Эйдолон

Глава 1

Не сводя глаз с центрального кухонного стола, Ильдико сжала кулаки до хруста костяшек. Завтра банкет в честь Кихаки, праздник изобилия у каи, и главная повариха Саггары приготовила множество блюд на пробу.

– Отведайте, херцегеши, – с улыбкой протянула тарелку повариха.

Как хозяйка замка и предстоящего пира, Ильдико обязана одобрить меню. Обычно эта задача не была ей в тягость. Она наслаждалась многими блюдами каи. Всеми, кроме одного.

Ильдико схватила тарелку и постаралась отвести взгляд от пирога со скорпидом на противоположной стороне стола. Из-под блестящей от масла корочки торчал кончик ядовитого жала.

Очевидно, повариха оказалась наблюдательнее, чем предполагала Ильдико. Каи тут же подошла к декоративному подносу и услужливо протянула пирог госпоже.

– Хотите сначала отведать его, ваше высочество?

– Нет! – Ильдико откашлялась и продолжила спокойным тоном: – Нет, спасибо. Я начну с этого конца стола.

Она понадеялась, что к тому моменту, как доберется до опасного лакомства, желудок не попытается сбежать через горло при одной мысли о свежеразделанном куске скорпида.

Ильдико не торопилась, откусывая маленькими кусочками. Некоторая еда в прошлом вызывала у нее опасение. При дворе Гаура не отведаешь жаренной в меде саранчи или копченых личинок сиплы, тушенных в остром перечном соусе (последние при первой пробе чуть не сожгли ей язык в пепел). Неминуемо приближаясь к пирогу со скорпидом, Ильдико ела все медленнее и медленнее. Рядом нетерпеливо переминалась с ноги на ногу повариха.

Ситуацию спас возникший в дверях управляющий. Ильдико чуть не перепрыгнула через стол, готовая от благодарности обнять слугу.

Месуменис вздрогнул от улыбки госпожи, но совладал с эмоциями.

– Херцегеши, если можно, уделите мне минутку вашего внимания.

Повариха недовольно сощурила глаза и напряглась от раздражения из-за того, что их прервали.

– Остальное попробуете позднее, ваше высочество?

Избавившись от необходимости есть пирог, Ильдико радостно протянула поварихе тарелку.

– Нет, нет, в этом нет нужды. Мне понравились отведанные яства. Уверена, гостям еда тоже придется по вкусу и они не смогут оторваться от столь восхитительных блюд.

Сама же Ильдико с превеликим удовольствием поделится скорпидом с любым желающим.

Довольная похвалой главная повариха в последний раз неодобрительно фыркнула на Месумениса и приказала своей маленькой армии поварят и кухарок возвращаться к работе.

Ильдико вышла за управляющим в темный коридор. Они остановились у лужицы желтого света, льющегося от единственного факела в железном подсвечнике, привинченном к каменной кладке.

Месуменис протянул переплетенную стопку документов.

– У вас довольно озадаченный вид, управляющий.

Ильдико взглянула на первую страницу, сразу отмечая, что текст написан на смеси всеобщего и гаурского.

Месуменис сцепил руки за спиной и перенес вес тела на пятки – верный признак, что он собирался на что-то посетовать.

– В порт прибыл первый груз из Гаура. Барка пришвартовалась за городком Эскариэль. Экипаж выгрузил товары и ожидает погрузки амарантина согласно торговому соглашению.

– И? – не выдержала Ильдико затянувшегося молчания.

Управляющий нахмурился сильнее.

– Посыльный доставил этот манифест от начальника порта. Они не могут забрать гаурские товары, поскольку не в состоянии проверить правильность отгрузки.

Ильдико снова посмотрела на бумаги в руке, на этот раз медленно перелистывая каждую страницу. Чем больше она углублялась в чтение, тем сильнее злилась.

– Это, вероятно, какая-то шутка? – Она встретила золотистый взгляд Месумениса. – Кому могло прийти в голову составить грузовой манифест на древнегаурском?

Управляющий пожал плечами.

– Доподлинно неизвестно, однако начальник порта, как и я, не знаком с этим языком, поэтому мы не можем рассчитать сумму и проверить наличие привезенных товаров.

Жар стыда пополз вверх по ее шее, обжигая щеки и уши. Первый настоящий торговый обмен между двумя странами в исполнение подписанного и скрепленного печатью договора, ради которого они с Бришеном вступили в брак, а кто-то в Гауре решил прибегнуть к мелкой хитрости и обману. Такой поступок выставлял ее народ в дурном свете.

Торговое соглашение между Гауром и Баст-Харадисом включало продажу предметов роскоши для каи: экзотических чаев и специй, полудрагоценных камней, высококачественного стекла, хлопчатобумажных тканей и вышивки золотом – в обмен на ценный краситель амарантин, который добывали и продавали только каи.

Возмущенная и пристыженная, Ильдико сжала манифест в кулаке. Месуменис предусмотрительно отступил на шаг.

– Скажи гонцу обождать и вели седлать лошадь. Я поеду с ним в Эскариэль.

Она не кричала и не ругалась, но управляющий опрометью кинулся выполнять приказ. Лошадь была готова в мгновение ока, как и отряд из полудюжины солдат.

Через полчаса пути они прибыли в доки, огибающие более глубокие берега Абсу, где множество каи суетилось среди выгруженного груза. Тюки с тканями и мешки с разнообразнейшими товарами занимали все пространство вместе с рядами корзин, амфор и бочек. Реку заполняли плоскодонные суда, пришвартованные к столбам длинными канатами. Барки прижимались друг к другу, создавая собственный причал, пока моряки деловито передавали груз под громогласные приказы начальника порта и капитана корабля. Упорядоченная суматоха царила при лунном свете и мерцании факелов.

Гонец, доставивший манифест в Саггару, провел отряд через толпу. Ильдико не обращала внимания на тяжелые взгляды каи. Она прожила в Саггаре больше года и привыкла к любопытству, которое вызывала. Каи из близлежащих от Саггары деревень больше привыкли к виду людей, чем жители столицы, так что сейчас ее разглядывали не из-за того, что она человек, а из-за того, что она гаури, ставшая женой принца Каи.

Херцегеши проехала мимо бочек с пурпурными метками и печатью Саггары. Амарантин для погрузки и доставки в Гаур. Кучка работников порта, восседавших за импровизированными столами, сооруженными из досок, уложенных поверх пустых бочек, спорили с тремя людьми на смеси баст-каи и всеобщего. Обмен репликами становился все громче и враждебнее. Каи отказывались отдавать амарантин, не проверив манифест, а люди требовали погрузить краску на корабль без промедления.

Спор резко оборвался, когда херцегеши в сопровождении эскорта остановилась перед ними. Каи вскочили на ноги и одновременно поклонились. Люди же озадаченно уставились на нее, пока не сообразили, кто именно нанес им визит. Они присоединились к поклону каи.

– Ваше высочество, – произнесла троица на гаурском.

– Херцегеши, – воскликнули остальные на баст-каи.

Ильдико спешилась, сжимая в руке манифест.

Она кивнула служащим.

– Где начальник порта?

– Я сейчас его приведу, херцегеши. – Один из каи убежал, растворяясь в толпе.

Ильдико посмотрела на людей и остановила взгляд на старшем мужчине, поседевшем от бурь и многих лет, проведенных в плавании.

– Кто из вас капитан судна или второй помощник?

Ее догадка оказалась верна.

Седой мужчина вышел вперед и поклонился во второй раз.

– Ваше высочество, я капитан Глэй с «Хитрого лиса». – Он махнул в сторону пришвартованного за его спиной корабля.

Ильдико выгнула бровь. Принимая во внимание сложившуюся проблему, херцегеши сочла название судна весьма подходящим. Она помахала стопкой бумаг перед носом моряка.

– У нас проблема с грузовым манифестом, капитан. Похоже, начальник порта в Гауре дал вам перечень, который невозможно прочесть, если только вы не жрец или его ученик.

Улыбка капитана застыла, плечи напряглись.

– Я ничего не знаю, ваше высочество, – ответил он старательно мягким тоном. – Мы загрузились с парусника «Морской конек». Их капитан заверил меня, что весь груз учтен. По-моему, все в порядке, так что мы заберем краску и доставим ее в Гаур, если не возражаете.

Покусывая нижнюю губу, Ильдико пролистала страницы и просмотрела списки предметов с их количеством и весом – все было написано на древнегаурском.

– Возражаю, – ответила она. – Торговцы каи не смогут прочесть ваш манифест, поскольку язык им чужд. – Она протянула бумаги. – А вы можете?

Ильдико подавила смешок, когда капитан отпрянул, будто ему протянули живую гадюку.

– Кажется, нет. Однако кто-то счел уместным составить список на храмовом языке. Остается лишь гадать, отчего кто-то подумал, будто священники Гаура собирают десятину и принимают пожертвования на причалах Каи.

Капитан Глэй отвел глаза в сторону и пожал плечами, словно подобное происходило постоянно.

– Пожалуй, ваше высочество. Но даю вам слово, груз доставлен в нужном количестве.

Ильдико рассмеялась. По-видимому, капитан счел, что она вмешивается в неженское дело и обязана довериться ему, раз они из одного народа.

Направляясь к подсчитывающему груз каи, она сказала капитану через плечо:

– Не сомневаюсь в вашем честном слове, однако вам придется ненадолго задержаться. Возможно, ни вы, ни каи не могут перевести древнегаурские письмена, но вот мне подобная задача по силам.

Хвала богам за обычаи Гаура, согласно которым жрецы обучали знать. Хотя Ильдико находила уроки письменности чрезмерно скучными и в лучшем случае была посредственной ученицей, ее знаний хватало для перевода манифеста.

Она указала на один из свободных столов:

– Могу я здесь присесть?

Служащие порта кинулись подавать ей табуретки и перья для письма. С ликующими ухмылками каи смотрели на капитана судна, их клыки отливали белизной в полумраке ночи.

Глэй в свою очередь стал гораздо менее любезен. Он стиснул зубы, а вытянутые по бокам руки сжал в кулаки.

– Ваше высочество, перевод займет несколько часов и выбьет меня из графика! – выпалил он.

Ильдико поцокала языком в притворном сочувствии.

– Печальный итог неуместной шутки. Предлагаю по возвращении обсудить вопрос с теми, кто составлял манифест, и настоятельно рекомендовать им использовать всеобщий вместо храмового языка. – Проигнорировав свирепый взгляд капитана, она открыла первый список товаров и обмакнула перо в ближайшую чернильницу. – Ну что ж, приступим? Уверена, никто из нас не хочет просидеть здесь до рассвета.

Капитан не успел выдвинуть никаких возражений, так как в этот момент прибыл начальник порта. Почтенный каи поклонился Ильдико, не скрывая своего удивления при виде херцегеши.

– Значит, Саггара получила мое послание. Я ожидал ответ от Месумениса, а не от самой херцегеши, – промолвил он, одновременно довольный и смущенный. – Чем могу быть полезен, ваше высочество?

Ильдико указала на него кончиком пера.

– Я здесь всего лишь в качестве переводчика. Всю координацию груза оставляю на вас.

Будь она жрицей Гаура, перевод пошел бы намного быстрее, но прошли годы с тех пор, как ей доводилось корпеть над храмовыми письменами, поэтому Ильдико медленно продвигалась по списку. Капитан нервно расхаживал и что-то бормотал под нос, а иногда уходил на баржу, хотя быстро возвращался, бросая яростные взгляды, которые Ильдико беззаботно игнорировала.

К окончанию перевода рассвет еще не озарил черный горизонт, но уже был близок. Ее испачканные чернилами пальцы свело судорогой к тому моменту, как она отложила перо и с облегчением выдохнула.

– Готово! – воскликнула Ильдико и победоносно улыбнулась начальнику порта. Тот кивнул, а капитан «Хитрого лиса» радостно встрепенулся.

Глэй настороженно покосился на нее и манифест.

– Значит, мы можем отправиться в путь?

Ильдико пожала плечами.

– Вам еще нужно оформить документы на поврежденные при транспортировке товары. Но на этом моя задача здесь выполнена.

Она встала и поморщилась. После долгих часов сидения на жестком табурете спина жутко ныла.

– Доброй ночи. – Ильдико взглянула на тонкий край зарева вдалеке. – Точнее, доброго утра.

Она приняла искреннюю благодарность начальника порта за помощь и пообещала нанести повторный визит, если в будущем подобная проблема повторится. Напоследок она посмотрела на капитана, деловито отдающего приказы сонной команде готовить корабль к отплытию. Ильдико надеялась, что сегодняшний урок послужит примером для Гаура и те больше не будут пользоваться подобной уловкой.

В крепости по-прежнему кипела бурная деятельность – прислуга готовилась к предстоящему пиршеству. Ильдико не стала интересоваться, как продвигаются дела. Месуменис умело справлялся с подобными вещами, занимая пост управлявшего Саггары не один год, так что Ильдико оставалось не вмешиваться и соглашаться либо просить внести изменения, когда Месуменис и главная повариха спрашивали ее мнение.

В данный момент Ильдико была вдвойне благодарна сноровке слуг. Единственное, чего ей хотелось, – это принять ванну и смыть с тела портовый смрад.

Ожидавшая в спальне горничная Синуэ брезгливо поморщилась, прежде чем смогла изобразить на лице учтивость.

Ильдико рассмеялась.

– Не утруждайся. Знаю, от меня дурно пахнет. Разит за версту.

Они вдвоем принялись снимать с нее провонявшую одежду, и вскоре обнаженная Ильдико укрылась одеялом в попытке немного согреться. Она съежилась в кресле у зажженного очага, пока Синуэ ходила на кухню распорядиться согреть воду и принести еду.

Если бы Бришен был дома, она попросила бы приготовить ванну на двоих. Ильдико вздохнула, глядя на пляшущее в камине пламя. Муж вместе с Анхусет отправился на западную границу. До Саггары дошли слухи о многочисленных набегах на фермы каи: бандиты угоняли крупный рогатый скот, овец и лошадей, а также вырезали целую семью. Донесения были противоречивы: одни заявляли, будто разбойники – каи, другие винили во всем беладинские патрули, вторгшиеся с Верхнего Салюра.

Ильдико всем сердцем надеялась, что второй вариант ошибочен. С тех пор как Серовек помог спасти Ильдико с супругом, не говоря уже об Анхусет, они с Бришеном из дружелюбных соседей стали его близкими друзьями. Идеальный исход, если не брать в расчет, что отношения между их королевствами становились все враждебнее. Ильдико молилась, чтобы стороны не развязали войну. Ей претила сама мысль, что этим двум благородным мужам придется скрестить клинки на поле брани.

Синуэ вернулась, ведя за собой вереницу слуг. Те принесли ванну и кувшины с водой, а также накрытые тарелки с едой. Через несколько секунд Ильдико уже погрузилась по пояс в горячую воду. Синуэ же сервировала стол, пока хозяйка не позовет помочь вымыть ей голову.

Хотя в ванне нельзя было лечь, с одной стороны имелась высокая, как у стула, спинка, на которую Ильдико могла опереться. Если бы восхитительный запах блюд не дразнил нос и не будоражил желудок, она бы могла отмокать в воде часами. Вместо этого Ильдико поспешно вымыла тело и волосы, изнемогая от желания приступить к трапезе.

Она как раз укутывалась в теплую сухую ткань, когда за ее спиной распахнулась дверь, соединяющая их с Бришеном покои.

Синуэ поклонилась, а Ильдико обернулась, заметив в дверях своего супруга.

Все еще одетый в забрызганные грязью доспехи, кожу и плащ, с подола которого на пол стекала жижа, Бришен предстал перед ней с чувственной плутовской улыбкой на губах.

– Ну здравствуй, прекрасная ведьма, – произнес он тоном, от которого по ее спине пробежала приятная дрожь, не имеющая ничего общего с холодом.

– Бришен!

Позабыв, что стоит в ванне, Ильдико бросилась к нему и зацепилась за бортик. Лишь быстрая реакция Синуэ спасла ее от неловкого падения.

Горничная с улыбкой передала свою госпожу Бришену, который быстро преодолел расстояние между дверью и ванной.

– Оставляю херцегеши на ваше попечение. – Синуэ снова поклонилась. – Позовите, если понадоблюсь.

Ильдико подождала, пока за служанкой закроется дверь.

– Эх, вот и рухнул мой план встретить тебя с королевским достоинством и изяществом, – печально промолвила она.

Губы Бришена скривились, правый глаз сверкнул перламутровым блеском. Он лишился левого несколько месяцев назад во время пыток. Черная повязка закрывала пустую глазницу, но не скрывала неровных шрамов, рассекавших кожу над бровью и под нижним веком.

– Такой исход мне понравился намного больше. – Пальцы с длинными когтями провели тонкую линию вдоль края промокшей ткани, один уголок которой был заправлен в ложбинку меж грудями. Другой рукой он слегка сжал руку Ильдико. – Скучала по мне, жена?

– Хм, только если немного, – поддразнила она, но прильнула к нему, наслаждаясь прикосновением любимого.

Невзирая на смертоносные когти, которые могли рассечь кожу точно ножи, Ильдико не испытывала страха. Рожденный и воспитанный воином с недюжей силой, завещанной его предками, Бришен Хаскем всегда оставался нежным супругом. Ильдико попыталась обнять его и нахмурилась, когда муж отошел в сторону, не отпуская ее руки.

– Я весь грязный, жена, и мне нужно помыться. – Его ноздри раздулись, а голос понизился до гортанного тембра. – Любительница шипов, ты пахнешь так чудесно, что хочется тебя съесть.

Ильдико изогнула бровь и покосилась на тарелки на столе.

– Принимая во внимание историю наших народов, не говоря уже о твоей волчьей улыбке, не знаю, счесть твои слова комплиментом или мне уже стоит звать на помощь.

В памяти всплыл разговор, когда Анхусет поведала ей часть ужасной истории их народов. Ильдико знала, что стала белее снега, когда кузина Бришена рассказала, как в прошлом каи охотились и поедали людей. Она долго смотрела на Анхусет, силясь понять, шутка это или правда.

– Значит, Серовек не блефовал, когда угрожал передать тех беладинских наемников каи в качестве дорожного пайка, если те не признаются, где держат Бришена.

Анхусет покачала головой.

– Это не пустые слова. Угроза срабатывает лучше всего, когда основана на правде.

У Бришена заурчало в животе. Ильдико высвободила руку и отступила на шаг.

– Уверена, на вкус я как вареная картошка, – заявила она.

Он нахмурился.

– Тогда ты в безопасности, красавица моя.

Бришен подошел к столу, от которого исходили соблазнительные ароматы, и снял крышки с тарелок. Прикрыв золотистый глаз от наслаждения, он сунул лакомый кусочек в рот и принялся жевать. Колени Ильдико задрожали, жар опалил низ живота и меж бедер. Кто знал, что во время трапезы можно выглядеть столь соблазнительно?

Он положил в рот еще кусочек и пожал плечами, словно извиняясь.

– Я не ел со вчерашнего дня. Мы выследили и преследовали до западных границ похитителей скота. Убили двоих, остальных десятерых взяли в плен.

– Каи или беладины? – спросила она, страшась услышать ответ.

– Каи.

Ее плечи поникли. Ильдико изо всех сил старалась скрыть облегчение. Убийство сородичей, конечно, нелегкое дело, но, по крайней мере, инцидент не станет поводом развязать войну, как в случае если бы Бришен свершил правосудие над беладинскими ворами.

Илидько внимательно осмотрела супруга, касаясь лица, плеч и тонкой талии, защищенной слоями брони, обтянутых плотными шерстяными штанами ног и сапог, зашнурованных до колен. Он был весь в пятнах грязи, но не в крови и с целой одеждой.

После более чем года в браке Бришен стал намного искусней читать выражение ее лица. Что-то выдало ее беспокойство.

– Со мной все хорошо, Ильдико. Просто устал и проголодался.

Она вздохнула.

– Ничего не могу с собой поделать. Я беспокоюсь каждый раз, как ты отправляешься на патрулирование, и не могу уснуть до твоего возвращения.

Его лицо смягчилось.

– Значит, ты не видишь снов обо мне, пока меня нет рядом, – посетовал он, прежде чем подмигнуть.

Ильдико повернулась взять ночную сорочку, заботливо разложенную на кровати Синуэ, и небрежно уронила промокшую ткань. Раздался судорожный вздох. Ильдико улыбнулась, но не стала оборачиваться.

– Теперь ты здесь, а значит, я смогу уснуть и обязательно увижу тебя в своих снах.

– Сейчас же отбрось эту мысль. Никто из нас не уснет в ближайшие часы. – Его голос охрип от страсти.

Она поежилась как от холода, так и от предвкушения, прежде чем накинула на себя сорочку. Разочарованный выдох заставил Ильдико оглянуться через плечо.

– Тогда, херцег, почему вы просто стоите и крадете мой ужин? Сбросьте поскорее броню и исполните угрозу.

Бришен усмехнулся.

– Это не угроза, а обещание. – Стук в дверь на мгновение отвлек его внимание. – Это Этеп с ванной и яствами. Присоединишься?

Он схватил оба подноса со стола.

Ильдико покачала головой, недоумевая, зачем он спрашивает.

– Я бы распорядилась все подготовить, если бы знала, что ты дома, муж мой.

Она последовала за ним и нахмурилась, когда он вновь уклонился от ее прикосновений. Кончики пальцев покалывало от желания ласкать его – потребности, порожденной страстью, а также заботой о его здоровье и благополучии.

Бришен толкнул дверь сапогом, и та распахнулась, так что они увидели камердинера Этепа, который стоял в другом конце покоев, накрывая стол, заставленный различными блюдами, а группа слуг, которая ранее наполняла ванну херцегеши, теперь выливала кувшины воды в другую ванну.

– Едва я переступил порог, как взмолился об этом. Я весь с ног до головы покрыт дорожной грязью, и от меня несет скотом.

В отличие от маленькой ванны, принесенной в комнату Ильдико, сюда принесли огромную ванну, в которой можно было лежать. Над поверхностью воды тонкими завитками поднимался пар, источая прохладный аромат можжевельника.

А вот спальня Бришена по сравнению с ее покоями оказалась ледяным склепом. Огонь в камине еще не горел. Слуга, присев на корточки, готовил растопку для поленьев. Ильдико поежилась и, извинившись, ушла, чтобы достать теплый халат и тапочки из сундука в своей комнате. По ее возвращении все слуги, за исключением Этепа, покинули покои. Камердинер помогал Бришену снять доспехи.

Ильдико устроилась в одном из кресел рядом с уставленным едой столом, подтянула колени и спрятала замерзшие ноги под халат.

Бришен смотрел на нее, прищурив глаза, пока Ильдико пробовала различные яства. Он снял ослабленную бригантину кирасы и передал ее ожидающему Этепу.

– Смотри, Ильдико, не ешь все до последней крошки, а то я готов проглотить тарелки.

– Постараюсь держать себя в руках, – небрежно пообещала она и усмехнулась в ответ на его тихий рык. – Ванна или трапеза?

От запаха острого перца и пикантного соуса у нее защекотало в носу и потекли слюнки.

– Ванна. – Бришен отпустил Этепа, оставшись в одной длинной рубахе и штанах. – Грязь меня беспокоит больше, чем голод.

Он снял рубаху и швырнул в дальний угол комнаты. Штаны полетели следом. Резкий вдох Ильдико заставил его остановиться, когда он ступил в ванну с горячей водой. Его брови изогнулись, а в уголках рта заиграла чувственная ухмылка.

– Почему ты так смотришь на меня, жена?

Ильдико фыркнула. Что за глупый вопрос?! Каи по своей природе более стройные и мускулистые, чем люди, и Бришен не стал исключением из правила. У него крепкие бедра всадника и руки натренированного воина. Гладкая серая кожа туго обтягивает широкие плечи, скульптурную грудь и живот. Если он повернется, откроется не менее впечатляющий вид на мощную спину и упругие ягодицы.

Взгляд Ильдико задержался на его бедрах. Хотя каи в чем-то отличались от людей, когда дело доходило до мужского достоинства, они имели схожую конструкцию. Им также было свойственно хвастовство и желание потягаться в сравнении этих достоинств. Живя в военном гарнизоне среди грубых солдат, Ильдико случайно подслушала не один такой разговор.

Скромный и одновременно уверенный в себе, Бришен не хвастался такими вещами, но судя по впечатляющей эрекции, поднявшейся под пристальным взглядом Ильдико, безусловно, имел веские причины для гордости.

– Глянь, что ты наделала, – пожаловался он.

Ильдико рассмеялась.

– Ты сам создал эту проблему. Как я могу отвести взор, когда ты расхаживаешь передо мной во всей красе? – Она встала и затянула пояс на халате. – Хватит медлить, садись. Вымою тебе спину и волосы вместо горничной.

Бришен сделал, как она велела, и удовлетворенно выдохнул, когда погрузился в воду по шею.

– Думаю, мне понравится.

В недавно зажженном очаге весело потрескивал огонь. Ильдико оставила Бришена лениво лежать в воде. Выражение чистого блаженства отразилось на его лице, когда он положил голову на край ванны и обхватил руками борта. Она подвинула стопку одежды поближе к очагу, чтобы согреть ее, и налила вина из графина.

Когда Ильдико вернулась с кубком в руке, Бришен дремал. Правый глаз был закрыт, левую глазницу скрывала черная повязка. Он не снял ее не из-за тщеславия или стыда. Просто забыл. Бришен открыл здоровый глаз и увидел, что жена любуется им.

– Ты либо планируешь мое соблазнение, либо убийство, – сказал он невнятным от усталости голосом.

Длинные пальцы обхватили кубок, и Бришен поднял его в молчаливом тосте.

Ильдико поставила у ванны, там, где покоилась голова Бришена, маленькую скамеечку для ног, которая стояла у очага.

– Ни то, ни другое, – ответила она. – Я планирую вымыть тебе голову.

Ильдико дала ему время осушить вино, а сама приготовила неглубокое ведро, кувшины с холодной водой и кусок мыла.

– М-м-м, – одобрительно простонал Бришен, когда она нежно провела пальцами по его спутанным волосам. Реакция мужа вызвала ее улыбку. Ильдико закатала рукава, засунула подол халата под скамейку и принялась смачивать, намыливать и ополаскивать длинные локоны. Она попыталась представить мужа в почтенном возрасте, с серебристо-белыми прядями вместо терновых. Бришен по-прежнему будет так же красив и царственен, как и сейчас. Ильдико усмехнулась себе под нос, забавляясь мыслью, что когда-то находила его отвратительным.

Золотистый глаз уставился на нее.

– Что тебя забавляет, жена? – Вопрос перешел в стон, когда она стала массировать кожу головы.

– Я подумала, что ты слишком красив на свою беду.

– Все дело в шрамах. Они придают шарма.

Ильдико перестала улыбаться. Шрамы! Они будут сниться ей в кошмарах до самой смерти. Не потому, что делали его отвратительным, а потому что были нанесены с беспощадной жестокостью. Никогда в жизни она не думала, что прикажет кого-то убить, но сделала это с обидчиками мужа и не колеблясь приговорила бы их к смерти во второй раз.

Ильдико скрутила его чистые волосы в жгут, не обращая внимания на обвинения в том, что она пытается снять с него скальп. Протесты сменились блаженным стоном, когда она намылила его спину и провела ладонями по изгибу, где шея встречалась с плечом, а также по глубокой впадине позвоночника, разделявшего пополам твердые склоны спины.

Бришен снова запротестовал, когда она передала ему мыло с тряпкой.

– Дальше можешь мыться сам, а я пока наложу тебе еды и налью вина.

– Но ты сказала, что будешь играть для меня роль горничной.

– Синуэ не купает меня полностью.

Бришен хмыкнул.

– Какая жалость.

Он намылил тряпку и принялся скрести тело. Его хмурый взгляд не позволил Ильдико открыто рассмеяться.

Однако когда он встал и потянулся за протянутой сухой тканью, настал ее черед хмуриться. Движение заставило его повернуться, и Ильдико заметила уродливый темно-синий синяк на внутренней стороне бедра.

Она не стала отдавать ткань, а подошла ближе, пристально разглядывая синяк.

– Что это такое?

Мокрый и дрожащий Бришен оглядел свое тело, близкое к возбуждению. На лице снова заиграла слабая ухмылка.

– Доказательство моей всепоглощающей страсти к моллюскам.

Ильдико нахмурилась, осторожно проведя кончиками пальцев по темному краю синяка.

– Я об этом.

Бришен пожал плечами.

– Подарок от раздраженной коровы. Боец из меня лучше, чем погонщик скота. Меня словно ударили молотом по ноге.

Воспользовавшись тем, что жена отвлеклась, он выхватил у нее из рук теплую ткань.

– Нужно вызвать целителя.

Разумом Ильдико понимала, что волнуется понапрасну. Множество ночей Бришен возвращался с тренировок с синяками на коленях и шее, и все же она не могла ничего поделать со своей безграничной опекой.

Бришен словно догадался об источнике ее тревоги. Он пропустил меж пальцев ее влажную косу и мягко произнес:

– Я уже обо всем позаботился в дороге, Ильдико. Это пустяк и скоро заживет.

– Тебе все равно стоило поискать целителя.

Он обернул ткань вокруг талии и взял вторую, чтобы вытереть ноги.

– Я слишком торопился домой. Меня ждала жена. И еда. – На его губах заиграла ухмылка. Клыки обнажились во всей красе. – Естественно, это не одно и то же.

Она слегка шлепнула его по руке, прежде чем с визгом убежать, когда его ладонь опустилась ей на ягодицу.

За трапезой они рассказали друг другу о времени, проведенном в разлуке. Вылазка Бришена, вкупе с боями, дождем и разозленным скотом, звучала как сплошное бедствие. Он доедал третью тарелку, когда упомянул о корабле, перевозившем товары в Эскариэль.

– Мы заметили баржу по пути в Саггару. Думал, к этому времени они уже будут далеко вниз по Абсу. Отплытие пришлось отложить?

Ильдико откинулась на спинку стула, медленно вертя ножку бокала между большим и указательным пальцами.

– Можно и так сказать. В Гауре сочли забавным составить грузовой манифест на древнем языке.

Она поведала о визите посланника, своем гневе при виде манифеста, изложенного на храмовом языке, а также о долгих часах, проведенных в порту за переводом.

Тревога Бришена заставила раздражение Ильдико вспыхнуть с новой силой.

– Ты великолепная спутница жизни, Ильдико. Просто ситуация печальная. Я надеялся, что торговый обмен пройдет не так враждебно.

Она погладила его предплечье.

– Я тоже, но думаю, в будущем подобное не повторится. Видимо, кто-то решил проверить воду.

Бришен покачал головой.

– Можно подумать, не нашлось лучшего способа потратить свое и наше время впустую.

Он допил остатки вина и помог Ильдико встать. Его неповрежденный глаз был сонно прикрыт, а повязку, закрывающую второй глаз, Бришен снял еще во время купания. Рубцовая ткань пересекала изгиб вокруг пустой глазницы в виде короны бледных неровных линий.

Ильдико провела большим пальцем по складке под опавшим веком.

– Знаю, ты говорил, они не причиняют тебе боль, но трудно представить, что ты не испытываешь мук.

Бришен схватил ее руку и прижался губами к большому пальцу.

– Они станут причиной боли, только если внушат тебе отвращение ко мне.

– Этого никогда не случится, – пылко поклялась она.

– Тогда вреда от них нет.

Она провела пальцами по его мягким губам.

– Иди в постель. Я сделаю тебе массаж, а затем воспользуюсь твоим телом, пока ты будешь слишком расслаблен, чтобы сопротивляться.

У Бришена брови полезли на лоб.

– Угроза или обещание? – пробормотал он, ощущая ее ласковое поглаживание.

Ильдико застенчиво улыбнулась.

– А разве это имеет значение?

Схватив ее за руку, Бришен потащил жену к расстеленной кровати.

– Ни малейшего.

Ткань кучкой упала у постели. Обнаженный Бришен растянулся лицом вниз поперек кровати, свесив ноги и спрятав руки под подушку, к которой прижался щекой. Он закрыл глаз и глубоко вздохнул, когда Ильдико села ему на поясницу, прижав колени к узким бедрам. Протяжный стон последовал за вздохом, когда жена начала разминать плечи и верхнюю часть спины скользкими от ароматического масла руками.

Напряженные мышцы расслабились под ее прикосновениями, гладкая серая кожа стала еще более упругой от теплого масла. Ильдико растирала и разминала его от плеч до икр, меняя положение, чтобы дотянуться до нужных мест, при этом избегая синяка на внутренней части бедра.

Его дыхание замедлилось, Бришен глубже зарылся в перину. Ильдико подумала, что муж заснул, пока он сонно не пробормотал:

– Руки устали?

Она услышала нотку надежды в его голосе. Бришен явно не хотел, чтобы она останавливалась. Ильдико приподнялась на коленях.

– Еще нет.

Она сбросила халат, слегка вздрогнув от прохладного сквозняка. Камин обогревал комнату, но воздух все еще оставался холодным. С другой стороны, Бришен лежал под ней такой горячий. Ильдико наклонилась, прижимаясь грудью к его спине, и уткнулась носом ему в ухо.

– Перевернись, – прошептала она.

Бришен перекатился на спину, его руки легли ей на бедра. Головка возбужденного члена прижалась к складкам ночной сорочки, когда он чуть поерзал под ней. Голубоватый румянец осветил его скулы, шею и ключицы.

– Как долго ты будешь отказывать мне, жена?

От легкого прикосновения указательных пальцев к темным соскам Бришен застонал и выгнул спину.

– И в чем же я тебе отказываю?

Ильдико знала ответ на свой вопрос. Они играли в эту игру каждый раз по его возвращении домой. Однако ей хотелось услышать это из его уст.

Правый глаз Бришена побледнел от золотистого до сияющего алебастра, и он ответил отрывистыми вдохами, прерывающимися каждый раз, когда она гладила его соски.

– Ты еще не поцеловала меня. Ни разу с тех пор, как я вернулся.

Из столь многого, к чему им обоим пришлось приспособиться в этом браке, больше всего раздумий и планов вызвал простой поцелуй. Каи обычно целовали друг друга с закрытыми ртами, ласково прижимаясь носом и щеками. Даже в пылу страсти они не открывали рта и не пользовались языками – учитывая остроту клыков, все могло закончиться плачевно.

Ильдико научила Бришена целовать ее по-человечески, но с меньшим риском. Осторожный танец губ и языков: Бришен ласкал языком горячий рот, а сама Ильдико посасывала и облизывала его нижнюю губу. Не совсем как у людей, но и не как у каи. Исключительно их способ доставить друг другу удовольствие, сотканный из чистой магии. Ильдико с наслаждением целовала своего мужа и быстро поняла, что Бришен жаждет поцелуев, требуя уделить им особое внимание.

Она растянулась на его груди, возбужденный член оказался зажат между их животами.

– Ты так нетерпелив, любимый, – промолвила она, втянув правый сосок в рот и начав посасывать, тем самым продлевая его пытку.

Бришен чуть не стащил их обоих с кровати. Мощные ноги обвили ее, тяжелые руки скрестились на спине. Муж тесно прильнул к ней, запутываясь в складках ночной сорочки.

Ильдико без опаски отпустила его правый сосок, чтобы уделить левому такое же внимание, затем нежно прикусила и усыпала поцелуями дорожку вверх к шее и впадинке на горле. Бришен выгнул шею. Его пульс громко и часто забился под ее губами.

Пальцы Бришена сжали ягодицы Ильдико, заостренные кончики вонзились в ткань сорочки, прижимаясь к коже. Ильдико задрожала в его объятиях от желания и инстинктивного чувства опасности. Муж легко мог ее поранить. Неосторожное подергивание, непроизвольный рывок, и Бришен сдерет с нее кожу живьем. Однако он этого не делал и никогда не сделает. Она безгранично доверяла ему, и опасность, которую таили в себе физические особенности каи: клыки, когти, сила и скорость, – лишь подогревали ее страсть.

– Я не отказываю тебе, – прошептала она, прижимаясь губами к влажному от пота виску, пахнущему солью и можжевельником. Она покрыла легкими поцелуями линию его волос, путешествуя по лбу к пространству между бровями, прежде чем скользнула ниже, по переносице к вееру шрамов и опущенному веку, закрывающему пустую глазницу. Легким движением пройдясь по изуродованной плоти, она приблизилась к его уху.

– Я никогда не откажу тебе, – прошептала она и прикусила мочку. Муж задрожал в ее объятиях. – Попроси о чем угодно, и я все отдам.

Единственным ответом Бришена стали еще более крепкие объятия и ровный ритм вибрирующего в горле звериного рычания. Губы Ильдико проложили дорожку к его рту, остановившись на одно яркое мгновение. В комнате стало жарко, и не из-за пылающего камина. Дрожь все еще пробегала по ее коже, но не от холода. Ильдико успешно довела своего мужа до почти невменяемого состояния, сопровождаемого бессловесными стонами, молящими о пощаде. Бришен, в свою очередь, разжег ее страсть. Каждое ее нервное окончание от макушки до кончиков пальцев покалывало. Внутренние мышцы лона пульсировали, а бедра стали скользкими от предвкушения. Бришен задрал ее сорочку до талии. Они обменялись стоном, когда его член вжался в ее нагой живот и головка размазала струйку семени ниже пупка.

Она поцеловала его. Не быстро в губы или сладостно-мучительным покусыванием, а подарив медленный до неприличия, прекрасный танец языка и губ. Ильдико приоткрыла рот и раскинула бедра. Бришен скользнул внутрь, заполняя желанный рот и лоно, пока Ильдико не воспарила от полноты ощущений. Он украл поцелуем ее хриплые стоны.

Его руки скользнули с талии на бедра, удерживая ее на месте и тесно прижимая к себе. Ильдико посасывала его язык, ее внутренние мышцы в соответствующем ритме сжимали член. Их положение не позволяло двигаться дальше, пока не разомкнутся губы. Ильдико подождала, пока в легких совсем не останется воздуха, а затем отстранилась, жадно вдыхая и прижимаясь лбом ко лбу Бришена.

– Блаженство, – гортанно выдохнул он. – Я долго не продержусь.

Невероятно! О продолжительном занятии любовью не могло быть и речи. Это не важно. Ильдико довела их обоих до исступления. Трение таза о лобок, растягивающий изнутри возбужденный член, витавший в воздухе особый аромат – все это сводило с ума.

Ильдико раскачивалась на нем, выгибая спину, сжимая пальцами плечи, когда волны тепла и ощущений пробежали по позвоночнику, закручиваясь спиралью в животе. Она вскрикнула, впившись ногтями в плоть Бришена, с силой сжимая колени на его бедрах. В плену мучительного оргазма Ильдико смутно услышала его ответные стоны и произнесенное на прерывистом выдохе ее имя, когда Бришен сжал ее ягодицы и окунулся в омут экстаза.

Ильдико опустила голову, тяжело дыша, прежде чем растянулась на Бришене. Его грудь прижалась к ее груди. Он обнял ее, не позволяя отстраниться, и перевернул их обоих на бок. Темные волосы упали ему на щеку и глаза, и Ильдико поймала шелковистые пряди пальцами, заправив их за ухо.

Бришен уткнулся лицом в ее ладонь.

– Я не думал ни о чем другом, кроме поцелуя, с тех пор как мы с отрядом отправились домой.

– А как же насчет всего остального?

Она запротестовала, когда он стиснул ее в объятиях.

– Не смел. Иначе окончательно бы отвлекся и с такими мыслями загнал бы лошадь на верхушку дерева.

Они оба рассмеялись от возникшего в голове образа. Бришен дернул одеяло с одной стороны, потом с другой, пока не укутал их с Ильдико в теплый кокон. Затем он сорвал с нее сорочку и бросил в угол к своей грязной рубахе и штанам.

– Ей здесь не место.

Нагая, Ильдико прижалась к его горячему обнаженному телу. Бришен погладил ее по спине и потерся подбородком о макушку. Но вскоре его движения замедлились, а потом и вовсе прекратились. Дыхание стало ровным и глубоким.

Ильдико наклонила голову, любуясь лицом любимого. Несмотря на заверения, что они рано не уснут, Бришен задремал. Из-за усталости под его глазами пролегли темно-синие тени. Ильдико улыбнулась, теснее прижимаясь к мужу и зарываясь в теплое одеяло и меха.

Бришен дома. В безопасности. В ее объятиях. Во всем мире нет лучшего момента, чем этот.

Ильдико закрыла глаза и присоединилась к нему во сне.