Герцог Сорвиголова

Глава 7

Герцог вернулся в замок около пяти и сразу пошел в гостиную.

Открывая дверь, он уже готов был извиниться за опоздание, но, к его удивлению, гостиная была пуста.

Он подумал, что Кася и Саймон уже выпили чаю и ушли, но, взглянув на стол, увидел, что к еде не притрагивались.

Тогда он позвонил и спросил у прибежавшего дворецкого:

— Где мастер Саймон и мисс Уотсон?

— Они еще не вернулись, ваша светлость.

— Не вернулись? — переспросил герцог, взглянув на часы. — Но ведь уже поздно.

— Не знаю, что и думать, ваша светлость.

— Проверьте, может быть, они в конюшне, — приказал герцог.

Дворецкий отправился выполнять поручение, а герцог подошел к окну.

Он весь день думал о мисс Уотсон. Еще вчера он вынужден был признаться себе, что влюбился. Влюбился сильнее, чем когда-либо в жизни, — и не мог придумать, как теперь быть.

Он понимал, что титул обязывает его жениться на женщине, которая равна ему по знатности и положению в обществе.

Нельзя было даже помыслить о браке с гувернанткой собственного племянника.

Он живо представил себе, в каком ужасе будут все его родственники.

Более того, они сделают жизнь его жены невыносимой.

В то же время за эту неделю он убедился в том, что она чиста и неиспорченна.

Он был совершенно уверен, что она понятия не имеет о повадках светских красавиц.

О том, до какой безнравственности способны они опуститься в угоду своим страстям.

«Что же мне делать? — спрашивал он себя. — Что же, черт побери, мне делать?»

Этот вопрос постоянно звенел у него в ушах.

Теперь он понимал, что влюбился в нее почти в то же мгновение, как только увидел ее личико в форме сердечка и большие глаза.

Глаза, которые сказали ему, что она невинна, как дитя, и излучали звездное сияние, которому он не мог сопротивляться.

К тому же герцог никогда еще не встречал женщины, с которой ему было бы так интересно. Она была умна и чрезвычайно образованна и начитанна.

Только такая умная девушка, думал он, была способна понять Саймона и помочь ему. Мальчик буквально преобразился. Если бы его родственники сейчас увидели Саймона, они бы его не узнали.

Герцог вынужден был признать, что это чудо свершилось не благодаря ему, а только благодаря гувернантке Саймона.

«Гувернантка! Гувернантка!» Это слово раскаленной иглой снова и снова вонзалось в его мозг.

Она была его наемной работницей. Он ей платил.

Как же он мог теперь на ней жениться?

Однако он знал, что не может предложить ей плату за услуги совсем иного рода.

Он знал, что она в ужасе отшатнется от него если он сделает ей подобное предложение.

Да и сам бы он разве нашел в себе силы сказать такое девушке, которую любит, девушке, о которой думает, когда ночью лежит без сна?

«Я люблю ее, — снова признался он самому себе. — Господи, что же мне делать?»

Герцог услышал, что в комнату кто-то вошел, и с надеждой обернулся.

Но это был всего лишь дворецкий.

— Боюсь, ваша светлость, у меня плохие новости.

— Плохие новости? — повторил герцог.

— Лошадь, на которой поехала мисс Уотсон, вернулась в конюшню без седока, а Стрекоза пропала.

— Должно быть, случилось несчастье! — воскликнул герцог. — Кто-нибудь знает, куда они поехали?

Дворецкий покачал головой:

— Нет, ваша светлость. Обычно они после ленча выезжали на выгул.

— Я отправляюсь на поиски! — сказал герцог. «Не похоже, — подумал он, — что мисс Уотсон, прекрасную наездницу, сбросила лошадь. Но, вероятно, произошло именно это, поскольку лошадь вернулась одна. А Саймон скорее всего остался со своей гувернанткой. Может быть, она сломала ногу или ранена еще серьезнее?»

При мысли об этом герцог почувствовал, будто в сердце вонзили клинок.

Он уже направился к двери, но дворецкий его остановил:

— Только что получено письмо для вашей светлости. Человек, который его принес, сказал, что это очень срочно.

Герцог хотел ответить, что прочтет его, когда вернется, но тут ему пришло в голову, что если письмо срочное, оно может касаться мисс Уотсон и Саймона.

Он молча протянул руку, и дворецкий отдал ему записку.

Герцог развернул ее и замер.

Записка гласила:

Ваша светлость!

Нас с Саймоном взяли в плен какие-то люди, которые требуют выкуп в две тысячи фунтов наличными.

Они хотят, чтобы вы положили деньги в разбитую дверь на старой мельнице. После этого поднимите над замком белый флаг, чтобы они знали, что деньги на месте.

Если вы не заплатите им, то больше никогда нас не увидите.

Да поможет нам ВСЕВЫШНИЙ!

Ваша с сожалением — Кася Уотсон.

Герцог дважды перечитал письмо. Потом он приступил к действию.

В маленькой комнате на верху дозорной башни стало темнеть.

Саймон придвинулся поближе к Касе и положил ей голову на плечо.

— Я есть хочу, — сказал он.

— Я понимаю, — сказала Кася. — И надеюсь только, что твой дядя постарается побыстрее заплатить этим ужасным людям или придет нас спасти.

— Думаете, он догадается, что вы хотели ему сказать? — спросил Саймон.

— Я постаралась сделать это как можно осторожнее, — объяснила Кася. — Но я рассчитываю, что когда он его прочтет, ему покажется странным, что я везде поставила заглавную «Б».

Саймон ничего не сказал, и она продолжала:

— В конце я написала: «Да спасет нас Всевышний», — и подчеркнула последнее слово.

— И вы думаете, он поймет, что мы наверху в дозорной башне? — спросил Саймон, про себя разгадав этот ребус.

— Я молюсь, чтобы он понял, — сказала Кася. — И тебе тоже нужно молиться.

— Он же не услышит, как мы молимся, — возразил Саймон.

— В Индии, — сказала Кася, — люди верят в силу мысли. — Она улыбнулась мальчику и продолжала:

— Я как-то читала в одной книге, как один человек узнал, что его отец умер, за три тысячи миль от своего дома. И ему никто об этом не говорил, просто в голове у него родилось это знание.

— Тогда мы можем послать дяде Саймону мысленное письмо, — сказал Саймон.

— Я как раз и пытаюсь это сделать, — ответила Кася, — и ты должен мне помочь.

— Как? — спросил Саймон.

— Думай о своем дяде, постарайся увидеть, как он стоит в гостиной или в своем кабинете, и повторяй про себя: «Дозорная башня, дозорная башня».

— Я постараюсь, — сказал Саймон. — Я буду очень, очень стараться. Мне здесь не нравится.

— Мне тоже, — вздохнула Кася и притянула Саймона ближе к себе.

Позже, когда она заметила, что мальчик заснул, она сняла с себя жакет и, свернув его, подложила ему под голову.

Когда она его поворачивала, Саймон, не открывая глаз, сонно пробормотал:

— Дозорная башня… Дозорная башня…

То же самое Кася повторяла про себя.

В башне стало жарко и душно. Кася подошла к окну и раскрыла его настежь.

На небе уже зажглись звезды. Луна постепенно выплывала из облаков и заливала все вокруг серебристым светом.

От деревьев протянулись длинные темные тени, и Кася подумала о том, каким безлюдным и унылым кажется это место.

Оно как нельзя лучше подходило для того, чтобы здесь прятаться, потому что мимо дозорной башни никто не ходил.

Поля вокруг не были ни вспаханы, ни засеяны.

Кася боялась, что герцог не поймет, что она хотела сказать своим шифром.

Но в интересах других людей он не должен платить похитителям.

Если они получат от него деньги, то, как только потратят их, украдут другого ребенка.

Кася с дрожью думала о том, что если их не спасут, они с Саймоном умрут здесь голодной смертью или эти бандиты убьют их, прежде чем отправиться на поиски новой жертвы.

«О Господи, прошу тебя, Господи, пусть он поймет!»

Она не могла больше смотреть на пустые поля и снова присела возле Саймона.

«Он очень храбрый мальчик», — подумала она.

Другие дети на его месте кричали бы, плакали или цеплялись бы за нее.

«Когда он вырастет, он будет таким же отважным, как его дядя», — сказала она себе.

Подумав о герцоге, Кася сразу представила себе, как он скачет на своем вороном коне, как сидит во главе обеденного стола, как стоит у камина и смеется над тем, что она говорит.

«Он такой красивый и такой умный», — подумала она, и сердце ее забилось.

Ей казалось, что он тянется к ней обеими руками. Кася вспомнила, как глаза их встретились сегодня утром, когда он сказал, что хочет с ней поговорить.

«О чем?»— гадала она и вдруг испугалась, что он хотел сказать, что возвращается в Лондон и они с Саймоном остаются одни.

Кася добавила к своей молитве новые слова:

«Пусть он останется, прошу тебя, Господи, пусть он останется и пусть он поскорее нас найдет!»

Она молилась так страстно, что даже закрыла глаза руками, чтобы лучше сосредоточиться.

Вдруг послышался какой-то звук.

Похоже было, что кто-то скребется, и Кася испугалась, что в комнате крысы.

Она всегда боялась крыс.

Она понимала, что в пустой башне их должно быть великое множество.

Звук стал громче, и она задрожала от страха.

В голове ее разом всплыли все рассказы о том, как крысы загрызли младенца в колыбели или напали на взрослого человека.

Она до того испугалась, что готова была позвать на помощь своих похитителей.

Она открыла глаза и собиралась вскочить на ноги, но вдруг свет луны заслонила чья-то тень.

На мгновение Кася подумала, что это ей мерещится.

Но через миг кто-то перекинул через подоконник ногу и влез в окно комнаты.

Кася вскочила.

Это был герцог.

Она не видела его лица, но знала, что это он.

Кася бросилась к нему, и он заключил ее в объятия.

Ей хотелось кричать от радости, но в этот момент он нашел губами ее губы.

Герцог крепко прижал ее к себе, и она не могла вздохнуть, но чувствовала, что ничего прекраснее этого никогда еще не испытывала.

Герцог целовал ее жадно, настойчиво, страстно, потом наконец отпустил и шепотом сказал:

— Ни звука! Сколько их?

— Ч…четверо, — заикаясь, пробормотала Кася. — И они вооружены.

— Вы не ранены?

— Нет-нет, все в порядке. Саймон спит. Герцог, продолжая обнимать Касю, подошел посмотреть на Саймона.

При свете луны он поглядел на мальчика и прошептал Касе:

— Разбудите его и оба спрячьтесь за дверью. Она хотела его о чем-то спросить, но герцог повернулся к окну, вытащил из кармана пистолет и выстрелил в воздух.

Звук выстрела разбудил Саймона, и когда Кася начала его поднимать, мальчик воскликнул:

— Дядя Дарси! Я знал, что вы придете! Герцог не ответил. Кася, понимая, что нужно делать то, что он велел, потащила Саймона к двери. — Открывайте, — тихо сказал герцог;

Она потянула дверь на себя, и они Саймоном оказались под прикрытием створки.

Снизу послышались крики и звуки выстрелов. Кася поняла, что люди герцога сражаются с Биллом и его сообщниками.

Потом заскрипели ступени: кто-то поднимался по лестнице.

Это был, как вскоре увидела Кася, Билл. Он ворвался в комнату с пистолетом в руке.

Бандит целился туда, где перед его уходом сидели Кася и Саймон.

Когда он шагнул через порог, герцог выстрелил и ранил Билла в правую руку.

Пистолет с грохотом упал на пол.

— Убили! — заверещал Билл.

— Ты жив, к сожалению, — сказал герцог. — Ступай вниз, к своим головорезам.

Билл, придерживая раненую руку, поплелся прочь. Он понимал, что сила на стороне герцога.

Герцог подобрал пистолет, который выронил Билл.

Услышав, что стрельба внизу прекратилась, он сказал Касе:

— Оставайтесь здесь, пока я вас не позову. Но, думаю, скоро мы поедем домой.

— Это был отличный выстрел, дядя Дарси! — сказал Саймон. — Можно мне взять пистолет?

Герцог вынул из барабана оставшиеся патроны и отдал пистолет Саймону.

— Охраняй Касю, — сказал он и тоже начал спускаться по лестнице.

Кася, чувствуя, что ноги ее больше не держат, села на пол.

Герцог спас их! Она знала, что он их спасет!

Ее переполняла радость, и эта радость была так велика, что Кася чувствовала изнеможение. Он услышал ее молитвы и понял! Он пришел, как она надеялась и верила! «Я люблю его! Я люблю его!»— повторяла она себе.

Ей казалось, что ее темницу внезапно осветило солнце.

Через несколько минут она услышала голос герцога:

— Спускайтесь вниз! Все уже позади!

Его голос прозвучал как ликующий звук горна. Кася встала и надела жакет, подобрав его с пола.

Саймон уже проворно спускался по лестнице, несмотря на то, что в темноте почти не было видно ступенек.

Кася хотела крикнуть ему, чтобы он был осторожен, но в эту минуту важно было лишь то, что герцог ждет их внизу.

Саймон, не выпуская из рук пистолета, подбежал к нему.

Когда Кася достигла последней ступеньки, герцог подал ей руку и помог спуститься на землю.

От его прикосновения Касю пронзила дрожь. Она смотрела на него и думала, что на свете нет мужчины красивее. Он казался архангелом Михаилом, который спустился с небес, чтобы их защитить.

— Все уже позади, — повторил герцог. — Но, боюсь, нам придется возвращаться домой верхом. Экипаж сюда не подъедет.

Снаружи Кася увидела двух грумов, которые держали под уздцы лошадей, приготовленных для нее и Саймона.

Коня герцога вел молодой человек, за спиной у которого висело ружье.

Четверых похитителей люди герцога под конвоем вели по дороге.

Среди конвоиров Кася увидела Бэйтса. Четверо других, очевидно, раньше служили под началом герцога.

Кася догадалась, что с собой он взял самых лучших стрелков.

Вместе с тем они привыкли в точности выполнять его приказы, поэтому похитителей не перестреляли, а окружили и взяли в плен.

Герцог ничего не сказал. Он просто посадил Саймона на лошадь и повернулся к Касе.

Она смотрела на него и понимала, что он думает о том поцелуе в башне.

Она ничего никогда не желала так сильно, как того, чтобы он поцеловал ее снова.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Потом герцог подсадил ее в седло.

В тот же миг раздался рокочущий звук, и герцог резко, голосом человека, привыкшего отдавать приказы, крикнул:

— Быстро! Быстро! Уезжайте! Скорее!

Он схватил лошадь Каси за уздечку и торопливо повел ее прочь от башни.

Саймон на лошади и грумы поспешили за ним.

Ярдах в тридцати от дозорной башни герцог остановился.

Рокот, напугавший их, нарастал, и Кася оглянулась. Она увидела, как дозорная башня медленно кренится, и у нее перехватило дыхание.

Потом верхняя часть башни, где Кася и Саймон были всего несколько минут назад, со страшным грохотом рухнула на землю.

Взметнулась туча пыли; когда она немного осела, оказалось, что от башни осталась всего половина.

Только тут Кася осознала, что крепко держится за руку герцога.

Она едва нашла в себе силы сказать:

— Вы лезли по этой стене! Вы могли погибнуть!

— И ты тоже, моя драгоценная, — ответил герцог.

Услышав этот эпитет, Кася перевела взгляд с башни на герцога.

Она почувствовала себя так, будто он снова обнял ее, и земля замедлила свое вращение.

Потом герцог отрывисто, словно с усилием, произнес:

— Теперь мы можем спокойно ехать домой. Он подошел к своему коню и вскочил в седло.

— Ступай вместе с остальными, Джон, — велел он груму. — Я не хочу, чтобы эти разбойники в последнюю минуту сбежали.

— От нас не сбегут, ваша светлость, — заверил его Джон и побежал туда, где похитители и их конвоиры стояли, в изумлении глядя на обломки башни.

Джон догнал их, и они все медленно двинулись по дороге.

Билл по-прежнему стонал и зажимал здоровой рукой рану.

Герцог тронул коня, а Саймон подъехал к нему и сказал:

— Я раньше никогда не ездил ночью. Какой ты умный, дядя Дарси, что приехал нас спасти! Мисс Уотсон и я пытались сказать тебе, где нас искать.

— Силой мысли, — торопливо пояснила Кася.

— Я разгадал ваш шифр, — сказал герцог.

— Я молилась о том, чтобы вы меня поняли.

— Я понял, — кивнул герцог, — и надеялся, что вы будете молиться.

Голос его зазвучал глубоко, и она покраснела. Герцог неожиданно пришпорил коня и поскакал галопом, словно очень спешил скорее вернуться в замок.

Когда они подъехали к конюшне, там уже столпилась вся челядь.

При виде трех всадников все разразились радостными криками.

Ликование было таким дружным и искренним, что у Каси на глаза навернулись слезы.

Кто-то снял Саймона с лошади. Увидев няню, мальчик подбежал к ней и повис у нее на шее. Кася услышала, как он взахлеб рассказывает о том, что с ними произошло.

Потом она заметила, что герцог стоит рядом и ждет, чтобы помочь ей спешиться.

— Я привел тебя домой, — сказал он так тихо, что могла слышать только она.

— Вы были великолепны, — прошептала она. В замке для них уже был накрыт стол, и Саймон объявил, что он очень голоден.

— Я отлучусь на несколько минут, — сказала герцогу Кася и помчалась вверх по лестнице, чтобы переодеться.

Она не хотела, чтобы он видел ее такой растрепанной и чумазой — в фургоне было не очень-то чисто, и пол, на котором они с Саймоном сидели, был покрыт толстым слоем пыли.

Она умылась, и горничная помогла ей надеть другое платье.

Все это заняло не больше десяти минут, поскольку Кася очень торопилась снова увидеть герцога.

Когда она спустилась в гостиную, перед Саймоном уже стояла большая тарелка с супом.

— Вы непременно должны выпить сначала бокал шампанского, — сказал герцог, когда Кася вошла. — Не только потому, что вам пришлось пережить несколько ужасных часов, но и потому, что мы празднуем ваше возвращение в лоно цивилизации.

— Я испугалась, — призналась Кася, — но Саймон вел себя очень храбро. Вы можете им гордиться.

— Я горжусь, — сказал герцог.

— Если бы у меня было ружье, — сказал Саймон, — я бы всех пострелял, как вы подстрелили этого гадкого Билла!

— Рука у него некоторое время будет болеть, — согласился герцог, — и еще его ждет длительное тюремное заключение.

— А я рад, что они попадут в тюрьму. Они очень злые.

— Но больше всего меня испугало то, что вас затащили в дозорную башню, — сказал герцог. — Я все время думал о том, что она может рухнуть в любую минуту.

— И все же вы полезли по ней? — тихо проговорила Кася.

— Чтобы быть с вами, — ответил герцог. — Это не страшнее, чем взбираться на пики в Португалии или на Пиренеях.

Кася догадалась, что именно там он заслужил медаль «За доблесть».

— Будь у меня такое право, я бы наградила вас медалью, — сказала она.

— О наградах мы поговорим позже, — ответил герцог, не сводя глаз с ее губ.

Касе казалось, что она грезит наяву. За Саймоном пришла няня, и, прежде чем идти спать, он обнял Касю и сказал:

— Я был очень храбрым, разве нет? И я старался вас защищать.

— Ты был великолепен, — сказала Кася.

— В следующий раз я этих злых людей пристрелю из ружья, — твердо заявил Саймон. Он подошел к герцогу и неожиданно обнял его.

— Няня говорит про вас, что вы Сорвиголова, дядя Дарси. Я хочу вырасти таким, как вы, поэтому вы должны научить меня стрелять!

— Я-то научу, — сказал герцог. — Но ты, надеюсь, понимаешь, что если ты хочешь быть таким, как я, тебе придется научиться еще и читать.

Помолчав, он добавил:

— Если бы я не умел читать, я бы не смог прочесть письмо мисс Уотсон и никогда бы не узнал, где вы.

Саймон на минуту задумался, а потом сказал:

— Ладно, если мне разрешат стрелять, я буду читать.

— По рукам, — согласился герцог. Саймон снова его обнял и побежал к няне. Ему не терпелось рассказать ей о злых людях, которых бы он пристрелил, если бы в пистолете были патроны.

Герцог посмотрел на Касю и улыбнулся.

Она подумала, что когда у него будут свои дети, он уже будет знать, как с ними обращаться.

Они остались одни в гостиной.

Герцог смотрел на Касю, и она гадала, что же он сейчас скажет.

Глаза их встретились. Герцог подошел к Касе, и она вновь оказалась в его объятиях.

Она ждала, приоткрыв губы, и он сказал:

— Как ты можешь быть такой прекрасной, такой невероятно красивой, что без тебя невозможно жить?

Потом он поцеловал ее, и этот поцелуй уже не был нежным, а был яростным, страстным, неистовым, как будто этим поцелуем герцог отнимал ее у судьбы.

Перед Касей словно бы распахнулись ворота рая.

Она уже не чувствовала себя земной женщиной; ей казалось, что она стала ангелом.

Поцелуи герцога рождали в ней такое ощущение, будто сквозь нее струится лунный свет.

Она принадлежала ему, и вместе они составляли одно целое.

Она поняла, что знала об этом с первого дня их встречи; хотя она не осознавала этого, с той самой первой минуты ее сердце говорило с его сердцем и ее душа — с его душой.

— Я люблю тебя, — прошептал герцог. — Господи, как я тебя люблю!

Потом он снова поцеловал ее — и только когда Кася почувствовала, что счастье уже почти невыносимо и она сейчас умрет от наслаждения, герцог отпустил ее и спросил:

— Когда ты выйдешь за меня замуж? Я не могу ждать! Я боюсь, что кто-нибудь вновь захочет отнять тебя у меня.

— Я люблю тебя, — ответила Кася.

— Тогда все остальное не имеет значения. — сказал герцог.

Он целовал ее, пока они оба не начали задыхаться, потом ласково усадил на диван.

— Мы должны обговорить наше будущее, дорогая. Я больше не вынесу того, что пережил сегодня, когда думал, что эти дьяволы могли ранить тебя или что я бы вас не нашел.

Кася вздохнула.

— Ты хочешь сказать, что, получив деньги, они оставили бы нас умирать с голоду?

— Они могли сделать все, что угодно, — быстро сказал герцог. — Поэтому я хочу, чтобы ты была со мной каждый день и каждую… ночь. — Перед последним словом он сделал небольшую паузу. — Я долгими ночами лежал без сна, мечтая о тебе, и думал, что сойду с ума.

— Я думала о тебе и молилась за тебя, — сказала она. — Какое чудо, что ты нас нашел. Мы с Саймоном оба молились, чтобы ты понял мой шифр.

— Я так и думал, что ты сообщишь мне, где тебя искать, — просто сказал герцог. — И так же, как я мог читать твои мысли, я смог прочесть то, что ты пыталась мне передать.

— Я думаю, это и есть любовь, — застенчиво произнесла Кася.

— Ты не ответила на мой вопрос, — сказал герцог. — Когда ты выйдешь за меня замуж?

— Неужели ты действительно просишь меня стать твоей женой, даже не зная, кто я такая?

— Ты так упорно не хотела мне этого говорить, — сказал герцог с улыбкой. — Но теперь я, как твой будущий муж, имею право знать.

Кася поняла, что он говорит серьезно, а герцог добавил:

— Я только что вспомнил кое о чем. Когда ты подписалась своим настоящим именем, я прочел его и подумал, что имя Кася мне уже где-то встречалось. Теперь я вспомнил где.

Он встал и подошел к камину, возле которого стояла скамеечка. На этой скамеечке, совсем как в доме сэра Рональда, лежали газеты.

Герцог взял «Морнинг пост»и показал Касе на одно объявление.

Оно гласило:

Кася, прости меня и вернись домой. Я скучаю по тебе!

Р. Р.

Прочитав его, Кася радостно закричала:

— Я выиграла! Я выиграла!

— Что же ты выиграла? — поинтересовался герцог — Битву с моим отцом, — ответила Кася.

— Это от него ты убежала?

Кася кивнула.

Герцог с облегчением вздохнул.

— Если бы ты знала, как я мучился, думая, что ты скрываешься от мужа или любовника! Кася посмотрела на него с изумлением:

— Как ты мог такое подумать!

— Я люблю тебя, ты мне нужна! Я обещаю тебе, что буду очень ревнивым мужем.

— Тебе не придется меня ревновать, — тихо сказала Кася.

— Я подумал, что я, наверное, первый мужчина, который тебя поцеловал, — сказал герцог. — Это так?

— Ну конечно! Никто меня не целовал… Кроме тебя.

Герцог снова привлек ее к себе, но Кася отстранилась.

— Сначала я расскажу тебе, почему я убежала.

— Почему же?

— Потому что мой отец, который, кстати, живет на Беркли-сквер, только на другой стороне, велел мне выйти замуж за старого пэра по имени лорд Стефелтон!

— Велел? — переспросил герцог. — Зачем это понадобилось твоему отцу?

Кася на мгновение заколебалась, но потом сказала:

— Папа очень богат, и он ужасно боится, что я попадусь на удочку охотника за приданым. Герцог рассмеялся.

— Так вот в чем дело! Дорогая моя, я могу быть кем угодно, но только не охотником за приданым.

— Я знаю, — сказала Кася. — Я отказалась выходить замуж за человека, которого не люблю. Тогда папенька сказал, что я сама не способна заработать ни пенни.

— Ну что ж, теперь ты можешь ему сказать, что он был не прав. Ты заслужила жалованье за неделю, притом в тысячекратном размере, и я выплачу его любой монетой, какой пожелаешь.

— Я бы предпочла в поцелуях, — сказала Кася. — И ты должен понять, что если ты на мне женишься, я выйду замуж за человека, которого люблю.

— Я женюсь на тебе без промедления! Кроме всего прочего, здесь, в замке, много дел, и ты знаешь, что Саймон, как и я, не может без тебя жить.

— Я люблю Саймона, я люблю замок, и я люблю тебя! — воскликнула Кася.

Герцог услышал в ее голосе страсть, которой никогда раньше в нем не было. В глазах его вспыхнул огонь, и он поцеловал ее долгим, требовательным и страстным поцелуем.

Этот поцелуй превратил лунный свет внутри Каси в маленькие язычки пламени. Она сама не понимала, что это значит — только чувствовала, что вновь перед ней распахнулись врата рая. Герцог перенес ее в мир такой красоты, света и любви, что она поняла — они всегда жили в сердцах друг друга.

— Я люблю тебя! Я люблю тебя! — повторяла она.

И когда герцог обнял ее еще крепче, она поняла, что чудо и слава этой любви останется с ними навеки.