Герцог-пират

Глава 6

Айторн-хаус, Лондон,

Сентябрь 1764 года

– Прошу сюда, мадам. – Горничная явно переживала, указывая на непримечательную дверь для слуг в конце короткого коридора. – Здесь недалеко спальные комнаты, мадам, но они закрыты для посещения. Поверните направо, и вы увидите всех приглашенных гостей.

Горничной было около тридцати, но она сцепила пальцы на фартуке, как встревоженный ребенок.

– Если вас поймают, прошу, не говорите, что это я впустила вас, мадам! Я делаю для леди Фаулер все, что могу, но мне нужна эта работа. И это не такой уж плохой дом, на самом деле. Герцог хранит свой грех в каком-то другом месте. Здесь только выпивка и азартные игры…

– Я никогда не допущу, чтобы кто-то в этом доме узнал о том, что вы мне помогали. Возвращайтесь к своим обязанностям и забудьте обо мне. И спасибо вам, – сказала Белла, коснувшись руки женщины.

Горничная присела в реверансе и удалилась. Хотя Белла не собиралась уходить, из-за слов горничной она смотрела на дверь с опасением. Пробраться в дом дворянина – даже герцога. Чем ей это грозит? Хуже того, через несколько мгновений она собиралась вторгнуться в компанию высших и избранных лиц страны.

Белла вздрогнула от этой мысли.

Леди Фаулер получила письмо от горничной, в котором та сокрушалась, что герцог собирается устроить Олимпийские гуляния – ежегодный маскарад для лондонской элиты. Что еще ей оставалось делать? Слуг собирались заставить надеть непристойные одежды…

Леди Фаулер увидела прекрасную возможность поохотиться за самыми гнусными тайнами тех, кто правит страной и принимает законы. Служанка должна была обеспечить беспрепятственный вход для одной из союзниц леди Фаулер. Но для кого? В конце концов, выбор пал на на Беллону Флинт.

Первый пункт своего плана Белла уже выполнила – приняла облик Беллоны Флинт – суровой простушки, с бровями, сросшимися на переносице, и маленькой бородавкой на носу. Также она арендовала дом неподалеку от дома леди Фаулер, в котором проводила почти все дни, переписывая письма для рассылки и помогая всем, чем могла. Однако за пять месяцев она стала терять интерес к леди, ее окружению и ее деятельности.

Бедная леди Фаулер получила от своего мужа злополучную болезнь, которая разрушала ее здоровье. Теперь леди была почти полностью парализована и, возможно, понемногу сходила с ума. Ее рассылки превратились в скандальные листки, в которых она, невзирая на опасность, радикальным образом обсуждала политические темы. Многих ее сподвижниц это крайне расстраивало, но при этом они побаивались высказывать свое мнение. Белла никогда не была робкой и не могла бездействовать, но не знала, как будет правильнее поступить. Она начала подумывать об отъезде.

Стоя перед дверью в дом герцога и чувствуя неминуемую опасность, Белла жалела, что не сделала этого. Но, раз уж она явилась сюда, не стоит отступать – ей непременно надо показать сестрам Драммонд чего она стоит.

Сестры-ирландки Хелена и Оливия Драммонд, недавно прибывшие в дом леди Фаулер, были хищными птицами. Они были полны идей для кардинальных действий и уже успели организовать шумный митинг перед одним из венецианских маскарадов мадам Корнелис. Там они облили чернилами ноги актрисы, игравшей роль в штанах. Прочитав письмо горничной, они тут же ухватились за идею вторгнуться на праздник и отправили туда Оливию.

Белла боялась, что, если сестры пойдут туда сами, они натворят больших бед, так что сама вызвалась взяться за это дело, не подумав о том, как выглядит Беллона Флинт… Оливия и Хелена, обе дерзкие красавицы, посмеялись над ее способностью влиться в подобное общество, что привело к горячему спору. В конце концов, Белла пустила в ход свой козырь – ей уже приходилось бывать на модных маскарадах.

В доме леди Фаулер Белла, рассказывая о себе, как о Беллоне Флинт, максимально приблизила ее историю к собственной. Она пропустила только похищение и добавила несколько лет к возрасту Беллоны. Леди Флинт происходила из дворянской семьи. Но с ней начали плохо обращаться после того, как она отказалась выходить замуж за нечестного человека, выбранного для нее отцом. А спасение нашлось в скромном наследстве от престарелого родственника.

Она могла с чистой совестью заявить и не соврать, что присутствовала на двух модных маскарадах: первый раз в роли молочницы Бетси, а второй – в роли королевы Элеоноры Кастильской. Белла хорошо представляла, как люди ведут себя на таких собраниях, как играют свою роль и разговаривают с другими людьми и их персонажами. Леди Фаулер согласилась с Беллой.

Но Белла не подумала, что на Олимпийских гуляниях все одеваются в стиле олимпийцев. Чиновники носят тоги, а военные – греческие или римские доспехи. Замужние дамы одеваются как матроны или богини, а незамужние – полуголыми нимфами.

Если бы она это знала, то ни за что не стала бороться за задание, но после победы над сестрами Драммонд ей не хватило смелости отказаться. Теперь она точно не могла показать свою слабость. Чтобы успокоиться, Белла потрогала свой черный парик и маску, скрывающую лицо. Никто и никогда не узнает ее в этом скандальном наряде.

Обычно костюм нимфы представлял собой лишь легкий халат без рукавов. Она настояла на том, чтобы надеть под него рубашку, но рукава все равно пришлось отрезать. Ее оголенные до плеч руки никогда прежде не были выставлены на всеобщее обозрение. Ноги тоже были открыты: Белла хотела надеть чулки, но с изящными греческими сандалиями сделать это не представлялось возможным. Еще больше усугубляли ситуацию сверкающие звезды на ремешках сандалий – они притягивали взгляд к пальцам ног.

Белла не была уверена, кто именно придумал это – леди Фаулер или сестры Драммонд. Было решено, что она предстанет в образе Келено, – одной из нимф, которая была превращена в звезду после нападения бога Ориона.

– Это символ жестокости мужчин! – заявила леди Фаулер в своем чрезмерно драматическом стиле.

Так у Беллы появились звезды на сандалиях, на темно-синем поясе, которым был подпоясан ее белый халат, и на парике. Последние не вызвали у нее никакого беспокойства, но те, что были возле пальцев ее обнаженных ног, вызывали дискомфорт.

Молясь, чтобы на гуляниях были и другие, еще более раздетые девушки, Белла дотронулась до ручки двери, слегка приоткрыв ее. Девушка нервничала не только из-за своего наряда – она вторглась в дом дворянина. Учитывая абсолютную несправедливость законов, защищающих дворянство, ее могли за это повесить.

Она расправила плечи и заглянула внутрь. Это был мир герцога: на сверкающем полу коридора лежал ковер, а стены были выкрашены в нежно-зеленый цвет и увешаны акварельными пейзажами.

В какой-то момент она задумалась, не ошиблась ли домом. Герцог Айторн имел репутацию повесы, но здесь не было ни разврата, ни грубого вкуса. Белла обратила внимание на слабые звуки, доносившиеся из других частей дома, и была не менее озадачена. Она услышала оживленную музыку, а не крики или дикий смех, хотя люди начали прибывать уже более часа назад.

Белла снова прикоснулась к своей маске и вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Она пошла на музыку и по мере приближения узнала танцевальную мелодию. Не успела опомниться, как уже танцевала по устланному ковром коридору. Белла так давно не танцевала, и ей это так нравилось!

Она остановилась.

«Ты здесь по делу, Белла! Будь серьезнее!»

Продвигаясь дальше, она вскоре услышала голоса и смех. Но все же они были не такими, которые можно было ожидать на оргии – скорее, как на светском собрании. Белла свернула за угол и остановилась при виде приглашенных гостей – сердце забилось сильнее. Она заставила себя пройти дальше к двум группам людей, по пути утешая себя тем, что некоторые нимфы были одеты так же скандально, как и она.

Однако и здесь люди, казалось, вели безобидные беседы. По правую сторону мужчин в римских доспехах разговаривали с матроной и застенчивой нимфой. Вероятно, это были мать и дочь, по левую – двое мужчин в тогах флиртовали с двумя более смело одетыми нимфами, но и их поведение было вполне в рамках приличия.

Увидев этих нимф, Белла подумала, не заподозрят ли в ней незваную гостью из-за того, что она в слишком закрытой одежде. Плечи одной юной леди были прикрыты лишь лентами, а платье доходило едва до колен! Одну лодыжку обрамлял браслет с бриллиантами, что выглядело куда более скандально, чем звезды на пальцах ног Беллы.

Подходя к мужчинам, Белла незаметно приподняла платье, натянув ткань на пояс, при этом оголив еще шесть дюймов правой ноги. Затем с трудом поборола желание опустить юбку обратно.

Мужчины в доспехах и скромные дамы, казалось, беседовали о бытовых делах – о благоустройстве улиц и погоде. Затем один мужчина упомянул Джона Уилкса.

Белла предпочла бы не слышать упоминаний о Уилксе. В прошлом году его посадили в тюрьму за издание газеты «Норт Бритон», в которой критиковался король. Он избежал наказания только благодаря бегству из страны. А леди Фаулер, несмотря на это, под влиянием сестер Драммонд, решила использовать часть недавнего поразительного пожертвования в тысячу гиней на покупку печатного станка. Она заявила, что будет печатать на нем свои письма, чтобы их можно было свободно распространять в Лондоне.

Все это было достаточно тревожно, особенно учитывая подстрекательское содержание писем. Но Белла больше опасалась того, что у сестер Драммонд были более опасные планы. Они умудрились вплести тираническое правление Англии над Ирландией в рассуждения о юридическом угнетении женщин, а это было близко к государственной измене. Если они будут использовать письма леди Фаулер для публикаций на эту тему, то бедные овечки из соратниц леди Фаулер, скорее всего, окажутся ягнятами на заклании.

Овцы или птицы, одинаково уязвимы…

– Прекрасная нимфа, вы одна? Не желаете присоединиться к нам?

Сердце Беллы снова заколотилось, она повернулась и увидела мужчину в тоге.

– Увы, я должна быть в другом месте.

– Какие еще дела могут быть у нимфы на гуляниях? Молю, даруйте нам удовольствие от вашего общества.

Второй мужчина тоже жаждал ее компании, но две нимфы явно не были благосклонны к сопернице.

– Прошу меня простить, господа, но сейчас я хочу быть в другом месте, – легкомысленно ответила Белла.

Она прошла дальше, опасаясь, что ее сейчас же оттащат назад и, возможно, обвинят в самозванстве. Когда этого не произошло, она немного расслабилась. Никто из присутствующих не обращал на нее особого внимания, и она подумала, что ее манера поведения не вызывает никаких подозрений.

Белла осторожно подошла к другой группе людей. Они лишь посмотрели на нее, а затем снова продолжили свои разговоры. Казалось, они тоже обсуждали серьезные политические вопросы. Она уловила упоминания о Гревилле, Ньюкасле и французском после.

Она предполагала, что подобное мероприятие для сильных мира сего – это хорошая возможность встретиться и провести переговоры в неформальной обстановке, минуя соперничество и вражду. Но это определенно не служило ее основной цели.

Возможно, все самое интересное еще впереди?

Белла свернула за угол и с облегчением обнаружила более оживленную компанию. Обстановка здесь казалась более непринужденной. Было легко и спокойно, и девушка смогла пройти сквозь подвижную толпу, общаясь с людьми. Было видно, что многие гости узнали друг друга, но некоторые играли в маскарад, пытаясь угадать, какого персонажа изображает другой человек.

Несколько мужчин пытались угадать ее личность, приглашая присоединиться к ним и пытаясь флиртовать. Однако все это было в рамках приличий. Белла отвечала им шутками по поводу их тоги или доспехов и шла дальше. Да, она могла шутить. Она помнила как.

Настроение Беллы стало подниматься. Улыбка давалась ей все легче, музыка затуманила сознание… и тут она поняла, что светится от того, что мужчины обращают на нее внимание. Они называют ее красивой и милой, восхищаются ее звездами…

«Они не ценят тебя, – говорила она себе. – Они пялятся на твои накрашенные губы, накладные волосы и непристойный костюм». Вдруг она вспомнила про свою украденную юность, и ей это очень понравилось. После этого будет трудно вернуться к своей скучной жизни, но какой у нее был выбор?

Дальше она попала в самый центр дома, на многолюдную площадку, к которой вела великолепная лестница из сверкающего дерева и позолоченного металла. Наверху виднелся богато оштукатуренный потолок с центральной картиной, но свет сюда почти не проникал.

Вместо этого зал внизу был освещен для привлечения внимания, превращая его в сцену, на которую выходили вновь прибывшие. Она пробралась вперед, чтобы лучше видеть, и тут же попала в эпицентр шума, духов и запаха пота.

Белла посмотрела вниз, гадая, находится ли герцог в зале, приветствуя самых важных гостей. Какой костюм он надел? Сенаторскую тогу, возможно, с императорским лавровым венком? Она видела несколько таких, и некоторые были даже позолочены.

Высокомерный герцог должен одеваться именно так.

Она надеялась, что не зря вторглась сюда и ей все же удастся получить необходимую информацию о герцоге Айторне, поскольку он был ей особенно интересен. Беллу беспокоило необычное пожертвование в тысячу гиней, и она попросила мистера Браунли, лондонского поверенного, нанятого для нее мистером Клаттерфордом, попытаться найти человека, который его отправил. Мистер Браунли столкнулся с большими трудностями, поскольку этот человек явно не хотел быть раскрытым. Но некие связи в юридической фирме, выполнявшей большой объем работы для герцогства Айторн, позволили пролить свет на это дело. С чего бы молодому герцогу жертвовать такую сумму в фонд леди Фаулер? Она была уверена, что точно не из благих побуждений.

Надеялся ли он, что такая большая сумма сподвигнет леди Фаулер на опасный безрассудный поступок? Если так, то это был гениальный план, ведь результат оказался именно таким. Теперь леди Фаулер уверена, что у нее есть могущественные тайные сторонники, и под влиянием сестер Драммонд с каждым днем разрабатывала все более грандиозные планы.

Что еще хуже – уже несколько месяцев она провоцирует своими письмами маркиза Ротгара. Это верх глупости, несмотря на то, что он навязал жене и обществу незаконнорожденную дочь.

Интересно, Темный маркиз тоже приглашен? Возможно, он оденется во все черное? Его еще называют Черный кардинал – темная сила, стоящая за троном. Очевидно, это влияние Франции, с ее Красным кардиналом или кардинал Ришелье.

Белла боялась лорда Ротгара больше, чем короля, ведь он действовал беспощадно, невзирая ни на какие законы. Она слышала: он делал все, что хотел, и был чрезвычайно мстительным.

Она должна покинуть дом леди Фаулер. Должна начать жить другой жизнью.

Ни один из мужчин, стоявших внизу, не был похож ни на лорда Ротгара, ни на герцога, хотя обоих было бы трудно узнать. Она видела их всего несколько раз и на расстоянии. Оба высокие и с темными волосами – если они не припудрены. Маркиз лет на десять старше герцога.

Присмотревшись, она заметила, что прибывшие гости смотрят вверх и по сторонам и восклицают от восторга. Белла решила спуститься вниз, чтобы увидеть сцену так, как видели ее они.

Идти против толпы было нелегко, и иногда ей приходилось слишком близко подходить к людям. Иногда она сталкивалась с мужчинами, которые улыбались ей и флиртовали. Один даже попытался заставить ее подняться с ним наверх, но отпустил сразу же, как только она запротестовала.

Однако стало жарко, и Белла заволновалась. Ей было некомфортно оттого, что обнаженные мускулистые руки незнакомых мужчин касались ее кожи, и из-за большого скопления народа ей приходилось часто прижиматься к чьим-то телам и доспехам.

Она забыла, каково это – чувствовать мужчину так близко. А возможно, она и вовсе никогда этого не знала. И не находилась ни к одному из них так близко, в такой неформальной обстановке.

Кроме одного раза.

Четыре года назад. В Дувре. В объятиях мужчины посреди пьяной толпы. Он поцеловал ее. А затем она стояла в конюшне рядом с мужчиной и была в ужасе от того, что ее скоро поймают, в ужасе от неотвратимой судьбы, нависшей над ней. Она чувствовала его рядом. Властного, сильного. Она никогда этого не забудет.

И при этом они даже не касались друг друга обнаженными частями тел, потому что были полностью одеты.

Она оттолкнулась от поручня лестницы и шагнула вперед, вдыхая воздух, наполненный мужскими ароматами.

Белла все еще находилась среди толпы, но ее уже никто не касался. Слава богам, никому не приходилось больше прижиматься к ней так близко. Она направилась к входной двери, а затем развернулась, чтобы увидеть сцену, какой ее видят прибывающие в дом люди.

Ах…

Она никогда не бывала в Италии, но здесь все было именно так, как она себе представляла. На бутафорских каменных стенах виднелись расписные окна и балконы, на которых были нарисованы люди. Они были написаны так искусно, что выглядели совсем как живые. Темная ткань, прежде закрывавшая ей часть обзора сверху, создавала впечатление ночного звездного неба. Она услышала новые запахи. Это были травы и другие ароматы. Невозможно было определить, какие именно, но они наводили на мысли о чужой земле.

– Абсурд, не так ли?

Белла вздрогнула и повернулась на голос – за ее спиной стоял молодой человек в крестьянской одежде. На нем была туника длиной до колен из грубого домотканого полотна и коричневые лосины. Темная щетина, растрепанные седоватые волосы… а его маска… это была просто узкая тряпка, обернутая вокруг головы и оставлявшая лишь узкую щель для глаз.

Она могла бы принять его за дерзкого слугу, если бы не властный голос. Очевидно, он был господином, причем такого статуса, что мог позволить себе явиться в столь смелом образе римского раба.

Он ждал ответа, удивляясь ее молчанию.

Она быстро продумала, как ей следует ответить: утомленным тоном или одобрительным, и предпочла выбрать искренний.

– Я думаю, это прекрасно. Интересно, в Италии действительно все именно так?

– Это лишь театральные декорации. Но вы считаете, что Айторн достаточно хорошо подготовился к празднику?

– Я сомневаюсь, что герцог делал это самостоятельно.

Собеседник усмехнулся.

– Как верно замечено. Слуга, сделай это! А ты, раб, сделай то!

Тон незнакомца подсказал ей, что он так же, как и она, является противником праздных богачей и их увеселений.

Возможно, то же самое привлекло его и в ней.

– Очевидно, мы родственные души, – сказал он. – Потанцуем?

Будь это просьбой, он бы просто предложил ей свою руку. Но вместо этого он схватил ее и потащил обратно к лестнице.

Первым инстинктивным порывом было сопротивление, но Белла все же пошла. Ей необходимо было стать невидимкой до тех пор, пока не начнутся развратные действия, а дама с партнером будет менее заметна, нежели одна. И она не могла отрицать, что с удовольствием потанцевала бы… еще хотя бы раз… Прошло столько времени…

Как она и предполагала, когда у нее появился эскорт, другие мужчины перестали ее беспокоить. Конечно, леди должна иметь возможность спокойно ходить без сопровождения, не переживая за свою репутацию, но в данный момент сердце Беллы это не волновало. Оно было в смятении.

Нет, этого не может быть. Что за странное чувство? Она будто стояла на краю пропасти, и все потому, что сильная мужская рука держала ее руку в своей. Когда в последний раз мужчина держал ее за руку, причем, без перчаток, кожа к коже?

Возможно, четыре года назад, предположила Белла, на каких-то сельских танцах. Или, может быть, когда Кокси и Найскорт заставили ее сесть в карету?

– О чем печалишься, милая нимфа? – спросил ее спутник.

Белла поняла, что они поднялись на самый верх по лестнице, и нахмурилась. Он не должен был заподозрить, что она самозванка, поэтому быстро улыбнулась и ответила:

– Мне не нравится давка, сэр, она не позволит нам побыстрее добраться до бального зала. А я очень люблю танцевать.

Он взглянул на толпу, преграждавшую им путь.

– Должен ли я приказать им всем разойтись?

– А вы Моисей? Но на вас же костюм раба.

– Всего лишь бедный пастух, отпущенный с моей одинокой вершины поиграть. Но если бы мы представили, что все эти люди – козы, я бы знал, как ими управлять.

– Козы? На Олимпийских гуляниях?

– Аристократические козы – все равно козы. Только и слышно, как они блеют.

Белла засмеялась.

– Боже мой, сэр! Боюсь, вас ждет печальный конец.

– Отправят меня обратно на мою гору? Или вынудят бежать из страны, как бедного Уилкса? Не бойтесь, я не настолько глуп, чтобы печатать свои непочтительные мысли. А вы?

У Беллы перехватило дыхание. Неужели она так легко попалась?

– Какие неуважительные мысли могли бы у меня возникнуть? – спросила она.

– О праздном Айторне, например. У него наверняка есть подземелье, очень глубокое, где он занимается всяким непотребством.

– Более чем уверена в этом. Я слышала, что он повеса самой низкой пробы.

Ее спутник улыбнулся.

– Герцог не может быть низкой пробы, милая нимфа.

– Возможно, не в этой жизни…

– Ах, вы предвидите то время, когда все мы разделимся на овец и козлов. Несправедливо по отношению к козлам делать их приманкой для дьявола, вы со мной согласны?

– Абсолютно, – ответила Белла, наслаждаясь безобидным подшучиванием, невзирая на голос разума. В доме леди Фаулер ей крайне не хватало остроумной беседы. – Вы обещали мне танцы, сэр. Разве вы не человек слова?

Она почувствовала себя собой – Беллой Барстоу, не терпящей возражений.

– Тогда пойдемте же. – Он обхватил ее рукой за талию и повел вперед. Белла почувствовала себя бессильной, как будто он завладел ее волей.

Как будто по его приказу она пойдет куда угодно.

Как безмозглая овца.

Ни один мужчина прежде не обнимал ее так властно, и она почувствовала его прикосновение через все слои одежды. Словно по волшебству, все расступились, освобождая им проход, и ей показалось, что его рука прижалась к ее обнаженной коже.

Неважно, был ли он высокого или низкого происхождения, Белла поняла, что связалась с негодяем, который не знал, что такое сдержанность. Мудрая женщина отвергла бы его, но ей так хотелось танцевать.

Они пробрались сквозь толпу в бальный зал, который был украшен мраморными колоннами, а расписной позолоченный потолок сверкал в свете сотен свечей. В центре длинного зала вереница гостей в костюмах танцевала под мелодию «Майская леди».

Незнакомец посторонился, чтобы другие могли войти, и Белла нашла в себе силы освободиться от его руки.

Он позволил это, на его красивых губах появилась улыбка.

– Какая вы нимфа, моя прекрасная? По вашим звездам я бы предположил одну из плеяд. И по звездам на ваших ногах тоже, – заметил он тоном, от которого у Беллы задрожали колени.

– Келено, – быстро ответила Белла. – А у тебя есть имя, пастушок?

– Я слишком ничтожен, чтобы мне давали имя. У вас черные волосы, – заметил он, смело коснувшись длинного локона на ее плече. – Келено – темная фурия?

Как могло прикосновение к парику заставить ее вздрогнуть?

– Или Келено из амазонок, – заметила она, отмахнувшись от его руки. Она основательно подошла к изучению своего персонажа. – Остерегайтесь, сэр. У меня может быть припрятан лук и стрелы.

– Возможно, мне следует обыскать вас. Чтобы исключить опасность для моих коз.

– Я думаю, не стоит!

Он протянул руку, чтобы коснуться ткани, покрывающей ее правое плечо, и на мгновение ей показалось, что он действительно попытается это сделать. Но затем он вздохнул.

– Вы правы. Но вы загадка, Келено. Тайна, завернутая в многослойную маскировку. Я должен разгадать вас. Но ночь еще не наступила, и время еще есть.

– Время? – спросила она, стараясь не дышать.

Она уже встречала дерзких мужчин, но подобного – никогда. Хотя Белла старалась не показывать этого, но она была в восторге до самых кончиков пальцев. Он флиртовал с ней самым восхитительным и порочным образом. И она флиртовала в ответ.

Сколько времени прошло?

Четыре года.

Целая вечность.

– Время, чтобы снимать слой за слоем вашу одежду, пока мы не доберемся до истины, – сказал он.

– Как мою, так и вашу? – Это был инстинктивный ответный ход, она постаралась дать отпор, но он лишь усмехнулся, и Белла поняла, что ее провокационный ответ был очень глупым.

– Конечно, – сказал он. – Приступим?

Снова прикосновение, но на этот раз он быстро провел пальцем по ее спине.

– Нет, – сказала она, отступая назад, но уперлась в стену позади себя.

– Мы могли бы найти более тихое место…

Белла почувствовала, что ее глаза расширились. Он предлагал именно тот скандал, разоблачить который она и пришла сюда. А она, как это было ни прискорбно, поддалась искушению!

– Сначала танцы, – быстро сказала она.

Позже она ускользнет от него.

– Мудрая Келено. – Он улыбнулся, полный предвкушения. – Медленный темп – больше удовольствия, не так ли? Пойдемте.

На этот раз он протянул руку, а не потащил ее против воли. Белла знала, что мудрая Келено обязательно найдет предлог, чтобы сбежать, но сейчас вложила свою руку в его.

– Вы действительно любите танцевать, не так ли?

Подпрыгивая в такт музыке, Белла не пыталась отрицать этого и побежала вместе с ним в конец шеренги, чтобы влиться в танец.

Когда они встретились посередине зала и посмотрели друг на друга, он сказал:

– Кажется, я вас знаю.

Несмотря на зарождающуюся панику, Белла улыбнулась, но, когда она вихрем помчалась к следующему партнеру, ее встревоженный разум начал предчувствовать опасность.

Может ли этот пастух быть тем, кого она встретила четыре года назад? Она была уверена, что он не был ни одним из ее деревенских соседей, да и какой лондонский красавец вспомнил бы ее, увидев лишь раз? И все же… все же она почувствовала, что в нем есть что-то смутно знакомое.

Где она могла его видеть?

Когда?

Его щетинистые щеки… а это такая редкость среди джентльменов…

Она не могла понять, что за мысль не давала ей покоя. Даже когда она улыбалась и флиртовала с другими джентльменами. Если он узнает ее, это будет катастрофа!

Узнал ли он в ней Беллу Барстоу или Беллону Флинт? Но это было практически невозможно – узнать Беллону в этом костюме, тем более что Беллона не вращалась в высшем обществе.

– И кто же вы, хорошенькая горничная?

Белла вздрогнула и уставилась на мужчину, с которым позволила себе так бездумно общаться. Она собралась с духом, чтобы не показать свое волнение.

– Это вам и предстоит угадать, сэр.

– Амелия, – предложил он.

Не имея ни малейшего представления, кто такая Амелия, но покачала головой и танцевала дальше, удивляясь, почему она не согласилась с его предположением и не покончила с расспросом. Вместо этого она готова была назвать ему свое настоящее имя и пойти с ним куда угодно. Какой опасный человек! И ему показалось, что он узнал ее. Как только танец закончится, она должна ускользнуть.

Пока что она украдкой поглядывала на него, оценивая опасность.

Их глаза часто встречались.

Почему он так пристально на нее смотрел? Не слишком ли сильно он ломал голову, пытаясь выяснить, где они встречались?

Был ли он одним из приближенных леди Фаулер? Нет. Те немногие мужчины, которые поддерживали ее, были священнослужителями и учеными. Пастух был слишком порочен. Он не упускал возможности пофлиртовать с каждой женщиной, мимо которой проходил в танце. Конечно, она делала то же самое, но все ради благородной цели.

Белла с сожалением отмечала реакцию дам на его флирт – глупые, все до одной, и молодые, и старые. Она слышала о мужчинах, способных превратить ум женщины в воду, и теперь встретила такого лично.

Да и сама некоторое время вела себя как дурочка.

Надо заканчивать с этим. Она наблюдала за своими партнерами и искала в их действиях разврат. Конечно, ей попадались мужчины, которых можно было назвать порочными, например, упитанный сенатор, который слишком тесно прижимался к ней в танце, или худощавый, который воспользовался поводом, чтобы дотронуться до ее груди. Или этот, волосатый, с влажными губами, который так обильно потел, что его тога вся насквозь намокла.

Длинные окна были открыты, но, несмотря на сентябрь, было не по сезону тепло, и не было даже малейшего прохладного ветерка. Белла вернулась, чтобы потанцевать с пастухом, и сказала:

– Как здесь жарко. – Она увидела лукавый огонек в его глазах и поспешила перевести тему, чтобы не нарваться на распутное замечание. – Благо, что мы все легко одеты. Этот костюм, определенно, идеально подходит для танцев. Представьте себе, каково танцевать в такую жару в слоях юбок и шелка.

– Или в костюме из расшитого бархата, – согласился он.

– Пастух в бархате? – поддразнила она.

– А разве богини потеют? – бросил он в ответ.

– Но я нимфа…

– А нимфы, как известно, капризны.

– А пастухи… – Но она не смогла придумать, что ответить.

– Пастухи развратны, – предложил он. – Возможно, это заразно. О, дорогая, – добавил он, слегка сжав ее руку, – мы все больны.

– Тогда вы заразили всех своих партнерш по танцу, сэр.

– Келено! Вы меня шокируете. Но вы так соблазнительны…

Он ловко вывел их из танцевального зала через открытые двери на залитую светом террасу. Здесь было прохладно – а из-за ее влажной от пота кожи почти холодно, – и в ней вспыхнул огонь тревоги.

Она хотела вернуться, но он сказал:

– Вам холодно? – Он наклонился к скамейке, взял большую шаль, накинул ей на плечи, а затем притянул к себе.

Белла попыталась упереться руками в его грудь, чтобы придержать, но опоздала. Еще мгновение назад она танцевала, а теперь оказалась прижатой к его телу в облегающей одежде.

– Играете в горячо-холодно? – спросил он.

– Играете в пастуха? Отпустите меня!

Он засмеялся, а затем поцеловал ее. Все произошло очень быстро, и через несколько мгновений одна его рука уже лежала на ее талии, а вторая – на затылке. Он целовал ее снова и снова, умело, дразня ее рот. Она почувствовала, как его язык проникает внутрь ее губ…

Хоть Белла и пыталась сопротивляться, но ее истомившаяся по ласке часть, которая когда-то танцевала и флиртовала, воспряла ото сна. Когда-то ее и целовали тоже, и ей это нравилось. Но так ее не целовали еще никогда. И прежде она не чувствовала ничего подобного.

Она была опустошена.

Напугана.

Нет!

Белла отвернулась и яростно оттолкнула его.

Он не сопротивлялся, напротив – на его лице мелькнула улыбка. Его глаза блестели, и он снова схватил концы шали и притянул Беллу к себе.

– Немедленно пустите!

Она хотела закричать, но из-за того, что дыхание было прерывистым, получился лишь вздох. Она лихорадочно ожидала его драматического ответа.

Но он отпустил уголки шали.

Она укуталась в нее, чтобы скрыть голые руки, плечи и свое разочарование.

– Не стоило этого делать.

– А вам не стоило приходить на гуляния.

– Так вот что это за мероприятие? Где на юных леди нападают за то, что они играют роль?

– Такое происходит на любом маскараде, конечно, если дама тоже хочет поиграть.

– Я не…

– Если мой поцелуй оскорбил вас, прошу прощения, но вы не выглядите слишком оскорбленной, моя очень сладкая и вкусная нимфа.

Белла сглотнула. Врожденная честность заставила ее признаться себе, что он был прав. И какая-то наивная ее часть снова хотела упасть в его объятия.

Она нашла в себе силы снять с себя шаль и бросить ее обратно на скамью с, как она надеялась, непринужденным видом.

– Приятное короткое развлечение, пастух, но я должна вернуться в высшие круги.

– Не доверяйте сенаторам и богам. При всем их августейшем блеске, они такие же люди, как и я. Если вы так невинны, как я предполагаю, то будет лучше, если я буду сопровождать вас на гуляниях.

Он явно что-то заподозрил. Белла вспомнила его предположение, что они могут быть знакомы. Она пыталась распознать его мимику, но свет ламп здесь был тусклым, несомненно, специально.

– Если я позволю вам это, – сказала она, – вы узнаете, кто я такая.

– Вы же не думаете, что сможете вечно скрываться?

– Я могу попробовать.

Его чувственный рот изогнулся в искренней улыбке, на щеках появились ямочки.

– Я все равно узнаю, не сомневайтесь.

Белле захотелось улыбнуться в ответ, но она лишь вздернула подбородок.

– Я так не думаю.

– Это просто вопрос времени. Я уже чувствую, что знаю вас.

– Вряд ли.

– Значит, вы недавно приехали в город?

– Вы больше не получите от меня никакой информации, пастух.

Дольше оставаться с ним наедине означало подвергать себя опасности, поэтому Белла сказала:

– Прощайте, – и проскользнула обратно в бальный зал.

Белла быстро пробралась сквозь танцующих, не обращая внимания на возражения, в надежде, что он не последует за ней. Когда она достигла дальней двери, то оглянулась. В глубине души она надеялась, что он уже близко – вот-вот снова схватит ее и ввергнет в еще большее безрассудство, – но здравомыслие, к счастью, все еще было с ней.

Она почувствовала укол досады, когда увидела, что он все еще стоит в дверях на террасу и, похоже, потерял к ней всякий интерес. Пастух разговаривал с седовласым мужчиной в простом халате.

«Какая же ты глупая! Видишь, эта встреча и поцелуй ничего для него не значат». Белла была удивлена его отстраненным видом и решила задержаться и понаблюдать за ним.

Кто же на самом деле этот пастух? Планирует ли он убить герцога или поджечь дом? Если это так, она должна что-то сделать, чтобы помешать этому.

Пастух посмотрел через всю комнату прямо на нее. Она могла поклясться, что его глаза под маской расширились. Неужели он прочитал ее мысли? Испугавшись, она повернулась, чтобы выйти из комнаты, но группа людей преградила ей путь, и пришлось отступить.

Белла бросила быстрый взгляд на пастуха.

Он не двигался с места и все еще смотрел прямо на нее.

Белла снова повернулась, чтобы попытаться сбежать, но заметила, что некоторые люди смотрят на нее. Внимательно. Маски скрывали их лица, но пристальный взгляд казался жаждущим чего-то.

Признали самозванкой? И теперь собираются разорвать ее на части?

Одиноко стоящая женщина оглядела ее с ног до головы и скривила губы. Боже, неужели незнакомец порвал ее платье и оставил в непристойном виде? Белла оглядела себя – все было в порядке, даже звезды на ее ногах. Но что-то было не так, и она не знала, что именно. Глаза застилала пелена паники, и Белла проскользнула сквозь толпу. Затем поспешила направо, стараясь не выглядеть, как преступница, спасающаяся от правосудия. Она понятия не имела, куда идет. Молилась лишь о том, чтобы найти тихое место, где можно было бы собраться с мыслями.

Затем она услышала шипение:

– Скандал!

Это было как удар в спину ножом. Белла вздрогнула. Обернувшись, она поняла, что никто не смотрит на нее. Три греческие богини полушепотом переговаривались, по всей видимости, сплетничали, и улыбались от радости, глядя на разрушенную репутацию.

Белла еще раз осмотрелась, но поблизости никого не было.

Ее мысли прояснялись и дыхание успокоилось. Возможно, ей не грозила никакая опасность. А скандал – это то, ради чего она здесь.

Она наклонилась, как будто ей нужно было поправить ремешок на сандалии, прислушиваясь к шепоту.

– …тепленькими, прямо на месте преступления, дорогая. Абсолютно точно!

– Но кто?

– Грандистон, я слышала.

Хихиканье.

– Ох, я не удивлена. Он такой соблазнительный в этих древних доспехах…

Грандистон? Имя было смутно знакомо, но Белла не могла его вспомнить. Был ли он настолько важен, чтобы стать героем письма леди Фаулер? И кто была его спутница?

Одна из женщин, должно быть, спросила то же самое.

– Психея Джессингем.

Белла знала это имя. Адюльтерная связь леди Джессингем с Айторном обсуждалась у леди Фаулер, но не была включена в письма. Леди Фаулер в молодости принудили к браку с отвратительным пожилым мужчиной, и она сострадала другим женщинам, которых постигла та же участь, даже если они согрешили.

Леди Джессингем теперь была вдовой. Но леди Фаулер осталась верна своим убеждениям, несмотря на то что ей очень хотелось разоблачить Айторна за нежелание жениться на женщине, чью репутацию он запятнал.

– Психея и Грандистон?

Голоса стихли, и Белла прислушалась. Неужели леди Фаулер все еще отказывается использовать в своих письмах скандал, связанный с этой леди?

– Она так и не научилась благоразумию, – сказала одна из женщин. – Так что же именно было замечено?

Еще ропот, потом:

– Она была очень растрепана, – со значением сказала вторая. – Платье порвано спереди.

Белла вдруг поняла, что три женщины смотрят на нее холодными глазами.

Она улыбнулась и поспешила прочь, уловив еще одно слово.

– Ротгар…

О боже! Неужели великий маркиз тоже замешан в этом? Время, проведенное с леди Фаулер, не прошло зря: Белла узнала много скандальных сведений. Например, то, что мужчины иногда делят одну несчастную женщину. Это определенно отличная история для письма леди Фаулер. О, бедная жена лорда Ротгара… Беременная и вынужденная принять в свой дом его взрослую внебрачную дочь!

Она должна узнать больше. Где произошла эта скандальная встреча с Грандистоном?