Фальшивая невеста мажора

Глава 9

Чувствую себя Алисой в Зазеркалье, что ни новость, то абсурд.

Хочется вскочить из-за стола и просто уйти. Вызвать такси и уехать подальше от этого дома.

В мыслях я именно так и поступила. Встала, откинула волосы назад и под непонимающим взглядом Марка удалилась в ночь. Блистательно, походкой от бедра!

В реальности моя задница все еще плотно прижата к стулу, а в груди скопилось сожаление о том, что я вляпалась в это дерьмо, да еще и эту дурацкую историю трехлетней давности рассказала. Будто кто-то меня за язык тянул.

Не стоило этого делать. Совсем.

Он меня вспомнил, и это плохо. Очень и очень плохо. Тот вечер и так больше нескольких месяцев после не выходил у меня из головы. К чему нужно было ворошить собственные же воспоминания?

Тупица ты, Ева!

– Ева, – Илона Альбертовна касается моего плеча очень неожиданно. Я даже вздрагиваю. – Чай будешь?

– Спасибо, не хочется.

Пытаюсь не скривить губы в отвратительной улыбке, переполненной сарказмом. Выходит вроде неплохо.

– Я тоже не буду, – отзывается Марк на один лишь материнский взгляд, – мы спать пошли. Да, Ева?

На этих словах он хватает меня за руку и тянет к лестнице. Я даже воспротивиться не успеваю. Глупо киваю и плетусь за ним следом, мельком замечая глупые улыбки на лицах присутствующих.

Все, что здесь происходит, мне не нравится. Ни Марк, ни его семья не внушают доверия, скорее наоборот. Этот дом похож на мышеловку. А я на ту самую глупую мышку, которая сначала имела смелость потянуться за сыром, а теперь жалеет.

Оказаться в комнате Марка – это последнее, чего бы мне хотелось. Стены этой просторной обители с довольно темным интерьером давят. Если до этого дом сиял белизной, то сейчас я словно попала в склеп.

– Я здесь не живу последние четыре года, – подает голос Марк. – Мать ничего не переделывала с тех пор.

– Подростковое «буйство» красок, – еще раз окидываю комнату взглядом, но теперь по-новому. У кого-то в семнадцать лет явно была депрессия и желание всех поубивать. Судя по интерьерчику.

Валиев пожимает плечами и, стянув с себя футболку, заваливается на кровать поверх покрывала.

Это действие меня смущает, но не настолько, чтобы раскраснеться и начать прятать взгляд.

Я знаю, для чего он это делает: хочет меня смутить. Не дождется.

Напротив, я внимательно, даже с вызовом рассматриваю ухмыляющееся лицо Марка, спускаясь чуть ниже к ключицам. Бегло прохожусь по торсу, отмечая татуировку из цифр на груди с левой стороны. В студии мое волнение зашкаливало, и я не заострила на этом внимание.

Больше я в эту ловушку не попаду. Обойдется.

Правда, один вопрос меня все же волнует. Где я буду спать или где будет спать он? Надеюсь, не здесь.

– Ты же уйдешь?

Спрашиваю, вернувшись к его глазам. Темные радужки слегка поблескивают на свету, а Валиев лениво ведет плечом, запрокидывая голову лицом к потолку. Так, что становится видно его четкий профиль. Выточенные скулы и немного выпирающие углы нижней челюсти.

– С чего ты так решила?

– Я не собираюсь спать с тобой на одной кровати.

Марк приподнимает бровь, но никак не комментирует мои слова. Типа, не хочешь, не спи.

– Ты меня слышишь?

– Слышу. Без проблем.

Он ухмыляется и расстегивает ремень на джинсах.

Звон пряжки напрягает, и я резко отворачиваюсь к стене. Не собираюсь смотреть, как он раздевается. Вся моя смелость улетучивается от его дурацких действий. Вот что за человек?!

– Покажи мне другую комнату, – бормочу, разглядывая выкрашенную стену.

– Нет других комнат. Гостевые заняты Русом и его женой. Они спят раздельно.

– Ты серьезно?

– Более чем, так что раздевайся, Лейкина. Заценим твое бельишко. Естественно, черное.

С каждой буквой его голос становится ближе, и вскоре теплое дыхание обдает мою кожу на затылке.

Валиев поддевает небольшой вырез моего платья со спины пальцем и резко отпускает. Соприкосновение ткани с кожей создает щелчок.

Вздрагиваю и стискиваю пальцы в кулаки.

Сама не замечаю, как издаю тихое шипение.

Вот-вот кинусь на него с кулаками.

– Убери руки. Не трогай меня! Что ты меня вечно лапаешь?

Передергиваю плечами, чтобы сбросить его руки, и в запале поворачиваюсь к нему лицом. Хотя лучше мне этого не делать.

Когда сталкиваюсь с озорным взглядом и уже ставшей привычной усмешкой, моя растерянность достигает пика. Хочется взвыть. Я начинаю терять лицо. Мускул на щеке подрагивает, и мою идеальную улыбку начинает перекашивать. Да даже взгляд, я уверена, становится не таким едким, как бы мне хотелось.

Играть стервозную леди без чувств все сложнее. Потому как играть вот в такую дамочку на протяжении пары часов не составляет труда, но когда впереди еще вся ночь…

Знаю, что он специально все это делает. Издевается и получает от этого какое-то садистское удовольствие.

– Конкретно до тебя я не дотронулся.

Марк делает еще один шаг и оказывается запредельно близко. Без стеснений тянет бегунок молнии на моем платье вниз. И кто только придумал делать эту чертову змейку спереди?

Это становится последней каплей.

Я заношу ладонь в воздухе и почти сразу слышу хлопок.

Валиев смотрит на меня убийственно. Касается пальцами своей краснеющей щеки, но не отступает. Только взгляд становится еще темнее.

Своей агрессией я не смогла выторговать для себя и пять сантиметров пространства. Личного пространства, в которое он нагло вторгся.

Я готова выколоть ему глаза, а он… он лишь ухмыляется. Нагло оскаливается, устремляя темный взгляд своих проклятых глаз к моим губам.

Начинается какой-то обратный отсчет.

Десять, девять…

Снова прилипаю спиной к стенке, трусливо выторговывая для себя еще немного места.

Ладонь горит огнем. Я ударила его по лицу. За дело. За наглость.

Никогда в жизни я никого не била. И вообще считала, что это глупые методы от нехватки ума и аргументов. А здесь… здесь мне самой не хватило аргументов поставить его на место словесно, да так, чтобы…

Чтобы что?

Перед глазами все превращается в сплошное нечеткое пятно. Лицо Марка сливается с пространством комнаты, а его голос я слышу через призму шума собственной крови.

– Могу поделиться, – теперь мужской бас звучит отдаленно.

Я едва успеваю поймать подушку, которой он в меня запустил.

Пока я провалилась в прострацию, Валиев не только не сократил расстояние между нами, он, наоборот, его увеличил. Стоит себе у кровати в своих расстегнутых джинсах, а мне… мне хочется отсюда сбежать.

– Одеяло есть в шкафу. Кресло в твоем полном распоряжении.

– Ты серьезно?

Наконец выхожу из транса, хлопая глазами и пялясь в черную наволочку.

– Более чем. Или ты решила, что я уступлю кровать?

– Я…

– Даже не надейся. Спать на полу или в кресле я не буду. Разве что могу подвинуться.

Он говорит вроде серьезно, но от меня не утаиваются огоньки сарказма, поблескивающие в его глазах.

– Ладно.

Кресло достаточно широкое, но не раскладывается. Спать придется калачиком, но это лучше, чем лежать с ним на одной кровати. Проглатываю свою злость и открываю шкаф в поисках одеяла.

– А полотенце где? – оглядываюсь на Марка.

– В душе.

– Отлично.

Уместив подушку с одеялом в кресле, не могу сдержаться, чтобы не хлопнуть дверью в ванную комнату и сразу же запереться изнутри.

Почему-то теперь меня совсем не удивит, если он решит завалиться сюда без приглашения…

Больной. Просто ненормальный.

Хочется вернуться и снова влепить ему пощечину. И, поверьте, в этот раз я точно не буду жалеть о содеянном и стоять там как вкопанная с полнейшей растерянностью в глазах.

Ни за что.

Прилипнув ухом к деревянной поверхности двери, прислушиваюсь к тому, что происходит за стеной, но там тихо. Я бы сказала, подозрительно тихо.

Растираю все еще горящие огнем щеки и встаю под теплые струи воды, правда, расслабиться все равно не могу. Тело, да и разум напряжены до предела.

Остервенело растираю пенной губкой плечи и зону декольте до розовых пятен, а саму аж потряхивает. Очень хочется поскорее смыть любые напоминания о прикосновениях Марка. Пусть катится в ад!

Когда огненное безумие разума идет на спад, а пальцы руки перестают орудовать губкой как средством для пыток, время моего нахождения за стеклянной запотевшей стенкой переваливает за тридцать минут.

Пора выходить. Отсидеться не получится. По крайней мере, спать в ванной, хоть она и большая, совсем не вариант. Да и сама мысль провести ночь в душном, влажном помещении меня не прельщает. Хотя с первым, конечно, решаемо. Стоит всего лишь щелкнуть кнопочкой рядом с выключателем, и сразу запустится система вентилирования.

Промокнув волосы полотенцем, осматриваю висящий в углу мужской халат. Сколько бы я ни вытиралась, кожа распаренная, и влезть в свое узкое платье, да еще в такой духоте, будет проблематично.

Поразмыслив, все же напяливаю огромный махровый халат. Тоже черный. Кажется, как и все здесь.

Рассматриваю в зеркале свое лицо, цепляя взглядом мягкий воротник так называемого временного убежища для тела.

А если он его носил? Этот чертов халат… Плевать.

Сейчас есть много других, более важных вещей.

Нужно как можно спокойнее выйти в комнату и сделать вид, что я тут одна. Что нет никакого Марка. Нет!

Перешагнув порог, чувствую скользящий по ногам прохладный воздух. Марк открыл окно.

Облапать не вышло, и теперь он решил меня заморозить?

Бегло осматриваю пространство, не сразу соображая, что Валиев лежит на кровати с моим телефоном в руках.

Почти дотлевшие угли моего эмоционального взрыва мгновенно разгораются новым пламенем.

– Ты вообще?

Не думая срываюсь с места в попытке забрать свое, но Марк ловко перекатывается на другую сторону кровати. Именно в этот момент, как назло, из динамиков моего смартфона раздается мелодия.

Мне кажется, этот звук заставляет замереть нас обоих. Меня – от ужаса, что Валиев сейчас ответит, а его, видимо, от моего перекошенного лица.

– Тебе тут Максимка наяривает. Судя по тому, что забирал я тебя не у общаги, наш принц не в курсе, где ты шляешься.

– Пошел к черту. Верни телефон. Живо.

– Нужно хорошо попросить, Ева.

Его тембр и интонация мгновенно меняются. Слова льются тягучей карамельной рекой, но со мной это не прокатит. Ни за что. Хотя на какие-то доли секунды я все же подвисаю.

– Верни. Телефон, – чеканю слова, почти буквально сидя на пороховой бочке. Если он действительно ответит Максу… Случиться может всякое. – Пожалуйста, – добавляю уже менее решительно.

Мужская бровь не без издевки ползет вверх.

– Вот видишь, можешь, – протягивает мне смартфон, – когда хочешь.

Подаю руку навстречу, но снова сталкиваюсь с насмешкой в карих глазах.

Теплый металлический корпус непривычно обжигает ладонь. Я стою на коленях почти на середине кровати. Меня и Валиева разделяет сантиметров пять, не больше. Халат слегка разъехался и даже сполз по левому плечу, обнажая крохотные участки кожи.

Марк, конечно, все это подмечает. И мое настолько близкое присутствие, и съехавший халат… и свалившееся с головы полотенце, превратившее меня в мокрую кошку.

Быстренько запахнув полы, слезаю на пол и, не придумав другого укрытия, сбегаю на балкон.

Когда оказываюсь на улице, щеки обдает холодным ветром. Ежусь, пропустив через себя табун мурашек, и наконец-то беру трубку. За эти минуты Макс успел позвонить раза четыре.

Набрасываю на голову махровый капюшон, радуясь тому, что он тут есть.

– Привет, в душе была, – опережаю все вопросы.

– А, да я так и подумал. Чем заниматься планируешь?

– Нужно подтянуть английский, так что на эту ночь у меня свидание с учебником.

Максим смеется и начинает бурно рассказывать о том, как он добрался до родителей. Кажется, по дороге он пробил колесо, пришлось ехать в ближайший сервис… Но все его истории я слушаю вполуха.

Мой взгляд прикован к окну, за плотным стеклопакетом которого я вижу Марка. Он, к счастью, в мою сторону даже не смотрит. Залипает в телефоне и, кажется, даже улыбается.

С кем-то переписывается? Весело ему? С девушкой? Только вот почему это меня волнует?

– …короче, минус четыре тысячи, – негодует Макс, и я вновь улавливаю суть его рассказа.

– Главное, что все хорошо и ты не попал в аварию.

– Ага, только денежки теперь не вернешь.

Можно было бы сказать, что жизнь дороже денег, но, зная Одинцова, он начнет распинаться о том, что легко мне говорить. Машину же содержать ему, не мне…

Но я вот хорошо помню, как мой отец попал в аварию. У машины в буквальном смысле оторвало половину капота. Папа две недели пролежал в больнице, и вот тогда мы радовались, что серьезно пострадала только тачка. Груда металла.

Еще пару минут поболтав ни о чем и осознав, что ноги вот-вот отвалятся от холода, я ссылаюсь на свой английский и отключаюсь.

Когда возвращаюсь в комнату, застаю ее пустой.

Марка нет.

Просто прекрасно. Выключаю свет и быстренько забираюсь под одеяло.

Как я и предполагала, для удобства приходится свернуться калачиком.

Не знаю, через сколько возвращается Валиев, но я отчетливо слышу его шаги. Они приближаются. Мамочки, я слышу, как он дышит. Кожей чувствую его близость и стараюсь, очень стараюсь сделать вид, что сплю.

В какой-то момент Марк касается моих волос. Это прикосновение как электрический разряд. Бодрит мгновенно. Он ведет рукой куда-то к шее, и, когда я уже хочу подать голос, прикосновения исчезают.

– Ева!

Звонкий полушепот врывается в мое сознание вихрем скребущегося внутри страха.

– Ева.

Теперь он снова меня трогает, но как-то развязно, что ли. Тормошит за плечо.

– Ложись на кровать.

– Что? – чуть вытягиваюсь в кресле, медленно открывая глаза.

– На кровать иди, – бросает сквозь зубы. Этот голос абсолютно не вяжется с его недавними прикосновениями. – Я лягу на полу.