав мой взгляд, он поднимает голову, и наши глаза встречаются.

— Черт! — ругаюсь я, поворачиваясь к Кейт. Она переводит взгляд с Уорда на меня, и в ее глазах пляшет восторг.

— Знаешь, я собиралась пойти домой и поплакать с мороженым в стиле Бриджит Джонс, но теперь думаю, что задержусь. Ты не против? — С улыбкой она потягивает напиток, а я рычу на нее. — Это не то, как может вести себя некто, кого никак не волнует кое-кто конкретный, Ава, — дразнится она.

— Во вторник я ездила в «Поместье» и чуть не переспала с ним, — выпаливаю я.

— Что? – Кейт давится и хватает салфетку, чтобы вытереть шампанское, стекающее по подбородку.

— Он извинился за присланное сообщение. Я вернулась в «Поместье», и он велел здоровяку запереть меня в комнате. Он ждал меня там полуголый!

— Да иди ты! О боже. Кто такой здоровяк?

— Ну, точно не дворецкий. Понятия не имею, какова его роль. Возможно, он заманивает в ловушку женщин для Уорда.

— Почему ты мне этого не рассказала?

— Это была катастрофа. Я сбежала, когда услышала, как его подружка зовет его. Уорд налажал и вчера вечером заявился к нам в дом и выдвигал мне условия.

Желание поскорее ввести подругу в курс дела заставляет меня в спешке выпаливать основные факты.

— Черт! Какие условия? — Она в шоке. Так и должно быть. Это шокирует.

— Даже не знаю. Этот мужчина — высокомерная задница. Спросил, как громко я буду кричать, когда он будет меня трахать.

Она снова закашливается, подавившись шампанским.

— Что? Черт, Ава, он идет к нам, он идет к нам!

Она мечется на месте, в глазах все еще играет удовольствие.

Что он здесь делает? Начинаю планировать побег, но прежде чем мозг успевает приказать ногам двигаться, чувствую, как он оказывается позади меня, ощущаю его запах.

— Рад снова видеть тебя, Кейт, — растягивает он слова. — Ава?

Остаюсь спиной к нему, зная слишком хорошо, что если повернусь, чтобы поздороваться, то буду втянута на опасную территорию, где властвует Джесси Уорд — территорию, на которой я изо всех сил стараюсь сохранять ясность мыслей.

Вчера вечером я опустошила запасной сосуд силы воли, и у меня еще не было возможности его пополнить. Это не очень хорошая новость. Он сказал, что мне больше не придется его видеть. Если я скажу ему то, что он не хотел услышать, то больше никогда его не увижу. Я выполнила условия его требования, так почему же он не выполняет свою часть сделки?

Кейт крутит головой, ожидая, что кто-нибудь из нас что-нибудь скажет. И этим кем-то точно буду не я.

— Джесси, — кивает она ему. — Извините. Мне нужно попудрить носик.

Она ставит пустой бокал на столешницу и сваливает. Я мысленно посылаю ее задницу к черту.

Он обходит вокруг, оказываясь прямо передо мной.

— Выглядишь потрясающе, — бормочет он.

— Ты сказал, что я больше тебя не увижу, — бросаю ему вызов, игнорируя комплимент.

— Я не знал, что ты здесь будешь.

Я устало смотрю на него.

— Ты прислал мне цветы.

— О, точно. — Улыбка щекочет уголки его губ.

У меня нет времени на его игры. Он встретил достойного соперника.

— Прошу меня извинить.

Обхожу его, но он двигается вместе со мной, эффективно преграждая мне путь.

— Я надеялся на экскурсию.

— Позову Викторию. Она будет счастлива показать тебе все.

— Я бы предпочел тебя.

— Экскурсия тебе нахрен не сдалась, — огрызаюсь я.

Он хмурится.

— Ты будешь следить за языком?

— Ах, извини, — возмущенно бормочу я. — А ты возвращай на место сиденье, когда сидишь за рулем моей машины.

Его улыбка — настоящая мальчишеская улыбка, и я еще больше злюсь на себя, когда биение сердце ускоряется. Я не должна показывать ему, как он на меня действует.

— И оставь мою музыку в покое!

— Прошу прощения.

Его глаза озорно блестят. Это так чертовски сексуально.

— Все в порядке? Ты немного дрожишь. — Он нежно проводит пальцем по моей обнаженной руке. — Тебя что-то волнует?

Я резко отстраняюсь.

— Вовсе нет. — Нужно прекратить этот разговор. — Ты хотел экскурсию?

— Очень. — Он выглядит довольным собой.

Испытывая раздражение, вывожу его из кухни в просторную гостиную.

— Это гостиная. — Обвожу рукой пространство вокруг нас. — Кухню ты видел, — бросаю через плечо, проходя на террасу. — Это вид. — Я сохраняю усталый тон. Слышу, как он посмеивается позади меня.

Веду его обратно через гостиную в тренажерный зал, не говоря ни слова, пока мы идем по пентхаусу. Во время нашего путешествия Джесси пожимает руки, приветствуя разных людей, но я не задерживаюсь, чтобы дать ему время остановиться и поболтать. Иду дальше, стремясь покончить с этим как можно скорее.

Черт бы побрал это место за то, что оно такое большое.

— Тренажерный зал, — констатирую я, входя в комнату, а когда он заходит следом, резко выхожу. Направляюсь к лестнице, слыша, как он смеется у меня за спиной. Поднявшись по подсвеченным ониксовым ступенькам, продолжаю открывать и закрывать двери, одну за другой, объявляя, что находится за ними. Мы подходим к гвоздю программы — главной спальне, и я делаю взмах рукой в сторону гардеробной и ванной комнаты. Это место действительно заслуживает больше времени и отдачи, чем я ему посвящаю.

— Ты опытный гид, Ава, — поддразнивает он меня, рассматривая одно из моих любимых произведений искусства. — Не хочешь просветить насчет автора?

— Джузеппе Кавалли, — бросаю я, скрестив руки.

— Хорош. Есть причина, по которой ты выбрала именно этого фотографа?

Он явно пытается втянуть меня в разговор.

Смотрю на его широкую, обтянутую пиджаком спину, руки слегка засунуты в карманы брюк, поджарые ноги чуть раздвинуты. Глаз радуется при виде его, но разум в беспорядке. Вздыхаю и решаю все же ответить. Джузеппе Кавалли определенно заслуживает моего времени и энтузиазма. Опускаю руки и подхожу к нему, вставая перед фото.

— Он славился мастерскими световыми решениями, — говорю я, и он смотрит на меня с неподдельным интересом. — Он не считал, что предмет съемки имеет значение. Неважно, что он фотографировал. Для него предметом всегда являлся свет. Он сосредоточился на том, чтобы контролировать его. Видишь? — Я указываю на отражения в воде. — Эти лодки, как бы хороши они ни были, всего лишь лодки, но посмотри, как он управляет светом? Лодки его не интересовали. Его волновал окружающий их свет. Он делает неодушевленные предметы интересными, заставляет смотреть на фотографию в другом... ну, в другом свете, полагаю.

Я наклоняю голову и смотрю на фото. Мне она никогда не надоедает. Какой бы простой она ни казалась, чем больше на нее смотришь, тем больше ее понимаешь.

После нескольких секунд молчания я отрываю взгляд от снимка и вижу, что Джесси пристально на меня смотрит.

Наши взгляды встречаются. Он покусывает нижнюю губу. Я знаю, что не смогу снова сказать «нет», если он будет настаивать. У меня совсем нет силы воли. Я никогда не чувствовала себя такой желанной, как с ним, и все время пытаюсь убедить себя, что это ненужное чувство.

— Пожалуйста, не надо. — Мой голос едва слышен.

— Не надо чего?

— Сам знаешь. Ты сказал, что больше я тебя не увижу.

— Я солгал. — Ему ни капли не стыдно. — Я не могу держаться от тебя подальше, поэтому тебе придется видеть меня снова... и снова... и снова. — Он заканчивает последнюю часть своего заявления медленно и четко, не оставляя места для недопонимания.

Я вздыхаю, инстинктивно отступая от него.

— То, что ты упорно сопротивляешься, только укрепляет мою решимость доказать, что ты хочешь меня. — Он начинает следовать за мной, делая медленные осторожные шаги, сохраняя при этом глубокий зрительный контакт. — Я ставлю это целью своей миссии. Я сделаю все, что угодно.

Перестаю отступать, когда чувствую у себя под коленями кровать. Еще два шага, и он окажется передо мной, и мысли о близком контакте достаточно, чтобы избавиться от транса, в который он меня вводит.

Я выставляю руку перед собой, останавливая его.

— Стой. Ты даже не знаешь меня, — выпаливаю, отчаянно пытаясь заставить его понять, насколько это безумно.

— Я знаю, что ты невероятно красива, — снова начинает он. — Знаю, что чувствую, и знаю, что ты тоже это чувствуешь. — Теперь наши тела соприкасаются, и мое сердце колотится в горле. — Ну так скажи мне, Ава. Я что-то упустил?

Пытаюсь контролировать учащенное дыхание, физически борюсь с дрожью и вздымающейся грудью. Опускаю голову, стыдясь слез, наворачивающихся на глаза. Почему я плачу? Ему нравится доводить меня до слез? Это отвратительно. Он так отчаянно хочет переспать со мной, преследует меня, а я плачу, потому что такая слабая. Он делает меня слабой, и у него нет на это права.

Чувствую, как его рука скользит под мой подбородок, и тепло, исходящее от нее, было бы очень кстати, если бы я не думала, что сейчас он ведет себя как придурок. Он приподнимает мой подбородок. Когда наши глаза встречаются, он морщится от вида моих слез.

— Прости, — тихо шепчет он, медленно вытирая большим пальцем скатывающиеся слезинки. Выражение его лица — чистая мука. Хорошо. Так и должно быть.

Я обретаю дар речи.

— Ты сказал, что оставишь меня в покое.

Вопросительно смотрю на него, а он продолжает водить большим пальцем по моему лицу. Почему он преследует меня? Он явно несчастлив в своих отношениях, но это не оправдание.

— Я солгал, прости. Я же говорил, что не могу оставаться в стороне.

— Ты уже просил прощения, но вот ты снова здесь. Мне завтра опять ждать цветов? — Я не скрываю сарказма.

Его большой палец останавливается, и он опускает голову. Теперь ему стыдно. Но потом он поднимает голову, наши глаза встречаются, и его взгляд падает на мои губы. О, нет.

Пожалуйста, нет. Я ни за что не смогу остановить это. Он начинает искать в моих глазах признаки того, что я собираюсь его оттолкнуть. А я? Знаю, что должна, но не думаю, что смогу. Его губы раздвигаются, и медленно начинают опускаться к моим. Я задерживаю дыхание. Когда наши губы соприкасаются, очень легко, мое тело сдается, побуждая руки взлететь и сжать в кулаках ткань его пиджака. Он одобрительно рычит, перекладывая руки на мою поясницу и прижимая меня ближе к себе, наши губы нависают друг над другом, дыхания смешиваются. Нас обоих неудержимо трясет.

— Ты когда-нибудь чувствовала нечто подобное? — выдыхает он, губами ведя по моей щеке к уху.

— Никогда, — честно отвечаю я. Мое короткое, прерывистое дыхание невозможно узнать.

Он сжимает мочку моего уха зубами и нежно тянет.

— Теперь ты готов прекратить борьбу? — шепчет он, проводя кончиком языка вниз и слегка касаясь губами чувствительного местечка под ухом. Его горячее дыхание вызывает прилив тепла, врезаясь между моих бедер. Я больше не могу с этим бороться.

— Боже, — выдыхаю я, и его губы возвращаются к моим, чтобы заставить меня замолчать. Он берет их нежно, и я принимаю это, позволяя языкам кружить и сплетаться в равномерном, неспешном темпе. Это слишком хорошо. Все тело как в огне, и я понимаю, что у меня болят руки от слишком сильной хватки на его пиджаке. Я разжимаю их, перемещая ему на затылок, гладя темно-русые волосы.

Он стонет, отпуская мой рот.

— Это означает «да»? — Он пристально смотрит на меня своими томными глазами.

Знаю, что должна здесь ответить.

— Да.

Слегка кивнув, он целует меня в нос, в щеки, в лоб и возвращается к губам.

— Мне нужна ты вся, Ава. Скажи, что я могу взять всю тебя.

Всю меня? Что он имеет в виду, говоря «всю меня»? Разум? Душу? Но ведь он не это имел в виду, правда? Нет, он хочет все мое тело. И прямо сейчас, мое сознание терпит полнейшую неудачу. Мне нужно избавиться от этого мужчины. Ему нужно избавиться от меня.

— Возьми меня, — тихо говорю я ему в губы.

— О, я так и сделаю.

Крепко прижавшись губами к моим губам, он обхватывает меня одной рукой за талию, а другую кладет мне на затылок. Приподняв меня, он углубляет поцелуй и несет через комнату, пока я не упираюсь спиной в стену. Наши языки пляшут в диком танце, руками я скольжу по его спине. Хочу более тесного контакта. Хватаю его за пиджак и начинаю стягивать с плеч, заставляя его отпустить меня. Он держит наши губы сомкнутыми, слегка отступая назад, чтобы дать мне пространство, и избавить от преграды к его телу. Бросаю пиджак на пол, хватаю рубашку и дергаю на себя, все предыдущие сражения моего сознания давно забыты. Я должна обладать им.

Наши тела соприкасаются, и он толкает меня к стене, пожирая мой рот.

— Черт возьми, Ава, — задыхается он. — Ты сводишь меня с ума.

Он двигает бедрами, толкаясь в меня эрекцией, срывая легкий вскрик с моих губ. Я стискиваю в кулаки его волосы, приветливо стону. Теперь это уже не остановить. Мое тело переключается на неизменную скорость, кнопка «стоп» затерялась где-то в стране похоти. Чувствую, как его ладони ложатся на мои бедра, сжимая платье в кулаки, и одним быстрым рывком задирает его мне на талию. Его бедра снова двигаются, и я всхлипываю. Мне нужно больше. Боже, не понимаю, как я сопротивлялась этому. Он кусает мою нижнюю губу и отпускает, отводя лицо и глядя мне прямо в глаза. Он снова вращает бедрами, сильно прижимаясь к моему естеству. С глубоким стоном запрокидываю голову назад, открывая ему доступ к моему горлу, которым он пользуется в полной мере, облизывая, посасывая и лаская. Я уже готова заплакать от удовольствия. Но потом слышу голоса, доносящиеся из комнаты, и реальность обрушивается вокруг меня. Что я делаю? Я в главной спальне пентхауса, с платьем, задранным до талии, и Джесси впивается мне в горло. Сотни людей слоняются туда-сюда. Кто-нибудь мог войти в любой момент. Кто-нибудь может войти в любой момент.

— Джесси, — выдыхаю я, пытаясь привлечь его внимание. — Джесси, кто-то идет, ты должен остановиться.

Слегка извиваюсь, заставляя эрекцию ударить в нужное место. Бьюсь головой о стену, пытаясь остановить боль удовольствия, которую она вызывает.

Он стонет, протяжно и низко.

— Я не отпущу тебя, только не сейчас.

— Нам нужно остановиться.

— Нет, — рычит он.

Ох, черт побери! Любой может войти в эту дверь.

— Продолжим позже, — пытаюсь я его усмирить. Мне нужно оторвать его от себя.

— У тебя будет слишком много времени, чтобы передумать

Он кусает меня за шею.

— Я не передумаю. — Я сжимаю его челюсть, притягивая его лицо к своему, так что мы оказываемся нос к носу. Смотрю прямо в его зеленые омуты. — Я не изменю своего решения.

Он изучает мои глаза, ища заверения, в котором нуждается, но в них не может быть еще большей решимости. Я хочу этого. Да, у меня может быть время, чтобы оценить ситуацию, но прямо сейчас я уверена, что доведу это до конца. Он слишком соблазнителен, чтобы сопротивляться, и, господь знает, я пыталась.

Крепко поцеловав меня в губы, он отстраняется.

— Извини, но я не могу рисковать.

Подхватывает меня на руки и идет в ванную.

— Что? Туда тоже захотят заглянуть.

Он что, серьезно?

— Я запру дверь. Никаких криков.

Он смотрит на меня с легкой ухмылкой.

Я в шоке, но смеюсь.

— У тебя нет стыда.

— Нет. У меня с пятницы ноет член, я наконец-то держу тебя в своих объятиях, и ты все поняла. Я никуда не уйду, и ты тоже.

Глава 9

Он пинком захлопывает за собой дверь и прежде, чем вернуться, чтобы ее запереть, усаживает меня между раковинами на мраморный туалетный столик. Платье у меня все еще на уровне талии, обнаженные ноги и трусики выставлены на всеобщее обозрение.

Оглядываю огромную комнату, которая мне так хорошо знакома, и мой взгляд падает на величественную кремовую мраморную ванну, возвышающуюся в центре. Улыбаюсь, вспоминая тот стресс, когда мне пришлось нанимать подъемный кран, чтобы поднять ее через окно. Это был кошмар, но она действительно выглядит впечатляюще. У задней стены, покрытой бежевой Травертиновой плиткой, расположен душ на две лейки с дверцей, открывающейся с одного конца, стеклянный от пола до потолка, а туалетный столик, на который меня усадили, — кремовый, из итальянского мрамора с двумя раковинами и большими смесителями, напоминающими водопад. Над ним во всю длину висит зеркало в золотой раме с замысловатой резьбой, а у окна под углом стоит шезлонг. Это действительно воплощенная роскошь.

Слышу, как щелкает замок, отрывая меня от восхищения своей работой, и я перевожу взгляд на дверь, где за мной пристально наблюдает Джесси. Медленно двигаясь ко мне, он начинает расстегивать рубашку. Смотрю, как он приближается: рот приоткрыт, веки полуопущены. От предвкушения у меня сводит живот, а бедра сжимаются. Этот мужчина просто ошеломляет.

Закончив с последней пуговицей, он оказывается передо мной в расстегнутой рубашке. Не могу удержаться и провожу пальцем по его твердой загорелой груди. Он смотрит вниз, следуя взглядом за моим движением, кладет руки по обе стороны от моих бедер, втискиваясь между ними.

Когда он смотрит на меня, уголки его губ приподнимаются, а глаза сверкают, и легкие морщинки смягчают их обычную напряженность.

— Теперь тебе не убежать, — поддразнивает он.

— Я и не хочу.

— Хорошо.

Он приоткрывает рот, притягивая мой взгляд к своим прекрасным губам.

Провожу пальцем вверх по его груди, пробираясь мимо горла, пока не упираюсь пальцем в нижнюю губу. Он открывает рот и игриво меня кусает. Я улыбаюсь, продолжая двигаться вверх и проводя рукой по его волосам.

— Мне нравится твое платье.

Он опускает глаза на мою грудь. Прослеживаю за его взглядом до скомканного материала вокруг талии.

— Спасибо.

— Немного ограничивает движения.

Он тянет за кусок материи.

— Так и есть, — соглашаюсь я.

Предвкушение убивает. Сорви с меня платье!

— Может, снимем его? — Он приподнимает бровь, уголки его рта подергиваются.

— Если хочешь, — улыбаюсь я.

— Или, может, оставим?

Он расплывается в улыбке и ведет руками вверх.

Я растекаюсь по всему туалетному столику.

Он кладет руки мне на спину.

— Но, опять же, я не понаслышке знаю, что скрывается под этим прекрасным платьем. — Он двигается вверх, хватаясь за молнию, и дышит мне в ухо. — И это намного лучше платья, — шепчет он, медленно и дразняще опуская бегунок. Я тяжело и в отчаянии дышу. — Думаю, мы от него избавимся.

Он снимает меня со столешницы и ставит на ноги, потом стягивает с меня платье и бросает его на пол. Отпинывает его в сторону, не сводя с меня глаз.

Я хмуро смотрю на него.

— Мне нравится это платье.

Мне наплевать на платье. Он мог бы сорвать его с меня и вымыть им окна, мне все равно.

— Куплю тебе новое, — пожимает он плечами и, усадив меня, вновь занимая позицию меж моих бедер. Он льнет ко мне всем телом. Взяв меня за задницу, притягивает к себе, и мы оказываемся крепко прижаты друг к другу. Он трется бедрами, глядя на меня.

Пульсация в моем естестве граничит с болью, и я серьезно рискую разлететься на части, если он будет продолжать в том же духе. Хочу сказать ему, чтобы он поторопился. Изо всех сил стараюсь держать себя в руках.

Заведя руку мне за спину, он расстегивает лифчик, стягивает бретельки с плечей и отбрасывает его назад. Я опираюсь на руки, подставляя ему грудь.

Глядя мне в глаза, он поднимает руку и кладет ладонь мне под горло.

— Я чувствую, как колотится твое сердце, — тихо говорит он. — Это я так на тебя действую.

Не собираюсь оспаривать его утверждение. Он прав, и я больше не пытаюсь с этим бороться.

Он скользит ладонью между грудей, пока не доходит до живота, и смотрит на меня — такой обжигающий и восхитительный.

— Леди, ты чертовски прекрасна, — твердо говорит он. — Думаю, я оставлю тебя при себе.

Выгибаю спину, выпячивая грудь вперед, и он улыбается, прежде чем опустить рот на сосок, глубоко его втянув и сильно посасывая. Когда он поднимает руку, сминая другую грудь, я стону, откидывая голову к зеркалу. О, боже. У этого мужчины настоящий талант. Его твердая как сталь эрекция вдавливается между моих бедер, заставляя ерзать, чтобы ослабить пульсацию. Я издаю длинный, протяжный стон. Не знаю, что с собой делать. Мне хочется впитывать удовольствие, потому что это так хорошо, но потребность обладать им берет надо мной верх, давление в паху почти разрывает. Словно читая мои мысли, он скользит рукой по внутренней стороне моего бедра, находя край трусиков. Один палец пробивает барьер, слегка касаясь верхушки клитора.

— Черт! — кричу я, хватая его за плечи и впиваясь ногтями в напряженные мышцы.

— Язык, леди, — приказывает он, потом прижимается губами к моим губам, погружая в меня два пальца.

Мои мышцы сжимаются вокруг него, когда он двигает ими взад и вперед. Я могу буквально умереть от удовольствия. Чувствую быстрое нарастание надвигающегося оргазма, и понимаю, что он разорвет меня на части. Изо всех сил держась за его плечи, я стону ему в рот, пока он продолжает меня атаковать.

О, вот оно.

— Кончай, — командует он, сильнее надавливая на клитор.

Я распадаюсь, как взорвавшаяся звезда, отпуская его губы и в полном безумии откидывая голову назад. Я кричу. Он хватает меня за голову, дергает на себя, захватывает мой рот и поглощает завершающие аккорды моих криков. Я разорвана на части. Задыхаюсь, дрожу и полностью растворяюсь в нем, не сдерживаясь и не стыдясь того, что он со мной делает. Брежу от удовольствия.

Его поцелуй смягчается, толчки замедляются, постепенно опуская меня с небес на землю, он осыпает нежными поцелуями все мое влажное, разгоряченное лицу. Слишком хорошо, просто слишком, слишком хорошо.

Чувствую, как он убирает прядь волос с моего лица, и открываю глаза, встречая томный, удовлетворенный взгляд зеленых глаз. Он легко касается моих губ. Я вздыхаю. Чувствую, что период сдерживаемого давления был потушен, вот так просто. Я расслаблена и пресыщена.

— Лучше? — спрашивает он, вынимая из меня пальцы.

— М-м, — мычу я. У меня нет сил говорить.

Он скользит пальцами по моей нижней губе, наклоняется ко мне, пристально смотрит и проводит языком по моему рту, слизывая остатки моего оргазма. Его глаза прожигают меня насквозь, пока мы молча смотрим друг на друга. Инстинктивно тянусь руками вверх, обхватывая и поглаживая его свежевыбритое лицо. Этот мужчина красив, полон энергии и страсти. И он может разбить мне сердце.

Он слегка улыбается, поворачивая лицо, чтобы поцеловать мою ладонь, прежде чем снова посмотреть мне в глаза. О, господи, я в беде.

Нас обоих безжалостно вырывают из напряженного момента, когда кто-то с другой стороны дергает дверную ручку. Я охаю, и Джесси зажимает ладонью мне рот, с весельем глядя на меня. Он находит это забавным?

— Я ничего не слышу, — доносится из-за двери незнакомый голос, следом снова дребезжит ручка. Выпучиваю глаза от ужаса.

Он убирает руку и заменяет ее губами.

— Ш-ш-ш, — бормочет возле моего рта.

— О, боже, я чувствую себя дешевкой, — хнычу я, отрываясь от его губ и роняя голову ему на плечо. Как я выйду отсюда, не полыхая румянцем и не выглядя виноватой, как грех?

— Ты не дешевка. Если будешь нести такую чушь, я буду вынужден отшлепать твой восхитительный зад в каждом уголке моей ванной.

Я отрываю голову от его плеча и в замешательстве смотрю на него.

— Твоей ванной?

— Да, моей ванной, — ухмыляется он. — Хочу, чтобы они перестали пускать сюда незнакомых людей, чтобы те бродили по моему дому.

— Ты живешь здесь?

Я озадачена. Он не может здесь жить. Здесь никто не живет.

— Хорошо, буду жить с завтрашнего дня. Скажи, стоит ли все это итальянское дерьмо того возмутительно дорогого ценника, который они прикрепили к этому месту? — Он выжидающе смотрит на меня.

Он действительно хочет, чтобы я ответила на этот вопрос?

— Итальянское дерьмо? — выпаливаю, до глубины души оскорбленная.

Он смеется, и мне кажется, я могу влепить ему пощечину. Итальянское дерьмо? Этот мужчина — невежественная задница. Итальянское дерьмо?

— Не надо было покупать эту квартиру, если тебе не нравится то дерьмо, что в ней есть, — огрызаюсь я, вне себя от ярости.

— Я могу избавиться от него, — шутит он.

Мои брови взлетают вверх в выражении «ты этого не говорил». Я потратила месяцы, гнула спину, чтобы найти все это итальянское дерьмо, а эта неблагодарная свинья просто собирается избавиться от него? Меня еще никогда так не оскорбляли и не бесили. Пытаюсь высвободить руки, но он крепче сжимает их. Бросаю на него сердитый взгляд.

Он ухмыляется.

— Не кипятись, леди. Я сохраню все, что здесь есть. — Он крепко целует меня. — В этой квартире вся ты.

Он снова берет мой рот. Собственнически, жадно.

Я не стану слишком вдумываться в его слова. Либидо только что переключило мое внимание, и я с радостью подчиняюсь. Атакую его с равной силой, просовывая язык ему в рот, сплетаясь с его языком, когда он убирает хватку с моих рук. Они порывисто взлетают к упругим, рельефным плечам, которые мне так нравятся.

Обхватив меня рукой за талию, он отпускает мои губы и поднимает меня со столешницы, оставляя парить над полом, в то время как другой рукой находит мои трусики и стягивает их вниз по ногам. Усаживает обратно, снимает с меня туфли и с громким стуком роняет их на кафельный пол. Я присоединяюсь к процессу, тянусь рукой и спускаю рубашку с его широких плеч, во всей красе открывая обнаженную грудь.

Он само совершенство. Хочу облизать каждый дюйм его тела.

Когда я провожу взглядом вниз, слегка вздрагиваю при виде жуткого шрама, который проходит через живот и огибает левое бедро. Я не замечала его раньше.

Освещение в «Поместье» было тусклым, но этот шрам — здоровенный. Слегка поблекший, но он чертовски большой. Откуда он у него? Предпочитаю не спрашивать. Возможно, вопрос щекотливый, а я не хочу, чтобы что-то расстроило этот момент. Я могла бы просто сидеть здесь и глазеть на него вечно. Даже со шрамом, который выглядит так зловеще, он все еще красив.

Сминаю с него рубашку и бросаю ее поверх платья. Он удивленно поднимает брови.

— Куплю тебе новую, — пожимаю плечами я.

Он ухмыляется и наклоняется вперед, опираясь на столик и захватывая мои губы — сама задумчивость и осторожность. Тянусь к его брюкам и начинаю расстегивать ремень, выдергивая его из петель одним быстрым рывком, щелкая им в воздухе.

Он отклоняется назад, изогнув бровь.

— Собираешься меня выпороть?

Что?

— Нет, — неуверенно отвечаю. Ему нравятся такие вещи? Отбрасываю ремень и цепляюсь за пояс брюк. Тяну его на себя, так что мы оказываемся нос к носу. — Конечно, если ты хочешь, чтобы я... — Неужели я это сказала?

— Буду иметь это в виду, — говорит он с полуулыбкой. Что на меня нашло?

Не сводя с него глаз, начинаю расстегивать пуговицу на брюках, костяшки пальцев скользят по твердой эрекции, заставляя его дернуться. Он крепко зажмуривается. Медленно расстегиваю ширинку, просовывая руку в боксеры, двигаюсь сквозь массу темно-русых волос. Он вздрагивает, глядя в потолок. Мышцы на его груди перекатываются и вздымаются, и я не могу удержаться, чтобы не наклониться вперед и не провести языком по центру его грудной клетки.

— Ава, ты должна знать, что как только я тебя получу, ты станешь моей.

Я слишком опьянела от похоти, чтобы обращать внимание на это заявление.

— Хм-м, — бормочу я ему в кожу, обводя языком сосок и убирая руку из его трусов. Хватаюсь за пояс и спускаю их по изящным узким бедрам. Его член оказывается на свободе.

Боже, какой огромный! Головка набухшая, влажная и обращена прямо на меня.

Вырвавшийся у меня непроизвольный вздох свидетельствует о моем шоке.

Бросив на него взгляд, обнаруживаю, как легкая улыбка щекочет уголки его губ, и это унизительное доказательство — все, что мне нужно, чтобы сказать, что он уловил мою реакцию.

Он отступает назад, сбрасывая ботинки и носки, прежде чем снять брюки и боксеры. Меня тут же тянет к его мощным стройным бедрам. Я обливаюсь слюной от великолепия, которое предстало передо мной во всей своей обнаженной красе. Ничего не могу с собой поделать.

Собрав остатки пошатнувшейся уверенности, медленно протягиваю руку и нежно провожу большим пальцем по кончику, видя, как он наблюдает за моим исследованием. Когда я осторожно обхватываю рукой основание, вижу, как он с трудом сопротивляется.

— Черт, Ава, — ахает он, положив руки мне на бедра. Я вздрагиваю, и он улыбается. — Боишься щекотки?

— Здесь — да, — выдыхаю. О, это сводит меня с ума!

— Я это запомню, — говорит он, беря мои губы и настойчиво обрабатывая их, я начинаю медленно двигать рукой по его длине, увеличивая темп, когда чувствую, как его рот сжимается. Его рука исчезает у меня между ног, и, проведя большим пальцем по пульсирующему клитору, внезапно я взмываю на седьмое небо под названием «Джесси». Ахаю ему в рот. Он кусает меня за губу.

— Ты готова? — настойчиво спрашивает он. Я киваю, потому что способность говорить полностью исчезла.

Он отрывает руку от вершины моих бедер и отталкивает меня от своей возбужденной пульсирующей плоти. Одним размеренным движением он перемещает руки к моей спине, поднимает меня и насаживает на свою длину.

О, небеса и чертов ад!

— Нормально? — выдыхает он. — Ты в порядке?

— Две секунды. Мне нужно пару секунд.

Я обхватываю его ногами, вскрикивая от смеси удовольствия и боли. Знаю, что он даже не до конца вошел. Господи, этот мужчина огромен.

Меня разворачивают и прижимают к стене, холод плитки не беспокоит ни в малейшей степени, пока я пытаюсь приспособиться к огромному размеру Джесси. Он прижимается своим лбом к моему, скольжу руками по его мокрой от пота спине, и на несколько мгновений он замирает, давая мне время привыкнуть к вторжению.

Он тяжело дышит, медленно выходя из меня, а затем снова входя намеренным, уверенным толчком. На этот раз он продвигается дальше, и от этой полноты у меня кружится голова.

— Можешь принять еще? — настойчиво спрашивает он.

Еще? Сколько еще?

«Я смогу, я смогу», — снова и снова повторяю я мантру, пока, тяжело дыша, приспосабливаюсь к его размеру.

Когда понимаю, что справилась, медленно целую его, выгибая спину и прижимаясь грудью к его груди. Рванувшись вперед, углубляю контакт.

— Ава, скажи, что готова, — выдыхает он.

— Я готова.

Никогда в жизни я не была так готова к чему-либо.

С моей отмашки он отступает и с большей силой вгоняет член обратно. Я охаю, двигая бедра вперед в знак согласия, в то время как он рычит в знак признательности и снова, и снова повторяет быстрые толчки.

— Теперь ты моя, Ава. — Он делает глубокий, восхищенный вдох. Моя голова наклоняется вперед, чтобы опереться на его голову. — Вся моя.

Одним быстрым движением он отстраняется и входит до основания. Я кричу. Я наполнена до предела и мне нравится каждая великолепная частица этого. Хватаю его за плечи, когда он увеличивает толчки, врезаясь в меня, каждый раз ударяя в мое лоно. Вскрикиваю от удовольствия, он находит мои губы, в отчаянном требовании погружая язык в мой рот, наши влажные, покрытые потом тела сталкиваются и скользят вместе. Я вот-вот взорвусь на миллион кусочков. Черт возьми! Я никогда еще так не кончала во время секса!

— Собираешься кончить? — выдыхает он мне в рот.

— Да! — кричу я, впиваясь зубами в его нижнюю губу. Он стонет. Это животная страсть, но я теряю контроль над собой.

— Жди меня, — требует он, вбиваясь сильнее.

Я кричу, отчаянно сжимая мышцы вокруг него, чтобы попытаться сдержаться, но это не работает. Сколько ему еще нужно? Я не могу терпеть.

После еще трех сильных ударов он кричит: «Ава!», — и я взрываюсь по его команде, запрокинув голову и выкрикивая его имя, чувствуя, как горячая жидкость выстреливает в меня.

Он крепко сжимает меня, притягивая так близко, как только может, и утыкается лицом в мою шею.

— Ох, ч-черт! — стонет мне в горло. Долгий удовлетворенный стон, срывающийся с моих губ, символизирует то, что я сейчас чувствую. Я полностью удовлетворена.

Он замедляет толчки, спуская нас обоих с невероятных высот, и я крепко держу его, сжимаю вокруг него внутренние мышцы, он лениво вращает бедрами.

— Посмотри на меня, — тихо приказывает он.

Я опускаю голову, чтобы посмотреть на него, он заглядывает мне в глаза, и я счастливо вздыхаю. Он снова вращает бедрами и целует меня в кончик носа.

— Ты прекрасна, — говорит он просто, обхватывает мою голову и подталкивает меня к себе так, что я щекой прижимаюсь к его плечу. Я могла бы остаться так навсегда.

Моя спина отрывается от холодной стены, и Джесси, все еще погруженный глубоко, пульсирующий и содрогающийся, несет меня к туалетному столику. Он выскальзывает из меня и усаживает на столик, обхватывая ладонями мое лицо и наклоняясь, чтобы поцеловать, его губы задерживаются в полном проявлении любви.

— Я ведь не сделал тебе больно, правда? — спрашивает он, и у него на лбу появляется морщинка.

Я тут же таю. Мне хочется задушить его в объятиях, и я это делаю. Я обхватываю его всем телом, руками и ногами, цепляюсь за него так, словно от этого зависит моя жизнь. Он утыкается лицом мне в шею и гладит по спине. Это самое успокаивающее ощущение, которое я когда-либо испытывала. Я даже не могу собраться с силами, чтобы почувствовать себя виноватой.

Сара? Какая Сара?

Мы замираем, сплетаясь в клубок рук и ног, тяжело дыша, и держась друг за друга целую вечность. Хочу остаться именно там, где я есть. Мы могли бы — это ведь его ванная комната. Не могу поверить, что он купил пентхаус.

Слишком скоро он отстраняется, проводя костяшками пальцев по моей щеке.

— Я не использовал презерватив, — говорит он с искренним сожалением. — Прости, я так увлекся. Ты ведь на таблетках, да?

— Да, но таблетки не защищают от венерических заболеваний.

Я такая дура. У этого мужчины талант от бога. Страшно подумать, со сколькими женщинами он переспал.

Он улыбается мне.

— Ава, я всегда пользовался презервативом. — Он наклоняется и целует меня в лоб. — Но не с тобой.

Что?

— Почему?

Он отстраняется и слегка прикусывает губу.

— Рядом с тобой я плохо соображаю. — Он надевает боксеры и брюки, потом тянется через меня, чтобы взять с полки полотенце. Уже собираюсь возразить, но потом вспоминаю... полотенце его. Здесь все принадлежит ему, кроме меня. Ну, он считает иначе, но то были просто сказанные в момент оргазма слова. В порыве страсти чего только не скажешь. Он плохо соображает? Нас таких двое.

Он открывает кран, подставляя под воду полотенце, и возвращается, вставая передо мной. Сидя здесь совершенно голой, чувствую себя беззащитной. Мы не на равных. Смыкаю ноги, прячась, внезапно чувствуя себя неловко из-за того, что раздета, но он смотрит на меня, недоуменный взгляд мелькает на его красивом лице, надувает губы, просовывает руку между моих ног и осторожно их раздвигает.

— Так лучше, — бормочет он, поднимая мои руки с колен и опуская их себе на плечи. Он прикладывает теплую, влажную ткань к внутренней стороне бедра и водит ею вверх и вниз, смывая с меня свои следы. Это нежный и очень интимный акт. Я зачарованно смотрю на его лицо, замечая легкую морщинку на лбу, когда он сосредотачивается на процедуре омовения.

Он смотрит на меня снизу вверх, его зеленые глаза мягко мерцают.

— Мне хочется затащить тебя в этот душ и поклоняться каждому дюйму твоего тела, но и так сойдет. Во всяком случае, пока.

Он целует меня. Не думаю, что я когда-нибудь устану от этих простых нежных поцелуев.

Его губы такие мягкие, запах божественен.

— Что ж, леди. Давай-ка оденем тебя.

Он поднимает меня со столика и помогает надеть нижнее белье и платье, прежде чем застегнуть молнию. Содрогаюсь всем телом, когда он прижимается губами к моему затылку, его теплый мягкий рот заставляет волосы на шее подняться дыбом. Не думаю, что смогла от него избавиться — совсем нет. Это плохая новость.

Поднимаю с пола бледно-голубую рубашку и, встряхнув ее, вручаю ему.

— Не было ведь никакой необходимости ее портить, да? — Улыбаясь, он надевает рубашку, застегивает пуговицы и заправляет ее в темно-синие брюки.

— Твой пиджак прикро... — Я вдруг вспоминаю, как бросила его на пол в спальне. — Ох, — шепчу, распахивая глаза.

— Да. Ох. — Он выгибает бровь и щелкает ремнем, заставляя меня вздрогнуть, а его — улыбнуться. — Ладно, леди, готова к выходу на сцену? — Он протягивает мне руку, и я машинально ее беру. Этот мужчина — магнит. — Я бы сказал, это грандиозный выход, не так ли?

Изумленно смотрю на него, а он одаривает меня ослепительной улыбкой. Качаю головой и быстро смотрюсь в зеркало. О, я раскраснелась. Губы опухшие и розовые, волосы все еще заколоты в прическу, но из нее выбиваются случайные вьющиеся прядки, одежда помята. Мне бы минут пять, чтобы привести себя в порядок.

— Ты само совершенство, — успокаивает он меня, словно чувствуя, как во мне поднимается паника.

Совершенство? «Совершенство» — это не то слово, что я бы употребила. Я выгляжу хорошенько оттраханной! Он тянет меня к двери, отпирает ее и выходит, не проявляя никакой осмотрительности, в то время как я более осторожна. А что, если гости еще околачиваются где-то поблизости? Вижу, что его пиджак все также валяется на полу, и, когда мы проходим мимо, он поднимает его.

Достигнув изогнутой лестницы, я вдруг замечаю, что он по-прежнему держит меня за руку. Пытаюсь высвободиться из его хватки, но он сжимает еще крепче, бросая на меня сердитый взгляд. Черт! Он должен отпустить. Здесь мой босс и коллеги. Я не могу гарцевать перед ними под ручку с незнакомцем. Ну, теперь он мне не такой уж и незнакомец, но это к делу не относится. Я снова пытаюсь высвободить руку, но он не отпускает.

— Джесси, отпусти мою руку.

— Нет, — отвечает он коротко и твердо, даже не взглянув на меня.

На полпути я резко останавливаюсь и осматриваю комнату внизу. На нас, слава богу, никто не глядит, но скоро кто-нибудь заметит. Джесси оборачивается и смотрит на меня снизу вверх.

— Джесси, ты же не думаешь, что я буду расхаживать здесь, держа тебя за руку. Это нечестно. Пожалуйста, отпусти меня.

Он смотрит на наши сцепленные руки.

— Не отпущу, — угрюмо бормочет. — Если я это сделаю, ты можешь забыть, каково это. Ты можешь изменить свое решение.

У меня нет абсолютно никаких шансов забыть пережитые с ним ощущения, но это не та часть его заявления, которая меня беспокоит.

— Решение насчет чего? — спрашиваю, совершенно сбитая с толку.

— Насчет меня, — отвечает он просто.

А что с ним? Я еще ничего не решила, так что мне нечего менять. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы убедить его отпустить мою руку, прежде чем кто-нибудь нас заметит. Я запомню эти слова, так же, как и другие странные высказывания, которые он сделал наверху.

Черт возьми! Чуть не падаю с лестницы, когда вижу Сару, несущуюся через террасу. Реальность обрушивается на меня. Конечно, когда он увидит ее, то перестанет быть таким безрассудным глупцом. Она возвращается в комнату. У меня нет времени на всякую ерунду. Сужаю глаза и использую грубую силу, чтобы вырвать руку, в процессе почти вывихнув плечо, но это работает. Он сердито смотрит на меня, но я не задерживаюсь достаточно долго, чтобы обратить на это внимание. Быстро спускаюсь по лестнице в просторный пентхаус. Если она хотя бы заметит нас вместе, то что-нибудь заподозрит.

Эта женщина ясно дала понять, что я ей не нравлюсь. Я не могу винить ее за это. Она видела во мне угрозу, и, как выяснилось, ее страх был оправдан.

Оказавшись внизу, вижу, как сквозь толпу ко мне бежит Том.

— Вот ты где! — Он размахивает руками. — Куда ты запропастилась? Патрик тебя обыскался.

Словно королева драмы, он хватает меня за плечи и оглядывает с головы до ног. Заметив мое растрепанное состояние, подозрительно щурится. Чувствую, как к щекам приливает жар.

— Я устроила мистеру Уорду экскурсию, — довольно неубедительно сообщаю я, махнув рукой через плечо в сторону Джесси. Знаю, он стоит у меня за спиной; я все еще чувствую его угрюмость. А еще ощущаю его запах. Хотя этот запах может исходить от меня. Чувствую себя так, словно меня пометили... или даже заклеймили.

Все еще держа руки на моих плечах, Том смотрит мимо меня. Он охает, притягивая меня ближе, так что его рот оказывается у моего уха.

— Дорогая, что это за божественное существо рычит на меня? — спрашивает он, прощупывая почву.

Вырываюсь из его рук и, оглянувшись, вижу, что Джесси смотрит на Тома испепеляющим взглядом.

Закатываю глаза от его пафосного поведения. Том — самый гейский гей в Лондоне. Он безвреден.

— Том, это мистер Уорд. Мистер Уорд, это Том. Мой коллега. И гей. — Последнее я добавляю с сарказмом. Том не обидится — его ориентация очевидна.

Смотрю на широко улыбающегося Тома, затем перевожу взгляд на Джесси, который перестал рычать, но выглядит не менее злым. Том бросается вперед, хватает Джесси за плечи и целует воздух у его щек. Сдерживаю смех, наблюдая, как выпучиваются глаза Джесси и напрягаются плечи.

— Очень приятно, — щебечет Том, поглаживая бицепсы Джесси. — Скажите, вы тренируетесь?

Взрываюсь смехом и, приняв довольно незрелое решение, оставляю Джесси самостоятельно справляться с возмутительным флиртом Тома. Поворачиваясь, чтобы уйти, ловлю его взгляд, который мечет в меня кинжалы. Плевать. Он ведет себя глупо и неразумно.

Нахожу Патрика на кухне, болтающего с застройщиком. Он подзывает меня и протягивает бокал шампанского. Похоже, машина останется здесь на ночь.

— Вот и она, — объявляет Патрик, обнимая меня за плечи и прижимая к своему крупному телу. — Эта девушка преобразила мою компанию. Я так горжусь тобой, цветочек. Где ты пропадала? — спрашивает он, его голубые глаза ярко блестят, а щеки раскраснелись — явный признак того, что он перебрал.

— Провела несколько экскурсий, — сладко улыбаясь, лгу я.

— Я только что говорил о тебе. У тебя, должно быть, уши горели, — говорит Патрик. Нет, не уши! — Я рассказывал мистеру ван дер Хаусу, что ты будешь счастлива помочь в их новом начинании.

Мистер ван дер Хаус? О, это другой партнер. С ним я еще не встречалась.

— Мой партнер настоял на этом, — говорит ван дер Хаус, широко улыбаясь. Он очень стильный — высокий, белокурый, в сделанных на заказ костюме и туфлях.

Он довольно красив... для мужчины лет сорока пяти — еще один мужчина постарше.

Я краснею.

— С удовольствием, мистер ван дер Хаус. Что вы задумали для следующего проекта? — нетерпеливо спрашиваю я.

— Пожалуйста, зовите меня Микаэль. Здание почти достроено. — Он опять улыбается. — Мы остановились на традиционном скандинавском стиле. Возвращаемся к своим корням. — Его мягкий датский акцент очень сексуален.

Традиционный скандинавский стиль? Ладно, это немного пугает. Мне придется сделать набег на «Икеа»? Разве им не лучше нанять какого-нибудь скандинава?

— Звучит заманчиво, — говорю я. Поворачиваясь, чтобы поставить бокал на столешницу, и в другом конце комнаты вижу Джесси с Сарой.

Боже. Он буравит меня взглядом, а Сара, черт возьми, стоит прямо там. Снова поворачиваюсь к собеседникам. Должно быть, на моем пылающем лице ясно читается паника.

— Да, — соглашается Микаэль. — Мы с Патриком уже начали обсуждать гонорар. — Он указывает бокалом шампанского на моего босса. — Обговорим требования, и вы сможете приступать.

— Буду с нетерпением ждать.

Мнусь на месте. Все еще чувствую на себе жгучий взгляд Джесси.

— Она не разочарует тебя, Микаэль, — щебечет Патрик.

Тот улыбается.

— Знаю. Вы исключительно талантливая молодая женщина, Ава. Ваше видение безупречно. А теперь прошу меня извинить. — Он пожимает руку Патрику, а потом мне. — Буду на связи, — говорит он, задерживая мою руку в своей чуть дольше положенного, а после уходит, чтобы поприветствовать какого-то араба.

Я все еще крепко держу Патрика под руку, когда к нам подходит Виктория. С раздраженным лицом она прислоняется к столешнице.

— Ноги меня просто убивают, — восклицает она.

Мы с Патриком одновременно опускаем глаза на ее леопардовые туфли на шестидюймовых каблуках и платформе. Какая нелепость.

Патрик, качнув головой, глядит на меня, потом отпускает руку.

— Ирэн будет ждать меня внизу. Я все сфотографировал, — Он машет фотоаппаратом. — Увидимся в понедельник утром. — Он целует нас. — Вы обе сегодня замечательно поработали для наших клиентов. Молодцы.

Слегка пошатываясь, он выносит свое большое тело из кухни.

Замечательно поработали? Я съеживаюсь.

— О, чуть не забыла, — Виктория отвлекает мое внимание от покачивающегося тела Патрика, и я снова смотрю на нее. — Кейт сказала, что больше не может дожидаться тебя и добавила что-то про мороженое. — Она пожимает плечами. — Сказала, что надеется, ты хорошо повеселишься, и вы увидитесь дома.

Надеется, что я повеселюсь? Язвительная корова!

— Спасибо, Виктория. Слушай, думаю, мы закончили.

Когда мимо проходит официант, я беру еще бокал шампанского. За руль садиться уже нельзя, так что использую шанс выпить по максимуму. Мне, черт возьми, это нужно.

— Я еду домой. Ты тоже отправляйся, как будешь готова. Увидимся в понедельник.

Я целую ее в щеку.

— Немного позависаю с Томом. Он хочет пойти потанцевать в «Route Sixty». — Она трясет задницей.

— Будь готова проторчать там полночи, — предупреждаю я. — Как только Том окажется на танцполе, тебе понадобится бульдозер, чтобы вытащить его оттуда.

— Нет! Я сказала ему, что поеду на пару часов. Завтра у меня уйма дел. И я еле хожу в этих дурацких туфлях.

— Ну, удачи. Попрощайся за меня с Томом.

— Хорошо, только сперва найду его.

Она хромает прочь на своих нелепых каблуках, оставив меня допивать последний бокал шампанского.

Я оглядываю кухню, но не вижу ни Джесси, ни Сары. Чувствую облегчение.

Не думаю, что смогу посмотреть Саре в глаза. Пора уходить и надрать свою жалкую задницу за то, что она такая слабая и легкодоступная.

Добираюсь до лифта пентхауса и набираю код. Завтра его поменяют для нового владельца. У меня вырывается легкий смешок. Конечно, Джесси Уорд — новый владелец. День был адский. И теперь, когда я осталась одна, то чувствую, как меня начинает охватывать чувство вины. Ох, какая же я глупая, безрассудная женщина!

— Уже уходишь?

Расправляю плечи, и вздрагиваю от холодного недружелюбного голоса Сары. Надеваю на лицо маску невозмутимости и поворачиваюсь к ней.

— День был долгий и утомительный, — отвечаю, внутренне съеживаясь от двусмысленности слов. Если бы она только знала, насколько.

Она потягивает шампанское, подозрительно глядя на меня.

— Ты меня удивила, — мурлычет она.

Она кажется искренней. Это комплимент? О боже, не будь со мной такой милой. Я только что трахалась с ее парнем в его новой ванной, а она любезничает со мной? Или это и ее ванная тоже? Вот черт! Мне хочется умереть. Я достойна сожаления.

Я не знаю, что ей ответить.

— Спасибо, — восклицаю и поворачиваюсь к приехавшему лифту. Нужно убираться отсюда.

— Это был не комплимент, — категорически заявляет она.

— Я так и думала, — парирую я, не глядя на нее. Очевидно, я ошиблась.

— Ты ведь знаешь, что это квартира Джесси?

Хочу спросить, будет ли она тоже жить здесь, но, конечно, не спрашиваю.

— Он упоминал об этом, — небрежно говорю, заходя в лифт и набирая код. — Рада была повидаться.

Я улыбаюсь. Не знаю, почему так сказала, я была совсем не рада. Я все недолюбливаю ее, и она ясно дала понять, что чувствует ко мне то же. Я не могу винить ее за это.

Двери закрываются, и я прислоняюсь спиной к зеркальной стене.

Черт!

Глава 10

Что случилось с моей простой одинокой жизнью? Я так облажалась.

Забрав вещи из раздевалки спа-салона, бросаю их в машину, иду к причалу и сажусь на скамейку.

Шум и суета доков в самом разгаре, люди снуют туда-сюда, все выглядят счастливыми и довольными. Замысловатые фонарные столбы богато украшены распустившимися цветами, каскадом ниспадающими вниз, а огни здания мерцают и переливаются над доками, танцуя на волнах.

Вздыхаю и закрываю глаза, прислушиваясь к шуму воды, легко плещущейся о борта лодок. Ритмичный и расслабляющий звук, но не думаю, что в данный момент хоть что-то заставит меня чувствовать себя лучше. Достаю из сумки телефон, чтобы позвонить Кейт. После того, как гудки прекращаются, оставляю сообщение:

— Привет, это я. — Знаю, мой голос звучит печально, но я не могу притворяться веселой. Издаю стон. — Ох, Кейт... я грандиозно облажалась. Скоро буду дома.

Опершись о скамейку, решаю, что я чертовски глупа. О чем я только думала?

Телефон оживает, и я, предположив, что это Кейт, отвечаю, не посмотрев на экран.

— Привет.

— Где ты сейчас? — тихо говорит он.

Не знаю, мое сердце упало, потому что это не Кейт или просто потому, что это Джесси. Я ничего не знаю. Я довольно хорошо начала жизнь, свободную от мужчин и обязательств, а теперь это отыграется на моей совести. Я твердо верю в карму, и в этом случае меня ждут большие неприятности.

— Дома.

Я снова лгу. Теперь это происходит само собой. Тереблю волосы — верный признак моего поведения в стиле Пиноккио.

— Ладно, — шепчет он и отключается.

Что? Итак, это оказалось легче, чем я предполагала. После того, как я не подчинилась приказу держаться за руку и бросила его на растерзание самому гейскому гею, я ожидала, что он разозлится. Что же, он получил то, что хотел. На этом все. Не знаю, почему я чувствую себя такой брошенной. Это то, чего я ожидала, и, на самом деле, не меньше, чем заслуживаю. Я сдалась под его настойчивостью, но теперь все кончено. Теперь я могу вернуть себя и свою жизнь. И если повезет, Сара никогда не узнает об этом легкомысленном поступке.

Легкомысленном? Он был далеко не легкомысленным.

Тем не менее, Джесси может продолжать свои серийные обольщения и перейти к следующей счастливой женщине, мне все равно. Уверена, Сара скоро все узнает, лишь бы не сейчас. После перенесенных ран статус презираемой женщины — последнее, что мне нужно.

Немного посидев и поразмыслив, неохотно встаю, чтобы поймать такси и отправиться домой. Так можно долго сидеть и жалеть себя. Мне нужно побыстрее забыть о сегодняшнем вечере. Нужно забыть об этом, стереть из памяти и намотать на ус. Он опасен. Я это знаю.

Когда я поворачиваюсь и смотрю вверх, в нескольких футах от меня, спокойно за мной наблюдая, стоит Джесси. Как, черт возьми, я смогу достичь любой из своих целей, если он будет преследовать меня? И где Сара?

Мы глядим друг на друга, неподвижно и молча. Он изучает меня с бесстрастным лицом.

А затем я начинаю рыдать. Не знаю почему, но я закрываю лицо руками и всхлипываю. Один лишь бог знает, что он может подумать. Но потом я чувствую, как его теплое тело обволакивает меня, и моя голова покоится у сгиба его шеи, я рефлекторно тянусь к нему, чтобы прижаться теснее. Мы долго молчим. Просто стоим в объятиях друг друга, не говоря ни слова, он массирует мне затылок широкой ладонью, крепко прижимая к своему телу. Только небольшая часть меня интересуется, где Сара, но я не зацикливаюсь на этом. Чувствую себя защищенной и в безопасности, и лишь слегка осознаю тот факт, что я должна бежать от этих объятий, а не стоять в них. Я должна относиться к ним с осторожностью, не принимать утешения, которое они мне дают. Почему я не могу убежать?

— И давно ты здесь стоишь? — спрашиваю я, когда рыдания наконец-то стихают.

— Достаточно долго, — бормочет он и сжимает меня еще крепче. — Что значит «ты грандиозно облажалась»? Молю бога, чтобы ты имела в виду не меня.

— Тебя.

Я не хожу вокруг да около. Это бессмысленно.

— Вот как? — Он выглядит удивленным и слегка раздраженным, но потом продолжает: — Поедешь со мной домой? — Чувствую, что он слегка напрягается.

Я только что сказала, что он — моя грандиозная лажа, а он приглашает меня к себе? А как же Сара? Они не живут вместе?

— Нет, — отвечаю. То, что я сделала, — уже достаточно плохо.

— Пожалуйста, Ава.

— Но зачем? — Мне нужно знать, чем я так сильно его привлекаю, потому что, если я проведу еще немного времени с этим мужчиной, у меня могут возникнуть еще большие неприятности. Я не могу позволять себе грязные интрижки с недоступными мужчинами немного постарше. Хотя мне еще предстоит выяснить, сколько именно ему лет. Что-то в этом мужчине предупреждает, что связываться с ним — опасно и плохо.

Он отстраняется, и его прекрасные брови сходятся на переносице.

— Так надо. Ты принадлежишь мне. — Он говорит таким, словно это самая естественная вещь на земле.

— А кому принадлежит Сара?

— Сара? — Теперь он выглядит окончательно растерянным. — А она здесь при чем?

— При том, что она — твоя девушка, — напоминаю ему. Он действительно не испытывает никакого уважения к бедной женщине.

Он таращится на меня.

— О, только не говори, что сбрасывала мои звонки и сбегала, потому что думала... — Он отпускает меня. — Ты думала, что мы с Сарой... — Он делает шаг назад. — Черт возьми, нет!

— Да! — восклицаю я. — Вы разве не вместе?

Ох, теперь я совсем запуталась. Женщина не смогла бы выразить свои притязания яснее, даже если бы пометила его. Кто же она тогда, черт возьми? О, теперь она мне действительно не нравится.

Он зарывается руками в волосы.

— Ава, с чего ты это взяла?

Он что, прикалывается?

— Дай-ка подумать, — сладко улыбаюсь я. — Может, из-за поцелуя в холле «Поместья». Или когда она искала тебя в спальне. Или, может, из-за ее холодного приема, — делаю глубокий вдох. — Или, возможно, дело в том, что я постоянно вижу ее рядом с тобой.

Не могу поверить. Я корила себя из-за нее — из-за женщины, которая мне неприятна. Какая пустая трата совести!

— Кто она такая? — в бешенстве спрашиваю я.

Он берет меня за руки.

— Ава, она очень дружелюбна.

— Дружелюбна? — усмехаюсь я. — Эта женщина не дружелюбна!

— Она — просто подруга, — говорит он успокаивающе. Я не хочу, чтобы меня успокаивали. Нет, мне хочется, чтобы кое у кого лопнули надутые красные губки! Она точно знала, что делала. Ей, очевидно, хочется быть больше, чем просто другом.

Он проводит ладонью по моей щеке.

— Теперь, когда мы прояснили положение Сары в моей жизни, можем перейти к твоему?

Что? Я отшатываюсь.

— Что ты имеешь в виду?

Его предыдущие замечания внезапно врезаются мне в сознание. Все его «ты моя», «я оставлю тебя при себе» и «ты можешь изменить свое решение».

Он ухмыляется.

— Я имею в виду тебя в моей постели и подо мной.

Он прижимает меня к груди, а я, обмякнув от облегчения, продолжаю вдыхать его запах. По мне, звучит неплохо.

Я только что добавила в свой список желаний горячую интрижку с мужчиной постарше и могу поставить напротив галочку. Никаких обязательств, никаких привязанностей. Это меня вполне устраивает.

Хотя сомневаюсь, что получу от этого мужчины что-либо из вышеперечисленного.

— В «Поместье»? — спрашиваю я. До него довольно далеко.

— Нет, у меня есть пентхаус, но я не могу переехать до завтра. Я снимаю квартиру в Гайд-парке. Ты едешь.

— Да.

Я не сомневаюсь, но понимаю, что это был не вопрос. И я также помню его предыдущие слова, особенно последние: «Ты принадлежишь мне».

Это его решение или мое?

Он вздыхает, стискивая мою голову и спину сильнее.

Да, действуй с предельной осторожностью, Ава.

***

Мы едем в тишине, если не считать приглушенных звуков песни «Teardrops» группы Massive Attack, доносящихся из стереосистемы его автомобиля. Как уместно после моего приступа рыданий. Большую часть пути я обдумываю решение отправиться в квартиру Джесси, а он все время вздыхает, словно намереваясь что-то сказать, но передумывает.

Он загоняет «астон-мартин» на закрытую парковку, и я выхожу.

Захлопнув дверцу ногой и взяв мои сумки, он берет меня за руку и ведет в здание.

— Квартира на первом этаже. Мы поднимемся по лестнице, так будет быстрее.

Он ведет меня через серую дверь пожарного выхода на лестничную клетку и вверх по ступеням.

Мы попадаем в узкий коридор. Словно в специализированной больнице.

Джесси отпирает единственную дверь в длинном бело-сером коридоре, впускает меня, и я немедленно оказываюсь в большом открытом пространстве. Все вокруг белое, с черной мебелью и черной кухней, монохромно до абсолютного максимума — настоящая мужская берлога. Она выглядит пустой, холодной и стерильной. Мне такое не нравится.

— Это пит-стоп. Держу пари, ты оскорблена. — Его глаза сияют, и он улыбается, без сомнения распознав критическое выражение у меня на лице.

— Предпочитаю твою новую квартиру.

— Я тоже, — говорит он.

Бреду по квартире дальше, всматриваясь в отсутствие тепла и уюта. Как он здесь живет? Тут все так обезличено, никаких картин или фотографий. Замечаю прислоненный в углу сноуборд, со сваленным вокруг него всевозможным лыжным снаряжением. На столике у стены, где я ожидала увидеть вазы или предметы декора, лежит мотоциклетный шлем и пара кожаных перчаток. Вот это сюрприз.

— Я не держу спиртного. Хочешь воды? — Он подходит к огромному черному холодильнику и открывает его.

— Да, спасибо.

Присоединяюсь к нему на кухне, вытаскиваю черный барный стул из-под черной гранитной столешницы кухонного островка. Джесси снимает пиджак, садится на соседний стул, поворачивается ко мне лицом и, прежде чем отвинтить крышку своей бутылки, протягивает мне стакан воды. Брюки на его длинных мускулистых ногах натянуты, но, учитывая высоту табурета, ступни прижаты к полу, а ноги заметно согнуты.

Мои ступни покоятся на подставке для ног.

Он потягивает воду, глядя на меня поверх бутылки, пока я играю со своим стаканом. Чувствую себя невероятно дискомфортно. Мне не следовало приходить. Все стало неловким, и я не знаю почему. Есть только одна причина, по которой он привез меня сюда. И, как последняя идиотка, я с этим смирилась.

Слышу его вздох. Он опускает бутылку на стол, берет у меня из рук стакан и ставит на столешницу. Ухватившись за сиденье моего стула, Джесси придвигает его ближе к своему, поворачивает лицом к себе, кладет ладони мне на колени. Он наклоняется ко мне.

— Почему ты плакала? — спрашивает он.

— Сама не знаю, — честно отвечаю я. По правде сказать, слезы застали меня врасплох. Причин, чтобы реветь из-за него, нет. Чувствую себя довольно глупо.

— Нет, знаешь. Скажи.

Обдумываю, что должна сказать, пока он изучает мои глаза, ожидая ответа. Легкая морщинка появляется у него на лбу, и теперь я понимаю, что этот хмурый взгляд сосредоточенно-озабоченный. Что мне ему сказать? Что я только завершила четырехлетние отношения с парнем, который постоянно мне изменял? Что за те четыре недели, прошедшие с нашего расставания, я воссоздала себя как личность и не хочу, чтобы кто-то снова ее забрал? Что у меня нулевое доверие к мужчинам, и тот факт, что он, совершенно очевидно, принц обольщения, создает для меня проблемы? О, и наконец, в глубине души я знаю, что все это может закончиться для меня очень плохо. Но не для него.

Однако он не захочет слушать эти девчачьи бредни.

— Сама не знаю, — вместо этого повторяю я.

Он вздыхает, хмурый взгляд превращается в мрачный. Постукивает пальцами по граниту. Я буквально вижу, как скрипят шестеренки в его голове, пока он разглядывает меня, покусывая нижнюю губу.

— Я не ошибусь, если скажу, что твоя неверная интерпретация наших с Сарой отношений была не единственной причиной, по которой ты избегала меня? — спрашивает он, но это больше похоже на утверждение, чем на вопрос. Он расстегивает свой «ролекс» и кладет его на столешницу.

— Возможно. — Отвожу взгляд — непонятно с чего немного пристыженная.

И вообще, откуда он это знает?

— Это разочаровывает, — говорит он решительно, но я не слышу разочарования в его голосе. Я слышу только раздражение. Мне не следует говорить ему, что, очень вероятно, я могу сильно в него влюбиться. Женщины, должно быть, каждый день в него влюбляются.

Я слегка отшатываюсь, когда он хватает меня за подбородок и притягивает мое лицо к своему. Его впалые щеки подтверждают мои мысли. Он скрежещет зубами. Сердится? А чего, черт возьми, он ожидал? Чтобы я упала на колени и целовала ему ноги? Он явно привык к такому. Это был просто секс, не так ли? Нам обоим нужно было выкинуть друг друга из головы, и это было хорошей возможностью. Мы воспользовались случаем, вот и все.

Ты так от него и не избавилась! Вот черт! Не думаю, что это произойдет в ближайшее время — если вообще произойдет. Он уже у меня под кожей.

— Что ты хотел от меня услышать? — спрашиваю я.

Он отпускает мой подбородок, издавая разочарованный вздох, и прежде, чем я понимаю, откуда приходит удар, хватает меня и швыряет на стол, от чего стакан с водой разбивается о кафельный пол. Звук с грохотом разносится вокруг нас. Он раздвигает ногами мои бедра, заставляя платье задраться, и атакует мой рот своим неумолимым языком, погружаясь глубоко и основательно.

Я слегка ошарашена его импульсивным нападением, но бессильна остановить, как физически, так и ментально. Я мгновенно покрываюсь гусиной кожей, а между ног становится горячо и влажно, он сильно толкается бедрами, поглощая мой рот. Обхватывает меня за зад, притягивая ближе, крепко прижимаясь к моему паху.

Ох, черт! Я стону, когда он двигает бедрами, не стыдясь того, что знает, что я загорелась, как лампочка в тысячу ватт. Отпустив мои губы, он пристально смотрит на меня, тяжело дыша. Его зеленые глаза дерзко сияют, в них виден голод.

Уверена, в моих глазах отражается то же самое.

— Давай-ка кое-что проясним, — говорит он, прерывисто дыша. Стаскивает меня со стола, так что я обхватываю его ногами за талию, и пристально смотрит. — Лгунья из тебя никакая.

Знаю. Так говорят и мама с папой. Я тереблю волосы, когда лгу. Непроизвольно — ничего не могу с этим поделать. Что еще мы проясним, а то я сгораю от желания?

Он целует меня, нежно лаская язык.

— Теперь ты моя, Ава. — Он двигает бедрами, заставляя меня подняться вверх и напрячься, чтобы освободиться от безжалостного жужжания в паху. Мы находимся лицом к лицу. — Я оставлю тебя навсегда, — сообщает он мне, сопровождая это толчком бедер.

Обнимаю его за плечи и целую в роскошные влажные губы, как бы говоря: «Хорошо». Я снова отчаянно нуждаюсь в нем. У меня большие неприятности.

— Я собираюсь завладеть каждой... частицей… тебя, — четко и резко выделяет он каждое слово. — На этом прекрасном теле не останется места, где я не побываю: в нем, на нем или над ним. — Его голос смертельно серьезный и наполнен страстью, что лишь немного увеличивает частоту моего сердцебиения.

Каждую частицу, значит? Стоит ли мне углубляться в это? У меня нет ни малейшего шанса. Меня ставят на ноги и разворачивают, прежде чем расстегнуть молнию на моем бедном, измученном платье. С меня снимают лифчик и так же быстро отбрасывают в сторону.

Наклонившись, он целует мой затылок, обдувая его прохладным мятным дыханием, вызывая восхитительную дрожь от смеси тепла языка и прохлады. Господи, во мне все гудит. Я сгибаю шею, двигаю лопатками, чтобы облегчить покалывание, пронизывающее все тело.

Он склоняется к моему уху.

— Повернись.

Делаю, что мне говорят, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и обнаруживаю выражение чистой решимости, когда он усаживает меня обратно на кухонный островок. Кладу руки ему на плечи, но он перехватывает их, и я неохотно позволяю отвести их вниз к столешнице, и держусь за край.

— Руки остаются здесь, — твердо говорит он, отпуская их, подкрепляя свое требование уверенным тоном. Он цепляется пальцами за верх моих трусиков и дергает их. — Приподнимись.

Переношу вес на руки, приподнимаю зад со столешницы, чтобы он мог стянуть их вниз по ногам, опускаюсь обратно, освобожденная от нижнего белья. Я совершенно голая, а он все еще полностью одет. И не похоже, чтобы в ближайшее время он собирался раздеваться. Хочу видеть эту грудь. Перевожу руки с края стола на полы его рубашки.

Медленно качая головой, он отступает назад.

— Руки.

Надувшись, я снова берусь за край стола. Хочу видеть его, чувствовать. Это несправедливо.

Он касается верхней пуговицы.

— Хочешь, чтобы я снял рубашку? — Его низкий, хрипловатый голос рушит мое терпение.

— Да, — выдыхаю я.

— Что «да»? —ухмыляется он, и я щурюсь.

— Пожалуйста, — выдавливаю и глубоко вздыхаю, прекрасно осознавая, что ему нравится заставлять меня умолять.

Он улыбается и медленно расстегивает рубашку, не сводя с меня пристального взгляда. Нужно приложить все усилия, чтобы не протянуть руку и не распахнуть ее. Почему он так все усложняет? Он знает, что делает.

Заставляет меня ждать. Мучиться.

Когда он, наконец, добирается до последней пуговицы, то расправляет плечи, стягивая рубашку. На краткий миг, когда обе его руки отведены назад, а при движении мускулы на груди вздуваются и пульсируют, мне кажется, что я могу потерять сознание.

Он сбрасывает коричневые ботинки и снимает носки. Он голый, если не считать брюк. Пробегаю глазами по его идеальной фигуре, рот наполняется слюной, пока я не вижу эту ужасную метку на его животе. Глаза мгновенно останавливаются на ней, но он снова встает между моих ног, прерывая мое любопытство. Борюсь с желанием схватить его. Давление в паху заставляет переместиться на столе так, чтобы ослабить сильнейшие спазмы, опаляющие меня. Он и сам не остался равнодушным. Его огромная эрекция под брюками напряжена, сильно вдавливаясь мне в бедро.

Он кладет руки так, чтобы они охватывали верх моих бедер, медленно кружа большими пальцами по внутренней стороне, в миллиметрах от моего ноющего естества. Я промокла от чистого вожделения, мне становится все труднее регулировать учащенное дыхание.

Он сжимает мои бедра.

— С чего бы начать? — Он задумчиво поднимает руку и большим пальцем проводит по моей нижней губе. — С этого?

Я раздвигаю губы. Он наблюдает за мной, просовывая большой палец мне в рот, и я обвожу его языком, уголки его губ приподнимаются в крохотной улыбке. Он вытаскивает палец, проводит им по моей щеке, затем очень медленно ведет ладонью вниз по шее и выпяченной вперед груди, прежде чем собственнически обхватить ее.

— Или с этого? — Его хриплый голос отражает показное спокойствие, он вопросительно поднимает бровь, обводя сосок большим пальцем. Я ахаю.

Если он ждет, что я заговорю, пусть забудет об этом. Я онемела, речь заменили короткие резкие вдохи.

— Это мое. — Он несколько секунд нежно мнет грудь, прежде чем продолжить поглаживать чувствительную кожу. Некоторое время он выписывает большие круги на моем животе, затем продолжает движение вниз. Когда теплые руки достигают внутренней стороны моего бедра, я заставляю себя дышать. Борюсь и чувствую головокружение от похоти.

Как только думаю, что он собирается взять меня пальцами, он быстро меняет направление, проводя рукой по бедру, заставляя меня дернуться. Он обхватывает мою задницу.

— Или с этого? — Он совершенно серьезен. Я напрягаюсь. — Каждый дюйм, Ава, — выдыхает он. Задерживаю дыхание, легкие горят, он слегка улыбается, рукой начинает скользить назад. Не мешкая, кладет ладонь между ног. — Пожалуй, начну отсюда.

Выдыхаю в порыве благодарности, облегчение переполняет всю меня. Он приподнимает мой подбородок, так что я вынуждена смотреть в его глаза с поволокой.

— Но я на самом деле имел в виду каждый дюйм, — холодно подтверждает он, прежде чем положить руку на столешницу рядом с моим бедром, его другая рука все еще обхватывает мою промежность.

Черт! Не уверена, что готова к этому. Мэтт пытался несколько раз. Это был тот еще прокол. Нет, ни за что! Думаю, он назвал это «более приятный маршрут» — да, для него! У меня нет времени на размышления об этом. Чувствую, как Джесси пробегает пальцем по моим складкам, вызывая вспышки удовольствия, которые разлетаются по телу в миллионах разных направлений. Падаю вперед, утыкаясь лбом в его плечо, а тело содрогается в такт бешеному сердцебиению.

— Ты промокла насквозь, — тихо бормочет он мне в ухо, погружая в меня палец. Я тут же напрягаю мышцы. — Ты. Хочешь. Меня, — твердо заявляет он, отстраняясь и распределяя влагу по клитору, прежде чем снова двинуться вперед двумя пальцами.

Я кричу.

— Скажи, что хочешь меня, Ава.

— Я хочу тебя.

Я тяжело дышу у него на плече.

Слышу стон удовлетворения.

— Скажи, что я тебе нужен.

Сейчас я готова сказать ему все, что он хочет услышать — абсолютно все.

— Ты мне нужен.

— Я всегда буду тебе нужен, Ава. И собираюсь удостовериться в этом. А теперь давай посмотрим, сможем ли мы вбить в тебя хоть каплю здравого смысла.

О чем он говорит?

Он убирает от меня пальцы и стягивает со стола, медленно поворачивая. Руками опираюсь на плоскую гранитную поверхность. Мне не нравится эта поза.

— Я хочу тебя видеть, — стону я, хотя меня и не прельщает мое рискованное положение. Похоже, он из тех, кто доминирует.

Чувствую, как он прижимается ко мне телом, передавая свой жар. Его твердая грудь льнет к моей спине, я откидываюсь назад, положив голову ему на плечо.

Он приближается губами к моему уху.

— Замолкни и впитывай удовольствие. — Он пристраивается бедрами к моему входу и медленно вжимается, наклоняясь вперед и кладя руки мне на запястья. — Никаких разговоров, пока я тебе не скажу. Ты поняла?

Я киваю. Этот мужчина определенно любит контроль.

Он начинает медленную, томную прогулку своими искусными пальцами вверх по моим рукам, заставляя кожу покалывать в местах касаний, распространяя огонь по венам.

Он достигает плеч, у меня ноет грудь от его прикосновения. Сжимаю губы, но с них срывается стон. Ничего не могу поделать, это он заставляет меня чувствовать себя так.

Он полностью охватывает мои плечи, и большими пальцами начинает водить у основания шеи, пытаясь избавить от скованности.

Неземное чувство. Мое тело расслаблено, а сознание безмятежно.

Склонившись к шее, он проводит губами по коже, прежде чем нежно поцеловать.

— Твоя кожа вызывает привыкание.

— Хм-м, — мурлычу я. Это не разговор.

Он тихо смеется.

— Так хорошо? — спрашивает он, проводя мягкими поцелуями вверх и вниз по моей челюсти. Я поворачиваю к нему лицо и смотрю прямо в глаза. Снова киваю.

В течение нескольких секунд он вбирает мой взгляд, выражение его лица удовлетворенное, прежде чем коснуться легким поцелуем моих губ и позволить рукам двигаться вниз к бедрам. Крепко зажмуриваюсь, изо всех сил стараясь не рвануться вперед.

— Держи руки там, где они есть, — приказывает он твердо, отпуская меня.

Слышу, как он снимает брюки, прежде чем его руки снова оказываются на моих бедрах. Он отступает от меня на шаг, медленно увлекая за собой за бедра. Мой пульс ускоряется, и я хватаюсь за столешницу, чтобы удержаться в напряженном положении. Вздрагиваю, когда он рукой обхватывает основание моей шеи, чувствую, как его эрекция толкается к моему входу. Пытаясь выровнять дыхание, делаю глубокий вдох, в надежде расслабиться и задержать момент проникновения. Это самая худшая пытка.

Он наклоняется вперед, его теплый, влажный язык касается моей спины, проводя прямую линию по центру позвоночника, заканчивая мягким поцелуем в основание шеи.

— Ты готова принять меня, Ава? — спрашивает он у моей кожи, вибрация его губ посылает дрожь удовольствия прямо к моему естеству. — Ты можешь ответить.

Несмотря на дыхательные упражнения, я все еще не могу нормально дышать.

— Да.

Я практически задыхаюсь.

Он сильно выдыхает в знак одобрения. Чувствую, как он касается рукой моей задницы, поднимается с меня, затем очень медленно проникает в мою пульсирующую пустоту, погружаясь плавно и контролируемо. Его дыхание затруднено, и мне хочется кричать от удовольствия, но я не уверена, что это позволено.

О, как же хорошо. Что он будет делать, если я ослушаюсь? Моя потеря будет и его потерей тоже. Он кладет руку мне на бедро и замирает. Я сжимаю стол так крепко, что костяшки пальцев белеют, и ловлю себя на том, что отталкиваюсь, насаживаясь на него.

— Черт возьми, Ава, ты выворачиваешь меня наизнанку, — стонет он, рукой сжимая мою шею, удерживая на месте, другая покидает бедро и тянется, чтобы обхватить грудь. — Я не могу делать это медленно, — выдыхает он, стискивая меня. Он медленно отступает и одним сильным и быстрым ударом толкает меня вперед.

— Джесси! — кричу я. Нет ни единого чертового шанса, что я буду молчать, если он продолжит в том же духе. Боже, этот мужчина очень силен.

Он медленно отступает.

— Тихо, Ава, — шипит он сквозь зубы и снова наносит удар, выбивая из легких воздух.

Я поправляю хватку, но это трудно, руки потеют и скользят по граниту. Выпрямляю руки, чтобы не дать ему снова толкнуть меня вперед, почти сумев стабилизировать себя во время его атаки. Он без устали вколачивается в меня, не давая времени прийти в себя между жесткими, безжалостными ударами. Он неумолим.

Убрав руки с моей шеи и груди, он крепко обхватывает мои бедра и тянет их назад, чтобы я встретила каждый его жесткий толчок, врезаясь в меня до абсолютного максимума. Я теряю всякое чувство реальности. Больше ничего не существует, кроме Джесси, его безжалостных движений и жажды моего тела. Умопомрачительно.

Желудок сжимается, когда я чувствую, как надвигающийся оргазм, поддерживаемый безжалостными толчками Джесси, быстро набирает обороты.

— Еще рано, Ава, — предупреждает он.

Откуда он знает? Я не смогу выдержать долго. Могу взорваться в любой момент. Слышу громкие шлепки от столкновения наших потных тел, вместе с хриплым рычанием Джесси, прокатывающимся сквозь меня. Сосредотачиваюсь на том, чтобы подавить необузданную потребность отпустить удовольствие, граничащее с болью. Но мои мысли где угодно, только не в голове. Я раба потребности своего тела.

А потом он выходит, и я остаюсь в подвешенном состоянии. Что он делает? Хнычу, когда мое надвигающееся освобождение отступает. Я уже готова закричать на него, но тут чувствую, как его палец скользит по моей заднице. Я вся напрягаюсь.

О нет!

— Ты можешь это сделать, Ава. — Он скользит пальцами вниз между бедер и внутрь, собирая влагу и медленно распределяя ее по заднице. — Расслабься, мы не будем торопиться.

Расслабиться? Я не могу расслабиться! Он медленно кружит вокруг ануса, каждый мускул сжимается, автоматически отвергая вторжение.

— Ава, расслабься, — с нажимом говорит он.

— Я стараюсь, черт возьми, — скрежещу я зубами. — Проклятье, не торопи меня!

Пусть катится ко всем чертям, если думает, что я сейчас буду молчать! Слышу тихий смех, он направляет пальцы обратно к клитору, кружа по нему, вызывая пронзительные всплески удовольствия.

— Следи за своим языком, —предупреждает он.

Сосредотачиваюсь на глубоких, контролируемых вдохах.

— Тебе не нужно взять смазку? — сиплю я.

— Ты промокла насквозь, Ава. Этого достаточно. Ты не очень любишь следовать указаниям, не так ли? — Он проникает в мое отверстие большим пальцем, и я впиваюсь зубами в губу. — Расслабься, женщина.

— О, боже, будет больно, да?

— Да, поначалу. Тебе нужно расслабиться. Как только я войду, тебе понравится, поверь мне.

Ох, черт возьми!

Он продолжает массировать мое отверстие, я опускаю голову, тяжело дыша и потея от нервов. Чувствую, как он рукой обхватывает мой затылок и нежно массирует напряженные мышцы. Пока я мысленно подбадриваю себя, его рука покидает шею и опускается на зад. Он нежно раскрывает меня, пока я не чувствую, как влажная головка члена толкается внутрь.

О, черт!

— Спокойно, леди. Пусть это случится, — бормочет он, членом размазывая влагу вокруг ануса.

Дыши, дыши, дыши.

Затем он начинает входить, огромное давление заставляет меня импульсивно дернуться вперед. Он поднимает руку и кладет ее мне на плечо, удерживая на месте, а другой продолжает направлять себя в меня. Я физически дрожу, давление растет и растет.

— Вот так, Ава. Мы почти на месте. — Его голос прерывистый и напряженный, ладонь на моем плече влажная, пальцы впиваются в кожу. А затем он бросается вперед с придушенным рычанием, разрывая мои мышцы и проскальзывая глубоко в запретное местечко.

— Черт! — кричу я. Как же чертовски больно!

— О, боже, ты такая тугая! — выдыхает он. — Прекрати бороться, Ава. Расслабься!

Я тяжело дышу, мечусь между удовольствием и агонией. Полнота, которую я чувствую, неописуема, боль велика, но удовольствие... О, боже, это удовольствие не поддается описанию и совершенно неожиданное. Мышцы, тесно обхватывающие его член, заставляют чувствовать пульсацию каждой вены на нем. Мое тело немного освобождается от образовавшегося напряжения и на его место приходит... чистое удовольствие.

— Иисусе, как же хорошо. Я сейчас начну двигаться, ладно?

Я киваю, делаю глубокий вдох и крепче сжимаю столешницу. Его рука покидает мое плечо и спускается вниз по спине, чтобы присоединиться к другой на бедрах, но я не дергаюсь, когда он хватает меня. Я слишком занята подготовкой к тому, что должно произойти.

— Очень медленно, Ава, — стонет он, медленно выходя из меня.

— Господи, Джесси! — Если он прикажет мне заткнуться, я очень рассержусь.

— Знаю.

Он начинает размеренно двигаться, а я под ним разлетаюсь на части. Никогда не представляла себе такого. Никогда не думала, что буду чувствовать что-то, кроме непристойности и неправильности. Он занимается со мной любовью, и это очень приятно. Я ошеломлена. Сила его притязаний на меня заставляет желудок свернуться узлами. Одно прикосновение к моей вагине — и я окажусь на небесах.

— Ава, ты потрясающая, — гортанно говорит он, вновь устремляясь вперед. — Я мог бы остаться в тебе на всю чертову ночь, но уже улетаю.

Ловлю себя на том, что толкаюсь в его ровные удары, приглашая увеличить темп. Неожиданное удовольствие нереально, и я быстро приближаюсь к бешеной кульминации. Я поражена, что вообще делаю это. Мне нужно больше.

— Продолжай, — произношу я слова, о которых не могла и подумать.

— Да, детка. Ты близко?

— Да! — кричу я, налетая на него задом. Слышу его вздохи, он кладет одну руку мне на плечо, а другой гладит внутреннюю сторону бедра. — Сильнее! — кричу я. Мне это нужно.

— Ох, черт, Ава! — кричит он, бросаясь вперед, хватая меня за плечо и обхватывая мой холмик, его палец скользит по пульсирующему клитору.

Я запрокидываю лицо. Кричу:

— Я уже!

— Жди! — восклицает он. У меня кружится голова, чувствую, как его член набухает и дергается, увеличивая мощность вторжения. Брежу от удовольствия, и как раз в тот момент, когда думаю, что могу упасть, он вскрикивает: — Давай! — И я взрываюсь.

Комната начинает кружиться, и я теряюсь. Падаю на стол, раскинув руки над головой, увлекая за собой Джесси. Он тяжелый, но я парализована удовольствием. Все, что я ощущаю, — это его твердая влажная грудь, прижимающая меня к гранитной поверхности, его горячее тяжелое дыхание в моих волосах и пульсирующий член, все еще глубоко внутри меня, когда он содрогается надо мной. Мои мышцы сокращаются с каждым ударом, который я чувствую от него, высасывая из него все семя до последней капли, пока он лениво выталкивает из меня последние частички оргазма.

Я уплываю прочь.

Глава 11

— Ты в порядке? — шепчет он мне на ухо.

— Мне разрешено говорить?

Он сжимает мое бедро, отчего я скольжу по столешнице немного вперед.

— Не умничай.

— Я чертовски отлично оттрахана, — вздыхаю я.

— Ава, пожалуйста, следи за языком, — предостерегает он. Поднимает руки и кладет их поверх моих, нежно поглаживая вверх и вниз.

— Я слежу.

Меня никогда вот так не использовали, но это было невероятно.

— Знаю, но ругаться не обязательно. Ненавижу, когда ты ругаешься.

Злюсь про себя.

— Мне же приходится терпеть твои грязные словечки.

— Леди, они становятся грязными, только когда ты заводишь меня.

Я вздыхаю.

— Ладно.

Целую вечность мы лежим пресыщенные, восстанавливая дыхание. Я придавлена его тяжелым телом, расплющенная по гранитной поверхности. Прохлада под щекой доставляет приятное ощущение, смотрю, как горячее дыхание скользит по блестящему граниту, затуманивая его. Я уплываю по течению от реальности и тону в потоке чувств. Я истощена физически и эмоционально, и теперь у меня еще больше проблемы.

— Джесси?

— М-м?

— Сколько тебе лет?

Он сжимает мои руки.

— Двадцать два.

Закатываю глаза. Если ему двадцать два, то я — реинкарнация Матери Терезы. Мысленно улыбаюсь. После того, что я только что испытала, это чертовски маловероятно. Он немного отстраняется от меня, а когда его член выскальзывает, мною овладевает чувство опустошенности. Он целует меня в спину и медленно приподнимается, его тело постепенно отделяется от моего. Мне становится холодно.

— Иди сюда, — шепчет он, беря меня за талию. Отмечаю, что не за бедра.

Опираюсь ладонью на гранит, и с его помощью медленным поднимаюсь. Господи, это все равно что снимать пластырь. Когда я наконец поднимаюсь со стола, поворачиваюсь и смотрю на него. У меня глаза расширяются, когда замечаю, что он снова тверд. Уже? Я совершенно вымотана!

Он усаживает меня на стол, встает между бедер и, положив мои руки себе на плечи, обнимает за талию.

Он заглядывает мне в глаза.

— Ты в порядке?

Улыбаюсь, глядя на его красивое лицо. Не поздновато ли спрашивать об этом?

— Да.

— Хорошо. — Он крепко обнимает меня, втягивая носом воздух возле моей шеи. — Я еще с тобой не закончил.

Обвиваю ногами его узкую талию.

— Я заметила.

Он невыносим. Хорошо, что это разовый секс, потому что я не смогу заниматься этим постоянно. Я превратилась бы в ходячего мертвеца — если бы вообще смогла ходить.

— Это ты так на меня влияешь, — говорит он, пожимая плечами.

Вряд ли, но приму комплимент. Зарываюсь лицом в его шею. Он так хорошо пахнет.

— Ты голодная? — Он отстраняется и проводит костяшками пальцев по моей щеке.

На самом деле нет, хотя за весь день у меня так и не было времени поесть. Я отказалась от канапе в пользу шампанского, не желая быть пойманной с полным ртом на случай, если кто-то решит, что им хочется поболтать о «Луссо».

— Чуток, — пожимаю плечами.

— Чуток, — повторяет он, его губы подрагивают. Глаза мерцают, и я ухмыляюсь. — У тебя дерзкая улыбка, мне нравится.

Он целует меня в уголок рта.

— Черт! — Как только это слово слетает с моих губ, я морщусь.

Он с широко распахнутыми глазами отодвигается.

— Язык! — скрежещет зубами, и его губы сжимаются в тонкую линию. — В чем дело?

— Я сказала Кейт, что еду домой, — выпаливаю я. Она не звонила, а если и звонила, то я не слышала. — Лучше ей позвонить. Ей нужна моя машина, чтобы навестить бабушку в Йоркшире.

Твою мать! Черт, черт, черт! Про себя я могу ругаться сколько угодно. Черт возьми. Моя машина у «Луссо», а я выпила слишком много шампанского, чтобы забрать ее прямо сейчас.

Может, Кейт заберет ее утром, воспользовавшись запасными ключами? Нет, она не может. Запасные ключи в старой квартире у Мэтта. Боже правый! Мне нужно съездить туда и забрать свои вещи. Придется взять такси до дома Кейт, чтобы отдать ей ключи. Утром она сможет забрать машину возле «Луссо».

Я извиваюсь в попытке освободиться, и он неохотно меня отпускает.

Взяв сумку возле входной двери, роюсь в ней, нахожу телефон, чтобы написать Кейт и объяснить план, добавив в конце, что у Джесси нет никакой подружки. Вытаскиваю из сумки джинсы.

— Мне пора.

— Пора? — гремит он.

Я вздрагиваю.

— Ключи от машины у меня, а они нужны Кейт, — объясняю. Встряхиваю джинсы. Не буду возиться с нижним бельем, я только слетаю домой. Засовываю одну ногу в джинсы и начинаю прыгать, чтобы попасть во вторую штанину.

Он двигается так быстро, что я не успеваю заметить выражение его лица.

— Ой! — вскрикиваю, когда он поднимает меня и перекидывает через плечо. — Что ты делаешь?

Смотрю на его упругую загорелую задницу, а он молча поворачивается и идет по квартире.

— Черт! Джесси, отпусти меня! — Он сдергивает джинсы с той ноги, на которую я успела их натянуть, отбрасывает в сторону и шлепает меня по заднице. — Ай!

— Язык!

Слышу, как дверь ударяется о стену, когда он пинком распахивает ее, и мы оказываемся в спальне. Замечаю, что здесь тоже все черно-белое. Какого черта он делает? Разве он мной не насытился? А я им? Едва ли.

Меня с минимальным усилием стаскивают с плеча, и я лечу по воздуху, а потом приземляюсь в море роскошного белого хлопка. Первое, что замечаю, — божественный запах. Пахнет им — аппетитно и свежо.

У меня нет времени, чтобы справиться с дезориентацией. Он оказывается между моих бедер в наносекунду, его эрекция толкается в меня, руки прижимают мои запястья по обе стороны от головы. Он опирается на выпрямленные руки, нависая надо мной. Господи, этот мужчина двигается очень быстро. Я до сих пор не совсем понимаю, где нахожусь и как сюда попала. Однако, узнаю это затаившееся предвкушение, скручивающееся глубоко внутри меня. Очевидно, его мне недостаточно.

Скользкая головка члена щекочет мой вход, заставляя сердце бешено колотиться, в то время как я сосредотачиваюсь на его глазах, смотрящих на меня сверху вниз со смесью гнева и шока. Он злится?

— Ты, черт возьми, никуда не пойдешь, — рычит он, двигая бедрами и погружаясь в меня на всю длину, растягивая до самого невероятного предела.

От проникновения мы кричим в унисон. Он так глубоко, и я мгновенно обхватываю каждый его дюйм внутри меня. Несколько секунд он остается неподвижен, опустив голову и приоткрыв рот. Все мысли о том, чтобы забрать машину уступают место предвкушению того, что должно произойти. Я правда не могу насытиться им.

Как только он собирается с силами, поднимает ко мне взгляд и медленно отступает, прежде чем с громким возгласом толкнуться обратно.

Я с криком запрокидываю лицо.

— Посмотри на меня! — Его голос — плотское рычание, которое нельзя игнорировать.

Снова смотрю ему в глаза, пока он остается глубоко внутри меня. Я задыхаюсь, словно гончая на финише.

— Так-то лучше. А теперь, может, тебе напомнить? — спрашивает он.

Напомнить? Если он имеет в виду напомнить о том, как хорошо чувствовать его внутри, то ответ — да! Вращаю бедрами, чтобы попытаться и получить какой-то контакт. Я бьюсь в агонии и пылаю, как распутная девка.

Он выжидающе глядит на меня.

— Отвечай на вопрос, Ава.

— Пожалуйста, — выдыхаю я. Не могу поверить, что умоляю его. Ну, вообще-то, могу. Он может делать со мной все, что захочет. Требовать, чего угодно.

Он улыбается понимающей, самоуверенной улыбкой, затем рвется вперед.

— Ты моя, Ава, — рычит. Я закрываю глаза, вскрикиваю от удовольствия. — Открой гребаные глаза!

О, у меня нет сил. Я открываю их, он входит и выходит в непозволительно жестком и напористом темпе. Невероятно. Наши покрытые потом тела сталкиваются, и мое дыхание прерывается, когда я пытаюсь контролировать нарастающее давление, образующееся в паху. Даже среди хаоса неистовых телодвижений, его глаза ни на миг не отрываются от моих глаз. Обвиваю ногами его талию, слегка наклоняя бедра, посылая его глубже, и мой взрыв становится все ближе. С его настойчивым движением вперед кольца удовольствия сжимаются до предела. Не знаю, что с собой делать.

— Господи, Ава. Ты в порядке? — выдавливает он слова между хриплыми вскриками. Запястья освобождаются от его жесткой хватки, и я чувствую глухой удар его кулаков по матрасу.

— Не останавливайся! — кричу я, вскидывая руки, чтобы схватить его за скользкие от пота бицепсы. Впиваюсь в него ногтями, пытаясь найти хоть какую-то опору, заставляя его кричать еще громче и вбиваться сильнее. В отчаянии откидываю голову назад. Власть и контроль, которыми он обладает, находятся за пределами понимания.

— Черт возьми, Ава. Смотри на меня!

Вновь опускаю голову, и наши глаза встречаются. Его огромные расширившиеся зрачки почти заполняют зелень радужки. Замечаю, как он еще больше хмурится, а по вискам стекает пот. Положив руки ему на затылок, вцепляюсь кулаками в его влажные волосы, притягивая голову вниз так, что наши губы и языки сталкиваются, в то время как он продолжает свои карающие удары.

Я больше не могу сдерживаться.

— Джесси, я уже скоро, — задыхаюсь у его губ.

Кончики пальцев онемели от до нелепости яростной хватки.

— Черт! Вместе, хорошо? — цедит он сквозь стиснутые зубы, еще несколько раз входит, отправляя тело и разум в полет, а потом вскрикивает: — Сейчас!

Я отпускаю себя — всю накопившуюся тяжесть в паху, тяжесть в легких и огонь в животе. Все это выливается в мощный напор давления и очень громкий крик.

— Господи Иисусе! — кричит он, мощно толкаясь в последний раз, прежде чем замереть надо мной.

Чувствую, как обжигающая струя его освобождения выстреливает глубоко внутрь меня, и я оседаю под ним, в изнеможении закрывая глаза. Промокший насквозь, он падает на предплечья, задыхаясь, и медленно выходит, по пути совершая еще несколько глубоких толчков, длинными, размеренными движениями. Мои мышцы стискивают его, выжимая до капли. Я не могу ясно мыслить.

Этот мужчина наградил меня четырьмя непостижимо сильными оргазмами менее чем за четыре часа. По одному в час! Завтра я просто не смогу ходить.

Я лежу, насытившись и обмякнув, тяжело дыша и изнывая от напряжения. Веки начинают тяжелеть. Чувствую, как он прижимается лоб к моему лбу, открываю глаза и вижу, что он крепко зажмурился. Начинаю под ним извиваться, чтобы привлечь внимание, ощущая, как его полу-эрегированный член дергается внутри. Он открывает глаза и поднимает голову, фокусируясь на мне. Изучает мое лицо, останавливаясь на измученных губах, и наклоняется, чтобы запечатлеть на них нежнейший поцелуй.

Вздыхаю, когда он опускается вниз, ложась на меня, его твердая грудь тяжелая, но такая желанная. Я приветствую эту ношу, слегка провожу пальцами по его спине, кладу подбородок ему на плечо и смотрю в потолок. Он слегка вздрагивает и зарывается лицом мне в шею, прижимаясь губами к пульсирующей вене.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой. Знаю, это всего лишь секс и его последствия, но это самое прекрасное чувство в мире. Так и должно быть. Неистовство этого мужчины вызывает привыкание, его нежность сладка, а тело — за гранью совершенства. Он — идеальное сочетание настоящего мужчины. Похоже, я серьезно и глубоко, просто по уши, увязла во всем этом дерьме.

Лежу, все еще водя пальцем по его спине, глаза закрываются сами собой. Он такой тяжелый, а кончики пальцев немеют от трения, когда я его поглаживаю. Его дыхание на моей шее спокойное и ровное. Он спит, а я в ловушке под его твердым телом. Перестаю ласкать его спину, и он двигает бедрами, медленно выходя из меня, оставляя огромную пустоту.

Неприятное чувство, и я жалею, что не выдержала его веса дольше — возможно, вечность.

Он приподнимается на локтях и смотрит на меня сверху вниз. Взяв в руки прядь волос, изучает блестящий локон цвета красного дерева, наблюдая, как накручивает его на указательный и большой пальцы.

— Ты меня усыпила. — Голос у него хриплый.

— Да.

— Ты слишком красива, — шепчет он, снова глядя мне в глаза.

Смотрю в его сонные глаза и протягиваю руку, чтобы провести большим пальцем по линии нахмуренных бровей, запуская руку в волосы.

— Ты тоже, — говорю мягко. Он правда очень красив.

Он слегка улыбается, опускает голову и утыкается носом мне между грудей.

— Леди, считай, что тебе напомнили.

Ха! Я так и знала. Этот трах был напоминанием после того, как не получилось вбить мне в голову хоть каплю здравого смысла. Что ж, на этот раз ему удалось. Хотя, я бы скорее сказала, что он оттрахал меня так, что я эту голову просто потеряла.

Медленно отодвигаясь от моего тела, он садится на пятки. Мгновенно налетевший холодный поток воздуха, заставляет хотеть дернуть его обратно на себя. Да, мне все правильно напомнили. Он протягивает обе руки, и я беру их, позволяя поднять себя и оседлать его бедра.

Обхватив одной рукой за спину, он прижимает меня к себе, поворачивается, маневрируя телом так, что садится, прислонившись спиной к спинке кровати, а я смотрю на него. Он кладет руки мне на талию и ведет большими пальцами к бедрам. От этого по мне пробегает дрожь. Накрываю его руки ладонями, чтобы заставить прекратить.

Он ухмыляется мне.

— Проведи завтра со мной весь день.

Что простите? Я думала, это просто секс? Может, он хочет провести со мной весь день в постели. Господи, после сегодняшнего мне нужна неделя, чтобы прийти в себя, или больше.

Я оттрахана, в буквальном смысле.

— У меня кое-какие планы, — осторожно говорю я. Теперь надо вести себя разумно. Как ни в чем ни бывало или, может, вообще с ним не видеться. Он — воплощение плохого мальчика, хоть и немного взрослого. Он опасен, загадочен и вызывает зависимость.

Я все понимаю, но боюсь, что могу попасться на крючок.

— Какие планы? — спрашивает он, слегка надув губы.

На самом деле, никаких. Я планирую лишь одно — привести в порядок свою комнату. Это шокирует, но у меня не так много свободного пространства, и оно забито вещами. Наверное, следует начать подыскивать другие варианты, но мне так весело с Кейт.

— Нужно разобрать вещи.

Я сжимаю руки, когда чувствую, что он снова пытается пошевелить большими пальцами.

— Какие вещи? — Он выглядит сбитым с толку.

— Дом Кейт — это временное жилье. Я там уже месяц, мои вещи повсюду. Мне нужно разобраться с ними, пока я не сняла собственную квартиру.

— Где ты была месяц назад?

— С Мэттом.

Он дергается.

— Кто такой, черт возьми, Мэтт?

— Успокойся. Он мой бывший парень.

— Бывший?

— Да, бывший, — подтверждаю я и вижу, как по его лицу бежит волна облегчения.

Да что с ним такое?

— Джесси, мне нужно забрать машину, — настаиваю я. Я не могу позволить Кейт ехать на Марго до самого Йоркшира. Она вся дребезжит и трясется, к тому времени, как Кейт туда доберется, от машины уже ничего не останется. Ей приходится защищать торты с помощью пенопласта и, проезжая лежачих полицейских, снижать скорость до пяти миль в час.

— Не волнуйся. Я отвезу тебя туда утром.

О, значит, я остаюсь?

— Она уезжает часиков в восемь.

Может, он не будет так уж рад, если я вытащу его из постели в субботу ни свет, ни заря.

— Часиков, — кривит он рот в ухмылке. Я отвечаю ему такой же ухмылкой, хватаю за руки и перемещаю их вверх к талии, а потом тянусь к волосам, нащупывая шпильки, удерживающие прическу. Мне из-за них больно. Начинаю их выдергивать, а он смотрит с прищуром смотрит на меня.

Я замираю.

— Что?

— Ты отказываешься провести со мной целый день, а потом тычешь в лицо свои великолепные сиськи. Это нечестная игра, Ава. — Он протягивает руку и щелкает по соску, заставляя его немедленно сжаться в тугой бутон.

Я вскрикиваю, хватаясь за грудь.

— Эй! Мне нужно вытащить шпильки. Они впиваются в голову. — Вынимаю одну и кладу ее в рот.

Он с интересом наблюдает за мной, затем наклоняется, берет шпильку зубами и выплевывает ее на кровать. Резко опускает лицо, прижимаясь к моим грудям.

Улыбаюсь про себя и провожу руками по его влажным волосам, игнорируя голос в голове, напоминающий не быть слишком довольной. Он глубоко вдыхает и отстраняется, нежно целуя каждый сосок. Я поворачиваюсь у него на коленях.

— Позволь мне. — Он подтягивает ноги, так что я оказываюсь лежащей между ними, опираясь руками на его колени.

Он начинает пробегать пальцами по моим волосам, находя шпильки, вытаскивая и передавая их мне через плечо.

— Сколько их у тебя? — спрашивает он, массируя голову и находя еще одну заблудившуюся шпильку.

— Несколько. — Я беру шпильку. — Слишком много волос, надо же их как-то удерживать.

— Несколько — это сотня? — спрашивает он с сомнением. — Ты как кукла вуду. Ну вот, кажется, все достал.

Он забирает у меня шпильки и кладет их на прикроватный столик, потом берет меня за плечи и тянет назад, так что я оказываюсь у него на груди, а мои согнутые ноги лежат на его ногах

Джесси такой уютный, а веки у меня невероятно тяжелые. Сегодня был ужасно напряженный день, и он только что завершился секс-марафоном с этим очаровательным мужчиной, к которому я прислонилась. Может, мне уже пора уходить? Это избавит меня от риска испытать утром неловкость, которая гарантированно обрушится на нас с приходом рассвета. Но потом я чувствую, как он обхватывает руками мою грудь, и я автоматически откидываю голову назад на его плечо.

Мне так удобно и так хочется спать, что я никуда не иду. Он ровно дышит мне в ухо и время от времени целует волосы, и вскоре я уже загипнотизирована звуком его ровного дыхания, и мои веки опускаются. Начинаю гладить его ноги.

— Сколько тебе лет? — бормочу я, чувствуя, что засыпаю.

Его грудь слегка вздрагивает — он тихо смеется.

— Двадцать три.

Сонно фыркаю, не веря своим ушам, но у меня нет сил бросать ему вызов. Я раба сна, и меня больше нет.

Глава 12

Я просыпаюсь в той же позе, в которой заснула, только одеяло натянуто до пояса. Джесси все также обнимает меня за грудь, мои руки покоятся на его предплечьях. В воздухе витает острый запах секса.

Мне нужно в туалет.

Оглядываю комнату в поисках часов. Сколько сейчас времени? Слышу около уха тихое ровное дыхание Джесси. Я не хочу двигаться и будить его, но мне действительно нужно в туалет. И я могу уйти до того, как он проснется и выставит меня за дверь.

Начинаю осторожно отрывать его руки от своего липкого тела. Он несколько раз стонет во сне, и я улыбаюсь про себя. Меня удивляет отсутствие сожаления. Я проснулась без каких-либо угрызений совести или стыда. Этот мужчина опасен для моего сердца, я понимаю это, но что-то в нем есть. Его настойчивость должна была бы вызвать у меня отвращение, но ничего подобного. Я ни о чем не жалею. Но у меня также нет желания злоупотреблять его гостеприимством. О, нет, я определенно собираюсь воспользоваться преимуществом.

Только я думаю, что у меня наметился прогресс, чувствую, как он тисками сжимает вокруг меня руки, эффектно обездвиживая.

— Даже не думай об этом, леди, — рычит он хриплым от сна голосом.

Я сжимаю его предплечья, пытаясь ослабить хватку.

— Мне нужно в туалет.

— Непросто тебе. Терпи. Мне удобно.

— Не могу.

— Я тебя не отпущу. — Он подтверждает данный факт, легким движением предплечья отталкивая мою руку.

В раздражении откидываю голову ему на плечо. Он наклоняется, касаясь губами моей щеки, нежно целуя. Щетина, отросшая за ночь, царапает меня. Приятно, но это не та реакция с утра, что я ожидала.

Как только чувствую, что он немного ослабил хватку и уткнулся носом мне в щеку, делаю движение, но не успеваю напрячь мышцы, чтобы убежать, как меня переворачивают на спину, раздвигают бедра и прижимают запястья к голове. Он смотрит на меня сверху вниз, глаза сверкают от удовольствия. О, да, он очень доволен собой и выглядит чертовски великолепно с растрепанными волосами и темно-русой щетиной.

Его утренняя эрекция толкается в меня, ища вход. Я беззащитна. Тело реагирует на него, даже не задумываясь, и боль в мочевом пузыре вскоре сменяется мучительной болью в паху, сердце стучит где-то у горла.

Его утренний запах — смесь пота и пьянящего аромата свежести, который я так люблю. Я под кайфом от этого и не могу не заметить, что у меня перехватило дыхание. Он, должно быть, думает, что я такая легкодоступная.

Ну, так и есть... с ним.

Он трется носом о мой нос.

— Хорошо спалось?

Он хочет поговорить об этом сейчас? Внизу во все стороны летят искры, а ему хочется поболтать?

Я многозначительно покачиваю бедрами.

— Очень.

Его брови поднимаются, губы подергиваются.

— Мне тоже, — говорит он.

Я безропотно жду, когда он приблизит ко мне лицо. Он хочет сделать это медленно, меня устраивает. Хотя лучше бы поторопился!

Он внимательно наблюдает за мной, медленно наклоняется, и когда его пухлые губы наконец касаются моих, я стону, призывно открывая рот. Невольно вздрагиваю, когда он нежно проскальзывает языком внутрь, не торопясь соблазняя мой рот и время от времени отстраняясь, чтобы ласково поцеловать губы, прежде чем возобновить исследование. О, мне очень нравится нежный Джесси. Он находится в миллионе миль от доминирующего сексуального владельца поместья, с которым я столкнулась вчера.

Его счастье очаровывает меня, он отпускает мои запястья и неторопливо проводит по моему телу кончиком указательного пальца.

Этого достаточно, чтобы заставить меня биться в конвульсиях и кружить бедрами, давление в животе спиралью спускается вниз.

Его прикосновение вызывает привыкание, он вызывает привыкание. Я нахожусь в полной зависимости.

Тянусь, обхватывая ладонями его твердую как камень задницу, и слегка надавливаю, намеренно приближая его бедра к себе. Прижавшись губами друг к другу, мы оба стонем в унисон.

— Я полностью растворяюсь в тебе, леди, — бормочет он мне в губы.

Он отстраняется, наблюдая за моим лицом, медленно и целенаправленно погружаясь в меня, дюйм за дюймом, заставляя мои руки двинуться вверх по его спине, я закрываю глаза. Я наполнена до основания.

Он остается неподвижным, позволяя привыкнуть к нему, его спина напряжена, дыхание поверхностное. Знаю, сохранять такое спокойствие, должно быть, отнимает у него все силы.

— Посмотри на меня, Ава, — шепчет он.

Открываю глаза, сразу же встречая его взгляд. Его лицо подтверждает мои мысли. Челюсть напряжена, легкая морщинка глубже, чем обычно, а зеленые глаза сверкают. Я слегка покачиваю бедрами, показывая, что все в порядке, и по моему приглашению он медленно отступает, но затем, постепенно, погружается обратно в самую глубину: внутрь и наружу, внутрь и наружу.

— М-м-м… — протяжно стону я.

— Мне нравится заниматься с тобой сексом в полудреме, — выдыхает он.

Неторопливые, размеренные толчки разрушают мой самоконтроль, и я двигаю бедрами вверх, чтобы встретить проникновения, посылая его глубже, а себя выше. Необыкновенное чувство. Я не продержусь долго, если он будет продолжать в том же духе.

— Так хорошо, Ава? — тихо спрашивает он.

Он знает, что да. Его пристальный взгляд все еще прикован к моим глазам, и я сама удивляюсь, что могу продолжать смотреть. Нахожу это естественным, без ожидаемой неловкости, дискомфорта или беспокойства. Будто так и должно быть. Как глупо.

— Да, — выдыхаю я.

— Быстрее?

— Нет, вот так, пожалуйста, просто продолжай.

Просто идеально. Жесткий, сильный и властный Джесси — это потрясающе, но сейчас — это абсолютно идеально.

Его глаза затуманиваются, когда он смотрит на меня, продолжая размеренные движения в меня и из меня. Я на краю пропасти. Хочу, чтобы он поцеловал меня, но ему, кажется, достаточно просто смотреть. Обвиваю ногами его поясницу и провожу ладонями вверх и вниз по его рукам легкими, невесомыми движениями. Медленно отступая, он делает паузу, на мгновение собираясь с мыслями, его глаза изучают мои.

— Довольно секса в полудреме, — бормочет он, бросаясь вперед и толкаясь в самые глубокие уголки моего тела, не давая времени привыкнуть.

Он вскрикивает и отступает, прежде чем повторить восхитительное движение снова и снова, медленно отступая и нанося сильный удар. Удовольствие захлестывает меня, как бушующий шторм, отправляя сознание в космос. Его движения контролируемы и точны. Я достигаю своего предела. Вцепившись ему в волосы, притягиваю его губы к себе, провожу языком по его нижней губе и слегка прикусываю ее, потянув зубами, затем отпускаю. Джесси снова рвется вперед, лицо напряжено, он находит мои губы и страстно целует.

— Я никогда тебя не отпущу, — сообщает он мне в поцелуе.

Я потрясена. Для меня он самый мощный афродизиак.

Незнакомые чувства к этому мужчине переполняют разум и сердце.

— Я и не хочу уходить, — отвечаю ему прямо в губы. Нечто только что зародилось во мне, и я смущена всем этим.

Внезапно он замирает, останавливая ритмичные движения, которые заставили меня распасться в его объятиях. Я вздрагиваю от отсутствия движения, мой оргазм находится в подвешенном состоянии. Все еще оставаясь глубоко внутри, он поднимает голову и смотрит на меня. Я тут же вырываюсь из путаницы мыслей, увидев выражение неудовольствия на его лице.

Дерьмо, я сказала что-то не то? Я просто оказалась под влиянием момента, вот и все. Отвожу от него взгляд. Я все испортила.

— Посмотри на меня, Ава, сейчас же, — требует он, и я неохотно возвращаю свой взгляд, обнаружив, что его лицо немного смягчилось. — Мы поговорим об этом, когда ты будешь мыслить здраво, а не сходить с ума от похоти.

Он выходит до самого кончика и нависает надо мной.

Он прав, я не мыслю здраво, когда нахожусь рядом с ним. Особенно, когда он вот так мной владеет. Парализует удовольствием, а теперь еще заставляет говорить всякую чушь.

Он скользит языком по нижней губе, дышит через приоткрытые губы и толкается вперед, возвращая мой дремлющий оргазм к жизни. Моя кожа пылает, когда он входит, медленно и сильно — так глубоко, как только может. Поглаживая ладонями его волосы, я притягиваю его обратно к своим губам и поглощаю их, в то время как он продолжает неторопливые движения, подталкивая меня все ближе и ближе к очередному оргазму.

— Я сейчас кончу, — бормочет он. — Давай со мной, Ава. Отдайся мне.

И после еще трех ударов мой разум пустеет, а в голове начинают взрываться фейерверки. С громким криком я распадаюсь под ним.

— Вот так, детка, — в напряжении произносит он, присоединяясь к моему удовольствию, я сдерживаю крики и стону, протяжно и низко.

Его член увеличивается, дергаясь внутри меня, прежде чем раз за разом выстрелить горячим, влажным семенем. Он падает сверху, сильно прижимаясь ко мне бедрами, гарантируя, что опустошит себя до последней капли. Я уничтожена. Мы лежим оба, сцепившись, тяжело дыша и пытаясь восстановить дыхание.

— Не знаю, что сказать, — шепчет он мне на ухо.

Я только начинаю что-то понимать, все еще приходя в себя после оргазма, но слышу слова четко и ясно, и не совсем уверена, что с ними делать. По-моему, мы оба и так уже слишком много сказали. Мое собственное маленькое заявление немного меня смутило. Вот что происходит, когда вы попадаете в ловушку момента. Похоть, желание и страсть берут верх, и прежде, чем вы осознаете это, с губ слетают нелепые слова.

После нескольких минут молчания мне становится не по себе, и я чуть ерзаю под ним.

— Теперь я могу воспользоваться туалетом? — спрашиваю.

Он протяжно и шумно вздыхает, показывая, чтобы расстроен. Хотя я понятия не имею, чем. Секса со мной он получил с избытком.

Он соскальзывает с меня и с преувеличенным усилием плюхается обратно на кровать. Не говоря ни слова, вылезаю из-под одеяла, иду по белому ковру в ванную и закрываю за собой дверь. Знаю, он следил за каждым моим шагом. Я чувствовала, как его глаза впиваются в мою обнаженную спину. Неизбежная неловкость была отложена, но теперь она появилась. И с удвоенной силой.

Сходив в туалет, мою руки и несколько минут пытаюсь привести себя в порядок, затем открываю дверь. Он все еще лежит на спине, совершенно голый, и смотрит прямо на меня. Я не знаю, что делать.

В конце концов, я возвращаюсь в ванную, хватаю с высокой вешалки мягкое белое полотенце и заворачиваюсь в него, заткнув конец под мышку. Выхожу из ванной, направляюсь прямо к двери спальни и в большую гостиную. Замечаю осколки стекла, разбросанные по всему кухонному полу, и это сразу же напоминает мне о прошлой ночи, когда он неожиданно набросился на меня. Всегда ли будет так, набросится он на меня или нет, но легкость от единения наших тел полностью улетучилась, оставив место только для одного чувства... неловкости.

Нахожу свои сумки у двери и роюсь в них, чтобы достать телефон.

Твою мать! Уже семь тридцать, Кейт уезжает через полчаса. Я отправила ей сообщение, что еду домой, а меня до сих пор нет. Но она, черт возьми, не звонила, чтобы узнать, куда я запропастилась.

Очаровательно!

— Черт побери! — ругаюсь себе под нос, поворачиваюсь и вижу Джесси. Все еще голого и довольно сердитого. Какого черта он злится? Тут же раздражаюсь.

— Следи за своим языком! — сердито рычит он на меня.

Он по-настоящему злится. Что ж, я тоже! На саму себя! Подхватываю сумку и направляюсь в ванную, по пути собирая разбросанную одежду.

— Можно воспользоваться душем?

— Нет! — рявкает он.

Я смеюсь.

— Не веди себя как маленький, Джесси, — говорю снисходительным тоном и быстро прохожу мимо него обратно в спальню. Стараюсь держаться подальше — нельзя, чтобы он ко мне прикоснулся.

Собираюсь закрыть дверь, но он врезается в нее плечом, чуть ли не врываясь следом за мной. Пристально смотрю на него, а после отхожу, чтобы включить душ. Он что, злится из-за моих безумных слов в постели? Не могу его винить. Я сама очень на себя зла. Он абсолютно прав, во время секса я должна молчать. Если подумать, ему бы тоже следовало. Он также наговорил всяких глупостей.

Роюсь в сумке, чтобы достать вчерашнюю футболку, роняю на кафельный пол шлепанцы, бросаю косметичку возле раковины и чищу зубы, и все это время Джесси стоит там, терзаясь.

Когда комната наполняется паром, бесстыдно роняю полотенце — я злюсь и мне плевать — открываю дверцу душа и вхожу, чтобы смыть четыре раунда с Джесси Уордом. Если бы меня не беспокоило, что я такая липкая от пота и спермы, то уже бы ушла.

Мою волосы, вода божественна и расслабляет, несмотря на мрачное настроение, на краткий миг позволяю себе постоять под струями. Но у меня нет времени, чтобы в полной мере насладиться успокаивающим эффектом. Дверь душа распахивается, я открываю глаза, и прохладный воздух атакует мое мокрое, обнаженное тело.

— Ты никуда не уйдешь! — рычит Джесси.

Моя челюсть чуть не падает на пол. Я смотрю на него в чрезвычайном раздражении. Чем он недоволен? Он использовал меня по максимуму, пока я была здесь.

— Уйду, черт возьми!

— Нет!

— Джесси, что у тебя за проблема? — Я стою в душе, по мне ударяют струи горячей воды, обдувает холодный воздух, и передо мной стоит хмурый мужчина.

— Ты! — орет он.

— Я?

О, у этого мужчины стальные нервы. Выключаю воду и проталкиваюсь мимо его большого тела, не обращая внимания на искры, летящие от одного прикосновения. Неужели он думает, что я вещь, которой он может приказывать и трахать по своему желанию? Заворачиваюсь в полотенце, другое набрасываю на голову и растираю им волосы, убирая излишки воды. У меня нет времени на сушку, и я сомневаюсь, что у мистера Неразумного есть фен.

Чувствую, как он хватает мою руку. Резко выдергиваю ее, продолжаю натягивать нижнее белье, джинсы и футболку.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Его голос смягчается.

— Не говори глупостей, Джесси. Ты не можешь держать меня здесь как секс-рабыню. У тебя куча изнывающих от желания женщин, падающих к твоим ногам, иди и займись одной из них. — Не могу поверить, как жестко это звучит. Мысль о том, что он с другой женщиной, вызывает у меня желание атаковать.

Ловлю в зеркале его взгляд. Сузив глаза, он смотрит на меня, обжигая кожу.

— Мне не нужны другие женщины. Я хочу тебя.

Я перестаю наносить крем.

— Разве ты мной еще не насытился? — спрашиваю, в глубине души желая, чтобы он сказал «нет», но зная, что, если он так скажет, это закончится плохо.

Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. Я бессознательно тыкаюсь в него носом и закрываю глаза.

— Прости, — тихо говорит он. Обхватывает меня свободной рукой за талию, притягивает к груди и прижимается губами к моему уху. — Прости меня.

Боже, что я делаю? Этот мужчина — магнит. Он высасывает из меня все здравомыслие. Поворачиваюсь к нему лицом, позволяя нежно и нерешительно завладеть моими губами, его рука движется от моей щеки к затылку, пальцы пробегают по мокрым волосам. Он ласкает мой язык и с обожанием скользит по губам. Я снова теряюсь в нем — полностью.

Он отпускает мой рот.

— Так-то лучше. — Он целомудренно целует меня в нос. — Все еще хочешь прокатиться?

Я с усмешкой приподнимаю брови.

— К моей машине?

Он прижимается губами к моим губам и нараспев произносит.

— Какая дерзкая. Дай мне десять минут.

Снова включает душ и достает свежее полотенце.

— Можно мне воды? — спрашиваю я.

— Ни в чем себе не отказывай, детка.

Он шлепает меня по заднице и заскакивает в душ.

Глава 13

Когда Джесси выходит из спальни, я стою на коленях и осторожно подбираю с кухонного пола осколки стекла. Поднимаю глаза. Ох уж эта его походка. Он идет ко мне в бежевых шортах из плотной ткани, белой рубашке-поло от Ральфа Лорена с поднятым воротником и голубых конверсах. Волосы на мускулистых ногах, тронутых легким загаром, выгорели. Он не побрился, но светлая щетина не скрывает его красивых черт. Стою на коленях, приоткрыв рот. Я в невыгодном положении. Джесси останавливается передо мной, с усмешкой на лице смотрит вниз. Он выглядит моложе.

— Боюсь, ты ставишь меня в невыгодное положение, — дразню я.

Его глаза сверкают от удовольствия, он садится передо мной на корточки.

— Похоже, отсутствие выгоды для тебя обернется преимуществом для меня, — подмигивает он.

Мне хочется прыгнуть на него, но я сопротивляюсь, учитывая полную горсть осколков и то, что мы оба одеты и опаздываем.

Он складывает ладони лодочкой, чтобы я передала ему осколки стакана.

— Дай сюда. Надо было оставить их, ты же можешь порезаться, — журит он. Я отдаю ему осколки и, пока он выбрасывает их в раковину, поднимаюсь с пола. — Разберусь с этим позже.

Он надевает солнцезащитные очки, забирает ключи и мои сумки, а потом берет меня за руку и ведет к двери.

— Ты сегодня работаешь? — спрашиваю я.

— Нет, днем в «Поместье» почти ничего не происходит. — Он подмигивает мне. Я таю. Он весь такой шаловливый, и мне это нравится.

Он открывает дверь, и нас встречает пара неряшливо одетых мужчин в синих комбинезонах с картонными коробками. На их униформе нашивки «B&C Removals».

— Мистер Уорд? — говорит один, похожий на дальнобойщика, и его желтые зубы сообщают о как минимум пятидесяти сигаретах и двадцати чашек кофе в день.

— Коробки из пустой комнаты отправляются в первую очередь. Домработница скоро придет, чтобы помочь с остальным. — Он тащит меня по коридору, оставляя «дальнобойщика» и его долговязого стажера заниматься своими делами. — Осторожнее с лыжным и мотоциклетным снаряжением, — кричит он, уходя.

— У тебя есть домработница? — спрашиваю, совершенно ошеломленная. Не знаю, почему. Этот мужчина купил пентхаус в «Луссо» за десять миллионов, так почему меня удивляет, что у него есть домработница? Он явно богат.

— Она единственная женщина, без которой я не могу жить, — небрежно отвечает он. — На следующей неделе она уезжает в Ирландию навестить семью. Тогда все развалится.

***

Добираюсь до своей машины в рекордно короткие сроки, после того как Джесси влился в утренний поток машин. С «астон-мартин» и парочкой жестов другие водители, похоже, становятся более сговорчивыми. Он загружает мои сумки на заднее сиденье машины, пока я проверяю телефон. Десять минут девятого.

Ладно, я опаздываю. Быстро посылаю сообщение Кейт, что уже еду, и, подняв глаза, обнаруживаю, что он смотрит на меня. Даже сквозь стекла его темных очков, в которых он выглядит потрясающе, я чувствую, как мощный взгляд зеленых глаз обжигает кожу.

Открываю водительскую дверцу «мини», запрыгиваю внутрь и завожу двигатель. Джесси приседает рядом до того, как я успеваю закрыть дверь.

— Я приглашаю тебя на обед, — информирует он меня.

— Я же сказала, что у меня куча дел. — Шаловливый Джесси не собьет меня с толку, хотя он очень отвлекает.

— Тогда на ужин.

— Я позвоню тебе позже.

Я провела с ним всю ночь, он оттрахал меня до беспамятства, и мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Его плечи поникают, вид становится угрюмым.

— Ты мне отказываешь?

— Нет, я позвоню тебе позже, — говорю я, нахмурившись.

— Отлично, — отрезает он. — Уверен, ты так и сделаешь.

Он наклоняется, кладет ладонь на мое обтянутое джинсами бедро и намеренно обжигающе жарко целует в губы.

Джесси знает, что делает. Когда он отстраняется, я уже задыхаюсь.

— Буду ждать твоего звонка, — говорит он и уходит прочь, усиливая эффект своей чертовой походкой.

Это был поцелуй из серии «Посмотри, что ты упускаешь». Он сработал.

— Сколько тебе лет, Джесси? — кричу я ему вслед.

Он поворачивается и с легкой усмешкой пятится назад.

— Двадцать четыре.

Издаю долгий, измученный вздох.

— Сколько раз я еще должна спросить, чтобы добраться до твоего настоящего возраста?

— Сколько-то, леди.

Он слегка приподнимает очки и подмигивает, а после отворачивается и продолжает идти своей сексуальной походкой. Все, что делает этот мужчина, чертовски сексуально и непринужденно. То, как он себя ведет, самоуверенно и по-мужски. Неудивительно, что женщины падают к его ногам. Он — олицетворение секса. И я могу более чем это подтвердить.

Двигатель с грохотом оживает, и он срывается с места, как подросток-гонщик.

Может, ему и правда двадцать четыре. Иногда он и ведет себя на этот возраст.

***

Влетаю через парадную дверь и, поднявшись по лестнице, обнаруживаю Кейт на лестничной площадке за сушкой волос. Подруга выглядит взволнованной — это означает, что она опаздывает. Заметив меня, она выключает фен и улыбается до ушей. Знаю, что краснею с головы до ног. Если решу защищаться, это мне не поможет.

— Хорошо провела ночь? — спрашивает она, выгнув бровь. И кажется уже никуда не торопится. В глазах пляшет восторг, и я не могу скрыть улыбку.

— Неплохо. — Пожимаю плечами, на автомате хватаясь за прядь волос. Какое преуменьшение. Стоило бы попробовать эпитеты «сногсшибательная» или «упасть не встать».

— Ха! — восклицает она. — А ну рассказывай. — Выжидающе на меня глядя, она отбрасывает от волос мои дрожащие пальцы.

— Да, он бог. Не могу тебе врать. Он новый владелец пентхауса.

— Да иди ты! Он восхитительный и вдобавок богат!

Похоже на то.

— Разве ты не беспокоилась за меня? Я оставила тебе сообщение.

Не могу поверить, что она обо мне не волновалась.

— Я не проверяла телефон. Плюс, судя по тому, как он смотрел на тебя, единственное, о чем мне стоило беспокоиться, так это о твоей способности ходить сегодня утром, — смеется она, бросая фен на пол и направляясь в свою суперопрятную спальню. — И, если не ошибаюсь, ты прихрамываешь, — отзывается она.

Вообще, мне немного больно. Четыре раунда с Джесси Уордом сказались на моем теле.

Иду за ней и плюхаюсь на ее идеально застеленную кровать.

— Господи, Кейт. Он такой опытный, этот мужчина. — Эта внезапная мысль напоминает о многих его завоеваниях, которые произошли до меня. Морщусь от отвращения.

— Тебе же хотелось веселья без осложнений. И ты, похоже, нашла его. Дай пять! — Она шлепает по моей ладони и выходит из комнаты. — И у него нет подружки?

Хотела ли я повеселиться без осложнений? Будет ли это весельем без осложнений?

— Нет, но она хочет его. Тут и гадать нечего.

— Сочувствую ей. Пора бежать. Вернусь завтра днем. Чем займешься, пока меня не будет?

Я скатываюсь с кровати и разглаживаю одеяло, затем покидаю безупречно чистую комнату и закрываю за собой дверь.

— Разберусь со своими вещами. У нас есть мешки для мусора?

— Ура! Они под раковиной. — Она хватает с верхней ступеньки лестницы сумку и спускается к двери. — Можешь взять Марго.

Она что, издевается? Мне пришлось бы пройти десятимесячную программу тренировки мышц ног, чтобы набраться сил для использования сцепления в этой машине. У меня судороги от одной мысли об этом.

— Я никуда не поеду. Веди осторожно.

***

К шести часам я сижу посреди комнаты, окруженная мусорными пакетами. Было жестоко. Очевидно, разбор вещей оказался душераздирающим, потому что я собрала четыре мешка одежды для комиссионки. Если за последние полгода я не одевала какую-то вещь, то оно находится в одном из этих четырех пакетов. Вся оставшаяся одежда теперь была выстирана и выглажена, и аккуратно сложена. Чувствую, что очистилась. Опустошаю мусорную корзину в мешок. И оттуда выпадает калла, что мне дал Джесси. Она вся сморщилась и потускнела. Мне следовало бы поставить ее в воду, но тогда я не собиралась снова встречаться с этим мужчиной. Я хотела забыть о нем. Это невозможно. Улыбаюсь про себя, завязываю мешок и тащу его к мусорному баку.

Падаю на диван с бутылкой вина и громадной шоколадкой, чтобы посмотреть дерьмовые субботние телепрограммы.

Несколько часов спустя смотрю на последний кусочек шоколада и чувствую легкую тошноту. Нужно начать покупать плитки стандартного размера. Кладу его в рот и лениво жую, постоянно переключая каналы.

Звук телефона сгоняет меня с дивана, сердце слегка подпрыгивает. Наверное, это Джесси. Издаю стон. Это Мэтт. Что ему надо? Сегодня вечер субботы, и не так давно он стал волен делать все, что ему нравится. Не то чтобы наши отношения мешали этому.

— Да?

— Ава, у тебя все нормально? — Он вроде не пьян.

— Да, а у тебя?

Чего он хочет?

— Все хорошо. Как прошел вчерашний день?

Бокал с вином останавливается на полпути к губам. Почему я вдруг чувствую, что меня допрашивают? Это просто дружеский вопрос. Что я должна сказать? Я занималась сексом в пентхаусе с новым владельцем, пошла к нему домой, он трахнул меня в задницу, он старше, не знаю, насколько, но он — Адонис во плоти, сегодня я не могу нормально ходить…

— Прекрасно, спасибо, — вместо этого отвечаю я.

— Отлично, — говорит он, а затем повисает долгая пауза.

Откуда такой внезапный интерес к моей карьере? Когда я сказала ему, что получила контракт с «Луссо», он поинтересовался, что я приготовила на ужин. Слышу, как он тяжело дышит.

— Ава, не хочешь пообедать во вторник?

Странно. Он какой-то нервный и робкий, а не обычный самодовольный, уверенный Мэтт. Ему что, нечем заняться в субботу?

— Можно. Все хорошо?

— Не совсем. Поговорим во вторник, ладно?

— Ладно, — неуверенно отвечаю я. Надеюсь, ничего страшного не случилось.

— Встретимся в час в «Барокко». Тебя устроит?

— Конечно, до встречи.

Я отключаюсь. Голос у него был действительно странным.

Может, он и самовлюбленный изменщик, и я пострадала от этой крысы, но перестать беспокоиться после нескольких лет отношений не так-то просто.

Выключив телевизор, я иду в свою недавно прибранную спальню и забираюсь под одеяло. Я совершенно сбита с толку.

Лежать в постели в такое время субботним вечером — для меня в эти дни в новинку, но после недавних усилий, сон является самым желанным.

***

Просыпаюсь под музыку и потягиваюсь в постели. Прекрасное чувство удовлетворения говорит о том, что сон был очень спокойный. Я сажусь. Что это? Требуется некоторое время, чтобы мозг переключился на режим бодрствования, но, когда это происходит, я все так же слышу музыку. Убираю волосы с лица. Музыка смолкает.

Что? Кейт уже вернулась? Бросаю взгляд на часы. Девять? Господи, я уже много лет не просыпалась так поздно. С улыбкой откидываюсь на подушку. Оказалось, Джесси Уорд хорош не только для моей сексуальной жизни, но и сна.

Опять эта музыка. Знакомый звук песни Ноэля Галлахера «Sunday Morning Call» проникает сквозь барабанные перепонки. Мне нравится этот трек. Я хмурюсь, тянусь к телефону и вижу имя Джесси, вспыхивающее на экране. С улыбкой нажимаю «ответить».

— Как ты это сделал? — Мой голос хриплый ото сна.

— Что именно? — спрашивает он. Я не вижу его, но знаю, что он улыбается этой своей дерзкой, сексуальной улыбкой.

— Настроил мой телефон, — обвиняющим тоном говорю я.

— Ты где?

— В постели. — Оправляюсь от тебя!

— Голая? — спрашивает он тихо и хрипло.

О нет! Я не собираюсь заниматься сексом по телефону. Знаю, к чему это приведет. Его голос так действует на меня.

— Нет, не голая.

— Я могу это исправить.

От этой мысли меня бросает в дрожь. Как он может вызвать такую реакцию, находясь на другом конце линии?

— Как твоя новая квартира?

Мне нужно быстро сменить тему разговора.

— Полна итальянского дерьма.

— Смешно. Ты где?

Он вздыхает.

— В «Поместье». Ты сказала, что позвонишь. — Он кажется оскорбленным.

Да, я обещала, что позвоню, но прошло всего двадцать четыре часа, и мне ужасно неловко от мысли, что я очень-очень хотела ему позвонить.

— Я увлеклась уборкой в комнате.

Так и было. И я проделала хорошую работу. Игнорирую тот факт, что нарочно старалась себя занять.

— Что делаешь сегодня? Я хочу тебя увидеть.

Что? Вот так просто? Господи, неужели я ему еще не надоела? Очевидно, что нет, но разве это хорошая идея? Черт, я хочу его увидеть. Я слишком молода для него. И я не доверяю ему настолько, так как не уверена, что он меня не бросит. С его внешностью, уверенностью и талантом в плане удовольствий, он — верный путь к разбитому сердцу. Мне нужен надежный, достойный доверия мужчина, который будет заботиться обо мне и ходить ради меня по горячим углям. Смеюсь про себя. Ожидания до нелепости высоки, но, учитывая пару моих последних отношений, я придерживаюсь плана. Если Джесси хочет меня видеть, это должно быть на моих условиях. Я не могу казаться отчаявшейся.

— Не могу, — говорю пренебрежительно. — Я жутко занята. — Нихренанеделанием! Черт, я хочу его видеть.

— Занята чем? — Он в шоке. Почему я не могу быть занятой? У меня есть своя жизнь.

— Много чем.

— Ты случайно не теребишь волосы? — Его голос полон веселья.

Останавливаюсь, на половину накрутив локон на палец. Как он понял?

— Я позвоню тебе завтра, — сообщаю ему.

Позвоню ли? Уже собираюсь отключиться, когда слышу этот холодный недружелюбный тон, который так мне ненавистен. Какого черта она там делает? Мне неловко от того, как неуютно я себя чувствую. Почему меня это должно волновать?

— Ава, подожди минутку. — Должно быть, он прикрыл телефон рукой, потому что голоса становятся приглушенными, но это определенно она. Я вся ощетинилась, и это безумно глупо. — Сара, дай мне секунду, ладно? — Похоже, он слегка взбешен.

— Ава, ты здесь?

Нужно просто отключиться.

— Да.

Черт бы меня побрал!

— Ты позвонишь завтра, — говорит он. Это утверждение, а не вопрос.

— Позвоню.

Быстро вешаю трубку. Не так я хотела закончить наш разговор. Он, по сути, приказал мне позвонить, и я согласилась. Инициатива принадлежала не мне.

С трудом выбираюсь из постели и иду в душ. Что же я буду делать весь день? Кейт нет, а дом, как всегда, в полном порядке. Мне нужно что-то, чтобы отвлечь свой неразумный, ревнивый настрой.

Глава 14

— Черт возьми! — Кейт с открытым ртом и широко распахнутыми глазами стоит в дверях моей спальни. — Что здесь случилось?

Я заправляю черную рубашку в брюки-капри и поражаюсь тому, с какой легкостью нахожу черные замшевые туфли на каблуках и золотистый ремешок. Сегодня утром я действительно очень организована.

— Как поживает твоя бабушка? — интересуюсь я, пропуская ремень через шлевки брюк.

— По-прежнему стареет. — Она принимается взбивать подушку на кровати. — Чем занималась, пока меня не было?

Рукой обвожу комнату с выражением «а как сама думаешь?», не упоминая, что звонил Мэтт, и я согласилась с ним встретиться. О, еще я умалчиваю и звонке Джесси, из-за которого дулась большую часть прошедшего дня. Какая нелепость!

— В котором часу ты вернулась? — спрашиваю я.

Я перестала ждать ее и выпила половину порции вина Кейт после того, как позвонила ей и узнала, что она застряла на девятнадцатом километре шоссе М1.

— В десять. Дороги были забиты возвращавшимися в город. В следующий раз поеду на поезде. Могу я попросить тебя кое о чем после работы?

— Конечно. О чем?

— Мне нужно помочь с доставкой торта.

— Без проблем. Заезжай за мной в офис к шести.

Беру черную сумку из недавно прибранного шкафа и начинаю перекладывать в нее вещи из другой сумки, которую носила на прошлой неделе.

— Заеду. Что слышно от хозяина Вселенной?

Резко вскидываю лицо и вижу, что Кейт, которая застилает постель, до ушей улыбается. Я прищуриваюсь и подхожу к зеркалу, чтобы нанести блеск.

— Имеешь в виду хозяина поместья? Он звонил, — небрежно отвечаю я, выпячивая губы и ловя ее отражение в зеркале. Она все еще улыбается. Я вздыхаю. — Что?

— Мы установили возраст?

Я усмехаюсь.

— Нет, я все спрашиваю, а он все врет. Очевидно, здесь кроется какая-то тайна.

— Ну вот, мужик заарканил горячую двадцатишестилетнюю птичку. Наверное, не может поверить в свою удачу. Ему максимум тридцать пять.

— Он еще не заарканил меня. Это просто секс, — поправляю я, но довольно неубедительно.

Беру сумку, оставляя Кейт заправлять кровать, а сама иду на кухню, наливаю апельсинового сока и снимаю телефон с зарядки.

Кейт вплывает следом, когда я принимаю таблетку. Она щелкает по включателю чайника.

— Нет ничего лучше хорошего секса с Адонисом, чтобы забыть о былых отношениях. Он — твой восстановительный трах.

Я смеюсь. Да, именно так. Хотя не сказала бы, что я нуждалась в чем-то подобном, чтобы забыть Мэтта. Это было довольно легко.

— Верно, — соглашаюсь я. — Увидимся после работы.

Я сбегаю вниз по лестнице, а она перегибается через перила.

— В шесть часов!

***

Сегодня обычное утро понедельника, но необычен он тем, что в офисе собрались все. По крайней мере, один из нас всегда находится вне офиса — на выездах или встречах. Я на кухне с Патриком, рассказываю ему о новом доме миссис Кент.

— Ты когда-нибудь спрашивала ее, не сменить ли ей тему оформления? Это может повлиять на то, будет ли она чувствовать себя как дома. И потенциально сэкономит мистеру К. целое состояние, — смеется Патрик. — Не то, чтобы я жаловался. Она может переезжать хоть каждый год до конца своей жизни, мне все равно, лишь бы продолжала нанимать тебя, чтобы оживить это место.

Я хмурюсь.

— Оживить? Патрик, я занимаюсь не только этим. Не знаю. Она настаивает на всем современном, но не уверена, что это действительно ее. Мне кажется, ей просто скучно. Или ей нравится, когда рядом рабочие.

Я приподнимаю брови от смеха.

— А это мысль, — смеется Патрик вместе со мной. — Старому козлу лет семьдесят, если не больше. Может, ей стоит завести мальчика для игр? Бог свидетель, у мистера К. есть куча малышек, разбросанных по всему земному шару. Мне это известно из очень надежного источника, — подмигивает он мне, и я нежно ему улыбаюсь.

Знаю, Патрик имеет в виду свою жену Ирэн. Если у нас в городе что-то происходит, то Ирэн об этом знает. Она — признанная проныра, всезнайка и сплетница. Если она о чем-то не знает, то это и не стоит внимания. Не понимаю, как Патрик ее терпит. Должно быть, это очень утомительно ежедневно слушать, что она говорит. К счастью, она заглядывает в офис только раз в неделю, перед тем как отправиться делать укладку. Кивать и соглашаться можно только в течение получаса, который она тратит на то, чтобы ввести нас в курс своей суматошной общественной жизни и жизни других людей. Я изо всех сил стараюсь назначить встречу в среду около полудня, когда она приходит. Патрик дружелюбный и веселый, я люблю его. Ирэн — просто ужасна, она пугает меня до чертиков.

— Как Ирэн? — вежливо спрашиваю я. По правде, мне все равно.

Он в отчаянии вскидывает руки.

— Она сводит меня с ума. У этой женщины концентрация внимания как у младенца. Она бросила играть в бридж и теперь сообщила, что записалась на какую-то чепуху с танцами кумба. Я не могу за ней угнаться.

— Имеешь в виду зумбу?

Он указывает на меня шоколадным печеньем.

— Ее самую. По-видимому, это в моде.

Я хихикаю, представив, как Ирэн в леопардовом трико трясет своим внушительным задом.

— О, ван дер Хаус хочет встретиться с тобой в среду, — подмигивает мне Патрик. — Они действительно хотят тебя, цветочек.

— Правда?

Он смеется.

— Ты слишком скромна, моя девочка. Я проверил твое расписание и карандашом вписал встречу на двенадцать тридцать. Он остановился в «Ройял Парк». Подойдет?

— Безусловно. — Мне не нужно проверять, потому что Патрик уже взял на себя смелость сделать это за меня. И будь я проклята, если это не избавит меня от необходимости выслушивать последние новости от Ирэн на этой неделе. Отталкиваюсь задом от кухонной столешницы и направляюсь к своему столу. — Пойду, закончу кое-какие чертежи и отправлю письмо паре подрядчиков.

Его мобильный начинает звонить.

— И что ей нужно на этот раз? — слышу я его ворчание.

***

Только собираюсь сбегать в кафе и перекусить, как к моему столу подскакивает Том.

— Доставка для Авы! — восклицает он, ставя передо мной коробку.

Это еще что такое? Я не жду никаких каталогов.

— Спасибо, Том. Хорошо провел вечер пятницы?

Он с улыбкой вздыхает.

— Встречался с ученым. О, этот мужчина просто божественен!

Не так божественен, как мой! Потрясенно качаю головой, пораженная собственными сумасбродными мыслями. Откуда они взялись?

— Значит, ответ «да»? — требую я подтверждения.

— Да. Скажи, кто был тот мужчина? — Он кладет руки на стол и наклоняется ко мне.

— Какой мужчина? — выпаливаю я, но слишком быстро. Откидываюсь на спинку стула, чтобы оказаться подальше от расспроса с пристрастием моего любопытного друга-гея.

Он прищуривается, а у меня вспыхивает лицо.

— Твоя реакция говорит о многом.

Я пожимаю плечами.

— Он всего лишь клиент.

Пристальный взгляд Тома перемещается на мои пальцы, которые в данный момент теребят прядь волос. Я отпускаю ее и быстро беру ручку. Мне нужно поработать над этим выдающим ложь жестом. Я действительно с ним не справляюсь. Проведя языком по внутренней стороне щеки, он поднимается со стола и уходит.

Да что со мной не так? Ну и что? Я трахалась с красивым тридцатилетним мужчиной. Или все-таки с сорокалетним? Он — мой восстановительный трах. Рывком открываю коробку и обнаруживаю на обложке книги, завернутой в оберточную бумагу, одинокую каллу.

Джузеппе Кавалли. 1936—1961

Что? Я открываю конверт. Из него выскальзывает записка.

Ава, ты для меня книга, которую я открыл.

Я не могу отложить ее в сторону. Мне нужно знать больше.

Дж. Х

Господи! Что же он хочет знать? Здесь совершенно нечего знать. Я всего лишь обычная девушка чуть за двадцать. Для начала он мог бы сам рассказать мне парочку вещей. Например, сколько ему лет. Разве это нормально — посылать подарки тому, с кем трахаешься? Может, для зрелого мужчины это в порядке вещей. Сейчас у меня нет времени думать об этом. Нужно ответить на кучу писем и организовать доставку мебели. Бросаю книгу в сумку, запихиваю лилию в верхний ящик стола и до того, как приступить к делу, бегу в кафе обедать.

В шесть часов раздается шипение, и Марго с грохотом останавливается возле тротуара, готовясь меня забрать. Сражаюсь с ржавой ручкой и наконец-то забираюсь внутрь, сталкивая на пол дюжину журналов с рецептами тортов и пустые стаканчики из «Старбакса», чтобы устроиться на сиденье.

— Тебе нужен новый фургон для доставки, — ворчу я. Учитывая, как безумно аккуратен дом Кейт, Марго — это помойка.

— Тише, ты ранишь ее чувства, — усмехается она и настороженно смотрит на меня. — Хороший день?

Мои плечи эффектно поникают. Работа сегодня никак не шла. Вместо этого я провела весь день, думая о некоем потрясающем мужчине неизвестного мне возраста. Достаю из сумки книгу с конвертом и протягиваю ей. Она берет их, на ее красивые, бледные черты набегает неуверенность. Подруга открывает конверт, и ей на колени выскальзывает записка. Взяв ее, она принимается читать, а затем в изумлении смотрит на меня.

— Знаю, — говорю я, соглашаясь с ее ошеломленным лицом.

Она перечитывает записку, закрывает разинутый рот и ухмыляется.

— Вот это да! Владелец «Поместья» настроен серьезно.

Она возвращает мне книгу и въезжает в поток машин.

— Так и есть. — Начинаю думать о разговоре в постели, но быстро перестаю.

— Насколько он хорош в сексе? — небрежно интересуется Кейт, не отрывая глаз от дороги.

Резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее, но она не отвечает на мой взгляд.

— Очень хорош, — отвечаю. Секс с ним — самый лучший, невероятный, сногсшибательный! Мне хочется заниматься им снова, снова и снова!

— Это будет рисковое восстановление?

Я вздыхаю.

— Думаю, да. И не только из-за секса.

Задумчиво улыбаясь, она дотягивается до моего колена и сжимает его. Она знает: что-то происходит.

***

Мы притормаживаем у въезда на жилую улицу, и Кейт останавливает Марго.

— Ладно, лезь назад, — приказывает она.

— Что?

— Лезь назад, Ава! — Она подкрепляет указание ударом по моему колену.

— Но зачем? — Понимаю, что сильно хмурюсь. С какой стати она хочет, чтобы я сидела сзади?

Она показывает вниз по улице, и на меня снисходит озарение. Смотрю на нее широко раскрытыми глазами.

Ей хватает порядочности выглядеть немного виноватой.

— Я пристегивала торты ремнями, заворачивала и обкладывала их подушками, но эта улица — просто гребаный кошмар. На то, чтобы закончить этот торт, у меня ушло две недели. Если с ним что-то случится — мне конец.

С разинутым ртом отворачиваюсь от Кейт и смотрю на обсаженную деревьями улицу с припаркованными машинами по обеим сторонам и одной линией движения посередине. Но меня беспокоит совсем не это. Мое внимание привлекают злобные черные резиновые лежачие полицейские, разбросанные через каждые двадцать ярдов. Боже, меня будет швырять, как монетку в сушилке для белья.

— А мы не можем его донести? — в отчаянии спрашиваю я.

— Он пятиярусный и весит целую тонну. Просто держись за коробку. Все будет хорошо.

Я выдыхаю, отстегивая ремень безопасности.

— Поверить не могу, что ты заставляешь меня это делать, — ворчу я, забираясь на заднее сиденье фургона и обхватывая руками высокую коробку с тортом. — А ты не можешь собрать его на месте?

— Нет.

— Но почему?

— Просто не могу... держи этот чертов торт! — нетерпеливо кричит она.

Я крепче сжимаю его, расставляя ноги, чтобы сохранить равновесие, и прижимаюсь щекой к коробке. Мы стоим в начале дороги, двигатель ревет и все выглядит как в комедийном скетче.

— Готова? — окликает она меня.

Слышу, как Марго со скрипом набирает скорость.

— Черт, просто уже езжай, ладно? — огрызаюсь я. Кейт хихикает и медленно ползет вперед. Сзади начинает нетерпеливо сигналить автомобильный гудок.

— Да пошел ты, придурок! — кричит Кейт, пока мы переезжаем первого лежачего полицейского.

Меня подбрасывает в воздух, лицо впечатывается в коробку, туфли слетают с ног.

— Кейт! — кричу я, приземляясь на задницу.

— Не отпускай коробку!

Упираюсь пятками в пол, хватая коробку ровно в момент, когда задние колеса сотрясаются о другого полицейского.

— Можешь полегче?

— Нужно сохранять скорость, а то она не выдержит! — сообщает она, наезжая на следующую неровность.

— Черт возьми! — Меня катапультирует в воздух, и я приземляюсь с оглушительным грохотом. — Кейт!

Теперь она громко смеется, от чего я еще больше злюсь.

— Ну прости! — выдыхает она.

— Неправда, тебе нисколько не стыдно, — скриплю я зубами, снова подтягиваясь. Отталкиваюсь пятками, чтобы попытаться восстановить равновесие.

— О нет.

Я сдуваю волосы с лица.

— Что там?

— Я не собираюсь менять направление движения, мистер! — шипит она.

Замечаю «ягуар», едущий на нас по полосе, достаточной только для одного автомобиля, и без места, чтобы уступить дорогу, это тупик. Вереница громких автомобильных гудков окружает нас, когда Кейт продвигается вперед, сбивая меня с ног на заднем сиденье Марго.

— Я тебя протараню, — предупреждает она мистера «ягуара», несколько раз нажав на клаксон. — С тортом все в порядке?

— Да! Не позволяй ему победить, — кричу я, снова приземляясь на задницу. — Вот дерьмо!

— Держись, осталось всего два.

— Боже!

Два толчка и, вероятно, еще два синяка на заднице спустя, мы припарковываемся и выгружаем дурацкий пятиярусный торт. «Ягуар» сигналит, ругается и во все стороны размахивает руками, но мы не обращаем на него внимания. Я все еще босая помогаю Кейт с тортом, занося его в огромную кухню миссис Линк, которая справляет шестнадцатилетие своей милой дочери. Оставляю Кейт разбираться с остальным и возвращаюсь к Марго, чтобы подождать ее там, игнорируя гудки машины, пока пытаюсь отыскать туфли под задним сиденьем.

Они могут быть, где угодно.

Ноэль Галлахер вторгается в мои барабанные перепонки, распевая с переднего сиденья «Sunday Morning Call», и сердце, которое в настоящее время бьется в усталом ритме, начинает безумно колотиться в груди. Отказываюсь от поисков обуви, чтобы пробраться вперед и ответить, игнорируя причины моего стремления поговорить с ним.

— Привет, — запыхавшись говорю я в трубку, выпрыгиваю из машины и приземляюсь рядом с Марго. Я чертовски устала!

— Ладно. Знаю, не я тебя вымотал, так что не могла бы ты сказать, с кем пыхтишь, да так, будто тебя оттрахали по первое число?

Я улыбаюсь. О, его голос — желанное отвлечение от фиаско последних двадцати минут.

— И что это за автомобильные гудки? — спрашивает он.

— Мы с Кейт привезли торт и загораживаем дорогу, — объясняю я, но меня отвлекает тучный лысеющий бизнесмен средних лет, с грозным лицом приближающийся ко мне.

— Передвинь фургон, ты, тупая гребаная корова! — орет он, размахивая руками.

Твою мать! Кейт, поторопись!

— Кто это, нахер? — кричит Джесси в трубку.

— Никто, — выпаливаю я.

Лысый толстяк пинает шину Марго.

— Пошевеливайся, сука!

Черт, а он злой. Слышу, как Джесси рычит.

— Скажи, что он этого не говорил. — У него убийственный голос.

— Все нормально. Кейт сейчас придет, — пискляво лгу я.

— Где ты?

— Не знаю, где-то в районе Белгравии.

На самом деле я не обратила на дорогу внимания. Я была слишком занята тем, что меня швыряло на заднем сиденье Марго, чтобы запоминать названия улиц.

— Ты совсем оглохла, тупая сука? — пихает меня лысый толстяк.

Ох, черт, он собирается мне вломить. Слышу, как Джесси тяжело дышит в трубку, а потом звук исчезает. Смотрю на экран и вижу, что звонок прервался. Резко вскинув голову, гляжу на ступеньки, ведущие к дому миссис Линк, но входная дверь все еще плотно закрыта. Лысый снова толкает меня в спину.

— Пожалуйста, дайте мне пять минут, — умоляю я разгневанного придурка. Если бы Кейт была здесь, он бы уже сидел на заднице.

— Просто убери этот чертов сарай, тупая корова! — рычит он мне в лицо, заставляя отшатнуться.

Я выбегаю на тротуар, наступая на каждый камешек на своем пути, и поднимаюсь по ступенькам к парадной двери миссис Линк.

— Кейт!

Я отчаянно стучу в дверь, поворачиваясь и мило улыбаясь мистеру «Лысому ягуару», чем заслуживаю очередной поток оскорблений. Этому парню нужно пройти курсы по управлению гневом.

— Кейт! — кричу я и снова стучу.

Вокруг гудят машины, самый злой человек, которого я когда-либо встречала, осыпает меня оскорблениями, задница болит, а в ноги вонзаются долбаные камни!

— КЕЙТ!!!

Теперь у меня еще и чертовски болит горло. Но тут мне приходит в голову мысль. Может, она оставила ключи в Марго? Я осторожно сбегаю вниз по ступенькам, возвращаюсь на улицу, чтобы проверить замок зажигания, огибаю Марго сзади, чтобы избежать встречи с Лысым.

Однако, похоже он просто так меня не отпустит, и, добравшись до водительской двери, я сталкиваюсь с его толстым, потным телом.

— Ох! — восклицаю я, чувствуя вонь немытого тела.

Он хватает меня за руку и сильно стискивает.

— Если ты сейчас же не уберешь эту хреновину, то я прямо на улице отшлепаю твою тощую задницу.

Прислоняюсь спиной к фургону, а он сжимает мою руку так сильно, что мне хочется кричать. Чертов псих! Меня отдубасят на шикарной зеленой улице в роскошной Белгравии, о чем будут трезвонить завтрашние утренние новости. Я больше ни за что не буду разговаривать с Кейт. Чувствую, как глаза наполняются паническими слезами, прижимаюсь к Марго, не зная, что делать. Этот агрессивный тип — однозначно домашний тиран.

— Убери от нее свои гребаные руки!

Рев, пронзающий воздух вокруг меня, перекрывает все автомобильные гудки и шум лондонского движения, заставляя колени подогнуться от облегчения. Поворачиваюсь в сторону самого желанного голоса, который когда-либо слышала, и вижу бегущего по середине дороги Джесси, в костюме, с убийственным выражением на лице.

Ох, слава богу! Не знаю, откуда он взялся, и мне это совершенно безразлично. Охватившее меня облегчение просто ошеломляет. Никогда в жизни я не была так рада видеть кого-то, и тот факт, что это мужчина, которого я знаю всего неделю, должен был бы мне кое о чем сказать.

Толстая уродливая голова мистера «Лысого ягуара» резко поворачивается в сторону Джесси, и на его потном лице мгновенно появляется выражение глубокой паники. Чувствую, как его хватка ослабевает.

Отпустив меня и отступив от Марго, он начинает оценивать рост и поджарую фигуру, которая бежит к нам во весь опор. На уродливом лице ясно читается намерение скрыться. Но ему не представляется такая возможность. Джесси набрасывается на него прежде, чем тот успевает задействовать свои короткие ножки, сбивая его на асфальт.

Боже мой! Я ошибалась. Лысый — не самый злой человек, которого я когда-либо видела. Смотрю, как кулак Джесси сталкивается с лицом Лысого, затем он пинает его в живот, заставляя вскрикнуть.

— Поднимай свою жирную задницу и извинись, — Джесси отрывает его от асфальта, ставя передо мной. — Извиняйся! — кричит он.

Смотрю на пыхтящего и сопящего Лысого: у него явно сломан нос, кровь капает на его мерзкий костюм. Мне было бы жаль его, если бы он не вел себя как мерзкий ублюдок. Что за мужчина так поступает с женщиной?

— Я... я про... прошу прощения, — заикается он и выглядит совершенно ошеломленным.

Джесси, зажав в кулаке ткань пиджака Лысого, встряхивает его.

— Еще раз тронешь ее, и я оторву твою гребаную башку, — угрожающе произносит он. — А теперь проваливай.

Он отталкивает изрядно помятого мужчину, сгребает меня в объятья и прижимает к своей груди.

Я разваливаюсь на части. Глупой шмыгающей развалиной рыдаю в дорогой костюм Джесси, а он прижимает меня к своей твердой теплой груди.

— Надо было прикончить этого ублюдка, — ворчит он. — Эй, перестань плакать, а то я с ума сойду.

Он кладет ладонь мне на затылок и вздыхает в мои волосы.

— Откуда ты взялся? — бормочу я ему в грудь. Мне все равно, я просто рада, что он здесь.

— Был неподалеку, и тебя нетрудно найти. Здесь царит полная анархия. Где Кейт?

Да, где Кейт? Хаос утих, а ее все еще не видно. Я убью ее! После того как получу свою дозу Джесси, я ее убью.

— Эй, что происходит?

Отстраняюсь от груди Джесси и вижу перед Марго растерянную Кейт.

— Думаю, тебе нужно отогнать фургон, Кейт, — дипломатично советует Джесси.

Он даже не вспотел.

— А, ладно, —пожимает она плечами, совершенно ничего не замечая.

Джесси отстраняется и оглядывает меня.

— Где твои туфли? — нахмурившись, спрашивает он, и его глаза снова темнеют от ярости. Вероятно, он думает, что я потеряла их в потасовке с Лысым.

— Они на заднем сиденье Марго, — шмыгаю носом. — Фургона, — уточняю я, когда он в замешательстве морщит лоб.

Он берет меня на руки, несет к тротуару и усаживает на парапет перед домом миссис Линк.

— Даже не собираюсь спрашивать, как они там оказались.

— Я принесу их, — кричит Кейт. Давно пора, черт возьми. Она подбегает ко мне с туфлями. — Что случилось?

— Где ты была? — коротко спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

— Меня затащили наверх, чтобы показать вечернее платье. Оно такое узкое и довольно жалкое. Им потребовалось десять минут, чтобы запихнуть ее в эту штуку. — Она бросает взгляд на Джесси, который хватает с переднего сиденья Марго мою сумку. — А что здесь стряслось? — снова спрашивает она шепотом. — Похоже, он в бешенстве.

— На меня накинулся мистер Ягуар. — Я стряхиваю гравий с ноющих подошв и надеваю туфли. — В этот момент позвонил Джесси. Не знаю, откуда он появился.

— Ава, мне очень жаль. — Она садится на парапет и одной рукой обнимает меня. — Господи, спасибо тебе за хозяина, да? — Улавливаю в ее тоне намек.

— Кейт, ты должна передвинуть фургон, пока не разразилась война.

Он подходит с моей сумкой, и я поднимаюсь на ноги. Черт, как же они болят. Усаживаюсь обратно на парапет. И вздрагиваю. Ох, зад тоже болит. Джесси хмурится, когда замечает, что я вздрагиваю.

Он наблюдает, как я ерзаю ноющим задом по парапету.

— Я забираю Аву с собой.

— Ты забираешь меня? — выпаливаю я.

Он удивленно поднимает брови.

— Да, забираю, — отвечает он таким тоном, что я не осмеливаюсь возразить.

— Все нормально. Я могу поехать с Кейт, — все же предлагаю я. Своей драмой я, вероятно, сорвала все его понедельничные дела.

— Нет, ты поедешь со мной. —Он произносит эти слова очень отчетливо, а после сжимает в линию губы. Нет, я не собираюсь с ним спорить.

Кейт словно зритель на теннисном матче — смотрит то на меня, то на него. В конце концов она встает с парапета.

— Увидимся дома. — Она целует меня в висок и крепко чмокает в щеку Джесси, отчего у того выпучиваются глаза, а у меня отвисает челюсть.

Что это было? Совершенно не торопясь, она направляется к Марго, оглядывается, улыбается и подмигивает. Бросаю на нее предупреждающий взгляд, который она полностью игнорирует.

Смотрю на высокого красивого зверя передо мной — в сером костюме и накрахмаленной белой рубашке он выглядит так аппетитно, — и обнаруживаю, что его томные зеленые глаза сузились.

— Почему ты морщишься? — спрашивает он.

Я встаю и, когда ноги принимают на себя весь мой вес, снова морщусь.

— У меня болит зад. — Потираю потрепанную задницу и протягиваю руку, чтобы забрать у него сумку. — Я держала торт Кейт на заднем сиденье Марго.

— Ты не пристегнулась ремнем безопасности?

— Нет, Джесси, на задних сиденьях фургонов нет ремней безопасности.

Он качает головой и берет меня на руки, баюкая в своих сильных объятиях, и шагает вниз по улице. Я тяжело вздыхаю и позволяю ему делать свое дело, кладу голову ему на плечо и обнимаю за шею.

— Ты мне не позвонила. Я же сказал тебе позвонить, — обвиняюще ворчит он.

Я вздыхаю.

— Прости.

— Ты меня тоже, — тихо говорит он.

— За что?

— За то, что не пришел раньше.

— Откуда тебе было знать.

— Ну, если бы ты позвонила, я бы знал, что ты планируешь выкинуть эту глупость. Я бы тебя остановил. В следующий раз делай то, что тебе говорят.

Хмуро смотрю ему в плечо, а он смотрит на меня сверху вниз, словно чувствуя мою реакцию на его упрек. Он улыбается, касаясь губами моего лба. Закрываю глаза. Не могу это игнорировать. Здесь определенно что-то есть. И это выбивает из меня мысли об одиночестве.

***

Когда мы добираемся до конца улицы, я поднимаю глаза и вижу «астон-мартин» Джесси, брошенный на углу, откуда он явно не мог пробиться сквозь поток машин. Вокруг снуют несколько прохожих, любуясь покинутой машиной. Он сажает меня на пассажирское сиденье и захлопывает дверцу, обходит машину спереди, скользит за руль, и мы уезжаем, оставляя хаос позади. Сижу счастливая, любуясь его профилем, пока он лавирует в потоке машин. Он просто бросил все и побежал спасать меня. Я бы солгала, сказав, что его действия неприятны.

Он оглядывается и кладет руку мне на колено.

— Детка, ты в порядке?

Я улыбаюсь. Чувствую, что с каждой минутой, проведенной с ним, я все больше ускользаю. Не уверена, хорошо это или плохо. Будь ты проклят, Джесси Уорд, о возрасте которого я не знаю.

***

Он подруливает к дому Кейт, и я не удивляюсь, что Марго еще нет. Этот мужчина водит как сумасшедший. Выхожу из машины, но вскоре меня подхватывают на руки и несут по дорожке к входной двери.

— Я могу идти и сама, — хнычу я, но он игнорирует это, и когда мы подходим к двери, забирает у меня ключи, сам ее открывает и захлопывает пинком. Я извиваюсь, и он ставит меня на ноги, рукой обнимает за талию, притягивая к себе.

Мои ноги отрываются от пола, а губы встречаются с его губами. Я вздыхаю, обвивая руками его шею, позволяя его языку медленно и размеренно скользить по моему рту. И как я могла даже подумать, что смогу сопротивляться ему. Я в полной заднице.

— Спасибо за книгу, — говорю я ему прямо в губы.

Он отстраняется, пристально глядя на меня, зеленые глаза мерцают от удовольствия.

— Я только рад.

Он целомудренно целует меня в губы.

— Спасибо, что спас меня.

Он улыбается дерзкой, плутоватой улыбкой.

— Обращайся в любое время, детка.

Входная дверь распахивается, и в дом влетает Кейт.

— Простите, — произносит она одними губами, увидев нас в объятьях друг друга, и поспешно убегает наверх.

Джесси посмеивается и прижимается ко мне бедрами, вызывая восхитительный трепет глубоко в животе. У меня перехватывает дыхание, когда он касается лбом моего лба.

Он протяжно и сильно вздыхает, его мятное дыхание проникает мне в нос.

— Будь мы одни, ты бы уже была прижата к стене, и я бы вытрахивал из тебя дурь. — Он снова вращает бедрами, отчего у меня вырывается стон, а в естество проникает трепет. Я мысленно проклинаю Кейт.

— Я могу вести себя тихо, — шепчу я. — Если необходимо, заткни мне рот.

Он ухмыляется.

— Поверь мне, ты будешь кричать. Никакой кляп не поможет.

По моему телу проносится дрожь.

— Итак, — настойчиво говорит он. — Я бы хотел назначить встречу на завтра.

Чтобы трахнуть меня? Эй, для этого необязательно назначать официальную встречу!

Он смеется — видимо, уловил мое замешательство.

— Хочу, чтобы ты вернулась в «Поместье» и детально рассмотрела все, что тебе действительно нужно, чтобы начать работать над проектом.

Мои губы складываются в букву «О», и он наклоняется, проникая туда языком, атакуя меня с неистовой страстью. Я позволяю ему взять меня так, как ему хочется, мои колени подгибаются, когда он снова вращает своими проклятыми, восхитительными бедрами.

Он отстраняется, тяжело дыша и крепко зажмурив глаза.

— Ава, мне не нужно назначать встречи, чтобы трахнуть тебя. Я буду делать это, когда захочу.

О, ладно.

Он, кажется, собирается с силами, прежде чем отпустить меня, оставив стоять в одиночестве. Чувствую себя покинутой и слабой. Он отводит от меня взгляд и смотрит вверх по лестнице, и я знаю, он тоже проклинает Кейт за то, что та дома. Не могу поверить, что он только что раздразнил меня несколькими восхитительными толчками, а теперь уходит. Мысленно перехожу от изображения хладнокровия к тому, чтобы умолять его остаться.

— В «Поместье» в полдень, — говорит он, проводя пальцем по моей щеке. Я киваю. — Хорошая девочка.

Он улыбается, прижимается губами к моему лбу и уходит.

Пытаясь отдышаться, я приваливаюсь к стене.

— Эй, хозяин уже ушел?

Поднимаю глаза и вижу Кейт, которая нависла над перилами, размахивая бутылкой вина.

— О, да. Это именно то, что мне нужно.

Глава 15

На следующее утро с ужасным грохотом приземляюсь в офисе — в буквальном смысле этого слова. Я растянулась на деревянном полу, окруженная кучей коробок, а Том бежит ко мне, и на его личике стоит ужас.

— Господи. Ты цела? — Он помогает мне встать и поправляет мою черную облегающую юбку, а затем блузку без рукавов. — Прости. Я собирался перенести их на склад. — Он порхает вокруг меня, как наседка, бормоча что-то о здоровье, безопасности и несчастных случаях.

— Том, я в полном порядке. А теперь убери с моих сисек руки!

Хихикая, он быстро перестает отряхивать мою грудь.

— О, какие у тебя прелестные груди, Красная Шапочка!

— Если бы ты не был геем, я бы уже влепила тебе пощечину, — предупреждаю я.

— Да, но я же гей, — с гордостью заявляет он и начинает собирать коробки.

— Что в них?

— Образцы, их принимала Салли. Только подумай, она положила их в шкаф. Эта девушка бесполезна, — стонет Том.

Я оглядываю офис и вижу, что Салли сражается с ксероксом. Она действительно не от мира сего.

— Доброе утро, — слышу я Викторию, а потом вижу. — Том, я больше никогда с тобой никуда не пойду, — шипит она, усаживаясь на стул.

Я смотрю на них по очереди, ожидая объяснений, но ни тот, ни другая не произносят ни слова.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Том виновато пожимает плечами, а Виктория делает глубокий вдох, готовясь рассказать об обиде.

— Он опять меня кинул! — Прищурившись, она укоризненно смотрит на Тома.

Я опускаю сумку на стол, а Виктория начинает забрасывать Тома упреками.

— Никогда больше не зови меня с собой развлекаться, — выплевывает она, тыча в него ручкой. — В пятницу ты сбежал с ученым, а вчера у тебя даже не хватило порядочности уйти домой с тем же мужчиной!

— Том! — саркастически выдыхаю я. — А я думала, тот ученый — твоя родственная душа.

— Так и есть, — защищается Том срывающимся голосом. — Я просто пробую то, что предлагают, прежде чем решить, во что вкладываться.

Виктория усмехается и разворачивается на стуле кругом, эффектно от него отгораживаясь. Я осторожно сажусь, морщась, когда моя задница оказывается на мягком сиденье, больше напоминающем на железо. Достаю из сумки телефон и обнаруживаю сообщение от Кейт.

Ушла рано, не хотела тебя будить. Вдруг тебе снился хозяин ;-)

«Барокко» в час? Должна вернуться к 2:30. ХХХ

Да. И наяву тоже. В ответ на предложение Кейт пообедать большими буквами начинаю печатать: «НЕТ» — я встречаюсь с хозяином, — но затем замираю на полуслове. За ланчем я должна была встретиться с Мэттом. Резко откидываюсь на спинку стула. В данный момент мысли заняты только этим, и я не собираюсь обманывать себя насчет причин. Сижу, барабаня ногтем по переднему зубу, и пытаюсь придумать, как мне с этим разобраться. Вывод? Никак, поэтому сначала пишу Кейт.

Извини, дела, дела, дела. Увидимся дома. А. Х

Не могу поверить, что сижу и тереблю волосы, печатая ложь. Она бы с ума сошла, если бы узнала, что я договорилась встретиться с Мэттом. Снова начинаю стучать по зубу, пытаясь решить, кого из мужчин я собираюсь продинамить. Мэтт казался очень тихим и сказал, что у него не все в порядке. Джесси хочет, чтобы я вернулась в «Поместье» и начала работу над дизайном с вероятностью кое-каких дополнительных услуг. Сжимаю бедра от такой перспективы. Беру телефон, чтобы позвонить Мэтту.

— Привет, — здоровается он, и в его голосе звучит больше радости, чем я ожидала.

Хотя, возможно, это ненадолго.

— Послушай, тут кое-что случилось. Мы можем перенести встречу? — Задерживаю дыхание, впиваясь зубами в нижнюю губу, и да, я тереблю волосы. На самом деле я даже не лгу. Кое-что и правда случилось.

— Ава, пожалуйста! — умоляет он. Я тут же отпускаю прядь волос. Уверенный, надменный Мэтт снова исчез, сменившись на нерешительного, робкого незнакомца. — Мне действительно нужно тебя увидеть.

Обреченно откидываюсь на спинку стула. Как я могу не пойти, когда он такой? Должно быть, стряслось что-то серьезное.

— Конечно, — вздыхаю я. — Увидимся в «Барокко».

— Отлично, тогда до встречи. — Его самоуверенный тон возвращается.

***

Я занялась электронной почтой и проверила, как продвигаются дела у подрядчика. В то же время размышляя о всевозможных оправданиях, которые могу назвать Джесси. Слава богу, мне не придется встречаться с ним лицом к лицу, потому что с моими теребящими волосы пальцами я бы сразу же с грохотом провалилась.

Патрик приезжает в одиннадцать вместе с кофе из «Старбакса». Мне хочется расцеловать его.

— Цветочек, тебе большой капучино без сахара и шоколада. — Он чмокает меня в щеку. — Не забудь о завтрашней встрече с Микаэлем.

Патрик садится на мой стол, и я задерживаю дыхание, когда тот скрипит.

— Не забуду.

Я толкаю через стол ежедневник, чтобы Патрик увидел запись, сделанную крупным жирным шрифтом.

— Умница. Как дела в «Поместье»?

Мгновенно краснею. Я не сказала Патрику о другой встрече, но чтобы узнать о ней, ему было достаточно пролистать ежедневник — что он, очевидно, и сделал.

— Отлично, — пищу. Мой голос на несколько тонов выше обычного, а щеки пылают. Хочу, чтобы он принял это единственное слово за ответ и оставил меня в покое.

— Очень хорошо. Держи меня в курсе.

Патрик встает со стола и начинает раздавать кофе другим. Инстинктивно проверяю, нет ли трещин на столешнице или болтающихся шурупов, и выдыхаю от облегчения, надув щеки: от того, что меня не стали допрашивать, и мой рабочий стол в порядке. Несмотря на все происходящее безумие, я не рассматривала возможность того, если Патрик узнает о моей внеурочной деятельности с мистером Уордом. С этим может возникнуть сложность.

Телефон оповещает о сообщении. Быстро хватаю его и обнаруживаю ответ от Кейт.

Захвати вино. ХХХ

Смотрю на компьютерные часы. Пятнадцать минут двенадцатого. Сейчас я уже должна была уехать на встречу с мистером Уордом. Скрепя сердце набираю его номер, но вместо того, чтобы нажать дозвон, я как полная кретинка пишу ему смс.

Случилось кое-что очень важное. Мы перенесем встречу. Позвоню тебе позже. Ава Х

Не успеваю положить телефон обратно на стол и вытащить палец из волос, как дверь кабинета открывается, и в комнату вплывает букет калл. Это та курьерша из «Луссо». Вижу, как Том указывает на мой стол, и меня мгновенно захлестывает чувство вины. Снова откидываюсь на спинку стула. Я только что его кинула, а он прислал мне цветы. Ну, формально я его не кидала. Я перенесла деловую встречу. Он все поймет. Я принимаю цветы, подписываю документы у курьера и нахожу карточку.

С нетерпением жду назначенной встречи.

И ты тоже жди.

Дж. Х

Опускаю руки на стол и зарываюсь в них головой, чувствуя себя как куча дерьма в сотню тонн. Вчера он пошел на все эти неприятности, набросился на мистера «Лысого ягуара», спас меня от неминуемого нападения, и что же сделала я? Как полная неудачница кидаю его ради бывшего. Мне нужна помощь. Господи, если Кейт узнает, мне конец. Но нужно сказать ему, чтобы он прекратил посылать цветы мне в офис. Скоро Патрик начнет задавать вопросы.

***

Ухожу в двенадцать сорок пять, чтобы встретиться с Мэттом, после того как повела себя еще дерьмовее и проигнорировала десять пропущенных звонков от Джесси. Знаю, что сделала себе хуже, но после первого пропущенного звонка, когда я правда ходила в туалет, второго — потому что разговаривала по стационарному телефону, а затем всех настойчивых последующих я поняла, что он не очень-то счастлив. И теперь я абсолютно сыта по горло одним из моих самых любимых треков всех времен.

Когда я захожу в бар, он битком набит посетителями, но в углу я замечаю Мэтта уже с напитками на столе.

Увидев меня, он вскакивает и радостно улыбается.

— Ава! — Он прижимает меня к груди, чем совершенно сбивает с толку. Он никогда не обнимал меня так — даже когда мы были вместе. Мэтт отстраняется и целует меня в щеку, что длится несколько дольше необходимого. — Спасибо, что пришла. Я взял вино, твое любимое. Пойдет?

— Конечно, — улыбаюсь я. Маленький глоточек не повредит. Отрываюсь от него и сажусь на стул напротив. — Все в порядке? — нервно спрашиваю, и в мое голос передает все те опасение, которое я ощущаю.

— Ты хорошо выглядишь, — весело говорит он, улыбаясь. — Может, хочешь перекусить?

— Нет, спасибо, — хмуро отвечаю я. — Мэтт, что ты хотел мне сказать? Ты говорил, что с тобой не все в порядке.

Он ведет себя как-то странно, нервозно, и от этого мне неуютно. Делаю глоток вина, наблюдая за ним поверх бокала: он ерзает и водит пальцем по краю стакана. Что его гложет?

Наконец он делает глубокий вдох, наклоняется через стол и кладет руку поверх моей. Я останавливаюсь на середине глотка, глядя на его руку.

Меня осеняет догадка. О, нет! Я смотрю на него широко распахнутыми глазами и жду, когда он сообщит, что Генри — его золотая рыбка — скончался. Пожалуйста, пусть он скажет именно это, а не то, что мне кажется.

— Ава, я хочу, чтобы ты вернулась, — говорит он твердо и лаконично.

Ну, этого я не ожидала — по крайней мере, секунд десять назад. Что, черт возьми, с ним не так?

Я сижу, по-прежнему держа бокал около губ, а он продолжает:

— Я был полным придурком. Я не заслуживаю второго шанса...

— Второго шанса? — фыркаю я.

Он сокрушенно опускает голову.

— Ладно. Намек уловил. — Он поднимает глаза, выражение на его лице — такое искреннее и душещипательное. — Этого больше не повторится, честное слово.

Он что, издевается? Сколько раз я это слышала? Он — серийный бабник.

— Мэтт, мне очень жаль, но вместе мы больше не будем, — говорю я спокойно и твердо. Его глаза округляются, и я в подтверждение своих слов качаю головой.

В течение трех секунд его лицо из печального и обиженного становится мрачным и подозрительным.

— Это она, да? — выплевывает он. Не нужно быть ученым-ракетчиком, чтобы понять, о ком он. — Она разевает свою вонючую варежку, а ты ее слушаешь. Когда ты начнешь думать своей головой?

Я просто ошеломлена. На самом деле Кейт держала свою трубу закрытой в течение четырех лет. Она ясно дала понять, что не любит Мэтта, но это никогда не мешало нашей дружбе. Я просто держала их порознь. Она никогда не пыталась влиять на меня. Она, как настоящая подруга, находилась рядом, когда все шло наперекосяк. А такое случалось… часто. Вытягиваю руку из-под его ладони и делаю еще один успокаивающий глоток вина. Он не заслуживает моего времени. Он уже потратил впустую четыре года, и будь я проклята, если он отнимет у меня еще. Не могу поверить, что из-за этого кинула Джесси.

— И ты ничего не скажешь? — шипит он, глаза-бусинки таят в себе все виды презрения.

Я вскипаю, но мне удается сохранить самообладание.

— Мэтт, я уже сказала все, что хотела. Это все, ради чего ты позвал меня?

Он отшатывается, его брови взмывают до небес.

— Ты не готова попробовать еще раз?

— Нет, — отвечаю я просто. Никогда в жизни решения не давались мне настолько легко.

В гневе он вскакивает из-за стола, при этом опрокидывая стакан.

— Я нужен тебе больше, чем ты мне.

Смеюсь ему в лицо.

— Ты нужен мне? — У меня сейчас начнется истерика. — Ага, и именно поэтому ты умоляешь меня вернуться, а я говорю тебе, куда лучше пойти. Что такое, Мэтт? Кончились пташки, с которыми можно потрахаться?

Смотрю, как он поправляет свой дешевый черный костюм и приглаживает растрепанные волосы.

Забавно, но я больше не нахожу его привлекательным. Мало того, от него меня пробирают мурашки. Что вообще я в нем нашла? Он был просто привычкой и все — очень вредной привычкой.

— Я так и знала! — Тонкий визг Кейт заставляет плечи напрячься. — Я знала, что ты с ним общаешься!

Оборачиваюсь и вижу, что ее хорошенькое бледное личико гневно раскраснелось.

— О, смотрите, кто пришел присоединиться к вечеринке, — бросает Мэтт поверх моей головы. — Ты просто не можешь не совать свой гребаный нос в чужие дела, да?

Оглядываю бар и замечаю, что люди начинают пялиться на происходящий небольшой обмен репликами, их внимание привлекает летящий стакан Мэтта.

Если мне представится такая возможность, я избавлю Кейт от ненужного сотрясания воздуха и расскажу ей все, что только что произошло. Но, полагаю, после четырех лет, когда она держала свою сточную трубу закрытой, я должна позволить ей воспользоваться моментом.

Она направляется к нему, уверенная и дерзкая, губы Мэтта кривятся в оскале, когда она подходит к нему вплотную.

— Ты ей не нужен, никчемный мешок дерьма. — Ее тон сдержанный и проникновенный. — У нее есть другой, так что возвращайся обратно в ту дыру, откуда вылез.

Вот черт! Зачем она это сказала? Мэтт, ища подтверждения, бросает взгляд на меня, но я молчу. Он шипит и несколько раз чертыхается, а затем уходит из бара.

Усевшись за столик, Кейт прищуривает свои ярко-голубые глаза, и я немедленно встаю в оборону.

— Он сказал, что с ним не все в порядке. Я думала, кто-то умер!

Она качает головой.

— Я правда злюсь на тебя.

Усмехаюсь и, взяв вино, делаю желанный глоток.

— Я сама на себя злюсь. Но зачем ты сказала, что у меня есть другой?

— Потому что это было забавно. Видела его рожу? — усмехается она.

Да, классика. Но тем не менее она разбрасывается заявлениями, которые просто не соответствуют действительности. У меня никого нет, я с ним только трахаюсь. Тут есть большая разница. Мой телефон начинает звонить, и я достаю его из сумки, обнаруживая одиннадцатый звонок от Джесси.

— Кто это? — спрашивает Кейт, поднимая голову, чтобы взглянуть на экран.

— Джесси.

Она хмурится.

— Ты не собираешься отвечать?

Откидываюсь на спинку стула, позволяя телефону звенеть.

— Я отменила с ним встречу из-за Мэтта, — бурчу я.

У Кейт отвисает челюсть.

— Ава, иногда ты правда бываешь очень тупой. И не принимай близко к сердцу, но когда ты была с Мэттом, то настолько отстранилась от веселья, что я уже подумывала расстаться с тобой.

Вздрагиваю от ее слов.

— Немного жестко, не находишь?

— Правда причиняет боль, да? — смеется она.

— Да.

— Тебя хорошенько отмолотили, так что я готова оставить все как есть. — Она наклоняется вперед. — Веселись. И вообще, он мне нравится.

Ну, она довольно ясно дала это понять, и он очень забавный. Но я знаю, что все это может закончиться только слезами. Один из работников подходит с совком и щеткой, и я посылаю ему улыбку с извинением, но отвлекаюсь, когда телефон начинает вопить. Игнорирую его... снова. Мне нужно время, чтобы все обдумать. Вчера я была так ошеломлена, что позволила твердой груди, гипнотизирующему голосу и мягким губам помешать способности мыслить. Кого я обманываю? Каждый раз, когда я оказываюсь рядом с этим мужчиной, то сбиваюсь с пути и отвлекаюсь. Он ошеломляет своей силой, выбивая из меня всю разумность.

— Привет-привет, красавчик на три часа! О, и он тоже смотрит. Как мои волосы? На лице нет глазури?

Кейт начинает лихорадочно вытирать ладонями щеки.

Я поворачиваюсь на три часа и вижу парня из бара в «Поместье».

Как там его? Дрю? Нет, Сэм. На его дерзком лице появляется широкая улыбка, и он салютует мне бутылкой пива. Машу ему рукой и снова поворачиваюсь к Кейт.

— Ты его знаешь? — недоверчиво спрашивает она.

— Его зовут Сэм. Видела его в «Поместье». Он друг Джесси.

— Черт возьми! А у Джесси горячая банда. — Она хихикает, ее глаза распахиваются от возбуждения. — Почему я никогда не слышала об этом месте? В следующий раз поеду с тобой, —решительно заявляет она, и я знаю, подруга не шутит. — Эй, он сейчас подойдет. Представь меня, пожалуйста!

Качаю головой. Еще одно первое свидание, в которое она может вцепиться зубами. Подождите-ка... я вдруг начинаю паниковать. Неужели он видел меня с Мэттом? Стоп... а почему я из-за этого беспокоюсь?

— Привет, Ава. Как поживаешь?

Сэм подходит к столу, все еще улыбаясь и сверкая ямочкой на щеке. Он действительно очень милый, с нечесаными волосами и блестящими глазами. Он снова в джинсах и футболке. Небрежность, должно быть, его конек.

— Хорошо, Сэм. А ты? — Я допиваю вино. Мне не помешал бы еще бокальчик, но Патрик вряд ли обрадуется, если я вернусь в офис навеселе. — Давно ты здесь? — небрежно интересуюсь.

— Нет, только пришел. Как там Джесси? — спрашивает он с усмешкой.

Почему он думает, что я это знаю? Джесси ему рассказал? Чувствую, как краснеет лицо, хотя я быстро пришла к выводу, что он играет со мной. Он же приятель Джесси, и должен знать, какой он. Я пожимаю плечами, потому что действительно не знаю, что сказать. И вообще, понятия не имею, как там Джесси, потому что не пришла на нашу встречу. Вчера, когда он уходил от меня, то уже включил свою сексуальность на полную, и я задыхалась, как отчаявшаяся, распутная неудачница. Теперь, полагаю, он слегка раздражен тем, что я отменила нашу встречу. Ха! И что же он собирается делать? Уволит меня? Вероятно, ему так и следовало бы поступить. Это избавит меня от всей этой головной боли и хаоса. Чувствую резкий удар по голени и поднимаю глаза, чтобы увидеть, как Кейт хмуро на меня смотрит.

— О, Сэм, это Кейт. Кейт, познакомься с Сэмом.

Я машу между ними рукой, глядя, как Кейт превращается в ангела. Она протягивает Сэму ладонь, и тот с улыбкой пожимает ее.

— Приятно познакомиться, Кейт, — спокойно говорит он, продолжая улыбаться и проводя свободной рукой по тонким волнистым волосам.

Она выгибает бровь.

— И я тоже.

Вот ведь наглая девка! Она флиртует с ним. Хихикает, когда Сэм хвалит ее дикие рыжие волосы, и они до сих пор держатся за руки. Телефон звякает, объявляет о сообщении. Чтобы избежать откровенного флирта, разыгрывающегося передо мной, я беру его и открываю смс.

Надеюсь, у тебя есть веская ГРЕБАНАЯ причина динамить меня. Например, чья-то смерть. Черт возьми, леди, я схожу с ума. НИКАКИХ ПОЦЕЛУЕВ.

Ох, он обеспокоен! Сердце неожиданно подскакивает в знак одобрения, но затем я вырываюсь из жалкого пузыря удовлетворения, напоминая себе, что я перед ним не отчитываюсь. Он определенно любит исполнительных. Кроме того, я его не динамила, а отложила деловую встречу. Мой бедный чертов мозг, кажется, вот-вот взорвется. Что со мной происходит?

Кладу телефон на стол и поднимаю взгляд, чтобы увидеть, как Кейт разыгрывает лучший флирт, который я когда-либо видела. Она такая потаскушка, и они все еще держатся за руки.

Подруга отводит взгляд от Сэма и смотрит на меня.

— Джесси? — беззастенчиво спрашивает она.

Я пинаю ее ногой под столом, чувствуя на себе взгляд Сэма. Я убью ее.

— Джесси? — спрашивает Сэм. — Он только что звонил. Будет здесь через минуту.

Что?

Кейт начинает хохотать, как гиена, зарабатывая себе еще один тычок под столом. Неужели Сэм сказал ему, что я здесь?

— Я лучше пойду, — объявляю я и встаю. Сладко улыбаюсь, когда подруга берет свой смех под контроль. — Кейт, разве у тебя не назначена встреча в два тридцать?

— Нет, — улыбается та, превосходя мой уровень сладости. Да она просто заноза в гребаной заднице.

Прищуриваюсь, глядя на нее, и беру сумку и телефон.

— Ну, тогда пока. Было приятно снова увидеться, Сэм.

Он отпускает руку Кейт и целует меня в щеку.

— Мне тоже, Ава. Так держать.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут же с невозмутимым и спокойным лицом разворачиваюсь обратно.

— О, кстати, Кейт. На следующей неделе возвращается Дэн, — кидаю я гранату и жду взрыва.

Всего лишь за наносекунду ее челюсть падает на стол, как огромный кусок свинца.

Ха! Бросаю на нее мстительный взгляд и с огромным удовлетворением поворачиваюсь на каблуках. Однако мое самодовольство недолговечно. За моей спиной стоит Джесси и смотрит на меня, как бешеная собака. Я тут же съеживаюсь.

— Кто умер? — рявкает он.

Он действительно сошел с ума.

— Я была на работе, — нервно защищаюсь я.

Он хмуро смотрит на меня.

— И поэтому была не в состоянии ответить на телефонный звонок? — Его голос сочится неудовольствием.

О да! То, что я не отвечаю на его звонки, может послужить фактором, способствующим его раздражению. Поворачиваюсь и вижу, что Кейт и Сэм молча наблюдают за нашей маленькой перепалкой. Кейт смотрит куда угодно, только не на нас, а Сэм изо всех сил пытается выглядеть незаинтересованным и восстановить контроль над своими поднятыми бровями, что ему совершенно не удается. Я вздыхаю, поворачиваясь обратно к Джесси, который все еще выглядит так, будто вот-вот ударит по чему-нибудь.

— Мне нужно вернуться на работу, — говорю я, огибаю его и выхожу из бара.

Это выходит за рамки острой реакции и опасно в плане контроля и манипулирования. Ни то, ни другое мне не нужно.

Я выхожу на Пиккадилли и вливаюсь в обеденную толпу. Знаю, он идет следом. Чувствую, как в спину впиваются пронзительные зеленые глаза.

Когда я сворачиваю на Беркли-стрит, толпа начинает редеть, и я оглядываюсь назад, обнаруживая, что он идет за мной, а глаза его полны ярости. Но он действительно выглядит восхитительно в угольно-черном костюме и бледно-голубой рубашке. Фыркаю про себя и ускоряю шаг. Если доберусь до офиса, то буду в безопасности от его гнева. Он ведь ни за что не устроит сцену у меня в офисе? Похоже, Джесси даже не заикнулся, чтобы отругать меня в присутствии Кейт и Сэма.

Могу ли я рискнуть? Этот мужчина такой непостоянный. И вообще, почему он так себя ведет?

Я всего лишь занималась с ним сексом, а не вышла за него замуж.

Ускоряю шаг, проходя через дверь офиса, но не успеваю добраться до своего стола, как меня поднимают в воздух — я взвизгиваю, — и уносят обратно.

— Какого черта ты делаешь? — кричу я, но он, игнорируя мои вопли, продолжает удаляться длинными ровными шагами прочь от офиса. Упираюсь руками ему в спину и смотрю вверх, чтобы увидеть Тома, Викторию и Салли, которые все таращатся на меня, пока меня тащат на улицу. Боже, пожалуйста, пусть Патрика не будет в офисе. — Джесси, черт побери! Опусти меня сейчас же!

Он позволяет мне соскользнуть вниз по его груди — намеренно медленно, чтобы я прочувствовала каждый твердый мускул его восхитительной груди, — останавливая меня до того, как ноги коснутся земли.

Джесси обнимает меня за талию так, что мои губы оказываются на одном уровне с его губами, а его откровенная эрекция трется об меня как раз в нужном месте. Он зол и возбужден?

С моих губ срывается предательский стон, когда он вжимается в меня, овевая горячим, мятным дыханием. Сейчас я должна быть чертовски зла. Вместо этого хочу раздеть своего похитителя, удерживающего меня против воли, — вроде как перед моими коллегами, которые все сгрудились у дверей офиса, борясь за лучший обзор.

— Язык. Ты меня продинамила.

Джесси прижимается губами к моим, затем отстраняется, томный взгляд его глаза смягчается, когда он выжидающе смотрит на меня.

Я вряд ли могу признаться ему, почему отменила встречу. Полагаю, от этого он полезет на стену.

— Мне очень жаль, — вздыхаю я. Примет ли он мое извинение? Мне нужно вернуться в офис и привести мысли в порядок. Нет, мне нужно поехать приводить их в порядок домой — желательно с бутылкой вина.

Он мягко качает головой, а потом нарочно набрасывается на мой рот прямо посреди Брутон-стрит. Запутываюсь пальцами в его волосах, отдаваясь его невероятному рту, совершенно без каких-либо раздумий. Он не стесняется и не обращает внимания на шум и суету проходящих мимо в обеденное время пешеходов, которые, вполне вероятно, смотрят, как он поглощает меня без остатка. Джесси поглощает меня каждый раз. Он агрессивно толкается пахом вперед, вырывая стон из моего рта. Это поцелуй а-ля «посмотри, что ты потеряла», и я начинаю проклинать Мэтта.

— Больше так не делай, — приказывает он таким тоном, что я не осмеливаюсь бросить ему вызов.

Джесси отпускает хватку, и я ногами ударяюсь о землю, потеря опоры заставляет меня пошатнуться вперед.

Он хватает меня за предплечье, чтобы поддержать, вызывая легкий укол боли, пронизывающий меня насквозь, с резким вдохом вырывая меня из зачарованного состояния. Отпускает мою руку и отступает назад, в его глазах полыхает ярость, они сосредоточены на россыпи синяков на предплечье, любезно предоставленной мистером «Лысым ягуаром». Когда он смотрит на мою руку, на его челюсти дергается мускул, а грудь вздымается.

Все, о чем я могу думать, так это о том, как повезло мистеру «Лысому ягуару», что эти синяки не появились вчера.

— Я в порядке. — Прикрываю руку ладонью в надежде, что сокрытие поруганного места может вывести его из состояния бешенства. Он выглядит как настоящий убийца. Разозлился из-за несколько синяков? — Мне нужно вернуться к работе, — мой голос тихий, даже нервный.

Он переводит пристальный взгляд с руки обратно к моим глазам, глядя на меня так, словно я жертва насилия. Вспышка раздражения проходит по его красивому лицу, он тянется руками, чтобы потереть виски кончиками пальцев. Это явный признак пережитого стресса.

В конце концов, он слегка качает головой и, не сказав больше ни слова, уходит, оставив меня стоять на тротуаре и гадать, что же все-таки произошло. Смотрю вниз, глаза бегают из стороны в сторону, будто на плитках я могу найти ответ, написанный мелом.

И это все? Неужели все кончено? Судя по выражению его лица, так оно и есть. Я даже не знаю, как к этому отношусь. В одну секунду он со стоном толкается в меня бедрами, а в следующую смотрит на меня с явным раздражением. И что мне теперь делать с этим? Я действительно не знаю.

Стряхиваю с себя задумчивость и возвращаюсь в офис. Там царит неловкое молчание, все явно делают вид, будто заняты.

— Ты в порядке? — спрашивает Том, медленно проходя мимо моего стола. Я поднимаю глаза и вижу, что его обычное любопытное выражение на лице сменилось на беспокойство.

— Да, в полном. И ни слова Патрику, — говорю я намного жестче, чем собиралась.

— Конечно, я ничего не скажу. — Сдаваясь, он поднимает руки.

Черт! Для полного счастья мне не хватает, чтобы Патрик узнал, что я закрутила с клиентом. Я должна была быть сильнее и сопротивляться его заигрываниям. Я действительно не очень довольна тем, что чувствую сейчас. Думаю... думаю, это что-то из области того, будто меня... бросили.

Глава 16

Истерзанной развалиной я практически вползаю через парадную дверь. Нахожу Кейт на кухне: она нагло курит в окно.

— Тебе пора с этим завязывать, — усмехаюсь я. Она курит не так уж и часто, всего пару сигарет в день, но все равно это плохая привычка.

Подруга делает последнюю затяжку и, выбросив окурок в окно, поспешно слезает со столешницы.

— Это помогает мне думать, — защищается Кейт.

Да, она говорит это всякий раз, когда я подлавливаю ее на курении исподтишка. Теперь я обязана спросить, о чем она думает, но я уже знаю ответ на этот вопрос.

— Где вино? — Кейт хватает мою сумку, открывает ее и смотрит на меня с отвращением. Я только что совершила смертный грех — забыла вино.

Пожимаю плечами. Голова была занята совершенно другим.

— Прости.

— Я схожу в магазин, а ты переоденься. Рыба с картошкой фри?

Она подхватывает со стола сумочку и засовывает ноги в шлепанцы.

— Только картошку фри.

Я ухожу по коридору к спальне. Чувствую себя совершенно опустошенной.

***

Мы с Кейт сидим на диване и едим из тарелки картошку фри. У меня совершенно нет аппетита, и я только краем глаза наблюдаю за повторным показом «Друзей».

В голове хаос, и я зла на себя за то, что допустила все, что случилось.

— Ладно, давай, выкладывай, — требует Кейт.

С картофелем на полпути ко рту поворачиваюсь к своей пылкой подруге. Я была бы полной идиоткой, если бы думала, будто смогу спокойно погрузиться в свою хандру. Равнодушно пожимаю плечами, засовываю картофель в рот и лениво жую.

Разговоры об этом только подчеркнут тот факт, что на самом деле я хандрю из-за этого — «это» подразумевает под собой мужчину.

— Он тебе нравится.

Да. Я не хочу, чтобы Джесси мне нравился, но это факт.

— От него жди беды. Ты ведь видела его сегодня, — ворчу я.

Она театрально закатывает глаза и откидывается на спинку дивана.

— Ты кинула его ради бывшего. — Она ставит тарелку на столик перед диваном. — Ава, чего ты ожидала?

Я хмуро смотрю на нее.

— Он не знал, почему я его кинула. Он считает, будто я кинула его просто так.

— Ну, значит, ему не нравится, когда его кидают просто так? — Она смеется, а потом серьезно смотрит на меня. — Кстати, я тебя ненавижу.

В чем я провинилась? Ах, да. Должно быть, она о моей бомбочке-Дэне.

— А ты бы предпочла, чтобы я промолчала? — спрашиваю я.

— Ты не дала мне времени про запас, чтобы уехать из города! — кричит она на меня.

Ох, сколько драмы!

— Ты слишком остро реагируешь. Ты вовсе не обязана с ним встречаться.

— Не обязана и не буду!

— Тогда все в порядке? — Предпочитаю сменить тему разговора. — Как тебе Сэм? — Выгибаю бровь.

— Аппетитный он, правда? Джесси вернулся в бар — кстати, с лицом, похожим на грозовую тучу, — и я оставила их. Он взял у меня номер телефона.

— Ты просто шлюшка, Кейт Мэтьюз!

— Знаю! — кричит она. — Как все закончилось с хозяином?

Подруга внимательно смотрит на меня, взвешивая мою реакцию на ее вопрос.

— Умчался в бешенстве, —пожимаю я плечами.

Она улыбается.

— Он довольно настойчивый.

Я начинаю смеяться.

— Довольно? Рядом с ним я рассудок. Когда он ко мне прикасается, я будто передаю ему весь контроль над своим разумом и телом. Это пугает.

— Ого.

— Не то слово.

Кейт снова поворачивается к телевизору.

— Он мне нравится, — тихо говорит она, будто боясь в этом признаться. Будто это неправильно. — Просто говорю.

Она пожимает плечами, но не смотрит на меня.

— Он богат, очень горяч и явно запал на тебя. Мужчины не ведут себя так, когда просто трахаются, Ава.

Возможно, но не меняет того факта, что он ушел, и с тех пор мой телефон не звонил. Наверное, так даже к лучшему.

— Не хочешь хорошенько оторваться в субботу? — спрашиваю я. Это глупый вопрос, на который я уже знаю ответ.

Кейт бросает на меня озорной взгляд. Я улыбаюсь.

***

На следующий день врываюсь в отель «Ройял Парк» в двенадцать пятнадцать, уже готовая к встрече с Микаэлем ван дер Хаусом. Меня направляют в уютную гостиную с плюшевыми диванами. Стены утопают в позолоченных рамах, а резной камин доминирует в комнате. Очень по-королевски. Мне предлагают чай, от которого я отказываюсь в пользу воды. Здесь дьявольски жарко, а черное платье-карандаш липнет к телу.

Через двадцать минут с безупречным видом входит мистер ван дер Хаус. Он действительно очень красив. Мужчина лучезарно мне улыбается, демонстрируя идеальный ряд белых зубов. Что такое в последнее время происходит между мной и мужчинами постарше? Поспешно отбрасываю прочь своенравные мысли.

— Ава, прошу, примите мои извинения. Не люблю заставлять даму ждать.

Его мягкий датский акцент едва заметен, но очень сексуален.

Стоп! Я встаю со своего места, когда он подходит, и с улыбкой протягиваю ему руку. Он берет меня за руку, но шокирует, когда наклоняется и целует в щеку. Ладно, это немного неуместно, но я не против. Может, это что-то датское. Ха! Хорошо бы вспомнить, что случилось в тот последний раз, когда клиент-мужчина поцеловал меня при первой встрече.

— Мистер ван дер Хаус, никаких проблем. Я и сама недавно приехала, — успокаиваю его.

— Ава, это наш второй совместный проект. Знаю, в «Луссо» вы имели дело с моим партнером, но в «Здании жизни» принимать участие буду в основном я, так что прошу вас, зовите меня Микаэль. Ненавижу формальности. — Он садится в кресло напротив и скрещивает длинные ноги. — Итак, я с нетерпением жду возможности в ближайшее время обсудить с вами свои идеи.

Что? Разве мы не будем обсуждать их сейчас?

— Да, у меня еще не было возможности изучить этот проект. Я надеялась, что вы дадите мне краткую информацию и неделю на то, чтобы у меня появились идеи.

— Ну конечно же! — смеется он. — Было довольно грубо притаскивать вас сюда так быстро, но в пятницу я улетаю обратно в Данию. У меня есть ваша электронная почта. Я пришлю конкретные требования. Вы так хорошо поработали в «Луссо». Давление действительно снижается, когда работаешь с опытными людьми, — улыбается он.

Он не собирается рассказать мне подробности прямо на этой встрече? Ведь для этого я и пришла, разве нет?

— Мы могли бы немного обсудить все сейчас, — подсказываю я.

Некоторое время он сидит в кресле, спокойно глядя на меня, а затем наклоняется вперед.

— Ава, надеюсь, вы не сочтете меня слишком дерзким... Как бы это сказать? — Он барабанит пальцами по подбородку. Я немного волнуюсь. — Боюсь, я вызвал вас сюда под ложным предлогом.

Он нервно смеется, ерзая в кресле.

— В каком таком смысле? — озадаченно спрашиваю я. И тут меня осеняет.

О, нет! О, нет, нет, нет!

Мгновенно напрягшись всем телом, я откидываюсь на спинку кресла и мысленно прошу небеса вразумить его, прежде чем он скажет то, что я думаю.

— Я хотел бы пригласить вас присоединиться ко мне за ужином. — Он выжидающе смотрит на меня, и мое лицо, должно быть, выражает полнейший ужас. Я вся вспыхиваю. — Завтра вечером, если, конечно, вам будет удобно, — добавляет он.

Вот блин! И что мне на это ответить? Если откажу, он может отозвать свои дела из «Рококо Юнион», и Патрик будет в ярости. С чего бы это мужчины вдруг стали падать к моим ногам? Особенно, мужчины в возрасте? Он намного старше Джесси. По крайней мере, я так думаю. Очень хорош собой, но, боже мой, мистер ван дер Хаус лет на двадцать старше меня. Мысленно смеюсь. По крайней мере, он не запер меня в номере наверху. Как же мне играть в эту игру?

— Мистер ван дер Хаус...

— Микаэль, — перебивает он с улыбкой.

— Микаэль, не уверена, что смешивать удовольствие с бизнесом — хорошая идея. Для меня это своего рода правило. Но я очень польщена. — Я смеюсь над собственной дерзостью.

Вроде в последнее время это перестало быть такой уж проблемой. Почему я произнесла «удовольствие»? Я предположила, что пообедать с ним было бы приятно. Может, да, а может — нет. Боже! Я мысленно бросаюсь в чудесный камин.

— Какая жалость, Ава, — вздыхает он.

— Да, — соглашаюсь я, вновь бросаясь в огонь, когда он с удивлением поднимает глаза.

Мистер ван дер Хаус наклоняется вперед.

— Я восхищен вашим профессионализмом.

— Благодарю.

Я снова густо краснею.

— Надеюсь, это не повлияет на наши деловые отношения, Ава. Я очень надеюсь на сотрудничество с вами.

— Я тоже с нетерпением жду возможности поработать с вами, Микаэль.

Он поднимается с дивана и подходит ко мне с протянутой рукой. Слава Богу! Я беру ее, позволяя нежно пожать. Неужели он действительно притащил меня сюда, чтобы пригласить на ужин? Мог бы позвонить.

— Я постараюсь написать вам при первой же возможности. Как только вернусь из Дании, мне бы хотелось показать вам здание. А до тех пор можете составить несколько планов. Я отправил чертежи в ваш офис, а подробности пришлю вам по электронной почте.

— Спасибо, Микаэль. Приятного вам путешествия.

— До свидания, Ава.

Его длинные ноги уносят его прочь.

Что ж, это было неловко. Сажусь и допиваю воду, обдумывая свое нынешнее эмоциональное смятение. Если бы Джесси был так же любезен, как Микаэль, то я бы сейчас не чувствовала себя так дерьмово. Никогда не смешивать бизнес и удовольствие не было правилом, потому что мне никогда не приходилось этого делать. В течение двух недель меня преследовали два богатых и очень красивых клиента. Одному я отказала, другому уступила.

И, как следствие, у меня в голове творится полная неразбериха. Не смешивать бизнес и удовольствие — теперь это твердое правило, и я намерена его придерживаться. Не то что бы мне нужно было это закрепить. Микаэль воспринял мой отказ довольно любезно, а Джесси не звонил с тех пор, как бросил меня. Бросил?

***

К двум тридцати возвращаюсь в офис. Я не говорю Патрику о странной встрече с Микаэлем ван дер Хаусом главным образом потому, что опасаюсь, если он во имя дела потребует, чтобы я пошла с ним ужинать. Патрик предположит, будто это будет деловой ужин, но Микаэль совершенно ясно дал понять, что ни о каком деле здесь речи не идет. Вместо этого я упоминаю про электронные письма, чертежи и его намерение показать мне здание по возвращении из Дании. Кажется, от этого он счастлив.

Достаю из сумки телефон, отмечая, что пропущенных звонков нет. Игнорирую укол разочарования и начинаю делать несколько заметок о скандинавском дизайне. Знаю, что буду основывать свой дизайн на чистой, белой, легкой жизни, но меня утешает тот факт, что он будет спокойным и теплым, а не разреженным и холодным.

Телефон звонит, и я слишком поспешно хватаю его. Это Кейт.

— Привет, — здороваюсь я слишком бодро. Не знаю, зачем. Она видит меня насквозь.

— Мы что, притворяемся безразличными? — спрашивает она.

— Да.

— Так я и думала. От него ничего не слышно?

— Нет.

— Сегодня нравится отвечать односложно?

— Да.

Она тяжело вздыхает в трубку.

— Проехали. Не спрашивала Викторию и гейчика про вечер субботы?

— Нет. Но спрошу. Я только что вернулась с очень странной встречи.

Открываю верхний ящик стола, чтобы взять скрепку, и замечаю под степлером каллу.

— В каком смысле странной?

Она заинтригована.

— Я ходила на встречу с застройщиком «Луссо». Ну, с одним из них. Он пригласил меня на обед. Было очень неловко.

Я беру каллу и быстро выбрасываю ее в мусорное ведро.

Из трубки доносится смех.

— А этому мужчине сколько лет?

Ощетиниваюсь от ее намека. Он намного старше Джесси. Насколько — неизвестно, но определенно старше. Впрочем, теперь я, наверное, никогда этого не узнаю.

— Лет сорок пять, наверное, но он очень красивый в некоем скандинавском смысле. — Пожимаю плечами, бесцельно водя мышкой по экрану. Он не в лиге Джесси, но тем не менее симпатичный.

— Ты сейчас как магнит для зрелых мужчин. Ты согласилась?

— Нет! — восклицаю. — С чего бы?

— А почему бы и нет? — Я не вижу ее, но знаю, что она вопросительно изогнула бровь.

— Я не могу, потому что у меня новое правило... не смешивать бизнес с удовольствием.

— Двигай! — орет она так, что я подпрыгиваю за столом. — Извини, меня подрезал какой-то придурок. Не смешивать бизнес с удовольствием?

— Да. Вы ведете машину и разговариваете по мобильному, мисс Мэтьюз? — вызывающе интересуюсь я. Знаю, в Марго нет устройства громкой связи.

— Да, пожалуй, мне лучше сворачиваться. Увидимся дома. И не забудь рассказать гейчику и Виктории про планы на вечер субботу.

— А какие у нас планы? — выпаливаю я, прежде чем она отключается.

— Напиться в «Барокко». В восемь.

Напиться. Да, это очень хороший план.

***

Ухожу из офиса в шесть часов вместе с Томом и Викторией.

— Вечером в субботу гуляем, ребят?

Том резко останавливается с потрясенным выражением на гладко выбритом детском личике.

— Боже, да! В обед я купил потрясающую рубашку кораллового цвета. Она просто божественна!

Виктория хихикает и, хлопнув его по заднице, подталкивает вперед.

— А куда мы идем? — спрашивает она.

— Встречаемся в «Барокко» в восемь, — отвечаю я. — Посмотрим, куда приведет нас эта ночь.

— Я в деле! — напевает Виктория. — Но никаких гей-клубов, Том. Теперь моя очередь, — ворчит она.

Том хмурится.

— А как же я?

— Ты уже получил свою порцию. Теперь моя очередь, — цедит она. — Как там твой ученый?

— Знаешь, наука на самом деле очень скучная штука, — бурчит он.

На станции Грин-Парк мы прощаемся. Я пересаживаюсь на Юбилейную линию до Центра, а Виктория и Том на — Пикадилли.

Глава 17

— Доброе утро. — Знаю, что разговариваю, как жалкая корова, но прикладываю все возможные усилия, чтобы не быть ей.

Том отрывает взгляд от номера «Интерьерс Уикли» и опускает очки на кончик носа.

— Дорогая, почему у тебя такое вытянутое лицо? — спрашивает он. Я даже не могу собраться с силами, чтобы изобразить фальшивую улыбку. Резко опускаюсь на стул, а Том уже растягивается на моем столе, как разросшийся плющ. — Вот, это поднимет тебе настроение.

Он показывает мне статью, которую читал, и там на развороте я — небрежно сижу на бархатной кушетке в «Луссо».

— Замечательно, — вздыхаю я. Даже не утруждаю себя чтением. Мне нужно выкинуть из головы все, что связано с «Луссо».

Он смотрит на меня с сочувствием

— Проблемы с мужчиной?

Нет, не проблемы с мужчиной. Нет никакого мужчины, с которым могут быть проблемы. Я дуюсь. Я знала, что это будет моя последняя встреча с ним. Когда он ушел, в глубине души я знала, что больше никогда его не увижу. Я не проверяю свой телефон каждые десять минут, не гляжу на него хмуро и не тереблю волосы. Нехотя признаю... мне действительно его не хватает. Какая нелепость! Он был просто восстановительным трахом.

— Я в порядке. — Нахожу в себе силы улыбнуться. — Сегодня пятница, и я с нетерпением жду завтрашнего вечера, чтобы напиться.

Мне нужно хорошенько оторваться.

— Неужели мы и вправду напьемся? Потрясающе!

Услышав пронзительный визг Виктории, я переключаю внимание на вход в офис.

— О... мой… бог! Вы не поверите, что я только что видела!

Она на грани обморока.

Мы с Томом тупо смотрим на нее.

— Что? — спрашиваем мы в унисон.

— Короче, я сидела в «Старбаксе», ожидая двойной капучино с шоколадом, и тут вошел этот парень — я откуда-то знала его. Не знаю точно, откуда, но он очень горячий. В общем, он просто стоял там, думая о своем, а эта женщина с важным видом входит и опрокидывает на него фраппучино. — Виктория замолкает, чтобы перевести дух. — Итак, женщина начинает кричать на него, называя лживым эгоистичным засранцем, а потом просто уходит, оставляя всего облитого холодным кофе со сливками. Все это было очень драматично.

Сижу и наблюдаю, как Виктория приходит в себя после своей тирады о событиях в «Старбакс» в пятницу утром, произнесенной между двумя вздохами. Ничего подобного не происходит, когда там нахожусь я.

— Звучит так, будто кто-то был непослушным мальчиком, — ухмыляется Том. — Насколько он горяч?

Я закатываю глаза. Без сомнения Том поспешил бы ему на помощь.

Виктория выставляет ладони вперед.

— Скажем, как в мужском «Воге».

— О нет! — Том снимает очки. — Он еще там?

Ее хорошенькое личико морщится.

— Нет.

О, это просто смешно.

В офис с грохотом врывается Патрик.

— Народ, поработаем в пятницу или будем протирать штаны?

Он быстро проходит мимо нас, уходит к себе кабинет и закрывает дверь.

— Вы двое, давайте займемся делом, ладно? — Я отгоняю их от своего стола.

— О, совсем забыл. — Том резко оборачивается. — Ван дер Хаус звонил и сказал, что вернется в Лондон в понедельник. Позвонит тебе по возвращении. Он отправил тебе по электронной почте все подробности и прислал это. — Он многозначительно вскидывает брови и протягивает мне конверт. — Он сексуальный?

Том самая большая гейская шлюшка, но я подыгрываю ему.

— Невероятно.

Беря чертежи, я для эффекта широко распахиваю глаза. Том морщится.

— И как так получается, что все шикарные клиенты достаются тебе? — Он возвращается к своему столу. — Чего бы я только не отдал, чтобы сюда вошел тот Адонис и перебросил меня через плечо.

Я вздрагиваю от упоминания Томом о шоу, устроенном Джесси в последний раз, когда я его видела, и вытаскиваю телефон из сумки, когда тот начинает пищать, напоминая о событии календаря. О, завтра в полдень у меня назначена встреча с парикмахером. Я совсем об этом забыла. Ну, это немного улучшит мне настроение. И я буду выглядеть ухоженной для важного вечера. Идеально.

Штудирую груды предложений, графиков поставок и требований подрядчика, затем обзваниваю нынешних клиентов, чтобы проверить, все ли в порядке.

Все нормально, если не считать драмы миссис Питерс с ламбрекенами. Приходит электронное письмо от Микаэля. Быстро просматриваю его, решив изучить более подробно в понедельник.

Салли торопливо подходит к столу с посылкой.

— Думаю, это может быть для тебя, Ава. — Она переминается с ноги на ногу с коробкой в руке. — Возьмешь?

Что? Да, возьму. Если это доставка для меня, то полагаю, я хочу ее получить. О, Салли ужасно встревожена. Беру коробку из ее рук.

— Спасибо, Салли. Не приготовишь Патрику кофе?

— Не знала, что он хочет.

О, паника на ее лице заставляет меня захотеть сделать кофе ей.

— Ну, он какой-то сам не свой. Давай присмотрим за ним.

— С ним все в порядке? Он ведь не болен?

— Нет, но думаю, ему не помешает выпить кофе, — настаиваю я, изо всех сил стараясь не терять терпения.

— Конечно.

Она убегает, ее коричневая клетчатая юбка шуршит вокруг туфель-лодочек. Даже не могу предположить, сколько ей лет. На вид около сорока, но интуиция подсказывает, что она шокирует меня и окажется ближе к моему возрасту. Открываю коробку и обнаруживаю образцы материалов, заказанные мною для «Здания жизни». Бросаю коробку под стол. С ними я тоже разберусь в понедельник.

***

Когда приближается шесть часов, я заглядываю к Патрику в кабинет. Он действительно выглядит как-то не очень.

— Патрик, я ухожу. Ты здоров?

Он отрывает взгляд от компьютера и улыбается, но в его взгляде нет обычного блеска.

— Просто чувствую себя немного не в свой тарелке, цветочек.

— Тебе лучше пойти домой, — обеспокоенно говорю я.

— Пожалуй, так и сделаю. — Он поднимает свое грузное тело из-за стола и выключает компьютер. — Проклятая женщина накормила меня чем-то сомнительным, — ворчит он, беря портфель.

— Все выключено. Тебе осталось установить сигнализацию.

— Хорошо. Желаю хорошо провести выходные, цветочек. Увидимся в понедельник.

Он вытирает тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Здесь определенно что-то не так.

— Ладно, увидимся в понедельник.

***

Стою в спальне, готовая к выходу. Волосы ведут себя хорошо — счастливы, что Филипп, мой парикмахер, уложил их ниспадающими волнами, — а новое платье, в панике купленное в «Сэлфриджес», чтобы почувствовать себя лучше, подходит идеально. Черное, короткое и очень облегающее. С драматическим дымчатым макияжем и нюдовым оттенком помады я выгляжу довольно знойно.

Захожу на кухню и вижу, что Кейт украдкой курит в окне. О чем она думает? Подруга выглядит как обычно прелестно, на ней кремовое платье с открытой спиной.

— Ого! Сегодня кое-кто хочет произвести впечатление. — Она спрыгивает со стола и надевает золотистые туфли на каблуках. — Достаточно коротко?

Я выгибаю бровь и пробегаю взглядом по ее платью.

— Курилка…

Она беззаботно смеется — этот смех всегда вызывает у меня улыбку.

— Держи. — Кейт протягивает мне бокал вина. Я с благодарностью принимаю его и залпом выпиваю чуть ли не все. Очень кстати. — Такси уже здесь.

Ставлю опустевший бокал в сторону и следую за Кейт к такси. С нетерпением жду ночи восстановления, но игнорирую тот факт, что это восстановление после нескольких горячих встреч с жарким мужчиной, а не после завершения четырехлетних отношений с Мэттом. Ирония судьбы. После разрыва с Мэттом мне никогда не хотелось уйти в отрыв и напиться до бесчувствия.

***

Зайдя в «Барокко», мы сразу же замечаем в баре Тома и Викторию.

— Ни черта себе! — восклицает с усмешкой Том, пробегая глазами по моему облаченному в черное телу. — Ава, выглядишь просто убийственно!

— Очень хорошо, Ава, — добавляет Виктория.

Это всего лишь платье.

— Спасибо. — Я пожимаю плечами, одергивая подол.

— Что будешь пить? — спрашивает Кейт.

Ну, я уже выпила бокал вина, так что, наверное, стоит придерживаться того же. Я же сказала, что собираюсь хорошенько напиться.

— Розовое, но пожалуйста, убедись, что это «зинфандель».

Кейт заказывает напитки, и мы направляемся к высокому столику рядом с диджеем.

На Томе его новая коралловая рубашка и слишком тесные джинсы — с таким же успехом он мог бы сделать на лбу татуировку «я гей», — а Виктория выглядит как обычно прелестно.

Сегодня все постарались, и я в том числе. С чего бы это?

Пока льется вино, мои беспокойные мысли улетучиваются. Мы смеемся и болтаем, и я снова начинаю чувствовать себя нормально. Чувствую себя расслабленной и свободной. Мне это нравится. Мама всегда говорила: «Алкоголь распускает язык, а болтун — находка для шпиона». Как я только что обнаружила, что это утверждение верно, потому что разболталась и ввела всех в курс последних событий. Учитывая, что я хотела об этом забыть, мне чертовски хорошо удается цепляться за воспоминания.

Том в восторге от всего восстановительного секса, что у меня был.

— Значит, он просто ушел, и с тех пор ты его не видела? — спрашивает он серьезно.

— Это действительно нехорошо, — подкидывает дров Виктория.

Кейт закатывает глаза, глядя на эту парочку так, будто у них одного винтика не хватает.

— Разве это не очевидно? — фыркает она. Том и Виктория переглядываются, потом смотрят на меня. Я пожимаю плечами. Что очевидно? Кейт качает головой. — Вы все такие тупые. Все просто... он хочет ее. Ни один мужчина не ведет себя так из-за быстрого траха. Я уже говорила тебе об этом, Ава.

— Тогда почему он исчез? — Виктория наклоняется вперед, по-настоящему очарованная объяснением Кейт поведения Джесси.

— Не знаю! Просто говорю. Я была свидетелем этой химии. Она запредельна.

Кейт в полном раздражении откидывается на спинку стула.

Я смеюсь. Не уверена, что из-за слишком большого количества вина, мне просто... смешно.

— Не важно. Он был восстановительным трахом и все.

Мое объяснение, кажется, не удовлетворяет их, потому что они с сомнением на лицах продолжают меня изучать. Я даже сама не думаю, что удовлетворена своим объяснением, но прошло уже четыре дня, и я сопротивлялась непреодолимому искушению позвонить ему. Кроме того, он не звонил мне и не назначал никаких дальнейших встреч, и этим все сказано. Я двигаюсь дальше. Ужасно злюсь на себя за то, что уступила его настойчивости, поставив в такое положение, чтобы он бросил меня — что и сделал.

— О, прошу, мы можем сменить тему? — огрызаюсь я. — Я пришла сюда развлекаться, а не анализировать детали своего восстановительного траха.

Том помешивает «пина коладу».

— Знаешь, все случается не просто так.

— О, только не начинай про эту мистическую хрень! — упрекает его Кейт.

— Но это правда. Я твердо в это верю. Твой восстановительный трах — это ступенька к любви всей твоей жизни.

Он подмигивает мне.

— А Мэтт был всего лишь четырехлетней ступенькой, — замечает Кейт.

— Выпьем же за ступеньки! — щебечет Том.

— И за шоты! — присоединяется к тосту Кейт.

Допиваю вино и поднимаю пустой бокал в знак согласия.

— Да, за шоты! — восклицает Том, устремляясь к бару.

***

Покачиваясь, мы движемся к нашему следующему пункту назначения — «Блу бар». Мы проходим мимо швейцаров, хотя один из них с подозрением смотрит на рубашку Тома. Заслышав, как Фло Райда и Сиа поют «Wild Ones», Виктория с Томом бросаются на танцпол, а мы с Кейт идем за выпивкой.

Я заказываю выпивку и забираю Тома и Викторию, останавливаясь по их указанию на выступе неподалеку. Танцы настолько важны, что могли бы продолжаться еще какое-то время. Когда я возвращаюсь к Кейт в бар, она разговаривает с мужчиной. Она его не знает. Могу сказать это по тому, с какой скоростью она переключает передачи, флиртуя.

Когда я приближаюсь, она повышает голос, чтобы перекричать музыку.

— Ава, это Грег.

Я улыбаюсь и вежливо протягиваю ладонь. Он выглядит вполне нормально.

— Привет, приятно познакомиться.

— Взаимно. — Он показывает на симпатичного темноволосого парня рядом с собой. — Это мой приятель Алекс.

— Привет! — кричу я.

Алекс уверенно улыбается.

— Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. У меня уже есть.

Правило номер один: никогда не принимай напитки от незнакомых людей. Дэн вбил это в меня, когда я начала ходить на свидания.

— Без проблем, — пожимает плечами он.

Кейт с Грегом отходят, оставляя нас с Алексом поболтать. Но болтать с ним не хочется. Я пришла сюда, чтобы избавиться от мужчин вообще. А теперь оказалась обременена одним из них.

— Чем занимаешься? — спрашивает меня Алекс.

— Дизайном интерьеров, а ты?

— Я риелтор.

Мысленно издаю стон. Ненавижу риелторов, этих нахальных, самоуверенных продавцов. Алекс — один из них, с дополнительным бонусом в виде стремного кокни-акцента.

— Мило, — отвечаю ему. Он совершенно перестал вызывать у меня интерес. Хотя этого интереса и не было.

— Да, сегодня заработал пару штук премиальных. Дайте мне яму дерьма, и я без проблем ее загоню. Живу на широкую ногу в Лэндоне, и мне это нравится. — Боже, что за слизняк! — Не желаешь как-нить куда-нить сходить?

Не желаю!

— Спасибо, но у меня есть парень.

Хорошо, что кокни не знает меня и мою дурную привычку. Я отчаянно тереблю волосы.

— Уверена? — спрашивает он, придвигаясь ближе и поглаживая меня по руке.

Я отстраняюсь, планируя смыться.

— Абсолютно. — Мило улыбаюсь, оглядываясь в поисках Кейт.

Не успеваю я поднести бокал к губам, как кокни быстро исчезает из поля зрения. Мне требуется несколько секунд, чтобы собрать воедино события, разворачивающиеся перед глазами, но когда я это делаю, то прихожу в ужас.

Джесси крепко обхватил кокни за шею и прижал к столбу.

Глава 18

— Держи свои гребаные руки при себе, — рычит Джесси на бедного испуганного кокни.

Он даже не понимает, что на того нашло. Мне очень стыдно, ведь парень просто хотел попытать счастья. Я бы с ним справилась. Откуда Джесси взялся? Только этого мне не хватало в ночь, предположительно свободную от высокомерных мужчин. Или, по-видимому, нет. Джесси четыре дня держал меня в недоумении о том, что же все-таки произошло, а теперь вдруг объявился, разъяренный, как дикий бык. Он хоть немного поостыл после вторника?

— Приятель, прости. Я не хотел никого обидеть. Мы с твоей девушкой просто болтали о всякой ерунде, — объясняет в полнейшей панике кокни.

Девушкой? Ох! Хочется сказать бедному кокни, что я не девушка маньяка, который держит его за горло, но судя по настроению Джесси, я рискую еще сильней его разозлить.

— Джесси, отпусти его. Он ничего не сделал.

Кокни благодарно смотрит на меня. Он знает, что я преувеличиваю. Еще пару секунд, и я бы выплеснула на него выпивку. Нежно поглаживаю руку Джесси, пытаясь его успокоить, не обращая внимания на тепло его твердых мышц. Он выглядит так, словно вот-вот взорвется от гнева. Я в бешенстве. Как он посмел явиться и испортить мою ночь восстановления?

— Что здесь происходит?

Рядом со мной возникает Кейт.

— Ничего, — огрызаюсь я. — Джесси, отпусти его.

Похоже, он меня не слышит. И что мне теперь с этим делать? Я не хочу его видеть. Я и так чувствую себя брошенной, а он даже не взглянул на меня. Едва ли могу уйти и оставить бедного кокни наедине с неоправданной яростью Джесси. Где, черт возьми, он пропадал целых четыре дня?

Испытываю огромное облегчение, когда на сцене появляется Сэм.

— Сэм, пожалуйста, разберись со своим другом-придурком. — Я поворачиваюсь к Кейт. — Пойдем.

При неожиданном появлении Сэма глаза Кейт загораются, как Блэкпульский фестиваль иллюминации. Слышу, как Сэм спокойно уговаривает Джесси отцепиться от горла кокни, а я тащу Кейт на танцпол.

— Что все это значит? — спрашивает она.

— Не надо... а что случилось с Грегом?

— Он оказался козлом. Ну же, давай потанцуем.

Том и Виктория приветствуют нас, размахивая руками, когда мы присоединяемся к ним на танцполе. Появление Джесси застало меня врасплох. Это совпадение или он знал, что я буду здесь? Откуда ему было знать? Я прекрасно проводила ночь, не думая о нем по крайней мере час. Это рекорд последних четырех дней. Проклятье!

Выкидываю Джесси из головы и вскоре позволяю «The Source & Candi Staton» перенести меня в лучшее место. Мне очень нравится этот трек.

***

Через полчаса танцев и целой вереницы великолепных треков я больше не видела Джесси и ничего о нем не слышала. Должно быть, Сэм выставил его вон, а может, это сделали вышибалы.

Как бы там ни было, я свободна, чтобы возобновить ту великую ночь, которая была до того, как Джесси сюда ворвался. Подаю сигнал Кейт, что иду в туалет. На лице расплывается улыбка, когда подруга в танце трясет плечами и грудью и смеется.

Выходя из кабинки, выуживаю из сумочки помаду нюдового оттенка и заново ее наношу, проверяю телефон, обнаруживая десять пропущенных звонков от Джесси. Что? О, он действительно сердится. Но с какой стати? Любые муки Джесси отступают на задний план из-за неразумного поведения. Кем он себя возомнил? Но я на этом не останавливаюсь. Стираю пропущенные звонки, возвращаюсь на танцпол и вижу, что остальные уже направляются к бару.

— Пить! — Том сжимает горло в преувеличенном жесте жажды.

Очередь Виктории идти за выпивкой. Пока я жду, когда ее обслужат, на меня накатывает волна беспокойства. Он все еще здесь. Я это знаю.

Она протягивает мне бокал, широко раскрыв рот.

— О... мой… бог!

Я беру у нее вино.

— Что?

— Это тот парень из «Старбакса», о котором я вам рассказывала, — поясняет она, кивком указывая за мое плечо. — Вон он. Я же говорила, что он очень аппетитный.

Поворачиваюсь в сторону пристального взгляда Виктории и вижу, что она смотрит на Сэма. Но не он привлекает мое внимание. У меня по спине пробегают мурашки, когда замечаю Джесси, прислонившегося к тому самому столбу, к которому еще час назад прижимал бедного кокни. Его суровый взгляд пронзает меня насквозь, в то время как Сэм и другой парень из «Поместья», Дрю, заняты разговором и выпивкой. Однако Джесси не участвует в разговоре. Нет, он стоит там с таким же злым видом, как и раньше, и взглядом сверлит во мне дырки.

Информация Виктории внезапно просачивается в мой мозг.

Я снова поворачиваюсь к ней.

— Что случилось?

Она с растерянным видом протягивает напитки Тому и Кейт. Они берут их и быстро возвращаются на танцпол.

— Что случилось и где? — спрашивает она, нахмурившись.

Закатываю глаза. Иногда она так тупит.

— В «Старбаксе». Что там случилось?

— О. — Она снова в игре. — Женщина просто вошла, начала вопить и кричать, а потом выплеснула на беднягу стакан кофе.

— А что конкретно она сказала?

— О, не помню. Она называла его эгоистом, обманщиком, все в таком духе. — Виктория небрежно отмахивается. У Сэма есть девушка? Надо предупредить Кейт. Похоже, он ей нравится. — Эй, он с тем парнем, который вынес тебя из офиса.

— Да. Слушай, держи это при себе, ладно?

Она хмуро смотрит на меня.

— Что именно?

— Историю с выплеснутым кофе. И раз уж мы затронули эту тему, ни слова Патрику и о выносе тоже.

Она пожимает плечами.

— Как скажешь. О, люблю эту песню. Ава, пойдем.

Я смотрю, как Виктория, танцуя, пробирается сквозь толпу, но не могу пошевелиться. Чувствую, как его глаза впиваются мне в спину. Знаю, что должна просто уйти, но магнетический эффект, который Джесси оказывает на меня, заставляет вместо этого повернуться к нему. У него в руке телефон, и он машет им в воздухе, жестом показывая: «Посмотри». Не знаю, почему, но делаю это. Достаю из сумочки телефон, и, к моему немалому удивлению, на экране высвечивается имя Джесси. Я снова поднимаю глаза и вижу, как он подносит телефон к уху. Он хочет, чтобы я ответила.

Громкая музыка вокруг стихает до пульсации в ушах, а смех и болтовня — до низкого бормотания. Меня поглощают его глаза. Я полностью обездвижена. Присутствие Джесси Уорда поражает мои чувства, его вид пробуждает все воспоминания о его голосе, запахе, прикосновениях. Неумолимая власть, которую он имеет надо мной, играет с моим разумом роль адвоката дьявола, и сердцебиение дико и неровно стучит в ушах.

Смотрю, как он убирает телефон от уха и качает головой. Направляется ко мне. Вижу, как Сэм смотрит в мою сторону, когда Джесси покидает их компанию. Дрю тоже поднимает глаза. Они оба с тревогой глядят на очевидную цель Джесси.

Мгновенно прихожу в чувства, когда Сэм хватает Джесси за руку, чтобы оттащить назад, но тот отталкивает его в сторону. Музыка и движение снова врезаются мне в мозг. Умоляю ноги прислушаться к разуму и увести меня отсюда прочь до того, как глупость позволит снова стать жертвой его физического магнетизма. Ставлю бокал на стойку бара и начинаю двигать ногами, пробираясь сквозь толпу, по ходу сбивая людей, поскольку мое отступление становится преисполнено необходимости добраться до безопасности туалетной комнаты. Никакого контакта и никакого схода с рельсов. Даже невозможно представить, насколько это опасно. Сегодня он точно доказал, почему нужно избегать его, как чумы.

Захлопываю дверцу кабинки, сражаясь со щеколдой, когда Джесси толкает ее с другой стороны, препятствуя моим попыткам держаться от него подальше. Уровень адреналина зашкаливает. На краткий миг мне кажется, что я сумела заблокировать ему доступ, потому что сопротивление с другой стороны ослабевает, но не настолько, чтобы смогла открыть замок.

— Ава, либо войду я, либо выйдешь ты. Я не хочу навредить тебе, но если ты не прекратишь сопротивляться, то я выломаю эту чертову дверь.

Он тяжело дышит.

Прислонившись спиной к дверце кабинки, пытаюсь набрать в легкие побольше воздуха. Оглядываюсь вокруг. Я загнана в угол. Можно подумать, что в дамской комнате я буду в безопасности. Я не могу смотреть на Джесси, а если он доберется до меня, то я сдамся. Я не должна оказаться в этом долбаном положении! Как же мне из него выпутаться? Подпрыгиваю, когда стук кулаком в дверь отдается во мне.

— Черт побери, Ава! — Бах! — Ава, пожалуйста.

Несколько раз вздрагиваю от ударов кулака Джесси. Я в полной заднице.

— Уходи, прошу! — кричу я.

Его кулак снова ударяется о дверь.

— Черта с два. Ава!

Мне просто нужно уйти. Он не станет удерживать меня в таком людном месте. Нужно уйти отсюда. Избавиться от этого... избавиться от него. Тут воцаряется тишина. Задерживаю дыхание. Неужели он ушел? Несколько минут тихо стою, глаза бегают по маленькой кабинке, постоянно вглядываясь, чтобы проверить, не лезет ли он сверху. Джесси ушел. Расслабляюсь, прислонившись к двери. Как глупо.

Ровно через две секунды меня толкают вперед, и он входит. Когда я оборачиваюсь, между нами остается меньше фута, и первое, что я замечаю, — это его учащенное дыхание, грудь под тканью черной рубашки поднимается и опускается. Устремляю взгляд на его джинсы. Если взгляну в его красивое лицо, то сразу же окажусь в невыгодном положении.

— Ава, посмотри на меня, — резко требует Джесси.

Зажимаю ладонями уши и опускаюсь на сиденье унитаза. Мне нужно избавиться от всего этого.

— Ава, зачем ты это делаешь?

О, как долго я буду сидеть и блокировать все это? Уставившись в пол, начинаю напевать себе под нос. Чувствую, как его руки обхватывают мои запястья, отрывая ладони от ушей. Его прикосновение согревает мою кожу.

А как он думает, почему я это делаю?

— Я не хочу заниматься этим в туалете бара, Ава.

— Тогда не занимайся. — Пытаюсь высвободить руки, но он, как обычно, одолевает меня. — Пожалуйста, просто позволь мне уйти.

Он медленно присаживается на корточки передо мной, все еще держа меня за запястья.

— Никогда, — шепчет он.

Из моих глаз льются слезы, капая на голые колени.

— Почему ты так со мной поступаешь?

Джесси обхватывает мое лицо, и мне не остается ничего другого, кроме как посмотреть на него.

Его глаза темнеют.

— Как именно?

Ах ты, задница. Его наглость не знает границ. Свободной рукой резко смахиваю влагу со щек, внезапно ужаснувшись тому, что снова плачу из-за него.

— Ты упорно преследовал меня, закидывал звонками и сообщениями, оттрахал до беспамятства и выплеснул на меня свой гнев, когда я перенесла нашу встречу. Ты сбежал четыре дня назад, и с тех пор я ничего о тебе не слышала! — Вырываю руку из его хватки. — А теперь появляешься и портишь мою ночь восстановления.

Теперь отворачивается он. Ему стыдно.

— Следи за своим языком, — бормочет он.

Следить за языком? После всего этого Джесси просит меня следить за языком? Он просто невозможен!

— Иди на хер, Джесси, — выплевываю я.

Он резко вскидывает голову.

— Язык!

Смотрю на него в шоке, а он хмуро глядит на меня, и глубокая морщинка появляется на его лбу. Я не могу с этим справиться. У меня было четыре дня, чтобы списать свои встречи с этим мужчиной на жизненный опыт и восстановительный трах. Я была уже на пути к тому, чтобы забыть его — в некотором роде. Зачем он воскрешает все это? Я знала, что должна была держаться от него подальше. Мне хочется дать себе под зад.

Встаю перед ним, оставляя его сидеть на корточках, но он протягивает руку и обхватывает мои голые ноги. Страх перед его незабываемым прикосновением вполне оправдан. Я немедленно настораживаюсь. Жар, исходящий от его ладоней, диким пламенем распространяется по крови, и я никак не могу от него избавиться. Позади меня унитаз, а он блокирует дверь.

— Отпусти меня, Джесси, — выдавливаю я со всей твердостью, на которую способен мой дрожащий голос.

Он смотрит на меня снизу вверх.

— Нет.

— Кажется, во вторник ты прекрасно с этим справился.

Джесси с трудом поднимается на ноги, скользя ладонями по моим ногам. От этого между ними разлетаются искры.

— Я злился, — тихо говорит он, нависая надо мной.

— И все еще злишься. Ты знал, что я буду здесь? — спрашиваю. Он смотрит на меня, но молчит. — Ты ведь знал, что я буду здесь, не так ли? — наседаю я.

— Это Сэм, — ничуть не стыдясь, заявляет он.

— Сэм?

Его лицо совершенно невозмутимо.

— Он позвонил Кейт.

— Она ничего не говорила! — в отчаянии восклицаю я. Коварная корова! Не могу поверить, что подруга так со мной поступила. Когда доберусь до нее, мы обменяемся парочкой ласковых.

— Сейчас я тебя поцелую. — Этот его тон… Я понимаю, что обречена. — Тебе повезло, потому что будь мы не здесь, я бы напомнил тебе... прямо... сейчас.

Задыхаюсь, когда он делает шаг вперед, единственный, который необходим, чтобы сократить расстояние между нами. С унитазом позади мне некуда отступать.

— Мне нравится твое платье, — бормочет он, поглаживая кончиком пальца обнаженную руку. — Оно слишком короткое, но мне нравится.

Джесси наклоняется и со стоном утыкается носом мне в шею. У меня подгибаются колени. Будь он проклят! И будь проклята я.

Мои глаза сами собой закрываются, голова поворачивается к его горячему дыханию на моей шее, а сила воли легко и просто рассеивается по ветру. Это невозможно. Он невозможен.

Чувствую, как он слегка приседает, его рука скользит под мой зад, после чего он одним легким рывком выпрямляется и поднимает меня.

Я крепко прижимаюсь к его груди и смотрю ему в глаза.

Игра окончена. В крошечной туалетной кабинке у меня нет ни малейшего шанса.

— Ты хоть представляешь, что со мной делаешь? — Его хриплый голос срывается, когда он смотрит на меня. — Я, черт возьми, сам не свой.

Он сам не свой? Да иди ты! Джесси слегка ослабляет хватку, заставляя меня скользить вниз по его телу, пока наши губы не встречаются. Он резко разворачивает меня и прижимает спиной к дверце кабинки. У меня нет времени беспокоиться о том, где мы находимся; я слишком занята поисками силы воли, чтобы пресечь это. Языком он скользит по моим сомкнутым губам, искушая открыться ему, и я злюсь на себя за то, что отвечаю. Но мне уже следовало бы знать... это неизбежно. Я открываюсь ему, как всегда, сплетаюсь с его языком, вцепляюсь руками в его волосы.

Издав глубокий и низкий горловой стон, Джесси обхватывает свободной рукой меня за шею, чтобы удержать на месте, и толкается в меня. Наши рты сливаются, языки сталкиваются, переплетаются и пронзают друг друга. Это собственнический, требовательный поцелуй, и я возвращаюсь к самому главному. Я сдалась всего лишь от одного поцелуя. Я слаба и в отчаянии.

Джесси отрывается, оставляя меня задыхаться и чувствовать, как яростно вздымается его грудь, прижимаясь к моей. Он касается лбом моего лба, и нос мгновенно наполняются его мятным дыханием.

— Вот она, — выдыхает он.

— Да, ты снова поймал меня.

Он слегка улыбается, обводя своим носом мой нос.

— Я скучал по тебе, детка.

— Тогда зачем ушел?

— Понятия не имею.

Джесси запечатлевает на моих губах долгий поцелуй и позволяет мне скользнуть вниз по его телу.

Двигаясь мимо его паха, я чувствую неоспоримую твердую выпуклость его возбуждения.

Он ведет себя очень разумно, особенно учитывая его возбужденное состояние. Смотрю на него снизу вверх и вижу, как в уголках губ играет мрачная улыбка.

— Следовало бы заставить тебя разобраться с этим делом. — Он кладет руку себе на пах, и мои глаза в шоке распахиваются. Черт, наверное, следовало бы. Джесси рушит всю мою защиту и попирает рациональное мышление. Он пугает меня. — Но я не позволю тебе стоять здесь на коленях. Позже мы еще как следует подружимся.

Не уверена, что испытываю: разочарование или облегчение. Он открывает дверь, маневрируя так, чтобы я могла выйти. Выхожу и тут же оказываюсь лицом к лицу с двумя женщинами с широко раскрытыми глазами. Они начинают говорить о чем угодно, глядят куда угодно, только не на меня. Но тут появляется Джесси, и они не могут скрыть явного интереса. Обе замирают с помадой на полпути к губам, таращась в зеркало на великолепного мужчину, появившегося из кабинки позади меня.

Я поворачиваюсь к Джесси.

— Мне нужно поправить макияж. Увидимся в зале.

— Ты и так идеальна, — мягко успокаивает он.

Не могу удержаться от улыбки.

— Я быстро.

Не обращая внимания на женщин, которые все еще таращатся на него, он подходит и целует меня в лоб, глядя в зеркало на их ошарашенные лица.

— Дамы, — кивает он перед уходом, и женщины чуть не падают в обморок.

Плетусь к зеркалу, чтобы привести в порядок макияж, в гнетущей тишине снова наношу пудру, подводку для глаз и губную помаду. Другими словами, крашусь заново — слезы навели беспорядок. Делаю все это в неловком молчании, пока женщины время от времени бросают друг на друга вопросительные взгляды.

Закончив, мою руки, мило улыбаюсь и ухожу, слыша, как они воркуют и пускают слюни по всему женскому туалету. Я сбегаю и обнаруживаю Джесси, поджидающего меня снаружи. Он с улыбкой протягивает мне руку. Конечно, я беру ее, позволяя вести себя к бару. Оглядываю танцпол, пока он проталкивается сквозь толпу, освобождая себе путь вытянутой вперед свободной рукой. Я вижу все еще танцующих Кейт, Тома и Викторию.

— Что хочешь выпить? — спрашивает он, беря меня под руку и сразу привлекая внимание бармена.

— «Зинфандель», пожалуйста. — Я придвигаюсь к нему еще ближе. Для меня никогда не будет достаточно близко.

Он бегло бросает на меня вопрошающий взгляд.

— А твои друзья?

— О, для Кейт — вино, для Виктории — водку с тоником, а для Тома — «пина коладу».

Его глаза округляются.

— Том?

Я улыбаюсь.

— Гей, ты с ним встречался.

На красивом лице появляется понимание. Он в смятении качает головой и, отпустив меня, поворачивается обратно к бармену, который терпеливо ждет, когда Джесси закажет напитки.

Кейт и Том подходят к нам и, смеясь, оглядывают меня с головы до ног. Бросаю на Кейт суровый взгляд.

— Джесси заказал вам выпивку, — сообщаю им, не сводя с подруги обвиняющего взгляда. Кейт меня игнорирует.

— О... бог и джентльмен, — выпаливает Том, откровенно разглядывая задницу Джесси. Я не виню его. Эта задница в джинсах очень привлекательна.

Джесси протягивает Кейт и Тому напитки, и я в ошеломленном молчании наблюдаю, как Кейт наклоняется, чтобы поцеловать Джесси в щеку. Что случилось с этой женщиной? Прихожу в еще больший шок, когда Джесси широко улыбается ей, а потом что-то шепчет ей на ухо. Да что происходит?

Она поворачивается, подмигивает мне и уводит Тома назад на танцпол, а Джесси протягивает мне вино и открывает себе бутылку воды. Свободной рукой он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Я вопросительно смотрю на него.

И что это было? Они работают в сговоре?

— Эй, дружище. — К нам подскакивают Сэм и Дрю, и оба берут пиво, которое протягивает им Джесси. — Ава, где же любовь?

Сэм наклоняется, чтобы я могла чмокнуть его в щеку, и при этом показывает мне милую ямочку. Он дерзкий, милый и ужасно красивый, но учитывая откровение Виктории, я должна быть осторожна в отношении Кейт. Дрю, как всегда проницательный и сдержанный, поднимает бутылку в знак приветствия.

Я улыбаюсь и наклоняюсь к уху Джесси.

— Пойду к остальным.

Сейчас он со своими приятелями, а у нас должен быть девичник — Том не в счет. Он утыкается лицом мне в шею и, пользуясь положением, украдкой бесстыдно вдыхает.

— Я наблюдаю, — предупреждает он меня на ухо, кусая мочку и хлопая по заду. Боль немного утихла, но последствия моих прыжков в Марго остались. Я отстраняюсь и игриво надуваю губы, за что получаю огромную улыбку и подмигивание. Он наблюдает за возможными кокни или за мной?

Оставив его в баре, нахожу остальных на танцполе, все они радостно предаются музыке и напиткам. Смеюсь над Томом, который живет в своем собственном мире, и когда из динамиков доносится песня Джастина Тимберлейка «Lovestoned», меня приветствуют на танцполе придыхания и возгласы. В своем полубессознательном состоянии выпиваю вино до дна и ставлю бокал на специально отведенный столик для напитков. Если и был когда-нибудь способ вытащить меня из отчаяния, пусть даже всего на несколько мгновений, то это был именно он. Время выбрано безукоризненно. Все бесцеремонно побросали сумочки в середину, Джастин восклицает: «Хэй», — и толпа впадает в бредовое исступление.

Вместе с Кейт счастливо наслаждаюсь танцем и смехом, когда меня хватают за талию и разворачивают. Сэм улыбается мне и кивает через плечо.

— А вот и он. Надеюсь, ты к этому готова, — говорит он.

— К чему? — кричу я, перекрывая музыку.

Ухмылка Сэма становится шире, демонстрируя самую глубокую ямочку на щеке.

— Он думает, будто Джей Ти — его тема.

Понятия не имею, о чем он. Сэм обхватывает меня за плечи, разворачивая, и я замечаю шагающего ко мне Джесси. Вдруг начинаю беспокоиться, что он устроит сцену и утащит меня с танцпола. Из-за чего не знаю, но Джесси славится тем, что перебрасывает меня через плечо, когда ему заблагорассудится.

Смотрю, как он приближается, замедляя движения и сосредотачиваясь на нем. Не знаю, что с этим делать. Выражение его лица мрачное и голодное, и я полностью поглощена его приближающимся ко мне высоким, худощавым телом.

Эта чертова походка серьезно на меня влияет. К тому времени, когда он встает передо мной так близко, как только может, но не касаясь, я полностью перестаю двигаться. Тяжело дышу. Джесси обвивает рукой мою талию и притягивает к себе, заставляя мои руки взлететь вверх и схватить его рельефные бицепсы, когда он прижимается своим лбом к моему.

— Если и дальше будешь так танцевать, то куча мужчин упадут замертво. Тебе нравится ритм Джей Ти?

— Да, — выдыхаю я.

Он улыбается той восхитительной, способной расплавить сердце, улыбкой, которую приберегают только для женщин.

— Мне тоже. — Он запечатлевает на моих губах поцелуй, а затем, к моему полному шоку, хватает за руку и притягивает в свои объятия. Джесси ведь не собирается танцевать? — И это расширенная версия.

Да? Что это значит? Смотрю на Сэма, он закатывает глаза, пожимая плечами, затем снова на Джесси, у которого на лице сияет самая широкая самоуверенная ухмылка. Он собирается танцевать. Ну, это должно быть интересно.

Не знаю, то ли это из-за того, что в моем организме изрядное количество вина, то ли из-за уверенного поведения Джесси по поводу минета — вероятно, первое, — но в любом случае, это заставляет меня неприлично скользнуть вниз по телу Джесси, чертовски непристойно ведя ладонями от его груди до самых бедер. Вот я опускаюсь перед ним на корточки, положив ладони на его великолепные бедра, и смотрю на самого красивого мужчину, которого когда-либо видела. Мое платье, вероятно, самым откровенным образом задралось вверх на ягодицы, но я ничего не замечаю. Все внимание сосредоточено на богоподобном создании, которое смотрит на меня сверху вниз с похотливым, многообещающим выражением лица. Смело улыбаюсь, усиленно продвигаясь ладонями ближе к паху, и медленно подталкиваю себя вверх по его телу, обеспечивая между нами максимальный контакт. Когда лицо оказывается на уровне его паха, провожу носом по ширинке джинсов, чувствуя, как он вздрагивает и дергается, а затем наклоняется, хватает меня за руки и тянет вверх, поднимая на ноги. Сердце бешено колотится, когда он дышит мне в ухо — протяжно, горячо, тяжело.

— Мне следовало бы нагнуть тебя прямо здесь и трахать, пока ты не закричишь. Это платье просто абсурдно.

У меня нет времени сказать: «Да, пожалуйста!». Меня разворачивают, и я смотрю, как Джесси изображает мистера Джей Ти. Я совершенно поражена тем, что происходит на моих глазах. Джесси Уорд умеет танцевать — и хорошо.

Сколько ему лет?

Он двигается вокруг меня, его ритм безупречен, привлекая восхищенное внимание многих женщин. Бросаю быстрый взгляд на остальных, разделяя восторг Джесси, и смеюсь. Смеюсь над сексуальными, уверенными, плавными движениями, которые стали для меня таким приятным сюрпризом. Этот мужчина умеет двигаться не только в спальне. Он хоть что-нибудь делает плохо? Наклонившись ко мне, он дразняще кружит бедрами, а потом раскручивает меня под рукой на триста шестьдесят градусов, притягивая обратно к груди и толкаясь бедрами в низ живота. Его эрекция все еще заметна. Дерзко тянусь, чтобы погладить его облаченную в джинсы промежность, поднимая брови, когда Джесси предупреждающе качает головой. Очевидно, его смелость передалась и мне.

Он продолжает спускаться вниз по моему телу, ухмыляясь, обхватывает мои бедра, и я дергаюсь. Смотрю на него, наблюдая, как Джесси опускается вниз, становится передо мной на колени и двигает своими великолепными бедрами в такт ритму.

Меня кружат по танцполу, боготворят и обожают. Все его внимание сосредоточено на мне и только на мне, ничто и никто больше не существует, только я и он. Мне это нравится. Нравится, что у него нет никаких сомнений; ему все равно, что думают другие. Он уверенный в себе, мужественный и беззастенчивый. Это для меня ново, и я понимаю, что начинаю влюбляться. Очень сильно влюбляться в этого мужчину. И не думаю, что смогу с этим что-то сделать, особенно если он не позволит мне уйти. Да и хочу ли я этого вообще?

Бросаю взгляд на остальных, чтобы увидеть, как Сэм танцует с Кейт — я разберусь с этой коварной коровой позже, — а Дрю направляется к Виктории. Дрю со всем своим умным видом кажется немного выше уровнем для нахальной — иногда немного тормозной, — Виктории, но выпивка явно расслабила его, потому что он смеется, а его пиджака как не бывало. Том просто остается Томом, мечется вокруг, как сумасшедший маньяк.

Снова обращаю внимание на Джесси, когда он хватает меня за бедра. Он запечатлевает долгий томный поцелуй на моем животе, пристально глядя мне прямо в глаза, прежде чем подняться и прижаться губами к моим губам. Я обвиваю руками его шею, вздыхая ему в рот.

— Похоже, мне есть с кем соревноваться, — бормочет мне в губы.

— Нет, ты победил.

Он отстраняется, поражая меня своей плутоватой ухмылкой.

— Ясное дело, леди.

Он отпускает меня, и я перебрасываю волосы через плечо, позволяя ему вести. Мы движемся в полной гармонии друг с другом. Идеально. Он идеален. Я даже не могу вспомнить, почему я злилась — а я злилась?

Но затем энергичный бит сбавляет обороты, сливаясь с ровным, мощным звучанием скрипок и медленным сильным ритмом. Мне не хватает дыхания, я окутана телом Джесси. Он просовывает бедро меж моих ног, и мы покачиваемся в такт расширенной версии трека.

Я смотрю на его прекрасное лицо, он поет, и у меня наступает пугающий момент кристальной ясности. Я уже влюбилась.

Черт возьми, кажется, я люблю этого мужчину.

У него на лбу мигает неоновая вывеска размером с Лондон, гласящая: «БЕГИ». Но я не могу. Во-первых, он мне не позволит. Кроме того, не думаю, что хочу этого. Он исчез на четыре дня, но вернулся, и я очень рада. Господи, когда в желудке столько вина, не время размышлять о таких сложных и рискованных вещах. Кажется, я плыву по очень опасным водам. Я ничего не знаю об этом мужчине. Ну, кроме того, что он дико богат, чрезвычайно настойчив и того факта, что он владеет роскошным отелем, но кроме этого... ничего. Я даже не знаю, сколько ему лет. Но, несмотря на мое незнание, он полностью захватил меня.

Наклоняюсь и прижимаюсь губами к его губам, и через несколько секунд он стонет мне в рот и крепче сжимает. Мы сплетаемся в глубокое, страстное объятие.

Боже, он вторгся в мою жизнь и украл мое сердце, и я ничего не могу с этим поделать.

Музыка начинает стихать, переключаясь на другой трек, и я начинаю отклоняться назад в его объятиях. Он следует за мной, поддерживая мою спину и отказываясь разорвать контакт наших губ. Неодобрительно застонав, он неохотно отпускает меня, но удерживает в своих объятиях. Это совсем не неудобно; он держит весь мой вес, будто я вешу не больше перышка.

Томные зеленые глаза Джесси мерцают, проникая в сердце и душу, и он опускает свое лицо к моему, так что наши губы слегка соприкасаются.

— Детка, ты меня поймала.

Ну... от этих слов в моем пьяном сознании воцаряется хаос.

Глава 19

Я ухожу с танцпола с ладонью Джесси на пояснице — он направляет меня, свободной рукой оттесняя с дороги людей. Он подводит меня к барной стойке, но все табуреты заняты.

— Жди здесь. — Он останавливает меня у стойки, притягивает за шею к себе и целует в лоб. — Не двигайся.

Бросаю клатч на стол, наблюдая, как Джесси исчезает в толпе. У меня не так уж много времени на размышления — наверное, это хорошо, потому что я понятия не имею, что с ними делать. Кейт и остальные, с Сэмом и Дрю в придачу, пробираются сквозь толпу, веселые и потные.

Сэм смотрит мне в глаза.

— Где Джесси?

— Не знаю, — хмурюсь я.

Показываю в сторону, куда ушел Джесси, но тут он снова появляется в толпе, неся над головой барный стул и ставит его на пол.

— Садись, — приказывает он, поднимая меня на табурет. Какое облегчение, ноги убивают меня. — Выпивка? — спрашивает он. Все кивают, называя заказы, заставляя его выглядеть слегка обеспокоенным. Он наклоняется, чтобы выслушать, чего все хотят.

Сэм берет инициативу в свои руки.

— Я тебе помогу, — говорит он.

— Да, я с вами. — Дрю следует за Джесси и Сэмом к бару, а оставшиеся три пары глаз таращатся на меня.

— Что? — спрашиваю я. И знаю ответ. От вина вдруг кружится голова.

Кейт выгибает идеально выщипанную бровь и складывает руки на груди. Пусть убирается с глаз долой. Это она виновата, что он здесь.

— Выглядите довольно уютно, — выпаливает она.

Том поглаживает огромные лацканы своей коралловой рубашки.

— Уютно? Нет, нет, нет. Совсем не уютно. Это выглядело гарантированным горячим сексом, дорогая! — Он поднимает обе ладони, и Кейт с Викторией в унисон дают ему пять.

Хмуро смотрю на Кейт.

— Позже поговорим, — угрожающе произношу я.

Она резко вздыхает.

— Ух, какая ты злюка! Мне нравится все, что этот мужчина пробуждает в тебе.

Да, она совершенно ясно дала понять, что этот мужчина ей нравится, и мне хочется знать, что же происходит в этом небольшом разговоре.

— Видели, как он двигался? — заговаривает Виктория.

— Он был не так уж плох. — Том надувает губы.

Боже, у Тома украли звание грозы танцпола. Джесси вполне мог нажить себе врага на всю жизнь.

— Итак... — выпаливаю я Кейт. — К вопросу об уютном. — Киваю на Сэма, пока тот с тремя стаканами идет сквозь толпу.

— Немного развлеклись, —пожимает она плечами.

Боже, надеюсь, что так. Рассказать ей, что видела Виктория?

— А ты? — Я смотрю на Викторию.

Она выглядит потрясенной.

— Я?

— Да, я видела, как ты трясла своими прелестями перед Дрю.

Том раздраженно вскидывает руки.

— С меня довольно! Я хочу поехать в «Рут 60». — Он поворачивается к Виктории. — Дорогая, пожалуйста!

— Нет! — восклицает она, и я ее не виню. Мужское внимание — а возможно, и действия — меняют Викторию.

Сэм ставит напитки на стол, и Дрю следует его примеру, подозрительно близко вставая к Виктории. Она хихикает, встряхивая волосами. Ей нужно завязывать с автозагаром.

Сэм ухмыляется.

— Вино для Кейт, — говорит он, с поклоном протягивая ей бокал. — Водка для Виктории, и я понятия не имею, что это, но выглядит изящно, так что это, должно быть, тебе. — Подмигнув, Сэм протягивает Тому «пина коладу».

Том густо краснеет и игриво машет рукой. Не могу поверить. Впервые в жизни Том застеснялся. О, это слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить.

— Том, твое лицо сочетается с рубашкой! — прыскаю я сквозь беспомощный приступ смеха.

Все оборачиваются и смотрят на Тома, что только усиливает его румянец и, как следствие, стыд. Раздается взрыв хохота, заставляющий Тома несколько раз фыркнуть и умчаться прочь.

— Что смешного? — спрашивает Джесси, подходя к нам и ставя на стол мое вино и бутылку воды. Не могу говорить. Все еще оправляюсь от приступа смеха. Вытираю глаза.

— Мы только что нашли ахиллесову пяту Тома. — Кейт вызывается добровольцем, видя, что я никак не могу успокоиться.

Джесси озадаченно смотрит на представших по его возвращению гиен. Вижу, как Сэм пожимает плечами, потягивая пиво.

— Сэм, — говорю я сквозь стихающий смех.

— Сэм? — хмурится Джесси.

Тут подключается Виктория.

— Том запал на Сэма! — радостно восклицает она.

Покачав головой, Джесси тянется за водой и делает большой глоток.

— Вот, выпей. — Он подносит бутылку мне под нос.

— Нет, — морщусь я, отталкивая ее от себя.

— Выпей немного воды, Ава. Утром скажешь «спасибо».

— Не хочу я никакой воды.

Он хмуро глядит на меня и снова тычет бутылкой в лицо.

— Выпей! — рычит.

Я оглядываюсь и вижу, что все наблюдают за нашей маленькой перепалкой. Сейчас я определенно ее не выпью. Отталкиваю от лица его протянутую руку, беру бокал с вином и делаю глоток. Вообще-то, пью залпом. Ставлю точку, опуская бокал на стол, а затем поднимаю глаза на Джесси. Он с мрачным видом качает головой, губы сжаты в прямую линию.

— Нет, — твердо заявляю я, подкрепляя словами свою точку зрения. Джесси и так испортил мою ночь восстановления. Он не будет диктовать мне, что пить.

— А вот и результат твоих сегодняшних действий, — ухмыляется Сэм, а Кейт заливается смехом.

— Отвали, Сэм, — предупреждает Джесси довольно угрожающим тоном. Он недоволен, но я пьяна, непокорна, и мне все равно.

Сэм поднимает руки и тут же отступает. В то же время Кейт крепко сжимает губы, чтобы подавить смех, и смотрит мне в глаза. Я пожимаю плечами. Интересно, понравится ли ей требовательный командир Джесси так же сильно, как Джесси рыцарь в сияющих доспехах?

После короткого кивка Дрю они с Викторией отходят в сторонку, останавливаясь в пределах слышимости. Обычно уверенный в себе и немного сдержанный Дрю выглядит слегка застенчивым, когда Виктория оживленно болтает с ним. Он достает из кармана телефон, набирает цифры, пока Виктория говорит, и, закончив, протягивает ей, чтобы она проверила. Тот, кто не готов позвонить, так себя не ведет. Очень интересно.

Я смутно сознаю, что вокруг ведутся разговоры, но в голове у меня вдруг становится очень туманно. Не следовало пить последний бокал. И все это только для того, чтобы доказать свою точку зрения, как по-детски. Джесси прав, будь он проклят. Утром я об этом пожалею. Голоса начинают приглушаться, в глазах двоится.

Да, миссия выполнена... я напилась!

Чувствую руку Джесси, он массирует мне шею и болтает с Сэмом. Закрываю глаза, впитывая его сильное прикосновение, пока он работает с моими мышцами. Это так приятно. Я могу заснуть, если он будет продолжать в том же духе.

Когда я поднимаю веки, Джесси наклоняется, смотрит в мои пьяные глаза и качает головой.

— Пойдем, леди. Я отвезу тебя домой.

Отмахиваюсь от него в полной дезориентации.

— Я в порядке.

Он не испортит мне вечер восстановления. Слышу, как Кейт обменивается с Джесси парой слов, а затем меня поднимают со стула.

— Можешь стоять? — спрашивает он.

— Конечно, я не настолько пьяна.

Но я пьяна. И похоже, не перестаю спорить.

Все по очереди прощаются со мной, целуют в щеку, а Джесси меня поддерживает. Какая же я жалкая. Убедившись, что я уже попрощалась со всеми, он выводит меня из бара. Мне стыдно в этом признаться, но если бы рука Джесси не обхватила меня за талию, то я бы упала ничком.

Свежий воздух ударяет в меня, заставляя слегка пошатнуться, но ноги быстро отрываются от тротуара, и щекой я чувствую знакомую уютную грудь Джесси, когда тот несет меня к своей машине.

— Ты же не наблюешь на меня, правда? — спрашивает он.

— Нет, — усмехаюсь я.

— Уверена? — Он смеется, и я чувствую, как вибрация от его груди проходит сквозь меня.

— Я в порядке, — бормочу в его рубашку. Он похож на моего отца. Достаточно ли он взрослый, чтобы быть моим отцом? Нет, ни один отец на планете не танцует так, как Джесси, и не трахается так, как Джесси. О, мои пьяные мысли такие грязные!

— Ладно, но хотя бы предупреди за пару секунд. Сейчас я посажу тебя к себе в машину.

— Я не собираюсь блевать, — настаиваю я.

Чувствую, как меня усаживают в машину, и ощущение холодной кожи на ногах, когда располагаюсь на сидении. Он наклоняется надо мной и застегивает ремень безопасности, его свежий аромат и мятное дыхание проникают в ноздри. Я узнаю его, даже будучи пьяной. Когда он отстраняется, нависая в поле моего зрения, их уже двое. Пытаюсь сфокусироваться и, в конце концов, упираюсь взглядом в широкую улыбку.

— Ты восхитительна, даже когда в стельку пьяная. — Он наклоняется и целомудренно целует меня в губы. — Ты поедешь со мной домой.

Похоже, больше ничего не функционирует, кроме пьяной и спорящей части меня.

— Я к тебе не поеду, — выговариваю с трудом.

— Поедешь, — заявляет он. Я узнаю его суровый тон даже в пьяном оцепенении. Впрочем, я не собираюсь обращать на это особого внимания. Пассажирская дверь плотно закрывается, и вскоре Джесси уже сидит за рулем.

— Не поеду. Отвези меня ко мне.

— Ава, забудь. Я не оставлю тебя одну в таком состоянии. Точка.

— Ты такой властный, — сетую я. — Я хочу домой.

Вообще я не знаю, чего хочу. Имеет ли значение, где сегодня я буду спать? Нет, не имеет, но моя пьяная потребность оставаться непокорной перебивает все разумные мысли, оставшиеся в моем пропитанном алкоголем мозгу. Я хочу домой, и все тут!

Он смеется.

— Привыкай к этому.

— Нет! — Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза. Я поняла, этого утверждения достаточно, чтобы оспорить его. Удивляюсь, что еще могу говорить связно.

— Ты очаровательна, но в пьяном виде та еще заноза в заднице, — ворчит он.

— Хорошо, — надменно говорю я.

Он заводит машину, и вибрация от двигателя мгновенно наводит хаос в моем наполненном вином желудке. Слышу, как он смеется.

— Джесси?

— Да, Ава?

— Сколько тебе лет?

Какой нелепый вопрос. Даже если он предаст свою навязчивую идею держать свой возраст в секрете, утром я ничего не вспомню.

Он вздыхает.

— Двадцать пять.

Я действительно очень пьяна, автомобиль начинает вращаться, хотя мои глаза закрыты.

— Неважно, сколько тебе лет, — бормочу я.

— Правда?

— Да. Ничего не важно — я все равно тебя люблю.

Слышу резкий вдох, а потом отключаюсь.

Глава 20

Ай!

Щурюсь от света, бьющего в чувствительные глаза, и снова закрываю их. Ох, как больно! Перевернувшись на бок, сразу же понимаю, что нахожусь не в своей постели. Распахиваю глаза и сажусь. Ай-ай-ай!

Сжимаю руками голову в попытке облегчить боль, но ничего не выходит. Кроме как варианта вышибить себе мозги, ничто не сможет уменьшить пульсацию в висках. Это неизлечимое похмелье. Я знаю.

Оглядываю комнату, мгновенно узнавая обстановку. Я нахожусь в главной спальне «Луссо». Ладно, я совершенно не понимаю, как здесь оказалась. Я еще никогда не напивалась до потери памяти. Пытаюсь восстановить события прошлой ночи, мгновенно вспоминая, как Джесси наехал на бедного кокни. Помню, как танцевала. А еще помню, как спорила с Джесси в туалете. А потом, как снова танцевала. О, а еще я помню, что у Тома случился приступ ярости, но после... ничего.

Я бы спросила себя, как здесь оказалась, но мне не нужно задаваться этим вопросом, раз Джесси был в баре. Хватаюсь за простыню и приподнимаю ее, заглядывая под одеяло. Так, лифчик и трусики на мне, поэтому не могу представить, к какому способу прибег Джесси, чтобы меня трахнуть. Мысленно ухмыляюсь.

Боже, мне срочно нужна зубная щетка и вода. Осторожно приподнимаюсь, выпутываясь на ходу из постельного белья и упиваясь запахом Джесси, который ударяет в ноздри. Любое незначительное движение отдается в бедной голове. Поднявшись на ноги, стою в одном нижнем белье и пошатываюсь. Я все еще пьяна.

— И как поживает сегодня утром моя роскошная леди? — Голос у него самодовольный.

Почему Джесси не запретил мне пить? Он неторопливо подходит ко мне, выглядя чертовски аппетитно в обтягивающих белых боксерах с растрепанными с утра волосами. Понимаю, что, вероятно, видок у меня ужасный, учитывая торчащие волосы и яркий макияж.

— Отвратительно, — угрюмо признаюсь я.

Неужели это мой голос? В горле пересохло. Слышу, как он посмеивается. Если бы не нарушение координации, я бы на него замахнулась. Чувствую, как он меня обнимает, и благодарна за поддержку. Зарываюсь головой ему в грудь и могу с легкостью вновь погрузиться в сон.

— Может, хочешь позавтракать? — спрашивает он, гладя меня по волосам. Даже его мягкие прикосновения невыносимо громко отдаются в голове, и меня чуть не тошнит при мысли о еде. Он, должно быть, чувствует мои рвотные позывы, потому что снова смеется. — Тогда просто воды?

— Да, пожалуйста, — бормочу ему в грудь.

— Иди сюда. — Джесси подхватывает меня на руки и несет вниз на кухню, а там осторожно усаживает на столешницу.

— О! Черт, как холодно!

Он смеется, медленно ослабляя хватку, будто боится, что могу упасть. Вероятно, могу, я ужасно себя чувствую. Хватаюсь за край стола, чтобы не свалиться, и сквозь прикрытые веки наблюдаю, как Джесси открывает почти все шкафы на кухне, прежде чем находит тот, в котором стоят стаканы.

— Не знаешь, где держишь собственные стаканы?

Он роется в ящике стола и достает оттуда белый пакетик.

— Еще запоминаю. Экономка пыталась мне объяснить, но я был несколько рассеян.

Джесси разрывает пакетик и высыпает содержимое в стакан. Мускулы на его спине перекатываются, пока он достает из холодильника бутылку воды, быстро наполняет стакан и возвращается ко мне.

— «Алка-Зельтцер». Решит проблему в течение получаса. Пей.

Я протягиваю руку, чтобы взять у него стакан, но движения никак не могут совладать с сигналами мозга. Не говоря ни слова, он встает между бедер и подносит стакан к моим губам. Я жадно глотаю.

— Еще?

Отрицательно качаю головой.

— Больше никогда не буду пить, — бормочу, падая ему на грудь.

— Было бы здорово. Ты очень любишь спорить, когда пьяная. — Он гладит меня по спине.

— Да?

Я этого не помню.

— Да, обещай мне, что ты не окажешься в таком состоянии, когда меня не будет рядом, чтобы я мог за тобой присмотреть.

— Мы поругались? — спрашиваю. Помню спор в туалете, но после этого мы вели себя дружелюбно.

Он вздыхает.

— Нет, я ненадолго подчинил тебя своей воле.

— Должно быть, это оказалось трудной задачей, — сухо отвечаю я.

Джесси протягивает руку и щелкает бретелькой моего лифчика.

— Так и было, но ты стоишь этих усилий.

Он обращает лицо ко мне, целуя мои волосы, прежде чем отодвинуться и сосредоточить взгляд на моем полуобнаженном теле.

— Люблю, когда на тебе кружева, — тихо говорит он, проводя пальцем по краю моих трусиков. — В душ?

Я киваю на его плече, хватаюсь за него руками и ногами, и он стаскивает меня со стола.

Меня несут обратно через пентхаус, наверх в ванную, и ставят на ноги перед душевой кабинкой. Ненадолго остаюсь одна, пока Джесси включает душ. Чувствую себя неуверенно. Как только он снова оказывается передо мной, я плюхаюсь ему на грудь.

— Ты ведь жалеешь себя? — Он поднимает меня и усаживает на туалетный столик. — У меня остались приятные воспоминания о том, как ты здесь сидела.

Я хмурюсь, но потом понимаю... здесь в день открытия «Луссо» произошел наш первый секс. Смотрю в зеленые глаза, взирающие на меня сверху вниз.

— Наконец-то я там, где ты хотел меня видеть?

Он кладет ладонь мне на щеку.

— Это должно было случиться, Ава. — Взяв зубную щетку, Джесси выдавливает на нее пасту, опускает под кран и приказывает: — Открой рот.

Он начинает осторожно чистить мне зубы, свободной рукой поддерживая за подбородок. Наблюдаю, как Джесси сосредоточен на маленьких круговых движениях в полости рта, когда ко мне возвращается откровение, снизошедшее на меня на танцполе, — тот момент, когда я наконец призналась себе, что определенно влюбилась в этого мужчину. Я не была так уж пьяна, когда это маленькое осознание врезалось в мой пропитанный вином мозг. Моя цель избежать именно этого была основательно растоптана. Я влюбилась в это самонадеянное, властное, богоподобное создание.

Вот ведь черт! Протягиваю руку, обхватывая заросшую щетиной щеку, и его глаза устремляются на меня, а губы слегка приоткрываются. Он перестает двигать щеткой и поворачивается лицом к моей ладони, нежно ее целуя. Да, я люблю его. О боже, что же мне теперь делать?

— Сплюнь, — тихо говорит мне в ладонь.

Отнимаю руку от его лица и наклоняюсь над раковиной, чтобы избавиться от зубной пасты, а затем снова поворачиваюсь к нему. Проведя большим пальцем по моей губе, он собирает остатки пасты и засовывает палец в рот, слизывая ее.

— Спасибо, — говорю я надтреснутым голосом.

Уголок его губ приподнимается в полуулыбке.

— Это как для моей выгоды, так и для твоей. — Он улыбается, наклоняясь, и нежно и медленно целует меня в губы, его язык ласково скользит по моим губам. Я тяжело вздыхаю. — Ты не сильна в похмелье. Есть ли что-то, что я могу сделать, чтобы улучшить твое состояние?

Он стаскивает меня со столика так, что я встаю перед ним, и протягивает руку, сжимая мою попку, успешно удерживая на месте.

— У тебя есть пистолет? — спрашиваю я на полном серьезе. Это бы излечило раскалывающуюся голову.

Джесси хохочет от всей души.

— Настолько плохо?

— А это что, так смешно?

— Прости, нет. — Он выпрямляется и проводит пальцем по моей щеке. — Сейчас я все исправлю.

Да? Алкоголь, совершенно очевидно, не уничтожил мое либидо, потому что каждое обезвоженное нервное окончание только что пробудилось к жизни. Я, должно быть, выгляжу ужасно, а он по-прежнему хочет со мной флиртовать? Мы даже не на равных. Он горяч и чертовски восхитителен со своим утренним лукавым взглядом и ароматом мускуса, смешанным со свежестью. А у меня адское похмелье, и я, вероятно, похожа на пугало, но его это, по всей видимости, не беспокоит.

Джесси обхватывает мою спину, расстегивает лифчик и снимает его, наклоняется и быстро целует каждый сосок. От короткого прикосновения губ они мгновенно затвердевают, груди наливаются тяжестью. Тело полностью отвлеклось от последствий алкогольного опьянения и теперь гудит в предвкушении его прикосновений.

Когда он поднимает голову и его губы находят мои, я скольжу руками вверх по его плечам и погружаюсь в белокурую массу мягких волос. Боже, как же мне этого не хватало! Прошло всего четыре дня, но я так соскучилась по нему, что меня это пугает.

— Ты вызываешь привыкание, — выдыхает он мне в рот. — Теперь мы с тобой подружимся по-настоящему.

— Разве мы не друзья? — спрашиваю я. Мой голос хриплый и отчаянный.

— Не совсем, детка, но скоро будем.

Волна дрожи пронзает тело, когда он нежно целует меня в нос и опускается передо мной на колени, обхватывает бедра широкими ладонями и цепляется большими пальцами за резинку моих трусиков.

Я напрягаюсь и жду, но Джесси даже не пытается их снять. Смотрю на него сверху вниз и вижу, как он стоит на коленях, уткнувшись лбом мне в живот, а я вожу пальцами по его темно-русым волосам. Мы остаемся так целую вечность, пойманные в ловушку наших грез. Я лишь наблюдаю, как его лоб взад и вперед перекатывается по моему животу.

В конце концов он делает глубокий вдох и опускается, касаясь губами ниже моего пупка и задерживаясь там на несколько секунд, а затем медленно стягивает трусики. Он похлопывает меня по щиколотке — бессловесное указание поднять, — и повторяет то же самое с другой ногой.

Смотрю на него, стоящего передо мной на коленях, голова опущена, и я знаю, что-то в ней творится. Дергаю его за волосы, вырывая из фантазий, он поднимает ко мне лицо, встречаясь со мной глазами. Хмурая морщинка прорезает лоб, он протягивает руку, кладет ладони мне на поясницу и опускает голову, снова целуя мой живот. Он ведет себя странно.

— Что случилось? — Больше не могу удерживать в себе беспокойство.

Он смотрит на меня и улыбается, но улыбка не касается глаз.

— Ничего, — отвечает неубедительно. — Ничего не случилось.

Только готовлюсь бросить ему вызов, как он утыкается лицом в мои бедра и сгибает мне ноги.

— О!

Откидываю назад голову и крепче сжимаю его волосы. Одним порочным движением языка Джесси заставляет забыть о мучительном желании надавить на него и выяснить правду. Он двигает руками по моим бедрам, заставляя дико дернуться. Он — единственное, что меня удерживает. Чувствую, как его горячий, умелый язык обводит сверхчувствительный бугорок, кружит медленными, точными движениями, а затем погружается глубоко внутрь. Нет ни одной частички меня, которую бы он не исследовал.

— Мне нужен душ, — скулю я.

— Мне нужна ты, — бормочет Джесси, не отрываясь от меня.

Превращаюсь в тающее месиво, когда он усиливает давление, впиваясь пальцами мне в бедра. Я прижимаюсь к его рту, это всего лишь вопрос нескольких секунд, прежде чем рассыплюсь на части, растущее давление врезается в пах, заставляя задержать дыхание, а сердце подпрыгивает к горлу.

— У тебя потрясающий вкус. Скажи, когда будешь близко.

— Я уже близко! — Я задыхаюсь от лихорадочных вдохов. Черт возьми, я близко!

— Сегодня утром кто-то очень чувствителен. — Рука покидает бедро, и в меня, посылая в космос, погружаются два его пальца.

— Твою мать! — кричу я. — Пожалуйста!

Кажется, я вырываю ему волосы.

— Следи... за своим... гребаным... языком, — журит меня между сильными, точными ударами языка. Джесси не может отчитывать меня за то, что я ругаюсь в такие моменты. Это он виноват, что заставляет пройти через все это.

Он растягивает меня пальцами, кружа и толкаясь, одновременно работая большим пальцем над клитором и лаская языком чувствительные губы. Это мучительное удовольствие я могла бы терпеть вечно, если бы не растущее давление, требующее освобождения.

— Джесси! — отчаянно кричу я.

Еще несколько размеренных движений пальцев, языка, и меня швыряет с края обрыва, я падаю в пустоту, а грохот в моем обезвоженном мозге сменяется искрами удовольствия. Я исцелилась.

Он ласкает и посасывает, медленно и нежно, освобождая меня в непрестанном ритме. Тело расслабляется, а сердцебиение выравнивается. Продолжаю держать ладони на его голове, медленно выводя круги на волосах.

— Ты — лучшее лекарство от похмелья. — Долго и удовлетворенно вздыхаю.

— Ты — лучшее лекарство от всего, — говорит он.

Он скользит языком вверх по центру живота, между грудей, и поднимается на ноги. Продолжает путь вверх по шее, я со стоном наклоняю голову, и он облизывает мое напряженное горло.

— Хм-м, а теперь, — он нежно целует меня в подбородок, — я собираюсь трахнуть тебя в душе. — Он тянет меня за подбородок, так что моя голова снова опускается, и целует в губы. — Договорились?

— Договорились, — соглашаюсь я.

Что за глупый вопрос. Я не видела его четыре дня. Где он был? Предпочитаю не спрашивать. Все равно сомневаюсь, что получу прямой ответ. Вместо этого я не спеша провожу ладонями по его прекрасной груди, останавливая взгляд на зловещем шраме — что-то еще, о чем он вряд ли расскажет.

— Даже не спрашивай. Как твоя голова?

Отрываюсь от созерцания шрама и снова смотрю на него. У него предостерегающий взгляд. Да, я не буду бросать вызов этому тону или выражению.

— Лучше, — отвечаю я. Это правда.

Его лицо смягчается, и он смотрит вниз на свои боксеры. Я понимаю намек, просовываю руку за пояс, касаясь его волос ладонью и скользя по утренней эрекции. Бросаю на него взгляд и обнаруживаю, что Джесси внимательно смотрит на меня. Когда я пододвигаюсь ближе, он использует эту возможность, чтобы прильнуть лбом к моему лбу, благословляя меня своим фирменным мятным дыханием.

Теперь мы окружены паром, конденсат оседает повсюду, и я вижу, как волосы на его груди становятся влажными. Под боксерами я сдвигаю руки назад, поглаживая ладонями упругую, исключительную задницу.

— Мне это нравится, — шепчу я, сжимая его ягодицы.

Джесси прижимается лбом к моему лбу.

— Это все твое, детка.

Я одобрительно улыбаюсь и передвигаю руки вперед, хватая у основания толстый, пульсирующий член.

— Мне очень это нравится.

Джесси стонет в знак признательности, устремляясь вниз, чтобы завладеть моими губами, собственнически набрасываясь на мой рот, заставляя ослабить хватку его твердого члена и вернуться обратно к заднице. Меня рывком притягивают к груди, и я получаю сильный удар членом в пах. Я уже завелась. Острая потребность почувствовать его внутри себя заставляет меня прервать наш поцелуй и взяться за боксеры, чтобы стянуть их по длинным, поджарым ногам. Джесси убирает одну руку с моего зада, чтобы помочь, боксеры быстро исчезают, а впечатляющая эрекция направлена прямо на меня. Она подрагивает, жаждая войти. И капля влаги, блестящая на кончике, говорит мне, что это будет быстрое доминирование. Я права. Меня тут же хватают за талию и тянут вверх, прижимая к вздымающейся груди.

— Обхвати меня бедрами за талию, — рычит Джесси, посасывая и покусывая мою шею. Подчиняюсь без раздумий, обхватывая ногами жаждущее тело, он поднимает меня, его возбуждение скользит по набухшему входу, заставляя отчаянный крик вырваться из горла.

— Иисусе, — охаю я.

Он прижимается губами к моим губам, постанывая, когда наши языки исполняют церемониальный танец. Глажу его щетину, он обнимает меня одной рукой за талию и ведет нас в открытый душ. Меня тут же прижимают к плитке, его ладонь ударяется о стену над моей головой, пока он поклоняется моему рту, а горячая вода дождем льется вокруг нас.

— Ава, будет жестко, — предупреждает он. — Можешь кричать.

Господи, помоги мне. Я вся пылаю, и это не имеет никакого отношения к горячей воде, льющейся на нас. Обхватываю его спину, когда чувствую, как он приподнимается, готовый войти в меня. Бедра расслабляются, чтобы дать ему пространство. Убрав руку со стены, Джесси направляется к моему входу, глядя мне в глаза, пока головка его члена исследует меня. Я вздрагиваю.

— Ты и я, — говорит он, прижимаясь губами к моим губам и жадно целуя. — Давай больше не будем с этим бороться.

И резким движением бедер делает выпад, заполняя меня до упора, с рычанием шлепая рукой по стене рядом с моей головой.

— Боже! — кричу я.

— Нет, детка, это я, — сквозь зубы выдавливает он между мощными толчками, двигая меня дальше вверх по кафельной стене. — Приятно, да?

Вцепляюсь в него ногтями, пытаясь хоть как-то удержаться, но бьющая в спину вода делает это невозможным.

— Ава?

— Да!

Я откидываю голову назад, задыхаясь и сходя с ума от удовольствия, так как с каждым сильным ударом Джесси подталкивает меня все дальше к абсолютному экстазу. Чувствую, как его губы смыкаются на моей шее, вода заставляет их скользить по пылающей коже.

— Ты так чертовски идеальна, — стонет он у моего горла, не сбивая своего мощного, ненасытного темпа. — Ты вспомнила?

О, так это трах-напоминание! Ему не о чем беспокоиться. Нет ни единого шанса, что я когда-нибудь смогу это забыть.

— Ава, ты вспомнила? — рявкает он, старательно выговаривая каждое слово.

— Я никогда и не забывала! — кричу я, беспомощная перед его карающими ударами.

Отпускаю его спину, зная, что Джесси удержит меня на месте, и притягиваю лицо, руки смахивают воду, стекающую по нему. Его глаза поднимаются, чтобы найти мои.

— Я никогда не забывала, — всхлипываю я сквозь толчки.

Чувствуя, как он двигается внутри меня, чувствуя, как он дрожит от силы единения наших тел, двигающихся вместе, меня со всех сторон захватывают эмоции. Джесси стонет, наклоняя голову, чтобы завладеть моими губами. Это многозначительный поцелуй. Я растворяюсь в нем. Он не помогает мне в попытках обуздать свои эмоции. Джесси стонет мне в рот, я прижимаюсь к его лицу, впитывая страсть, исходящую от каждой клеточки его тела. Он вколачивается глубже, сильнее и быстрее.

Когда нас атакует взаимный голод, и я достигаю точки невозврата, сжимаю ноги вокруг его узких бедер, каждый мускул в теле готовится к щелчку и освобождению, которые маячат на горизонте. Он вздрагивает, бормоча мне в губы бессвязные слова.

Ох, черт возьми!

Джесси откидывает голову назад.

— Господи гребаный Иисусе!

— Джесси, пожалуйста! — кричу я.

Это почти невыносимо. Не знаю, что с собой делать. Это уже слишком. Он снова опускает на меня взгляд. Темный и ничего не выражающий. Я немного обеспокоена.

— Сильнее, Ава?

Что? О, боже, он разорвет меня пополам.

— Отвечай на вопрос, — требует Джесси.

— Да! — кричу я. Может ли быть еще сильнее?

Из глубин его горла доносится рык, он увеличивает скорость толчков до еще более решительного, целеустремленного темпа — темпа, который я никогда бы не подумала, что возможен. До боли напрягаю бедра, но это только усиливает трение и, как следствие, мое удовольствие.

— Джесси! — Меня швыряет за край, и я с криком взрываюсь.

Громкий стон, срывающийся с его губ, сигнализирует о том, что он со мной, остается глубоко внутри меня. Его могучее тело содрогается. Джесси выкрикивает мое имя, и я чувствую внутри тепло его освобождения. Опускаю голову ему на плечо, сердце бьется быстрым стаккато.

О, мой бог! Одной рукой он удерживает меня на месте, а предплечьем другой прижимается к стене, уткнувшись лицом мне в шею. Джесси задыхается, и мои мышцы естественным образом обхватывают его содрогающуюся длину, когда тот мягко входит в меня. На нас падает ливень, но я все равно слышу наше прерывистое дыхание сквозь шум воды.

— Господи боже, — шепчет сквозь сдавленное дыхание.

Я вздыхаю. Да, действительно. Господи боже. Это было за гранью. Сознание подобно желе, и я знаю, что не смогу устоять на ногах, если он попытается меня отпустить.

Словно прочитав мои мысли, Джесси поворачивает нас так, что спиной упирается в кафель, и скользит вниз по стене, увлекая меня за собой, на пол душевой кабины, и я сажусь на его колени. Прижимаюсь лицом к его груди и все еще чувствую, как его член пульсирует внутри меня.

Меня разделали под орех. Похмелье исчезло, но сменилось полным изнеможением. Лучше бы ему оставаться тут некоторое время, потому что я никуда не двинусь. Закрываю глаза и тихо лежу, прижавшись к его подтянутому телу.

— Леди, ты моя навеки, — тихо говорит Джесси, поглаживая мою мокрую спину.

Открываю глаза, и множество мыслей вторгается в мой восстанавливающийся мозг, но самая громкая из них кричит... Я бы хотела. Но этого не говорю. Я понимаю, что у нас потрясающий секс, и он хочет меня именно для этого, что меня бы устроило, если бы не была так уверена, чем в конце концов все закончится. Секс таких масштабов для меня непостижим. Он не сможет продолжаться вечно. Он будет изматывать, и на этом все завершится. Но теперь, после снизошедшего откровения, я оцепенела и боюсь, что мне придется восстанавливать разбитое сердце. У меня хреновая сила воли, я не могу ему сопротивляться.

— Мы друзья? — спрашиваю я, прижимаясь губами к его груди и целуя сосок.

— Друзья, детка.

Я улыбаюсь ему в грудь.

— Я очень рада.

— Я тоже, — тихо говорит Джесси. — Очень рад.

— Где ты пропадал?

— Это не имеет значения, Ава.

— Для меня имеет, — возражаю спокойно.

— Я вернулся. Это все, что имеет значение. — Он сжимает мой зад и притягивает ближе к себе. Да, но от этого я не перестаю быть менее любопытной. И тот факт, что Джесси мне ничего не говорит, только разжигает мой интерес. Где он был?

— Скажи мне, — настаиваю я.

— Ава, брось. — У него строгий тон.

Я вздыхаю и отрываюсь от его груди, смотрю на него сквозь отяжелевшие веки.

— Ладно. Мне нужно вымыть голову.

Он убирает мокрые локоны с моего лица и нежно целует в губы.

— Еще не проголодалась?

На самом деле, проголодалась. Похмельный секс нагнал на меня невероятный аппетит.

— Очень. — Я слезаю с него и тянусь за шампунем. — И это все? — Я смотрю на шампунь, потом на Джесси. — Кондиционера нет?

— Нет, извини. — Он встает с пола, забирает у меня бутылочку и выдавливает немного шампуня мне на волосы. — Я хочу сам.

Отказываюсь от мытья волос, позволяя ему взять все в свои руки, его большие ладони нежно скользят по голове. Когда я вернусь домой, мне снова придется их вымыть. Проблема не в отсутствии кондиционера, мне действительно все равно, но он пахнет им. Закрываю глаза, откидываю голову назад и впитываю ритмичные движения его рук.

Слишком быстро он ставит меня под душ, чтобы смыть пену.

— А это еще что за херня? — шипит Джесси.

— Где?

Я оглядываюсь, чтобы узнать, о чем он. Мимоходом замечаю на его лице шок, когда Джесси хватает меня и поворачивает спиной к себе.

— Здесь!

Оглядываюсь через плечо и вижу, что он таращится на мою задницу и поблекшие синяки от небольшого путешествия на заднем сидении Марго. Судя по выражению ужаса на его лице, можно подумать, будто у меня некроз. Закатываю глаза.

— Это от ударов о сидение Марго.

— Что? — нетерпеливо рычит он.

— Я держала торт на заднем сиденье Марго, — напоминаю я. — Меня слегка покидало.

— Слегка? — ахает он, проводя ладонью по моей заднице. — Ава, ты выглядишь так, словно тебя использовали вместо мяча для регби.

Я смеюсь.

— Мне совсем не больно.

— Больше никаких доставок тортов, — требует он. — Я серьезно.

— Ты реагируешь слишком остро.

Он что-то неслышно бормочет и опускается на колени, прижимаясь мягкими губами к каждой ягодице. Закрываю глаза и вздыхаю.

— А еще я поговорю с Кейт, — добавляет он, и я очень подозреваю, что так оно и будет.

Снова встав, Джесси разворачивает меня к себе, смахивая воду с лица. Открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз, лицо ничего не выражает, но глаза говорят совсем другое. Он злится из-за нескольких синяков? В последний раз, когда он разозлился из-за нескольких синяков, я не видела его четыре дня.

Он наклоняется и касается губами моей ключицы, а затем проводит языком по шее и сжимает зубами мочку уха, нежно потянув. Его горячее дыхание у моего уха заставляет меня дрожать. Черт побери, я снова готова!

— Позже, — шепчет Джесси, и я разочарованно вздыхаю. Никак не могу им насытиться. — Выходи, — требует он, поворачивая меня и стискивая сзади за талию, чтобы вывести из душа.

Спокойно стою, позволяя ему провести полотенцем по всему моему телу и волосам, чтобы впитать лишнюю воду. Он такой внимательный и заботливый. Мне это нравится. На самом деле, мне это даже слишком нравится.

— Все готово. — Не вытираясь, он оборачивает полотенце вокруг своей талии.

Очень хочется наклониться и слизнуть капельки воды, стекающие по его плечам, но меня хватают за руку и тащат обратно в спальню до того, как успеваю выполнить свое намерение.

Оглядываю комнату. Где мое платье? Не могу поверить, что мне придется идти по дорожке позора в коротком черном платьице. После осмотра комнаты взгляд возвращаются к Джесси. Наблюдаю, как он натягивает джинсы.

— Никаких боксеров? — спрашиваю я.

С порочной ухмылкой он заправляет себя за ширинку и осторожно застегивает молнию.

— Нет, не хочу никаких ненужных помех. — Его тон наводит на размышления, и он очень самоуверен.

Я хмурюсь.

— Помех?

Джесси натягивает через голову накрахмаленную белую футболку — его волосы мокрые, — и спускает ее вниз по рельефным мышцам пресса. Знаю, что пялюсь на него.

— Да, помех, — подтверждает он низким хриплым баритоном.

Джесси подходит к моему обнаженному телу и обхватывает ладонью затылок, ближе притягивая мое лицо.

— Собирайся, — шепчет, крепко прижимаясь своими губами к моим. Он должен прекратить это, если не хочет довести дело до конца.

— Где мое платье? — спрашиваю я у его губ. Он отпускает меня.

— Не знаю, — бросает он и выходит из комнаты.

Что? Его, должно быть, снял он, потому что я была не в состоянии. Отправляюсь в ванную за нижним бельем. По крайней мере, я знаю, где оно... нет, не знаю. Лифчик и трусики исчезли.

Ладно, он играет в игры. Подхожу к его гардеробу и ищу на вешалке самую дорогую — как мне кажется, — рубашку. Надеваю ее и спускаюсь вниз, обнаруживая его на кухне. Он сидит на кухонном островке, макая палец в банку с арахисовым маслом.

Его улыбка ослепляет меня, когда Джесси поднимает глаза, губы обхватывают палец, покрытый арахисовым маслом.

— Иди сюда, — приказывает он.

Я стою в арочном проеме — голая, если не считать белой рубашки — и хмуро смотрю на него.

— Нет, — отказываюсь, и его улыбка превращается в прямую линию.

— Иди… сюда, — медленно расставляет он слова.

— Скажи, где платье, — бросаю я вызов.

Джесси прищуривается и спокойно и аккуратно ставит банку с арахисовым маслом на столешницу. Шестеренки в его голове снова усердно вращаются, а палец яростно стучит по столешнице. Он пристально смотрит на меня.

— У тебя есть три секунды, — объявляет Джесси — мрачным голосом, но со спокойным лицом.

Я удивленно поднимаю брови.

— Три секунды на что?

— Чтобы притащить сюда свою задницу. — Все дело в этом свирепом тоне. — Три.

Мои глаза округляются. Он что, серьезно?

— А что будет, если ты досчитаешь до нуля?

— Хочешь это узнать? — Джесси остается совершенно бесстрастным. — Два.

Что? Хочу ли я это узнать? Черт возьми, он не дает мне времени на размышления.

— Один.

Дерьмо! Бросаюсь в его раскрытые объятия, ударяясь о твердое тело. Не было никакой ошибки в том мрачном взгляде удовлетворения, который мельком увидела до того, как моя голова уткнулась в его шею. Даже не знаю, что происходит на ноль, но знаю, как сильно люблю его объятия, так что выбор очевиден. Ох, как же приятно. Когда утыкаюсь лицом ему в грудь, провожу пальцами по спине и слышу, как его сердце медленно бьется под моим ухом. Джесси выдыхает и встает, усаживая меня на островок, прокладывая себе путь между моих бедер. Он кладет ладони мне на ноги.

— Мне нравится твоя рубашка. — Он скользит ладонями по моим бедрам.

— Она дорогая? — спрашиваю я, надув губы.

— Очень, — ухмыляется он. Джесси понимает мою игру. — Что ты помнишь о прошлой ночи?

Что? Да, я напилась до абсурда, ужасно дерзко себя вела на танцполе, и, кажется, я могла бы признаться себе, что влюблена в него. Последнее откровение ему знать не нужно.

— Ты хорошо танцуешь, — говорю вместо этого.

— Что сказать? Я просто обожаю Джей Ти, — быстро отмахивается он. — Что еще ты помнишь?

— А что? — спрашиваю, нахмурившись.

Джесси вздыхает.

— С какого места у тебя провал в памяти?

Куда он клонит?

— Я не помню, как попала в квартиру, если ты это имеешь в виду. И правда осознаю, что глупо напилась и вела себя крайне безответственно.

— После бара ты ничего не помнишь?

— Нет, — признаю я. Такого со мной еще никогда не случалось.

— Как жаль. — Его томные глаза ищут что-то в моих, но я понятия не имею, что именно.

— Почему жаль?

— Так, просто. — Он нежно целует меня в губы, ладонями поглаживая лицо.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю я, глядя ему в глаза. Джесси снова касается моих губ, уговаривая их открыться, и медленно обводит языком, а затем прикусывает нижнюю губу и нежно тянет.

— Двадцать шесть, — шепчет он, покрывая губы легкими, скользящими поцелуями.

— Ты пропустил двадцать пять, — бормочу, закрывая глаза в абсолютном удовлетворении.

— Нет, не пропустил, просто ты не помнишь, как спрашивала меня.

— О. После бара?

Джесси трется своим носом о мой.

— Да, после бара. — Он отстраняется и проводит большим пальцем по моей нижней губе. — Тебе уже лучше?

— Да, тебе нужно меня покормить.

Он смеется и целомудренно целует меня в губы.

— Есть какие-то требования?

— Да, — заносчиво отвечаю. — Верни мою одежду.

Он прищуривается, играя с моим бедром, сильно сжимая и заставляя с визгом подпрыгивать на столе.

— У кого власть, Ава?

— О чем ты говоришь? — Я смеюсь от его мучительных сжиманий.

— Я говорю о том, насколько легче нам будет, если ты согласишься с тем, кто обладает властью. Так у кого она?

О, я больше не могу этого выносить.

— У тебя!

Джесси немедленно меня отпускает.

— Хорошая девочка. — Он берет меня за волосы, тянет вперед и сильно, грубо целует. — Не забывай об этом.

Я растворяюсь в нем, с долгим протяжным стоном поглощая так называемую власть. Очень скоро он оставляет меня на столе и через несколько минут возвращается с моим нижним бельем, платьем, туфлями и сумочкой. Принимая их, я хмуро на него смотрю.

— Не смотри на меня так, леди. Ты больше не наденешь это платье, уверяю тебя. Накинь на него рубашку.

Он неодобрительно смотрит на платье, после чего выходит из кухни, чтобы ответить на звонок.

Я мысленно ухмыляюсь. Кто обладает властью? Я, вот кто! Помешанный на контроле маньяк! Одеваюсь и роюсь в сумочке, пытаясь найти противозачаточные таблетки, но их нигде не видно. Вываливаю все содержимое клатча на столешницу и роюсь среди этого хлама, но обнаруживаю, что не взяла их с собой.

— Готова?

Я оборачиваюсь и вижу Джесси в арке, ведущей на кухню. Он протягивает мне руку.

— Две секунды. — Запихиваю вещи обратно в сумочку, подхожу к нему и беру за руку.

— Что-то потеряла? — спрашивает он, выводя меня из пентхауса.

— Нет, наверное, забыла их дома. — Он вопросительно смотрит на меня. — Свои таблетки.

Он приподнимает брови.

— Хорошо, что Кэти здесь нет. В этом платье ты бы довела ее до сердечного приступа.

— Кэти?

— Моя экономка. — Он неодобрительно смотрит на платье и принимается застегивать пуговицы на рубашке. — Так лучше, — заключает с легкой довольной улыбкой.

Мы выходим из лифта, и меня тащат через фойе «Луссо». Когда мы проходим мимо Клайва, у того перехватывает дыхание.

— Доброе утро, мистер Уорд, — весело здоровается он. — Ава, сегодня утром ты выглядишь лучше.

Джесси кивает Клайву, но не замедляет длинных шагов. Я густо краснею и мило улыбаюсь, поспевая за Джесси. Как неловко. Я серьезно сомневаюсь, что выгляжу лучше, чем вчера вечером. У меня влажные волосы, на лице ни капли косметики, и на мне вчерашняя одежда, а поверх нее рубашка Джесси.

Меня запихивают в «астон-мартин» и везут домой на обычной скорости, от которой волосы встают дыбом, а голос Иана Брауна ласкает слух.

У дома Кейт я выхожу из машины и встречаю Джесси на тротуаре. Он следит за мной, пока я не оказываюсь перед ним, и смотрит на меня сверху вниз своими великолепными зелеными глазами. Не хочу, чтобы он уходил. Хочу, чтобы забрал меня обратно в свою небесную башню и спрятал там навсегда, в своей постели — вместе с собой. Я — раба этого мужчины. Полностью и бесповоротно захвачена им.

Делаю шаг вперед, упираясь ему в грудь, и наклоняю голову. Он стоит, небрежно засунув руки в карманы джинсов, его сверкающие глаза следят за мной, когда я приподнимаюсь на цыпочки и касаюсь губами его губ. Это все, что ему нужно, чтобы вытащить руки из карманов и прижать меня к груди, погрузившись языком в мой рот, и я неистово принимаю все, что он хочет. Все в полном порядке. Джесси может забрать это себе. Обвиваю руками его шею и впитываю все это, пока он языком выписывает круги у меня во рту, поглощая меня без остатка.

Неприятности... так много чертовых неприятностей.

Взяв все, что хочет, он с протяжным выдохом отстраняется, оставляя меня задыхаться и желать гораздо большего. Поворачиваюсь на нетвердых ногах и иду по дорожке к входной двери Кейт. Я должна улыбаться, я вполне довольна собой и сексом, что у меня был, но боль в животе — вопящий сигнал, который не могу игнорировать.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он отъезжает, но вижу, что он стоит совсем рядом и смотрит на меня. Я хмурю брови. Что он делает? Если он подошел для еще одного прощального поцелуя, то я в игре.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Собираюсь зайти и подождать тебя.

— Я куда-то еду?

— Ко мне на работу, — отвечает он, будто я должна это знать.

Джесси собирается работать? Конечно, отели не закрываются по выходным, но что я буду делать, пока он работает? А не все ли равно, если я с ним?

— Ты только что поцеловал меня на прощание.

В уголках его губ играет улыбка.

— Нет, Ава. Я только что просто поцеловал тебя. — Он убирает с моего лица влажную прядь волос. — Собирайся.

Ох, ладно. Он то и дело приказывает мне, и я, почти не задумываясь, подчиняюсь. Я действительно его рабыня.

Захожу вместе с Джесси в гостиную и обнаруживаю, что Кейт и Сэм растянулись на диване, сплетясь полуобнаженными руками и ногами, и едят кукурузные хлопья. Ни один из них не делает никаких спешных попыток прикрыться.

— Привет, дружище, — восклицает Сэм, поднимая голову и видя Джесси. Взгляд Джесси скользит по полуобнаженному телу Сэма, на его лице ясно читается неодобрение. — Ава, как себя чувствуешь? — спрашивает он.

Закатываю глаза. Да, я сильно напилась, но так уж вышло, что теперь я чувствую себя прекрасно — трах Джесси меня исцелил.

— Хорошо, — отвечаю, поглядывая на Кейт с выражением «сейчас же иди в мою комнату». — Я постараюсь собраться как можно быстрее.

Оставив Джесси в гостиной, я ухожу к себе и расхаживаю взад-вперед в ожидании Кейт. Откровение Виктории снова приходит на ум, и теперь я не знаю, что делать.

Она вплывает в комнату, выглядя совершенно изможденной.

— Кого-то конкретно оттрахали! — смеется она.

Прищуриваюсь, глядя на нее. Но сначала мне нужно прояснить еще одну вещь.

— Зачем ты сказала Сэму, где я? — обвиняюще выплевываю я. Она отшатывается.

— Ты на меня злишься?

— Да... нет... немного. — О, я нисколько не злюсь. Вчера злилась, но сейчас нет. Она озорно мне улыбается. — Не смотри на меня так, Кейт Мэтьюз. Что происходит между тобой и Сэмом?

— Он восхитительный, правда? — Она подмигивает. — Просто немного позабавились.

Ну, как бы там ни было, она должна знать.

— Тебе следует знать, что Виктория видела, как в «Старбаксе» его облила фраппучино какая-то разгневанная женщина. — Я стягиваю через голову рубашку Джесси и платье, швыряя и то, и другое на пол.

Кейт закатывает глаза и поднимает вещи, кладя их на кровать, после чего плюхается на покрывало, ее рыжие волосы веером рассыпаются вокруг бледного лица.

— Знаю. Эта сумасшедшая сучка — его бывшая подружка.

— Он тебе сказал? — Не могу скрыть потрясения в голосе.

— Да, все нормально.

— О. — Не могу поверить, что она такая спокойная. Невозмутимая и собранная, ее ничто не смущает.

Подруга смотрит на меня снизу вверх.

— Ты не единственная, кого хорошенько ублажили, — серьезно говорит она. Я изумленно смотрю на нее. — Это написано у тебя на лице, Ава.

— Я собираюсь с Джесси на работу.

Беру фен, чтобы попытаться спасти влажный беспорядок, которым являются мои волосы.

— Повеселись, — произносит Кейт нараспев, выходя из комнаты.

Опускаю голову вниз и сушу массу темных волос, игнорируя тот факт, что я спешу вернуться к Джесси.

Когда я снова поднимаю голову к зеркалу, мне в глаза бросается отражение Джесси, прислонившегося к спинке кровати. Его руки небрежно закинуты за голову. Он практически заполняет мою двуспальную кровать. Щелкаю выключатель на фене и поворачиваюсь к зеленым глазам, прожигающим меня насквозь. Хочется заползти на эту кровать и забраться на него.

— Привет, детка. — Он оглядывает меня с головы до ног.

— И тебе привет, — ухмыляюсь я. — Удобно?

Он слегка подпрыгивает.

— Нет, в последнее время меня устраивает подо мной только одно. — Его брови многозначительно приподнимаются.

От этого взгляда и этих слов у меня дрожат колени, а каждую пору пронизывают кольца страстного желания. Смотрю, как он встает с кровати и медленно подходит ко мне, поворачивая лицом к платяному шкафу. Протянув руку через мое плечо, он перебирает вешалки с одеждой, вытаскивая кремовое платье-рубашку.

— Надень это, — шепчет мне на ухо. — И убедись, что под ним есть кружева.

Крепко зажмуриваюсь. Я думала скорее о джинсах и футболке, но более чем счастлива пойти на это. Тянусь вперед, забирая у него вешалку, и стону, когда его рука опускается вниз и касается моей груди, а его бедра кружат у моего зада.

Господи, перестань!

— Поторопись.

Джесси легонько шлепает меня по заднице и уходит, оставляя дрожать и держаться за кремовое платье для поддержки. Прихожу в себя, слегка вздрагиваю и заканчиваю сборы.

Вытащив все свои сумочки, я продолжаю искать таблетки, но их нигде нет. Нахожу Кейт на кухне, она все еще в одной футболке, заваривает чай.

— Не видела мои таблетки? — Я роюсь в ящике со всяким хламом, где хранится все: от батареек и зарядок для телефонов до помады и лака.

— Разве они не в твоей сумочке?

— Нет. — Нахмурившись, я задвигаю ящик.

— Ты проверила все свои сумки? — спрашивает Кейт, выходя из кухни с двумя кружками чая.

— Да. — Я продолжаю рыться в других кухонных ящиках, хотя знаю, что таблетки не могут найтись среди столовых приборов или посуды.

— Проблемы?

Поднимаю глаза и вижу, что Джесси заполняет собой весь дверной проем.

— Не могу найти таблетки. — Опять роюсь в сумке и снова не нахожу.

— Отыщешь позже, пошли. — Он протягивает мне руку. — Мне нравится твое платье, — тихо говорит он, оглядывая меня, пока я иду к нему. Ну конечно, он же сам его выбрал.

Джесси пробирается рукой под подол, ведя указательным пальцем по внутренней стороне бедра, наблюдая, как сжимаются мои губы, а руки взлетают к его груди. Он порочно ухмыляется и проникает пальцем под шов трусиков, нежно касаясь лона. Я охаю.

— Мокрая, — шепчет, медленно кружа. Я готова заплакать от удовольствия. — Позже. — Он вынимает палец и облизывает его дочиста.

Я хмуро смотрю на него.

— Ты должен прекратить это делать.

— Никогда, — ухмыляется Джесси, выдергивая меня из кухни. — Попрощайся с подругой.

— Пока! — кричу я. — Она ведь и твоя подруга тоже, не так ли?

Я не спрашивала о том небольшом дружеском разговоре, который они с Кейт устроили вчера вечером в баре. Он смотрит на меня, и на его лбу появляется хмурая морщинка.

— В баре ты что-то шептал ей на ухо, — небрежно добавляю я.

Джесси открывает входную дверь и выпроваживает меня.

— Она устроила мне взбучку за то, что свалил, и я извинился. Я не очень часто приношу извинения, так что не наседай.

Я смеюсь. Не ожидала, что Джесси извинится. Но он это сделал — ради меня. Однако до сих пор не объяснил, где пропадал.

Глава 21

Мы выезжаем из города, направляясь к Суррей Хиллс. Время от времени я замечаю, как он смотрит на меня, а не на дорогу. Каждый раз Джесси с улыбкой сжимает мое колено, на котором большую часть пути лежала его ладонь. Задумываюсь о том, как мало я о нем знаю. Он активный, довольно непостоянный, невероятно самоуверенный и чрезвычайно богатый. Да, и еще совершенно необузданный в плане секса. Но это все, что я знаю. Я даже понятия не имею, сколько ему лет.

— Когда ты стал владельцем «Поместьем»?

Выгибая бровь, он бросает на меня любопытный взгляд и с помощью регулятора на руле уменьшает громкость музыки.

— Когда мне исполнился двадцать один.

— Так рано? — выпаливаю, и мой тон ясно передает, что я потрясена.

Джесси лучезарно мне улыбается.

— Я унаследовал «Поместье» от своего дяди Кармайкла.

— Он умер?

Его улыбка гаснет.

— Да.

Ладно, теперь я действительно хочу узнать больше.

— Джесси, сколько тебе лет?

— Двадцать семь, — совершенно бесстрастно отвечает он.

Я вздыхаю.

— Почему ты не хочешь назвать мне свой возраст?

Джесси с ухмылкой смотрит на меня.

— Потому что ты можешь решить, что я слишком стар для тебя, и убежать сломя голову.

Смотрю на него с подозрением. Он не может быть таким старым. Мне хочется крикнуть, что я никуда не убегу.

— Ладно, сколько раз еще я должна тебя спросить, прежде чем мы доберемся до твоего настоящего возраста? — Я уже пыталась узнать это раньше, но ничего не вышло.

Он ухмыляется.

— Сколько-то.

— Мне двадцать шесть.

Внимательно наблюдаю за ним, стараясь рассказать немного о себе, чтобы получить то же в ответ. Он бросает на меня быстрый взгляд.

— Я знаю.

— Откуда?

— Твои водительские права.

— Ты рылся не только в моем телефоне, но и в сумке? — в недоумении восклицаю я, но Джесси лишь пожимает плечами. В отчаянии качаю головой. В чужих вещах рыться нельзя — это неписаное правило. Этот мужчина очень невоспитанный. — Думаешь, ты слишком стар для меня?

Учитывая то, что он со мной вытворял, предполагаю, что ответ будет отрицательным, но поскольку это похоже на проблему, стоит спросить.

— Нет, не думаю. — Джесси не отрывает глаз от дороги. — Моя проблема — это твоя проблема.

Я хмурюсь.

— У меня никаких проблем нет.

Он поворачивает ко мне свое красивое лицо с восхитительным пылающим взглядом.

— Тогда перестань спрашивать.

Откидываю голову на спинку сиденья и раздраженно смотрю, как мимо нас проплывают сельские пейзажи. Его возраст меня нисколько не беспокоит — во всяком случае, сейчас. Не думаю, что нечто может изменить мое мнение об этом.

Я поворачиваюсь к нему.

— А твои родители?

Прямая линия, в которую превращаются его губы, заставляет меня немедленно пожалеть о своем вопросе.

— Я с ними не вижусь. — У него пренебрежительный тон.

Откидываюсь назад и больше ничего не говорю. Его презрение подпитывает мое любопытство, но еще заставляет закрыть рот.

Мы подъезжаем к «Поместью», и Джесси жмет кнопку на приборной панели, открывая ворота. Когда мы въезжаем во двор, я вижу Здоровяка Джона в обычном черном костюме и солнечных очках, выходящего из «рендж-ровера». Выбираюсь из машины и направляюсь к Джесси, Джон кивает в знак приветствия.

— Как здесь дела, Джон? — спрашивает Джесси, беря меня за руку и ведя по ступенькам ко входу в «Поместье».

Вздрагиваю, вспоминая тот вечер, когда была здесь в последний раз. Я сбежала и не думала, что когда-либо вернусь. Но вот я здесь. Смотрю на Джесси, тот обменивается рукопожатием со Здоровяком Джоном. Он сама деловитость.

— Все в порядке, — бурчит Джон, пропуская нас с Джесси вперед, и следует за нами в ресторан. Удивляюсь тому, как тихо в отеле в десять утра в воскресенье. Разве сейчас не время для завтрака?

Джесси останавливается и поворачивается ко мне.

— Что бы ты хотела на завтрак? — Он даже со мной разговаривает по-деловому.

— Не стоит беспокоиться. — Я пожимаю плечами. Чувствую себя неуютно и начинаю жалеть, что не осталась на диване с огромной кружкой кофе и пуховым одеялом. И вообще, что я буду делать, пока он работает? Выражение его лица смягчается.

— Что тебе нравится?

Ну, это легко.

— Копченый лосось.

— На рогалике? — спрашивает он, и я киваю. — Кофе?

— Да, спасибо.

— Скажи, какой кофе ты пьешь?

— Капучино, крепкий. Без шоколада и сахара.

— Позавтракаешь в моем кабинете.

Я пожимаю плечами.

— Как скажешь. — Как только эти слова слетают с моих губ, вскидываю глаза и обнаруживаю мерцающие зеленые омуты восторга и очень порочную ухмылку. Я предупреждаю: — Ни слова.

— Ава, это был не вопрос. Джон, дай мне двадцать минут. Решишь все с Питом?

— Да, сэр, конечно.

— Хорошо. Принеси Аве завтрак в мой кабинет.

Он отдает приказы, глядя на меня горящими зелеными глазами. Меня хватают за руку и тащат через весь особняк в его кабинет. Я бегу трусцой, чтобы не отстать от него, и не успевает дверь в его кабинет захлопнуться за нами, как меня прижимают к ней спиной, сумку швыряют на пол, а платье задирают до талии.

Черт возьми! Разве он здесь не для того, чтобы работать? Он утыкается лицом мне в шею, мои руки взлетают вверх, хватая его за футболку. Я знала, что сейчас будет. Когда он сфокусировался на мне пылающими глазами, то поняла, о чем он думает. Но я все равно застигнута врасплох его неистовством. Медленное, постепенное нагнетание или жесткий, быстрый рывок — эффект все тот же. Я резко, прерывисто дышу и готова умолять.

— Я знал, что привезти тебя сюда — было плохой идеей. Я ничего не смогу делать. — Его хриплый голос барабанит по моему горлу, он жадно посасывает кожу и гладит меня по бокам, останавливаясь у груди и сминая ткань платья.

— Тогда я уйду, — выдыхаю я. — Черт!

Резкий толчок его бедер сообщает, что это был неверный ответ. Давление его тела, вжимающего меня в дверь, усиливается, и его рот обрушивается на мой.

— Следи за своим гребаным языком, — скрежещет Джесси зубами между сильными, быстрыми движениями языка. — Ты никуда не уйдешь, леди. — Он кусает мою губу. — Никогда. Ты возбуждена?

— Да, — тяжело выдыхаю я, хватаясь за его рубашку. Мне стоит только взглянуть на него, и я возбуждаюсь.

Его руки покидают мою грудь, исчезая внизу, и я слышу звук расстегиваемой молнии. Теперь ясно, к чему были его слова об отсутствии помех. Ткань моих трусиков резко дергают в сторону.

У меня нет времени подготовиться к надвигающемуся жесткому и быстрому удару. Он закидывает мою ногу себе на талию, занимает позицию и врывается в меня, с громким звуком впечатывая в дверь. Я кричу.

— Тихо, — рычит Джесси.

Он не дает времени привыкнуть. Неоднократно вонзается в меня карающим темпом снова и снова, посылая от удовольствия на небеса. Я сжимаю губы, чтобы не закричать, и в бредовом отчаянии опускаю голову ему на плечо.

— Ты чувствуешь меня, Ава? — цедит он сквозь стиснутые зубы.

Господи, дай мне сил, иначе я отключусь. Он врывается в меня как сумасшедший, в спешке хрипя и толкаясь.

— Отвечай на вопрос! — кричит он. Значит, ему кричать можно?

— Да! Я тебя чувствую.

Джесси продолжает вбиваться, подталкивая меня все дальше и дальше к головокружительному отчаянию. Я в секунде от взрыва, когда ту ногу, на которой стою, теперь отрывают от пола, и меня подкидывает выше по двери.

— Тебе нравится?

— Боже, да! — восклицаю я, весь воздух из легких выбит, и на меня набрасывается его жадный рот.

— Я же сказал, тихо. — Он сильно, до боли кусает меня за губу.

Пылающий огонь атакует до самых глубин, трещит, шипит и взрывается, толкая меня в лихорадочное блаженство, когда я с громким криком кончаю, а его рот поглощает мои крики, и в голове становится пусто.

Я неудержимо дрожу, прижимаясь к нему, но он продолжает двигаться, крича от собственного взрыва, его член пульсирует и дергается, изливаясь глубоко внутрь меня.

Господи, это было очень жестко и очень быстро. У меня дико кружится голова. Я в полном восторге от того, что этот мужчина вытворяет со мной. Он просто чертов гений. Да еще в его кабинете…

— Я мог бы каждый день приводить тебя на работу, — выдыхает он мне в шею, потом медленно выходит и позволяет мне соскользнуть вниз по двери. — Ты в порядке?

— Не отпускай меня, — бормочу я ему в плечо. Не могу обрести равновесие.

Ухмыльнувшись, он обнимает меня за талию, чтобы я не упала. Сдуваю волосы с лица и обнаруживаю в поле зрения его потрясающие глаза.

— Привет, — улыбаюсь я.

— Она вернулась.

Джесси прижимается губами к моим губам, берет меня на руки, несет к дивану и укладывает на него, а потом застегивает ширинку.

Пока он поднимает мою сумку с пола, я поправляю платье и плюхаюсь обратно на диван с легкой улыбкой. Контраст его личности — от дикой и требовательной до нежной и внимательной, — настоящий вынос мозга. Но я люблю обе эти стороны. Он просто слишком хорош.

Джесси садится рядом со мной и, притянув к себе, обнимает.

— Я подумал, что ты могла бы подняться в пристройку и начать прикидывать идеи.

— Ты все еще хочешь, чтобы дизайном занималась я? — спрашиваю в замешательстве. Я считала это всего лишь уловкой, чтобы затащить меня в постель.

— Конечно.

— Я думала, ты хочешь от меня лишь мое тело, — поддразниваю я, зарабатывая себе щелчок по соску.

— Я хочу от тебя гораздо большего, чем твое тело, леди.

Да? Что, например?

— Сегодня воскресенье. — Я высвобождаюсь из его объятий. — Я не работаю по воскресеньям. Плюс у меня нет с собой необходимых для работы материалов.

У него на лбу появляется хмурая морщинка, и он с несколько мрачным видом дергает меня к себе на колени.

— Каких материалов? Карандаша и бумаги? — Он игриво кусает меня за мочку уха. — Уверен, что смогу обеспечить ими тебя, но вычту их стоимость из твоего счета.

В сущности, да, несколько листков бумаги и карандаш — это все, что мне сейчас нужно, но сегодня воскресенье. На ум приходит миллион других вещей, которыми я могла и предпочла бы заняться. Кроме того, мне не нужно торчать в пристройке, чтобы начать набрасывать идеи.

Но потом предполагаю, что он хочет, чтобы я убралась из его кабинета. Джесси получил свое, и теперь я мешаю ему. Я даже не могу сесть в свою машину и уехать. Когда раздается стук в дверь, поднимаюсь с его колен.

— Входите, — разрешает он, вопросительно глядя на меня.

Я не обращаю на него внимания. Седовласый мужчина из ресторана входит с подносом и ставит его на кофейный столик.

— Спасибо, Пит. — Его испытующий взгляд не отрывается от меня.

— Сэр, — кивает он Джесси и перед уходом доброжелательно улыбается мне.

— Где мне взять бумагу? — спрашиваю, поднимая поднос и перекидывая сумку через плечо.

— Ты не собираешься завтракать? — Он, все еще хмурясь, встает.

— Поем наверху.

Не хочу путаться у тебя под ногами!

— О, ладно.

Джесси подходит к столу. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на его идеальную задницу, обтянутую джинсами, когда он наклоняется и открывает ящик стола, вытаскивая блокнот и коробку с карандашами для рисования. Для чего они ему? Это не обычные необходимые канцтовары. Он возвращается и протягивает их мне. Я принимаю их, убираю под поднос и направляюсь к двери.

— Эй, ты ничего не забыла?

Обернувшись, я вижу, что его вопросительный взгляд превратился в свирепый.

— Что? — спрашиваю его. Я понимаю, о чем он, но я не в том настроении, чтобы льстить его самолюбию.

Он кивком подзывает к себе.

— Тащи сюда свою задницу.

Мои плечи чуть опускаются. Проще дать ему то, что он хочет, и убраться. Подхожу к нему, изо всех сил стараясь придать лицу веселое выражение. Знаю, что с треском проваливаюсь.

— Поцелуй меня, — приказывает Джесси, небрежно засовывая руки в карманы. Я приподнимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам, убеждая, что это больше, чем просто чмокание. Он не отвечает.

— Ава, поцелуй меня по-настоящему.

Он не купился на мою вялую попытку ему угодить. Я вздыхаю. В руках у меня поднос, через плечо перекинута сумка, а под подносом — блокнот и карандаши. Оказывается, это непросто, особенно когда он не помогает. Ставлю поднос и канцтовары на стол и зарываюсь руками в его волосы, притягивая его лицо к себе. Ему требуется наносекунда, чтобы ответить. Как только наши губы встречаются, он обвивает руки вокруг моей талии, и слегка наклоняется, чтобы сократить нашу разницу в росте. Я не хочу испытывать наслаждение, но испытываю — и очень большое.

— Так-то лучше, — шепчет Джесси мне в губы. — Никогда ничего не скрывай от меня, Ава.

Он отпускает меня, и я чувствую легкое головокружение и дезориентацию. Кто-то стучит в дверь.

— Иди. — Он кивает на дверь.

Не сказав ни слова, забираю свои вещи и ухожу. И уже как следует надулась. Я ступаю на ужасно опасную территорию, и знаю об этом. У этого мужчины на лице написано «разбитое сердце».

Открываю дверь кабинета и вижу, что меня ждет Здоровяк Джон. Он кивает, становясь рядом со мной, чтобы проводить наверх.

— Джон, я знаю дорогу, — бросаю я. Ему вовсе не обязательно все время оборонять меня с фланга.

— Все хорошо, девочка, — басит он, продолжая длинными шагами идти со мной к лестнице.

Когда мы подходим к витражному окну у подножия лестницы на третий этаж, я бросаю взгляд на широкую площадку. Наверху множество деревянных дверей с вырезанными на них красивыми символами в виде кругов. Они закрыты и очень пугают.

Что там наверху? Может, банкетный зал. Я отвлекаюсь от величия необъятного деревянного простора, когда слышу, как открывается дверь. Смотрю на лестничную площадку и замечаю мужчину, выходящего из номера для гостей и застегивающего ширинку. Он поднимает голову и ловит мой пристальный взгляд. Я вспыхиваю, когда вижу, как Джон внимательно смотрит на парня, угрожающе покачивая головой. Волна беспокойства накатывает на лицо гостя, и я удираю через арку, которая ведет к пристройке, чтобы попытаться избежать неловкой ситуации. На Джона это не произвело никакого впечатления. Почему мужчины считают приемлемым выходить из туалетов и гостиничных номеров, все еще приводя себя в порядок, — выше моего понимания.

Захожу в самую дальнюю комнату. Там нет мебели, и я съезжаю по стене и сажусь на пол. Джон выглядывает из-за двери.

— Если что-то понадобиться, позвони Джесси, — бурчит он.

— Я могу пойти и найти его.

— Нет, позвони, — повторяет он, закрывая дверь.

Получается, если мне понадобится в туалет, я должна звонить Джесси? Надо было остаться дома.

Оглядывая пустую комнату, начинаю грызть рогалик с лососем, который, как я неохотно признаю, очень хорош. Пытаюсь вспомнить краткое описание дизайна. Что он там говорил? Ах, да — чувственный, возбуждающий и живительный. Это для меня необычно, но могу с этим работать. Беру блокнот, достаю из коробки карандаш и начинаю рисовать большие роскошные кровати и шикарные декорации. Затеряться в набросках — идеальный способ отвлечься от более тревожных мыслей, которые в данный момент переполняют бедный мозг.

***

Через несколько часов у меня отваливается зад и есть черновой набросок потрясающей спальни. Порхаю карандашом по бумаге, затеняя тут, растушевывая там. Ладно, теперь это чувственно. Он говорил о необходимости большой кровати, а королевских размеров кровать с балдахином, расположенная в центре комнаты, кричит о роскоши и чувственности. Изучаю рисунок, краснея от собственной работы. Господи, это почти эротично. Откуда это взялось? Может, все дело в том невероятном сексе, который у меня был. Кровать, доминирующая в комнате, является точной копией той, что я заметила несколько месяцев назад на одной ярмарке со старинными предметами интерьера. С массивными, коренастыми деревянными столбами и решетчатым навесом, украшенным золотистым шелком, она будет выглядеть потрясающе. Не знаю, что повесить на стены, кроме больших деревянных гобеленов, потому что Джесси не стал вдаваться в подробности на этот счет — вероятно, нечто похожее на то, что видела в другом номере, где Джесси загнал меня в угол.

Мои размышления прерываются, когда дверь открывается, и я вижу физиономию Сары. Мысленно издаю стон. Эта женщина повсюду, где есть Джесси.

— Ава, какой приятный сюрприз.

Лгунья!

Она тихо закрывает за собой дверь и проходит в центр комнаты. Недобрые мысли заставляют желать, чтобы она упала на этих до нелепости высоких каблуках. Мне правда не нравится эта женщина. Она выявляет мою внутреннюю стерву лучше, чем кто бы то ни был.

— Сара. Рада тебя видеть.

Сжимаю прядь волос и начинаю ее теребить, размышляя о причинах, побудивших ее нанести мне визит. Сара смотрит вниз, на меня, сидящую на полу. Замечаю, что ее надутые красные губы выглядят сегодня чрезвычайно накачанными. Над ними хорошо потрудились. То, что я сижу на полу, а она стоит, заставляет меня чувствовать себя ниже ее. Я бы встала, если бы зад не онемел, а не пребывала в уверенности, что всей массой не рухну обратно на пол.

— Работаешь в воскресенье, — задумчиво произносит она, оглядывая пустую комнату. — Все ли твои клиенты получают такое особое отношение, какое достается Джесси?

Ну что за сука! Внезапно ее мотив становится совершенно ясен.

— Нет, — улыбаюсь я, — только Джесси.

Мои недобрые мысли вполне обоснованы. Она не просто не любит меня, а по-настоящему не переносит. Возможно, даже ненавидит. Почему?

— Он староват для тебя, не находишь?

Сара складывает руки под своим внушительным бюстом, и я прихожу к заключению, что над ее сиськами тоже, скорее всего, потрудился хирург.

Не хочу, чтобы она поняла, будто я не знаю возраста Джесси. Она, несомненно, в курсе. И тот факт, что она знает, а я — нет, действительно раздражает.

— Я так не думаю, — сладко парирую я. Мне очень хочется встать с пола, чтобы эта неприятная, надоедливая персона не смотрела на меня сверху вниз. Какое ей до меня дело?

Ее лицо выражает огромное недовольство тем, что я здесь, и это, как ни странно, также вызывает у меня чувство досады. Следовало остаться дома. Мне это не нужно.

— Итак, что же такого есть в моем Джесси, из-за чего ты работаешь в выходной?

Моем Джесси?

— Не совсем понимаю, какое тебе до этого дело.

— Может, его деньги? — Она приподнимает и без того до абсурда изогнутую бровь. Ботокс!

— Меня не интересует богатство Джесси, — быстро отвечаю я. Я в него влюблена!

— Ну конечно, нет. — С небрежным и самоуверенным видом она подходит к окну, а затем снова поворачивается ко мне. Ее лицо так же холодно, как и голос. — Будь осторожна, Ава. Джесси — не из тех мужчин, о которых стоит мечтать.

Смотрю ей прямо в глаза, пытаясь подражать ее холодному тону. Это нетрудно — с этой ужасной женщиной такое выходит естественно.

— Спасибо за предупреждение, но я уже достаточно взрослая, чтобы решать, о каких мужчинах мечтать. — У меня сердце уходит в пятки.

Она мягко усмехается. Как бы жалея. Заставляя меня почувствовать себя дерьмом.

— Девочка, вылезай из своей сказки и открой гла... — Дверь открывается, и в комнате появляется Джесси. Он смотрит на меня, сидящую на полу, и на Сару у окна.

— Все в порядке? — спрашивает он Сару.

Внутренне я отшатываюсь. Какого черта он спрашивает ее? Она в порядке, стоит там и разбрасывается своими предупреждениями. Это меня, сидящую здесь на онемевшей заднице, он должен был бы спросить. Я еще больше поражаюсь, когда она нацепляет на лицо нелепую фальшивую улыбку и подходит к нему — прямая, как палка, с выпяченной вперед грудь.

— Да, милый. Мы с Авой как раз обсуждали новые комнаты. У нее есть несколько потрясающих идей.

Она гладит его по плечу.

Хочу оторвать ее фальшивые ногти. Чертова лживая сука! Джесси ведь не собирается на это купиться? Удовлетворенная улыбка, которой он одаривает ее, прежде чем переключить ее на меня, говорит, что я не права. Слепой идиот!

— Она хороша, — с гордостью говорит он, и я ощущаю себя каким-то ребенком.

— Да, очень талантлива, — мурлычет Сара, коварно мне улыбаясь. — Не буду мешать. — Она чмокает его в щеку. Я сгораю от ярости. — Ава, была очень рада снова увидеть тебя.

Собираю всю свою вежливость и улыбаюсь этому чудовищу.

— Я тоже, Сара.

Надеюсь, она заметит неискренность в моем тоне. Я никогда в жизни не была так неискренна.

Она выходит из комнаты, и я остаюсь наедине с Джесси. Зачем я приехала сюда, и какую роль эта женщина играет в жизни Джесси? Она каждый раз оказывается здесь. А еще она была на открытии «Луссо». Удастся ли мне когда-нибудь сбежать от коварной коровы? Сара хочет, чтобы я исчезла, и этому есть только одна причина... она хочет Джесси. Мысль о том, что он может быть с кем-то еще, заставляет сердце обтекать кровью, заставляет хотеть причинить кому-нибудь боль. Я никогда не относилась к тем, кто ревнует, кто липнет к мужчинам или не представляет без них жизни. Но чувствую, как все эти новые чувства выплывают на поверхность, поглощая всю меня без остатка. Мне это совсем не нравится. У меня большие неприятности — большие, гребаные, дерьмовые неприятности. Сара утверждала, что Джесси не из тех мужчин, с которыми можно воплощать свои мечты. Полагаю, я уже это знаю.

— Дай-ка взглянуть, леди. — Он соскальзывает вниз по стене рядом со мной и тянется за блокнотом. — Ого! Мне нравится эта кровать.

— Мне тоже, — угрюмо признаю я. Энтузиазм по поводу моей идеи испарился.

Он показывает на навес над кроватью.

— Что это?

— Решетчатая конструкция. Деревянные балки накладываются друг на друга, и получается купол.

Джесси смотрит на меня с любопытством.

— Значит, на них можно подвешивать разные вещи?

— Да, например, ткань или светильники.

Я пожимаю плечами.

Когда он вникает в суть концепции, его рот округляется.

— А какие цвета ты хочешь использовать?

— Черное с золотым.

— Мне нравится. — Джесси проводит рукой по рисунку. — Когда сможем начать?

Что?

— Это всего лишь набросок. Мне нужно сделать несколько коллажей, чертежей в масштабе, дизайн освещения и тому подобное.

Не знаю, буду ли я это делать. После изгнания из его кабинета и предупреждений Сары меня охватила депрессия. Нужно серьезно переосмыслить то, что я здесь делаю.

— Отвезешь меня домой?

Он вскидывает голову, его зеленые глаза полны беспокойства.

— Ты в порядке?

Я отталкиваюсь онемевшим задом от пола и, собрав все силы в кулак, приклеиваю на лицо улыбку — такую же фальшивую, как у Сары.

— Да, все отлично. У меня есть кое-какие дела по работе, которые нужно решить к завтрашнему дню.

Я разглаживаю платье.

— Думал, ты не работаешь по выходным.

— Чуток работаю иногда.

— Чуток? — Он смотрит на меня с легкой улыбкой. Я готова заплакать.

— Да, чуток, — пожимаю плечами.

Отвези меня домой, где ты не будешь меня отвлекать своим прекрасным лицом и телом, и я смогу нормально подумать.

— Ладно. — Джесси легко поднимается с пола и протягивает мне блокнот. — Уверена, что с тобой все в порядке?

Сохраняю фальшивую улыбку.

— Да, а почему нет?

Отбрасываю руку назад, когда она тянется, чтобы схватиться за волосы. Он подозрительно смотрит на меня.

— Тогда пойдем. — Одной рукой он берет мою сумку, а второй — мою руку.

— Поднос.

— Пит заберет его, — отмахивается Джесси и выводит меня из комнаты.

Хочется высвободить руку, но это даст ему основания подозревать, что я все-таки не в порядке. Сдерживаться тяжело, ведь сейчас я нахожусь от понятия «все в порядке» дальше, чем когда бы то ни было. Чем больше я к нему прикасаюсь, тем сильнее привязываюсь.

Когда мы оказываемся в фойе, Джесси нервно оглядывается по сторонам.

— Подожди здесь, мне нужно забрать телефон и ключи. А лучше иди и садись в машину. Она открыта.

Я хмурюсь, когда он провожает меня до двери, а потом убегает в кабинет. Спускаюсь по ступенькам «Поместья», иду по гравийной дорожке к его машине, но до того, как добираюсь до нее, слышу смех некоего брызжущего ядом чудовища с накаченными губами. Напрягаюсь с головы до пят и поворачиваюсь, только чтобы обнаружить ее, стоящую с Джесси на верхней ступеньке лестницы.

— Ладно, милый. Увидимся позже. — Сара тянется к нему и целует в щеку. Я вздрагиваю. — Ава, надеюсь увидеть тебя снова, — восклицает она.

Ее ледяной взгляд проникает в меня, пока Джесси приближается ко мне и отдает сумку, а затем снова берет мою руку. Меня усаживают в машину, и как только мотор заводится, в уши врываются звуки песни «Creep» группы Radiohead. Улыбаюсь про себя. Да, почему я здесь, — это чертовски хороший вопрос.

Глава 22

Я оставляю Джесси с целомудренным поцелуем на губах и выражением беспокойства на его потрясающем лице.

— Я тебе позвоню, — небрежно бросаю, выпрыгивая из машины.

Не могу выбраться достаточно быстро. Захлопываю дверцу машины и торопливо иду по дорожке к дому Кейт. Я не оглядываюсь, поспешно закрываю за собой дверь и приваливаюсь к ней спиной.

— Привет! — На верхней ступеньке лестницы появляется Кейт, она завернута в полотенце. — Ты в порядке?

Больше не могу растягивать губы в фальшивой улыбке.

— Нет, — признаюсь. Уже давно не в порядке.

Она смотрит на меня со смесью смущения и сочувствия.

— Чаю?

Я киваю, отлепляясь от двери.

— Пожалуйста, не будь со мной слишком добра, — предупреждаю я. Слезы угрожают пролиться, и я стараюсь держать их под контролем.

Я знала, что все так и будет. Не столь скоро, но эта неприятная боль в сердце была неизбежна. Подруга понимающе улыбается и качает головой. С трудом поднимаюсь по лестнице и обнаруживаю ее на кухне — она заваривает чай.

Я падаю в одно из разномастных кресел.

— Сэм уже ушел?

Кейт кладет себе в кружку три ложки сахара, и хотя подруга стоит спиной ко мне, я знаю, что она улыбается.

— Да, — небрежно бросает она.

— Хорошо провела ночь?

Кейт поворачивается, прищурив ярко-синие глаза, а затем улыбается.

— Этот мужик — животное!

Я смеюсь над ее заявлением. Есть еще кое-кто, к кому я могла бы отнести данное описание.

— Он хороший?

Она наливает в кружки кипяток и добавляет молока.

— Вроде бы ничего. — Кейт пожимает плечами. — Ну, хватит обо мне. Почему сегодня утром ты ушла с таким видом, словно у тебя была такая же ночь, как у меня, а через пару часов вернулась с таким видом, будто тебе влепили пощечину?

Подруга садится и протягивает мне чай. Я вздыхаю.

— Я больше не собираюсь с ним видеться.

— Почему? — восклицает она.

Смотрю на ее потрясенное бледное лицо. Почему она так ошеломлена?

— Потому что, Кейт меня, без сомнения, очень сильно ужалят. Он очень опасен.

— Откуда ты знаешь? — в недоумении спрашивает она.

Ну, это очень просто.

— Он зрелый бизнесмен, чрезвычайно богатый и уверенный в себе. Я для него всего лишь игрушка. Он заскучает, отшвырнет меня и переключится на другую. — Я саркастически фыркаю. — Поверь... недостатка в женщинах, бросающихся к его ногам, не будет. Я видела, какую реакцию он вызывает, и испытала ее на себе. Он невероятно горяч в спальне — и чертовски в этом хорош, — а это подсказывает мне, что Джесси не испытывает недостатка в сексуальных завоеваниях. — Делаю глубокий вдох, а Кейт смотрит на меня, разинув рот. — Он — магнит для женщин и, наверное, бабник. Мне уже досталось от Сары.

Откидываюсь на спинку стула и беру кружку с чаем.

— Кто такая Сара?

— Подруга. Та самая, которую я считала его девушкой. Я ей не нравлюсь, и она ясно дала это понять.

— Ты же не собираешься всерьез спрыгнуть с корабля из-за пары стервозных слов отвергнутой женщины? Скажи ей, чтобы отвалила!

— Нет, дело не только в этом, хотя я совсем не жажду, чтобы мне в спину впивались когтями.

Она закатывает глаза.

— Подруга, да ты слепая!

— Нет. Я разумная, — защищаюсь я. — А у тебя предвзятое отношение, — добавляю. Она совершенно ясно дала понять, что Джесси ей нравится, но почему — я не знаю. — Почему он тебе нравится?

— Ну, не знаю. — Она пожимает плечами. — В нем есть нечто особенное, разве нет?

— Есть, и это опасно.

— Нет, просто он смотрит на тебя, будто ты — центр какой-то его вселенной.

— Не говори глупостей! Я — центр его сексуальной жизни, — поправляю я, внезапно подумав о том, что вполне могла бы быть одной из многих женщин, с которыми он хорошо проводит время. Эта мысль причиняет боль, и вот еще одна причина уйти, пока я еще частично цела. Ох, да кого я обманываю? Я уже разорвана на части, но чем дольше это будет продолжаться, тем хуже мне будет.

— Ава, ты — мастер отрицания, — насмехается надо мной Кейт.

— Я ничего не отрицаю.

— Нет, отрицаешь, — твердо заявляет Кейт. — Ты влюбилась в него. Легко понять почему.

— Я не отрицаю, — утверждаю я, потому что не знаю, что еще сказать. Неужели это так очевидно? Я все время это отрицаю. Так процесс должен пройти менее болезненно. — Пойду прилягу.

Отодвигаю стул, и его ножки со скрежетом движутся по деревянному полу. Вздрагиваю от пронзительного звука. Похмелье вернулось с удвоенной силой.

— Ладно, — вздыхает Кейт.

Оставляю ее на кухне, удаляясь в безопасное уединение своей комнаты, плюхаюсь на кровать и накрываю голову подушкой. Мне неприятно признавать, но эта накаченная сучка права. Я не могу воплощать свои мечты с Джесси Уордом. Эта мысль, словно нож, пронзает раскалывающееся на части сердце.

***

Захожу в офис, чтобы с новыми силами начать новую неделю, однако чувствую все, что угодно, но только не силу. Я не сомкнула глаз, и у меня нет никаких иллюзий относительно того, почему.

— Доброе утро, цветочек, — здоровается Патрик из своего кабинета. Кажется, ему уже лучше.

— Привет. — Стараюсь говорить весело, но ничего не выходит. Я даже не могу собраться с силами, чтобы изобразить радость. Бросаю сумку на стол и, сев, включаю компьютер.

Через пять секунд мой стол протестующе трещит, а Патрик занимает свое обычное место. Выглядит он намного лучше.

— Как обстоят дела с ван дер Хаусом? — спрашивает он. К этому проекту Патрик будет проявлять живой интерес.

Достаю из-под стола оставленную в пятницу маленькую коробку с образцами материалов.

— Это пришло в пятницу, — отвечаю, выкладывая несколько образцов на стол. — Он написал мне по электронной почте все подробности и прислал чертежи.

Патрик перебирает стопку образцов — все в нейтральных бежевых и кремовых тонах, некоторые с рисунком, некоторые — без.

— Они несколько скучноваты, не находишь? — неодобрительно хмыкает он.

— Я так не думаю, — вытаскиваю прелестный образец в широкую полоску. — Взгляни.

Он воротит нос.

— Мне не особенно нравится.

— Это и не обязательно, — напоминаю ему. Не он собирается покупать шикарную квартиру в «Здании жизни». — Мистер ван дер Хаус сегодня возвращается из Дании. Он сказал, что позвонит по поводу посещения объекта. Я собираюсь поработать над проектом, если не возражаешь.

Патрик встает, стол скрипит, и я как обычно вздрагиваю.

— Да, продолжай. — Он подозрительно смотрит на меня. — Если хочешь, можешь сказать, чтобы я не лез в чужие дела, но ты сама на себя не похожа. Что-то случилось?

— Нет, я в полном порядке, честное слово, — вру я.

— Уверена?

Нет!

— Да, Патрик.

Стараюсь звучать уверенно и с треском проваливаюсь. На столе начинает дребезжать телефон, и по всему офису разносится мелодия Сэма Спарро «Black and Gold». Вижу на экране имя Джесси и хмурюсь. Он опять возился с моим телефоном. Сердце трепещет, причем не от очень хорошего предчувствия. Не могу с ним разговаривать.

— Не буду мешать, цветочек. Держи свой хорошенький маленький подбородок высоко. Это приказ!

Патрик уходит, я выключаю телефон, но лишь замолкнув, он снова начинает звенеть. Нажимаю на кнопку, отключая его, кладу на стол и погружаюсь в работу. Обнаруживаю письмо от Микаэля. Оно короткое, но у меня достаточно информации, чтобы начать составлять проекты.

Пятнадцать минут спустя телефон все еще звонит, и я уже устала от трека и устала протягивать руку, чтобы заткнуть эту чертову штуку. Я сошла с ума, если решила, будто Джесси так просто от меня отстанет. Звучит сигнал о входящем сообщении, но вместо того, чтобы его удалить — что было бы разумно, — я его открываю.

ОТВЕТЬ НА ЗВОНОК!

Начинается. Вновь играет Сэм Спарро, и я выключаю телефон... снова. Не смогу работать в таких условиях. Потом приходит еще одно сообщение.

Ава, пожалуйста, поговори со мной. Что я сделал?

Прячу телефон в верхний ящик стола и пытаюсь забыть о нем. Что он сделал? Ничего особенного, но уверена, что если дать ему такую возможность, то обязательно сделает. Или нет? Ох, не знаю. Но инстинкт подсказывает мне уйти.

— Сэл, если кто-нибудь позвонит в офис, скажи, что я на мобильном, хорошо?

Знаю, что это будет его следующий шаг.

— Ладно, Ава.

Начинаю корпеть над коллажами и чертежами для Микаэля. Я еще даже не видела квартиры, но у меня есть хорошее представление о том, куда направиться с этим, и, к моему удивлению, я очень взволнована.

В обед заскакиваю в гастроном за сэндвичем и возвращаюсь в офис, чтобы его съесть. Салли сообщила, что пока меня не было, звонил какой-то мужчина, но не оставил сообщения. Конечно, я знаю, кто это, но я в ударе и не хочу прерывать этот импульс, поэтому игнорирую его настойчивость. Виктория и Том весь день на всевозможных встречах, и с их отсутствием в офисе меня не будут сопровождать драмы Виктории и убогие истории Тома. И я не позволю Джесси отвлекать меня.

Упорно игнорирую телефон, за исключением того случая, когда звонит Микаэль, чтобы договориться о встрече на завтра. Он застрял в Дании до конца недели, так что в девять утра я встречаюсь в «Здании жизни» с его личным ассистентом. Когда пробивает шесть часов, я довольна своим продуктивным днем и рада проделанной работе. Время пролетело незаметно.

***

Вползая в парадную дверь, нахожу дом пустым. Я совершенно разбита. Это сочетание последствий моего субботнего ночного отрыва и эпопеи с Джесси. Я не сильна в похмелье. Для меня оно длится весь день. Дерзкого бокала вина в понедельник вечером сегодня не будет.

Я отправляюсь в свою комнату и раздеваюсь, чтобы принять душ, когда телефон снова начинает звонить. Гляжу в потолок, набираясь сил. Этот мужчина не собирается облегчать мне жизнь. И я это знаю. Но потом я понимаю... это не «Black and Gold». Я терпела этот проклятый трек весь чертов день, каждый раз заставляя телефон замолчать. Приятно удивляюсь, когда вижу, как на экране вспыхивает «Мама».

Я слушаю ее в течение двадцати минут, пока она выкладывает мне полный маршрут путешествия Дэна из Австралии в Хитроу. Он приедет в следующий понедельник утром, проведет неделю в Ньюки и вернется в Лондон в субботу. Убедившись, что в Ньюки все в порядке, я иду в душ. Сэм Спарро снова начинает исполнять «Black and Gold», и я переключаю телефон в беззвучный режим... снова. Если не услышу, как он звонит, то не буду испытывать искушения ответить. После душа падаю в постель и, как только голова касается подушки, засыпаю.

***

— Проснись, соня! — Пронзительный голос Кейт режет барабанные перепонки. Я переворачиваюсь на другой бок и смотрю на часы.

В слепой панике выбираюсь из постели и пытаюсь хоть немного успокоиться. Мать вашу, уже восемь! Я проспала тринадцать часов. Господи, как же мне это было нужно!

— Почему ты не разбудила меня? — кричу, мчась в душ. Через час мне нужно быть в «Здании жизни» на встрече с личным ассистентом Микаэля.

— Я и сама спала, — отвечает Кейт, вся такая счастливая и свежая. Почему ее глаза полны задора и огня? Вскоре понимаю причину — когда впечатываюсь в полуголого Сэма, который выходит из ванной.

— Полегче, цыпочка! — смеется он, поддерживая меня.

Я отрываю взгляд от его мускулистого тела.

— Прости! — выпаливаю, сильно смущаясь. Неужели этот мужчина всегда бродит по квартирам, где живут женщины, полуголым?

Его заразительная улыбка обнажает милую ямочку на щеке, он делает шаг в сторону и кланяется.

— Она вся твоя.

Я влетаю в ванную и захлопываю дверь, чтобы скрыть покрасневшее лицо, но у меня нет времени думать о своем смущении. Запрыгиваю в душ, мою голову, заворачиваю волосы в полотенце по пути в комнату и в исступлении летаю вокруг, собираясь. Сейчас, найдя все, что мне нужно с первого раза, я рада, что так хорошо прибралась. Надеваю красное платье, бежевые туфли на каблуках и остервенело сушу волосы, прежде чем забрать в пучок. Быстрый взмах пудры, румян, туши — и все готово. Я еще никогда не собиралась так быстро.

Снимаю телефон с зарядки и, стерев сорок два пропущенных звонка от Джесси, бросаю его в сумку. Влетев на кухню, обнаруживаю, что Сэм и Кейт сидят за столом. Неужели сегодня больше никто не работает?

Сэм отрывает взгляд от тарелки с кукурузными хлопьями и ухмыляется.

— Видела Джесси? — спрашивает он.

Я останавливаюсь и в полубезумном состоянии смотрю на него. Он улыбается мне.

— Нет, а почему ты меня спрашиваешь?

— Ты что, просидела в своей яме всю ночь? — говорит Кейт, совершенно сбитая с толку.

— Да, я пришла с работы около половины седьмого и рухнула в постель. И больше не называй мою комнату ямой, — гордо поправляю я. — А что?

Кейт бросает взгляд на Сэма, Сэм — на Кейт, а потом они оба глядят на меня. Оба выглядят сбитыми с толку и слегка встревоженными.

— Ты не видела его и не разговаривала с ним? — спрашивает Сэм, его ложка зависла около рта.

— Нет! — огрызаюсь. Да что с ними такое? Я не собираюсь больше ни видеться с ним, ни разговаривать. — Я же к нему не пришита, — говорю я резко.

— Вчера вечером он звонил мне раз пять, искал тебя, — объясняет Кейт.

— А мне десять! — перебивает Сэм.

Кейт выглядит по-настоящему обеспокоенной.

— Мы приехали около восьми и решили, что ты еще на работе. Он был в полном отчаянии, Ава. Мы звонили тебе, но не могли дозвониться.

Ох, у меня нет на это времени. Что, по его мнению, со мной могло случиться? Этот мужчина — неврастеник, и я определенно не его забота.

— Телефон стоял на беззвучном режиме. Что ж, как вы видите, я жива и здорова, поэтому если он опять позвонит, можете так ему и передать. — Я отрывисто фыркаю. — Надо бежать, я опаздываю.

Поворачиваюсь, чтобы выйти из кухни.

— Когда он перестал звонить, я решила, что ты с ним, — кричит Кейт мне в спину.

— И не собиралась, — отвечаю, спускаясь по лестнице.

***

Прибываю в «Здание жизни» вовремя, немного волнуюсь, встретив в вестибюле миниатюрную блондинку. Она средних лет и очень похожа на фею, с резкими чертами лица и коротко стриженными волосами. Ее простой черный деловой костюм никак не сказывается на бледном цвете лица.

— Вы, должно быть, мисс О’Ши. — Она протягивает мне бледную руку. — Меня зовут Ингрид. Микаэль ведь предупредил вас, что я буду здесь?

У нее очень сильный датский акцент.

— Ингрид, пожалуйста, зовите меня просто Ава. — Я беру ее руку и слегка пожимаю. Она выглядит такой хрупкой.

Она улыбается и кивает.

— Конечно, Ава.

— Микаэль позвонил мне вчера и сказал, что задерживается в Дании.

— Да. Я устрою для вас экскурсию. Работы еще не завершены, поэтому наденьте вот это.

Она протягивает мне желтую каску и яркий жилет. Надевая этот комплект безопасности, представляю, как странно он сочетается с моим женственным красным платьем. На мгновение впадаю в панику, опасаясь, что Ингрид заставит меня надеть какие-нибудь ботинки со стальными носами, но она нажимает кнопку лифта, и мои тревоги рассеиваются.

— Начнем с пентхауса. Он очень похож на макет «Луссо». — Подъезжает лифт, и мы заходим внутрь. — Вы, конечно, знакомы с «Луссо».

Ингрид улыбается, обнажая ровные зубы. Она мне нравится.

— Да, я знакома с «Луссо».

Отвечаю ей дружелюбной улыбкой. Знакома ближе, чем ты думаешь! Тут же перекрываю доступ своим витающим мыслям. Я не должна думать о нем. Я не должна думать о нем. Повторяю эту мантру всю дорогу до пентхауса, а Ингрид тем временем объясняет незначительные различия между «Луссо» и «Зданием жизни». Их не так уж и много.

Лифт ведет прямо в пентхаус, и это одно из отличий. Перед пентхаусом в «Луссо» есть фойе. Второе отличие — подземный паркинг.

— Вот мы и на месте. После вас, Ава.

Я иду туда, куда она указывает, и попадаю в знакомые мне просторы. Размеры этого пентхауса, должно быть, почти такие же, как и в «Луссо». В данный момент, являясь пустой оболочкой, он кажется больше, но я помню, что в «Луссо» чувствовалось то же самое.

— Как видите, мы использовали дуб. Все окна и двери сделаны на заказ и изготовлены из экологически чистого дерева. Уверена, Микаэль сообщил вам в письме об этой особенности. — Бросаю на нее быстрый взгляд. Должно быть, она заметила мое озадаченное выражение лица, потому что засмеялась и покачала головой. — Он не упомянул об этом?

— Нет, — отвечаю я, надеясь, что читала внимательно.

— Вам придется его простить. Он немного выбит из колеи своим разводом.

Разводом? Вот, значит, что задержало его в Дании? Кажется слегка неуместным, что она сообщила об этой детали его личной жизни мне. В наши дни все такие открытые и откровенные. Или это я слишком закрытая?

— Поняла, — улыбаюсь я.

В течение следующих нескольких часов Ингрид проводит меня по всему зданию. Я фотографирую помещения, делая по пути заметки. В «Здании жизни» есть вся та же роскошь, что предлагает своим жителям «Луссо» — шикарный оздоровительный клуб, круглосуточный консьерж и новейшие системы безопасности. Список можно продолжать. Микаэль и его партнер безусловно знают, как обеспечить современную жизнь класса люкс. Из окон открывается невероятный вид на Холланд-парк и город.

Мы снова оказываемся в главном фойе.

— Спасибо за экскурсию, Ингрид. — Я снимаю очаровательную каску и жилет.

— Всегда пожалуйста, Ава. У вас есть все, что нужно?

— Да, буду ждать известий от Микаэля.

— Он сказал, что позвонит вам в понедельник, — говорит она, пожимая мне руку.

Мы прощаемся, и я уезжаю обратно в офис. По дороге звоню своему врачу, мне нужна новая пачка таблеток. Куда они подевались — загадка. Мне назначают прием на сегодня в четыре часа, и это большое облегчение. Не то чтобы в ближайшем будущем я планировала много заниматься сексом. За последнее время у меня его было достаточно.

***

— Добрый день, — приветствую я Тома и Викторию.

Том хмурится и смотрит на часы.

— Упс! Я опаздываю к миссис Бейнс. У нее будут котята! — Он вскакивает из-за стола, поправляет галстук в желто-синюю полоску — что выглядело бы не так уж плохо, если бы на нем не было оранжевой рубашки — и приглаживает свои белокурые локоны. — Вернусь, как только успокою эту чокнутую старую курицу, — нараспев произносит он, забирая сумку и выплывая из кабинета.

— Пока, — кричу я, садясь за свой стол. — Виктория, ты в порядке? — Она грезит наяву. — Алло? — зову я.

— А? Ох, прости. Я задумалась. Что ты сказала?

— Ты в порядке? — повторяю я.

Она лучезарно улыбается, перебрасывая через плечо длинные светлые локоны.

— Лучше и быть не может.

Ну, конечно. Интересно, не связано ли ее хорошее настроение с неким сдержанным умным мужчиной по имени Дрю? Я не видела ее с субботнего вечера, но, насколько помню — до того, как поглупеть от алкоголя, — они с Дрю вели довольно дружескую беседу. Неужели сейчас у всех так?

— И отчего же? — спрашиваю, приподняв бровь.

Она хихикает, как маленькая девочка.

— В пятницу вечером у меня свидание с Дрю.

Я так и знала — хотя до сих пор не могу в это поверить, — что легкомысленная Виктория и серьезный Дрю вместе.

— В каком-нибудь приятном местечке?

Она пожимает плечами.

— Он ничего не сказал. Только спросил, можем ли мы встретиться.

У нее звонит мобильный, и, помахав им передо мной, она извиняется. Переключаю внимание на компьютер, убирая звук своего телефона, когда он начинает трезвонить «Black and Gold». Это уже происходит на автомате: я протягиваю руку и нажимаю кнопку сбоку, даже не глядя. После того, как он трижды прозвенел, скача по столу, я полностью выключаю звук. Этот мужчина — не проходящая боль в заднице.

— Я ухожу, — говорит Виктория, вставая из-за стола. — Вернусь около четырех.

— Я тебя не увижу. В четыре у меня прием у врача.

— О? — Она оглядывается по пути к выходу.

— Я потеряла таблетки, — поясняю я.

Она морщится, показывая, что понимает. Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше из-за того, что я так беспечна. Начинаю разбирать электронные письма и отправляю несколько копий чертежей подрядчикам.

В три часа иду варить кофе. Обычно это делает Салли, но я рада оторваться от созерцания яркого экрана монитора.

— Ава? — слышу, как Салли зовет меня. Выглядываю за дверь кухни и вижу, как она машет мне офисным телефоном. — Тебе звонит какой-то мужчина. Он не назвал свое имя.

Сердце подскакивает к горлу. Я чертовски хорошо знаю, кто это.

— Он на линии?

— Да, перевести его на тебя?

— Нет! — кричу я, и бедная нервная Салли вздрагивает. — Прости. Скажи ему, что меня нет в офисе.

— Хорошо. — Она смотрит широко раскрытыми глазами и с растерянным видом нажимает кнопку на телефоне, соединяясь с Джесси. — Мне очень жаль, сэр. Ава вышла из офиса...

Она подскакивает на метр и с громким стуком роняет телефон на стол. Пытается его поднять.

— Я... я... я... простите, сэр. — Она все время заикается, и это верный признак того, что Джесси орет на нее. Меня пронзает чувство вины. — Сэр, пожалуйста... я... уверяю вас... ее нет на месте.

Смотрю, как она сходит с ума за своим столом, ошеломленно глядя на меня широко раскрытыми глазами, когда мистер Невротик атакует ее словами. Виновато улыбаюсь. Я куплю ей цветы.

Она бросает трубку и потрясенно смотрит на меня.

— Кто это был? — Она чуть не плачет.

— Салли, прости.

Я быстро забираю кофе из кухни — единственное предложение мира, которое у меня есть в данный момент, — оставляю чашку Патрика у него на столе и сразу же выхожу, пока он не успел начать разговор. Несу кофе Салли и ставлю на подставку.

— Мне очень жаль. — Надеюсь, я говорю так же виновато, как себя чувствую.

Салли издает долгий возмущенный вздох.

— Кому-то нужны обнимашки! — Она начинает хихикать.

Ошеломленно застываю на месте. Я ожидала слез и нервного срыва. Вместо этого скучная Салли только что отпустила шутку. Смотрю на хихикающую невзрачную простушку, и тоже начинаю смеяться — по полной программе — согнувшись пополам, со слезами и спазмами в животе. Это так приятно. Салли присоединяется ко мне в этой истерике, наш смех разносится по всему офису.

— Что у вас происходит? — доносится голос Патрика.

Я машу на него рукой, и он закатывает глаза, возвращаясь к компьютеру и раздраженно качая головой. Я не могу сказать ему, даже если бы была в состоянии говорить. Оставляю плачущую Салли и иду в туалет, чтобы привести себя в порядок. О, это так приятно. Я увидела Салли в совершенно ином свете. Мне нравится саркастическая Салли.

Собравшись с мыслями и стерев потекшую тушь, сообщаю Патрику, что отправляюсь на прием к врачу.

— Прости, Салли, я не могу на тебя смотреть! — прыскаю я, проходя мимо ее стола и выходя из офиса, слышу, как она снова смеется. Я успокаиваюсь и направляюсь к метро.

Глава 23

Прослушав от нашего бессменного семейного врача, доктора Монро, лекцию о беспечности, она выписывает мне рецепт на таблетки и отправляет восвояси, но не раньше, чем справляется, как идут дела у мамы и папы в Ньюки. Поскольку здоровье отца было главной причиной их отъезда из большого города, она очень хотела услышать, что все хорошо.

По дороге домой заезжаю в аптеку и около шести стою у входной двери. Чувствую себя по-другому, вернувшись с работы так рано. С удивлением обнаруживаю, что Кейт нет, но Марго припаркована снаружи, значит, она не занята доставкой тортов.

Принимаю душ, переодеваюсь в шорты и майку и наскоро сушу волосы феном.

Закончив, достаю из сумки телефон, закатываю глаза от двадцати пропущенных звонков и, даже не читая, благоразумно удаляю пять сообщений. Когда я направляюсь на кухню, экран телефона начинает мерцать в руке. Неужели этот мужчина так просто не сдастся? Он явно не привык к отказам, и ему это однозначно не нравится.

Бутылка с вином с бряцаньем ударяется о бокал, когда я чуть не выпрыгиваю из кожи от мощного удара в парадную дверь.

— Ава!

— О боже, — бормочу себе под нос.

— Ава! — ревет он и снова стучит.

Спешу в гостиную, выглядываю из-за жалюзи и вижу, что Джесси смотрит в окно. Он, кажется, обезумел. Что с этим мужчиной не так?

Он может простоять там хоть всю ночь напролет, но я ему не открою.

Оказаться с ним лицом к лицу будет огромной ошибкой. Вижу, как он прижимает телефон к уху, а мой сотовый снова начинает мигать. Отклоняю звонок и наблюдаю, как он недоверчиво смотрит на телефон.

— Ава! Открой эту чертову дверь!

— Нет, — рявкаю я, глядя, как Джесси шагает по дорожке в сторону улицы. У меня чуть сердце не останавливается, когда замечаю, что к дому подъезжает «порше» Сэма. Из машины выходит Кейт.

Проклятье!

Она подходит к Джесси, который как псих размахивает руками, а Сэм присоединяется к ним на тротуаре и удерживает его за плечо в попытке успокоить.

Они пару минут разговаривают, а затем Кейт ведет их к двери.

— Нет, Кейт! — кричу я в окно. — Черт, черт, черт, черт!

Все, нашей дружбе пришел конец!

Как полная дура стою в гостиной, слышу, как распахивается дверь, ударяясь о стену, а затем раздается тяжелый топот ног, устремляющийся вверх по лестнице. Он влетает в дверь гостиной, гнев на его лице сменяется облегчением, а затем снова возвращается к чистой ярости. На сером костюме ни единой складочки, в отличие от растрепанных волос и потного лба.

— Где, твою мать, ты была? — с криком обрушивается он на меня. — Я уже начал рвать на себе свои чертовы волосы!

Да уж вижу.

Стою совершенно ошарашенная и смотрю на него. Понятия не имею, что сказать. Может, он испытывает некую иллюзию, что я должна перед ним отчитываться? Сзади к нему приближаются Кейт и Сэм, оба тихие и встревоженные. Смотрю на Кейт и качаю головой. Мне до смерти хочется спросить ее, нравится ли ей такой Джесси.

— Пожалуй, мы заскочим в «Кок» и выпьем, — тихо говорит Сэм, хватая Кейт за руку и увлекая ее вниз по лестнице. Она даже не пытается его остановить. Смотрю им вслед, мысленно проклиная их трусливые задницы за то, что они оставили меня одну разбираться с этим сумасшедшим.

Джесси делает несколько вроде как успокаивающих вдохов, устало глядя в потолок, и обращает пылающий взгляд на меня. Он пронизывает до самых глубин.

— Кому-то нужно напомнить?

Кажется, у меня на подбородке останутся ссадины, потому что моя челюсть только что рухнула на ковер. Для него действительно все дело в сексе. Его самоуверенность шокирует, а представление обо мне — непростительно.

— Нет! — кричу я, проплывая мимо него на кухню. Мне нужно выпить! Он идет следом и смотрит, как я швыряю телефон на столешницу и берусь за бутылку вина. — Ты — настоящая сволочь! — кричу я, наливая трясущимися руками вино. Я просто с ума схожу.

Разворачиваюсь и бросаю на него свой самый злобный взгляд. Он даже чуточку морщится, что наполняет меня огромным удовлетворением.

— Ты получил, что хотел. Как и я. Давай без всей этой херни, — огрызаюсь. Нет, я не получила того, что хотела, ни в малейшей степени, но игнорирую голос в голове, кричащий об этом. Мне нужно остановиться, пока меня не затянуло еще глубже в ту мощь, которой является Джесси Уорд.

— Следи за своим гребаным языком! — кричит он. — О чем ты говоришь? Я не получил того, что хотел.

— Хочешь еще? — Я быстро проглатываю вино. — Ну а я нет, так что перестань меня преследовать, Джесси. И перестань орать на меня!

Хочу действовать жестоко, но, боюсь, мои попытки выглядят довольно жалко. Что-то должно сработать. Делаю еще один большой глоток и подпрыгиваю, когда бокал выхватывают у меня из рук и швыряют в раковину. Вздрагиваю от звона разбитого стекла, разносящегося по комнате.

— Ты не должна пить, как чертов пятнадцатилетний подросток, — орет он.

Сжимаю по бокам кулаки и использую всю силу воли, чтобы успокоиться.

— Убирайся отсюда! — кричу. Мои попытки с треском проваливаются. Я впадаю в ярость и безысходность.

Съеживаюсь, когда он в отчаянии рычит и ударяет кулаком в кухонную дверь, оставляя на деревянной поверхности огромную вмятину.

Вот дерьмо! Стою, выпучив глаза и плотно сжав губы, наблюдая за его яростной реакцией на мой отказ. Он поворачивается ко мне лицом, слегка встряхивая руку, и смотрит в глаза, атакуя опаляющим взглядом. Что б меня, ему, должно быть, больно. Хочу подойти к морозилке, чтобы взять льда, но он начинает надвигаться на меня. Цепляюсь руками за край стола позади себя и смотрю, как он приближается, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Джесси наклоняется вперед, кладет ладони поверх моих, фактически поймав в ловушку.

Он тяжело дышит мне в лицо и сердито смотрит, а затем прижимается губами к моему рту. Весь воздух из легких буквально испаряется, я начинаю извиваться в попытке освободиться. Что он делает? По правде говоря, я точно знаю, что он делает. Он собирается ударить по мне трах-напоминанием. Я в заднице.

Он сильнее прижимается губами, но я не отвечаю на поцелуй. Все время говорю себе, что это плохо, так чертовски неправильно. Мне будет еще больнее, если отвечу, я знаю, так и будет. В пол силы пытаюсь освободиться, но он издает низкий горловой рык, и сжимает мои руки. Мне некуда не деться. Своей твердой решимостью сломить меня, он серьезно мешает моим отчаянным стремлениям прекратить все это.

Он скользит языком по моей нижней губе, я по-прежнему не отвечаю, вздрагивая в попытке побороть реакцию, которую он вызывает у меня. Знаю, если он добьется своего, то это будет конец игры, поэтому я упрямо держу губы сомкнутыми, мысленно умоляя его отступить.

Когда он отпускает одну мою руку, я мгновенно хватаю его за бицепс, чтобы оттолкнуть, но это бесполезно. Он очень сильный мужчина, и притом очень решительный. Мои жалкие попытки освободиться не оказывают на него никакого эффекта.

Джесси крепко хватает меня за бедро, и я дергаюсь, но меня снова прижимают к столешнице. Я в полной западне, но все также вызывающе отвергаю его поцелуй, крепко сжимая губы. Я отворачиваюсь, когда он слегка отстраняется.

— Упрямая женщина, — бормочет он, прижимаясь губами к моей шее, на всем пути лаская и покусывая, добирается до моего уха продолжительными, влажными круговыми движениями и кусает за мочку.

Крепко зажмуриваюсь, умоляя себя не поддаваться его неотвратимому прикосновению. Впиваюсь ногтями в его напряженное предплечье, а губы плотно сжимаю из страха испустить возглас удовольствия. Его рука покидает мое бедро и медленно скользит по животу, к поясу шорт.

— Пожалуйста. Прошу, прекрати, — взываю я.

— Ты прекрати, Ава. Просто прекрати. — Просунув указательный палец под ткань, он медленно, нежно, размеренно проводит им слева направо, продолжая наступление своих губ на мое ухо и шею. От отчаяния я чуть не плачу.

От обжигающего трения колени подгибаются, все тело пронзает сильная дрожь. Слышу, как Джесси тихо и гортанно смеется, посылая вибрации по позвоночнику, и внизу медленно нарастает непрерывный ритм. Сжимаю бедра, перемещая ладонь от его предплечья к груди и совершенно безрезультатно отталкивая. Даже не знаю, к чему сейчас это беспокойство. Я в двух шагах от того, чтобы ему сдаться. Он упрямо подгоняет меня к страсти, а я сильно в него влюбилась — очень сильно. Мне кажется, что голова вот-вот взорвется, и не уверена, произойдет это от удовольствия или от смятения. Я так чертовски запуталась.

Когда его губы вновь касаются моих, я по-прежнему сопротивляюсь, изо всех сил стараясь отгородиться. Бедный мозг получает миллион различных команд: бороться, сопротивляться, согласиться, поцеловать, пнуть его коленом по яйцам.

А затем его рука погружается в мои трусики, пальцы раскрывают меня, вызывая во мне яростные всполохи электрических искр. Он ласкает клитор, очень нежно. Я вздрагиваю, мой рот открывается, и издаю крик удовольствия. Джесси в полной мере использует слабость моей воли, проникая языком мне в рот, исследуя и облизывая каждый уголок, его большой палец медленно кружит по моей горящей сердцевине. Я целую его в ответ.

— Отпусти мою руку, — тяжело выдыхаю я, напрягаясь.

Должно быть, он понимает, что я попалась, потому что со стоном освобождает мою руку и тут же хватает меня за затылок. Я обвиваю руками его шею, притягивая ближе к себе — вот так просто.

Бедрами он упирается себе в руку, увеличивая давление атаки на мой центр, и входит в меня пальцами. Внутренние мышцы крепко их сжимают. Я стону.

Он отстраняется, задыхаясь и тяжело дыша, глядя на меня из-под полуопущенных век затуманенными глазами.

— Я так и думал, — говорит он, еще выше подталкивая хриплым голосом мой нарастающий оргазм.

Он снова прижимается к моим губами поцелуем, и я соглашаюсь — на все. Я вновь раба этого прекрасного неврастеника. Сила воли покидает меня, а слабости выходят наружу.

Провожу руками по обтянутой пиджаком спине, погружаю пальцы в его темно-русые волосы, пока он продолжает мучительно медленные, контролируемые движения. Я готова расплакаться от радости и огорчения, но как могу сопротивляться этому? Мне никогда от него не убежать.

Теперь, когда я перестала бороться, движения его языка более спокойные и размеренные. Жар наших сомкнутых ртов кажется естественным и всепоглощающим. От нарастающей кульминации, угрожающей атаковать со всех сторон, бедра напрягаются, хватка в его волосах усиливается. Он понимает сообщение, усиливая поцелуй, движения его пальцев становятся все жестче, удовольствие сносит меня единым порывом, и я взмываю ввысь. В голове становится пусто, за исключением блаженства освобождения, проносящегося сквозь меня. Я кусаю его за губу. Он стонет. Святое гребаное дерьмо!

Движения его пальцев замедляются, и я отпускаю его губу из стиснутых зубов. Кажется, я чувствую привкус крови, но не могу открыть глаза, чтобы удостовериться. Так ему и надо.

— Вспомнила? — тихо шепчет он мне в губы. Я вздыхаю и приподнимаю отяжелевшие веки, встречаясь с зелеными глазами. Я не отвечаю ему; он знает ответ на этот вопрос. Но, как и всегда, я ничего и не забывала. Он не требует ответа. Просто наклоняется, нежно целуя меня в губы, я скольжу языком по его нижней губе, слизывая маленькую капельку крови, причиной которой стала я.

— У тебя из-за меня кровь.

— Дикарка, — выдыхает он, медленно вынимая из меня пальцы и засовывая их мне в рот. Джесси внимательно наблюдает, как я провожу по ним языком, и в уголках его губ играет улыбка. Он снова получил то, что хотел — меня, сдавшуюся ему.

Он усаживает меня на столешницу.

— Почему ты все время от меня убегаешь?

Он кладет руки по обе стороны от моих бедер и, подавшись вперед, изучающе всматривается мне в глаза.

Опускаю голову. Смотреть на него невыносимо. Что я могу сказать? Что влюбилась в него? Вероятно, мне так и следует поступить — он может испугаться и оставить меня в покое. Вместо этого я пожимаю плечами.

Джесси кладет указательный палец мне под подбородок и приподнимает голову, так что я вынуждена смотреть в его до боли красивое лицо.

Он выжидающе выгибает бровь.

— Детка, поговори со мной.

— Я не знаю.

Он закатывает глаза и шлепает меня по руке, заставляя отпустить прядь волос, которую я наматываю на палец.

— Ты дерьмовая лгунья, Ава.

— Знаю, — фыркаю я. Надо срочно избавиться от этой дурацкой привычки.

— А теперь отвечай, — мягко просит он.

Я вздыхаю.

— Ты меня отвлекаешь. Я не хочу, чтобы мне причинили боль. — Вот, я не лгу. Это правда. Просто опустила одну незначительную деталь — свои чувства к нему.

Смотрю на него, он покусывает губу, шестеренки в его голове работают в полную силу. Джесси не знает, что на это ответить. Очень рада, что не сбросила на него любовную бомбу.

— Понятно, — говорит он решительно. И это все? Ему понятно? — Я тебя отвлекаю? — спрашивает он.

— Да. — Я хмурюсь. В самом худшем смысле этого слова!

Он дуется.

— Мне нравится тебя отвлекать.

— Мне тоже нравится, когда ты меня отвлекаешь, — угрюмо бормочу я. Замечаю, что он игнорирует вторую часть фразы — про боль.

— От чего я тебя отвлекаю?

— От благоразумия, — тихо отвечаю я. Опьяняющее воздействие, которое он оказывает на мое тело, все глубже проникает в сознание. Джесси сказал, что заставит меня нуждаться в нем, и держит слово.

Он улыбается, полностью удовлетворенный, его глаза вновь потемнели и обещают нечто новое.

— Сейчас я еще немного тебя отвлеку. Нам надо подружиться. — Его низкий голос снова разжигает во мне желание. Он подхватывает меня под ягодицы и, стянув со стола, закидывает мои ноги себе на талию.

— Разве мы только что не подружились?

— Не совсем. Нам нужно подружиться как следует. Это самый разумный поступок. Ава, больше не убегаем.

Я улыбаюсь и обнимаю его за спину, пока он направляется из кухни в мою спальню, и пинком закрывает за собой дверь. Он усаживает меня на край кровати, стягивает через голову майку, и мои груди, не стесненные лифчиком, выпрыгивают наружу. Он улыбается, глядя мне в глаза, и бросает майку на пол. Принимается за пояс шорт, побуждая меня приподнять попку, чтобы мог стянуть их вместе с трусиками.

— Сиди здесь, — приказывает Джесси, дергая себя за галстук. Искры предвкушения рикошетят по всему телу, когда наблюдаю, как он медленно передо мной раздевается. Пиджак следует за галстуком, затем он медленно расстегивает рубашку.

Быстрее! Рельефные мышцы его груди заставляют меня буквально истекать слюной, когда он мучительно долго передо мной раздевается. Мой взгляд автоматически притягивается к его шраму. Я отчаянно хочу знать, откуда он взялся.

— Ава, посмотри на меня.

Устремляю глаза прямо на него, томные зеленые омуты внимательно наблюдают за мной, пока он снимает ботинки, носки и брюки, и, наконец, стягивает боксеры. Эрекция освобождается, оказываясь на уровне моих глаз. Если наклониться вперед и открыть рот, то получу преимущество. Это была бы приятная перемена. Смотрю на него снизу вверх, замечая порочную усмешку и сверкающие глаза.

— После двух дней поисков я отчаянно хочу оказаться в тебе, — мрачно произносит он. — С нетерпением буду ждать возможности трахнуть твой ротик позже. Ты мне должна.

Его слова наносят мощный удар по моему естеству, Джесси наклоняется и обвивает рукой мою талию, взбирается на кровать, нависая надо мной, и осторожно укладывает меня под себя. Раздвинув бедра коленом, он устраивается между ними, опираясь руками по обе стороны от моей головы, и нежно смотрит на меня. Я готова разрыдаться.

Все планы сбежать, пока не стало слишком поздно, разрушены до основания. Сейчас уже слишком поздно, и его решимость заполучить меня, когда заблагорассудится, не дает никаких послаблений.

— Больше ты от меня не убежишь, — говорит он тихо, но твердо.

Знаю, что должна что-то ответить. Отрицательно мотаю головой и тянусь к его плечам.

— Ты должна мне ответить, Ава, — шепчет Джесси. Чувствую давление его члена, и на меня обрушивается до нелепости сильный жар.

— Не убегу, — подтверждаю я.

Он кивает, не сводя с меня пристального взгляда, медленно отступает назад и движется вперед, глубоко погружаясь в меня. Я стону и удобнее хватаюсь за его плечи, двигаясь под ним. Эта полнота невероятна, и я быстро к ней привыкаю. Он делает долгий вдох, стараясь держать себя под контролем. От сосредоточенности его блестящий от пота лоб прорезает хмурая морщинка.

Я сопротивляюсь желанию сжаться вокруг него — ему нужно немного времени. Джесси закрывает глаза, длинные ресницы ложатся веером, голова склоняется ко мне, он пытается усмирить прерывистое дыхание. Я терпеливо жду, пока он придет в себя, пробегая руками вверх и вниз по его крепким плечам, более чем счастливая лежать и пристально разглядывать этого прекрасного неврастеника. Он знает, сейчас мне нужен нежный Джесси.

Через несколько мгновений он берет себя в руки и снова поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Сердце сжимается в груди. Я так влюблена в этого мужчину.

— Вот что происходит, когда ты отказываешь мне. Больше так не делай. — Он приподнимается на руках, затем лениво отводит бедра назад и плавно продвигается вперед.

Я мурлыкаю. О, боже мой! Он повторяет это восхитительное движение снова и снова, все время наблюдая за мной.

— Ты должна думать об этом, Ава. Когда снова захочешь сбежать, думать о том, что ты сейчас чувствуешь. Думать обо мне.

— Да, — выдыхаю я, изо всех сил стараясь унять быстро нарастающее давление. Хочу, чтобы так продолжалось вечно. Хочу чувствовать себя так всегда. Именно поэтому я его избегаю. В своих попытках отмахнуться от него я слаба и беспомощна. Или это он настроен так решительно? В любом случае, все всегда заканчивается одним и тем же... я отдаюсь этому мужчине.

Приподнимаю бедра навстречу каждому толчку, он накрывает губами мой рот, неторопливо и лениво овладевая им, языком подстраиваясь под обжигающий ритм бедер.

Я всхлипываю, впиваясь ногтями в его руки. Нужно перестать метить его и пускать кровь. Бедняжка почти каждый раз подвергается жестокому обращению. Он медленно движется вперед, достигает самых глубин и кружит, затем не спеша отходит, и повторяет все снова и снова. Мне так долго не продержаться. Как он может так поступать со мной?

— А так нравится? — шепчет он.

— Даже слишком, — выдыхаю я, сжав зубы.

— Да. Леди, ты близко? — спрашивает он у моих губ.

Кусаю его за язык.

— Уже там.

— Я держу тебя, детка. Взлетай.

Мучительная дрожь пробегает по моему телу, заставляя сжаться вокруг члена Джесси, меня дико трясет, я стону ему в рот. Последний глубокий толчок, за которым следует резкий рывок и ощущение горячей жидкости, наполняющей меня, сигнализирует об освобождении Джесси. Он остается глубоко и крепко зажмуривает глаза, в то же время с нежностью уделяя внимание моему рту, издавая в него долгий и низкий стон. Мышцы напрягаются в такт его пульсации. Я вытягиваю из него все до самой капли.

— Господи, как же мне тебя не хватало! — шепчет Джесси, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи и втягивая носом воздух, а после перекатывается на спину. Он поднимает руку, и я щекой прижимаюсь к его теплой, упругой груди. Я в заднице — в полной гребаной заднице.

— Мне нравится заниматься с тобой медленным сексом, — мечтательно говорю я.

— Детка, это не был медленный секс. — Свободной рукой он убирает с моего лица волосы.

Нет?

— А какой же?

Он нежно целует меня в лоб.

— Это был наверстывающий секс.

О, что-то новенькое.

— Тогда мне нравится наверстывающий секс.

— Не привыкай. Он будет происходить не особенно часто.

Меня пронзает острое разочарование.

— Почему?

— Потому что, леди, вы больше не будете от меня убегать, и я тоже не собираюсь часто расставаться с вами. — Джесси вдыхает запах моих волос. — Если вообще буду.

Улыбаюсь про себя, закидывая ногу ему на бедро. Он кладет ладонь мне на колено, выводя большим пальцем круги на коже, а я провожу пальцами по его шраму. Я просто обязана узнать, как он его получил. Джесси не упоминал об этом, разве что предостерег от расспросов, но его трудно не заметить. Мне нужно выведать о нем больше.

— Как это случилось? — спрашиваю я, обводя линию шрама.

Он устало вздыхает.

— Что именно, Ава? — Его слова не оставляют возможности ни для движения, ни для расспросов. Он не хочет говорить об этом.

— Ничего, — тихо шепчу я, делая мысленную пометку больше не спрашивать.

— Что будешь делать завтра? — спрашивает он, явно меняя тему разговора.

— Завтра среда, я работаю.

— Возьми выходной.

— Что, вот так просто?

Чувствую, как он пожимает плечами.

— Да, ты должна мне два дня.

Он всегда говорит прямо. Для него это нормально, у него свой бизнес, и ему не перед кем отчитываться. В отличие от меня — со всеми клиентами, боссом и кучей работы.

— У меня много дел. Кроме того, меня ты оставлял на четыре дня, — напоминаю ему. Он до сих пор ничего не объяснил. Объяснит ли теперь?

— Тогда пойдем со мной прямо сейчас. — Он еще крепче прижимает меня к себе. Объяснений так и последовало.

— Куда?

— Мне нужно съездить в «Поместье» и обсудить кое-что с Джоном. Ты можешь поужинать, пока меня ждешь.

Ни за что! Я не поеду в «Поместье» и не буду ждать его в ресторане, рискуя наткнуться на старые добрые надутые губки.

— Пожалуй, останусь здесь. Не хочу путаться у тебя под ногами, — говорю в надежде, что он не будет настаивать. Не хочется завершать этот и без того непростой день очередным противостоянием с Сарой, этой коварной, назойливой коровой. Какое отношение она имеет к личной жизни Джесси?

Меня перекатывают на спину и прижимают запястья к голове. Джесси нависает надо мной.

— Ты никогда не будешь путаться у меня под ногами. — Он касается губами местечка между моих грудей и прокладывает дорожку поцелуев к соску. — Ты поедешь.

Под нежными, круговыми движениями языка сосок вытягивается, дыхание учащается.

— Увидимся завтра, — выдавливаю я сквозь вздохи.

Ухмыляясь, он смотрит на меня, и слегка сжимает сосок зубами.

— Хм… мне вытрахать из тебя дурь? — предлагает он, не выпуская грудь изо рта.

Ну, нет. Пусть вытрахивает, но в «Поместье» я все равно не поеду. Хотя, если он начнет вбивать в меня здравый смысл, то я окажусь еще в большей заднице. Джесси может заставить меня сказать все, что угодно. Ну, он делает так почти все время, но особенно во время выбивания дури.

Слышу, как входная дверь с грохотом распахивается и раздается смех, поднимающихся по лестнице, Кейт и Сэма. Смотрю на Джесси, все еще сжимающего мой сосок, разочарование, омрачающее его лицо, втайне доставляет мне удовольствие. Он в любое время может вбивать в меня здравый смысл, но в конкретном случае этот смысл совершенно не здравый. С какой стати мне устраивать словесную перепалку с Сарой?

Отпуская сосок, он по-детски фыркает.

— Не думаю, что сможешь молчать, пока я буду вбивать в тебя здравый смысл.

Удивленно поднимаю брови. Он знает, что это невозможно.

— Ради всего святого, — ворчит он, приподнимаясь, и подкрепляя свои слова тем, что ведет коленом по внутренней стороне моего бедра к влажному местечку между ними. Трение побуждает меня хотеть дернуть его обратно на себя. Не хочу, чтобы он уходил. Он наклоняется и крепко меня целует. — Мне пора. Когда я позвоню тебе завтра, ты ответишь на звонок.

— Отвечу, — покорно подтверждаю я. Да поможет мне бог, если я этого не сделаю.

Джесси зловеще улыбается и ловит меня за бедро. Я визжу, как девчонка, и переворачиваюсь на живот, а затем ощущаю на заднице смачный шлепок.

— Ай!

— Сарказм тебе не к лицу, леди. — Кровать прогибается, и он встает.

Когда я поворачиваюсь, Джесси уже застегивает рубашку.

— А Сара будет в «Поместье»? — выпаливаю я до того, как мозг успевает отфильтровать этот дурацкий вопрос.

Он делает короткую паузу, берет боксеры и надевает их.

— Надеюсь. Она ведь работает на меня.

Что?

— Ты говорил, что она твоя подруга. — Похоже, я разболталась. Мысленно отвешиваю себе за это шлепок.

Джесси хмурится.

— Да, она моя подруга и работает на меня.

Чудесно. Скатываюсь с кровати и отыскиваю майку и шорты. Неудивительно, что она вечно там болтается. Может, рассказать ему о ее предостережениях? Нет, вероятно, он не оценит незрелую, ничтожную ревность. Господи, как же я ненавижу эту женщину! Натягиваю майку и шорты, оборачиваюсь и вижу, что Джесси надевает пиджак. Он задумчиво смотрит на меня. Знает ли он, о чем я думаю?

— Не накинешь на себя что-нибудь? — спрашивает он, оглядывая меня всю.

Смотрю вниз на шорты и майку и возвращаюсь взглядом к нему. Его брови приподнимаются.

— Я же дома.

— Да, и Сэм тоже здесь.

— Похоже, Сэм совсем не думает об этом, когда разгуливает по дому в одних трусах. Я, по крайней мере, прикрыта.

— Сэм — эксгибиционист, — ворчит он, подходя к шкафу и перебирая вешалки. — Вот, надень это. — Он протягивает мне просторный кремовый джемпер плотной вязки.

— Нет! — с отвращением бормочу я. Я же сознание потеряю от перегрева!

С решительным и порочным взглядом он тянет руку с джемпером ближе ко мне.

— Надень джемпер.

— Нет, — медленно и выразительно говорю я. Джесси не будет диктовать мне, что носить, особенно когда я дома. Выхватываю у него джемпер и швыряю его на кровать, наблюдая, как Джесси отслеживает траекторию полета. Он смотрит на распростершийся на кровати джемпер, потом медленно переводит взгляд на меня. Сжимает челюсть и прикусывает нижнюю губу.

— Три, — скрежещет он.

Я распахиваю глаза.

— Ты издеваешься?

Он не отвечает.

— Два.

Я все еще не знаю, что происходит при нуле, но, похоже, сейчас это выясню.

— Не собираюсь я надевать джемпер.

— Один. — От неудовольствия его губы сжимаются в тонкую линию.

— Делай что хочешь, Джесси. Я не собираюсь надевать этот джемпер.

Его глаза сужаются.

— Ноль.

Мы стоим друг против друга, на его лице написана неподдельная ярость вперемешку с восторгом, и я задаюсь вопросом, что, черт возьми, он собирается делать теперь, когда счет достиг нуля. Я оглядываю комнату в поисках выхода, но он лишь один, и чтобы к нему добраться, нужно пройти мимо Джесси. Каковы мои шансы?

Джесси качает головой, с силой выдыхая, а затем делает шаг. В попытке бегства хочу перебраться через кровать, запутываюсь в горе простыней и визжу, когда чувствую его теплую ладонь у себя на лодыжке. Он тянет меня на себя.

— Джесси! — воплю я, когда он переворачивает меня, садится верхом и коленями прижимает мои руки. — Слезь!

Сдуваю волосы и вижу, что он смотрит на меня со смертельно серьезным лицом.

— Давай кое-что проясним. — Джесси снимает пиджак, бросает его на кровать и берет джемпер. — Если ты будешь делать то, что тебе говорят, наша жизнь станет намного легче. Все это... — Он ведет ладонями по моему телу и щиплет через майку за соски. Я взвизгиваю. — Только для моих глаз.

Джесси заводит руки за спину и впивается пальцами мне в бедра.

— Нет! — кричу я. — Пожалуйста, нет!

Я начинаю смеяться. О боже, я сейчас описаюсь!

Он продолжает тискать меня, заставляя дико брыкаться. Не могу дышать. Из-за этого мучительного нападения я разрываюсь между смехом и криком, мочевой пузырь вот-вот лопнет.

— Джесси, мне нужно в туалет! — Я смеюсь и кричу одновременно. Все, что я осознаю, — это мучительные страдания, которые он мне причиняет, безжалостный ублюдок. И все потому, что я не надела дурацкий джемпер?

— Так-то лучше, — слышу сквозь бешеное брыкание. Чувствую, как с лица отводят волосы, а потом Джесси крепко прижимается губами к моим губам. — Ты могла бы избавить нас от многих неприятностей, если бы просто надела... чертов... джемпер.

Смотрю на него и хмурюсь, он встает с меня и снова надевает пиджак. Я сажусь, обнаруживая, что на мне дурацкий джемпер.

Как ему удалось? Обращаю на него яростный взгляд. Он пристально смотрит на меня, и на его лице нет ни намека на веселье.

— Я просто сниму его, — сообщаю я.

— Нет, не снимешь, — уверяет Джесси, и, вероятно, он прав.

Встаю с кровати и в нелепом джемпере иду в ванную.

— Безрассудная задница, — бормочу я, громко хлопая за собой дверью.

Иду в туалет и делаю мысленную заметку никогда больше не заставлять его досчитывать до нуля. Это был мой самый страшный кошмар. Потираю бедные измученные бедра, чувствительную плоть все еще покалывает.

Закончив, нахожу Джесси на кухне с Сэмом и Кейт, глаза обоих бегают по моему одетому в джемпер телу. Пожимаю плечами и наливаю себе вина.

— Помирились? — спрашивает Кейт, усаживаясь к Сэму на колени. Он раздвигает бедра, отчего Кейт с визгом проскальзывает между его ног. Она игриво шлепает его, а затем глядит на меня, ожидая ответа.

— Нет, — бормочу я, бросая на Джесси недовольный взгляд. — И если хочешь знать, кто проделал дыру в двери твоей кухни, далеко ходить не надо. Это он. — Направляю бокал на Джесси. — А еще он разбил твой бокал для вина, — добавляю, как жалкая стукачка, коей и являюсь.

Джесси достает из кармана пачку двадцаток и шлепает их на стол перед Кейт.

— Дай знать, если не хватит, — говорит он, не сводя с меня глаз. Опускаю взгляд на стол. Там, должно быть, не меньше пятисот фунтов. Отмечаю, что он не извинился, высокомерный осел.

Кейт пожимает плечами и сгребает деньги.

— Должно хватить.

Джесси засовывает руки обратно в карманы, неторопливо подходит ко мне и наклоняется вплотную к лицу.

— Мне нравится твой джемпер.

— Отвали, — выплевываю я и делаю большой глоток вина.

Он улыбается и целует меня в нос.

— Язык, — предупреждает Джесси. Хватает меня за затылок, стискивает волосы в кулаке и тянет вперед, так что мы оказываемся нос к носу. — Не пей слишком много, — приказывает он, а потом накрывает мой рот обжигающе горячим поцелуем. Пытаюсь сопротивляться... немного.

Освободившись от его губ и придя в себя, усмехаюсь и делаю еще глоток.

Он слегка качает головой, глубоко вдыхая, а затем отворачивается.

— На этом моя работа сделана, — самодовольно произносит он перед уходом.

— Пока, — посмеиваясь, говорит Кейт. Бросаю на нее убийственный взгляд.

— Мой мужик, — Сэм с усмешкой поднимает руку. — Ава, а где же любовь?

— У него в заднице! — рявкаю я, отставляю бокал и, взяв телефон, ухожу к себе в комнату. Этот мужчина просто невозможен. Забираясь в джемпере в постель, слышу смех Сэма и Кейт.

Притворяюсь, что единственная причина, почему я злюсь — только потому, что Джесси натянул на меня джемпер. Тот факт, что он направляется в «Поместье», где наверняка находится некая накачанная ведьма, не имеет никакого отношения к моему плохому настроению — вообще никакого.

Начиная засыпать, слышу мелодию телефона — The Stone Roses «This is the one». Закатываю глаза и тянусь к прикроватной тумбочке. Мне нужно научить этого мужчину хорошим манерам в плане обращения с телефоном.

— Что? — рявкаю я.

— Леди, с кем, по-твоему, ты разговариваешь?

— С безрассудной задницей!

— Я не стану обращать на это внимания. Джемпер еще на тебе?

Хочу сказать «нет».

— Да, — ворчу я. Вернется ли он и будет мучить меня еще больше, если я скажу «нет»? — Ты позвонил только за этим?

— Нет, я хотел услышать твой голос, — тихо произносит он. — Без тебя у меня ломка.

Слегка млею. Джесси может быть деспотичным, властным и безрассудным, а в следующий миг — сентиментальным и милым.

— Ты опять копался в моем телефоне, — обвиняю я.

— Ты ведь не услышишь звонок, если он будет на беззвучном режиме?

— Нет, но как ты узнал, что он на беззвучном? — спрашиваю я, хотя и так знаю. Нужно установить код блокировки. — Все равно, делать так — некрасиво. И ты должен извиниться перед Салли.

— Мне жаль. Кто такая Салли?

— Нет, тебе не жаль. Салли — это несчастное создание из моего офиса, на которое ты наорал.

— О, я позабочусь об этом. Сделай так, чтобы я тебе приснился.

Я улыбаюсь.

— Обязательно. Спокойной ночи.

— О, Ава?

— Что?

— Детка, ты — единственная. — Он отключается, и мое сердце подпрыгивает к горлу. Что значит «единственная»? Он имел в виду то, о чем я подумала? Размышляя над его закодированным посланием, грызу ноготь большого пальца и начинаю засыпать.

Неужели я единственная?

Неужели он единственный?

Ох, черт возьми! Я правда хочу, чтобы он им был.

Глава 24

Сижу за столом, с головой погрузившись в грезы, в мозгу лихорадочно мечутся мысли о слове «единственная» и трахах в различных вариациях. Если — в моем идеальном маленьком мирке — у нас с Джесси завяжутся отношения, будут ли они все время такими? Джесси отдает приказы, а я — повинуюсь? Или так, или ко мне применят один из разновидностей траха, или начнут обратный отсчет и подвергнут пыткам, пока я не смягчусь или не заставят меня подчиниться. Не отрицаю некоторой доли забавы в части траха, но, отдаваясь, хочется получать и что-то взамен. А я не уверена, что Джесси знает, как отдаваться — если только это не один из его различных видов траха. Но у него это так хорошо получается. Я ощетиниваюсь, приходя к выводу, что, несомненно, так и есть, потому что он много практиковался. У меня в руке трещит карандаш. Что? Смотрю на расколотую деревяшку. О... боже.

— Ава, ты сегодня рано.

В офис заходит Салли, и я мысленно усмехаюсь. Вчера я увидела Салли совсем в другом свете.

— Да, рано проснулась, — отвечаю, желая добавить, что это по вине придурка-неврастеника, заставившего меня надеть в постель зимний джемпер, из-за чего я проснулась в луже пота.

Она усаживается за свой стол.

— Я пыталась дозвониться до тебя вчера, когда ты уехала.

— Да? — Я хмурюсь. Наверное, среди дюжины звонков от Джесси я упустила пропущенный от Салли.

— Да, вскоре после твоего ухода в офис пришел тот сердитый мужчина.

— Правда?

Следовало бы догадаться.

— Да. И настроение у него не улучшилось, — сухо сообщает она.

Могу себе представить. Я улыбаюсь.

— Ты не выдала ему обнимашек?

Салли фыркает и в очередном приступе хохота откидывается на спинку стула. Я присоединяюсь к ней и беспомощно смеюсь, глядя, как Сэл в приступе падает на стол.

Входит Патрик и раздраженно смотрит на нас обеих, а потом направляется в свой кабинет и закрывает дверь.

Вот черт!

— А Патрик был здесь? — интересуюсь я.

Она снимает очки и начинает протирать их краем коричневой полиэстеровой блузки.

— Когда? Когда пришел этот сумасшедший? Нет, он забирал с вокзала Ирэн.

С облегчением выдыхаю. О чем только Джесси думает? Он мой клиент. Он не может заявляться ко мне в офис и начинать нагонять на всех страх. Я едва ли смогу выдать вспыльчивость Джесси за обычное поведение недовольного клиента. Однажды он уже выволок меня из офиса.

Дверь офиса открывается, и девушка, доставляющая цветы, — снова та, из «Луссо» — вплывает внутрь с двумя пышными букетами.

— Доставка цветов для Авы и Салли.

Вижу, как Салли чуть не теряет сознание. Держу пари, ей никогда не доставляли цветы. Впрочем, я уже знаю, от кого они. Хитрый гад.

— Для меня? — восклицает Салли, выхватывая у курьера букет и подталкивая ее к моему столу.

— Спасибо.

Я улыбаюсь, беря простенький букет калл, и расписываюсь за доставку за себя и за Салли. Сэл выглядит так, будто весь оставшийся день будет грезить наяву.

— Сэл, что написано на карточке? — спрашиваю, глядя, как ее глаза бегают по словам.

Она откидывается назад и прикладывает руку к сердцу.

— Там написано... «Пожалуйста, примите мои извинения. Эта женщина сводит меня с ума». О, Ава! — Полными слез глазами она смотрит на меня. — Я бы с удовольствием свела такого мужчину с ума!

Закатывая глаза, вытаскиваю карточку из своих цветов. Держу пари, в моей извинений нет. И Салли не стала бы так говорить, если б ей пришлось столкнуться с неразумным, невротическим поведением Джесси. Я свожу его с ума? Вот так шутка.

Открываю карточку.

Ты – единственная, кого я так долго ждал…

Дж. Х

Сентиментальная часть моей натуры слегка падает в обморок, но затем разумная часть — та, которая не полностью поглощена Джесси, — кричит, что эта «единственная» на самом деле падает на колени и подчиняется каждой его команде, требованию и указанию. Хотя я полностью осознаю, что во многих случаях вела себя именно так, мне все же нужно сохранить свою личность и разум. Это чертовски тяжело, когда этот мужчина так на меня действует.

Он уже заполучил мое тело — вернее, заявил на него свои права.

У меня звонит телефон. Игнорирую укол разочарования при звуке стандартной мелодии, но не могу игнорировать укол паники, когда на экране вспыхивает имя Мэтта. Что ему нужно?

— Да? — говорю максимально скучающим тоном.

— Ава, не думал, что ты ответишь. — Его тон осторожный. Оно и неудивительно после того фокуса, что он устроил. Не знаю, почему я вообще ответила.

— С чего ты так решил? — Мой голос сочится сарказмом. У червяка хватает наглости звонить после того, что он сказал и как себя вел.

— Ава, прости. Я перешел границы дозволенного. На меня столько всего навалилось. Босс объявил, что ожидаются увольнения... и... это... хм... ну, это заставило меня нервничать.

Как мило. Значит, вот по какой причине он решил попытаться вернуть меня? Хочет обезопасить себя по части финансов, если вдруг потеряет работу? Трусливая задница! Он хоть понимает, что ляпнул?

— Мне очень жаль, что так вышло, — решительно отвечаю я.

— Спасибо. Я должен был все объяснить. Я потерял тебя, а теперь, возможно, потеряю и работу. Все пошло прахом. — От эмоций его голос дрожит.

Я вздыхаю.

— Уверена, у тебя все будет в порядке, — заверяю его самым спокойным тоном. — Ты хорош в своем деле. — Это правда. Он уверен в себе — даже слишком, — что и требуется от продавца.

— Да, но я хотел загладить перед тобой вину.

Я не против, если только он не собирается огорошить меня очередной речью на тему «хочу, чтобы мы снова сошлись». О чем только он думал?

— Все нормально, не переживай. Еще увидимся, ладно?

— Да, мы могли бы снова пообедать, — быстро добавляет он. — Как друзья, конечно... Оставшиеся коробки с твоими вещами все еще у меня.

— Заберу их на следующей неделе. Береги себя, Мэтт. — Я игнорирую его предложение пообедать.

— Ты себя тоже...

Я отключаюсь и бросаю телефон на стол. Каким бы придурком он ни был, я не желаю, чтобы его уволили. С ним все будет в порядке. Выкидываю Мэтта из головы и сосредотачиваюсь на том, чтобы немного поработать. Делаю вид, будто не проверяю телефон каждые десять минут, чтобы убедиться, что он включен и громкость повышена. Почему Джесси до сих пор не позвонил?

***

Прихватив бутылку вина, шагаю по нашей улице и вижу вдалеке Кейт, которая прыгает посреди дороги как рыжеволосая сумасшедшая, коей она и является. Приблизившись, всматриваюсь получше. Рядом с Марго припаркован еще один ярко-розовый фургон, но он совершенно новый. Итак, Кейт наконец-то вложилась в новую тачку. Как вовремя.

— Классная тачка, — замечаю я, подходя ближе.

Она резко оборачивается, голубые глаза искрятся от счастья, бледные щеки пылают.

— Ты что-нибудь знаешь об этом?

Я?

— А должна?

— Я только что вернулась, а машина стояла здесь. Я немного полюбовалась ею, зашла домой и наступила на ключи. Смотри.

Кейт сует ключи мне под нос, заставляя взглянуть на прикрепленную к брелоку записку.

Пожалуйста, больше никаких отбитых задниц.

Нет! Он ведь не купил ей машину? Вспоминаю его ярость при виде синяков на моей заднице.

— Ты разговаривала с Сэмом?

— Да, он сказал, что мне нужно поговорить с Джесси.

— Почему он так сказал? — быстро переспрашиваю.

— Ну, видимо потому, что он считает Джесси таинственным покупателем фургона. — Она закатывает глаза. — Если хозяин послал мне фургон, чтобы ты снова не отбила себе зад, то я... в восторге от того, что ты вся в синяках!

Это не может быть правдой.

— Кейт, ты не можешь его принять.

Она смотрит на меня с отвращением, и я понимаю, что нет ни малейшей надежды вернуть фургон. Я вижу это по ее восхищенным глазам.

— Ни хрена подобного! Не смей заставлять меня отдавать его обратно, я уже его окрестила.

— Как? — Моему тону явно не хватает терпения.

Она гладит капот.

— Познакомься, Марго-младшая. — Она ложится на капот Марго-младшей, лаская розовый металл.

Я раздраженно качаю головой и топаю по дорожке к дому. Без сомнения, теперь она еще больше любит этого невозможного придурка. Что за игру он затеял с цветами для Салли и фургоном для Кейт? О, и то, как он бросил деньги на кухонный стол, словно это полотенце?

— Пойду проедусь! — кричит мне Кейт через дорогу.

Я ничего не отвечаю. Вместо этого поднимаюсь по лестнице на кухню, ставлю цветы в вазу и открываю бутылку вина. Выпиваю первый бокал и иду в душ. Он купил Кейт фургон?

Я не тороплюсь, смывая события дня, и оставляю кондиционер на пять минут, пока брею ноги. Когда я выключаю воду, слышу трек «Stone Roses», который отчаянно хотела услышать весь день, и чуть не сворачиваю шею, вылезая из душа, бегом пересекая лестничную площадку. Телефон звонит, экран гаснет, показывая восемь пропущенных вызовов.

О, нет. Джесси опять будет рвать на себе волосы. Набираю его номер, пересекаю лестничную площадку в гостиную и смотрю в окно, проверяя, не вернулась ли Кейт.

Ее нет, но по дорожке перед домом взад и вперед расхаживает Джесси, выглядя как обычно божественно в джинсах и темно-синем джемпере тонкой вязки. При виде его я улыбаюсь, чувствуя покалывание от макушки до пят. Он отчаянно жмет на экран телефона, и, как я и ожидала, мобильный в моей руке вспыхивает.

Ой!

— Да? — спокойно и непринужденно отвечаю я.

— Где тебя черти носят? — рявкает он в трубку. Я игнорирую его тон.

— Ты где? — спрашиваю в ответ. Конечно, я чертовски хорошо знаю, где он. Стою у окна и смотрю, как он проводит рукой по волосам, но потом исчезает из виду в нише возле двери.

— Я снаружи, вышибаю дверь Кейт, — огрызается Джесси. — Неужели это так сложно — отвечать на мои звонки с первого раза?

— Я была занята. Почему ты не звонил весь день? — спрашиваю, направляясь к входной двери.

— Потому что, Ава, я не хочу, чтобы ты думала, будто тебя преследуют! — Он так раздражен, и это вызывает улыбку. Я люблю каждую его безумную частичку.

— Но ты продолжаешь кричать на меня, — напоминаю я. Смотрю в окно, тая на месте, когда вижу его, прислонившегося к стене крылечка.

— Да, — тихо отвечает он. — Ты сводишь меня с ума. Где ты?

Смотрю, как он сползает по стене, пока задом не касается пола, колени согнуты, голова опущена. Ох, не могу видеть его таким.

Я открываю дверь.

— Здесь.

Он поднимает глаза и роняет телефон, но не делает попытки встать. Только смотрит на меня, и на его красивом лице появляется облегчение. Я выхожу и соскальзываю по противоположной стене, так что мы сидим друг напротив друга, колено к колену. Я почти ожидаю, что Джесси отправит меня в дом из-за моего полуголого вида, но он этого не делает, вместо этого протягивает вперед большую руку и кладет на мое обнаженное колено. Я даже не удивляюсь, когда от этого по всему телу разлетаются огненные искры.

— Я была в душе.

— В следующий раз бери с собой телефон, — приказывает он.

— Хорошо. — Я отдаю ему честь.

— Где твоя одежда? — Он пробегает зелеными глазами по моему обернутому в полотенце телу.

Ха! Я бы не посмела заставлять его ждать, пока оденусь. Вероятно, к тому времени он бы уже скончался от приступа.

— В шкафу, — отвечаю я сухо.

Его рука исчезает под полотенцем, сжимая плоть чуть выше бедра, отчего я дергаюсь, и полотенце начинает соскальзывать.

— Мой мужик!

Я смотрю вдоль дорожки и вижу, что к нам направляется Сэм. Когда перевожу взгляд на Джесси, кажется, его сейчас хватит припадок. Глаза широко раскрыты, он вскакивает на ноги и рывком поднимает меня, проделывая впечатляющую работу, удерживая полотенце.

— Сэм, мать твою, не двигайся! — кричит он. Меня подхватывают и с головокружительной скоростью затаскивают в дверь. До меня доносится смех Сэма, когда Джесси со мной на руках бежит вверх по лестнице, бормоча что-то о вырванных любопытных глазах.

Меня швыряют на кровать.

— Одевайся, мы уезжаем.

Резко вскидываю голову. Я не поеду в «Поместье». Встаю с кровати и без полотенца иду к туалетному столику.

— Куда?

Его взгляд скользит по моему обнаженному телу.

— Когда я был на пробежке, мне пришло в голову, что я еще не приглашал тебя на ужин. У тебя самые невероятные ноги. Собирайся. — Он кивает на шкаф.

Если Джесси имеет в виду ужин в «Поместье», то я так не играю. Если там будет она, я стану любой ценой избегать этого места. И скорее всего — теперь, когда я убедилась, что она на него работает, — она там будет.

— Куда? — снова спрашиваю я, втирая в ноги кокосовое масло.

— Я знаю один маленький итальянский ресторанчик. А теперь одевайся, пока я не затребовал должок.

Я выпрямляюсь и медленно втираю крем.

— Должок?

Его брови поднимаются вверх.

— Ты мне должна.

— Да? — хмурюсь я, но прекрасно понимаю, о чем он.

— О, да. Лучше подожду снаружи, а то придется получить должок раньше. — Он одаривает меня своей плутоватой ухмылкой. — Мне бы не хотелось, чтобы ты думала, что все лишь из-за секса. — С этим небольшим комментарием он меня оставляет.

О, значит, все не только из-за секса? Эти несколько слов только что сделали мой день лучше. Может, сегодня вечером я узнаю, что происходит в его прекрасном, сложном уме. Внезапно меня переполняет надежда.

***

После долгих размышлений о том, что надеть — я потрясена, что решение не приняли за меня, — останавливаюсь на бежевых брюках-капри, шелковой рубашке телесного цвета и кремовых балетках. Надеваю обязательное коралловое кружевное белье — ему нравится, когда я в кружевах. Закалываю волосы и делаю дымчатый макияж глаз. Дополняю образ блеском для губ нюдового оттенка.

Я выхожу на лестничную площадку и обнаруживаю расхаживающего взад-вперед раздраженного Джесси.

Хмурюсь.

— Не так уж и долго я собиралась.

Он поднимает голову, одаривая меня великолепной улыбкой, предназначенной только для женщин, и я снова успокаиваюсь. Когда подхожу к нему, он удовлетворенно оглядывает меня с ног до головы и, как только я оказываюсь достаточно близко, притягивает к своему мускулистому телу.

— Ты невероятно красива, — выдыхает Джесси мне в волосы.

— Как и ты. Где Сэм?

— Кейт устраивает ему экскурсию по фургону.

Ах да, я почти забыла о Марго-младшей. Я отстраняюсь, бросая на него подозрительный взгляд.

— Это ты купил Кейт фургон?

Он ухмыляется.

— Ты что, ревнуешь?

Что?

— Нет!

Его лицо вытягивается.

— Да, фургон купил я.

— Зачем? — Ему не кажется, что это несколько странно? Неужели он пытается подкупить мою подругу, чтобы та закрывала глаза на его неразумное поведение?

— Потому что, Ава, я не хочу, чтобы тебя швыряло в этом сарае на колесах, вот почему. И я не обязан перед тобой объясняться, — фыркает он и, отступив от меня, скрещивает руки.

Я смеюсь.

— Ты купил моей лучшей подруге фургон, чтобы я не пострадала, пока буду поддерживать торт? — О, это просто смешно.

Он одаривает меня хмурым взглядом.

— Как я уже сказал, я не обязан перед тобой объясняться. Пойдем. — Джесси берет меня за руку и уводит к машине.

— Сегодня ты устроил Салли праздник, — замечаю я практически на бегу, чтобы не отставать от его длинных шагов.

— Кто такая Салли?

— Несчастное создание из моего офиса, — напоминаю я, размышляя, не является ли эта забывчивость признаком его возраста.

— О, неужели она меня простила?

— Несомненно, — бормочу я.

Кейт замечает нас и бросается к Джесси.

— Спасибо-спасибо-спасибо! — тараторит она прямо ему в лицо.

Джесси удерживает ее свободной рукой, а она продолжает взволнованно кричать ему в ухо. Я закатываю глаза и вижу, как Сэм качает головой. Меня утешает тот факт, что Сэм, похоже, тоже считает все это немного чересчур.

— Это для моего блага, Кейт, а не для твоего, — говорит он.

Она отпускает его.

— Знаю! — Подруга улыбается и, обратив на меня взгляд ярко-синих глаз, одними губами произносит: — Я люблю его!

— Эй! А где же любовь? — зовет Сэм. Она отскакивает, чтобы обнять Сэма.

Я закатываю глаза. Меня окружают сумасшедшие.

***

Мы останавливаемся у небольшого итальянского ресторанчика в Вест-Энде. Я выбираюсь из машины, Джесси берет меня за руку и заводит в помещение, которое напоминает гостиную. Каждый уголок и закоулок тускло освещенной комнаты наполнен итальянской атрибутикой. Я словно перенеслась в прошлое, в Италию восьмидесятых годов.

— Сэр Джесси, как я рад вас видеть! — К нам приближается маленький итальянец со счастливым лицом.

Джесси пожимает ему руку.

— Взаимно, Луиджи.

— Ну же, проходите. — Луиджи жестом приглашает нас пройти дальше.

Он усаживает нас за маленький столик в углу. На кремовой скатерти вышито название ресторана — «Италия Туррита». Очень красиво.

— Луиджи, это Ава. — Джесси представляет нас друг другу.

Луиджи кланяется мне.

— Какое прекрасное имя для прекрасной дамы! — Его дерзость немного смущает. — Что желаете, сэр Джесси?

— Можно, я выберу сам? — спрашивает Джесси, кивая на меню.

Он спрашивает меня?

— Обычно ты так и делаешь, — бормочу я. Он выгибает бровь и слегка надувает губы, как бы прося не давить. Я позволяю ему продолжить. Он явно знает, что в меню самое вкусное.

— Итак, Луиджи. Мы возьмем две порции феттучини с желтым кабачком, пармезаном и лимонно-сливочным соусом, бутылку «Фамилья Ансельма Бароло» двухтысячного года и воды. Все понял?

Луиджи, пятясь назад, лихорадочно строчит в блокноте.

— Да-да, сэр Джесси. Уже бегу.

Джесси ласково улыбается.

— Спасибо, Луиджи.

Я обвожу взглядом загроможденный атрибутикой ресторан.

— Вот, что называется итальянским дерьмом, — задумчиво бормочу я. Когда мой взгляд достигает Джесси, я обнаруживаю, что он, закусив губу, улыбается. — Часто приходишь сюда?

Его улыбка становится шире.

— Пытаешься разговорить меня?

— Конечно, — улыбаюсь я, а он ерзает на сиденье.

— Марио, главный бармен «Поместья», настоятельно советовал это место, и я сходил сюда. Луиджи — его брат.

— Луиджи и Марио? — довольно неприлично фыркаю я. Джесси удивленно поднимает брови. — Извини, но мне это показалось ужасно забавным!

— Я вижу. — Он хмурится, когда Луиджи возвращается с напитками. Мне Джесси наливает вина, а себе воды.

— Ты же не купил мне целую бутылку? — выпаливаю я. — Сам не будешь?

Господи, я же на ногах не устою.

— Нет, я за рулем.

— И мне позволено пить?

Его губы сжимаются в линию — он пытается спрятать улыбку.

— Да, тебе можно.

С ухмылкой беру бокал и под пристальным взглядом Джесси осторожно потягиваю вино. Как мило.

Когда я смотрю через стол на прекрасного неврастеника, испортившего все мои планы, в мозг внезапно врезаются вопросы.

— Я хочу знать, сколько тебе лет, — твердо заявляю я. Вся эта история с возрастом действительно довольно глупая.

Наблюдая за мной, он обводит кончиком пальца край бокала.

— Мне двадцать восемь. Расскажи о своей семье.

Что? О, нет, нет, нет!

— Я первая спросила.

— И я ответил. Расскажи о своей семье.

В отчаянии качаю головой и смиряюсь с тем фактом, что влюблена в мужчину, возраста которого не знаю и вполне возможно, что никогда не узнаю.

— Несколько лет назад они перебрались в Ньюки, — вздыхаю я. — Папа держал строительную фирму, мама была домохозяйкой. У отца случился сердечный приступ, поэтому они рано вышли на пенсию и уехали в Корнуолл. Брат наслаждается жизнью в Австралии. — В двух словах это почти все. — Почему ты не общаешься со своими родителями? — спрашиваю я. Знаю, что ступаю на зыбкую почву, особенно после его последнего ответа на этот вопрос.

Внимательно, почти с опаской наблюдаю за его реакцией. Я более чем шокирована, когда он делает глоток воды, а затем отвечает.

— Они живут в Марбелье. Сестра тоже. Я не разговаривал с ними уже много лет. Им не понравилось, что Кармайкл оставил «Поместье» и всю свою собственность мне.

Что?

— Он оставил все тебе? — Понимаю, почему это может вызвать семейные распри, особенно, если у него есть сестра.

— Да. Мы были близки, и он не общался с моими родителями. Они его не одобряли.

— Не одобряли ваши отношения?

— Увы, нет.

Джесси начинает кусать губу.

Теперь я чертовски заинтригована.

— А почему?

Он вздыхает.

— После колледжа я все время проводил с Кармайклом. Мать с отцом и Амалия переехали в Испанию, а я отказался. Мне исполнилось восемнадцать, и это было лучшее время в моей жизни. Когда они уехали, я остался с Кармайклом. Они были от этого не в восторге. — Он пожимает плечами. — Три года спустя Кармайкл умер, и я начал управлять «Поместьем». — Джесси рассказывает историю безо всяких эмоций. Он делает еще глоток. — После этого наши отношения стали натянутыми. Они потребовали продать «Поместье», но я не смог — это было детище Кармайкла.

Иисусе. За пять минут я узнала об этом мужчине больше, чем за все время нашего знакомства. Почему сегодня он такой разговорчивый? Решаю воспользоваться случаем — не знаю, когда еще представится такая возможность.

— Как ты обычно развлекаешься?

Зеленые глаза темнеют, и он порочно ухмыляется.

— Трахаю тебя.

Глаза расширяются от грубого ответа, а внутри все обрывается. Он видит во мне лишь забаву? Теперь я чувствую себя дерьмово. Ерзаю на стуле, разрываю зрительный контакт и делаю глоток вина. Мне ненавистно это чувство резкого падения, которое я постоянно испытываю в последнее время. В один момент я нахожусь на седьмом небе под названием «Джесси», а затем одна фраза возвращает меня к реальности. Я не могу справиться со всеми этими смешанными сигналами.

— Тебе нравится власть в спальне, — заявляю я без малейшего намека на румянец. Я очень горжусь собой. Его способности и оказываемое на меня влияние заставляют нервничать.

— Да.

Когда я снова смотрю на него, его лицо совершенно бесстрастно.

—Ты доминант? — выпаливаю я, а затем мысленно втыкаю в себя изогнутую серебряную вилку, которой сервирован наш стол. Откуда взялся этот вопрос?

Он кашляет, чуть не выплевывая на меня воду. Почему я об этом спросила?

Поставив бокал на стол, он берет салфетку, чтобы вытереть рот, и с полуулыбкой качает головой.

— Ава, мне не нужна договоренность, чтобы заставить женщину делать в спальне то, чего я от нее хочу. У меня нет ни времени, ни желания заниматься подобной ерундой.

Я немного расслабляюсь.

— Похоже, ты уделяешь мне много времени.

Он задумчиво смотрит сквозь меня.

— Похоже на то.

— Ты слишком любишь контроль, — холодно констатирую я, наблюдая, как кружится в бокале вино. Это я тоже выскажу.

— Взгляни на меня, — спокойно требует Джесси, и я смотрю на него, как рабыня, которой и являюсь. Расслабившись, он откидывается на спинку стула, взгляд его зеленых глаз смягчается.

— Я такой только с тобой.

— Почему?

— Не знаю. — Джесси быстро прикусывает губу. — Ты сводишь меня с ума.

Что? О да, это все проясняет. Неужели он полагает, будто я нуждаюсь в какой-то отцовской опеке? Я совершенно сбита с толку. Устало выдыхаю в бокал с вином. Я свожу его с ума? А ну-ка, потише, Уорд!

— Вот твоя паста, — говорит он. Я поднимаю глаза и вижу напевающего что-то Луиджи, который приближается к нам. У меня совсем пропал аппетит.

— Прекрасные люди. — Он ставит перед нами две большие тарелки. — Buon appetito!

— Спасибо, Луиджи. — Джесси вежливо улыбается. Потом бросает на меня вопросительный взгляд, но я игнорирую его и благодарно улыбаюсь Луиджи. Он очень похож на Марио.

Я помешиваю пасту вилкой, пахнет божественно, но от растерянности желудок завязался узлом. Пару минут я вожусь с ними, а потом пробую немного.

— Вкусно? — спрашивает Джесси.

Я неуверенно киваю, хотя это очень вкусно. Некоторое время мы едим молча, изредка бросая друг на друга взгляды. Еда замечательная, и я чувствую себя виноватой за то, что не наслаждаюсь ею так, как она того заслуживает.

— Когда ты купил пентхаус? — спрашиваю я.

Он замолкает с вилкой на полпути ко рту.

— В марте, — отвечает он, доедая, и отодвигает тарелку, после чего берет бокал с водой.

— Ты так и не сказал, почему попросил, чтобы «Поместьем» занялась именно я. — Я отказываюсь от пасты, отставляя ее в сторону.

Джесси смотрит на недоеденное блюдо и снова переводит взгляд на меня.

— Я приобрел пентхаус, и мне очень понравилось, что ты с ним сделала. Уверяю тебя, я не ожидал, что ты явишься ко мне во всем великолепии своей идеальной фигуры, оливковой кожи и больших карих глаз. — Он качает головой, словно стряхивая с себя воспоминания. Я чувствую себя немного лучше, зная, что, увидев меня, он был так же потрясен, как и я, когда увидела его.

Усмехаюсь.

— Ты совсем не тот хозяин поместья, которого я ожидала увидеть. — Я сама слегка вздрагиваю, когда вспоминаю, какой эффект он на меня тогда оказал и до сих пор оказывает. — Как ты узнал, где я была в тот понедельник, когда наткнулась на тебя у бара?

Он пожимает плечами.

— Просто угадал.

— Ну конечно, — усмехаюсь я. Скорее потому, что следил.

Я поднимаю глаза и вижу улыбку, затрагивающую самый краешек его чувственных губ.

— После того, как ты уехала из «Поместья», я мог думать лишь о тебе.

— Значит, ты неумолимо меня преследовал, — спокойно парирую я.

— Я должен был обладать тобой.

— Теперь обладаешь. Ты всегда берешь то, что хочешь?

Джесси подается вперед, его лицо абсолютно спокойно.

— Ава, я не могу ответить на этот вопрос, потому что никогда не хотел чего-то настолько сильно, чтобы так неумолимо преследовать. Я еще никого не хотел, как тебя.

Замечаю, что он употребляет прошедшее время.

— И все еще хочешь?

Он откидывается на спинку стула и изучает меня, поглаживая бокал с водой.

— Больше всего на свете.

Резко выдыхаю. Не уверена, из-за чего — от облегчения или желания. Я больше ничего не понимаю.

— Я твоя, — решительно заявляю. Ну вот. Я только что открыла сердце этому мужчине.

Его язык медленно скользит по нижней губе.

— Ава, ты стала моей с того момента, как появилась в «Поместье».

— Разве?

— Да. Ты проведешь со мной ночь?

— Ты спрашиваешь или требуешь?

— Спрашиваю, но, если ты дашь неверный ответ, уверен, что смогу заставить тебя изменить свое мнение. — Он слегка улыбается.

— Я проведу с тобой ночь.

Он одобрительно кивает.

— И завтрашнюю?

— Да.

— Возьми выходной, — требует он.

— Нет.

Его глаза сужаются.

— Как насчет вечера пятницы?

— В пятницу вечером я договорилась встретиться с Кейт, — сообщаю я, сопротивляясь искушению протянуть руку и начать теребить волосы. Он не должен полагать, что я буду являться по его требованию. Надеюсь, она свободна.

Его прищуренные глаза мгновенно темнеют.

— Отмени.

А вот его невротическое неразумное поведение мне надо срочно прояснить

— Я собираюсь немного выпить. Ты не можешь запрещать мне встречаться с друзьями, Джесси.

— Немного — это сколько?

Чувствую, что хмурюсь.

— Не знаю. Смотря, как буду себя чувствовать.

Я осуждающе смотрю на него. Подозреваю, что к пятнице мне придется затыкать рот кляпом, если он будет продолжать вести себя как сумасшедший. От него у меня ноет не только тело, но и голова.

Он снова начинает кусать нижнюю губу, и я вижу, как шестеренки в его мозгу вращаются в полную силу. Он пытается сообразить, как ему обойти проблему. Мне совершенно не пошло на пользу то, что в прошлую субботу я довела себя до такого состояния. Это была его вина. Следует ли сказать ему об этом?

— Не хочу, чтобы ты пила без меня, — твердо говорит он.

— Что ж, тебе немного не повезло. — Боже, я веду себя довольно смело. Насколько крепкое это вино?

— Посмотрим, — размышляет он себе под нос.

Мы сидим тихо, глядя друг на друга через стол. Джесси хмурится, а я прячу легкую улыбку. Через несколько мгновений он небрежно откидывается на спинку стула, его глаза полны решимости. Я не уклоняюсь от его сосредоточенного взгляда. Встречаю его с равным намерением, явно побуждая к действию. Я отчаянно его хочу, несмотря на все связанные с ним сложности.

Луиджи подходит, вторгаясь в момент, и убирает тарелки.

— Вам понравилось? — интересуется он.

Джесси не разрушает нашу связь.

— Все было отлично, Луиджи. Спасибо. — Голос у него хриплый, и он постукивает по столу средним пальцем. Чувствую, как он касается моей ноги, и это все, что нужно, чтобы пробудить к жизни нервные окончания и сделать несколько глубоких вдохов. Я пылаю с головы до ног... и он это знает.

— Луиджи, счет, пожалуйста, — требует он, и его дружелюбный тон меняется на настойчивый.

Луиджи, кажется, понимает намек, потому что не предлагает нам десерт. Он убегает и почти сразу же возвращается с черным блюдом с мятными леденцами и листом бумаги. Не глядя на счет, Джесси встает, достает из кармана джинсов пачку банкнот и бросает их на стол.

Он тянется ко мне и берет за руку.

— Мы уходим.

Меня стаскивают со стула, заставляют схватить сумочку и бросить салфетку на стол, а затем спешно направиться к двери.

— Ты торопишься? — спрашиваю я, пока он за локоть тащит меня к машине.

Джесси даже не пытается сбавить скорость.

— Да.

Когда мы подходим к машине, меня разворачивают и прижимают к дверце. Он касается лбом моего лба, наши тяжелые вздохи в пространстве между губами сливаются воедино. Его эрекция до боли впивается в низ моего живота.

Боже, хочу, чтобы он взял меня здесь и сейчас. Будь проклят любой, кто захочет посмотреть.

— Ава, я буду трахать тебя, пока ты не увидишь звезды. — Джесси прижимается ко мне бедрами. У меня вырывается стон. — Завтра ты не пойдешь на работу, потому что не сможешь ходить. Садись в машину.

Я бы села, но уже не могу идти. Тревожное ожидание меня обездвижило.

Через несколько секунд, когда я все также не могу заставить ноги сдвинуться с места, он оттаскивает меня в сторону, открывает дверцу и нежно заталкивает на пассажирское сиденье.

Глава 25

Наше путешествие обратно в «Луссо» — самое долгое в моей жизни. Сексуальное напряжение, волнами распространяющееся по машине, мучительно, и Джесси почти неистовствует, когда застревает позади неспешного водителя.

— Некоторых нельзя пускать на чертову дорогу. Двигай! — Он совершает крайне незаконный маневр, обгоняя машину на проезжей части с односторонним движением.

Джесси часто дотрагивается до паха, и в тусклом свете салона я замечаю на его лбу мерцание капелек пота. Ого, у мужчины есть цель. Он резко останавливается перед электронными воротами «Луссо» и нажимает кнопку дистанционного управления, чтобы их открыть, пальцами барабанит по рулю, нетерпеливо ожидая, когда те сдвинутся.

Я улыбаюсь.

— Если не успокоишься, у тебя случится припадок.

Джесси прекращает барабанить и переводит пылающий взгляд на меня.

— Ава, с тех пор как мы познакомились, у меня каждый день случаются гребаные припадки.

— Ты много ругаешься, — размышляю я, когда ворота открываются, и он быстро въезжает на парковку.

— А ты будешь много кричать. — В его голосе нет ни капли веселья. — Вылезай, — приказывает он.

Не сомневаюсь, что так и будет, но мне очень нравится, когда он в таком исступлении. Не спеша выбираюсь из машины, а когда, наконец, выпрямляюсь, поднимаю глаза и вижу, что он стоит передо мной с очень раздраженным выражением лица.

— Что ты делаешь? — недоверчиво спрашивает Джесси, глядя на мои неторопливые движения.

Вглядываюсь в черноту ночного неба, затем перевожу взгляд вниз, на доки.

— Не хочешь прогуляться?

У него отвисает челюсть.

— Не хочу ли я прогуляться?

Я снова смотрю на него, с трудом пряча самодовольную улыбку.

— Да, сегодня чудесный вечер.

— Нет, Ава, я хочу трахать тебя до тех пор, пока ты не станешь умолять меня остановиться. — Он наклоняется, обхватывает меня сзади за бедра и перекидывает через плечо, пинком захлопывая дверцу своей дорогущей машины.

— Джесси! — От быстрого движения содержимое желудка подкатывает к горлу. — Я пойду сама!

Он решительно ступает в фойе «Луссо».

— Это недостаточно быстро. Добрый вечер, Клайв.

Упираюсь руками в поясницу Джесси, приподнимаю голову и обнаруживаю, что Клайв рассматривает меня на плече Джесси. Что он обо мне подумает? Когда я в последний раз была в «Луссо», меня тоже так несли.

— Я вовсе не пьяная! — кричу я, наблюдая, как Клайв исчезает из поля зрения, а Джесси несет меня в лифт и решительно набирает код. В дерзком настроении я просовываю руки под его джинсы, касаясь фантастической упругой задницы, а когда он выходит из лифта, чувствую сокращение мышц и тепло гладкой кожи.

— Ни страдай херней. Хочу оказаться внутри тебя сейчас же. Эти твои выкрутасы, клянусь богом... — Он совершенно серьезен.

— Ты такой романтик.

— Леди, для романтики у нас есть все время в мире.

Есть?

Джесси врывается в пентхаус, захлопывая за собой дверь. Когда на кухне он ставит меня на ноги, чувствую некоторую дезориентацию. Стою перед ним, положив руки ему на плечи, пытаясь прийти в себя.

— Знаешь, завтра ты будешь не в состоянии работать. — От его горячего дыхания у меня на лице выступает испарина. — Раздевайся, сейчас же.

Меня трясет — заметно трясет. Заставляю руки отпустить его плечи, но они не слушаются. Пытаюсь собраться, но это невозможно, когда Джесси так смотрит на меня. Чувствую, как его ладони ложатся поверх моих и отрывают их от плеч. Он кладет руки мне на живот.

— Начни с рубашки. — Его голос хриплый, с легким оттенком отчаяния.

Я могу это сделать, могу быть дерзкой.

— Значит, вести буду я? — спрашиваю, внутренне готовясь к насмешке.

Но ее нет. Он смотрит на меня, слегка удивленный вопросом, но не смеется. Джесси не может постоянно держать все под контролем.

Он расстегивает «ролекс» и кладет на кухонный островок.

— Если это доставит тебе удовольствие.

О да, доставит. Мысленно подбадриваю себя. Я могу это сделать, я могу это сделать. Глубоко вдыхаю и, смело встречая его взгляд, поднимаю руки к верхней пуговице, желая, чтобы пальцы меня слушались. С каждой расстегнутой пуговицей его лицо напрягается все сильнее, и это придает мне смелости. Если это не выкрутас, то тогда не знаю, что это такое.

Расстегиваю рубашку, позволяя ей распахнуться, и наблюдаю, как он ведет взглядом по моему телу, проводя языком по нижней губе. Мне нравится эта реакция, я поднимаю руки и снимаю рубашку с плеч, подчеркивая движение медленным выпадом груди, когда спускаю ткань вниз. Подобно распутной сексуальной дьяволице, коей и являюсь, несколько секунд удерживаю ее, пока его глаза путешествуют вверх по моему телу. Затем, когда наши взгляды вновь встречаются, я резко раскрываю ладонь и позволяю ей упасть на пол, оставляя на пару мгновений руку вытянутой. Его глаза сверкают, лоб влажный. Ого, у меня хорошо получается.

— Мне нравится, когда на тебе кружева, — шепчет Джесси.

Я улыбаюсь. Теперь я по-настоящему увлеклась своим делом. Уверенно тянусь к ширинке брюк и, пока он наблюдает, лениво расстегиваю одну пуговицу за другой. С каждой секундой его учащенное дыхание усиливается, сходящий на нет самоконтроль заставляет его прикусить губу до крови.

Как только все пуговицы расстегнуты, просовываю руки вперед, готовая стянуть брюки, но не делаю этого. Мне нравится эта смена ролей.

Джесси смотрит на меня горящим от отчаяния взглядом.

— Я могу сорвать их в два счета.

— Но ты этого не сделаешь. — Мой голос хриплый и манящий. Я ошеломлена собственной дерзостью. — Подождешь.

Я сбрасываю туфли, и они разлетаются по кухне. Джесси провожает их взглядом, затем, вопросительно выгнув брови, оглядывается на меня.

— Ты заходишь слишком далеко, не находишь?

Я сладко улыбаюсь, когда понемногу, дюйм за дюймом, спускаю брюки-капри и сбрасываю их. Стою перед этим великолепным мужчиной в коралловом кружевном белье, растеряв всю сдержанность. Это стало для меня настоящим открытием. Кто бы подумал, что я могу быть такой дерзкой? Мне нравится командовать!

Он поднимает руку, чтобы погладить меня по груди.

— Нет, — твердо изрекаю я, и его рука проходит мимо. Джесси не касается меня, но исходящее от него тепло заставляет меня почти задохнуться. Я приказываю ему ждать, а сама чувствую то же отчаяние, что и он. Самообладание пошатывается, но мне нравиться эта власть.

— На хер тебя, — бормочет он, опуская руку.

— Было бы здорово.

Джесси ухмыляется.

— Умоляй.

Умолять? Как все так быстро вернулось на свои места? Ну уж нет.

— Я бы предпочла обойтись без этого.

— Ава, оставь свои волосы в покое. — Его глаза еще больше темнеют. Я отпускаю волосы, а он опускает глаза. — На тебе все еще нижнее белье.

Я смотрю вниз.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Я — ничего. —Джесси пожимает плечами. — Если только ты не начнешь умолять...

— Не начну, — невозмутимо говорю я. Я не отступлю.

— Тогда, возможно, мы пробудем здесь какое-то время.

— Возможно, — соглашаюсь я.

— Может, до самой пятницы, — добавляет он с непроницаемым лицом.

Ах, ты, хитрый черт! Джесси просто так не сдастся? Я прищуриваюсь, он поднимает брови. Итак, мы находимся в тупике, и никто из нас не хочет делать первый шаг. Он должен! Это он заявил, что не хочет, чтобы я страдала херней, так что помоги ему Бог…

Что же делать? Как поступить? А потом меня осеняет.

— Извини, но мне некогда страдать херней. У меня завтра работа. — Я поворачиваюсь, намереваясь уйти, и слышу знакомое рычание, которое мне так нравится. Джесси обхватывает меня за талию и отрывает от пола. Я оказываюсь перекинутой через его предплечье. Ничего не могу поделать... смеюсь.

Он делает шаг в сторону кухонного островка и разворачивает меня, усаживая на холодный мрамор. Его глаза полны недовольства моей маленькой шуткой.

— Леди, когда, твою мать, ты научишься слушать? Ты никуда не пойдешь. — Взяв меня за талию, он раздвигает мне бедра и протискивается между ними, его лицо смертельно серьезно.

Я все еще оправляюсь от приступа смеха, но он быстро проходит, когда Джесси тянет меня вперед, и я встречаюсь с его пахом, эрекция трется об меня в нужном месте. Со стоном я кладу руки ему на шею.

— И следи за своим языком, — ворчит он, на лбу появляется хмурая морщинка — то ли от сосредоточенности, то ли от беспокойства. На этот раз от беспокойства. Неужели он всерьез думает, что я никогда не уйду?

Что? Совсем никогда?

— Прости, — искренне извиняюсь я. Мне не следовало так с ним играть. У него, очевидно, проблемы с неподчинением.

— Ты и вправду знаешь, как задеть меня, — бормочет Джесси. — С этого момента все делаем по-моему.

Я надуваю губы.

— Мы всегда все делаем по-твоему.

— Точно. Привыкай.

Он стоит передо мной, стягивая джемпер через голову, сбрасывая ботинки и быстро расправляясь с джинсами и боксерами. Я терпеливо сижу и с удовольствием наблюдаю, как он раздевается. Этот мужчина — настоящее божество. Мой взгляд проходится по прекрасному телу, ненадолго останавливаясь на шраме, и замирает на толстом пульсирующем члене.

— Некрасиво так откровенно пялиться, — тихо замечает Джесси.

Я перевожу взгляд на него, не зная, имеет ли он в виду то, что я смотрю на шрам или на восхитительное мужское достоинство. Он не вдается в подробности. Снова подходит ко мне, заводит руку за спину, расстегивает лифчик, медленно стягивает его и отбрасывает в сторону.

Опираясь о край стола, Джесси наблюдает за мной, а я, в свою очередь, смотрю за тем, как он наклоняется и берет в рот сосок, медленно кружа по нему и ударяя языком.

Вздыхаю в чистом, беззастенчивом блаженстве, протягиваю руку, запутываясь пальцами в его волосах, пока он уделяет внимание каждой из моих грудей. Откидываю голову назад и закрываю глаза, впитывая ощущения его заботливого рта. Я не против того, чтобы он взял все под свой контроль. На самом деле, мне это очень нравится.

Ленивым движением языка он начинает следовать вверх по моему телу, завершив путь нежным поцелуем на подбородке.

— Приподнимись, — приказывает он, хватая меня за трусики. Устраиваюсь на столе поудобнее, позволяя ему стянуть их с ног. — Скоро вернусь. Я немного проголодался.

Неохотно отпускаю его волосы, и он совершенно голый, смело и с достоинством, бредет к холодильнику. Сижу, восхищаясь потрясающим видом его невероятно упругой задницы, длинных поджарых ног и мощной спины. В голом виде его походка смотрится еще лучше.

— Наслаждаешься зрелищем?

Подняв глаза, вижу, что он смотрит на меня. Не знаю, как долго я грезила наяву. Я могла бы смотреть на него вечно. Ухмыляясь, он держит баллончик с взбитыми сливками, снимает крышку, слегка встряхивает и прыскает немного в рот. Внимательно за ним наблюдаю. Джесси выглядит очень довольным собой.

— В твоем мире это основной продукт питания? — спрашиваю я.

Встряхивая баллончик, он неторопливо возвращается ко мне.

— Именно так, — серьезно отвечает Джесси, устраиваясь между моих ног. Кончиком пальца он толкает мой подбородок вверх. — Открой.

Я открываю рот, он кладет насадку мне на язык, не сводя с меня взгляда, нажимает на клапан, выпуская сливочный шарик. Я облизываю губы, сливки мгновенно растворяются у меня во рту.

Отвожу руки за спину и откидываюсь назад, а Джесси пробегает по моей груди взглядом.

— Делайте свое грязное дело, мистер Уорд, — дразню я.

Его глаза сверкают, и он улыбается шаловливой улыбкой.

— Может быть немного холодновато, — предупреждает он, нанося длинную дорожку по центру моего тела. Резко вдыхаю в шоке от первого касания холодного крема, полосой идущего от впадины у горла вплоть до развилки бедер. Джесси ухмыляется, дополнительно выдавливая немного там, где это нужно. Я опускаю взгляд на длинную дорожку белых облачков, чувствуя, как соски напрягаются от холода.

Джесси отступает назад, в его глазах пляшет восторг.

— Немного смахивает на клише, не находишь?

Я смотрю на его довольное лицо. Он прыскает немного сливок себе в рот.

— Старые трюки — самые лучшие. — Джесси снова уходит. Куда он? Сижу на барной стойке, покрытая сливками, и наблюдаю, как он роется в шкафах. — О, нашел.

Что? Он открывает ящик стола, достает лопаточку и возвращается обратно, озорно постукивая по баночке с шоколадной пастой. Когда Джесси снова оказывается между моих ног, то откручивает крышку и бросает ее на мраморную столешницу.

Я вопросительно выгибаю бровь, хотя прекрасно знаю, что он задумал. Джесси водит лопаточкой в банке, зачерпывает большую порцию и резко шлепает пасту мне на грудь.

— Ай!

От шлепка грудь немного побаливает.

С ухмылкой Джесси начинает размазывать шоколад вокруг соска, жжение смешивается с ритмичными завихрениями, заставляя меня издать низкий мурлыкающий звук. На его лбу появляется хмурая морщинка, он начинает терзать губу, усердно распространяя шоколад по всему телу рядом со сливками, кружа и размазывая по ходу.

Опустошив баночку полностью и удовлетворившись видом моего тела, каждый сантиметр которого покрыт шоколадом, Джесси откладывает лопаточку и отходит, чтобы полюбоваться своей работой. Улыбка на его красивом лице вызывает у меня желание броситься на него и повалить на пол. Он внимательно смотрит вне себя от восторга.

— Моя собственная Ава-эклер, — объявляет он, облизывая губы.

Я смотрю вниз на покрытое сладостями тело и возвращаюсь к его горящим весельем глазам.

— Полагаю, теперь, когда ты повеселился, мне пора принять душ. — Я делаю движение, и Джесси в мгновение ока оказывается возле меня, хватая в свои объятия, как я и ожидала. Прижимаюсь к его груди, скользя по телу. Слегка дрожу от смеха и трусь об него. Никакого самодовольства.

— Не ускользнешь, — бормочет он, отстраняясь, шоколад и сливки перемешались между нашими телами. Он берет меня за руки, мягко отталкивая назад, пока я не ложусь на спину и смотрю на него снизу вверх. — Леди, я даже еще не начал веселиться.

Я ухмыляюсь.

— Я грязная.

— О, мне нравится эта улыбка. Тебе недолго быть грязной. — Он наклоняется надо мной, трется эрекцией о мою промежность, указательным пальцем снимает шоколадную дорожку с моего соска и, не сводя с меня глаз, скользит им в рот и облизывает самым эффектным образом.

— М-м-м, шоколад, сливки и пот, — хрипло произносит он.

Вздрагиваю под его пронзительным взглядом, легкая пульсация между ног переключается на высшую передачу, от его пьянящего взгляда я ерзаю на столешнице. Протягиваю руку, чтобы притянуть его к себе. Мне нужен контакт. Джесси позволяет мне, прижимаясь губами к губам и грудью к груди, так что мы снова перекатываемся и скользим. Тепло его тела отправляет меня прямиком на седьмое небо под названием «Джесси».

Легкими, как крылья бабочки, движениями я нежно выманиваю его язык изо рта, улыбаясь ему в губы, когда он издает горловой стон. Рукой Джесси проползает под поясницу и подтягивает меня вверх, отрывая от стойки и поддерживая, когда останавливается и завладевает моим ртом. По-прежнему обнимают его за шею, пробегаю пальцами по волосам, а он продолжает искушать меня. Я же продолжаю извиваться.

Оторвавшись от губ, Джесси начинает целовать щеку, устремляясь к уху, целенаправленно ритмично двигая своими любвеобильными бедрами, вызывая в паху знакомую тяжесть. Из горла вырывается низкий и протяжный стон, и я крепко сжимаю его волосы, а он кусает меня за мочку, медленно потягивая ее зубами. Ох, черт, я парю от удовольствия.

— Джесси. — Я тяжело дышу, выгибаясь ему навстречу.

— Знаю, — напевает он мне в ухо. — Хочешь, чтобы я о тебе позаботился?

— Да! — вскрикиваю я.

Джесси нежно целует меня во впадинку под ухом и опускает на спину.

Опершись на одну руку сбоку от меня, он нежно убирает с моего лица волосы. Я смотрю, как он задумчиво изучает меня, как мерцают его зеленые глаза, как в голове вращаются шестеренки.

— Ава, все становится гораздо терпимее, когда ты рядом, — ласково произносит он, всматриваясь в мои глаза.

Я впитываю его слова, совершенно ошеломленная признанием. Что становится терпимее? Не могу смириться с расплывчатостью этого заявления, особенно сейчас. В этом мужчине есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд — не просто уверенный, богатый, нежный собственник, любящий власть и контроль. Я могла бы продолжать до бесконечности. Но здесь есть что-то еще.

Смотрю на него. Хочу задать несколько вопросов, но, когда делаю глубокий вдох, чтобы заговорить, Джесси склоняет голову к моей груди, проводя языком по уже и так напряженному соску, обводя его и слизывая шоколад. Вздрагиваю, когда он зубами сжимает тугой бутон, от острого укола удовольствия выгибаю спину и поднимаю грудь еще выше, это заставляет его слегка отодвинуться, чтобы устроиться на мне.

— Тебе хорошо? — спрашивает он.

— Да!

— Хочешь еще моего рта?

— Боже, Джесси!

Он удовлетворенно мурлычет, уделяя внимание каждой груди, слизывая, покусывая и посасывая шоколад, постепенно и тщательно очищая кожу.

Я стону. Я вся в испарине. Впиваюсь пальцами в его волосы, извиваясь под его опытным языком. Одно прикосновение к моему естеству — и у меня случится помрачение рассудка.

— Все чисто, — растягивает он слова, приподнимаясь и встречаясь со мной глазами. — Но ей хочется еще больше моего рта. — Джесси облизывает губы и отодвигается от меня, желудок совершает кульбит в триста шестьдесят градусов.

О, господи. Я не продержусь и секунды.

Он нависает надо мной, глядя прямо на верхушку моих бедер. Он кладет на них ладони и медленно раздвигает их еще больше.

— Черт возьми, Ава. Ты плачешь. — Он делает глубокий вдох, и я вижу, как быстро поднимается и опускается его грудь. Он бросает на меня последний взгляд, а затем медленно и вызывающе опускает голову вниз. Я зажмуриваюсь, напрягаясь всем телом, ожидая первого касания.

И вот оно. Одно движение языка, прямо по центру, завершается недолгим танцем на клиторе.

— О... Боже! — всхлипываю я и в награду получаю два пальца, на полной мощности врывающихся в меня. Я невольно вздрагиваю и извиваюсь, Джесси кладет руку мне на живот, удерживая.

— Хочешь, чтобы я остановился? — спрашивает он. Его голос скрежещет от моей бурной реакции. Он быстро возвращается к делу, глубоко погружая пальцы и легко лаская языком клитор.

Через несколько секунд чувствую приближающийся пик оргазма и с последним небрежным движением языка по центру самого чувствительного местечка я распадаюсь. Теряюсь. Мотаю головой из стороны в сторону, поток воздуха вырывается из пылающих огнем легких долгим спокойным вздохом, а бешено колотящееся сердце возвращается к ровному, надежному ритму.

Он нежно обнимает меня, помогая переждать пульсацию оргазма, позволяя мягко соскользнуть вниз, у меня вырывается стон чистого удовлетворения. У него самый невероятный рот.

На уровне подсознания чувствую, как Джесси перемещается между моих ног, тянется рукой, просовывая пальцы мне в рот, чтобы я могла слизать влагу своего освобождения.

— Видишь, Ава, как ты хороша на вкус? — напевает он, водя пальцем вокруг моего рта, а затем просовывает их в свой, давая гарантию, что будет смаковать языком каждую частичку меня. Джесси склоняет голову и зависает над моим лицом, заглядывая в глаза, нежно прикасается губами к моим губам, водя ими из стороны в сторону. — Ты невероятная. Мне нужно быть внутри тебя.

Он быстро перемещается и одним размеренным движением тянет меня вперед, пронзая своим ожидающим членом. Вскрикиваю от шока вторжения, моя затухающая кульминация возрождается.

Господи!

— Моя очередь, — выдыхает Джесси, отступая и снова устремляясь вперед. Я вскрикиваю, закидывая руки за голову, он крепко сжимает мои бедра, двигая меня вперед и назад по мраморной поверхности в соответствии с его толчками. Открываю глаза и вижу, что он стиснул зубы и весь покрыт потом.

Остатки сливок и шоколада с легкостью заставляют меня скользить навстречу ему, ощущения покалывания атакуют между бедер, восхитительные движения его мощного тела настроены на то, чтобы лишить меня разума.

Черт возьми!

— Тебе нравится, Ава? — заглушает он мои крики.

— Боже, да!

— Ты ведь больше не убежишь от меня, правда?

— Нет!

Никогда!

Меня поднимают, прижимая к крепкому телу, и разворачивают на встречу стене. Я врезаюсь в нее спиной, из горла вырывается шокированный крик. Я солгала. Я совершенно к нему не привыкла. И не уверена, что когда-нибудь привыкну. Джесси такой невероятно могучий, сильный и большой. Я терплю его решительные, безжалостные удары, с каждым криком меня толкают вверх по стене.

Отчаянно пытаясь сдержать накатывающий оргазм, нахожу его плечо и впиваюсь в него ртом, зубами.

— Ох, черт! — ревет он. Слышу, как он лбом врезается в стену, а бедрами двигает вперед.

Вот оно.

Отпускаю его плечо, откидываю голову назад, издавая резкий крик, и разражаюсь следующим оргазмом, раскалывающим меня на части.

Джесси внезапно замирает, дыхание прерывистое и неистовое, а затем в последний раз наносит мощный удар.

— Господи! — рычит он, содрогаясь на мне, внутри и снаружи. Я бьюсь в конвульсиях в его объятиях, также прерывисто дыша, пытаясь впустить немного ценного воздуха в переутомленные легкие.

Шок и трепет. Ух, ты! Крепче обхватываю его руками и ногами, закрываю глаза и растворяюсь в его теле.

Лишь смутно сознаю, что в его объятиях возвращаюсь к кухонному островку, это движение заставляет его полувозбужденный член ласкать меня изнутри, и я прижимаюсь к нему, наслаждаясь его жаром. Когда Джесси опускает меня, откидываюсь назад, ощущая грудью уют его твердого тела. Инстинктивно обвиваю руками его спину, а он осыпает мое лицо нежными поцелуями.

О боже, я так потрясена. Никогда не чувствовала себя такой нужной и желанной. Время с Джесси хорошее и плохое, взбалмошное и приятное, уничтожило все другие чувства, что у меня были, целиком и полностью. Я открываю глаза, зная, что встречу его взгляд.

— Ты и я, — шепчет он, глядя на меня.

Закрываю отяжелевшие веки и тяну его голову вниз, зарываясь лицом в его шею, полностью в нем растворяясь.

— Нам нужно принять душ.

Я с трудом открываю глаза. Меня поднимают со стойки, я обнимаю Джесси и не собираюсь его отпускать.

— Давай останемся, — сонно бормочу я. Я так устала.

Он посмеивается.

— Просто держись. Я все сделаю сам.

Так я и поступаю. Крепко держусь, обхватив его ногами за талию, а руками за плечи, пока Джесси несет меня через пентхаус.

— Уложи меня в постель, — ворчу я, когда он усаживает меня на туалетный столик.

— Ты вся липкая, я весь липкий. Давай я вымою нас, а потом ляжем в постель и прижмемся друг к другу. Договорились?

Он уходит включить душ. Смотрю на него сонным взглядом.

— Нет, уложи меня в постель прямо сейчас, — ворчу я.

— Ава, сонная ты прелестна. — Джесси берет меня на руки и несет в душ. Кладу голову на изгиб его шеи, не делая никаких попыток освободиться от его теплого тела. Вода — блаженство. — Сейчас я тебя опущу, — предупреждает он. Я крепче сжимаю его в объятиях. Он смеется. — Я не смогу тебя мыть, если у меня будут заняты руки.

— Хочу остаться с тобой.

Джесси вздыхает, прислонившись спиной к плитке, а я все также прижимаюсь к нему. Повернувшись ко мне лицом, он нежно целует меня в лоб, бормоча что-то. Сквозь сонливость осознаю касание, утыкаюсь носом ему в шею, издавая собственный маленький вздох удовлетворения.

Одна рука отпускает меня, его колено поднимается, встречаясь с моим задом, в то время как он наклоняется и хватает с полки гель для душа, бросая его на пол, прежде чем сделать то же самое с шампунем. Он опускает колено, просовывает руку обратно под мои согнутые ноги и, крепко держа меня, медленно сползает по стене. Когда мы оседаем, чувствую под нами твердость пола душевой кабины.

Знаю, что мешаю, обхватив его руками за шею, но не двигаю ими, а он не жалуется. Удерживая меня одной рукой, Джесси занят делом: свободной рукой моет и ополаскивает мои волосы, насколько я ему это позволяю. Он неторопливо очищает мое тело от остатков сливок и шоколада, его рука нежно скользит по мне медленными, осторожными кругами, погружая в дремоту. Я продолжаю держать его за руку. Не хочу отпускать.

— Я хочу вечно заботиться о тебе, — шепчет он, прижимаясь губами к моему виску.

Убираю руку с его шеи, скольжу вниз по груди к животу, медленно обводя пупок.

— Ладно, — соглашаюсь. Я более чем довольна. Не могу вообразить ничего более естественного — сомневаюсь, что когда-нибудь смогу.

Джесси испускает долгий, усталый вздох.

— Ну же, давай вытащим тебя отсюда.

Я отстраняюсь от него, с трудом поднимаясь на ноги. Чувствую себя совершенно разбитой. Протягиваю ему руку, и он охотно ее принимает, хотя я ничем не помогаю, чтобы самой подняться на ноги. Замечаю на его груди остатки шоколада, поэтому опускаюсь и беру гель для душа, выдавливая его на руки.

Он наблюдает, как я взбиваю пену и касаюсь ладонями его груди, слипшихся светлых волос на твердых мышцах, его пристальный взгляд прикован к моим рукам, пока те заняты делом.

Закончив, я наклоняюсь и целомудренно целую его в грудь.

Смотрю на него и вижу, что его глаза плотно закрыты, а лицо обращено к потолку. Протягиваю руку и целую его в шею, привлекая внимание, но проходит несколько секунд, прежде чем Джесси опускает голову.

Улыбаюсь ему, а он слегка улыбается в ответ. Выглядит неубедительно, и я задаюсь вопросом, чем вызваны его терзания.

— Что случилось? — обеспокоенно спрашиваю я.

— Ничего плохого. Все хорошо. — Джесси с улыбкой заключает мое лицо в ладони и внимательно всматривается в него, затем выключает душ и выходит, обернув полотенце вокруг узкой талии.

Я выхожу следом, и меня тут же окутывает мягкое полотенце. Он растирает меня с головы до ног, убирает излишки воды с волос.

— Хочешь, я тебя понесу? — спрашивает.

Если честно, хочу. Как лениво с моей стороны. Я киваю, и Джесси одобрительно улыбается, подхватывает мое нагое тело на руки и несет к кровати. Я забираюсь под простыни, и, коснувшись головой подушки, глубоко вдыхаю. Восхитительный аромат Джесси поглощает мои чувства. О, здесь я буду хорошо спать.

Он роняет полотенце. Я приглашающе откидываю одеяло и, как только он оказывается достаточно близко, заползаю ему на грудь, зарываясь лицом под подбородок, мое горячее дыхание рикошетом отскакивает от его шеи, возвращаясь к моему лицу. Подтягиваю ногу вверх и кладу ее между его бедер.

Я полностью окутана им, и это самое успокаивающее место на свете.

— Ты слишком уютный, — бормочу ему в горло.

— Да?

— Да.

— Хорошо. Засыпай, детка

Джесси целует меня в макушку и прижимает к себе.

Расстояние между нами не приветствуется.

Глава 26

Прихожу в себя от того, что Джесси лежит между моих бедер и трется своим носом о мой. Заставляю себя открыть глаза.

— Доброе утро, леди.

Со стоном я поднимаю руки над головой в долгом, удовлетворенном потягивании. О, мне очень хорошо спалось. Когда я снова укладываюсь, то чувствую утренний стояк Джесси, настойчиво вжимающегося меж моих бедер. В уголках его губ играет легкая улыбка.

Я извиваюсь под ним.

— И тебе доброе утро.

Одним быстрым движением Джесси погружается глубоко в меня, и день уже становится замечательным. Я держусь за его твердые бицепсы, он опирается на предплечья и задает решительный, устойчивый ритм.

Он открывает глаза.

— Мне нравится неспешный секс с тобой.

Смотрю в его спокойное, умиротворенное лицо и позволяю ему унести меня в рай, но внезапно меня вырывают из мечтательного состояния, когда Джесси переворачивает нас обоих, удерживая вместе, и я оказываюсь сверху. Внезапная гравитация делает меня чувствительной к его вторжению.

— Оседлай меня, Ава. — Голос у него хриплый, голодные глаза блестят в утреннем свете. Он хватает меня за бедра, и я кладу ладони ему на грудь.

Смотрю на него сверху вниз.

— Я веду?

Он ухмыляется.

— Делай, что хочешь, детка.

Он приподнимает бедра, требуя, чтобы я начала двигаться.

Да! Пристально глядя в его сонные глаза, я медленно и осторожно приподнимаюсь над его бедрами, несколько секунд собираясь с силами, дразня и наблюдая за его пылающим лицом. Затем также медленно и аккуратно опускаюсь обратно до упора, впуская его как можно глубже, пока не чувствую касающегося моего лона головку члена. И он теряет контроль.

Откидывает голову назад и стонет так громко, что эхо разносится по всей спальне. Я мысленно ухмыляюсь. Это мой шанс вернуть себе власть, и я собираюсь воспользоваться им по максимуму.

— Еще? — уверенно спрашиваю я. Мне очень нравится.

— Черт возьми, да! — выдыхает Джесси.

— Пожалуйста, следи за языком, — насмехаюсь я над ним, снова медленно поднимаясь и опускаясь, с абсолютной точностью вбирая в себя каждый его дюйм. Повторяю это мучительное движение еще и еще, наблюдая, как он распадается подо мной на части.

Его руки взлетают вверх, обхватывая мою грудь, большие пальцы выводят маленькие круги на моих тугих сосках. Я снова поднимаюсь, замирая на вершине. Его веки трепещут, рот приоткрыт. Изо всех сил стараюсь удержать над ним контроль.

— Вниз? — дразню я.

— Боже, да.

Опускаюсь снова, видя, как искажается его лицо — явное свидетельство страданий.

Он так долго не продержится. Вижу напряженную челюсть и хмурый лоб. Джесси со стоном крепче сжимает мою грудь, посылая острый укол боли прямо в низ живота. Я долго не вытерплю. Я на гребне освобождения, и, когда упаду, мне нужно, чтобы он был рядом.

Приподнимаюсь, наблюдая, как он ожидает, что я медленно спущусь. Нет. Вместо этого я обрушиваюсь вниз, полностью пронзая себя им, и выбиваю из него дух. С усердием вращаю бедрами.

— Господи Иисусе, твою мать! — рычит Джесси, и у него на лбу мгновенно выступает пот. Я двигаю бедрами, обеспечивая оптимальное проникновение, еще сильнее насаживая себя на него. Да, ты будешь умолять. — Черт, черт, черт! Ава, я сейчас кончу!

— Жди, — приказываю я.

В шоке Джесси резко распахивает глаза, их наполняет отчаяние. Я снова вращаю бедрами, наблюдая, как он крепко зажмуривает глаза, хмурая морщинка на лбу — самая глубокая из когда-либо мною виденных. Это отнимает у него все силы. Мне просто нужен еще один…

— Ава, я не могу, — умоляет он.

— Твою мать! Жди.

— Следи за языком! — орет он, не открывая глаз. Это его убивает.

— Отвали, Джесси!

Он снова распахивает глаза, предупреждая о моих грубых словах, но мне плевать. Я сжимаю его руки и напрягаю ноги, приподнимаясь и зависая над ним, а потом падаю вниз, полностью пронзая себя.

И опять поднимаюсь.

— Сейчас! — выкрикиваю я, падая вниз. Мое тело взрывается, посылая парить в космос. Смутно слышу сдавленные стоны Джесси и чувствую, как горячая влага проникает в меня, согревая все существо. В изнеможении обрушиваюсь ему на грудь — дело сделано.

Лежу, распластавшись на нем, растворяясь в ритме движений его пальцев по моей спине. Его полустояк непрерывно пульсирует внутри меня. Наши сердцебиения встречаются друг с другом, когда мы пытаемся успокоить дыхание. Мы оба абсолютно пресыщены.

— Мне нравится неспешный секс с тобой, — бормочу я.

Джесси целует меня в макушку.

— Если не считать твоего грязного языка, — говорит он осуждающим тоном.

Со смехом я смотрю на него снизу вверх и протягиваю руку, намереваясь провести пальцами по щетинистой щеке. Мне нравится его щетина. Джесси подставляет мне лицо, целует мои пальцы и улыбается в ответ.

— Не думаю, что это можно назвать неспешным сексом, детка.

— Нет?

— Нет. Мы придумаем для него другое название.

— Ладно, — соглашаюсь я, совершенно довольная. Снова прижимаюсь щекой к его груди и вывожу маленькие круги по золотистому соску. — Сколько тебе лет, Джесси?

— Двадцать девять.

Я усмехаюсь, но вдруг мне приходит в голову, что я понятия не имею, когда мы дойдем до его настоящего возраста. Ставлю на тридцать четыре. На восемь лет старше меня — с этим жить можно.

Я вздыхаю.

— Сколько сейчас времени?

Мне бы не помешал еще часик.

Он отодвигает меня от своей груди.

— Я оставил часы внизу. Пойду посмотрю.

— Тебе нужны часы здесь, — ворчу я, когда Джесси встает, оставляя меня голой в постели. Мне без него холодно.

— Я подам жалобу на дизайнера, — сухо отвечает он.

Не обращаю внимания, поворачиваюсь и устраиваюсь поудобнее на подушке.

Эта кровать — самая комфортная из всех, на которых я когда-либо спала. С ней я хорошо поработала.

— Семь тридцать, — доносится снизу крик.

Резко сажусь.

— Вот блин! — Я выскакиваю из постели и бегу вниз на кухню. — Тебе придется подбросить меня до дома.

Он сидит с голой задницей на барном стуле, полностью обнаженный и невозмутимый, зачерпывая пальцем из банки арахисовое масло.

— Сегодня утром я немного занят, — говорит он, избегая моего взгляда.

Вот ты, свинья бесючая! Без сомнения это уловка, чтобы удержать меня здесь. В конце концов, он же говорил, что я не уйду. Поеду на метро, не проблема. Осматриваю пол в поисках брошенной одежды — ее нет.

— Джесси, где моя одежда?

Он засовывает покрытый арахисовым маслом палец в рот, обсасывает его и с тихим чпоком вытягивает обратно.

— Понятия не имею, — отвечает совершенно невозмутимо.

Где этот гаденыш ее спрятал? Должно быть, где-то поблизости. Бегаю по квартире, пыхтя и отдуваясь, открываю дверцы шкафов и заглядываю за мебель. Возвращаюсь на кухню и вижу, что Джесси все также восседает на прежнем месте — голый и невыносимо красивый, — и совершенно никак не реагирует на мою суматоху.

Ох, у меня нет на это времени. Я не могу опоздать на работу.

— Где моя гребаная одежда? — кричу я.

— Следи за своим гребаным языком!

Я качаю головой. В следующий раз он промоет мне рот куском мыла.

— Джесси, до встречи с тобой я никогда столько не чертыхалась... Забавно, да? Мне нужно попасть домой, чтобы собраться на работу.

— Знаю. — И очередная порция арахисового масла исчезает вместе с пальцем у него во рту.

— Тогда где моя одежда? — Стараюсь успокоиться, но, если он сейчас же не отдаст мне одежду, я вновь превращусь в сумасшедшую. Я не могу опоздать.

— Она... где-то здесь, — ухмыляется он с пальцем во рту.

— Здесь — это где? — спрашиваю, думая о том, как сильно меня раздражает сегодня плутоватый Джесси.

— Скажу, если кое-что пообещаешь взамен.

Чувствую приближение истерики!

— Что? — восклицаю.

У него невозмутимое лицо

— Не пей завтра вечером.

Я хмуро взираю на него, наблюдая, как Джесси изо всех сил пытается сдержать ухмылку. Коварная свинья! Он загнал меня в угол: голую, опаздывающую на работу и без транспорта.

Стою, размышляя о сделке. Если честно, я не планировала сильно напиваться, особенно после субботнего представления. Я даже не спросила Кейт, свободна ли она, но не хочу, чтобы Мистер Надзиратель думал, будто может диктовать каждый мой шаг. Дай ему палец и так далее.

— Прекрасно! — Да как он вообще узнает, что я буду пить?

Он выглядит потрясенным.

— Это оказалось легче, чем думал. А как насчет пообедать чуть позже?

— Ладно, только отдай одежду!

— У кого власть, Ава? — спрашивает Джесси.

У меня нет времени спорить с ним на этот счет.

— У тебя, а теперь верни мне одежду!

— Правильно. — С важным видом Джесси подходит к холодильнику — как по мне, так с некоторой излишней развязностью, — и открывает дверцу. — Вот она, леди.

В холодильнике? Я бы никогда туда не заглянула. Выхватываю ее у него из рук, и он предупреждающе поднимает бровь. Мне все равно. Я очень опаздываю. Джесси наблюдает, как я отчаянно натягиваю брюки-капри, и смеется, когда я, задыхаясь, подпрыгиваю от соприкосновения ледяного материала с кожей.

— У меня есть время на душ? — серьезно спрашивает он.

— НЕТ!

Он со смехом шлепает меня по заднице и неторопливо выходит из кухни.

***

Джесси везет меня домой в своем обычном стиле вождения — пугающе быстро и как всегда нетерпеливо, но сегодня я ему благодарна.

Он остается ждать в машине, делая звонки, пока я принимаю душ и собираюсь в рекордно короткие сроки. Надеваю черные облегающие брюки до щиколоток, белую рубашку и красные балетки-лодочки. Сегодня я одета на скорую руку. Волосы в буйном состоянии из-за того, что прошлой ночью я не их высушила феном, поэтому закалываю как попало. Накрашусь в машине.

Пробегая по лестничной площадке, натыкаюсь на полуобнаженного Сэма. Он сюда переехал? Пусть одевается!

— Цыпочка, ты вечно торопишься, — смеется он. Я отступаю в сторону и бегу на кухню, чтобы взять стакан воды и запить таблетку. — Хорошая ночка?

Я киваю поверх края стакана, он стоит в дверях кухни, сияя как медный пятак и выглядя при это м так, будто ему здорово досталось. Не стану спрашивать, хорошо ли он провел ночь. Это совершенно очевидно.

— Где Кейт? — спрашиваю я.

Он ухмыляется.

— Лежит, привязанная к кровати.

Удивленно распахиваю глаза. Понятия не имею, серьезно он или нет. Этот парень тот еще шутник.

— Передай ей, что я позвоню позже. — Жду, когда Сэм сдвинется с места и пропустит меня. — Увидимся, — кричу, сбегая по лестнице вниз.

— Эй, передай Джесси, что сегодня я не побегу, — кричит он мне вслед.

Несусь по дорожке на улицу, где Джесси, припарковавшись не по правилам, посылает с водительского сиденья инспектора дорожного движения. Я жду, когда инспектор закончит читать лекцию Джесси, но тот, похоже, в ударе.

— Двигай, чтобы леди могла сесть в машину, — рычит Джесси. Инспектор игнорирует его, заводя речь о словесных оскорблениях и неуважении к другим участникам дорожного движения.

— Извините, — встреваю я, стараясь быть вежливой в противовес агрессивности Джесси. Меня игнорируют. Проклятье, я очень опаздываю.

— Да ради всего святого! — Джесси распахивает дверцу и обходит машину, оказываясь на тротуаре лицом к лицу с инспектором. Бедняга заметно съеживается от присутствия Джесси и поспешно уходит. Он открывает дверцу, сажает меня в машину, с ругательствами захлопывает ее и садится за руль. Мы с ревом несемся по улице, слишком быстро.

— Ты же знаешь, они просто выполняют свою работу. — Я опускаю зеркальце, пытаясь разобраться с макияжем.

— Жадные до власти неудачники, не ставшие копами, — ворчит он. Джесси смотрит на меня и улыбается. — Выглядишь прекрасно.

Я фыркаю.

— Смотри на дорогу. О, Сэм просил передать, что не сможет присоединиться к тебе на пробежке.

— Ленивый ублюдок. Значит, он все еще там? — спрашивает Джесси, обгоняя такси. Я хватаюсь за край сиденья. Макияж размажется.

— Он привязал Кейт к кровати, — бормочу я, орудуя кисточкой для туши.

— Возможно.

Поворачиваю голову, замирая с кисточкой на полпути к глазу.

— Не похоже, чтобы ты был шокирован.

Он искоса смотрит на меня

— Потому что я не шокирован.

Нет? Значит, Сэм увлекается БДСМ?

— Не хочу знать, — бормочу я, возвращаясь к зеркальцу.

— Нет, не хочешь, — тихо произносит он.

***

Мы подъезжаем к моему офису, но достаточно далеко, чтобы никто не заметил, как я выхожу из «астон-мартина» Джесси. Я все еще пытаюсь понять, как Патрик может отреагировать на все это. Джесси не упоминал о продлении договора с воскресенья, и я не могу представить себе приятную реакцию босса, если скажу ему, что не делаю дизайн для мистера Уорда, а вместо этого трахаюсь с ним.

— Во сколько у тебя обед? — спрашивает Джесси. Он поглаживает мою ногу, вызывая знакомые уколы удовольствия. Сейчас не время возбуждаться, а прикосновение именно это со мной и делает.

— В час, — с писком выдавливаю я.

Кругами он продвигается к бедру. Я слегка напрягаюсь.

— Тогда я буду здесь в час.

— Прямо здесь? — выдыхаю я.

— Да, прямо здесь. — Его рука скользит между бедер.

Я закрываю глаза, пытаясь побороть искры удовольствия.

— Джесси, перестань.

Он гладит сквозь брюки мое естество.

Я хнычу.

— Не могу от тебя оторваться, — рокочет он гипнотизирующим баритоном, выбивающим из меня все здравомыслие. — И ты меня не остановишь, ведь так?

Нет, будь я проклята, не остановлю!

Наклонившись, он притягивает меня за шею к себе, усиливая пульсацию в паху. Когда его губы находят мой рот, у меня вырывается стон. Он медленно и уверенно ласкает мой язык своим, гарантируя оптимальное удовольствие, и я отвечаю в блаженном ритме. Не могу поверить, что позволяю ему делать это в его машине средь бела дня, но сейчас он во мне что-то запустил, и я не могу войти в офис с жаждой отвергнутого оргазма, скрывающегося внутри меня. Мне нужно облегчение, иначе я не смогу сосредоточиться весь день.

Бунт страсти распространяется и нарастает, тревога от перспективы быть пойманной неприлично быстро исчезает — вот так просто. Я вся в нем. Он старается ради меня столькими потрясающими способами.

— Отпусти это, Ава, — говорит Джесси прямо мне в рот. — Я хочу, чтобы ты сидела в офисе и думала о том, что я могу с тобой сделать.

Вскрикнув, достигаю кульминации, а он сильнее прижимается губами к моим губам, заглушая стоны. Ослабляет давление руки и медленно ее убирает. Я вздыхаю у его губ.

— Лучше? — спрашивает Джесси, покрывая мои губы легкими поцелуями.

О да, гораздо лучше. Раздражающий, плутоватый и дующийся Джесси — каким он был час назад — полностью исчез.

Я вздыхаю.

— Теперь я могу спокойно работать.

Джесси со смехом отпускает меня.

— Ладно, я поеду домой. Стану думать о тебе и разберусь вот с этим. — Он обхватывает стояк, натягивающий ткань беговых шорт.

С улыбкой наклоняясь к нему и целомудренно целую в губы.

— Могу сделать это за тебя, — предлагаю, касаясь его эрекции.

Его глаза расширяются, сверкая от удовольствия, когда я стягиваю шорты и освобождаю пульсирующую длину, сжимая основание и делая пару ленивых движений.

Джесси откидывает голову на подголовник.

— О, черт возьми, Ава. Как приятно.

Действительно приятно, но ртом было бы лучше. Что на меня нашло? Я продолжаю делать еще несколько контролируемых ударов, кончик блестит. Джесси ерзает и стонет на сидении. Должно быть, он уже близко. Я опускаю голову и провожу языком по пульсирующей головке его великолепного члена, медленно рисуя круги на влажном кончике. Джесси дергает бедрами и хватается за руль. Как долго он продержится?

У него вырывается глубокий, протяжный и низкий стон. Он определенно близок к оргазму.

Лениво скольжу влажным языком вниз по члену, вызывая еще немного дрожи, а потом обхватываю губами головку и медленно вбираю до самого предела.

Он задыхается.

— Вот так, детка. Возьми его до конца.

Делаю паузу, чувствуя пульсацию, бьющуюся о язык, и на выдохе медленно возвращаюсь к вершине. Он вздыхает от чистого удовольствия.

— Продолжай в том же духе, — подбадривает он, проводя рукой по моему затылку.

Я ухмыляюсь, выпуская член изо рта, позволяя ему отпрыгнуть к напряженному животу. Его глаза расширяются, когда я выпрямляюсь и вытираю рот.

— Я бы с удовольствием, но из-за тебя я и так опоздала на работу. — Выскакиваю из машины и вскрикиваю, когда Джесси чуть не ловит меня.

— Какого хрена? Ава!

Быстро перехожу дорогу, внезапно осознавая, что он может погнаться за мной и перебросить через плечо.

Ступив на тротуар, я оборачиваюсь и вижу, что он стоит у машины и с мрачной улыбкой трет пах. Чувствую невыразимое облегчение.

— Сколько тебе лет, Джесси? — кричу я через дорогу.

— Тридцать. Это было не очень приятно, маленькая искусительница.

Посылаю ему воздушный поцелуй и мило улыбаюсь, наблюдая, как Джесси тянется поймать его, но эта мрачная улыбка никуда не исчезает. Даже отсюда я вижу, как вращаются его шестеренки. Разворачиваюсь и медленно иду по дороге, чувствуя себя довольной — во всяком случае, пока. В конце концов, власть у него.

Глава 27

— Собрание в двенадцать, — кричит Виктория, выходя из кабинета Патрика.

Начинаю перебирать в голове всех клиентов, делая заметки о текущем состоянии их проектов. Совещания каждые две недели о ходе развития дел — это непринужденное занятие, чтобы держать Патрика в курсе событий и уведомлять Салли о завершении оформления необходимой документации. Это также час смеха за чашечкой чая и пирожными с кремом. Сегодня вечером придется отправиться на пробежку.

— Салли? — зову я. Она отрывает взгляд от экрана компьютера и снимает очки. — Можно получить список платежей от клиентов, пожалуйста?

— Конечно, Ава.

— О, и мне! — кричит Виктория.

Салли переводит взгляд на Тома, тот тоже кивает. Редко приходится контролировать платежи, но очень неловко, когда этим занимаешься. Патрик — приверженец крайних сроков оплаты.

На несколько часов с головой ухожу в работу, отслеживая заказы и отвечая на электронные письма.

В двенадцать Салли ставит мне на стол коробку.

— Это пришло тебе.

Что? Я не слышала, как открывалась дверь.

Смотрю на белую коробку.

— Спасибо, Сэл.

Конечно, я знаю, от кого она. Открывая коробку, в волнении оглядываюсь, дабы убедиться, что на меня не обращают внимания. Внутри — шоколадный эклер. Громко смеюсь, и Том вскидывает голову. Я отмахиваюсь от него. Он закатывает глаза и возвращается к своим наброскам.

Беру записку и открываю ее.

Месть сладка. Дж. Х

С улыбкой беру эклер и впиваюсь в него зубами, после чего, взяв папку, ухожу в кабинет Патрика. Салли идет следом с подносом пирожных и чаем.

— Подождите нас! — скулит Том, наблюдая за тем, как я запихиваю в рот последний кусочек эклера. Он с отвращением смотрит на меня, когда я вытираю капельку крема с уголка рта. — Сэл, я хочу такой же.

Он переводит взгляд на поднос, который Салли поставила на стол Патрика.

Салли косится на меня и хмурится.

— У меня есть ванильные.

— Мне ничего не предлагать! — рявкает Виктория, усаживаясь в одно из четырех кресел, расставленных вокруг огромного письменного стола Патрика из красного дерева.

— Только не говори, что сидишь на очередной диете, — ворчит Патрик.

— Да, но от этой есть толк, — радостно заявляет она. Честно говоря, девица невероятно худющая, но каждую неделю сидит на новой диете.

Я сажусь рядом с ней, Том присоединяется к нам, Салли протягивает список платежей от клиентов, затем наливает чай и садится. Я просматриваю список счетов: все с пометкой «оплачено» или «не оплачено», веду пальцем по странице, пока не натыкаюсь на выделенный раздел «просрочено». В колонке один клиент, всего один.

Что?

Внутренне содрогаюсь. Все мои надежды уклониться от упоминания о «Поместье» и мистере Уорде только что потерпели сокрушительное фиаско. Этот идиот не уплатил первоначальный взнос за консультацию. Чем он только думал? Поднимаю взгляд и вижу Патрика, пробегающего глазами по тому же списку, что и я. Виктория и Том в унисон смотрят на меня с одинаковым выражением на лице. А-ля «бог ты мой». Я сползаю в кресле в ожидании ответа.

— Ава, тебе нужно связаться с мистером Уордом и поторопить его. На какой стадии проект? — спрашивает Патрик.

Ох… божечки. Я не заполняла никаких бланков заказчика — за исключением ведомости с первичными требованиями, — не посылала никаких предложений, не установила свою функцию в проекте, будь то дизайн или дизайн и управление. Я ничего не делала.

Точнее делала, но ничего такого, что могло бы быть связано с работой. Я даже не подала заявку на счет для так называемой второй встречи, заставившей меня сбежать без лифчика. Кстати... а где этот лифчик?

О, я потратила несколько воскресных часов на наброски дизайна, отсидев зад в пристройке, но вряд ли смогу выставить за это счет. Я не работаю по воскресеньям, и Патрику достаточно заглянуть в мой ежедневник, чтобы не увидеть никакой встречи с мистером Уордом. Единственное, что я вынесла из общения с мистером Уордом, — это то, что он не способен действовать профессионально.

Ох, черт возьми. Я откашливаюсь.

— Пока мы разговариваем, я консультирую и составляю разбивку по ценам.

С хмурым видом он неодобрительно смотрит на меня.

— Ваша первая встреча состоялась почти две недели назад. С тех пор была и вторая. Ава, почему так долго?

Меня бросает в холодный пот. Перечень структуры оплаты — это простая задача, согласно индивидуальным контрактам, и обычно выполняется до второй встречи. У меня нет абсолютно никаких оправданий. Чувствую взгляды Тома и Виктории.

— Он был в отъезде, — выпаливаю я. — Попросил меня воздержаться от любой переписки.

— Когда я разговаривал с ним в прошлый понедельник, ему не терпелось приступить к делу, — возражает Патрик, сверяясь с ежедневником. Черт бы его побрал за то, что он все записывает!

Я пожимаю плечами.

— Думаю, дела возникли в последний момент. Я позвоню ему.

— Позвони. И я не хочу, чтобы ты тратила на него время, пока он не раскошелится. А теперь расскажи, как обстоят дела с мистером ван дер Хаусом.

Облегченно выдохнув, с энтузиазмом рассказываю о «Здании жизни» и радуюсь, что тема с владельцем «Поместья» закрыта. Я его убью!

***

Я выхожу из кабинета Патрика. Том, проходя мимо, толкает меня в плечо и хихикает.

— Не надо! — предупреждаю я.

— Ава, могло быть и хуже, — замечает Виктория. Она права. Все могло обернуться катастрофой.

Я выхожу из офиса и иду по улице туда, где Джесси высадил меня сегодня утром. Приближаясь к Беркли-сквер, я до смерти пугаюсь какого-то придурка на мотоцикле, с визгом проносящегося мимо. Успокаиваю бешено колотящееся сердце и продолжаю путь, останавливаясь и прислоняясь к стене. Достаю из сумки телефон, чтобы проверить сообщения. Есть два от Кейт.

Мне нужна помощь. Можешь, пожалуйста, заскочить домой и развязать меня?

Таращусь на телефон, быстро просматривая детали сообщения и отмечая, что оно было отправлено в одиннадцать. Она все еще там? Открываю следующее.

Без паники! Сэм ведет себя как болван. Как бы мне хотелось увидеть твое лицо. ХХХ

Сэм — настоящий комедиант. Однако сомневаюсь, что в его шутке нет доли правды. Джесси вот ничуть не удивился, когда я ему об этом рассказала. Кейт твердит, что им весело. Хм. Не сомневаюсь.

Смотрю на часы. Пять минут второго. Ясно, он опаздывает. Я оскорблена. И как долго мне ждать? Думаю о том, насколько же отчаялась, раз стою здесь, но тут поднимаю глаза и встречаюсь с прекрасным лицом, которое так люблю. Он восседает на ревущем мотоцикле, который мне хочется разбить на миллион кусочков. Чувствую, как губы кривятся в ухмылке, когда я отталкиваюсь от стены и подхожу к нему. Джесси напоминает сверхсексуальную смертельную ловушку.

— Добрый день, леди.

Он сидит на мотоцикле, положив шлем между бедер. Никакой кожаной одежды, только джинсы и белая футболка. Не могу не думать, насколько это легкомысленно. Но выглядит Джесси восхитительно.

— Ты — ходячая угроза, — усмехаюсь я, останавливаясь перед ним.

Он вешает шлем на руль мотоцикла.

— Я тебя напугал?

— Да. Надо замерить у этой штуковины уровень шума, — жалуюсь я.

— Эта штуковина — «дукати-1098». Следи за языком. — Джесси обнимает меня за талию и тянет к себе на колени. — Поцелуй меня, — выдыхает он. Этот мужчина заявляет права на мои губы, устраивая на виду у всех эффектную демонстрацию обладания. Слышу смешки и хихиканье прохожих, но мне все равно. Обвиваю руками его шею и позволяю ему овладеть мной. Прошло всего несколько часов, но я соскучилась.

Внезапно мне приходит в голову, что мы находимся в сотне ярдов от офиса, и Патрик может выйти в любой момент. Если он увидит, как я развлекаюсь с мистером Уордом, то сразу же придет к очевидному выводу: я оказываю ему особое внимание в ущерб прибыльности компании. После совещания я уже скольжу по тонкому, как папиросная бумага, льду.

Я извиваюсь, чтобы освободиться, но Джесси только сильнее прижимает свои губы к моим. Чем крепче он меня держит, тем опаснее и отчаяннее становится моя попытка к бегству. Положив руки ему на грудь, я отталкиваю его, и он, в конце концов, отпускает мои губы, но не тело.

Джесси свирепо прищуривается.

— Что это ты вытворяешь?

Я отталкиваю его.

— Отпусти меня.

— Эй. Давай проясним одну вещь, леди. Ты не можешь диктовать, когда, где и как долго я буду тебя целовать, — заявляет он смертельно серьезным тоном.

Самоуверенный фанатик контроля!

Я прикладываю все силы, чтобы освободиться, но попытки тщетны. У меня перехватывает дыхание.

— Джесси, если Патрик нас застукает, то я окажусь в полном дерьме. Отпусти меня! — К моему величайшему изумлению, Джесси слушается, и я отступаю на тротуар, пытаясь привести себя в порядок. Подняв глаза, я встречаю самый хмурый взгляд в мире. Он пристально смотрит. И это выводит меня из себя. И как понимать его слова о поцелуях? Где бы то ни было и так долго, как ему заблагорассудится? Это выводит его одержимость контролем на совершенно новый уровень.

— Какого хрена ты несешь? — кричит он. — И следи за языком!

— Ты, — обвиняюще начинаю я, — не оплатил счет, и теперь я вынуждена вежливо тебе об этом напомнить. Пришлось соврать, что ты был в отъезде.

Можно ли считать поцелуй вежливым напоминанием?

Вероятно, Джесси так и думает.

— Считай, что напомнила. А теперь тащи сюда свою задницу.

О, если бы взгляды могли убивать.

— Нет! — с недоверием говорю я. Он действительно не любит, когда ему перечат. Я не рискну работой, только чтобы не расстраивать Мистера Надзирателя.

Джесси смотрит на меня с полным неверием, спешиваясь самым эффектным образом; джинсы плотно облегают его великолепные бедра. Переминаюсь с ноги на ногу. Я нахожусь под слишком сильным влиянием этого мужчины.

Он свирепо взирает на меня.

— Три.

Я разеваю рот. Он не станет. Только не посреди Беркли-сквер. Это будет выглядеть одновременно как похищение, изнасилование и убийство! Естественно, я знаю, что это не так, но для посторонних глаз не самое приятное зрелище, а мне ненавистна мысль о том, на что способен Джесси, если кто-то попытается оттащить его от меня.

Он сверлит меня злобным взглядом, а его губы складываются в прямую линию.

— Два, — цедит он сквозь стиснутые зубы.

Думай, думай, думай.

Я фыркаю.

— О, я не собираюсь ссориться с тобой посреди Беркли-сквер. Иногда ты ведешь себя как ребенок!

Я круто поворачиваюсь и ухожу. Не знаю, зачем мне все это? Он как бомба замедленного действия, но я должна держать себя в руках. Джесси ведет себя глупо и неразумно, и я буду стоять на своем. Направляясь к Бонд-стрит, я чувствую, как он идет следом за мной, но не сбавляю шага. Здесь есть симпатичный бутик. Укроюсь там.

— Один! — кричит он.

Я продолжаю идти.

— Да пошел ты! Ведешь себя неразумно и несправедливо.

Понимаю, что испытываю судьбу, ругаюсь и не подчиняюсь, но уж очень я зла!

— Следи за языком! Что такого неразумного в желании поцеловать тебя?

Боже праведный. Неужели он настолько поглощен собой?

— Ты чертовски хорошо знаешь, что в этом неразумного. И несправедливого, потому что пытаешься заставить меня чувствовать себя из-за этого дерьмово.

Я вхожу в магазин, а он расхаживает взад-вперед по тротуару и время от времени заглядывает в витрину. Так и знала, что не пойдет следом. Не забываю о том, что Джесси выглядит взбешенным, и рано или поздно придется выйти из магазина, но мне нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Начинаю бесцельно слоняться по бутику.

Ко мне подходит разодетая и накрашенная девушка.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Спасибо, я просто смотрю.

— В этом отделе все модели нового сезона. — Она проводит рукой по развешанным платьям и улыбается. — У нас прекрасные платья. Пожалуйста, просто спросите, если вам нужен будет другой размер.

— Благодарю.

Начинаю прохаживаться по рядам, замечая несколько действительно великолепных платьев — хотя цены на них и нелепы, но они все-таки великолепны. Беру облегающее платье без рукавов из кремового шелка. Оно короче, чем я обычно ношу, но очень красивое.

— Ты такое не наденешь!

Вскидываю голову и вижу, что Джесси стоит в дверях и глядит на платье так, будто оно может плеваться ядом. Ох, как неловко! Продавец смотрит широко раскрытыми глазами на Джесси и снова на меня. Посылаю ей вялую улыбку. Я в ужасе. Кем, черт возьми, он себя возомнил? Бросаю на него самый враждебный взгляд и губами беззвучно произношу: «Иди на хрен», — а потом наблюдаю, как из его ушей вырывается пресловутый пар.

Поворачиваюсь к продавцу и сладким голосом спрашиваю:

— У вас есть что-нибудь покороче?

— Ава! — гаркает он. — Не дави на меня!

Игнорирую его, выжидающе глядя на продавца. Бедная девушка выглядит так, будто у нее вот-вот начнется приступ паники. Ее взгляд нервно мечется между мной и Джесси.

— Нет, не думаю, — шепчет она.

Ладно, теперь мне ее жаль. Не стоило втягивать ее в этот убогий спор из-за платья.

— Хорошо, возьму это.

Я с улыбкой протягиваю ей платье.

Она смотрит на меня, потом на Джесси.

— Размер ваш?

— Это десятый? — спрашиваю я. Буквально чувствую, как магазин сотрясается от его гнева.

— Да, но я бы посоветовала вам примерить его, — рекомендует она. — Мы не возвращаем деньги.

Ну, я собиралась рискнуть и купить без примерки, но за такую цену, вероятно, не стоит. Она провожает меня в примерочную и вешает платье на причудливый крючок.

— Позовите, если понадобится помощь.

Она улыбается и задергивает бархатную занавеску, оставляя меня наедине с платьем.

Я веду себя так же жалко, как и Джесси; намеренно на него давлю. Мы говорим о человеке, заставившем меня спать в зимнем джемпере в середине весны, потому что в квартире находился другой мужчина. Необходимо ли все это? Решаю, что да — он не может вести себя подобным образом.

Натягиваю платье, борясь с молнией на линии бюста, где она пересекает шов. Я не собираюсь сдаваться. Знаю, если перешить линию шва, все будет в порядке. Разглаживаю платье спереди. Выглядит прекрасно.

Отдернув занавеску, отхожу от зеркала в полный рост, чтобы хорошенько себя рассмотреть. Ух, ты! Платье сидит как влитое. Оно идеально подчеркивает оливковую кожу и темные волосы.

— О, Иисус, Мария и Иосиф!

Я поворачиваюсь и наблюдаю Джесси, который расхаживает взад-вперед, вцепившись в волосы. Выглядит так, будто его ударили электрошокером. Он останавливается, смотрит на меня, открывает рот, захлопывает его и снова начинает расхаживать. Меня это очень забавляет.

Он перестает расхаживать и смотрит на меня широко раскрытыми от боли глазами.

— Ты не... ты... ты не можешь... Ава... детка... ох, я не могу смотреть на тебя! — Он уходит, поправляя себя и бормоча какую-то чушь о невыносимой женщине и сердечных приступах. Я снова остаюсь наедине с платьем.

Ко мне осторожно приближается продавец.

— Платье выглядит потрясающе, — тихо произносит она, оглядываясь в поисках Джесси.

— Спасибо, я его возьму.

Снимается платье легче, чем надевалось. Я передаю его продавцу и одеваюсь.

Когда выхожу из примерочной, Джесси рассматривает какие-то туфли на очень высоких каблуках. Таинственное выражение на его прекрасном лице заставляет меня слегка растаять, но затем он замечает меня, оправляется и хмуро смотрит в мою сторону. И я вспоминаю... я на него злюсь. Достаю из сумки кошелек и вытаскиваю кредитку. Пятьсот фунтов за платье? Слишком расточительно, но разыгрываю дерзость. И это я назвала его ребенком? Просто нелепо. Откуда он взял, что имеет право распоряжаться моим гардеробом?

Продавец начинает упаковывать платье во великое разнообразие причудливой оберточной бумаги. Хочу сказать, чтобы она засунула его в пакет и покончила с этим, пока Джесси не разорвал его на части. Но, боюсь, бедная девушка потеряет работу, если сделает нечто столь обычное. Поэтому решаю промолчать и терпеливо ждать, пока она сделает свое дело.

Спустя целую вечность упаковки, складывания, активации карты и ввода пин-кода, продавец протягивает мне пакет.

— С удачной покупкой, мадам. Платье вам очень идет.

Она с опаской косится на Джесси.

— Благодарю, — улыбаюсь я. Так, как теперь выбраться из магазина? Оборачиваюсь и вижу Джесси в дверях, все еще хмурого и задумчивого. Направляюсь к нему с решительностью, которой не чувствую, и останавливаюсь перед ним. Я реально облажалась, но не позволю ему увидеть этого. — Отойди.

Он смотрит на меня, потом на пакет.

— Ты только что потратила несколько сотен фунтов впустую. Ты не наденешь это платье, —решительно заявляет он.

— Отойди, пожалуйста. — Я подчеркиваю слово «пожалуйста». Его губы сжимаются в линию, но он все же сдвигает свое высокое, поджарое тело в сторону, оставляя мне зазор для прохода.

Выйдя на улицу, направляюсь в офис. Прошло всего сорок минут моего обеденного перерыва, но я не собираюсь тратить остаток на споры о прикосновениях на публике и выборе гардероба. Сегодняшний день так хорошо начинался... когда я подчинялась.

Чувствую на шее его горячее дыхание.

— Ноль.

Я вскрикиваю, когда меня затаскивают в переулок и прижимают к стене. Его губы прижимаются к моим, бедра трутся о низ живота, неистовая эрекция под пуговицей ширинки очевидна. Он заводится, когда капризничают из-за платья? Наверное, это лучше, чем быть замученной. Пытаюсь сопротивляться вторжению его языка... немного. Ах... это не к добру. Я мгновенно поглощена им и потребностью ощущать его рядом. Обвиваю руками его шею, охотно принимая, впитывая вторжение и встречая его язык, удар за ударом.

— Я не позволю тебе надеть это платье, — стонет Джесси мне в рот.

— Ты не можешь указывать мне, что я могу, а что нет.

— Останови меня, — бросает он вызов.

— Это просто платье.

— На тебе это не просто платье, Ава. Ты его носить не будешь. — Он прижимается пахом к низу живота, ясно демонстрируя, что с ним делает это платье, и я знаю, он считает, будто другие мужчины будут реагировать также.

Безумец.

Я устало выдыхаю. Купить платье — это одно. Надеть его и добраться до паба — совсем другая задача. Мне двадцать шесть, и он сам сказал, что у меня отличные ноги. Решаю, что это ни к чему не приведет. Во всяком случае, не сейчас. Однако я намерена подробно обсудить его наваждение относительно того, что он может контролировать мой гардероб. На самом деле, нам нужно поговорить о полном прекращении его неразумного поведения — но не сейчас. У меня осталось всего двадцать минут от обеденного перерыва, а я очень надеюсь, что этот разговор займет значительно больше времени.

— Спасибо за эклер, — говорю я, пока он покрывает мое лицо поцелуями.

— Не за что. Ты его съела?

— Да, он было восхитительным. — Я целую его в уголок рта, потираясь щекой о щетину. Низкий рокот срывается с его губ, когда я мурлычу ему в ухо и утыкаюсь носом в шею, вдыхая прекрасный аромат свежести. Хочу просто-напросто пробраться внутрь него. Держусь за него, сжимая чуть крепче, пока он покусывает мочку моего уха. — Мне нельзя больше тратить на тебя время, пока ты не оплатишь счет.

— Я уничтожу любого, кто попытается меня остановить. — Он облизывает контур моего уха, посылая стайку мурашек по телу.

Не сомневаюсь. Этот мужчина безумен сверх всякой меры. Почему он такой?

— Почему ты такой неразумный?

Он отстраняется и смотрит на меня. На его ошеломленном, заросшем щетиной лице отражается удивление. Хмурая морщинка появляется на своем законном месте.

— Даже не знаю. Можно задать тебе тот же вопрос?

У меня отвисает челюсть. Мне? Этот безумец бредит. Список его проступков можно продолжать и продолжать. Хмуро качаю головой.

— Мне лучше вернуться в офис.

Джесси вздыхает.

— Я провожу тебя.

— До половины пути. Нельзя, чтобы увидели, как я развлекаю клиентов за ланчем без ведома Патрика — особенно тех, кто числится в должниках, — ворчу я. — Оплати счет!

Он закатывает глаза.

— Боже упаси, чтобы Патрик узнал, что тебя вытрахал какой-то должник. — Легкая улыбка появляется на его губах, а я задыхаюсь от шока, услышав грубое резюме наших отношений. — Ну что, идем?

Он с ухмылкой машет рукой в сторону входа в переулок. Вытрахал? Полагаю, так оно и было. Но услышанная от него формулировка бьет по нервам.

Мы идем к офису, тишина становится неловкой — во всяком случае, для меня. Я чрезвычайно уязвлена его заявлением. Так вот как он меня видит? Маленькой игрушкой, которую может трахать и контролировать? Внутри все сжимается, и я снова думаю о той агонии, на которую себя обрекаю. Этот мужчина посылает столько смешанных сигналов, что мое бедное эго не может за ним угнаться.

Чувствую, как он касается моей ладони, и машинально ее отдергиваю. Я очень рассержена. С легким рычанием он делает еще одну попытку. Ничего не говорю, но руку убираю. Я не в настроении и хочу, чтобы он знал об этом. Он должен понять. Но не понимает. Снова хватает меня за руку, до боли сжимая, как в тисках. Именно этого я и ожидала. Начинаю читать этого мужчину как открытую книгу. Сгибаю пальцы, поднимаю глаза и вижу, как в его пристальном взгляде мелькает удовлетворение, когда я прекращаю бороться и позволяю ему держать меня. Позволяю? Будто у меня есть выбор.

Именно в этот момент судьба решает, что было бы безумно забавно послать нам друга Мэтта, Джеймса — он появился из-за угла и идет нам навстречу. Изо всех сил пытаюсь высвободить руку, но захват только усиливается.

— Твою мать! Это друг Мэтта, — быстро шиплю я.

Он поворачивается ко мне и снова хмурится.

— Не выражайся! Твоего бывшего?

— Да, пусти.

Я пытаюсь разжать его пальцы, но бесполезно. После мольбы Мэтта а-ля «я хочу, чтобы ты вернулась», последующего «мне так жаль» и дерьмовой ситуации в общем, было бы несправедливо в данный момент тыкать его в это лицом.

— Ава, я же говорил. Я уничтожу любого, — предупреждает Джеси, глядя на Джеймса c абсолютно невозмутимым и решительным лицом. Его хватка не ослабевает.

Пытаюсь его сдержать, дав себе время освободиться и избежать надвигающейся катастрофы, когда Джеймс увидит меня за руку с другим мужчиной. Я не из тех, кто причиняет кому-то ненужную боль, а это совершенно излишне. Мэтт и так чувствует себя довольно паршиво, язвительных замечаний Кейт с него хватит.

Я продолжаю бороться, а Джесси продолжает вести себя как полный придурок. Меня буквально тащат к Джеймсу все ближе и ближе. Пройдет всего пара секунд до того, как он оторвется от телефона и заметит меня. Может и не оторвется. Может, мы разминемся на улице, и все. Ох, надеюсь на это, потому что у меня нет шансов отвязаться от Джесси, и еще меньше шансов на то, что он будет благоразумен и отпустит меня.

Когда мы приближаемся, решаю перестать сопротивляться и привлекать к себе внимание. Джеймс занят чем-то в телефоне, с каждым шагом к нему шансы на то, что он поднимет глаза, все меньше. Мысленно посылаю Джесси вереницу недвусмысленных знаков, дергая руку к себе, мой гнев усиливается, но он смотрит прямо, продолжая целеустремленно шагать вперед.

— Уничтожу, — рычит он.

Как только мы проходим по тротуару, начинаю расслабляться. Мы почти миновали Джеймса, но тут Джесси спрашивает:

— Не подскажете, который час?

Что?!

Чертов идиот, тупица! Умираю тысячью смертей, когда мне приходится стоять прямо перед Джеймсом, держась за руки с Джесси. Хочется ткнуть в огромные часы «ролекс» на его запястье или дернуть их на себя и лично сказать чертово время. Он действительно эгоцентричный, неразумный мерзавец.

— Да, конечно, сейчас... Ава? — Джеймс хмурит брови.

Мозг в полном смятении пытается понять, какой сигнал послать ко рту.

— Джеймс, — с трудом выговариваю я.

Джеймс, будто зритель на теннисном матче, переводит взгляд с меня на Джесси и обратно.

— Ты в порядке?

— Да. — Голос высокий и скрипучий.

Он поглядывает на меня с неодобрением, и это как-то чересчур, если учесть, что он был правой рукой Мэтта во всех его проступках. И почему я так выпрыгиваю из штанов? После всего, что сделал Мэтт, какое мне дело до того, если он узнает, что я встречаюсь с другим? Теперь я злюсь на Джесси за то, что взял на себя ответственность решать, когда и при каких обстоятельствах все произойдет.

— Время? — коротко подсказывает Джесси. Надеюсь, я единственная, кто может уловить исходящую от него враждебность.

Джеймс окидывает Джесси оценивающим взглядом и замирает, когда видит «ролекс». Мысленно умоляю его просто сказать Джесси время и не тыкать палкой в гремучую змею. Джеймс может быть таким же самоуверенным, как и Мэтт, а рассердить Джесси — огромная ошибка.

— Ах да! — Он бросает взгляд на телефон. — Без десяти два, приятель.

Джесси не благодарит. Вместо этого он отпускает мою руку, обнимает за плечи и притягивает к себе, нежно касаясь губами моего виска. Смотрю на него и в смятении качаю головой. Это его способ уничтожить. Грудь выставлена вперед, и даже если Джесси не стучит по ней кулаком, это равносильно тому, чтобы помочиться мне на ногу.

Джеймс удивленно наблюдает за тем, как Джесси уводит меня. Я в оцепенении. Он только что указал на наши отношения, как нечто большее, чем просто трах, и теперь метит свою территорию. Я так запуталась. Если бы у меня хватило смелости, тогда бы я просто взяла и спросила. А почему не могу? Знаю. Меня волнует его ответ. Чем больше времени я провожу с этим мужчиной, тем труднее ориентироваться на мелководье.

Когда мы подходим к офису, он останавливается и осторожно прижимает меня к стене. Склоняется ко мне лицом, согревая щеки горячим мятным дыханием.

— Почему ты не хочешь, чтобы твой бывший узнал, что ты трахаешься с другим мужчиной?

Ну вот опять. Трахаюсь!

— Нет никакой особой причины. Просто в этом нет необходимости, — тихо отвечаю я.

Джесси ловит меня за запястье, намереваясь отвести руку от волос.

— А теперь скажи правду, — ласково просит он.

Как он так быстро засек мою дурную привычку? Мама, папа и брат знают меня всю жизнь, а Кейт — со средней школы. Они заслужили право знать.

— Ава, ответь.

— Он попросил вернуться к нему. — Я опускаю глаза. Не могу на него смотреть. Не то что бы меня это волновало. В конце концов, я всего лишь с ним трахаюсь.

— Когда? — цедит он сквозь зубы.

— Пару недель назад.

Джесси сжимает мое запястье, когда я пытаюсь поднести пальцы к волосам. Я отвратительная лгунья.

Свободной рукой он приподнимает мой подбородок, вынуждая посмотреть на него. Мне совершенно не по себе от мрака, пылающего в его глазах.

— Когда?

— В прошлый вторник, — шепчу я.

Джесси с прищуром начинает покусывать нижнюю губу. О чем он думает?

— Так это он был твоим важным делом?

Ох… бог ты мой. Джесси сейчас с катушек слетит. Наблюдаю, как его грудь медленно и контролируемо вздымается и опадает. Я не боюсь — знаю, он не причинит мне вреда. Видела его реакцию на пару синяков на моей заднице и последующие методы их предупреждения, но он очень пылок в своих реакциях и поступках.

— Да. — Я признаю это спокойно. Физически ощущаю ледяной воздух, исходящий от него. — Мне пора на работу, — добавляю я. Пора выбираться из этой ситуации.

Он впивается в меня затуманенным взглядом.

— Больше ты с ним не увидишься. — Еще одно требование.

Этот обеденный перерыв на многое открыл глаза. Джесси желает иметь надо мной полный контроль, а я не имею абсолютно никакого права голоса — разве мне это нужно? В голове буйство смешанных чувств и сомнений. Почему я должна была влюбиться в абсолютного, неразумного, проблематичного фанатика контроля?

Терпеливо жду, когда Джесси отпустит меня из объятий. Понятия не имею, что сказать. Ждет ли он подтверждения своего требования? Должна ли я дать его ему? Вряд ли увижу Мэтта снова — не после выходки Джесси, — но стоит ли давать слово мужчине, с кем, судя по всему, трахаюсь?

Он внимательно наблюдает за мной продолжительное время, прижимается лбом к моему, а после поднимает голову и касается его губами.

— Иди на работу, Ава.

Джесси делает шаг назад. Я не мешкаю. Оставляю его на тротуаре и возвращаюсь в офис так быстро, как только позволяют дрожащие ноги. Протискиваясь в дверь кабинета, натыкаюсь на любопытные лица Тома и Виктории. Должно быть, я выгляжу так же ужасно, как и себя чувствую. Надеюсь, они не начнут задавать вопросы о мистере Уорде или вообще о чем-нибудь. Полагаю, тогда я развалюсь на части. Направляясь к своему столу, отрицательно качаю головой им обоим.

Салли выходит из кухни с подносом кофе.

— Ава, не знала, что ты вернулась. Хочешь чаю или кофе?

Меня подмывает спросить, нет ли у нее на кухне вина, но воздерживаюсь.

— Нет, спасибо, Сэл, — бормочу я, зарабатывая непонимающие взгляды от Тома и Виктории.

Целиком сосредотачиваюсь на экране компьютера, стараясь не обращать внимания на боль, поселившуюся глубоко внутри. У Джесси серьезные проблемы с контролем — или властью, как он это называет. Я не могу этого сделать — не могу подвергнуть себя гарантированному разбитому сердцу. А именно к этому все и идет.

Звонит телефон, и я благодарна ему за то, что он отвлек меня от суматохи. Это мистер ван дер Хаус. Он вернулся?

— Алло?

Из трубки доносится легкий датский акцент:

— Привет, Ава. Как вам «Здание жизни»? Ингрид сообщила, что ваша встреча прошла очень успешно.

Он звонит из Дании, чтобы задать мне этот вопрос? Неужели нельзя подождать до возвращения?

— Да, очень. — Не знаю, что еще сказать.

— Очень надеюсь, что ваша прелестная головушка полна идей. С нетерпением жду встречи по возвращении в Великобританию.

Он звонит мне из Дании. Называет мою «головушку» прелестной. Ох, прошу, не награждайте меня очередным непристойным клиентом. Мне и так нелегко иметь дело с тем, кто у меня есть.

— Да, ваше письмо я также получила. Готовлю для вас кое-какие замыслы. — Я практически закончила с коллажами и чертежами. Идеи пришли ко мне внезапно — в тот момент, когда мозг не был поглощен кое-каким другим клиентом.

— Превосходно! Я вернусь в Лондон в следующую пятницу. Мы можем встретиться?

— Да, конечно. Какой-то определенный день?

— Я попрошу Ингрид связаться с вами. Она заведует моим расписанием.

Дуюсь про себя. Как прекрасно иметь человека, посвятившего себя организации вашей жизни. В данный момент я бы только выиграла от одного из таких.

— Хорошо, мистер ван дер Хаус.

Слышу, как он цыкает.

— Ава, прошу. Микаэль. До встречи.

— До встречи, Микаэль. — Отключаюсь и сижу за столом, постукивая ногтем по зубу. Я действительно не знаю, был ли он просто супердружелюбным или супердружелюбным. Он довольно хорошо воспринял мой отказ от ужина, так что я слишком много себе воображаю? Это вина Джесси Уорда или у меня на лбу написано «легкодоступная»? На автомате протягиваю руку и потираю голову. Господи, я в край запуталась.

Достаю чертежи «Здания жизни», раскладываю их на столе и, взяв карандаш, начинаю делать заметки. Слышу, как на заднем плане открывается дверь офиса, но не поднимаю головы. Меня накрывают новые идеи. Это желанное и очень необходимое отвлечение.

— Ава, — зовет Том. — Это к тебе!

Поднимаю глаза и чуть не падаю со стула, увидев в офисе Джесси, сияющего как медный пятак. Боже, что он творит?

Джесси с полной уверенностью подходит к моему столу — божественный в своих выцветших джинсах, белой футболке и со взъерошенными волосами. Замечаю, как у Тома и Виктории падают на столы ручки, когда они следуют за ним взглядом. Даже Сэл замирает на середине отправки факса, выглядя слегка смущенной. Он останавливается у стола, мои глаза путешествуют вверх по его телу, встречаясь с зеленым взглядом. Уголки его губ приподнимаются в самодовольной, удовлетворенной улыбке.

Не уверена, что с этим делать. Не прошло и получаса, как я ушла от него на трясущихся ногах и с лихорадочно блуждающими мыслями. Дрожь вернулась, но теперь дрожит все тело, а в голове царит хаос и неуверенность. Что он пытается здесь доказать?

— Мисс О’Ши, — тихо произносит он.

— Мистер Уорд, — нерешительно здороваюсь я. Вопросительно смотрю на него, но Джесси молчит. Оглядываю офис и замечаю три пары глаз, которые через равные промежутки времени устремляются на меня.

— Не хотите предложить мне присесть?

Снова перевожу взгляд на Джесси.

— Прошу. — Указываю на черные стулья по другую сторону стола. Он выдвигает один и медленно на него опускается. — Что ты делаешь? — шиплю я, подавшись вперед.

Джесси улыбается самоуверенной улыбкой, от которой можно растаять.

— Я здесь, чтобы оплатить счет, мисс О’Ши.

— О. — Я откидываюсь на спинку стула и кричу: — Салли? Ты не могла бы заняться мистером Уордом? Он желает оплатить долг.

Наблюдаю, как Джесси слегка ерзает на стуле, бросая на меня критический взгляд. Я вовсе не веду себя вызывающе. Разбираться с оплатой — не моя работа; без понятия, с чего начать.

— Конечно, — отвечает Салли. Вижу, ее поразило осознание. Да! Это тот самый мужчина, который накричал на тебя по телефону, пробивался в офис и прислал тебе цветы. По-видимому, я свожу его с ума! Бросаю на нее «не спрашивай, просто делай» взгляд, побуждая поспешить к картотечному шкафу.

Я вежливо улыбаюсь.

— Салли позаботится о вас, мистер Уорд.

Брови Джесси взлетают на лоб, хмурая морщинка на месте.

— Только ты, — тихо произносит он только для моих ушей. Джесси даже не пытается встать из-за стола. Непринужденно и расслабленно сидит, пристально наблюдая за мной, пока Салли слоняется возле картотеки.

Поторопись!

Я чуть не ломаю карандаш, когда слышу позади знакомую тяжелую поступь. Патрик. Этот день становится все лучше и лучше.

— Ава?

Нервно поднимаю глаза и вижу, что Патрик стоит у моего стола и выжидающе на меня смотрит. Я указываю карандашом на Джесси.

— Патрик, это мистер Уорд. Владелец «Поместья». Мистер Уорд, познакомьтесь с Патриком Петерсоном, моим боссом.

Я бросаю на Джесси умоляющий взгляд.

Патрик протягивает руку.

— А, мистер Уорд, мне знакомо ваше лицо.

— Мы пересекались в «Луссо», — отвечает Джесси, вставая и пожимая Патрику руку.

Неужели?

Вижу, как в восторженных бледно-голубых глазах Патрика вспыхивают знаки фунта.

— Да, вы приобрели пентхаус, — радостно щебечет он. Джесси утвердительно кивает. Замечаю, что Патрик уже не так беспокоится о неоплаченном счете. Салли подходит с копией счета Джесси и подпрыгивает на милю, когда Патрик выхватывает его из ее изящной бледной руки. — Вы предлагали мистеру Уорду напитки? — спрашивает он ошеломленную Салли.

— Не нужно, спасибо. Я пришел только для того, чтобы расплатиться по счету. — Хриплый голос Джесси эхом отдается во мне. Я сижу, намертво прилипнув к креслу, и наблюдаю за развертывающимся передо мной вежливым обменом репликами.

Как он может быть настолько спокойным и собранным? Я напряжена с головы до пят, нервно кручу карандаш в руке и крепко держу рот на замке. Мое состояние не может не бросаться в глаза, но Патрик, кажется, ничего не замечает.

Патрик отсылает Салли прочь.

— Вы не обязаны были мчаться сюда лишь ради этого. — Он взмахивает неоплаченным счетом.

Я усмехаюсь, прикрывая кашлем свою реакцию на безразличие Патрика относительно счета, из-за которого он ворчал всего пару часов назад.

Теперь он запел по-другому.

— Я был в отъезде. Мои сотрудники не обратили на это внимания, — объясняет Джесси. Я с благодарностью выдыхаю.

— Знал, что найду этому вполне разумное объяснение. Уезжали по делам или развлечься? — Похоже, Патрик искренне заинтересован. Я знаю различие. Он мысленно прикидывает, сколько денег сможет заработать на Джесси. Он очень милый человек, но без ума от прибыли.

Джесси переводит взгляд на меня.

— О, определенно развлечься, — решительно заявляет он.

Я съеживаюсь во вращающемся кресле и чувствую, как лицо окрашивается в тысячу оттенков красного. Я даже не могу смотреть ему в глаза. Что он со мной делает?

— Пока я здесь, мне бы хотелось назначить несколько встреч с мисс О’Ши. Нам нужно побыстрее приступить к делу, — добавляет Джесси уверенно.

Ха! Чуть не напоминаю ему, что он не назначает встреч, чтобы меня трахнуть. Но если бы я это сделала, подозреваю, что: во-первых, меня бы уволили, а во-вторых, я бы получила такой вразумляющий трах, который бы мог посоперничать со всеми остальными. Поэтому держу рот на замке. Встречи? Этот мужчина невозможен.

— Разумеется, — бурчит Патрик. — Хотите уточнить вопрос по дизайну и управлению проектом или получить консультацию?

Закатываю глаза. Мне известен ответ на этот вопрос. После того, как мой полный раздражения взгляд возвращается к Джесси, я замечаю, что он наблюдает за мной, явно изо всех сил стараясь сохранить серьезное выражение лица.

— Полный пакет, — отвечает он. Что, черт возьми, это значит?

— Супер! — Патрик хлопает в ладоши. — Оставляю вас с Авой. Она хорошо о вас позаботится.

Патрик протягивает руку, Джесси принимает ее, не сводя с меня глаз.

Никогда в жизни не оказывалась в более сложной ситуации. Я потею, ерзаю и так глубоко вжимаюсь в кресло, что, наверное, уже сливаюсь с кожаной обивкой.

— Не сомневаюсь, — улыбается Джесси, обращая зеленые омуты глаз к Патрику. — Если предоставите мне банковские реквизиты вашей компании, я немедленно организую перевод. А также внесу предоплату за следующий период. В будущем это позволит избежать любых задержек.

— Попрошу Салли предоставить их вам.

Патрик уходит, но я не расслабляюсь.

Джесси снова усаживается напротив меня. На его раздражающе красивом лице — крайняя радость по поводу моей нервозности. Полный пакет? Определенно развлечься? Надо было ударить его по голове пресс-папье!

С трудом сбрасываю с себя оцепенение, перекладываю все разбросанные по столу чертежи и переворачиваю лист ежедневника.

— Когда ты свободен? — спрашиваю я. Знаю, что разговариваю крайне непрофессионально и кратко, но мне наплевать. Он слишком далеко зашел на своем пути демонстрации власти.

— А ты когда?

Поднимаю лицо и вижу довольный взгляд зеленых глаз. Наклоняюсь вперед.

— Я с тобой не разговариваю, — выплевываю я довольно по-детски.

— Тогда, может, покричишь?

В шоке распахиваю глаза.

— Нет.

— Это может чуть усложнить дело, — дуется он, уголки губ подрагивают в ухмылке.

— Дело, мистер Уорд, или развлечение?

— Развлечение, всеми способами, — мрачно роняет он.

— Ты же понимаешь, что платишь мне за секс с тобой, — шепчу я. — Это, по сути, делает меня проституткой!

Наблюдаю за вспышкой гнева на его лице. Джесси резко нагибается вперед.

— Ава, замолчи! — предостерегает он. — И чтоб ты знала, позже ты будешь кричать. — Он снова откидывается назад. — Когда мы подружимся...

Тяжело вздыхаю. Лучше отказаться от этого контракта прямо сейчас. Патрик упадет в обморок от шока, но, с другой стороны, я совершенно измотана. Продолжу в том же духе и непременно окажусь в полном подчинении. Тогда Джесси действительно будет трахать меня, когда ему заблагорассудится. Я теряю над собой контроль. Теряю контроль? Смеюсь про себя. Обладала ли я контролем с тех пор, как этот красивый мужчина попал в мою жизнь?

— Что-то смешное? — на полном серьезе спрашивает он.

Драматическим жестом резко перелистываю страницы ежедневника.

— Да, моя жизнь, — бормочу я. — Когда тебя записать?

— Не хочу, чтобы меня записывали карандашом — его можно стереть. — Тон ровный и уверенный. Я отрываю глаза от ежедневника и наблюдаю, как у меня перед носом размахивают большим черным маркером. — На каждый день, — спокойно констатирует он.

— На каждый день? Не глупи! — слишком громко восклицаю я.

Джесси одаривает меня плутоватой ухмылкой, снимая колпачок с маркера. Протянув руку, проводит пальцами по моей руке и забирает ежедневник. Я вздрагиваю, и он бросает на меня понимающий взгляд. Открыв страницу с завтрашним днем, он хладнокровно подносит маркер к строчке посередине и большими черными буквами пишет: «Мистер Уорд». Затем пропускает выходные.

— Здесь ты все равно моя, — размышляет он себе под нос.

Что? Это кто так сказал?

Джесси переходит к странице понедельника и видит, что на десять часов у меня назначена встреча с миссис Кент. Найдя на столе ластик, медленно стирает запись и, не сводя с меня пристального взгляда, наклоняется, намереваясь сдуть кусочки резины со страницы. Джесси всерьез наслаждается этим, когда я, откинувшись на спинку кресла, смотрю, как уничтожают мой рабочий ежедневник. Пытаюсь прикинуть, насколько Джесси серьезен. Боюсь, что абсолютно серьезен.

Он оставляет большие черные буквы и на странице понедельника. Да что он творит? Окидываю взглядом офис и отмечаю, что коллегам наскучило шоу Джесси и Авы — вместо этого они занялись работой.

— Что ты делаешь? — спокойно спрашиваю я.

Джесси замирает, обращая свой взгляд на меня.

— Назначаю встречи.

— Тебе мало того, что ты уже контролируешь мою личную жизнь? — Меня поражает, как спокойно я это говорю. Чувствую себя совершенно разбитой. У этого мужчины невыразимая уверенность в себе. — А мне казалось, что ты не назначаешь встреч, чтобы трахать меня?

— Следи за своим языком, — предостерегает он. — Ава, я же говорил. Я приложу все усилия.

— Для чего? — Мой голос едва слышен.

— Для того, чтобы удержать тебя.

Джесси хочет меня удержать? Но для чего? Для секса или чего-то большего? Однако я молчу и вместо этого спрашиваю:

— А если я не хочу, чтобы меня удерживали?

— Но ты хочешь и хочешь, чтобы это был я. Вот почему так трудно понять, почему ты продолжаешь сопротивляться.

Джесси снова переводит внимание к ежедневнику и начинает вносить одну и ту же запись на каждый день до конца года.

Добравшись до последней страницы, он захлопывает ежедневник и встает. Его уверенность не знает границ. Откуда ему знать, что я хочу, чтобы он меня удерживал? Быть может, и нет. Иисусе, сейчас я пытаюсь врать самой себе. Придется купить новый ежедневник. Мысленно аплодирую себе за то, что сохранила встречи в электронном календаре — это мера предосторожности на случай, если я потеряю ежедневник, а не потому, что какой-то неразумный фанатик контроля может их все стереть.

— В котором часу заканчиваешь? — спрашивает Джесси.

— Чуток после шести. — Не могу поверить, что только что без малейшего колебания ответила на этот вопрос.

— Чуток, — произносит он одними губами, протягивая руку. Хочет, чтобы я ее пожала? Поднимаю руку, мысленно приказывая ей не дрогнуть, и осторожно вкладываю в его ладонь. Когда наши руки соединяются, меня пронзает знакомая вспышка. Пальцами Джесси нежно касается моего запястья, медленно поглаживая центр ладони.

Я поднимаю глаза.

— Вот видишь? — шепчет он перед тем, как отстраниться и выйти из офиса, по пути забирая конверт из протянутой руки Салли.

Проклятье! Я сажусь за стол, отчаянно обмахивая пылающее лицо подставкой для кофе. Сердце колотится в груди, и меня прошибает пот. И как ему удается вытворять все это со мной?

Том пристально смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в которых читается: «Ого!». Тяжко выдыхаю, пытаясь угомонить свое беспокойное сердце. Джесси хочет удержать меня? Для чего? Удержать и контролировать, удержать и любить или удержать и трахать до потери сознания? Он уже и так достаточно трахал меня до потери сознания. Должно быть, мозгов у меня совсем не осталось, раз снова и снова возвращаюсь за добавкой. Нет, не я продолжаю возвращаться. Меня все время заставляют возвращаться. Джесси принуждает меня или я иду добровольно? Ох, я больше ничего не понимаю. Какая же я гребаная развалина!

Складываю чертежи «Здания жизни» и захожу в электронный календарь, начиная переносить встречи обратно в ежедневник.

Да я по уши в дерьме! Но Джесси совершенно прав... Я действительно хочу, чтобы он меня удержал. Я в полной зависимости.

Он мне нужен.

Глава 28

Я покидаю офис последней. Включаю сигнализацию, запираю дверь и… чуть не выпрыгиваю из кожи, услышав знакомый рев мощного двигателя. Обернувшись, я вижу, как у обочины притормаживает на мотоцикле Джесси. Вздыхаю, драматично опуская плечи. Даже не знаю, злюсь ли еще. Меня охватило умственное истощение. Знаю только, что благодарна Патрику за то, что он уже ушел.

Джесси снимает шлем, слезает с мотоцикла и подходит ко мне с таким видом, будто день прошел совершенно нормально. Смотрю на него и чувствую себя побежденной.

— Хороший день на работе? — спрашивает он.

У меня открывается рот. Он такой толстокожий.

— Не совсем, — отвечаю я, хмурясь. Мой тон сочится сарказмом.

Он какое-то время наблюдает за мной, покусывая губу, шестеренки в его голове начинают крутиться. Надеюсь, он думает о том, как неразумно поступил.

— Могу я сделать его лучше? — Он берет меня за предплечье и скользит теплой ладонью вниз, пока не сжимает пальцы.

— Не знаю, а сам что думаешь?

— Думаю, что определенно могу. — Он улыбается, и я опускаю глаза. — Не забывай, я всегда и все могу сделать лучше, — добавляет уверенно.

Я чуть не выбиваю себе шейные позвонки, когда резко вскидываю голову, чтобы посмотреть на него.

— Но этот день стал хреновым в первую очередь из-за тебя!

Надувшись, он опускает лицо. Кажется, ему стыдно. Хорошо. Так и должно быть.

— Я не могу себя контролировать. — Он виновато пожимает плечами.

— Конечно, можешь! — восклицаю я.

— Нет. С тобой — не могу, — заявляет он тоном, который сообщает о том, что он все понимает. Хотя я никогда этого не пойму. — Иди сюда.

Он тянет меня к мотоциклу и вручает большой бумажный пакет.

— Что это? — спрашиваю я, заглядывая внутрь.

— Это тебе понадобится. — Он лезет в пакет и достает стопку одежды из черной кожи.

О, нет!

— Джесси, я не собираюсь садиться на эту штуковину.

Не обращая внимания на мое заявление, он разворачивает брюки и, присев, растягивает их, чтобы я могла засунуть ноги в штанины. Он похлопывает меня по щиколотке.

— Надевай.

— Нет! — Он может сколько угодно устраивать мне чувственный трах или обратный отсчет — этого не произойдет. Ни за что. Скорее в аду выпадет снег. Он уничтожил мой день, а теперь хочет угробить?

Он тяжело вздыхает и встает на ноги.

— Послушай, леди. — Он накрывает мою щеку ладонью. — Неужели ты всерьез думаешь, что я допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось?

Его ласковые глаза явно пытаются меня успокоить. Нет, я не думаю, что он допустит, чтобы со мной что-то случилось, но как насчет всех остальных участников дорожного движения? Им наплевать на меня, сидящую на этом убийственном агрегате. Я точно свалюсь.

— Я боюсь, — признаюсь ему. Веду себя как ребенок.

Он наклоняется, становясь со мной нос к носу. Его мятное дыхание успокаивает.

— Ты мне доверяешь?

— Да, — отвечаю незамедлительно. Свою жизнь я ему доверяю. А вот рассудок…

Он кивает и, поцеловав меня в кончик носа, вновь опускается на колени. Когда он касается моей лодыжки, я с нервно трепещущим сердце приподнимаю ногу. Сняв с меня балетки, он всовывает мои ступни в штанины, натягивает кожу на ноги и быстро застегивает ширинку. Затем помогает надеть приталенную кожаную куртку и пару ботинок.

— Вынь из волос заколки, — приказывает он, укладывая балетки и новое запретное платье в мою большую рабочую сумку. Я удивлена, что он не бросил его на землю и не растоптал.

Поднимаю руку и начинаю вынимать заколки.

— А где твои кожаные штаны?

— Мне они не нужны.

— Тебя что, невозможно уничтожить?

Он держит шлем у меня над головой.

— Нет, леди, я сам себя уничтожаю.

Что?

— Что это значит?

— Ничего. — Он отмахивается от моего вопроса и надевает на меня шлем, чем эффектно затыкает. Пока он регулирует ремешок на подбородке, я чувствую себя так, будто мою голову засунули в презерватив. Я верчу шеей, и он поднимает щиток.

— Тебе следует надеть защитную одежду, — увещеваю я его. — Меня же ты заставляешь.

— С тобой позади я рисковать не намерен. Ладно... — Он шлепает меня по заднице. — Выглядишь чертовски сексуально. — Он удлиняет на моей сумке ремень, надевает ее поперек тела и закидывает мне за спину. — Когда заведу мотоцикл, поставь левую ногу на колышек, а правую перекинь через сидение, хорошо?

Киваю, и он надевает шлем. Я с восхищением наблюдаю за тем, как он перекидывает через сидение длинную ногу, заводит мотоцикл и выравнивает его между своих мощных бедер. Пока я, холодея от страха, стою на тротуаре, он оглядывается и кивает, приказывая, чтобы я забиралась. Неохотно делаю шаг вперед и кладу руку ему на плечо, затем следуя указаниям, перекидываю правую ногу и обнаруживаю, что оседлала его поясницу.

— Я сижу слишком высоко.

Он оглядывается.

— Так и надо. Теперь держись за мою талию, но не слишком крепко. Когда я буду наклоняться, осторожно наклоняйся вместе со мной и не опускай ноги, когда я остановлюсь. Держи их на подножке. Ясно?

Киваю.

— Ладно. — Ох, черт, что я делаю?

— Опусти щиток, — командует он, разворачиваясь.

Делаю, как мне велено, потом наклоняюсь, обхватываю его и сжимаю колени. Чувствую себя жокеем на скачках. Мои нервы натянуты как струна, но где-то внутри затаился восторг.

Сквозь меня проходит вибрация двигателя — Джесси выруливает на дорогу и плавно вливается в поток машин. Мое сердце колотится как сумасшедшее, ноги изо всех сил сжимают его бедра. Когда руки и ноги начинают болеть, я чуть-чуть ослабляю хватку. Я понимаю, что со мной за спиной он старается не гнать слишком сильно, и за это начинаю любить его еще больше. Он легко притормаживает, плавно поворачивает, и я обнаруживаю, что естественным образом подражаю движениям мотоцикла. Мне нравится. Ну и дела. Я ведь всегда ненавидела мотоциклы.

Мы выезжаем за пределы города. Я понятия не имею, куда он держит путь, но мне все равно. Мои руки и ноги обвиты вокруг твердого тела моего красавчика, мимо со свистом проносится воздух, и я чувствую абсолютную радость. Но когда я узнаю дорогу, ведущую к «Поместью», радость вмиг улетучивается. Созерцание старых добрых накачанных губок будет поистине идеальным завершением этого дня. Мысленно подбадриваю себя, приказывая быть выше ее злобы и ревности. Но больше всего мне хочется знать, почему она так ведет себя? У Джесси были с ней какие-то отношения?

Железные ворота на въезде во владения открываются, Джесси съезжает с главной дороги и едет по гравийной насыпи к особняку, мягко тормозя, пока мы не останавливаемся.

Он поднимает щиток.

— Слезай.

Я относительно элегантно перекидываю ногу и приземляюсь на гравий сбоку от мотоцикла. Джесси откидывает подножку и заглушает мотор, потом без труда спрыгивает на землю и снимает шлем. Его светлые волосы так растрепались. Пригладив их, он кладет шлем на сидение, а после снимает мой. Когда появляется мое лицо, он нерешительно на него смотрит. Беспокоится, что мне не понравилось. Я ухмыляюсь и запрыгиваю на него, обвив бедра ногами.

Он смеется.

— Вот так ухмылка. Тебе понравилось? — Придерживая меня, он кладет мой шлем рядом со своим, затем обхватывает меня обеими руками.

Я откидываюсь назад, чтобы его лицо оказалось в поле моего зрения.

— Я тоже хочу мотоцикл.

— И думать не смей! Ни единого гребаного шанса. Никогда, ни за что. — У него на лице выражение чистого ужаса. — Только со мной.

— Мне очень понравилось. — Крепче обхватываю его шею, тянусь и прижимаюсь губами к его губам. Он одобрительно стонет, когда я уговариваю его открыть рот, целуя глубоко, влажно, страстно. — Спасибо.

Он слегка прикусывает мою нижнюю губу.

— М-м-м. Детка, я очень рад.

Мои сомнения напрочь забыты. Когда он такой, это словно уравновешивает его деспотизм. Безумие какое-то.

— Что мы тут делаем? — спрашиваю его, не в силах подавить легкое разочарование из-за того, что удивительная поездка на мотоцикле завершилась в «Поместье».

— Надо кое с чем разобраться. Можешь поесть, пока мы здесь. — Он опускает меня на землю. — Потом, леди, я отвезу тебя домой. — Он отводит с моего лица волосы.

— У меня с собой ничего нет. — Нужно будет заехать к себе и забрать кое-какие вещи.

— Сэм здесь. Кейт что-то передала ему. — Джесси берет меня за руку и тянет к дому. Сэм привез мои вещи? Очень дальновидно с его стороны. О, пожалуйста, скажите мне, что их собирала Кейт. Представив, как Сэм с дерзкой ухмылкой роется в ящике с моим нижним бельем, я сразу краснею.

Мы поднимаемся по ступенькам и заходим в фойе. Сегодня здесь людно, из ресторана и бара доносятся смех и болтовня. Мы идем мимо, направляясь прямо к кабинету Джесси. Чувствую облегчение. Избежать кое-кого, брызжущего ядом, занимает первое место в списке моих целей на этот вечер.

Мы проходим через летнюю комнату, где на плюшевых диванах отдыхают с вином несколько компаний. От меня не ускользает тот факт, что как только нас замечают, все разговоры стихают. Мужчины поднимают в приветственном жесте бокалы, а женщины приглаживают волосы, выпрямляют спины и приклеивают на лица нелепые улыбки. Которые исчезают, когда их взгляды устремляются на меня, с головы до ног облаченную в кожу. Чувствую, как меня придирчиво изучают. Готова поспорить, что женщины отдают предпочтение «Поместью» не только из-за роскошных номеров и окружающей обстановки.

— Добрый вечер, — кивает Джесси, пока мы быстро проходим мимо.

Хор приветствий наполняет уши. Мужчины улыбаются мне или кивают, а вот женщины бросают настороженные взгляды. Ощущаю себя врагом номер один. В чем их проблема?

— Джесси, — слышу я впереди бас Здоровяка Джона. Отрываю взгляд от толпы недовольных женщин, рассматривающих меня, и вижу, как Джон выходит из кабинета Джесси. Он кивает мне, и я ловлю себя на том, что киваю в ответ. Какую роль он здесь выполняет? Он выглядит как мафиози.

— Какие-нибудь проблемы? — спрашивает Джесси, заводя меня в кабинет.

Джон идет следом и закрывает за собой дверь.

— Небольшая проблема в общей комнате, но теперь она решена. — Его низкий голос монотонен. — Кое-кто немного перевозбудился.

Я хмурюсь, глядя на Джесси. Что еще за общая комната? Вижу, как Джесси, глядя на Джона, еле заметно качает головой, после чего бросает осторожный взгляд на меня.

— Все в порядке, я буду в комнате наблюдения. — Джон поворачивается и уходит.

— Что за общая комната? — Я не могу скрыть интереса. Никогда о такой не слышала.

Он притягивает меня за воротник кожаной куртки к себе и, полностью отвлекая от вопроса, собственнически захватывает в поцелуе мой рот.

— Мне нравится, когда ты в коже. — Он медленно стягивает с моих плеч куртку и бросает ее на диван. — Но люблю я тебя в кружевах. — Расстегивая молнию на моих кожаных брюках, он водит носом по моему носу. — Всегда в кружевах.

Мой пульс учащается.

— Я думала, у тебя работа, — шепчу.

Он берет меня на руки, несет к своему большому столу и усаживает на край. Затем разувает и склоняется вплотную к лицу.

Зеленые омуты похоти проникают в меня.

— Работа может и подождать. — Он обвивает рукой мою талию и опускает меня на стол. — Леди, ты сводишь меня с ума. — Стоя между моих раздвинутых бедер, он расстегивает мою белую рубашку.

— А ты меня, — выдыхаю я, выгибая спину, когда жар его прикосновения касается моей груди.

Он загадочно улыбается.

— Значит, мы созданы друг для друга. — Он тянет чашечки лифчика вниз, проводит большими пальцами по соскам, вызывая бесконечные вспышки удовольствия.

Мы неотрывно смотрим друг другу в глаза.

— Возможно, — соглашаюсь я. Мне действительно хочется быть созданной для него.

— О, не возможно, а точно. — Он приподнимает меня и губами прижимается к горлу, затем, кружа языком, прокладывает путь до щеки. Я пропускаю сквозь пальцы его мягкие волосы и выдыхаю весь воздух. Замечательно. Мы снова друзья.

Дверь кабинета распахивается, и Джесси прижимает меня к груди, чтобы защитить — и чтобы спрятать.

— О, извините.

— Ради всего святого, Сара! Стучи! — орет он.

Я втайне рада тому, каким тоном он с ней разговаривает. Может я и лежу полуголая у него на столе, но Джесси прекрасно меня закрывает. Не отпуская меня, он чуть поворачивается, чтобы осадить Сару грозным взглядом. Я вижу ее в дверях. Она в красном платье в тон красным губам, и реакция на ее кислой физиономии столь же очевидна, как и то, что у нее ненастоящие сиськи.

— Что, наконец-то надел на нее кожу? — интересуется она с коварной улыбкой, после чего, хлопнув дверью, уходит. Джесси в отчаянии закатывает глаза. Не думаю, что кто-либо до нее вызывал у меня столь сильную неприязнь.

— Что она имела в виду? — спрашиваю я, чувствуя себя жертвой их личной шутки.

— Ничего. Не обращай на нее внимания. Она пыталась пошутить, — ворчит он. Его настроение резко изменилось.

Что ж, лично мне она вовсе не кажется остроумной, но его сжатый ответ намекает, что мне не следует развивать эту тему. Проклятье, мне хочется, чтобы он закончил то, что начал.

Меня поднимают со стола и ставят на ноги. Вставив мои груди в чашечки лифчика, Джесси начинает застегивать мою рубашку и натягивать брюки. Я буду в полнейшем беспорядке. Он ставит у моих ног балетки и, пока я, стараясь выглядеть более презентабельно, заправляю рубашку, усаживается в огромное вращающееся кресло из коричневой кожи. Он молчит. Положив локти на подлокотники и прижав кончики пальцев к губам, задумчиво наблюдает за тем, как я заканчиваю приводить себя в порядок.

— Что? — спрашиваю. Он глубоко ушел в свои мысли. О чем он задумался?

— Ничего. Ты голодна?

Я пожимаю плечами.

— Чуток.

Улыбка трогает уголок его губ.

— Чуток, — повторяет он. — Здесь вкусный бифштекс. Хочешь? — Я киваю. Да, немного бифштекса вполне подойдет. Он берет стационарный телефон и набирает несколько цифр. — Ава хотела бы бифштекс. — Он зажимает трубку между плечом и щекой. — Какую предпочитаешь прожарку?

— Среднюю, пожалуйста.

Он возвращается к телефону.

— Средней прожарки, с молодым картофелем и салатом. — Он смотрит на меня, подняв брови. Я снова киваю. — В мой кабинет... и принеси вина... «зинфандель». Все... да... спасибо. — Он кладет трубку и снова набирает номер. — Джон... да... я готов, дело за тобой. — Вешает трубку, затем опять поднимает. — Сара... нормально, не волнуйся. Принеси мне последние цифры по посещаемости. — Вновь кладет трубку. — Садись. — Он показывает на диван возле окна.

Ладно, у меня опять возникает то неприятное чувство, небольшой аппетит быстро тает. Черт возьми, ненавижу сюда приходить.

— Я могу уйти, если ты занят.

Он хмурится, бросает на меня вопросительный взгляд.

— Нет, садись.

Я устраиваюсь на мягкой коричневой коже дивана. Мне неловко и неудобно. Чувствуя себя лишней, я от нечего делать смотрю, как Джесси просматривает кипы бумаг и ставит то тут, то там подписи. Он полностью поглощен этим занятием. Время от времени он поднимает взгляд на меня и ободряюще улыбается, но это не облегчает мой дискомфорт. Я хочу уйти.

Через двадцать минут — все это время я бездельничала и желала, чтобы он поторопился — в дверь стучат, и Джесси разрешает войти. Входит Пит с подносом и следует по указанию Джесси ко мне.

— Спасибо, Пит. — Я улыбаюсь, когда Пит ставит передо мной поднос и протягивает столовые приборы, завернутые в белую тканевую салфетку.

— Открыть ваше вино?

— Нет, — качаю головой. – Я сама.

Он кивает и бесшумно уходит.

Я снимаю крышку с тарелки, и в ноздри, возвращая мне аппетит, проникает восхитительный аромат. Развернув приборы, нанизываю на вилку салат, самый яркий из всех мною виденных: в нем перцы всех цветов, красный лук и дюжина разновидностей листьев салата, пропитанных маслом. Могу съесть его весь. Он замечательный.

Скрестив ноги, я ставлю поднос на колени и нарезаю бифштекс, пробую кусочек и удовлетворенно мурлычу. Готовят в «Поместье» отменно.

— Вкусно?

Джесси кладет подбородок мне на плечо.

— Очень, — бормочу я, не отрываясь от бифштекса. — Хочешь попробовать?

Кивнув, он открывает рот. Я отрезаю кусочек бифштекса и протягиваю ему через плечо.

— М-м-м, очень вкусно, — говорит он, жуя.

— Еще? — спрашиваю я. Он благодарно распахивает глаза, поэтому я отрезаю еще кусочек и снова протягиваю через плечо, а он, не сводя с меня глаз, обхватывает вилку своими чувственными губами и медленно снимает бифштекс. Я не могу сдержать широкой улыбки. Его глаза сверкают от удовольствия, и, жуя, он изо всех сил старается не улыбаться. Он кладет руки на мои плечи и лицом утыкается в шею. Игриво покусывает ее.

— Ты вкуснее.

Рыча, он переходит к горлу, и моя улыбка становится шире. Я смеюсь, приподнимая плечо, когда он сжимает на моем ухе зубы. Его горячее дыхание вызывает во мне дрожь. Он пробуждает во мне столько разных реакций. Острое огорчение, острая страсть, острое счастье — вот лишь некоторые из них. Этот мужчина действует на меня очень сильно.

— Ешь, — говорит он, нежно целуя меня в висок, и начинает поглаживать мою спину. — Ты напряжена. Почему?

В знак признательности я двигаю шеей. Я напряжена, потому что я здесь — это единственная причина. Как одна женщина может внушить такую неловкость? В дверь кабинета Джесси стучат.

— Да? — Когда входит Сара, он не прекращает обрабатывать мои плечи.

Легка на помине. Атмосфера мгновенно остывает, и когда она видит, что Джесси массирует мои плечи, у нее перекашивает лицо. Я замечаю это, но Джесси, кажется, безразличен к исходящей от нее холодности. Еще сильней напрягаюсь, внезапно желая, чтобы Джесси убрал свои руки. Никогда не думала, что у меня возникнет такое желание. Но я сейчас ощущаю себя самозванкой, и ледяной взгляд, брошенный в мою сторону, заставляет меня неловко заерзать. Моему делу нисколько не помогает то, что я сижу тут, уютно устроившись на диване, и ем бифштекс, пока Мистер Божество творит надо мной свою магию.

— Вот твои цифры, — ворчит она и, помахав папкой, небрежно кладет ее Джесси на стол. Ее взгляд мечет кинжалы. О, она и впрямь меня ненавидит.

— Спасибо, Сара. — Он наклоняется, чтобы провести губами по моей щеке, и прежде чем отпустить, глубоко вдыхает мой запах. — Детка, мне пора за работу. Ешь свой ужин.

Сара на мгновение хмурится, но когда Джесси поворачивается к ней, возвращает фальшивую улыбку на место. Он засовывает руку в карман джинсов.

— Немедленно переведи на этот счет сто тысяч, — говорит он, протягивая ей конверт.

— Сто тысяч? — выпаливает Сара. Она бросает взгляд на конверт.

— Да. Все, ты свободна. — Он оставляет ее смотреть на бумаги, а сам садится за стол, не обращая никакого внимания на ее разинутый рот. Она бросает на меня убийственный взгляд. И тут я понимаю, что это конверт, который дала ему Салли.

Сто тысяч? Это уже чересчур. О чем он только думает? Мне хочется заговорить. Должна ли я что-то сказать? Смотрю на Сару. Она стоит и глядит на меня, поджав красные губы. Я ее не виню. Мне хочется забраться под диван и умереть. Сто тысяч? Господи, она и без того думает, что я охочусь за его деньгами.

— Это все, Сара. — Джесси выпроваживает ее, и она поворачивается, но уходить начинает только после того, как бросает в мою сторону неприязненный взгляд.

У двери она сталкивается с Джоном. Тот отходит, пропуская ее, и закрывает дверь. Затем он кивает мне, и я улыбаюсь, а после возвращаюсь к салату и бифштексу. Да, аппетит у меня пошел в гору. Нужно поговорить с Джесси и спросить, какую роль эта женщина играет в его жизни. И почему она так меня ненавидит? Поставив поднос обратно на столик, я наливаю вина. Заметив, что бокал на подносе всего один, я подхожу к серванту, достаю оттуда второй и наполняю его. Когда я ставлю вино на стол Джесси, Джон замолкает, и они оба смотрят на бокал, потом на меня.

Джесси поднимает бокал и возвращает мне.

— Я не буду, детка, спасибо, — улыбается он. — Я за рулем.

— О. — Я забираю бокал. — Прости.

— Не извиняйся. Вино было заказано для тебя.

Я сажусь на диван и беру в руки журнал «Супербайк». Ничего другого тут нет.

Начинаю листать его, углубляясь в статьи о «супербайках», гонках MotoGP, и прихожу в восторг, наткнувшись на раздел для пассажиров. Интересно, у Джесси «супербайк»? Прочитав правила езды на заднем сидении и статью под названием «Безопасность прежде всего», я даю себе слово, что заставлю его надевать кожаные штаны — чего бы мне это ни стоило. Потерявшись в сведениях о четырехтактных двигателях, лошадиных силах и приближающемся мотошоу в Милане, я чувствую, как на мою шею ложатся теплые руки. Запрокидываю лицо, чтобы посмотреть на его перевернутые черты.

Он одаривает меня шаловливой ухмылкой.

— Я положил начало новому увлечению, да? — Он наклоняется и прижимается губами к моему лбу.

— Почему ты не купил 1198-й?

Он улыбается.

— Купил, но предпочитаю 1098-й.

— Сколько же у тебя мотоциклов?

— Двенадцать.

— Двенадцать? И все «супербайки»?

Он издает негромкий смешок.

— Да, Ава, и все «супербайки». Пойдем, отвезу тебя домой.

Положив журнал обратно на стол, я поднимаюсь.

— Знаешь, носить кожаную защиту все-таки надо, — вставляю небрежно.

— Да, знаю. — Он берет меня за руку и ведет к двери.

— Тогда почему не носишь?

— Я езжу на байке с тех пор, как... — Он замолкает на полуслове. — Много лет.

— В какой-то момент тебе придется сказать мне свой возраст.

Он смотрит на меня, и я лучезарно улыбаюсь, чем зарабатываю ответную улыбку.

— Возможно, — тихо соглашается он. Если он ездит на мотоцикле много лет, то должен понимать, что это опасно.

Мы проходим через «Поместье» и находим Сэма и Дрю в баре. Сегодня Сэм, видимо, не встречается с Кейт. Он, как и Дрю, одет в свой обычный черный костюм, а его черные волосы идеально уложены.

— Дружище! — приветствует Джесси Сэм. — Ава, мне так понравились твои панталончики. — Он протягивает мне знакомую спортивную сумку.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Он рылся в моем ящике с нижним бельем? Нахальная сволочь! Чувствуя, как пылает лицо, поднимаю глаза на Джесси и вижу, что все его существо источает гнев. Ох, Сэм!

— Не испытывай чертову удачу, Сэм, — предупреждает он очень серьезно, и Сэм, перестав ухмыляться, примирительно поднимает руки.

Дрю выдыхает, качает головой и ставит пиво на стойку.

— Есть грани, которые не следует переходить, — говорит он, соглашаясь с реакцией Джесси на неуместное замечание Сэма.

— Эй, прости, — ворчит Сэм, глядя на меня с едва заметной усмешкой.

Я оглядываю бар. Он переполнен. Люди болтают, многие машут, здороваясь с Джесси, но никто к нему не подходит. Чувствую от женщин такую же враждебность, что и в летней комнате. От моего присутствия их явно коробит. Знает ли Джесси, что у него столько поклонниц? Такое чувство, будто я его увела. Теперь я уверена, что постоянные клиенты — заслуга исключительно владельца «Поместья» и его сокрушительной внешности.

— Я отвезу Аву домой. — Джесси забирает у меня сумку. — Ты завтра бежишь? — спрашивает он Сэма.

— Нет, я могу оказаться связан. — Он улыбается мне.

Чувствую, как мой румянец становится ярче. Я никогда не привыкну к его прямолинейности и мрачным комментариям. Качаю головой, глядя на эту нахальную сволочь.

— Где Кейт? — спрашиваю. Нужно ей позвонить.

— Ей надо было сделать несколько доставок. Она была очень взволнована, беря Марго-младшую в ее первое путешествие. Меня бросили ради розового фургона. — Он делает глоток пива. — Я поеду туда, как только закончу здесь.

— Что закончишь? — Дрю приподнимает бровь.

— Пошел ты, — огрызается Сэм.

Что именно он закончит?

Джесси тянет меня за собой.

— Пока, парни. Скажи Кейт, что Ава со мной, — кричит он через плечо. Я машу им свободной рукой, пока меня тащат из бара. Они оба улыбаются и в знак прощания поднимают бутылки.

Меня очень быстро доводят до «астон-мартина». Джесси открывает пассажирскую дверцу, чтобы я могла сесть.

— Хочу покататься на байке, — хнычу я. У меня появилась зависимость.

— Сейчас я хочу, чтобы ты была в кружевах, а не в коже. Садись в машину. — Его лукавый взгляд потемнел и стал многообещающим. Когда это случилось?

Сажусь в машину и, крепко сжав бедра, жду, когда он расположится рядом. Джесси заводит автомобиль, быстро сдает задним ходом и, взметая гравий, мчится к воротам. У него есть цель. Знаю, Джесси взбесился, когда Сара нас прервала. Появись она на пару минут позже, ей открылся бы замечательный вид на упругую задницу Джесси. Или она видела ее раньше? Меня внутренне выворачивает. Боже, надеюсь, что нет. Я кошусь на великолепный профиль мужчины рядом со мной, который расслабленно управляет машиной. Он бросает на меня взгляд и возвращает его на дорогу. Вижу, он изо всех сил старается не улыбаться.

— Сто тысяч фунтов — это огромная переплата, — замечаю я.

— Да?

— Сам знаешь, что да. — С вызовом смотрю на него, пока он борется с рвущейся на его прекрасное лицо улыбкой.

— Ты недооцениваешь себя.

— Наверное, я самая дорогая проститутка на свете, — бросаю и вижу, как его губы сжимаются в тонкую линию.

— Ава, если ты еще раз так себя назовешь...

— Я пошутила.

— Я разве смеюсь?

— У меня есть и другие клиенты, — сообщаю отважно. Он же не ждет, что я буду посвящать все свое рабочее время расширению его поместья или ему? Очень сомневаюсь, что он позволит мне спокойно заниматься делом, а Патрик станет очень подозрителен, если я буду все время отсутствовать в офисе.

— Знаю, но я особенный клиент. — Он сжимает мое колено, и взглянув на него, я сталкиваюсь с коварной усмешкой.

— Особенный, это уж точно! — Я смеюсь, чем зарабатываю тычок в бедро.

Он прибавляет громкость, и под звуки «Elbow» я устраиваюсь на сиденье, глядя, как мир проносится мимо. Сейчас я влюблена в него по-настоящему. Несмотря на провал в середине, день в итоге оказался прекрасным.

Глава 29

Ворота «Луссо» медленно открываются, Джесси заезжает внутрь и быстро и аккуратно паркует машину. Не теряя времени, он стаскивает меня с пассажирского сидения и ведет через вестибюль к лифту.

— Добрый вечер, Клайв, — кричу я, когда меня протаскивают мимо и запихивают в лифт пентхауса. — Ты куда-то спешишь?

— Да, — решительно отвечает он, набирая код. Двери лифта закрываются, и меня стремительно прижимают к зеркальной стене. — Ты должна мне извиняющий трах, — рычит он, атакуя мой рот.

Что еще за извиняющий трах, и почему я должна ему его? Могу составить список длиною в метр всех извинений, которые должен мне он. В голову не приходит ничего такого, за что мне следовало бы извиняться.

— Какой еще извиняющий трах? — Я тяжело дышу, пока он просовывает колено между моих бедер, приближаясь ртом к моему уху.

— В нем задействован твой рот.

Преодолеваю дрожь, когда он, превратив меня в бушующий поток гормонов, отталкивается, я задыхаюсь и удерживаюсь только за счет того, что прислоняюсь к стене.

Он отступает назад, пока не упирается спиной в противоположную стену лифта, его полуприкрытые глаза пристально наблюдают за мной, когда он стягивает футболку и начинает расстегивать ширинку джинсов. Раздвигаю губы, впуская воздух в легкие, пока жду указаний. Я — комок нервов. Он — воплощение совершенства, каждый мускул пульсирует и перекатывается в такт его движениям.

Ширинка расстегивается, открывая массу волос, эрекция падает прямо в его ожидающую ладонь. На нем нет боксеров. Никаких препятствий. Я поднимаю на него глаза, но он смотрит вниз, наблюдая за собой.

Следую за его взглядом и вижу, как он совершает длинные, медленные поглаживания по члену, при каждом вдохе его дыхание слегка прерывается. Наблюдая за ним, в паху у меня будто начинает колоть иголками, а температура тела стремительно повышается. Боже милостивый, он уже далеко за пределами совершенства. Мой взгляд возвращается к его телу, находя самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видела. Мышцы пресса напряжены, глаза прикрыты и полны похоти, рот приоткрыт, а полная нижняя губа влажно блестит. Теперь он пристально смотрит на меня, внимательно наблюдая с другой стороны лифта.

— Иди сюда. — Голос хриплый, глаза потемнели. Я медленно иду к нему. — На колени.

Успокаиваю дыхание и медленно опускаюсь на пол, скользя руками вниз по его упругим бедрам, сохраняя при этом зрительный контакт. Он смотрит на меня сверху вниз, все еще медленно двигая рукой по члену. Я совершенно заворожена этим прекрасным мужчиной, нависшим надо мной и ласкающим себя. Он использует свободную руку, чтобы погладить меня по щеке, коротко и напряженно дыша через приоткрытые губы. Он касается моей щеки средним пальцем.

— Открой, — приказывает он. Я раздвигаю губы, провожу руками по его ногам, обхватывая бедра, а он одобрительно гладит меня по щеке и устраивается у моих губ. — Ты возьмешь его полностью, и я кончу тебе в рот, — он проводит влажной головкой по моей нижней губе, я высовываю язык, вбирая выступившую каплю. — Ты проглотишь.

Желудок у меня скручивает, дыхание перехватывает, когда он отступает назад и медленно погружается мне в рот. Вижу, как он зажмуривается, стискивая челюсти так сильно, что, кажется, вена на виске вот-вот лопнет. Я крепче сжимаю его бедра и подаюсь вперед.

— Ч-черт! — шипит он сквозь стиснутые зубы. Его кулак все еще обхватывает основание члена, мешая мне взять его полностью. Он кладет другую руку мне на затылок и замирает, прерывисто дыша. Чувствую, как он сдерживается, без сомнения, чтобы не кончить немедленно.

Через несколько мгновений к нему возвращается самообладание, и он медленно убирает руку с основания, кладя ее мне на затылок, чтобы присоединить к другой. Наблюдаю, как он несколько раз тяжело вздыхает. Пытается настроиться. Лучше мне сделать все хорошо.

Отступаю и соблазнительно провожу рукой по его бедру и между ног, скользнув под набухшие яички. Хватка у меня на затылке усиливается, он со стоном возносит мольбу в потолок, его бедра дрожат.

Он борется, чтобы сохранить контроль.

Легонько провожу кончиком пальца туда-сюда по мошонке. Наблюдаю, как вены на его шее натягиваются до предела. Мне это нравится. Он беззащитен, уязвим, и я полностью контролирую ситуацию. Несмотря на его требования встать на колени и открыть рот, он полностью в моей власти. Хорошая перемена, и от меня не ускользает то, что я хочу ему угодить.

Смутно чувствую, как двери лифта открываются, но не обращаю на это внимания. Я полностью поглощена тем, что с ним делаю. Переместив руку к основанию члена, крепко его держу, провожу языком по кончику и нежно целую. Поднимаю глаза и вижу, как он опускает голову в поисках моего взгляда. Найдя его, он начинает медленно кружить руками в моих волосах, пока я обхватываю его по всей длине, уделяя особое внимание нижней стороне и получая огромное удовольствие, когда он несколько раз дергается, быстро выталкивая воздух сквозь зубы.

Он наблюдает за мной, отказываясь закрывать глаза и решив смотреть, как я его обрабатываю, следуя по всей длине, достигнув головки, ласкаю кончиком языка отверстие. Он одаривает меня плутоватой ухмылкой, но я стираю ее с его лица и выбиваю воздух из легких, когда снова просовываю руку ему между бедер и рывком двигаюсь вперед ртом.

— О боже, Ава! — хрипит он.

Чувствую, как он касается моего горла, и мне приходится приложить все усилия, чтобы меня не вырвало от этого вторжения. Он такой большой. Я начинаю отступать, но он выбивает дух из меня, толкаясь обратно, лишая дыхания. Пальцами вцепляется в мои волосы, медленно отстраняется и снова двигается вперед, издавая долгий стон чистого удовольствия. Все иллюзии, что я контролирую ситуацию, давно забыты. Он знает, чего хочет и как хочет. И, опять же, он обладает властью.

— Ава, у тебя чертовски потрясающий рот. — Он снова бросается вперед, сильными руками удерживая меня на месте, но в то же время спокойно лаская и гладя мои волосы. — Я хотел трахнуть его с тех пор, как тебя увидел.

Не уверена, должна ли я оскорбиться или восхититься этим заявлением. Поэтому, вместо того чтобы обдумывать это, я оголяю зубы и, когда он отступает, провожу ими по его натянутой коже.

— Иисусе, Ава. Сделай глубокий вдох, — кричит он, снова устремляясь вперед. — Расслабь челюсть.

Закрываю глаза и впитываю его нападение на свой рот. Если бы это не было так чертовски эротично, то было бы довольно жестоко. Он агрессивен своей силой, но нежен руками. Он полностью контролирует ситуацию.

После еще нескольких невероятных ударов я чувствую, как он увеличивается и пульсирует у меня во рту. Я знаю, он на грани. Одна из его рук перемещается от моей головы к основанию члена, он чуть отстраняется, удерживая хватку, и быстро двигает рукой взад и вперед по всей длине. Я кружу, обхватываю и посасываю набухшую голову, он резко и коротко дышит.

— Тебе в рот, Ава, — кричит он, и я принимаю его намек, обхватывая губами дергающийся член и кладя свою руку поверх его, когда горячая густая сперма изливается мне в рот. Я принимаю ее — всю до капли. Сглатываю, все еще с членом во рту, поднимаю взгляд, видя его запрокинутую голову, когда он издает гортанный крик удовлетворения. Его бедра замедляют толчки до более ровного, ленивого темпа, когда он выплывает из своей кульминации. Я облизываю и высасываю его напряжение. Мой долг погашен.

Его грудь тяжело вздымается, он смотрит на меня затуманенным зеленым взглядом. Наклоняется, чтобы поднять меня с колен, накрывая мои губы полным благодарности поцелуем.

— Ты потрясающая. Я оставлю тебя навсегда, — сообщает он, осыпая мое лицо поцелуями.

— Приятно слышать, — саркастически бросаю я.

— Не пытайся проделывать со мной подобное, леди. — Он прижимается лбом к моему лбу. — Сегодня утром ты оставила меня ни с чем, — тихо напоминает.

О, так я извиняюсь за то, что оставила его ни с чем. Вполне логично, но как он отплатит мне за все свои прегрешения? То, что я только что выдержала, должно меня оттолкнуть, но это не так.

Я кладу ладони ему на грудь, гладя напряженные мышцы.

— Прошу прощения, — бормочу, наклоняясь, чтобы прикоснуться губами к соску.

— На тебе кружево. — Он крепче меня обнимает. — Люблю, когда ты в кружевах. — Меня приподнимают, и я инстинктивно обвиваю ноги вокруг его узкой талии. Он подхватывает мои сумки и свою футболку и выносит меня из лифта.

— Почему кружево? — спрашиваю я. Он всегда на нем настаивает. Еще кое-что из того, что я делаю, дабы доставить ему удовольствие.

— Не знаю, но всегда носи кружева. Ключи в заднем кармане.

Тянусь рукой ему подмышку, вниз, и нащупываю в кармане ключи, он слегка поворачивается, чтобы предоставить мне доступ к двери. Вскоре она открывается и снова закрывается. Он бросает сумки и несет меня всю дорогу наверх. Я могла бы к такому привыкнуть. Он несет меня, словно я всего лишь перекинутая за спину футболка. Чувствую себя невесомой и в полной безопасности.

Он ставит меня на ноги.

— Сейчас я уложу тебя в постель, — шепчет он тихо.

В уши внезапно вторгаются приглушенные звуки «Angel» группы Massive Attack. Мое тело напрягается. Это музыка для занятия любовью. Начинаю пылать, когда он медленно принимается меня раздевать, его ласковые, зеленые глаза остаются прикованными к моим.

Многогранность этого мужчины совершенно меня ошеломляет. В один момент этот мужчина — жестокий, требовательный владыка секса, и нежный, ласковый любовник в другой. Я люблю все его черты, каждую из них. Ну, почти все до единой.

— Почему ты пытаешься меня контролировать? — спрашиваю я. Это единственный его черта, с которой я борюсь изо всех сил. В этом он совершенно безрассуден. Но в спальне вы не услышите моих жалоб.

Он стягивает с меня рубашку.

— Даже не знаю, — говорит он, нахмурившись. Озадаченное выражение лица заставляет меня поверить, что на самом деле это не так, и не помогает понять, почему он такой со мной. Он знает меня всего несколько недель. А ведет себя, как сумасшедший.

— Просто, мне кажется, что так правильно, — предлагает он объяснение, будто оно должно все прояснить. Ни в малейшей степени.

Я по-прежнему ничего не понимаю, безумец ты эдакий!

Он расстегивает молнию на моих брюках и спускает их вниз по бедрам, вытаскивая меня из них и оставляя стоять перед ним в нижнем белье. Он отступает назад и внимательно смотрит на меня, снимая ботинки и джинсы, и отбрасывает их в сторону.

Он снова твердый. Я пробегаю оценивающим взглядом по его прелестям, возвращаясь к затуманенным глазам. Он как научный проект совершенства — Божий шедевр; мой шедевр. Я хочу, чтобы он был только моим.

Он тянется ко мне и опускает чашечки лифчика, одну за другой, проводя тыльной стороной ладони по каждому соску, от чего они еще больше твердеют. Дыхание перехватывает, он переводит взгляд на меня.

— Ты сводишь меня с ума, — совершенно невозмутимо говорит он. Мне хочется закричать на него за то, что он такой толстокожий. Он все время это повторяет.

— Нет, это ты сводишь меня с ума. — Мой голос похож на хриплый шепот. Я мысленно умоляю его признать, что он неразумно помешан на контроле. Он не может думать, что это нормальное поведение.

Он кривит губы, глаза сверкают.

— С ума, — говорит он одними губами.

Меня приподнимают, прижав к груди, и укладывают на кровать, сам он растягивается рядом. Лишь только окутав меня своим телом, он наклоняется и с благоговением, ласковыми прикосновениями губ, прокладывает путь наверх, его язык медленно скользит по моему рту.

Боже. Я люблю тебя. В этот момент я готова завыть. Сказать ли мне, что я чувствую? Почему я не могу просто выложить все начистоту? После сегодняшнего дня и устроенного им представления, можно было подумать, что я убегу так быстро и так далеко, как только смогу. Я не могу, просто не могу этого сделать.

Чувствую, как мои трусики стягивают по ногам, мысли ужасно рассеяны, он сдвигается, садясь на пятки, подтягивает меня, чтобы я оседлала его колени. Он просовывает руку под нами и располагается у моего входа.

— Откинься на руки, — приказывает он тихо, его голос похож на скрежет, взгляд напряженный. Я откидываюсь назад, его свободная рука обхватывает меня за талию, поддерживая.

Он медленно входит в меня, его губы приоткрытые и влажные. Стону от чистого наслаждения, когда он полностью меня заполняет. Чуть сдвигаю руки, и обхватываю его ногами за талию. Как же хорошо, когда он внутри меня. Теперь я могу умереть очень счастливой женщиной. Его другая рука присоединяется к той, что обвилась вокруг моей талии, его ладони такие большие, что почти меня обхватывают, он начинает медленно вращать моими бедра, потихоньку приподнимая меня, а затем опуская вниз и снова вращая. Его темп идеально совпадает с музыкой. Господи, как же он хорош. Я стону, долго и с придыханием, от восхитительных ощущений, которые он создает, когда поднимает, опускает и кружит, его бедра следуют движениям, которые он полностью контролирует.

— Ава, где ты была всю мою жизнь? — стонет он, совершая большой круг.

Взрослела! Эта неприятная мысль напоминает мне, что я не знаю его возраст. Если спросить его на пике удовольствия, скажет ли он правду? Я влюблена в мужчину и понятия не имею, сколько ему лет. Какая нелепость.

Я задыхаюсь, когда меня снова поднимают и опускают, мерцание очень яркой кульминации медленно начинает набирать силу. Я загипнотизирована им — полностью очарована, когда смотрю на его пылающее от страсти лицо, перекатывающиеся на груди мышцы, когда он управляет нашими телами. Это занятие любовью медленное, тщательное, и никак не помогает в отношении моих чувств к нему — вообще никак. Я зависима от нежного Джесси также, как и от Джесси-доминанта. Я в полной растерянности.

Его язык скользит по влажной нижней губе, глаза мерцают, на лбу появляется морщинка.

— Пообещай мне кое-что. — Его голос мягок, он вращает бедрами на очередном умопомрачительном круге.

Я стону. Он пользуется моим загипнотизированным состоянием, прося дать обещание. Но, опять же, это скорее требование, чем вопрос.

Изучаю его, ожидая просьбы.

— Ты останешься со мной.

Что? Сегодня? Навсегда? Тщательно продумано, черт возьми! Это определенно не вопрос, а приказ. Я киваю, меня тянут вниз, и он что-то бессвязно бормочет.

— Ава, мне нужно услышать эти слова. — Он вращает бедрами, проникая в самую глубину моего тела.

— О боже, да, я останусь, — выдыхаю я во время жгучего проникновения. Мой голос вибрирует от удовольствия, когда мощная пульсация в лоне берет верх, и я дрожу в его руках.

— Ты сейчас кончишь, — выдыхает он.

— Да!

— Господи, как же я люблю смотреть на тебя в таком состоянии. Держись, детка. Еще рано.

У меня начинают подгибаться руки, побуждая его перенести хватку на середину моей спины и подтянуть так, чтобы мы оказались лицом к лицу. Я вскрикиваю, когда мы сталкиваемся грудью, и мое новое положение заставляет его проникнуть в меня еще глубже. Мои руки взлетают вверх, хватаясь за его спину.

Он заглядывает мне в глаза.

— Ты до боли красива и вся моя. Поцелуй меня.

Я повинуюсь, обхватывая ладонями его прекрасное лицо и прижимаясь губами к его губам. Он стонет, когда я погружаюсь языком ему в рот, его движения становятся жестче.

— Джесси, — умоляю я. Сейчас я кончу.

— Детка, держись.

— Не могу, — выдыхаю я ему в рот. Я беспомощна перед его вторжением в мой разум и тело, мои бедра вокруг него напрягаются, и я разбиваюсь вдребезги. Вскрикиваю и прикусываю его нижнюю губу.

Он кричит, встает на колени, отклоняется назад и врезается в меня в порыве своего освобождения, прижимает к груди и изливается в меня. Он делает последний мощный рывок вверх. Я вскрикиваю.

— Господи, Ава. Что мне с тобой делать?

Прошу, оставь меня навсегда!

Его лицо утыкается мне в шею, пока он медленно двигает бедрами взад и вперед, выжимая из меня каждую каплю удовольствия. У меня кружится голова, его затрудненное горячее дыхание овевает мою шею и спускается по груди. Каждая мышца сжимает его, когда он пульсирует внутри меня. Он дрожит — его по-настоящему трясет. Обхватываю его руками и прижимаю к себе.

— Ты весь дрожишь, — бормочу я ему в плечо.

— Ты делаешь меня очень счастливым.

Правда?

— Думала, что свожу тебя с ума.

Он отстраняется и смотрит мне в глаза, его лоб блестит от пота.

— Ты делаешь меня безумно счастливым. — Он целует меня в нос и убирает волосы с моего лица. — А еще сводишь с ума. — Он бросает на меня обвиняющий взгляд. Не знаю почему. Это его собственное неразумное, невротическое поведение сводит его с ума, а не я.

— Предпочитаю, чтобы ты был безумно счастлив. Когда ты безумно злишься, то становишься страшен.

Его губы дергаются.

— Тогда перестань делать то, что сводит меня с ума.

Я изумленно смотрю на него, но он прижимается губами к моим губам, до того, как я успеваю бросить ему вызов. Этот мужчина безумно заблуждается, вдобавок ко всему прочему.

Он снова опускается на пятки.

— Я никогда не причиню тебе боль намеренно, Ава. Ты ведь это знаешь, правда? — В его голосе ясно слышится неуверенность.

Вот в этом я абсолютно уверена. Ну, в физическом смысле. А эмоции пугают меня до смерти. И тот факт, что он добавил «намеренно», должно стать поводом для беспокойства.

Смотрю в затуманенные зеленые глаза этого прекрасного мужчины.

— Знаю, — выдыхаю я, но на самом деле не знаю, и меня это сильно пугает.

Он поворачивается на спину, увлекая меня за собой, и я растягиваюсь у него на груди. Слегка сдвигаюсь, чтобы было удобнее водить пальцем по его животу, и задерживаюсь над шрамом дольше, чем где-то еще.

Он завораживает меня каким-то нездоровым образом, и это еще одна тайна этого мужчины. Это определенно не боевое ранение, не колотая рана и не порез. Выглядит гораздо более зловеще. Плотная, зазубренная волна выглядит так, будто кто-то в буквальном смысле вонзил нож ему в живот и потащил лезвие до самого бока. Я вздрагиваю. Никогда бы не подумала, что можно выжить после подобной раны. Должно быть, он потерял море крови. Осмелюсь ли я надавить на него?

— Ты служил в армии? — тихо спрашиваю я. Это могло бы все объяснить, но я не спрашивала напрямую.

Он ненадолго замолкает, гладя меня по волосам, но вскоре продолжает:

— Нет. — Он не спрашивает, почему я об этом подумала. Он знает, к чему я клоню. — Оставь это, Ава, — говорит он таким тоном, который заставляет меня сжаться. Да, с этим тоном я не спорю, и уж точно не хочу портить момент.

— Почему ты исчез из моей жизни? — с опаской спрашиваю я. Мне нужно знать.

— Я же сказал, что был в полнейшем раздрае.

— Но почему? — напираю я. Его ответ ничего не объясняет. Я чувствую, как он напрягается подо мной.

— Ты разжигаешь во мне чувства, — отвечает он тихо, и мне начинает казаться, что я кое-что поняла.

— Какие чувства? — БУМ!

Он вздыхает. Я испытываю удачу.

— Разные, Ава. — Похоже, это его раздражает.

— Разве это плохо?

— Плохо, когда не знаешь, как с ними справиться. — Он делает долгий, усталый вдох.

Я прекращаю поглаживания. Он не знает, как справиться со своими чувствами, поэтому пытается меня контролировать? Как это поможет? Разные чувства? Этот мужчина говорит загадками. Что это значит, и почему он так этим расстроен?

— Ты полагаешь, что я принадлежу тебе. — Я снова начинаю выводить пальцем круги.

— Нет, я это знаю.

— Когда ты это понял?

— Когда четыре дня пытался выкинуть тебя из головы. — Он все еще раздражен, а я в восторге от такой новости.

— Не сработало?

— Нет, я еще больше обезумел. Давай спать, — приказывает он.

— Что ты делал, чтобы выкинуть меня из головы?

— Не имеет значения. Это не сработало, конец. Давай спать.

Дуюсь про себя. Думаю, я добыла столько информации, сколько надеялась получить. Обезумел еще больше? Не думаю, что когда-нибудь захочу встретиться с ним в таком состоянии. Разные чувства? Полагаю, мне нравится, как это звучит.

Продолжаю кружить пальцем по его груди, а он гладит меня по волосам и время от времени целует. Тишина приятна, и мои веки тяжелеют.

Я еще глубже вжимаюсь в него, положив ногу ему на бедро.

— Скажи, сколько тебе лет, — бормочу ему в грудь.

— Нет, — отвечает он просто. Я сонно морщусь. Меня не удостоили даже фальшивым возрастом. Засыпаю мирным сном, мечтая о всяких безумствах.

Глава 30

Просыпаюсь с чувством незащищенности и холода, и сразу понимаю, почему. Где он? Сажусь, сдувая волосы с лица, и обнаруживаю Джесси, склонившегося над кушеткой.

— Что ты делаешь? — Голос охрип, но еще не сорван.

Он поднимает глаза и ослепляет меня улыбкой, предназначенной только для женщин. Чего это он так хорохорится и глаза блестят?

— Собираюсь на пробежку. — Он опять наклоняется, и я понимаю, что он зашнуровывает кроссовки.

Закончив, он распрямляется во все свои шесть футов три дюйма красоты, еще более прекрасный в свободных черных шортах для бега и темно-серой майке. Облизываюсь и восхищенно улыбаюсь. У него щетина. Я могла бы его съесть.

— Мне тоже очень нравится вид, — весело говорит он. Бросаю на него взгляд, замечая, что он, изогнув бровь и с полуулыбкой на красивом лице, смотрит на мою грудь. Слежу за его взглядом и обнаруживаю, что чашечки лифчика все еще у меня под грудью. Оставляю все как есть, закатывая глаза.

— Сколько сейчас времени? — На мгновение все внутри скручивает от паники.

— Пять.

Смотрю на него широко раскрытыми глазами, прежде чем драматично рухнуть обратно на кровать. Пять? У меня есть еще по крайней мере час сна. Натягиваю простыню на голову и закрываю глаза. Не успеваю пролежать так и трех секунд, как с меня срывают простыни и передо мной с озорной ухмылкой оказывается Джесси. Обхватываю его руками за шею, пытаясь притянуть, но он прижимает меня к себе, и я оказываюсь в стоячем положении, еще до того, как осознаю, что произошло.

— Ты со мной, — сообщает он, возвращая чашечки лифчика на место. — Пошли.

Он уходит в ванную, а я возмущенно фыркаю.

— Нет, черт побери. — Должно быть, он сошел с ума. Я не против пробежки, но не в пять утра. — Я бегаю по вечерам, — говорю я его спине, укладываясь обратно на кровать. Забираюсь выше и устраиваюсь поудобнее на подушках, отыскивая ту, которая больше всего пахнет свежестью и мятой.

Мой покой грубейшим образом нарушается, когда он хватает меня за лодыжку и тянет к изножью кровати.

— Эй! — кричу я. Мне удается забрать подушку с собой. — Я никуда не пойду.

Он дотягивается до подушки, отнимает ее и прищуривает глаза.

— Нет, пойдешь. По утрам бегать лучше всего. Собирайся. — Он переворачивает меня и шлепает по заду.

— У меня нет одежды для бега, — говорю я самодовольно, и в тот же момент на кровать падает спортивная сумка. Он принес мне одежду для бега? — Ты принес это для меня? — недоверчиво спрашиваю, садясь. Несколько самонадеянно. Может, я не люблю бегать.

— Я видел у тебя в комнате кроссовки. Они почти развалились. Ты повредишь колени, если будешь продолжать бегать в них. — Он стоит, скрестив руки, и ждет, когда я переоденусь.

За окном рассвет. Я еще даже не проснулась, а он хочет, чтобы перед работой я носилась по улицам Лондона?

Что за бред!

Он вздыхает, подходит к спортивной сумке и вытаскивает всевозможные принадлежности для бега. С ухмылкой протягивает мне спортивный лифчик. О, он действительно все продумал. Выхватываю его из его рук и снимаю кружевной бюстгальтер, заменяя его более обтягивающим вариантом. Груди у меня не настолько велики, чтобы их нужно было прижимать. Затем он передает мне черные шорты для бега — такие же, как у него, но женские — и приталенную розовую майку для бега. Одеваюсь под его бдительным оком. Не могу поверить, что он вытащил меня на пробежку в такое время.

— Садись. — Он показывает на кровать. Я драматично вздыхаю, плюхаясь на край. — Я тебя игнорирую, — ворчит он, опускаясь передо мной на колени, поднимая одну ногу, затем другую, чтобы надеть дышащие носки для бега и довольно шикарные черные кроссовки «Найк». Он может игнорировать меня сколько угодно. Я несчастна, и хочу, чтобы он это знал.

Закончив, он поднимает меня, отступает назад и пробегает взглядом вверх и вниз по моему экипированному в спортивную одежду телу. Одобрительно кивает. Да, конечно, выгляжу я соответствующе, но я всегда надеваю простые мешковатые спортивные штаны и слишком большую футболку. Не хочу выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Я не так уж и плоха.

— Можно воспользоваться твоей зубной щеткой? — спрашиваю я, обходя его и направляясь в ванную.

— Не стесняйся, — слышу в ответ, но его зубная щетка уже у меня в руке.

Почистив зубы, мгновенно чувствую себя более бодрой и даже более решительной, чтобы стереть самодовольство с его лица. Я побегу, не буду отставать и, возможно, даже закончу несколькими приседаниями. Давно хотела вернуться к этой привычке, и для этого сейчас самое время. Выпрямившись, возвращаюсь в спальню, мне не терпится выйти.

— Леди, идем. Давай начнем день так, как мы намерены его закончить. — Он берет меня за руку и ведет вниз.

— Сегодня я больше бегать не буду! — Я запинаюсь. Этот мужчина действительно сумасшедший.

Он смеется.

— Я не это имел в виду.

— А что же?

Он одаривает меня порочной ухмылкой.

— Я имел в виду, закончим его запыхавшимися и потными.

Я слегка задыхаюсь и дрожу. Знаю, от чего я предпочла бы запыхаться и потеть утром, днем и ночью. И подъем ни свет ни заря сюда не относится.

— Сегодня вечером мы не увидимся, — напоминаю я. Он сжимает мою руку и несколько раз хмыкает. Замечаю у двери свою сумку. — Мне нужна резинка для волос.

Он отпускает меня и уходит на кухню, оставив доставать резинку. Собираю волосы в высокий хвост и поправляю шорты. Они натирают. Нужно надеть трусики. Роюсь в сумке и натыкаюсь на панталоны с надписью «Маленькая мисс упрямица».

О, нет! Я одновременно краснею, съеживаюсь и умираю тысячью смертей. Сэм, должно быть, хорошенько покопался, чтобы отыскать этих красавцев. Я никогда их не носила. Это была идеей мамы с папой использовать их в качестве шуточного варианта рождественского чулка, и они много лет пролежали в дальней части ящика с нижним бельем.

Смирившись с судьбой, полной непрестанного румянца, так как Сэм в моей жизни надолго, я стягиваю шорты, чтобы натянуть панталоны.

— Ха! Дай-ка взглянуть. — Джесси ловит меня за бедра и наклоняется, чтобы хорошенько рассмотреть. — Можешь достать такие с надписью «Маленькая мисс, сводящая Джесси с ума»?

Я закатываю глаза.

— Даже не знаю. Можешь достать с надписью «Мистер неразумный надзиратель»? — Он впивается большими пальцами мне в бедра, заставляя согнуться от смеха. — Прекрати!

— Надевай шорты, леди. — Он шлепает меня по заду.

С широкой улыбкой я натягиваю шорты. Он сегодня в очень хорошем настроении. Но, опять же, я ему в этом соответствую.

***

Мы спускаемся в фойе и видим там Клайва, который сидит, взявшись за голову.

— Доброе утро, Клайв. — Джесси официально кивает, когда мы проходим мимо. Он слишком бодр для этого времени суток.

Клайв ворчит себе под нос, рассеянно махая нам рукой. Не думаю, что он освоился со всем этим оборудованием.

Джесси останавливается на парковке.

— Разомнись, — приказывает он, отпуская мою руку и подтягивая свою голень к заду, чтобы растянуть мышцы бедра. Смотрю, как они выпирает из-под его спортивных шорт. Поднимаю голову, более чем счастливая остаться здесь и смотреть, как он это делает. — Ава, потянись, — приказывает он.

Бросаю на него недовольный взгляд. Я никогда в жизни не потягивалась — только в постели, — и это мне ничем не вредило.

С преувеличенным вздохом поворачиваюсь к нему спиной и эффектно, о, очень медленно, раздвигаю ноги и наклоняюсь, чтобы дотронуться до пальцев ног, тыкаясь задом ему в лицо.

— Ай! — Чувствую, как его зубы впиваются в мою ягодицу, а затем он быстро шлепает меня по заду. Оборачиваюсь и вижу изогнутую дугой бровь на раздраженном лице. Этот мужчина серьезно относится к бегу, тогда как я всего лишь время от времени пробегаю несколько миль, чтобы вино и торт не осели на моих бедрах. — Куда мы бежим? — спрашиваю я, глядя, как Джесси растягивает бедра и икры.

— К Королевским паркам, — отвечает он.

О, это я могу. Примерно шесть миль по кругу — моя обычная пробежка. Никакого пота.

— Готова? — спрашивает он.

Я киваю и иду к машине Джесси, а он направляется к воротам. Что он делает?

— Куда ты собрался? — кричу я ему вслед.

— На пробежку, — прохладно отвечает он.

Что? Ну, нет. В мой просыпающийся мозг приходит осознание. Он собирается заставить меня бежать всю дорогу до парков, вокруг них и обратно? Я не смогу! Он что, пытается меня убить? Сумасшедшие поездки на супербайке, шокирующие визиты ко мне на работу и теперь смерть от бега?

— Э-э... как далеко до парков? — стараюсь, чтобы голос звучал совершенно пренебрежительно, но не уверена, что мне это удается.

— Четыре мили. — В его глазах пляшут восторженные огоньки.

Что? Это же четырнадцать миль туда и обратно! Он не может постоянно бегать так далеко, это больше половины чертова марафона. У меня чуть перехватывает дыхание, и я маскирую это кашлем, решив не доставлять ему удовольствия, оказанным на меня эффектом. Одергиваю майку и подхожу к самоуверенному, самодовольному Адонису, от которого мое сердце в полной неразберихе.

Он набирает код.

— Одиннадцать, двадцать семь, пятнадцать. — Он смотрит на меня с легкой улыбкой. — На будущее. — Он держит ворота открытыми.

— Я ни за что его не вспомню, — бросаю я через плечо, проходя мимо него и направляясь к Темзе. Я могу это сделать, я могу это сделать. Повторяю в голове эту мантру — и код — снова и снова. Я не бегала уже три недели, но не позволю ему взять над собой верх.

Он догоняет меня и бежит рядом в нескольких ярдах. Смотрю на его стройное красивое тело. Этот мужчина делает что-нибудь плохо? Он бежит так, будто верхняя часть отделена от нижней, ноги легко несут его высокое, худощавое тело. Твердо решаю не отставать от него, хотя его темп немного выше, чем привычно мне.

Приступаю к задуманному, мы бежим вдоль реки в уютном молчании, время от времени бросая друг на друга взгляды. Джесси прав — бег по утрам действительно очень расслабляет. Город не полностью проснулся, на дорогах в основном фургоны с доставкой, и никаких звенящих в ушах гудков или сирен. Воздух на удивление свежий и прохладный. Возможно, я изменю время пробежки.

Через полчаса мы приближаемся к Парку Сент-Джеймс и ровным ходом бежим вдоль зеленой лужайки. Чувствую себя на удивление хорошо, учитывая, что пробежала уже около четырех миль. Смотрю на Джесси, который протягивает руку каждому бегуну, проносящемуся мимо, — всем женщинам, — которые радостно улыбаются Джесси и подозрительно косятся на меня. Закатываю глаза на отчаявшихся неудачников, поднимая взгляд, чтобы оценить его реакцию, но он выглядит совершенно равнодушным и к женщинам, и к бегу. Это, вероятно, для него просто разогрев.

— Нормально? — спрашивает он с полуулыбкой, глядя на меня.

Я ничего не говорю. Это верный способ сбить дыхание, а в данный момент у меня все очень хорошо. Я киваю и снова сосредотачиваюсь на дорожке перед нами, желая, чтобы мышцы не сдавались. Мне нужно кое-что доказать.

Мы не сбавляем темпа, огибаем Парк Сент-Джеймс и, в конце концов, добираемся до Грин-Парка. Я снова поднимаю глаза и все еще вижу совершенно невозмутимое, практически обновленное лицо и бегущее рядом со мной тело. Ладно, сейчас я это чувствую, и не знаю, то ли от усталости, то ли от того, что этот сумасшедший увеличивает темп, но изо всех сил стараюсь не отставать. Мы, должно быть, уже пробежали девять миль. Я никогда в жизни не пробегала девять миль. Если бы у меня был с собой айпод, я бы сейчас включила энергичную музыку.

Мы выбегаем на Пикадилли, и я начинаю чувствовать, как горят легкие, становится все труднее поддерживать ровное и постоянное дыхание. Думаю, возможно, угодила в пресловутую марафонскую «стену» (Прим. переводчика: Марафонская «стена» — состояние крайней эмоциональной и физической истощенности у бегуна, полный упадок мотивации, отсутствие любого желания пробежать хотя бы еще 50 метров). Раньше я никогда не бегала достаточно далеко, чтобы попасть в нее, но теперь могу полностью оценить смысл этого утверждения. У меня такое чувство, будто я тяну за собой тонну кирпичей, вкопанных в песок.

Я не должна сдаваться.

Ох, это никуда не годится. Я чертовски расстроена. Сворачиваю с дороги в Грин-Парк и потной, разгоряченной кучей бесцеремонно падаю на траву. Лежу, распластавшись, втягивая драгоценный воздух в перегруженные легкие. Мне все равно, что я сдалась. Это мое личное лучшее достижение. Черт, он умеет бегать.

Закрываю глаза и концентрируюсь на глубоких вдохах. Меня тошнит.

Прохладный утренний воздух, вторгающийся на мое распростертое тело, очень желанен, пока меня не накрывает поджарое тело. Открываю глаза и вижу такой зеленый взгляд, что он может соперничать с окружающими нас деревьями.

— Детка, я тебя утомил? — усмехается он.

Господи, да он даже не вспотел. А я, наоборот, говорить-то не могу. Пытаюсь под ним подняться, как бегун неудачник, которым и являюсь, позволяя ему осыпать мое лицо поцелуями. Должно быть, на вкус я ужасна.

— М-м-м, пот и секс. — Облизнув мою щеку, он переворачивает меня так, что я растягиваюсь у него на животе. Продолжаю пыхтеть и хрипеть на нем, он водит твердыми ладонями по моей потной спине. Грудь сдавливает. Может ли в двадцать шесть лет случиться сердечный приступ?

Когда я, наконец, овладеваю дыханием, кладу руки ему на грудь и сажусь верхом на его бедра.

— Пожалуйста, не заставляй меня бежать до дома, — умоляю я. Думаю, я могу умереть. Он небрежно кладет руки под голову, забавляясь моим затрудненным дыханием и потным лицом. Его согнутые загорелые руки такие аппетитные. Я едва могу собраться с силами, чтобы не наклониться и не откусить кусочек.

— Ты справилась лучше, чем я ожидал, — говорит он, приподняв бровь.

— Предпочитаю неспешный утренний секс, — ворчу я, падая ему на грудь.

Он обхватывает меня, прижимая к себе.

— Я тоже предпочитаю неспешный утренний секс. — Он рисует круги у меня на спине.

Ладно, сегодня я очень, очень его люблю. А сейчас только половина седьмого утра. Но я должна иметь в виду, что с мистером Джесси Уордом многое может измениться и очень быстро. Дай ему час, в течение которого я могла бы ослушаться или не подчиниться, а потом, очень внезапно, иметь дело с сумасшедшим безумцем, Мистером Неразумным Надзирателем, и мне устроят обратный отсчет или чувственный трах — возьму чувственный трах, обратный отсчет оставлю.

— Ну же, леди. Мы не можем резвиться на траве весь день, у тебя есть работа.

Да, это так. И мы в нескольких милях от «Луссо». На самом деле я ближе к Кейт, чем к Джесси, но мои вещи у Джесси, так что, похоже, я выбираю дальний вариант. Приподнимаюсь с его груди и встаю. Слегка шатаюсь. Джесси, конечно же, поднимается на ноги, как дельфин, скользящий по спокойной глади океана. Меня от него тошнит.

Он обнимает меня за плечи и ведет к Пикадилли, останавливает такси и сажает в машину.

— Ты взял деньги на такси? — спрашиваю я. Он знал, что я не справлюсь?

Он не отвечает. Лишь пожимает плечами и притягивает меня в объятия на сидении такси.

Чувствую себя немного виноватой за то, что прервала его бег, но не слишком. Я очень устала, чтобы долго размышлять об этом.

***

Меня буквально тащат через вестибюль «Луссо» к лифту. Кажется, что я не спала уже целый месяц, хотя на самом деле не прошло и двух часов. Понятия не имею, как проживу день.

Когда мы добираемся до пентхауса, я падаю в кухне на табурет и кладу голову на руки. Дыхание только-только пришло в норму.

— Вот.

Поднимаю взгляд и вижу, что у меня перед носом размахивают бутылкой с водой. С благодарностью принимаю ее, поглощая чудесную ледяную жидкость, и вытираю рот тыльной стороной ладони.

— Приготовлю ванну. — Он смотрит на меня с сочувствием, но я замечаю в его взгляде и некоторое удовольствие. Самодовольный ублюдок! Меня поднимают со стула и в обычной манере несут наверх.

— У меня нет времени на ванну, я приму душ, — говорю я, когда он кладет меня на кровать. Чего бы только я ни сделала, чтобы заползти под одеяло и выбраться из-под него где-нибудь на следующей неделе.

— У тебя еще много времени. Мы позавтракаем и чуть позже отправимся в «Поместье». А теперь растянись. — Он целует меня в потный лоб и направляется в ванную.

Мы поедем в «Поместье»? Для чего? Осознание приходит раньше, чем мозг успевает приказать рту выпалить вопрос. Он на полном серьезе вносил записи в мой ежедневник до конца года?

Вот дерьмо!

Сто тысяч за молчание Патрика, пока он будет получать свою дозу меня утром, днем и ночью. Ох, черт побери! А как насчет других моих клиентов? Ван дер Хаус — самый важный из них. Он один увеличит оборот Патрика в десять раз. О боже, чувствую, как надвигается уничтожение.

— Джесси, мне нужно в офис. — Стараюсь говорить спокойным и рассудительным тоном. Не знаю, почему выбрала именно его. А какой еще? Требовательный? Ха!

— Нет, не нужно. Растягивайся. — Прямой ровный тон, за которым кроется лаконичное требование, брошенное мне из ванной.

Я потеряю работу. Я знаю. Он получит свою дозу, растопчет всю мою социальную жизнь и карьеру, а потом выбросит, как горячую картошку. Я останусь без работы, без друзей, без сердца и, что самое страшное, без Джесси. Голова идет кругом. Что же мне теперь делать? Я слишком устала, чтобы убегать от обратного отсчета — не то, чтобы я могла бы далеко уйти, даже удирая на всех парах. А чувственный трах, вероятно, добьет мое и без того перегруженное сердце.

— Все мое оборудование в офисе. Компьютерные программы, справочники, все остальное, — говорю я тихим голосом.

Он появляется в дверях ванной, закусив губу.

— И тебе все это нужно?

— Да, чтобы выполнять свою работу.

— Хорошо, мы заедем к тебе в офис. — Он пожимает плечами и возвращается в ванную.

В отчаянии плюхаюсь обратно на кровать. Что, во имя всего святого, я скажу Патрику? Устало вздыхаю. Он породил во мне ложное чувство безопасности, привезя домой на такси и неся мое усталое тело вверх по лестнице, дал моим ногам почувствовать, что они могут себя выдать. Я заблуждаюсь так же, как и он. Я никогда не буду контролировать ситуацию.

— Ванна готова, — шепчет он мне на ухо, вырывая из волнения.

— Ты ведь говорил серьезно, да? — спрашиваю я, когда он поднимает меня с кровати и несет в ванную. Огромная ванна, доминирующая в комнате, заполнена только наполовину.

— Говорил серьезно о чем? — Он ставит меня на ноги и начинает снимать мокрые кроссовки.

Толстокожий!

— О том, чтобы спрятать меня у себя.

— Да.

— А как насчет других моих клиентов?

— Не хочу ни с кем тебя делить. — Он стягивает с меня шорты и похлопывает по щиколотке. Делаю, как мне велят, по очереди поднимая ноги.

Как я собираюсь играть в эту игру? Во-первых, я не в восторге от мысли проводить больше времени в «Поместье» под ледяным взглядом старой надутой физиономии, а во-вторых, мне нужно быть в курсе моих нынешних клиентов. За это они мне и платят. Он не хочет меня делить?

Что?

Ни с кем?

И как долго?

— Джесси, мне необязательно находиться в «Поместье», чтобы подбирать образцы материалов.

Он ставит меня в ванну и начинает раздеваться сам.

— Нет, обязательно.

Я погружаюсь в горячую воду. Долгожданное облегчение для моих вопящих мышц. Жаль, что это не расслабит мой вопящий мозг.

— Нет, необязательно, — отвечаю я. Снова пытаюсь стоять на своем. Смех, да и только!

Смотрю в очень недовольное лицо, пока он усаживается сзади меня и прижимает мою спину к своей груди. Некоторое время он молчит, потом делает глубокий вдох.

— Если я отпущу тебя в офис, ты должна будешь кое-что для меня сделать.

Если отпустит? Этот мужчина слишком самоуверен и высокомерен. Но он ведет переговоры, что намного лучше, чем требовать или принуждать меня.

— Хорошо. Что именно?

— Ты придешь в «Поместье» на празднование годовщины.

— Это типа светского мероприятия?

— Да, именно так.

Рада, что он не видит моего лица, потому что если бы мог, то увидел бы искаженную гримасу неудовольствия. Так что, теперь я между молотом и наковальней. Сегодня я избежала поездки в «Поместье», но веду переговоры об отсрочке, а не о полной отмене. А светское мероприятие? Я бы лучше сварилась в кипятке!

— Когда? — В моем голосе меньше энтузиазма, чем я чувствую, и это о чем-то говорит.

— Через две недели. — Он обнимает меня за плечи и утыкается лицом в шею.

Я должна бы танцевать в ванной от радости. Он хочет пригласить меня на свидание. Неважно, что это шикарный отель, которым он владеет, он хочет, чтобы я была там. Но я не уверена, что готова провести вечер под недружелюбным, бдительным оком Сары. А она совершенно точно там будет.

— Ты придешь. — Он засовывает язык мне в ухо, кружит им несколько раз, целует под мочкой, а затем снова засовывает его мне в ухо.

Я извиваюсь под его горячим языком.

— Прекрати! — Я содрогаюсь.

— Нет. — Я все извиваюсь, и он прижимает меня к себе, вода выплескивается во все стороны.

— Скажи, что придешь.

— Нет! Джесси! — Я смеюсь, когда его рука тянется к моему бедру. — Прекрати!

— Пожалуйста, — мурлычет он мне на ухо.

Перестаю сопротивляться. Пожалуйста? Правильно ли я его расслышала? Замираю на месте. Джесси Уорд сказал «пожалуйста»? Ладно, он сказал «пожалуйста», заключая сделку. С другой стороны, я, по крайней мере, знаю, что в отношении меня он смотрит минимум на несколько недель вперед. Если бы сегодня я весь день провела в «Поместье», то не было бы и тени сомнения, что я в любом случае присутствовала бы на праздновании его годовщины. Вероятно, я должна быть благодарна.

— Хорошо, я приду. — Вздыхаю, зарабатывая очень крепкое объятие и чрезмерное сопение. Протягиваю руку и обхватываю его предплечья. Я сделала его счастливым. А это, в свою очередь, делает очень счастливой меня.

Значит, я буду его парой. Это бесконечно обрадует Сару. Вообще-то, я пойду, и буду ждать этого с нетерпением. Он хочет, чтобы я там присутствовала, и это должно что-то значить, ведь так? Не могу сдержать довольную улыбку, играющую в уголках губ. Обычно я не склонна к соперничеству, но мне очень не нравится Сара, и очень нравится Джесси, так что выбор очевиден.

— Сколько лет? — спрашиваю я.

— Что?

— Годовщина «Поместья». Сколько ему лет?

— Сколько-то.

Вытягиваю шею, чтобы он оказался в поле зрения, и нахожу абсолютно бесстрастное выражение лица. Он ничего не скажет. Качаю головой, поворачиваюсь к нему спиной и оставляю его со своим дурацким секретом о возрасте. Теперь мне уже все равно. Я люблю его — ничто не сможет этого изменить.

— Раньше я никогда не принимал ванну, — тихо говорит он.

— Никогда?

— Нет, никогда, я принимаю душ. Но думаю, что теперь я мог бы к этому привыкнуть.

— Мне нравится принимать ванну.

— Мне тоже, но только если ты будешь со мной. — Он стискивает меня. — Хорошо, что дизайнер предвидела необходимость большой ванны.

Я смеюсь.

— Полагаю, она хорошо справилась. — Вот уж не ожидала, что, координируя подъем этой чертовой штуки с помощью крана, буду в ей нежиться. В то время я сожалела о своей экстравагантности, но теперь пожинаю плоды гигантской, сделанной на заказ ванны, определенно эту головную боль стоило вытерпеть.

— Интересно, думала ли она когда-нибудь о том, что окажется в ней? — размышляет он.

— Нет, не думала.

— Что же, я рад, что она здесь. — Он дергает меня зубами за мочку, и я чувствую, как над пузырящейся водой его ступни скользят вниз по моим голеням, к моим ступням.

Закрываю глаза и кладу голову ему на грудь. Может, мне все-таки стоит бросить работу и остаться с ним на весь день? Во время сонного купания решаю, что разговор с Джесси в ванне — одно из моих новых любимых развлечений. И я даже могу начать бегать по утрам. Не на безумные расстояния, а круг или два в Королевских парках каждое утро. Надо не забыть растянуться.

— Ты опоздаешь на работу, — тихо шепчет он мне на ухо. Дуюсь про себя. Мне слишком уютно. — Только подумай... если бы ты не пошла в офис, мы могли бы остаться здесь подольше. — Он целует меня в висок и встает, а я молча жалею, что не уступила его настойчивому желанию остаться с ним на весь день.

Издаю маленький вздох отвращения и хватаю мужской шампунь. Похоже, сегодня будет еще один день с ужасными волосами.

Глава 31

Зайдя в спальню, вижу на кровати разложенное кремовое облегающее платье, бежевые туфли на каблуке и какое-то причудливое кружевное нижнее белье, которое я не узнаю. Хмурюсь про себя, поднимая незнакомый комплект бюстгальтера и трусиков. Он купил мне нижнее белье, и оно нужного размера? Он действительно думает, что может диктовать мне, как одеваться.

Провожу пальцами по красивому, мягкому кружеву нежно-кремового цвета.

Красиво, но для работы несколько чересчур. Начинаю рыться в своей спортивной сумке, чтобы найти альтернативу, но там нет ни нижнего белья, ни другого варианта одежды. На самом деле, никакой другой одежды вообще нет, хитрый черт.

Смиряюсь с судьбой, и начинаю собираться: надеваю нижнее белье и платье, которые сегодня решил на меня надеть Джесси. Наверное, я должна быть благодарна ему за то, что он не положил здесь мой огромный вязаный джемпер. Очень рада, что он проявил инициативу и оставил мне фен. Накладываю макияж, сушу волосы феном, превращая их во взъерошенную, слегка беспорядочную массу, забираю их кверху и спускаюсь вниз.

У кухонного островка с мобильным телефоном нахожу Джесси, погружающего палец в банку с арахисовым маслом. Он смотрит на меня, чуть не сбивая с ног шаловливой улыбкой. О да, он очень доволен собой.

Пробегаю глазами по его серому костюму, черной рубашке и восхищенно вздыхаю. Темно-русые волосы уложены воском в творческий беспорядок, и я особо ценю, что он не побрился. Он выглядит суровым и умопомрачительно красивым. Почему я настояла на том, чтобы пойти на работу?

— Приеду, когда отвезу Аву на работу. — Он поворачивается на стуле, склонив голову набок. — Да, передай Саре, что, когда я приеду, то хочу, чтобы он лежал у меня на столе. — Он похлопывает себя по коленям, и я иду к нему, борясь с хмурым выражением лица при упоминании ее имени. — Мы аннулируем его членство, все просто. — Я опускаюсь к нему на колени и улыбаюсь, когда он утыкается мне в шею и глубоко вдыхает. — Пусть выкидывает все, что ему заблагорассудится, его нет, точка, — резко говорит он. О чем речь? — Попроси Сару это отменить... да... ладно... увидимся чуть позже.

Он отключается, швыряет телефон на столешницу и просовывает руки мне под колени, приподнимает меня и устраивает на себе поудобнее, приветствуя жадным, страстным поцелуем. От чистого удовлетворения он стонет мне в рот.

— Мне нравится твое платье, — бормочет он мне в губы. Вкус у него очень мятный, с легкой примесью арахисового масла. Я терпеть не могу арахисовое масло, но люблю его и внимание к себе, так что игнорирую это.

— Ведь его выбрал ты. Конечно, оно тебе нравится. А что это за нижнее белье?

Он чмокает меня в губы и ставит на пол.

— Я уже говорил, всегда в кружевах. — Он пробегает глазами по моему телу.

Я не спорю — бессмысленное занятие, если вообще когда-либо было иначе, и теперь я это понимаю.

— Завтрак? — спрашивает он.

Я бросаю взгляд на часы на плите.

— Перехвачу что-нибудь в офисе. — Я не могу опоздать. Беру сумочку, чтобы достать таблетки. — Можно воды?

— Детка, ни в чем себе не отказывай. — Он возвращается к банке с арахисовым маслом.

Подхожу к огромному холодильнику, роюсь в самых глубоких недрах своей сумочки. Где же таблетки? Швыряю сумку на столешницу, вынимаю все, но таблеток не нахожу. Прошу, только не это. Я безнадежна.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Ничего, — бормочу я, складывая все обратно в сумочку. — Черт, — тихо ругаюсь, но потом мысленно аплодирую себе за то, что разделила упаковку и положила часть таблеток в ящик для белья.

— Ава, следи за языком, — упрекает он меня. — Пошли, а то опоздаешь.

— Извини, — бормочу я. — Это твоя вина, Уорд. — Я закидываю сумочку на плечо.

— Моя? — выпаливает он, широко раскрыв глаза. — В чем я провинился и как?

— Ни в чем, но это твоя вина, потому что ты меня отвлекаешь, — обвиняю я.

Он смотрит на меня, его губы подрагивают.

— Ты любишь, когда я тебя отвлекаю.

Люблю. Этого я отрицать не могу.

***

Меня доставляют на Беркли-сквер в рекордно короткие сроки. В своей до глупости дорогой машине он действительно представляет угрозу на дорогах. Он не по правилам паркуется на углу и поворачивается ко мне лицом. Кусает нижнюю губу, как и большую часть пути. О чем он думает?

— Мне нравится просыпаться с тобой, — ласково говорит он, проводя большим пальцем по моей нижней губе.

Поворачиваюсь на сидении, оказываясь к нему лицом.

— Мне тоже нравится просыпаться с тобой. Но мне не нравятся пробежки до изнеможения в пять утра. — Мои ноги это чувствуют, и будет только хуже. После пробежки я не растянулась, потому что меня отвлек Мистер Вызов и его вызывающие манеры. Кажется, днем будет не очень комфортно, особенно на каблуках.

— Предпочла бы, чтобы тебя трахали до изнеможения? — Он ухмыляется плутоватой ухмылкой, проводя ладонью по платью.

О, нет, не надо!

— Нет, предпочитаю неспешный утренний секс, — поправляю я. Наклоняюсь, целомудренно целую его в губы и выбираюсь из машины, оставляя его наедине с его хмурой морщинкой. — Увидимся завтра. Спасибо, что выматываешь меня перед работой. — Закрываю дверь и ухожу на своих измученных ногах в самых неудобных туфлях, что у меня есть. Слава богу, я весь день в офисе, потому что не смогла бы скакать по Лондону в этих красотках. Из сумочки доносится сигнал телефона. Я вытаскиваю его.

В этом платье ты выглядишь потрясающе. Хороший выбор. Не благодари. Дж. Х

Обернувшись, вижу, что он смотрит мне вслед. Слегка кружусь и ловлю его ослепительную улыбку, а затем слышу рев машины, которая уносится прочь. Улыбаюсь про себя. Сегодня утром он вел себя довольно разумно.

***

Захожу в офис и вижу, что Том утешает Викторию за ее столом. Закатываю глаза. Какая драма могла произойти в восемь тридцать утра в пятницу?

— Просто подправишь, — успокаивает Том, гладя ее по спине. Опускаю глаза и вижу, что Виктория изучает ноготь большого пальца. Снова закатываю глаза.

— Сегодня у меня нет времени, — хнычет она. — Это катастрофа!

Сломанный ноготь? Девушке следовало бы попробовать построить карьеру актрисы. Но потом вспоминаю... сегодня у нее свидание с Дрю. О, для Виктории это действительно катастрофа. Направляюсь к своему столу, пока она подпиливает сломанный ноготь, а Том продолжает гладить ей спину. Он смотрит на меня, изображает драматичный жест, словно прося дать ему силы, а затем буквально бросается ко мне. Я знаю, что будет дальше.

Он касается ладонями стола и наклоняется вперед.

— Что все это значит?

— Ш-ш-ш! — Хмуро на него смотрю, оглядываясь на кабинет Патрика. Его там нет, но он может быть на кухне или в конференц-зале. Мне следовало догадаться, что из-за вчерашнего шокирующего визита Джесси в офис мой голубой любознательный друг будет капать мне на мозги. На самом деле, я удивлена, что он продержался до сегодняшнего утра.

Том пренебрежительно машет рукой.

— Его нет. Рассказывай!

Сосредотачиваюсь на компьютере: включаю его и щелкаю мышкой. Что я ему скажу? Я влюбилась во властного, неразумного, неврастеничного, уничтожающего и контролирующего все и вся мужчину, который оказался моим клиентом и трахает до бесчувствия? О, который еще устраивает мне обратный отсчет, когда я его не слушаюсь? Да, это примерное описание. Я поднимаю глаза и вижу, что Виктория присоединилась к вечеринке дознания.

— Он такой горячий СС! — нараспев произносит она.

— СС? — Я хмурюсь.

— Сукин сын, — говорят они в унисон.

А? Да, это тоже про него. Улыбаюсь про себя, со вздохом вытягивая ноги под столом. Ох, как же хорошо.

— Не надо от нас ничего скрывать! — скулит Том, изображая самую гейскую гримасу, какую я когда-либо видела.

— Я с ним сплю. — Пожимаю плечами. Я в него влюблена!

Они смотрят на меня так, словно у меня выросли рога, а потом закатывают глаза. Стоя передо мной, оба скрещивают на груди руки. Том смотрит поверх модных очков, а я смотрю поверх стола, чтобы проверить, не постукивают ли они еще и ногами.

— Ава, это мы знаем, — нетерпеливо фыркает Том. — Мы хотим знать, перешел ли восстановительный трах на более интересную территорию. — Он опускает голову еще ниже, и мне кажется, что я нахожусь под микроскопом. Так и есть.

Держу пальцы подальше от волос.

— Я могу спросить Дрю, — щебечет Виктория.

— Что? — Когда понимаю, что она имеет в виду, бросаю на нее оскорбленный взгляд. — Виктория, я не школьница. Мне не нужно, чтобы ты расспрашивала его друзей. Держи рот на замке! — Я говорю очень грубо, но, честно говоря, не могу поверить, что она только что предложила нечто столь жалкое и незрелое.

Она бросает на меня обиженный взгляд и отходит, возвращаясь к своему столу и сломанному ногтю. Том смотрит на меня с неодобрением. Глядя на него, я качаю головой. Мне все равно. Иногда она может быть такой глупой коровой.

— Это секс и ничего больше, — сообщаю я ему. — А теперь оставь меня в покое! — Хватаю мышку и бесцельно вожу ею по экрану.

— Хм-м-м, — задумчиво произносит он, оставляя меня одну за столом. — Просто секс, заливай больше, — слышу я его бормотание.

***

Провожу утро за просмотром заказов и расписания. Я очень довольна. Все идет гладко, без каких-либо серьезных драм, о которых следовало бы беспокоиться, и без ленивых подрядчиков, которых нужно уволить. Вписываю на следующую неделю несколько посещений объектов, улыбаясь, когда вывожу карандашом между диагональными линиями маркера. Нужно заменить ежедневник, пока Патрик не увидел мои каждодневные встречи с владельцем «Поместья».

С радостью принимаю капучино и булочку, которые Салли любезно ставит мне на стол, и хмурюсь, когда снаружи офиса слышу шум автомобильных гудков. Поднимаю глаза, замечаю розовый фургон, припаркованный во втором ряду, Кейт отчаянно мне машет, пытаясь привлечь внимание. Застонав, поднимаюсь с кресла, мышцы протестующе вопят. Шиплю на каждом шагу, пока не оказываюсь рядом с Марго-младшей, ласково улыбаясь, при взгляде на возбужденное лицо моей темпераментной подруги.

— Ну разве она не красотка? — Кейт с любовью поглаживает руль Марго-младшей.

— Красотка, — соглашаюсь я, но потом кое-что вспоминаю. — Какую игру ты затеяла, предоставляя Сэму полный доступ к ящику с моим бельем?

— Я не могла его остановить! — Голос у нее высокий и оборонительный. Еще бы, черт возьми. — Он — наглая свинья. — Она усмехается.

Без сомнения. Эта мысль мгновенно напоминает мне о цирке со связыванием. Меня так и подмывает порасспрашивать Кейт, но быстро решаю, что на самом деле не хочу этого знать.

— Как Джесси? — Ее улыбка становится шире.

— Отлично. — Прищурившись, смотрю на нее.

— Ты осталась у него, — говорит она с намеком. — Повеселились?

Я усмехаюсь.

— Ну, я прокатилась на «дукати-1098», Сара испепеляла меня взглядом, а сегодня утром я пробежала девять миль. — Наклоняюсь, потирая руками ноющие бедра.

— Черт, она все еще там? Скажи ей, чтобы сваливала. — Она хмурится. — Ты пробежала девять миль? Вот дерьмо. И что, черт возьми, за Дукати-как-там-его?

— Супербайк, — пожимаю я плечами. Еще несколько дней я и сама об этом не знала. — Он положил сто тысяч на банковский счет «Рококо Юнион».

— Что? — взвизгивает она.

— Что слышала.

— Зачем?

Я пожимаю плечами.

— Чтобы Патрик помалкивал из-за того, что он меня заграбастал. Он не хочет меня ни с кем делить.

— Ого! Безумный мужчина.

Я смеюсь. Да, безумный мужчина, безумно заблуждающийся, безумно богатый, безумно сложный, безумно любвеобильный...

— Мы сегодня идем куда-нибудь? — спрашиваю я. Полагая, что Кейт свободна, я дала отпор безумному мужчине. Он не может ожидать, что я прибегу к нему трахаться по первому зову. Хотя это очень заманчиво.

— Безусловно! Спроси гейчика и Викторию.

Вздыхаю с облегчением.

— У Виктории свидание с Дрю, но я спрошу Тома. Значит, ты не встречаешься с Сэмом? Он становится в твоем доме кем-то вроде завсегдатая. — Я выгибаю бровь. На самом деле он полуголый завсегдатай, но на это я не указываю.

Она притворится, что это забава.

— Это всего лишь забава, — высокомерно отвечает она.

Смеюсь над ее небрежным тоном. Я знаю разницу. Мы говорим о девушке, которая уже много лет не ходит на второе свидание. Сэм симпатичный. Естественно, я вижу влечение.

Сзади Марго-младшей сигналит машина.

— Ой, отвали! — кричит Кейт. — Я поехала. Увидимся позже дома. Ты отвечаешь за вино. — Окно поднимается, и она улыбается от уха до уха. До сих пор не могу поверить, что он купил ей фургон.

Вдруг я вспоминаю сделку, которую заключила в обмен на платье… никакой выпивки вечером. Ну, это ерунда, потому что я с нетерпением жду пропустить бокальчик-другой. Он никогда не узнает. Кейт уезжает, а я возвращаюсь в офис.

— Звонил Патрик, — сообщает мне Салли, когда я прохожу мимо ее стола. — Он сегодня вообще не придет. Играет в гольф.

— Спасибо, Сэл.

Возвращаюсь к столу и вытягиваю ноги. Да, сейчас я действительно их чувствую. Встав с кресла, подтягиваю пятку к заду, испуская долгий, благодарный вздох, с удовольствием растягивая мышцы бедра. На столе дребезжит телефон, и из него доносятся звуки «Running up that Hill» группы Placebo. Мне даже не нужно смотреть на экран, чтобы понять, кто это. У него потрясающий музыкальный вкус.

— Мне нравится, — говорю я вместо приветствия.

— Мне тоже. Позже займемся под нее любовью.

— Позже мы с тобой не увидимся, — снова напоминаю ему. Он делает это нарочно.

— Я по тебе скучаю.

Я его не вижу, но знаю, что он дуется. А что касается того, чтобы заняться любовью... Что ж, это огромный прогресс по сравнению с «трахаться». Улыбаюсь, сердце подпрыгивает в груди.

— Ты по мне скучаешь?

— Да, скучаю, — ворчит он. Я смотрю на компьютер. Уже час. Не прошло и пяти часов с тех пор, как я от него ушла. — Не уходи сегодня вечером, — говорит он. Это не просьба, а требование.

Откидываюсь на спинку кресла. Я знала, что это произойдет.

— Не надо, — предупреждаю я самым уверенным голосом, на который только способна. — У меня планы.

— Знаешь, ты, может, и на работе, но не думай, что я не приду туда и не устрою вразумляющий трах. — Его голос звучит смертельно серьезно и даже немного сердито.

Он не станет, не может... или может? Черт возьми, я уже не уверена.

— Ни в чем себе не отказывай, — очень легко отвечаю я.

Он смеется.

— Я серьезно, леди.

— Знаю. — Я в этом не сомневаюсь, но любой разновидности его трахов придется подождать до завтра.

— Ноги болят? — спрашивает он, и я снова вытягиваю их под столом.

— Чуток. — Я не доставляю ему удовольствия знать, что на самом деле мне адски больно. Перед выходом приму ванну с солью. Погодите-ка... он пытался меня искалечить, чтобы я не могла сегодня уйти?

— Чуток, — отвечает он с явным весельем в хриплом голосе. — Помнишь наш уговор?

Закатываю глаза. Я обманывала себя, думая, что он забудет о своей маленькой сделке. И теперь уверена, он заставил меня пробежать марафон на рассвете в попытке обездвижить. Надзиратель!

— Никаких напоминающих трахов не требуется, — бормочу я. Он не узнает. Я не собираюсь напиваться до такой степени, чтобы страдать от сильного похмелья — слишком рано после моего последнего выступления.

— Ава, следи за языком, — устало вздыхает он. — И я сам решу, когда и нужен ли напоминающий трах.

Он это серьезно? Рот у меня слегка приоткрывается. Неужели у него нет чувства юмора? Снова встаю, с удовлетворенным стоном подтягивая пятку к ягодице. Черт бы побрал его и эту утреннюю пробежку.

— Так точно, — подтверждаю я со всем сарказмом, которого он заслуживает.

— Когда я тебя увижу? — вздыхает он.

— Завтра? — Я очень хочу его увидеть, несмотря на вызывающие манеры.

— Заеду за тобой в восемь.

В восемь? Завтра суббота, я хочу отоспаться. Восемь? Мне и правда не напиться, если Джесси заявится в восемь.

— В полдень, — возражаю я.

— В восемь.

— В одиннадцать.

— В восемь! — рявкает он.

— Ты должен был встретить меня на полпути! — Этот мужчина невозможен.

— Увидимся в восемь. — Он вешает трубку, оставляя меня на одной ноге с телефоном у уха. Недоверчиво смотрю на мобильник. Он может приходить в восемь, сколько захочет. Я не проснусь, чтобы впустить его. И Кейт наверняка тоже. С несколькими резкими вдохами опускаю ноющее тело обратно в кресло. Больше никогда не буду бегать.

— Том, — зову я. — Мы сегодня идем веселиться, ты как?

Он смотрит на меня с огромной порочной ухмылкой на детском лице.

— Великодушно откажусь. — Он склоняет голову, как джентльмен, которым, как я знаю, он не является. — У меня свидание!

— Еще одно?

— Я не могу. Полагаю, ты собиралась спросить меня, — фыркает Виктория, не отрываясь от своих рисунков. Я не удостаиваю ее сарказм ответом, вместо этого обращая к ее спине перекошенное лицо.

— Да! Это определенно то, что надо, — кивает Том с самой широкой ухмылкой.

Я ухмыляюсь Тому в ответ и возвращаюсь к компьютеру. Они все то, что надо.

***

В шесть выхожу из офиса, направляясь прямиком в магазин за солью для ванны и бутылкой вина, чтобы потом отправиться к метро. Борюсь с искушением открыть вино на месте. Сегодня пятница, вечером я наверстываю упущенное с Кейт, а завтра провожу день с моим непростым надзирателем. Идеально.

Зайдя в парадную дверь, вижу полуголого Сэма, выходящего из мастерской Кейт, а за ним следует она, полностью одетая, с очень довольной улыбкой.

— Серьезно? — бормочу я, пытаясь смотреть куда угодно, только не на классное тело Сэма.

Он ослепляет меня максимально дерзкой ухмылкой и поворачивается к Кейт, давая мне возможность увидеть его голую спину и задницу в мешковатых джинсах. И тут я замечаю у него на затылке шлепок смеси для теста.

— У тебя тут кое-что осталось. — Я указываю на отвратительный мазок смеси.

Кейт разворачивает Сэма лицом ко мне и облизывает его спину по направлению к шее. Он ухмыляется мне. Я смеюсь. Что за парочка эксгибиционистов.

Поднимаясь в квартиру, шиплю от пронзительной боли, разливающейся по ногам с каждым шагом. Иду сразу же наполнять ванную, высыпаю половину бутылки расслабляющей мышцы соли для ванн. Затем направляюсь на кухню, чтобы позаботиться об особом предписании номер два; наливаю нам с Кейт по бокалу вина. Задыхаюсь от удовольствия, делая первый глоток.

Спустя пять минут в панике вышвыриваю через плечо все содержимое ящика с нижним бельем.

— Кейт! — Я знаю, что положила таблетки сюда, так где же они, черт возьми? Если это шуточки Сэма, я сверну его чертову шею!

Кейт влетает в комнату.

— Я выключила воду в ванной. Что случилось?

— Мои таблетки...

— А что с ними?

— Они пропали. — Я бросаю на нее обвиняющий взгляд. — Не могу поверить, что ты впускала в мою комнату Сэма.

Она распахивает глаза.

— Я не впускала его. И вообще, таблеток там не было. Я бы увидела.

Издаю разочарованный вопль и продолжаю выворачивать содержимое остальных ящиков. Я знаю, что положила таблетки сюда.

— Черт!

— Успокойся, возьмешь еще. Том и Виктория придут?

Я хватаю разбросанное нижнее белье и запихиваю все обратно в ящик.

— Я уже брала новую пачку. И нет, у них обоих свидания.

— Твои организаторские способности просто шокируют, — устало стонет она. Кейт права, но на работе я прекрасно справляюсь. А вот в личной жизни — не очень. — О, Виктория сегодня встречается с Дрю? — Кейт смотрит на меня широко раскрытыми голубыми глазами.

— Да! — Я тоже распахиваю глаза.

— У них ничего получится. Поторопись с ванной, мне нужно в душ.

Хватаю вино и ухожу в ванную.

Вода великолепна, я мою голову шампунем и кондиционером. Бреюсь повсюду, а потом неохотно вылезаю, чтобы допить вино и почистить зубы.

***

Час спустя волосы высушены и завиты, я намазалась кремом и нанесла на лицо половину макияжа. Дверь открывается, и из нее выглядывает голова Кейт.

— Тебе еще долго? — спрашивает она. На ее огненно-рыжих волосах бигуди, и выглядит она примерно на той же стадии готовности, что и я.

— Полчаса, — подтверждаю я, открывая ящик с нижним бельем.

— Класс. — Она закрывает дверь.

Дверь опять открывается.

— Что? — спрашиваю я, не отрываясь от поиска подходящего белья.

Через две секунды меня хватают, сдергивают полотенце, и я лежу на спине на кровати, а надо мной нависает громадный мужчина.

ОГО! Я полностью дезориентирована и все еще цепляюсь за трусики, которые думала надеть. У меня даже нет возможности сфокусироваться на его лице. Его губы врезаются в мои, начиная жадно поглощать мой рот. Какого черта? Нет никакой возможности отбиться от него или спросить, что он здесь делает. Он переворачивает меня, ставя на четвереньки, его пальцы скользят по моему входу — без сомнения, чтобы проверить готовность — а затем он расстегивает ширинку и с искаженным криком врезается в меня.

Я вскрикиваю, и мне зажимают рот.

— Тихо, — хрипит он, безжалостно вбиваясь в меня.

Черт возьми! Я совершенно беспомощна, он входит и выходит с полной решимостью и целеустремленностью. Глубина его выпадов вскоре затуманивает мне зрение, голова кружится от безысходности и удовольствия. Он отнимает руку от моего рта, возвращая ее на бедра, при каждом жестком движении притягивая меня назад.

— Джесси! — отчаянно кричу я. Он безжалостен.

— Я сказал, тихо! — рычит он.

По мере того, как удовольствие растет и растет, я обнаруживаю, что подмахиваю ему. Он стонет при каждом толчке, двигаясь с головокружительной скоростью, сталкиваясь с моим лоном и посылая в потрясающий туман эйфории. Пытаюсь схватить подушку, но из-за дезориентации рука цепляется лишь за простыни. Не могу найти в себе силы поднять голову и открыть глаза. Я совершенно беспомощна.

Чувствую, как его хватка усиливается, напряженность и частота толчков растягивают меня до предела. Собственнический трах. Вот что это такое. Не то чтобы меня это беспокоило. Я могу быть беспомощной и отдаться на его милость, но все равно испытаю головокружительный оргазм.

Толчки ускоряются, и с одним последним глубоким и медленным выпадом, я разлетаюсь напополам от умопомрачительного оргазма, который заставляет меня зарыться лицом в матрас, чтобы подавить крик освобождения. Его хрип эхом разносится по комнате, когда он присоединяется ко мне в безумном блаженстве, обрушиваясь на меня сверху, и громко дыша в ухо. Он пульсирует и дрожит внутри меня и на мне.

Это действительно был шок и трепет. Я полностью истощена и хватаю ценный воздух, давая легким некоторое облегчение. Сегодня их на самом деле пропустили через мясорубку.

— Пожалуйста, скажи мне, что это ты. — Я тяжело дышу, закрыв глаза, впитывая через костюм тепло его тела. Он даже не снял пиджак.

— Это я, — выдыхает он, убирая волосы у меня со спины и проводя языком по коже.

Счастливо вздыхаю, позволяя ему покусывать и облизывать меня.

— Не надо больше принимать душ, — приказывает он между ласками языком.

— Почему? — Я хмуро утыкаюсь в простыни. Я в любом случае не буду — у меня нет времени.

Он отстраняется, переворачивает меня и прижимает мои запястья по обе стороны от головы. Смотрит на меня сверху вниз, его уложенные утром волосы теперь в беспорядке, но выглядит он ничуть не хуже.

— Потому что хочу, чтобы, когда ты отправишься веселиться, я был на тебе повсюду. — Он прижимается губами к моим губам.

Ах, меня уничтожили. Лучше и не сказать. Я должна была догадаться. Безумец.

К моему рту он применяет совершенно иную тактику, вращая языком, постанывая и покусывая губы. Целая пропасть разделяет это от свирепой атаки, которую я только что выдержала.

— Мужчины на уровне инстинкта чувствуют, что женщину недавно трахнули? — спрашиваю я у его губ.

— Язык. — Он отстраняется, бросая на меня очень неодобрительный взгляд. — Ты уже выпила.

Вот дерьмо!

— Нет, — виновато выпаливаю я.

Он смотрит на мои запястья, чувствует мое рефлекторное напряжение, затем выгибает бровь.

— Больше не пей, — тихо приказывает он, одаривая меня еще одним поцелуем. — Я надеялся застать тебя в кремовых кружевах, — мычит он через наши сомкнутые рты.

Очень рада, что не оказалась в них. Они бы сейчас валялись на полу, растерзанные в клочья, а они мне очень нравятся. Возможно, я куплю себе еще несколько таких же комплектов, возможно, в других цветах. Он отпускает одно мое запястье, ведя пальцем вниз по моему боку, по чувствительным бедрам и между ними.

— Ты бы их уничтожил. — Я задыхаюсь, когда он погружает в меня два пальца.

Я еще не оправилась от последнего умопомрачительного оргазма, а уже готова к следующему. Этот мужчина настоящий кудесник.

— Возможно, — подтверждает он, кружа внутри и погружая пальцы так глубоко, как только может.

— М-м-м. — Я вздыхаю от неописуемого удовлетворения, напрягая под ним ноги.

— И не надевай ничего нелепого.

Я протягиваю руку, чтобы схватить его за плечо и притянуть к губам, но он не двигается с места. Он выжидающе на меня смотрит, и я осознаю… он ждет подтверждения, что я понимаю его приказы.

— Не буду! — В отчаянии стону, когда восхитительным движением большого пальца он касается клитора.

— Ава, ты собираешься кончить?

— Да! — кричу ему в лицо. В любой момент у меня случится еще одна кульминация, и она будет такой же удовлетворяющей и потрясающей. — Пожалуйста!

Он придвигается ближе, его губы настолько близко к моим, насколько это возможно без прикосновения.

— Хм-м-м, так приятно, детка? — Он входит глубоко и выше, задевая переднюю стенку.

— О боже! — кричу я. — Джесси, пожалуйста. — Я поднимаю голову, чтобы поймать его губы, но он отстраняется.

— Ты хочешь меня?

Я начинаю пылать, ноги напрягаются, когда он ласкает мои распухшие створки.

— Да.

— Ты хочешь доставить мне удовольствие, Ава?

— Да. Джесси, пожалуйста!

Я совершенно ошеломлена, когда он убирает пальцы и встает с кровати.

Что? Нет!

Я на грани падения через край. Мой надвигающийся оргазм исчезает, и я ощущаю себя как неразорвавшаяся бомба.

— Что ты делаешь? — шокированно спрашиваю я.

— Ты хочешь, чтобы я закончил? — Он склоняет голову, поправляя себя.

— Да!

Его глаза встречаются с моими.

— Тогда не уходи.

— Нет!

Он пожимает плечами.

— Моя работа здесь закончена. — Он посылает воздушный поцелуй, глядя на меня из-под полуприкрытых век, а затем поворачивается и уходит.

Лежу на спине, голая, чувствуя себя так, словно меня пометили, и отчаянно нуждаюсь в освобождении. Не могу поверить, что он только что так со мной поступил. Я знаю, что это было. Неудавшийся вразумляющий трах, за которым последовало неудачное поддразнивание пальцем. Однозначно, это тактика манипуляции.

— Тогда я разберусь сама! — кричу я, когда за ним захлопывается дверь. Это будет далеко не так приятно.

Я фыркаю, обнаженная, добираясь до ящика с нижним бельем, чтобы отыскать самый пикантный комплект. Розовое кружево должно подойти. Надеваю его и достаю шикарный пакет из бутика, улыбаясь, разворачиваю упаковочную бумагу, защищающую пятисотфунтовое платье-табу. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, мистер Уорд!

Снова сражаюсь с молнией, завершаю наполовину законченный макияж и предстаю перед зеркалом. Я очень собой довольна. Кремовое, шелковое платье-табу выглядит чертовски хорошо на фоне смуглой кожи, темных глаз с дымчатым макияжем, и массой шоколадных волнистых локонов. Просовываю ноги в кремовые туфли на шпильках Carvella и брызгаюсь «Eternity» Кельвина Кляйна.

— Черт возьми! — визжит Кейт. Я поворачиваюсь к ней лицом и вижу, что она осматривает сверху вниз мое обтянутое шелком тело. — Он с ума сойдет!

Я усмехаюсь.

— Владелец поместья может хоть сейчас идти нахрен!

Кейт смеется.

— О, ты чувствуешь себя храброй. Мне нравится! — Она выглядит потрясающе в ярко-зеленом платье и темно-синих туфлях на каблуках. — Что он сделал такого, чтобы это заслужить?

— Оставил меня без оргазма после того, как не смог втрахать в меня немного здравого смысла, — небрежно бросаю я. Не могу поверить, что только что в этом призналась.

Кейт в беспомощном хохоте падает на кровать. Не могу не смеяться вместе с ней. Полагаю, это довольно забавно.

— Храни его господь, — бормочет она сквозь истерику. — Рада, что не одна наслаждаюсь самым лучшим сексом в своей жизни. — Она вытирает под глазами слезы радости.

Нисколько не удивлена, услышав это — нисколько. Сэм не разгуливал бы здесь полуголым с порочной ухмылкой лишь потому, что она печет ему торты.

— Он держит меня в ежовых рукавицах. — Качаю головой, возвращаясь к зеркалу, чтобы нанести нюдовую помаду.

— Мы уже выяснили, сколько ему лет? — Кейт берет кисть для бронзатора, чтобы еще раз припудрить бледные щеки.

— Без понятия. Эта тема не обсуждается, как и шрам на его животе.

Она щиплет себя за щеки.

— Разве это имеет значение? И что за шрам?

— Нет, не имеет, а шрам довольно жуткий — от сюда до сюда. — Я веду пальцем от середины живота к тазовой кости.

Она смотрит на меня в зеркало.

— Ты в него влюблена.

— Безумно, — признаю я.

Глава 32

В приступе хохота мы проносимся мимо вышибал «Барокко». Мы нисколечко не пьяны, но веселье сегодня просто зашкаливает.

— Что будешь пить? — спрашивает Кейт, когда у бара к нам подходит официант.

— Вино, — отвечаю я, улыбаясь про себя. Это легко.

Кейт подают напитки, и мы пробираемся сквозь пятничную толпу, чтобы отыскать последний свободный столик в конце бара. Я осторожно усаживаюсь на барный стул, крепко держась за подол платья. Вот уж действительно платье-табу.

— Итак, рассказывай. Что там с Сэмом? — спрашиваю я без обиняков. Я вижу, здесь есть нечто большее, чем секс. Думаю, они оба встретили свою пару. Сэма я не знаю, но очень хорошо знаю Кейт, и, если она посвящает столько времени мужчине, он должен быть довольно особенным. Все, что я знаю о Сэме, это то, что у него дерзкая ухмылка и он любит бегать полуголым. После моего брата она не проводила так много времени ни с одним мужчиной. Я улыбаюсь, вспоминая о его скором приезде. Не могу дождаться встречи с ним, но сегодня я не буду говорить о Дэне — не с Кейт.

Она пожимает плечами.

— Мы веселимся.

— Ну же! — восклицаю я. — О Джесси я рассказала тебе кучу всего. Дай мне хоть что-нибудь!

Она отпивает вина и небрежно ставит бокал обратно на стол.

— Ава, он не из тех мужчин, с которыми можно остепениться. Я буду развлекаться, пока это длится, но привязываться не собираюсь.

Досадую про себя, когда Кейт напоминает мне слова Сары о том, о каких мужчинах можно мечтать.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю, пытаясь взять верх над витающими в голове мыслями.

— Просто знаю, — говорит она с полуулыбкой.

Если честно, я немного разочарована. Она живая, удивительно спокойная и совершенно раскованная — таким же кажется Сэм. И, судя по тому, что я видела — это довольно много. В чем тогда проблема?

— Он мне нравится, — признаю я. Может он и эксгибиционист и неимоверно надоедлив, но именно этим он и покоряет.

— А мне нравится Джесси.

Я смеюсь. Да, он ей нравится. Он купил ей фургон. Но потом ужасаюсь.

— Он ведь тебе просто нравится, правда? — О боже, никогда бы не подумала, что Кейт может им увлечься. Но к нему все тянутся. Мне и так хватает восхищенных им женщин, глумящихся надо мной, но я никогда, ни на секунду, не думала, что Кейт может смотреть на него в таком ключе.

— Нет! — Она обиженно глядит на меня. — Мне нравится то, как сильно он любит тебя.

— Что? Он не любит меня, Кейт. Он любит меня трахать. — Делаю большой глоток вина, чтобы заглушить впечатление, произведенное на меня словами Кейт. Или это впечатление моего альтернативного утверждения? Любит меня или хочет контролировать?

— Ава, ты опять становишься мастером отрицания.

— Как думаешь, сколько ему лет? — спрашиваю я.

Кейт пожимает плечами.

— Лет тридцать пять. Пойду быстренько перекурю. — Она соскальзывает со стула и достает из сумки сигареты. — Подожди здесь, не хочется потерять столик.

Она направляется в комнату для курения, оставляя меня размышлять над моей дьявольской ситуацией. Я влюблена в этого уничтожающего, неразумного, помешанного на контроле маньяка. Я знала, что должна была держаться от него подальше. И не могу не думать о том, с какой легкостью могла бы дать отпор, отвергнуть и уйти от любого другого мужчины. Но Джесси — совсем другая история. Я зависима от него, и не уверена, что это нормально.

— Ава?

Меня отвлекает от моих кратких размышлений очень знакомый голос. А еще этот голос очень неприятный. Поворачиваюсь на упругой, обтянутой шелком попке.

— Мэтт, привет. — Мой голос звучит гораздо радостнее, чем есть на самом деле.

— Черт, Ава. Выглядишь потрясно. — Он водит похотливым взглядом вверх и вниз по моему телу, вынуждая чувствовать себя очень неловко и чересчур заметной. Как он заставлял меня покрываться мурашками? Я любила его четыре года. Но любила ли? То, что я чувствовала к Мэтту, кажется, поблекло по сравнению с тем, что я чувствую к некоему Мистеру Надзирателю, возраст которого я до сих пор не знаю.

— Спасибо, как дела? — вежливо спрашиваю я, глядя на его рубашку и черные джинсы. Ненавижу эти джинсы, а рубашка выглядит дешевой и отвратительной.

— Очень хорошо, спасибо. Чем занималась?

Трахалась. Много и потрясно!

— Особо ничем. Куча работы, подыскиваю жилье. — Конечно, я лгу. Я даже не обращалась в агентство.

Мэтт не замечает, как я накручиваю волосы на палец. Он никогда не замечал моей привычки теребить волосы — может, это знак?

— На работе все хорошо? — Он ставит локти на стол, слишком внедряясь в мое личное пространство. Я выпрямлю спину, отшатываясь от него, и молю о скорейшем возвращении Кейт. Он быстро отвалит, если Кейт появится.

— Да, все супер, спасибо, — отвечаю я, раздумывая, не задать ли ему тот же вопрос. После того, как он позвонил и рассказал о сокращении штатов на работе, думаю, что должна, но не хочу слишком увлекаться разговором.

Он лучезарно улыбается — фальшивой улыбкой.

— Великолепно. Слушай, хотел еще раз извиниться. Я был сам не свой. И не стал бы тебя винить, если бы ты сказала мне отвалить.

Отвали!

— Мэтт, все в порядке. Не беспокойся.

— Класс.

К горлу подкатывает тошнота, когда к нам подходит Джеймс и смотрит на меня с презрением, которое взаимно. Пусть рискнет! Я мило улыбаюсь, осторожно устраиваясь на стуле. Дурацкое платье, и, хотя мне было совершенно комфортно до тех пор, пока Мэтт меня не нашел, теперь, под пристальными взглядами моего бывшего и его друга, я чувствую себя чересчур обнаженной и уязвимой.

— Джеймс. — Я киваю в знак приветствия.

— Ава, — отвечает он. Холодный тон не ускользает от моего внимания. Он, должно быть, рассказал Мэтту о встрече со мной и высоким, светловолосым, агрессивным типом, так почему Мэтт такой милый?

— Могу я угостить тебя выпивкой в память о былых временах? — предлагает Мэтт.

— У меня есть, спасибо. — Поднимаю наполовину полный бокал вина. В память о былых временах? Что? Отпраздновать каким он был мудаком? Я вас умоляю!

Я не вижу Кейт, но понимаю, что она рядом. Внезапный холод, повеявший от Мэтта, очень силен. Как и от Джеймса. Они с Кейт тоже не очень-то сходились во взглядах.

— Какого хрена ты здесь забыл? — приближаясь, кричит она.

Я напрягаюсь.

— Кейт, все в порядке, — успокаиваю я свою пылкую, огненно-рыжую подругу.

— Как раз собирался уходить, — шипит Мэтт.

— Вот и вали!

Он снова смотрит на меня.

— Приятно было повидаться, Ава.

— Мне тоже, Мэтт. — Я улыбаюсь. Какой смысл враждовать? Парню очень жаль… наверное. Ох, неважно. Он исчез из моей жизни, и я не могу заниматься этой драмой. Смеюсь про себя. В данный момент моя жизнь — одна большая драматическая постановка.

Мэтт с Джеймсом уходят, и Кейт дает себе волю.

— Что ты творишь, разговаривая с этой змеей? — выпаливает она через стол, когда садится напротив.

— Он просто поздоровался. Я проявила вежливость. — Мой скучающий тон, вероятно, еще больше ее разозлит. Она как фейерверк!

— Да мне плевать!

Я морщусь.

— Говоришь, как Джесси.

Господи, мне не нужны споры с лучшей подругой вдобавок к спорам со своим мужчиной. Она фыркает и делает глоток вина. Я тоже допиваю бокал.

— Возьму себе еще, — говорю я и достаю деньги. — Присмотри за моей сумочкой.

Иду в бар, чтобы заказать еще алкоголь, и терпеливо жду, пока бармен примет заказ.

— Как дела, милая?

Закатываю глаза и поворачиваюсь, обнаруживая коренастого, скользкого, слишком уверенного типа, который смотрит на меня.

— Привет, — вежливо говорю я, разворачиваясь обратно к бару, когда бармен ставит передо мной вино. — Спасибо. — Я протягиваю ему двадцатку и делаю глоток, все время чувствуя, как скользкий мужик рядом капает слюной в свое пиво. У меня по коже бегут мурашки. Мысленно умоляю бармена поторопиться со сдачей и даже подумываю о том, чтобы отказаться от денег, лишь бы уйти.

— Хочешь потанцевать?

— Нет, спасибо. — Я улыбаюсь, забираю у бармена сдачу и торопливо ухожу. Он бросает на меня недовольный взгляд, но не испытывает судьбу.

Это мой третий бокал. Я и правда бунтарка. Ну что ж. После представления, устроенного Джесси дома, я выполняю личную миссию неповиновения, чтобы оставить за собой последнее слово.

Через несколько часов толпа в баре редеет, а мы допиваем, наверное, третью бутылку вина. Мы хихикаем, как пара подростков, и я становлюсь довольно смелой в своих расспросах.

— Он действительно привязал тебя к кровати? — дерзко любопытствую я.

Ухмылка, расплывшаяся по ее лицу, говорит мне, что Сэм тогда не шутил. Я даже не слишком-то и шокирована. Должно быть, все дело в алкоголе, а может, в том страстном сексе, которым я занимаюсь в последнее время.

— Так и знала, — смеюсь я. — Скажи ему, чтобы он одевался, когда будет бродить по квартире. Я не знаю, куда девать глаза.

— С ума сошла? — Она таращится на меня. — Прятать такое прекрасное тело!

Кейт смотрит вдаль, очевидно, воскрешая в памяти его образ. Да, он довольно хорош, но это не значит, что я хочу на него смотреть. Для этого у меня есть собственное супер-прекрасное тело. Кстати, о нем, я пьяна и хочу его увидеть. Я могу ему позвонить. Но потом вспоминаю... мне нельзя было пить. Тьфу! Делаю еще один глоток.

— А чем он вообще занимается? — спрашиваю я. Он ездит на «порше» и, кажется, никогда не бывает на работе.

Она пожимает плечами.

— Богатый сирота.

— Сирота?

— По всей видимости, — задумчиво начинает она, — его родители погибли в аварии, когда ему было девятнадцать. У него нет ни братьев, ни сестер, ни семьи, никого. Он живет за счет своего наследства и наслаждается жизнью. — Она снова ухмыляется.

Боже, Сэм сирота? Не могу представить, каково это: потерять родителей в таком возрасте. Да и вообще в любом возрасте. Наверное, это было ужасно. И ни одного родственника, кто бы мог взять его к себе? Внезапно, я вижу дерзкого парня совершенно в другом свете. Вы бы никогда не поняли, что с ним случилось нечто столь ужасное; он всегда улыбается и шутит.

— Сколько ему лет? — спрашиваю я.

— Тридцать, — отвечает она почти неохотно, будто чувствует себя виноватой, зная возраст мужчины, с которым спит.

Я пропускаю это мимо ушей. Кейт не виновата, что я до сих пор остаюсь в неведении.

— Что думаешь о Дрю?

Ее брови подскакивают вверх.

— Несколько прямолинейный и надменный, не находишь?

— Да! — восклицаю я. Рада, что не одна считаю его таким. — Совсем не типаж Виктории.

— Дай ему максимум два свидания, — Кейт тычет в меня бокалом, слегка расплескивая вино по столу. — Она ему до смерти надоест своими отчетами о визитах в солярий.

— С каждой неделей она становится все более апельсиновой. — Я смеюсь.

— Подруга, не апельсиновой. — Всплеск и еще немного вина оказывается на столе. — А цвета красного дерева. Он не сможет отыскать ее в темноте. И да, она занимается этим только в темноте.

— Нет!

— О, да. Что-то связанное с целлюлитом и растрепанной прической. Это довольно плохо. Последний парень, с которым она встречалась, сказал, что она встала за час до него, чтобы успеть принять душ, привести в порядок волосы и сделать макияж, прежде чем он проснется.

— Какая нелепость!

Она кивает.

— Слушай, а Джесси не упоминал о вечеринке в «Поместье»?

— Да! — выпаливаю я, всерьез подумывая о том, чтобы сказать ей, что меня подкупом заставили там появиться. О, прошу, скажите, что Сэм попросил Кейт прийти. Это сделает вечер чуть более сносным. — Ты идешь?

— Естественно, да! Мне не терпится увидеть это место. — В ее глазах пляшет возбуждение. — Полагаю, нам не помешает поход по магазинам.

— О, я, наверное, обойдусь тем, что у меня есть. — Пожимаю плечами. Я только что потратила пятьсот фунтов на дурацкое крошечное платье. Откидываюсь на спинку стула, быстро вспоминая, что никакой спинки нет, и хватаюсь за край стола. Мое вино взмывает в воздух.

— Черт! — ору я, едва удерживаясь, чтобы приземлиться на пол.

Присоединяюсь к Кейт в безудержном смехе, мы чокаемся бокалами, хохоча и лепеча, как пара пьяных подростков, перебравших сидра. Мне нужно перестать пить, сейчас же. Я на грани того, чтобы переступить черту веселья и с головой погрузиться в царство заплетающегося языка и нетвердой походки. Поскольку мой неразумный господин должен появиться в восемь утра, нужно удостовериться, что у меня не будет похмелья.

— Думаю, на пора сегодня закругляться, — намекаю я самым дипломатичным тоном.

Кейт согласно кивает, глядя поверх бокала.

— Да, я все. — Она соскальзывает со стула и, пошатываясь, идет ко мне. Ладно, похоже, Кейт уже перешла на территорию нетвердой походки. — О, мне нравится этот трек. Давай потанцуем! — визжит она и тянет меня к танцполу, чтобы устроить собственное маленькое шоу под песню «Moves like Jagger».

— Кейт, на танцполе никого нет! — хнычу я. В баре тоже почти никого не осталось.

— Кого это волнует? — спорит она, спотыкаясь, идет под музыку и тащит меня следом. — Уйдем после эт... Ох! — Она с грохотом падает на пол, с воплем увлекая меня за собой. — Прости! — хохочет она.

Мы лежим на полу, растянувшись на спине, хихикаем и глядим на тусклый свет бара. Мне было бы неловко... если бы я так не напилась. Как же мы должны выглядеть? Никто из нас не спешит подниматься.

— Как думаешь, вышибалы придут и помогут нам встать? — Я захлебываюсь от смеха.

Кейт утирает слезы.

— Даже не знаю. Может, позвать их? — Она тянется к моей руке в поисках опоры и принимает сидячее положение. — Вот дерьмо, — чертыхается она, и ее тон заметно меняется с озорного на серьезный.

— Что? — Заставляю себя подняться, чтобы выяснить, о каком дерьме идет речь, но обнаруживаю нависшего над нами Джесси — со скрещенными руками и крайне раздраженным выражением на красивом лице.

Дерьмо, это уж точно. Сжимаю губы, чтобы не рассмеяться и не разозлить его еще больше.

— О, нет, меня на целый месяц посадят под домашний арест, — тихо усмехаюсь я, чтобы услышала только Кейт. Она фыркает, стараясь подавить смех, и я проигрываю битву в попытке сдержаться.

Мы сидим на полу бара, хохоча, как пара пьяных гиен, а лицо Джесси с каждой секундой становится все более красным. Кейт смеется еще громче, когда рядом с Джесси встает Сэм и закатывает глаза. Почему мой мужчина не может закатить глаза, вместо того чтобы стоять с таким видом, будто собирается самовоспламениться? Я даже не настолько пьяна. Причина, по которой я оказалась в такой ситуации — всего лишь знак внимания моей хулиганистой лучшей подружке, сбившей меня с истинного пути.

К нам приближается дородный вышибала с лысой головой. Он выглядит злым. Я толкаю Кейт локтем, сигнализируя о нашем скором изгнании из бара.

— Кейт, если нас больше не пустят сюда на обед, я очень разозлюсь. Я люблю сэндвичи с беконом из «Барокко».

— Ты и так уже злишься, — фыркает она и делает еще одну попытку встать, используя меня в качестве опоры.

— Джесси, разберись со своей женщиной, — растягивая слова, произносит вышибала после того, как пожимает Джесси.

— О, не волнуйся. — Джесси бросает на меня свой самый угрожающий взгляд. — Я с ней разберусь. Спасибо за звонок, Джей.

Что?

— Вставай, хулиганка, — насмехается Сэм над Кейт, поднимая ее.

Она, хихикая, обвивает его шею руками.

— Отведи меня в постель, Сэмюэл. Можешь снова меня привязать. — Она плюхается на него, как на подушку.

Наблюдаю, как Сэм сдерживается, чтобы не рассмеяться над представлением Кейт, и не может подавить смешок, но не потому, что злится на нее. О, нет, он сдерживается из-за Джесси. Который снова уничтожает мне вечер. Я не ожидала увидеть его раньше восьми утра, и он бы никогда не узнал, что я немного перебрала. И что это за история с вышибалой, который ему звонит?

Перевожу хмельной взгляд на Мистера Неразумного, встречая его своим лучшим раздраженным выражением. У него глаза лезут из орбит. Прослеживаю за его взглядом, устремленным вниз, на платье-табу. О боже, я нарушила два приказа. Меня, наверное, действительно запрут дома. Я снова начинаю хихикать.

— Сейчас же вставай, — рычит он, сжав челюсть.

— О, расслабься, зануда! — упрекаю я его более уверенно, чем себя чувствую. Протягиваю ему руку, зная, что он не оставит меня в беде.

Он вздыхает, качая головой в знак раздражения, берет меня за руку и поднимает. Его глаза расширяются еще больше, когда он получает полный обзор платья-табу. Я снова начинаю хихикать. Видимо, теперь, после моих покатушек по грязному полу бара, придется везти его в химчистку.

Я успокаиваюсь.

— Ты на меня злишься? — Смотрю на него пьяненькими глазами, хлопая ресницами и хватаясь за лацканы его серого костюма. Неужели сегодня он вообще не был дома?

— Безумно, Ава, — угрожающе говорит он, беря меня за локоть и выводя из бара. Замечаю вышибалу, который на меня настучал, и сужаю глаза, когда меня ведут мимо. Они с Джесси ударяют по рукам, и он неодобрительно качает головой.

Ой, да иди ты!

Мы видим, как Сэм помогает Кейт сесть на переднее сиденье своего «порше», придерживая ее макушку, когда усаживает. Она все еще хихикает. От этого я снова теряю над собой контроль.

— Сэмюэл, сегодня твоя счастливая ночь! — напевает она, когда Сэм захлопывает дверцу. Пусть я и навеселе, но уверена, сегодня ночью в спальне Кейт не будет никаких телодвижений.

Джесси, крепко удерживая меня за локоть, прощается с Сэмом.

— Увидимся, цыпочка. — Сэм чмокает меня в щеку, украдкой одаривая быстрой улыбкой. Я отвечаю тем же, одновременно сосредоточившись на том, чтобы не засмеяться и не разозлить своего неразумного мужчину больше, чем необходимо.

Меня ведут к машине Джесси, сажают на переднее сиденье — мягко, но твердо, и все это в полнейшей тишине. Он выглядит очень злым, но я пьяная и мне все равно.

Он тянется через меня к ремню безопасности, и я нагло отталкиваю его.

— Я могу пристегнуться сама, — угрюмо ворчу. Встречаюсь с не-дави-на-меня взглядом, поэтому довольно мудро складываю руки на коленях, позволяя ему наклониться через меня, чтобы пристегнуть ремень. Украдкой вдыхаю его запах. — Ты так вкусно пахнешь, — спокойно сообщаю я.

Он отстраняется, лицо ничего не выражает, глаза все еще пылают недовольством. Но он не произносит ни слова. Играет в молчанку. Как по-взрослому! Он захлопывает мою дверцу и садится за руль, наобум вливаясь в поток машин и не обращая внимания на других участников дорожного движения.

— Дом Кейт вон там, — указываю я, когда он с ревом несется в другую сторону.

— И? — достается мне лаконичный односложный ответ.

О, ради всего святого!

— И... там я живу, — твердо заявляю я. Он не уничтожит мне ночь окончательно. После выпивки у нас с Кейт получаются одни из лучших дискуссий за чашечкой чая.

— Ты останешься у меня. — Он даже на меня не смотрит.

— Нет, это не входило в условия сделки, — напоминаю я ему. — У меня есть время до восьми утра, прежде чем ты снова меня отвлечешь.

— Я изменил условия сделки.

— Ты не можешь менять условия сделки!

Он медленно поворачивает ко мне лицо.

— Ты же изменила.

Я отшатываюсь, бросая на него самый презрительный взгляд, но не могу придумать, что сказать. Он прав, я действительно нарушила условия сделки, но только потому, что его условия чертовски неразумны! Откидываюсь на стеганую спинку мягкого кожаного сидения и сдаюсь. В любом случае, до восьми часов осталось всего восемь.

***

Мы подъезжаем к «Луссо», и я стону. Клайв видит меня только в пьяном состоянии или когда меня усталую несут на руках. Открываю дверцу и осторожно встаю на ноги. Джесси внимательно за мной наблюдает. Без сомнения ждет, когда я споткнусь, чтобы подхватить меня и создать у Клайва впечатление, что я снова в хлам.

Что ж, он будет разочарован. Спокойно закрываю дверцу и иду в фойе. Я не должна шататься, я не должна шататься. Добираюсь до фойе, все еще в вертикальном положении, и, проходя мимо, вежливо киваю Клайву, но он не произносит ни слова. Он кивает мне в ответ, а затем переводит взгляд на Джесси. Когда он снова опускает голову, даже не поздоровавшись, я понимаю, должно быть, он заметил свирепое лицо Джесси. Фыркаю про себя, захожу в лифт и вежливо жду, пока Джесси войдет внутрь.

— Тебе нужно сменить код, — бормочу я, набирая код разработчика. Ему нужно лишь уведомить охрану, и они немедленно этим займутся.

Он не произносит ни слова. О, он действительно хорошо играет в молчанку. Поднимаю глаза и вижу, что он пристально на меня смотрит, изучая, его лицо совершенно ничего не выражает. Уверена, он вот-вот на меня набросится и устроит какой-нибудь трах в стиле Джесси. Будет ли это вразумляющий трах или трах-напоминание? О, вероятно, трах-извинение! Мой подвыпивший мозг наслаждается этой мыслью, но затем двери лифта открываются, и он выходит первым, заставляя меня следовать за ним. Я в шоке. Я бы жизнь поставила на то, что он на меня набросится. Ну ладно, мы еще не в его квартире.

Он открывает дверь и, даже не взглянув в мою сторону, входит внутрь. Я захлопываю за собой дверь и иду за ним на кухню, где он достает из холодильника бутылку воды. Он делает несколько глотков, прежде чем сунуть ее мне.

Даже не пытаюсь ее оттолкнуть. Прошлая суббота и воспоминание о больной голове, когда я пришла в себя, — достаточный мотив, чтобы принять его предложение. Под его бдительным оком пью воду, а закончив, ставлю пустую бутылку на столешницу.

— Повернись, — приказывает он.

О, началось! Во мне вспыхивают миллионы фейерверков, когда я выполняю его команду, отворачиваясь от него, мое либидо кричит, кожу покалывает. Ощущение его теплых рук, скользящих по моим плечам, заставляет меня сжать челюсти и сделать успокаивающий вдох. Он хватается за молнию платья и медленно ведет ее вниз, делая акцент на скольжении рук по моим бокам, когда стягивает его вниз по телу, по ходу, становясь на колени. Чувствую легкий удар по лодыжке, и выхожу из материала, лужицей растекшегося у меня под ногами, поворачиваюсь, глядя на него, стоящего передо мной на коленях.

Он смотрит на меня снизу вверх, медленно поднимаясь на ноги и ведя носом между моих грудей, пока не достигает горла. Он дышит мне в шею. О да, как обычно мысленно умоляю я его.

Впившись в меня губами, он покусывает и облизывает мою нежную плоть. Кожа горит от желания прикоснуться к нему, мне хочется его схватить. Но я знаю, это будет сделано на его условиях.

— Хочешь, чтобы мои губы оказались на тебе, Ава? — тихо спрашивает он.

У меня перехватывает дыхание, когда его голос вибрирует у меня над ухом. Я глубоко вздыхаю.

— Ты должна произнести это слово. — Он касается губами моего уха. У меня дрожат колени.

— Да, — говорю я с придыханием.

— Хочешь, чтобы я трахнул тебя, детка?

— Джесси. — Я вздрагиваю, когда он гладит меня между ног.

— Я знаю. Ты хочешь меня. — Он кусает меня за мочку уха, серебряные гвоздики стукаются о его зубы. Я вздрагиваю, задыхаясь и отчаянно в нем нуждаясь. Но затем он отстраняется, оставляя меня бушующей массой гормонов стоять перед ним. — Стой здесь, — строго приказывает он и уходит.

Он все еще одет в костюм, я смотрю, как он отходит от меня и открывает шкаф, что-то оттуда вынимая. Шоколадная паста? Мой пульс учащается.

Он спокойно возвращается ко мне. Я пробегаю глазами по его поджарому телу, наслаждаясь тугой выпуклостью в паху. Нетребовательно и терпеливо жду, пока он неторопливой походкой приблизится ко мне. Когда он, наконец, достигает меня, то становится близко-близко к моему лицу, овевая горячим, мятным дыханием, его губы скользят по моим щекам, глазам, подбородку, наконец, мягко останавливаясь на губах.

Мурлычу от чистого удовольствия, открывая рот, но он прерывает поцелуй и начинает спускаться вниз по моему телу. Меня накрывает шквал жара, короткие, резкие вдохи становятся сдавленными и неровными. Спустившись ниже, он задевает носом кружевные трусики, заставляя мои руки взлететь и схватить его за плечи для опоры. Он одаривает меня понимающей улыбкой и снова начинает подниматься, прижимаясь ко мне всем телом.

— Ты так отзываешься на меня, — шепчет он мне на ухо.

Я вздрагиваю, переводя дыхание.

— Да.

— Знаю. Это... так... чертовски... заводит. — Он отходит от меня на шаг. Что он делает? Он поднимает руки, и в одной из них я замечаю свое платье. А в другой... ножницы.

Неужели он сделает это? Он спокойно раскрывает ножницы и касается ими подола моего платья. Затем, очень медленно, разрезает пополам, а я смотрю на него, разинув рот. Черт возьми, похоже, он это сделал. Платье за пятьсот фунтов? Я даже не могу найти в себе силы остановить его или крикнуть. Я совершенно ошеломлена.

Не довольствуясь тем, что пятисотфунтовое платье-табу разорвано на две части, он спокойно разрезает его еще на несколько лоскутков, прежде чем без единой эмоции, спокойно и четко, положить искромсанную материю и ножницы на кухонный островок. Он поворачивается ко мне. Я обретаю дар речи.

— Не могу поверить, что ты это сделал.

— Не играй со мной в игры, Ава, — предупреждает он, само спокойствие и сдержанность. Он засовывает руки в карманы брюк и внимательно на меня смотрит, я стою перед ним, явно ошеломленная. Весь алкогольный дурман полностью испарился. Я мыслю здраво, уравновешенна и абсолютно поражена демонстрацией его, так называемой, силы.

— Ты, — я тычу пальцем ему в лицо, — сумасшедший!

Его губы образуют прямую линию.

— Я, черт возьми, чувствую это. Тащи свою задницу в постель!

Что? Тащить задницу в постель? Этот мужчина уже за гранью безрассудства — он совершенно невозможен. Чувствую, как хмурю брови. Если я проведу еще немного времени с этим мужчиной, то придется колоть ботокс еще до того, как мне исполнится двадцать семь.

— Я не лягу с тобой в постель! — Я сбрасываю туфли, разворачиваюсь и ухожу, оставляя позади кухню и своего медленно закипающего надзирателя. В одном нижним белье и с платьем, порезанным на дюжину лоскутков, я в полной заднице.

Поднимаюсь по лестнице, всю дорогу пыхтя и топая ногами. Мне хочется кричать! Он буйнопомешанный гребаный псих! Ворвавшись в спальню, замечаю на краю кровати свою спортивную сумку, но знаю, там нет одежды. Я узнала об этом сегодня утром, когда для меня было приготовлено платье. Нет, здесь я не останусь. Ни хрена подобного!

Топаю обратно и направляюсь через открытую лестничную площадку в самую дальнюю свободную спальню. У меня есть выбор из трех других, но эта — моя любимая, и она от него дальше всех! Захлопываю за собой дверь и забираюсь в чудесную кровать, которая все еще выглядит так же, как в ночь запуска. Швырнув причудливые декоративные подушечки на пол, я в отчаянии врезаюсь головой в подушку. Здесь не пахнет свежестью и мятой, и совсем не так уютно, как в постели Джесси, но на сегодня с меня хватит. Завтра я уеду. Этот мужчина сумасшедший! Просто нет никакого чертова смысла пытаться действовать, согласно своим желаниям. Даже если он достаточно джентльмен, чтобы мне это позволить, позже он все равно все уничтожит.

ЧЕРТ!

Дверь распахивается, и в комнату с площадки врывается свет. Наблюдаю, как силуэт Джесси становится больше, когда он приближается ко мне. Что он сделать на этот раз? Промоет мне желудок?

Он наклоняется и молча берет меня на руки. Если бы я думала, что это к чему-нибудь приведет, стала бы от него отбиваться. Но я этого не делаю. Позволяю отнести меня в спальню и уложить в его кровать.

Перекатываюсь на живот, зарываюсь лицом в подушку, закрываю глаза и притворяюсь, что не получаю удовольствия от его аромата на простынях. Я морально истощена и благодарна, что сейчас выходные. Я могла бы проспать их все. Слышу шарканье и движения раздевающегося Джесси. Ему лучше оставаться на своей стороне кровати!

Матрас прогибается, меня обхватывают за талию и с минимальным усилием притягивают к твердой груди. Я пытаюсь его оттолкнуть, игнорируя предупреждающее рычание, исходящее от него.

— Отвали! — рявкаю я, отдирая от себя его пальцы.

— Ава, — его голосу явно не хватает терпения. Это только еще больше меня раззадоривает.

— Завтра... я ухожу отсюда, — выплевываю я, оттолкнув его.

— Посмотрим. — Он почти смеется, когда снова притягивает меня к себе и прижимает к своему телу.

Прекращаю бороться, бесполезно пытаться. Кроме того, я не могу избавиться от огромного удовлетворения, которое испытываю, когда его руки крепко меня обнимают, а горячее дыхание касается моих волос.

Но я по-прежнему киплю от злости.

Глава 33

— Проснись и пой, леди. — Когда я открываю глаза, его нос касается моего.

Даю мозгу несколько мгновений, чтобы включиться, а глазам — время привыкнуть к свету. Когда взор, наконец, проясняется, обнаруживаю, что он смотрит на меня ярко-зелеными сияющими глазами. Я же, напротив, хочу еще немного поспать. Сегодня суббота, и даже необходимость порвать его в клочья не поможет мне в ближайшее время выбраться из постели.

Отталкиваю его и переворачиваюсь.

— Я с тобой не разговариваю, — ворчу я, снова зарываясь в подушку. Он быстро шлепает меня по заду, прежде чем перевернуть на спину и прижать мои руки. — Больно же!

Я хмуро смотрю на него. Уголки его чувственных губ подергиваются, но сегодня утром я не настроена на плутоватого Джесси. Почему он такой счастливый? О да. Я чертовски хорошо знаю, почему. Он растерзал платье-табу и достал меня еще до восьми утра.

Я окутана им с головы до ног, а он смотрит сверху, пробегая глазами по моему лицу. Надо бы поднять колено и вдарить ему в одно место!

— Итак, сегодня мы можем пойти одним из двух путей, — сообщает он. — Ты можешь перестать вести себя неразумно, и мы прекрасно проведем день вместе. Или ты можешь продолжать играть роль дерзкой маленькой искусительницы, и я буду вынужден приковать тебя наручниками к кровати и щекотать до потери сознания. Какой твой выбор, детка?

Я? Неразумно? У меня отвисает челюсть, он с интересом наблюдает за мной. Неужели он всерьез думает, что я не приму вызов?

Приподнимаю голову и оказываюсь совсем рядом с его заросшим щетиной, раздражающе ошеломляющим лицом.

— Иди… нахрен, — медленно и отчетливо проговариваю я. Он отшатывается, глаза расширяются от моей дерзости. Мне тоже очень за себя стыдно. Но своими неразумными поступками он пробуждает во мне самое худшее.

— Следи за гребаным языком!

— Нет! Какого черта ты заставляешь вышибал сообщать тебе о моих передвижениях? — Это маленькое воспоминание только что всплыло в моем проснувшемся мозгу. Но если я права, и он устроил так, чтобы вышибалы следили за мной, тогда я взорвусь.

— Ава, все, чего я хочу, — это знать, что ты в безопасности. — Он опускает голову и начинает кусать губу. — Я волнуюсь, вот и все.

Волнуется? Он знает меня меньше месяца, но уже таким собственником? Попирает мою свободу, расстраивает, разрезает мои платья и запрещает пить.

ЧТО ЗА БРЕД!

— Мне двадцать шесть, Джесси.

Он снова смотрит мне в глаза. Они опять потемнели.

— Зачем ты надела то платье?

— Чтобы позлить тебя, — честно отвечаю я, слегка извиваясь, но совершенно напрасно. Я не могу сдвинуться.

— Но ты думала, что не увидишь меня. — Он морщит лоб. Неужели думает, что я надела его для кого-то другого?

— Из принципа, — бормочу я. Мне хотелось взять верх, даже если бы он этого не узнал. — Ты должен мне платье.

Он улыбается, почти ослепляя меня.

— Мы включим его в наш список дел на сегодня.

Что еще за список? Сейчас мне снова хочется заснуть. Или он может разбудить меня другим способом. Я извиваюсь под ним, его брови подпрыгивают от удивления.

— А это еще что такое? — спрашивает он, явно пытаясь скрыть усмешку.

Ладно, теперь я точно знаю, в какую игру он играет. Хочет мне отказать, как до того, как я отправилась веселиться. Это будет его наказанием за то, что я бросила ему вызов. Как мило. Это самое худшее, что он мог сделать.

— Тебе не нужно меня охранять, — скрежещу я зубами, выбираясь из-под него. Он может бросать мне вызов сколько угодно.

— Просто я очень о тебе забочусь, — говорит он мне в спину, когда я оставляю его лежать на кровати.

Заботится? Я хочу, чтобы он любил меня, а не заботился. Иду через спальню в ванную, закрываю за собой дверь. Он заботится обо мне, как брат или типа того? Чувствую, как сердце медленно раскалывается.

Сходив в туалет и вымыв руки, встаю перед огромным зеркалом, которое висит во всю длину туалетного столика. Устало вздыхаю. Что же мне делать? Он, видите ли, заботится. Если забота означает, встревать в мои дела, тогда пусть посвятить свою заботу кому-нибудь другому.

Умываюсь и хватаю зубную щетку Джесси, но рядом с ней обнаруживаю свою. Что? Нахмурившись, наношу на нее пасту и принимаюсь чистить зубы, поглядывая в зеркало на душ и замечая на полке шампунь и кондиционер, бритву и гель для душа.

Он что, перевез мои вещи? Продолжая чистить зубы, открываю дверь в спальню и обнаруживаю лежащего на животе Джесси, уткнувшегося лицом в подушку. Я прохожу мимо него в гардеробную и чуть не захлебываюсь зубной пастой, когда вижу, что там висит моя одежда.

Он перевез мои вещи! Немного самонадеянно, не так ли? Разве у меня не было права голоса? Может, я и люблю его, но знаю всего несколько недель. Переезд? Что это значит? Он хочет, чтобы я жила здесь, и он бы обо мне заботился? Ну, если так, то может сразу идти нахрен. Скорее, он будет меня контролировать.

— Что-то не так?

С зубной щеткой, свисающей изо рта, я разворачиваюсь, чтобы увидеть закрывающего дверной проем гардеробной Джесси, выглядящего немного встревоженным. Такого взгляда я у него еще не видела. Он опирается о дверной косяк обеими руками, и я скольжу глазами вниз по его торсу, наслаждаясь изгибами мышц. Но быстро увожу внимание от его отвлекающей груди, внезапно вспоминая, почему я нахожусь в гардеробной. Со щеткой и пастой во рту бормочу кучу неразборчивых слов.

— Извини, повтори еще раз. — Уголки его губ подрагивают, и я выдергиваю изо рта щетку.

Он чертовски хорошо знает, что не так. Я снова бормочу, слова немного более понятны из-за отсутствия щетки, но паста все еще мешает говорить четко.

Он закатывает глаза, берет меня на руки и несет в ванную.

— Плюй, — приказывает он, ставя меня на ноги.

Я избавляюсь от пасты и поворачиваюсь лицом к моему неразумному надзирателю.

— Что все это значит? — Я указываю рукой на свои вещи.

Он сжимает губы, подавляя улыбку, и наклоняется вперед, его горячий язык медленно скользит по моей нижней губе, слизывая остатки пасты.

— Вот так. Ты о чем? — Он проводит языком по моему виску, долгий горячий выдох касается моего уха. Я напрягаюсь, когда он опускает руку и накрывает ладонью мой холмик, посылая мурашки удовольствия, бегущие по всему телу.

— Нет! — Я отталкиваю его от себя. — Ты не будешь манипулировать мной своей восхитительным богоподобием!

Он одаривает меня плутоватой ухмылкой.

— Считаешь меня богом?

Я фыркаю, снова поворачиваясь к зеркалу. Его мысли бегут с такой скоростью, что меня может вышвырнуть из окна ванной до того, как прижмут к стене.

Он обвивает руками мою талию и притягивает к своей груди. Наклонившись и положив подбородок мне на плечо, он изучает мое отражение в зеркале. Протолкнувшись эрекцией между моих ног, он вращает бедрами, направляя мои руки вниз, чтобы я ухватилась за край туалетного столика.

— Я не против быть твоим богом, — шепчет он.

— Почему здесь мои вещи? — спрашиваю я его отражение, желая, чтобы мое тело вело себя прилично.

— Я забрал их у Кейт. Подумал, ты могла бы остаться здесь на несколько дней.

— У меня есть право голоса?

Он снова вращает чертовыми бедрами, выжимая из меня тихий стон.

— А разве когда-то не было?

Глядя на него в зеркало, качаю головой. Уголок его губ приподнимается в озорной улыбке, когда он снова делает круг. Я не собираюсь реагировать на его чертовы вращения бедрами, потому что знаю, он снова оставит меня в подвешенном состоянии. И что за игру затеяла Кейт, позволяя всем этим мужчинам рыться в моих вещах? В его гардеробной висит одежда на два с лишним дня. В какую игру он играет?

— Собирайся, леди. — Он целует меня в шею и шлепает по заднице. — Я приглашаю тебя на свидание. Куда хочешь отправиться?

Ошеломленно смотрю на него.

— Я могу выбирать?

Он пожимает плечами.

— Иногда я позволяю тебе поступать по-своему. — Его лицо бесстрастно. Он совершенно серьезен.

Мне следовало бы ухватиться за предложение власти обеими руками, пока он так благоразумен, но это подозрительно. После его реакции прошлой ночью, расправы над платьем-табу и игрой в молчанку, я не понимаю, почему он проснулся таким уравновешенным и спокойным.

— Итак, чем бы ты хотела заняться? — спрашивает он.

— Давай поедем в Кэмден, — предлагаю я, готовясь к отказу. Мужчины ненавидят тамошний шум и суету.

— Ладно. — Он поворачивается, уходя в душ, и оставляет меня у раковины гадать, куда подевался мой вызывающий надзиратель. Теперь мне определенно становится подозрительно.

***

Спустившись по лестнице, слышу, как Джесси разговаривает по телефону. Вхожу на кухню и таю от его вида. Он выглядит великолепно в поношенных джинсах и темно-синей рубашке поло с поднятым воротником — стиль Джесси. Он побрился и уложил волосы воском. Он неразумно красив, как неразумен и во всем остальном.

— Завтра я буду, все в порядке? — Он отворачивается от стула и пробегает взглядом по моему телу. — Спасибо, Джон. Звони, если я тебе понадоблюсь. — Не отводя от меня взгляда, он отключается и складывает руки на груди. — Мне нравится твое платье. — Его голос низкий и хриплый.

Я смотрю на струящееся платье в цветочек. Оно доходит мне до колен, так что длина, вероятно, встречена с одобрением. Удивлена, что Кейт его упаковала; оно больше подходит к лету, с вырезом на спине и без рукавов. Улыбаюсь про себя. Он еще не видел меня сзади. Сама я ему не покажу. Он заставит меня переодеться. Я это знаю.

Натягиваю тонкий вязаный кремовый кардиган и перекидываю замшевую сумку поперек тела.

— Готов? — спрашиваю.

Он встает на ноги и с мрачным видом подходит ко мне. Я жду глубокого поцелуя, но не получаю его. Вместо этого он натягивает солнцезащитные очки, берет меня за руку и тянет к двери. Я проведу с ним целый день, а он даже меня не поцелует?

— Ты что, весь день не будешь ко мне прикасаться?

Он смотрит на наши соединенные руки.

— Я прикасаюсь к тебе.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты наказываешь меня.

— Зачем мне это делать, Ава? — Он втаскивает меня в лифт. Он чертовски хорошо знает, к чему я клоню.

Смотрю на него снизу вверх.

— Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся.

— Знаю, что хочешь. — Он набирает код.

— Но ты этого не сделаешь?

— Дай мне то, что я хочу, и я это сделаю. — Он не смотрит на меня.

Не могу поверить.

— Извинения?

— Не знаю, Ава. А тебе есть за что извиняться? — Он по-прежнему смотрит прямо перед собой. Даже в отражении дверей он все равно не встречается со мной взглядом.

— Прости, — практически выплевываю я. Не могу поверить, что он это делает. И не могу поверить, что так отчаянно нуждаюсь в контакте.

— Если ты собираешься просить прощения, то хотя бы скажи это соответствующим голосом.

— Мне очень жаль.

Он встречается со мной глазами в зеркале.

— Правда жаль?

— Да, мне очень жаль.

— Хочешь, чтобы я к тебе прикоснулся?

— Да.

Он быстро поворачивается ко мне, прижимая к зеркальной стене и полностью накрывая своим телом. Мне сразу становится лучше. Это было совсем не трудно.

— Ты начинаешь понимать, не так ли? — Его губы нависают над моими, бедра толкаются в низ живота.

— Я понимаю. — Я тяжело дышу.

Он завладевает моим ртом, я нахожу его плечи, впиваясь ногтями в мускулы. Да, так гораздо лучше. Встречаю его язык, полностью растворяясь в нем.

— Счастлива? — спрашивает он, прерывая наш поцелуй.

— Да.

— Я тоже. Пойдем.

***

После того, как Джесси добился своего, мы садимся в машину и едем в Кэмден завтракать. Сегодня прекрасный день, и мне уже жарко в кардигане, но я еще немного потерплю. У него по-прежнему есть возможность с позором увезти меня домой и заставить переодеться.

Мы сворачиваем с дороги, и Джесси ведет нас в прелестное маленькое кафе.

— Тебе здесь понравится. Сядем снаружи. — Он выдвигает для меня большое плетеное кресло.

— А почему мне здесь понравится? — спрашиваю я, усаживаясь на подушку в горошек.

— Они делают лучшие яйца Бенедикт. — Он радостно улыбается, когда видит, как загораются мои глаза.

Как только официантка замечает Джесси во всем его мужественном богоподобии, она устремляется к нему, но он совершенно не обращает на нее внимания.

— Нам две порции яиц Бенедикт, — он показывает на меню, — крепкий черный кофе и крепкий капучино, без шоколада и сахара, пожалуйста. — Он поворачивается к официантке, одаривая ее одной из своих предназначенных только для женщин улыбок. — Спасибо.

Кажется, она слегка пошатывается. Я смеюсь про себя. Да, точно также он подействовал и на меня.

Она, наконец-то, обретает дар речи.

— К яйцам подать ветчину или лосось?

Он протягивает ей меню, снимая очки, чтобы она получила полное представление о его потрясающем лице.

— Лосось, пожалуйста.

В смятении качаю головой и, пока официантка будет сообщать наш заказ на кухню, решаю проверить телефон. Интересно, как поладили Виктория с Дрю? О Томе я не очень беспокоюсь — он, несомненно, снова влюблен в свою последнюю половинку.

— Белый или зерновой?

— Что? — Поднимаю глаза и вижу, что официантка все еще стоит рядом.

— Хочешь белый хлеб или зерновой? — повторяет Джесси с легкой улыбкой.

— О, зерновой, пожалуйста.

Он возвращает великолепный взгляд зеленых глаз к слабеющей официантке.

— Два зерновых, спасибо.

Сверкнув самой готовой на все улыбкой, она, наконец, нас покидает. Реакция женщины на Джесси напоминает мне о том, сколько их было до меня. От этого я чувствую себя дерьмово. Вел ли он себя так же неразумно и властно со всеми остальными? Господи, держу пари, таких было немного. Кладу телефон на стол и смотрю на Джесси, который, закусив губу, внимательно за мной наблюдает. О чем он думает?

— Как твои ноги? — спрашивает он, но я знаю, не это заставило его закусить нижнюю губу.

— Хорошо, а ты часто бегаешь? — Я уже знаю ответ на этот вопрос. Никто не встает посреди ночи, чтобы пробежать четырнадцать миль, если не относится к этому серьезно.

— Это меня отвлекает. — Он пожимает плечами, с задумчивым выражением лица откидываясь на спинку кресла.

— Отвлекает от чего?

Он не сводит с меня глаз.

— От тебя.

Я усмехаюсь. Сейчас он явно не очень часто бегает, потому что большую часть времени притесняет меня.

— Почему тебе нужно от меня отвлекаться?

— Потому что, Ава... — вздыхает он. — Я не могу держаться от тебя подальше и, что еще хуже, не хочу. — В его тоне слышится разочарование. Он разочарован мной или собой?

Официантка приносит кофе и на секунду задерживается, но не получает благословения еще одной сбивающей с ног улыбки. Джесси сосредоточен только на мне. Его утверждение горько-сладкое. Я рада, что он не может держаться от меня подальше, но немного обижена, что это, кажется, его раздражает.

— А почему это должно тебя беспокоить? — спрашиваю небрежно, помешивая капучино и мысленно умоляя дать мне удовлетворительные ответы. Проходит несколько мгновений, но он все еще молчит, поэтому я поднимаю глаза. Вижу, как он мучительно терзает губу, а его шестеренки крутятся со скоростью сто миль в час.

Наконец он шумно выдыхает и опускает глаза.

— Меня это тревожит, потому что я чувствую, что теряю контроль. — Он снова пристально смотрит на меня, пронизывая зеленым взглядом. — Чувство потери контроля — это не то, что мне хорошо удается, Ава. Не там, где дело касается тебя.

Ах! Неужели он признает, что абсолютно неразумно помешан на контроле? Совершенно очевидно, что он не справляется, когда ему бросают вызов — я видела доказательства лично.

— Если бы ты был более благоразумен, то не слишком часто терял бы контроль. Неужели ты так поступаешь со всеми своими женщинами?

Его глаза распахиваются, потом сужаются.

— Я никогда не интересовался кем-то настолько, чтобы чувствовать себя так. — Он берет кофе. — Чертовски похоже на меня — найти самую дерзкую женщину на планете, чтобы...

— Пытаться контролировать? — Я поднимаю брови, и он еще больше хмурится. — А как насчет других отношений?

— У меня нет никаких отношений. Я в них не заинтересован. В любом случае, у меня нет на это времени.

— Ты потратил достаточно времени, чтобы уничтожить всех и вся вокруг меня, — выпаливаю я поверх кофейной чашки. Если это не отношения, тогда не знаю, что это такое.

Он качает головой.

— Ты — совсем другая. Я же говорил, Ава, что уничтожу любого, кто попытается встать у меня на пути. Даже тебя.

Это я знаю. Меня уже уничтожили, когда я отказалась остаться дома. Ритуал уничтожения меня несколько отличается от ритуала уничтожения других людей, на чью долю выпало такое удовольствие. На ум тут же приходит бедный кокни. Отношения его не интересуют? И к чему тогда все это?

Наш завтрак приземляется на стол, пахнет божественно. Приступив к трапезе, обдумываю его слова о потере контроля. Решение довольно простое — перестань быть таким неразумным и сложным. Если будет продолжать в том же духе, то свалится от сердечного приступа, вызванного стрессом.

— Почему я так отличаюсь от других? — спрашиваю я тихим голосом.

Он принимается за лосося.

— Не знаю, Ава, — так же тихо говорит он.

— Ты мало что знаешь, не так ли? — Это все, что он, черт возьми, говорит, когда я пытаюсь определить причину его пристрастия к контролю. Я разжигаю «всевозможные чувства». И что мне теперь со всем этим делать?

— Я знаю, что никогда не хотел трахнуть женщину больше одного раза. А вот тебя хочу.

Я в ужасе отшатываюсь, чуть не подавившись куском тоста.

У него хватает совести выглядеть виноватым.

— Это прозвучало неправильно. — Он кладет вилку, закрывает глаза и трет виски. — Я пытаюсь сказать, что... ну... я никогда не интересовался женщиной настолько, чтобы желать большего, чем секс. До тех пор, пока не встретил тебя. — Трение становится более агрессивным. — Я не могу объяснить, но ты это почувствовала, не так ли? — Он смотрит на меня. Мне кажется, в поиске подтверждения я вижу отчаяние. — Когда мы встретились, ты это почувствовала.

Я слегка улыбаюсь.

— Да, я это почувствовала. — Такого не забыть никогда.

Выражение его лица мгновенно меняется — он снова улыбается.

— Ешь свой завтрак. — Он тычет вилкой в мою тарелку, и я смиряюсь с тем, что живу без знания, которого так отчаянно хочу. Если он сам не знает, то у меня нет ни малейшего шанса. Будет ли легче справиться с ним, если я выясню, что запускает его сложный ум?

Как бы то ни было, он — в нескольких словах — сказал, что хочет большего, чем секс, да? Значит, он заботится обо мне. Разве забота равна контролю? И у него никогда не было отношений? Ни на секунду не могу в такое поверить. Женщины бросаются на этого мужчину. Не может же он просто трахнуть их разок и все? Господи, если он никогда не трахал женщину больше одного раза, то сколько же их было? Я как раз собираюсь задать этот вопрос, но останавливаюсь, лишь успев сделать вдох. Хочу ли я это знать? Я спала с этим мужчиной без всякой защиты, и, хотя он сказал, что всегда пользовался презервативом со всеми — кроме меня — должна ли я ему верить?

— Нужно купить тебе платье для юбилейной вечеринки в «Поместье», — объявляет он, очевидно, чтобы отвлечь от одолевающих меня вопросов и мыслей. Уверена, он знает, о чем я думаю.

— У меня полно платьев, — говорю я без особого энтузиазма, и это нормально, потому что так и есть. Меня лишь наполовину утешает тот факт, что Кейт будет рядом, чтобы помочь мне пережить вечер, где на меня будет пялиться и отпускать коварные замечания Сара. Интересно, он трахал Сару? Вполне возможно, если он трахает женщин всего один раз. Эта мысль заставляет меня слишком резко впиться зубами в свой завтрак.

Он хмурится.

— Тебе нужно новое. — Именно этот тон заставляет меня бросать ему вызов.

Вздыхаю от перспективы очередного спора об одежде. У меня более чем достаточно вариантов и без покупки нового платья. Кроме того, даже если бы их у меня не было, я найду что-нибудь, лишь бы избежать похода по магазинам с Джесси.

— В любом случае, я тебе должен. — Он перегибается через стол и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос.

Да, он мне должен, но я этого не хочу, потому что сомневаюсь, что буду иметь право голоса по выбору платья.

— И я смогу выбрать?

— Конечно. — Он кладет нож и вилку на тарелку. — Я не совсем помешан на контроле.

Я чуть не роняю столовые приборы. Он что, прикалывается?

— Джесси, ты действительно очень особенный. — Придаю голосу всю сладость, которой заслуживает это заявление.

— Не такой особенный, как ты, — подмигивает он мне. — Готова прошвырнуться по Кэмдену, детка?

Я киваю, выуживая из сумочки кошелек, он смотрит на меня с недоумением. Кладу двадцатку под солонку и наблюдаю, как он с преувеличенным раздражением встает, роется в кармане и заменяет мои деньги своими, выхватывая кошелек из моей руки и запихивая банкноту обратно.

Помешанный на контроле!

На столе начинает дребезжать мой телефон, но прежде, чем я успеваю приказать мозгу взять его, Джесси выхватывает его у меня из-под носа.

— Да? — приветствует он неизвестного собеседника.

Я изумленно смотрю на него. У него напрочь отсутствуют манеры, когда речь заходит о телефоне. И все же, кто звонит?

— Миссис О’Ши? — невозмутимо говорит он.

У меня отвисает челюсть. Нет! Только не мама! Я пытаюсь выхватить у него телефон, но он уворачивается от меня с озорной ухмылкой на безумно красивом лице.

— Я имею удовольствие быть с вашей прекрасной дочерью, — сообщает он маме. Обхожу стол, а он поворачивается в другую сторону, хмуро глядя на меня.

Стискиваю зубы и отчаянно машу ему, но он только поднимает брови и медленно качает головой.

— Да, Ава много рассказывала о вас, буду с нетерпением ждать встречи.

Ах, ты, бесючий придурок! Я почти ничего не рассказывала Джесси о родителях и уж точно не говорила им про него. Боже, только этого мне не хватало. Свирепо глядя на него, протягиваю руку, но он отступает назад.

— Да, я ее сейчас позову. Было приятно с вами пообщаться.

Он протягивает мне телефон, и я молниеносно выхватываю его у него из рук.

— Мама?

— Ава, кто это был? — Мама, как я и думала, озадачена. Предполагалось, что в Лондоне я живу свободной и одинокой жизнью, а тут на звонки отвечает незнакомый мужчина. Сузив глаза, смотрю на Джесси, который выглядит довольно гордым собой.

— Просто друг, мама. Что случилось?

Джесси хватается за сердце, изображая раненого солдата, но раздраженное выражение лица не соответствует игривому поступку — ни в малейшей степени. Слышу, как мама неодобрительно хмыкает. Не могу поверить, что он только что сделал, высокомерная задница. И ко всему остальному, с чем я должна иметь дело, теперь у меня есть дополнительный бонус — мама будет сходить с ума, что я слишком рано прыгаю в другие отношения.

— Мне звонил Мэтт, — категорически заявляет она.

Я отворачиваюсь от Джесси, пытаясь скрыть шок. Почему Мэтт позвонил маме? Черт! Я не могу говорить об этом в присутствии Джесси.

— Мам, можно я тебе перезвоню? Я в Кэмдене, здесь очень шумно. — Касаюсь плечами мочек ушей, когда чувствую, как взгляд Джесси впивается мне в спину.

— Да, просто хотела, чтобы ты знала. Он был само дружелюбие, мне это не нравится.

Похоже, она в ярости.

— Ладно, я позвоню тебе позже.

— Прекрасно, и помни, беззаботное веселье. — Она добавляет последнюю фразу, чтобы явно напомнить о моем статусе — каким бы он ни был.

Я поворачиваюсь к Джесси, обнаруживая выражение, которое, как я знала, увижу — очень несчастное.

— Зачем ты это сделал? — кричу я.

— Просто друг? Ты часто позволяешь друзьям трахать тебя до умопомрачения?

Опускаю плечи, сдаваясь. Постоянные перемены этого мужчины в вопросе наших отношений сжигают мне мозг. Он трахает меня; он заботится обо мне; он контролирует меня...

— Твоя миссия состоит в том, чтобы сделать мою жизнь как можно более сложной?

Его взгляд смягчается.

— Нет, — тихо отвечает он. — Прости.

Боже милостивый, неужели у нас прорыв? Он только что извинился за то, что вел себя, как задница? Сейчас я ошеломлена еще больше, чем тогда, когда он схватил мой телефон и поприветствовал маму, как старого друга. Он сам сказал, что нечасто извиняется, но, учитывая его нелюбовь к извинениям, он совершает много сумасшедших поступков, за которые стоит просить прощения.

— Забудь.

Вздыхаю и засовываю телефон в сумочку. Выхожу на улицу, направляясь к каналу. Через несколько секунд его рука обвивается вокруг моего плеча. У папы сейчас, наверное, уши разболелись от бедной мамы. Уверена, позже меня засыплют кучей вопросов. А что касается Мэтта... его игру я знаю. Скользкий червяк пытается умаслить родителей. Его ждет сильное разочарование. Теперь родители открыто его не любят, так как до этого мирились с ним ради меня.

***

Остаток утра и почти весь день мы бродим по Кэмдену. Мне здесь очень нравится. Разнообразие — это лучшее, что может предложить Лондон. Я могу часами бродить по мощеным улочкам рынков и лавочкам. Джесси потакает мне, пока я шныряю по торговым рядам, держась поближе и постоянно до меня дотрагиваясь. Я очень рада, что извинилась.

Мы идем через продовольственные ряды, и я больше не могу выносить жару. Здесь не особенно жарко, но из-за туристов и толкучки я чувствую, что задыхаюсь. Снимаю с себя сумочку и кардиган, чтобы обернуть им талию.

— Ава, у твоего платья пропал огромный кусок ткани!

Я с улыбкой оборачиваюсь и вижу, что он пялится на вырез платья. Что он сделает? Разденет меня и разрежет платье на куски?

— Нет, это такой дизайн, — сообщаю я, завязывая кардиган вокруг талии и надевая сумочку. Он разворачивает меня, подтягивая кардиган еще выше, пытаясь прикрыть обнаженную плоть.

— Может, прекратишь? — смеюсь я, вырываясь на свободу.

— Ты это нарочно? — рявкает он, кладя большую ладонь мне на спину.

— Если тебе нужны юбки до пола и джемперы с воротником под горло, то предлагаю найти кого-нибудь своего возраста, — бормочу я, когда он, крепко держа меня за руку, ведет сквозь толпу. За свою наглость я зарабатываю тычок под ребра. В следующий раз он наденет на меня паранджу.

— Сколько, по-твоему, мне лет? — недоверчиво спрашивает он.

— Откуда ж мне знать? — бросаю в ответ. — Не хочешь избавить меня от раздумий?

Он усмехается.

— Нет.

— Конечно же, нет, — бормочу я.

Что-то привлекает мое внимание. Я быстро сворачиваю к лавочке хиппи, полной ароматических свечей и всякой всячины. Слышу, как Джесси ругается позади, пробираясь сквозь толпу, чтобы не отстать от меня.

Я добираюсь до лавочки, и меня встречает очередной взрослый мужчина с дредами и множеством пирсинга.

— Привет. — Я улыбаюсь, протягивая руку, чтобы взять с полки матерчатую сумку.

— Добрый день, — говорит он. — Вам помочь? — Он встает рядом со мной у прилавка и помогает поднять сумку.

— Спасибо. — Я снова чувствую на себе теплую ладонь Джесси, когда открываю сумку и достаю ее содержимое.

— Что это? — спрашивает Джесси, заглядывая мне через плечо.

— Это, — я встряхиваю ткань, — тайские рыбацкие штаны.

— Думаю, тебе нужен размер поменьше. — Он хмурится, пробегая глазами по огромному куску черного материала, который я держу в руках.

— У них один размер.

Он смеется.

— Ава, в них может влезть десять человек.

— Их обматывают вокруг себя. Подходит для любого размера. — Я уже несколько месяцев собираюсь заменить свои старые.

Он отодвигается в сторону, не убирая руки, и с сомнением смотрит на штаны. Надо признать, они действительно выглядят как брюки для самого тучного человека в мире, но как только вы с ними освоитесь, они окажутся очень удобными для того, чтобы носить их дома по выходным.

— Позвольте, я покажу. — Хозяин лавки забирает у меня штаны и опускается передо мной на колени.

Чувствую, как ладонь Джесси на моей спине напрягается.

— Мы их берем, — быстро выдает он.

О, грядет уничтожение!

— Надо примерить, — бодро говорит Дреды, покачивая штанами у моих ног.

Я поднимаю ногу, чтобы влезть в брючину, но меня тут же слегка тянут назад. Бросаю на него предупреждающий взгляд. Он ведет себя нелепо. Человек просто проявляет дружелюбие.

— Мисс, у вас великолепные ноги, — радостно сообщает Дреды.

Я съеживаюсь.

— Спасибо. — Не поощряй его!

— Дайте мне. — Джесси выхватывает штаны у Дредов, прежде чем прислонить меня спиной к полке, полной свечей. Качая головой и бормоча что-то себе под нос, он опускается на одно колено и подставляет мне брюки. Я мило улыбаюсь хозяину лавки, который, похоже, не обращает внимания на уничтожение Джесси, вероятно, он слишком обкурился, чтобы это заметить. Я влезаю в штаны, натягиваю их, пока Джесси придерживает их с боков, его лоб прочерчивает хмурая морщинка. Храни его Господь!

Быстро беру в свои руки процесс примерки, опасаясь, что Дреды попытается перехватить инициативу.

— Вот так, видишь? — Я завязываю штаны сбоку.

— Великолепно, — насмехается Джесси, глядя на них в замешательстве. Он встречается со мной взглядом, я расплываюсь в широкой улыбке. Он качает головой, сияя глазами. — Хочешь их?

Под пристальным взглядом Джесси я начинаю расстегивать и снимать штаны.

— Заплачу сама, — сообщаю я ему.

Он закатывает глаза, с отвращением фыркая, и достает из кармана пачку банкнот.

— Сколько стоят эти штаны? — спрашивает он Дреды.

— Всего лишь десятку, приятель.

Я складываю их и запихиваю в сумку.

— Джесси, за штаны плачу я.

— Всего? — Джесси пожимает плечами и сует хозяину лавки банкноту.

— Спасибо. — Тот засовывает ее в поясную сумку.

— Пойдем, — говорит Джесси, снова кладя руку на мою обнаженную спину.

— Не стоило уничтожать беднягу, — стону я. — И я сама хотела заплатить за штаны.

Он притягивает меня к себе и прижимается губами к моему виску.

— Замолкни.

— Ты невозможен, — говорю я.

— А ты прекрасна. Могу я теперь отвезти тебя домой?

Я киваю, глядя на своего вызывающего мужчину.

— Да. — У меня болят ноги. И я должна похвалить его за то, что сегодня он терпимо отнесся к моим неторопливым блужданиям. Он вел себя довольно благоразумно.

Позволяю ему вести себя через толпу, пока мы не выходим из переполненного переулка, и тут мои уши атакует грохочущая, тяжелая техно-музыка. Оглядываюсь и вижу неоновые огни, выплывающие из темноты здания бывшей фабрики, и толпу людей, собирающихся у входа. Я никогда не бывала в этом месте, но оно славится клубной одеждой и дикими штучками.

— Хочешь заглянуть?

Я смотрю на Джесси и вижу, что он проследил за моим взглядом до входа на фабрику.

— Думала, ты хочешь домой.

— Можем быстро взглянуть. — Он направляется к входу и заводит меня в тускло освещенное помещение.

Когда мы входим, музыка ударяет в барабанные перепонки. Первое, что я замечаю, — это две танцовщицы, одетые в нижнее белье высокой степени прозрачности, исполняющие довольно потрясающие движения на металлическом подвесном балконе. Не могу туда не смотреть. И не скажешь, что мы в ночном клубе в столь ранний час. Джесси ведет меня к эскалатору, который увозит нас вниз, в недра фабрики. Достигнув нижнего уровня, глаза атакуют флуоресцентные одежды всех цветов и видов. Неужели такие вещи носят?

— Не кружево, да? — Он задумчиво наблюдает, как я разглядываю ярко-желтую мини-юбку с металлическими шипами, торчащими из подола.

— Не кружево, — соглашаюсь я. Ужас какой. — Неужели кто-то носит такие вещи?

Он смеется, кивая на группу людей, которые выглядят так, будто вот-вот упадут в обморок от восторга. На них, должно быть, миллион пирсинга. Он ведет меня по лабиринту коридоров. Я полностью поглощена окружением. Серьезная клубная атмосфера для крутого тусовщика.

Мы бродим по металлическому лабиринту стальных коридоров и спускаемся еще по нескольким лестницам, обнаруживая, что со всех сторон нас окружают... секс-игрушки. Я съеживаюсь. Музыка становится громче и однозначно вульгарнее. Я разеваю рот, слушая, как какая-то ненормальная вопит о том, что сосет член на танцполе, в то время как одетая в кожу госпожа трется промежностью о черный металлический шест. Я не ханжа, но это выше моего понимания. Так, мы на территории для взрослых, и я чувствую себя крайне неловко. С сильной нервозностью смотрю на Джесси.

Его глаза сверкают, выражение лица демонстрирует избыток веселья.

— В шоке? — спрашивает он.

— Чуток, — признаю я. Не столько от атрибутики, сколько от пташки в углу — в тату и пирсинге по всему телу и на восьмидюймовых платформах. Практически голая, она выполняющей очень незаконные движения. Вот, от чего моя челюсть падает на пол.

Охренеть! Неужели Джесси нравится подобное дерьмо?

— Немного чересчур, да? — размышляет он, подталкивая меня к стеклянному шкафу. С облегчением вздыхаю от его заявления.

— Ого! — выпаливаю я, оказавшись лицом к лицу с огромным вибратором, украшенным стразами.

— Не волнуйся, — шепчет мне на ухо Джесси. — Тебе он ни к чему.

Я задыхаюсь, и он тихо смеется мне в ухо.

— Даже не знаю. Похоже, это может оказаться весело, — задумчиво отвечаю я.

На этот раз потрясенный вздох издает он.

— Ава, я умру раньше, чем ты воспользуешься чем-то подобным. — Он бросает на нарушителя порядка полный отвращения взгляд. — Я не собираюсь делить тебя ни с кем и ни с чем. — Он оттесняет меня. — Даже с устройством на батарейках.

Я смеюсь. Он уничтожит вибратор? Его неразумность зашкаливает. Он смотрит на меня, одаривая плутоватой ухмылкой. Я таю.

— Хотя наручники я мог бы представить, — тихо добавляет он.

Что? Наручники?

— Такое ведь тебя не заводит, правда? — Я обвожу рукой комнату, прежде чем посмотреть на него.

Он отвечает мне теплым взглядом, притягивает ближе к себе и нежно целует в лоб.

— В этом мире меня заводит только одно. И она мне нравится в кружевах.

Я таю от облегчения и поднимаю глаза на мужчину, которого люблю так сильно, что это причиняет боль.

— Отвези меня домой.

Он одаривает меня полуулыбкой и благоговейно целует в губы.

— Выдвигаешь какие-то требования? — спрашивает он у моих губ.

— Да. Ты не был во мне слишком долго. Это неприемлемо.

Он отстраняется и внимательно смотрит на меня — винтики вращаются, зубы терзают губу.

— Ты права, это неприемлемо. — Не переставая кусать губу, он снова сосредотачивает внимание перед собой и уводит нас обратно к машине.

Глава 34

Крепко обнявшись, врываемся в пентхаус. Я ждала этого весь день. От вожделения я вот-вот взорвусь. Мне нужно, чтобы он был со мной, немедленно.

Он снимает с моего плеча сумочку, бросает ее на пол и обхватывает меня за талию, чтобы я могла оседлать его бедра. Он ведет нас на кухню, щелкает несколькими кнопками на пульте дистанционного управления, и вскоре уши наполняются звуками «Running up that hill» группы Placebo. Это лишь усиливает мое отчаянное желание обладать им. Он человек слова.

— Хочу тебя в постели, — настойчиво говорит он, с пугающей скоростью поднимаясь по лестнице.

В попытке сократить время на раздевание, по пути наверх сбрасываю балетки. Дверь в спальню распахивается, и меня опускают на пол у изножья кровати.

— Повернись, — тихо говорит он. Я повинуюсь, предоставляя ему доступ к спине. — Пожалуйста, скажи мне, что на тебе кружево, — умоляет он, расстегивая платье. — Ты нужна мне в кружевах.

— На мне кружево, — спокойно подтверждаю я. В последнее время я ношу только его. Слышу, как он удовлетворенно выдыхает, стягивая через голову платье и позволяя ему упасть на пол.

Я поворачиваюсь к нему, его рот приоткрыт, веки полуопущены.

Он в таком же отчаянии, как и я. Он протягивает руку, медленно опускает чашечку лифчика и проводит костяшками пальцев по соску. Сердце начинает неумолимо биться. Он в нежном режиме — я люблю нежного Джесси.

Смотрю, как он заводит руки за спину, хватается за футболку и стягивает ее через голову. У меня всегда будет перехватывать дыхание от его поджарого тела.

На нем нет ни капельки жира.

— Хорошо провела день? — тихо спрашивает он. Но меня не касается. Стоя передо мной, он разувается, а я мысленно умоляю его поторопиться. Ему хочется поболтать?

— Чудесно, — говорю я, изо всех сил стараясь не обращать внимания на окружающие нас страстные ритмы музыки, особенно если он собирается немного поболтать.

— Я тоже. — Он сама серьезность и задумчивость. Не знаю, что с этим делать. — Может, сделаем его еще лучше?

О, боже.

— Да, — выдыхаю я.

— Иди сюда.

На этот раз обратного отсчета не требуется. Делаю шаг вперед, кладу руки на его твердую грудь и поднимаю лицо, встречаясь с ним взглядом. Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга, а потом его губы касаются моих, мгновенно перенося меня на седьмое небо под названием «Джесси» — мое самое любимое место во Вселенной.

Я стону, зарываясь руками в его волосы, чтобы удержаться, когда он поднимает меня и крепко прижимает к своему телу, наши языки соприкасаются в медленном танце. Он подводит меня к кровати, кладет под себя, а мои руки поднимает над головой. Он их не держит, но я знаю, они должны оставаться там.

Он отпускает мой рот и садится, оставляя меня разгоряченной, ошеломленной и тяжело дышащей.

Он смотрит на меня сверху, шестеренки в его прекрасном мозгу начинают крутиться на полную мощность. Я хочу знать, о чем он думает. Он уже несколько дней то впадает в задумчивость, то выходит из нее.

— Я мог бы весь день сидеть и смотреть, как ты извиваешься от моих прикосновений, — бормочет он, играя с моей грудью, оттягивает вторую чашечку и уделяет другому полукружию такое же внимание.

Соски болят, когда он мнет их и вытягивает, с приоткрытыми и влажными губами он наблюдает, как я погружаюсь в хаос безумия. Хочу, чтобы его губы оказались на мне немедленно!

— Оставайся на месте.

Он встает с кровати, стягивая с меня трусики. Я тихонько всхлипываю, теряя ощущение веса его тела. Куда он собрался? Наблюдаю, как он медленно расстегивает ширинку на джинсах и стягивает их вниз по бедрам, спокойно сбрасывает и снимает боксеры. Сжимаю бедра вместе, чтобы контролировать глухую пульсацию между ног, которая, при виде его обнаженного и потрясающе впечатляющего тела, только что перешла в непрерывный трепет. Он заползает обратно на кровать, раздвигает мои бедра и проводит языком по центру моего лона.

— Ох, боже, боже, боже! — Закрываю лицо ладонями, впиваясь зубами себе в руку, а он погружается в меня языком, медленно отступая и кружа, чтобы затем снова ринуться вперед. Я так сознание потеряю.

В поисках еще большего трения вращаю бедрами в такт его темпу, он обхватывает мой живот ладонью, чтобы я не брыкалась. Почему я вообще убегаю? Из всех глупостей, что я могла натворить, побег от этого мужчины, может получить высшую награду.

Он поднимает рот и обдувает мою плоть прохладным воздухом, а затем снова возвращается к беспощадной демонстрации мучительного наслаждения. Когда моя голова начинает метаться из стороны в сторону, и я хватаю его за волосы, он увеличивает темп, и я взрываюсь вокруг него, рефлекторно подталкивая бедра вверх и крича в лихорадочном отчаянии сделать вдох. Он накрывает ртом мое лоно, буквально высасывая из меня пульсацию, я дрожу, словно лист, до предела выгибая спину.

Джесси стонет от чистого удовольствия.

— М-м-м, детка, я чувствую, как ты пульсируешь на моем языке.

Я даже говорить не могу. Эффект, что он оказывает на мое тело, — необычаен. Не думаю, что я слабая, полагаю, это он слишком силен — власть определенно в его руках.

Биение переутомленного сердца начинает замедляться, вплетаюсь пальцами ему в волосы, наслаждаясь его внимательным ртом, одаривающим нежными поцелуями внутреннюю сторону бедер, двигаясь вниз, покусывая и посасывая кожу. Мы в режиме нежных любовников, но как долго это продлиться, можно только догадываться. Я не собираюсь обманывать себя, услышав последнее из своих вчерашних противоречивых мыслей, но вполне довольна лежать здесь с Джесси, уткнувшимся носом мне между ног, так долго, как он позволит. И вот еще что: всегда на его условиях.

Он слегка сжимает зубами клитор, и я вздрагиваю, слышу его тихий смех, когда он поцелуями прокладывает себе путь вверх по моему телу, пока не достигает губ и проводит по ним своими мягкими губами, разделяя со мной вкус моего освобождения, он смотрит на меня. Руками обнимаю его за плечи и принимают его вес, он утыкается лицом мне в шею и вздыхает, его неистовая эрекция чуть ударяется о мое бедро. Я двигаюсь, и она оказывается у моего входа.

— Леди, из-за тебя я превращаюсь в сумасшедшего, — выдыхает он мне в шею, приподнимается и со сдавленным стоном медленно в меня входит. Я стону, сжимая вокруг него каждый мускул. — Пожалуйста, больше так не делай. — Он тянется вниз и просовывает руку мне под колено, задирает мою ногу вверх, чтобы закинуть ее себе на плечо, и опирается на предплечья. Не сводя с меня глаз, он медленно отступает и лениво толкается обратно.

— Прости, — бормочу я, запуская ему в волосы пальцы.

Он отстраняется и со стоном движется вперед.

— Ава, все, что я делаю, я делаю, чтобы защитить тебя и сохранить свой рассудок. Пожалуйста, слушайся меня.

Я стону от еще одного глубокого, восхитительного погружения.

— Хорошо, — соглашаюсь я, но знаю, в порыве неистового удовольствия он может заставить меня сказать все, что захочет. Мне не нужна защита — разве что от него самого.

Он смотрит на меня.

— Ты нужна мне. — Он выглядит подавленным, что приводит меня в замешательство. — Ты очень мне нужна, детка.

Я без ума от удовольствия, полностью поглощена им, но он не может продолжать говорить такие вещи — по крайней мере, не вдаваясь в подробности. Он превращает мой мозг в запутанный клубок закодированных утверждений. Не путает ли он нужду с желанием? Я уже прошла стадию желания и слегка боюсь, что позволила себе впасть в состояние сильной нужды в этом мужчине.

— Зачем я тебе нужна? — Голос надломленный и хриплый.

— Просто нужна. Пожалуйста, никогда не покидай меня. — Он снова бросается вперед, вызывая у нас обоих стон.

— Скажи мне, — почти стону я, стискивая его плечи, но стараясь не отрывать взгляда от его глаз. Мне нужно больше, чем его дурацкие головоломки.

Эти мелкие воды становятся мутными.

— Просто прими, что ты мне нужна, и поцелуй меня.

Я смотрю на него, разрываясь между желаниями тела и потребностью мозга в информации. Он неторопливо входит и выходит из меня в самом фантастическом темпе, постепенно пробуждая внутри меня новое давление. Я не могу это контролировать.

— Ава, поцелуй меня.

Тело побеждает. Я притягиваю его лицо к себе, преклоняясь перед его чудесным ртом, он погружается и выходит, каждый раз вращая узкими бедрами. Напряжение в теле нарастает, мое удовольствие достигает пика, и, оказавшись на грани освобождения, в попытке управлять приближающейся кульминацией, я начинаю дрожать, и из меня вырываются короткие, резкие вздохи.

— Детка, пока рано, — мягко предупреждает он, с силой вращая бедрами.

Откуда он знает? С усилием сосредотачиваюсь, но под эту музыку и с Джесси, так изысканно ласкающим мои губы, это настоящее сражение. Впиваюсь пальцами ему в плечи, давая безмолвный сигнал, что я перехожу грань. Он стонет, кусает мою губу и рвется вперед.

— Вместе, — бормочет он мне в рот. Я киваю в знак согласия, он ускоряется и приближает нас к предельному экстазу, все время поддерживая контролируемые, точные движения.

— Детка, я уже скоро, — стонет он.

— Джесси!

— Держись, только держись, — спокойно говорит он, снова ныряя вперед, делая мучительно глубокий, восхитительный поворот бедрами, толкаясь вперед так далеко, как только может.

Мы оба вскрикиваем.

— Сейчас, Ава. — Он выходит, снова устремляется вперед, еще сильнее.

Я отпускаю себя, чувствуя, как он пульсирует и дергается внутри меня, мы поглощаем стоны друг друга, погружаясь в спокойное, неторопливое падение в ничто. Моя плоть дрожит вокруг его пульсирующего члена, а сердце колотится в груди.

Я с обожанием целую его, он успокаивается, держа мою ногу на своем плече и толкаясь дальше, высвобождая всего себя, постанывая в чистом, откровенном удовольствии.

Непрошеная влага скапливается в глазах, и я изо всех сил борюсь, чтобы слезы не полились и не испортили момент. Он продолжает принимать мой благоговейный, медленный поцелуй, встречаясь с моим языком удар за ударом. Этим поцелуем я пытаюсь ему кое-что сказать. Отчаянно хочу, чтобы он узнал слова.

Я люблю тебя!

Он отрывается от моих губ и хмурит брови.

— В чем дело? — тихо спрашивает, голос полон беспокойства.

— Ни в чем, — отвечаю я слишком быстро, мысленно проклиная свою несчастную руку за то, что она легла ему на затылок. Он заглядывает мне в глаза, и я со вздохом уступаю. — Что это? — спрашиваю я. Он все еще медленно двигается внутри меня.

— Что именно? — Смущение в его голосе совершенно очевидно. Пинаю себя за то, что открыла свой болтливый рот.

— Я и ты. — Сразу чувствую себя глупо, мне хочется спрятаться под одеяло.

Его взгляд смягчается, и он медленно вращает бедрами.

— Просто ты и я, — говорит он, будто это действительно просто. Он нежно меня целует, отпуская мою ногу. — Ты в порядке?

Нет, я в полном дерьме!

— В порядке, — отвечаю резче, чем собиралась. Неужели этот мужчина настолько толстокож, что не может разглядеть под собой влюбленную женщину?

Ты и я, я и ты, как чертовски очевидно. Что-то я не вижу с нами в постели никого другого. Слегка ерзаю под ним, и он, прищурившись, смотрит на меня затуманенным взглядом.

— Мне нужно пописать, — говорю самым убедительным «я-не-злюсь» тоном. И с треском проваливаюсь.

Закусив губу, он подозрительно поглядывает на меня, но отстраняется, неохотно освобождая меня из-под себя. Тянусь рукой, чтобы расстегнуть лифчик, а затем направляюсь в ванную, и закрываю за собой дверь.

Почему я не могу просто это сказать? Мне нужно избавиться от слов, причиняющих такую чертовски сильную боль. Перед тем как отправиться писать, мысленно отвешиваю шлепок по своей жалкой заднице и испытываю желание окунуть голову в унитаз в этой роскошной ванной комнате. Какая же я неудачница. Он должен знать о моих чувствах. Я, как рабыня, падаю к ногам этого мужчины, при любом удобном случае отдаваясь ему разумом и телом. Ни на секунду не поверю, что он не распознает всех этих признаков.

Закончив, предстаю обнаженной перед зеркалом. Смотрю на свое отражение. Темно-карие глаза вновь блестят, оливковая кожа свежа и сияет. Опираюсь руками о туалетный столик и глубоко вздыхаю. Это не то место, где я планировала быть, но я здесь. Этот мужчина совершил вторжение во всех смыслах этого слова, и я нахожусь в опасной близости от того, что мне разобьют сердце. Мысль о моей жизни без него... я протягиваю руку и потираю грудь. От одной этой мысли у меня сжимается сердце. Даже, несмотря на всю его сложную натуру, я безнадежно влюблена в него — что есть, то есть.

Подпрыгиваю, когда дверь открывается, и входит он — полностью обнаженный и потрясающе великолепный. Он встает позади меня, кладет руки мне на талию, а подбородок на плечо. Продолжительное время наши взгляды в отражении не отрываются друг от друга.

— Думал, мы подружились, — говорит он, слегка наморщив прекрасный лоб.

— Так и есть. — Пожимаю плечами. Я ожидала гораздо большего возмездия, чем то, что только что получила. Да, он порвал платье-табу, но учитывая все обстоятельства, сегодня он вел себя вполне разумно. Довольно забавно, что я могу отнести порванную одежду к вполне разумному поступку.

— Тогда почему ты дуешься?

Потому что ты толстокожий!

— Я вовсе не дуюсь. — Звучит чересчур чувствительно. Чертовски очевидно, что так оно и есть.

Он качает головой и устало вздыхает. От чего он так устал? Он водит бедрами по моей пояснице. Он снова твердый. Собирается отвлечь меня от моих обид неразумными сексуальными манипуляциями. Я это знаю.

— Ава, ты расстраиваешь меня больше всех женщин, которых я когда-либо встречал, — ворчит он.

От его наглости у меня округляются глаза. Я его расстраиваю? От прикосновения его губ к моей шее меня опаляет жар.

— Леди, ты что-то скрываешь?

— Нет, — выдыхаю я. О чем он говорит? Я никогда ничего от него не скрываю. Каждый раз я безоговорочно и охотно отдаюсь ему. Иногда требуется немного мягкого убеждения, но в конце концов он получает то, чего хочет. Скрываю?

Он наклоняется и медленно начинает тереть ладонью вверх и вниз между моих бедер. Совершенное трение в совершенном темпе. Я не отрываю взгляда от его глаз в зеркале. Черт возьми, я снова страстно его желаю. Откидываю голову назад, предоставляя ему идеальный доступ к шее, языком он оставляет жесткий след вверх по горлу, кружа над чувствительной впадинкой под моим ухом.

— Хочешь еще раз? — дразнящее шепчет он на ухо, не прекращая движений между моими бедрами.

— Ты мне нужен.

— Детка, эти слова делают меня очень счастливым. Всегда?

— Всегда, — подтверждаю я.

Он одобрительно рычит.

— Черт, мне нужно оказаться внутри тебя. — Он дергает мои бедра вперед, занимает позицию у моего входа и врезается в меня с пронзительным воплем, эхом разносящимся по огромной ванной.

— Мать твою, Джесси! — Я опираюсь на туалетный столик, готовясь к атаке.

Он обрушивается вперед.

— Следи... за... языком!

Я подвергаюсь безжалостным, отчаянным ударам, он кричит, как одержимый, дергает меня на себя, пронзая до невыносимых глубин. Голова идет кругом, тело подвергается насилию, и я схожу с ума от самого сильного, болезненного и приятного наркотика, которым является Мистер Вызов. Безвольно склоняю голову.

Святая матерь БОЖЬЯ!

Он опускает руки мне на плечи.

— Посмотри на меня! — кричит он, подкрепляя свое требование намеренно жестким толчком. Я резко втягиваю воздух, поднимаю отяжелевшую голову и вижу его в зеркале, но мне трудно сосредоточиться. Сокрушительные толчки бросают меня вперед, я изо всех сил пытаюсь удержаться руками, он шлепает меня по заду, издавая непрерывные стоны. Морщины на лбу стали еще глубже, мышцы шеи напряжены. Требовательный, жестокий Владыка секса вернулся.

— Ты ведь никогда ничего не будешь от меня скрывать, правда, Ава? — сипит он.

— Нет!

— Потому что ты никогда меня не оставишь, верно?

Ох, ну началось. Все эти закодированные разговоры во время секса будоражат мозг больше, чем внушительная атака, которой подвергается тело.

— Куда я, нахрен, денусь? — кричу в отчаянии от очередного безжалостного толчка.

— Не выражайся! — спешно рычит он. — Скажи это, Ава!

— О, боже! — кричу я. Колени подгибаются, и он быстро ловит меня за талию.

Мир вокруг становится совершенно безмолвным, я пересиливаю вибрацию волн, так резко проходящих через меня, что, мне кажется, от шока мое сердце остановилось.

— Господи! — Он падает на пол, перекатывается на спину, раскидывая руки в стороны, а я оказываюсь лежащей поперек него, прижимаясь спиной к его груди. Я поднимаюсь и опускаюсь на нем в такт дыханию.

Разум затуманен, истерзан, а бедное тело задается вопросом, что, черт возьми, только что произошло. Это был вразумляющий трах, если он вообще был. Но с какой целью?

— Я охре... — захлопываю рот, прежде чем заслужить еще один выговор, но он все равно слегка впивается мне в бедро пальцами. — Эй! — жалуюсь я. Ведь я быстро остановилась. Это уже прогресс.

Он заключает меня в объятия и, уткнувшись носом мне в шею, втягивает воздух.

— Ты не сказала.

— Чего? Что я не оставлю тебя? Я не оставлю тебя. Доволен?

— Да, но я не это имел в виду.

— А что же?

Он трагически выдыхает мне в ухо.

— Неважно. Хочешь еще раз?

С трудом делаю вдох. Он ведь шутит, да? Знаю, я не смогу сказать «нет» — да он мне и не позволит, — но серьезно? Чувствую под собой легкое движение от приглушенного смешка.

— Конечно, я не могу тобой насытиться. — Стараюсь говорить спокойно и серьезно.

Он замирает подо мной, затем крепко сжимает.

— Очень рад. Я чувствую то же самое. Но за последние сутки мое сердце уже достаточно натерпелось из-за твоего неповиновения и непослушания. Не знаю, сколько еще так может продолжаться.

Вот, снова непослушание. Фанатик контроля!

— Должно быть, это все из-за возраста, — бормочу я.

— Эй, леди. — Он переворачивает нас так, что я оказываюсь лежащей вниз лицом на полу ванной, а он накрывает меня сверху. Он кусает меня за ухо, обдувая горячим дыханием. — Мой возраст не имеет ничего общего с этим. — Он еще немного покусывает мою мочку, я извиваюсь под ним. — Это все ты! — обвиняюще говорит он, хватая меня за бедро.

— Нет! — кричу я, делая тщетную попытку освободиться. — Ладно, сдаюсь!

— Очень надеюсь, — ворчит он, отпуская меня.

— Старикашка, — с усмешкой бормочу я.

Меня молниеносно поднимают на ноги и пригвождают к стене, удерживая мои руки над головой. Я поджимаю губы, чтобы подавить смех. Он яростно щурится.

— Предпочитаю, когда меня зовут «бог», — предупреждает он меня, награждая поцелуем, от которого замирает сердце. Потом прижимается ко мне всем телом и подталкивает вверх по стене.

— Ты можешь быть моим богом.

— Я действительно не могу насытиться тобой, леди.

Я улыбаюсь.

— Хорошо.

— Ты мое главное искушение. — Он покрывает мое лицо поцелуями, и я вздыхаю. — Голодная?

— Да. — Вообще-то я умираю с голоду.

Он берет меня на руки, подходит к туалетному столику и осторожно усаживает на него.

— Я тебя трахнул, а теперь накормлю.

Морщусь от его бестактности. Почему бы не сказать «занялся любовью»?

Оставив меня на столике, он включает душ. Я словно во сне наблюдаю, как на его спине перекатываются в такт движениям мышцы.

— Залезай. — Джесси протягивает мне руку, и я, соскользнув на пол, позволяю завести себя в душ. — Меня это убивает. — Он вздыхает и берет губку.

— Что? — Пока я держусь за его плечо, он опускается передо мной на колени и медленно кружит намыленной губкой вверх по моим ногам к внутренней стороне бедер.

— Ненавижу смывать себя с тебя. — У него печальное лицо. Он это всерьез?

Я стою, позволяя ему осторожно и с любовью стереть с меня все его следы, и слегка улыбаюсь, когда он замечает, что я за ним наблюдаю. Мои волосы вымыты шампунем и кондиционером, и я беру губку, чтобы отплатить услугой за услугу. Это занимает у меня гораздо больше времени, так как он намного крупнее меня, и задача еще больше осложняется необходимостью поцеловать каждый дюйм его тела. Улыбаясь, он позволяет мне действовать по-своему, и, когда я протягиваю ему губку, выливает на нее гель для душа. Как обычно, я задерживаюсь на его шраме, надеясь, что он мне откроется, но он этого не делает... снова.

Когда-нибудь это все же случится, говорю я себе, но не знаю, когда. Возможно, все закончится раньше, чем я узнаю. Эта мысль меня угнетает. Не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

Меня заворачивают в мягкое белое полотенце, осыпают легкими поцелуями, а потом берут под руку и ведут в спальню.

— Надень кружева, — тихо просит он, уходя к гардеробу.

Через пару минут он появляется в домашних зеленых брюках в полоску. Я улыбаюсь. Ему идет темно-зеленый.

— Встретимся на кухне. Хорошо?

— Хорошо, — спокойно подтверждаю я. Он подмигивает и выходит из спальни, оставляя меня искать кружева. Вообще-то я скорее склонялась к большим панталонам и уютной толстовке, но у него слишком хорошее настроение, чтобы его портить такой незначительной деталью. И, вообще, где мое нижнее белье? И упаковала ли Кейт кружевное?

Оглядываю комнату в поисках каких-либо признаков моих сумок, но ничего не вижу. Зайдя в гардероб, нахожу лишь платья и туфли. Он сказал — несколько дней. Здесь одежды больше, чем на несколько дней, и она вся аккуратно развешана в маленьком пространстве. Улыбаюсь при мысли, что Джесси отвел для меня небольшое место в своем огромном гардеробе. Он сам распаковывал мои вещи?

Я вернулась к одному из двух, сделанных на заказ в Италии, комодов. Открыв первый ящик, обнаруживаю три ровные стопки боксеров — черных, белых и серых — все от Армани. Выглядят они совершенно новыми. Перебираюсь к следующему ящику — носки под костюмы. Интересно, он их гладит? Открываю еще один ящик и обнаруживаю ремни — аккуратно свернутые, из черной и коричневой кожи всех оттенков, какие только можно себе представить.

Чистюля. Ох, это плохие новости! Дома я ужасно неопрятна. Закрываю этот ящик и открываю последний, но нахожу лишь спортивные носки и разные кепки. Открываю все ящики в другом комоде — они заполнены спортивными шортами и майками.

Сдаюсь и все еще в полотенце спускаюсь на кухню, где вижу Джесси, по плечи залезшего в холодильник.

— Я не могу найти свои вещи, — сообщаю я дверце холодильника.

Он выглядывает из-за дверцы и окидывает взглядом мое скрытое за полотенцем тело.

— Оставайся голышом. — Он закрывает холодильник и идет ко мне с банкой арахисового масла. — Кэти ушла, а холодильник пуст. Закажу доставку. Что ты хочешь?

— Тебя, — ухмыляюсь я.

Он улыбается. Потом срывает с меня полотенце и, отбросив его, ведет оценивающим взглядом по моему обнаженному телу.

— Бог должен кормить свою искусительницу. — В его глазах пляшут веселые искорки. — Остальные твои вещи лежат в той грязной большой деревянной тележке, что ты оставила в спальне. Что хочешь съесть?

Я пожимаю плечами. Мне все равно.

— Я согласна на все.

— Это я знаю, но что ты хочешь поесть?

Нужно прекращать говорить это.

— Я согласна на все только с тобой, — ворчу я. Он считает меня легкодоступной?

— Очень на это надеюсь, черт побери. А теперь все же ответь, что ты хочешь поесть?

— Мне понравится все, что ты выберешь. Кстати, который час? — Я потеряла всякое представление о времени. С ним я теряю представление обо всем.

— Сейчас семь. Иди высуши волосы, пока я не отказался от ужина и не взял тебя снова. — Он разворачивает меня и шлепает по заду, чтобы я убралась восвояси.

Выполняя его указания, тащу свое обнаженное тело обратно к лестнице. Добравшись до верха и заворачивая налево к главной спальне, смотрю вниз и вижу, что Джесси стоит у входа в кухню, спокойно за мной наблюдая. Посылаю ему воздушный поцелуй и скрываюсь в спальне, лишь мельком замечая подрагивающие уголки его губ, когда он исчезает из виду.

***

Сорок пять минут спустя я чистая, бодрая и увлажненная, с тщательно высушенными феном волосами и в свежем комплекте кружевного белья. Кейт забыла упаковать удобную домашнюю одежду — единственное, что ей удалось забыть. Но, с другой стороны, Джесси нагрянул к ней в Богом забытый утренний час, так что она, вероятно, просто покидала в сумки все, что могла. У меня есть новые тайские штаны рыбака, но нет майки.

Я направляюсь в гардеробную и беру оттуда белую футболку. На этот раз выбираю не самую дорогую, хотя, уверена, все они довольно дорогие.

***

— Я как раз собирался на твои поиски. — Он отрывается от раскладывания еды на две тарелки. — Мне нравится твоя футболка.

— Кейт не положила мне никакой домашней одежды.

— Вот как? — Он поднимает бровь, и я сразу понимаю, что на самом деле Кейт мне что-то упаковала. Или это вообще не она собирала вещи — подозреваю, что последнее. — Где хочешь поесть?

— Я согласна на... — Затыкаюсь и пожимаю плечами.

— Но только со мной, верно? — Он ухмыляется, сует под мышку бутылку с водой и берет тарелки. — Устроимся на диване. — Он выводит меня на громадное открытое пространство и кивает на гигантский диван. Забираюсь в угол и принимаю протянутую мне тарелку. Пахнет вкусно, и это китайская кухня. Идеально.

Дверцы массивного шкафа начинают раздвигаться, открывая самый большой плоский телевизор, который я когда-либо смотрела.

— Хочешь посмотреть телевизор или предпочитаешь музыку и разговоры? — Он смотрит на меня с легкой улыбкой. С вилкой во рту гляжу на него. Я и не подозревала, как сильно проголодалась.

По возможности быстро пережевываю и проглатываю.

— Музыку и разговоры, пожалуйста. — Легкий выбор. Он кивает, будто заранее знал мой ответ, и следующее, что я понимаю, как комната наполняется успокаивающей мелодией группы Mumford and Sons. Вот так сюрприз. Скрещиваю ноги и откидываюсь на спинку дивана. Я выбрала хороший диван.

— Вкусно?

Оглядываюсь и вижу, что он сидит ко мне лицом, подняв одно колено и положив руку с тарелкой на спинку дивана.

— Очень. А ты сам не готовишь?

— Нет.

Я улыбаюсь, глядя на вилку.

— Что, мистер Уорд, все-таки есть одна вещь, которая у вас получается плохо?

— Я не могу быть невероятным во всем, — говорит он с совершенно невозмутимым лицом, пристально меня изучая. Он действительно слишком самоуверенная задница.

— Тебе готовит экономка?

— Если я попрошу, но чаще всего я ем в «Поместье».

Полагаю, логично, что он пользуется преимуществами прекрасной кухни, находящихся в его распоряжении. Знаю, я бы так и поступила.

— Сколько тебе лет?

Он замолкает с вилкой на полпути ко рту.

— Чуток за тридцать. — Он засовывает вилку в рот и, жуя, наблюдая за мной.

— Чуток, — произношу я одними губами.

— Да, чуток. — Улыбка играет в уголках его губ.

Возвращаюсь к еде, нисколько не обеспокоенная его туманным ответом. Я буду продолжать спрашивать, он будет продолжать уклоняться. Может, мне стоит попробовать собственные версии убеждения — может, трах правды или обратный отсчет? Что я с ним сделаю на счет ноль? Поглощая китайскую еду, погружаюсь в размышления о том, что именно я могла бы сделать, дойдя до ноля. На ум приходит многое, но ничего такого, что я могла бы с легкостью осуществить. Он запросто меня одолеет. Обратный отсчет исключен из списка, тогда, остается трах правды. Мне нужно придумать трах правды. Каким бы он мог быть?

— Ава?

Поднимаю глаза и вижу, что Джесси, хмурясь, изучает меня.

— Да?

— Замечталась? — В его голосе беспокойство.

— Прости. — Кладу вилку на стол. — Меня унесло за много миль отсюда.

— Я понял. — Он ставит мою тарелку на столик. — И где же ты была? — Усаживает меня к себе на колени, и я уютно прижимаюсь к нему.

— Нигде.

Передвинувшись на диване, он занимает мое место в углу, укладывает меня на себя и обнимает. Я прижимаюсь щекой к его обнаженной груди, перебрасываю через его пах ногу и вдыхаю его чистую свежесть. Я вздыхаю, позволяя нежной мелодии и ощущению Джесси погрузить меня в мирный покой.

— Мне нравится, когда ты здесь, — тихо говорит он, играя с прядью моих волос.

Мне тоже очень нравится быть здесь, но не в роли марионетки. Будет ли так всегда? Я могла бы вечность проживать подобные прекрасные дни, как сегодня. Но смогу ли я жить с его властной, неразумной стороной? Провожу пальцем по линии его шрама.

— Мне тоже нравится быть здесь, — шепчу я. Это правда — особенно когда он такой.

— Хорошо. Так ты останешься?

Что? Сегодня?

— Да. Расскажи, откуда он у тебя.

Он сжимает мою ладонь, предотвращая дальнейшее прикосновение к этому месту.

— Ава, я правда не люблю вспоминать это.

О.

— Прости. — Мне не по себе. Его слова звучат как мольба. С ним случилось что-то ужасное, и мне плохо от мысли, что он каким-то образом пострадал.

Он подносит мою руку к лицу и целует ладонь.

— Не извиняйся. Здесь и сейчас это не важно. Вороша мое прошлое, ты лишь напоминаешь мне о нем.

Его прошлое? Значит, у него есть прошлое? Ну, прошлое есть у всех, но учитывая его тон и то, что мы говорим о страшном шраме, я начинаю по-настоящему нервничать. Поднимаю взгляд к его лицу.

— Что ты имел в виду, когда сказал, что рядом со мной все становится гораздо терпимее?

Он кладет руку мне на затылок и прижимает мою щеку к своей груди.

— Я имел в виду, что мне нравится, когда ты рядом. — Тон небрежный. Я ни на секунду не верю ему, но тему не развиваю. Разве это важно?

Касаюсь губами ложбинки на его груди, утыкаясь в нее носом, в то же время, давая себе мысленный нагоняй. Я греюсь в лучах солнца на седьмом небе под названием «Джесси», и мне нравится каждая минута, пока не понадобился очередной обратный отсчет или чувственный трах.

И этот момент наступит — я в этом не сомневаюсь.

Глава 35

Резко проснувшись, сажусь в постели. Чувствую себя обновленной, живой и отдохнувшей. Эта кровать слишком удобная. Вернуться в свою после нескольких ночей здесь будет немного трудно. Единственное, чего не хватает, — это Джесси.

Заглядываю под одеяло и обнаруживаю, что все еще в нижнем белье, но без футболки. Не помню, как заснула. Несколько мгновений тихо сижу, прислушиваясь к непрестанному жужжанию вдалеке, сопровождаемому непрерывным глухим «бум, бум, бум».

Что это?

Проделываю долгий путь до края кровати и выхожу на лестничную площадку, где звуки немного громче, но звучат все также приглушенно. Осматриваю пространство внизу, но не вижу никаких признаков Джесси.

Решив, что он, должно быть, на кухне, спускаюсь по лестнице, но, подойдя к арке, ведущей в кухню, останавливаюсь и возвращаюсь назад. Смотрю через стеклянную дверь в спортзал, расположенный под углом прямо перед кухней, и вижу Джесси в шортах для бега, усердно занимающегося на беговой дорожке. Что ж, это объясняет странный отдаленный шум. Наблюдаю, как он бежит, повернувшись ко мне спиной, на упругой коже блестят капельки пота, он смотрит спортивные новости по висящему перед ним телевизору.

Оставляю его в покое. Одну пробежку я уже нарушила. Направляюсь на кухню, чтобы наполнить чайник и приготовить кофе. Не «Старбакс», но сойдет.

Комнату наполняет знакомая мелодия телефона, я смотрю через кухню, видя, что он заряжается на столе. Беру его и отсоединяю от зарядного устройства. Это мама. Я тут же вспоминаю ее вчерашний звонок — тот, на который я до сих пор не перезвонила и очень, очень не хочу отвечать. Мое бодрое, хорошее настроение мгновенно улетучивается.

— Мам, привет, — бодро здороваюсь я, скривившись от дурного предчувствия. Сейчас начнется допрос.

— О, ты жива. Джозеф, отзывай поисковую группу. Я нашла ее!

В ответ на мамину попытку пошутить закатываю глаза. Очевидно, она ожидала, что ей перезвонят раньше.

— Намек понят. Чего хотел Мэтт?

— Понятия не имею. Он ни разу нам не звонил, пока вы были вместе. Спросил, как у нас дела, завел светскую беседу. Все очень странно. Ава, зачем он нам звонит?

— Не знаю, мам. — Я устало стону, но подозреваю, что знаю. Пытается выудить информацию.

— Он упомянул другого мужчину.

— Да? — Тон у меня высокий, полностью выдает удивление и, возможно, вину. Будь ты проклят, Джесси Уорд, за то, что схватил мой телефон. Было бы легче отмахнуться от рассказов Мэтта, если бы мне не пришлось объяснять про таинственного мужчину, который вчера ответил на мой телефон.

— Да, он сказал, что ты с кем-то встречаешься. Так быстро, Ава. Серьезно?

— Мам, я ни с кем не встречаюсь. — Быстро оглядываюсь, убеждаясь, что все еще одна. Это больше, чем просто с кем-то встречаться. Я кое в кого влюблена.

— Кто тот мужчина, который ответил на звонок?

— Я же сказала, просто друг. — Боже, довольно расспросов!

— Ладно. Тебе уже за двадцать, ты живешь в Лондоне и только что разорвала дерьмовые отношения. Не падай в объятия первого же мужчины, который проявит к тебе интерес.

Я тут же краснею, хотя она меня и не видит. Не думаю, что отношение ко мне этого мужчины можно описать, как «немного внимания». Ей всего сорок семь, Дэна она родила в восемнадцать, а меня — в двадцать один, и она упустила все преимущества молодости в Лондоне. Сейчас она на пенсии живет в Ньюки, хотя ей нет еще и пятидесяти. Понимаю, она не обрадуется, узнав, что меня поглотила похоть.

— Не буду, мам. Я просто развлекаюсь, — уверяю ее. О да, развлекаюсь. Просто немного не так, как она думает. — Как папа?

— Ты его знаешь. Помешан на гольфе, помешан на бадминтоне, помешан на крикете. Ему необходимо оставаться в движении, иначе он помешается по-настоящему.

— Ну, это лучше, чем целый день сидеть на заднице, — говорю я, доставая из буфета кружку, и ухожу к холодильнику.

— Из-за отъезда из города он поднял такой шум, но я знала, если его не увезти, он умрет через несколько лет. Теперь его ничем не удержать. У него всегда что-то происходит.

Открываю холодильник — молока нет.

— Это ведь хорошо, да? То, что он сохраняет активность?

Не налив необходимый мне кофе, взбираюсь на барный стул.

— О, я не жалуюсь. Он даже сбросил несколько фунтов.

— Сколько? — Это хорошо. Все постоянно говорили, что папа, с его весом, любовью к слишком большому количеству пинт пива и напряженной работой, — претендент на инфаркт. Как оказалось, они оказались правы.

— Чуть больше четырнадцати.

— Ого, впечатляет.

— А уж меня-то как, Ава. Так у тебя есть новости?

Целая куча!

— Да так, ничего особенного, разбираюсь с делами. Получила еще один проект от разработчика «Луссо». — Мне нужно говорить о работе. У меня не останется волос, если она начнет совать нос в мою жизнь.

— Потрясающе! Я показывала Сью фотографии в интернете. Пентхаус! — щебечет она.

Да, и в данный момент я в нем сижу.

— Ага. — Мне нужно выпить вина.

— Можешь себе представить жизнь в такой роскоши? Мы с твоим отцом не бедны, но это совсем другой уровень богатства.

— Да, — соглашаюсь я. Ладно, тема работы продвигается не так, как я планировала. — Во сколько завтра прилетает Дэн? — выпаливаю я, чтобы увести разговор в другую сторону.

— В девять утра. Ты приедешь с ним?

Плюхаюсь на столешницу. Я почти не думала о предстоящем приезде Дэна. Из-за всего этого безумного дерьма у меня не было ни единого шанса. Я вдруг чувствую себя виноватой. Я не видела его уже полгода.

— Вряд ли. У меня много дел, — говорю жалостливо, мысленно умоляя ее понять.

— Досадно, но я понимаю. Может, когда ты разберешься с жильем, мы с отцом приедем к тебе? — Она намекает, что мне пора пошевеливаться. В этой области своей жизни я ничего не сделала.

— Было бы замечательно. — Я не притворяюсь в своем энтузиазме. Мне бы очень хотелось, чтобы мама с папой приехали погостить в Лондон. Они не возвращались сюда с момента отъезда, и я знаю, это потому, что втайне они беспокоятся, что захотят вернуться к суете и шуму.

— Прекрасно. Я поговорю с отцом. Ну, мне пора. Передавай привет Кейт.

— Позвоню на следующей неделе, когда приедет Дэн, — быстро добавляю я, пока она не повесила трубку.

— Хорошо. Береги себя, дорогая.

— Пока, мам. — Я кладу телефон на стойку и опускаю голову на руки.

Если бы только она знала. У отца, вероятно, случился бы еще один сердечный приступ, если бы он выяснил нынешнее положение моих дел, а мама увезла бы меня в Ньюки. Единственная причина, по которой отец не приехал после нашего расставания с Мэттом, заключалась в том, что мама звонила Кейт и узнавала, действительно ли я в порядке. Что бы они подумали, выяснив, что я подцепила неврастеничного, самоуверенного надзирателя, который — по его собственным словам – трахает меня до потери сознания? Тот факт, что он очень богат и владеет пентхаусом, не смягчит удар. Господи, Джесси, вероятно, по возрасту ближе к моей маме, чем ко мне.

Я резко поворачиваюсь на стуле, когда слышу шум, доносящийся из кухни. Поднимаюсь, чтобы пойти и проверить, но меня почти сбивают с ног — Джесси налетает на меня голой грудью.

ОЙ!

— Вот ты где, черт возьми. — Он хватает меня и тянет вверх по своему потному телу. — Тебя не оказалось в постели.

— Я была на кухне, — лопочу я в ошеломленном состоянии. Он сжимает меня так сильно, что я едва могу дышать. — Я видела, что ты бегал. Не хотела тебя беспокоить.

Я слегка извиваюсь, чтобы показать, что от его хватки уже полумертва. Он отпускает меня, ставя на ноги, и окидывает взглядом, его блестящее от пота лицо заросло щетиной. Паническое выражение несколько смягчается, когда он крепко держит меня перед собой за предплечья.

— Я всего лишь ушла на кухню, — повторяю я. Он выглядит так, будто в любой момент может отключиться. Что с ним такое?

Он слегка качает головой, словно избавляясь от неприятной мысли, берет меня на руки и несет к столу, усаживая на холодный гранит. Он протискивается между моих бедер.

— Хорошо спалось?

— Очень. — Почему у него такой вид, будто ему сообщили дрянную новость? — Ты в порядке?

Он благословляет меня сокрушительной улыбкой. Мне тут же становится легче.

— Я проснулся в своей постели с тобой в кружевах. Сейчас воскресное утро, половина одиннадцатого, а ты у меня на кухне... — он окидывает взглядом мою грудь, — в кружевах. Я чувствую себя потрясающе.

— Да?

— О, да. — Он приподнимает мое лицо и легонько целует в губы. О, я могла бы просыпаться так каждое утро. — Леди, ты слишком красива.

— Ты тоже.

Он нежно убирает волосы с моего лица.

— Поцелуй меня.

Я немедленно выполняю его просьбу, спокойно принимая его губы и следуя медленным, нежным движениям его языка. Мы оба стонем в унисон. Ох, как хорошо. Но наш интимный момент прерывает громкий, пронзительный звонок телефона Джесси.

Он ворчит и тянется через меня, все еще не прерывая поцелуй. Держа телефон над моей головой, он смотрит на экран.

— Ох, проваливай. — Он прижимается к моим губам. — Детка, я должен ответить. — Оставаясь между моих бедер, он отстраняется и отвечает, обхватывая свободной рукой меня за талию. — Джон, что случилось? — Он начинает покусывать губу. — Что он там делает? — Он целомудренно целует меня в губы. — Нет, я приеду... да... скоро увидимся.

Отключившись, он несколько секунд задумчиво на меня смотрит.

— Мне нужно съездить в «Поместье». Пойдем.

Я отшатываюсь.

— Нет! — выпаливаю. Ей не сдернуть меня с седьмого неба под названием «Джесси»!

Он хмурится.

— Но я хочу, чтобы ты поехала.

Ни за что! Сегодня воскресенье, выходной день, и я не собираюсь в «Поместье».

— Ты будешь работать. — Я пытаюсь придумать подходящий предлог, чтобы не ехать, но вместо этого предлагаю: — Сделай свои дела, а после увидимся.

— Нет, ты поедешь, — с нажимом говорит он.

— Не поеду. — Пытаюсь высвободиться. Не выходит.

— Почему?

— Потому что, — огрызаюсь я, чем зарабатываю грозный и хмурый взгляд. Я не собираюсь ныть по поводу Сары и вываливать на него банальную ревность.

Он заглядывает мне в глаза.

— Пожалуйста, Ава. Можешь просто сделать то, что тебе велено?

— Нет! — кричу я.

Смотрю, как он закрывает глаза, явно пытаясь набраться терпения, но мне все равно. Он может заставить меня сделать многое, но в «Поместье» я не поеду. Сижу на столешнице и жду, когда он вспылит из-за моего непослушания.

— Ава, почему ты упорно все усложняешь?

— Кто? Я? — В изумлении смотрю на него. Если в кого и следует вразумить, так это самого Джесси.

— Да, ты. А ведь я очень стараюсь.

— Очень стараешься сделать что? Свести меня с ума? У тебя получается! — Я отталкиваю его и выскакиваю из кухни. Он, чертыхаясь, тоже начинает подниматься по лестнице.

— Ладно! — кричит он мне в спину. — Будешь ждать здесь. Я постараюсь управиться как можно быстрее.

— Я еду домой, — кричу я через плечо, продолжая идти и, добравшись до ванной, закрываюсь там. Я не собираюсь ждать его возвращения. Его благоразумие и снисходительность к моему отказу поехать с ним только что были растоптаны словами «будешь ждать здесь». Я НЕ БУДУ этого делать! Брызгаю в лицо холодной водой, пытаясь остудить бешеный нрав. Почему он не устроил мне обратный отсчет? Так он обычно поступает, когда я ему не подчиняюсь. Слышу, как он разговаривает по телефону в спальне. Гадая, с кем, я открываю дверь.

— Скоро увидимся. — Он вешает трубку и бросает телефон на кровать. С кем у него скоро встреча? Он долго стоит ко мне спиной, опустив голову. Он размышляет, а я внезапно чувствую себя самозванкой.

Наконец, тяжело вздохнув, он поворачивается ко мне. Наблюдает за мной какое-то время, а затем отправляется в ванную принять душ. Я стою посреди комнаты и думаю, что же мне делать. Он ведет себя странно. Никакого обратного отсчета, никакой щекотки. Что происходит? Вчера был такой прекрасный день, а теперь я снова впадаю в депрессию. Похоже, чтобы сдернуть меня с седьмого неба под названием «Джесси», в Саре нет необходимости. Я справилась в одиночку.

***

Десять минут спустя я все еще стою без дела, пытаясь решить, как поступить. Слышу, как выключается душ. Он выходит из ванной и, не говоря ни слова, направляется к гардеробу. Меня беспокоит его побежденное выражение лица, также таящее в себе толику печали. Кажется, я на самом деле хочу, чтобы он взорвался или устроил обратный отсчет. Понятия не имею, о чем он думает, и это самое неприятное чувство в мире.

Джесси появляется в дверях гардеробной и с сожалением произносит:

— Мне нужно идти. — Выглядит он совершенно измученным. — Кейт уже едет сюда.

Я хмурюсь.

— Зачем?

— Чтобы ты не ушла. — Он возвращается в гардеробную, я быстро захожу следом.

Натягивая джинсы, он бросает на меня короткий взгляд, но ничего не говорит. Он хватает с вешалки черную футболку и быстро натягивает ее через голову, после чего надевает конверсы.

— Я еду домой, — сообщаю упрямо, но он по-прежнему на меня не смотрит. Да что с ним такое? Чувствую, как из-за его невосприимчивости во мне поднимает гнев и, не зная, что еще сделать, начинаю сдергивать с вешалок одежду.

— Что ты делаешь? — Он отнимает у меня одежду и вешает обратно. Рычит: — Ты никуда не уйдешь.

— Нет, уйду! — кричу я, вновь сдергивая вещи.

— Ава, повесь гребаную одежду на место! — орет он.

Отбиваясь от него, слышу звук рвущейся ткани, и через несколько секунд в моих руках нет никакой одежды, и меня вытаскивают из гардеробной. Он прижимает меня к кровати, а я борюсь с ним, проявляя полное неповиновение, но безуспешно. Если он попытается меня трахнуть, я закричу!

— Успокойся, мать твою! — кричит он, хватая меня за подбородок и оттягивая его вниз, заставляя на него посмотреть. Зажмуриваю глаза, пыхтя и тяжело дыша, как загнанная борзая. Я не позволю ему манипулировать собой с помощью секса. — Ава, открой глаза.

— Нет! — Звучит очень по-детски, но я знаю, если послушаюсь, меня поглотит похоть.

— Открой! — Он трясет меня за подбородок.

— Нет!

— Отлично, — кричит он, а я продолжаю сопротивляться. — Слушай меня, леди. Ты никуда не пойдешь. Я тебе уже не раз говорил, так что, черт возьми, привыкай к этому! — Он сдвигается, чтобы крепче меня обхватить. — Я съезжу в «Поместье», а когда вернусь, мы сядем и поговорим о нас.

Я перестаю сопротивляться. Поговорим о нас? Что? Типа, нормальный разговор о том, что, черт возьми, происходит, потому что я отчаянно хочу это знать.

— Карты на стол, Ава. Больше никаких трахов, никаких пьяных признаний и никаких утаиваний от меня. Ты понимаешь? — Его дыхание тяжелое, тон решительный.

Именно этого я и добивалась все это время — ясности и понимания наших отношений. Я так чертовски запуталась. Мне нужно знать, что все это значит, и тогда, возможно, я смогу решить, нужно ли мне открыться. И что это за пьяные признания и утаивания?

Открываю глаза и вижу обращенный ко мне взгляд потемневших зеленых глаз. Он ослабляет хватку на моей челюсти.

— Поедем со мной. Ты мне нужна. — Он почти умоляет.

— Почему?

— Просто нужна. Почему ты не хочешь?

Делаю глубокий вдох.

— Мне там некомфортно. — Вот, держи правду. Он не дурак и должен сам догадаться, почему мне неуютно в «Поместье».

— Почему тебе там некомфортно?

Ладно. Может, он все же дурак.

— Просто некомфортно и все, — огрызаюсь я.

Он морщит лоб и закусывает губу.

— Пожалуйста, Ава.

Мотаю головой.

— Я не поеду.

Джесси вздыхает.

— Обещай, что дождешься меня. Нам нужно разобраться во всем этом дерьме.

— Дождусь, — уверяю. Я отчаянно хочу разобраться и никуда не уеду.

— Спасибо, — шепчет он, прижимаясь лбом к моему лбу и крепко зажмурившись. Чувствую, как от его решимости разобраться с этим дерьмом во мне расцветает огромная надежда. Даже не поцеловав, он встает и выходит из комнаты.

Остаюсь лежать на кровати, приходя в себя после бессмысленной борьбы, гадая, что произойдет после того, как карты будут раскрыты, а с дерьмом покончено. Я разрываюсь между тем, чтобы признаться ему в своих чувствах, или тем, чтобы сначала услышать, что скажет он. Что он скажет? Столько всего нужно прояснить. Кто мы? Бурный горячий роман или нечто больше? Мне нужно, чтобы это было больше, но я не справляюсь с его уничтожением и неразумностью. Это утомительно.

Нельзя отрицать, на его красивом лице застыло выражение чистой муки. Что происходит в его сложном мозгу? Зачем я ему нужна? Так много вопросов…

Закрываю глаза, пытаясь восстановить дыхание, и обнаруживаю, что впадаю в полуопустошительную кому.

Рядом с кроватью звонит телефон, и я резко открываю глаза. Кейт! Вскарабкиваюсь на кровать и отвечаю:

— Клайв, отправь ее наверх.

Натянув футболку, я сбегаю по лестнице и распахиваю дверь ровно в момент, когда Кейт выходит из лифта. Я ужасно ей рада, но все равно не понимаю, почему Джесси считает, что мне нужна нянька. Бросаюсь к ней и отчаянно обнимаю.

— Ого! Кое-кто рад меня видеть? — Она тоже обнимает меня, и я зарываюсь лицом в ее рыжие локоны. Я не понимала, как сильно мне было нужно увидеть ее. — Пригласишь меня в башню или останемся здесь?

Я отстраняюсь.

— Извини. — Сдуваю с лица волосы. – Кейт, я в полнейшем раздрае. И ты опять позволяешь мужчинам рыться в моих вещах, — добавляю, нахмурившись.

— Ава, он заявился в шесть утра и стучал, пока Сэм не открыл. Я просто позволила ему сделать свое дело, потому что остановить его невозможно. Этот мужчина — как носорог.

— Мягко говоря.

Она печально смотрит на меня, потом берет за руку и заводит обратно в пентхаус.

— Не могу поверить, что он здесь живет, — бормочет она, направляя меня на кухню. — Садись. — Она указывает на стул.

Откидываюсь на спинку, глядя, как Кейт освежает воспоминания о впечатляющей кухне.

— Я не могу налить тебе чай, потому что у него нет молока. Экономка в отпуске.

— У него есть экономка, — говорит она себе. — Ну естественно есть. — Она качает головой, идет к холодильнику и, взяв две бутылки воды, садится рядом со мной. — Что происходит?

— Кейт, что мне делать? — Я опускаю голову на руки. — Не могу поверить, что он вызвал тебя, лишь бы я не ушла.

— Тебе ни о чем это не говорит?

— Говорит, что он помешан на контроле! Он такой напряженный. — Я смотрю на Кейт, она улыбается. Чему тут улыбаться? Я в смятении. — Я не понимаю, кто мы друг другу.

— Ты уже сказала ему? — спрашивает она, выгнув идеально выщипанную бровь.

— Нет, не могу.

— Почему? — в полнейшем изумлении выпаливает она.

— Кейт, я не знаю, что для него значу. Он может быть таким нежным и любящим, говорить вещи, которые я не могу понять, а в следующую минуту становится жестким, неразумным и желающим все контролировать. Он пытается меня контролировать! — Открываю бутылку с водой и делаю глоток, чтобы смочить пересохший рот. — Он манипулирует мной с помощью секса, когда я не прыгаю по его команде, уничтожает всех, кто встает у него на пути, включая меня. Это на грани невозможного. Нет, это невозможно.

Кейт смотрит на меня с сочувствием в ярко-синих глазах.

— Сэм сказал, что никогда раньше не видел Джесси таким. Судя по всему, он славится своим легким характером.

Я смеюсь. Я могла бы описать Джесси многими выражениями. Легкий характер не будет фигурировать в моем списке.

— Кейт, поверь мне, он не из тех, с кем легко.

— Видимо, ты пробуждаешь в нем самое худшее. — Она улыбается.

— Наверняка, — соглашаюсь я. Легкий характер? Смешно. — Он тоже пробуждает во мне самое худшее. Он ненавидит, когда я ругаюсь, поэтому я делаю это чаще. У него проблема с тем, что кто-то, кроме него, увидит мое обнаженное тело, поэтому я ношу более короткие платья. Он велит мне не напиваться, а я это делаю. Кейт, это же вредно для здоровья. В одну секунду он говорит, что ему нравится, когда я рядом, а в следующую я уже его повседневный трах. И что я должна думать?

— Но ты все еще здесь, — задумчиво произносит она. — Знаешь, ты не получишь ответы, пока не начнешь задавать вопросы.

— Я задаю вопросы.

— Правильные?

А какие вопросы правильные? Смотрю на лучшую подругу и удивляюсь, почему она не похитит меня из башни и не спрячет от Джесси. Она видела его в действии, для любой лучшей подруги, этого было бы достаточно, чтобы вмешаться.

— Почему ты не советуешь мне уносить ноги? — подозрительно спрашиваю я. — Потому что он купил тебе фургон?

— Не говори глупостей, Ава. Если бы ты захотела, я бы вернула ему фургон. Ты гораздо важнее. Я не говорю тебе уносить ноги, потому что знаю, ты этого не хочешь. Все, что тебе нужно сделать, — это сказать ему о своих чувствах, договориться о приемлемом уровне напряжения. — Она усмехается. — В спальне вам хорошо, да?

Я улыбаюсь.

— Он сказал, что постарается сделать так, чтобы он всегда был мне нужен. Так и вышло. Кейт, он мне очень нужен.

— Поговори с ним, Ава. — Она легонько толкает меня в плечо. — Нельзя продолжать в том же духе.

Верно, нельзя. Иначе через месяц-другой я окажусь в психушке. С каждым часом мои сердце и разум разбегаются друг от друга все дальше. Я не могу отличить свою задницу от головы. Если для этого придется вывалить свое сердце на стол, чтобы он его уничтожил, пусть будет так. По крайней мере, я буду знать, где нахожусь. Я оправлюсь... в конце концов... я думаю.

Я встаю.

— Ты отвезешь меня в «Поместье»? — спрашиваю я. Мне нужно сделать это сейчас, пока не растеряла решимости. Мне нужно сказать ему о своих чувствах.

Кейт вскакивает со стула.

— Да! – восклицает она с энтузиазмом. — Умираю от желания увидеть это место.

— Кейт, это отель. — Закатываю глаза, но оставляю ее в покое. Моя машина у нее, так что я, вроде как, никуда без нее не денусь. — Дай мне пять минут.

Бегу наверх, чтобы переодеться в джинсы и балетки, и в рекордное время встречаюсь с Кейт у двери. Быстро посылаю Джесси сообщение, что уже еду.

Время выложить карты на стол.

Глава 36

Мы ступаем в солнечный воскресный вечер, но я не вижу Марго-младшую. Осматриваю парковку в поисках большого розового фургона, однако эту гигантскую груду металла трудно не заметить.

— О, надеюсь, ты не против. — Кейт нервно смеется, когда я замечаю свой «мини», припаркованный на одном из мест Джесси.

— Ах, ты, наглая овца!

Она отмахивается от моего оскорбления.

— Ава О’Ши, не смотри на меня своими большими карими глазами. Если я не выгуляю ее, она будет стоять у дома целую вечность. Это расточительство. — Вспыхивают сигнальные огни, и я протягиваю руку за ключами, которые она, обиженно пыхтя, неохотно передает мне.

Мы едем к холмам Суррея, обсуждая достоинства властных мужчин. Обе приходим к одному и тому же выводу: да — сексу и нет — всем другим аспектам отношений.

Проблема в том, что Джесси умудряется втягивать секс во все аспекты наших отношений, используя его, в основном, чтобы добиться своего. И я, кажется, никогда не смогу сказать «нет», так что я почти обречена. Через час все может закончиться. От этой мысли у меня невыносимо болит живот, но я должна быть благоразумной. Я и так уже вляпалась по самые уши.

Съезжаю с главной дороги, приближаясь к воротам. Они тут же открываются, пропуская меня.

— Черт возьми! — восклицает Кейт, пока мы едем по длинной гравийной дорожке, обсаженной деревьями.

Она еще не увидела дом, а уже в благоговейном трепете. Наконец мы въезжаем во двор. Он забит автомобилями.

— Охренеть! — Кейт с разинутым рот разглядывает внушительное поместье. — Оно принадлежит Джесси?

— Да. А вот и машина Сэма. — Я останавливаюсь рядом с «порше».

— Не могу поверить, что он приезжает сюда обедать, — ворчит она, присоединяясь ко мне с моей стороны машины. — Святое гребаное дерьмо!

Смеюсь над изумлением Кейт — ее нелегко шокировать. Я веду ее к лестнице, ожидая увидеть приветствующего нас Джона, но он не появляется. Вместо этого обнаруживаю, что двойные двери приоткрыты, и протискиваюсь внутрь. Оглянувшись на Кейт, я вижу, что она, с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, разглядывает окружающее нас великолепие.

— Кейт, закрой рот, — слегка одергиваю я ее.

— Прости. — Она резко захлопывает рот. — Это о-очень шикарное место.

— Знаю.

— Хочу экскурсию, — говорит она, вытягивая шею, чтобы рассмотреть лестницу.

— Попроси Сэма, — говорю коротко. — Мне нужно увидеть Джесси.

Я иду мимо ресторана к бару и сразу замечаю Сэма и Дрю.

Сэм, потягивая пиво, одаривает меня широкой, дерзкой ухмылкой, но при виде Кейт давится.

— Мать твою! Что ты здесь делаешь?

Дрю оглядывается на нас и разражается неудержимым смехом. Я хмурюсь.

Кейт выглядит не слишком довольной.

— Я тоже рада тебя видеть, мудак! — возмущенно осаждает она ошеломленного Сэма.

Он быстро ставит пиво на стойку и придвигает к себе барный стул.

— Садись! — Он шлепает по стулу, бросая на Дрю встревоженный взгляд.

— Не приказывай мне, Сэмюэл! — Выражение отвращения на ее лице становится свирепым. Я никогда раньше не видела Сэма таким нервным. Он что-то скрывает?

Может, девушку из «Старбакса»?

Он снова похлопывает по стулу, нервно ей улыбаясь.

— Пожалуйста.

Кейт направляется к нему, шлепаясь задницей на стул. Сэм притягивает ее еще ближе. Скоро она окажется у него на коленях.

— Купи мне выпить, — требует она с полуулыбкой.

— Только один бокал, — заявляет он, подавая знак Марио. Господи, он весь в поту. — Ава?

— Нет, я не буду. Мне нужно найти Джесси. — Я оглядываюсь через плечо и начинаю пятиться назад.

— Он знает, что ты здесь? — спрашивает Сэм, распахивая глаза.

Да что с ним такое?

— Ну, я ему написала. — Оглядываю бар, видя множество знакомых лиц из моих предыдущих нескольких визитов в «Поместье». Рада отметить, что Сары нет, но это, конечно, ничего не значит. В этом огромном доме она может быть, где угодно. — Но он не ответил, — добавляю я. Только сейчас понимаю, насколько это странно.

Сэм бросает на Дрю нервный взгляд, отчего тот смеется еще громче.

— Подожди здесь, я схожу за ним.

— Я знаю, где его кабинет, — говорю я, нахмурившись.

— Ава, ты можешь подождать здесь? — На лице Сэма проступает явная паника, и мои подозрения усиливаются. Вставая, он сурово смотрит на Кейт. — Отсюда ни шагу.

— Сколько ты выпил? — спрашивает Кейт, глядя на его бутылку пива.

Неужели Кейт тоже заметила его беспокойство?

— Поверь мне, это моя первая и последняя бутылка. Я приведу Джесси, а потом мы уедем. — Он нервно оглядывает бар. Ладно, теперь я убеждена, что он определенно кого-то или что-то скрывает. Я уже хочу, чтобы Сара была здесь, потому что тогда я бы точно знала, что она не с Джесси. Я ощетиниваюсь с головы до ног.

Он убегает, оставив нас с Кейт недоуменно переглядываться.

— Прошу прощения, дамы. — Дрю встает. — Природа зовет. — Он оставляет нас в баре, как пару ненужных деталей.

— Ай, к черту все, — восклицает Кейт, беря меня за руку. — Устрой мне экскурсию. — Она тянет меня обратно в фойе.

— Только быстро, — соглашаюсь я, беря на себя инициативу и ведя ее вверх по массивной лестнице. — Я покажу тебе комнаты, над которыми работаю.

Мы достигаем галереи, и у Кейт перехватывает дыхание, когда она видит роскошное великолепие «Поместья».

— Это нечто особенное, — бормочет она, благоговейно озираясь по сторонам.

— Знаю. Он унаследовал это место от дяди, когда ему исполнился двадцать один год.

— Двадцать один?

— Угу...

— Ого! — выпаливает Кейт. Я оглядываюсь и вижу, что она таращится на огромное витражное окно у подножия второго лестничного пролета.

— Сюда, — зову я ее, проходя через арку, ведущую в пристройку, заставляя Кейт бежать за мной. — Всего их десять.

Она следует за мной на середину комнаты, оглядываясь по сторонам. Не могу отрицать, даже пустые они очень впечатляют. Однако, как только мы их закончим, они станут достойны королевских особ. Смогу ли я довести дело до конца? После того, как мы разберемся с нашим дерьмом, я могу больше не увидеть это место. Не могу сказать, что буду огорчена. Мне не нравится сюда приезжать.

Прохожу вглубь комнаты и следую за взглядом Кейт, направленным на стену у двери. Какого черта?

— Что это? — Кейт задает вопрос, который вертится в голове и у меня.

— Даже не знаю. Раньше этого здесь не было. — Пробегаю глазами по прислоненному к стене огромному деревянному кресту в виде распятия. С гигантскими, черными, коваными резьбовыми отверстиями, привинченными к углам, выглядит внушительно, но все же это прекрасное произведение искусства. — Должно быть, один из тех больших предметов декора для стен, о которых говорил Джесси.

Подхожу к сооружению и провожу рукой по полированному дереву. Зрелище впечатляющее, хотя и немного пугающее.

— Ох. Леди, прошу прощения. — Мы оборачиваемся и видим мужчину средних лет в комбинезоне, который держит в одной руке шлифовальную машинку, а в другой — чашку кофе. — Выглядит неплохо, да? — Он указывает на крест шлифовальной машинкой и делает большой глоток кофе. — Решил проверить размер, перед тем как сделать остальные.

— Это сделали вы? — недоверчиво спрашиваю я.

— Я, конечно. — Он смеется, присоединяясь ко мне у креста.

— Потрясающе. — Начинаю размышлять. Он идеально впишется в спроектированную мною кровать, которая так понравилась Джесси.

— Благодарю вас, мисс, — гордо говорит он. Я оборачиваюсь и вижу, что Кейт, нахмурившись, рассматривает это произведение искусства.

— Не будем вам мешать. — Я киваю Кейт, показывая, что нам пора, она улыбается рабочему и вслед за мной выходит из комнаты.

Мы возвращаемся на площадку галереи.

— Я не поняла, — ворчит она.

— Кейт, это искусство. — Я смеюсь. Крест не розовый и не аляповатый, так что я не удивлена, что ей не понравилось. У нас очень разные вкусы.

— А там что?

Я провожаю ее взгляд, направленный вверх по лестнице, ведущей на третий этаж. Пугающие двери слегка приоткрыты.

— Не знаю. Может, банкетный зал.

Кейт поднимается по лестнице.

— Давай посмотрим.

— Кейт! — Я бросаюсь за ней. Я очень хочу найти Джесси. Чем дольше я откладываю разговор с ним, тем дольше мне приходится убеждать себя в его необходимости. — Кейт, пойдем.

— Я одним глазком, — говорит она, толкая дверь. — Черт! — верещит она. — Ава, ты только посмотри.

Ладно, мое любопытство не на шутку задразнили. Я пробегаю оставшуюся часть пути вверх по лестнице и до банкетного зала, резко останавливаясь рядом с Кейт. Черт возьми.

— Извините!

Мы смотрим в направлении голоса с иностранным акцентом. Коренастая дама, держа в руках чистящие салфетки и антибактериальный спрей, шаткой походкой направляется к нам.

— Нет, нет, нет. Я убираюсь. Общая комната закрыта для уборки. — Она оттесняет нас обратно к двери.

— Остынь, сеньорита, — смеется Кейт. — Этот дом принадлежит ее парню.

Бедная женщина отшатывается от резкости Кейт, одаривая меня взглядом, а затем кланяется.

— Простите. — Она засовывает спрей в карман фартука и сжимает мои руки своими загорелыми морщинистыми пальцами. — Мистер Уорд, он не говорит, что вы приходить.

Паника женщины заставляет меня неловко переминаться на месте, я бросаю на Кейт полный осуждения взгляд, но она его не замечает. Она слишком поглощена осмотром колоссальной комнаты, в которой мы находимся. Я ободряюще улыбаюсь уборщице-испанке, угодившей из-за меня в затруднительное положение.

— Все в порядке, правда, — уверяю я ее. Она снова кланяется, отходя в сторону, оставляя нас с Кейт осмысливать то, что нас окружает.

Оглядываюсь по сторонам, и первое, что меня поражает, —насколько эта комната прекрасна. Как и все остальное в доме, она щедро обставлена красивой мебелью и декором. Пространство огромное, с легкостью может охватить половину всей площади этажа, а когда я оглядываюсь, то понимаю, что оно расположено полукругом, выходя на лестничный пролет. Мы проходим в центр комнаты, она даже больше, чем показалась на первый взгляд. Высокий сводчатый потолок с деревянными балками, тянущимися из одного конца в другой, висящие между ними чрезмерно детализированные, золотые люстры отбрасывают туманное сияние. В комнате доминируют три арочных, створчатых окна в георгианском стиле, с пурпурными австрийскими жалюзи, отороченными золотой джутовой тесьмой. Мили и мили золотого шелка, оплетенного малиновой тесьмой, немного присобраны и удерживаются по бокам золотыми зажимами. Темно-красные стены создают драматический фон для изысканно застеленных кроватей, расположенных по периметру комнаты.

Кроватей?

— Ава, что-то мне подсказывает, что это не банкетный зал, — шепчет Кейт.

Она отступает вправо, и я застываю на месте, пытаясь понять, на что смотрю. Эта огромная, роскошная общая спальня и есть «общая комната».

На стенах нет никаких картин, оставляя пространство для всевозможных позолоченных металлических каркасов, крюков и подъемных устройств. Все они выглядят достаточно невинно, как экстравагантный декор, но постепенно приходя в себя от шока, назначение комнаты и ее содержимое начинают проникать в мой мозг. Миллион причин пытаются отвлечь от вывода, к которому я медленно прихожу, но окружающим меня устройствам и хитроумным приспособлениям нет другого объяснения.

На меня наконец обрушивается запоздалая реакция.

— Твою мать, — шепчу я себе под нос.

— Следи за языком. — Его мягкий голос обволакивает меня.

Стремительно разворачиваюсь и обнаруживаю, что он, спокойно наблюдая, стоит позади меня, руки в карманах джинсов, лицо совершенно бесстрастно. Мой язык словно налился свинцом, подыскиваю, что же сказать. А что тут скажешь? В голове роится миллион воспоминаний о последних нескольких неделях. Тогда я отмахивалась от очевидного, игнорировала их или, что более важно, отвлекалась. То, что говорил он, что говорили другие люди — вещи, которые я считала странными, но не вдумывалась, потому что отвлекалась на него. Все это время он отвлекал меня. Из кожи вон лез, чтобы скрыть все это. Что еще он мне не говорил?

Боковым зрением вижу Кейт. Мне не нужно на нее смотреть, чтобы понять, — у нее, вероятно, такое же выражение лица, что и у меня, но я не могу отвести взгляд от Джесси, чтобы удостовериться.

Он с нервной улыбкой бросает взгляд в сторону Кейт.

В комнату врывается Сэм.

— Черт! Кажется, я велел тебе оставаться на месте! — кричит он, впиваясь в Кейт яростным взглядом. — Черт бы тебя побрал, женщина!

— Думаю, нам пора, — тихо произносит Кейт, подходя к Сэму и беря его за руку, чтобы вывести из комнаты.

— Спасибо. — Джесси кивает им, а потом снова смотрит на меня. Его плечи слегка приподняты, что говорит о напряжении. Он выглядит очень обеспокоенным. Так и должно быть.

Слышу приглушенное сердитое перешептывание Кейт и Сэма, когда они спускаются по лестнице, оставляя нас одних в общей комнате.

Общая комната. Теперь все имеет смысл. То распятие внизу — не предмет искусства для украшения стен. Странное сетчатое сооружение в номере — не антиквариат. Женщины, разгуливающие по дому так, словно они здесь живут, — не деловые женщины. Ну, может, и деловые, но не тогда, когда они здесь.

О, боже, помоги мне.

Вижу, как Джесси начинает яростно терзать зубами нижнюю губу. Мое напряженное сердцебиение учащается с каждой секундой. Безусловно, это объясняет моменты задумчивости, в которые он впадал в течение последних нескольких дней. Должно быть, понимал, что я обнаружу? Собирался ли он мне когда-нибудь рассказать об этом?

Он опускает взгляд в пол.

— Ава, почему ты не подождала меня дома?

Все встает на свои места, и шок начинает перерастать в гнев. Какая же я глупая дура!

— Ты сам хотел, чтобы я приехала, — напоминаю я.

— Только не так.

— Я послала тебе сообщение. Написала, что уже в пути.

Он хмурится.

— Ава, я не получал от тебя никаких сообщений.

— Где твой телефон?

— У меня в кабинете.

Собираюсь достать мобильник, но тут мне в сознание проникают его утренние слова.

— Ты об этом хотел поговорить? — спрашиваю я. Он вообще не хотел говорить о нас. Он хотел поговорить обо всем этом дерьме.

Он снова поднимает на меня глаза, и в них безошибочно угадывается сожаление.

— Пришло время тебе узнать об этом.

Я распахиваю глаза.

— Нет, Джесси, это время должно было наступить давным-давно.

Делаю полный оборот, вспоминая, где нахожусь. Все по-прежнему на своих местах, ясно и четко — я не сплю.

— Твою ж мать!

— Ава, следи за языком, — мягко упрекает он.

Я резко оборачиваюсь и в шоке смотрю ему в лицо.

— Не смей! — восклицаю, хлопая себя ладонью по лбу. — Черт, черт, черт!

— Следи...

— Не надо! — Я пронзаю его яростным взглядом. — Джесси, не смей говорить, чтобы я следила за языком! — Я обвожу рукой комнату. — Смотри!

— Я вижу, Ава. — Его голос звучит ласково и умиротворяюще, но он меня не успокоит. Я слишком ошеломлена.

— Почему ты мне ничего не рассказал? — Боже мой, да он сутенер.

— Ава, я думал, при нашей первой встрече ты сама поймешь, что происходит в «Поместье». Когда стало очевидно, что это не так, мне было все труднее и труднее рассказать тебе об этом.

У меня голова раскалывается. Будто в ней, в очень медленном темпе, щелкают тысячи кусочков паззла, вставая каждый на свое место. Я сказала, что у него прелестный отель. Ох, должно быть, он подумал, что я говорила о другом. Описывая мне требования к декору, он подкинул мне достаточно намеков, но из-за того, что я так сильно на него отвлекалась, я упустила из внимания их все. Он владеет секс-клубом? Это чертов кошмар. А секс? О, боже, этот гребаный секс. Он и правда исключительный секс-эксперт, и дело не в предыдущих отношениях. Он сам говорил, что у него нет времени на отношения. Теперь я знаю почему.

— Сейчас я уйду, и ты меня отпустишь, — говорю я со всей решимостью, которую чувствую. Я и впрямь была для него просто игрушкой. Нет, я не глупая — я абсолютно безмозглая.

Он все также отчаянно кусает губу, когда я в полном оцепенении шагаю мимо него, направляясь к лестнице.

— Ава, подожди, — умоляет он, идя следом.

Тут же вспоминаю, как в последний раз бежала отсюда. Я должна была продолжать бежать. Игнорирую его голос, сосредоточившись на том, чтобы добраться до холла, не упав и не сломав ногу. Прохожу мимо спален второго этажа и мысленно отвешиваю себе пощечину.

— Ава, детка, пожалуйста.

На нижней ступеньке я разворачиваюсь.

— Даже не думай! — кричу я на него. Он в шоке отшатывается. — Ты дашь мне уйти.

— Ты даже не дала мне возможности объяснить. — Его глаза широко распахнуты и полны страха. Это не то выражение, которое я привыкла видеть у Джесси. — Пожалуйста, позволь мне объяснить.

— Объяснить что? Я увидела все, что мне нужно, — кричу я. — Никаких объяснений не требуется! Все это говорит громко и ясно само за себя.

Он делает шаг ко мне и разводит руками.

— Ты не должна была узнать все вот так.

Внезапно я замечаю, что за нашей маленькой перепалкой наблюдает целая аудитория. Сэм, Дрю и Кейт стоят у входа в бар, им не по себе, они выглядят... жалко. Джон смотрит серьезно, оценивая состояние Джесси, а Сара выглядит настолько самодовольной, насколько это возможно. Теперь я понимаю, должно быть, она получила мое сообщение по телефону Джесси. Открыла ворота и распахнула дверь. Она добилась своего. Может забирать его себе.

Я не узнаю стоящего рядом с ней ехидного мужчину с дерзким взглядом, но он смотрит на меня недружелюбно. Вижу, как он с усмешкой переводит взгляд на Джесси.

— Ну ты и мудак, — полным ненависти голосом выплевывает он Джесси. Кто он такой, черт возьми?

Джон хватает его за шиворот и слегка встряхивает.

— Ты больше не член клуба, ублюдок. Я выпровожу тебя с территории.

Самоуверенное создание смеется холодным зловещим смехом.

— Валяй. Похоже, твоя шлюха прозрела, Уорд, — шипит он. Глаза Джесси темнеют в наносекунду.

— Заткнись нахрен, — рычит Джон.

— Членство аннулировано, — шепчу я. — Кое-кто немного перевозбудился.

Он снова устремляет на меня холодный взгляд.

— Он берет то, что хочет, и оставляет за собой след из дерьма, — рычит он, и его слова выбивают из легких весь воздух. Замечаю, что Джесси всем телом напрягся. — Он всех их трахает, а после вышвыривает.

Снова посмотрев на Джесси, вижу, что его взгляд по-прежнему мрачный.

— Почему? — спрашиваю я. Не знаю, зачем этот вопрос. Ответ не будет иметь ни малейшего значения. Но я чувствую, что заслуживаю какого-то объяснения. Он трахает их всех — один раз — а после вышвыривает.

— Ава, не слушай его. — Джесси делает шаг вперед. Его челюсть напряжена до предела.

— Спроси его, как поживает моя жена, — бросает мерзкий тип. — Он сделал с ней то же самое, что и со всеми остальными. Мужья и совесть ему не мешают.

И это все, что нужно, чтобы Джесси сорвался. Он поворачивается и пулей летит на мужчину, вырывая его из рук Джона и с громким треском опрокидывая на паркетный пол. Сэм дергает Кейт назад, все ахают, наблюдая, как Джесси выбивает из мужчины тонны дерьма.

Я не обязана кричать ему, чтобы он остановился, хотя он выглядит так, будто может его убить. Выбираюсь из особняка и сажусь в машину. Кейт слетает по ступенькам и бежит ко мне. Она заскакивает внутрь, но не произносит ни слова. При нашем приближении ворота открываются, так что мне даже не приходится тормозить. Я удивлена — я готовилась их протаранить.

— Это Сэм, — говорит Кейт, когда я смотрю на нее. — Он сказал, что нам лучше убраться отсюда.

До сих пор мне и в голову не приходило, что для Кейт все это тоже новость. Она кажется как всегда непринужденной, спокойной Кейт.

Я же чувствую себя так, будто в свободном падении лечу в ад.

Глава 37

Словно зомби я прохожу мимо Кейт и поднимаюсь сразу в квартиру.

Благослови господь Кейт. Она даже не пытается вытянуть из меня побольше информации, а позволяет мне заплаканной развалиной упасть на диван и приносит чашку чая.

От хлопка входной двери распахиваю глаза. Кейт подбегает к перилам.

— Это всего лишь Сэм, — успокаивает она меня, вернувшись в гостиную.

— У него есть ключ? — спрашиваю я.

Кейт пожимает плечами, но от этой маленькой новости я улыбаюсь про себя. Заберет ли она ключ обратно в свете того, что мы узнали?

Мой телефон снова звонит, и я отклоняю вызов... снова.

В гостиную врывается Сэм, выглядя таким же нервным, как он был «Поместье». Мы обе смотрим на него, пока он, будто следя за теннисным матчем, несколько раз переводит взгляд с меня на Кейт и обратно.

Подойдя к Кейт, он берет ее за локоть и буквально выволакивает из гостиной.

— Нам нужно поговорить, — настойчиво произносит он. Я вытягиваю шею, наблюдая, как он практически зашвыривает ее в спальню, захлопывая за собой дверь.

Я ложусь на диван, удерживая чашку с чаем на животе, и закрываю глаза. Но ненадолго. В голове запечатлелись мысленные образы Джесси, и с закрытыми глазами я не отвлекаюсь ни на что другое, поэтому они становятся еще более четкими. Я больше никогда не смогу заснуть. Мой телефон снова начинает звонить. Наклонившись, нажимаю «Отклонить», и пялюсь на украшенный завитками потолок гостиной.

Никогда раньше я не испытывала такой боли. Такой мучительной и не поддающейся лечению. Он владеет гребаным секс-клубом? Ну почему? Почему он не может быть банкиром или финансовым консультантом? Или... владельцем отеля... я знала, здесь что-то не так, что-то опасное. Почему не потратила пару минут на то, чтобы собраться с мыслями? Я точно знаю, почему — потому что мне не позволили, не дали шанса.

Я сажусь, услышав высокий пронзительный голос Кейт, разносящийся по лестничной площадке, а затем успокаивающий голос Сэма, пытающегося ее успокоить. Она вылетает из своей комнаты с Сэмом на хвосте. Он изо всех сил пытается утащить ее обратно.

— Убери от меня свои гребаные руки, Сэмюэл. Ей нужно знать.

— Стой... Кейт... Р-р-р! Твою мать, зачем ты это сделала?

Кейт отводит колено от паха Сэма, оставляя его в скрюченном состоянии стонать на лестничной площадке, и врывается в гостиную, впиваясь в меня синими глазами.

— Что? — с опаской спрашиваю я. Что мне нужно знать?

Она бросает на Сэма сердитый взгляд, когда тот, схватившись за пах, появляется в дверях гостиной. Мне остается лишь гадать, почему Сэм выглядит таким виноватым, когда это Кейт только что врезала ему коленом по яйцам. Она указывает на кресло, агрессивно, молча требуя, чтобы он сел. Он хромает к месту, опускаясь туда с болезненным шипением.

— Ава, он уже едет сюда, — говорит она спокойно. Не знаю, почему она выбрала такой тон. Он не успокаивает — совершенно.

Я охаю, глядя на Сэма, сидящего в кресле, он отказывается смотреть мне в глаза. Он не собирался мне говорить? Какая же я глупая, думала, Джесси сдастся так просто.

— Мне надо уйти, — причитаю я, когда мой чертов телефон снова начинает трезвонить. — Иди на хрен! — кричу я дурацкой штуке.

— Увези ее. — Кейт поворачивается к Сэму. — Она не в том состоянии, чтобы садиться за руль.

— О нет, только не я. — Он поднимает руки и качает головой. — Мне еще дорога жизнь. В любом случае, нам с тобой нужно поговорить. — Он мотает головой в сторону Кейт.

От звука могучего удара в дверь мы все подпрыгиваем, мое сердце тут же подскакивает к горлу, я смотрю на Кейт. Сэм стонет, но не от боли, причиненной ему Кейт.

— Паршивый, ничтожный предатель, — сердито бормочет она, пронзая Сэма острым взглядом голубых глаз.

— Эй, я же ни хрена не сказал! — Он занимает оборонительную позицию. — Не нужно быть охеренно умным ученым-ракетчиком, чтобы понять, где она находится.

— Кейт, не открывай, — умоляю я.

На дверь обрушивается град ударов. Боже, я не хочу его видеть. Моя защита сейчас недостаточно сильна. Подпрыгиваю от очередного удара, сопровождаемого гулом автомобильных гудков, звучащих отовсюду.

— Ради всего святого! — восклицает Кейт, пробегая через комнату и выглядывая в окно. — Дерьмо. — Она поднимает жалюзи и прилипает к стеклу.

— Что? — Я присоединяюсь к ней у окна. Знаю, это он, но что там за шум?

— Смотри! — кричит она, указывая вниз. Слежу взглядом за ее рукой и вижу брошенную посреди улицы машину Джесси с широко открытой водительской дверцей, а за ней — поток машин. Он не оставил достаточно места для автомобилей, чтобы те смогли проехать, вызвав вспышку гнева и звук автомобильных клаксонов. Наверху все прекрасно слышно.

— Ава! — слышу я его рев. Он стучит в дверь еще несколько раз.

— Черт возьми, Ава, — ворчит Кейт. — Этот мужчина — ходячая бомба, а ты только что нажала на детонатор! — Она начинает пробираться к выходу из гостиной.

Я бросаюсь за ней.

— Кейт, я ничего не нажимала. Не открывай! — Я перегибаюсь через перила и смотрю, как Кейт слетает вниз по лестнице к двери.

— Я не могу оставить его там, вызвав на улице полную анархию. — Она продолжает свой путь.

Я в панике бегу обратно в гостиную, мимо Сэма, который все еще сидит в кресле, потирая больное место и бормоча что-то невнятное.

— Почему ты ничего не рассказал Кейт? — резко спрашиваю я его, возвращаясь к окну.

— Прости, Ава.

— Тебе следует извиняться перед Кейт, а не передо мной. — Обернувшись, я не нахожу и следа того веселого, дерзкого парня, который мне нравился. Вместо него — напряженный, беспокойный, робкий человек.

— Я уже извинился. И я не мог рассказать ей, пока Джесси не рассказал тебе. Ты должна знать, это гложет его с тех пор, как он тебя встретил.

Смеюсь над попыткой Сэма защитить друга и снова смотрю в окно. Джесси явно в отчаянии все еще расхаживает по улице, ломая кнопки на мобильном. Я знаю, кому он звонит. И, как я и ожидала, в моей руке начинает вопить телефон. Может, ответить и сказать, чтобы он убирался? Смотрю вниз на улицу, меня захлестывает паника, когда из одной из стоящих машин выходит водитель. О боже, не бросай ему вызов!

Махая Джесси руками, выходит Кейт. Не обращая внимания на приближающегося водителя, он поворачивается к Кейт. Он быстро жестикулирует. Что он говорит? Что говорит Кейт? Через несколько минут Джесси садится в машину.

Облегчение омывает все мое существо, но он лишь слегка сдвигает машину, чтобы припарковаться более осмотрительно, позволяя проехать другим водителям.

— О, боже, Кейт! Что ты наделала? — кричу я в окно.

— Что происходит? — спрашивает со своего места Сэм. Я не отвечаю.

Стою, не в силах пошевелиться, и смотрю, как Джесси опустив голову и руки, прислоняется к моей машине. Кейт стоит перед ним, обхватив себя руками. Он смотрит на нее, и даже отсюда я вижу на его лице страдание. Она тянется к нему, проводит ладонью вверх и вниз по его руке. Жест утешения. Это меня убивает.

После целой вечности наблюдения за ними Кейт, наконец, поворачивается, чтобы вернуться в квартиру, но, к моему ужасу, Джесси следует за ней, а Кейт даже не пытается его остановить.

— Черт побери, нет! — кричу я, в ужасе сжимая руками голову. О чем она только думает?

— Что? — встревожено восклицает Сэм. — Ава, что?

Я быстро обдумываю варианты. На это не уходит много времени, потому что никаких вариантов, кроме как стоять здесь и ждать столкновения, нет. Есть только один выход, и он из этой квартиры. А с появлением Джесси любые планы избежать неминуемой перепалки рушатся окончательно.

Кейт с довольно застенчивым видом входит в гостиную. Я злюсь на нее, и она это знает. Пригвождаю ее своим самым сердитым взглядом, а она нервно мне улыбается.

— Просто выслушай его, Ава. Этот мужчина в полном раздрае. — Она печально качает головой, потом смотрит на Сэма, и выражение ее лица мгновенно меняется. — Эй, ты, иди на кухню!

Сэм хмурится.

— Я не могу пошевелиться, злобная бестия! — Он снова потирает пах, откидывая голову на спинку кресла. Кейт фыркает и вытаскивает его из кресла. Он стонет, закрывает глаза и, прихрамывая, осторожно выходит из комнаты.

Не могу поверить. Коварная зараза! Глядя на меня полными сочувствия глазами, она пятится из комнаты. Глупая, глупая женщина, ей, черт возьми, не пришлось бы извиняться, если бы она его не впустила. До того, как появляется он, я поворачиваюсь лицом к окну. Не могу на него смотреть. Если я это сделаю, то расплачусь, а я не хочу, чтобы у него был повод утешать меня или обнимать своими большими теплыми руками. Я готовлюсь к тому, что его голос обрушится на меня, каждое измученное нервное окончание гудит, каждый мускул напряжен. Я ничего не слышу. Но когда каждый волосок на шее встает дыбом, я знаю, он рядом. Реакция тела на его мощное присутствие заставляет меня закрыть глаза, сделать глубокий вдох и молить о силе.

— Ава, пожалуйста, посмотри на меня. — Его голос дрожит от волнения. Я сглатываю застрявший в горле комок размером с теннисный мяч и сражаюсь с потоком слез, скапливающихся в глазах. — Ава, прошу. — Чувствую, как он скользит по моей руке ладонью. И от этого прикосновения вздрагиваю.

— Пожалуйста, не трогай меня. — Я нахожу в себе мужество повернуться и посмотреть ему в лицо.

Его голова опущена, плечи поникли. Он выглядит жалким, но я не должна поддаваться его печальному состоянию. Я слишком часто подвергалась влиянию манипуляций, а это тоже... просто еще одна форма манипуляции... стиль Джесси. Я была так ослеплена похотью, что ничего не видела. Его остекленевший взгляд отрывается от пола, встречаясь с моим.

— Зачем ты вообще возил меня туда? — спрашиваю я.

— Потому что хотел, чтобы ты всегда была рядом. Я не могу быть далеко от тебя.

— Ну, лучше тебе привыкнуть к этому, потому что я больше не хочу тебя видеть.

Мой голос спокоен и сдержан, но боли, пронзающей сердце в ответ на мои слова, достаточно, чтобы уложить меня на месте.

Его глаза бегают, высматривая в моих что-то.

— Ты не серьезно. Я знаю, что ты не серьезно.

— Абсолютно серьезно.

При каждом глубоком вдохе его грудь расширяется, волосы в беспорядке, а от хмурого взгляда на лбу появляются глубокие морщины. Страдание, отразившееся на его лице, словно ледяным копьем, пронзает мне сердце.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, — бормочет он.

— Но все-таки причинил. Ты уничтожил мою жизнь и растоптал мое сердце. Я пыталась уйти. Знала, что есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Почему ты не отпустил меня? — Говорю тише, когда хрипота в голосе начинает выигрывает битву, а слезы щипать глаза. Черт побери, я должна была прислушаться к своим инстинктам.

Он начинает терзать нижнюю губу.

— Ты никогда по-настоящему не хотела уходить. — Его голос едва слышен.

— Нет, хотела! — выпаливаю я, шмыгая носом. — Я отбивалась от тебя. Знала, что меня ждут неприятности, но ты был неумолим. Что такое? У тебя кончились замужние женщины, чтобы их трахать?

Он качает головой.

— Нет, я обрел тебя. — Он делает шаг вперед, а я отступаю назад.

— Убирайся, — спокойно говорю я, тело дрожит, дыхание прерывается — все это говорит о том, что я далека от спокойствия. Проскальзываю мимо него, толкая в плечо.

— Я не могу, ты мне нужна, Ава. — Его умоляющий голос будет преследовать меня до конца моих дней.

Я резко разворачиваюсь.

— Я тебе не нужна! — Изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо. — Ты меня хочешь. О боже, ты же доминант, не так ли? — Вспышки воспоминаний всех наших сексуальных контактов проносятся в голове со скоростью сто миль в час. Он действительно яростен не только в спальне, но и за ее пределами.

— Нет!

— Тогда откуда проблема с контролем? А доминирование и командование?

— Секс — это просто секс. Я не мог подобраться к тебе достаточно близко. Я контролирую, потому что до смерти боюсь, что с тобой что-то случится... что тебя заберут у меня. Я слишком долго тебя ждал, Ава. И сделаю все, чтобы ты была в безопасности. Я прожил жизнь, в которой не было ни контроля, ни заботы. Поверь мне, ты нужна мне... пожалуйста... прошу, не бросай меня, — он идет ко мне, но я отступаю, борясь с побуждением позволить ему обнять себя. Он останавливается. — Я никогда не оправлюсь.

Что? Нет! Не могу поверить, что он настолько жесток, чтобы использовать эмоциональный шантаж.

— Думаешь, мне будет легче? — кричу я, слезы начинают бежать быстрее.

Тот небольшой румянец, что остался на его лице, исчезает у меня на глазах. Он опускает голову. На это ему нечего ответить. Что он может сказать? Он знает, что сделал со мной. Он заставил меня в нем нуждаться.

— Если бы я мог поступить по-другому, я бы это сделал, — шепчет он.

— Но ты не можешь, ущерб уже нанесен. — Мой голос сочится презрением.

Он смотрит на меня.

— Если ты меня бросишь, будет еще хуже.

О, боже.

— Убирайся!

— Нет. — Он отчаянно качает головой, делая шаг в мою сторону. — Ава, пожалуйста, умоляю.

Я отступаю от него, пытаясь придать лицу самое решительное выражение, постоянно сглатывая, чтобы сдержать комок в горле. Это так невероятно больно. Именно поэтому я не могла его видеть. Я очень на него злюсь, но видеть его таким бледным — разрывает мне сердце. Приходится постоянно напоминать себе, что он подвел меня самым жестоким образом. Ввел меня в заблуждение, обманул и, по сути, заставил лечь с ним в постель.

Ты позволил мне влюбиться в тебя!

Он смотрит на меня, и боль в его затуманенном взгляде неизмерима. Если я не отвернусь, то сдамся — так и будет. Опускаю взгляд в пол и молча прошу его уйти, пока я еще не развалилась на части, чтобы с радостью принять утешение, которое он всегда мне дает.

— Ава, посмотри на меня.

Делаю глубокий вдох и поднимаю к нему взгляд.

— Прощай, Джесси.

— Пожалуйста, — произносит он одними губами.

— Я сказала, прощай. — В этих словах есть нечто окончательное, чего я на самом деле не имею в виду.

Он очень долго всматривается в мое лицо, но, в конце концов, оставляет попытки отыскать в моих глазах хоть каплю надежды, поворачивается и молча уходит.

Я впускаю в легкие поток воздуха, в котором они отчаянно нуждались, и на неустойчивых ногах направляюсь к окну. Хлопок входной двери вибрацией отдается по всему дому, появляется Джесси, тащась к брошенной на середине дороги машине. Я вздрагиваю, всхлипывая, когда он бьет кулаком в окно автомобиля, осколки стекла разлетаются по всей дороге. Он бросается в машину и несколько раз бьет кулаком по рулю. После того, что кажется годами наблюдения за тем, как он колотит по автомобилю, мотор ревет, и под визг шин и гомон клаксонов, Джесси исчезает.

***

Приняв душ и высушив волосы, снова сворачиваюсь на кровати в позу эмбриона. Я совершенно оцепенела. Чувствую себя так, словно мое сердце вырвали, растоптали и раздавленным месивом запихнули обратно в грудь. Я нахожусь где-то между страданием и опустошением, и это самое болезненное, что я когда-либо испытывала. Жизнь развалилась на части. Я чувствую себя раздавленной, преданной, одинокой и потерянной. Единственный человек, который может сделать все лучше, — тот, кто сотворил все это со мной. Не думаю, что когда-нибудь оправлюсь от этого.

— Ава?

Я поднимаю с подушки раскалывающуюся голову и вижу в дверях Кейт. Сочувствие на ее лице еще больше разжигает боль. Она присаживается на край кровати и гладит меня по щеке.

— Все не обязательно должно быть так, — тихо говорит она.

Неужели? Разве может быть иначе? Я просто должна переждать эту боль и посмотреть, хватит ли у меня сил справиться с ней. Начать все сначала. Но в данный момент мне достаточно просто лежать здесь и жалеть себя.

— Нет, должно, — отвечаю я шепотом.

— Нет, это не так. — На этот раз ее голос звучит тверже. — Ты все еще любишь его. Признайся, что все еще его любишь. Ты ему сказала?

Не могу отрицать. Люблю. Я люблю его — так сильно, что мне больно. Но я не должна его любить. Знаю, что не должна.

— Не могу. — Я утыкаюсь лицом в подушку.

— Почему?

— Кейт, он владеет секс-клубом.

— Он не знал, как тебе сказать. Боялся, что ты уйдешь.

Я смотрю на Кейт.

— Что ж, он мне ничего не сказал, а я все равно ушла. — Снова опускаюсь на мокрую от слез подушку. — Ты слышала того человека. Он разрушает браки. Трахает женщин ради развлечения. — Почему она так его защищает? — Почему ты не шокирована? — бормочу я в подушку. Знаю, она просто ко всему относится, но такие вещи шокируют.

— Шокирована... немного.

— Ты меня почти одурачила.

— Ава, с тех пор как Джесси тебя встретил, он даже не посмотрел в сторону другой женщины. Этот мужчина без ума от тебя. Сэм никогда не думал, что доживет до этого дня.

— Сэм может говорить что угодно, Кейт. Это не меняет того факта, что он владеет заведением, куда люди ходят заниматься сексом, а он иногда присоединяется к ним. — Я вздрагиваю, чувствуя тошноту при этой мысли. Без ума от меня? Полная чушь.

— Ты не можешь наказывать Джесси из-за его прошлого.

— Но ведь это не прошлое, верно? Он все еще владеет этим местом.

— Это бизнес.

— Ох, Кейт, оставь меня в покое, — огрызаюсь я. То, как она его защищает, выводит меня из себя. Она должна поддерживать меня, а не пытаться оправдать проступки Джесси.

Чувствую, как она со вздохом встает с кровати.

— Это все тот же Джесси, — говорит она, выходя из моей спальни и оставляя меня одну оплакивать свою потерю.

Лежу молча, пытаясь избавиться от множества неизбежных мыслей. Это никуда не годится. Мозг атакуют воспоминаниям о последних нескольких неделях. О нашей первой встрече, когда он сразил меня наповал, об эсэмэсках и звонках, а потом о преследовании... и сексе. Переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку.

В голове не переставая крутятся слова Кейт: «Это все тот же Джесси». А я вообще знаю, кто такой Джесси? Все, что я знаю, — этот мужчина поглотил меня своей силой и ослепил своим телом.

Другая часть головоломки встает на место, когда я вспоминаю, как он мне сказал, что у него нет контакта с родителями. Они отреклись от него, когда умер его дядя и Джесси отказался продать «Поместье». Теперь все обретает смысл. Это не имело никакого отношения к наследству или разделению имущества, и все было связано с тем, что их двадцатилетний сын остался управлять шикарным секс-клубом. Конечно, они будут беспокоиться и, вероятно, сильно злиться. Их неодобрение отношений Джесси и Кармайкла абсолютно оправданно. Господи, неужели Кармайкл поощрял Джесси вести такой образ жизни? Джесси даже сказал, что это было лучшее время в его жизни. Какой молодой человек не согласился бы остаться в доме, где происходят подобные вещи? У него действительно было много практики. И с определенной вероятностью можно утверждать, что он на самом деле не трахал одну и ту же женщину больше одного раза — кроме меня.

Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять, почему все эти женщины бросали на меня косые взгляды, когда я находилась в «Поместье». Они все хотят его. Нет, они все хотят снова оказаться с ним.

Он рисковал, водя меня туда, но, если хорошенько подумать, никто никогда не приближался ко мне — я никогда не оставалась одна, мне никогда не позволяли свободно бродить, где угодно. Неужели все были в курсе, что я ничего не замечала? Получали ли они указания молчать, держаться от меня подальше? Должно быть, я выглядела настоящим посмешищем. Он действительно изо всех сил старался держать меня в неведении. И думал, что это сойдет ему с рук? Слова Сары о кожаной одежде... В полном отчаянии утыкаюсь лицом в подушку.

— Ава? — Я поднимаю глаза и вижу в дверях Сэма, выглядит он таким же опустошенным, как и до этого. — Он каждый день мучился, пытаясь придумать, как бы тебе рассказать. Никогда раньше я не видел его таким.

— Имеешь в виду, отвергнутым? — саркастически говорю я. — Нет, не могу представить, чтобы Джесси Уорд получал много отказов.

— Нет, я имею в виду, без ума от женщины.

— О, он действительно безумный. — Я смеюсь.

Сэм хмурится и качает головой.

— Да, без ума от тебя.

— Нет, Сэм. Джесси без ума от контроля и манипулирования мной.

— Ты не возражаешь? — спрашивает он, подходя к краю кровати.

— Не стесняйся, — бесчувственно ворчу я.

Он присаживается на край кровати. Я никогда не видела его таким серьезным.

— Ава, я знаю Джесси уже восемь лет. И ни разу не видел, чтобы он так вел себя с женщиной. Отношения его не интересовали, только секс, но появилась ты, и он словно обрел цель. Стал другим человеком, и, хотя ты, возможно, недовольна его гиперопекой, как друг, я был счастлив видеть, что ему, наконец, кто-то настолько небезразличен, что он ведет себя подобным образом. Пожалуйста, дай ему шанс.

— Сэм, он не просто меня опекал, — устало говорю я. Опека — лишь начало длинного списка неразумных поступков.

— Это все тот же Джесси. — Сэм повторяет слова Кейт, умоляюще глядя на меня. — «Поместье» — это бизнес. Да, он смешивал удовольствие с делами, но ничего больше. Все изменилось, когда в его жизнь вошла ты.

— Сэм, я никак не могу собраться с мыслями.

Он улыбается, беря мою ладонь в свою.

— Если скажешь мне, что можешь, не раздумывая и не сожалея, уйти от него, тогда я заткнусь и уйду. Если скажешь, что не любишь его, я уйду. Но не думаю, что ты сможешь. Понимаю, ты потрясена. И, да, у него есть прошлое, но, Ава, ты не можешь игнорировать тот факт, что он тебя обожает. Это написано у него на лице, выражается во всем, что он делает. Пожалуйста, дай ему шанс. Он заслуживает шанса.

Умоляющая речь Сэма от имени его друга звучит так, словно ее хорошенько подготовили и отрепетировали. Может, это правда. Должно быть, они знали, что рано или поздно я все узнаю. Могу ли я пройти через это дерьмо? Знаю, лежа здесь и оплакивая свою жалкую задницу, никак себе не помогаю. Я пытаюсь разобраться с тем, чего не понимаю и, вероятно, никогда не пойму. Он владеет секс-клубом. Подобное дерьмо не вписывается в мое представление о нормальном «долго и счастливо». Смогу ли я когда-нибудь доверять ему? Важна ли для него достаточно, чтобы так себя вести? Он меня обожает? Разве обожание равно любви? С самого начала я игнорировала все разговоры Джесси в постели. Вся эта чушь типа «ты моя» и его заявление о том, что он никогда не позволит мне уйти, — чушь собачья. Он часто произносил слово «люблю», но не в том контексте, который мне так отчаянно хотелось услышать. «Я люблю тебя в кружевах», «я люблю неспешный секс с тобой», «я люблю, когда ты здесь». Следовало ли мне смотреть дальше всего этого? Говорил ли он мне то, что я хотела услышать, но в ином смысле? Он настойчиво добивался от меня заверений, что я не уйду. Если все, что ему было нужно, — это успокоение, что я остаюсь на месте, то я делала это много раз, не так ли? Я всегда говорила ему, что останусь. Но тогда я еще ничего не знала о «Поместье». А теперь я знаю, и я ушла.

Он всегда хотел, чтобы я была в кружевах, а не в коже. Заявлял, что я принадлежу ему. Он собственник в абсолютном и неразумном максимуме. Он не хотел, чтобы я носила открытые наряды, желал, чтобы мое тело мог видеть только он и никто другой.

Естественно, кожаная одежда, свобода делиться партнером и обнаженная женская плоть, должно быть, обычное явление в «Поместье». Неужели он пытался сделать меня полной противоположностью всему, что он знает? Всему, к чему привык? Но как насчет секса?

Я сажусь. Мне нужно с ним поговорить. Думаю, проблему с «Поместьем» я смогу пережить. Но я точно знаю, что никогда не смогу забыть Джесси. Решение очень простое. Он выглядел таким удрученным и отчаявшимся, значит, по крайней мере, он страдает, да? Он не стал бы так себя вести, если бы я ничего для него не значила. Так много вопросов…

Я смотрю на Сэма. На его дерзком лице появляется легкая улыбка.

— Моя работа здесь закончена, — передразнивает он слова Джесси и слегка вздрагивает, когда встает. — Эта злобная бестия еще сама заноет, когда я не смогу заняться ей должным образом.

Я улыбаюсь про себя. Эта разорвавшаяся бомба, очевидно, не повлияла на Кейт так, как на меня. Набрасываю на себя первую попавшуюся под руку одежду — рваные джинсы и футболка с Джимми Хендриксом — и хватаю ключи от машины. Слезы заливают глаза, а чувство вины пробивает в животе огромную дыру. Я грандиозно облажалась. Он хотел выложить карты на стол. Собирался рассказать мне о «Поместье», но хотел ли он сказать что-то еще? Надеюсь на это, потому что я на пути к тому, чтобы узнать наверняка. Когда я бегу к своей машине, предупреждение Сары о том, что Джесси — не тот, о ком можно мечтать, врезается мне в голову. Может, она и права, но я не могу жить, не узнав этого.

Глава 38

Я еду в «Луссо», обгоняя машины, нетерпеливо ударяя по клаксону и несколько раз проскакивая на красный свет. Подъехав к докам, вижу припаркованную на углу машину Джесси, занявшую сразу два его парковочных места. Бросаю «мини» на дороге, прохожу через калитку —слава всем святым, я помню код, — и врываюсь в фойе, где у стойки консьержа нахожу Клайва. Он выглядит более жизнерадостным, чем обычно.

— Ава! Я наконец-то освоился со всем этим чертовым оборудованием, — радостно заявляет он.

Я опираюсь на высокую мраморную стойку, чтобы перевести дух.

— Отлично, Клайв. Я же говорила, со временем все получится.

— Ты в порядке?

— В порядке. Мне нужно подняться к Джесси.

На столе звонит телефон, и Клайв поднимает палец, прося меня подождать.

— Мистер Холланд? Да, сэр, конечно, сэр. — Он вешает трубку и делает несколько пометок в блокноте. — Извини.

— Ничего страшного. Я поднимусь наверх.

— О, Ава, мистер Уорд не предупредил меня о твоем визите. — Он смотрит на экран.

В изумлении гляжу на него. Это что, розыгрыш? Он столько раз видел, как Джесси носил меня туда-обратно. Что за игры? Я мило улыбаюсь.

— Клайв, как тебе здесь работается?

Он сразу оживает и готов отвечать на любые вопросы.

— Вообще-то я стал личным помощником тринадцати непристойно богатых жильцов, но мне нравится. Слышала бы ты, о чем они меня просят. Вчера мистер Дэниелс попросил меня организовать поездку на вертолете над городом для его дочери и трех друзей, а... — Он перегибается через стойку и, понизив голос, говорит: — А у мистера Гомеса с пятого этажа на каждый день недели есть разные женщины. А мистер Холланд, похоже, питает слабость к тайским пташкам. Но не рассказывай никому. Это все конфиденциально. — Он подмигивает, и мне интересно, что заставлял его делать или устраивать Джесси. Мог бы начать с просьбы заменить разбитое окно в машине.

— Ого, звучит очень интересно. Рада, что тебе нравится, Клайв. — Широко ему улыбаюсь. — Не возражаешь, если я поднимусь?

— Ава, сначала мне нужно позвонить.

— Тогда звони! — нетерпеливо фыркаю я и раздраженно переступаю с ноги на ногу, пока Клайв звонит в пентхаус.

Он кладет трубку и набирает номер еще раз.

— Я уверен, что видел, как он проходил мимо, — бормочет, нахмурившись. — А может и нет.

— Его машина снаружи. Он должен быть здесь, — отчаянно настаиваю я. — Попробуй еще раз.

Я указываю на телефон, и Клайв снова нажимает несколько кнопок. Потом вешает трубку и качает головой.

— Нет, его точно нет. И он не установил режим «НБ», так что он не спит и не занят. Должно быть, ушел.

Я хмурюсь.

— «НБ»?

— Не беспокоить.

— О. Клайв, я знаю, что он дома. Пожалуйста, можно я поднимусь? — умоляю я. Не могу поверить, что с ним так трудно договориться.

Он наклоняется над конторкой, прищуривается и смотрит по сторонам, проверяя, все ли чисто.

— У меня могут быть серьезные неприятности из-за несоблюдения протокола, но это ты, Ава, — подмигивает он. — Проходи. — Он оглядывается через плечо и поправляет зеленую шапочку.

— Спасибо, Клайв.

Я запрыгиваю в лифт, набираю код и молюсь, чтобы за то короткое время, что меня не было, Джесси не успел его перепрограммировать. С облегчением выдыхаю, когда двери закрываются, и я начинаю свое путешествие в пентхаус. Он еще должен открыть дверь — у меня нет ключа.

Когда дверь лифта распахиваются, и я оказываюсь перед двойными дверями в квартиру Джесси, желудок делает несколько тройных сальто. Я хмурюсь про себя. Дверь открыта, и слышится музыка — очень громкая музыка.

Подхожу к двери, осторожно ее толкаю, и тут же со всех сторон на меня обрушивается чрезвычайно мощная и пронзительная, но не менее печальная мелодия. Узнаю ее сразу — «Angel». Слова ударяют по мне, словно молния, мгновенно заставив насторожиться. Сейчас песня звучит очень громко и удручающе, а не нежно и страстно, как тогда, когда мы занимались любовью. Нужно найти пульт дистанционного управления, чтобы убавить звук или выключить. Песня вызывает слишком много чувств. А когда она доносится из всех встроенных динамиков, от нее никуда не деться. Может, Джесси здесь нет. Может, система вышла из строя, потому что не могла долго поддерживать такой уровень звука. Но дверь была распахнута настежь. Я зажимаю уши руками и оглядываю огромное пространство, пытаясь найти пульт. Вбегаю на кухню, замечаю его на островке и быстро отыскиваю регулятор громкости, чтобы убавить звук — значительно.

После того, как я позаботилась об уровне шума, отправляюсь на поиски Джесси, пробираясь через открытое пространство. Добравшись до лестницы, запинаюсь о что-то и смотрю, как оно с грохотом катится по полу. Поднимаю стеклянную бутылку и ставлю ее на шкафчик у подножия лестницы, а затем поднимаюсь, перепрыгивая через две ступеньки.

Направляюсь прямиком в хозяйскую спальню, но его там нет. Начинаю лихорадочно обыскивать все остальные комнаты на этаже. Там его тоже нет. Где же он? Спускаюсь по лестнице и резко останавливаюсь, взгляд падает на пустую бутылку, которую я подобрала.

Водка. То есть, она там была. Теперь ее осушили до дна.

На меня накатывает волна беспокойства, в голову вторгается миллион мыслей. Я никогда не видела, чтобы Джесси пил — никогда. Каждый раз, когда ему предлагали алкоголь, он отказывался, заказывая вместо него воду. Мне никогда не приходило в голову задуматься, почему. Я когда-нибудь видела, чтобы он пил? Нет, не думаю. Сейчас, глядя на аккуратно поставленную на шкафчик пустую бутылку из-под водки и размышляя о том, как небрежно она была брошена на пол, я чувствую, здесь что-то не так.

— О, пожалуйста, нет, — шепчу я себе под нос.

На меня, словно приливной волной, нахлынуло его настойчивое требование не пить в пятницу. Наша маленькая стычка в баре «Блу», когда он пытался насильно напоить меня водой, вдруг перестала казаться такой уж необычной и неразумной.

Слышу грохот, мой взгляд перебегает с пустой бутылки на открытую террасу. Огромные стеклянные двери распахнуты. Сбегаю вниз по лестнице, пересекаю помещение и останавливаюсь у дверей, видя, как Джесси пытается подняться с одного из шезлонгов. Неужели последние несколько недель я ходила с закрытыми глазами? Я столько всего упустила.

Вокруг его талии обернуто полотенце, в одной руке он крепко держит бутылку водки, пока пытается приподняться на другой. Он смачно ругается.

Застываю на месте, глядя на этого мужчину, в которого влюбилась, физически сильного, страстного и пленительного мужчину, превратившегося в пьяную развалину. Как такое ускользнуло от меня? Я даже еще не разобралась со всем тем дерьмом, что на меня вывалилось сегодня. А теперь, вдобавок ко всему, еще и это? Что я такого сделала, чтобы заслужить подобное?

Сумев приподняться, он поворачивается ко мне, взгляд пустой, на лице бессмысленное выражение. Это на него не похоже.

— Ты опоздала, леди, — злобно бормочет он, свирепо глядя на меня. Он никогда раньше так на меня не смотрел. Никогда раньше так со мной не разговаривал. Даже когда был безумно на меня зол. Что с ним случилось?

— Ты пьян, — выпаливаю я. Что за глупость, но все остальные слова с громким воплем вылетели из головы. Мои глаза сегодня подверглись уже стольким мучительным видениям.

— Ты очень наблюдательна. — Он поднимает бутылку, допивая остатки водки, и вытирает рот тыльной стороной ладони. — Хотя и недостаточно пьян. — Он целенаправленно движется вперед, и я инстинктивно убираюсь с его дороги, зная, что, если он в меня врежется, то причинит боль.

— Куда ты собрался? — спрашиваю я, когда он проходит мимо.

— А тебе какое дело? — выплевывает он, даже не взглянув на меня. Я иду за ним на кухню, наблюдая, как он достает из морозилки еще одну бутылку водки, а пустую бросает в раковину. Он начинает отвинчивать крышку. — Скотина! — шипит он, тряся рукой. Именно тогда я замечаю на ней множество припухлостей и порезов. Он настойчиво отвинчивает крышку, и открутив ее, в конце концов, делает огромный глоток.

— Джесси, твою руку нужно осмотреть.

Он вскидывает ее и делает еще один глоток из бутылки.

— Тогда смотри. Больше ты уже не навредишь, — рычит он. Я ему навредила? Что он хочет этим сказать? Что вдобавок ко всему я толкнула его на край пропасти, и он напился? — Да, стой там... стой там вся такая растерянная... и... и... смущенная. Я же тебе говорил, мать твою! — кричит он. — Разве я тебя не предупреждал? Я... я тебя предупреждал! — У него истерика.

— Предупреждал о чем? — спрашиваю я тихо, но знаю, что он скажет. Что нанесу еще больший вред, если уйду. Вот от чего он не оправится. Ему все было более терпимо, потому что со мной он не пил. Почему?

Он выпивает еще водки. Мысленно пытаюсь подсчитать, сколько он выпил. Это уже третья бутылка, что я видела, но как насчет тех, о которых я не знаю? Может ли человек пить так много?

— Чертовски типично, — кричит он в потолок.

— Я не знала, — шепчу я.

Он смеется.

— Не знала? — Он указывает на меня бутылкой. — Я сказал, что ты причинишь больше вреда, если уйдешь от меня, но ты все равно ушла. А теперь посмотри на мое долбаное состояние.

Я вздрагиваю от его слов. Мне хочется плакать. Видя его таким, мне хочется разрыдаться, но шок сдерживает слезы. Это не тот Джесси, которого я знаю. Этот мужчина — чужой, жестокий и безжалостный человек, которого я совсем не люблю. Этот мужчина мне не нужен.

Он шагает ко мне. Я отступаю. Не хочу быть с ним рядом.

— Давай-давай, убегай. — Он продолжает идти вперед, настигая меня с каждым шагом. — Ты чертова динамщица, Ава. То подпускаешь к себе, то закрываешься, потом опять подпускаешь. Определись уже, мать твою!

— Почему ты не сказал, что ты алкоголик? — Я натыкаюсь на стену. Отступать больше некуда. Почему ты ничего не рассказал?

— Чтобы дать тебе еще одну причину не хотеть меня? — выплевывает он. Затем словно что-то обдумывает. — Я не алкоголик!

Отрицание! Насколько все плохо? Я еще никогда не видела его пьяным.

Он нависает надо мной и смотрит сверху вниз. Вблизи его глаза кажутся еще более пустыми и темными.

— Тебе нужна помощь, — говорю я надтреснутым голосом. Мне тоже понадобится помощь.

— Мне была нужна ты, а ты... ты бросила меня. — У него горячее дыхание, но это не его обычный мятный аромат. Все, что я чувствую — это запах алкоголя, так что тот, кто утверждает, что не чувствует запаха водки, лжет.

Касаюсь ладонями его голой груди, чтобы оттолкнуть, надавливая лишь слегка из страха, что он может упасть. Нелепость какая. Этот мужчина такой высокий, худощавый и крепкий, но так неустойчиво держится на ногах. Его грудь похожа на грудь Джесси — ее я узнаю, но в данный момент это единственная часть его тела, которая мне знакома.

Он отступает на шаг и снова подносит бутылку к губам. Хочу схватить ее и разбить об пол.

— Прости, я вторгся в твое личное пространство? — Он смеется. — Раньше тебя это не беспокоило.

— Раньше ты не был пьян, — парирую я.

— Нет… не был. Я был слишком занят, трахая тебя, чтобы думать о выпивке. — Наклонившись вперед, он смотрит на меня с отвращением. — Я был слишком занят, трахая тебя, чтобы думать вообще о чем-либо. И тебе это нравилось. — Он ухмыляется. — Ты была хороша. На самом деле, ты была лучше всех, кто у меня был. А их у меня было много.

Гнев пронзает меня, словно ракета. Так быстро, что я даже не замечаю, как замахиваюсь и бью его по лицу — пока ладонь не начинает пульсировать от боли. Черт, как больно!

Его лицо обращено в сторону, куда с такой злостью его отправила моя рука, затем он медленно поворачивает его ко мне. Он мягко смеется.

— Весело, правда?

Качая головой, смотрю на него с полным презрением. Чувствую себя героиней какого-то фильма с безумным сюжетом. Такого дерьма просто не бывает, особенно со мной. Секс-дома, сумасшедшее безумие и засранцы-алкоголики. Как я оказалась втянутой во всю эту дичь?

— Ты один из тех, кто упивается гребаной жалостью к себе.

— Следи за языком, — невнятно бормочет он.

— Ты не имеешь права указывать мне, что я могу говорить! — кричу я. — Ты не имеешь права указывать, что мне делать. Больше нет!

— Я. Упиваюсь. Гребаной. Жалостью. К себе. И. Все. Из-за. Тебя. — Он подчеркивает каждое слово, тыча пальцем мне в лицо. Боюсь, если сейчас же не уйду, то врежу по его пьяной физиономии. Но здесь мои вещи, и мне нужно их забрать. Я не хочу никогда сюда возвращаться.

Протискиваюсь мимо него, торопясь к лестнице. Он слишком пьян, если повезет, то не сможет по ней взобраться, и я успею забрать вещи без дальнейшего обмена жестокими словами. Быстро поднимаюсь по лестнице, врываюсь в спальню и несколько мгновений стою, гадая, куда он мог положить мою сумку.

Отыскав сумку, аккуратно убранную за обувные коробки в гардеробе, я выдергиваю ее, снимая одежду с вешалок и одновременно собирая свои вещи с пола. Бросаюсь обратно в спальню и вижу в дверях Джесси. У него ушло гораздо больше времени, чем обычно, но он поднялся по лестнице. Я игнорирую его и бегу в ванную, кидая туалетные принадлежности в сумку, не проверяя, закрыты ли они. Возможно, к тому времени, как я выберусь из квартиры, у меня будет куча пропитанной шампунем одежды, но мне все равно. Мне нужно убраться отсюда, и как можно скорее.

— Ава, это пробуждает воспоминания?

Поднимаю глаза и вижу, что он поглаживает поверхность туалетного столика, с бесстрастным лицом лаская мраморную стойку. Я пытаюсь отгородиться от нашей встречи на вечере открытия. В этой самой квартире я наконец-то сдалась этому мужчине. В этой ванной комнате мы впервые занимались любовью. Нет, мы впервые трахались. А теперь здесь все и кончится.

Он загораживает мне путь своим высоким, раскачивающимся телом. Замечаю, что бутылки водки нет, полотенце почти спадает. Пытаюсь его обойти, но он движется вместе со мной, мешая моим попыткам.

— Ты на самом деле уходишь? — тихо бормочет он.

— А ты думал, я останусь? — раздраженно спрашиваю я. После всего, что произошло сегодня? Я считала, что смогу пережить «Поместье» и все дерьмо, что его сопровождает, но Джесси стал вишенкой на торте, только что обратив мой и так уже разрушенный мир на полное уничтожение. Никакая сила любви или чувств никогда не сможет исправить учиненный бардак. Он заставил меня помучиться. Намеренно обманул и манипулировал мной.

— Значит, всё? Ты перевернула мою жизнь с ног на голову, причинила столько вреда, а теперь уходишь, так ничего и не исправив?

Я потрясенно смотрю на него. Неужели он думает, что он один пострадал от всего этого? Я перевернула его мир с ног на голову? Этот мужчина бредит даже в бессознательном состоянии.

— Прощай, Джесси. — Я протискиваюсь мимо него, направляясь прямо к лестнице, борясь с желанием оглянуться. Убийственный мужчина, которого я полюбила, мужчина, который, как я думала, будет запечатлен в моем сознании на всю оставшуюся жизнь, жестоко заменен на это мерзкое пьяное создание.

— Я хотел тебе рассказать, но ты бы, как всегда, все чересчур усложнила! — рычит он мне в спину. — Как ты можешь уйти? — Я вздрагиваю от его резкости, но продолжаю идти. — Ава, детка, прошу!

На полпути вниз по лестнице слышу грохот и серию ударов. От этого я бегу быстрее. Любая мечта о том, чтобы упасть в его сильные, любящие объятия, была сенсационно разрушена. Счастливую жизнь с моим милым негодяем разжевали и выплюнули. У нас с Джесси могли бы завязаться отношения, а я не имела бы ни малейшего представления о его темных тайнах. Но что бы было, когда я, в конце концов, обо всем узнала?

Я должна радоваться, что узнала сейчас. До того, как стало слишком поздно.

До того?

Нет, уже слишком поздно.

***

В оцепенении подхожу к дому Кейт, и дверь распахивается прежде, чем я успеваю вставить ключ в замок.

Кейт смотрит на меня в явном замешательстве.

— Что случилось? — спрашивает она, ее глаза широко распахнуты и полны беспокойства. Позади нее возникает Сэм. Один взгляд на его лицо говорит мне, что он точно знает, что только что произошло.

Каждая ноющая мышца, включая сердце, сдается, и я в безудержных рыданиях падаю на пол. Смутно ощущаю, как меня обнимают, раскачивая взад-вперед. Но объятия меня не утешают.

Ведь это не Джесси.