Филипп. Я (не) умею любить

Глава 9

Филипп

На паре по философии я сел вперёд, туда, где всегда было моё любимое место. Возражать никто не стал, но вокруг образовался довольно забавный круг людей, жаждущих быть ближе к «золотому» мальчику.

Тошнит от всех. Наверное, я повзрослел. Такие притязания на личное пространство теперь раздражают. Воздуха не хватает. Есть желание встать и открыть все окна в аудитории.

– Фил, – между лекциями ко мне подсаживается яркая рыжая девочка. – Мы тут с ребятами подумали, – облизывает пухлые алые губы, – может отметим твое возвращение? Все соскучились, – кладет руку мне на колено и опытным движением подбирается к ширинке.

Ловлю за запястье, сдавив, вздергиваю руку вверх, смотрю в яркие зеленые глаза в линзах, усиливающих цвет.

– Я подумаю, но это будет точно не сегодня, – разжимаю пальцы.

Девчонка, чье имя я даже не пытаюсь вспомнить, обиженно трет запястье ладошкой.

– Народ! – говорю громче, чтобы слышали все, кто есть в аудитории. – Вечеринка в честь моего возвращения будет. Дату и время сообщу позже.

Мне отвечает нестройный радостный вопль.

Сегодня у меня самые странные для мажора планы. После занятий пойду в университетскую библиотеку, выгребать учебники за пропущенный курс. Заодно гляну, что там такого интересного им завезли.

Последняя пара у нас совпадает с Алиской. Они с подружками перешептываются, тихо хихикают сбоку и чуть выше от меня. На занятиях сосредоточиться крайне сложно. Еще обиженка Данилов трется рядом, раздражая просто тем, что он есть.

В подходящий момент ловлю его взгляд и очень красноречиво скалюсь, а этот бессмертный придурок пересаживается ближе к Лиске и лапает ее своими руками за плечи, делая массаж. Кравцова его мягко отшивает. Провожу ребром ладони по горлу, обещая придурку самую мучительную смерть за то, что, несмотря на предупреждение, он снова прикасается к моей Алисе.

Как только занятие заканчивается, срываюсь с места, перепрыгивая через парты, хватаю Данилова за шкирку и кидаю на стену.

– Фил! – визжит Лиса.

Надавив локтем на горло, наношу резкий удар в солнечное сплетение. Парня сгибает пополам и ответить мне он не может. Пытается продышаться. Коленом разбиваю ему нос, хватаю за волосы, вздергиваю голову вверх. Кровь заливает губы и течет на шею.

– Так понятнее? – зло рычу ему в лицо.

– Филипп… Фил, – Лиса кладет ладошки мне на предплечье. – Отпусти его, пожалуйста.

– Я ответа не слышу! – рявкаю уже громче, игнорируя пока Кравцову.

– Я все равно от нее не отступлюсь, – хлюпая носом, отвечает Данилов. – Убьешь меня за это?!

– Придумаю что-нибудь поинтереснее, – отталкиваю парня на стену. Под довольный свист своих беру Лису за руку, увожу из аудитории.

– Что ты устроил?! – шипит она.

– Пока еще ничего. Не дрожи ты так, маленькая, – глажу ее ладошку большим пальцем. – Ему полезно. Таких надо сразу ставить на место. Ты же видишь, он специально нарывается. Ну все, все, – обнимаю ее, прижимаю к себе. – Отвезти тебя домой?

– Сама доберусь, – обиженно бубнит мне в футболку, оставляя на ней следы своей косметики.

– Давай я все же тебя отвезу, – настаиваю, отодвигая свои учебные планы на завтра.

Ее теплую нежную ладошку выпускать из своих рук совсем не хочется. Стараюсь как можно дольше удержать этот момент. Спасибо тебе, Данилов, что дал мне лишний повод взять ее за руку.

Помогаю Лисе сесть в машину. Веду аккуратно, чтобы не испугалась.

– Не дуйся, Лисенок, – касаюсь пальцами ее подбородка и приподнимаю голову выше. – Вот так гораздо лучше, – касаюсь большим пальцем нижней губки. – Ты правда достойна гораздо лучшего, чем этот придурок, Лис.

– Знаешь, как меня все достали со своей опекой?! – срывается малышка.

Ее голубые глазки красиво сверкают праведным гневом. А я смотрю на ее губы и с трудом держу себя в руках. Так хочется поцеловать сейчас. Перетянуть к себе на колени и вжаться губами в ее соленые от обидных слез. Дышать ванилью, чувствовать тепло.

Напряженными пальцами перехватываю руль.

– Тебя невозможно не опекать, – отвечаю севшим голосом. – Ты же спотыкаешься на каждом шагу. Беги домой, Лисенок. Завтра увидимся.

Шмыгнув носом, она выскочила из машины. Не посмотрела на меня даже. Обиделась. Скрылась в подъезде, громко хлопнув дверью.

– Ар-р-р!!! – ударил ладонями по рулю, нервно достал сигарету. Сломал. Достал еще одну. Прикурил с третьего раза.

Может, наплевать на все, да забрать ее себе? Отец убьет меня за это, а ее поможет. Это самый большой минус долгой дружбы семьями. В тебе по умолчанию не видят мужчину для той, с которой вы вместе выросли. И каждый считает, что имеет право влиять на тебя, указывать, как жить исключительно из чувства заботы, объясняя это простыми фразами: «Я ведь знаю тебя с пеленок» или еще хуже «Ты ведь мне как сын».

Глубоко с уважением отношусь и к дяде Саше, отцу Лиски, и к дяде Максу, отцу Марка. Но блядь! Можно я сам разберусь, кого и как мне любить?!

Резко срываю машину с места и вместо дома еду обратно в универ. Прячусь между стеллажами за столом у окна, набираю Феликса.

– Привет, – здоровается Лекс.

– Привет, родственникам. Возьми меня на работу, – захожу сразу с нужной стороны.

– Приезжай, обсудим, – спокойно соглашается Исаев.