Феерия страсти

1

Репортеры светской хроники еще долго пережевывали новость, потрясшую британский истеблишмент. Английская кинозвезда красавица Ванесса вышла замуж за Саида Таваи бен Таймур ас-Саида, сына эмира Рас-эль-Хайма.

Первое время молодые жили в Лондоне, но, когда у них родился сын Ричард, большую часть года стали проводить в Дибба, столице эмирата, в роскошном дворце, который эмир отдал сыну Сайду в качестве свадебного подарка.

Когда мальчик подрос, Ванесса стала чаще бывать в Лондоне. Ричард ас-Саид учился в престижных английских школах, а на каникулы отец отвозил его в Дибба, где будущего правителя под присмотром его деда эмира воспитывали в лучших традициях этой древней земли. Так что в Ричарде с детства уживались две культуры – европейская и восточная.

Ричарду было десять лет, когда его мать погибла в авиакатастрофе и отец, вскоре ставший эмиром, женился во второй раз. От этого брака у него родилась дочь Дарси.

Ричард был в ярости. Он смотрел на глянцевую обложку журнала и не верил своим глазам.

На фотографии он, одетый в белый бурнус, стоял у входа в шатер с ослепительной блондинкой на руках. Серебристо-серые глаза принца свирепо смотрели прямо на читателя. Красавица, обвив его шею руками, подняла к нему лицо, на котором застыло вопросительное выражение. Под фотографией крупными буквами красовался текст: «Арабский принц Ричард ас-Саид, восхитительный дикарь пустыни, похищает красавицу Айрис Грэхэм».

– В чем дело, Ричард? – спросила его тогда Айрис.

– На нас направлена камера, вот в чем, – зло ответил он.

Ричард еще раз брезгливо взглянул на обложку журнала и процедил сквозь зубы:

– Мерзавцы.

– Да, мой господин, – вторил ему Али, пожилой человек небольшого роста, застывший в дверях элегантно обставленного офиса.

Ричард поднял лицо, его глаза сузились.

– Назвать меня дикарем пустыни, словно я какое-то животное! Они что, в самом деле считают меня злобным, примитивным дикарем?

– Нет, сир. – Коротышка, являющийся не кем иным, как секретарем принца, согнулся в поклоне. – Нет, конечно.

– Никто не может безнаказанно оскорблять меня.

Но тут Ричард вспомнил, что в его жизни был один такой случай. «Самый настоящий дикарь», – сказала ему тогда девушка.

Ее образ на мгновение всплыл в его памяти и быстро исчез. Ричард нахмурился.

– Бог мой, этот снимок сделан во время празднования дня рождения отца! – Ричард вышел из-за массивного письменного стола и подошел к широкому окну. – Поэтому я и надел бурнус. Таков обычай. И этот дурацкий шатер я взял напрокат у владельца ресторана. Там были накрыты столы для гостей, черт возьми!

– Да, мой господин.

Ричард снова вернулся к столу и схватил журнал.

– Ты только посмотри, что они сделали! Заретушировали Темзу, чтобы создать впечатление, что шатер стоит в пустыне!

– Да, сир, я вижу.

– Мисс Грэхэм поранила ногу, и я нес ее в шатер, чтобы… – Ричард порывисто вздохнул. – Нет, я не позволю этим шакалам вывести меня из равновесия. Не позволю!

– И правильно сделаете, мой господин.

– Пусть называют меня дикарем, если им так хочется. – Губы Ричарда растянулись в зловещей улыбке. – Мой кембриджский диплом, мои знания и опыт в финансовых делах их, разумеется, не интересуют.

– Ваше высочество, принц Саид, – осторожно заметил Али, – сир…

– И то, что я представляю древний, уважаемый и высококультурный народ, тоже не в счет! – продолжал возмущаться Ричард. – Идиота, который написал это, следует четвертовать. А еще лучше – обмазать медом и оставить в пустыне под палящим солнцем как приманку для огненных муравьев.

– Я займусь этим, – пообещал секретарь и, согнувшись почти пополам, попятился к двери.

– Али, ничего не надо делать. Английская кровь, которая тоже течет в моих жилах, подсказывает мне, что британцы не поймут нас.

– Тогда я потребую от журнала извинений, – предложил Али.

– Нет, – твердо сказал принц. – Это ничего не изменит, а только привлечет ненужное внимание к моей персоне. Я хочу, чтобы ты позвонил в цветочный магазин, пусть доставят мисс Грэхэм пять дюжин красных роз. Сделай это сейчас же. Да, и вложи в цветы записку с моими извинениями за обложку журнала, на которую нас поместили презренные щелкоперы.

– Ваше желание будет выполнено, мой господин, – заверил Али и вдруг перешел почти на шепот: – Ваше высочество… это я виноват во всем.

Ричард громко рассмеялся.

– Разве это ты направил на нас объектив камеры? Ты продал это отвратительное фото за большие деньги? Ты придумал эту подпись, где меня называют дикарем?

– Нет… не я, конечно. – Али нервно хихикнул. – Но я виноват в том, что не уберег ваши глаза от этой мерзости. Я должен был скупить весь тираж журнала и сжечь его.

– Хорошо, что ты этого не сделал. Представляешь, какой вой подняла бы британская пресса? «Дикий араб демонстрирует свои пещерные манеры» и так далее.

– В прежние времена, ваше высочество, вы приказали бы отрубить им головы!

– Приятная мысль, – задумчиво проронил Ричард. – Но ты забыл, что мы живем во второй половине двадцатого века.

Тем не менее в голове принца возникла греющая душу картина: газетчики и так называемые друзья, продававшие его журналистам, сгрудились в темном подвале его дворца в Дибба и молят о пощаде, а палач тем временем точит свою секиру.

– Жаль, – заметил его секретарь без тени юмора. – Но сегодня вечером, мой господин, у вас не будет нежеланных гостей. Я лично рассылал приглашения.

Ричард удовлетворенно кивнул и улыбнулся.

– Двести пятьдесят моих ближайших друзей. Очень хорошо.

– Будут еще какие-то указания, сир? – осведомился секретарь.

– Пока нет. Спасибо, Али.

Ричард смотрел, как пожилой человек, согнувшись почти до пола, задом вышел из комнаты. Ему хотелось сказать: «Не делай этого, ты слишком стар». Но он знал, что ответит Али: «Таков наш обычай».

И будет прав. Ричард вздохнул, подошел к своему письменному столу и сел в резное кресло.

Ричард ас-Саид на каждом шагу сталкивался с почтительным, а то и с подобострастным отношением к своей персоне. Подданные его отца – само собой, но даже многие англичане склоняли головы в его присутствии. Он чувствовал себя неловко, поскольку понимал, что это всего лишь знак уважения. Однако, справедливости ради следует отметить, среди англичан встречались и такие, кто, склоняя перед Ричардом голову, умудрялся этим подчеркнуть свое превосходство над ним. Для этих людей он был сыном князька забытого Богом и Аллахом клочка земли где-то на юго-востоке Аравийского полуострова. Эти люди ни на минуту не забывали, что эмират Рас-эль-Хайма, чьим эмиром после смерти отца предстояло стать Ричарду, находится на территории, над которой установлен протекторат Великобритании. Эти люди считали его примитивным созданием, привыкшим носить бурнус, передвигаться на верблюде и жить в шатре. Дикарем, который совокупляется с женщинами, когда хочет и где хочет. Короче говоря, когда ему приспичит.

Ричард встал и снова подошел к окну. Губы его были плотно сжаты, глаза отливали стальным блеском.

За свою тридцатишестилетнюю жизнь он надевал бурнус не более раза в год и то для того, чтобы доставить удовольствие отцу. В шатре он спал чаще – только потому, что ему нравился мягкий шелест ночного бриза и яркие звезды на черном небе, которые бывают такими лишь в пустыне.

Что касается прекрасного пола… Обычай его страны позволял Ричарду спать с любой понравившейся женщиной. Но он никогда не принуждал женщин к сексу и тем более не брал их силой.

Губы Ричарда тронула улыбка.

Все они ложились в его постель добровольно. Они просто прыгали к нему в постель без малейшего усилия с его стороны. Это происходило и во время его учебы в Кембридже, когда почти никто не знал, кем он является на самом деле.

Женщины вешались на него и задолго до этого.

Лицо Ричарда озарилось белозубой улыбкой.

Он вспомнил лето, которое провел с матерью в Голливуде во время школьных каникул. Она тогда снималась в очередном фильме. Ричарду казалось, что он попал в царство прекрасных фей – от жгучих брюнеток до ослепительных голубоглазых блондинок. Актрисы, жившие с ними по соседству, вначале приняли его за мальчика на побегушках, но, узнав, что красивый мальчуган – сын Ванессы, стали брать его на свои конные прогулки. По сумасшествию, темпераменту и накалу страстей эти выезды намного превосходили скачки по пустыне на лучших арабских скакунах отца.

Женщины всегда роились вокруг него.

Улыбка Ричарда померкла.

Для него не являлось секретом, что многие особы, добивавшиеся его внимания, были заинтересованы не в нем самом, а в том, какую пользу они могут извлечь, находясь рядом с ним.

Среди его окружения были женщины, которые жаждали оказаться в центре внимания, и такую возможность им давала близость к Ричарду ас-Саиду, которого пресса последние несколько лет постоянно держала в свете своих прожекторов. Попадались и дурочки, наивно полагавшие, что ночь, проведенная в объятиях несравненного Ричарда, открывает им дорогу к его сердцу и к брачному ложу. Случалось, что в его мир вторгались женщины, которые надеялись выведать какие-нибудь секреты его личной жизни и затем дорого продать их бульварной прессе.

Взгляд принца стал холодным и отчужденным. Только глупец может пойти на связь с такими особами, а глупцом он никогда не был.

Зазвонил телефон. Ричард схватил трубку.

– Если ты хочешь до прихода гостей успеть побриться, принять душ и переодеться во фрак, то тебе стоит поторопиться, Ваше Неотразимое Высочество.

Ричард улыбнулся и присел на край стола.

– Следи за своим языком, сестренка. А то я прикажу отсечь тебе голову. По мнению Али, это достойное наказание для тех, кто не проявляет ко мне должного почтения.

– Единственное, что сегодня вечером пойдет под нож, это мой праздничный торт. Не каждый день девушке исполняется двадцать пять лет.

– Ты забыла, что сегодня и мой день рождения.

– Нет, не забыла. Как чудесно, что у нас с тобой один отец и день рождения в один и тот же день. Но ты как-то спокойно относишься к сегодняшнему событию.

Ричард рассмеялся.

– Это потому, что я не такой молодой, как ты. Мне уже стукнуло тридцать шесть.

– Я серьезно, Ричард, не опаздывай, пожалуйста.

– Не волнуйся, буду вовремя.

– Но раньше тоже не приезжай. – Дарси тихо засмеялась. – А то ты заставишь меня переодеваться.

– Ага. Значит, то, что на тебе сейчас, слишком коротко, слишком открыто и слишком облегает фигуру.

– Сейчас двадцатый век, Ваше Сногсшибательное Высочество, – весело напомнила Дарси.

– Это в Англии, но не в Рас-эль-Хайма. И перестань наконец называть меня всеми этими дурацкими титулами, – сердито пробурчал Ричард.

– Если «Светская жизнь» называет тебя «Ваше Неотразимое Высочество», то почему мне нельзя? – смеясь, спросила Дарси. – Ты прочел статью?

– Я видел обложку, – коротко ответил Ричард, – мне этого достаточно.

– Напрасно. Там написано, что ты и Айрис…

– Забудь об этой чепухе. Лучше позаботься о том, чтобы ты была прилично одета.

– Я прилично одета – для Лондона, – с обидой в голосе сказала Дарси.

Ричард вздохнул.

– Веди себя как следует или я отправлю тебя домой.

– Это еще надо посмотреть, кто как себя ведет, – парировала девушка, окидывая взглядом огромную гостиную в роскошных апартаментах своего брата рядом с Гайд-парком. – Кто из нас встречается с мисс Охотницей?

– Что еще за «Охотница»? Фамилия Айрис – Грэхэм.

– Я имею в виду охотницу за титулованным мужем, за вниманием прессы, за богатством и роскошью…

– Айрис не такая, – быстро возразил Ричард.

– Кто тебе это сказал? Она сама? – с иронией осведомилась Дарси.

– Сестренка, я очень ценю твою заботу, – мягко сказал Ричард, – но обсуждать с тобой эту тему не намерен.

Дарси закатила глаза к потолку и, обращаясь к стоящей у окна рыжеволосой красавице, прошептала:

– Мужчины бывают такими идиотами.

Джулия Эдамс, сделав над собой усилие, улыбнулась и так же тихо спросила:

– Ты уже сказала ему?

– Еще нет…

– Дарси? – услышала девушка в трубке нетерпеливый голос брата. – С кем ты там разговариваешь?

Дарси состроила невидимому собеседнику гримаску.

– С метрдотелем из ресторана, – быстро ответила она. – Он спрашивает, куда поставить холодные закуски. А почему ты не интересуешься, какой подарок я приготовила тебе на день рождения?

– Не хочу знать заранее, подарок должен быть сюрпризом.

– Какой ты нелюбопытный. Ну ладно, так и быть, я тебе намекну. Это касается интерьера твоего дворца.

– Я живу не во дворце, а в апартаментах. И я уже не раз говорил тебе, что у меня нет времени на такие вещи. Я поэтому и купил эту квартиру уже обставленной.

– Ты называешь это «обставленной квартирой»? – Дарси, взглянув на Джулию, снова закатила глаза к потолку. Та улыбнулась. – У меня не укладывается в голове, как можно сделать из пентхауса стоимостью пятнадцать миллионов фунтов помещение, напоминающее дорогой бордель.

– Послушай, если ты знаешь, как выглядит бордель – дорогой или дешевый, – то я уж точно отправлю тебя к отцу, – пригрозил Ричард.

– О, Дик, я знаю, что ты до сих пор считаешь меня маленькой девочкой. Но я уже давно не ребенок и имею представление, откуда появляются дети.

– Возможно, но от тебя, сестренка, не убудет, если ты станешь поддерживать во мне эту иллюзию.

Дарси засмеялась.

– Когда ты увидишь мой подарок, твоя иллюзия, боюсь, рассеется как дым.

– Ну это мы еще посмотрим, – с веселой насмешкой возразил Ричард.

Дарси загадочно улыбнулась и, прикрыв ладонью трубку, сказала подруге:

– Мой брат не верит, что ты разобьешь его иллюзии.

Джулия пожала плечами.

– Что ж, мне придется доказать, что он ошибается.

Джулия подумала, что в таком нелепом положении ей еще не приходилось бывать. Она – разумная, образованная двадцатипятилетняя женщина стоит здесь в позе смиренной школьницы и ждет, когда ее преподнесут в качестве подарка ко дню рождения арабскому принцу!