Флирт с маньяком

Он успел порядком вспотеть, прежде чем я закончила разговор, поэтому веселое настроение моего спутника превратилось в кислое, чему я даже обрадовалась, злорадно подумав, что так ему и надо: не будет подтрунивать надо мной.

К Валентину мы приехали в одиннадцатом часу ночи. Уже вполне очухавшийся Лари, только что пришел с прогулки, на которую сводила его добросовестная тетя Таня. Пес был доволен. Он энергично шнырял по кухне в поисках очередной порции теплого бульона, приготовленного старушкой. Наконец, его огромная миска вновь наполнилась желанным содержимым, источавшим на все помещение вкусный запах курицы. Я невольно подумала, что после такой диеты мой питомец совсем перестанет есть сухой корм. А варить ему специальные блюда у меня не было ни времени, ни желания. Хотя… чего не сделаешь для любимца.

Я позвонила Вере, в подробностях расписав события, случившиеся после того, как мы с ней расстались. Она все внимательно выслушала и, попрощавшись со мной до субботы, положила трубку, пожелав удачи завтра в суде. Подружка собралась на всю пятницу уехать за город со своим парнем, поэтому встретиться со мной она сможет только на очередном экзамене, дата которого как раз совпадает с первым выходным днем. У меня же до этого события была уйма дел, начиная от штудирования книг и кончая бракоразводным процессом, назначенным на четырнадцать часов. И, если все пойдет, как запланировано, то к вечеру следующего дня я уже буду незамужней женщиной.

Валина бабушка оказалась очень инициативной. В наше отсутствие она перестирала все мои вещи, которые болтались в ванной, после того, как их сняли с собаки. И теперь моя куртка, свитер, шарф и шапка дружной толпой сохли на батарее. Я поблагодарила старушку, на что та небрежно отмахнулась, дескать, мол «не стоит!»

Валентин принялся стелить постель на полу. Тетя Таня, скептически наблюдавшая за его занятием, задумчиво спросила:

— А кто здесь будет спать?

— Катя, — ответил парень, бросив на нее беглый взгляд.

— А ты где ляжешь? — не унималась дотошная собеседница.

— Я еще не сделал работу, бабуля. Мне ее хватит на всю ночь.

— Тебе же завтра в смену, — всплеснула она руками, озабоченно нахмурив лоб, на котором уютно сидели очки. Похоже, это было их законное место, так как на глазах у старушки я не видела очков ни разу.

— Только вечером, — улыбаясь, ответил он, но тетя Таня не сдавалась:

— Катюша может спать со мной на диване, — твердо заявила она, посмотрев на меня так, будто просила подтвердить ее слова.

— Мне заниматься надо, — робко пробормотала я. — Завтра весь день вылетает, а в субботу экзамен. Так что я лучше на кухне почитаю книги.

— А когда начитаешься, ляжешь ко мне на диван, — настоятельно проговорила бабушка. — Не бойся, я сплю крепко и не храплю.

— Хорошо, — мне стало смешно от ее упрямства.

— Вот и договорились! — деловым тоном воскликнула старушка, подарив внуку выразительный взгляд. — Ты сегодня спишь на полу, Валечка.

Он едва сдерживал улыбку, но спорить с собеседницей не стал, позволив ей наслаждаться одержанной победой. Перед тем как отправиться в кровать, бабушка накормила нас специально приготовленным рагу, аромат которого мешал Лари спокойно лежать возле батареи. Пес начал заискивающе махать хвостом и крутиться под ногами, требуя и для себя порции с общего стола. В конце концов, он ее получил, растрогав тетю Таню своими жалостливыми глазками. Похоже, она испытывала к овчарке очень большое расположение, чем собака и пользовалась без зазрения совести. Потом старушка ушла в комнату, а мы втроем остались на кухне. Валя ополоснул тарелки, убрав их со стола, на котором тут же появилась стопка принесенных мной из дома книг и тетрадей. Парень занялся своим делом, надев на нос очки, неузнаваемо изменившие его внешность. Он сразу стал похож на конторского служащего, а не на веселого, уверенного в себе спасателя. Ручка, которую он держал в руке, быстро писала на чистом листке какие-то слова, его взгляд бегло скользил по иностранным текстам, стопкой лежащим перед ним. Я немного понаблюдала за работой Валентина, затем уткнулась в свои собственные записи, стараясь вникнуть в суть предмета. Лари же сладко спал на теплой подстилке возле окна, не обращая на нас ни малейшего внимания. Он совсем здесь освоился и чувствовал себя, как дома, если не лучше.

Я так усердно изучала предмет, к которому готовилась, что не заметила, как заснула сидя на табуретке в обнимку с книгой. Очнулась я от легких толчков в плечо. Когда мои глаза открылись, то перед ними предстала довольно странная картина: из-за непонятно откуда взявшейся ножки дивана выглядывал любопытный нос пса. Поразмыслив немного, я пришла к выводу, что Валя перенес меня, спящую, с кухни на матрас, где теперь я и лежала. Рядом стояла тетя Таня, упорно пытавшаяся меня разбудить.

— Где он? — спросила я, поднимаясь.

— Кто? — не поняла собеседница.

— Ваш внук.

— Ушел куда-то. Сказал, что по работе.

— А сколько сейчас времени?

— Уже почти двенадцать, — спокойно отозвалась старушка, многозначительно взглянув на часы. — Валя говорил, что у тебя в два какое-то важное дело.

Действительно, я едва не проспала свой собственный развод. Быстро вскочив на ноги, я одернула смятую юбку и побежала в ванную умываться. Приведя себя в порядок и сделав на лице консервативный макияж, я отправилась в суд, отказавшись от завтрака, который мне упорно предлагала бабушка. Лари помахал мне на прощанье хвостом, выглядывая из-за тети Таниных ног. Он уже успел погулять, поэтому теперь дверь его не очень-то интересовала, куда приятней было теплое местечко за диваном, которое он освоил с утра.

Меня развели. Этот факт никак не доходил до моего сознания. Я даже радоваться в полную силу не могла, потому что до сих пор находилась в каком то пространном состоянии. Давняя мечта осуществилась, а я вот не в силах в это поверить. Осознание того, что я больше ничья не жена, пришло в вагоне метро, а вместе с ним появилась радость и желание кричать о своей удаче на всех углах. К дому Валентина я летела, как на крыльях, мечтая поскорее рассказать о том, что испытывала, хоть кому-нибудь. Возле подъезда стояла машина, которая, как выяснилось, ждала меня.

— Ну, наконец-то, Катюша, — выйдя из Жигулей, проговорил спасатель. — Как все прошло?

— Хорошо, — сообщила я, заглядывая в автомобиль.

На переднем сиденье расположился Эдик, который мне приветливо кивнул, улыбаясь.

— Теперь я свободна от брачных уз.

Валя довольно улыбнулся, предлагая мне сесть на заднее сиденье, куда я и забралась, не раздумывая.

— Куда-то едем? — весело спросили мои губы, растягиваясь в улыбке.

— Сюрприз! — одновременно ответили Валентин и Эдуард.

Судя по их довольным физиономиям, я могла ожидать очень большого сюрприза. Усевшись рядом со мной, Быстров сказал, лукаво посмотрев на меня:

— Как ты относишься к боевикам, Катя?

Я не совсем поняла его вопрос, поэтому лишь неопределенно пожала плечами, решив довериться судьбе и людям, окружавшим меня. Мы медленно ползли по дороге, вслед за появившейся из ниоткуда бордовой девяткой. Водитель, которого звали Слава, включил магнитолу, и салон моментально наполнился звуками веселого рок-ин-рола. Парни шутили, расспрашивая меня о студенческой жизни. Говорить о цели нашего путешествия они упорно отказывались, мастерски обходя этот вопрос в непринужденной беседе.

Выскочив на Московский проспект, наше авто заняло место в третьем ряду. Впереди по-прежнему маячил зад бордовой «Лады» с темными тонированными стеклами. Время от времени, Эдуард переговаривался с кем-то по рации, но я особо не вникала, так как разобрать сквозь шипенье голос того, кто был на связи, мне не представлялось возможным.

— Но куда мы все-таки направляемся?! — сгорая от любопытства, воскликнула я, подавшись вперед, чтобы посмотреть в глаза загадочно улыбающемуся Эдику, однако он, натянув на лицо невозмутимую маску, принялся упорно рассматривать свою рацию.

— Кажется, начинается… — многообещающе произнес Слава, крепко вцепившись в руль.

Его глаза были устремлены на дорогу, я уставилась туда же. Девятка резко дала вправо, подрезав блестящий серый джип, на довольно большой скорости мчавшийся по второй полосе. Новенькая иномарка, решив избежать столкновения, рванула вбок, перегородив своим корпусом путь спокойно ползущему автобусу, который, истерично взвизгнув тормозами, застыл как вкопанный. Мы легко профланировали мимо, остановившись поодаль от эпицентра аварийных ситуаций. Округлив от удивления глаза, я непрерывно смотрела на дорогу через заднее стекло. Картина была весьма странная. Черноокая «Лада», не проявляя признаков жизни, мирно стояла у обочины. За ней через несколько метров расположился грозно сверкающий джип, судя по лицам пассажиров которого с минуты на минуту должна была грянуть гроза. Ну, а дальше… дальше шла очередь автобуса, где сидел водитель с глазами, напоминавшими фары.

Внезапно все задвигалось, будто кто-то снял палец с кнопки «пауза», запустив тем самым кинопленку в действие. Из иномарки вывалило трое разъяренных молодцов, на их физиономиях читалось откровенное желание разорвать зубами несчастный бордовый автомобильчик, осмелившийся помешать им беспрепятственно ехать по трассе. Я искренне пожалела бедную девятку, вместе с теми, кто был ее содержимым. Озверевшие толстомордые хлопцы, среди которых я с удивлением обнаружила знакомого мне Саху, принялись яростно метелить ногами неугодное им транспортное средство. Раздался звук глухих ударов вперемешку со звоном разбившихся фар и громкой бранью, обильным потоком льющейся изо ртов громил. Мое сердце укатилось в пятки, а от лица отхлынула краска. Белая, как мел, я неотрывно смотрела на своего вымогателя, отчаянно воюющего с капотом многострадальной «Лады». Лицо водителя автобуса было ничуть не ярче моего. Напротив, на его щеках даже появились зеленоватые пятна, свидетельствовавшие о сильном нервном напряжении.

— Ну, вот они и напросились! — довольный голос Эдика вывел меня из шокового состояния. Я перевела взгляд на тех, кто сидел впереди, и громко вскрикнула, чуть не подпрыгнув. Двое парней недоуменно уставились на меня. Вернее, уставились их глаза, смотревшие в мою сторону через прорези в черных масках, которые как-то неожиданно очутились на головах у Эдуарда и Славика, пока я была занята созерцанием сцены, разворачивающейся на улице. Валентин же, напротив, наблюдал за мной. Поэтому, когда я испуганно дёрнулась, он крепко схватил меня за руку, притянув к себе и сквозь смех проговорил:

— Наслаждайся обещанным боевиком, Катенька.

Парни, подмигнув мне, выскочили из машины, присоединившись к вывалившей из девятки группе таких же обладателей черных масок, как и они. Началось шоу. Я прижалась к Вале, вцепившись пальцами в его руку. Наверное, ему было больно, но, будучи занята развитием дальнейших событий, я не замечала этого, продолжая впиваться острыми ногтями в ладонь несчастного. Все мое внимание безраздельно принадлежало процессу задержания проклятого вымогателя вместе с его приятелями. Троицу скрутили быстро, разложив их по капоту избитой ими же машины. Кажется, на обнаглевших хлопцев надели наручники, потому что их руки были сложены за спиной. Но не это было самое интересное. Я заворожено наблюдала, как Эдик и Слава чинно приближаются к джипу, где все еще сидел поджавший уши шофер. Парни спокойно сняли с плеч автоматы и… прикладами раздолбали вдребезги боковые стекла иномарки. После чего вытащили окончательно «припухшего» молодца через окно на улицу. Бедняга даже не сопротивлялся, подняв лапки кверху и беспрерывно подвывая, точно малое дитя.

Однако все эти разборки моментально потеряли для меня интерес, как только траектория моего взгляда пересеклась с тем, что творилось в автобусе. Бледно-зеленый в синюю крапинку водитель обречено взирал сверху вниз на мелькавшие перед его глазами автоматы, отчаянно ловя ртом воздух. Он даже расстегнул трясущейся рукой пуговицы своей рубашки, синий воротничок которой одиноко торчал из-под теплой серой куртки. Волосы мужчины встали дыбом, превратившись из аккуратно лежащей стрижки в короткий ежик.

Мне также бросились в глаза физиономии неизвестно откуда набежавших зевак, рты которых были так широко открыты, что в них влезла бы не одна довольно упитанная ворона.

— Можешь считать, что проблема с вымогателями решена, — проговорил Валентин, осторожно убирая из-под моих ногтей свою руку. — Ты счастлива?

Я повернулась к нему и растерянно заморгала. Голос собеседника вывел меня из потока собственных мыслей, поэтому я все еще не могла до конца вникнуть в ситуацию. К нам подошли Эдик и Слава. Они сняли свои странные головные уборы и теперь выглядели вполне нормально. Лица ребят светились от удачного завершения операции и… от моей недоумевающей физиономии, выражение которой их явно забавляло.

— Теперь твой знакомый сядет за нападение на правоохранительные органы, а потом мы его малость покрутим, глядишь, еще что-нибудь всплывет! — радостно сообщил Эдуард, обращаясь ко мне.

— Катя, сделай лицо попроще, — смеясь, посоветовал Славик. — А то у тебя вид, будто ты только что вернулась с войны.

— Не я одна, — услышала я свой собственный голос, когда мои глаза уперлись в сползающего под руль водителя автобуса.

Проследив мой взгляд, собеседники начали громко хохотать, не в силах выговорить ни слова. Я кисло усмехнулась и устало произнесла:

— А теперь что?

— Слава отвезет вас до метро, а у нас тут дела, — сквозь смех ответил Эдик. Он пожал руку Вале и, попрощавшись со мной, ушел, присоединившись к другим членам группы захвата.

Мы заехали в магазин по просьбе Валентина, который, закупив два огромных пакета выпивки, торжественно вручил их водителю, сказав, что это в качестве благодарности для всей команды. Парень с удовольствием принял презент и, пожелав удачи, высадил нас у памятника Ильичу. До самого дома спасателя, я не произнесла ни слова, все еще находясь под впечатлением случившегося. Прокручивая в голове, точно киноролик, недавнее происшествие, я снова и снова переживала инцидент задним числом, до конца не веря, что все это было со мной. Быстров не пытался меня разговорить, он лишь искоса поглядывал на невероятное разнообразие эмоций, отражавшееся на моем лице. Наконец, мы добрались до его квартиры.

— Вы вовремя! — радостно воскликнула тетя Таня, укладывая в сумку закупленные в магазине продукты. — А то я уже собралась уезжать без вас.

Лари крутился возле ее ног, с интересом поглядывая на содержимое поклажи.

— Прости, бабуля, — Валентин ударил себя ладонью по лбу, — совсем забыл, что у тебя электричка. Давай, я провожу.

— Не надо, — отмахнулась старушка. — Что я, немощная? Сама доберусь, не в первый раз.

— Татьяна Дмитриевна, — наигранно сердитым тоном проговорил её внук. — Данный вопрос обсуждению не подлежит.

Она усмехнулась, довольная его настойчивостью. Перед самым отходом, бабуля утянула меня в ванную, где скороговоркой сказала:

— Валечка — очень хороший мальчик, ты о нем заботься. Не обижай его. Мой внучек заслуживает хорошей девушки. Такой, как ты, Катерина, — я попыталась открыть рот, чтобы возразить ей, но тетя Таня быстро пробормотала «Ну вот. Мне пора. Увидимся еще» и пулей вылетела в прихожую, оставив меня в полном недоумении.

Быстров попросил дождаться его возвращения, поэтому нам с Лари пришлось остаться в квартире без хозяина. Намериваясь скоротать время, я вновь взялась за учебники. Этот предмет мне давался хорошо. И я могла бы не волноваться за экзамен, но… было одно не очень приятное обстоятельство. Доцент Кривошеин — мой экзаменатор, на протяжении всего семестра уделял мне слишком много какого-то странного внимания. То после занятий оставит, а сам круги вокруг нарезает и смотрит на меня маслеными глазками. То доклад заставит готовить, отправив меня в библиотеку, где мы почему-то снова с ним встречаемся. И взгляд у этого сорокалетнего хлыща мне никогда не внушал особого доверия — скользкий, пристальный и раздевающий. Так что встречаться, в очередной раз с Германом Павловичем у меня не было ни малейшего желания, а тем паче, что-то ему сдавать.

Наконец, вернулся Валя. Был уже вечер, а ему сегодня дежурить. Я попыталась отбиться от изъявленного им желания проводить меня до дома, но парень уперся, доказывая мне необходимость данного мероприятия. На работу он решил отправиться сразу после, не заезжая больше к себе. Вздохнув, я смирилась со своей участью, так как спорить с ним было бесполезно, к тому же его внимание мне льстило. Доведя меня до подъезда, Валентин негромко спросил:

— Ты не боишься ночевать одна?

— Нет, — я улыбнулась. — Со мной ведь пес. Он меня в обиду не даст. К тому же, некого теперь бояться, ведь вымогатели арестованы, а муж, бывший муж, сбежал.

Он немного помолчал, задумчиво глядя на меня, потом снова заговорил:

— Вот и решились твои проблемы, Катюша, — его голос стал печальным. — Я сделал все, что смог. Наверное, пришло время незаметно удалиться? — он смотрел на меня так, будто ждал возражений, но я молчала, изучая черты его грустного лица.

В конце концов, парень не выдержал затянувшуюся паузу и честно поинтересовался:

— Ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни вместе с памятью об удачно закончившихся неприятностях?

— Нет, конечно, — удивленно моргая, ответила я. — Разве мы не друзья?

Собеседник облегченно вздохнул и усмехнулся. Его глаза стали веселыми, словно грусти в них никогда и не было.

— Друзья, — уверенно заявил Быстров, затем, подумав немного, добавил. — Можно я встречу тебя завтра после экзамена?

— Как пожелаешь, — вспомнив его любимую фразу, проговорила я тихо.

Мы расстались. Валя уехал на работу, а я, в сопровождении вдоволь нагулявшейся по дороге собаки, поднялась в свою квартиру. Дома было пусто и тихо. Мне стало как-то неуютно одной. Тем более, после столь насыщенных дней. Тишина, царившая вокруг, казалась мне угнетающей. Холодильник был пуст, а ведь я с утра еще ничего не ела. Желудок при виде кухни жалобно заныл, требуя немедленно наполнить его. Пришлось плестись на ночь глядя в магазин. Лари я благоразумно оставила дома, чтобы поход за продуктами не превратился в очередную собачью гулянку. Возвращаясь обратно с полным пакетом, я внезапно ощутила чей-то взгляд, прожигавший мою спину. Обернувшись и настороженно осмотревшись по сторонам, я не заметила ничего подозрительного.

— Наверное, показалось, — успокоила я сама себя, хотя мысль о чьем-то незримом присутствии намертво засела в голове.

Большую часть ночи мне пришлось посвятить учебникам и тараканьим боям, вернее, сражалась исключительно я, а они старательно убегали, прячась за полками, как настоящие трусы. Поспать мне удалось всего несколько часов, а с утра я уже была готова к исполнению своей святой обязанности — выгулу четвероногого питомца. Впереди предстоял экзамен у господина Кривошеина. Одна мысль о данном субъекте портила мне настроение. Но потом намечалась встреча с Валентином, и это радовало. Нужно было решить вопрос: краситься или нет? Для Германа Павловича я не хотела приводить свое лицо в более привлекательный вид, для Вали — наоборот. В конечном итоге, второй вариант одержал победу, и я занялась своей внешностью. Слава Богу, времени у меня на это было предостаточно. Выход в университет планировался только через два часа.

Прежде всего, я вымыла свои не очень-то длинные волосы, которые давно уже мечтали о порции душистого шампуня. Однако у меня, в свете последних событий, до этого никак не доходили руки. Высушив рыжую блестящую копну феном, по счастливой случайности забытым моим бывшим супругом, я принялась укладывать пряди плойкой, чтобы придать прическе более ухоженный вид. Затем настала очередь косметики. Хотелось чего-нибудь яркого, необычного. Покрутив в руках коробочку с тенями, я выбрала сине-голубую гамму и активно разрисовала ею свои веки. Получилось неплохо. Нежный перелив поднебесных цветов красиво гармонировал с моими светло-голубыми глазами. Чёрная тушь и такого же цвета подводка, подчеркнувшие контур глаз, прекрасно дополнили мой макияж, сделав взгляд выразительным и немного загадочным. Я едва коснулась бледно-розовой помадой губ, решив оставить их как можно более естественными.

Закончив возиться со своим лицом, я принялась подбирать гардероб, который должен был подходить к созданному мною образу. Откопав в самой глубине шкафа короткое темно-синее платье со строгим вырезом и длинными узкими рукавами, я начала его экстренно отпаривать, чтобы придать выбранной одежде надлежащий вид. В конце концов, выглаженный наряд, мягко облегающий мою фигуру, был довершен длинной цепочкой с крошечным квадратным кулоном, внутри которого синим пламенем горел прозрачный камень. Я уложилась точно ко времени. У меня даже осталось несколько минут на то, чтобы отдать указания лежащему в прихожей псу.

— Никому не открывай дверь, — на полном серьезе говорила я Лари, обуваясь. — И трубку тоже не бери. Короче, веди себя хорошо. Будь паинькой и жди меня.

Потрепав собаку по холке, я вышла из квартиры, закрыв за собой дверь на замок.

Когда я оказалась в стенах родной «Медухи», ко мне тут же подлетела, выскочившая откуда-то сбоку, Верка. Ее щеки раскраснелись, а в глазах горело любопытство.

— Я тебя уже полчаса жду! — воскликнула подружка, не давая мне опомниться. — Ну, как? Ты развелась?

— Да, — наконец, умудрилась я вставить слово. — И, кстати, здравствуй.

— Привет! — бросила собеседница мельком, и снова затараторила. — Как все прошло? Сергей не приходил на заседание? Ты будешь получать алименты? А когда ты теперь увидишься с Валей?

Я вытаращила на нее глаза, потом хитро улыбнулась и тихо ответила:

— Начну с конца, — а затем после многозначительной паузы продолжила: — Быстров собирается встретить меня после экзамена.

Верка одобрительно кивнула и вновь приняла выжидающую позу, свидетельствовавшую об ее повышенном внимании ко мне и моему рассказу.

— От алиментов я отказалась, чтобы избавить себя от лишних заморочек с Орловым. Серега после своего исчезновения не появлялся ни в суде, ни дома, ни, вообще, на моем горизонте. Сбежал, как трусливый заяц. Даже смешно. А ведь опасность уже миновала.

— То есть? — подруга приподняла свою изящную тонкую бровь в знак удивления.

— Вчера арестовали вымогателя.

— Здорово! — она искренне обрадовалась.

— Не то слово! Я сама все видела, — с азартом начала я и… выложила слушавшей с открытым ртом собеседнице события прошлого дня.

— Вау, — восхищенно произнесла Вера, когда я, наконец, закончила. — Это круто!

— О чем секретничаете, девушки? — голос подошедшего незаметно Андрея заставил нас вздрогнуть от неожиданности. — Катя, ты сегодня такая экстраординарная.

— Чего, чего? — не поняла я.

— Необыкновенная, наверное, — подсказала подруга, криво усмехаясь.

— Ты зришь в корень, Вера, — важно отметил парень, поправив на шее свой любимый серый с красной полосой галстук, и снова обратился ко мне. — Катерина, я должен заметить, что внешнее перевоплощение женщины связано с ее внутренним эмоциональным состоянием.

— Возможно, — чуть заметно улыбаясь, подтвердила я.

— Вот, например, летом подсознательное возбуждение представительниц прекрасного пола заметно по их одежде, — продолжал философствовать на свою излюбленную тему Андрюша. — Девушки носят прозрачные маленькие топы, сквозь которые видна их грудь потому, что хотят секса. Это и есть проявление их внутреннего «я».

На моем лице отразилось нечто среднее между удивлением и полным несогласием, Верка же едва сдерживала смех, отчего ее лицо заметно покраснело.

— А зимой, — «Мистер галстук» сделал многозначительную паузу, — для выражения все той же подсознательной сексуальной энергии вы прибегаете к макияжу, как ты сегодня.

— Хочешь сказать, что я озабоченная? — мои брови поползли вверх.

— Не так грубо, конечно, — снисходительно улыбнулся собеседник. — Но, вообще-то, да.

— Вот спасибо! — нервно хихикнула я и, схватив, давящуюся смехом подружку под руку, потащила ее к кабинету, где должен был состояться экзамен.

— Не надо обижаться, Катя. Это же очевидно и просто, как мир.

— Боюсь тебя разочаровать, дорогой, — обернувшись, бросила я сухо. — Но мир прост, лишь в твоей несложной голове, а для меня он очень и очень разнообразен.

Начался экзамен, сдавать который у меня не было никакого желания. В конце концов, я все-таки завалилась в аудиторию с абсолютно отрешенным видом. Кривошеин принимал по одному студенту, как стоматолог. И меня почему-то начало знобить, будто я и вправду пришла на прием к зубному врачу.

— Здравствуйте, Катерина, — улыбаясь, сказал преподаватель. — Вы сегодня прекрасно выглядите, надеюсь, что знание Вами моего предмета столь же прекрасно, — слащавость его голоса меня раздражала, а шаривший по моей фигуре взгляд приводил в бешенство.

Усилием воли подавив поток негативных эмоций, я натянула на лицо маску спокойствия и негромко сказала:

— Спасибо, Герман Павлович. Надеюсь, Вы правы.

— Десять минут на подготовку, Катенька, — его масляные глазки сузились. — А потом мы поговорим.

Я взяла билет, покосившись на собеседника. Он был довольно крепкого телосложения, плечистый и… практически лысый. Несколько тонких светлых волосин доцент зачесывал на бок, прикрывая ими свое блестящее круглое темечко. Лицо у Кривошеина было узкое и бледное, довольно крупный рот время от времени кривила сомнительного смысла улыбка, которую он, вероятно, считал, милой. У меня же она вызывала неприятное ощущение и легкое подташнивание. Короче, переваривать своего нынешнего экзаменатора я могла с большим трудом. И, если честно, мое мнение разделяла почти вся наша группа. Любимым учителем Герман Павлович не числился ни у кого.

Я ответила ему на все вопросы, твердо зная, что права, но он все равно завалил меня, искусно запутав терминологией. Мне стало так обидно, что на глаза навернулись слезы, которые я украдкой стерла кончиками пальцев. Как может это мерзкое создание так надо мной издеваться? За что?

— Катерина, — заботливо начал преподаватель. — Я уверен, что Вы знаете тему лучше, поэтому мне не хочется ставить вам плохую оценку. Я пока оставлю графу в ведомости не заполненной, а Вы, подготовившись, придете завтра и пересдадите.

— Но ведь завтра воскресенье, — неуверенным голосом пробормотала я. — Может, послезавтра?

— Нет, — он сделал озадаченный вид. — Я уезжаю через день и вернусь только в феврале. Но Вы можете придти ко мне домой, скажем, в пять. Только не шумите: жена моя себя не очень хорошо чувствует, — добродушно улыбаясь, предложил Кривошеин, вот только улыбка его была насквозь пронизана фальшью. — И зачетку возьмите обязательно.

Я вздохнула, записав адрес. Выбора особого не было — либо остаться с несданной сессией, либо отправиться на территорию собеседника.

— Выучите этот билет, я буду спрашивать Вас по нему, — снисходительно сказал мужчина, когда я грустно поплелась к двери. — До завтра, Катя.

— До свидания, — проговорила я, выходя из кабинета.

— Он тебя завалил! — увидев мою физиономию, безошибочно определила Вера. — Вот подонок.

— Завтра я иду к нему в пять часов пересдавать экзамен, — трагично сообщила я подруге. — Иначе не видать мне стипендии, как своих ушей, а нам с Ленкой на что-то надо существовать.

— Я пойду с тобой, — твердо заявила собеседница. — Для подстраховки.

— Не стоит, — я вяло усмехнулась. — У него жена дома больная, так что он мне ничего не сделает. Главное, чтобы оценку поставил, и, желательно, неплохую. Поготовлюсь сегодня ночью еще, авось, получится сдать на «отлично»?

Я разговаривала с подружкой, стоя неподалеку от экзаменационной аудитории. Увлеченные беседой, мы и не заметили, как оказались не одни. Чья-то рука осторожно легла на мое плечо. От неожиданности я вскрикнула и быстро обернулась. Это был Игорь. Он грустно улыбнулся мне, а потом сказал:

— Здравствуй, Катюша, я не могу дозвониться до тебя уже который день. Куда ты пропала?

— У меня были дела, — отодвигаясь от него, пробормотала я.

— Это тебе, — он протянул мне белую гвоздичку, бутон которой еще не до конца распустился. — Может, прогуляемся?

Вера как-то быстро самоустранилась, оставив нас вдвоем. Ей предстояла встреча с Германом Павловичем, так что она заняла место перед дверью кабинета, рядом с еще не сдававшими экзамен ребятами.

— Я жду человека, — рассеяно глядя по сторонам, чтобы не встречаться с его взглядом, ответила я.

— У тебя есть другой? — в лоб спросил Игорь.

— Да, — соврала я, надеясь, что это поможет нам выяснить отношения и расстаться.

— Понятно, — как-то странно усмехнувшись, проговорил собеседник. — Я тоже хотел тебе сказать, что познакомился с одной девушкой.

— Правда?! — радостно воскликнула я, не веря в свою удачу. Неужели все так легко разрешиться. И мне не надо будет себя чувствовать виноватой за то, что я его отшила.

— Ага. Мы с ней встречаемся уже два дня. Так что желаю тебе счастья, Катенька. Прощай, — он окинул меня задумчивым взглядом и повернулся, чтобы уйти, едва не столкнувшись с подошедшим к нам Валентином. — Это ты?! — брови мужчины взлетели вверх, а глаза заметно округлились.

Спасатель был практически одного роста с ним, он хмуро смотрел на Игоря, не произнося ни слова, потом, наконец, выдавил:

— Да, это я.

Постояв еще какое-то время, напротив друг друга, они разошлись. Мой недавний собеседник сухо кинул, удаляясь:

— Будьте счастливы!

Валя же в ответ холодно пожелал ему удачи. Я, как случайный зритель, наблюдала эту полную напряжения сцену, не совсем понимая причину раздражительности ее участников.

— Катенька, это тебе, — достав из-за спины букет белых крупных роз, произнес Быстров, улыбаясь. — Ты сдала экзамен?

— Боюсь, что нет, — тихо отозвалась я, опуская глаза. — У меня завтра «свидание» с экзаменатором у него дома. Очередная попытка, иначе… капут стипендии.

— Ничего, — ободряюще проговорил парень. — Сдашь, ты же умница. Я могу пойти с тобой, если хочешь.

Я посмотрела на собеседника внимательным взглядом, потом задумчиво проговорила:

— Возможно, это хорошая идея. Зайдешь ко мне в половине четвертого?

— С удовольствием, — радостно улыбаясь, ответил Валя.

Его серые глаза сияли, отражая прекрасное настроение, в котором он пребывал. Мне даже стало не так грустно, вопрос о провальной защите отъехал на задний план, уступив место предвкушению хорошего дня в компании веселого собеседника.

Когда мы вышли из института, было уже два часа. Я слушала рассказ Валентина о его ночном дежурстве. Работа в Службе спасения насыщена всякого рода событиями, вот и на этот раз у моего друга случилось несколько интересных приключений, о которых он мне с энтузиазмом теперь говорил. Я попросила Валю зайти со мной на почту, чтобы закрыть абонентский ящик, надобность в котором уже давно отпала.

— А зачем ты его вообще открывала? — с прищуром изучая меня, полюбопытствовал парень.

— Так. Баловалась перепиской через рубрику знакомств в газете.

— И каков улов? — шутливо спросил он, хотя в глазах его почему-то появился стальной блеск.

— Одну рыбку ты видел в «Медухе», остальных я выпустила в море, — смеясь, отозвалась я. — Но это все было давно и неправда. Больше я в письма не играю, слишком много обломов.

Перед тем, как сдать ключ, я все-таки открыла ящик, застыв напротив него в изумлении. Внутри лежал длинный белый конверт. Писем я ни от кого не ждала, поэтому наличие его здесь привело меня в некоторое замешательство. Забрав послание, я положила его в сумочку, решив, что ознакомлюсь дома. Быстров ждал меня на улице. Говорить ему о письме я не стала. Мы медленным шагом пошли к моему дому, продолжая болтать на разные темы. Возле подъезда парень как-то странно замялся. Уходить он не хотел, а напрашиваться в гости, по всей видимости, не позволяла гордость.

— Может, сходим в кафе? — предложил он после затянувшейся паузы.

От воспоминаний о не очень аппетитных гамбургерах и совершенно ужасном салате, которыми потчевал меня Игорь недавно, я невольно сглотнула. На лице отразилась вся гамма беспокоивших мою душу чувств.

— Идем, — более настойчиво произнес собеседник. — Я с утра еще ничего не ел. Попробуешь корейскую кухню. Уверен, тебе понравится.

— Корейскую, говоришь? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Да. Ну, так как?

Он очень хотел, чтобы я согласилась. Это читалось в его чутких глазах. У меня не было ни малейшего желания вот так вот расстаться с парнем, поэтому, немного поразмыслив, я решительно сказала:

— Хорошо. Только цветы в вазу поставлю. Они такие красивые и хрупкие, нужно проявить в отношении них побольше заботы, — опуская лицо в ворох ароматных белых роз, я загадочно улыбнулась, подарив Вале лукавый взгляд. С гвоздичкой Игоря я, как это ни подло с моей стороны, рассталась еще в стенах института, торжественно вручив ее старенькой вахтерше. Букет Валентина, напротив, я все время пути нежно прижимала к сердцу, будто боялась, что он исчезнет, унеся с собой удивительный сладкий запах весны.

Мы поднялись ко мне в квартиру, где я, не раздеваясь, сделала то, о чем говорила.

Лари с недоумением проследил мои стремительные движения по комнате, а потом недовольно зевнул, когда я вновь собралась уходить. Сообразив, что его с собой не берут, пес обиженно поплелся в кухню, где принялся громко хрустеть недоеденным с утра «Педи Гри».

Корейская кухня оказалась совершенно не похожей на меню кафетерия, в который водил меня Игорь. Я впервые в жизни попробовала салат из злаков и многое другое. Еда была такая острая и аппетитная, что не отведать ее я просто не могла. Молоденькая девушка с раскосыми черными глазами заботливо подносила нам все новые, неизвестные мне блюда, аромат которых заставлял сладко сжиматься мой бедный желудок. Я раньше не часто ела рис, но, попробовав его здесь, решила, что отныне он станет постоянным гостем моего меню. Наевшись досыта и по-настоящему отдохнув в уютной атмосфере светлого гостеприимного ресторанчика, мы с Валентином начали нехотя собираться домой. Он оплатил счет, подарив мне непонимающий взгляд, когда я спросила, сколько должна денег.

— Ты о чем? — спросил он, внимательно рассматривая меня.

— Хочу заплатить за свой обед.

Быстров немного помолчал, потом начал смеяться, увлекая меня за собой к выходу. — Какая же ты странная, Катенька. Неужели ты считаешь, что я позволю тебе сделать это? Кем же я тогда буду?

Пожав плечами, я хмыкнула, дескать, мол, как хочешь. Мое дело предложить, твое дело отказаться. От метро до моего дома мы пошли пешком. На улице уже стемнело, вокруг горели фонари, шныряли немногочисленные прохожие и, сверкая фарами, проезжали машины. Было не холодно, поэтому я сняла с головы капюшон, и теперь чувствовала, как легкий ветерок развивает мои волосы.

— Скажи, Катюша, а что ты теперь собираешься делать после развода? — задумчиво глядя на меня, спросил спутник. — Перепиской ты наелась. Как думаешь личную жизнь устраивать?

Я усмехнулась, размышляя над его вопросом.

— Заберу Леночку после сессии, устрою ее в садик, и будем мы с ней жить вдвоем, да еще Лари с нами. Мечта! Никто не указывает, не ноет, не требует играть по его правилам, — я посмотрела на собеседника и тихо добавила. — Не для того я добивалась развода, чтобы снова вляпаться в ту же историю.

— Вот как? — Валя стал серьезным. — Значит, ты, Катя, отныне получила статус мужененавистницы?

— Что-то вроде, — честно призналась я.

— А как насчет теплых и нежных чувств, которые иногда посещают человеческие сердца?

— Мои чувства перекрыты, — гордо сообщила я, не сводя с лица парня испытующего взора. — А почему это так тебя интересует?

Он усмехнулся, похлопав меня по руке, которая была продета через его локоть.

— Просто мне небезразлично твое будущее, Катенька. Я за эти дни к тебе привязался, и мне хочется, чтобы ты была счастлива.

— Спасибо, — улыбаясь, ответила я. — Иметь такого друга, как ты, уже большое счастье.

— Льстишь?

— Ни капельки!

Мне нравился этот парень. И, как не пыталась я увильнуть от подобного признания, с ним пришлось все-таки смириться. Быстров был симпатичный, смелый, умный, отважный, благородный, решительный, вежливый, добрый, талантливый, честный, добродушный и очень, очень, очень обаятельный! Я вообще не находила в нем недостатков, хотя, если честно, я и не старалась этого делать.

Мы почти дошли до моей двеннадцатиэтажки, как вдруг раздался чей-то протяжный голос, делавший ударение на конец каждого предложения:

— Эй, парочка?! Не найдется ли закурить?

Валентин обернулся, чуть-чуть отстранив меня рукой.

— Нет, — спокойно ответил он. — Сигареты закончились.

Позади нас стояли двое нариков неопределенного возраста. Один был длинный, как жердина. Его подбитый кем-то глаз живописно окружал большой сине-фиолетовый фингал. Незнакомец постоянно шмыгал сопливым носом, утирая его рукавом болотной, немного грязной куртки. Второй был невысок, но очень плечист. На наглой круглой физиономии играла недобрая ухмылка, а затуманенные зельем глаза как-то странно сверкали, не предвещая ничего хорошего.

— Как насчет деньжат? — в руке того, что был пониже, блеснул небольшой перочинный ножик. — Покажи-ка, приятель, содержимое своего кошелечка. И девка тоже.

Я ошарашено смотрела на них. Впервые в жизни я попала на «Гоп стоп», причем, возле самого дома. Что же это за наваждение такое? Который день сплошные неприятности.

— Не очень-то вежливое предложение, — отодвинув меня еще дальше, отозвался Валентин, оценивающее глядя на обнаглевшую шпану.

— Но, но! Не нарывайся! — угрожающе вставил длинный. — А то и схлопотать недолго.

— Гони бабки, если жить хочешь, — оскалился широкоплечий коротышка.

Быстров наклонился ко мне и тихо произнёс:

— Беги домой, Катя. Я подойду попозже, — он толкнул меня в плечо, требуя повиновения.

Сорвавшись с места, я сделала несколько шагов в направлении подъезда, но вдруг резко остановилась, застыв в нерешительности. Как я могу бросить его с этими вооруженными идиотами, у которых от наркоты рассудок совсем помутился? И, как назло, вокруг практически никого не было. Вдалеке маячила скрюченная фигурка старушки, на площадке играли дети. Позвать их на помощь, я не решилась, ни толку, ни проку от этого не было. Размышляя в таком ключе, я неотрывно следила за происходящим.

Валентин еще какое-то время препирался с нахальными типами, затем тот, что был с ножом сделал угрожающий выпад, едва не задев спасателя. Но парень, вовремя среагировав, резко согнулся, не позволив лезвию коснуться своего живота. Украшенная фингалом «жердина» принялась самодовольно ржать, точно лошадь. Его протяжный смех был противным, а кривой рот с парой дырок вместо зубов, вызывал у меня омерзение. Очень хотелось чем-нибудь заткнуть ему пасть, поэтому я принялась осматриваться вокруг на предмет увесистого камушка. Найдя взглядом искомый булыжник, я с удивлением обнаружила, что его уже успели перехватить. Быстров, сделав шаг назад от нападавшего, медленно нагнулся и поднял внушительный камень, неизвестно каким чудом оказавшийся возле его ног. Дальнейшее происходило, как в замедленном кино. Валя отвел руку, утяжеленную находкой, назад и с размаху ударил воинственного нарика по челюсти. Пострадавший сделал пять разворотов, как балерина на сцене, и, выронив нож, упал плашмя в подтаявший серый сугроб. Его веселый дружок мгновенно испарился. Я лишь заметила, как быстро сверкали пятки перепуганного парня, когда он, не оборачиваясь, бежал прочь. Мой друг выбросил свое импровизированное вооружение, искоса поглядывая на пытавшегося подняться горе-вымогателя. Он хотел было пойти проверить его самочувствие, однако я помешала сделать это, бросившись на шею победителю.

— Я же сказал тебе — иди домой, — поймав меня в объятья, наигранно хмуро проговорил Валя.

— Угу, — уткнувшись носом в его грудь, пробормотала я тихо. — Я думала, он тебя убьет.

— Глупенькая, — собеседник погладил меня по раскрытой голове и, лукаво улыбаясь, сказал. — Разве эта развалюха способна кого-нибудь убить?

Взглянув на отползающего на карачках подальше нарика, я невольно прыснула от смеха. Похоже, хлопцы надолго забудут свое неудачное нападение. Хотя, вполне вероятно, что когда из их голов дурь выветрится, они ничего вообще не смогут вспомнить. Ну, да какая, собственно, разница, главное, что все хорошо закончилось. А этой шпане поделом досталось, не будут приставать к прохожим.

— Тебе пора выгуливать Лари, — все еще водя ладонью по моим растрепавшимся волосам, произнес собеседник.

— Верно. Составишь мне компанию? — я подняла на него глаза.

— Конечно. Вдруг к такой магнетической особе, как ты, еще кто-нибудь вздумает пристать.

— Значит, ты собираешься меня охранять? — едва сдерживая улыбку, осведомилась я.

— Я всегда знал, что ты умная девочка, — уклончиво ответил Валя, беря меня за руку. — Идем за собакой, а то бедняга уже, небось, извелся, ожидая свою хозяйку.

Целый час мы бродили с Валентином вдоль гаражей, пока весело резвящийся пес не набегался вдоволь. Мне было так хорошо рядом с парнем, что даже не хотелось уходить, однако время неумолимо отсчитывало минуты, нужно было расставаться. Пригласить Быстрова к себе в столь поздний час я не отважилась, боясь, что он может меня неправильно понять. Ну, а он тоже особо не напрашивался. Довел меня до двери квартиры и, как положено благородному рыцарю, отправился восвояси, торжественно пообещав быть в пятнадцать тридцать следующего дня у меня на пороге. Я послушала еще немного его удаляющиеся шаги, после чего вздохнула и отворила собственную дверь, пропуская вперед вертлявого пса, пулей помчавшегося на кухню к своей миске.

После обеда в корейском ресторане, есть мне совершенно не хотелось. Поэтому, насыпав собаке корма, я отправилась в комнату, намериваясь поучить злосчастный билет. Полистав умные книжки и покопавшись в лекциях, я заметила, что беспрерывно зеваю. Если так пойдет и дальше, то мой бедный мозг от перенапряжения погрузится в сладкий сон. Зазвонил телефон. Я с радостью отвлеклась от своего занудного занятия, и стремглав кинулась к громко трещавшему аппарату.

— Привет, Катя, ты еще не спишь? — это был голос Валентина.

— Сплю, конечно, а с тобой разговаривает автоответчик, — смеясь, проговорила я.

— Очень словоохотливый автоответчик.

— А ты как думал?

— Катенька, мне приятно слышать, как ты смеешься, — неожиданно серьезно сказал собеседник. — У тебя красивый смех.

— И хорошее настроение, благодаря тебе. Иначе я едва не заснула прямо на груде книг.

— Ну, — он усмехнулся. — Я уже имел честь видеть, как здорово у тебя это получается.

— Валя, прекрати, а то я начну краснеть.

— Это у тебя тоже хорошо выходит.

— Перестань! — закричала я в трубку. — Хватит ездить по моим недостаткам.

— Недостаткам? — он задумался, потом уверенно заявил. — На мой взгляд, это твои достоинства.

— Ну, спасибо! — я фыркнула, не зная обижаться мне или смеяться.

— Я, наверное, тебя отвлекаю, — вновь заговорил Быстров. — Извини. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ладно, не буду мешать будущему врачу, а то, не дай бог, снова завалишь экзамен. И я тогда стану главным виновником неудачи. Не самая приятная роль.

— Что за пессимизм? Все будет хорошо, и точка!

— Как пожелаешь, — примирительно отозвался он.

— Тогда, до завтра.

— Пока!

Наш разговор так быстро закончился, что у меня осталось какое-то не очень приятное ощущение незавершенности. Я испытывала что-то вроде разочарования, вместо первоначальной радости, которая возникла в сердце при первых звуках голоса моего друга. Хотелось чего-нибудь необычного, но кроме учебников и одиноко проползавших по стенке тараканов, меня ничто не ожидало. Хотя… нет! Я вспомнила одну вещь, о которой, в связи с последними событиями, забыла совершенно. Быстро достав с полки свою модельную сумку, я принялась вываливать ее содержимое на стол. Наконец, оттуда выскользнул белый конверт, на котором аккуратным мелким почерком были написаны мои координаты. О том, кто прислал письмо, информации не значилось. Я достала из ящика ножницы и осторожно вскрыла конверт, отрезав его боковую часть. Тоненькая бумажная полоска упала на светло-коричневую поверхность стола. Вытряхнув сложенный втрое белый лист на свою ладонь, я начала его разворачивать. Текст был ровный и… короткий. Всего несколько предложений, в конце которых стояло одно только слово «Звони». Я быстро пробежала глазами по строчкам, потом перечитала снова, но и этого показалось мне не достаточно. Тогда я начала произносить содержимое послания вслух:

«В их глазах — вечность, за их спинами зияющая дыра бесконечного пространства. В моих словах — ветер. Я сам — призрак. И это все — лишь грустная рождественская сказка… Есть ли в ней роль для тебя?»

Дальше следовал его номер телефона и имя. Незнакомца звали Андрей К. Не совсем понимая, о чем идет речь, я снова потрясла отложенный в сторону конверт. Оттуда выпала небольшая открытка, где на фоне черного звездного неба, был синий блестящий полуовал луны, поверхность которой кишела кратерами, а на переднем плане лежали два серебристых тигра с задумчивыми и прекрасными глазами. Теперь мне стало ясно — в чьих глазах автор письма увидел вечность. На открытке мелким шрифтом красовалось короткое слово: «Поздравляю!» Я моментально забыла о необходимости учить надоевший предмет. Все, что я хотела сейчас — это услышать голос человека, написавшего мне такое необычное письмо. Кто он? Что он? Откуда? И зачем? Тысяча вопросов роилось в моей голове, требуя ответов. Я нервно заламывала руки, бродя бесцельно по комнате и поглядывая на будильник. Была половина первого ночи. Не самое подходящее время для телефонного звонка. В конце концов, уступив съедающему меня изнутри любопытству, я набрала семь заветных цифр, указанного на листке номера. Гудок… второй, третий… и вдруг до моего слуха долетел приятный мужской голос, тихо проговоривший:

— Да, я Вас слушаю.

Минуту я пыталась собраться с мыслями, которые почему-то резко рассыпались по сторонам, оставив мою голову, абсолютно, пустой. Наконец, стараясь перебить яростное биение собственного сердца, я громко сказала, тщательно выговаривая слова:

— Могу я услышать Андрея?

— Здравствуйте, Катя, — мягко произнес собеседник.

— Откуда Вы знаете, что это Катя? — изумлённо пробормотала я, опускаясь от испытанного шока на пол рядом с тумбочкой, где стоял телефон.

— Догадался, — кажется, он усмехнулся, во всяком случае, мне так показалось. — Можно звать тебя на «ты»?

— Ты уже назвал, — шепотом ответила я, сама перейдя на неформальный стиль общения.

— Не спится?

— К экзамену готовлюсь.

— Нужное занятие. У меня сессия практически закончилась. Многое приняли автоматом. Повезло.

— Ты тоже студент? — я оживилась, почувствовав родственную душу.

— Да. ЛИСИ.

— А я из «Медухи».

— О! Будущая тетя доктор?

— Верно, — мне стало весело. — А чем занимаешься ты?

— По учебе или по призванию? — загадочно проговорил Андрей.

— Начнем с первого.

— Я градостроитель.

— А второе?

— Музыкант.

— Уже интересно. И какую музыку ты играешь? — устраиваясь поудобней на ковровой дорожке, покрывавшей пол, поинтересовалась я.

— Рок. Я ударник в группе «Турбулентность». Может, слышала?

— Тяжелый рок, да? — вспоминая разговоры однокурсников, пробормотала я.

— Ага! — одобрительно сказал мой новый знакомый.

— Так ты, оказывается, знаменитость! Что же такие люди, как ты, забыли на страницах газеты «Из рук в руки», к тому же древнего выпуска?

— Наверное, тебя? — уклончиво ответил собеседник.

— А поподробней? — попросила я, твердо решив добиться истины.

— Хорошо, — он сдался. — Газета попалась мне, когда я обклеивал ею стены в комнате, собираясь делать ремонт. Прочел твое объявление и решил написать.

— Почему?

— Потому что это не было рекламной вывеской, которыми кишит рубрика знакомств. Ты искала друзей, а не торговала собой. Так получилось, Катюша, что я тоже ищу друзей.

— Неужели у тебя их мало? Одних поклонниц, небось, вагон и маленькая тележка.

— Я хотел познакомиться с человеком, который никогда раньше меня не знал, — задумчиво произнес его мягкий, немного печальный голос.

— Зачем?

— Чтобы не касаться прошлого, — Андрей сказал это так, будто чувствовал какую-то сильную боль, ощущение которой передалось и мне.

Мы немного помолчали, потом он, меняя тему, весело спросил:

— И много тебе ответов пришло?

— Четыре, ты — пятый.

— Ну и как развивались отношения? — с явным интересом полюбопытствовал парень.

— Первый был высок, красив и сексуально озабочен. На свидании он предложил мне поехать на квартиру к его другу, чтобы переспать, так как дома у него была жена, и там он сделать этого, увы, не мог. Вывод… я послала его подальше!

— Многообещающее начало. Продолжай, — смеясь, попросил собеседник.

— Со вторым претендентом на мое дружеское расположение, я даже не стала завязывать переписку. В его первом послании было всего несколько нормальных слов, остальные — двух-трех-пяти-двенадцати и так далее этажные маты. Кажется он мореман, а, может, просто человек с небольшим словарным запасом.

— А третий?

— Третьему недавно стукнул полтинник, и прозванивая объявления, он пытался найти себе секретаршу, которая по совместительству должна была играть роль уютной жилетки, чтобы этот тип мог в нее плакаться, жалуясь на жену и свою несчастную скучную жизнь. Работа такого рода меня, к сожалению, не интересовала, а большего он предложить не мог.

— Страшно подумать, кем оказался четвертый.

— Ну, — загадочно протянула я, — не барабанщик, конечно, хотя тоже неплохой парень. Игорь бухгалтер. Мы с ним встречались какое-то время, но после того, как он начал проявлять ко мне повышенный интерес, мы расстались. Теперь у него другая девушка, — я немного подумала, потом произнесла тихо. — Не знаю, почему я тебе все это рассказываю?

— Наверное, потому, что я слушаю, — вкрадчиво ответил парень.

— Я искала друга, а не претендента на руку и сердце.

— Тогда… ты его нашла.

Внезапно, в трубке вместо голоса собеседника раздались короткие гудки. Вероятно, нас разъединили. Я в недоумении уставилась на свой телефон, соображая, куда дела письмо парня, чтобы заново набрать его номер. Неожиданно раздавшаяся трель вывела меня из размышлений. Какое-то время, я непонимающе смотрела на свой бордовый аппарат, потом все-таки ответила на звонок.

— Алло? — мой голос был тихим и неуверенным.

— Линия, по-видимому, барахлит, — сказал Андрей.

— Откуда ты знаешь мой телефон?! — я оторопела.

— У меня определитель, Катя. Чего же тут удивительного? — озадаченный моим вопросом, ответил парень.

— Ясно, — других объяснений мне не требовалось.

— Расскажи о себе, — попросил собеседник.

— Что, собственно, рассказывать? Обычная двадцатилетняя девчонка с кучей проблем и грандиозными планами на будущее.

— И каковы планы?

— Хочу стать врачом, разве это маленькая цель?

— Наверное, нет. Но ведь ты учишься в «Медухе», значит, скоро достигнешь желаемого.

— Ладно. Скажу иначе. Я хочу стать очень хорошим врачом. Не просто получить диплом, а иметь силы и возможности помогать людям. Это мечта с детства. И я стремлюсь осуществить ее.

— Похвально, — по его тону я поняла, что парень улыбается.

— Ну а ты? — в свою очередь поинтересовалась я.

— Строить дома и играть рок, неужто этого мало?

— Понятно, — я усмехнулась. — Ты, Андрей, человек творчества.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Катя. Кстати, а как ты выглядишь? Хотя, постой. Позволь мне догадаться.

— Дерзай! — принимая игру, ответила я весело.

— Ты блондинка.

— Нет.

— Брюнетка?

— Нет.

— Неужели, шатенка?

— Да, дорогой, — шутливо протянула я. — С методом дедукции у тебя, явно, не все в порядке.

— Только не говори, что красишь волосы в зеленый цвет? — трагично проговорил собеседник, но я чувствовала, что он едва сдерживает смех.

— В рыжий. И не крашу, а от природы такая.

— Прикольно, — парень засмеялся. — А веснушки у тебя есть?

— Будут скоро, как только солнышко пригреет. Ну а как насчет тебя?

— Мой рост сто восемьдесят три сантиметра. Вес восемьдесят килограмм. Волосы длинные темные, глаза карие. Что еще тебя может заинтересовать?

— Ну, если опустить такую информацию, как размер обуви, одежды и головного убора, я хотела бы знать, сколько тебе лет?

— Двадцать два. Может, мы встретимся завтра? — вдруг спросил Андрей серьезным тоном.

— Если только днем, вечером у меня пересдача экзамена.

— О`кей. Во сколько и где?

— Давай в одиннадцать, возле памятника Ильичу на Московском проспекте, — предложила я.

— Буду ждать тебя, Катюша!

— Тогда до завтра.

— Спокойной ночи, моя знакомая незнакомка!

Положив трубку, я еще некоторое время сидела, прижавшись спиной к коридорной стене, потом медленно поднялась, размяв конечности, и побрела спать. После отъезда моего бывшего супруга, местом ночлега для меня стала кровать, которую он раньше занимал. На ней было мягко, тепло, свободно, а вокруг совершенно отсутствовали тараканы.

Вместе со мной в бывшие апартаменты Сергея, переехал круглый будильник, по которому я просыпалась с утра. Он уютно расположился на телевизоре, откуда загадочно подмигивал мне светящимися в темноте тонкими стрелками. Сейчас его циферблат показывал два часа ночи. Я зарылась под пуховое одеяло и, сладко зевнув, закрыла глаза. В голове роились разные мысли, но очень скоро все они отошли на второй план, предоставив место сладкому сну.

Утро началось с истерического вопля будильника, напоминавшего пулеметную очередь, не проснуться под которую было опасно для жизни. Поэтому я, заслышав знакомый звук, быстро вскочила на ноги, избавляясь от остатков сонливости по пути в ванную. Глаза мои опухли, потому что вчера я забыла снять макияж перед тем, как забраться в постель. Процесс умывания в связи с этим занял больше времени, чем обычно. Потом был кратковременный выгул Лари, еще немного научной пищи, которую я черпала, сидя за учебниками, а затем начались приятные сборы перед встречей с таинственным Андреем. Через какие-то полчаса, я смогу лицезреть его воочию. Это интриговало, разжигая еще больше мое и без того огромное любопытство.

Приведя в порядок свою внешность, я надела свитер, брюки, полупальто и, взяв в руки сумку, вышла из дома. До места, где было назначено свидание, я добралась быстро, успев на вовремя подошедшую «тройку». Выйдя на нужной остановке, мои ноги сами побрели к памятнику Ленина, располагавшемуся посреди занесенного талым снежком сквера. В Питере, по-прежнему, господствовала совсем не зимняя погода.

Я безошибочно узнала его. Такой колоритный персонаж бросался в глаза издалека. Парень стоял на ступеньке и задумчиво рассматривал классический фасад здания института, что располагался напротив. Он был высок и плечист, как, впрочем, большинство моих знакомых мужчин, разве что «Мистер галстук» малость не дотягивал. Лицо Андрея имело весьма незаурядный вид. Во-первых, ярко выделялся из всего остального облика большой, четко очерченный нос, выгнутый по дуге и имеющий широкие крылья. Глубоко посаженные черные, как угли, глаза были невероятно живыми и лучистыми. Губы его — полные и упругие, казалось, того и гляди, дрогнут, растянувшись в веселую улыбку. У него были длинные, до плеч, волосы темно-каштанового цвета, которые сзади стягивала тонкая резинка. На нём уютно сидела чёрная кожаная куртка и потертые джинсы, обычный для рокера гардероб.

— Привет! — он обратился ко мне, лукаво глядя на ничем не покрытую огненную шевелюру, упорно пытавшуюся накрыть мне глаза, так как ветер дул из-за спины. Поддаваясь его довольно сильным порывам, непослушные пряди спадали на лоб, совершенно не интересуясь моим мнением по этому поводу. Убрав за уши волосы, я негромко ответила:

— Привет!

— Вот, значит, какая ты, Катя! — он подошел ко мне, предлагая свой локоть, чтобы я смогла на него опереться.

— Какая? — мне стало интересно.

— Красивая и… рыжая.

— Это надо воспринимать как комплимент? — осторожно полюбопытствовала я, разглядывая его вблизи.

— Конечно, — собеседник усмехнулся. — Куда пойдем?

— Прогуляемся по Московскому в сторону «стрелы», если ты не возражаешь?

— Имеешь в виду памятник Победы? — переспросил Андрей, задумчиво глядя на меня.

— Да.

— Ну, пошли.

Мы целый час бродили по проспекту, болтая о жизни. Непринужденный разговор, полный юмора и иронии, положительно действовал на мое и без того хорошее настроение. Рядом с Каменским, таковой была его фамилия, я чувствовала себя по-настоящему раскованно. Мы были с ним чем-то похожи. Одинаковые взгляды, стремления, даже мысли, порой, приходили в голову идентичные. У меня на протяжении нашей беседы создалось впечатление, будто я не вчера с ним познакомилась, а знала парня всю свою жизнь. И, что было самым невероятным, он думал также. Все-таки интересная штука — судьба. Взяла и свела нас посреди огромного города.

Не желая расставаться с неожиданно обретенным другом, я пригласила его к себе выпить чая и познакомиться с моей дорогой собачкой, о которой успела уже рассказать много интересного.

Мы сидели на кухне, обсуждая бессонные ночи, без которых не обошлась еще ни одна сессия. Я показала Андрею фотографии Леночки, а он, в свою очередь, поведал мне о собственной семье. Между нами так быстро возникло взаимопонимание, что, к четвертому часу общения, мы знали друг о друге, почти, все. Став совершенно откровенным, парень признался мне в том, что тяготило его душу. Я узнала о боли, которую почувствовала вчера во время телефонного разговора.

У него была девушка… Девушка, которую он безумно любил. Но молодежная среда — сфера шаткая. Любимая Андрея баловалась наркотой. Не помогали ни уговоры, ни отбирания «белой дряни» у нее из рук. А месяц назад Марина умерла, не приходя в сознание, от передозы. Больше об этом Каменский говорить не хотел, у меня же язык не поворачивался его расспрашивать. Я была благодарна за оказанное мне доверие, а, как известно, долг платежом красен. Поэтому очень скоро собеседник оказался в курсе моих недавних злоключений. Он внимательно выслушал всё, а затем иронично произнес:

— Ну, и везет же тебе, Катерина, однако!

Я засмеялась, разливая по кружкам очередную порцию чая. В дверь позвонили. Моя голова принялась усиленно соображать, кто бы это мог быть. Разгадка пришла сама собой, как только рука повернула ключ в замке. На пороге стоял Валентин.

— Ой! — я схватилась за голову. — Совсем забыла об экзамене и… о тебе. Заходи скорее.

Войдя в прихожую, Быстров моментально заметил сидящего за кухонным столом гостя. На лице спасателя отразилось недоумение. Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая объяснений.

— Это Андрей — мой друг, — представила я парня. — А это Валя — тоже мой друг, — глядя на ударника, сказала я многозначительно.

— Добрый день! — улыбнулся Каменский. — Мы с Катей как раз о Вас говорили.

— Можно на «ты», — предложил спасатель, усаживаясь на подставленный мною табурет. Он с некоторой настороженностью изучал собеседника. — И давно вы дружите?

— Уже почти пять часов, — взглянув на часы, ответил музыкант, смеясь.

— Большой срок, — без особого энтузиазма протянул Валентин, откинув назад свои непослушные белокурые пряди.

— Ну, познакомились мы, вообще-то, вчера ночью, — вступила в дискуссию я, наливая вновь пришедшему чай.

— Ты выходила на улицу?! — Быстров едва не подскочил от такой новости.

— Нет, — успокаивающе произнесла я и мило улыбнулась. — Мы просто общались с Андрюшей по телефону, вот и все.

Он не совсем меня понял, о чем свидетельствовал хмурый взгляд его потемневших от напряжения и растерянности серых глаз.

— Виновато газетное объявление. Оно-то нас и свело, — спокойно пояснил Каменский, видя смятение Вали. — Странный случай, не правда ли? Мы с Катей так похожи, будто всю жизнь были рядом.

— Как интересно, — на лице спасателя появилась вежливая улыбка. — Действительно, случай странный.

Когда подошло время встречи с Кривошеиным, мы втроем вышли на улицу и, добравшись до метро, разошлись в разные стороны. Андрей, пообещав созвониться со мной вечером, отправился по своим делам, а я, в сопровождении молчаливого Быстрова, поехала сдавать экзамен.

— Что с тобой? — не выдержав гнетущей тишины, спросила я своего спутника, когда мы сели в вагон.

— Все в порядке, Катерина.

— Не ври.

— Ладно, — он уставился на меня так, будто собирался прожечь взглядом во мне дырку. — Ты что, специально ищешь на свою голову приключений?

— То есть? — я не поняла.

— Где ты откопала этого парня? Не слишком ли вы быстро стали близкими друзьями? — его тон был язвительным, чего раньше от Валентина я не слышала. И вообще, он вел себя очень необычно. Нервничал, злился и смотрел на меня, как на «врага народа».

— Тебе-то какая разница? — я начала раздражаться, искренне жалея, что позвала его с собой к Герману Павловичу.

— Я беспокоюсь за тебя, — хмуро отозвался он. — Развитие ваших отношений, вернее их скорость, меня настораживает. Слишком все гладко, чтобы быть правдой.

— Но ты же стал моим другом тоже не за год, — возразила я сердито. — Почему же ты теперь не хочешь допустить мысли, что кто-то еще ко мне может испытывать дружеское расположение? Я уверена, что Андрей хороший человек. И мне очень нравится с ним общаться.

— Больше, чем со мной? — это уже был вызов.

— Не имею привычки сравнивать людей, — процедила я, начиная сердиться. Наш разговор мне не нравился.

— Значит, он несравненный? — ехидно усмехнулся парень. Его взгляд стал колючим, а руки надменно сложились на груди. Таким Валентина я еще ни разу не видела.

— Знаешь, дорогой, — холодно проговорила я, — некоторые сферы моей жизни тебя не касаются. Так что давай закроем эту тему, пока мы не разругались.

— Прекрасно, — криво улыбаясь ответил он, одарив меня взором, в глубине которого горел гневный огонь. — Меня это не касается.

До самого дома доцента мы с Быстровым больше не разговаривали. Перед тем, как я вошла в подъезд, он безразлично бросил:

— Жду тебя здесь.

Не удостоив собеседника ответом, я быстро зашагала вверх по лестнице, сильно хлопнув входной дверью, грохот которой еще несколько секунд стоял у меня в ушах. Кривошеин открыл не сразу. Я даже подумала, что его нет дома, но щелчок ключа, раздавшийся после четвертого звонка, известил о том, что хозяин на месте. Судя по его длинному халату и редким мокрым прядям, свисавшим на лоб, я сделала вывод — Герман Павлович принимал душ.

— Здравствуй, Катя. Извини, совсем запамятовал о твоем визите, — предлагая жестом мне войти, проговорил доцент. — Ты взяла зачетку?

— Добрый вечер, — сказала я негромко, озираясь по сторонам. — Конечно, взяла.

— Проходи в комнату. Жена вышла в магазин. Скоро вернется. Мы как раз успеем закончить, — сладко улыбаясь, произнес собеседник.

— Вы же говорили, что она больна? — у меня начали закрадываться неприятные подозрения, но я продолжала разуваться, отгоняя глупые мысли.

— Ей стало лучше, — спокойно ответил он.

Войдя в комнату, я опешила. Посредине стоял маленький журнальный столик, на котором торжественно возвышались две бутылки красного вина в окружении вазочек с конфетами и фруктами. У стены располагалась двуспальная тахта, которая была… разобрана.

— Я тут буду сдавать экзамен? — пробормотали мои чуть дрогнувшие губы, а брови поднялись в знак непонимания ситуации.

— А чем плохо? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, слегка приобняв меня сзади за плечи. — Ты хочешь получить оценку пять?

Я отстранилась от него и отошла на безопасное расстояние. По телу побежали мурашки, голова отчаянно соображала, что предпринять. Намеки собеседника мне не нравились, а его жадно скользящий по моей фигуре взгляд, приводил в бешенство.

— Наверное, мне лучше уйти, — решив, что честь дороже стипендии, заявила я.

— Зачем спешить? — довольно усмехнулся он. — Давай сначала пригубим вина, потом немного поиграем и… я нарисую в твоей зачетке высший бал.

— Герман Павлович, Вы понимаете, о чем говорите? — взывая к его совести, процедила я, бледнея.

— Естественно, красавица. Я давно уже мечтал провести с тобой вечер, только ты все время ускользала.

Сказав это, экзаменатор с хищно горящими глазами кинулся на меня, едва не перепрыгнув через аккуратно сервированный столик, который нас разделял. Мне стало страшно и противно, а на его лице появилось какое-то кошачье выражение, будто я была не женщина, а пойманная мышка. Шарахнувшись к окну, я попыталась прикрыться от нападения руками, но он сильно схватил меня за волосы, вынуждая упасть на колени. Рухнув на пол, я больно ушиблась, однако инстинкт самосохранения заставлял действовать независимо от болевых ощущений. Я умудрилась дотянуться до бутылки вина как раз тогда, когда озверевший Кривошеин пытался стащить с меня узкие черные брюки, со свитером он уже справился. Резко саданув тяжелой стеклянной емкостью об стол, я разбила ее вдребезги, обрызгав бордовым вином, как кровью, весь палас и кресло. Когда острый край разлетевшейся на части бутылки «Арбатского» оказался возле горла ученого насильника, вместо похотливого огня в его глазах появился панический ужас. Герман Павлович принялся бормотать что-то в свое оправдание, мне же кроме ключа от входной двери от него ничего не было нужно. Подцепив с пола свитер, я медленно двинулась к выходу, продолжая легонько надавливать на кадык побледневшего доцента. Он открыл мне дверь, осторожно повернув в замке ключ, чтобы, не дай Бог, не пораниться о мою оснащенную смертоносным осколком руку. Когда я очутилась за пределами его квартиры, а он, в свою очередь, освободился от угрозы для жизни, Кривошеин истерично завопил на весь подъезд:

— Ты поплатишься за это, маленькая шлюха! Я добьюсь, чтобы тебя выгнали из университета! Слышишь, дрянь?!! Тебе никогда не сдать этот экзамен! Ни-ког-да!!!

Его визгливый голос, все еще гудел эхом в моем измученном сознании, когда я, держа в руках груду собственных вещей, выскочила из подъезда, по пути одеваясь.

Валентин ждал меня, сидя на железной перекладине, которая скромно торчала с края детской площадки. Увидев, в каком я виде, он опешил, потом сообразил и бегом бросился ко мне.

— Что?! Что он с тобой сделал?! — подхватив выпавшее из моих трясущихся рук пальто, воскликнул парень.

Я молчала, как партизан, а из глаз текли слезы. Быстров принялся застегивать мои надетые впопыхах сапоги, потом накинул на осунувшиеся, вздрагивающие от мелкой судороги плечи пальто и, обняв меня, тихо, но грозно спросил:

— Он к тебе приставал, да?

Судя по тону моего друга, я поняла, что пришел последний час бедного лысого доцента. А допускать этого, в связи с и без того скверной ситуацией, было нельзя. Поэтому я, набравшись смелости, прошептала:

— Нет. Это недоразумение.

— Я убью его!!! — прорычал парень, направляясь к подъезду.

— Нет! — я бросилась на старенькую коричневую дверь, как на амбразуру, твердо решив стоять до конца, но не пропустить рассвирепевшего защитника к Кривошеину. — Не хватало еще, чтобы нас посадили за нанесение телесных повреждений милейшему с виду преподавателю!

— Мне наплевать! Я переломаю ему все кости, чтобы он впредь не смог прикоснуться ни к одной девушке, — взгляд собеседника метал молнии, способные поджечь воздух.

— Не смей, — процедила я, сильнее вжимаясь в дверь. — Это не твое дело.

— Мое! — он принялся испепелять меня газами, вероятно, намериваясь тем самым устранить мое тело, как препятствие перед входом в дом. — Старый козел пристает к моей девушке, а ты говоришь, что мне не должно быть до этого дела?

— Валентин, — я нахмурилась. — Ты воспринимаешь меня, как свою собственность. Как вещь, на которую кто-то посмел покуситься. Но я не бездушный предмет и я — НЕ ТВОЯ!

У меня началась истерика. Сквозь поток неудержимых слез, градом струящихся из глаз, я бормотала, отбиваясь от его объятий:

— Ты такой же, как все мужчины. Тебя ничего не интересует, кроме уязвленного чувства собственника. Ты ничем не лучше озабоченного доцента. Я не хочу тебя больше видеть!

Бросившись в сторону от злополучного дома, я не оглядываясь, крикнула:

— Если ты полезешь к нему, клянусь, я возненавижу тебя!

Быстров не стал меня догонять. Наверное, он обиделся на тот поток гадостей, который я на него вылила, но мне сейчас было все равно. С трудом разбирая дорогу из-за затуманенных солёной пеленой глаз я добралась-таки до метро, куда и нырнула, стараясь скрыться от глаз любопытных прохожих. Доехав до нужной станции, я вышла на Московский проспект и медленно побрела вдоль ярко горящих вечерних фонарей. Вокруг было темно и прохладно, похоже, зима, наконец, вспомнила о своих обязанностях и принялась замораживать город. Я, практически, совсем успокоилась. Глаза просохли, а на губах даже появилась усталая улыбка. Разрешив одни проблемы, я, кажется, нашла новые. Теперь предстояло побороться за место в институте, которого меня пообещал лишить Герман Павлович. Но ведь не все же наши «препады» такие гады? Скорее, наоборот. Так что шансы на исход военных действий в мою пользу были, и, как мне казалось, неплохие. Если, конечно, Валя не осуществил свою угрозу и не отправил доцента в больницу. Тогда мне можно попрощаться с мечтой о врачебной практике, которую я так бережно лелеяла все эти годы.

Когда я подходила к собственному дому, было уже около восьми часов, о чем мне сообщил пробегавший мимо по своим делам старичок. В десять я обычно гуляю с Лари, так что времени у меня до этого мероприятия еще предостаточно. Я хотела поскорее попасть в квартиру, чтобы позвонить Вере и пожаловаться на озабоченного Кривошеина, грозившегося сломать мне жизнь. А также я мечтала рассказать подруге про странное поведение Валентина, который, попросту, вывел меня из себя. Его тупое упрямство и самоуверенность абсолютно не соответствовали образу доброго белокурого спасателя, с которым я недавно познакомилась.

Поднявшись по ступенькам широкого крыльца, я взялась за дверную ручку, потянув ее на себя. Раздался скрип несмазанных пружин. Мои ноги, облаченные в полусапожки на высоком каблуке, цокая металлическими набойками, двинулись дальше. Я довольно быстро минула лифты, направляясь к лестнице, по которой постоянно ходила домой, так как жила невысоко. Пройдя через очередной дверной проем сквозного подъезда, я оказалась на первой ступеньке и уже было собралась штурмовать бетонный марш, как вдруг кто-то сзади схватил меня за шею, подставив к горлу острый холодный предмет. Вероятно, это было лезвие ножа, но от неожиданно нахлынувшей волны ужаса, я не могла определить точно.

— Тс-с-с-с… — прошипел глухой мужской голос возле самого уха, а его рука, державшая оружие, слегка надавила на мою кожу, причинив слабую, но все-таки ощутимую боль.

Неизвестный решительно потащил меня назад, не позволяя оглянуться. Мысленно определив место нашего положения, я поняла, что меня ведут в неиспользуемую жителями часть подъезда, где располагались хозяйственные помещения, доступ к которым имела лишь уборщица. Значит, цель преступника — попасть туда, где ему никто не помешает осуществить задуманное. Вот только что он задумал?

Мне стало тяжело дышать, от страха подкашивались ноги, сердце отчаянно билось, вырываясь из высоко вздымающейся груди. Мое обессиленное тело по-прежнему волокли в тихое укромное местечко, не переставая при этом держать наготове нож, угрожающе давивший на горло.

«Вот и пришла моя последняя минутка, — с ужасом подумала я, боясь пошевелиться. Тому, кто будет повешен, не суждено утонуть… Ну а мне? Мне, похоже, суждено таки быть сегодня изнасилованной. И это в лучшем случае».

Когда меня бросили к стене и надавили на спину так, что лицо едва не размазалось по холодной поверхности, я невольно застонала от боли. Неизвестный начал поднимать мое не очень-то длинное пальто, стремясь добраться одетой в вязаную перчатку рукой до застежки на брюках. Но, когда ему это удалось, на втором этаже хлопнула дверь, затем раздались чьи-то быстрые шаги, которые приближались. Он на секунду замешкался, но мне хватило и этого. Воспользовавшись ослаблением его хватки, я резко обернулась и со всего размаха ударила бандита коленом между ног. Он согнулся пополам, перестав держать меня. Не помня себя от страха, я кинулась прочь из подъезда, едва не сбив с ног спускающуюся вниз по лестнице соседку. Лишь оказавшись на улице в нескольких десятков метров от дома, я перевела дыхание, тщетно пытаясь усмирить сумасшедшее биение сердца.

— Этот козел поджидал меня в моем собственном подъезде, — обиженно пробормотала я себе под нос, забираясь в автобус. — Меня хотело изнасиловать чучело в полосатом «петушке» с самодельной дыркой для глаз. Господи! Что же это за день такой?

Спустившись в метро, я начала набирать знакомый номер подруги на первом встречном таксофоне. У Верки было занято. Пытаясь восстановить в памяти номера Андрея и Валентина, я начала звонить им. У Каменского взяла трубку мама, сообщившая мне, что ее сын на репетиции, а телефон Быстрова вообще не подавал признаков жизни. Наконец, мне удалось пробиться к Верке. Услышав мой сбивчивый рассказ, она потребовала, чтобы я немедленно ехала к ней. Не раздумывая над полученным приглашением, я отправилась на Елизаровскую, где и встретилась с подружкой.

— Ты в порядке?! — увидев меня, выходящей из стеклянных дверей подземки, воскликнула встревоженная девушка.

— Вроде, да, — неуверенно отозвалась я. — Как же хорошо, что ты у меня есть, Верочка!

Она улыбнулась, принимая мой своеобразный комплемент. Вскоре мы добрались до ее квартиры, где было тихо и пусто, так как родители подруги оказались в отъезде.

— Ты позвонила Валентину? — задумчиво спросила собеседница, когда я поведала ей все сегодняшние события, начиная с домоганий доцента и кончая инцидентом с маньяком.

— Пробовала, но его не было дома, — кисло усмехнувшись, ответила я.

— Позвони сейчас, — настаивала она, строго глядя на меня.

— Нет, — я хмуро покосилась на нее и повторила. — Нет! Нет! И еще раз нет!

— Почему? — брови Веры взлетели вверх, а лицо вытянулось. Она явно не понимала мое решительное сопротивление и, что самое печальное, не разделяла его.

— Во-первых, мы с ним поругались.

— Вы с ним? — недоверчиво переспросила подружка, поудобней усаживаясь на край кресла, что стояло напротив меня.

— Хорошо, — я сдалась. — Я с ним поругалась.

— Это уже ближе к истине, — иронично заметила она, улыбаясь. — Дальше.

— Во-вторых, он и так для меня уже много сделал. Не могу же я злоупотреблять его добротой? Это просто неприлично.

— Понятно, — Верка встала и направилась к выходу из комнаты. — Ты посиди пока, телек посмотри, а я принесу тебе воды.

Я лишь пожала плечами. Меня все еще трясло, хоть и не сильно. Поэтому стакан холодного напитка совсем не помешал бы. Вернулась обратно она минут через пять, держа в руках белую кружку, в прозрачном содержимом которой бултыхались три ледяных кубика.

— Освежись немного, — протягивая мне свою ношу, сказала хозяйка дома и вновь села напротив. — Что делать станешь?

— Поеду к Лари, его ведь надо выгуливать, — вздохнув, ответила я и отпила кисловатую от лимона воду.

— А если ты сегодня к нему не придешь? Что тогда будет?

— В лучшем случае, он проявит нечистоплотность по отношению к нашей прихожей. В худшем — соседи повесятся от его жалобных завываний, которыми он будет их пичкать всю ночь. Тогда меня точно выгонят из квартиры вместе с собакой. Ты же понимаешь, жилье съемное. Так что… надо идти.

Я поднялась с дивана и собралась было отправиться к выходу, однако подруга, перехватив меня, усадила обратно, решительно заявив:

— В ближайшие тридцать минут я тебя никуда не пущу. Ты еще не совсем оправилась от шока.

Я непонимающе похлопала ресницами, но спорить не стала, зная, что это бесполезно. Если Верке что-нибудь в голову втемяшилось, она от этого ни за что не отступится. Однако через полчаса я поняла истинную причину ее яростного протеста относительно моего ухода. Заговор раскрылся, как только на пороге появился взволнованный и потому бледный, как мел, спасатель.

— Предательница, — прошипела я, хмуро глядя на подругу. — Ты ему звонить ходила, а не за водой?

— И за водой тоже, — парировала она, хитро улыбаясь.

Подойдя ко мне, Быстров опустился на колени рядом с диваном и принялся гладить мои плечи, беспрерывно спрашивая:

— Ты не пострадала? Он не причинил тебе вреда? Как выглядел этот урод? Тебе не больно? Он бил тебя? Он…

— Хватит! — отстранившись от него, воскликнула я раздраженно. — Я не ребенок, в конце концов. Перестань меня трогать.

— Прости, я не хотел тебе сделать неприятно, — виновато пробормотал Валентин. — Мне надо было убедиться, что ты цела.

В его серых глазах было столько заботы и беспокойства, что я почувствовала себя неблагодарной стервой. Мне захотелось разрыдаться и броситься ему на шею, позабыв обо всех правилах приличия вместе взятых.

— Валечка, — мой голос дрогнул, переходя на шепот. — Я не хотела. Ни сейчас, ни тогда… у Кривошеина. Я не хотела тебя обижать. Извини.

По моей щеке побежали прозрачные соленые капли, которые он нежно смахнул кончиками своих длинных, немного суховатых пальцев. Валентин поднялся с пола и сел рядом со мной, притянув меня к себе.

— Не плачь, Катёнок, — сказал он тихо. Тебе больше никто не причинит зла. Обещаю.

— Эй, голубки! — вмешалась в нашу трогательную беседу довольная Верка. — Может, кофе хотите?

— Было бы неплохо, — улыбнулся ей в ответ парень, по-прежнему не выпуская меня из своих теплых дружеских объятий. — Катеньке нужно успокоиться и взбодриться.

Подружка направилась в кухню. По доносящимся оттуда звукам, я поняла, что она ставит чайник. Но обратно хозяйка почему-то не спешила возвращаться, застряв где-то между коридором и ванной, а, может, до сих пор возилась с кухонным инвентарем. Правда, делала она это на удивление тихо, что было весьма и весьма подозрительным. Я даже подумала, что Верка умышленно нас оставила одних, не желая мешать своим присутствием.

— Надоела я тебе, наверное, со своими неприятностями? — грустно улыбаясь, проговорила я, искоса взглянув на Быстрова.

Мои слезы подсохли, а на сердце стало легче. Будущее уже не казалось таким ужасным, потому что рядом был сильный и добрый друг, способный помочь и защитить.

— Катя, перестань молоть чушь, — укоризненно ответил он. — Мне было бы гораздо хуже, если бы я не знал о том, что с тобой произошло.

— Почему?

— Я волнуюсь за тебя, неужели это трудно понять? — внимательные серые глаза впились в мое лицо, я невольно опустила ресницы, не в силах выдержать его вопросительный взор.

— Не хочется быть тебе обузой, — прошептали мои губы тихо.

— Катерина! Как ты можешь быть мне обузой, если я… — он запнулся.

— Что, ты? — мне стало любопытно.

— Так, ничего, — собеседник отвернулся, уставившись в экран негромко болтающего телевизора. По первому каналу шел какой-то боевик.

— Катька! — это был голос подруги, раздавшийся с кухни. — Иди сюда.

Я медленно поднялась и пошла на ее зов, а Валентин остался сидеть на диване, внимательно наблюдая за перемещением вооруженных до зубов героев по плоскости экрана.

— Помоги отнести кружки, — осмотрев меня с ног до головы, сказала Вера, и потом добавила, переходя на шепот. — Между вами что-то есть?

— Нет, — я вяло улыбнулась, сообразив, о ком она говорит. — Только дружба.

— Брось, — недоверчиво произнесла собеседница. — Он так на тебя смотрит… Ты ему явно небезразлична, даже, наверное, больше… Боюсь, парень по тебе сохнет, Катюха.

— Если бы… — на моих щеках расцвел предательский румянец. — Ко мне пристают все, кому не лень, кроме того, кого я хочу.

— Ты его хочешь?! — на всю комнату воскликнула радостная Вера, а я с перепугу едва не обронила кружку, полную горячего кофе.

— Тс-с-с, — приставив палец к губам, прошипела я, хмурясь. — С ума сошла? Кто же об этом кричит «на всю Ивановскую».

Мы пошли в комнату, а перед самой дверью я, бросив на спутницу хмурый взгляд, тихо процедила:

— И попробуй только меня выдать.

— Что ты? — лукаво усмехнулась та. — Ни за какие сокровища я не скажу Валентину…

— Заткнись! — мой голос напоминал рычание.

— О`кей, — она весело засмеялась, довольная своей выходкой.

Выпив кофе и поболтав немного, мы с Валей собрались домой. Было уже около десяти часов вечера, Лари, наверняка, заждался прогулки, время которой, мне, по всей видимости, придется просрочить. Но… лучше поздно, чем никогда. Быстров перед уходом торжественно пообещал моей подруге ни на шаг не отпускать меня от себя, особенно в темных и мрачных подъездах. Успокоенная его словами, Вера пожелала нам доброго пути и потребовала позвонить ей, когда доберемся до квартиры. Мы пошли, а она еще долго стояла на пороге, провожая нас взглядом, в котором прыгали лукавые огоньки.

Подъезд мой оказался темным, но маньяком там уже и не пахло. Валентин внимательно осмотрелся вокруг, потом, взяв меня за руку, пошел наверх. Гулять с Лари тоже отправился он, а я осталась сидеть дома и ожидать их возвращения, так как в такое позднее время, мой друг не захотел меня брать с собой, особенно, после недавних происшествий. Пока я слонялась по комнатам, не зная, чем себя занять, на кухне, усердно пыхтя, начинал закипать поставленный мной чайник. Я едва успела выключить под ним газ, как раздался телефонный звонок.

Это была, обеспокоенная моим отсутствием в такой поздний час, мама. Пришлось долго и нудно оправдываться, говоря, что ходила к Вере, якобы, забрать лекции. Частично, это было правдой, а вторую половину истины моим бедным родителям лучше не знать, особенно мамочке. Она слыла в нашей семье жуткой паникершей. Так что новость о том, что меня за сегодняшний день чуть дважды не изнасиловали, запросто могла вызвать у нее инфаркт.

— Леночка уже спит, — поверив в мой рассказ, проговорила мама. — О тебе сегодня спрашивала. Ты бы хоть звонила дочери почаще.

— Конечно, мамуля, — стараясь придать голосу веселый тон, отозвалась я негромко. — Закрутилась, малость. Теперь вот стало полегче. Обязательно буду звонить, а, может, даже вырвусь на денек, если получится.

— Мы и сами можем приехать, — оживилась собеседница.

— Я у Верунчика почти все время провожу, или в «Универе». Лучше я к вам, — мягко отклонила я ее предложение, с ужасом представив, что будет, если родители совершат неожиданный визит в мою совершенно слетевшую с рельсов жизнь. — А, с другой стороны… всего два экзамена осталось. Вытерпим как-нибудь.

— Ну, тебе виднее, — без особого энтузиазма ответила мама. — Ладно. Учись, не буду мешать. И звонить не забывай.

Она положила трубку, а у меня на сердце остался неприятный осадок. Врать близким людям мне не нравилось, а рассказать все я им просто не могла, понимая все последствия такого поступка. Тяжело вздохнув, я отодвинула от себя телефон и побрела на кухню заваривать чай. Однако далеко мне уйти не удалось, так как кто-то еще захотел услышать мой голос на другом конце провода.

— Але, — устало сказала я, — Слушаю Вас.

— Где же ты ходишь, Катюша?! — с упрёком воскликнул Андрей. — Я места себе не нахожу от беспокойства. Хоть бы предупредила, что у тебя планы на первую половину ночи, я бы и не волновался.

Выслушав его тираду, я тихо произнесла:

— У меня не было планов, сплошной печальный экспромт.

— То есть? — он насторожился.

— Две попытки изнасилования за один вечер, — тоном судьи, выносящего приговор, сообщила я. — Слава богу, обе неудачные.

Он молчал минуту, потом быстро пробормотал:

— Я сейчас к тебе приеду.

— Не надо, шок уже прошел. К тому же со мной Валя.

— Не важно, — голосом, не терпящим возражений, отозвался собеседник. — Я буду у тебя дома через тридцать или сорок минут. Ты должна мне все рассказать, Катя. В такой ситуации тебе лучше не оставаться одной, поверь моему опыту.

— Спасибо, — прошептала я в пустоту, так как он уже повесил трубку.

Наконец-то, вернулся Быстров. Стоящий рядом с ним пес напоминал снеговика, вероятно, парень хорошо повалял беднягу, играя с ним в сугробах, которых, благодаря понижению температуры и обильному снегопаду, стало гораздо больше на улицах Питера. Да и не мудрено, сегодня ведь ночь Старого Нового года.

— Как ты? — спросил меня парень, раздеваясь.

— Все в порядке, — подперев спиной стенку, ответила я, рассматривая его румяную от мороза физиономию, на которую сосульками свисали померзшие волосы. — У меня скоро будут гости.

— Родители? — с невозмутимым видом сказал собеседник, принявшись за шнурки своих зимних ботинок, которые он намеривался снять.

— Нет, — я помолчала. — Андрей.

— Этот твой…

— Барабанщик, — подсказали мои губы, едва заметно улыбнувшись.

— Ну да. Скрипач, — пробурчал он, резким движением стащив с ног обувь. — Что ему надо?

— Хочет поддержать в трудную минуту. Он сам пережил сильную трагедию месяц назад. Считает, что мне одной лучше не оставаться, — подробно пояснила я позицию Каменского, как сама ее понимала.

— А я что, фантом? — иронично заметил парень. — Или я, вообще, не в счет?

— Перестань, — мягко проговорила я, кладя руки ему на плечи. — Ты мой дорогой друг и ты, конечно же, в счет. Но если придет Андрюша, нам хуже не станет.

— Будем надеяться, — криво усмехаясь, ответил Валентин.

Он собрался было пойти в кухню, но вдруг заметил телефон:

— Можно я позвоню Эдуарду. Хочу узнать его мнение на счет сегодняшнего…

— Пожалуйста, — я пожала плечами и, решив не мешать спасателю, ушла накрывать на стол.

Валя появился возле меня минут через десять, он загадочно улыбался, и это меня сильно озадачило.

— Что случилось? — настороженно глядя в его лукавые глаза, полюбопытствовала я, наливая в кружку чай.

— Эдик сейчас приедет сюда, — радостно сообщил собеседник.

Я вытаращила на него глаза, не зная, как реагировать. Тонкая струя лилась и лилась из моих рук, постепенно расползаясь прозрачным горячим пятном по поверхности стола, так как чашка уже давно наполнилась до краев.

— Мы обсудим план дальнейших действий с профессионалом, — отбирая у меня чайник, проговорил парень серьезно. — То, что произошло с тобой, Катенька, нельзя оставлять без внимания. Возможно, на тебя кто-то охотится. И этого «кого-то» нужно найти и обезвредить раньше, чем он сделает следующий шаг.

— Короче, у меня сегодня будет Старый Новый год в компании трех мужчин, — обреченно пробормотала я.

Валя засмеялся, потом хитро посмотрел мне в глаза и вкрадчиво спросил:

— Как-то ты говорила мне, что тебя возбуждают двое представителей противоположного пола. А что ты теперь скажешь насчет троих?

За свою дурацкую шутку он получил по голове разделочной доской, которая очень быстро перекочевала с гвоздика на стене ко мне в руки.

— Если я еще что-нибудь подобное услышу, пеняй на себя, умник, — хмуро процедила я, глядя, как он потирает ушибленный лоб.

— С тобой не соскучишься, — обиженно отозвался пострадавший, однако в его серых глазах я отчетливо видела веселый блеск. Испортить хорошее настроение этого человека одним ударом деревянной дощечки мне было не под силу.

— Ладно, — отмахнулась я от него, демонстративно повесив свое оружие обратно. — Надо придумать, куда мне вас всех класть спать.

— А кто спит в праздник? — не понял Быстров моих размышлений. — Поболтаем до утра, а потом все поедут по домам. Нам ведь есть, что обсудить этой ночью.

— Здорово, — ехидно проговорила я. — А как быть мне? Я уже который раз сплю через пень колоду.

— В таком случае, — он ласково посмотрел на меня и улыбнулся. — Тебя мы отправим в комнату отдыхать.

— Черт знает что! — я всплеснула руками, начав ходить по кухне из угла в угол, как заведенная. — Не дом, а вокзал какой-то. Знала бы моя мама, как я сессию сдаю, у нее бы одним сердечным приступом дело не кончилось.

Валентин задумчиво наблюдал за моей бесцельной ходьбой, потом ему это, по-видимому, надоело, и, преградив мне путь, он весело сказал, меняя тему разговора:

— А гадать на суженых будем? Рождественская неделя всё-таки.

Я непонимающе уставилась на парня. Когда смысл его слов дошел до моей бедной головы, я принялась смеяться, причем, истерически. Успокоить мой идиотский хохот Валя смог лишь после второй кружки воды, которую он старательно заставлял меня пить.

— Ты что, издеваешься? — спросила я, отсмеявшись.

— Почему?

— Только что от супруга избавилась, а ты мне о суженых говоришь. К тому же после того факта, что я пользуюсь повышенным вниманием у всякого рода ненормальных, сексуально озабоченных элементов, мне гадать на будущее, вообще, не хочется. За последние дни столько ужаса случилось, что о завтрашнем дне я даже думать боюсь.

— Я же с тобой, — ласково произнес парень, погладив меня ладонью по щеке. — Я тебя в обиду не дам. Верь мне.

Я усмехнулась, затем задумчиво сказала:

— Как странно. Столько неприятностей случилось… А ведь благодаря им, у меня есть ты. И Андрей тоже есть, и Эдик…

Собеседник хотел что-то возразить, но раздавшийся звонок в дверь, помешал ему сделать это. На пороге стоял Каменский.

— Привет, — обратился он к нам, протягивая бутылку шампанского. — Это тебе, Катерина. С праздником.

— Спасибо, — я улыбнулась, приглашая гостя войти.

Андрей был без шапки, поэтому его уши, собственно, как и нос покраснели от мороза, а волосы стали белыми от рассыпчатого, как мука, январского снега.

— Идемте пить чай, а то он скоро совсем остынет, — позвала я обоих парней в уютно освещенную теплую кухню. Они не сопротивлялись.

В самый разгар чаепития пожаловал запыхавшийся Эдик. Он с трудом успел на последнюю электричку в метро, а от Московского проспекта добирался до меня перебежками, чтобы не замерзнуть. Для его спортивного образа жизни бег был делом обычным. А вот полный пакет водки с соком несколько выпадал из привычного ритма. Но Эдуард, видимо, решил, что с пустыми руками приходить неприлично, тем более, в праздник. Короче, помимо чая, мне пришлось экстренно готовить картошку, резать сыр и принесенный последним гостем батон колбасы. Ужин, конечно, не выглядел праздничным, но закусывать было чем. Я заранее отказалась от белой заразы, даже если в нее мне нальют девяносто процентов сока. Еще одну потерю памяти я, очевидно, не вынесу. Зато на шампанское я быстро положила глаз, сказав, что пить буду только его. Мужчины не возражали, открыв бутылку и придвинув ее ко мне. После первого тоста за Старый Новый год, Эдуард начал расспрашивать меня о маньяке. Я рассказала все, что могла вспомнить, включая подробности внешности нападавшего, которые хоть и мельком, но я все-таки смогла увидеть.

— Тебе надо написать заявление в милицию, — серьезно проговорил Эдик.

— Может, не стоит? — ввязался в разговор Валя. — Мне кажется, это кто-то из ее знакомых. Не верю я в серийного насильника. Чутье подсказывает, что нашего маньяка нужно искать поблизости.

— Ну и ищи, — усмехнулся его друг. — А заявление пусть себе лежит у ментов, они тоже по своим каналам начнут искать. Чем плохо?

— Возможно, ты и прав, — нехотя согласился Быстров. — Но я бы составил список подозреваемых, чтобы прощелкать их всех.

— И кого же ты внесешь туда? — не без удивления спросила я.

— Во-первых, «Мистера галстука», — отозвался спасатель хмуро. — Он, явно, помешан на сексе.

— Ты в своем уме, Валечка?! — у меня глаза округлились, а брови встали домиком. — Он же ниже ростом. Это раз! А, во-вторых, я знаю Андрюху и все его закидоны с первого курса. Он мухи не обидит, не то что на однокурсницу нападать…

— Ты не можешь быть до конца уверена, у тебя от страха все в голове помутилось. Выше, ниже, откуда тебе знать, если ты видела насильника всего чуть-чуть? — продолжал настаивать на своем мой белокурый оппонент.

— Кто еще в списке? — осторожно полюбопытствовала я, решив, что спорить с парнем бесполезно.

— Доцент, будь он трижды не ладен, — раздосадовано процедил Валентин. — Твой Игорь, ну и… — он покосился на молчаливо пьющего свой коктейль Каменского.

— Отпадает, — спокойно проговорил музыкант. — Я был на репетиции. А вот где был ты сам?

— Ехал домой после ссоры с Катей.

— Ссора? Вот и мотив!

— Минутку, ребята! — вмешался Эдик. — Мы так друг друга начнем подозревать. А ведь сегодня праздник. Давайте лучше выпьем, поболтаем о чем-нибудь приятном, а то наша дама совсем завяла, слушая вас. Завтра с утречка и начнете заниматься частным расследованием, а сейчас отложите эту тему подальше.

— Солидарна, — подняв налитый мне Эдуардом бокал шампанского, сказала я громко. Разборок в моей квартире мне не было нужно. А эти двое — Валя и Андрей, явно намеривались выяснить отношения, не отходя от кассы. — В конце концов, маньяком может быть каждый, вы все по комплекции подходите, и доцент тоже, а также еще добрая половина населения Питера.

Выпив залпом шампанское, я посмотрела на тех, с кем делила стол. Самым веселым был Эдик, к нему-то я и обратилась:

— А что мне делать, если этот урод снова вернется?

— Я попозже обучу тебя парочке приемов по самозащите, — пообещал собеседник. — Хотя, как я понял, ты и так неплохо справляешься.

— Лишние навыки не помешают, — честно призналась я.

Мы сидели на кухне до пяти часов утра и болтали о разных пустяках, старательно обходя тему вчерашнего происшествия. За это время я узнала столько анекдотов, сколько не слышала за всю свою жизнь. Парни оказались мастерами на шутки и остроты, особенно, когда горячительное оказало свой неизбежный эффект. Самым косым был Эдик, но он и выпил больше всех. Зато Быстров, как и в прошлый раз, выглядел совершенно трезвым. Я даже подумала, что его спиртное вообще не берет. Андрей же продолжал смаковать содержимое своего стакана, отпивая его мелкими глотками и внимательно изучая своих собеседников, глядя поверх прозрачного края стекла.

— Катерина, пошли в комнату, я буду учить тебя драться, — заплетающимся языком сообщил Эдуард.

Так как я после большей части бутылки шампанского тоже хорошо запьянела, он моментально получил согласие, и мы отправились на импровизированный ринг, которым стали бывшие владения моего мужа. Короче, мы оккупировали спальню.

Эдик начал объяснять мне, как нужно сжимать кулак, чтобы при ударе не поломать пальцы.

— Нет! — воскликнул он после очередной моей ошибки. — Ну, кто так бьет? Тебя тридцать раз успеют завалить, прежде чем ты размахнёшься. Катя! Держи руку расслабленной до момента соприкосновения ее с челюстью противника.

Я с сосредоточенным выражением лица принялась выполнять указания своего учителя. Он же внимательно следил за моими действиями, внося необходимые поправки. С восьмого раза мне удалось врезать Эдику по добровольно выставленной в качестве мишени физиономии так, что он немного отлетел в сторону, потирая скулу.

— Круто! — придя в себя от удара, сообщил довольный «Сэн-Сей». — Ты схватываешь просто на лету. Теперь давай отработаем хук снизу.

Мой взгляд проскользнул мимо парня и застрял на стоящем, подперев косяк, Валентине, рядом с которым находился Андрей. Каменский немного подался вперед к собеседнику и что-то раздраженно ему говорил, Быстров на это лишь криво улыбался, сверля рокера колючим взглядом прищуренных стальных глаз.

— Хук снизу! — торжественно объявил Эдуард, и я увидела, как по направлению моего лица летит его крепкий большой кулак. Угрожающая рука приближалась, как в замедленной съемке. Я успела подумать о том, что в довершении всего, получу еще и перелом челюсти. Услужливое воображение даже нарисовало картину белых перевязок, которые станут украшать меня в ближайшие месяцы. Однако, кулак, очутившись возле моего подбородка, замер и расслабленно упал вниз, так как бить меня никто не собирался. Это всего навсего была демонстрация.

— Вау! — выдавила я из себя, наблюдая, как парень сжимает и разжимает пальцы правой руки.

— Теперь ты! — сказал он, ожидающе уставившись на меня. — Бей!

Я размахнулась, что есть мочи, намериваясь исполнить указание, но Эдик ловко уклонился, и я промахнулась.

— Ты должна предугадывать поведение противника! — настоятельно произнес учитель. — Попробуй еще раз.

Я снова отвела назад сжатую в кулак ладонь, как вдруг услышала грохот бьющейся посуды на кухне, куда ушли недавно двое моих друзей. Мы с Эдиком быстро переглянулись и, не сговариваясь, ринулись туда. Предчувствия меня не обманули. Эта недружелюбно настроенная парочка, свернув на пол стол и раскокав то, что на нем находилось, каталась по полу в приступе откровенной ярости. Длинные волосы Андрея разметались по сторонам, угодив в разлитые остатки игристого вина. Валька же испачкал рубашку в чайной заварке, темное пятно живописно расплылось по его рукаву. Парни дрались, всерьёз пытаясь придушить друг друга, и при этом ни один из них не проронил ни слова. Смертельная схватка в полном молчании — зрелище не для слабонервных. Эдик бросился разнимать их, опасаясь, что кто-нибудь поранится об осколки стекла, которые устилали пол. Когда противники расцепили свои жесткие объятья, я подскочила к Валентину и, увалив его обратно на пол, села сверху, начав лупить беднягу по физиономии, яростно крича:

— Ты ужасный человек! Руки что ли чешутся? Зачем ты провоцируешь драку?! Зачем!!!

Он все-таки умудрился поймать мои ладони, после чего обижено пробормотал:

— Почему я? Он первый начал.

— Не верю, — я фыркнула, отчаянно замотав головой. — Это ты его достал. Без сомненья.

— Ну, спасибо! — Быстров осторожно сел, продолжая крепко сжимать мои запястья. Он осмотрел свою безнадежно испорченную одежду, потом покосился на смеющихся Эдика и Андрея, которые, давясь хохотом, стояли рядом. — Чего ржете, как лошади? Не вам по лицу досталось. А рука у нее, между прочим, тяжелая.

— Моя тренировка, — гордо объявил Эдуард и вновь зашелся в приступе безудержного веселья, от которого на глаза навернулись слезы.

— Ну, здорово! — недовольно рявкнула я, вырывая ладони из тисков побитого мною парня. — А кто убирать весь этот погром будет? Я что ли?

Когда троица взялась за веники и швабру, им уже было не до смеха, зато я победно улыбалась, наблюдая неуклюжую работу мужчин. Эдик отвертелся первым, сказав, что не он устраивал бардак, ну а бедным драчунам пришлось попотеть, добросовестно выполняя свой долг. В конечном итоге, они привели кухню в надлежащий вид, а сами, обессиленные и окончательно протрезвевшие, тяжело опустились на табуретки.

— Ну вот, а ты расстраивалась, — вяло улыбаясь, произнес Каменский.

— Нужно было раньше вам занятие придумать, чтобы не хватило сил на разборки, — все еще хмурясь, ответила я, потом подумала немного и добавила. — Спасибо за чистоту.

Под утро мои гости начали расходиться. Первым уехал Андрей, у него еще были дела сегодня, поэтому, как только открылось метро, он быстро собрался и, пообещав созвониться, ушел. Эдик, несмотря на свой выходной, тоже начал одеваться, решив, что ему пора. Один только спасатель никуда не торопился, продолжая спокойно сидеть за пустым кухонным столом и задумчиво постукивать пальцами по его начищенной поверхности. Мы остались с ним наедине, ну разве что был еще Лари, мирно дремавший в моей комнате. Он даже на звуки драки не вышел, решив, вероятно, что сон дороже.

— Чем займешься? — спросил Быстров, когда я уселась напротив него.

— Выгуляю пса, потом лягу спать. А там видно будет.

— Нужно сходить заявление подать, — проговорил собеседник вяло.

— После обеда, — ответила я.

— А экзамен у тебя когда следующий?

— В среду, времени для подготовки хватит.

Мы немного помолчали, потом он снова заговорил, разглядывая меня так, будто видел впервые.

— Я сегодня в вечер работаю. Будет лучше, если ты переночуешь у Веры.

— Разберемся, — я улыбнулась. — Ты домой то собираешься, или у меня поселиться решил?

— Хочешь, чтобы я ушел? — серьезно поинтересовался Валентин.

— Нет. Оставайся, — пожала я плечами. — И… прости, что я тебя отлупила.

Парень усмехнулся, непроизвольно потерев ушибленные места.

— Это уже добрая традиция, Катюша. Ты с нашей первой встречи пытаешься украсить меня синяками.

Мне стало стыдно и, как следствие, вспыхнули щеки, а глаза виновато опустились.

— Ложись спать, Катенька, а я выведу твою собаку, после чего сам немного подремлю, — предложил собеседник.

— Ты тогда займи кровать, а я на полу устроюсь, — довольная тем, что мне можно не беспокоиться о Лари, проговорила я, вставая.

— Нет, — он отрицательно покачал головой. — Я хочу, чтобы ты выспалась.

Наш спор продолжался и в спальне, куда мы вместе пришли. Я упорно настаивала на том, чтобы Валя ложился здесь, а он отказывался, не поддаваясь на мои уговоры.

— Ну, как знаешь, — наконец, сдалась я и, откинув покрывало, забралась на постель. — Ложись, где хочешь и когда хочешь.

— Не дуйся, — садясь рядом со мной, сказал Быстров. — Я прекрасно высыпаюсь сидя и даже стоя, так что не надо нам из-за этого ссориться.

За окном было еще темно. В комнате горел тусклый свет: почему-то перегорела одна из лампочек, а вторая, хоть и старалась изо всех сил, все равно была недостаточно яркой. По лицу парня скользили тени, его губы чуть-чуть улыбались, а глаза смотрели на меня так заботливо, что мне совсем расхотелось на него обижаться. Сейчас я видела перед собой того самого доброго и благородного спасателя, с которым недавно познакомилась, агрессии или раздражительности в нем не было ни грамма, сплошное участие. Мне захотелось коснуться его всклоченных волос, что я и сделала, не задумываясь о том, как это выглядит с точки зрения правил приличия. Белокурые прядки были мягкие, как у младенца. Я осторожно провела кончиками пальцев по его лбу, убирая нависшую на глаза челку. Валя не шевелился, внимательно глядя на меня, он не убирал мою руку и не произносил ни слова. Он просто смотрел мне в глаза так, будто хотел узнать, что твориться в моей голове.

— Не надо стричься, — сделала я вывод. — У тебя такая интересная прическа. И тебе она очень идет.

Парень улыбнулся и проговорил иронично:

— Ее название — «Взрыв на макаронной фабрике». Если хочешь, посоветую парикмахера, который делает такие уникальные стрижки.

— Кто же? — в тон ему отозвалась я.

— Моя любимая бабушка. Я засмеялась, представив деятельную тетю Таню с ножницами в руках.

— Что ж, у нее талант, — шутливо произнесла я и повалилась на подушку, натянув до подбородка одеяло. — Ты точно с Лари погуляешь?

— Точно.

— Значит, я могу спать?

— Можешь.

— И дверь потом запрешь? Ключи в прихожей на гвоздике.

— Я знаю.

— Валя…

— Спи.

— Ну, ладно.

Мне и, вправду, не терпелось отправиться в объятья Морфея. Голова немного кружилась от бессонной ночи и от шампанского, хотелось отключиться от всего, забыв на какое-то время о проблемах, преследовавших меня все эти дни. Вскоре мой разум принялся осваивать пространство прекрасных, не имеющих ничего общего с действительностью, сновидений. Мне снилось лето…

Очнулась я, когда наступило время обеда, о котором известил меня друг. Он приготовил глазунью и, усевшись напротив меня за столом, наблюдал, как я ее поглощаю. Сам же кулинар отказался от употребления собственного произведения, сказав, что уже поел. Потом мы сходили с ним в отделение милиции, где я написала заявление, рассказав дежурному милиционеру о случившемся со мной происшествии. Он обещал помочь, чем очень меня порадовал.

В шесть часов вечера Валентин засобирался на работу, перед которой ему еще нужно было заскочить домой. Он взял с меня обещание попросить выйти гулять с собакой соседку, или хотя бы вызвать к себе Веру, но никак не заниматься этим самой. Я кивнула, провожая его до двери.

— Переночуй у подруги, если получится, — попросил парень, грустно глядя на меня.

— Хорошо.

— И будь осторожней.

— Ладно.

— И…

Я закрыла ему рот ладонью, на лице моем играла улыбка, а глаза весело блестели. Мне нравилось, что он за меня так волнуется.

— Пока, Валечка, — сказала я мягко. — Со мной все будет в порядке. Честно.

— Я тебе позвоню сегодня. А завтра утром приду, как только смена закончится, — серьезно проговорил собеседник.

— Договорились.

Он ушел, а я отправилась к письменному столу, намериваясь немного поучить билеты. Об инциденте с Кривошеиным я решила пока не вспоминать, авось, затрется как-нибудь. Ну, а если нет, тогда придется обращаться в деканат с просьбой замены преподавателя для пересдачи экзамена. Как мне было известно, такое в нашем вузе уже практиковалось и не раз.

Внезапный звонок в дверь привел меня в некоторое замешательство. Кто бы это мог быть? Неужели Валентин что-то забыл? Я медленно подошла к двери и тихо спросила:

— Кто?

— Это мы, Катюша, — раздался папин голос. — Открывай.

Хорошо еще, что я успела вынести мусор с осколками посуды и бутылок, потому что мама, как только переступила порог, сурово заявила:

— Я думаю: ты от нас что-то скрываешь.

Лучше бы она так не думала… Если мамочка начинала думать, то, в конечном итоге, она переходила в фазу «придумывания», а потом случалась паника и, как следствие, сердечный приступ, запиваемый горстью сильнодействующих лекарств.

— Это глупо! — натянув на лицо подобие беззаботной улыбки, ответила я, обнимая Леночку, которую папа передал мне. — Что я могу от вас скрывать? Если только стаю тараканов, который день проживающую в моей комнате.

Бабушка тоже приехала с родителями. Она хозяйской походкой засеменила на кухню, таща за собой сумку с продуктами.

— Катюха, чем ты здесь питаешься? — раздался ее укоризненный голос, сопровождаемый хлопаньем дверц полок и холодильника. — На диету что ли села?

— Не, бабуля, просто еще не ходила в магазин, — оправдывалась я, прижимая к себе Лену, которая весело щебетала у меня над ухом на своем детском языке.

— Мама, ты купила мне Лялю? — перейдя на более понятные взрослым слова, спросила дочка.

— Конечно, солнышко мое, — я улыбнулась. — Это подарок к твоему дню рожденья, но раз уж ты здесь, я дам тебе куклу сейчас.

Мама с видом сыщика ходила по квартире, что-то вынюхивая. Вероятно, искала парочку скелетов в моем шкафу, но, к счастью, ей это не удавалось. Я мысленно перекрестилась, что Быстров ушел раньше, чем нагрянула родительская проверка, иначе делать вид, что все в порядке, было бы гораздо сложнее. А объяснить без рассказа про плаванье в Неве, кто такой Валентин, я, вообще вряд ли смогла.

Лари радостно носился вокруг сидящего за кухонным столом папы. Пес очень любил его и всегда встречал веселым помахиванием хвоста и негромким приветливым лаем. Отец часто возил ему гостинцы, вот и сейчас хитрая собака выпрашивала что-нибудь вкусненькое, поднимая переднюю лапу и тихо поскуливая. Естественно, он своего добился, получив кусок завернутого в фольгу, специально для него привезенного мяса.

— Катя, куда делись кружки? — крикнула мама с кухни.

Когда я, держа на руках Леночку, занятую новой игрушкой, вышла к ней, у мамы было хмурое лицо, а в глазах читалось победное выражение, дескать, мол, я же говорила, что здесь кроется подвох.

— Я мыла полы, — быстро соображая, начала отвечать я, — поскользнулась и свернула грязную посуду на пол. Увы, все разбилось вдребезги.

— Ладно, — неохотно принимая ответ, проговорила она. — Когда у тебя следующий экзамен?

— Ты же знаешь, что послезавтра, — раздражаясь, отозвалась я, опуская дочку на пол. — Прекрати меня подозревать неизвестно в чем.

— Когда рядом с тобой жил Сергей, мне было спокойней, — поджав губы, произнесла мама, начиная помогать бабушке готовить ужин. — И, вообще, я не хочу, чтобы ты здесь болталась без присмотра.

— Рита, — мягко протянул папа, — она же самостоятельная девушка, у которой куча дел в университете, да плюс ко всему еще и работа. Что ты с ней обращаешься, как с ребенком.

— Потому что это и есть мой ребенок, — повысив голос, сказала она, потом, обратившись ко мне, добавила,

— Ты все еще ходишь на дежурства в больницу?

— Через неделю пойду, — пробормотала я тихо, — а пока меня отпустили на сессию.

— Я думаю, ты должна поехать с нами, и готовиться к экзаменам там, — приказной тон собеседницы начал меня злить. — Будешь рядом с дочерью, а то она по тебе скучает.