Фиктивная жена миллионера (СИ)

Глава 11

Машина пикает — выключается сигнализация, как только я к ней подхожу. Сажусь в салон, пристегиваюсь и смотрю в окно, слыша, как Яров усаживается на водительское сиденье.

Сжимаю зубы так сильно, что челюсти становится больно. Обида щекочет ноздри, щиплет глаза. Вот он кем меня считает — созданием низшего сорта, человеком, которого можно использовать, не особенно заботясь о том, чтобы уважать. Захотел переспать с другой — переспал и заодно посмеялся над дурочкой девочкой, которая считает, что это ее мужчина.

Мы стоим на парковке, не выезжаем, я не поворачиваюсь, пусть стоит, сколько хочет. Я сказала то, что думаю, и забирать свои слова обратно не собираюсь.

— Я не спал с ней, — говорит Влад, я только сжимаю зубы.

— Не надо оправдываться, — произношу все же. — Это твое дело. Учти, если правда вскроется, я не буду тебя защищать.

— Услышь, что я сказал. Я с ней не спал. По-твоему, я совсем идиот? Прийти со своей девушкой в салон и пойти трахаться с другой?

— Я не твоя девушка.

Яров тихо материться, а потом подаётся корпусом ко мне, поворачивает к себе и произносит:

— Прекрати этот детский сад. Во-первых, для всех ты моя девушка. Во-вторых, я умею контролировать себя, мне не шестнадцать лет, чтобы бросаться на каждую, которая раздвигает передо мной ноги.

— А пуговицы расстегнул, потому что в кабинете душно стало? — язвлю я, тяжело дыша. Он вздергивает брови, на мгновенье опускает взгляд на рубашку, потом возвращает мне, качая головой.

— Тяжело придется твоему избраннику, с таким-то дозором, — усмехается, возвращаясь на свое место и заводя машину.

— У меня будет нормальный парень, которого не надо подозревать в измене, потому что он на нее будет не способен.

— В таком случае ты рискуешь остаться старой девой, — усмехается Яров, — пока будешь ждать своего идеального и не существующего принца.

Он выезжает на дорогу, я молчу, снова глядя в окно. Как теперь пережить этот ужин? Там будут люди, они будут смотреть и шептаться. Папа будет…

— Она хотела перепихнуться и стала расстёгивать мою рубашку, — произносит Влад, — я ей отказал, и на этом все закончилось.

Бросаю на него взгляд, он отвечает своим, тормозя на светофоре.

— Я не пытаюсь оправдаться, просто на вечере мне нужна нормальная девушка, а не вот это унылое существо. И давай проясним один момент, чтобы в будущем не возникало недопониманий. Наши отношения уже подлежат огласке, а потому я не планирую иметь необдуманных связей с женщинами. Как я тебе и говорил, у каждого есть право на любовника, в котором он уверен. Но не более того, иначе весь наш план развалится очень быстро. И я это осознаю, на тот случай, если ты считаешь, что при виде каждой второй женщины я готов бежать с ней трахаться. Я понятно объяснил?

— Понятно, — выдаю, глядя перед собой. Помедлив, добавляю: — Извини.

— Проехали.

До ресторана, где проходит вечер, мы едем в полном молчании, я пытаюсь усмирить очередной раздрай в мыслях. И чего я на него набросилась? Подумаешь, какая-то баба что-то бы обо мне подумала, да и плевать на нее. Даже если бы Влад с ней переспал.

Это его трудности, как выбираться из подобных проблем, если что. И он выбирается, так-то. Все понимает, и отказался от секса. Отказался, а я повела себя, как неадекватная.

Выдыхаю, прикрывая глаза. Так, нужно собраться. Мне нужно улыбаться, радоваться и изображать влюбленную. Вот на этом и сосредоточусь, а не на том, что случилось. Проехали, как сказал Влад.

Количество людей в первое мгновенье вгоняет меня в ступор, я топчусь на месте, не зная, что делать, Влад берет меня за руку, и сейчас я ему даже благодарна за это.

— Не тушуйся, — говорит тихо.

Я киваю, иду с ним рядом, осматриваясь. Я не интересовалась делами отца вот так детально, и даже не думала, что он устраивает подобные, как по мне, масштабные мероприятия. В этот момент я им горжусь: он большой молодец, что не взирая на проблемы в бизнесе, не бросает фонд и продолжает помогать болеющим людям.

Отмечаю краем глаза, что на нас обращают внимание, и уверена: в этот раз мне не кажется. Сложно не верить своим глазам, когда половина людей застывает, разглядывая нашу пару. И следом нас начинают фотографировать. Яров идет спокойным уверенным шагом, я стараюсь держаться так же.

Вижу отца, он не удивлен, значит, Влад успел ему сообщить, что мы будем. Выходит к нам с улыбкой на лице, хотя в глубине глаз я вижу беспокойство, направленное в мою сторону. Улыбаюсь ему ободряюще, чтобы он понял: у меня все в порядке. Мужчины пожимают руки, я папу приобнимаю.

— Ты молодец, пап, — говорю быстро, — отличное мероприятие.

Улыбка озаряет его лицо, очерчивая морщины у глаз, я почему-то думаю, что за последние пару лет он заметно постарел, и от этой мысли становится немного больно где-то далеко внутри.

— Хорошо, что пришли, — говорит папа, и добавляет тише уже Владу: — Ты уж не давай ее в обиду.

— Конечно, — спокойно отвечает Яров.

Когда мы отходим в сторону, я спрашиваю:

— А кто меня может обидеть?

Влад неопределенно качает головой.

— Для многих ты будешь казаться не подходящей мне парой. Социальный статус, разница в возрасте — это будут обсуждать.

— И все тычки мне, — усмехаюсь на это.

— Ну мне, наверное, тоже прилетит. Припишут кризис среднего возраста, или скажут, что встает уже только на молоденьких.

Я хмыкаю.

— А как же любовь?

— В этом обществе такого понятия не существует, Арин. Потому и будем целиться в наш дорогой электорат, задолбавшийся от рутины и жаждущий сказки.

— Играешь на низких энергиях? — улыбаюсь язвительно.

— Разве это низкая? Бог, как говорят некоторые знатоки, есть любовь. Так что чувство высокое, выше некуда.

— Влад, привет!

Мы оборачиваемся одновременно. К нам подходит мужчина около сорока, на его локте блондинка лет тридцати с небольшим в светло-голубом платье. Рассматривает меня с высокомерием, и я тут же внутренне собираюсь.

Нас представляют друг другу, мужчины перекидываются несколькими фразами, и когда я решаю, что обойдется, дамочка выдает:

— Неожиданно увидеть тебя в такой компании, Влад.

— В компании красивой девушки? — уточняет Яров невинно, хотя конечно, прекрасно все понимает.

— Красивой… Молодой… Из другого круга. Простите, милая, — она улыбается мне так фальшиво, чтобы я сразу поняла: ей вовсе не жаль оттого, что она это сказала. Ответить Влад не успевает, потому что отвечаю я:

— Я не обижаюсь, — натягиваю широкую улыбку, — глупо обижаться на человека, когда он специально хочет тебя обидеть, так ведь?

Она меняется в лице, на мгновенье теряется, потом начинает злиться. Я перевожу взгляд на Влада и вижу в его глазах удивление.

— Я пока посмотрю картины, — говорю Ярову и, потянувшись, целую в щеку, а потом неспешно иду в сторону небольшой выставки, устроенной в углу зала.

Яров присоединяется ко мне через пять минут. Встает рядом и замечает, разглядывая картину:

— А ты молодец. Умеешь постоять за себя.

— Ну ты же говорил, что у меня есть зубы, — я поворачиваю к нему голову. — Не люблю, когда оскорбляют. Тем более незаслуженно.

Он несколько секунд рассматривает меня, потом снова отворачивается к картинам.

— Придется вложиться в фонд твоего отца, — замечает мне.

— Почему придется?

— Ну зачем-то же я сюда пришел.

— В такое дело стоит вкладываться. Разве нет?

— Конечно. Часть моей прибыли всегда расходится по фондам. Слишком много людей болеет, к сожалению, всем не поможешь. Ну ладно, не будем о грустном. Пойдем еще поболтаемся тут полчаса, и можно валить. Шампанского хочешь?

— Нет.

— Точно, забыл, станешь неадекватной и начнешь танцевать на столе.

— Очень смешно.

Мы уходим через сорок пять минут, на улице приятная теплая погода, и я вдруг предлагаю:

— Может, пройдемся немного, набережная недалеко.

Влад только пожимает плечами.

— Почему бы и нет.

Вскоре мы идем рядом неспешным шагом, пока мимо нас снуют люди и едут машины.

— Любишь Москву? — спрашиваю Влада. Он думает, потом отвечает.

— Не знаю. Привык к ней, она, как компьютерная игрушка, втягиваешься в ее ритм и уже не можешь остановиться. Постоянно надо куда-то бежать, что-то делать, двигаться. И постоянно прокачивать скилы, наращивать темп. Не развиваешься — убит. Остановился — убит. Не вник в новое правило — убит.

Влад смотрит куда-то вперед, неспешно шагает, сунув руки в карманы, а я слушаю его и снова удивляюсь. В этом человеке удивительно гармонично сочетается беспардонность и глубина мысли, жесткость и вот такое мягкое спокойствие.

— Но ведь нельзя же до конца жизни бежать, — говорю несмело. Яров усмехается.

— Нельзя. Проблема в том, что для многих это и становится смыслом жизни.

— И для тебя?

Влад еще какое-то время молчит, потом встает передо мной, разглядывает.

— Жалеешь, что согласилась на это все? — задает вопрос, я тушуюсь на мгновенье.

Ищу внутри себя ответ и не нахожу однозначного. Нет, я не могу сказать, что мне нравится происходящее, оно слишком новое, слишком странное, и я все время нахожусь в напряженном ожидании следующего момента. И в то же время я словно шагнула на другую ступень, изменила свою жизнь, и теперь наблюдаю, как это изменение отражается на мне. И в этот самом факте изменения есть хорошее. По крайней мере, мне так видится.

— Не знаю, — отвечаю честно. — Это все… очень странно.

— Привыкнешь.

— Наверное. Просто тяжело, знаешь, следить за каждым своим шагом, думая, как это может сыграть в нашей ситуации. Начинаешь загонять себя в рамки, не понимая, что стоит делать, а что нет.

Яров смотрит на меня, а я теряюсь, до того у него сейчас внимательный взгляд. А потом он спрашивает:

— Высоты боишься?

— Что? — хмурюсь в удивлении. — Высоты? Нет. А что?

Яров вдруг подхватывает меня и ставит на каменное ограждение набережной.

— Ты с ума сошел? — выдаю на выдохе, хватаясь за него.

— Я тебя страхую, пошли.

Он держит мою руку, я смотрю в изумлении.

— Ты серьезно? — спрашиваю по-дурацки.

— Похоже, что я шучу?

Еще смотрю, а потом медленно выпрямляясь, сжимая руку Ярова.

— А если я упаду?

— Я тебя вытащу. Я отлично плаваю, а вода теплая.

— Ты ненормальный.

Делаю несколько неуверенных шагов вперед, то и дело косясь в сторону воды.

— Зачем это? — спрашиваю Влада.

— Чтобы ты поняла, что нет никаких границ поведения, кроме тех, что ты сама себе выстраиваешь. И что будучи женой политика, ты можешь себе позволить гулять по ограждению набережной.

— А если меня в полицию заберут?

— Значит, тебя заберут в полицию. Но ты все равно можешь ходить по ограждению.

Я смеюсь, хотя и немного нервно. Сердце в груди то и дело замирает, а мозг где-то на другом уровне лихорадочно умоляет слезть с ограждения, но я упорно продолжаю идти вперед, сжимая руку Влада.

— И все равно границы есть, — говорю, не глядя на Влада. — Нельзя творить все, что захочется. От этого может быть плохо другим.

— Естественно. Я не говорю, что границ не должно быть совсем. Я говорю, что границы чертит сам человек. Только проблема в том, что чаще всего он чертит их исходя не из того, чтобы не сделать зла себе и другим, а исходя из того, что о нем подумают другие. А это уже ни хрена не границы, Арин, это нелюбовь к себе.

Я останавливаюсь, смотрю на Влада, стоя вот так, много выше, часто дышу, не чувствуя прохлады вечера, которая прихватывает руки и спину. Это все очень странно. Странно и непонятно. Что вообще происходит со мной сейчас? С моей жизнью, с моими мыслями, чувствами? Я как будто парю в невесомости, и все привычное, понятное ощущается совершенно по-новому. Ярче, сильнее, острее.

— Слезай, ты озябла, пойдем в машину, — говорит Влад, протягивая мне руки. Я хватаюсь за его плечи, и он опускает меня на землю. Его ладони ложатся на мою голую спину, я прижимаюсь к его теплому телу, продолжая сжимать плечи, внутри снова сковывает дрожью.

Влад скользит взглядом по моему лицу, шее, опускает его ниже и снова возвращает моим глазам, а я чувствую предательски бегающие по телу мурашки. И в голове проскальзывает дурацкая до невозможности мысль: он меня не поцелует, потому что на нас никто не смотрит. Никто из тех, кто мог бы быть полезен.

Эта мысль отрезвляет, я отклоняюсь в его объятьях, Влад отпускает меня, скользя пальцами по голой коже. Я втягиваю воздух в легкие, обхватывая себя за плечи.

— Идем, машина недалеко, — он как в прошлый раз, прижимает меня к себе, кладя руку на плечи, но я чувствую, что Влад напряжен. Он погружается в свои мысли, хмурится, и я не решаюсь спросить, почему.

В машине я суетливо перебираю в голове темы для разговора, чтобы вернуть ту легкость, что была между нами совсем недавно. Мне словно физически тяжело переносить возникшую отчужденность.

— Спасибо за прогулку. И за интересный опыт, — выдаю в итоге. Влад усмехается, не поворачивая головы.

— Не за что. Тебя ждет еще много инсайтов по жизни.

Я немного молчу, потом спрашиваю:

— Как ты добился успеха?

Влад бросает быстрый взгляд.

— Тебе интересно, или пытаешься заполнить паузы?

— Интересно.

Он снова усмехается.

— Я много работал. Много не в том только плане, что пропадал с утра до ночи. Хотя это тоже было. И есть. Много в том плане, что хватался за каждую возможность, которая, как я считал, могла мне помочь. Иногда это было легко, когда знакомишься с нужным человеком, например, и он в тебя вкладывается. Иногда тяжело, когда вбухиваешь куда-то бабки, а они сгорают, и приходится начинать сначала. Нет формулы успеха, мол, будешь делать так, и все получится. Нужно просто делать. Именно потому, что есть пример: те, у кого получилось. А больше ничего нет. Только верить и делать.

Он снова усмехается, кидая на меня взгляд.

— Не каждый так может. Ты добился очень многого, тем более для своего возраста. И идешь дальше. Это же круто.

— Круто, — хмыкает Влад. — Главное только не забыть в нужный момент выключить игру.

Я улыбаюсь, качаю головой.

— Я думаю, все будет хорошо.

— Ты меня в супергерои записала? — он кидает на меня взгляд и улыбается. — Если что, мне нравится железный человек.

— О, я даже не сомневалась, — смеюсь на это. — Наглый, самоуверенный бабник Тони Старк, кто же еще мог тебе понравиться.

— Ну не так уж он и плох. Влюбился же в итоге в единственную и неповторимую.

Мы переглядываемся, я отворачиваюсь с улыбкой.

— Влюбился. Но на то это и сказка, да? Точно не про тебя.

Влад только качает головой, посмеиваясь, и ничего не говорит на это.

— Чаю хочешь? Или поесть? — спрашивает Влад, когда мы заходим в квартиру.

— Нет, спасибо, переоденусь.

— Я тоже.

Мы вместе идем в коридор, Влад тормозит возле своей двери, я зачем-то тоже останавливаюсь. Выдавливаю неловкую улыбку.

— Хотела сказать спасибо, вечер вышел хорошим.

— Пожалуйста, — Влад улыбается краем губ, но глаза серьёзные.

— И извини за случившееся в салоне.

— Я же сказал, проехали, Арин.

Киваю, почему-то не ухожу. И Влад тоже стоит, разглядывает меня. Пауза неприлично затягивается.

— Надеюсь, я соответствовала тебе, — указываю на свое платье.

— Ты выглядишь отлично.

— Правда? В магазине ты ничего не сказал, я немного переживала по этому поводу.

Я не знаю, зачем это говорю, зачем вообще говорю что-либо, вместо того, чтобы уйти. Влад окидывает меня взглядом сверху вниз, и внутри начинает привычно подрагивать.

— Боялся, мой взгляд покажется слишком откровенным, — Влад немного склоняет голову набок, продолжая смотреть внимательно. Я теряюсь, хлопаю глазами, нерешительно улыбаясь.

— Ты все-таки неисправим.

— Ну почему же, лет через тридцать, когда у меня все откажет…

Я смеюсь, качая головой, легонько бью его кулаком в плечо, он отвечает улыбкой. Странно, я не замечаю, как за время этого короткого разговора мы оказываемся ближе друг к другу, практически на расстоянии двадцати сантиметров.

— У тебя красивая улыбка, — замечает Влад, я молчу, теряясь, чувствуя тягучее напряжение в теле.

— У тебя тоже.

— У нас обмен комплиментами? — усмехается Яров, я неловко улыбаюсь, хотя последние пять минут я в принципе все делаю неловко.

— Нет, улыбка, правда, красивая. Особенно когда улыбаешься несильно, уголками губ.

Я импульсивно касаюсь его губ, но не убираю руку, потому что Влад смотрит таким взглядом, от которого сердце начинает стучать быстрее. Едва касаясь, провожу подушечками по щетине, а потом словно прихожу в себя, понимая, что творю. Но не успеваю отстраниться, Влад резким движением притягивает меня к себе и начинает целовать.