Галстук для моли

Глава 3

Будильник надрывался третий раз, когда я все-таки соизволила сесть на постели. Рывком. Применив недюжинную силу воли.

Глаза открываться не хотели, лишь щурились, пока не залила в себя литр кофе. Впрочем, взбодрил меня все же не волшебный напиток из потрясающе пахнущих зерен, а телефонный звонок.

Ответив на вызов от неизвестного номера, я некоторое время слушала громкое сопение и уже собиралась сбросить звонок, когда из недр смартфона раздался мат. Голос был смутно знаком, а комбинации слов поражали богатым арсеналом.

– С-сука, – завершил Макс очень длинное предложение. – Эй, ты там?

– Я?! – даже обалдела от такого приветствия. Уж лучше бы мышкой звал.

– Ага. Привет, мышка, это Макс.

А нет, не лучше. Я медленно вдохнула побольше воздуха и громко выдохнула.

– Доброе утро, Максим Андреевич. Напомню, меня зовут Ульяна Михайловна. Чем могу…

– Можешь, родная, можешь! – прервал меня он, даже не думая дослушивать до конца. – Мы тут со съемкой только пару часов как закончили, и я домой уехал. Ну и, похоже, в такси портмоне оставил. Сколько ни искал в квартире – ничего не нашел. А там вся наличка. Короче, машину вызвать не могу, а через час позарез надо быть в одном месте… Выручай, мышка, дуй ко мне!

– В смысле?

– Ну, ты же за рулем?

– Нет, я на метро, – ответила, допивая последний глоток кофе.

В телефоне снова послышался мат.

– Почему бы вам не позвонить Александру Сергеевичу? – резонно предложила я, глядя на настенные часы. Стрелки показывали шесть тридцать утра.

– Не хотел его беспокоить из-за ерунды.

– А меня хотели? – Я снова посмотрела на часы. – Ладно, какие-то карточки у вас остались? Переведу денег на такси. Вы в курсе, что за поездки можно платить электронно?

– Да ты ж моя прелесть. – Старовойтов запыхтел, зашуршал чем-то. И, кажется, откусил большой кусок яблока, что отразилось на его дикции: – Как я сразу не пожумал? У меня же крежиток полно. Потом пополню. Целую, шолнце!

Короткие гудки уведомили меня о конце разговора.

После такой беседы я внезапно почувствовала себя бодрее и вдвое активнее засобиралась на встречу к Несмеяне.

– Доброе утро, Регина Петровна, – прошмыгнув в кабинет, сразу протянула кадровичке заграничный паспорт. – Шеф сказал принести документы для командировки.

– Ты с ними полетишь? – Женщина на миг оторвалась от зеркала, в которое смотрела, пока красила ресницы. – В Израиль?

– В Израиль? – радостно-шокированным эхом повторила я. – Ничего ж себе! А у меня и купальника нормального нет.

Регина не то хмыкнула, не то фыркнула и вернулась к прерванному занятию, тщательно делая глаза еще более выразительными.

– Можно подумать, ты туда отдыхать едешь, – буркнула она, придирчиво разглядывая отражение. – С нашим-то не забалуешь. Он со Старовойтовым носится, как нянька. Всех клиентов раздает другим агентам, лишь бы Максу больше времени уделять. Потенциал, говорит, в нем. А сам ночами ездит по клубам, вылавливает своего одареныша.

Я отвела глаза и задумчиво уставилась в окно. Второй день работы в фирме вроде как не позволял секретничать с персоналом и высказывать собственное мнение, тем более относительно собственного босса и его протеже. Но слушала я с интересом, пока не поняла, что это как раз меня выводят на откровения.

– Ну? – Регина отложила зеркало и уставилась на меня не мигая. – Отработал вчера Макс фотосессию? Или прошляпил? Колись.

– Отработал, конечно, – очень натуралистично удивилась я. Ага, так и раскололась, нашла дурочку. – Все как по маслу, заказчики довольны по самое не хочу. И шеф счастлив.

– Мм-м, – разочарованно поджала губы кадровичка, – все равно этот Старовойтов еще попьет вашей кровушки, помяни мое слово. И ты, кстати, будь с ним осторожней, он молодых красивых мимо не пропускает. И приемы одни и те же: то приболел – привезите лекарства, то ключи от квартиры потерял – возьмите запасные под ковриком и освободите мученика… И Светку так заманивал, и Каринку из правового отдела. Хотя тебя, может, и не заметит.

– Почему это? – сразу обиделась я. Красавицей меня, конечно, не назвать, но и уродиной себя тоже не считала.

– Ой, да не бери в голову, – подлила масла в огонь Регина, – это я так ляпнула. Не проснулась еще. Может, принесешь кофе с кухни? Шефа еще нет, выпьем по чашечке.

Само собой, и ковриком у твоих ног лягу, чтоб ты туфли вытереть могла при входе.

– У меня и без начальника дел по горло, – сказала как отрезала, слегка задирая нос. – В Израиль надо собираться. Пойду закажу пару шмоток в магазине. Там же жара ужасная. И море опять-таки под боком, в какой город ни сунься. Так что пора мне. Но, если будете кофе делать, захватите и на меня? И заходите, пока шефа нет.

У Регины от моей наглости рука дрогнула, и кисточка от туши вонзилась во внешний уголок глаза. Она зафырчала, зашипела, а я медленно вальяжно вышла, прикрыв за собой двери.

И уже собралась уйти от кабинета кадровички, когда услышала злое:

– Моль паршивая! Возомнила о себе бог весть что! Ладно, Малкин ее быстро с небес на землю вернет. Будет ей и море, и жара… и пот градом!

Поднявшись на свой этаж, я вышла из лифта и кивком поздоровалась со Светланой, как раз положившей трубку телефона. Та ответила тем же и проводила меня любопытным взглядом, едва не свернув шею.

Я сделала вид, что ничего не заметила, но поняла: Регина уже созвонилась с секретаршей и доложила обстановку. Что-то вроде: «Моль зарвалась, как бы ее на место поставить?» Моль… вот как она меня назвала.

Интересно почему? Да, я бледная, светловолосая, в очках, а серый костюм меня не очень красит, но невзрачной от этого вроде как не смотрюсь. Или?.. Остановившись у кабинета Малкина, вынула дубликат ключа, врученный им вчера, открыла двери и вошла внутрь. Сразу направилась к зеркалу.

Да-а-а… Красной помады, подобранной Романом, не хватало. Но, с другой стороны, я ведь на эту работу пришла не для того, чтобы мужикам нравиться? Нового опыта захотелось, попробовать себя в другой сфере труда. И, что немаловажно, Старовойтов мне как раз позвонил. Этим утром он просил приехать, чтобы привезти ему наличку. Бредовый подкат, но, наверное, со многими подобное срабатывает. Звонит Звезда, дает повод приехать, так зачем думать? Интересно, Светочка ездила к нему?

За своими мыслями едва не пропустила звук шагов позади. Обернувшись, увидела Малкина, серьезного, собранного и хмурого – в общем, такого же, как и вчера, и в день собеседования.

– Кофе! Две ложки сахара, без молока, – поздоровался начальник, кидая кожаный портфель на кресло. – И побыстрее!

– Бегу, – отозвалась, натягивая на лицо приветливое выражение. – А печенье?

– Угу.

Многословный Малкин уже включал ноутбук и одновременно набирал кого-то в своем айфоне.

На кухне обнаружилась Регина и «ко». Компания состояла из Светочки-секретаря и той самой, упомянутой ранее, Карины из правового отдела. Обе высокие, красивые, длинноногие и самоуверенные. Будь я одиноким мужиком – сама бы им позвонила…

К моему удивлению, кадровичка повела себя по отношению ко мне миролюбиво. Увидев, сдержанно кивнула и попросила зайти к ней завтра в конце рабочего дня, дабы получить зарплатную карточку. Долларовую. Сделанную по ускоренному заказу.

При этом две другие девицы отвернулись, перешептываясь, а ее взгляд блуждал по мне потерянным странником, прицельно замирая то на груди, то на лице, то на туфлях.

– Спасибо большое, зайду, – ответила я, нервно поправляя очки. От столь неприкрытого внимания стало не по себе. – А почему долларовую?

– Так ведь вы с… эм-м, – тут Регина многозначительно скривила губы, пытаясь родить улыбку, – Александром Сергеевичем летите в Израиль. Хотела сказать с нашим, но, быть может, это лишнее?

Я вскинула брови и подождала пару секунд пояснения. Его не последовало.

– Почему же? Говорите «нашим», даже можете его «вашим» называть. Как привыкли, так и делайте, – сказала и ринулась делать боссу обещанный кофе, пока он сам за ним не пришел, громко ругая нерасторопную Рыбкину.

– Заказали уже купальник? – обернулась Карина, озаряя кухоньку белозубой улыбкой. – Что-то откровенное нужно. Пафосное. Все-таки через Тель-Авив летите.

Включив нужную программу для варки кофе, я пожала плечами и, продолжая смотреть перед собой, а не на собеседниц, ляпнула:

– Малкин сказал, что выберем все на месте. Чтоб я время не тратила здесь. Он же без меня как без рук.

Прекрасный женский коллектив затих. Мне кажется, они даже дышать перестали. Только шеи немного повытягивали вперед в ожидании пикантных подробностей.

– А я ему и говорю, – забрав чашку с кофе, обернулась к дамам. – «Как скажете, начальник. Только я тех мест совсем не знаю, где там соответствующую одежду купить – понятия не имею…»

– А он? – нетерпеливо кивнула Карина.

– Вот так сделал, – и я щелкнула пальцами на манер шефа, криво улыбаясь. – Решит, значит.

– О-о-о, – протянула Светочка, испуганно глядя на Регину. – Делай карточку. Лучше с этим не тянуть.

– Смотри, – Карина вздернула длинный указательный палец вверх, – поиграет с тобой и бросит. Потом наплачешься.

– Знаю, – горестно вздохнула я. – Но это же Израиль.

И с этими словами, прихватив их же печенье, покинула кухню под осуждающе-завистливые взгляды коллег.

Не знаю, для чего разыграла весь этот спектакль. Глупость, конечно, несусветная, но они так бурно реагировали, что отказать себе в удовольствии уже не получилось.

Малкин встречал меня задумчивым взглядом, словно уже догадывался, что я половине дам растрепала про его ко мне интерес, и даже подыгрывал.

– Рыбкина, – почти ласково начал он, стоило войти в кабинет, – а на чем ты сегодня приехала?

– На метро, – ответила, выставляя перед боссом желаемый им напиток и печенье.

– С этим надо что-то решать. – Он нахмурился, потер подбородок и отпил кофе.

А я вдруг заподозрила неладное. С чего бы шефу волноваться о моем комфорте? Вдруг и правда домогаться решил?

– Мне тебя сегодня в четыре места надо, – продолжал говорить Малкин, а у меня все шире раскрывались глаза. – Или даже в пять.

Глянув на меня задумчиво, постучал по столу открытой ладонью, кивнул сам себе и завершил монолог:

– В пять мест.

Во мне проснулась всегда спящая до этого момента извращенка. Подняла голову, сладко потянулась и начала предполагать места, похотливо улыбаясь и загибая тонкие пальчики.

– Придется делить с тобой Валеру, поедешь на нем, – окончательно добил больную фантазию Малкин. – Бери его сейчас, а я заберу после обеда.

– Я на Валере? – тряхнув головой, призвала всю оставшуюся ясность ума. – Куда?

– Вот здесь список. И еще… сейчас допишу.

Александр Сергеевич быстро чиркал ручкой в блокноте, после чего вырвал оттуда листок.

– В первых трех заберешь документы, в четвертом Старовойтова, отвезете его вот сюда, это на Киевской. Проконтролируй, чтоб он вошел. Там все документы сдашь под роспись Захару. Я его номер на всякий случай написал. Если что – звони. Чего стоим, Рыбкина? Благословения ждем?!

– Да! То есть нет. Все, бегу! – перехватив листок, взяла свою сумку, сорвала с вешалки пиджак и отправилась выполнять задания. На Валере.

Боже, лучше бы я поехала на метро. Городские пробки убивали отсутствием просветов, а Валера – заунывными речами. Почему-то именно во мне он нашел благодарного слушателя и вещал о надоевшей теще, приехавшей «на пару дней» две недели назад и плотно обосновавшейся в их с женой спальне.

Три места, в которые заслал меня босс, были благополучно посещены нами лишь к одиннадцати часам. И я уже почти вздохнула с облегчением, когда поняла, что впереди самое важное: доставить нашу звезду на место, и расслабляться рано.

Старовойтов ждал нас, привалившись к высокой колонне и глядя в сторону прекрасного. Оно, то самое неземное и притягательное, выглядело как девушка ростом чуть выше среднего, с большой грудью, маленькой юбкой и длинными черными волосами, убранными в высокий хвост. А еще у нее были поводок и миниатюрная собачка с хвостом на лбу.

Я попросила Валеру посигналить, но Макс на нас не реагировал. Он гипнотизировал взглядом хозяйку пса. Та с удовольствием поддавалась, улыбалась, переминалась с одной длиннющей ноги на другую и стреляла глазами. Ими же чуть меня не убила, когда я все-таки вышла из машины и пощелкала пальцами перед лицом Звезды.

– Мы приехали, – сообщила недоуменно сдвинувшему брови Максу. – И готовы следовать дальше.

– О, привет, Ульяна Михайловна, – признал меня Старовойтов. Тут же его лицо преобразилось, являя собой пример радушия и оптимизма. – Богатой будешь, Рыбка.

Я закатила глаза к небу, кивнула, цыкнула и пошла к машине, провожаемая яростным взглядом собачки и ее хозяйки.

– Не приехала ко мне с утра, – упрекнул меня Макс. – Черствая ты, неотзывчивая.

– Вы же сами сказали, что карточка с деньгами имеется. – Я пожала плечами и села на заднее сидение авто.

– Двигайся, – Старовойтов пригнулся и замер лицом к лицу со мной. – Меня спереди укачивает.

– Давно ли? – подал голос Валера.

– Вот сейчас начало, – даже не думал оправдываться Макс. Усевшись рядом, он положил руку на спинку кресел и, улыбаясь, молча уставился на меня.

– Что? – не выдержав, спросила я.

– Нравишься ты мне, Ульяна Михайловна. Хорошенькая – не могу. Но злая. Брови вон как свела и не думаешь совсем, что от этого морщины быстрее проявятся. Все работаешь, бегаешь, отдохнуть некогда. А я знаю прекрасный способ расслабиться.

– Я знаю, что вы знаете, – хмыкнула, вспоминая девицу в его квартире. – Только мне не до этого.

– Не до перекусов? – Макс вздохнул. – Жаль. Есть хочется – сил нет. Сейчас, кажется, даже шаурму уличную съел бы.

В животе тут же заурчало.

– Не положено, – буркнула я то ли своему желудку, то ли Максу. А скорее, им обоим. – Хватит с меня нарушений. Александр Сергеевич машину ждет.

– Пф-ф. Нудная ты, Рыбка. – Старовойтов убрал руку из-за моей спины и заложил обе себе под голову. – Скучно с вами.

– Зато работа есть, – тихо проговорил Валера, будто самому себе.

– Работа – это еще не все! – Макс прикрыл глаза. – Разбуди меня, Михална, когда на место приедем. Лучше всего поцелуем. Я тогда, как принц, стану волшебным на всю голову и сцену отработаю на пять. Ты же должна меня вдохновлять, в конце концов?

Он громко зевнул, чуть отвернул голову и почти сразу засопел, провалившись в сон. А я еще некоторое время невольно любовалась Старовойтовским профилем. Хорош ведь, зараза! Пока Валера не захихикал, глядя на меня в зеркало заднего вида:

– Вот ведь дает, – пробубнил водитель, качая головой. – И как он это делает? Все девки на него так смотрят, как будто лучше еще никогда не видели.

– Харизма, – пожала плечами я. – Недаром он востребованный актер.

– Востребованный он благодаря Малкину, – уже серьезнее ответил Валера, – и понимает это. Вот и считается с ним, а ворчит просто из вредности. Остальных ни во что не ставит. Так что лучше держись на расстоянии, а то потом будешь реветь с нашими бабами в агентстве. У них там уже кружок униженных и совращенных.

Я тихо рассмеялась.

– Что, даже Регина Петровна туда вошла?

– Вошла, – закивал Валера. – Без приглашения. Эта просто все про всех знать хочет в подробностях. Вообще, девчонки в агентстве хорошие, но половина еще не замужем, вот и смотрят на каждую новенькую, как на потенциальную соперницу.

– На меня не смотрят, – улыбнулась я. – Какая из меня соперница в этом костюме и без косметики? Я на работу пришла, а не романы крутить.

– Вот это ты молодец! – закивал водитель. – Здраво мыслишь. Главное, не сходи с намеченного пути, Уля, а то перемелют тебя жернова любви.

– Как вы поэтично выражаетесь, – удивилась я, снова улыбаясь.

– Так я Максима Андреевича по репетициям и съемкам вожу, а он в машине тексты учит. Скоро сам играть смогу не хуже.

Так, за непринужденной болтовней, мы приехали в небольшой, хорошо охраняемый коттеджный поселок. Я толкнула Макса локтем и томно прошептала на ухо: «Прибыли, ваше высочество». Старовойтов раскрыл глаза, перевел на меня настороженно-сонный взгляд и плотоядно улыбнулся:

– Будешь моей Золушкой, Михална?

Сделав надменное лицо, я усмехнулась на манер начальства и покачала головой:

– Вы путаете героев, Максим Андреевич. В этой сказке я помощница Феи.

Он вскинул обе брови, миг – думала, обидится, нахамит, а он заржал, откинув голову.

– Ну даешь, Рыбка, – проговорил, отсмеявшись, – так Золушка – это я? Хорошо, ее играть еще не приходилось.

Подмигнув мне, он вышел из авто, подал мне руку и повел в трехэтажную домину через ухоженный, засеянный низкой травой луг. Там всюду сновали люди, в некоторых местах были установлены декорации, прямо напротив главного входа стояла камера и слышался отборный мат. Как выяснилось, именно здесь тот самый Павел снимал сериал, в котором Малкин выбил роль нашей звезде.

Старовойтова быстро заметили и увели куда-то в недра коттеджа, а я еще какое-то время бродила вокруг, открыв рот и расспрашивая, где тут у них Захар. Номер, что дал мне Малкин, не отвечал, так что пришлось справляться своими силами. Очень сложно было выглядеть собранной и серьезной, оказавшись в волшебном мире кино. То и дело я натыкалась на актеров, мелькающих в зомбоящике. Телевизор я смотрела очень редко, но, попадая домой, часто включала его фоном, пока переодевалась, ужинала и укладывалась спать, так что кое-кого даже узнала поименно.

– Нормально?! – возмущенно закричала одна из таких девушек, когда я налетела на нее, старательно разглядывая мужчину, переодетого в костюм восемнадцатого века и влезающего на козлы самой настоящей кареты.

Быстро обернувшись, собиралась извиниться перед той, кому наступила на ногу, но не успела, попав под шквал недовольства:

– Какого лешего левые люди на площадке?! Где вообще Гена?! Гена, твою мать!!! Иди сюда и займись уже тем, за что тебе платят бешеные бабки!

Меня обошли, тыча длинным пальцем в кончик носа. А от коттеджа отделился амбал ростом метра в два не меньше. Клянусь, раньше он сливался со стеной.

– Спокойно, Гена! – успела выпалить я, прежде чем меня выперли за ворота. Лицо у «секьюрити» было с настроением «кирпич», поэтому в его дружелюбии я очень сомневалась. – Меня прислал Малкин. К Захару.

Махина, собранная из костей и горы мышц, остановилась в полушаге, громко сопя и хмурясь.

– Малкин?

– Он, родимый, – закивала я. – К Захару. Отведете меня, Ген… надий?

Мужик задумчиво осмотрел меня с головы до ног, понятливо хмыкнул и уже совсем другим тоном проговорил:

– Вижу теперь, что от Александра Сергеевича. Так бы сразу и сказали.

– Конечно, сказала бы. Но возможности не представилось.

– Это Вика Нейвар. – Гена хмуро покосился в сторону кареты, где как раз сновала та самая девушка, оборавшая меня с головы до ног. – У нее главная роль в сериале.

– Понятно. – Я одной рукой прижала к груди документы, а вторую протянула Гене: – Будем знакомы. Рыбкина Ульяна Михайловна. Ну что, Геннадий, станете моим гидом на час? Очень нужно передать бумаги по назначению, но совсем не хочется нарваться на очередную Нейвар.

На третьем этаже особняка нашелся Захар. Щуплый, мелкий, с вытянутым лицом и глазами-лупами, в смысле очки у него были с очень крупными диоптриями. Наши взгляды встретились, и тонкие губы оппонента растянулись в пугающей улыбке. Я увидела сразу два ряда отбеленных, на удивление крупных зубов, собралась с духом и ответила примерно так же. Аж рот заболел от радушия.

– Рыбкина Ульяна Михайловна, – протянув папку с документами, представилась я. – От Малкина. Принимайте.

– Очень хорошо. Принимаю! – меня плотоядно осмотрели. – З-замечательно.

– Документы, – напомнила я, помахивая папкой.

– Угу. А не выпить ли нам чашечку кофе? – Захар жестом фокусника стащил с ближайшего стола белую ткань, под которой прятались термос и пицца. Горячая. Запах я почувствовала даже за несколько шагов от еды. – Как раз собирался обедать.

– Нет, – удрученно ответила я, вспоминая гневное лицо Малкина, трясущего перед моим носом списком мест для поездки, – мне нужно ехать.

– Жаль, – посетовал мужчина. – Но я здесь буду каждый вторник до середины июля. Заходите.

– Обязательно, – не стала прощаться я. Мало ли, снова Старовойтова привезем, или дела какие-то будут. – Всего хорошего.

Покидая Захара, немного взгрустнула по поводу того, что вот такие мужчины на меня и клюют. Неказистые и… странные, что ли? И только собралась расстроиться, как Геннадий, громадной тенью шагающий рядом, оповестил:

– Кажется, вы Грому понравились. Кому скажу – не поверят.

– Могу и обидеться, – честно предупредила охранника.

– Почему? А, вы же не знаете его. Громов Захар – это исполнительный продюсер сериала. И еще пары картин. Каждый рубль через него проходит. Орет на всех как ненормальный и вечно недовольный. Я вообще первый раз сегодня видел, как он улыбнулся.

– То-то он меня так оскалом напугал, – понятливо хмыкнула я. – Просто с непривычки человек. Что ж, приятно. Наверное.

На этой чудесной ноте мы с Геной попрощались, и я почти ушла за ворота коттеджа. Почти. Меня остановили звук выстрела и крик той самой Нейвар, которой я оттоптала дорогие туфли:

– Будьте вы прокляты, Измайлов!

Пришлось вернуться. Буквально на минуточку.

Протиснувшись сквозь толпу, уставилась на переодетую актрису, стоящую на коленях возле «умирающего» мужика. На ее партнере были надеты рубашка, жилет и очень забавные штаны, облегающие все на свете. Признаться, на это «все» я и смотрела, размышляя, насколько бедняге удобно, когда раздался голос Старовойтова:

– Он не заслуживает вас, Марго! – низкий, чуть хриплый голос пробирал до мурашек. Сам же Макс появился откуда-то слева в костюме, похожем на старинную военную форму, и остановился рядом с каретой, у которой устроилась продолжающая правдоподобно стенать Нейвар. – Я ведь говорил, что вернусь. За вами. За тобой…

Я аж загляделась! Прелесть, как хорош, гаденыш.

Рядом с ухом что-то зажужжало. Я едва успела отодвинуть голову, и мимо проехала камера на длиннющем штативе, видимо, снимая сцену крупным планом.

– Я никогда не стану вашей! – Нейвар вскинула заплаканное лицо и, уставившись на Макса, сообщила трагичным тоном: – Если бы вы любили меня, то никогда не поступили бы так с Жоржем!

– Прелесть моя, – Старовойтов озарил площадку саркастичной усмешкой. – Разве я говорил о любви?

– Стоп! Снято!!! Прекрасно! Готовимся к сцене задержания Измайлова. Ну прекрасно же! Обожаю работать с профи. Вика, солнышко, это было восхитительно!

– Знаю. – «Солнышко» вскочило на ноги, едва не отдавив возлюбленному Жоржу руки, и зашагало к пластмассовому столику, уставленному бутылками с водой. – Ну и жара! Работать невозможно в такую погоду.

– Так уволься, – заржал подошедший следом Старовойтов. – Замена найдется.

– Макс! – одернул нашу звезду низкорослый полный мужчина, кричавший до этого «снято». – Идем-ка со мной, родной. На два слова.

– Ставлю косарь – ничего не добьется, – зашушукались молодые люди рядом. – На Старовойтове где сядешь, там и слезешь. Говорят, его Малкин прочно в оборот взял, вот Нейвар и бесится.

Еще немного послушав о том, какой скверный характер у Макса и насколько крутой у меня начальник, посмотрела, как меняют соседнюю декорацию, устанавливая в качестве фона высокую фанеру, окрашенную в зеленый цвет. Туда же пригласили переодетую массовку для съемки другой сцены, пока Нейвар отдыхала и набиралась сил.

– Дайте Васе пистолет! – слышалось сбоку. – У него реквизит пропал! Кто скоммуниздил оружие у Пименова?! Чем ему, мать вашу, стрелять в нападающих?! И где собака?

Уходить с площадки категорически не хотелось. Я глазела по сторонам, открыв рот и совершенно позабыв о цели визита. Пока Малкин не позвонил.

– Рыбкина, – тихим спокойным голосом заговорил начальник, едва я пробормотала приветственное «алло», – я тебя не отвлекаю?

Встав по стойке смирно, невольно огляделась вокруг, не снимает ли какая-то из камер сейчас специально для шефа, как проводит время подчиненная. Затем, тряхнув головой, развернулась на выход.

– Нет, Александр Сергеевич, – затараторила, несясь прочь из коттеджа со скоростью, которой позавидовал бы сам Супермен. – Все сделала, как вы велели. Документы собрала, Максима Андреевича на съемки доставила, Захару папку передала! И уже еду назад!

Хлопнув дверью автомобиля, разбудила дремавшего Валеру.

– У вас тридцать минут, – донеслось из телефона.

– А пробки? – попробовала надавить на жалость я.

– А пробки объезжайте, – посоветовал Малкин, сбрасывая вызов.

– Двадцать минут, Валера, – повторила для водителя с мольбой во взгляде, чуть сократив время. – Домчим?

– Шутишь? – усмехнулся он. – Тридцать – минимум.

– Моя карьера в ваших руках, – выдохнула, пристегиваясь.

– В моих руках только баранка, Уля. А вот ты могла бы и побыстрее справиться. Загляделась, наверняка, на актеришек этих?

– Грешна, – повинилась, даже не собираясь отрицать. – Но теперь я с ними точно завяжу! Все. Честно.

– Конечно, завяжешь, если Сергеевич тебя уволит. Ладно, не дрейфь, домчу с ветерком, но ты уж учись на ошибках.

– Я кремень, – закивала, сжимая кулаки. – Куда бы ни послали, буду думать только о задании.

Валера покосился на меня, заржал и утопил педаль газа в пол, выполняя обещанное.

Через двадцать восемь минут я вбежала в лифт, поправляя на ходу костюм и вспоминая все молитвы, что знала. Кончилось первыми строчками из «Отче наш», остальное пришлось договаривать своими словами.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – закончила я, когда распахнулась дверь лифта.

– И по дереву постучи, – раздался до боли знакомый голос.

Малкин выразительно посмотрел на мой лоб, намекая, где найти дерево, и вошел в кабину, не дав мне ее покинуть.

– Уезжаете уже? – едва скрывая радость, осведомилась, глядя, как закрываются двери.

– Когда вернусь – не знаю, – кивнул начальник. – У меня на столе лежат папки с пятью делами, на верхней – стикер с номером телефона, позвони по нему. Скажи Эмилю, что присланное портфолио никуда не годится, пусть переделает. Потом все дела отнеси Рогову на второй этаж. Скажи, три снизу – самые перспективные, пусть их пробивает в первую очередь. Дальше. У Светы есть копия моего расписания, непонятно, почему ты все еще не занялась им сама. Заберешь, ознакомишься, сделаешь то, что помечено синим. Позвонишь в гостиницу Тель-Авива, проверишь бронь на послезавтра. Напомни, что у Макса в номере обязательно должна быть ванная. Так, что еще?..

Мы вышли из лифта. Я бежала следом за Малкиным, записывая указания на собственной ладони наспех найденной ручкой.

– Закажи столик на вечер в хорошем ресторане. На троих. Часов на шесть. – Шеф остановился рядом с машиной, задумчиво постучал по ручке двери и добавил, глядя на меня в упор: – С помадой было лучше, Рыбкина.

На том и распрощались. Я кивала, как болванчик, не сразу сообразив, о чем была последняя фраза. Даже записала на запястье: «С помадой лучше».

Чертыхнувшись, махнула рукой и поплелась в офис, мысленно добавляя к списку покупку нескольких блокнотов и заказ пиццы. А то в таком режиме и скопытиться недолго.

Время за работой летит не то что незаметно, а со скоростью света. Собственно, когда свет в коридоре погас, я и поняла, что увлеклась. Даже самые упертые трудоголики сбежали не попрощавшись.

Глянув на часы, поняла, что Малкин был прав – если бы у меня был парень до устройства на эту работу, он бы уже обрывал телефоны и закатывал скандал. Начало девятого. Вот вам и знакомство с расписанием шефа. День выдался просто дико загруженным, а ведь я взяла на себя лишь треть из запланированного им на сегодня – то, что шеф лично отметил. Как бедолага справлялся без помощника, уму непостижимо. Впрочем, нет, бедолага – это я! И мне пора домой.

Поднявшись, взяла сумку, подползла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.

– А с помадой лучше, – проговорила, кривя губы, перенимая манеру начальства. – Подумаешь!..

– Кхм.

Подпрыгнув, кажется, до самого потолка, повернулась на звук. Малкин стоял в дверном проеме, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Его пиджак висел на локте, а рукава рубашки были небрежно подвернуты, открывая запястья, на которые я и уставилась так, словно увидела нечто запрещенное, но жутко интригующее.

– Рыбкина, – позвал меня Малкин, – ты что здесь делаешь? В зеркало могла бы и дома смотреть.

– Так я… – пришлось откашляться, голос внезапно сел. – Собиралась домой как раз. Только что закончила с…

– Стоп, – шеф едва заметно качнул головой. – Просто скажи, все успела?

– Да.

– Тогда до завтра.

Он отбросил пиджак на кресло и прошел к своему столу, распутывая на ходу узел галстука. Каждое движение продумано, даже если выглядело небрежным. Собранный, деловой и отчего-то жутко притягательный. А я никак не могла отвести глаз от чертовых запястий, словно они меня приворожили. Это был все тот же Малкин, да не тот. На скулах этого мужчины уже появилась легкая щетина, и он явно не получал удовольствия от удавки на собственной шее. Галстук нашел новое пристанище на спинке крутящегося кресла, и верхняя пуговка у ворота рубашки была расстегнута…

Я выходила из кабинета, не поворачивая головы, но глядя в сторону шефа так, что любой окулист поставил бы диагноз «необратимое косоглазие». А он даже не глянул на меня больше, принимаясь рассматривать бумаги, разложенные мною по стопочкам. И только оказавшись в темном коридоре, я вспомнила, что мой начальник – деспот, заставивший работать до седьмого пота и даже не похваливший за праведные труды. Эгоист и самодур. Единственное, что в нем прекрасно – это запястья. Ну, и глаза, когда не покрыты коркой льда. Фигура, впрочем, тоже ничего…

Тряхнув головой, удивленно моргнула.

Чего это я, в самом деле? Заработалась до романтического бреда в голове. В фирме Коршунова такого не случалось. Но там и в Израиль меня не возили…

– Рыбкина! – тихий, не предвещавший беды голос догнал меня, когда я шагнула в лифт. И мне бы притвориться, что не услышала, но вокруг гробовая тишина, а у шефа и так на меня зуб. Тридцать два зуба…

– Слушаю, – отозвалась я из своего конца коридора, высовываясь из кабины.

– Сюда иди!

И так мне его тон не понравился, хоть беги. Сделав шаг вперед, услышала, как закрылись за мной дверцы лифта, и окончательно оробела.

– Ульяна Михайловна! – Совсем рядом раздались шаги и показался силуэт приближающегося Малкина. Заметив меня, шеф покачал головой: – У вас такой вид, словно к обороне готовитесь.

– Ну что вы! – наигранно засмеялась я, а у самой поджилки вздрогнули несколько раз. – Что-то случилось?

Начальник промолчал. Подошел почти вплотную, остановился, поднял руку и потянул ко мне. Я аж рот открыла от удивления, ожидая продолжения и где-то на подкорках сознания отмечая, что отторжения этот его жест у меня не вызвал.

Только рука Малкина прошла мимо. Он нажал на кнопку вызова, и дверцы лифта снова распахнулись.

– Заходите, Рыбкина, – сказал шеф с таким серьезным лицом, словно выговор объявил. – Подвезу вас.

– Домой?

– На первый этаж.

Тоже мне остряк!

Пока ехали вниз, Малкин позвонил Валере и сказал, чтоб подогнал авто к выходу. И лишь в холле, стоило нам оказаться на первом этаже, проговорил как бы между делом:

– Вам сегодня утром Макс звонил…

Я пожала плечами, потом кивнула:

– Да, было дело.

– Просил приехать. Был предлог?

– Да, он…

– Неважно. – Малкин перебил меня, морща лоб и вскидывая вперед правую руку, словно хотел закрыть мне ею рот. – Надеюсь, у вас хватило ума к нему не ехать?

Предчувствуя грозу, вцепилась в собственную сумку и ответила:

– Конечно.

– Ну, Макс!.. Ни одной юбки пропустить не может, – процедил шеф, – даже если ее в брюки одеть.

Я мельком осмотрела свой костюм: все прикрыто, блузка застегнута наглухо.

– Хочу, Ульяна, чтобы вы зарубили себе на носу, – продолжил тем временем Малкин. – Когда я вас нанимал на работу, рассчитывал получить профессионала, а не очередную Светочку, желающую попасть в постель к звезде. Вы показались мне неглупой и перспективной, и я рассчитываю на то, что и дальше такой останетесь.

Мысленно отметив нарицательное «Светочка», поняла, что секретарша все-таки разбавила одиночество Макса своим присутствием. Но то, что и мне приписывали подобные черты, не понравилось абсолютно. Поэтому ответила шефу сквозь зубы:

– Да, Александр Сергеевич. Обещаю.

– Что обещаете?

– И дальше не поддаваться на провокации Старовойтова. Он наш клиент, а я очень хочу работать на вас и дальше. Тем более что зарплата очень даже достойная.

– Настолько достойная, что хватит в Тель-Авиве по бутикам погулять, – со сверлящим прищуром проговорил Малкин, а мне захотелось под землю провалиться от понимания: какая-то сволочь уже доложила и, возможно, даже пересказала диалог на кухне шефу. Вот же… гадство.

– На самом деле я не собиралась тратить время на подобные глупости… – попыталась оправдаться, но наткнулась на ледяной взгляд начальника и замолчала.

– Мы летим в Израиль работать, Ульяна! Хотите посмотреть достопримечательности и прикупить шмоток – ради бога. В отпуске! – отрезал тиран-работодатель. – Не заставляйте меня жалеть о том, что нанял вас, а не матерого сорокалетнего мужика. Вот уж к кому, а к нему бы Старовойтов точно в штаны не полез. Подобное неприемлемо! Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Вполне. Да.

Малкин еще пару секунд гипнотизировал меня взглядом удава, потом вздохнул, посмотрел на часы и указал головой на выход:

– Поехали, Рыбкина. Если бы не Израиль и срочность, плыть бы нам в разные стороны. Не подведите меня.

– Ни в коем случае, Александр…

– И разговоров поменьше! Просто кивайте, что ли.

Я открыла было рот, чтобы снова заверить шефа в признательности и готовности пахать на благо собственного кошелька, но тут же захлопнула его, растянула губы в неправдоподобной улыбке и кивнула. Он возвел глаза к небу и открыл передо мной дверь автомобиля.

Сама галантность!

Усевшись за Валерой, я пристегнула ремень и сложила руки на коленях, как примерная ученица. Малкин обошел машину и сел с другой стороны, оказавшись рядом со мной.

– Куда? – уточнил водитель, мягко трогаясь с места.

– Сначала завезем домой Ульяну Михайловну, – начальник повернулся и посмотрел на меня, – если, конечно, у нее в планах не было поехать куда-то еще.

На миг я ощутила себя дочерью строгого папочки. К слову, мой отец никогда не проявлял тотального контроля в отношении личной жизни дочери, поэтому оказаться в подобной ситуации было необычно и немного волнующе. Словно у нас с Малкиным ролевая игра. Босс и непослушная подчиненная. Он хочет ее наказать, а она делает вид, что наказания боится…

От собственных мыслей стало смешно. Придет же такой бред в голову!

– В планах только отдых перед рабочим днем, – проговорила я, тщательно перебарывая улыбку, рвущуюся наружу. Еще не хватало засмеяться, когда начальство гневаться изволит.

– Отлично. – Малкин задержал на мне взгляд и отвернулся, чуть качнув головой.

Неужели раскусил настроение? Нужно как-то вырабатывать в себе трепет после выволочек, иначе решит еще, что с моей стороны уважения недостаточно. Я видела, как подбираются сотрудники агентства, стоит Малкину пройти мимо и бросить хмурый взгляд в их сторону. А уж если обращается с просьбой, то девочки на цыпочках бегут и в рот заглядывают. Он так привык и не простит мне, если начну вносить раздор в отработанную до мелочей схему.

Сцепив руки, я отвернулась к своему окну и залюбовалась проносящимися мимо видами. Сколько лет живу в Москве, а толком и не была нигде. И друзей не завела настоящих. Вот сегодня, например, очень хотелось добраться домой, лечь в теплую кровать и позвонить кому-нибудь из близких. Посплетничать, обсудить новую работу и знакомства, того же шефа с его придирками, стратегию дальнейших действий… Только никому, кроме родителей, и дела нет, как у меня жизнь складывается, а им я жаловаться точно не собираюсь.

– Слушаю! – внезапно рявкнул Малкин на весь салон.

Я обернулась и невольно засмотрелась на него. Строгий, деловой и очень уставший. Вечно в работе, обдумывает что-то наперед, планирует, записывает, распределяет… Интересно, есть ли у него личная жизнь? Как вообще при таком режиме успевать ухаживать за женщинами?

– Значит, нет! – ответил кому-то шеф по телефону. – Отказывайся. Шли их лесом. И завтра иди к Рогову. С утра. У него три запроса от Мосфильма сейчас есть. Проект новый. Один типаж очень тебе подходит, насколько помню. Так что… Нет, только с ним. Я сегодня твое дело ему передал, так что дерзай. И портфолио новое не забудь. Некогда! Все.

Отбив вызов, Малкин раздраженно убрал телефон в карман пиджака и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. А я все смотрела на него, почти не дыша и делая неожиданный вывод: красивый у меня начальник. Не смазливый, а именно мужественный. Профиль точеный, губы крупные, хорошо очерченные, нос прямой, скулы высокие, покрытые легкой щетиной… Спортивный, подтянутый, высокий. И жесты все скупые, выверенные, по делу, а не жеманные, как у большинства парней сейчас. И такой трофей никому не принадлежит. Разве так бывает?