Герань мистера Кавендиша (СИ)

Глава 3

Моя поездка до ЮАР заняла больше двадцати часов. Сначала, темной ночью, машина увозила меня прочь с фронтового города, прокрадываясь темными улицами и еще не перекрытыми шоссе. Затем в аэропорту меня посадили на рейс до Кейптауна, оплаченный моим новым хозяином, мистером Кавендишем. Я оказалась в первом классе небольшого самолета, вылетевшего почти в два часа ночи. Не прикрыв глаза ни на секунду, двенадцать часов к ряду я вспоминала, думала и анализировала свою жизнь, вновь и вновь прокручивая все переломные моменты и думая о том, что было бы, если бы я поступила иначе. В аэропорт Кейптауна самолет прибыл в шестом часу вечера. Не успела я сойти с трапа, как тут же подошел молодой темнокожий джентльмен, произнес мое имя, взял мой чемодан и позвал за собой. Я послушно шла следом, осматривая залитую ярким солнцем африканскую местность. Через минуту мы оказались на отдельной взлетной полосе, где меня ждал еще один двухместный самолет, который, очевидно, должен был доставить меня до усадьбы мистера Кавендиша. Увидев замешательство на моем лице, провожающий меня человек улыбнулся.

— Мы летим к мистеру Кавендишу! — сказал он на чистом английском языке с небольшим акцентом и помог мне попасть внутрь.

Вскоре мотор зарычал, самолетик тронулся, покатился по полосе и плавно взмыл в небо. Мы летели не долго, минут десять всего, перелетая небольшие участки то ли леса, то ли парков, реки и даже какой-то небольшой залив. Каждый раз, когда пилот тянул руль на себя, мой желудок переворачивался, а когда мы резко снижались, все остальные внутренности к нему присоединялись. Потянулись поля и я задумалась, туда ли я лечу, не совершила ли я очередную ошибку, согласившись на эту авантюру, когда вдруг среди холмов и бескрайней зелени появилось имение. Это была усадьба с огромным садом, опоясывающим большой двухэтажный дом. Высокая стена, обрамляющая сад, прерывалась только высокими кованными воротами. Сад выходил прямо к океану, занимая, наверное, больше десяти гектаров земли и заканчиваясь обрывами и утесом с белым конусом маяка.

Я повернулась к пилоту и он кивнул, поняв немой вопрос.

— Кавендиш-холл! — крикнул он. — Мы сядем вон там, на поляне!

С поляны было достаточно далеко добираться до Кавендиш холла. Там уже стоял пикап, готовый забрать и отвезти меня в мой новый дом. За все это время, увлекаемая быстро разворачивающимися событиями, я даже не удосужилась подумать о том, что же мне предстоит. Аристарх Бенедиктович что-то говорил об экстравагантности и деспотичности своего друга, но я тогда была настолько ошарашена, что пропустила это мимо ушей. Не нужно было соглашаться. Но уже поздно, назад время не вернуть! Я послушно села в машину и молча тряслась по кочкам и ухабам еще минут пять, прижимая к себе свой сиротский чемодан, пока мы не доехали до Кавендиш-холла. Вблизи усадьба выглядела впечатляюще — красивые кованные ворота, выложенный белоснежной плиткой подъезд, пальмы и можжевельник во дворе. Дом из крупного серого камня с увитым плющом фронтоном, гордо возвышался на холме, венчая собою двор. С обеих сторон от дома начинался сад. На пороге уже стояла пожилая смуглая женщина в униформе, которая расплылась в улыбке, как только машина въехала во двор.

— Добрый вечер, мисс Ионеску! — сказала она, дружелюбно протягивая ко мне руки. — Я экономка, миссис Ортис. Пройдемте, я покажу вам вашу комнату. Вы, наверное, устали после перелета? Хозяин приказал сегодня вас не тревожить, наполнить вам ванну и принести ужин в комнату, дать вам отдохнуть. А завтра утром он позовет вас на встречу с ним.

— Спасибо, миссис Ортис. — ответила я устало. Я бы с радостью побеседовала, но у меня так раскалывалась голова и ломили все кости!

Только после ее слов я поняла, что действительно очень устала и проголодалась, и, конечно же, не отказалась бы от расслабляющей ванны. В сумерках, которые уже спустились на зимний Кейптаун (те месяцы, которые я привыкла считать летними, здесь были зимними, но зима в Африке, сами понимаете, не особо холодная), я не успела рассмотреть дом и двор. У меня будет достаточно времени, чтобы все здесь хорошенько изучить. Конечно, было страшно в который раз начинать все сначала, бояться, вдруг я не подойду для этой работы и мистер Кавендиш отправит меня назад туда, где идет война и где, по уверениям Аристарха Бенедиктовича, у меня нет достойного будущего!

Мы прошли через холл с высоким потолком и шикарной люстрой, по широкой лестнице с позолоченными перилами на второй этаж. Остановившись у тяжелых дубовых дверей, миссис Ортис основательно обвела меня взглядом, оценив шансы и возможности, и, судя по всему, осталась довольна, потому что в ее глазах тут же вспыхнули приветливые одобрительные огоньки.

— Ваша комната, мисс Ионеску! — исполненная гордости, торжественно произнесла она, распахивая передо мной дверь.

— Какая красота! — воскликнула я, бросив быстрый восхищенный взгляд на комнату и на миссис Ортис, которая, очевидно, и ждала этих слов, потому что сразу же расплылась в улыбке.

— Сейчас отдыхайте. На прикроватном столике вас ждет легкий ужин, ванна уже наполнена. Завтра утром я разбужу вас. Отдыхайте, мисс Ионеску.

Через мгновение дверь захлопнулась и я осталась одна. Чемодан выпал из моих рук и я бессильно опустилась на стул, стоящий у двери. Я была уставшей и казалось, будто мне лет сто — разбитость, разочарованность, жуткая усталость. Повинуясь какому-то импульсу, я прикрыла глаза руками и застыла, пытаясь осознать все, что со мной произошло за последние сутки…

За дверями послышался низкий мужской голос. Я не могла разобрать ни слов, ни тембра, слышно было только вибрации и отзвуки. Возможно, это сам хозяин дома разговаривал с миссис Ортис недалеко от моей двери. Первым моим порывом было выйти и поздороваться, но я тут же остановилась и села назад — уставшая, с темными кругами под глазами, растрепанными волосами, я не могла создать благоприятное представление о своей особе. Тем более, он просил не беспокоить меня вечером, значит, пока не хотел со мной встречаться. Что ж, воспользуюсь всеми предоставленными мне благами и посвящу этот вечер отдыху.

Теплая ванна придала немного сил и сняла усталость после ужасно длительного сидения в кресле самолета. Моя комната оказалась просто шикарной — так я еще не жила: высокая двуспальная кровать, рабочий стол, дамский столик, шкаф для вещей, своя ванная комната, которая блестела чистотой и сияла белизной. Пушистые полотенца и мягкий халат божественно пахли, на прикроватном столике я нашла чашку чая и бутерброд, и, подкрепившись, разобрала свой чемодан — единственное платье повесила в шкаф, единственную книгу положила на столик, документы спрятала в ящик. Что ж… Оглянувшись по сторонам, я нырнула под одеяло и сладко уснула. Но отдохнуть полностью так и не удалось — всю ночь мне снились разлетающиеся обломки стен и слышался ужасный свист пролетающих над головой снарядов.

Утро наступило неожиданно, и пришло оно вместе с миссис Ортис, осторожно трогающей меня за плечо.

— Мисс Ионеску! — шептала она все громче и громче, пока я не открыла глаза.

Проснуться было сложно, я ощущала, как сон тащит меня на дно, а я все пытаюсь вынырнуть на поверхность и сделать хоть глоток воздуха. Усилием воли я все-таки сбросила с себя этот туман и села на кровати, глядя на стоящую напротив женщину, пытаясь поймать ее в фокус.

— Мисс Анна! — повторила она, глядя мне в глаза, — Доброе утро! Как спалось?

Миссис Ортис подошла к окну и отдернула тяжелую занавеску, комнату залил неуверенный утренний свет и звуки природы. Восход только начинал разгораться.

— Отлично, спасибо, миссис Ортис. — ответила я, поднимаясь с кровати и едва ворочая языком. На кресле я заметила платье, принесенное экономкой — длинный широкий подол, немного ниже колена, приталенное, с закрытым декольте и коротким рукавом. Материал был таким легким, воздушным, но плотным в то же время. Это скромное светло-серое платье очень сильно мне понравилось, и я спросила, — Это для меня?

— Да, это для вас, миссис Ионеску. — Она подошла и подняла его, еще висящее на плечиках, показывая мне. — Надеюсь, не слишком скромное и вам нравится? Наш хозяин очень странный человек и иногда делает необъяснимые поступки.

— Так это он сам выбирал? — удивилась я.

— Конечно, мисс, он участвует практически во всем, что происходит в имении. — Миссис Ортис засобиралась. — Одевайтесь и спускайтесь вниз, хозяин уже уехал на встречу в город, вернется после завтрака, но я вас жду, чтобы позавтракать вместе. Я просто умираю — так хочу познакомиться с вами поближе и узнать вашу историю! На душ и одевание у вас полчаса. Хватит?

— Конечно! Спасибо, миссис Ортис!

Когда экономка закрыла за собой дверь, я подошла к распахнутому окну и, взявшись за подоконник, вдохнула до головокружения чистый воздух! Над парком разгоралось утро, какие-то птицы целой стаей взмыли в небо, громко хлопая крыльями и делая виражи. Прохладный утренний ветер трепал мои пока еще не уложенные волосы, невольно навевая воспоминания из детства, когда мне было лет двенадцать и я стояла на спуске к лугу там, на усадьбе своей названой бабки. Точно такое же утро разгоралось над родной землей, теплый ветер трепал мои распущенные волосы, которые были намного короче, и птицы летали другие, да и деревья были не те. И тогда я, одинокий уставший от разочарований ребенок, мечтала о другой жизни и верила, что скоро все изменится к лучшему!

Быстро приняв душ, надев свое новое платье, убрав волосы в тугой узел, я спустилась вниз не позже, чем через двадцать минут. Здесь пока еще все мне было неизвестно, поэтому я пошла на звук голосов и звон посуды. Проходя по коридору, я проводила рукой то по хромированной дверной ручке, то по шелковым обоям на стенах — мне нужно было почувствовать это место, чтобы оно действительно стало моим домом. Пройдя через тот же высокий шикарный холл, которым меня вели вчера вечером в комнату, я свернула направо и вошла в огромную обустроенную белоснежную кухню, где уже был сервирован стол на двоих. Навстречу мне вышла молодая девушка и, поздоровавшись, удалилась во двор. Миссис Ортис поставила на стол сливочное масло и присела, указывая рукой на второй стул.

Мы разговорились. Точнее, говорила она а я, по своему обыкновению, слушала.

— Род Кавендишей — очень старый и уважаемый в Англии. — Говорила она, отправляя в рот ложку рисовой каши с соевой подливкой. — Мистер Кавендиш достаточно известный в своей области писатель, он очень старомоден и даже консервативен, поэтому здесь мало что изменилось со времен родителей мистера Кавендиша, Норы и Артура Кавендишей.

— Вы сказали, что мистер Кавендиш достаточно известный в своей области писатель? В какой области?

— Он новеллист. О, не спрашивайте у меня, что это такое! — засмеялась она, — Я всего лишь экономка, мое дело — следить за порядком в доме и не вникать в высокие материи! Я читала только сказки мистеру Кавендишу, когда он был малышом, да рецепты солений и варений на зиму.

Я улыбнулась в ответ.

— А какой он человек, мистер Кавендиш? Видите ли, я убегала из страны быстро, буквально за один день приняв решение уехать сюда. О своем нанимателе я знаю не больше, чем о другой галактике. Мне только сказали, что он эксцентричен.

— О, мисс Анна! Примите мои соболезнования по поводу событий в вашей стране! — Миссис Ортис на секунду стала скорбной, но затем снова приняла свой обычный облик. — Мистер Кавендиш действительно эксцентричен. Он человек «себе на уме» — не знаешь, что он сделает в следующую минуту. Хотя, он добрый и честный хозяин, но в его возрасте и с его статусом пора бы уже повзрослеть.

— Сколько ему лет?

— В прошлом месяце исполнилось тридцать восемь! — экономка неодобрительно покачала головой и принялась за чай. — Мисс Анна, вы отлично говорите по-английски и так воспитаны, я бы никогда не заподозрила, что вы не коренная британка.

— Спасибо, миссис Ортис. — Я улыбнулась. — Но это так.

— Я тоже попала в этот дом в вашем возрасте! Сколько лет назад это было? Тридцать? — она всплеснула руками, не веря себе, — Да, тридцать лет назад! Мистер Артур Кавендиш привез меня из Англии в это имение и с тех пор я живу здесь! Боже, как давно это было!

— Тридцать лет? — переспросила я.

— Да, дорогая, тридцать лет! — Миссис Ортис снова покачала головой, загадочно улыбаясь самой себе. — Я была молода и бедна. Это история каждого второго эмигранта — ни гроша за душой! Мистер Артур Кавендиш принял меня в семью, устроив горничной, а затем экономкой в свое имение. Хозяин практически вырос у меня на руках! Тяжелые времена были, когда я оказалась на улицах Лондона без единой монеты в кармане! Дома, в Мексике, осталась моя семья — мать и отец. К двадцати пяти годам я уже была вдовой — мой Хорхе погиб, работая на частной шахте… Милочка, я вас очень, очень хорошо понимаю! — она положила свою теплую сухую ладонь на мою руку и дружественно ее пожала. — Кавендиш-холл станет вам родным домом, где вас любят и всегда вам рады! Он уже встретил вас с распростертыми объятиями, дитя!

— Спасибо, миссис Ортис! — ответила я, ощущая тепло, растекающееся по телу.

На мгновение миссис Ортис погрузилась в воспоминания, но тут же спохватилась, встрепенулась и посмотрела на меня с новым интересом.

— Расскажите мне немного о себе. Я же о вас тоже ничего не знаю! Вы свалились как снег на голову, мисс Анна! — она засмеялась тихим грудным смехом, — Поймите правильно, вы мне понравились с первого взгляда, но известие о том, что у нас будет новый человек в Кавендиш-холле я получила за полчаса до вашего приезда. Разве это не еще одно подтверждение неожиданного характера мистера Кавендиша?

Что рассказать этой женщине о себе? Излить душещипательные подробности сиротского детства или описать настойчивость, с которой я восемь лет собирала деньги, чтобы убежать из холодного и чужого мне дома?

К счастью, в холле зазвонил телефон и миссис Ортис, извинившись, вышла. Через пять минут она вернулась и, еще раз извинившись, сказала, что у нее появились срочные дела, а я вольна делать, что угодно, пока мистер Кавендиш не вернется домой. Я могу побродить по саду, по дому, познакомиться с работниками — здесь их много, как местные, так и привезенные из Англии. В общем, я должна как-нибудь себя развлечь, пока хозяина нет дома. Поблагодарив за чудесный завтрак, я вышла на улицу, потому что с самого пробуждения сгорала от нетерпения выйти в сад и хорошенькой здесь все рассмотреть.

Меня манила красота и величие невиданных доселе деревьев, шелест листьев, качающиеся на тонких стеблях необычные цветы, отдающие свой аромат теплому ветру! Я прошла по аллее от дома, завернула за угол и вошла в густой сад. Здесь, куда не повернись, росли высокие раскидистые деревья. Дом и все постройки будто были вклеены в густую чащу — там, в пяти метрах небольшая полянка и на ней стоял летний домик с бассейном, с другой стороны дома находилась конюшня с тремя великолепными лошадьми, и оранжерея с красивейшими диковинными цветами, некоторые были мне совсем незнакомы.

Сад был огромным, высокие деревья едва заметно качали ветвями на ветру, пели птицы, кажется, я даже видела обезьяну, хотя не уверена в этом. Листья некоторых деревьев оказались с меня ростом! Подумать только! Этот сад не обойдешь и за день, здесь столько чудесных мест, тенистых аллей, ручейков и мостиков через них! Я бродила около часа, вращая головой на 360 градусов, приседая и вставая на цыпочки, чтобы получше рассмотреть ту или иную вещь. Затем, устав, я вернулась в оранжерею, чтобы получше рассмотреть необычные цветы и дождаться мистера Кавендиша. Там как раз был работник, ухаживающий за растениями. Он стоял на коленях у обильно цветущего куста желтых роз, спиной ко мне. Услышав шум, работник обернулся и я приветливо поздоровалась. Кожа миссис Ортис была бронзового оттенка, она была представительницей латинского народа с веселыми глазами-миндалинами и гордой осанкой. Стоящий же передо мной работник был представителем европеоидной расы — высокий, широкоплечий, с большими руками и бледной кожей, пронзительными голубыми глазами, нависшими густыми бровями и вьющимися каштановыми волосами, подстриженными не достаточно коротко, чтобы быть ровными, но и не достаточно длинно, чтобы быть заправленными за уши. Тонкий нос с острым кончиком и тонкие губы, точеный мощный подбородок и широкая шея, видная в расстегнутой на две пуговицы рубашке. Он был похож на нависающую гору. На вид ему было лет тридцать пять, не больше. Мужчину можно было бы назвать привлекательным, если бы не хмурый вид, который придавали ему нависшие брови и пронзительные холодные глаза. Он держал в руках садовые ножницы и нещадно обрезал куст, кромсая все, что попадет под руку (мне так показалось). Листья, бутоны и обрезки стеблей разлетались в стороны, как от электрической косы. Я жалела бедное растение, попавшее под горячую руку такому «парикмахеру». Увидев меня, он едва двинул мускулами на лице, чтобы изобразить улыбку, но поздоровался, сухо кивнув.

Я не решилась мешать занятому работой человеку, поэтому пошла по дорожке между ароматными цветами, нюхая некоторые из них и рассматривая другие. Среди разнообразия экзотических цветов, выделяющихся своим ярким видом и соблазняющим ароматом, мое внимание привлекла герань. Это была обычная розовая цветущая герань в небольшом глиняном горшке, стоящая одиноко и скромно среди своих шикарных собратьев. Почему-то в моей душе этот цветок вызвал бурю эмоций и я не смогла пройти мимо, застыла как вкопанная, рассматривая знакомые листики и цветы, вдыхая терпкий аромат.

— Вам нравится этот цветок, мисс? — спросил работник приятным низким голосом, вплотную подойдя ко мне сзади.

От неожиданности я вздрогнула и обернулась.

— Да, очень. — честно призналась я. Это чуть ли не единственное, что напоминало мне о прежней жизни и было хоть чуточку знакомым. — Здесь мне знаком только он и вон те розы, которые вы так нещадно обрезаете.

— Вы новенькая? Я вас раньше здесь не видел. — сказал работник, приступая к обрезке следующего куста и поглядывая на меня краем глаза.

— Да, я приехала вчера вечером. — ответила я, нюхая кончики пальцев, пахнущие геранью.

— Вас нанял мистер Кавендиш? — спросил он и я кивнула. — На какую должность?

— Я не знаю.

— Как это, вы не знаете, мисс? — он на секунду перестал обрезать ветки и бросил на меня быстрый изучающий взгляд. — Вы согласились на должность, не зная, в чем заключается ваша работа?

— Да.

— Почему? Разве приличная девушка согласится на такое?

— У меня не было выбора. — ответила я и добавила, исполненная достоинства: — И я вполне доверяю мистеру Кавендишу, потому что получила рекомендации от близкого мне человека, хорошо знакомого с самим мистером Кавендишем. Я уверена, что он не предложит мне ничего недостойного.

Работник снова перестал обрезать ветки и, стоя на одном колене около красивой бордовой розы, смотрел на меня пристально и с интересом. Непослушная каштановая прядь выбилась на лоб и он провел рукой по волосам, чтобы вернуть ее на место.

— Мистер Кавендиш очень своеобразный человек, не многие выдерживают его ужасный характер. — внезапно сообщил он, продолжив обрезать куст. Смело! — Как вас зовут?

— Анна. — ответила я, улыбнувшись. — У каждого есть свои недостатки и не мне о них судить. И, как я уже сказала, у меня нет выбора, я останусь здесь, пока хозяин сам не выгонит меня отсюда.

Закончив обрезать еще один куст, садовник перешел к следующему и, опустившись около него на одно колено, умело отсек первую ветку.

— То есть, вы хотите сказать, что даже если вас здесь будут унижать и оскорблять, вы останетесь?

— Унижений и оскорблений я не потерплю! — решительно ответила я. — Я сразу же соберу вещи и уйду…куда глаза глядят! Я хоть и бедная иностранка, но гордость и достоинство все еще при мне. И я заслуживаю толику уважения, хотя бы исходя из того, сколько я трудилась, чтобы получить образование и свой острый ум!

Мужчина снова посмотрел на меня, но на в этот раз в его глазах на секунду вспыхнул интерес.

— А вы тоже с характером, мисс Анна! — заметил он. — Только до мистера Кавендиша вам все равно далеко. Я слышал, что вы прилетели издалека. Вы отлично говорите по-английски. Расскажите мне о себе.

Что ж, мистер Кавендиш был еще в отъезде, а я встретила такого интересного собеседника — почему бы и не поговорить? Впервые за последние пару дней я чувствовала себя хорошо и спокойно.

— Я выросла в сиротском приюте, а затем мои… одни люди забрали меня к себе, когда мне было восемь. У них в доме я прожила до шестнадцати лет, работала прислугой и училась в церковной школе с десятью такими же детьми. Затем я уехала в город, нашла работу и поступила в университет, где осталась работать преподавателем после окончания учебы. Почти два года я работала преподавателем зарубежной литературы в университете, пока вчера утром мою квартиру не разбомбили.

— Разбомбили? — удивленно переспросил он.

— Да, ракета попала в дом, где я жила и разбила много квартир, мою в том числе. Мой наставник, профессор Аристарх Бенедиктович договорился с мистером Кавендишем о новом месте для меня. Вот так я сюда и попала.

— Трудная у вас жизнь, мисс Анна. — садовник встал, держа в огромной руке садовые ножницы и навис горой надо мной, мне пришлось отступить на шаг, чтобы посмотреть на него. Он спокойно продолжал: — Вы претендуете на особое отношение?

— Почему? — удивилась я.

— Потому что жизнь ваша была тяжелой, да еще и покровительство друга мистера Кавендиша. Вы желаете особого к себе отношения и легкой работы?

— Нет, что вы! — я собрала все имеющееся во мне достоинство и даже немного задрала нос, как мне показалось. — Я не боюсь никакой работы. Я была и кухаркой, и посудомойкой, и служанкой, и швеей. Никакого особого отношения я не жду, я пришла в этот дом работать и отдавать свой долг богу за то, что столько раз спасал мне жизнь. И вообще, кто вы такой, что так интересуетесь? Рассказали бы о себе что-нибудь.

— Что вы думаете о мистере Кавендише? — спросил он, словно не слыша моих слов.

— Я его не видела и ничего о нем не знаю. Но я уверена, что он приличный человек и настоящий джентльмен.

Некоторое время садовник пристально смотрел мне в глаза, затем подошел к горшку герани, дотронулся до одного листа, нежно провел по нему пальцами, словно забыв, что я стою рядом.

— Заберите его, — внезапно сказал он уверенным голосом, даже как-то резко, протягивая мне горшок.

— Зачем?

— Он ведь вам понравился. — ответил работник. — Вы очень похожи с этим кустом герани — такая же чужая и отличающаяся от всего в этом райском тропическом лесу.

Эти слова задели меня за живое, но, это ведь была правда, поэтому я не обиделась.

— Я не могу взять чужой цветок, — отказывалась я.

— Мистеру Кавендишу он все равно не нравится! — садовник буквально всунул его в мою руку, еще сильнее нахмурив брови.

— О, мистер Кавендиш! — услышала я голос миссис Ортис и быстро обернулась. Экономка стояла в дверях оранжереи, глядя на нас.

Секунду я стояла в замешательстве, ожидая появления хозяина, но никто больше не входил. И тут по взгляду миссис Ортис я поняла — мистер Кавендиш уже давно здесь, стоит передо мной, в рабочем наряде и с ножницами в руках, глядя сурово и безжалостно на вошедшую женщину!

— Дженет! — раздраженно крикнул он, бросив ножницы на пол, обращаясь к миссис Ортис, — Вы всегда не вовремя! Кто вас просил вмешиваться!

— Простите, мистер Кавендиш! — миссис Ортис тут ж переменилась в лице, потупив взгляд, словно школьница.

Я стояла молча, осознавая все, что сейчас произошло, крепко прижимая к себе герань и не зная, что сделать или сказать. За секунду угрюмый садовый работник превратился в мистера Кавендиша, моего хозяина, и тот луч дружбы и взаимопонимания, проскользнувший (или это только показалось?) между нами, растворился, исчез и превратился в горький осадок. Раздраженно посмотрев на миссис Ортис еще раз, мистер Кавендиш бросил, не глядя на меня:

— Мисс Ионеску, жду вас в своем кабинете через пятнадцать минут! Ровно столько мне нужно, чтоб вымыть руки и привести себя в порядок! Не опаздывайте!

И стремительно вышел. Миссис Ортис, бросив быстрый, полный досады взгляд на горшок в моих руках, тоже молча вышла, оставив меня наедине со своими мыслями.