Гавань моего сердца

Глава 2

Передав Лили Бет в заботливые руки миссис Фор и закрыв дверь за миссис Эшворт, я вернулась к книге, в которой мы вели записи о маленьких обитателях Рэйстоунского дома. В графе, где делались комментарии о происхождении матери, я поставила пометку «сомнительное». Помедлив минуту, я добавила «немного» и только тогда закрыла книгу. Там, где следовало записать имя отца, стояла пометка «неизвестен». Если бы миссис Эшворт вернулась за ребенком через три месяца, как мы договаривались, я раскаялась бы в своих безжалостных мыслях по отношению к ней. Но я понимала, что это вряд ли произойдет. Мне уже доводилось видеть таких людей раньше. Они редко возвращались.

Пока я вносила детали нашего с миссис Эшворт договора в книгу регистрации приемных детей, в моей голове вихрем проносились мысли о будущем. Нужно вылечить глазки Лили Бет. Малышке следует хорошо питаться. Ее нужно познакомить с Господом. Найти ей новую семью. Я знала, в чем она нуждается, потому что сама в ее возрасте прошла через это.

Прогоняя воспоминания, которые лучше хранить в чемодане на задворках памяти, я вернулась в столовую к детям. Полдюжины девочек оживленно о чем-то болтали, а одиннадцать мальчиков вертелись и ерзали за столом. Миссис Фор выглядела очень усталой. Я похлопала ее по плечу и, шепотом поблагодарив, отправила обратно на кухню.

Затем я заметила Миранду Дженнингс, нашу горничную. Она сидела на моем стуле. Миранда перегнулась через стол, чтобы помочь Тимми вытереть каплю бульона с подбородка, и вдруг увидела, что я наблюдаю за ней. Тело Миранды напряглось. Она отодвинулась от Тимми и с холодным, жестким выражением лица тяжело поднялась на ноги.

– Спасибо, Миранда.

Я заняла привычное место за столом, когда она убрала свои чашку и тарелку.

Я ожидала, что она покинет комнату, но Миранда не ушла. Она опустилась на свободный стул во главе стола. Это был стул, на котором всегда сидела управляющая Рэйстоунским домом. Стул Хейзел.

Это место в отсутствие Хейзел могла бы занять я, но я не сделала этого. Не осмелилась. А Миранда позволила себе это. Миранда, женщина средних лет, которая мыла у нас полы и окна и стирала нашу одежду.

Миссис Фор поставила передо мной тарелку рагу, но я не могла оторвать глаз от Миранды и чувствовала, как в моей груди закипает гнев, грозя извергнуться наружу. Наши взгляды встретились. Я вскинула брови, Миранда отвела глаза. Я не могла отругать ее в присутствии детей. По правде говоря, это было не мое дело – противостоять ей. Да и зачем?

Мне нужно было отвлечься.

Рядом со мной стучала ложкой по донышку тарелки маленькая Лили Бет. Я положила руку на спинку ее стула и почувствовала, как исчезает распалявшая меня ярость. Это дитя нуждалось в моем внимании. Несмотря на то что на первый взгляд девочка выглядела отстраненной, она страдала, и я надеялась, что смогу облегчить эту боль. Ее мать даже не попрощалась с ней.

В тарелке уже почти не было рагу, лишь остатки по краям. Я взяла маленький кусочек хлеба и щедро намазала его маслом. Лили Бет широко открыла рот – и бутерброд исчез в одно мгновение. Я усмехнулась и приготовила еще один, пока она доедала рагу. Довольная, я повернулась к остальным детям.

– Ты готова продекламировать стихотворение, Синтия?

Карие глаза девочки наполнились слезами, она яростно тряхнула кудрями.

Джанет подняла руку и махнула ею, будто на уроке:

– Мне нужна помощь с домашним заданием по математике!

У меня внутри словно что-то оборвалось. Мне гораздо легче было добиться стихотворения от упрямой Синтии, чем разобраться с арифметикой.

Лязг ложек по дну пустых тарелок возвестил о том, что обед подходит к концу. Я выпустила детей из-за стола, а Миранда с привычным для нее мрачным выражением лица принялась мыть посуду.

Лили Бет потянула меня за рукав.

– Да, крошка?

Левым глазом девочка смотрела на меня, а правый глядел в сторону. Мое сердце снова сжалось.

– Теперь я должна идти домой? – спросила она.

– Нет, моя сладкая. На некоторое время ты останешься здесь. Чуть позже я уложу тебя спать, укрыв теплым одеялом, в комнате наверху, где спят остальные девочки. Согласна? – Я привлекла ее к себе и обняла.

Почти не раздумывая, Лили Бет кивнула, и снежно-белые кудряшки снова заплясали вокруг ее нежного личика. Его можно было бы назвать идеальным, если не обращать внимания на то, что глаза малышки упорно отказывались глядеть прямо.

После вечерней молитвы дети, включая Лили Бет, быстро угомонились. Я вздохнула с привычным облегчением: закончился еще один день. И это был хороший, очень хороший день. Джозеф обрел новую семью в центральном округе, а Лили Бет была окружена теплом и любовью в нашем большом доме. Ведь именно для этого мы и существовали.

Я направилась в спальню за книгой. Внизу громко хлопнула дверь. Это ушла Миранда. Или вернулась Хейзел? Лучше всего спуститься и посмотреть – и запереть дверь, если Миранда действительно ушла домой. Я устремилась вниз по лестнице, стараясь ступать на кончиках пальцев, чтобы не разбудить тех, кто уже задремал.

В холле стояла Хейзел. Она размотала присыпанный снегом шерстяной шарф и, освободив струящиеся по плечам каштановые волосы, повесила его на вешалку. Затем она сняла перчатки, которые скрывали ее тонкие пальцы, и сбросила тяжелое пальто.

– На улице снова идет снег, – заговорила она.

– Тебе удалось пристроить Джозефа? – спросила я.

– Что? – Хейзел вздрогнула, как будто я справлялась о здоровье почившего кота миссис Грэнвилл. – Ах, Джозеф! Да, с ним все в порядке. Но Сэди, мне нужно столько всего тебе рассказать! – И ее холодные пальцы стиснули мою ладонь, а глаза возбужденно заблестели.

Она увлекла меня в гостиную, к стоявшему напротив угольной плиты дивану, обитому истертым от времени вельветом. Я никогда прежде не видела, чтобы лицо всегда спокойной, уравновешенной Хейзел было таким… оживленным. Ее правая ладонь крепко сжала мою руку, а левая накрыла ее сверху. Молочно-белый жемчуг блеснул в тусклом свете гостиной. Я тряхнула головой. Наши взгляды встретились.

– Профессор Стэплтон? – вопросительно шепнула я.

Ее давняя любовь профессор Стэплтон отвез Хейзел и Джозефа за холмы в своем новом автомобиле, но я не видела в этом ничего необычного. Я поднесла руки к груди, и слезы хлынули у меня из глаз. Годы предложений, отказов…

– И ты наконец сказала ему «да»! – воскликнула я.

Хейзел кивнула, и ее лицо засияло, словно первая звезда в безлунную ночь.

Я взвизгнула от восторга и, спохватившись, прикрыла рот ладонью. Мы с Хейзел рассмеялись, словно девчонки. Мы хохотали, плакали, обнимались. И наконец успокоились. Я с серьезным видом взглянула на Хейзел.

– На этот раз ты уверена?

Хейзел погладила новенькое колечко на пальце.

– Десять лет назад Господь призвал меня стать опорой для нуждающихся детей. Я с удовольствием поступила так, как Он велел. Теперь я верю, что Он велит мне избрать другой путь. Стать хозяйкой другого дома. Своего собственного.

Красивое лицо Хейзел залилось румянцем.

– Я так за тебя рада! – сказала я.

Я действительно была очень рада за нее, хотя к моему горлу почему-то подступил ком. Хейзел заслужила, чтобы у нее были муж, семья, дети… Она собиралась стать миссионером и готовилась ехать в Южную Африку, когда к ней обратился один из профессоров Бретенского колледжа. Не хочет ли она остаться дома и заботиться об осиротевших и о бездомных детях? Хейзел ответила «да» на все эти вопросы, на десять лет отказавшись от личной жизни. Она заслужила счастье. Как и преданный ей профессор Стэплтон.

– Когда? – удалось мне задать вопрос, одновременно радовавший и приводивший меня в ужас.

– В конце апреля. Но мы не поедем в свадебное путешествие, пока в колледже не начнутся летние каникулы.

Хейзел глубоко вздохнула и откинулась на спинку дивана. Затем снова приподнялась.

– Ты ведь будешь моей подружкой на свадьбе? Кроме тебя я никого не представляю в этой роли.

– О Хейзел, – воскликнула я, снова крепко обняв ее, – конечно же буду!

Но радость моя смешивалась с тревогой. Близился март, а это означало, что и конец апреля наступит очень скоро. Несколько быстротечных недель для Хейзел, чтобы организовать свадьбу и спланировать дальнейшую жизнь вне приюта. Несколько быстротечных недель для нас, чтобы подготовиться к встрече с новой управляющей.

Мое сердце забилось быстрее, и его стук напоминал топот ножек восьмилетнего Генри, бегущего под гору. Я сглотнула подступивший к горлу страх.

– У тебя есть какие-нибудь соображения по поводу того… кто…

Глаза Хейзел снова засияли. Послышался тихий смешок. Она взяла меня за руки и наклонилась ближе:

– А это еще одна новость, Сэди. Я хочу, чтобы ты заняла мое место и стала новой управляющей.

У меня душа ушла в пятки.

– Ты ведь рада этому, правда?

Я не была уверена, что мое сердце все еще бьется.

– Я сказала Джону, что не смогу надеть кольцо, пока не улажу все вопросы с приютом, поэтому на обратном пути мы остановились у мистера Райли и сообщили ему радостную новость. Он обзвонил всех членов правления. После того как они единодушно согласились продлить твой договор, я знала, каким будет твой ответ, вот и надела кольцо!

Мистер Райли. Президент попечительского совета Рэйстоунского дома и давний друг моих приемных родителей, мистера и миссис Рэмси.

Возбуждение Хейзел сменилось привычной серьезностью.

– Я не знаю никого, кому могла бы доверять так же, как тебе, милая.

Я вздохнула, пытаясь подавить смущение. В голове пульсировали яркие вспышки воспоминаний. Дитя, найденное при ужасных обстоятельствах, как младенец Моисей в корзине на реке. Матушка Рэмси часто говорила мне: это означает, что у меня есть цель. Великая цель. До сегодняшнего дня я бы ни за что не поверила в это.

Мало кто знал о тайных словах, записанных в 1892 году в книге учета приемных детей, хотя некоторые все еще помнили, что я жила в приюте, пока восемь лет спустя меня, окрепшую и подросшую, не приняли в семью Рэмси. С тех пор я трудилась не покладая рук, чтобы стереть позор, следовавший за мной словно тень. Поможет ли должность управляющей наконец уничтожить этот стыд навсегда?

«Да, да, да!» – взвился тихий шепот в моей голове. Я очень хотела этого. Я в этом нуждалась. Я была создана для этого. Мое сердце заполнила неожиданная радость. Впрочем, восторг переплетался со страхом неведомого и голос мой дрожал.

– О Хейзел, это такая честь для меня! Я… я просто не могу в это поверить. Конечно же, я буду заботиться о малышах вместо тебя.

Хейзел наклонилась и поцеловала меня.

– Я знала, что могу рассчитывать на тебя, Сэди.

Желтые нарциссы подмигнули мне с подоконника, и короткий вздох вырвался из моей груди. Попечительский совет не станет нанимать замужнюю женщину.

«Когда у меня будет своя ферма, – сказал Блэйн в тот год, когда ему исполнилось шестнадцать, – я попрошу тебя стать моей женой».

С тех пор он работал на чужих фермах, отказывая себе во всем, чтобы собрать деньги на покупку собственной земли. И мы все еще ждали. Может быть, у меня появился шанс внести свою лепту?

Жалованье управляющей, которое получала Хейзел, было значительно выше моего. Я не просто продлю договор, а получу повышение по службе и смогу и дальше работать на благо Дома, который так люблю. Я помогу Блэйну скопить деньги на нашу собственную землю. Я была уверена, что к тому времени, когда мы соберем необходимую сумму, я сделаю достаточно и смогу последовать примеру Хейзел и насладиться собственным счастьем.

Это было идеальное стечение обстоятельств. Небеса ответили на годы моих бесчисленных молитв.

Хейзел зевнула, прикрыв рот ладонью.

– С утра я позвоню мистеру Райли и сообщу ему, что ты согласна. У нас с тобой столько дел, и начинать нужно с завтрашнего дня. Утро наступит очень скоро – для нас обеих.

Я кивнула. Но мне казалось, что этой ночью я не сомкну глаз. Как тут уснуть, когда сокровенная мечта наконец сбылась?